Лихи Т. История современной психологии

Бихевиоризм - это движение в психологии, которое полностью отрицало сознание человека как самостоятельное явление и отождествляло его с поведенческими реакциями индивида на различные внешние раздражители. Проще говоря, все чувства и мысли человека сводились к двигательным рефлексам, вырабатываемым у него с опытом в течение жизни. Эта теория в свое время произвела революцию в психологии. О ее основных положениях, сильных и слабых сторонах мы поговорим в этой статье.

Определение

Бихевиоризм - это направление в психологии, изучающее поведенческие особенности людей и животных. Свое название это течение получило не случайно - английское слово «behaviour» переводится как «поведение». Бихевиоризм на многие десятилетия определил облик американской психологии. Это революционное направление радикально преобразовало все научные представления о психике. В его основе была заложена мысль о том, что предметом изучения психологии является не сознание, а поведение. Поскольку в начале 20 века было принято ставить знак равенства между этими двумя понятиями, возникла версия, что устраняя сознание, бихевиоризм устраняет и психику. Основателем этого течения в психологии стал американец Джон Уотсон.

Суть бихевиоризма

Бихевиоризм - это наука о поведенческих реакциях людей и животных в ответ на влияние окружающей среды. Важнейшей категорией этого течения является стимул. Под ним понимается любое стороннее воздействие на человека. Сюда входит и наличная, данная ситуация, подкрепление и реакция, в качестве которых может выступать эмоциональное или словесное реагирование окружающих людей. При этом субъективные переживания не отрицаются, но ставятся в зависимое положение от этих воздействий.

Во второй половине ХХ века постулаты бихевиоризма были частично опровергнуты другим направлением - когнитивной психологией. Однако многие идеи этого течения и в наши дни широко используются в отдельных направлениях психотерапии.

Мотивы возникновения бихевиоризма

Бихевиоризм - это прогрессивное направление в психологии, возникшее на фоне критики основного метода изучения психики человека в конце XIX века - интроспекции. Основанием для сомнения в достоверности этой теории послужил недостаток объективных измерений и разрозненность получаемых сведений. Бихевиоризм призывал изучать поведение человека как объективный феномен психики. Философской основой этого течения стала концепция Джона Локка о появлении на свет индивида с чистого листа и отрицание существования некой мыслящей субстанции Гоббса Томаса.

В противоположность традиционной теории, психолог Уотсон Джон предложил схему, разъясняющую поведение всех живых существ на земле: стимул вызывает реакцию. Эти понятия можно было подвергнуть измерению, поэтому данное воззрение быстро нашло преданных сторонников. Уотсон придерживался мнения, что при верном подходе появится возможность полностью предсказывать поведение, формировать и контролировать с помощью изменения окружающей действительности поведение людей разных профессий. Механизмом данного влияния было объявлено обучение путем классического обуславливания, которое подробно изучил на животных академик Павлов.

Теория Павлова

Бихевиоризм в психологии основывался на исследованиях нашего соотечественника - академика Ивана Петровича Павлова. Он обнаружил, что на базе безусловных рефлексов у животных складывается соответствующее реактивное поведение. Однако с помощью внешних воздействий у них можно выработать и приобретенные, условные рефлексы и формировать тем самым новые модели поведения.

В свою очередь Уотсон Джон стал проводить эксперименты над младенцами и выявил у них три основополагающих инстинктивных реакции - страх, гнев и любовь. Психолог сделал вывод, что все остальные поведенческие отклики наслаиваются на первичные. Как именно формируются сложные формы поведения, ученым раскрыто не было. Эксперименты Уотсона были весьма спорными с точки зрения морали, что вызывало негативную реакцию окружающих.

Исследования Торндайка

На основе многочисленных исследований возник бихевиоризм. Представители разных психологических направлений внесли немалый вклад в развитие этого течения. Например, Эдвард Торндайк ввел в психологию понятие оперантного поведения, которое складывается на базе проб и ошибок. Этот ученый называл себя не бихевиористом, а коннексионистом (от английского «connection» - связь). Свои эксперименты он проводил на белых крысах и голубях.

То, что природа интеллекта базируется на ассоциативных реакциях, утверждал еще Гоббс. То, что соответствующее умственное развитие позволяет животному приспособиться к условиям окружающей среды, заметил Спенсер. Однако лишь с опытами Торндайка пришло понимание того, что сущность интеллекта может быть выявлена без обращения к сознанию. Ассоциация предполагала, что связь осуществляется не между некими идеями в голове у подопытного, и не между движениями и идеями, а между ситуациями и движениями.

За исходный момент движения Торндайк, в противоположность Уотсону, принимал не внешний импульс, заставляющий тело подопытного двигаться, а проблемную ситуацию, заставляющую организм приспосабливаться к условиям окружающей действительности и строить новую формулу поведенческого реагирования. По мнению ученого, в отличие от рефлекса, связь понятий «ситуация - реакция» можно было охарактеризовать такими признаками:

• отправная точка - проблемная ситуация;
• в ответ организм пытается противостоять ей как целое;
• он активно ищет соответствующую линию поведения;
• и выучивается новым приемам методом упражнения.

Бихевиоризм в психологии во многом обязан своим появлением теории Торндайка. Однако в своих исследованиях он пользовался понятиями, которые это течение впоследствии полностью исключило из понимания психологии. Если Торндайк утверждал, что поведение организма формируется на чувстве удовольствия любо дискомфорта и выдвигал теорию о «законе готовности» как о способе изменения импульсов реагирования, то бихевиористы запрещали обращаться исследователю и к внутренним ощущениям субъекта, и к его физиологическим факторам.

Положения бихевиоризма

Основоположником направления стал американский исследователь Джон Уотсон. Он выдвинул несколько положений, на которых основывается психологический бихевиоризм:

1. Предметом изучения психологии является поведение и поведенческие реакции живых существ, так как именно эти проявления могут быть исследованы путем наблюдения.
2. Поведение определяет собой все физиологические и психические аспекты существования человека.
3. Поведение животных и людей необходимо рассматривать как совокупность двигательного реагирования на внешние раздражители - стимулы.
4. Зная характер стимула, можно предугадать последующую реакцию. Научиться верно предсказывать действия индивида - основная задача направления «бихевиоризм». Поведение человека можно формировать и контролировать.
5. Все реакции индивида имеют либо приобретенную природу (условные рефлексы), либо передаются по наследству (безусловные рефлексы).
6. Поведение человека - это результат обучения, когда успешные реакции путем многократного повторения автоматизируются, закрепляются в памяти и впоследствии могут быть воспроизведены. Таким образом, формирование навыков происходит с помощью вырабатывания условного рефлекса.
7. Речь и мышление также следует считать навыками.
8. Память является механизмом удержания приобретенных навыков.
9. Развитие психических реакций происходит всю жизнь и зависит от окружающей действительности - условий жизни, социального окружения и так далее.
10. Периодизация возрастного развития отсутствует. Никаких общих закономерностей в формировании детской психики на разных возрастных этапах нет.
11. Под эмоциями нужно понимать реакции организма на позитивные и негативные стимулы окружающей среды.

Плюсы и минусы бихевиоризма

В каждом направлении научной деятельности существуют свои сильные и слабые стороны. Направление "бихевиоризм" также имеет свои плюсы и минусы. Для своего времени это было прогрессивное направление, но сейчас его постулаты не выдерживают никакой критики. Итак, рассмотрим достоинства и недостатки этой теории:

1. Предмет бихевиоризма - изучение поведенческих реакций человека. Для своего времени это был весьма прогрессивный подход, ведь ранее психологами изучалось лишь сознание индивида в отрыве от объективной реальности. Однако расширив понимание предмета психологии, бихевиористы сделали это неадекватно и однобоко, полностью игнорируя сознание человека как явление.
2. Последователи бихевиоризма остро поставили вопрос об объективном изучении психологии индивида. Однако поведение человека и других живых существ рассматривалось ими только во внешних проявлениях. Ненаблюдаемые психические и физиологические процессы ими полностью игнорировались.
3. Теория бихевиоризма подразумевала, что поведением человека можно управлять в зависимости от практических нужд исследователя, однако из-за механического подхода к изучению проблемы поведение индивида сводилось к совокупности простейших реакций. Вся активная деятельная сущность человека при этом игнорировалась.
4. Бихевиористы сделали метод лабораторного эксперимента основой психологического исследования, ввели практику опытов над животными. Однако при этом ученые не видели особой качественной разницы между поведением человека, зверя или птицы.
5. При установлении механизма выработки навыков были отброшены важнейшие компоненты - мотивация и психический образ действия как основа его реализации. Социальный фактор бихевиористами исключался полностью.

Представители бихевиоризма

Джон Уотсон являлся лидером бихевиористического направления. Однако один исследователь не способен в одиночку создать целое движение. Еще несколько ярких исследователей пропагандировали бихевиоризм. Представители этого течения были выдающимися экспериментаторами. Один из них, Хантер Уильям, создал в 1914 году схему для изучения поведенческих реакций, которую назвал отсроченной. Он показывал обезьяне банан в одном из двух ящиков, затем закрывал от нее это зрелище ширмой, которую через несколько секунд убирал. Обезьяна после этого успешно находила банан, что доказывало, что животные изначально способны не только на непосредственную, но и отсроченную реакцию на импульс.

Другой ученый - Лешли Карл - пошел еще дальше. Он с помощью экспериментов вырабатывал у какого-нибудь животного навык, а затем удалял ему различные части мозга, чтобы выяснить зависит от них выработанный рефлекс или нет. Психолог пришел к выводу, что все части мозга равноценны и с успехом могут заменить друг друга.

Другие течения бихевиоризма

И все же попытка низвести сознание до совокупности стандартных поведенческих реакций не увенчалась успехом. Бихевиористам требовалось расширить понимание психологии и включить в него понятия мотива и редукции образа. В связи с этим в 1960-е годы появилось несколько новых течений. Одно из них - когнитивный бихевиоризм - было основано Э. Толменом. Оно основывается на том, что психические процессы при научении не ограничиваются связью «стимул - реакция». Психолог нашел промежуточную фазу между этими двумя событиями - когнитивное представление. Таким образом, он предложил свою схему, разъясняющую суть поведения человека: стимул - познавательная деятельность (знак-гештальт) - реакция. Знаки-гештальты он видел состоящими из «когнитивных карт» (умственных образов изученной местности), возможных ожиданий и прочих переменных. Свои взгляды Толмен доказывал различными экспериментами. Он заставлял животных искать корм в лабиринте, и они находили пищу разными путями вне зависимости от того, к какой дороге были приучены. Очевидно, что для них цель была важнее, чем способ поведения. Поэтому Толмэн назвал свою систему взглядов «целевым бихевиоризмом».

Существует направление «социальный бихевиоризм», которое также вносит свои коррективы в стандартную схему «стимул-реакция». Ее сторонники считают, что при определении стимулов, которые должным образом будут воздействовать на поведение человека, нужно учитывать индивидуальные особенности индивида, его социальный опыт.

Бихевиоризм и психоанализ

Полностью отрицал сознание человека бихевиоризм. Психоанализ, в свою очередь, был направлен на изучение глубинных особенностей человеческой психики. Основоположник теории Зигмунд Фрейд вывел два ключевых понятия в психологии - «сознание» и «бессознательное» - и доказал, что многие поступки человека нельзя объяснить рациональными методами. В основе некоторых поведенческих реакций человека лежит тонкая интеллектуальная работа, протекающая вне сферы сознания. Бессознательным могут оказаться угрызение совести, чувство вины, острая самокритика. Первоначально теория Фрейда была встречена в научном мире прохладно, однако со временем она завоевала весь мир. Благодаря этому движению психология вновь начала изучать живого человека, проникать в сущность его души и поведения.

Со временем бихевиоризм изжил себя, так как его представления о человеческой психике оказались слишком однобокими.

Более всего возражений против бихевиоризма Скиннера вызвали его крайний позитивизм и отрицание всех теорий. Оппоненты Скинне - ра утверждают, что свести к нулю все теоретические построения невозможно. Поскольку детали эксперимента должны быть запланированы заранее, то уже это само по себе является свидетельством построения хотя бы простейшей теории. Отмечалось также, что принятие Скинне - ром базовых принципов формирования условных рефлексов в качестве основы для своей работы также является до некоторой степени теоретизированием.

Сложившаяся система взглядов придавала Скиннеру уверенности в экономических, социальных, политических и религиозных вопросах. В 1986 году он написал статью с многообещающим названием <Что неправильно в западном образе жизни?> (What is Vrong with Life in the Western World?) В этой статье он утверждал, что <поведение жителей Запада ухудшилось, но его можно улучшить посредством применения принципов, выведенных на основании экспериментального анализа поведения> (Skinner. 1986. P. 568). Критики обвинили Скинне - ра в том, что его готовность экстраполировать на основании опытных данных является несовместимым с его антитеоретическими установками и демонстрирует тот факт, что в своем стремлении представить собственный проект переустройства общества он выходит за рамки строго наблюдаемых данных.

Узкий диапазон исследований поведения в скиннеровских лабораториях (нажать на рычаг или клюнуть ключ) также не избежал критики. Противники теории Скиннера утверждали, что такой подход попросту игнорирует многие аспекты поведения. Утверждение Скиннера о том, что любое поведение является заученным, было оспорено его бывшим студентом, который обучил более шести тысяч животных 38 видов выступать в телевизионных программах, аттракционах и на ярмарках (Breland & Breland. 1961). Свиньи, куры, хомяки, дельфины, киты, коровы и прочие животные демонстрировали тенденцию к инстинктивному поведению. Это значит, что они замещали инстинктивным поведением то, которое получало подкрепление, даже если это инстинктивное поведение мешало им получить пищу. Таким образом, подкрепление оказалось не столь всемогущим, как утверждал Скиннер.

Позиция Скиннера в вопросах вербального поведения - в частности, его объяснение того, каким образом дети учатся говорить, - оспаривалось на том основании, что определенные виды поведения должны быть наследственными. Критики утверждали, что младенец не изучает язык слово за словом благодаря подкреплению, получаемому за каждое правильно произнесенное слово, - ребенок осваивает грамматические правила, необходимые для того, чтобы строить предложения. А вот потенциал для формирования таких правил, утверждают противники Скиннера, является наследственным, а не заученным (Chomsky.1959,1972).

2. Критика бихевиоризма

Проблемы любого подхода можно в принципе подразделить на три основные группы. Самыми общими, пожалуй, являются проблемы аргументации: в рамках подхода должен быть выработан убедительный метод аргументации. Наибольшая собственно теоретическая трудность, между тем, связана с проблемой метода, в данном случае представленной, по меньшей мере, тремя составляющими: проблемами верификации, логического анализа естественного языка и собственно бихевиористской концепции психологического объяснения, соответственно. Показать адекватность метода задаче и значит в значительной мере решить проблему аргументации. Наконец, заслуживают упоминания метафизические проблемы теории, а именно: насколько приемлемы предпосылки, которые теория обязывает нас принимать. Демонстрация их приемлемости или принципиальной устранимости в рамках подхода без его радикальной ревизии неприемлемых предпосылок тоже составляет существенную часть решения проблемы аргументации. Насколько эта проблема решается посредством решения двух других видов проблем, зависит от того, насколько последние фиксируются стандартными возражениями против теории данного вида. Если стандартные возражения ограничиваются ссылкой на те трудности методологического и метафизического вида, на которые теория способна отвечать, то можно говорить о том, что у нее есть потенциал или метод эффективной аргументации в свою пользу.

Самое, пожалуй, известное стандартное возражение против бихевиористского, в первую очередь, редуцирующего или элиминирующего, понимания ментального состоит в указании на то, что оно не способно обеспечить нас эффективными психологическими критериями. Если психология исследует только поведение и не занимается сознанием, но интерес к сознанию и ментальному, тем не менее, сохраняется, то, какую бы самостоятельную значимость такая психология не имела бы, она не сможет заменить нам психологии в классическом смысле. Если же бихевиористская психология претендует на экстернализацию сознания и ментального, т.е. на предоставление их верифицируемых критериев, то вполне уместно возражение, что бихевиористская психология просто не справляется с этой задачей. Классический пример такой неспособности, по распространенному признанию, демонстрируют бихевиористские критерии отличия рационального действия или поведения от нерационального или поведения некоего определенного типа от его симуляции. Так, Хилари Патнэм предлагает провести такой мысленный эксперимент: пусть дан другой мир, в котором боль, например, иначе, чем в нашем мире связана с поведением, а также, с внешними причинами боли. Пусть в этом мире существует сообщество суперспартанцев или суперстоиков, в котором взрослые его члены способны успешно подавлять любое непроизвольное болевое поведение. Они могут, по случаю, признать, что испытывают боль, но всегда – спокойным тоном, не эмоционально и т.д. (т.е. так, как они обычно говорят о других вещах, констатируя их). Они никак иначе не проявляют свою боль. Тем не менее, настаивает Патнэм, они испытывают боль (феноменально она имеет место в этом сообществе) и она им не нравится так же, как и нам в нашем мире. Они даже признают, что им стоит больших усилий вести себя так, как они, испытывая боль. При этом можно допустить, что дети и незрелые граждане в этом обществе не умеют еще или не справляются с успешным подавлением болевого поведения (в той или иной степени): поэтому вообще имеется достаточно оснований приписывать наличие феномена боли данному сообществу в целом даже на основании бихевиористских критериев. Но какие у нас есть критерии для того, чтобы судить о том, что такое-то и такое-то поведение является непроизвольной реакцией на боль у этих неведомых представителей воображаемого мира? Можно считать таким поведением обычное поведение избегания источников болевых ощущений, но избегающее поведение может с тем же успехом пониматься и как непроизвольная реакция на какие-нибудь другие, не болевые, ощущения. Чтобы не связываться с этими трудностями, Патнэм предлагает рассмотреть суперспартанцев через миллионы лет их эволюции, в результате которой у них начали рождаться полностью окультуренные дети: говорящие на языке взрослых, знающих таблицу умножения, имеющих мнения по политическим вопросам и, между прочим, разделяющих господствующие спартанские представления о важности не проявления боли иначе как в виде констатации. В этом случае мысленный эксперимент вообще не будет предполагать в таком сообществе никаких непроизвольных реакций на боль. Тем не менее, Патнэм считает абсурдом полагать, что таким людям невозможно приписывать болевые ощущения. Чтобы выявить эту абсурдность, предлагается вообразить, что нам удалось обратить взрослого суперспартанца в нашу идеологию: в этом случае, можно предположить, он начнет нормальным (с нашей точки зрения) образом реагировать на боль. Бихевиорист тогда будет вынужден признать, что через посредство этого единственного члена сообщества суперспартанцев мы продемонстрировали существование непроизвольных болевых реакций у всего сообщества и что, таким образом, приписывание боли всему сообществу логически правомерно. Но это означает, что если бы этот единственный человек никогда не жил и мы имели бы возможность демонстрировать только теоретически, что эти люди испытывают боль, то в этом случае приписывания им боли были бы неправомерными.

Некоторые бихевиористы могут утверждать, что в случае описанных миров соответствующее вербальное поведение как раз и будет нужной формой болевого поведения. Отвечая на это, Патнэм предлагает представить себе мир, в котором нет даже сообщений о боли: Х-мир, как он его называет. В этом мире живут суперсуперспартанцы, которые подавляют даже разговор о боли: такие граждане, даже если каждый из них может думать о боли и даже иметь в своем идиолекте слово «боль», никогда не признают, что испытывают боль; они даже будут делать вид, что и слова такого не знают или ничего не знают о феномене, к которому оно отсылает. Короче говоря, жители Х-мира вообще никак не демонстрируют наличие у них боли (дети полностью с рождения окультурены). Здесь вообще нет никакого способа приписать таким людям боль на основе бихевиористского критерия. Но жители Х-мира, тем не менее, настаивает Патнэм, испытывают боль. Но, заметим, что если возможность обращения члена такого сообщества в нашу идеологию исключается, например, за счет слишком больших различий между нами и ними, то в таком случае единственное, что будет поддерживать уместность приписывания им болевых ощущений – это наша метафизика ментального. Мысленный эксперимент Патнэма предлагает мир абсолютной симуляции отсутствия боли, где по поведенческим признакам вообще невозможно эту симуляцию разоблачить. Бихевиорист однако может возразить, что применительно к такому миру невозможно и говорить о наличии феномена боли: это мы, воображающие такой Х-мир «знаем» относительно него, что его жители испытывают боль, но изнутри этого мира или столкнувшись с реальным таким сообществом, такого знания мы получить не сможем и тогда наше утверждение о том, что, несмотря на то, что внешне это никак не проявляется, они испытывают (или могут испытывать) боль, будет совершенно необоснованным. У Патнэма есть на это ответ: он не согласен с тем, что его пример конструирует ситуацию, в которой нет способов вообще отличить случай, когда боль есть, но никак не проявляется в поведении, от случая, когда ее просто нет; он настаивает на том, что его пример показывает лишь, что по внешнему поведению невозможно отличить один случай от другого, но в принципе есть другие критерии отличия. Например, говорит он, можно исследовать мозг жителя Х-мира. Апелляция к таким критериям, разумеется, вовлекает сложности другого вида, связанные с программой физикализма. Такое исследование может дать результаты желаемых видов, только если психофизическое тождество, поддерживающее такие результаты, вернее, такую интерпретацию получаемых результатов, в целом верно .

Другой вид критики отталкивается от анализа языковых средств и языка бихевиоризма. Так, Н. Хомский) аргументирует в пользу того, что Скиннер создает иллюзию строгой научной теории, применимой в очень широком диапазоне, хотя на самом деле вполне может быть так, что термины, используемые для описания поведения в лабораторных условиях, и термины, используемые для описания реального поведения, являются всего лишь омонимами, между значениями которых существует, в лучшем случае, довольно туманное сходство. Базисные термины бихевиоризма – «стимул» и «реакция». Скиннер обязуется использовать узкие определения этих терминов: фрагмент окружения и фрагмент поведения называются стимулом (вызывающим, различенным или подкрепляющим) и реакцией, соответственно, тогда и только тогда, когда они соотнесены посредством закона (lawfully related); это значит – если динамические законы, соотносящие их демонстрируют плавные и репродуцируемые зависимости. Так, если мы смотрим на красный стул и говорим «красный», то реакция находится под контролем стимула краснота; если мы говорим «стул», то реакция находится под контролем собрания свойств (которые Скиннер называет объектом) – стулность; и то же самое относится к любой реакции . Этот метод, по мнению Хомского, так же прост, как и бессодержателен, так как мы можем выделить столько свойств, сколько у нас есть не синонимичных выражений для их описания в нашем языке; мы можем объяснить широкий класс реакций в терминах скиннерова функционального анализа, выделяя для каждой реакции управляющие ею стимулы. Но слово «стимул» теряет всякую объективность при таком использовании, поскольку в этом случае стимулы перестают быть частью внешнего физического мира (как это предполагается Скиннером), а оказываются частью организма. Мы определяем стимул тогда, когда наблюдаем (например, речевую) реакцию. Мы не можем предсказывать языковое поведение в терминах стимулов, влияющих на говорящего извне, так как мы не знаем, каковы текущие воздействующие на него стимулы до тех пор, пока не получим реакцию. Более того, поскольку мы не можем управлять свойством физического объекта, на которое индивид реагирует, кроме как в чрезвычайно искусственных (лабораторных) случаях, утверждение Скиннера, что его система, в противоположность традиционной, позволяет осуществлять практический контроль языкового поведения, просто ложно . Подобного рода возражения высказываются и против предлагаемого толкования других ключевых бихевиористских терминов.

В определенном отношении фундаментальный аргумент против (по крайней мере, экстернализующего ментальное) бихевиоризма указывает на следующее обстоятельство: то, что организм делает или имеет диспозицию делать в данный момент времени, представляет собой очень сложную функцию его полаганий и желаний вместе с его текущими чувственными данными и воспоминаниями. Поэтому исключительно маловероятно, что окажется возможным сопоставить попарно поведенческие предикаты психологическим предикатам тем способом, которого требует бихевиоризм, а именно: так, чтобы для каждого типа психологического состояния организм находится в этом состоянии, если и только если определенный поведенческий предикат истинен относительно этого организма. Этим предполагается, что бихевиоризм чрезвычайно вероятно ложен просто в силу своих эмпирических следствий и независимо от его неправдоподобия в качестве семантического тезиса. Бихевиоризм не может быть истинным пока не установлена истинность корреляции между сознанием и поведением, а последняя не является истинной .

Еще одно возражение апеллирует к проблеме чужого сознания: в основе наших социологических и социально философских концепций лежит идея чужого сознания; мы не могли бы строить социальные науки, не наделяя других индивидов определенными характеристиками, делающими их подобными (по описанию) самому наделяющему (т.е. нам самим или, вернее, каждому из нас в этой роли). Субъект приписывает другому сознание на основании презумпции признания его себе подобным, он исходит из того, что знает о себе, что имеет сознание. Но если мы познаем свое собственное сознание так же, как чужое, следуя рекомендациям бихевиористов, то какого рода презумпция здесь может соответствовать презумпции сознательности на основании признания подобия; ведь кто-то другой тогда должен исходно выступать как сознательное существо и источник аналогии? Бихевиоризм, далее, (вероятно) хорошо совместим с перспективной психологического описания «от третьего лица», но его совместимость с перспективой «первого лица» весьма сомнительна. Такого рода критику развивает, в частности, один из самых последовательных приверженцев материалистической концепции сознания Д. Армстронг . Армстронг – один из тех, кто считает, что хотя поведение человека конституирует наше основание для атрибуции ему (третьему лицу) определенных ментальных процессов, оно не может быть отождествлено с его ментальными процессами; с этим, впрочем, мог бы согласиться и Скиннер. Но интересно основание, на котором Армстронг отказывается от отождествления ментального с поведением. Он считает фактом, вопреки тому, что утверждают Райл и философы «обыденного языка», что относительно самих себя мы делаем выводы о наших ментальных состояниях не на основании наблюдений за своим собственным поведением. Армстронг считает, что без понятия причинности идея диспозиции не работает: так же, как определенная молекулярная конституция стакана действительно ответственна за тот факт, что, если по стакану стукнуть, он разобьется, и соответственно, конститутивна в отношении диспозициональной характеристики «бьющийся», определенная физическая конституция человека ответственна за его нахождение в состоянии быть способным производить действия определенных видов в определенных обстоятельствах. Но, утверждает Армстронг, объяснение сознания в терминах физических причин и следствий может быть хорошей теорией сознания не только с точки зрения первого лица, но и с точки зрения третьего лица. Порядок его рассуждений здесь такой: мы нуждаемся только в трех посылках, чтобы вывести существование сознания из наблюдения соответствующего обстоятельствам поведения другого индивида, которое предполагается выражением этого сознания. 1) Поведение имеет некую причину. 2) Эта причина находится внутри индивида, поведение которого наблюдается. 3) Сложность этой причины соответствует сложности поведения . Таким образом, аргументация этого типа противопоставляет одному подходу к пониманию ментального другой, а именно физикализм и нацелена, скорее, на демонстрацию его преимуществ, чем просто на дискредитацию бихевиоризма. Однако, по мнению многих, именно с принятия подобных посылок проблемы с атрибуцией чужого сознания только начинаются .

Можно разделять в этом вопросе и радикальную позицию, определяя все предикаты как диспозиционные, включая и такие, как «растворился», поскольку и они могут быть перефразированы в терминах, обозначающих некие более «атомарные» события – например, событие восприятия сахара растворенным на некоем промежутке времени; ср.: Б. Рассел, Человеческое познание: его сфера и границы, «Ника-Центр», «Вист-С», Киев, 1997, 93 – 95.

J. B. Watson, ‘Psychology as the Behaviorist Views It’, Psychological Review 20, 1913, 158 – 77.

J. B. Watson, Behaviorism, N.-Y., Norton and Co., 1970, оригинальное издание – 1924.

B. F. Skinner, Science and Human Behavior, N.-Y., Macmillan, 1953, p. 28.

K. S. Lashley, ‘The Behavioristic Interpretation of Consciousness: I’, The Psychological Review, 30:4, 1923, 341.

E. Holt, The Freudian Wish and Its Place in Ethics, N.-Y.: Henry Holt, 1915.

E. Tolman, ‘A Behaviorist’s Definition of Consciousness’, The Psychological Review 34, 1927, 435.

B. F. Skinner, Science and Human Behavior, N.-Y., Macmillan, 1953, 35.

И даже так: если наш обычный психологический дискурс не имеет своим референтом поведение, он должен быть реформирован в соответствие с научными требованиями.

C. G. Hempel, “The Logical Analysis of Psychology”, первое англоязычное издание – в: H. Feigl, W. Sellars (eds.), Readings in Philosophical Analysis, N.-Y.: Appleton-Century-Crofts, 1949, 373 – 384.

Там же, сноска 1 в переработанном варианте статьи, в: N. Block (ed.), Readings in Philosophy of Psychology, V. 1, Harvard University Press, Cambridge, Massachusetts, 1980, 22.

Там же, 20 – 21.

H. Putnam, ‘Brains and Behavior’, R. J. Butler (ed.), Analytical Philosophy, vol. 2, Oxford, Blackwell, 1965.

Это – так сказать, постпозитивистские коррективы, на которые необходимо делать скидку в обсуждении проблем метода.

B. F. Skinner, Behavior of Organisms, N.-Y.: Appleton-Century-Crofts, 1938, 9.

См.: N. Chomsky, ‘A Review of B. F. Sckinner`s Verbal Behavior’, Language 35, no. 1, 1959, 26 – 58.

Подробнее критику этого рода см. в: N. Block, J. Fodor, ‘What Psychological States Are Not’, Philosophical Review 81, no. 2, 1972, 159 – 181.

См.: D. M. Armstrong, ‘The Nature of Mind’, C. V. Brost (ed.), The Mind/Brain Identity Theory, London, Macmillan, 1970, 67 – 79.

Там же, 77 – 79.

См., например: T. Nagel, ‘Armstrong on the Mind’, Philosophical Review 79, 1970, 394 – 403.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.i-u.ru/

Институт имени Андропова. Сейчас это Академия внешней разведки. МИХАИЛ ФРОЛОВ, полковник в отставке, преподаватель Краснознаменного института имени Андропова: Я проработал в Краснознаменном институте (КИ) 13 лет. Владимир Путин поступил ко мне из Ленинградского управления КГБ в звании майора. Я решил посмотреть его в роли старшины отделения. Старшина отделения в Краснознаменном институте - ...

Точки зрения как высшей ступени познавательной деятельности человека в отличие от обиходного, житейского знания, религии и философии, также обсуждается их взаимное соотношение. Выявляются основные тенденций в развитии научной и философской мысли с IХ-Х вв. до настоящего времени. Ивановский предложил интересную классификацию наук. Он разделил все науки на теоретические и практические, прикладные. ...

И преобладание государства, у другого получает совсем иной смысл и означает чрезмерное развитие именно индивидуальной воли и инициативы и полное устранение государства. В первой книге этого труда ("Психология народов") я особенно указывал на различие, которое существует между демократическим идеалом романских народов и англосаксов. Совершенно независимо от меня Поль Бурже на основании своих...

И наблюдателя (экперимент М. Стормса) Рисунок 4 3.3. Г.М. Андреева, Н.Н. Богомолова, Л.А. Петровская. Теории диадического взаимодействия (Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе (теоретические направления). М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. С. 70-83) Бихевиористская ориентация включает в качестве одного из методологических принципов...

Критика бихевиоризма Уотсона

Любая программа, предлагающая кардинальный пересмотр и полную замену существующего порядка, - то есть фактически призывающая к тому, чтобы отбросить все ранее существующие теории, - по сути своей обречена на критику. Как известно, в то время, когда Уотсон основал бихевиоризм, американская психология двигалась в направлении большей объективности, однако далеко не все психологи готовы были принять крайние формы объективности, которые пропагандировал Уотсон. Многие, включая и тех, кто в принципе поддерживал объективность, считали, что система Уотсона упускает из виду существенные компоненты психологии - такие, например, как сенсорные процессы и процессы восприятия.

Одним из наиболее сильных оппонентов Уотсона был Вильям Мак - Дугалл (1871–1938), английский психолог, который приехал в Соединенные Штаты в 1920 году и работал сначала в Гарвардском университете, а затем в университете Дьюка. Мак - Дугалл знаменит своей инстинктивной теорией поведения и тем влиянием, которое оказала на психологию его книга по вопросам социальной психологии (McDougall. 1908).

Интересно, что Мак - Дугалл, который внес такой значительный вклад в социальную психологию, сам по себе был нс очень общительным человеком. «Я никогда не мог вписаться в какую - либо социальную группу, - писал он, - никогда не умел почувствовать себя в единстве с любой партией или системой; и хотя я не мог остаться равнодушным к привлекательности групповой жизни, групповых ощущений и мышления, я все же всегда оставался в стороне, критически настроенный и настороженный» (McDougall. 1930. P. 192).

Он поддерживал такие непопулярные понятия, как свободная воля, превосходство нордической расы и исследования души, и американская пресса регулярно поносила его за эти взгляды. Кроме того, психологическая общественность ругала Мак - Дугалла за его критику бихевиоризма в двадцатые годы - то есть в то время, когда большинство психологов в той или иной мере попали под влияние науки о поведении. К 1928 году Мак - Дугалл «до такой степени подвергся остракизму со стороны основных сил американской психологии, что считал, что его презирают» (Jones. 1987. P. 931). Спустя десять лет, когда он уже умирал от рака, Найт Данлоп, сменивший Уотсона в университете Джонса Хопкинса, сказал, что «чем скорее он умрет, тем лучше будет для психологии» (цит. по: Smith. 1989. P. 446).

В теории инстинктов Мак - Дугалла утверждалось, что человеческое поведение является результатом врожденных склонностей в мыслях и действиях. Его идеи поначалу были хорошо приняты общественностью, но вскоре уступили свои позиции под натиском бихевиоризма. Уотсоп отрицал само понятие инстинктов, и по этому пункту, как впрочем, и по многим другим, противники сцепились.

Пятого февраля 1924 года они встретились, чтобы обсудить свои разногласия в психологическом клубе в Вашингтоне, округ Колумбия. Тот факт, что в Вашингтоне имелся психологический клуб, не связанный с каким - либо университетом, говорит о многом. На диспуте присутствовало более тысячи человек. Среди них лишь немногие были психологами; в те годы по всей стране насчитывалось всего 464 члена Американской психологической ассоциации. Следовательно, размер аудитории прежде всего говорит о популярности бихевиоризма Уотсона. Тем не менее, жюри этого диспута присудило победу Мак - Дугаллу. Материалы этого диспута опубликованы в работе «Битва за бихевиоризм» (The Battle of behaviorism. 1929 г.).

Мак - Дугалл начал диспут на оптимистической ноте: «У меня есть исходное преимущество перед доктором Уотсоном, - сказал он, - и это преимущество настолько велико, что даже кажется мне несправедливым. Все люди, обладающие здравым смыслом, по определению окажутся на моей стороне» (Watson & McDougall. 1929. P. 40). Он сказал, что вполне согласен с Уотсоном в том, что информация о поведении является верным фокусом психологических исследований, но выступает против полного сбрасывания со счета информации о сознании. В будущем его позиция была поддержана психологами гуманистического направления и теоретиками социального научения.

Если психологи не будут использовать интроспекцию, говорил Мак - Дугалл, то каким образом они смогут определить смысл реакции субъекта или точность слов? Каким образом, не прибегая к самонаблюдению, можно выяснить что - либо о мечтах и фантазиях? Как понять и оценить эстетические переживания? В споре с Уотсоном Мак - Дугалл попытался представить, как бихевиорист рассказал бы о восприятии скрипичного концерта:

Я вхожу в зал и вижу, что мужчина скребет по кошачьим кишкам волосами, выдранными из конского хвоста, а перед ним, в состоянии восторженного внимания, сидит тысяча человек, которые время от времени начинают хлопать руками. Каким образом бихевиорист может объяснить эти странные события? Как объяснить тот факт, что колебания, производимые кошачьими кишками, повергают тысячи людей в полное молчание и спокойствие, а прекращение этих вибраций вдруг становится стимулом к какой - то лихорадочной активности?

Здравый смысл и психология сходятся в том, что аудитория слушает музыку с обостренным наслаждением и дает выход своему восхищению и благодарности к артисту криками и аплодисментами. Но ведь бихевиорист ничего не знает ни о наслаждении или боли. ни о восхищении или благодарности. Он просто смешал с грязью все эти «метафизические понятия» и потому должен искать какие - то иные объяснения. Ну и пусть себе ищет, оставим его. Этот поиск даст ему вполне безвредное, тихое занятие на ближайшие несколько столетий . (Watson & McDougall. 1929. р. 62–63.)

Затем Мак - Дугалл подверг критике допущение Уотсона о том, что человеческое поведение является всецело детерминированным, что все наши действия являются прямыми результатами прошлого опыта и могут быть полностью прогнозированы, если только известны события прошлой жизни. Такая психология, говорил Мак - Дугалл, не оставляет места для свободной воли или свободы выбора.

Если позиция детерминизма верна - то есть люди не обладают свободной волей и потому не могут нести ответственность за свои действия, - то стоит ли проявлять инициативу, творческие усилия, стремление усовершенствовать себя и общество. Никто тогда не станет пытаться предотвратить войну, бороться против несправедливости или стремиться к достижению каких - либо идеалов.

Особой критике Мак - Дугалл подверг метод дословного описания, который Уотсон применял в своих исследованиях. Мак - Дугалл подчеркнул непоследовательность метода, который принимается, если его можно верифицировать, и отвергается, если верификация невозможна. Разумеется, именно такой и была точка зрения Уотсона, ведь основная цель всего бихевиористского движения - использовать исключительно такие данные, которые могут быть верифицированы.

Диспут Уотсона и Мак - Дугалла произошел через одиннадцать лет после того, как Уотсон формально основал бихевиоризм как научную школу. Мак - Дугалл предсказывал, что пройдет несколько лет, и позиция Уотсона исчезнет, нс оставив и следа. Однако в послесловии к опубликованной версии диспута Мак - Дугалл признал, что его прогноз оказался слишком оптимистическим: «Он был основан на чрезмерно лестной оценке интеллектуального уровня американской публики… Доктор Уотсон продолжает быть почитаемым пророком в своем отечестве, продолжает произносить свои проповеди» (Watson & McDougall. 1929. P. 86, 87).

Критика Вы можете перестать винить других и вычеркнуть из своей жизни мщение. Но самое лучшее, что вы можете сделать с критическими суждениями, - это лишь уменьшить их количество в своей повседневной жизни. Судить, критиковать - значит видеть мир таким, какой вы есть, а

64 ЭВОЛЮЦИЯ БИХЕВИОРИЗМА Изначально бихевиоризм занимался изучением непосредственных связей между стимулом и реакцией, которая необходима индивиду для более быстрой адаптации к окружающему миру. Бихевиоризм возник на основе двух направлений: позитивизма и

Первоисточники по истории бихевиоризма: из книги «Психология глазами бихевиориста» Джона Б. Уотсона Нет лучшей исходной точки для обсуждения бихевиоризма Уотсона, чем самая первая работа, которая послужила началом всему движению «Психология глазами бихевиориста»

Реакция на программу Уотсона Нападки Уотсона на традиционную психологию и его призыв к созданию нового подхода оказались волнующе привлекательными. Давайте снова рассмотрим основные положения Уотсона. Психология должна стать наукой о поведении, а не интроспективным