Какие ценности привносят силовики в российскую бюрократию. Неконсультируемые сироты

Вот уже более 15 лет Бердск сотрудничает с городом Белым Тверской области: ежегодно в экспедиции на территорию Бельского района выезжает бердский поисковый отряд «Кондор», а творческие коллективы нашего города в рамках сотрудничества выступают с концертными программами.

В этом году, с 8 по 18 августа, в городе-побратиме Белый Тверской области вновь побывала бердская творческая делегация. В состав делегации вошли 11 солистов образцовой студии популярной музыки «Конус» Дворца культуры «Родина» под руководством Ирины Владимировны Николаевой. Руководителями делегации и официальными представителями города Бердска стали директор МКУ «Управление образования и молодежной политики» Жанна Леонидовна Тузова и директор МБУ «Отдел по делам молодежи г.Бердска» Татьяна Михайловна Лильбок. Студия популярной музыки в этом году посетила город Белый во второй раз. Впервые ребята побывали в городе-побратиме 10 лет назад – в 2007 году.

Солисты студии «Конус» специально для этой поездки подготовили тематическую концертную программу, построенную на основе военно-патриотического репертуара. Ребята дали 6 концертов на нескольких площадках на территории Бельского района. Первые концерты прошли в сёлах Будино и Кавельщина. Местом третьего концерта стало оборонительное укрепление Рукотворный вал, где часто проходят молодёжные встречи бельчан. Специальный концерт солисты студии «Конус» дали в центре для детей, оказавшихся в трудной жизненной ситуации.

Каждый день пребывания ребят в Бельском районе был насыщен событиями – экскурсиями, встречами, выступлениями. Коллектив встретился с Главой Администрации Бельского района А.И. Титовым, посетил краеведческий музей и библиотеку, где был показан фильм о Бельской земле. Ребята ездили на места, где уже на протяжении 3-х недель вёл работу поисковый отряд «Кондор». Бердчане по сложившейся традиции выразили дань памяти воинам, погибшим в Великой Отечественной войне, преклонив колено и прикоснувшись к земле на братской могиле. В этом году 17 поисковыми отрядами были найдены останки 350 солдат, погибших в оборонительных боях в Бельском районе. В день перезахоронения воинов-сибиряков прошёл концерт студии «Конус» в Городском доме культуры города Белого. Значимым концертом студии «Конус» стало выступление коллектива на Мемориале «Воинам сибирякам» в селе Плоском, куда съехались жители окрестных деревень, чтобы почтить память сибиряков, сражавшихся в Тверской области.

Поездка юных бердчан проходила в тёплой атмосфере. Участники студии, побывав проездом в Москве, совершили обзорную экскурсию на теплоходе по Москве-реке. А во время трёхдневного путешествия на поезде даже проводили импровизированные концерты под гитару для благодарных попутчиков.

Вот уже более 15 лет силовики считаются костяком российской политической элиты, и кадровые перестановки текущего года только подтверждают этот тезис. О силовой субкультуре между тем мало что известно в силу закрытости объединяющих их ведомств и служб. Однако социологам из Института проблем правоприменения все же удалось выйти на некие обобщения в понимании того, что привносят выходцы из силовых структур в российскую бюрократию и какие качества уходящих на гражданку силовиков особенно ценны для системы госуправления. "Огонек" вник в детали

Кирилл Титаев, ведущий научный сотрудник Института проблем правоприменения

У Института проблем правоприменения накопился большой корпус исследований о профессиональной культуре сотрудников различных ведомств, связанных с охраной порядка в нашей стране. В частности, мы подробно изучали субкультуры полицейских, следователей, судей, меньше — прокуроров ("Огонек" писал о судьях в N 39 за 2015 год , о следователях — в N 39 за 2016 год). И в определенный момент передо мной встал интересный вопрос: известно, что силовики постоянно рекрутируются во власть, назначаются на ответственные должности, так почему бы не узнать, какие ценности они привносят с собой в бюрократический аппарат? Как они взаимодействуют с другими гражданскими чиновниками и что с ними происходит, когда они оказываются на гражданке? В целом, исходя из проведенных нами исследований и некоторых наблюдений коллег, мы можем если не исчерпывающе ответить на этот вопрос, то хотя бы приблизиться к ответу. Понятно, что в нашей эмпирической базе есть свои ограничения (скажем, о двух специальных службах — ФСБ и ФСО — мы знаем гораздо меньше, чем о том же МВД или армии), что картинка неодинакова в разных регионах, что всякого рода обобщения, касающиеся силовиков в целом, имеют свои погрешности. И все же...

Карьерные шаги

Что можно сказать о всяком силовике, в какой бы структуре он ни работал? Прежде всего, это человек, выросший внутри системы. Поскольку все перечисленные структуры очень закрыты, практически невозможно прийти в какую-то из них сразу на полковничью должность (такие случаи есть, но это музейная редкость). Соответственно, в обычном случае человек начинает с низов, и все его взросление, вся его социализация проходят внутри ведомства. Практически про любого губернатора-силовика можно с уверенностью сказать, что он успел побывать или патрульным, или участковым, или стажером, постепенно поднявшись по карьерной лестнице. Таким образом, этот человек неизбежно является носителем культуры того ведомства, которое его выпестовало,— общей культуры, разделяемой как его низовыми сотрудниками, так и руководителями.

Чем выше поднимается рядовой сотрудник, тем, соответственно, большие перспективы перед ним открываются. Накапливается социальный капитал. Как правило, он начинает служить (если речь не идет о военных) в родной ему области, а то и в родном городе. Он неплохо интегрирован в региональное сообщество и, когда оказывается на руководящем посту в районе (скажем, на должности руководителя отдела МВД), всецело интегрируется в местную элиту. Условно говоря, если начальник УВД справляет день рождения, то к нему на праздник обязательно зайдут прокурор, глава следствия, мэр, кто-то из "специальных силовиков", если их представители есть в районе... На этом уровне элиты очень близки. В конце концов, типовой район в России — это около 50 тысяч человек, и элементарно статусных людей, которым "не стыдно пожать руку", там не очень много. Все свои. "Районные силовики" хорошо знакомы с гражданской властью и понимают, как она устроена.

Когда мы переходим на уровень субъекта Федерации, на губернаторский уровень, все становится чуть сложнее. В первую очередь потому, что руководители силовых ведомств региона — это почти всегда варяги. Сейчас мы готовим обзор по прокурорам субъектов Федерации и выясняется, что менее 10 процентов из них всю свою карьеру провели в одном регионе РФ. Приблизительно так же дело обстоит и с другими силовиками: по достижении определенного уровня человек переводится в незнакомый ему регион — это сознательная антикоррупционная политика, которая так и декларируется внутри ведомств. Поэтому в типовой ситуации руководитель силового ведомства субъекта РФ — это варяг, половина замов которого тоже варяги. Он, конечно, лишается большей части своего социального капитала, полученного на предыдущем месте работы (что, с одной стороны, способствует разрыву коррупционных и потенциально коррупционных связей, а с другой стороны, сужает видение ситуации в регионе кабинетными рамками). Соответственно, взаимодействие с гражданской властью становится более формальным. Дистанция между силовиками и губернатором во многом зависит от личных установок последнего.

Поскольку охрана общественного порядка является зоной совместной ответственности главы субъекта РФ и глав силовых ведомств, то на эту тему между ними ведется постоянное взаимодействие. Что это значит? Как правило, губернатор (или один из его замов — по вопросам законности и охраны общественного порядка) проводит еженедельные (как минимум) совещания с силовиками. На них обязательно приглашаются глава регионального управления МВД и местный прокурор, опционально — все остальные. Когда половодье, пригласят руководителя МЧС, когда приезжает федеральный чиновник — кого-то из представителей ФСБ и, возможно, командированного в регион сотрудника ФСО. Как бы то ни было, гражданские и силовые руководители региона находятся в постоянном рабочем контакте, у них нет проблем с тем, чтобы позвонить друг другу и оперативно передать информацию. Но на дни рождения друг друга они уже могут и не прийти. Зато обязательно будут наносить официальные визиты на ведомственные праздники — скажем, губернатор придет в полицию на День работника правоохранительных органов, в прокуратуру — на День работника прокуратуры и так далее...

Существенно, что обе элиты региона — бюрократическая и силовая — держат себя в целом на равных, это, говоря старым языком, номенклатура одного уровня, их кандидатуры согласовывают примерно на одном уровне. В существующей системе у них не так много поводов для публичных конфликтов: силовики финансово независимы от региональной власти, губернатор редко лезет в их работу. Но возможны, конечно, неформальные конфликты: когда, условно говоря, губернатор некий бизнес поддерживает, а руководство МВД тот же бизнес преследует. Участники конфликта в таком случае хорошо понимают, что обращаться наверх им незачем, там не станут разбираться, кто виноват, и за поднятый сыр-бор возьмут "на карандаш" обоих. Поэтому они предпочитают решать все между собой, находя компромиссы и обмениваясь зонами влияния. Ярких конфликтов силовиков и бюрократов, которые имели место еще в 90-е, сегодня, конечно, не встретишь. Все поняли правила игры.

Как же получается, что силовик переходит невидимую демаркационную линию и оказывается на гражданке? Здесь нужно учесть несколько факторов. Во-первых, все силовики рано выходят на пенсию — уже где-то в 37-40 лет (с этого момента они не обязаны оставлять службу, но вполне могут это сделать). Разумеется, в этом возрасте они еще очень активны и при этом имеют за плечами большой опыт руководящей работы, некоторые управленческие навыки, умение публично держаться. Они востребованы на рынке труда. Случается, что им все приедается на старом месте работы и они ищут новых горизонтов, сами (заручившись минимальной поддержкой местных элит) выдвигают свои кандидатуры в мэры, депутаты и так далее. Но чаще, являясь системными людьми, они все-таки идут во власть, когда их кто-то попросит. Скажем, губернатор может попросить руководителя районной прокуратуры стать мэром — тот посоветуется со своим начальством и, поняв, что все не против, пойдет. Такие неформальные просьбы с большой вероятностью поступят к мало-мальски толковым представителям силовых элит, потому что для бюрократов силовики являются естественным кадровым резервом (близкое знакомство, частое общение, их ранняя пенсия).

Особенности стиля

Принято считать, что силовики во власти набирают в ближайшее окружение себе подобных, однако это не всегда так. Известны случаи, когда бывший силовик, став бюрократом, остается один, как перст, отказываясь от своих прошлых контактов. При этом набрать силовиков себе в команду может и вполне гражданский руководитель-бюрократ. Между гражданскими и силовыми нет серьезных барьеров, эти элиты взаимопрозрачны.

При этом можно утверждать, что выходцам из силовых ведомств присуща определенная управленческая культура, которая несколько отличает их от гражданских (и иногда делает более конкурентными на рынке труда). Подробно хотелось бы остановиться на трех особенностях картины мира "бывшего сотрудника", пришедшего во власть.

Во-первых, он скорее всего не будет верить в статистику, независимые исследования и мониторинги. Он вообще не будет верить в возможность существования какой-либо объективной картины мира. Дело в том, что на предшествующем месте работы он наверняка сталкивался с необходимостью манипулировать цифрами, сам подгонял показатели под нужный результат — не потому что являлся плохим специалистом, а потому что так устроена наша система. Скажем, одной из функций уже описанного перемещения глав региональных силовых ведомств является решение проблемы отчетности. В чем состоит анекдот? Если вас назначили главой регионального управления МВД, то ваш успех у начальства будет напрямую связан с повышением уровня раскрываемости преступлений и снижением уровня преступности. За пять лет работы по повышению-снижению вы доберетесь до практически нереалистичных цифр. Что делать? Все просто: вас перемещают, а на ваше место ставят другого человека. Новый начальник в рамках системы имеет некое негласно признаваемое право обнулить все показатели предшественника. Он заявляет, что в области бардак, раскрываемость резко идет вниз, преступность — вверх — и на ближайшие пять лет, до своего следующего перемещения, он обеспечен работой. Разумеется, такой руководитель понимает, что похожим образом перед ним самим отчитываются его подчиненные. Когда ему сообщают о каких-то данных, он знает, что за этим с большой долей вероятности стоит фикция. Поэтому любой силовик по умолчанию рассчитывает разобраться в ситуации, полагаясь либо на свой здравый смысл, либо на экспертизу проверенных людей, а вовсе не на "объективные" показатели. А значит, убеждать его, перешедшего на гражданку, статистическими показателями, рейтингами, подсчетами ООН и прочим — почти бесполезное занятие. Его раздражает "жонглирование" цифрами.

Вторая особенность, которую нам удалось заметить,— это склонность объяснять все чьими-то интересами. Силовики — просто в силу своей специализации — привыкли во всех сложных ситуациях искать ответ на единственный вопрос: кому выгодно? И так же они ведут себя на гражданке. Понятно, что это сильно затрудняет их контакты с представителями гражданского общества. Я во многих регионах наблюдал одну и ту же картину: общественные советы находятся под подозрением у руководителя — экс-силовика просто потому, что он отказывается верить в готовность людей два-три дня в месяц тратить бесплатно на какую-то общественную активность. Такой руководитель упорно продолжает искать скрытые мотивы деятельности гражданских лиц и успокаивается, только когда их найдет (причем после этого может даже поддержать общественников). Мечта силовиков — чтобы каждая организация декларировала свой четко обозначенный материальный интерес. В этом смысле советы ветеранов — почти идеальное общественное образование, они понятны. А вот какие-нибудь защитники бельков или бездетные борцы за развитие детских садов — уже непонятны. Про них невольно думается: видимо, производят продукцию, конкурентную шкуркам бельков, или оказывают услуги, связанные с развитием детсадов... В противном случае эти люди, не вписывающиеся в картину мира силовика, аттестуются как "городские сумасшедшие" и просто становятся "нерукопожатными".

Наконец, третий сюжет связан с восприятием экс-силовиками общества как такового. В целом работник прокуратуры, следствия, правоохранительных органов, МЧС и любого другого подобного ведомства сталкивается по долгу службы с очень специфическими людьми — маргинализованными, замешанными в преступлениях, фанатично отстаивающими свои принципы, нуждающимися в попечении... В общем, с теми, с кем очень непросто общаться, кого можно назвать не самыми адекватными слоями населения. И как бы силовик ни стремился абстрагироваться от этой картинки "общества", с которым он всю жизнь работал, именно она будет всплывать в его голове всякий раз, как речь зайдет о "социальных вопросах". Силовик убежден, что знает людей, знает жизнь именно потому, что поварился в не самом приятном окружении. Поэтому он испытывает некую естественную неприязнь к общению с "гражданами" и уж точно не готов с ними сотрудничать.

Я не берусь утверждать, что эти три особенности мировосприятия встречаются только у силовиков и ни у кого больше, однако подчеркиваю: для силовиков они особенно характерны. И вполне понятно, какие управленческие особенности за собой несут.

Политическая стерильность

Силовики — это в определенном смысле слова политически стерильные люди. Даже если у них есть некие политические предпочтения (а мы встречали, скажем, полицейских-либертарианцев), публично они свои взгляды не декларируют. Им запрещено быть членами какой-то партии, запрещено просто так общаться с прессой, они не станут подписываться под петициями — даже провластными, они сознательно остаются в тени. На них практически не найдешь компромат, потому что все, что происходит внутри ведомства, остается внутри ведомства. А значит, эти люди "без биографии" идеально подходят на любую должность во власти, могут быть командированы в любой регион и встроиться в любую конструкцию элит... Это очень ценные кадры в эпоху "деполитизации".

Примечательно, впрочем, что они сами не считают себя именно кадровым резервом исполнительной власти. Далеко не все силовики мечтают закончить свою карьеру на гражданке, и даже те, кто не против бросить службу, по нашим наблюдениям, чаще представляют свое будущее в "народном хозяйстве", как они сами говорят. Могут открыть собственный ЧОП, стать руководителями ФГУПа после выхода не пенсию... В целом их мобильность ничто не ограничивает. Один наш интервьюер коротко описывал свою работу в исполнительной власти фразой: "Пошел на три года побюрократил". Потом ему надоело быть замгубернатора, он воспользовался связями, которые успел приобрести на гражданке, и ушел замдиректором по безопасности в какой-то банк. Причем понятно, что захочется еще разок "побюрократить", может, и вернется во власть.

Карьерные траектории этих людей чрезвычайно причудливы, а опыт работы — универсален. Они умеют и управлять, и подчиняться, умеют быть варягами и все начинать с нуля, умеют молчать и говорить только по приказу. И за все это ценятся. Современная управленческая система, похоже, просто специально создана для них — понимающих правила игры на всех ее уровнях. И хотя, как показывают подсчеты коллег из Социологического института РАН, сегодня их немного — в редком регионе они дотягивают до 20 процентов элиты, возможности для них весьма широки.

Освоение власти

Детали

Силовики — константа российской политической элиты, которая все чаще ищет новые кадры среди "своих"

Количество экс-силовиков во власти (для которых работа в силовых структурах непосредственно предшествовала первой в биографии элитной должности), 2015 год, в процентах

Количество обладателей силового опыта во власти (людей, которые когда-либо работали в силовых структурах), 2015 год, в процентах

Доля людей во власти, пришедших из трех сфер: политико-административной, хозяйственно-экономической и силовой,— в динамике (проценты)

Гомеопат 🌱 Светлана Герасенко

• Гомеопат 🌱 Светлана Герасенко 9 monat vor
• Вот уже более 15 лет, как я наблюдаю эту тенденцию в акушерстве и гинекологии. Когда пара начинает планировать беременность и приходит к гинекологу, их, в первую очередь начинают обследовать на наличие инфекций. Причём, не важно, есть у пары жалобы, характерные для их наличия, или нет. Инфекции, найденные при обследовании, становятся приговором для пары. Лечиться обоим обязательно при помощи антибиотиков! И предохраняться неопределённый срок. Вот так зачастую происходит гипердиагностика и ятрогенное воздействие на организм. И после такой антибиотикотерапии иммунитет снижается настолько, что теперь уже, действительно, начинаются болезни. ✔️Дисбактериоз и поносы ✔️Болезни печени ✔️Нарушения менструального цикла ✔️Снижение иммунитета ✔️Проблемы с зачатием и т.д. Дело в том, что практически все возбудитель, вызывающие заболевания, передающиеся половым путем, являются условнопатогенными‼️. Это значит, что в условиях хорошей защиты в организме они просто живут, как нормальная микрофлора. А становятся они патогенными только при снижении защитной функции организма. И проявляется это, как правило, клиническими симптомами. Боли, дискомфорт, выделения и др. В любом случае, знайте, что при обнаружении таких инфекций, как уреоплазмоз, трихомониаз, хламидиоз, не всегда требуются антибиотики. Есть другие, более безопасные способы лечения, которые не приведут к нежелательным последствиям. Они заключаются в активации собственной защитной функции, чтобы уже с её помощью, опосредованно справляться с инфекциями. Будьте здоровы! С любовью, Светлана Герасенко! @medical_homeopatic_center @breakfast_svetlana_gerasenko #svetlanagerasenko #siberianhealth #Breakfast_Svetlana_Gerasenko #антибиотики #иммунитет #инфекции #беременность #планирование_беременности

  Вот уже более 15 лет, как я наблюдаю эту тенденцию в акушерстве и гинекологии.
  Когда пара начинает планировать беременность и приходит к гинекологу, их, в первую очередь начинают обследовать на наличие инфекций. Причём, не важно, есть у пары жалобы, характерные для их наличия, или нет. Инфекции, найденные при обследовании, становятся приговором для пары. Лечиться обоим обязательно при помощи антибиотиков! И предохраняться неопределённый срок.
  Вот так зачастую происходит гипердиагностика и ятрогенное воздействие на организм. И после такой антибиотикотерапии иммунитет снижается настолько, что теперь уже, действительно, начинаются болезни.
  ✔️Дисбактериоз и поносы
  ✔️Болезни печени
  ✔️Нарушения менструального цикла
  ✔️Снижение иммунитета
  ✔️Проблемы с зачатием и т.д.

  Дело в том, что практически все возбудитель, вызывающие заболевания, передающиеся половым путем, являются условнопатогенными‼️. Это значит, что в условиях хорошей защиты в организме они просто живут, как нормальная микрофлора. А становятся они патогенными только при снижении защитной функции организма. И проявляется это, как правило, клиническими симптомами. Боли, дискомфорт, выделения и др.

  В любом случае, знайте, что при обнаружении таких инфекций, как уреоплазмоз, трихомониаз, хламидиоз, не всегда требуются антибиотики. Есть другие, более безопасные способы лечения, которые не приведут к нежелательным последствиям. Они заключаются в активации собственной защитной функции, чтобы уже с её помощью, опосредованно справляться с инфекциями.
  Будьте здоровы!

  С любовью, Светлана Герасенко!

Даже нажать на клавишу Help для сироты зачастую проблема. Ему нужно, чтобы кто-то это сделал за него

Эту культуру можно сформировать и только в семье, когда дети научаются задавать вопросы родителям. В детдоме отвечать просто некогда, да и некому, воспитатель выживает там 24 своих часа, работая в режим автоответчика. Воспитатель не для того там находится. Он только сторож. Заказа на личный контакт нет, так что нет и контакты. В результате сироты если и задают вопросы, то исключительно материальные. Например, классический вопрос пришедшему в детдом доровольцу таков: «А ты мне чего-нибудь принес?» Таков замер их интереса, таков запрос. Это не из вина, это их беда. А между тем, умение формулировать вопросы и искать ответы, — залог успеха адаптации выпускника детдома.

В детдомах так сложилось, что даже консультации у штатного психолога — чаще всего не более чем формальность. Психологические трудности в детском доме никак не рассматриваются, потому что не ясно, зачем о чем-то говорить, если завтра ребенок повторит цикл проживания в детдоме и ничего не изменится? Сироты живут под полной опекой, они и не могут ничего изменить в стенах детдома.

Часто и приходящие добровольцы в точности повторяют такой алгоритм контакта с детьми, когда сироты только принимают информацию, без личной активации. Сироты ждут не только ответов. Они ждут, что за них еще и вопросы зададут. Им удобно находиться в роли жертвы: тебя побегут спасть просто потому, что ты сирота. И никаких усилий прилагать не нужно.

О чем меня спрашивают сироты? Чаще всего вопросы поступают по жилищным правам. Это когда просидев несколько лет в общежитии, выпускник детдома вдруг вспоминает, что по закону ему должны дать квартиру. Я отвечаю — иди в ту или иную инстанцию. Знаете, какой самый распространенный ответ — «А вы за меня сходить не можете?».

Вот реальный случай. Выпускник пензенского детдома написал мне обращение, после которого предложил мне приехать в Пензу и сходить в прокуратуру, чтобы помочь написать заявление. После дополнительных объяснений и наущений, выпускник был вынужден сходить сам, но это случай единичный, чаще всего, сироты пропадают после таких советов. Ведь они ждут, что консультант тут же рванет в аэропорт и решит нерешенный вопрос.

Сироты настолько теряют общественные и правовые знания, что приходится отращивать эти знания за слишком короткий срок. У кого-то это получается, у многих нет, так как опять же — для этого необходимо напрячься. Для борьбы и хождений по инстанциям нужно напрячься .

Нередко встречаются и довольно агрессивные выпускники, которые видимо, попали в детский дом и немного знают свои права, но при этом забывают, что кроме прав есть еще и обязанности. Так, одна выпускница приехала поступать в колледж в Москву, без справки о том, что она является сиротой, искренне считая, что приемная комиссия растает от ее рассказа о сиротстве и возьмет на обучение без этой важной бумаги. Более того, она уверена, что ее должны взять в учебное заведение, где нет общежития и при этом платить ей за это компенсацию. Требование если и не абсурдное, то трудно реализуемое. Но девушка понимает, что статус сироты — как охранная грамота. И продолжает биться. И не пробует решить проблему иначе. Например, спокойно поступить в учебное заведение, где есть и общежитие, и возможность получить подходящую профессию. Да еще расположенно это училище в родной стороне, а не в жуткой Москва. Но не может сирота иначе, установка такая – нет слова «нет», ибо оно сиротам просто незнакомо. Все вокруг должны и обязаны. Нередко выпускники пишут мне хамские ответы, понимая, что все-таки им придется и самим активизироваться. Мол, вы ничем не лучше чиновников. Тех самых чиновников, с которыми заявители на самом деле чаще всего еще и не встречались, но уже имеют стойкое мнение о них. И заодно о тех, кто пытается дать удочку вместо рыбы. Сирот так научили жить , в том числе и на тренингах, развивая бравирование сиротским статусом, не развивая в них желание — шагать самим.

P.S. Эти проблемы, которые появляются в рамках детского дома, государство пытается решить, создавая центры адаптации. На деле же это очередные внешние редуты защиты сирот. Они не способствуют активизации выпускников детдома. По хорошему, только семья способна заделать эту зияющую брешь. Вот только где все семьи, которые готовы сиротам помочь. Ау.

Татьяна

здравствуйте, во первых, хотела сказать, что не слишком ли вы уверены что навязывая свою помощь вы помогаете кому-то, еще потом остаетесь недовольны, что человек отвергает ее, давая совет вы расчитываете что человек поступит как вы этого хотите, не думая о другом варианте, вы сами часто не даете право выбора. касательно наглости детей сирот могу сказать, что да, а почему бы и нет, им с детства говорят о том что ты сирота, у тебя никого нет, никому ты не нужет, у них куча льгот которыми они нагло пользуются, например без очереди с тройками в вуз, да почему бы и нет, любой дурак бы воспользовался, слышна зависть, к тому же не могу сказать что обычные дети менее наглые, кстати в обычных семьях чаще мама бегает по инстанциям, а не сам ребенок!!!

Андрей

Я согласен, конечно, может и не все выпускники дет.домов такие иждивенцы, но, думаю, таковых большинство. Сам сталкивался с таким. Считает, что ему все должны, что сирота, это как ключ, пропуск для всех дверей… Так и не смог изменить его образ мышления…