Параллелизм в английском языке. Параллелизмы
Наверное, самый умный человек второй половины 18 века. Человек эпохи Просвещения по складу характера
Родился в состоятельной дворянской семье среднего достатка. Вся его семья – очень достойные люди. Получил воспитание в духе идей дворянского долга. Поступил в МГУ после гимназии при нем. Как он говорил сам, знаний вынес оттуда немного. Университет не давал глубоких знаний. Зато в университете получил любовь к словесности и творчеству (переводил с немецкого, латыни, говорил по- французски.
После окончания университета отправился в Петербург, где сначала начал работать в службе иностранных дел, затем перешел в кабинет министров. Вошел в кружок Елагина – кружок переводчиков и «переделывателей» пьес. Елагин был крупным масоном, литературно одаренным человеком, руководителем театра. Кружок переводил Лессинга, Дидро, раннего Бомарше. Заменялись имена на русские, менялись некоторые реалии. Положительный герой на Западе выходил из третьего сословия, которого в России не было, поэтому конфликт в русских пьесах был между «плохим» и «хорошим» дворянством
В просвещенческой литературе важно было стереть сословные рамки=> пьесы Фонвизина нельзя считать просветительскими.
60е гг. – первый период литературной деятельности Фонвизина, период ученичества.. Так как он много переводил, у него был широкий круг интересов: публицистические и идеологические трактаты, например, А. Тома «Похвальное слово Марку Аврелию», где проводится умеренная линия просветительской идеологии – просвещенный абсолютизм: монарх должен быть таким же как подданные. Эти идеи навсегда вошли в сознание Фонвизина. Переводил также художественные тексты: «Азиза» Вольтера, повести, новеллы Франсуа Борно, стихотворные комедии – «Корион».
В своем стихотворном произведении – «Послание к слугам моим Шумилову, Ваньке и Петрушке» выступает против основ церковного учения и против всяческих защитников религии, говоривших о божественной цели мироустройства. В этом произведении выражается «любовь Фонвизина посмеяться над всеми» (выр-е Бухаркина).
Эпистолярное творчество . Имеет важные эстетические достоинства. В пределах одного письма – разные сферы жизни. Фонвизин путешествовал о Европе и долго пробыл во Франции по медицинской необходимости – с больной женой. Главный собеседник в письмах – сестра. Франция произвела на него тягостное впечатление. Он увидел там остатки тирании, видит ложь буржуазных «свобод». Ряд писем П.И. Панину был плодом этого путешествия. Во Франции ему не понравилось абсолютно все. Считал, что жизнь во Франции строилась на ложных идеологиях. Единственным достоинством французов он считал их любовь к монарху. Он ощущал неустойчивость французского характера. Проблему видел в воспитании: ребенку старались дать профессию, но никто не думал о том, чтобы сделать из него человека. И второе – отсутствие законов.Фонвизина интересует Франция не сама по себе, он надеется, изучив ее, лучше понять пути развития России.
Ключевой момент истории литературы – «Бригадир» 1769г. Герои этой трагедии именно русские. Возникает специфически русская атмосфера. За фигурой глупой Бригадирши скрывается трагическая фигура типичной русской женщины. «Бригадир» - одновременно смешная и серьезная комедия. До этого были смешные комедии, например, некоторые комедии Сумарокова, и очень серьезные трагедии (изображается абсолютное зло, угрожающее нормальному течению жизни). В «Бригадире» пять отрицательных героев (Бригадир, Бригадирша, Советник, Советница, Иван). Они не думают о своем долге, невежественны, безнравственны.Герои проявляются через слова и отрицательные герои через слова несут инфернальное зло. (Нарушение 10 заповедей) Иван постоянно ругается – т.е. призывает злую силу.Тень этого зла Иван отбрасывает и на других героев. В бытовых неурядицах – борьба добра и зла.
«Бригадир» сделал имя Фонвизина знаменитым, повлиял на его судьбу. Граф Панин, которому понравилась комедия, предложил прочесть ее Павлу. Тому понравилась комедия. Панин пригласил Фонвизина к себе на службу секретарем-конфидентом.
«Недоросль» - комедия нравов. Образы именно русские (Кутейкин, Цифиркин, Вральман и т.д.) – еще большая конкретность. Комедия также серьезня и смешная. Столкновение добра и зла. Герои делятся на положительных и отрицательных. Борьба между ними составляет интригу. Герои раскрываются на разных уровнях. Отрицательные герои – носители абсолютного зла. В центре сознания положительных героев – душа. Герои охарактеризованы и спомощью речевого потока. Речь отрицательных героев более выразительна, жизненна, а речь положительных риторична, несколько искусственна. Однако это не значит, что они прорисованы хуже. Отрицательные герои во власти языка, т.е. во власти мира. Положительные – овладевают языком => следовательно овладевают миром. Добро всегда побеждает. Появление «Недоросля» означало очередную смену действительности.
В 80-е годы Фонвизин начинает сотрудничать с разными журналами. «Собеседник любителей российского слова». Пишет несколько произведений антиекатериниского характера. «Всеобщая придворная грамматика». Екатерина запрещает Фонвизину печататься.
На Фонвизина очень повлияла идеология масонов. Хотел издавать журнал «Стародум». Там задает вопросы о том что определяет добродетели человека.
Будучи физически слабым, Фонвизин рано заболел. (диабет, потом инсульт и паралич) Но он не потерял присутствия духа и даже в последние дни жизни. Очень много текстов Фонвизина до нас не дошли.
Новая комедия “Недоросль” была завершена в 1781 году и в следующем 1782-м, после упорной борьбы, поставлена была Дмитревским. Над комедией Фонвизин начал работать в пору своей политической и творческой зрелости - после возвращению осенью 1778 года из Франции. Одновременно с комедией писалось “Рассуждение о непременных государственных законах”. Ясность политической мысли Фонвизина, его приверженность идеалам свободы человека, сказавшаяся с такой силой в “Рассуждении”, обусловили политическую остроту комедии, ее общественный пафос. /.../
Главная тема комедии обозначена писателем уже в первом действии. /.../ Первая реплика Простаковой: “Кафтан весь испорчен. Еремеевна, веди сюда мошенника Тришку. Он, вор, везде его обузил” - вводит нас в атмосферу произвола помещичьей власти. Все дальнейшие пять явлений посвящены именно показу этого произвола. /.../
Так начинается “Недоросль”. Главный конфликт социально-политической жизни России - произвол помещиков, поддержанный высшей властью, и бесправие крепостных - становится темой комедии. /.../ Драматическим конфликтом “Недоросля” является борьба прогрессивно настроенных передовых дворян - Правдина и Стародума - с крепостниками - Простаковыми и Скотининым. /.../
Главным намерением Фонвизина в “Недоросле” и было показать все действия, поступки, мысли Простаковых и Скотинина, всю их мораль и интересы в социальной обусловленности.. Они порождены крепостным правом, утверждает Фонвизин. Вот почему от первого до последнего акта тема крепостного права пронизывает все произведение. /.../
В литературе, посвященной Фонвизину, можно встретить утверждения, что сюжетом “Недоросля” является борьба за Софью Простаковой, Скотинина и Милона. Трудно с этим согласиться, потому что “борьба” Митрофана и Скотинина за Софью носит откровенно пародийный, фарсовый характер. “Страсть” Скотинина определяется, с одной стороны, желанием заполучить Софьюшкины деньги, на которые он “всех свиней со бела света выкупит”, а с другой - стремлением “своих поросят завести”. Митрофан хочет жениться, потому что ему надоело учиться. Домогательства этих женихов не составляет интриги. У Софьи они вызывают только улыбку - так чудовищно нелепа для нее и ее друзей мысль об этом сватовстве. /.../
Все последующее изображение борьбы “соперников” - Митрофана и Скотинина (драка, в которой принимает участие Еремеевна на стороне Митрофана, подготовка увоза Софьи Простаковой и т.д.) - носит иронический характер. Автор преследует лишь одну цель - еще раз подчеркнуть скотство представителей “благородного сословия”.
Не завязывает события в комедии и история соединения любящих друг друга Милона и Софьи. Собственно, и истории-то никакой нет. Со слов Милона мы узнаем, что они, когда Софья жила в своей семье, полюбили друг друга. Смерть матери изменила судьбу Софьи - она попала в дом к своим дальним родственникам. Милон не знает, куда увезли его невесту, и сейчас торопится в Москву, чтобы начать ее поиски. Случай помогает ему - он обнаруживает Софью в доме Простаковых. Вся эта история вне действия. /.../
Уже в первом явлении второго действия Милон рассказал Правдину, своему другу, о постигшем его горе (не знает, куда и к каким людям увезли Софью) и вдруг встречает ту, которую ищет. Ясно, что Правдин, уже видевший “бесчеловечие” Простаковых и принявший решение “положить скорее границы злобе жены и глупости мужа”, не потерпел бы насилия над Софьей и помог бы своему другу вырвать невесту из дома Простаковых.
Так открывалась возможность в основание комедии положить борьбу за Софью Правдина и Милона с семейством Простаковых, борьбу, которая бы в конце завершилась победой, и Софья вышла бы замуж за Милона. Но Фонвизин отказался от этого. Отказался сознательно, потому что уже не считал любовный сюжет основой драматического произведения. Оттого в основу “Недоросля” он положил конфликт эпохи, конфликт, обнаруженный им в общественно-политической жизни конца 70 - начала 80-х годов. Вот почему история соединения Милона и Софьи не cоставила сюжета комедии. Вот почему пародийно показанная борьба Скотинина и Митрофана за Софью не организует действия. Она нужна писателю лишь для комической компрометации обличаемых героев. /.../
Борьба дворянских просветителей с рабовладельцами и деспотическим правительством Екатерина II после разгрома пугачевского восстания и явилась второй темой “Недоросля”. /.../
“Недоросль” - политическая комедия. /.../ Политические убеждения Фонвизина определили его художественное новаторство. В “Недоросле” его новаторство нашло свое выражение прежде всего в сюжете, реально передававшем исторический конфликт, изображавшем события общественно-политической жизни России конца 70-х годов. Новаторство определилось и в создании образов положительных героев, которые в большей мере и с большей художественной выразительностью, чем в “Бригадире”, передавали черты реальных “новых людей” - дворянских просветителей. Исследователи до сих пор проходят мимо этого новаторства Фонвизина, объявляя Правдина и Стародума резонерами, бесплотными персонажами, которые без нужды разговаривают, “резонируют” на абстрактные темы добродетели, без нужды разъясняют зрителям, что злые персонажи действительно злы. /.../
Стародум по своему мировоззрению - воспитанник русского дворянского Просвещения. Две важнейших политических проблемы определяли программу дворянских просветителей в эту пору: а) необходимость уничтожения крепостного права мирным путем реформа, воспитание, “приуготовление нации”); б) необходимость борьбы с Екатериной, являющейся не просвещенным монархом, а деспотом, покровителем и вдохновителем политики рабовладения. /.../ Вот почему такая прямая и непосредственная связь обнаруживается между речами Стародума и “Рассуждением о непременных государственных законах”.
Сопоставление речей Стародума с “Рассуждением” убеждает нас в том, что положительные герои “Недоросля” развертывают открытую пропаганду идей дворянского Просвещения. Эта связь очевидна, несмотря на то, что Фонвизин в ряде случаев вынужден был в “Недоросле” руководствоваться чувством осторожности и избегать особо резких антиекатерининских высказываний. /.../
Политический идеал фонвизинского гражданина выражен в формуле - честный человек. /.../
Образы Стародума и Правдина исторически и социально верны. Это не литературные штампы, а живые персонажи, выхваченные из жизни характеры, передающие обаятельный облик дворянских просветителей с их патриотической ревностью к “возлюбленному отечеству”, ненавистью к деспотизму и рабству, с сочувствием к крестьянскому состоянию.. Вот почему зрители “узнавали” прототипов Правдина и Стародума.
При всей значительности художественных достижений Фонвизина в изображении положительных персонажей его реализм исторически ограничен. Он помог, разрушая классицизм, оторваться от условных литературных штампов. Он послужил основанием для создания типа передового деятеля, порожденного общественным движением. Но эти герои Фонвизина еще не предстали перед зрителями в индивидуальной неповторимости своей судьбы. Стародум, Правдин и Милон выступают как представители одного и того же определенного типа (курсив автора - сост.), определенной категории людей, противостоящих миру своекорыстных Скотининых и Простаковых. Для Фонвизина важно показать не столько отличие (курсив автора - сост.) их друг от друга, сколько их близость (курсив автора - сост.). Ему дорога общность их убеждений, высокое понимание своей “должности”, своих обязанностей перед отечеством, их готовность “из собственного подвига сердца своего” вступаться за всех тех, кто в этой помощи нуждался. Вот почему драматург оставляет в стороне то, что разделяет его героев, - биографию души, тайну сердца, особенность субъективного мира каждого.
Но все же образ Стародума - художественно значителен; это - крупный и исторически необходимый шаг вперед в создании живого характера положительного героя, без которого не мог бы появиться, например, образ Чацкого.
Те же черты фонвизинского реализма - его слабые и сильные стороны - проявились и в раскрытии отрицательных персонажей. Та же правдивость и историческая конкретность образов Простаковой, Митрофана, Скотинина. Та же обусловленность характеров и социальной практикой. И та же слабость в изображении индивидуального облика каждого из них. Правда, этого резкого различия Простакова и Скотинина и не могло быть по самому замыслу Фонвизина, ибо отличаются друг от друга люди, в которых развита богатая личность. Скотинин, Простакова и Митрофан давно начисто стерли с себя черты человеческой личности. Отсюда карикатурность, гиперболичность их изображения.
Но в двух других образах реализм Фонвизина одержал замечательную победу. Характеры Еремеевны и Простаковой не только социально и исторически верны, типичны, но и индивидуально обусловлены. Еремеевна не только тип, представитель той категории крепостных, которые превратились в холопов, но и живая индивидуальность. В ее судьбе - судьбе типичной для русской деревни дворовой женщины - вместе с тем отражена и индивидуальная горькая жизнь несчастной забитой мамки, у которой еще теплится где-то, в глубоких тайниках души, человеческое достоинство. /.../
Фонвизин передает сложность и противоречивость человеческой натуры, даже такой неразвитой, как Простакова. Драматург стремится сделать “услугу человечеству”, показав ему, какова природа человека, даже ничтожного, злого, наслаждающегося своим правом обижать других людей. Ненавидя рабство, презирая крепостников, Фонвизин любил человека, скорбел, когда видел надругательство над ним, в каких бы формах оно ни проявлялось.
Простакова - тиранка, деспотическая и одновременно трусливая, жадная и подлая, являя собой ярчайший тип русской помещицы, в то же время раскрыта и как индивидуальный характер - хитрая и жестокая сестра Скотинина, властолюбивая, расчетливая жена, тиранящая своего мужа, мать, любящая без ума своего Митрофанушку. И эта индивидуальная характеристика позволяет показать всю страшную, уродующую человека силу крепостничества. Все великие, человеческие, святые чувства и отношения у Простаковой искажены, оболганы. Вот почему даже любовь к сыну - самая сильная страсть Простаковой - не способна облагородить ее чувства, ибо она проявляется в низменных, животных формах. Ее материнская любовь лишена человеческой красоты и одухотворенности. А такое изображение помогало писателю с новой стороны обличить преступность рабства, растлевающего человеческую природу и крепостных и господ.
Но Фонвизин пошел дальше и сумел создать новый тип (курсив автора - сост.) реалистической комедии, преодолев то противоречие, которое он видел в драматургических произведениях, написанных “во вкусе Дидеротовом”. Он не привносил готовую сюжетную схему в комедию, а, обнаружив конфликт в общественно-социальных отношениях в крепостнической России, положил его в основание “Недоросля”. В “Недоросле” поэтому движет действие не условная и традиционная в драматургии классицизма любовная интрига, не семейные перипетии в испытании добродетели, характерные для “слезной” комедии и мещанской драмы, а противоречие социальной жизни, наблюденное Фонвизиным. /.../
Конфликт, на котором строит Фонвизин “Недоросля”, втягивает в большие события всех героев. Раскрытые, как и персонажи “Бригадира”, в своей социальной обусловленности, герои “Недоросля” силой нового конфликта начинают жить двойной жизнью, действие как бы выносится из помещичьего дома, семьи, частного бытия на простор жизни всеобщей. И тогда развивающиеся в доме (курсив автора - сост.) становятся отражением конфликтов и бедственных условий жизни в стране (курсив автора - сост.). Такой показ человека мог быть осуществлен только благодаря новому художественному методу.
Французскими просветителями было выдвинуто великое учение о связи человека с условиями жизни, о формировании средой характера, поступков и морали человека. Перед литературой открывались новые возможности подробного, достоверного, научно точного изображения нравов, раскрытия связи человека с обстоятельствами его жизни. Признавая равенство всех людей, просветители увидели разность условия их существования. Появилось понятие определенной, конкретной среды. Характер перестал строиться по заданной схеме, он как бы извлекался из обстоятельств, обусловливавших весь его нравственный мир, он рождался на глазах читателя и зрителя. Среда объясняла человека, характер раскрывал закономерности Среды. /.../
Фонвизин, рисуя семейство Простаковых, не просто воссоздает быт помещичьего дома, но показывает, как быт (курсив автора - сост.) переходит в бытие. Драматург открыто говорит о том, что источник убеждений и поступков Простаковой - ее положение помещицы, чья власть поддерживается законом абсолютистского государства, указом о вольности дворянской. /.../
В “Недоросле” Фонвизин уже не ограничивается бытовой характеристикой своих героев, не замыкается в семейных отношениях, умея за семьей увидеть Россию, за точно выписанным интерьером помещичьего дома - экстерьер человеческой судьбы в обществе. Индивидуальные особенности характера каждого из членов семьи Простаковых оказываются связанными с определенной социальной системой, которая существует при поддержке двора. Так естественно и закономерно рассказ о поведении семьи Простаковых оборачивается осуждением правительства и монарха, осуждение жестокости Простаковой приводит к выводу, что угнетать рабством себе подобных недопустимо. Здесь же, в частном доме, в миниатюре разыгрывается та идейная борьба, которая проходила внутри дворянства между лучшими людьми господствующего сословия, стоявшими на просветительских позициях, и помещиками-рабовладельцами. Все это делало “Недоросль” новаторским произведением. /.../
Созданная Фонвизиным общественная комедия преодолевала противоречия драматургии “во вкусе Дидеротовом”. При этом развитие “высшего содержания” не приводило к отказу от комического начала. “Недоросль” - смешная, исполненная истинной веселости, обличительная комедия. Но то был смех карающий, смех, убивающий трусость и подлость, моральную низость дел и помыслов, ничтожество и преступность жизни Простаковых и Скотинина. Таковы сцены, раскрывающие материнскую любовь Простакововй, любовное соперничество Скотинина и Митрофана, мечты о семейном счастье Скотинина, обучение Митрофана наукам, экзамены и многие, многие другие.
Но иногда смех вытесняет горькая ирония. Под знаком иронии проведены, например, беседы учителей Митрофана с Еремеевной. /.../
Итак, “Недоросль” - комедия реалистическая. Но мало констатировать этот факт. Необходимо тщательно изучить и определить конкретно-исторический характер фонвизинского реализма. Все исследователи справедливо отмечают, что в пору, когда классицизм еще не сдал господствующих позиций, написание реалистического произведения связано с огромными трудностями. Власть традиции сказалась и в “Недоросле”. Отсюда и значащие фамилии, и сохранении симметрии в распределении отрицательных и положительных персонажей, и условность некоторых действующих лиц, и, главное, недостаточная в ряде случаев индивидуализация их. В “Недоросле” не всегда тип раскрываемый как социальное явление, показан и как личность (курсив автора - сост.).
Настоящее признание драматургического таланта пришло к Д.И.Фонвизину с созданием комедии "Бригадир ". Она явилась итогом поисков рус- " ской самобытной комедии и в то же время несла в себе иные, глубоко новаторские принципы драматургического искусства в целом. Эти принципы способствовали сближению театра с действительностью.
Уже с поднятия занавеса зритель оказывался погруженным в обстановку, поражавшую жизненной реальностью. В мирной картине домашнего уюта все значимо и одновременно все натурально - и деревенское убранство комнаты, и одежда персонажей, и их занятия, и даже отдельные штрихи поведения.
В дом Советника приезжает отставной Бригадир с женой и сыном Иваном, которого родители сватают за дочь хозяина Софью. Сама Софья любит бедного дворянина Добролюбова, но с ее чувством никто не считается. "Так ежели Бог благословит, то в двадцать шестое число быть свадьбе" - этими словами отца Софьи начинается пьеса.
Все действующие лица в "Бригадире" - русские дворяне. В скромной, будничной атмосфере среднепоместного быта личность каждого персонажа проявляется словно исподволь в разговорах. Постепенно от действия к действию духовные интересы персонажей раскрываются с различных сторон, и шаг за шагом обнажается своеобразие художественных решений, найденных Фонвизиным в его новаторской пьесе.
Традиционный для жанра комедии конфликт между добродетельной, умной девушкой и навязываемым ей глупым женихом осложнен одним обстоятельством. Иван недавно побывал в Париже и полон презрения ко всему, что его окружает дома, в том числе и к своим родителям. "Всякий, кто был в Париже, - откровенничает он, - имеет уже право, говоря про русских, не включать себя в число тех, затем что он уже стал больше француз, нежели русский". Речь Ивана пестрит произносимыми кстати и некстати французскими словечками. Единственный человек, с которым он находит общий язык,- это Советница, выросшая на чтении любовных романов и сходящая с ума от всего французского.
Нелепое поведение новоявленного "парижанца" и приходящей от него в восторг Советницы наводит на мысль, что основу идейного замысла в комедии составляет обличение галломании. Своим пустозвонством и новомодным манерничаньем они как будто бы противостоят умудренным жизненным опытом родителям Ивана и Советнику. Однако борьба с галломанией - лишь часть обличительной программы, питающей сатирический пафос "Бригадира". Родственность Ивана всем остальным персонажам вскрывается драматургом уже в первом действии, где они высказываются о вреде грамматики: каждый из них считает изучение грамматики ненужным делом, к умению достигать чинов и богатства она ничего не прибавляет.
Эта новая цепь откровений, обнажая интеллектуальный кругозор главных героев комедии, подводит нас к пониманию основной идеи пьесы. В среде, где царствуют умственная апатия и бездуховность, приобщение к европейской культуре оказывается злой карикатурой на просвещение. Нравственное убожество Ивана, гордящегося своим презрением к соотечественникам, под стать духовному уродству остальных, ибо их нравы и образ мыслей, в сущности, столь же низменны.
И что важно, в комедии эта мысль раскрывается не декларативно, а средствами психологического самораскрытия персонажей. Если раньше задачи комедийной сатиры мыслились в основном в плане выведения на сцене персонифицированного порока, например "скупости", "злоязычия", "бахвальства", то теперь под пером Фонвизина содержание пороков социально конкретизировалось. Сатирическая памфлетность "комедии характеров" Сумарокова уступила место комически заостренному исследованию нравов общества. И в этом главное значение фонвизинского "Бригадира".
Фонвизин нашел интересный путь усиления сатирико-обличительного пафоса комедии. В "Бригадире" будничная достоверность портретных характеристик персонажей перерастает в комически шаржированный гротеск. Комизм действия нарастает от сцены к сцене благодаря динамическому калейдоскопу переплетающихся любовных эпизодов. Пошлый флирт на светский манер галломанствующих Ивана и Советницы сменяется лицемерными ухаживаниями Советника за ничего не понимающей Бригадиршей, и тут же с солдатской прямолинейностью ведет штурм сердца Советницы сам Бригадир. Соперничество отца с сыном грозит потасовкой, и только общее разоблачение успокаивает всех незадачливых "любовников".
Обвиняли в обильных заимствованиях у западных писателей. Не только в письмах и статьях, но даже в «Недоросле » и «Бригадире» были найдены такие заимствования. В «Бригадире» даже основа сюжета и характер одного из главных персонажей (Иванушки) взяты из комедии Гольберга «Jean de France». Тем не менее самый беглый анализ показывает, что «Бригадир» (см. его полный текст и характеристику героев) остается оригинальной комедией, органически выросшей в процессе развития русской драматургии.
Денис Иванович Фонвизин
В отношении к драматической композиции Фонвизин следует в пятиактном «Бригадире» принципам, которые Сумароков ранее применял для своих маленьких (не более трёх актов) комедий. В «Бригадире» нет единого сюжетного движения, охватывающего все положения пьесы и через них всех её персонажей. Он распадается на ряд более или менее независимых друг от друга эпизодов. Любовная интрига добродетельных героев, которая должна как будто связать эти эпизоды, отходит на второй план и лишь изредка всплывает в комедии. В связи с этим в «Бригадире», собственно, и нет главных, центральных героев (Добролюбов и Софья играют слишком малую роль в пьесе). Перед зрителем проходят группы персонажей, каждая со своим ограниченным сюжетным стержнем; каждая из них несет свой собственный «драматический интерес».
Так и создался план этой комедии, где за одной парой влюбленных выступает другая, и все нити этих романов стягиваются лишь в заключительных сценах, которые выводят наружу любовные шашни всех персонажей. Эта техника комедии, при которой едва ли не все сцены являются отступлением от почти фиктивной главной интриги, возводя комические ситуации в самоцель, восходит к технике интермедии-фарса начала XVIII века (и может быть раньше). Такую технику репертуара, ставшего уже почти народным, развил Сумароков, создав приемы объединения целого ряда интермедийных отрывков в комедии большего объема, и, наконец, у Фонвизина она была применена в 5-актной комедии.
Фонвизин. Бригадир. Аудиокнига (1 действие)
Анализ принципов построения ролей «Бригадира» также выявляет в них сумароковские приемы. На основе одного – двух комических штрихов, весьма конкретных и связанных с бытовым материалом современности, создается карикатура, яркий, но упрощенный в своей гиперболичности характер (напр. Бригадирша – скупая дура, или Иванушка – человек, влюбленный во все французское). Персонажи ставятся в резко комические положения, подчеркивающие их преувеличенную смехотворность. Комедия Фонвизина наполнена отчетливыми бытовыми подробностями; на сцене пьют чай, играют в карты, говорят о мелочах хозяйства и т. п. Реализм ее подчеркивается языком, весьма простым, даже грубым. Впрочем, индивидуальная речь персонажей (русско-французская у Иванушки, солдатская у Бригадира), служа одним из ярких способов характеристики этих персонажей-карикатур, сама построена карикатурно, т. к. она сплошь составлена из гиперболических в своем характерном комизме элементов. Желание прежде всего смешить зрителя сказалось у Фонвизина в том, что все его роли наполнены остротами, комическими штучками и т. д.
Фонвизину было всего 21 год, когда он написал свою первую комедию «Бригадир»; неопытностью и молодостью автора можно объяснить некоторые недостатки этой комедии, в которой в то же время чувствуется большой талант.
Недостатки комедии заключаются в отсутствии действия и какой-то искусственности развязки. Действующие лица делятся на две (группы: бригадир, бригадирша и Иванушка, их сын; советник, советница и Софья, дочь советника. Вся завязка комедии состоит в том, что бригадир влюблен в советницу, советник - в бригадиршу; Иванушка и советница влюблены друг в друга. Из-за этой путаницы происходят комические сцены и разговоры. Несмотря на бедность сюжета, характеры некоторых действующих лиц очерчены талантливо и ярко, но с известным карикатурным преувеличением.
В лице Иванушки и советницы изображен тип пети-мэтра и щеголихи. тонко подметил в этом новомодном типе соединение внешнего щегольства и подражания европейским манерам с необычайной невежественностью и грубостью. Речь свою Иванушка и советница пересыпают французскими словами вперемешку с грубыми русскими выражениями. Иванушка получил образование в пансионе, который содержал француз-кучер, сумевший внушить своим воспитанникам крайнее презрение ко всему русскому. Затем Иванушка побывал в Париже и вернулся оттуда совершенным пети-мэтром. «Тело мое», говорит он, «родилось в России; однако дух принадлежит короне французской». Иванушка необыкновенно глуп. По его рассказам видно, что появление его в парижских салонах всегда вызывало общий смех; он думал, что везде ему радуются, и что все ценят его качества, не понимая, что все смеются над его глупостью. Вращался он, повидимому, в распущенной и безнравственной среде парижан и проникся модным, по его мнению, духом непочтения к родителям, цинизмом и безнравственностью. «Я», говорит он, «индиферан во всем том, что надлежит до моего отца и матери»; намекая на родителей, он говорит, что «живет с животными». Узнав о том, что его отец, так же, как и он сам, влюблен в советницу, Иванушка собирается вызвать его на дуэль, говоря, что если «щ, енок не обязан респектировать того пса, кто был его отец», то почему же он должен отцу «хотя малейшим респектом?»
Иванушка считает, что учение и ученость - ни к чему не нужны: «На что грамматика?» - говорит он, «я сам писывал тысячу бильеду, а мне кажется, что «свет мой», «душа моя», «АсИеи, та гете», можно сказать, не заглядывая в грамматику». - «Кружева и блонды составляют голове наилучшее украшение», говорит он советнице. «Педанты думают, что это - вздор, и что надобно украшать голову снутри, а не снаружи. Какая пустота! чорт ли видит то, что скрыто? а снаружи всяк видит». Советница совершенно согла^ на с Иванушкой: «так, душа моя; я сама с тобой одних сентиментов; я вижу, что у тебя на голове пудра, а есть ли что в голове, того, чорт меня возьми, приметить не могу». Вот как изящно выражается эта щеголиха, которая каждый день проводит часа три за туалетом, примеряя разные головные уборы. Чувства ее столь же грубы, как и выражения. На вопрос бригадирши, получают ли ее люди жалованье деньгами, или пищей? «Свой ли овес едят лошади, или купленный?» - «Шутишь, радость», отвечает советница, «я почему знаю, что ест вся эта скотина». Таким образом она людей приравнивает к лошадям. Советница никогда во Франции не бывала, но все же научилась вставлять французские словечки в свою не всегда изящную речь. «Полно скиляжни-чать», говорит она своему мужу, «я капабельна с тобою развестись, ежели ты еще меня так шпетить будешь».
Именем которого названа комедия, очерчен довольно слабо. Это - тип грубого служаки, деспота в своей семье, вымещающего на своей жене все, чем его «в строю раздразнили», «вину каждого рядового». Роль человека, влюбленного в модную щеголиху, советницу, совершенно ему не подходит.
Советник, плут и взяточник, нажил себе «достаточек в силу указов» и «пошел в отставку в том году, как вышел указ о лихоимстве». Он увидел, что ему в Коллегии делать нечего стало. Вспоминая свою прошлую службу, он с наивным цинизмом говорит своей дочери: «я сам бывал судьею; виноватый, бывало, платит за вину свою, а правый - за свою правду», таким образом он, как многие другие нечестные люди, нажил себе состояние, умея при том всякий закон истолковать в свою пользу: «наш брат, судья, манеров на двадцать один указ истолковать может», говорит советник. К тому же он еще и ханжа, думает, что может внешним благочестием искупить свои грехи. «Мой урод», говорит про него советница, «ужасная ханжа, не пропускает ни обедни, ни заутрени, и думает, что за одну всенощную ему простится все то, что днем наворовано».
В лице бригадирши, Акулины Тимофеевны, Фонвизин хотел изобразить скупую, глупую, невежественную женщину.
Глупость ее и любовь к деньгам действительно доходят до невероятных размеров: услыхав, что Иванушка что-то потерял, она пугается; но когда муж объясняет, что Иванушка ум потерял, она облегченно вздыхает: «Тьфу, какая пропасть! Я было обмерла, испугалась. Думала, что и впрямь не пропало ли что-нибудь». Потерять кошелек, по ее мнению, гораздо хуже, чем ум. Несмотря на свою глупость и вечное дрожание над каждой копейкой, Акулина Тимофеевна изображена простой русской женщиной, доброй, отзывчивой на чужое горе; она бесконечно предана своему мужу и терпеливо сносит его грубости. Думают, что Фонвизин изобразил в лице бригадирши одну знакомую ему московскую барыню. Акулина Тимофеевна, действительно, - самое живое лицо в пьесе. «Ваша бригадирша - всем родная», говорил граф Панин автору, «никто сказать не может, что такую же Акулину Тимофеевну не имеет или бабушку, или тетушку, или какую-нибудь свойственницу».
Другие действующие лица комедии, Софья и Добролюбов, очерчены очень бледно; это - резонеры, добродетельные лица, не имеющие никаких характерных черт.
Как уже было сказано, «Бригадир» пользовался в свое время большим успехом. Недостатки комедии не умаляют ее значения в истории нашей литературы, как первой комедии «в наших нравах» (выражение графа Панина), местами очень остроумной и забавной.
Нужно скачать сочиненение? Жми и сохраняй - » Действующие лица комедии Фонвизина «Бригадир» . И в закладках появилось готовое сочинение.Комедия в пяти действиях
Действующие лица
Бригадир . Иванушка , сын его. Бригадирша . Советник . Советница , жена его. Софья , дочь советничья. Добролюбов , любовник Софьи. Слуга советничий.
Действие первое
Явление I
Театр представляет комнату, убранную по-деревенски. Бригадир , в сюртуке, ходит и курит табак. Сын его, в дезабилье, кобеняся, пьет чай. Советник , в казакине, смотрит в календарь. По другую сторону стоит столик с чайным прибором, подле которого сидит советница в дезабилье и корнете и, жеманяся, чай разливает. Бригадирша сидит одаль и чулок вяжет. Софья также сидит одаль и шьет в тамбуре.
Советник (смотря в календарь) . Так ежели бог благословит, то двадцать шестое число быть свадьбе. Сын . Hélas! Бригадир . Очень изрядно, добрый сосед. Мы хотя друг друга и недавно узнали, однако это не помешало мне, проезжая из Петербурга домой, заехать к вам в деревню с женою и сыном. Такой советник, как ты, достоин быть другом от армии бригадиру, и я начал уже со всеми вами обходиться без чинов. Советница . Для нас, сударь, фасоны не нужны. Мы сами в деревне обходимся со всеми без церемонии. Бригадирша . Ах, мать моя! Да какая церемония меж нами, когда (указывая на советника) хочет он выдать за нашего Иванушку дочь свою, а ты свою падчерицу, с божиим благословением? А чтоб лучше на него, господа, положиться было можно, то даете вы ей и родительское свое награждение. На что тут церемония? Советница . Ах, сколь счастлива дочь наша! Она идет за того, который был в Париже. Ах, радость моя! Я довольно знаю, каково жить с тем мужем, который в Париже не был. Сын (вслушавшись, приподнимает шишку колпака). Madame! Я благодарю вас за вашу учтивость. Признаюсь, что я хотел бы иметь и сам такую жену, с которою бы я говорить не мог иным языком, кроме французского. Наша жизнь пошла бы гораздо счастливее. Бригадирша . О Иванушка! Бог милостив. Вы, конечно, станете жить лучше нашего. Ты, слава богу, в военной службе не служил, и жена твоя не будет ни таскаться по походам без жалованья, ни отвечать дома за то, чем в строю мужа раздразнили. Мой Игнатий Андреевич вымещал на мне вину каждого рядового. Бригадир . Жена, не все ври, что знаешь. Советник . Полно, соседушка. Не греши, ради бога. Не гневи господа. Знаешь ли ты, какую разумную сожительницу имеешь? Она годится быть коллегии президентом. Вот как премудра Акулина Тимофеевна. Бригадир . Премудра! Вот-на, соседушка! Ты, жалуя нас, так говорить изволишь, а мне кажется, будто премудрость ее очень на глупость походит. Иное дело твоя Авдотья Потапьевна. О! я сказать ей могу, в глаза и за глаза, что ума у нее целая палата. Я мужчина и бригадир, однако ей-ей рад бы потерять все мои патенты на чины, которые купил я кровию моею, лишь бы только иметь разум ее высокородия. Сын . Dieu! Сколько прекрасных комплиментов, батюшка! тесть! матушка! теща! А сколько умов, голова головы лучше. Советник . А я могу и о тебе также сказать, дорогой зятюшка, что в тебе путь будет. Прилежи только к делам, читай больше. Сын . К каким делам? Что читать? Бригадир . Читать? Артикул и устав военный; не худо прочесть также инструкцию межевую молодому человеку. Советник . Паче всего изволь читать уложение и указы. Кто их, будучи судьею, толковать умеет, тот, друг мой зятюшка, нищим быть не может. Бригадирша . Не худо пробежать также и мои расходные тетрадки. Лучше плуты-люди тебя не обманут. Ты тамо не дашь уже пяти копеек, где надобно дать четыре копейки с денежкой. Советница . Боже тебя сохрани от того, чтоб голова твоя наполнена была иным чем, кроме любезных романов! Кинь, душа моя, все на свете науки. Не поверишь, как такие книги просвещают. Я, не читав их, рисковала бы остаться навеки дурою. Сын . Madame, вы говорите правду. О! Vous avez raison. Я сам, кроме романов, ничего не читывал, и для того-то я таков, как вы меня видите. Софья (в сторону) . Для того-то ты и дурак. Сын . Mademoiselle, что вы говорить изволите? Софья . То, что я о вас думаю. Сын . А что бы это было? Je vous prie, не льстите мне. Советник . Оставь ее, зятюшка. Она, не знаю о чем-то, с ума сходит. Бригадир . О! это пройдет. У меня жена перед свадьбою недели полторы без ума шаталась; однако после того лет десятка с три в таком совершенном благоразумии здравствует, что никто того и приметить не может, чтоб она когда-нибудь была умнее. Бригадирша . Дан бог тебе, батюшка, здоровье. Продли бог долгие твои веки; а я, с тобой живучи, ума не потеряла. Советник . Всеконечно, и мне весьма приятно, что дочь моя иметь будет такую благоразумную свекровь. Советница (вздыхает) . Для чего моей падчерице и не быть вашею снохой? Мы все дворяне. Мы все равны. Советник . Она правду говорит. Мы равны почти во всем. Ты, любезный друг и сват, точно то в военной службе, что я в статской. Тебе еще до бригадирства распроломали голову, а я до советничества в Москве ослеп в коллегии. В утешение осталось только то, что меня благословил бог достаточном, который нажил я в силу указов. Может быть, я имел бы свой кусок хлеба и получше, ежели бы жена моя не такая была охотница до корнетов, манжет и прочих вздоров, не служащих ни к временному, ни к вечному блаженству. Советница . Неужели ты меня мотовкой называешь, батюшка? Опомнись. Полно скиляжничать. Я капабельна с тобою развестись, ежели ты еще меня так шпетить станешь. Советник . Без власти создателя и святейшего синода развестись нам невозможно. Вот мое мнение. Бог сочетает, человек не разлучает. Сын . Разве в России бог в такие дела мешается? По крайней мере, государи мои, во Франции он оставил на людское произволение — любить, изменять, жениться и разводиться. Советник . Да то во Франции, а не у нас, правоверных. Нет, дорогой зять, как мы, так и жены наши, все в руце создателя. У него все власы главы нашея изочтены суть. Бригадирша . Вить вот, Игнатий Андреевич, ты меня часто ругаешь, что я то и дело деньги да деньги считаю. Как же это? Сам господь волоски наши считать изволит, а мы, рабы его, мы и деньги считать ленимся, — деньги, которые так редки, что целый парик изочтенных волосов насилу алтын за тридцать достать можно. Бригадир . Враки. Я не верю, чтоб волосы были у всех считаны. Не диво, что наши сочтены. Я — бригадир, и ежели у пяти классов волосов не считают, так у кого же и считать их ему? Бригадирша . Не греши, мой батюшка, ради бога. У него генералитет, штаб и обер-офицеры в одном ранге. Бригадир . Ай, жена! Я тебе говорю, не вступайся. Или я скоро сделаю то, что и впрямь на твоей голове нечего считать будет. Как бы ты бога-то узнала побольше, так бы ты такой пустоши и не болтала. Как можно подумать, что богу, который всё знает, неизвестен будто наш табель о рангах? Стыдное дело. Советница . Оставьте такие разговоры. Разве нельзя о другом дискюрировать? Выбрали такую серьезную материю, которую я не понимаю. Бригадир . Я и сам, матушка, не говорю того, чтоб забавно было спорить о такой материи, которая не принадлежит ни до экзерциции, ни до баталий, и ничего такого, что бы... Советник . Что бы по крайней мере хотя служило к должности судьи, истца или ответчика. Я сам, правду сказать, неохотно говорю о том, о чем разговаривая, не можно сослаться ни на указы, ни на уложенье. Бригадирша . Мне самой скучны те речи, от которых нет никакого барыша. (К советнице.) Переменим, свет мой, речь. Пожалуй, скажи мне, что у вас идет людям, застольное или деньгами? Свой ли овес едят лошади или купленный? Сын . C"est plus intéressant. Советница . Шутишь, радость. Я почему знаю, что ест вся эта скотина? Советник (к жене) . Не стыди меня! Матушка Акулина Тимофеевна, люди наши едят застольное. Не прогневайся на жену мою. Ей до того дела нет: хлеб и овес я сам выдаю. Бригадирша . Так-то у меня мой Игнатий Андреич: ему ни до чего дела нет. Я одна хожу в анбары. Советник (в сторону) . Сокровище, а не женщина! Какие у нее медоточивые уста! Послушать ее только, так раб греха и будешь: нельзя не прельститься. Бригадир . Что ты это говоришь, сват? (В сторону.) Здешняя хозяйка не моей бабе чета. Советник . Хвалю разумное попечение твоей супруги о домашней экономии. Бригадир . Благодарен я за ее экономию. Она для нее больше думает о домашнем скоте, нежели обо мне. Бригадирша . Да как же, мой батюшка? Вить скот сам о себе думать не может. Так не надобно ли мне о нем подумать? Ты, кажется, и поумнее его, а хочешь, чтобы я за тобою присматривала. Бригадир . Слушай, жена, мне все равно, сдуру ли ты врешь или из ума, только я тебе при всей честной компании сказываю, чтобы ты больше рта не отворяла. Ей-ей, будет худо! Сын . Mon père! Не горячитесь. Бригадир . Что, не горячитесь? Сын . Mon père, я говорю, не горячитесь. Бригадир . Да первого-то слова, черт те знает, я не разумею. Сын . Ха-ха-ха-ха, теперь я стал виноват в том, что вы по-французски не знаете! Бригадир . Эк он горло-то распустил. Да ты, смысля по-русски, для чего мелешь то, чего здесь не разумеют? Советница . Полно, сударь. Разве ваш сын должен говорить с вами только тем языком, который вы знаете? Бригадирша . Батюшка, Игнатий Андреевич, пусть Иванушка говорит как хочет. По мне все равно. Иное говорит он, кажется, по-русски, а я, как умереть, ни слова не разумею. Что и говорить, ученье свет, неученье тьма. Советник . Конечно, матушка! Кому бог открыл грамоту, так над тем и сияет благодать его. Ныне, слава богу, не прежни времена. Сколько грамотей у нас развелось: и то-то, вить кому господь откроет. Прежде, бывало, кто писывали хорошо по-русски, так те знавали грамматику; а ныне никто ее не знает, а все пишут. Сколько у нас исправных секретарей, которые экстракты сочиняют без грамматики, любо-дорого смотреть! У меня на примете есть один, который что когда напишет, так иной ученый и с грамматикою вовеки того разуметь не может. Бригадир . На что, сват, грамматика? Я без нее дожил почти до шестидесяти лет, да и детей взвел. Вот уже Иванушке гораздо за двадцать, а он — в добрый час молвить, в худой помолчать — и не слыхивал о грамматике. Бригадирша . Конечно, грамматика не надобна. Прежде нежели ее учить станешь, так вить ее купить еще надобно. Заплатишь за нее гривен восемь, а выучишь ли, нет ли — бог знает. Советница . Черт меня возьми, ежели грамматика к чему-нибудь нужна, а особливо в деревне. В городе по крайней мере изорвала я одну на папильоты. Сын . J"en suis d"accord, на что грамматика! Я сам писывал тысячу бильеду, и мне кажется, что свет мой, душа моя, adieu, ma reine можно сказать, не заглядывая в грамматику.Явление II
Те же и слуга .
Слуга . Господин Добролюбов приехать изволил. Софья (в сторону) . Боже мой! Он приехал, а я невеста другому. Советник . Пойдем же навстречу сына друга моего и погуляем с ним по саду. Бригадир (к советнице) . Не изволите ли и вы проходиться? Советница . Нет, сударь, я останусь здесь. Мне сын ваш сделает компанию. Сын . De tout mon coeur, я с вами наедине быть рад. Советник (к бригадирше) . Вы, матушка, не изволите ли также прогуляться? Бригадирша . Изволь, изволь, мой батюшка. Советница (Софье) . А ты по крайней мере сделай компанию своей свекрови.Явление III
Советница , сын .
Сын (садится очень близко советницы) . Мне кажется, сударыня, что ваш сожитель не больше свету знает, сколько для отставного советника надобно. Советница . Вы правду сказали: он ни с кем в жизнь свою не обходился, как с секретарями и подьячими. Сын . Он, я вижу, походит на моего батюшку, который во свой век разумных людей бегал. Советница . Ах, радость моя! Мне мило твое чистосердечие. Ты не щадишь отца своего! Вот прямая добродетель нашего века. Сын . Черт меня возьми, ежели я помышляю его менажировать. Советница . В самом деле, жизнь моя, мне кажется, он не умнее моего мужа, которого глупее на свете и бывают, однако очень редко. Сын . Ваш резонеман справедлив. Скажите ж, сударыня, что вы думаете о моей матери? Советница . Как, радость! В глаза мне это тебе сказать совестно. Сын . Пожалуй, говори, что изволишь. Я индиферан во всем том, что надлежит до моего отца и матери. Советница . Не правда ли, что она свет знает столько же, сколько ваш батюшка? Сын . Dieu! Какой вы знаток в людях! Вы, можно сказать, людей насквозь проницаете. Я вижу, что надобно об этом говорить безо всякой дессимюляции. (Вздохнув.) Итак, вы знаете, что я пренесчастливый человек. Живу уже двадцать пять лет и имею еще отца и мать. Вы знаете, каково жить и с добрыми отцами, а я, черт меня возьми, я живу с животными. Советница . Я сама стражду, душа моя, от моего урода. Муж мой — прямая приказная строка. Я живу несколько лет с ним здесь в деревне и клянусь тебе, что все способы к отмщению до сего времени у меня отняты были. Все соседи наши такие неучи, такие скоты, которые сидят по домам, обнявшись с женами. А жены их — ха-ха-ха-ха! — жены их не знают еще и до сих пор, что это — дезабилье, и думают, что будто можно прожить на сем свете в полшлафроке. Они, душа моя, ни о чем больше не думают, как о столовых припасах; прямые свиньи... Сын . Pardieu! Поэтому мать моя годится в число ваших соседок; а давно ли вы живете с такою тварью? Советница . Муж мой пошел в отставку в том году, как вышел указ о лихоимстве. Он увидел, что ему в коллегии делать стало нечего, и для того повез меня мучить в деревню. Сын . Которую, конечно, нажил до указа. Советница . При всем том он скуп и тверд, как кремень. Сын . Или как моя матушка. Я без лести могу сказать о ней, что она за рубль рада вытерпеть горячку с пятнами. Советница . Мой урод при всем том ужасная ханжа: не пропускает ни обедни, ни завтрени и думает, радость моя, что будто бог столько комплезан, что он за всенощною простит ему то, что днем наворовано. Сын . Напротив того, мой отец, кроме зари, никогда не маливался. Он, сказывают, до женитьбы не верил, что и черт есть; однако, женяся на моей матушке, скоро поверил, что нечистый дух экзистирует. Советница . Переменим речь, je vous en prie; мои уши терпеть не могут слышать о чертях и о тех людях, которые столь много на них походят. Сын . Madame! Скажите мне, как вы ваше время проводите? Советница . Ах, душа моя, умираю с скуки. И если бы поутру не сидела я часов трех у туалета, то могу сказать, умереть бы все равно для меня было; я тем только и дышу, что из Москвы присылают ко мне нередко головные уборы, которые я то и дело надеваю на голову. Сын . По моему мнению, кружева и блонды составляют голове наилучшее украшение. Педанты думают, что это вздор и что надобно украшать голову снутри, а не снаружи. Какая пустота! Черт ли видит то, что скрыто, а наружное всяк видит. Советница . Так, душа моя: я сама с тобою одних сентиментов; я вижу, что у тебя на голове пудра, а есть ли что в голове, того, черт меня возьми, приметить не могу. Сын . Pardieu! Конечно, этого и никто приметить не может. Советница . После туалета лучшее мое препровождение в том, что я загадываю в карты. Сын . Вы знаете загадывать, grand dieu! Я сам могу назваться пророком. Хотите ли, чтоб показал я вам мое искусство? Советница . Ах, душа моя! Ты одолжишь меня чрезвычайно. Сын (придвинув столик с картами) . Сперва вы мне отгадайте, а там я вам. Советница . С радостью. Изволь загадывать короля и даму. Сын (подумав) . Загадал. Советница (раскладывает карты) . Ах, что я вижу! Свадьба! (Вздыхает.) Король женится. Сын . Боже мой! Он женится! Что мне этого несноснее! Советница . А дама его не любит... Сын . Черт меня возьми, ежели и я люблю. Нет, нет сил более терпеть. Я загадал о себе. Ah, madame! Или вы не видите того, что я жениться не хочу? Советница (вздыхая и жеманяся) . Вы жениться не хотите? Разве падчерица моя не довольно пленила ваше сердце? Она столько постоянна! Сын . Она постоянна!.. О, верх моего несчастья! Она еще и постоянна! Клянусь вам, что ежели я это в ней, женяся, примечу, то ту же минуту разведусь с нею. Постоянная жена во мне ужас производит. Ah, madame! Ежели б вы были жена моя, я бы век не развелся с вами. Советница . Ах, жизнь моя! Чего не может быть, на что о том терзаться? Я думаю, что и ты не наскучил бы мне лишними претензиями. Сын . Позволь теперь, madame, отгадать мне что-нибудь вам. Задумайте и вы короля и даму. Советница . Очень хорошо. Король трефовый и керовая дама. Сын (разложив карты) . Король смертно влюблен в даму. Советница . Ах, что я слышу! Я в восхищении. Я вне себя с радости. Сын (посмотрев на нее с нежностью) . И дама к нему не без склонности. Советница . Ах, душа моя, не без склонности! Скажи лучше, влюблена до безумия. Сын . Я бы жизнь свою, я бы тысячи жизней отдал за то, чтоб сведать, кто эта керовая дама. Вы краснеете, вы бледнеете. Конечно, это... Советница . Ах, как несносно признаваться в своей пассии! Сын (с торопливостью) . Так это вы... Советница (притворяясь, будто последнее слово дорого ей стоит) . Я, я сама. Сын (вздохнув) . А кто этот преблагополучный трефовый король, который возмог пронзить сердце коровой дамы? Советница . Ты хочешь, чтоб я все вдруг тебе сказала. Сын (встав) . Так, madame, так. Я этого хочу, и ежели не я тот преблагополучный трефовый король, так пламень мой к вам худо награжден. Советница . Как! И ты ко мне пылаешь? Сын (кинувшись на колени) . Ты керовая дама! Советница (поднимая его) . Ты трефовый король! Сын (в восхищении) . О счастье! О bonheur! Советница . Может быть, ты, душа моя, и не ведаешь того, что невеста твоя влюблена в Добролюбова и что он сам в нее влюблен смертно. Сын . St... St... Они идут. Ежели это правда, oh, que nous sommes heureux! Нам надобно непременно оставить их в покое, чтоб они со временем в покое нас оставили.Явление IV
Те же, Добролюбов и Софья .
Софья . Вы изволили здесь остаться одни, матушка; я нарочно пришла к вам для того, чтоб вам одним не было скучно. Добролюбов . А я, сударыня, взял смелость проводить ее к вам. Советница . Нам очень здесь нескучно. Мы загадывали в карты. Сын . Мне кажется, mademoiselle, что вы как нарочно сюда, сведать о вашей свадьбе. Софья . Что это значит? Советница . Мы загадывали о тебе, и если верить картам, которые, впрочем, никогда солгать не могут, то брак твой не очень удачен. Софья . Я это знаю и без карт, матушка. Сын . Вы это знаете, на что ж вы рискуете? Софья . Тут никакого риску нет, а есть очевидная моя погибель, в которую ведут меня батюшка и матушка. Советница . Пожалуй, сударыня, на меня вины не полагай. Ты сама знаешь, что я отроду того не хотела, чего отец твой хочет. Сын . На что такие изъяснения? (К советнице.) Madame, мы друг друга довольно разумеем; не хотите ли вы сойтиться с компаниею? Советница . Для меня нет ничего комоднее«Бригадир» - первая русская национально-самобытная комедия", которую Фонвизин писал с 1766 по 1769 г. Тема комедии, казалось бы, не нова. Еще со времен Кантемира русскими писателями велась борьба с раболепством перед иностранным, с французоманией. Заслугой Фонвизина явилось то, что он сумел показать французоманию дворянства как страшное социальное зло, разобщающее дворянское сословие с народом, Родиной, и запечатлел это с большой художественной убедительностью. Раскрытие этой темы заключено, прежде всего, в образах Иванушки и Советницы, которые стыдятся, что родились в России, и презирают русский язык как достояние «подлого» народа. Речь их пересыпана французскими словечками, и речевая характеристика, которой наделил своих персонажей Фонвизин, помогает раскрыть их невежественное и убогое «французобесие», презрение ко всему отечественному. Выведенные Фонвизиным персонажи комедии на редкость жизненны. Это почувствовали уже современники Фонвизина. Фонвизин уже в этой комедии стремится дать социальную детерминированность характеров, показать значение воспитания для формирования характера человека. В «Бригадире» тема значения воспитания, окружающей среды прозвучала отчетливо, и в дальнейшем она получает более глубокое и реалистическое осмысление в комедии Фонвизина «Недоросль». «Бригадир» - первая русская бытовая комедия, в которой жизненные ситуации, быт выведены на сцену. На сцене показана домашняя жизнь (вспомним дом Советника), здесь пьют чай, играют в карты, загадывают на картах. В этом также заключалось новаторство Фонвизина как драматурга, разрушавшего каноны комедии классицизма. Вместе с тем в комедии еще много традиционного, идущего от поэтики классицизма. Построение комедии довольно условно, фабула несложна. Комедия «Бригадир» оказала влияние на развитие русской комедии вообще и поздних комедий Сумарокова в частности. Она способствовала признанию Фонвизина-писателя в общественных кругах и его дружбе с Н. Паниным, которого Фонвизин называл «мужем истинного разума и честности, превыше нравов сего века».
Выведенные Фонвизиным персонажи комедии на редкость жизненны. Фонвизин уже в этой комедии стремится дать социальную детерминированность характеров, показать значение воспитания для формирования характера человека. Не только содержание речей персонажей, но и язык, которым они говорят, способствуют раскрытию характеров персонажей. В комедии Фонвизина индивидуализация языка Бригадира, Советника, Иванушки, Бригадирши и др. способствовала типизации характеров. Достаточно вспомнить диалоги Бригадира с Советницей, Советника с Бригадиршей, Иванушки с Советницей. Создавая реалистические типы помещиков-крепостников и раскрывая закономерность подобного произвола, Фонвизин в духе «Рассуждения о непременных государственных законах» надеется на возможность благоденственных перемен в государстве с по мощью введения «непременных» законов. Комедия Фонвизина обращена к реальной жизни. На глазах у зрителей развертывается жизнь семьи Простаковых, учителей, слуг. На сцене урок Митрофана, Тришка с кафтаном, которого ругает Простакова, драка Скотинина с Простаковой. Авторские ремарки тоже направлены на то, чтобы сделать более жизненными своих персонажей, раскрыть их психологическое состояние: «Софья, увидев Стародума, к нему подбегает». Такие ремарки, как «с досадой», «с робостью», «в восторге», «задрожав и грозя» и т. д., говорят о том или ином эмоциональном настрое действующих лиц. Для Фонвизина - писателя-публициста характерно, что, выступая в разных жанрах: комедиях, сатирах, письмах собственно публицистических произведениях, он стремится разъяснить свои политические воззрения, повлиять на изменение общественного порядка
ВОПРОС № 23
Сатирические произведения Д. И. Фонвизина ("Лисица-казнодей", "Послание к слугам моим ", "Всеобщая придворная грамматика ")
Принадлежность Фонвизина к просветительскому лагерю прослеживается в самых ранних его произведениях, как переводных, так и оригинальных. В начале 60-х годов он перевел и издал басни датского писателя Гольберга, антиклерикальную трагедию Вольтера «Альзира», дидактический роман Террасона «Геройская добродетель, или Жизнь Сифа, царя Египетского» и ряд других книг. К числу оригинальных опытов относится «Послание к слугам моим - Шумилову, Ваньке и Петрушке». Автор вспоминал впоследствии, что за это сочинение он прослыл у многих безбожником. В «Послании» сочетаются две темы: отрицание гармонического устройства мироздания, на котором настаивали церковники, и, как подтверждение этой мысли, - сатирическое изображение жизни Москвы и Петербурга. В стихотворении выведены реальные слуги Фонвизина, имена которых упоминаются в его письмах. Писатель обращается к ним с философским вопросом: «На что сей создан свет?», т. е. какую цель преследовал бог, создавая человека и человеческое общество. Задача оказывается слишком сложной для неподготовленных собеседников, в чем сразу же признается дядька Шумилов. Кучер Ванька, человек бывалый, может сказать лишь одно: мир держится на корысти и обмане:
Попы стараются обманывать народ,
Слуги дворецкого, дворецкие господ,
Друг друга господа, а знатные бояре
Нередко обмануть хотят и государя.
Лакей Петрушка дополняет мысль Ваньки сугубо практическим выводом. Если мир так порочен, то нужно извлечь из него как можно больше выгоды, не брезгуя никакими средствами. Однако зачем создан столь дурной свет, не знает и он. Поэтому все трое слуг обращаются за ответом к барину. Но и он не в силах решить этот вопрос. Форма «Послания» приближается к маленькой драматической сценке. Четко очерчены характеры каждого из собеседников: степенный дядька Шумилов, бойкий, смышленый Ванька, повидавший большой свет и составивший о нем свое нелестное мнение, и, наконец, Петрушка с его лакейским, циничным взглядом на жизнь.
Басня «Лисица-казнодей» (т. е. Лисица-проповедник) была написана около 1785 г. и опубликована анонимно в 1787 г. Сюжет ее заимствован из прозаической басни немецкого просветителя Х.Ф.Д. Шубарта. На похоронах Льва надгробную речь произносит Лисица, «с смиренной харею, в монашеском наряде». Она перечисляет «заслуги» и «добродетели» покойного царя, что дает Фонвизину возможность пародировать жанр похвального слова. Проблематика басни - осуждение деспотизма и раболепия - характерная черта творчества Фонвизина, равно как и тема «скотства» (Лев «был пресущий скот», «Он скотолюбие в душе своей питал»), широко представленная в его комедиях.
Особенностью творчества Фонвизина является органическое сочетание в большинстве его произведений сатирической остроты с общественно-политической направленностью. Сила Фонвизина - в его писательской и гражданской честности и прямоте. Он отважно и прямо выступал против социальной несправедливости, невежества и предрассудков своего класса и своей эпохи, разоблачал помещичий и самодержавно-бюрократический произвол.
ВОПРОС № 26
«Жанрово-стилевое своеобразие поэзии Г.Р. Державина 1779 года»
Как считал сам Державин, его собственная настоящая поэтическая деятельность началась с 1779 г., когда он окончательно отказался от попыток подражания своим поэтическим кумирам. В 1805 г., создавая автобиографическую записку и называя себя в ней в третьем лице, Державин так определил смысл происшедшего в его позиции перелома: «Он в выражении и стиле старался подражать г. Ломоносову, но, хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для того с 1779 года избрал он совсем другой путь».
Некоторое представление о направлении, избранном Державиным в поэзии, могут дать три поэтические миниатюры 1779 г., символически связанные с его дальнейшим творчеством тем, что в живой поэтической ткани текстов выражают основу эстетической позиции Державина, определяя ее главные параметры:
Посвящения Ломоносову и Кантемиру воскрешают в эстетическом сознании Державина жанрово-стилевые традиции оды и сатиры. Эпитафия, развивающая традиционную тему скоротечности земной жизни и славы, выстроена на контрастном столкновении понятий «сияние - ничтожество», «герой - тлен». Именно контрастным соотношением элементов взаимопроникающих одических и сатирических мирообразов, контрастом жанра и стиля, контрастом понятийным отличается лирика Державина в тот момент, когда его поэтический голос набирает силу и происходит становление индивидуальной поэтической манеры в русле общей тенденции русской литературы 1760-1780-х гг. к синтезу ранее изолированных жанров и взаимопроникновению противоположных по иерархии жанрово-стилевых структур.
Первый пример такого сложного жанрового образования в лирике Державина - «Стихи на рождение в Севере порфирородного отрока» (1779), посвященные рождению будущего императора Александра I, старшего, внука Екатерины II. Тематически стихотворение, бесспорно, является торжественной одой. Но Державин называет свое стихотворение иначе - «Стихи», придавая ему тем самым характер камерной, домашней лирики. То, что впоследствии станут называть «стихами на случай», относится всецело к области интимной частной жизни человека. Таким образом, соединяя одический предмет с жанровой формой «стихов на случай», Державин упраздняет дистанцию между исторически и социально значимым фактом жизни государства и частной человеческой жизнью.
Это исчезновение дистанции определило поэтику «Стихов». Для своего произведения Державин подчеркнуто выбирает признанный метр анакреонтической оды - короткий четырехстопный хорей и начинает стихотворение подчеркнуто бурлескной картинкой русской зимы, созданной по традициям смешения высокой и низкой образности в бурлескном соединении античных аллегорических образов с достоверным пластически-бытовым описанием русской зимы. А чтобы адресат полемики стал очевиден, Державин начинает свои стихи слегка перефразированным стихом из знаменитейшей оды Ломоносова 1747 г.: «Где с мерзлыми Борей крылами…» :
Эстетический результат такого соединения аналогичен тому, которого достиг Богданович в поэме «Душенька»: соединяя миф и фольклор, Богданович нейтрализовал бытописание как художественный прием. Державин немного изменил сочетание этих категорий, соединив быт с мифологическим мирообразом, но сумма осталась приблизительно той же: в плясовом ритме четырехстопного хорея и в образе беловолосого седобородого «лихого старика» Борея, больше похожего на сказочного Деда Мороза, зазвучали фольклорные ассоциации, а общий тон повествования приобрел интонацию, которую Богданович назвал «забавным стихом», а Державин позже, в подражании оде Горация «Exegi monumentum» назовет «забавным русским слогом».
В результате того, что одическое государственное событие рождения престолонаследника предельно сближается с частной человеческой жизнью как ее равноправный факт, это событие и само по себе претерпевает изменения. В стихах Державина удачно использован интернациональный сказочный мотив принесения гениями даров царственному младенцу. Порфирородное дитя получает в дар все традиционные монаршие добродетели: «гром <...> предбудущих побед», «сияние порфир», «спокойствие и мир», «разум, духа высоту». Однако последний дар из этого смыслового ряда заметно выбивается: «Но последний, добродетель // Зарождаючи в нем, рек: // «Будь страстей твоих владетель, // Будь на троне человек!» (27).
В мотиве самообладания монарха и осознании его человеческой природы, естественно уравнивающей властителя с любым из его подданных, трудно не услышать отзвука основного лейтмотива сатирической публицистики 1769-1774 гг., впервые в истории русской литературы нового времени высказавшей мысль о том, что властитель - тоже человек, но сделавшей это в плане сатирического обличения человеческого несовершенства властителя. В «Стихах на рождение в Севере порфирородного отрока», при всех сложностях их синтетической жанрово-стилевой структуры, эта идея переведена в высокий одический план: «Се божественный, - вещали, - // Дар младенцу он избрал!».
Другое синтетическое жанровое образование в лирике 1779-1783 гг. предлагает ода «На смерть князя Мещерского» (1779). Тема смерти и утраты - традиционно элегическая, и в творчестве самого Державина последующих лет она будет находить как вполне адекватное жанровое воплощение (проникновенная элегия на смерть первой жены Державина, Екатерины Яковлевны, написанная в 1794 г.), так и травестированное: тема смерти, при всем своем трагизме, всегда осознавалась и воплощалась Державиным контрастно. Так, может быть, одно из самых характерных для державинского стиля поэтического мышления стихотворений, сжато демонстрирующее в четырех стихах неповторимость его поэтической манеры, тоже написано на смерть: «На смерть собачки Милушки, которая при получении известия о смерти Людовика XVI упала с колен хозяйки и убилась до смерти» (1793):
Равноправие всех фактов жизни в эстетическом сознании Державина делает для него возможным немыслимое - объединение абсолютно исторического происшествия, значимого для судеб человечества в целом (казнь Людовика XVI во время Великой французской революции) и факта абсолютно частной жизни (горестная участь комнатной собачки) в одной картине мира, где все живое и живущее неумолимо подвержено общей судьбе: жить и умереть. Так поэтический экспромт, воспринимаемый как озорная шутка, оказывается чреват глубоким философским смыслом, и неудивительно, что, обратившись к теме смерти в 1779 г., Державин на традиционно элегическую тему написал глубоко эмоциональную философскую оду.
«На смерть князя Мещерского» - всестороннее воплощение контрастности державинского поэтического мышления, в принципе не способного воспринимать мир однотонно, одноцветно, однозначно. Первый уровень контрастности, который прежде всего бросается в глаза, - это контрастность понятийная. Все стихотворение Державина выстроено на понятийных и тематических антитезах: «Едва увидел я сей свет, // Уже зубами смерть скрежещет», «Монарх и узник - снедь червей»; «Приемлем с жизнью смерть свою, // На то, чтоб умереть, родимся»; «Где стол был яств, там гроб стоит»; «Сегодня бог, а завтра прах» (29-30) - все эти чеканные афоризмы подчеркивают центральную антитезу стихотворения: «вечность - смерть», части которой, как будто бы противоположные по смыслу (вечность - бессмертие, смерть - небытие, конец), оказываются уподоблены друг другу в ходе развития поэтической мысли Державина: «Не мнит лишь смертный умирать // И быть себя он вечным чает» - «Подите счастьи прочь возможны, // Вы все пременны здесь и ложны: // Я в дверях вечности стою» (31).
И если способом контрастного противопоставления понятий Державин достигал единства поэтической мысли в своей философской оде, то единство ее текста определяется приемами повтора и анафоры, которые на композиционном уровне объединяют сходными зачинами стихи, содержащие контрастные понятия, а также сцепляют между собой строфы по принципу анафорического повтора от последнего стиха предыдущей строфы к первому стиху последующей:
Причем сам по себе прием анафоры оказывается, в плане выразительных средств, контрастно противоположен приему антитезы, функциональному в пределах одного стиха или одной строфы, тогда как анафора действует на стыках стихов и строф.
Контрастность словесно-тематическая и контрастность выразительных средств - приемов антитезы и анафоры, дополнена в оде «На смерть князя Мещерского» и контрастностью интонационной. Стихотворение в целом отличается чрезвычайной эмоциональной насыщенностью, и настроение трагического смятения и ужаса, заданное в первой строфе:
к концу стихотворения нагнетается до невыносимости, заставившей Белинского воскликнуть: «Как страшна его ода «На смерть князя Мещерского»: кровь стынет в жилах <...>!». Но вот последняя строфа - неожиданный вывод, сделанный поэтом из мрачного поэтического зрелища всепоглощающей смерти и контрастирующий с ним своей эпикурейски-жизнерадостной интонацией:
Этот интонационный перепад, связанный с обращением поэта к третьему лицу, заставляет обратить внимание на такое свойство державинского поэтического мышления, как его конкретность, составляющее контраст общему тону философской оды, оперирующей родовыми категориями и абстрактными понятиями. На склоне лет, в 1808 г., Державин написал к своим стихам «Объяснения», где откомментировал и оду «На смерть князя Мещерского». В частности, он счел нужным сообщить точно чин князя Мещерского: «Действительный тайный советник, <...> главный судья таможенной канцелярии», указать на его привычки: «Был большой хлебосол и жил весьма роскошно», а также сообщить о том, кто такой Перфильев: «Генерал-майор <...>, хороший друг князя Мещерского, с которым всякий день были вместе» (319).
В этом точном биографически-бытовом контексте стихотворение обретает дополнительный смысл: стих «Где стол был яств, там гроб стоит» начинает восприниматься не только как общефилософский контраст жизни и смерти, но и как национальный бытовой обычай (ставить гроб с покойником на стол) и как знак эпикурейского жизнелюбия хлебосольного князя Мещерского, с которым его разделяли его друзья - Перфильев и Державин. Таким образом, эпикурейская концовка стихотворения оказывается тесно связана с бытовой личностью князя Мещерского, смерть которого вызвала к жизни философскую оду-элегию Державина.
Так в поэзии 1779 г. намечаются основные эстетические принципы индивидуальной поэтической манеры Державина: тяготение к синтетическим жанровым структурам, контрастность и конкретность поэтического образного мышления, сближение категорий исторического события и обстоятельств частной жизни в тесной связи между биографическими фактами жизни поэта и его текстами, которые он считает нужным комментировать сообщениями о конкретных обстоятельствах их возникновения и сведениями об упомянутых в них людях. Все эти свойства становящейся индивидуальной поэтической манеры Державина как в фокусе собрались в его оде «Фелица», посвященной Екатерине II. С публикации этой оды в 1783 г. для Державина начинается литературная слава, для русской похвальной оды - новая жизнь лирического жанра, а для русской поэзии - новая эпоха ее развития.
Новаторский характер
Оды Державина «Фелица».
Все свойства становящейся индивидуальной поэтической манеры Державина собрались в его оде "Фелица", посвященной Екатерине II. С публикацией этой оды в 1783 г. к Державину приходит литературная слава, а к русской похвальной оде - новая жизнь лирического жанра. Начинается новая эпоха развития русской поэзии.
В плане выражения "Фелица" полностью соответствует канонам ломоносовской торжественной оды: четырехстопный ямб, десятистишная строфа с рифмовкой аБаБВВгДДг. Тем не менее, стилевая ее форма совершенно новая.
Державин использует сюжет "Сказки о царевиче Хлоре", которую Екатерина написала для своего маленького внука Александра: дочь киргиз-кайсацкого хана Фелица (от латинского felix - счастливый) и молодой царевич Хлор заняты поиском розы без шипов (аллегория добродетели), которую они и обретают, после многих препятствий и преодоления искушений, на вершине высокой горы, символизирующей духовное самосовершенствование.
Державин обращается к царице опосредованно, через ее художественный текст, чтобы по возможности избежать положенного возвышенного тона, необходимого при обращении к царственным особам непосредственно. Державин пишет оду от имени "некоторого татарского мурзы", обыграв предание о происхождении своего рода от татарского мурзы Багрима. В первой публикации ода "Фелица" называлась так: "Ода к премудрой киргиз-кайсацкой царевне Фелице, писанная некоторым татарским мурзою, издавна поселившимся в Москве, а живущим по делам своим в Санкт-Петербурге. Переведена с арабского языка".
В тексте оды имеются два плана: план автора и план героя, связанные между собою сюжетным мотивом поиска "розы без шипов" - добродетели, который Державин почерпнул из "Сказки о царевиче Хлоре". "Слабый", "развратный", "раб прихотей" мурза, от имени которого написана ода, обращается к добродетельной "богоподобной царевне" с просьбой о помощи в поисках "розы без шипов". Таким образом, ода соединяет в себе этические установки старших жанров - сатиры (обличение мурзы) и оды (прославление Фелицы), некогда абсолютно контрастных и изолированных.
Впервые в оде появляется
именно бытовая конкретность и достоверность облика Екатерины II в ее повседневных занятиях и привычках, перечисляя которые Державин удачно использовал мотив распорядка дня, восходящий к сатире II Кантемира "Филарет и "Евгений". Такого в русской литературе еще не допускалось.
Мурзам твоим не подражая, Тебе единой лишь пристойно.
Почасту ходишь ты пешком, Царевна! свет из тьмы творить;
И пища самая простая Деля Хаос на сферы стройно,
Бывает за твоим столом; Союзом целость их крепить;
Не дорожа твоим покоем, Из разногласия - согласье
Читаешь, пишешь пред налоем И из страстей свирепых счастье
И всем из твоего пера Ты можешь только созидать.
Блаженство смертным проливаешь: Так кормщик, через понт плывущий,
Подобно в карты не играешь, Ловя под парус ветр ревущий,
Как я, от утра до утра. Умеет судном управлять.
Индивидуализированному и конкретному персональному облику добродетели противостоит в оде "Фелица" обобщенный собирательный образ порока, но противостоит только этически: как эстетическая сущность, образ порока абсолютно тождествен образу добродетели, поскольку он является таким же синтезом одической и сатирической типологии образности, развернутым в том же самом сюжетном мотиве распорядка дня:
А я, проспавши до полудни, Таков, Фелица, я развратен!
Курю табак и кофе пью; Но на меня весь свет похож.
Преобращая в праздник будни, Кто сколько мудростью ни знатен,
Кружу в химерах мысль мою: Но всякий человек есть ложь.
То плен от персов похищаю, Не ходим света мы путями,
То стрелы к туркам обращаю; Бежим разврата за мечтами,
То, возмечтав, что я султан, Между лентяем и брюзгой,
Вселенну устрашаю взглядом; Между тщеславьем и пороком
То вдруг, прельщался нарядом, Нашел кто разве ненароком
Скачу к портному по кафтан. Путь доброжелатели прямой.
Единственное, в чем заключается эстетическая разница образов Фелицы-добродетели и мурзы-порока - это их соотнесенность с конкретными личностями державинских современников. В этом смысле Фелица-Екатерина является, по авторскому намерению, точным портретом, а мурза - маска автора оды, лирический субъект текста - собирательным, но конкретным до такой степени образом, что до сих пор его конкретность вводит исследователей творчества Державина в соблазн усмотреть в чертах этой маски сходство с лицом самого поэта, хотя сам Державин оставил недвусмысленные и точные указания на то, что прототипами для этого собирательного образа вельможи-царедворца ему послужили Потемкин, А. Орлов, П. И. Панин, С. К. Нарышкин с их характерными свойствами и бытовыми пристрастиями - "прихотливым нравом", "охотой до скачки лошадей", "упражнениями в нарядах", страстью ко "всякому молодечеству русскому" (кулачному бою, псовой охоте, роговой музыке). Создавая образ мурзы, Державин имел в виду и "вообще старинные обычаи и забавы русские".
Таким образом, в "Фелице" Державина ода и сатира, перекрещиваясь своими этическими жанрообразующими установками и эстетическими признаками типологии художественной образности, сливаются в один жанр, который, строго говоря, уже нельзя назвать ни сатирой, ни одой. "Фелица" Державина продолжает традиционно именоваться "одой” только за счет одических ассоциаций темы. Вообще же это - лирическое стихотворение, окончательно расставшееся с ораторской природой высокой торжественной оды и лишь частично пользующееся некоторыми способами сатирического миромоделирования.
Становление синтетического поэтического жанра, относящегося к области чистой лирики – вот основное достижение Державина 1779-1783 гг. И в совокупности его поэтических текстов этого периода очевидно обнаруживается процесс перестройки русской лирической поэзии в русле тех же самых закономерностей, которые мы уже имели случай наблюдать в публицистической прозе, беллетристике, стихотворном эпосе и комедиографии 1760-1780-х гг. За исключением драматургии - принципиально безавторского во внешних формах выражениях рода словесного творчества - во всех этих отраслях русской изящной словесности результатом скрещивания высокого и низкого мирообразов была активизация форм выражения авторского, личностного начала. Именно формы выражения личностного авторского начала через категорию лирического героя и поэта как образного единства, сплавляющего всю совокупность отдельных поэтических текстов в единое эстетическое целое, являются тем фактором, который обусловливает принципиальное новаторство Державина-поэта относительно предшествующей ему национальной поэтической традиции.
