Основные дать! жизни и деятельности г.к. орджоникидзе

В октябре 1936 года Серго Орджоникидзе отпраздновал свой 50-летний юбилей. Торжественное празднование юбилея сопровождалось многочисленными поздравлениями и приветствиями, рапортами и докладами. К этой дате было приурочено переименование городов, улиц, заводов и колхозов в честь почетного юбиляра.

Орджоникидзе занимал одно из самых высоких положений в партийно-государственной иерархии, и к началу 1937 года ничто не предвещало трагической развязки. Он был одним из ближайших соратников Сталина и на тот момент пользовался, по-видимому, его доверием. Доказательством этому могут служить слова вождя на одном из московских судебных процессов о том, что Орджоникидзе значится в списке из 7-10 партийных лидеров, против которых «троцкисты» затевали заговор.

Следует, однако, отметить, что Орджоникидзе все-таки отличался от прочих заметных фигур тем, что большинство из них превратились в безличных бюрократов, исполнителей сталинской воли. Он же сумел сохранить те свои замечательные качества, которые были свойственны большевикам в начале их революционного пути. Орджоникидзе по-прежнему оставался искренним и верным товарищем, демократичным, но в то же время нетерпимым ко лжи и фальши. Правда, это исключительное положение можно было объяснить его боевым прошлым. Тем более что сам Ленин очень тепло отзывался об Орджоникидзе в одной из своих последних работ «Лично принадлежу к числу его друзей и работал с ним за границей в эмиграции».

Но после ареста Пятакова тучи над головой влиятельного партийца стали сгущаться. Всем было известно его замечательное качество защищать товарищей по работе от ложных обвинений. В весенне-летний период 1936 года, во время обмена партдокументов, с работы в наркомате (в центре и на местах) было снято всего 11 человек, из которых 9 арестованы и исключены из партии. Между тем под началом Орджоникидзе работало всего 823 человека. Ситуация изменилась уже к концу 1936 года, когда 44 человека, занимавшие высокие посты в наркомате, были сняты со своих должностей. Из них более 30 арестованы с изгнанием из партии.

Всего же в справке, составленной отделом руководящих партийных кадров ЦК, приводилось 66 фамилий номенклатурных работников наркомата. Все они в прошлом якобы были оппозиционерами - колебались. На языке НКВД это означало, что все они являлись кандидатами для будущих чисток. Управление делами наркомата подготовило следующий документ, в котором говорилось, что 160 сотрудников центрального аппарата НКТП в прошлом исключались из партии, а 94 человека были судимы за «контрреволюционную деятельность».

Наконец, в дни юбилея Орджоникидзе получил известие об аресте своего старшего брата - Папулии, занимавшего не самую последнюю партийную должность в Грузии. Чтобы арестовывали близкого родственника члена политбюро - такое произошло впервые, хотя в дальнейшем это уже не вызывало ни у кого удивления, и многие родственники ближайших соратников Сталина, как, впрочем, и сами соратники, на себе испытали то, что теперь переживали близкие Орджоникидзе.

Находившийся на отдыхе в Кисловодске Серго немедленно обратился к Берии с требованием ознакомить его с делом, заведенным на Папулию, и попросил также предоставить ему возможность встретиться со старшим братом. Берия отказал, пообещав, правда, сделать все возможное после окончания следствия. Но оно затягивалось, а Орджоникидзе так ничего и не сумел предпринять.

Некоторые сохранившиеся документы лучше всего рассказывают о том, что испытывал Орджоникидзе в тот период. Из воспоминаний Микояна, написанных в 1966 году «Серго остро реагировал против начавшихся в 1936 году репрессий в отношении партийных и хозяйственных кадров». Один из немногих сотрудников Орджоникидзе, избежавших репрессий, С. З. Гинзбург рассказывал позже, что в середине 1930-х годов многие сотрудники наркомата тяжелой промышленности заметили, что всегда жизнерадостный и уравновешенный Орджоникидзе после каждого заседания «наверху» возвращался обеспокоенный и грустный. «Бывало, у него вырывалось нет, с этим я не соглашусь ни при каких условиях! - писал Гинзбург. - Я не знал точно, о чем идет речь, и, конечно, не задавал никаких нескромных вопросов. Но иногда Серго спрашивал меня о том или ином работнике, и я мог догадываться, что, очевидно, «там» шла речь о судьбе этих людей».

В 1953 году, когда на июльском пленуме ЦК рассматривалось дело Берии, некоторые члены политбюро упоминали, в частности, и об интригах Берии в отношении Орджоникидзе. Ворошилов «Я вспоминаю, как в свое время, это известно и товарищам Молотову и Кагановичу, и в особенности тбилисцам-грузинам, и тем, которые здесь присутствуют, какую гнусную роль играл в жизни замечательного коммуниста Серго Орджоникидзе Берия. Он все сделал, чтобы оклеветать, испачкать этого поистине кристально чистого человека перед Сталиным. Серго Орджоникидзе рассказывал не только мне, но и другим товарищам страшные вещи об этом человеке».

Нечто подобное излагал на пленуме и Андреев «Берия рассорил товарища Сталина и Орджоникидзе, и благородное сердце товарища Серго не выдержало этого так Берия вывел из строя одного из лучших руководителей партии и друзей товарища Сталина».

Микоян вспомнил, как за несколько дней до смерти Орджоникидзе поделился с ним своими тревогами «Не понимаю, почему мне Сталин не доверяет. Я ему абсолютно верен, не хочу с ним драться, хочу поддержать его, а он мне не доверяет. Здесь большую роль играют интриги Берии, который дает Сталину неправильную информацию, а Сталин ему верит».

Официальная причина смерти Орджоникидзе, преподнесенная Сталиным, - «сердце не выдержало». В 1953, судя по выступлениям участников пленума, акцент опять-таки делался на сталинскую установку, только товарищ Орджоникидзе на этот раз скончался не потому, что не выдержал предательства «троцкистов», а потому, что его довели интриги Берии.

Но, по мнению современных исследователей, роль Берии была несколько преувеличена. «Наследники Сталина», арестовав Берию из страха за свою безопасность, пока еще не знали, какого рода обвинение ему лучше всего предъявить. Ссылка же на его причастность к гибели всенародно любимого и почитаемого Орджоникидзе как нельзя лучше подходила в данной ситуации. В то время члены политбюро пока еще не решались говорить откровенно об истинных причинах конфликта между Сталиным и Орджоникидзе, поэтому объясняли все лишь происками коварного Берии. В то время все грехи некогда могущественного генсека вообще списывались на Берию - такова была партийная линия.

Никита Сергеевич Хрущёв уже спустя несколько лет после легендарного пленума говорил «Мы создали в 1953 году, грубо говоря, версию о роли Берии что, дескать, Берия полностью отвечает за злоупотребления, которые совершались при Сталине… Мы тогда еще никак не могли освободиться от идеи, что Сталин - друг каждого, отец народа, гений и прочее. Невозможно было сразу представить себе, что Сталин - изверг и убийца… Мы находились в плену этой версии, нами же созданной в интересах реабилитации Сталина не Бог виноват, а угодники, которые плохо докладывали Богу, и поэтому Бог насылает град, гром и другие бедствия… Узнают люди, что партия виновна, наступит партии конец… Мы тогда еще находились в плену у мертвого Сталина и давали партии и народу неправильные объяснения, все свернув на Берию. Нам он казался удобной для этого фигурой. Мы делали все, чтобы выгородить Сталина, хотя выгораживали преступника, убийцу, ибо еще не освободились от преклонения перед Сталиным».

И все-таки в отношениях между Орджоникидзе и Берией действительно замечались некоторые сложности. Орджоникидзе в партийной иерархии занимал гораздо более высокое положение, чем Берия. В 1932 году он даже смог воспрепятствовать решению Сталина выдвинуть Берию на пост руководителя Закавказской партийной организации. Об этом факте вспоминали С.З. Гинзбург и А.В. Снегова - один из руководящих работников Закавказского крайкома ВКП(б) в 1930-е годы. Кроме того, Гинзбург подчеркивал, что негативное отношение Орджоникидзе к Берии с годами лишь усиливалось и он нисколько этого не скрывал.

Некоторые следственные дела 1930-1950-х годов также свидетельствуют, хотя и косвенно, об этом. М. Звонцов, бывший второй секретарь Кабардино-Балкарского обкома, после ареста в 1938 году на допросе рассказывал о содержании беседы между Орджоникидзе и Беталом Калмыковым, руководителем партийной организации этого района «Бетал задал вопрос «Товарищ Серго, до каких пор этот негодяй будет возглавлять Закавказскую парторганизацию» Серго ответил «Кое-кто ему еще доверяет. Пройдет время, он сам себя разоблачит».

Первый секретарь ЦК компартии Азербайджана Багиров, выступая на следствии по делу Берии, сообщал, что в 1936 году Орджоникидзе самым подробным образом расспрашивал его о Лаврентии Павловиче, при этом отзывался о последнем крайне неодобрительно. «Орджоникидзе тогда понял уже всю неискренность и вероломство Берии, - говорил Багиров, - решившего любым средством очернить Орджоникидзе».

О неприязненных отношениях между этими двумя партийцами рассказывали и ближайшие товарищи Берии по работе. Так, Шария показал «Мне известно, что Берия внешне относился к Серго Орджоникидзе как бы хорошо, а в действительности говорил о нем в кругу приближенных всякие гадости». Гоглидзе по этому поводу говорил «Берия в присутствии меня и других лиц допускал в отношении Серго Орджоникидзе резкие высказывания пренебрежительного характера… У меня складывалось впечатление, что Берия говорил это в результате какой-то личной злобы на Орджоникидзе и настраивал против него других».

О личной неприязни Берии к Серго свидетельствует и тот факт, что после смерти последнего была учинена расправа над многими его родственниками. По указанию Берии в мае 1941 года был арестован младший брат Орджоникидзе, Константин. Следствие по его делу длилось три года и не привело к каким-либо существенным результатам. Тем не менее, Константин Орджоникидзе был осужден Особым совещанием и приговорен к 5 годам одиночного тюремного заключения. Берия еще дважды продлевал этот срок, причем второе постановление было подписано уже после смерти Сталина.

Но вряд ли только интриги Берии привели к гибели несгибаемого партийца Орджоникидзе. Здесь уместным будет вспомнить выступление Хрущёва на XX съезде партии «Орджоникидзе мешал Берии в осуществлении его коварных замыслов, всегда был против Берии, о чем он говорил Сталину». И далее Хрущёв отмечает «Вместо того чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться».

В своих мемуарах Хрущёв приводит содержание последнего разговора между Орджоникидзе и Микояном (причем, воспоминания Микояна на данную тему в 1953 году несколько отличаются от версии Хрущёва). Если верить версии Никиты Сергеевича, то Орджоникидзе воспринимал сложившуюся в то время ситуацию как безысходную, но роль Берии при этом не упоминается. Никита Сергеевич рассказывает, как Микоян после смерти Сталина поведал ему в доверительной беседе, что незадолго до смерти Орджоникидзе заявил «Не могу дальше жить бороться со Сталиным невозможно, а терпеть то, что он делает, нет сил». И далее «Сталин мне не верит; кадры, которые я подбирал, почти все уничтожены». Хрущёв настаивал на том, что главной причиной гибели Орджоникидзе стало его общее пассивно-упадническое настроение.

Другие факты свидетельствуют об обратном. Так, один из старейших грузинских большевиков и ближайших друзей Орджоникидзе М. Орахелашвили во время следствия в 1937 году дал следующие показания «Я клеветнически отзывался о Сталине как о диктаторе партии, а его политику считал чрезмерно жестокой. В этом отношении большое влияние на меня оказал Серго Орджоникидзе , который еще в 1936 году, говоря со мной об отношении Сталина к тогдашним лидерам ленинградской оппозиции (Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Залуцкий), доказывал, что Сталин своей чрезмерной жестокостью доводит партию до раскола и в конце концов заведет страну в тупик… Вообще я должен сказать, что приемная в квартире Орджоникидзе, а по выходным дням его дача являлись зачастую местами сборищ участников нашей контрреволюционной организации, которые в ожидании Серго Орджоникидзе вели самые откровенные контрреволюционные разговоры, которые ни в коей мере не прекращались даже при появлении самого Орджоникидзе».

Конечно, это показание может выглядеть несколько сомнительным, но если из него исключить типичные для допросов того времени слова наподобие «контрреволюционный» или «клеветнический», то в целом можно представить настрой Орджоникидзе и его соратников по отношению к событиям 1930-х годов.

Кроме того, сам Сталин позволил себе высказаться о конфликтах с Орджоникидзе на февральско-мартовском пленуме ЦК. Генсек заявил, что Орджоникидзе как будто «страдал такой болезнью привяжется к кому-нибудь, объявит людей лично ему преданными и носится с ними, вопреки предупреждениям со стороны партии, со стороны ЦК… Сколько крови он испортил на то, чтобы отстаивать против всех таких, как видно теперь, мерзавцев». После этого товарищ Сталин перечислил несколько фамилий соратников Орджоникидзе по работе в Закавказье. Именно их Орджоникидзе пытался защитить от ложных наветов и злобных преследований. И далее в докладе Сталина «Сколько крови он себе испортил и нам сколько крови испортил». Не лишним будет заметить, что в то время Сталин уже привык отождествлять действия партии ЦК со своими собственными.

Настоящую ненависть у Сталина вызывала дружба Орджоникидзе с Ломинадзе, который, по словам генсека, был одним из лидеров «право-левацкого блока». Сталин утверждал, что «товарищ Серго знал больше, чем любой из нас» об «ошибках» Ломинадзе, поскольку еще в период с 1926 по 1928 год получал от него письма «антипартийного характера». Сталину же он рассказал об этих письмах лишь спустя 8-9 лет. Любопытно, что все эти замечания в адрес Орджоникидзе Сталин вычеркнул из доклада, готовившегося к печати.

Орджоникидзе действительно в последние месяцы до гибели во многих выступлениях подчеркивал замечательные качества своих подчиненных и сотрудников, отмечая их верность и преданность советской власти и опровергая всякие подозрения в саботаже. По всей видимости, Сталин прекрасно понимал, что и на предстоящем пленуме ЦК Орджоникидзе, храня верность своим принципам, вновь начнет выгораживать командиров индустрии и инженерно-технический персонал. Поэтому генсеку было необходимо деморализовать «противника», внушив ему чувство вины мол-де, он защищал когда-то уже «разоблаченных предателей» - Пятакова, Ратайчака и им подобных. Поэтому теперь должен промолчать.

Заранее все предусмотрев, Сталин вынес на повестку дня пленума ЦК доклад о вредительстве в тяжелой промышленности. Орджоникидзе предоставил ему проект резолюции по данному докладу. Генсек буквально испещрил работу множественными замечаниями и пометками. Орджоникидзе полагалось «сказать резче» о вредителях на производстве, центральной же частью доклада предписывалось сделать вопрос о хозяйственниках, которые в сложившейся ситуации «должны отдавать себе ясный отчет о друзьях и врагах советской власти». Там, где Орджоникидзе писал о выдвижении на ответственные посты людей со специальным техническим образованием, Сталин пометил «…и являющихся проверенными друзьями Советской Власти».

Орджоникидзе всерьез готовился к предстоящему пленуму и понимал, насколько важная предстоит схватка. В проект резолюции он включил следующий пункт «Поручить НКТП в десятидневный срок доложить ЦК ВКП(б) о состоянии строительства Кемеровского химкомбината, Уралвагонстроя и Средуралмедстроя, наметив конкретные мероприятия по ликвидации на этих строительствах последствий вредительства и диверсий с тем, чтобы обеспечить пуск этих предприятий в установленные сроки».

Дело в том, что в прессе до этого появились некоторые материалы процесса по делу «антисоветского троцкистского центра». В ходе этого процесса выяснилось, что якобы на этих предприятиях вредительство достигло ужасающих масштабов. Орджоникидзе, как истинный поборник добра и справедливости, уже начал своими силами проводить проверку на данных объектах, теперь же он хотел получить санкцию пленума по этому поводу.

5 февраля Орджоникидзе направил в Кемерово комиссию во главе с профессором Н. Гельпериным. В осторожных формулировках он посоветовал ему провести объективную проверку и выяснить, насколько реальны факты «вредительства». «Учтите, что Вы едете в такое место, - напутствовал Орджоникидзе, - где был один из довольно активных вредительских центров. Помните, что у малодушных или недостаточно добросовестных людей может появиться желание все валить на вредительство, чтобы, так сказать, утопить во вредительском процессе свои собственные ошибки. Было бы в корне неправильно допустить это… Вы подойдите к этому делу как техник, постарайтесь отличить сознательное вредительство от непроизвольной ошибки - в этом главная ваша задача».

Когда же комиссия Гельперина вернулась в Москву, то в составленном ею докладе вообще отсутствовало слово «вредительство». Такой же ситуация была и в отношении коксохимической промышленности Донбасса, где проверкой занималась комиссия во главе с Осиповым-Шмидтом, заместителем Орджоникидзе. Результаты работы третьей комиссии также не доказали фактов «вредительства». Но о последней стоит рассказать более подробно, поскольку ее возвращение в Москву состоялось незадолго до смерти Орджоникидзе.

Итак, третья комиссия занималась выяснением обстоятельств по факту «вредительства» на строительстве вагоностроительного завода в Нижнем Тагиле. Руководителями комиссии были заместитель наркома Павлуновский и начальник Главстройпрома Гинзбург. В середине февраля Орджоникидзе позвонил Гинзбургу в Тагил и спросил о положении дел на стройке. Гинзбург заверил его, что никакого криминала обнаружить не удалось. Напротив, качество работ на Уралвагонстрое даже превышает положение на других уральских стройках. Гинзбург особенно подчеркнул, что «завод построен добротно, без недоделок, хотя имели место небольшие перерасходы отдельных статей сметы. В настоящее же время строительство замерло, работники растеряны». После этого Орджоникидзе обратился к Гинзбургу с просьбой вернуться в Москву вместе с Павлуновским и по дороге составить записку о работе комиссии на стройке.

Они прибыли в столицу утром 18 февраля и немедленно позвонили Орджоникидзе. На звонок ответила жена, Зинаида Гавриловна, и сказала, что теперь муж спит, но до этого уже несколько раз спрашивал о них. Затем она попросила их отправиться на дачу Орджоникидзе, куда и он сам вскоре приедет.

Чтобы проследить во всех подробностях деятельность Орджоникидзе накануне гибели, стоит вернуться немного назад. Так, 17 февраля, накануне возвращения сотрудников из поездки, с трех часов дня Орджоникидзе присутствовал на заседании политбюро. Здесь обсуждались проекты резолюций предстоящего пленума ЦК. Вечером этого же дня Орджоникидзе отправился в наркомат, где успел переговорить с Гельпериным и Осиповым-Шмидтом. В это же время в его квартире был произведен обыск. Едва Орджоникидзе узнал об этом, он тут же позвонил Сталину и, вероятно, в резких выражениях выразил свое возмущение. Генсек же уклончиво ответил «Это такой орган, что и у меня может сделать обыск. Ничего особенного…»

На следующий день ранним утром состоялась личная встреча Сталина с Орджоникидзе. Затем Серго, вернувшись домой, еще раз переговорил с Иосифом Виссарионовичем по телефону, и, по свидетельству очевидцев, разговор был «безудержно гневный, со взаимными оскорблениями, русской и грузинской бранью».

В это время Гинзбург, так и не дождавшись Орджоникидзе на его даче, приехал в наркомат и уже отсюда вместе с другими руководителями НКТП отправился на квартиру к Орджоникидзе, где уже находились Сталин и другие члены политбюро. Орджоникидзе был мертв, а стоявший в изголовье его постели Иосиф Виссарионович, грозно окинув взглядом всех собравшихся, отчетливо произнес «Серго с больным сердцем работал на износ, и сердце не выдержало». Спустя несколько лет, уже после смерти Сталина, жена Орджоникидзе рассказывала, как генсек, покидая квартиру покойного, грубо предупредил ее «Никому ни слова о подробностях смерти Серго, ничего, кроме официального сообщения, ты ведь меня знаешь».

В прессе же тех лет появилось официальное сообщение, подписанное наркомом здравоохранения Каминским и несколькими кремлевскими врачами, в котором указывалось Орджоникидзе внезапно скончался от паралича сердца во время дневного сна. Вскоре все, кто подписывал это заявление, были расстреляны.

Смерть Орджоникидзе по времени следовала за завершением процесса о «троцкистском центре» и ненамного предшествовала февральско-мартовскому пленуму. Причем пленум был перенесен на три дня позже намеченного срока в связи с похоронами Орджоникидзе.

В эти дни появились слухи о том, что смерть одного из кремлевских вождей была вызвана его потрясением из-за «предательства» Пятакова и прочих «троцкистов». На траурном митинге прозвучало немало речей в честь почившего. Характерно выступление Молотова, где среди прочего прозвучало следующее «Враги нашего народа, троцкистские выродки, ускорили смерть Орджоникидзе. Товарищ Орджоникидзе не ожидал, что Пятаковы могут пасть так низко».

Таким образом, версия о роковой роли «троцкистов» в судьбе Орджоникидзе утвердилась и прозвучала позже в статье об этом видном партийном деятеле в Большой советской энциклопедии «Троцкистско-бухаринские выродки фашизма ненавидели Орджоникидзе лютой ненавистью. Они хотели убить Орджоникидзе. Это не удалось фашистским агентам. Но вредительская работа, чудовищное предательство презренных право-троцкистских наймитов японо-германского фашизма во многом ускорили смерть Орджоникидзе».

Хрущёв писал в своих мемуарах, что в 1937 году он и не предполагал, какими могли быть истинные причины смерти. О самоубийстве ему стало известно от Маленкова, и то после войны. Маленков же узнал об этом от самого Сталина, который однажды случайно проговорился в приватной беседе. Скорее всего, многие на самом деле не догадывались о том, что Орджоникидзе покончил с собой. Сталин приказал всем свидетелям его кончины молчать, поэтому-то рядовые члены ЧК ничего не знали.

Хрущёв пишет о том, что самоубийство Орджоникидзе являлось актом протеста, выражением своего несогласия с методами работы Сталина, поскольку в то время ближайшие соратники генсека никак иначе не могли противостоять его диктату. Такое положение устраивало «наследников Сталина», потому что могло хоть в какой-то мере оправдать их молчание, бездействие и безвольное подчинение в те страшные годы репрессий.

И если Хрущёв ставит самоубийство Орджоникидзе в ранг поступков, требующих особого мужества, то Молотов, убежденный сталинист, был склонен видеть в этом акте лишь глупость и упрямство человека, не желавшего поддержать генсека. Он однозначно заметил, что Орджоникидзе «поставил Сталина в очень трудное положение». В беседах с Чуевым Молотов выражал все ту же позицию Орджоникидзе выступал против советской власти, был на него достоверный материал. Сталин велел его арестовать. Серго возмутился. А затем дома покончил с собой. Нашел легкий способ. О своей персоне подумал. Какой же ты руководитель!.. Он последним своим шагом показал, что он все-таки неустойчив. Это было против Сталина, конечно. И против линии, да, против линии. Это был шаг очень такой плохой. Иначе его нельзя толковать… Чуев спросил Молотова «Когда Серго застрелился, Сталин был очень злой на него». На что Молотов ответил «Безусловно!».

Чем можно объяснить такую позицию Молотова в отношении к смерти Орджоникидзе Только лишь одной преданностью вождю Или за его категоричной убежденностью скрывается нечто более интересное Действительно, как выяснилось позже, Молотов также был причастен к негласно объявленной Сталиным травле Орджоникидзе.

Генеральный прокурор СССР Руденко, выступая на июньском пленуме ЦК в 1957 году, сообщил, что во время следствия по делу Берии Ворошилов рассказывал ему «Вы покопайтесь в отношении Серго Орджоникидзе , его затравили, и, нечего греха таить, что Вячеслав Михайлович, когда был председателем Совнаркома, неправильно относился к покойнику».

Некоторые свидетельства вообще ставят под сомнение версию о самоубийстве Орджоникидзе. Многие из числа близких утверждали, что Орджоникидзе накануне гибели был как всегда полон сил и энергии, никаких признаков депрессии, которая могла бы привести к самоубийству, никто даже и не заметил. О том же говорил и Гинзбург «Кому были известны его поступки, намерения, замыслы, в частности в последнее время, когда он готовился к предстоящему пленуму ЦК, не могут допустить и мысли о его самоубийстве… Он тщательно готовился к тому, чтобы решительно выступить против массового избиения кадров партии, руководителей промышленности и строительства».

Гинзбург приводил также в качестве доказательства записку, отправленную ему В.Н. Сидоровой, бывшей его сослуживицей по Наркомтяжпрому. В этой записке сообщались факты, изложенные супругой Орджоникидзе, Зинаидой Гавриловной, под большим секретом самой Сидоровой. 18 февраля, в первой половине дня, к Орджоникидзе на квартиру пожаловал некий неизвестный Зинаиде Гавриловне человек. Он сказал, что должен передать лично в руки Орджоникидзе папку с документами политбюро.

Таинственный посетитель прошел в кабинет Орджоникидзе, а через несколько минут там раздался выстрел. Незадолго до прихода этого человека Орджоникидзе разговаривал по телефону со Сталиным. Это был тот самый разговор с «русской и грузинской бранью».

О том, что Сталин и после смерти не простил Орджоникидзе, свидетельствуют немногие факты, сообщенные Гинзбургом. Так, например, когда соратники Серго пытались добиться правительственного разрешения на установление ему памятника, то всякий раз наталкивались на немое несогласие. После войны Сталину предоставили на утверждение список видных партийных деятелей, в честь которых в Москве намечалось установить памятники. Генсек из всего списка вычеркнул только одну фамилию - Орджоникидзе.

Было ли это убийство, хитро спланированное Сталиным, или самоубийство, совершенное человеком, доведенным до крайнего отчаяния и желающим спасти не только свою честь, но и свою семью от расправы, - об этом остается только догадываться, как и о многих других случаях, связанных с добровольным уходом из жизни ближайших соратников генсека.

Орджоникидзе Григорий Константинович родился в Кутаисской губернии, сейчас известной нам, как Западная Грузия, в обедневшей семье дворян и рано осиротел. В селе Харагаули, где он учился в училище, познакомился с Самуилом Буачидзе, получившим впоследствии псевдоним Ной. В Тифлисе в 1900 г. поступил в фельдшерскую школу. О его жизни в это время сведения довольно скудные и противоречивые.

Начало политической карьеры

Еще в школе он увлекся социал-демократическими идеями изменения устройства страны и принимал участие в кружках, а 1903 году вступил в ряды РСДРП(б) и получил псевдоним – Серго (так его звали с детства). В Тифлисе он распространял листовки и газету «Искра». Так что его юность была бурной, насыщенной событиями.

Во время первой, буржуазной революции 1905—1907гг. он принимал в ней активное участие, в результате чего был арестован, готовил побег, не увенчавшийся успехом, а после того, как его выпустили на поруки, скрывался в Германии под фальшивым именем и с фальшивым паспортом. Оттуда он вернулся в 1907 и, работая фельдшером, снова участвовал в демонстрациях. Снова аресты, тюрьмы и Орджоникидзе в итоге отправляют на вечное поселение, фактически в медвежий угол — в Сибирь, Енисейскую губернию (сейчас — Красноярский край). Теперь в Новосибирске есть улица им. Орджоникидзе и деревне, где он жил, тоже носит его имя. Но история наименования улицы именем Серго не связана с временами ссылки, а с непосредственным участием его в развитие края в последующие годы. Но об этом позже.

Из ссылки Серго бежал за границу. Побывал в Персии, Франции, где учился в ленинской партийной школе, и по заданию вождя вернулся в Россию, где занялся подготовкой общей партконференции, проведенной в Праге в 1911году. В 1912 году очередной арест и отбывание наказания в Шлиссельбургской крепости, затем снова ссылка в Якутию. В этом суровом крае Серго встретил свою будущую жену – Зинаиду Гавриловну, с которой не расставался до самой смерти. Уже после его гибели Зинаида Гавриловна написала книгу о своем муже, о тех годах, когда творилась история.

В 1917 году, вернувшись из ссылки, Серго принял участие в организации октябрьской революции и стал одним из членов первой ВЧК. Принимал непосредственное участие, как один из политических командиров Красной Армии, во многих сражениях гражданской войны – в Царицыне, на Северном Кавказе и Каспии, в Белоруссии и Тифлисе. Принимал участие в разгроме Деникина. Участвовал в освобождении территорий нынешних закавказских республик от интервентов и организации Закавказской федерации – одной из республик, ставшей учредителем СССР. За свои заслуги Орджоникидзе получил Орден Красного Знамени общегосударственный и Ордена Красного Знамени Грузинской и Азербайджанской ССР.

Далее, по 1930 год, идет период партийного роста Серго Орджоникидзе. Он входит в ЦК партии, занимает высокие должности в Закавказском партийном комитете, председательствует в ЦКК ВКП(б).

Серго Орджоникидзе – народный комиссар тяжелой промышленности

В 1930 году начинается трудовая биография Серго Орджоникидзе – человека, который сделал столь многое для развития промышленности страны. Отставание индустрии страны по сравнению с западными странами было колоссальными. В сельском хозяйстве ручной труд был основным, большинство видов продукции производилось кустарным способом. Такое понятие, как энергетика страны, практически отсутствовало.

Григорий Константинович возглавил Высший совет народного хозяйства (ВСНХ), а затем, в 1932 году стал наркомом тяжелой промышленности. C его именем связано строительство и запуск в эксплуатацию таких гигантов, как Волжский тракторный завод, чугуномеднолитейный завод и машиностроительный завод «Сибкомбайн» в Новосибирске, а также знаменитая уральская Магнитка – Магнитогорский металлургический комбинат. Дал свой первый ток ДнепроГЭС. Кузнецкий металлургический завод прокатал первые рельсы для метрополитена им. Ленина в Москве.

В Башкирии при его непосредственном участии Баймакский медеплавильный завод смог решить проблему обеспечения транспортом и коксом из Магнитогорска. Он также принял участие в строительстве в Уфе моторного завода, им подписан указ о создании треста «Башнефть».

На Украине, кроме запуска ДнепроГЭСа в Запорожье, Орджоникидзе участвовал в создании Краматорского завода тяжелого машиностроения (ныне НКМЗ) от закладки первого камня до пуска в 1934 году. История строительства Харьковского тракторного завода напрямую связана с наркомом и не случайно на тот момент самое крупное предприятие по производству колесных и гусеничных тракторов носит его имя.

Его имя носил и Горьковский авиазавод №21, ныне нижегородский «Сокол», который знаменит истребителем И-5 разработанным Н.Н. Поликарповым и серийно выпускавшимся в 1932—1934 годах. Это был первый опыт создания истребителей Советским Союзом, за которым последовали другие, более совершенные и быстрые модели.

На Дальнем Востоке, в Комсомольске-на-Амуре, приказом наркома Орджоникидзе началось строительство металлургического завода «Амурсталь». На Кольском полуострове он курировал снабжение геологоразведочных работ – страна получила руды металлов, в том числе никеля.

Страна индустриализовалась, вырастали металлургические, машиностроительные гиганты, сельское хозяйство обеспечивалась столь необходимой техникой, гигантскими шагами развивалась энергетика, строились дороги, повышалась обороноспособность страны. Нарком Серго Орджоникидзе стоял у руля этой гигантской машины. Он часто сам лично выезжал на строящиеся объекты, разговаривал с людьми, вникал в проблемы. Во многом благодаря ему строительства шли по графику и были обеспечены необходимыми ресурсами. За свой вклад Серго Орджоникидзе удостоился награждения Орденами Ленина (1935г) и Трудового Красного Знамени (1936).

Постепенно росли политические разногласия между Орджоникидзе и Сталиным, а также его правой рукой — Берией. В то время наступила полоса истории, известная как «борьба с вредителями». Орджоникидзе как мог, защищал своих специалистов – технарей, благодаря которым страна росла, крепла и прогрессировала. Он собирал данные о работе предприятий, где, по мнению охотников на ведьм, засели вредители, собирал для расширенного доклада на пленуме ЦК.

До пленума он не дожил. Тайна его смерти не разгадана до сих пор. Официальная версия – не выдержало больное сердце. В различных источниках фигурируют версии от самоубийства до убийства. Серго Орджоникидзе, легендарного наркома, не стало 18 февраля 1937 года. Ему было всего 50 лет. Похоронен он у Кремлевской стены.

Орджоникидзе Григорий Константинович (12(24).10.1886-18.02.1937),
член партии с 1903 г., член ЦК в 1912-1917 гг., 1921-1927 гг. и с 1934 г. (член ЦКК в 1927-1934 гг.), член Политбюро ЦК с 21.12.30 г. (кандидат 23.07-03.11.26 г.).
Родился в с. Гореша Кутаисской губернии (Грузинская ССР). Грузин.
В 1905 г. окончил Тифлисскую фельдшерскую школу.
С 1917 г. член Петербургского комитета партии и исполкома Петроградского Совета, временный чрезвычайный комиссар по Украине и Юга России.
В 1918-1920 гг. на военно-политической работе в Красной Армии.
С 1920 г. член Кавказского бюро ЦК РКП(б).
В 1922-1926 гг. первый секретарь Закавказского и Северо-Кавказского крайкомов партии.
В 1926-1930 гг. предс. ЦКК ВКП(б) и нарком РКИ СССР, одновременно зам. Предс. СНК и СТО СССР.
С 1930 г. предс. ВСНХ СССР, с 1932 г. нарком тяжелой промышленности СССР.
Член ВЦИК и ЦИК СССР.
Покончил жизнь самоубийством.
Похоронен на Красной площади в Москве.

Другие биографические материалы:

Волков С.В. Получил все высшие советские награды (Черная книга имен, которым не место на карте России. Сост. С.В. Волков. М., «Посев», 2004 ).

Залесский К.А. У него в подчинении находилась практически вся промышленность СССР (Залесский К.А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. Москва, Вече, 2000 ).

Заботин В.Н. В 1918 году достиг соглашения об установлении демаркационной линии между немецкими и советскими войсками (Политические деятели России 1917. биографический словарь. Москва, 1993 ).

Торчинов В.А., Леонтюк А.М. В ближнем окружении Сталина (Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000 ).

Шикман А.П. Есть версия, был убит по приказу Сталина (Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 ).

Елкина С.И. Допускал ошибки по национальному вопросу (Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 10. НАХИМСОН - ПЕРГАМ. 1967 ).

Далее читайте:

Пропуск № 109, выданный Военно-революционным комитетом товарищу Орджоникидзе . 2 ноября 1917 года.

Письмо начальника Главцветметзолото А.П. Серебровского наркому тяжелой промышленности СССР Г.К. Орджоникидзе об обследовании работы Калатинского и Красноуральского медных комбинатов . 10 марта 1932 г.

Речь товарища Орджоникидзе . (Из стенограммы XVII съезда ВКП(б)). 1934 г.

Каганович, Ежов, Орджоникидзе – Сталину , 22 августа 1936 г.

Каганович, Орджоникидзе, Ворошилов, Чубарь, Ежов – Сталину , 22 августа 1936 г.

Сочинения:

Статьи и речи, т. 1 -2, М., 1956-57.

Литература:

Кириллов B. C., Свердлов А.Я. Г. К.Орджоникидзе (Серго): Биография. М., 1986;

Кириллов В. С. Свердлов А. Я., Г. К. Орджоникидзе (Серго). Биография, М., 1962;

Г.К. Ордконикидзе (Серго). Биография, М.,1962

Орджоникидзе 3., Путь большевика, М.. 1986.

Хлевнюк О.В. Сталин и Орджоникидзе. Конфликты в Политбюро в 30-е годы. М.,1993.

Дубинский-Мухадзе И. М., Орджоникидзе, М., 1963;

Орджоникидзе, партийная кличка – Серго, настоящее имя – Григорий Константинович (12 (24) октября 1886 года, село Гореша, Кутаисская губерния – 18 февраля 1937 года, Москва) – грузинский большевик, организатор безжалостного геноцида русского терского казачества в годы Гражданской войны . Близкий друг Сталина , Орджоникидзе при его поддержке вначале был поставлен во главе советского Закавказья, а потом (1926) переведён в Москву. С 1930 «Серго» ввели в Политбюро ЦК ВКП(б). В 1932 полуобразованный фельдшер Орджоникидзе был поставлен направлять развитие советской тяжёлой промышленности, которая создавалась тогда путём кровавого «коллективизаторского » грабежа деревни. Вскоре Сталин усилил гонение на опасную для его единовластия старую большевицкую гвардию. Принадлежавший к ней Орджоникидзе почувствовал в этом личную опасность, стал выражать недовольство Большим террором – и в феврале 1937 неожиданно скончался при туманных обстоятельствах. Его родственники и сотрудники были арестованы и репрессированы.

Григорий Орджоникидзе на X съезде партии, 1921

Биография Орджоникидзе до 1917 года

Григорий Орджоникидзе родился в Западной Грузии, в семье мелких местных дворян. Его образование ограничилось двухклассным училищем в селе Харагаули и фельдшерской школой при Михайловской больнице Тифлиса (где он учился в 1901-1905).

С 1903 Орджоникидзе стал участвовать в революционной деятельности. В 1904 его ненадолго арестовали за хранение нелегальной литературы, а в декабре 1905, в разгар первой русской революции , ­– за перевозку из-за границы оружия. По последнему обвинению Орджоникидзе через пять месяцев выпустили под залог, и он по фальшивому паспорту уехал в Германию.

В начале 1907 года Орджоникидзе вернулся на Кавказ и поселился в Баку. Там он работал фельдшером на нефтепромыслах и вёл работу как большевик. Историки склоняются к тому, Орджоникидзе участвовал в убийстве (1907) князя Ильи Чавчавадзе , известного грузинского поэта и мыслителя. В том же 1907 году он был арестован во время первомайской демонстрации и пробыл 26 дней в тюрьме под псевдонимом «Кучишвили». В ноябре 1907 Григорий Орджоникидзе был вновь арестован по обвинению в бандитизме и провел 18 месяцев в тюрьмах Баку и Сухума. В бакинской Баиловской тюрьме Орджоникидзе познакомился с революционером «Кобой» – Иосифом Джугашвили, будущим Сталиным. Человек довольно слабохарактерный, «Серго» вскоре подпал под сильное влияние этого своего старшего товарища.

В феврале 1909 года Орджоникидзе был выслан в Енисейскую губернию, но в августе бежал из ссылки, вернулся в Баку, а затем выехал в Персию. Он участвовал в происходившей там тогда революции, жил в Тегеране. В конце 1910 «Серго» отправился в Париж и весной 1911 учился в ленинской партийной школе в Лонжюмо.

Летом 1911 года Орджоникидзе был послан Лениным в Россию для организации Всероссийской партконференции. Эта VI конференция РСДРП прошла в январе 1912 года в Праге. Орджоникидзе являлся её делегатом и был избран в состав ЦК РСДРП(б). На той же конференции в ЦК был кооптирован и Сталин.

14 апреля 1912 года Орджоникидзе был арестован в Петербурге. После трёх лет отсидки в шлиссельбургской крепости он был выслан в Якутск, где работал врачом.

После Февральской революции , в июне 1917 Орджоникидзе вернулся из Сибири в Петроград, где стал членом местного большевицкого горкома и Исполкома Петроградского Совета .

Орджоникидзе во главе большевицкого геноцида русских на Кавказе

…еще в конце декабря чеченцы с фанатическим воодушевлением крупными силами обрушились на соседей. Грабили, разоряли и жгли дотла богатые, цветущие селения, экономии и хутора Хасав-Юртовского округа, казачьи станицы, железнодорожные станции: жгли и грабили город Грозный и нефтяные промыслы. В союзе с чеченцами ингуши приступили к вытеснению казачьих станиц Сунженской линии [большинство мужского населения которых находилось на фронте], для чего еще в ноябре в первую очередь подожгли со всех сторон и разрушили станицу Фельдмаршальскую…

Большевики немедленно одобрили действия горцев. Член местного крайкома РКП(б) С. Кавтарадзе, заявил, что на Северном Кавказе «национальная борьба почти совпадает с классовой», и политика советской власти «должна опираться на ингушей и чеченцев». Русских кавказские коммунисты стали именовать «народом-помещиком», переняв это определение у чеченского шовиниста Асламбека Шерипова. Во главе местных большевиков стал Самуил Буачидзе, земляк и друг Орджоникидзе ещё по начальной школе, начавший свою революционную деятельность в 1905 году ограблением Квирильского казначейства. Орджоникидзе тоже стал играть виднейшую роль на красном Тереке.

26 декабря 1917 был убит терский атаман Караулов. Большевики повергли разоружениям целые казачьи станицы. За разоружениями последовали «реквизиции» земель, имущества и массовые выселения. В мае 1918 года Совнарком Терской Советской республики принял решение о выселении русских казаков из станиц Сунженской линии и о передаче «освободившихся» земель ингушам. В августе большевики организовали нашествие ингушских боевиков на станицы Аки-Юртовскую, Сунженскую, Тарскую и Тарские хутора. При выселении у казаков отобрали имущества на сумму 120 миллионов золотых рублей. Главным вдохновителем и инициатором этой акции были Орджоникидзе и нарком внутренних дел красного правительства во Владикавказе, еврей Яков Фигатнер. После передачи одной части казачьих земель ингушам, Терский Совнарком по предложению Григория Орджоникидзе обратился с подстрекательским обращением и к осетинам:

Целый ряд казачьих станиц вклинивается в Осетию. И если казаки не согласны добровольно и по постановлению Пятигорского съезда уступить вам принадлежащие по праву революции земли, то с оружием в руках, подобно братьям-ингушам, предложите станицам, осевшим на нашей родной земле, разоружиться и выселиться.

Этот план большевикам сразу осуществить не удалось. Казаки во главе с атаманом Герасимом Вдовенко собрали уцелевшее оружие и стали сопротивляться. В начале 1919 года им на помощь подошли белые войска с Кубани – корпус генерала Ляхова. Однако по окончании Гражданской войны Терское казачье войско подверглось полному разгрому: казаков разоружили, подвергли новым выселениям, а их земли передали чеченцам и ингушам. Орджоникидзе, уезжавший на время комиссаром на Украину, вновь объявился в 1920 году на Тереке в должности главы Кавказского бюро РКП (Кавбюро). Он указал главе Терского ревкома В. Квиркелии:

Политбюро ЦК одобрило постановление Кавбюро о наделении горцев землей, не останавливаясь перед выселением станиц.

Первыми весною 1920 года опять были насильно вывезены три многострадальные казачьи станицы: Аки-Юртовская, Тарская и Сунженская. Эти земли оккупировали ингуши. Сопротивление казаков жестоко подавлялось. Орджоникидзе предписал:

Если поднимется против Советской власти хотя бы один казак в одной станице, вся станица будет в ответе: вплоть до расстрела, до уничтожения.

Один из официальных документов того периода гласит :

Член РВС Кавфронта тов. Орджоникидзе приказал: первое – станицу Калиновскую сжечь; второе – станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская – отдать всегда бывшими подданными Советской власти нагорным чеченцам. Для чего все мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжких принудительных работ. Стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север. Командвойск Надтеречной линии продкому Скудре назначить комиссию под председательством комштаба группы войск тов. Гегечкори в составе двух членов, по своему усмотрению, которой: все население выселить .

Непосредственное руководство этой карательной экспедицией осуществлял комиссар Кимен. По сообщению командующего Трудовой армией Иосифа Косиора , «выселению подлежало 9000 семей, значительная часть казаков была направлена на принудительные работы в шахты Донецкого бассейна». Чеченские и ингушские вожди требовали поголовного выселения русских с территории Горской республики. Казачий геноцид одобрил лично Ленин. Руководивший им Орджоникидзе провозгласил:

Мы определенно решили выселить 18 станиц с 60-тысячным населением по ту сторону Терека…

и потом отчитался:

…Станицы Сунженская, Тарская, Фельдмаршальская, Романовская, Ермоловская и другие были освобождены от казаков и переданы горцам - ингушам и чеченцам.

В журнале «Молодая гвардия» (№ 3 за 1993 г.) описан эпизод выселения этих 60 тысяч казаков, в основном женщин, стариков и детей, 17 апреля 1921 г. по решению Кавказского бюро ВКП(б) во главе с Григорием «Серго» Орджоникидзе. Выселение было произведено за одни сутки! При этом 35 тысяч человек были убиты по дороге на железнодорожную станцию. Согласно воспоминаниям свидетельницы этого выселения , терской казачки, опубликованным в 1990 году в журнале «Дон»,

Нашу станицу разделили на три категории. [Первая –] «Белые» – мужской пол был расстрелян, а женщины и дети рассеяны, где и как могли спасаться. Вторая категория – «красные» – были выселены, но не тронуты. И третья – «коммунисты». Включенным в первую категорию никому ничего не давали, «красным» давали на семью одну подводу, на которую можно было брать все, что желали. А «коммунисты» имели право забрать все движимое имущество. Дворы всей станицы поступили чеченцам и ингушам, которые и задрались за наше добро между собою.

На территорию, принадлежавшую ранее казакам, переселилось двадцать тысяч чеченцев, получивших в свое распоряжение 98 тысяч десятин земли. Образованной большевиками на Северном Кавказе «Горской республике» коммунистические заправилы первоначально думали дать широкие границы (см. карту). Православное духовенство в начале 1920-х годов подвергалось жесточайшим репрессиям (повальное изъятие ценностей из храмов , процессы духовенства с расстрельными приговорами). Но учредительный съезд Горской Советской Республики в апреле 1921 г. принял постановление «О введении шариатского судопроизводства в Горской АССР» – и оно было введено на её территории, просуществовав там до 1927 года. Горская республика имела тогда флаг с мусульманскими символами.

Проект Горской республики

В отличие от выселения ингушей и чеченцев Сталиным в 1944 , не менее кровавый большевицкий геноцид терского казачества не получил широкого освещения в современной исторической литературе. Либеральная общественность предпочитает не вспоминать ни о нём самом, ни о масштабах участия в нём тех местных народов, которые четверть века спустя сами оказались выселенными. И если кавказские национальности были возвращены на родину Хрущёвым и получили «в компенсацию» за своё недолгое изгнание прирезки территорий от соседних русских районов, то историческую вину перед терским, кубанским и донским казачеством никто и никогда заглаживать не собирался.

Орджоникидзе сыграл важную роль во включении территории всего Закавказья в формируемый СССР. Вслед за захватом большевиками Азербайджана (апрель 1920) и Армении (ноябрь 1920), Орджоникидзе возглавил их вторжение в Грузию (февраль-март 1921), которая была преобразована в социалистическую республику. Сам он считал за лучшее сделать Грузию не союзной республикой, а автономией в составе РСФСР и по этой причине стал главной фигурой в «грузинском деле » 1922. Суровое обращение Серго с грузинскими коммунистами разгневало Ленина, который предлагал исключить его из Коммунистической партии. В тот же период Орджоникидзе помог Мирзе Кучек-хану установить недолговечную Гилянскую Советскую Социалистическую Республику на севере Ирана, который тоже предполагалось поставить в более тесную связь с Советской Россией.

В марте 1922 был подписан договор об объединении Грузии, Армении и Азербайджана в Закавказскую федерацию (существовала до 1937). В 1922-1926 Орджоникидзе занимал должность первого секретаря Закавказского крайкома партии, то есть был верховным большевицким наместником всего Закавказья.

Микоян, Сталин, Орджоникидзе. Тбилиси, 1925 год

В ноябре 1926 возвысившийся после победы над Троцким и Зиновьевым -Каменевым Сталин перевёл старого друга Серго с Кавказа в Москву. Четыре года (1926-1930) Орджоникидзе возглавлял Рабоче-крестьянскую инспекцию и Центральную контрольную комиссию партии. В 1926 он стал кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б) (членом без права голоса), но в том же году потерял это звание – видимо, из-за сохранявшейся пока неустойчивости положения Сталина на верху советского Олимпа. Однако в 1930 «Серго» стал полноправным членом Политбюро.

В ноябре 1930 Орджоникидзе назначили председателем Высшего Совета Народного Хозяйства СССР , а 5 января 1932 «перебросили» с этой должности на пост народного комиссара тяжелой промышленности СССР. Это положение было весьма важным, так как второй пятилетний план отдавал развитию тяжелой промышленности безусловный приоритет. Как мог работать на этих сложнейших должностях человек, за плечами которого было лишь два класса начальной школы и фельдшерское училище, трудно себе представить. Историк Роберт Конквест считает, что профессионально неподготовленный руководить промышленностью Орджоникидзе полностью зависел от технических навыков и знаний своего заместителя, Георгия Пятакова . Сам Серго, видимо, был на своей министерской позиции лишь надсмотрщиком и «кнутом» Сталина.

По вопросу о степени личной преданности Серго Сталину исследователи расходятся. Орджоникидзе очень не нравилось те репрессии, которые его друг Иосиф чем дальше, тем больше разворачивал против «старой гвардии» большевиков. К числу этой гвардии принадлежал и Серго. Как говорят, в 1932 году он вместе с некоторыми другими членами Политбюро выступал против сурового преследования тех, кто выдвинул так называемую «платформу Рютина », и это уже тогда привело к конфликту со Сталиным.

Покидая Закавказье, Орджоникидзе заместил там большинство руководящих постов своими личными выдвиженцами. В начале 1930-х гг. не терпевший никакой конкуренции Сталин снял большинство из них, и это вызвало новые стычки между ним и «Серго». Орджоникидзе считал проходимцем и опасным интриганом выдвинувшегося теперь на первую роль в Закавказье Лаврентия Берию . На основании слухов об оппозиции «Серго» Сталину во многих изданиях его изображают едва ли не либералом и демократом. Однако нельзя забывать: причиной этой оппозиции были исключительно личные интересы. Орджоникидзе, до этого ничуть не осуждавший ни геноцид казачества, ни разгром крестьянской России в ходе коллективизации, ни порабощение рабочего класса на индустриальных стройках первых пятилеток, теперь желал лишь отстоять против чрезмерного «абсолютизма» привилегии высшей коммунистической верхушки, в которую входил сам.

Выступление Орджоникидзе, 1936

Открываемые в последнее время документальные факты склоняют и к мысли о том, что степень даже такого сопротивления Орджоникидзе Сталину ранее преувеличивалась. Прежде историк Рой Медведев утверждал, что Орджоникидзе довольно активно ратовал против Большого Террора 1936-1938, который сопровождался и арестом заместителя «Серго», Пятакова. Однако ныне другой историк, Олег Хлевнюк, сообщает, что в советских архивах нет доказательств оппозиции Орджоникидзе публичным московским процессам над «врагами народа», в том числе осуждению Пятакова. По данным архивов, Орджоникидзе, напротив, лично допрашивал Пятакова и делал вид, что верит в его «преступления».

На процессе Зиновьева и Каменева подсудимые «признавались» в покушениях на жизнь не только Сталина, но и Орджоникидзе. Большая Советская энциклопедия одно время даже утверждала, что вражеские интриги сильно сократили жизнь Серго.

Смерть Орджоникидзе

Есть сведения, что в ноябре 1936 «Серго» перенес сердечный приступ.

Орджоникидзе умер в ночь с 17 на 18 февраля 1937. В некрологе, опубликованном «Правдой» и подписанном тремя врачами, а также наркомом здравоохранения Григорием Каминским, причиной смерти назывался «паралич сердца». Роберт Конквест утверждает, что это медицинское заключение являлось ложью, и один из врачей не хотел его подписывать.

Иная версия: о том, что Орджоникидзе покончил с собой в отчаянии от Большого Террора – была впервые упомянута Хрущевым в секретном докладе 25 февраля 1956 года. Он повторил её и в выступлении на XXII-м съезде партии (1961). В своих воспоминаниях Хрущев дает два своих источника этой версии: её ему, якобы, излагал Георгий Маленков во время войны и Анастас Микоян после неё.

Есть ещё версия, что Орджоникидзе был убит по приказу Сталина или принужден к самоубийству. Она распространилась вскоре после Второй Мировой войны . Конквест сообщает, что свидетели видели людей, которые убегали из дома Орджоникидзе сразу после его гибели. Ходили слухи, что супруга «Серго», Зинаида Гавриловна Павлуцкая, находившаяся рядом с мужем в момент смерти, одним людям рассказывала, что он покончил с собой, а другим – что его убили. С учётом тогдашних событий в СССР и примера гибели Кирова версия убийства совсем не кажется неправдоподобной. Но большинство серьёзных историков всё же её отвергает.

Однако большинство исследователей не сомневается: в конце 1936 Сталин наметил Орджоникидзе в качестве одной из ближайших целей к уничтожению. В 1955-56 гг. нескольких бывших сотрудников НКВД судили по обвинению в сборе клеветы против Орджоникидзе. Ликвидацию Сталиным многих сотрудников Орджоникидзе тоже можно считать косвенным признаком подготовки репрессий в отношении него самого.

Вскоре после смерти Орджоникидзе, на февральско-мартовском Пленуме ЦК 1937 , Сталин подверг покойного резкой критике за «примиренчество». Он утверждал, что Орджоникидзе прекрасно знал об «антипартийных настроениях» Ломинадзе , однако скрыл их от ЦК. В 1937 году был арестован и расстрелян старший брат Орджоникидзе, Папулия. В 1938 жену «Серго» осудили на десять лет заключения. Позже был арестован его третий брат, Константин, и расстрелян племянник – Георгий Гвахария, директор Макеевского металлургического завода.

Память об Орджоникидзе в СССР

Несколько городов и округов в СССР были переименованы в «Орджоникидзе»: например, в Владикавказ в России и Вахдат в Таджикистане (позже им вернули исторические названия). Имя Орджоникидзе было присвоено нижегородскому заводу «Сокол», главному производителю истребителей МиГ, а также Московскому авиационному институту (МАИ).

В честь Орджоникидзе был назван морской крейсер класса «Свердлов», на котором Хрущев в 1956 прибыл в Великобританию. Во время этого визита английская секретная служба MI6 направила известного ныряльщика «Бастера» Крэбба исследовать днище и винты «Орджоникидзе», чтобы понять природу превосходной манёвренности крейсеров этого класса. Крэбб не вернулся с задания. Спустя год было найдено тело без головы и рук, предположительно принадлежавшее пропавшему ныряльщику. В конце 2007 года бывший советский боевой пловец Эдуард Кольцов заявил, что полвека назад перерезал Крэббу горло, обнаружив его за установкой магнитной мины около порохового погреба корабля. Версия Кольцова не получила подтверждений и многими оспаривается.

24 октября 1886 года в селе Гореша Шорапанского уезда Кутаисской губернии родился революционер, видный советский партийный деятель Григорий Константинович Орджоникидзе (партийная кличка "Серго").

С 1896 по 1898 год он посещал училище в селе Харагаули. В 1901—1905 годах учился в Тифлисской фельдшерской школе при городской Михайловской больнице. Член РСДРП с 1903 года. Большевик. Впервые арестован в 1904 году в Гори за хранение нелегальной литературы, вскоре отпущен. Активно участвовал в революции 1905—1907 гг. в Закавказье. За сбор антиправительственных отрядов в Гудаутах получил 5 месяцев тюрьмы. В мае 1906 был освобожден под залог и эмигрировал в Германию. В 1907 вёл партийную работу в Баку, был партийным организатором Балаханского района, член Бакинского комитета РСДРП. В ноябре 1907 арестован, в 1909 сослан в Енисейскую губернию, откуда бежал и эмигрировал в Иран, где принял участие в Революции 1905—11, выполняя поручения Бакинского комитета РСДРП. В 1911 приехал в Париж, где учился в ленинской партийной школе в Лонжюмо во Франции.

Прервав учёбу в в Лонжюмо, летом 1911 года по заданию Ленина вернулся в Россию во главе уполномоченных Заграничной оргкомиссии по созыву Всероссийской партконференции, состоявшейся в январе 1912 года в Праге (VI конференция РСДРП). Делегат её от тифлисской организации, был избран на ней в состав ЦК и Русского бюро ЦК РСДРП(б). 14 апреля 1912 года был арестован в Петербурге, присужден к 3 годам каторги, которую отбыл в Шлиссельбургской крепости, а затем был сослан на вечное поселение в Сибирь, где работал врачом.

После февральской революции 1917 член Исполкома Якутского совета. В июне 1917 член Петербургского комитета РСДРП (б) и Исполкома Петроградского совета. Участвовал в организации перехода Ленина в подполье; дважды был у него в Разливе. Делегат 6-го съезда РСДРП (б), выступал с докладом о недопустимости явки Ленина на суд контрреволюционного Временного правительства. В 1917 году, возвратившись в Петроград, участвовал в вооруженном восстании, затем в боях против войск Керенского — Краснова. Активный участник установления Советской власти в Азербайджане, Армении, Грузии. В 1912—1917, 1921—1927 и с 1934 года член ЦК партии. С февраля 1922 года 1-й секретарь Закавказского, с сентября 1926 года Северо-Кавказского крайкома РКП(б).

С 1930 года - нарком тяжёлой промышленности СССР. Ему принадлежит выдающаяся роль в осуществлении социалистической индустриализации СССР. С 1930 по 1937 годы член Политбюро ЦК ВКП(б). Член Центрального исполнительного комитета СССР 1—7 созывов.

18 февраля 1937 года Григория Орджоникидзе нашли в своей квартире мёртвым. Похоронен со всеми почестями на Красной площади у Кремлёвской стены. Тайна его смерти не раскрыта до сих пор. На сегодняшний день существует три версии этой трагедии.

Версия 1: официальная, или версия товарища Сталина

В квартире Орджоникидзе находились Сталин и другие члены политбюро. Серго был мертв, а стоявший в изголовье его постели Иосиф Виссарионович, грозно окинув взглядом всех собравшихся, отчётливо произнес "Серго с больным сердцем работал на износ, и сердце не выдержало". В прессе появилось официальное сообщение, подписанное наркомом здравоохранения Каминским и несколькими кремлевскими врачами, в котором указывалось Орджоникидзе внезапно скончался от паралича сердца во время дневного сна. Вскоре все, кто подписывал это заявление, были расстреляны. Однако, спустя несколько лет, уже после смерти Сталина, жена Орджоникидзе рассказывала, как генсек, покидая квартиру покойного, грубо предупредил её: "Никому ни слова о подробностях смерти Серго, ничего, кроме официального сообщения, ты ведь меня знаешь..."

Версия 2: самоубийство

В 1907 году, когда Орджоникидзе арестовали по обвинению в бандитизме и поместили в Баиловскую тюрьму в Баку, там, в камере № 3, он познакомился с Иосифом Джугашвили. С тех пор между ними установились почти дружеские отношения. Орджоникидзе был одним из немногих людей, с которыми Сталин был на "Ты". После самоубийства жены Сталина Надежды Аллилуевой именно Орджоникидзе и Киров, на правах ближайших друзей, провели ночь в доме Сталина.

24 октября 1936 года товарищ Серго отпраздновал свой 50-летний юбилей. Торжественное празднование сопровождалось многочисленными поздравлениями и приветствиями, рапортами и докладами. К этой дате было приурочено переименование городов, улиц, заводов и колхозов в честь почетного юбиляра. Однако в дни юбилея Орджоникидзе получил известие об аресте своего старшего брата — Папулии, занимавшего высокую партийную должность в Грузии. Впервые был арестован близкий родственник члена политбюро. Серго немедленно обратился к Берии с требованием ознакомить его с делом и попросил о встрече со старшим братом. Берия отказал. О личной неприязни Берии к Серго свидетельствует и тот факт, что после смерти последнего была учинена расправа над многими его родственниками. По указанию Берии в мае 1941 года был арестован младший брат Орджоникидзе, Константин. Следствие по его делу длилось три года и не привело к каким-либо существенным результатам.

Нарастание напряжённости в отношениях со Сталиным произошло после Первого московского процесса, который вызвал волну кадровых чисток прежде всего в экономических наркоматах. Под ударом оказалось большое количество сотрудников Орджоникидзе из Наркомата тяжелой промышленности. Серго в последние месяцы до гибели во многих выступлениях подчеркивал замечательные качества своих подчиненных и сотрудников, отмечая их верность и преданность советской власти и опровергая всякие подозрения в саботаже.

На февральско-мартовском (1937 год) пленуме ЦК ВКП(б) Орджоникидзе намечался главным докладчиком по вопросу "об уроках вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов". Он предоставил Сталину проект резолюции по этому докладу. Но тема "вредительства" там была обозначена довольно слабо. В результате доклад подвергся серьезной правке со стороны Сталина. Генсек буквально испещрил работу множественными замечаниями и пометками. Орджоникидзе полагалось "сказать резче" о вредителях на производстве.

Серго с этим не смирился и предпринял нечто вроде контратаки. Он поручил своему наркомату в десятидневный срок осуществить проверку тех предприятий, на которых "вредительство" якобы приняло наиболее широкий размах. Им были назначены три комиссии, которые практически опровергли утверждения о "вредительстве". Все три комиссии вернулись и в составленных докладах о результатах проверки вообще отсутствовало слово "вредительство".

Если верить версии Хрущёва, то Орджоникидзе воспринимал сложившуюся в то время ситуацию как безысходную. Никита Сергеевич рассказывает, как Микоянпосле смерти Сталина поведал ему в доверительной беседе, что незадолго до смерти Орджоникидзе заявил: "Не могу дальше жить бороться со Сталиным невозможно, а терпеть то, что он делает, нет сил". И далее: "Сталин мне не верит; кадры, которые я подбирал, почти все уничтожены". Хрущёв отмечает: "Вместо того чтобы разобраться и принять необходимые меры, Сталин допустил уничтожение брата Орджоникидзе, а самого Орджоникидзе довел до такого состояния, что последний вынужден был застрелиться".

Давайте проследим во всех подробностях все шаги Орджоникидзе накануне гибели. 17 февраля, накануне возвращения назначенных Серго комиссий, с трёх часов дня Орджоникидзе присутствовал на заседании политбюро. Здесь обсуждались проекты резолюций предстоящего пленума ЦК. В это время в его квартире был произведен обыск. Едва Орджоникидзе узнал об этом, он тут же позвонил Сталину и, вероятно, в резких выражениях выразил свое возмущение. Генсек же уклончиво ответил: "Это такой орган, что и у меня может сделать обыск. Ничего особенного…" На следующий день ранним утром состоялась личная встреча Сталина с Орджоникидзе. Затем Серго, вернувшись домой, еще раз переговорил с Иосифом Виссарионовичем по телефону, и, по свидетельству очевидцев, разговор был "безудержно гневный, со взаимными оскорблениями, русской и грузинской бранью". После этого разговора Орджоникидзе обнаружили мёртвым.

Ещё Хрущёв вспоминает такой факт: о самоубийстве Серго ему стало известно от Маленкова, и то после войны. Маленков же узнал об этом от самого Сталина, который однажды случайно проговорился ему в приватной беседе. Однако…

Версия 3: убийство

Один из немногих сотрудников Орджоникидзе, избежавших репрессий, С. З. Гинзбург в качестве доказательства привел записку, отправленную ему В.Н. Сидоровой, бывшей его сослуживицей по Наркомтяжпрому. В этой записке сообщались факты, изложенные супругой Орджоникидзе, Зинаидой Гавриловной, под большим секретом самой Сидоровой. 18 февраля, в первой половине дня, к Орджоникидзе на квартиру пожаловал некий неизвестный Зинаиде Гавриловне человек. Он сказал, что должен передать лично в руки Орджоникидзе папку с документами политбюро. Таинственный посетитель прошёл в кабинет Орджоникидзе, а через несколько минут там раздался выстрел. Незадолго до прихода этого человека Орджоникидзе разговаривал по телефону со Сталиным. Это был тот самый разговор с "русской и грузинской бранью"…

О том, что Сталин и после смерти не простил Орджоникидзе, свидетельствуют немногие факты, сообщенные Гинзбургом. Так, например, когда соратники Серго пытались добиться правительственного разрешения на установление ему памятника, то всякий раз наталкивались на немое несогласие. После войны Сталину предоставили на утверждение список видных партийных деятелей, в честь которых в Москве намечалось установить памятники. Генсек из всего списка вычеркнул только одну фамилию — Орджоникидзе.

КСТАТИ

В Советском Союзе именем Орджоникидзе был назван ряд объектов, в частности, населённых пунктов. В 1940-е годы Сталин предпринял меры по отмене увековечения памяти Орджоникидзе: Енакиево было возвращено историческое название (1943), а в 1944 году Орджоникидзе (бывший Владикавказ) получил осетинское название Дзауджикау. Уже через год после смерти Сталина этот город был назван опять Орджоникидзе (1954), а после 1990 года называется Дзауджикау по-осетински и Владикавказ по-русски.

Что было названо в честь Серго Орджоникидзе:

Города: Владикавказ дважды носил его имя в 1931—1944 и 1954—1990 гг., город на Украине, в Таджикистане (ныне — г. Вахдат).

Посёлки: в Крыму, в Дагестане, Ростовской и Днепропетровской областях.

Сёла: в Бейлаганском, Кедабекском и Шекинском районах Азербайджана, в Дагестане, в Харьковской области.

ВУЗы: Государственный университет управления, Московский Государственный Авиационный Институт, Российский Государственный Геологоразведочный Университет, Рыбинский авиационный технический институт, Уфимский государственный авиационный технический университет, Ульяновское высшее военное командное училище связи.

Паровоз.

На флоте: минный заградитель Тихоокеанского флота, два эскадренных миноносца, канонерская лодка, два легких крейсера, пассажирский теплоход Московского речного пароходства.

Районы: в Екатеринбурге, Перми, Таганроге, Харькове, Мариуполе, Запорожье.

Ж/д станции в Брянске и в Ингушетии.

Дворцы культуры в Уфе, Нижнем Новгороде и Магнитогорске.

Санатории в Сочи и Кисловодске.

Заводы: в Подольске, Сарапуле, Саратове и Зеленодольске, два судостроительных и судоремонтный в Ленинграде и Севастополе, станкостроительный в Москве, Харьковский тракторный, производственное объединение вычислительной техники в Минске.

Площади: в Могилёве и Саратове и Якутске.