Основные темы и идеи лирик А. Т

Сочинение

Творческий путь Александра Твардовского непрост и интересен. Как и путь практически любого писателя, он связан с биографией, однако в случае Твардовского эта связь скорее обратная. В начале пути она не просматривается вообще, это словно бы творчество \"с чистого листа\", затем оно приходит к взаимосвязи с непросредственной судьбой Твардовского, достигая апогея во время Великой Отечественной войны, - и, наконец, ближе к концу жизни автора, возвращается к истокам, к трагической судьбе семьи.

А.Твардовский вошел в литературу в середине 1920-х годов. В своем раннем творчестве поэт воспевал новую деревенскую жизнь, колхозное строительство, одну из своих ранних поэм назвал \"Путь к социализму\". В его стихах тех лет явно звучит отказ от вековых традиций:

Вместо этой дедовской плесени

Из угла будет Ленин глядеть.

Итогом этого раннего периода стала поэма \"Страна Муравия\". Ее герой, Никита Моргунок, мечтавший о счастье и свободном труде на своей земле, понял и осознал, что счастье может быть только в колхозной жизни.

Читать эти стихи сегодня, когда открылось столько жестокой правды о коллективизации, уничтожении целых семей, истреблении лучших, самых умных и трудолюбивых хозяев, страшновато. Особенно если учесть, что сам Твардовский – сын деревенского кузнеца, родившийся в смоленском хуторе Загорье тогда, когда на отца его, умельца и труженика Трифона Гордеевича Твардовского и всю семью нежданно обрушилась беда – они были раскулачены и сосланы на север.

О нелегкой судьбе этой семьи, судьбе типичной, постигшей многие такие же семьи, можно узнать сегодня из воспоминаний брата А.Т.Твардовского Ивана, опубликованных несколько лет назад. В стихах же сына \"кулака\" эти трагические мотивы не нашли отражения – он писал так, как в двадцатые и тридцатые годы от него требовали и ожидали, возможно, искренне веря, что на этих путях народ найдет своё счастье.

Поворотными для поэта А.Твардовского стали годы Великой Отечественной войны, которую он прошел фронтовым корреспондентом. В военные годы поэтический голос его приобретает ту силу, ту подлинность переживаний, без которой невозможно настоящее творчество. Стихи А.Твардовского военных лет – это хроника фронтовой жизни, состоявшей не только из героических подвигов, но и из армейского, военного быта (например, стихотворение \"Армейский сапожник\"), и лирические взволнованные воспоминания о родной Смоленщине, ограбленной и оскорбленной врагами земле, и стихи, близкие к народной песне, написанные на мотив \"Позарастали стежки-дорожки...\".

В стихах поэта военных лет звучит и философское осмысление человеческой судьбы в дни всенародной трагедии. Так, в 1943 году написано стихотворение \"Две строчки\". Оно навеяно фактом корреспондентской биографии Твардовского: две строчки из записной книжки напомнили ему о бойце-парнишке, которого видел он убитым, лежащим на льду еще в ту незнаменитую войну с Финляндией, что предшествовала Великой Отечественной. И подвига он не совершил, и война незнаменитая, но жизнь ему была дана единственная - через нее-то и постигает художник подлинную трагедию всякой войны, возникает пронзительное по силе лиризма ощущение необратимости потери:

Мне жалко той судьбы далекой,

Как будто мертвый, одинокий

Как будто это я лежу...

Уже после войны, в 1945-46 годах, Твардовский создает, может быть, самое сильное свое произведение о войне – \"Я убит подо Ржевом\". Бои под Ржевом были самыми кровопролитными в истории войны, стали ее самой трагической страницей. Все стихотворение – это страстный монолог мертвого, его обращение к живым. Обращение с того света, обращение, на которое имеет право лишь мертвый – так судить о живых, так строго требовать от них ответа. Стихотворение завораживает ритмом своих анапестов, оно довольно велико по объему, но прочитывается на едином дыхании. Знаменательно, что в нем несколько раз звучит обращение, восходящее к глубоким пластам традиций: традиции древнерусского воинства, традиции христианской. Это обращение - \"братья\".

В годы войны создана А.Твардовским и самая знаменитая его поэма \"Василий Теркин\". Его герой стал символом русского солдата, его образ – предельно обобщенный, собирательный, народный характер в лучших его проявлениях. И вместе с тем Теркин – это не абстрактный идеал, а живой человек, веселый и лукавый собеседник. В его образе соединились и богатейшие литературные и фольклорные традиции, и современность, и автобиографические черты, роднящие его с автором (недаром он смоленский, да и в памятнике Теркину, который нынче решено поставить на смоленской земле, совсем не случайно решено обозначить портретное сходство героя и его создателя).

Теркин – это и боец, герой, совершающий фантастические подвиги, описанные с присущей фольклорному типу повествования гиперболичностью (так, в главе \"Кто стрелял?\" он из винтовки сбивает вражеский самолет), и человек необычайной стойкости – в главе \"Переправа\" рассказано о подвиге – Теркин переплывает ледяную реку, чтобы доложить, что взвод на правом берегу, и умелец, мастер на все руки.

Написана поэма с той удивительной классической простотой, которую сам автор обозначил, как творческую задачу:

Пусть читатель вероятный

Скажет с книжкою в руке:

– Вот стихи, а все понятно,

Все на русском языке.

Позднее творчество А.Твардовского, его стихи 5060-х годов – одна из самых прекрасных страниц русской поэзии XX века. Достаточно сказать, что они выдерживают такое нелегкое для поэта соседство, как стихи А.Ахматовой, Б.Пастернака, а это под силу далеко не каждому, надо быть очень большим художником, чтобы не потеряться на таком фоне. Нельзя хотя бы кратко не сказать о том, что в эти годы поэт становится центральной фигурой всего прогрессивного, чем была богата литературная жизнь. Журнал \"Новый мир\", который редактировал А.Твардовский, так и вошел в историю литературы как \"Новый мир\" Твардовского.

Лирический герой его поздней поэзии – это прежде всего мудрый человек, размышляющий о жизни, о времени, например, в стихотворении \"Некогда мне над собой измываться...\", где главным спасением человека от беды становится труд, творчество. Над традиционной темой о поэте и поэзии раздумывает лирический герой А.Твардовского поздних лет во многих стихотворениях, например, в произведении 1959 года \"Жить бы мне соловьем-одиночкой...\"

И все же главная, самая больная для поэта тема – тема исторической памяти, пронизывающая его лирику 1950-60-х годов. Это и память о погибших на войне. Им посвящено стихотворение, которое смело можно назвать одной из вершин русской лирики XX века:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны.

В том, что они, кто старше, кто моложе –

Остались там и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь –

Речь не о том, но все же, все же, все же...

За закрытым финалом стихотворения – целый мир человеческих переживаний, целая философия, которая могла сформироваться у людей, чье поколение видело столько страшных и жестоких испытаний, что каждый выживший ощущал это как чудо или награду, может быть, незаслуженную.

Но особенно остро переживает поэт те этапы истории, которые перечеркнули жизнь его семьи, его родителей. В этом и позднее покаяние, и осознание личной вины, и высокое мужество художника. Этой теме посвящены такие произведения А.Твардовского, как поэма \"По праву памяти\", цикл стихов \"Памяти матери\". В этом цикле через судьбу матери человек передает судьбу целого поколения. Вековой уклад жизни оказывается разрушенным. Вместо привычного деревенского кладбища – неприютный погост в далеких краях, вместо переезда через реку, символа свадьбы, – \"иные перевозы\", когда людей с \"земли родного края Вдаль спровадила пора\".

В поэме, написанной в 1966-69 годах и опубликованной впервые в нашей стране в 1987 году, поэт размышляет о судьбе своего отца, о трагедии тех, кто с самого рождения был отмечен как \"младенец вражеских кровей\", \"кулацкий сынок\". Эти размышления обретают философское звучание, и вся поэма звучит предостережением: \"Кто прячет прошлое ревниво,/ Тот вряд ли с будущим в ладу...\"

Творчество поэта характерно еще и тем, что на протяжении жизни он беспрестанно развивается, не останавливаясь на достигнутом. Ведь мог бы \"Василий Теркин\" стать вершиной и завершением (вот она, прелесть русского языка!) его творческой биографии. Дальше могли последовать повторы и перепевы – но нет. Твардовский всю жизнь напряженно творит и мыслит, его поэзия есть искусство истинное, бесконечно стремящееся к совершенству.

В творчестве Твардовского запечатлены основные вехи разви­тия советской страны: коллективизация, Великая Отечествен­ная война, послевоенное возрождение. Это поэт - советский по сути своей, но, вместе с тем, в его поэзии находят место и общечеловеческие проблемы. Его творчество глубоко народно прежде всего по своей мировоззренческой основе. Поэт широко использует народный разговорный язык, фольклорные формы, и духе народно-поэтического творчества рисует своих героев.

По поэмам Твардовского можно проследить историю страны. Первые поэмы «Путь к социализму», «Страна Муравия» отрази­ли период коллективизации. Крестьянин Никита Моргунок от­правляется искать ту обетованную землю, которая
…в длину и в ширину - кругом своя.
Посеешь бубочку одну,
И та - твоя.

Это идеал крестьянского счастья. Твардовский ведет Моргун­ка по всей стране, и, в ходе путешествия наблюдая то новое, что несут с собой колхозы, герой отказывается от единоличного хозяйства и приходит к мысли, что колхоз - это и есть кресть­янский рай. Твардовский использовал мотив путешествия, характерный для народного творчества, с той же целью, что в свое время Некрасов в поэме «Кому на Руси жить хорошо». Поэт искренне верил, что коллективизация принесет крестьянам сча­стье. Позже - в 1960-е годы - в поэме «По праву памяти» Твар­довский с высоты личной судьбы и исторического опыта ос­мыслит коллективизацию, увидит не только открывшиеся перспективы, но и гибельные меры, которыми проводилось рас­крестьянивание России.

В годы Великой Отечественной войны Твардовский создает поистине народную «книгу про бойца» «Василий Теркин». Ее герой стал олицетворением всей русской нации. Общность судь­бы Теркина с судьбой всего народа подчеркивается в поэме не­однократно. В образе героя отражены коренные черты русского национального характера: простота, смекалка, находчивость, мужество. Пожалуй, самое главное качество Теркина - трудо­любие. Он, привыкший трудиться в колхозе, и войну считает ратным трудом. Теркин способен и на гармони играть, и часы починить, и переправу наладить. Теркин не унывает даже в са­мой тяжелой обстановке, он умеет подбодрить шуткой, смеш­ным рассказом.

Твардовский в индивидуальном облике воплотил всеобщее, присущее народу. Вместе с тем поэт подчеркивает, что «в каж­дой роте есть такой» Теркин. Герой выступает как обобщенный образ Бойца и Человека:
То серьезный, то потешный,
Нипочем, что дождь, что снег, -
В бой, вперед, в огонь кромешный
Он идет, святой и грешный,
Русский чудо-человек.

Образ героя сливается с образом всего воюющего народа. В главе «Смерть и воин» Теркин преодолевает даже смерть. В такой условной форме Твардовский воплотил мысль о непобедимо­сти, бессмертии народа: «Не подвержен Теркин смерти, коль войне не вышел срок».

Поэма «Василий Теркин» - эпопея войны, так как в много­образных боевых эпизодах, в различных ситуациях и сценах соз­дается образ народа на войне, прослеживается ее история от отступления до победы.

В послевоенный период во время хрущевской оттепели Твар­довский продолжает биографию Теркина в поэме «Теркин на том свете». Поэт хотел очистить народное сознание от тотали­тарной идеологии. Не случайно поэма начинается со спора по­эта с идеологически обработанным читателем, который во всем слышит «отголоски недозволенных идей», видит крамолу в ли­тературном произведении, даже не читая его, а безусловно веря официальным оценкам. Теркин из эпического героя превраща­ется в героя трагического: сохранив живую душу на «том свете», Теркин вступает в поединок с тоталитарной системой. «Тот свет» - военно-бюрократическая Система с загробактивом, «Гробгазетой», Особым отделом, Органами, Сетью, в которой избыток набитых дураков, не желавших уходить в отставку. Теркину удается сохра­нить живую душу и выбраться с «того света». Он совершает в мирное время духовный подвиг. Возвращение Теркина - это обретение выхода для всего живого, что пыталась задушить мерт­вая Система, где мертвецы командуют живыми, где «за живых мертвец в ответе». Если Теркин-боец возвеличивал свое государство, все делал для его победы, то новый Теркин разрушает тоталитарную сис­тему, которая давит человека.

В послевоенный период Твардовский пишет поэму «Дом у до­роги» - плач о семьях, которые война разбросала, разрушила. Описывая довоенную жизнь и быт семьи Сивцовых, поэт показы­вает условия формирования стойкости героев, любви к своему Дому.

Эта любовь помогает Андрею, вернувшемуся с войны, отстраивать дом в надежде, что вернется его жена, снова будет крепкая и доб­рая семья. Надежда и любовь не оставляют и Анну даже в неверо­ятно тяжелых условиях фашистского концлагеря. Название «Дом у дороги» символично - это дом у дороги войны.

Лироэпическая поэма «За далью - даль» раздвигает время и пространство современной поэту действительности 1960-х годов.

Поэт обращается в прошлое, чтобы сопоставить с настоящим, увидеть те преобразования, которые произошли в стране. Обра­щение к далям времени позволяет размышлять о судьбе русско­го народа, о его характере и традициях (главы «Семь тысяч рек», «Две кузницы», «Огни Сибири», «На Ангаре»). В главе «Так это было» Твардовский рассказывает о периоде культа личности Сталина, о том складе личности человека, который вырабаты­вался в это время:
Но кто из нас годится в судьи -
Решать, кто прав, кто виноват?
О людях речь идет, а люди
Богов не сами ли творят?

Поэт пытается философски осмыслить время, найти истоки происходившего.

Помимо временных далей поэт обозревает и дали географи­ческие. Поэма - это своеобразный дорожный дневник путеше­ствия на поезде Москва - Владивосток, проходящем через всю страну. Огромные пространства пробегают за окнами вагона. Проехав через всю страну, поэт с необыкновенной преданно­стью и любовью вспоминает о своей «малой» родине:
С дороги - через всю страну -
Я вижу отчий край смоленский.

Перед поэтом предстает еще одна даль - даль нравственных потенций человека, глубокая даль души лирического героя.

Все три дали сливаются в большое симфоническое произве­дение, в котором раскрываются сила и могущество страны, кра­сота и героизм советского человека. Поэт убежден в историче­ской правильности и прогрессивности пути нашей страны:
За годом - год, за вехой - веха,
За полосою - полоса.
Нелегок путь. Но ветер века -
Он в наши дует паруса.

Последней поэмой Твардовского была «По праву памяти». Это поэма о «памяти бессонной», обо всем, что было за годы совет­ской власти - великом и трагическом, об истории и вечных ценностях. Поэт писал поэму в 1970 г., когда уже забыли о куль­те личности, пытались приукрасить или замолчать негативное в истории советской страны:
Забыть велят и просят лаской
Не помнить - память под печать,
Чтоб ненароком той оглаской
Непосвященных не смущать.

Твардовский судит себя, страну по самым высоким нравст­венным меркам. Он видит истоки обесчеловечивания, предатель­ства в сталинских временах, когда переворачивалась мораль, когда доблестью считались лжесвидетельство, предательство, клевета, если это совершалось под знаком любви к вождю. Поэт уверен, что убить память невозможно, что народ будет помнить свою историю, так как
Одна неправда нам в убыток,
И только правда ко двору!

Поэма «По праву памяти» - горькое, драматическое произ­ведение. В ней Твардовский трагически осознавал, что тоже был в заблуждении, что историческая вина лежит и на нем:
Давно отцами стали дети,
Но за всеобщего отца
Мы оказались все в ответе,
И длится суд десятилетий,
И не видать еще конца.

Так вся история страны, запечатленная в поэмах Твардов­ского, получила свое философское осмысление в его послед­ней, итоговой поэме.

Знаете ли вы, что Твардовский до старости не знал, как настроить "Спидолу", приемник, как вкрутить пробки, что десятилетиями, живя в Москве, боялся переходить улицы. Но поразительно - смело вставал поперек несущейся на него партийно-государственной машины, ломавшей кости и хребты любому. Именно "поперек" и напечатал Солженицына. "Учти, Саша! - сказал ему его заместитель Дементьев. - Нам этого не простят. Журнал мы потеряем. А ты ведь понимаешь, что такое наш журнал? Для всей России?" - "Понимаю, - ответил. - Но на что мне журнал, если я не смогу напечатать это?"

Рукопись повести "Щ-854" некоего А. Рязанского ему передали со словами: "Лагерь глазами мужика, очень народная вещь". Точнее нельзя было "попасть" в его сердце. Он взял ее домой и, укладываясь на ночь, стал читать. Однако понял - лежа не почитаешь. Встал, оделся. И всю ночь, заваривая чай на кухне, читал повесть про Ивана Денисовича - и раз, и два. А утром "бросился по друзьям и требовал выставлять бутылку в честь появления нового писателя". "Рязанским" оказался Солженицын, учитель из Рязани. И в ноябре 1961-го, вызванный телеграммой, он сидел уже в набитом людьми кабинете поэта и мрачно думал: "Да не сошел ли я с ума? Неужели редакция серьезно верит, что это можно напечатать?" Радовался уже тому, что ее в КГБ не отнесли! И правильно - ее опубликуют только через 11 месяцев. За это время было все: и письмо Хрущеву ("Имя этого автора завтра может стать одним из замечательных имен литературы"). И встреча его с Хрущевым "голова к голове", когда поэт прямо сказал "хозяину" страны, что без него эту вещь "зарежут" ("зарежут", тупо кивнул тот). Все было. А потом, вычитывая в гостинице повесть в последний раз, Солженицын вдруг в голос разрыдается: представит "как всплывет к миллионам несведущих крокодилье чудище лагерной жизни", и как важно это тем, кто "недоцарапал, недошептал, недохрипел". И дома у Твардовских, когда курьер доставит сигнальный номер, смеясь, будет смотреть, как суровый "главный", словно мальчик, запорхает по комнате: "Птичка вылетела! Теперь уж вряд ли задержат!.."

"Птичку", если продолжать его сравнение, собьют "в лёт" почти сразу. Поликарпов, зав. отделом ЦК, уже через три месяца скажет в "своем кругу": "Солженицын и Твардовский - это позор советской литературы". Потом, уже на глазах у всех, "провалят" выдвижение повести на Ленинскую премию. Потом поэта лишат депутатства, не выберут в ЦК КПСС. И, наконец, когда он попробует напечатать "В круге первом" и отдаст роман помощнику Хрущева Лебедеву, тому, кто горячо помог ему напечатать "Один день", тот, назвав книгу "клеветой на советский строй", вернет ему рукопись. "Спрячьте роман, чтобы никто не видел, - скажет. - Я жалею, что способствовал появлению в свет "Ивана Денисовича". "Напрасно жалеете, - ответит он, - под старость это вам пригодится". Через два года после снятия Хрущева Лебедев, выгнанный отовсюду, умрет, и на похороны всесильного когда-то помощника никто от партии и литературы не придет. Ни один! Кроме - Твардовского. За литературу все готов был простить.

"Если не я,

То - кто?.."

Его погубили "пенистые люди". Те, кто лезет на трибуну по любому поводу. Снимали за все сразу. За поэму "По праву памяти", которую без его ведома напечатали на Западе (у нас она "всплывет" через 17 лет). За "Теркина на том свете", поэму, которую вздумает поставить Театр Сатиры. На спектакль в "Сатире" набросится "Советская культура" и редактор ее Д. Большов. "Мы имеем дело с произведением антисоветским и античекистским", - напишет потом в доносе в ЦК. А когда именно Большова назначат замом его в "Новый мир", когда Софронов, редактор "Огонька", напечатает письмо 11 литераторов "Против чего выступает "Новый мир"?", тогда он и напишет заявление об уходе. Эх, эх, Юрий Карякин, назвав его "коренником", сказал ныне: "Если бы у нас было 10 таких человек - Россия была бы другая..."

"Собственно говоря, нечего мне бога гневить, - подобьет поэт итог в дневнике, - у меня еще есть здоровье, отличный дом, возможности милых душе утех на участке (посадки, пересадки). А может, я и никакой не писатель, а просто мужик хуторской школы..."

Он будет по-прежнему вставать на заре. В выгоревшем плаще гулять с Фомкой, ньюфаундлендом. И вспоминать минувшее. Чарлза Сноу, писателя, с которым подружится в Англии и которому, показывая руки, скажет: "Посмотри. Они в четыре раза больше твоих. Они - мое удостоверение личности". Тот, назвав его "великим человеком", сравнит его, представьте, с Диккенсом. Много о чем вспоминал. Как плакал, когда умер Сталин, как передал четвертую, уже Ленинскую премию, на "культуру" Смоленщины. Как отказался подписывать письмо, осуждавшее Синявского и Даниэля ("пусть знают, что хоть кто-то отказался"). Как поехал в психушку выручать "попавшего" туда Жореса Медведева ("Если не я, то кто же?"). Вспоминал, как позвали его однажды в "Националь", а он сказал: "А может, в чайную за Крестьянскую Заставу? Там густые щи и ароматная гречневая каша..." И как помогал людям: вдове Пастернака, дочери Цветаевой, старому уже Соколову-Микитову, писателю...

Нет, ничего не проиграл подполковник. Ни одной войны. "Это какая-то таинственная победа", - сказал Турков. А Кедров словно возразил: "Это оборона. Он защищал нас от ГУЛАГА, от ужаса неосталинистов, защищал души поколений". Да - победа! Он и сам, когда из-за инсульта не мог даже говорить, узнав, что Солженицыну дали Нобелевку, неожиданно прохрипел: "Браво! Победа! Так им и надо!" Умер, сгорел через год после ухода из журнала - в 1971-м. Жаль, недожил до дней, когда все хулители вмиг полюбили вдруг его свободу. Тоже - победа.

Когда-то К. Симонов на вопрос про "высочайшие вершины" в военной литературе, сказал: "Их только две - "Война и мир" Толстого". И - "Теркин". После смерти Твардовского в дневниках как раз Толстого, лежавших у его кровати, нашли закладку и отмеченные в книге слова: "Думал о славе людской. Насколько ложно, преступно желание похвалы, любви людей при жизни, настолько хорошо, добро, законно желание продолжения своей жизни в душах других людей после своей смерти"...

И в этом победил - уже за гробом. Уже - при нас.

"Российская газета"

Годы Великой Отечественной войны – особая эпоха для россиян, для литературы и искусства. Все, что создавали в годы войны поэты и писатели, имело одну цель – приблизить день победы русского народа над немецкими захватчиками. Именно в это время и в первое послевоенное десятилетие самой востребованной и действенной оказалась поэзия.
В творчестве А. Т. Твардовского, познавшего тяготы военной поры, есть немало произведений, посвященных тому нелегкому времени. Для первого послевоенного десятилетия обобщающим откровением звучали строчки из поэмы “Василий Теркин”:
Прошла война, прошла страда,
Но боль взывает к людям:
Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем.
И совсем неслучайно после победного мая 1945 года Твардовский вновь обращается к военной теме, переосмысливая ее на новом этапе. В 1952 году увидел свет сборник его послевоенных стихов. В лучших из них проявились характерные для поэта гражданственная публицистичность, историзм, философская глубина. Теме памяти посвящены такие стихотворения Твардовского, как “В час мира”, “Я убит подо Ржевом”, “В тот день, когда окончилась война”, “Нет, жизнь меня не обделила…”, “Молодость Родины”, “Москва”, “Сыну погибшего воина”.
От лица убитого солдата звучит глубоко трагическая исповедь “Я убит подо Ржевом”. Погибший за свободу Родины достоин памяти. Он лежит,
где корни слепые
Ищут корма во тьме,
Где травинку к травинке
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Обращение мертвого к живым – это утверждение идеи бессмертия павших за свободу и одновременно призыв не допустить новой войны, быть достойными тех, кто защитил ценой собственной жизни благополучие живых.
Погибший солдат видит себя лишь частицей “народного целого” и его волнует, равно как и всех, чьи “очи померкли”, все, что свершилось потом, после него. Робкая надежда на то, что “исполнится слово клятвы святой”, вырастает в прочную веру – наконец-то попрана “крепость вражьей земли”, настал долгожданный День Победы.
Стихотворение “Я знаю, никакой моей вины…” – лаконичное (отличается лексической простотой, отсутствием каких-либо изобразительных средств) и потому особенно пронзительное:
Я знаю: никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они – кто старше, кто моложе
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,
Речь не о том, но все же, все же, все же…
Это стихотворение построено как лирический монолог, где настроение колеблется между двумя чувствами. С одной стороны, автор убеждает себя в своей полной невиновности перед павшими на полях Великой Отечественной войны, с другой же – в последней строке пробивается то покаянное ощущение своей вины, которое свойственно всем совестливым людям.
Троекратный повтор частицы “все же”, выражающей сомнение, выводит на поверхность сознания далеко скрытое чувство не утихающей со временем боли. “Я” – живой, “другие” – мертвые – вот основной конфликт стихотворения, так и не разрешенный в финале. Многоточие означает еще и то, что внутренний монолог не прекращен, что еще не раз лирический герой будет сам с собой вести этот мучительный разговор.
В стихотворении “Есть имена, и есть такие даты…” также звучит тема вечной скорби, святой памяти и неискупимой вины перед защитниками Отечества, отдавшими жизни ради сегодняшнего поколения. Автор укоряет нас в том, что помним и скорбим, произносим громкие, красивые, пафосные речи только в праздник (“Мы в буднях перед ними виноваты Не замолить по праздникам вины”). А в будней суете у каждого свои заботы, и ни в чьем сердце нет места для героев. В последних строках герой утверждает: несмотря ни на что, память о Великой Отечественной войне и слава бойцам будет вечной. Но может случиться, “нас оставят за чертой”.
Стихотворение остро и публицистично. Автор взывает к совести потомков, живущих и радующихся мирному небу. Необходимо ежеминутно помнить о тех, кто за это небо расплатился кровью.
Чувство обязательства живых перед павшими, неизбывное ощущение себя в них, а их в себе, невозможность забвения всего происшедшего – основные мотивы стихотворений Твардовского, посвященных Великой Отечественной войне: “…Я жив, я пришел с войны живой и здоровый. Но скольких я недосчитываюсь… сколько людей успели меня прочитать и, может быть, полюбить, а их нет в живых. Это была часть меня”.

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

1. Думаю, творчество Твардовского ассоциируется, в первую очередь, с темой войны и мира, с темой восхваления русского солдата. Национальным героем стал его Василий Теркин. Совсем иной характер носят поэмы Твардовского “За далью даль” и “По праву памяти”, так как в них Read More ......
2. Тема ответственности и памяти получила особое звучание в творчестве А. Твардовского, познавшего все тяготы Великой Отечественной войны. Поэт доказывает, что предательство своей памяти – настоящее преступление. Ныне живущие люди не в праве забывать тех, кто отдал жизни на полях сражения Read More ......
3. Александр Трифонович Твардовский остался в истории русской литературы как талантливый народный поэт и главный редактор самого крупного в Советском Союзе литературно-художественного журнала “Новый мир”. Именно ему мы обязаны возвращением в родную литературу “врага и эмигранта” И. Бунина, произведения которого не Read More ......
4. Никто не забыт, ничто не забыто… Тема ответственности и памяти получила особое значение в наше время. Возникают тенденции оставить прошлое за бортом истории, жить только настоящим, не отягощая себя традициями и событиями ушедших времен. Эти тенденции губительны для нас. Они Read More ......
5. Поворотными для поэта А. Твардовского стали годы Великой Отечественной войны, которую он прошел фронтовым корреспондентом. В военные годы поэтический голос его приобретает ту силу, ту подлинность переживаний, без которой невозможно настоящее творчество. Стихи А. Твардовского военных лет – это хроника Read More ......
6. Жизнь А. Твардовского пришлась, пожалуй, на самые трагические годы в истории русского народа. Он прошел “со своим народом” всю войну, на его глазах страну захлестнули сталинские репрессии, пережил поэт годы хрущевской оттепели. Он стал одним из самых значительных поэтов, писавших Read More ......
7. Чувство обязательства живых перед павшими, неизбывное ощущение себя в них, а их в себе, невозможность забвения всего происшедшего – основные мотивы военной лирики А. Твардовского. “…Я жив, я пришел с войны живой и здоровый. Но скольких я недосчитываюсь… сколько людей Read More ......
8. 1. Преображение прежнего Васи Теркина – лубочного богатыря во всеми любимого персонажа. 2. Образ Родины в поэме. 3. Поэма “Василий Теркин” как энциклопедия войны. 4. Отношение автора к своему произведению. Помимо стихов и очерков, написанных Твардовским в пору зимней кампании Read More ......

1 глава "Обзор творчества А.Твардовского"

Первые стихи Александра Трифоновича Твардовского были напечатаны в смоленских газетах в 1925-1926 гг., однако известность пришла к нему позже, в середине 30-х, когда была написана и опубликована “Страна Муравия” (1934-1936) - поэма о судьбе крестьянина-единоличника, о его непростом и нелегком пути в колхоз. В ней ярко проявился самобытный талант поэта.

В своих произведениях 30-60-х гг. он воплотил сложные, переломные события времени, сдвиги и перемены в жизни страны и народа, глубину всенародно-исторического бедствия и подвига в одной из самых жестоких войн, которые переживало человечество, по праву заняв одно из ведущих мест в литературе XX столетия.

Александр Трифонович Твардовский родился 21 июня 1910 г. на “хуторе пустоши Столпово”, относящемся к деревне Загорье Смоленской губернии, в большой многодетной семье крестьянина-кузнеца. Заметим, что позже, в 30-е гг., семью Твардовских постигла трагическая судьба: во время коллективизации они были раскулачены и сосланы на Север.

С самого раннего возраста будущий поэт впитал любовь и уважение к земле, к нелегкому труду на ней и к кузнечному делу, мастером которого был его отец Трифон Гордеевич - человек весьма своеобычного, крутого и жесткого характера и вместе с тем грамотный, начитанный, знавший на память немало стихов. Чуткой, впечатлительной душой обладала мать поэта Мария Митрофановна.

Как позже вспоминал поэт в “Автобиографии”, долгие зимние вечера нередко посвящались в их семье чтению вслух книг Пушкина и Гоголя, Лермонтова и Некрасова, А.К. Толстого и Никитина... Именно тогда в душе мальчика и возникла подспудная, неодолимая тяга к поэзии, в основе которой была сама близкая к природе деревенская жизнь, а также черты, унаследованные от родителей.

В 1928 г., после конфликта, а затем и разрыва с отцом, Твардовский расстался с Загорьем и переехал в Смоленск, где долго не мог устроиться на работу и перебивался грошовым литературным заработком. Позже, в 1932 г., он поступил в Смоленский педагогический институт и одновременно с учебой ездил в качестве корреспондента в колхозы, писал в местные газеты статьи и заметки о переменах в сельской жизни. В это время кроме прозаической повести “Дневник председателя колхоза” он пишет поэмы “Путь к социализму” (1931) и “Вступление” (1933), в которых преобладает разговорный, прозаизированный стих, названный самим поэтом впоследствии “ездой со спущенными вожжами”. Они не стали поэтической удачей, но сыграли свою роль в становлении и быстром самоопределении его таланта.

В 1936 г. Твардовский приехал в Москву, поступил на филологический факультет Московского института истории, философии, литературы (МИФЛИ) и в 1939 г. окончил его с отличием. В том же году он был призван в армию и зимой 1939/40 г. в качестве корреспондента военной газеты участвовал в войне с Финляндией.

С первых и до последних дней Великой Отечественной войны Твардовский был ее активным участником - специальным корреспондентом фронтовой печати. Вместе с действующей армией, начав войну на Юго-Западном фронте, он прошел по ее дорогам от Москвы до Кенигсберга.

После войны, помимо основной литературной работы, собственно поэтического творчества, он в течение ряда лет был главным редактором журнала “Новый мир”, последовательно отстаивая на этом посту принципы истинно художественного реалистического искусства. Возглавляя этот журнал, он содействовал вхождению в литературу целого ряда талантливых писателей - прозаиков и поэтов: Ф. Абрамова и Г. Бакланова, А. Солженицына и Ю. Трифонова, А. Жигулина и А. Прасолова и др.

Становление и формирование Твардовского-поэта относится к середине 20-х гг. В период работы сельским корреспондентом смоленских газет, где уже с 1924 г. публиковались его заметки о деревенской жизни, он печатает там и свои юношеские, непритязательные и еще несовершенные стихи. В “Автобиографии” поэта читаем: «В газете “Смоленская деревня” летом 1925 года появилось мое первое напечатанное стихотворение “Новая изба”. Начиналось оно так:

Пахнет свежей сосновой смолою,
Желтоватые стены блестят.
Хорошо заживем мы с весною
Здесь на новый, советский лад...»

С появлением “Страны Муравии” (1934-1936), свидетельствовавшим о вступлении ее автора в пору поэтической зрелости, имя Твардовского становится широко известным, а сам поэт все более уверенно заявляет о себе. Тогда же он пишет циклы стихов “Сельская хроника” и “Про деда Данилу”, стихотворения “Матери”, “Ивушка”, ряд других заметных произведений. Именно вокруг “Страны Муравии” группируется складывающийся противоречивый художественный мир Твардовского с конца 20-х гг. и до начала войны.

Сегодня мы иначе воспринимаем творчество поэта той поры. Следует признать справедливым замечание одного из исследователей о произведениях поэта начала 30-х гг. (с известными оговорками оно могло бы быть распространено и на все это десятилетие): “Острые противоречия периода коллективизации в поэмах, по сути, не затронуты, проблемы деревни тех лет лишь названы, и решаются они поверхностно-оптимистически”. Однако, думается, к “Стране Муравии” с ее своеобразным условным замыслом и построением, фольклорным колоритом это вряд ли можно отнести безоговорочно, равно как и к лучшим стихам предвоенного десятилетия.

В годы войны Твардовский делал все, что требовалось для фронта, часто выступал в армейской и фронтовой печати: “писал очерки, стихи, фельетоны, лозунги, листовки, песни, статьи, заметки...”, но главный его труд военных лет - создание лиро-эпической поэмы “Василий Теркин” (1941-1945).

Эта, как назвал ее сам поэт, “Книга про бойца” воссоздает достоверную картину фронтовой действительности, раскрывает мысли, чувства, переживания человека на войне. Параллельно Твардовский пишет цикл стихов “Фронтовая хроника” (1941-1945), работает над книгой очерков “Родина и чужбина” (1942-1946).

Тогда же им были написаны такие шедевры лирики, как “Две строчки” (1943), “Война - жесточе нету слова...” (1944), “В поле, ручьями изрытом...” (1945), которые были впервые опубликованы уже после войны, в январской книжке журнала “Знамя” за 1946 г.

Еще в первый год войны была начата и вскоре после ее окончания завершена лирическая поэма “Дом у дороги” (1942-1946). «Тема ее, - как отмечал поэт, - война, но с иной стороны, чем в “Теркине”, - со стороны дома, семьи, жены и детей солдата, переживших войну. Эпиграфом этой книги могли бы быть строки, взятые из нее же:

Давайте, люди, никогда
Об этом не забудем».

В 50-е гг. Твардовским была создана поэма “За далью - даль” (1950-1960) - своеобразная лирическая эпопея о современности и истории, о переломном времени в жизни миллионов людей. Это развернутый лирический монолог современника, поэтическое повествование о непростых судьбах родины и народа, об их сложном историческом пути, о внутренних процессах и переменах в духовном мире человека XX столетия.

Параллельно с “За далью - даль” поэт работает над сатирической поэмой-сказкой “Теркин на том свете” (1954-1963), изображающей “косность, бюрократизм, формализм” нашей жизни. По словам автора, «поэма “Теркин на том свете” не является продолжением “Василия Теркина”, а лишь обращается к образу героя “Книги про бойца” для решения особых задач сатирико-публицистического жанра».

В последние годы жизни Твардовский пишет лирическую поэму-цикл “По праву памяти” (1966-1969) - произведение трагедийного звучания. Это социальное и лирико-философское раздумье о мучительных путях истории, о судьбах отдельной личности, о драматической судьбе своей семьи, отца, матери, братьев. Будучи глубоко личностной, исповедальной, “По праву памяти” вместе с тем выражает народную точку зрения на трагические явления прошлого.

Наряду с крупными лиро-эпическими произведениями в 40- 60-е гг. Твардовский пишет стихи, в которых пронзительно отозвалась “жестокая память” войны (“Я убит подо Ржевом”, “В тот день, когда окончилась война”, “Сыну погибшего воина” и др.), а также ряд лирических стихотворений, составивших книгу “Из лирики этих лет” (1967). Это сосредоточенные, искренние и самобытные раздумья о природе, человеке, родине, истории, времени, жизни и смерти, поэтическом слове.

В написанном еще в конце 50-х гг. и по-своему программном стихотворении “Вся суть в одном-единственном завете...” (1958) поэт размышляет о главном для себя в работе над словом. Речь в нем идет о сугубо личностном начале в творчестве и о полной самоотдаче в поисках неповторимо-индивидуального художественного воплощения жизненной правды:

Вся суть в одном-единственном завете:
То, что скажу, до времени тая,
Я это знаю лучше всех на свете -
Живых и мертвых, - знаю только я.

Сказать то слово никому другому
Я никогда бы ни за что не мог
Передоверить. Даже Льву Толстому -
Нельзя. He скажет - пусть себе он бог.

А я лишь смертный. За свое в ответе,
Я об одном при жизни хлопочу:
О том, что знаю лучше всех на свете,
Сказать хочу. И так, как я хочу.

В поздних стихах Твардовского, в его проникновенно-личностных, углубленно-психологических переживаниях 60-х гг. раскрываются прежде всего сложные, драматические пути народной истории, звучит суровая память Великой Отечественной войны, отзываются болью нелегкие судьбы довоенной и послевоенной деревни, вызывают сердечный отзвук события народной жизни, находят горестное, мудрое и просветленное решение “вечные темы” лирики.

Родная природа никогда не оставляет поэта равнодушным: он зорко подмечает, “как после мартовских метелей, / Свежи, прозрачны и легки, / В апреле - вдруг порозовели / По-вербному березняки”, он слышит “невнятный говор или гомон / В вершинах сосен вековых” (“Мне сладок был тот шум сонливый...”, 1964), жаворонок, возвестивший весну, напоминает ему далекую пору детства.

Нередко поэт строит свои философские раздумья о жизни людей и смене поколений, об их связи и кровном родстве так, что они вырастают как естественное следствие изображения природных явлений (“Посаженные дедом деревца...”, 1965; “Газон с утра из-под машинки...”, 1966; “Береза”, 1966). В этих стихах судьба и душа человеческая непосредственно смыкаются с исторической жизнью родины и природы, памятью отчей земли: в них по-своему отражаются и преломляются проблемы и конфликты эпохи.

Особое место в творчестве поэта занимают тема и образ матери. Так, уже в конце 30-х гг. в стихотворении “Матери” (1937, впервые опубликовано в 1958) в не совсем обычной для Твардовского форме белого стиха с редкостной силой проявились не только память детства и глубокое сыновнее чувство, но и обостренный поэтический слух и зоркость, а главное - все более обнаруживающее себя и крепнущее лирическое дарование поэта. Стихи эти отчетливо психологичны, в них как бы отраженно - в картинах природы, в приметах неотделимой от нее сельской жизни и быта - возникает столь близкий сердцу поэта материнский облик:

И первый шум листвы еще неполный,
И след зеленый по росе зернистой,
И одинокий стук валька на речке,
И грустный запах молодого сена,
И отголосок поздней бабьей песни,
И просто небо, голубое небо -
Мне всякий раз тебя напоминают.

И совсем иначе, глубоко трагедийно звучит чувство сыновней скорби в цикле “Памяти матери” (1965), окрашенном не только острейшим переживанием невозвратимой личной утраты, но и болью всенародных страданий в годы репрессий.

В краю, куда их вывезли гуртом,
Где ни села вблизи, не то что города,
На севере, тайгою запертом,
Всего там было - холода и голода.

Ho непременно вспоминала мать,
Чуть речь зайдет про все про то, что минуло,
Как не хотелось там ей помирать, -
Уж очень было кладбище немилое.

Твардовский, как всегда в своей лирике, предельно конкретен и точен, вплоть до деталей. Ho здесь к тому же само изображение глубоко психологизировано, и буквально все дано в ощущениях и воспоминаниях, можно сказать, глазами матери:

Так-сяк, не в ряд нарытая земля
Меж вековыми пнями да корягами,
И хоть бы где подальше от жилья,
А то - могилки сразу за бараками.

И ей, бывало, виделись во сне
He столько дом и двор со всеми справами,
А взгорок тот в родимой стороне
С крестами под березами кудрявыми.

Такая то краса и благодать,
Вдали большак, дымит пыльца дорожная.
- Проснусь, проснусь, - рассказывала мать, -
А за стеною - кладбище таежное...

В последнем из стихотворений этого цикла: “ - Ты откуда эту песню, / Мать, на старость запасла?..” - возникает столь характерный для творчества поэта мотив и образ “переправы”, который в “Стране Муравии” представал как движение к берегу “новой жизни”, в “Василии Теркине” - как трагическая реальность кровавых боев с врагом; в стихах “Памяти матери” он вбирает в себя боль и скорбь о судьбе матери, горькое смирение с неизбежной конечностью человеческой жизни:

Отжитое - пережито,
А с кого какой же спрос?
Да уже неподалеку
И последний перевоз.

Перевозчик-водогребщик,
Старичок седой,
Перевези меня на ту сторону,
Сторону - домой...

В поздней лирике поэта с новой, выстраданной силой и глубиной звучит тема преемственности поколений, памяти и долга перед погибшими в борьбе с фашизмом, которая пронзительной нотой входит в стихотворения “Ночью все раны больнее болят...” (1965), “Я знаю, никакой моей вины...”(1966), “Лежат они, глухие и немые...” (1966).

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, -
Речь не о том, но все же, все же, все же...

Своей трагической недосказанностью эти стихи тем сильнее и глубже передают ощущение невольной личной вины и ответственности за оборванные войной человеческие жизни. И эта неотпускающая боль “жестокой памяти” и вины, как можно было видеть, относится поэтом не только к военным жертвам и утратам. Вместе с тем раздумья о человеке и времени, пронизанные верой во всесилие людской памяти, оборачиваются утверждением жизни, которую человек носит и хранит в себе до последнего мгновения.

В лирике Твардовского 60-х гг. с особой полнотой и силой раскрылись существенные качества его реалистического стиля: демократизм, внутренняя емкость поэтического слова и образа, ритма и интонации, всех стиховых средств при внешней простоте и незамысловатости. Сам поэт видел важные достоинства этого стиля в первую очередь в том, что он дает “во всей властной внушительности достоверные картины живой жизни”. Вместе с тем его поздним стихам свойственны психологическая углубленность и философская насыщенность.

Твардовскому принадлежит ряд основательных, содержащих выношенные и самостоятельные суждения о литературе статей и выступлений о поэтах и поэзии (“Слово о Пушкине”, “О Бунине”, “Поэзия Михаила Исаковского”, “О поэзии Маршака”), отзывы и рецензии об А. Блоке, А. Ахматовой, М. Цветаевой, О. Мандельштаме и других, вошедшие в книгу “Статьи и заметки о литературе”, выдержавшую несколько изданий.

Продолжая традиции отечественной классики - Пушкина и Некрасова, Тютчева и Бунина, разнообразные традиции народнопоэтического творчества, не обходя и опыт видных поэтов XX в., Твардовский продемонстрировал возможности реализма в поэзии нашего времени. Его воздействие на современное ему и последующее поэтическое развитие несомненно и плодотворно.