Кубанские казаки в гражданской войне 1918 1920. Донское казачество в гражданской войне

Офицеры первого полка гвардии впервые самостоятельно попробовали вмешаться в ход придворной борьбы. Не возражая против мнения о популярности в гвардии Елизаветы, мы все же не имеем достаточных оснований полагать, что утверждение у власти Анны Леопольдовны было встречено в полках с неудовольствием. Арестованные при Бироне офицеры не упоминали в разговорах о престолонаследии имени цесаревны в качестве достойной кандидатуры. Нам не известно ни одного случая неуважительного отзыва об Анне в первые месяцы ее регентства. Правительница явно стремилась добиться расположения гвардии.

Офицеров регулярно приглашали на куртаги. Празднества и парады сопровождались распоряжениями Дворцовой конторе непременно обеспечить их участников водкой и пивом, «токмо при том смотреть, дабы то пиво было доброе и не кислое и чтоб нарекания на оное никакого быть не могло» 214 . Особыми «трактованиями» от дворца для всех штаб- и обер-офицеров отмечались полковые праздники. Именно при Анне Леопольдовне гвардейцам стали выдавать по 10 руб. за несение ночных караулов во дворце 215 . В апреле 1741 г. правительница распорядилась, чтобы работавшие на постройке казарм гвардейские солдаты получали оплату в размере 4 коп. в день 216 . Новый генералиссимус принц Антон в апреле 1741 г. приказал сварить для солдат пива на осиновой коре, сосновых шишках и можжевельнике для профилактики от цинги.

Однако книги приказов по гвардии за 1741 г. показывают, что дисциплина в «старых» полках заметно упала по сравнению с царствованием Анны Иоанновны. Солдаты являлись на службу «в немалой нечистоте», «безвестно отлучались» с караулов, играли в карты и устраивали дебоши «на кабаках» и в «бляцких домах», «чинили обиды» обывателям, устраивали на улицах пальбу, «являлись в кражах» на городских рынках и у своих товарищей. Обычной «продерзостью» стало пьянство; приходилось издавать специальные приказы, «чтоб не было пьяных в строю» 217 .

Гвардейцы совешали и более серьезные проступки. Семеновский гренадер И. Коркин был задержан на рынке с краденой посудой из дома «великого канцлера» A.M. Черкасского 218 ; Преображенский солдат И. Дыгин нанес оскорбление камер-юнкеру правительницы и офицеру Конной гвардии Лилиенфельду 219 . Семеновцы братья Станищевы «порубили» на улице караульных, а заодно и вмешавшихся в драку прохожих 220 . Преображенец А. Фадеев «в пребезмерном пьянстве» украл столовое серебро из дворца, а его сослуживец гренадер Г. Наумов явился занять денег в дом французского посла 221 . Повторявшиеся из месяца в месяц приказы о чтении солдатам «Воинского артикула» и наказания в виде батогов не помогали, как и внушения офицерам следить, чтобы их подчиненные «в квартирах своих стояли смирно и никаких своевольств и обид не чинили».

Принц Антон в мае 1741 г. повелел восстановить в полках ликвидированные в 1731 г. гренадерские роты, которые должны были стать образцовыми частями. Книга приказов Преображенского полка свидетельствует, что принц лично отбирал в новую роту солдат и офицеров. Новый командир под руководством принца сразу же приступил к муштре и «экзерцициям» 222 . С лета 1741 г. в адрес гренадеров и других солдат заметно увеличилось количество выговоров и наказаний: делали приемы ружьем «не бодро», на строительстве казарм работали «непоспешно», носили не положенные по форме шапки, «виски не потстрижены по препорции», «волосы не завязаны» и т.д. Приказано было снять мерки новой роте и делать новые мундиры и амуницию.

Укрепление дисциплины вместе с тяготами военного времени (запретом отпусков и командированием в августе гвардейского отряда на фронт) не способствовали популярности брауншвейгского семейства. Начиная с августа в Тайной канцелярии вновь стали рассматриваться дела о «непристойных словах» гвардейских солдат и прочих обывателей в адрес верховной власти 223 .

Эти дела непосредственной опасности не представляли; виновные карались, в духе правления Анны Леопольдовны, сравнительно легко 224 . Но все же само появление подобных разговоров показывает, что престиж власти к осени 1741 г. упал в глазах ее непосредственной опоры. Тем не менее, гвардейские штаб- и обер-офицеры, по-видимому, достаточно лояльно относились к режиму: нам не известны «антибрауншвейгские» выступления в офицерском корпусе, что особенно заметно по сравнению с «антибироновским» движением осенью 1740 г. Сведениями о недовольстве в Семеновском полку (его командиром был сам принц Антон) и в «новых», полках мы не располагаем, что свидетельствует об отсутствии какой-либо заговорщической организации.

В сентябре 1741 г. гренадерская рота Преображенского полка была переведена с отдельных квартир в только что отстроенные казармы. Собранные в общих «светлицах» солдаты и унтер-офицеры без контроля со стороны начальства (офицеры в казармах не жили, а с 31 октября 1741 г. посылались по одному человеку на ночные дежурства) могли обсуждать события во дворце. Помимо «экзерциций», у солдат были другие поводы для недовольства: им не разрешалось топить печи «годными» бревнами и досками, у только что вернувшихся из похода в Финляндию отобрали казенные шубы, принц Антон лично распорядился сломать поставленные гренадерами «рогожные нужники». Солдатам было запрещено обращаться с просьбами непосредственно к герцогу, помимо нижестоящих командиров; гвардейцам-именинникам не разрешалось являться с калачами во дворец 225 .

Попытки навести порядок в условиях кризиса власти могли только усилить недовольство старейшего в гвардии полка. Но «наверху» этого как будто не замечали. 2 октября состоялся торжественный прием персидского посольства 226 , 18-20 октября - трехдневный бал с маскарадом в честь годовщины восшествия на престол императора, 7 ноября - бал у Миниха по случаю «благополучно окончившегося первого года правления» Ивана III, 8 ноября Анна праздновала день «восприятия всероссийского правительства», 15 ноября давался бал по случаю дня рождения отца правительницы, 20 ноября был устроен банкет для офицеров Семеновского полка 227 .

Скорее всего, осенью 1741 г. сложился настоящий заговор, который привел Елизавету к власти. Особенностью ситуации 1741 г. стал его «солдатский» характер. Манштейн, неизвестный автор примечаний на его записки и собиравший спустя 20 лет сведения о послепетровской истории России А.-Ф. Бюшинг указывали, что агентам Елизаветы Лестоку и Шварцу удалось привлечь на свою сторону лишь нескольких гренадеров-преображенцев во главе саксонским авантюристом Юрием Грюнштейном 228 .

Грюнштейн и Шварц стали главными организаторами заговора, не возбуждая особых подозрений; обратил на себя внимание только Лесток своими контактами с Шетарди 229 . В бумагах М.Г. Головкина сохранились распоряжение об установке за ним наблюдения и соответствующий доклад принцу Антону. Но об исполнении данного решения известий нет: связи агентов Елизаветы с «солдатством» остались неизвестными или не принимались всерьез.

Заговорщики же обладали информацией о поведении противников. Из донесений Шетарди и опубликованных в «Архиве кн. Воронцова» анонимных сообщений дипломата - очевидца событий из свиты посла - следует, что «камер-юнгфера» Анны и слуга принца Антона докладывали Лестоку и Шварцу обо всех происшествиях во дворце и даже о поступавших к их хозяевам бумагах 230 . Иных сведений о заговоре у современников нет, если не считать известий Бюшинга и Манштейна о намерении Елизаветы обратиться к войскам с речью о своем праве на трон во время крещенского парада 1742 г., что было с точки зрения тактики совершения переворота, по меньшей мере, неразумно 231 .

Некоторую информацию можно извлечь из пропагандистских сочинений начала царствования Елизаветы, созданных с целью обосновать совершенный ею захват власти. Имеются в виду «краткая реляция» (якобы разосланная русским послам за границей записка с описанием переворота, которую они должны были неофициально пересказывать со ссылкой на полученное из Петербурга частное письмо) и проповеди на ту же тему, предназначенные для формирования общественного мнения внутри страны. Тенденциозность этих документов очевидна. Но тем интереснее встретить в них «технические» подробности самого переворота, неизвестные по иным источникам.

Так, и «Реляция», и анонимное «Историческое описание, несмотря на все усилия представить поступок Елизаветы вынужденным, проговариваются, что контакты гренадеров во главе с Грюнштейном и цесаревны начались задолго до самого переворота. Там упоминалась достигнутая договоренность: переворот должен был произойти в период, когда караулы во дворце несли сами заговорщики-преображенцы. Однако задуманный переворот пришлось ускорить из-за непредвиденных обстоятельств.

В литературе не раз отмечалось, что Анна Леопольдовна получала предупреждения о готовившемся перевороте из разных источников, но не придавала им значения 233 . После переворота на допросах Остерман главной «уликой» назвал переданную ему информацию Финна, которая была доведена до сведения Кабинета министров и правительницы. Другими «престорогами» Остерман назвал письмо своего агента Совплана из Брюсселя и сообщение посла А.Г. Головкина из Гааги, также переданные Анне. С письмом Совплана Остерман послал к правительнице ее обер-гофмаршала Р. Левенвольде 234 .

Но все эти документы, как и письмо графа Линара, были посвящены интригам Шетарди и шведского правительства и их контактам с Елизаветой. Именно об этих обстоятельствах беседовала с Елизаветой правительница во время куртага в понедельник 23 ноября 1741 г., что со слов Лестока стало известно Шетарди 235 . Разговор был весьма неприятным для Елизаветы, но никакими сведениями о ее «солдатских» связях правительница не располагала.

Однако опыта конспирации у гренадеров не было, а Елизавету поддер-живала далеко не вся гвардия 236 . Но беседа-допрос должна была подтолкнуть Елизавету к действиям. Правительницу ей удалось убедить в своей невиновности (Анна даже послала к Остерману сказать, что Елизавета «ничего не изволит ведать»); но Лестоку грозил арест. В тот же день 23 ноября (как сообщает «Реляция») Елизавета послала за гренадерами, которые заверили ее в своей готовности и провели необходимые приготовления 237 .

Можно предположить, что еще одним толчком к перевороту стало поступившее как раз 24 ноября в гвардейские полки повеление быть «к походу во всякой готовности». Гвардии предстояло поздней осенью отправиться из столицы на финскую границу 238 . Но этот приказ, вопреки сложившемуся мнению, не был вызван какими-либо опасениями заговора: послать на фронт 2 тыс. гвардейцев Анне рекомендовал сам главнокомандующий П.П. Ласси, и она начертала на его докладе резолюцию: «Быть по сему» 239 .

Вечером 24 ноября 1741 г. к преображенцам пришли инициаторы предприятия во главе с Грюнштейном: солдат необходимо было подготовить к приезду главных действующих лиц. Затем Лесток удостоверился через своих агентов во дворце, что правительница ни о чем не подозревает, и встретился с дворянином из свиты Шетарди. От него Лесток получил (как засвидетельствовали ювелир И. Позье и сам Шетарди) 2 тыс. руб. для раздачи солдатам 240 . Французский дипломат отнюдь не щедро финансировал цесаревну; позднее прусский посол Мардефельд сообщал в Берлин, что Елизавете пришлось заложить свои драгоценности 241 . После 10 часов вечера Лесток покинул дом купца, и последующие два часа были посвящены последним приготовлениям к перевороту. Вероятно, тогда был составлен «памятный реестр» для ареста сторонников Анны Леопольдовны, о котором упоминает «Реляция».

Около или сразу после полуночи Елизавета вместе с камер-юнкером М.И. Воронцовым и Лестоком прибыла на полковой двор и застала уже подготовленных к ее появлению солдат. «Знаете ли, ребята, кто я? И чья дочь?» - воспроизводит первые ее слова проповедь новгородского архиепископа Амвросия, произнесенная 18 декабря 1741 г. Затем принцесса обратилась за помощью: «Моего живота ищут»

За Елизавету выступило большинство унтер-офицеров (В. Храповицкий, Н. Скворцов, П. Щербачев, И. Блохин, В. Вадбольский, М. Ивинский, Ф. Хлуденев, Е. Ласунский, С. Шерстов, Ф. Васков, И. Козлов, Г. Куломзин), которых отобрал в образцовую роту сам принц Антон 242 . Авторитетные младшие командиры (у большинства гвардейский стаж составлял более 10 лет) сумели быстро организовать гренадеров, арестовали подпоручика Берхмана и тех гвардейцев, которым принц Антон поручил надзор за самой Елизаветой 243 .

После принесения присяги рота выступила. По дороге к Зимнему дворцу (по Манштейну - после его занятия) от колонны отделялись отряды для ареста Левенвольде, Миниха, Головкина, Менгдена, Остермана и близких им лиц, в т.ч. генералов Стрешневых, директора канцелярии принца Антона П. Грамотина и Преображенского майора И. Альбрехта. Семеновский караул Зимнего дворца не оказал сопротивления. По данным Бюшинга и Шетарди, офицеры не спешили выказать свою преданность и были арестованы. Однако стоявшего в ту ночь на посту П.В. Чаадаева Елизавета отправила с известием о перевороте в Москву, а через год сделала премьер-майором и членом суда по делу Лопухиных; так что, вероятно, он не противодействовал перевороту.

Гренадеры под руководством Лестока и Воронцова отправились в дворцовые покои и арестовали семью императора. Автор примечаний на записки Манштейна и Я.П. Шаховской называли в числе участников переворота Шуваловых, Разумовских и В.Ф. Салтыкова; но в чем именно состояло их участие, неизвестно 244 . Операцию по захвату престола гвардейцы проделали самостоятельно, без участия Шетарди, для которого, как и для прусского посла Мардефельда, переворот стал неожиданностью.

Сведениями о настроениях или действиях других гвардейских частей мы не располагаем; однако дела Тайной канцелярии показывают, что не все в гвардии одобряли переворот: «Честь себе заслужили тем, что пришед в ношное время во дворец и напали на сонных с ее императорским величеством», - осуждал преображенцев семеновский гренадер А. Павлов, считавший, что он тоже достоин стать поручиком за 30-летнюю службу; его сослуживец М. Судаков называл героев переворота «бунтовщиками и стрельцами» 245 .

Высшие военные командиры - генерал-фельдмаршал П.П. Ласси и подполковник гвардии принц Гессен-Гомбургский - были вызваны уже после описанных событий; при этом накануне вечером принц отказался примкнуть к заговорщикам 246 . Они распорядились стянуть к дворцу части гарнизона и гвардейские полки, в то время как созванные вельможи (А.П. Бестужев-Рюмин, A.M. Черкасский, А.Б. Куракин, Н.Ф. Головин, Н.Ю. Трубецкой) сочиняли манифест о вступлении Елизаветы на престол.

Я.Л. Шаховской отмечал, в первую очередь, поведение «знатных господ» и их «вес» в придворном раскладе. Только на периферии происходившего он слышал восклицания солдат: «Здравствуй, наша матушка, императрица Елизавета Петровна!» 247 . Неизвестный польский офицер на русской службе видел, прежде всего, победителей-гвардейцев: «Большой зал дворца был полон Преображенскими гренадерами. Большая часть их были пьяны; они, прохаживаясь, пели песни (не гимны в честь государыни, но неблагопристойные куплеты), другие, держа в руках ружья и растянувшись на полу, спали. Царские апартаменты были наполнены простым народом обоего пола. <...> Императрица сидела в кресле, и все, кто желал, даже простые бурлаки и женщины с их детьми, подходили целовать у ней руку» 248 .

Шетарди, метрдотель его посольства и автор анонимного французского донесения от 28 ноября (9 декабря) 1741 г. сообщали о ликовании на улицах Петербурга, какое «никогда не было видано ни при коем случае». Английский посол, наоборот, не замечал никакой «общей радости». С Финчем был согласен адъютант арестованного Миниха Х.-Г. Манштейн, чьей карьере в России новый переворот положил конец: «Когда свершилась революция герцога Курляндского, все были чрезвычайно рады: на улицах раздавались одни только крики восторга; теперь же было не то: все смотрели грустными и убитыми, каждый боялся за себя или за кого-нибудь из своего семейства»

Едва ли можно объяснить эти разноречия только предвзятостью указанных сочинений: реакция на очередную «революцию» могла быть на самом деле неоднозначной и для их авторов, и для того круга, к которому они принадлежали. Но все наблюдатели единодушно отметили небывалое доселе выдвижение гвардейского «солдатства». «Они и считают себя здесь господами, и, быть может, имеют для этого слишком много оснований», - передавал свои впечатления от начала нового царствования Финч 250 . Австриец Гогенгольц опасался, что в глазах гвардейцев «теперь нет никаких сановных особ» 251 .

К восьми утра «генеральное собрание» в старом дворце Елизаветы завершилось составлением новой формы титула, присяги и первого манифеста нового царствования. В нем объявлялось, что в правление младенца-императора произошли «как внешние, так и внутрь государства беспокойства и непорядки, и следовательно, немалое же разорение всему государству последовало б»; поэтому все подданные, «а особливо лейб-гвардии нашей полки, всеподданнейше и единогласно нас просили, дабы мы <...> отеческий наш престол всемилостивейше восприять соизволили». Это было сделано по «закон-ному праву»: как «по близости крови», так и по «единогласному прошению» Вслед за тем Елизавета объявила себя полковником всех гвардейских полков и показалась с балкона войскам и толпе.

Первые распоряжения императрицы были обращены к тем, кто привел ее к власти. В течение 25-27 ноября приказы по гвардии обещали солдатам «материнскую милость» и покровительство, напоминали о непременном принесении присяги, явке с поздравлениями к «ручке ее императорского величества»; дозволяли приходить во дворец именинникам и обращаться с просьбами о крещении детей. 26 ноября началась раздача вина по ротам; последующие приказы требовали «унимать» гвардейцев, которые «по улицам пьяные шата-ютца» 253 . Полки получили жалование «не в зачет» (72 178 руб.), а так же «крестинные» (8 517 руб.) и «именинные» (25 551 руб.) деньги 254 .

На милости рассчитывала не только гвардия; в одном 1742 г. на имя им-ператрицыцу поступило более 2 тыс. челобитных: о выдаче жалования, пере-смотре судебных решений и, прежде всего, наградах и чинах 255 . Возник даже новый литературный жанр: к Елизавете направлялись письменные поздравления со «счастливым восшествием» на престол, составившие целый том 256 .

Однако денежных пожалований после переворота 1741 г. было немного, если не считать подарков доверенным фрейлинам и «чрезвычайных дач» А.П. Бестужеву-Рюмину, принцу Л. Гессен-Гомбургскому, барону И.А. Черкасову и Лестоку 257 . Зато в 1742-1744 гг. прошла очередная «волна» раздач недвижимости. 1 декабря была образована комиссия по «описи пожитков и деревень» арестованных деятелей, а через два дня их движимое и недвижимое имущество было конфисковано.

По уже сложившейся традиции имения и дома Миниха, Остермана, Ле-венвольде, Головкина, Менгденов частью попали в состав дворцовых земель, частью достались новым владельцам. В их числе были как возвратившиеся из ссылки В.В. Долгоруков, дети А.П. Волынского, родственники его «конфидентов», A.M. Девиер, так и лица из окружения новой императрицы - ее фавориты (А.Г. Разумовский и А.Я. Шубин), В.Ф. Салтыков, М.И. Воронцов, А.П. Бестужев-Рюмин, духовник императрицы Ф. Дубянский, секретарь И.А. Черкасов, камергер Н. Корф, генерал Д. Кейт, С.Ф. Апраксин 258 .

В 1742 г. было роздано 48 879 душ; из них главные участники переворота, гренадеры, получили 8 773 душ, а их предводители (9 человек во главе с Ю. Грюнштейном) - 5 518 душ, т.е. гвардейцам досталось более четверти всех пожалований. Всего же в 1742-1744 гг. в раздачу пошла, по нашим подсчетам, 77 701 душа, включая сюда возвращение прежде конфискованных вотчин (В.В. Долгорукову, родственникам Д.М. Голицына, детям А.П. Волынского и его «конфидентов») 259 . Если принимать во внимание оценку В.И. Семевского о раздаче при Елизавете 200 тыс. крестьян, то указанное соотношение показывает, что дворцовые перевороты становились все более «дорогим» предприятием и сопровождались новыми переделами собственности.

Официальные документы и донесения послов позволяют говорить о сложившемся при новой императрице «Совете 11-ти», куда вошли деятели прежних правительств И.Ю и Н.Ю. Трубецкие, A.M. Черкасский, А.И. Ушаков; опытные придворные Н.Ф. Головин, А.Б. Куракин, А.Л. Нарышкин; только что возвращенный из ссылки А.П. Бестужев-Рюмин, старый генерал Г.П. Чернышев, фельдмаршал П.П. Ласси и генерал В.Я. Левашев 261 .

Это была временная комбинация: в кругу вельмож выдвигались новые лидеры, прежде всего - А.П. Бестужев-Рюмин: ему был возвращен чин действительного тайного советника, в декабре он был назначен сенатором и вице-канцлером, а в марте 1742 г. - заведующим почтой. Лесток занял пост лейб-медика с чином действительного тайного советника. Получили свои первые должности камергеров двора братья П.И. и А.И. Шуваловы и М.И. Воронцов.

Расправа над поверженными соперниками сопровождалась устранением их «конфидентов», в числе которых были арестованы офицеры Семеновского и Преображенского полков (майоры И. Альбрехт, Н. Стрешнев, Н. Соковнин, В. Чичерин); другие, как капитаны И.А и Ф.А. Остерманы, М. Аргамаков, И. Путятин, были переведены в армию или отправлены в отставку. Майоры гвардии П. Воейков, Ф. Полонский, Д. Чернцов, П. Черкасский уже 29 ноября получили приказы опечатать и описать имущество отца и сына Минихов, Головкина и Остермана. В тот же день В.Ф. Салтыкову были вручены одна за другой три инструкции, последняя и «секретнейшая» из которых предписывала не выпускать, как было публично обещано, членов брауншвейгского дома за границу и держать арестантов под строжайшим караулом в Риге до получения дальнейших указании 262 .

12 декабря 1741 г. по делу арестованных «партизантов» бывшей правительницы была создана следственная комиссия во главе с А.И. Ушаковым и Н.Ю. Трубецким; в ее состав вошли также А.Б. Куракин, В.Я. Левашев, А.Л. Нарышкин и ряд других чиновников. Но еще 26 ноября Елизавета отдала первые распоряжения С.Ф. Апраксину о допросах Остермана и Головкина по наиболее интересовавшему ее вопросу о «проекте наследства» 2б3 . Подчиненные арестованных (И.О. Брылкин, канцелярист И. Дронов) тут же доложили обо всех подготовленных по делу документах, и следователи располагали информацией о роли каждого из опальных вельмож в этом преступлении.

Головкин и Остерман признали свою вину, в чем Елизавета смогла лично убедиться, присутствуя на допросах. Ее интересовали также поступавшие предостережения о заговоре и организация слежки за «домом цесаревны». Прочие обвинения (в подкупе со стороны иноземцев, «скрытии» завещания Екатерины I, предпочтении при назначениях иноземцев и т.д.) носили откровенно риторический характер; как и за год до этого, результат следствия был предрешен. Указ Сенату 13 января предписал судить преступников; в реестр судей были при этом включены многие выдвиженцы «незаконного правления»: П.С. Салтыков, В.Ф. Наумов, П.П. Воейков, Я.П. Шаховской. Уже через три дня был вынесен приговор: Миних осужден к четвертованию; Остерман, Головкин, Левенвольде, Менгден, Тимирязев - к «обычной» смертной казни.

18 января 1742 г. осужденные выслушали манифест о своих «винах», заключавшихся в поддержке Бирона и «незаконного» правления Анны Леопольдовны , «искоренении знатнейших фамилий» при Анне Иоанновне, растрате казенных средств, «возведении» на должности чужеземцев. Виновные получили помилование и отправились в сибирскую ссылку. Сенатор В.И. Стрешнев, генерал М.С. Хрущов, майор Семеновского полка В. Чичерин, секретарь принца П. Грамотин отделались переводом в армию или ссылкой в свои имения.

15 февраля в Сенате Н.Ю. Трубецкой объявил, что следствие закончено. Частные бумаги и письма подследственных было приказано сжечь; очевидно, такой была судьба не представлявшей интереса для следствия части архивов государственных преступников 264 . Дома Остермана в Москве и Петербурге перешли к новому канцлеру и главе Иностранной коллегии А.П. Бестужеву-Рюмину 265 . Комиссия описала наличные «пожитки», которые свозили из домов арестованных прямо в Зимний дворец 266 .

Но поиски движимых ценностей неожиданно встретили препятствие: Остерман признался следователям, что за месяц до переворота, в октябре 1741 г. перевел через своих доверенных лиц, английских купцов Шифнера и Вульфа крупные суммы в Англию и Голландию и разместил их у «банкера» Пельса 267 . Фирма Шифнера и Вульфа была давним агентом русского правительства на западноевропейском рынке, а банкирская контора «Пельс и сыновья» - их поручителями и компаньонами по операциям с продажей русских казенных товаров 268 . Коммерсанты сообщили властям необходимую информацию из своих книг, благодаря которой можно представить себе бюджет и обороты пользовавшихся их услугами вельмож: самого Остермана, фельдмаршала Миниха и кабинет-министра М.Г. Головкина 269 .

К Пельсу поступил также последний вклад Остермана в размере 117 660 гульденов. Кроме того, сбережения министра находились у английского банкира Д. Бейкера («в английских зюд-зейских аннуитетах» на сумму 11 180 фунтов стерлингов); но и эти средства в 1741 г. были переведены в банк Пельса под 3% годовых. Русский посол в Голландии А.Г. Головкин заявил, что деньги Остермана теперь «никому не принадлежат, кроме как моему (Елизаветы Петровны - И.К.) двору» 271 .

Дело о возвращении капиталов Остермана, обнаруженное нами в дипломатической переписке Коллегии иностранных дел с послом в Нидерландах, тянулось тринадцать лет, поскольку «банкер» А. Пельс раскрывать счет опального, а тем более отдавать деньги без распоряжения вкладчика категорически отказался. Власти Нидерландов требовали от посла решать дело в судебном порядке и представить законных наследников или документ о том, что «деньги в казну ее императорского величества принадлежат» 272 .

Дело об «остермановых деньгах» завершилось только в 1755 г. К тому времени опала «эмиссариев диавольских» потеряла актуальность; власти отпустили младшего из сыновей вице-канцлера, секунд-майора Московского полка И.А. Остермана за отцовским наследством в Голландию 273 .

Осуждение и шельмование деятелей свергнутого правительства сопровождалось традиционной раздачей милостей: была объявлена очередная амнистия (без снисхождения к осужденным «по первым двум пунктам»), «сложены» штрафы по 10 коп. с подушной подати за 1742 и 1743 гг. и «казенные доимки» за 1719-1730 гг.; наконец, ликвидирована сама Доимочная комиссия 274 . Тайная канцелярия получила распоряжение «наказаний не чинить» обвинявшимся в оскорблении брауншвейгской фамилии, а также ложно объявившим «слово и дело» духовным лицам, коих надлежало передавать в Синод. На несколько дней, судя по протоколам, сыскное ведомство замерло: прекратились допросы и пытки. Но уже в декабре оно продолжило обычную работу в прежнем составе и с прежним жалованием.

Воля императрицы была выражена в «словесном указе» 2 декабря 1741 г.: государство должно быть «возобновлено на том же фундаменте, как оное было при жизни» Петра I. Советники императрицы (в их числе - два члена Кабинета) осудили деятельность Верховного Тайного совета и Кабинета, поскольку в этих учреждениях всем заправляли несколько лиц и помимо Сената утверждались законы «и протчее к вечности надлежащее». Присутствовавшие просили «учинить обстоятельную сенатскую должность», т.е. закон, определявший полномочия Сената 275 . Однако это пожелание учтено не было.

Так закончился задуманный небольшой группой солдат и унтер-офицеров одного полка переворот. Он показал возможности гвардейских «низов» вмешиваться в вопрос о престолонаследии и впервые устранил формально законного государя, что означало наивысшую точку в развитии российского «переворотства».

Курсовая работа

по курсу Отечественная история

на тему: Дворцовый переворот 1741 года

Введение

Каждое столетие оставляет потомкам не только документы и книги, картины и технические приспособления, дворцы и надгробия, но еще и свой образ, легенду о самом себе, живущую в памяти поколений. Сложившийся в сознании наших современников облик российского восемнадцатого века красочен и эмоционален. Каждый вспомнит славные победы при Полтаве, Кагуле, Чесме и Рымнике, непреклонного Петра, Андреевский флаг над балтийскими волнами и шпиль Петропавловского собора… Есть в нашей памяти и каторга демидовских заводов, кровавый пожар пугачевщины, «прелести» Тайной канцелярии подобных ей учреждений. Но помимо успехов российской государственности, помимо социальной розни было в XVIII веке что-то, вызывающее ностальгию у современного человека. Галантный век с его придворной мишурой, напудренными париками, необозримыми кринолинами и потрясающими декольте похож на праздник, на маскарад, на театральное действо. Хрупкая изысканность стиля той жизни увлекает своей подчеркнутой отрешенностью от грубости окружающего бытия.

Прелесть эпохи состоит для нас, наверное, еще и в том, что это молодость, героический век становления современной, отчасти европеизированной России. Мы видим здесь характеры энергичных фаворитов, удачливых авантюристов. Артистизм и изящество, с какими взбегали на высшие ступени власти вчера еще безвестные люди, подходят скорее сюжету авантюрного характера, чем реальной жизни. Ну и, конечно, XVIII век - это век вольных придворных нравов, легких сердечных побед и непринужденных измен. В числе привычных черт данного столетия - и частые смены лиц на российском престоле. Судьба возносила на вершину государства то отрока или грудного младенца, то целую череду женщин - случай, больше никогда в русской истории не виданный.

«Эпоха дворцовых переворотов» - термин, введенный В. О. Ключевским, стал чуть ли не синонимом для российского XVIII века или, по крайней мере, для последней его части.

Дворцовые перевороты - не случайные эпизоды нашего прошлого, не результат стечения редких и не слишком серьезных обстоятельств, а проявление глубоких процессов в общественном и политическом развитии страны, тесно связанных с попытками реформ рубежа XVII и XVIII вв.

В своей контрольной работе я рассмотрела эпоху дворцовых переворотов в России. В частности я изучила дворцовый переворот 1741 года, его предпосылки, причины и последствия, охарактеризовала основных государственных деятелей того периода.

Таким образом, задачами моей контрольной работы было:

охарактеризовать в целом эпоху дворцовых переворотов в России;

выявить предпосылки и причины дворцового переворота 1741 года;

изучить, как происходил переворот 1741 года;

дать характеристику деятелям, которые принимали участие в перевороте 1741 года;

сделать вывод о последствиях переворота 1741 года.

Для написания контрольной работы я использовала справочную литературу, научные публикации, труды Е. В. Анисимова, В. О. Ключевского и других историков, а также материалы сети Интернет, посвященные теме моей контрольной работы.

1. Общая характеристика эпохи дворцовых переворотов в России

Периодом (эпохой) дворцовых переворотов в отечественной истории принято называть 1725 - 1762 гг., когда в Российской империи верховная власть <#"justify">Общими предпосылками дворцовых переворотов являлись: 1. противоречия между дворянскими группировками по отношению к петровскому наследию и острая борьба различных группировок за власть, сводившаяся чаще всего к выдвижению и поддержке своего кандидата на престол; 2. активная позиция гвардии, которую Петр воспитал как привилегированную «опору» самодержавия; 3. пассивность народных масс, абсолютно далеких от политической жизни столицы; 4. обострение проблемы престолонаследия в связи с принятием Указа 1722 г., сломавшего традиционный механизм передачи власти; 5. духовная атмосфера, складывающаяся в результате раскрепощения дворянского сознания от традиционных норм поведения и морали, подталкивала к активной, зачастую беспринципной политической деятельности.

В дворцовых переворотах VIII много общего между собой. Иногда кажется, что их организаторы сознательно подражали друг другу. Не случайно же юная княгиня Дашкова несколько наивно перечитывала сочинения историков о заговорах прошлого, чтобы составить план свержения Петра III. Россия накапливала опасный опыт борьбы с собственным правительством, а правительство все никак не могло найти надежные средства защиты.

Опишу хронологию событий, происходивших в эпоху дворцовых переворотов с 1725 по 1762 гг.

2. Хронология дворцовых переворотов с 1725 по 1762 гг.

Дворцовый переворот 1725 г. и царствование Екатерины I. 28 января 1725 г. на заседании Сената <#"justify">3. Елизавета Петровна: личность императрицы, особенности правления и политики

Веселая царица

Была Елизавет:

Поет и веселится,

Порядка только нет.

А.К. Толстой

Елизавета Петровна, средняя из дочерей Петра I и Екатерины I (старшая Анна родилась в 1708 г., а младшая Наталья - в 1718 г.), была последней представительницей русской ветви династии Романовых. После ее смерти все последующие представители царской фамилии, правившие Россией, были носителями немецких кровей.

Елизавета родилась 18 (29) декабря 1709 г., в тот день, когда русская армия, победившая в битве под Полтавой во главе с Петром I, входила в Москву. По этому случаю состоялось трехдневное празднество.

Сведений о детстве Елизаветы очень мало. Известно, например, что к восьми годам она уже умела читать. Елизавету обучали музыке, танцам, умению одеваться, дворцовому этикету. По замыслам Петра его дочери могли оказаться невестами европейских монархов, поэтому обучению иностранным языкам уделялось самое серьезное внимание, и Елизавета, например, французский язык знала в совершенстве. В 1721 г. Елизавета была сочтена совершеннолетней, и для нее стали подыскивать жениха. Первой кандидатурой стал французский король Людовик XV - сверстник цесаревны. Переговоры на эту тему велись в течение нескольких лет. Они оказались неудачными, поскольку Людовик предпочел брак с Марией Лещинской - дочерью короля Речи Посполитой Станислава Лещинского. Затем по завещанию матери Елизаветы Екатерины I она должна была выйти замуж за Карла Августа - князя Любского. Но в 1727 г. Князь умирает, не успев обвенчаться с цесаревной. После этого у Елизаветы было множество брачных предложений, но, ни одно из них не привело к свадьбе.

Молодость ее прошла не назидательно. Ни строгих правил, ни приятных воспоминаний не могла царевна вынести из беспризорной второй семьи Петра, где первые слова, какие выучивался произносить ребенок, были тятя, мама, солдат, а мать спешила как можно скорее сбыть дочерей замуж, чтобы в случае смерти их отца не иметь в них соперниц по престолонаследию. Подрастая, Елизавета казалась барышней, получившей воспитание в девичьей. Всю жизнь она не хотела знать, когда нужно вставать, одеваться, обедать, ложиться спать. Большое развлечение доставляли ей свадьбы прислуги: она сама убирала невесту к венцу и потом из-за двери любовалась, как веселятся свадебные гости. В обращении она была то чересчур проста и ласкова, то из пустяков выходила из себя и бранилась, кто бы ни попадался, лакей или царедворец, самыми неудачными словами, а фрейлинам доставалось и больнее. Елизавета попала между двумя встречными культурными течениями, воспиталась среди новых европейских веяний и преданий благочестивой отечественной старины. То и другое влияние оставило на ней свой отпечаток, и она умела совместить в себе понятия и вкусы обоих: от вечерни она шла на бал, а с бала поспевала к заутрене, благоговейно чтила святыни и обряды русской церкви, выписывала из Парижа описания придворных версальских банкетов и фестивалей, до страсти любила французские спектакли и до тонкости знала все гастрономические секреты русской кухни. Послушная дочь своего духовника Дубянского и ученица французского танцмейстера Рамбура, она строго соблюдала посты при своем дворе, так что гастроному канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину только с разрешения константинопольского патриарха дозволено было не есть грибного, и во всей империи никто лучше императрицы не мог исполнить менуэта и русской пляски. Религиозное настроение согревалось в ней эстетическим чувством. Невеста всевозможных женихов на свете, от французского короля до собственного племянника, при императрице Анне спасенная Бироном от монастыря и герцогской саксен-кобургмейнингенской трущобы, она отдала свое сердце придворному певчему из черниговских казаков, и дворец превратился в музыкальный дом: выписывали и малороссийских певчих, и итальянских певцов, а чтобы не нарушить цельности художественного впечатления, те и другие совместно пели и обедню и оперу. Двойственностью воспитательных влияний объясняются приятные или неожиданные противоречия в характере и образе жизни Елизаветы. Живая и веселая, но не спускавшая глаз с самой себя, при этом крупная и стройная, с красивым круглым и вечно цветущим лицом, она любила производить впечатление, и, зная, что к ней особенно идет мужской костюм, она установила при дворе маскарады без масок, куда мужчины обязаны были приезжать в полном женском уборе, в обширных юбках, а дамы в мужском придворном платье.

Елизавету, дочь Петра I, дворцовые группировки всегда рассматривали как реальную претендентку на царский трон. Не случайно, например, во время правления юного царя Петра II «верховники» (члены Верховного тайного совета) опасались влияния на него со стороны Елизаветы. После неожиданной смерти Петра II имя Елизаветы фигурировало в числе возможных претендентов на престол. Но заправлявшие всем лидеры Верховного тайного совета Долгорукие и Голицыны сделали так, чтобы не допустить этого. Елизавета в их глазах могла стать продолжательницей идей своего отца, Петра I, но именно отрицание петровских реформ составляло стержень политики «верховников». Однако эти беспокойства были напрасны. Елизавета в тот период, т. е. в 1730 г., и не стремилась к власти. По утверждениям историков, все ее помыслы были поглощены развлечениями, модами, любовными похождениями.

Во время правления Анны Иоанновны (1730-1740) Елизавета формально занимала высокое место при дворе. Но чувствовала себя очень неуютно. Причиной тому были весьма натянутые отношения с императрицей. В основе их лежали личные антипатии. Анна Иоанновна боялась заговоров в пользу Елизаветы. Поэтому на протяжении всех десяти лет своего царствования она пристально следила за цесаревной, ее друзьями и любовниками. Зная об этом, Елизавета старалась как можно реже бывать в царском дворце. Большую часть времени она проводила в своем дворце у Марсова поля в кругу друзей. Здесь у нее была возможность в полной мере следовать своим желаниям и пристрастиям. Среди прочего Елизавета организовала у себя хор из украинских казаков, создала собственный театр.

После смерти Анны Иоанновны (1740 г.) и прихода к власти Анны Леопольдовны отношение к Елизавете не изменилось. Цесаревну угнетала та же атмосфера недоверия и подозрительности. Но не только это привело Елизавету на путь дворцового переворота. Значительную роль сыграла, мягко говоря, ревность русских дворян, к так называемой немецкой партии. Засилье немцев, особенно на ведущих государственных постах, после смерти Анны Иоанновны нисколько не уменьшилось. При Анне Леопольдовне они по-прежнему занимали все доходные места. Поэтому антинемецкие настроения среди дворянства и, что особенно важно, в среде русской гвардии были связаны с именами регентши и ее мужа Антона-Ульриха. Наконец, третьим фактором заговора стала политика французского посла маркиза де Шетарди. Он предпринимал немалые усилия, чтобы уговорить Елизавету захватить престол. При этом уговоры дополнялись денежными субсидиями. дворцовый переворот петр елизавета

ноября 1741 г. Елизавета решилась на переворот. Этому способствовал приказ правительства о выводе гвардии из Петербурга. Оценить это решение не сложно. Правительство, подозревая о готовящейся акции, решило нейтрализовать заговор с тем, чтобы затем начать аресты. Елизавете ничего не оставалось делать, как выступать. Существует несколько версий ареста Анны Леопольдовны и всего ее семейства, но отличаются они лишь тем, что одни включают в число в число действующих лиц саму Елизавету, а другие - нет. Но в целом картина выглядела следующим образом. В ночь на 25 ноября 1741 г. В Преображенские казармы прибывает Елизавета и обращается к солдатам с призывом поддержать ее выступление против регентши Анны Леопольдовны и ее мужа. Во главе отряда из 300 гвардейцев цесаревна двинулась по Невскому к Зимнему дворцу. Солдаты шли очень быстро, и цесаревна стала отставать от них, тогда гвардейцы посадили ее на плечи и буквально внесли в Зимний дворец. Дворцовая охрана не оказала никакого сопротивления. Напротив, охранники тотчас присоединились к Елизавете. Через некоторое время гвардейцы арестовали Анну Леопольдовну со всем ее семейством и отправили во дворец Елизаветы у Марсова поля. Так совершился бескровный переворот, который привел к власти дочь Петра I Елизавету. К утру 25 ноября был подготовлен манифест о восшествии на престол Елизаветы Петровны и разработана формы присяги. После присяги гвардии и чиновничества Елизаветы под приветственные крики и залпы салюта с Петропавловской крепости и Адмиралтейства последовала в Зимний дворец. Началось новое царствование, которое длилось почти двадцать лет.

Характеризуя личность Елизаветы Петровны, современники и историки отмечают фантастическую страсть императрицы к нарядам и развлечениям, которую она к тому же культивировала в придворных кругах и в среде высшего дворянства. Теряя с годами свою красоту, царица целые часы проводила у зеркала. Елизавета ревниво следила за прическами и туалетами придворных дам, введя своеобразную монополию на красоту и оригинальность нарядов и украшений. В удовлетворении своих прихотей царица доходила до самодурства. Например, однажды она приказала всем дамам высшего света обрить головы. Это распоряжение было обусловлено не новой модой, а тем обстоятельством, что Елизавета однажды неудачно покрасила волосы и вынуждена была с ними расстаться. Естественно, что при этом она не могла допустить, чтобы другие дамы двора остались безучастными к этой неприятности.

Василий Осипович Ключевский описывает обстановку при дворе Елизаветы так.

Дворец представлял не то маскарад с переодеванием, не то игорный дом. Дамы меняли костюмы по два, по три раза в день, императрица - даже до пяти раз, почти никогда не надевая два раза одного и того же платья. С утра до вечера шла азартная игра на крупные суммы среди сплетен, подпольных интриг, пересудов, наушничества и флирта, флирта без конца. По вечерам сама императрица принимала деятельное участие в игре. Карты спасали придворное общежитие: другого общего примиряющего интереса не было у этих людей, которые, ежедневно встречаясь во дворце, сердечно ненавидели друг друга. Говорить прилично между собою им было не о чем; показать свой ум они умели только во взаимном злословии; заводить речь о науке, искусстве или о чем-либо подобном остерегались, будучи круглыми невеждами; половина этого общества, по словам Екатерины, наверное, еле умела читать и едва ли треть умела писать. Это была мундирная придворная лакейская, нравами и понятиями мало отличавшаяся от ливрейной, несмотря на присутствие в ее среде громких старофамильных имен, титулованных и простых. Когда играл фаворит граф. Разумовский, сам держа банк и нарочно проигрывая, чтобы поддержать славу тороватого барина, статс-дамы и другие придворные крали у него деньги; действительный тайный советник и президент вотчинной коллегии министр своего рода князь Одоевский однажды тысячи полторы в шляпе перетаскал, отдавая краденые деньги в сенях своему слуге. С этими сановниками и поступали, как с лакеями. Жена самого бойкого государственного дельца при Елизавете - графа П. И. Шувалова служила молебны, когда ее муж возвращался с охоты того же Разумовского не высеченный добродушным фаворитом, который бывал буен, когда напивался. Екатерина рассказывает, что раз на празднике в Ораниенбауме Петр III на глазах у дипломатического корпуса и сотни русских гостей высек своих любимцев: шталмейстера Нарышкина, генерал-лейтенанта Мельгунова и тайного советника Волкова. Полоумный самодержец поступал со своими сановными фаворитами, как пьяный фаворит умной самодержицы мог поступить с любым придворным сановником. Тон придворной жизни давала сама императрица. Символизируя размеры и богатство своей империи, она являлась на публичных выходах в огромных фижмах и усыпанная брильянтами, ездила к Троице молиться во всех русских орденах, тогда существовавших. В будничном обиходе дворца царили неряшество и каприз; ни порядок придворной жизни, ни комнаты, ни выходы дворца не были устроены толково и уютно; случалось, навстречу иноземному послу, являвшемуся во дворец на аудиенцию, выносили всякий сор из внутренних покоев. Придворные дамы во всем должны были подражать императрице, но ни в чем не превосходить ее; осмелившиеся родиться красивее ее и одеться изящнее неминуемо шли на ее гнев: за эти качества она раз при всем дворе срезала ножницами «прелестное украшение из лент» на голове у обер-егермейстерши Нарышкиной. Раз ей понадобилось обрить свои белокурые волосы, которые она красила в черный цвет. Сейчас приказ всем придворным дамам обрить головы. С плачем расставались они со своими прическами, заменяя их безобразными черными париками. А то однажды, раздраженная неладами своих четырех фаворитов, она в первый день пасхи разбранила всех своих 40 горничных, дала нагоняй певчим и священнику, испортила всем пасхальное настроение. Любя веселье, она хотела, чтобы окружающие развлекали ее веселым говором, но беда - обмолвиться при ней хотя одним словом о болезнях, покойниках, о прусском короле, о Вольтере, о красивых женщинах, о науках, и все большею частью осторожно молчали. Елизавета с досадой бросала на стол салфетку и уходила.

Жила Елизавета в необычном режиме. Спала она днем, бодрствовала ночью. Такой ненормальный образ жизни императрицы некоторые историки связывают с ее боязнью стать жертвой ночного переворота. С этим же обстоятельством связывают страсть Елизаветы к перестановкам и переустройствам в своих апартаментах, вроде постоянного перемещения кровати из одной комнаты в другую, переноса перегородок и дверей.

В частной жизни царицы, в общении с родственниками, придворными, слугами ярко проявлялись такие ее неприглядные черты характера, как мелочность, подозрительность, грубость. Елизавета нередко была капризна и нетерпима к людям. Будучи очень суеверной, она искренне верила в колдовство, духов, сглаз, панически боялась вида покойников и похорон и не расставалась со святыми мощами в ладанках.

Скрытность, подозрительное отношение к окружающим, мнительность, боязнь потерять престол сочетались у Елизаветы с нерешительностью, почти полной несамостоятельностью в государственных делах. Располагая огромной властью монарха, она использовала эту власть прежде всего для удовлетворения своих многочисленных прихотей и капризов. Однако при всех своих слабостях и недостатках как государственного деятеля Елизавета одним хорошим качеством, унаследованным от отца, Петра I,- выбирать и привлекать к управлению государством способных людей. Государственными делами у Елизаветы, конечно, не без собственной пользы, занимались такие толковые политики, как П. И. Шувалов, А. П. Бестужев-Рюмин. Умерла императрица 25 декабря 1761 г. и была похоронена в усыпальнице царской фамилии - Петропавловском соборе.

Изучив личность и биографию императрицы Елизаветы, перейдем к вопросу ее восхождения на российский престол.

4. Дворцовый переворот 1741 года: особенности, причины и последствия, действующие лица

Дворцовому перевороту 1741 г. не придавали такого значения, как петровскому или екатерининскому. С точки зрения русской историографии Елизавета не была великой императрицей, однако отличалась (в лучшую сторону) от Петра III или Павла I, являясь продолжательницей петровских традиций, в то же время была любительницей кутежей, фаворитов, но даже этим государству не вредила, так как ее фавориты действовали во благо государству (Разумовские и Шуваловы).

Царевна Елизавета хотя и не была совсем довольна во время царствования императрицы Анны, оставалась, однако, спокойною до тех пор, покуда не состоялось бракосочетание принца Антона-Ульриха с принцессою Анною; тогда она сделала несколько попыток, чтобы образовать свою партию. Все это делалось, однако, в такой тайне, что ничего не обнаружилось при жизни императрицы; но после ее кончины и когда Бирон был арестован, она стала думать об этом серьезнее. Тем не менее, первые месяцы после того, как принцесса Анна объявила себя великой княгиней и регентшей, прошли в величайшем согласии между нею и царевною Елизаветою; они посещали друг друга совершенно без церемоний и жили дружно. Это е продолжалось недолго - недоброжелатели поселили вскоре раздор между обеими сторонами. Царевна Елизавета сделалась скрытее, начала посещать великую княгиню только в церемониальные дни или по какому-нибудь случаю, когда ей никак нельзя было избегнуть посещения. К этому присоединилось еще и то обстоятельство, что двор хотел принудить ее вступить в брак с принцем Людвигом Брауншвейгским и что ближайшие к ее особе приверженцы сильно убеждали ее освободиться от той зависимости, в которой ее держали.

Ее хирург, Лесток был в числе приближенных, наиболее горячо убеждавших ее вступить на престол, и маркиз де Ла-Шетарди, имевший от своего двора приказание возбуждать внутренние волнения в России, чтобы совершенно отвлечь ее от участия в политике остальной Европы, не преминул взяться за это дело со всевозможным старанием. У царевны не было денег, а их понадобилось много для того, чтобы составить партию. Де Ла-Шетарди снабдил ее таким количеством денег, какое она пожелала. Он имел часто тайные совещания с Лестоком и давал ему хорошие советы, как удачно повести, столь важное дело. Затем царевна вступила в переписку со Швецией, и стокгольмский двор предпринял войну отчасти по соглашению с нею.

В Петербурге царевна начала, с того, что подкупила нескольких гвардейцев Преображенского полка. Главным был некто Грюнштейн, из обанкротившегося купца сделавшийся солдатом; он подговорил некоторых других, так что мало-помалу в заговоре оказалось до тридцати гвардейских гренадер. Граф Остерман, имевший шпионов повсюду, был уведомлен, что царевна Елизавета замышляла что-то против регентства. Лесток, самый ветреный человек в мире и наименее способный сохранить что-либо в тайне, говорил часто в гостиницах при многих лицах, что в Петербурге случатся в скором времени большие перемены. Министр не преминул сообщить все это великой княгине, которая посмеялась над ним и не поверила ничему тому, что он говорил по этому предмету. Наконец известия эти, повторенные несколько раз и сообщенные даже из-за границы, начали несколько беспокоить принцессу Анну. Она поверила наконец, что ей грозит опасность, но не предприняла ровно ничего, чтобы избежать ее, хотя и могла бы сделать это тем легче, что царевна Елизавета дала ей достаточно времени принять свой меры. Царевна твердо решилась вступить на престол, но вместо того, чтобы поспешить исполнением, находила постоянно предлог откладывать решительные меры еще на некоторое время. Последним ее решением было не предпринимать ничего до 6-го января (по старому стилю), праздника св. Крещения, когда для всех полков, стоящих в Петербурге, бывает парад на льду реки Невы. Она хотела стать тогда во главе Преображенского полка и обратиться к нему с речью; так как она имела в нем преданных ей людей, то надеялась, что и другие не замедлят присоединиться к ним, и когда весь этот полк объявит себя на ее стороне, то прочие войска не затруднятся последовать за ним.

Проект этот, разумеется, не удался бы или, по крайней мере, вызвал бы большое кровопролитие. К счастью для нее, она была вынуждена ускорить это предприятие; многие причины побудили ее принять окончательное решение. Во-первых, она узнала, что великая княгиня решилась объявить себя императрицей. Все лица, приверженные к царевне Елизавете, советовали ей не дожидаться осуществления этого намерения и представляли, что она встретит тогда больше затруднений и что даже все меры ее могли не удастся. Во-вторых, по известиям, полученным двором о движении графа Левенгаупта, трем гвардейским батальонам было приказано быть готовым двинуться к Выборгу для соединения там с армией; многие лица, принимавшие участие в деле царевны, должны были идти с этим отрядом. Они отправились к царевне и сказали ей, что нужно было непременно торопиться исполнением ее замысла: так как лица, наиболее ей преданные, уйдут в поход, а на некоторых других может напасть страх, который заставит их донести обо всем этом деле. И, наконец, неосторожность принцессы Анны, которая говорила царевне о тайных совещаниях последней с де Ла-Шетарди, главным образом ускорила это дело. Четвертого декабря, в приемный день при дворе, великая княгиня отвела царевну Елизавету в сторону и сказала ей, что она получила много сведений о ее поведении, что хирург ее имел часто тайные совещания с французским министром и что оба они замышляли опасный заговор против царствующего дома, что великая княгиня не хотела еще верить этому, но что если подобные слухи будут продолжаться, то Лестока арестуют, чтобы заставить его сказать правду.

Царевна прекрасно выдержала этот разговор. Она уверяла великую княгиню, что никогда не имела в мыслях предпринять что-либо против нее или против ее сына, что она была слишком религиозна, чтобы нарушить данную ею присягу, что все эти известия сообщены ее врагами, желавшими сделать ее несчастною, что нога Лестока никогда не бывала в доме маркиза де Ла-Шетарди, но что, тем не менее великая княгиня вольна арестовать Лестока - этим невинность царевны может еще более обнаружиться. Царевна Елизавета много плакала во время этого свидания и так сумела убедить в своей невинности великую княгиню, что последняя поверила, что царевна ни в чем не была виновна. Возвратясь к себе, царевна Елизавета тотчас же известила Лестока о своем разговоре с великой княгиней. Наперсник ее желал бы в ту же ночь предупредить опасность, грозившую царевне и ему самому, но так как все, принимавшие участие в заговоре, были рассеяны по своим квартирам и их ни о чем не предупредили, то дело было отложено до следующей ночи.

Утром, когда Лесток явился, по обыкновению, к царевне, он подал ей небольшой клочок папки, на которой он нарисовал карандашом царевну Елизавету с царским венцом на голове. На оборотной стороне она была изображена с покрывалом, а возле нее были колеса и виселицы. При этом он сказал: «Ваше императорское высочество должны избрать: быть ли вам императрицею или отправиться в заточение в монастырь и видеть, как ваши слуги погибают в казнях». Он убеждал ее долее не медлить, и последнее решение было принято на следующую ночь.

Лесток не забыл уведомить об этом всех, принадлежавших к их партии. В полночь царевна, сопровождаемая Воронцовым и Лестоком, отправилась в казармы гренадер Преображенского полка. 30 человек этой роты были в заговоре и собрали до 300 унтер-офицеров и солдат. Царевна объявила им в немногих словах свое намерение и требовала их помощи; все согласились жертвовать собою для нее. Первым делом их было арестовать ночевавшего в казармах гренадерского офицера по имени Гревс, шотландца по происхождению. После этого они присягнули царевне на подданство; она приняла над ними начальство и пошла прямо к Зимнему дворцу. Она вошла без малейшего сопротивления с частью сопровождавших ее лиц в комнаты, занимаемые караулом, и объявила офицерам причину своего прихода. Они не оказали никакого сопротивления и допустили ее действовать. У всех дверей и у всех выходов были поставлены часовые. Лесток и Воронцов вошли с отрядом гренадер в покои великой княгини и арестовали ее с ее супругом, детьми и фавориткой, жившей рядом. Лишь только это дело было кончено, несколько отрядов было послано арестовать фельдмаршала Миниха, сына его, обер-гофмейстера великой княгини, графа Остермана, графа Головкина, графа Левенвольде, обер-гофмаршала двора, барона Менгдена и некоторых других, менее значительных лиц. Все арестованные были отведены во дворец царевны. Она послала Лестока к фельдмаршалу Ласи предупредить его о том, что она совершила, и объявить, что ему нечего бояться, и притом приказала немедленно явиться к ней. Сенат и все сколько-нибудь знатные лица империи были также созваны во дворец новой императрицы. На рассвете все войска были собраны около ее дома, где им объявили, что царевна Елизавета вступила на отцовский престол, и привели их к присяге на подданство. Никто не сказал ни слова, и все было тихо, как и прежде. В тот же день императрица оставила дворец, в котором она жила до тех пор, и заняла покои в императорском дворце.

Когда совершилась революция герцога Курляндского, были чрезвычайно рады: на улицах раздавались одни только крики восторга. Теперь же было не то: все смотрели устными и убитыми, каждый боялся за себя или за кого-нибудь из своего семейства, и все начали дышать свободнее только по прошествии нескольких дней. Все, читающие об этом событии, не могут не удивиться ужасным ошибкам, сделанным с обеих сторон. Если бы великая княгиня не была совершенно ослеплена, то дело это не должно было удастся. Я говорил выше, что она получила несколько извещений даже из-за границы. Граф Остерман, приказав однажды снести себя к ней, уведомил ее о тайных совещаниях де Ла-Шетарди с Лестоком. Вместо того чтобы отвечать ему на то, что он говорил, она велела показать ему новое платье, заказанное ею для императора.

В тот же вечер, когда она говорила с царевною Елизаветою, маркиз Ботта обратился к ней со следующей речью: «Ваше императорское высочество упустили случай помочь го сударыне моей, королеве, несмотря на союз обоих дворов, но так как этому уже нельзя пособить, то я надеюсь, что с помощью Божией и других наших союзников мы устроим наши дела. По крайней мере, государыня, позаботьтесь теперь о самой себе. Вы находитесь на краю бездны; ради Бога, спасите себя, императора и вашего супруга». Все эти увещания не побудили ее сделать ни малейшего шага, чтобы утвердить за собою престол. Неосторожность ее дошла еще дальше. В вечер, предшествовавший революции, супруг ее сказал ей, что он получил новые Сведения о поведении царевны Елизаветы, что он тотчас же прикажет расставить на улицах караулы и решился арестовать Лестока. Великая княгиня не дала ему исполнить этого, ответив, что она считала царевну невинною, что когда она говорила с нею об ее совещаниях с де Ла-Шетарди, последняя не смутилась, очень много плакала и убедила ее. Ошибки, сделанные партией царевны Елизаветы, были не менее велики. Лесток говорил во многих местах и в присутствии многих лиц о долженствовавшей случиться в скором времени перемене. Прочие участники заговора были не, умнее: все люди простые, малоспособные сохранить столь важную тайну. Сама царевна делала некоторые вещи, за которые она была бы арестована в царствование императрицы Анны. Она прогуливалась часто по казармам гвардейцев. Простые солдаты становились на запятки открытых саней и таким образом разъезжали, разговаривая с нею, по улицам Петербурга. Их приходило каждый день по несколько в ее дворец, и она старалась казаться популярной во всех случаях.

В день революции новая императрица объявила манифестом, что она взошла на отцовский престол, принадлежащий ей как законной наследнице, и что она приказала арестовать похитителей ее власти. Три дня спустя был обнародован другой манифест, который должен был доказать: ее неоспоримое право на престол. В нем было сказано, что так как принцесса Анна и супруг ее не имели никакого права на русский престол, то они будут отправлены со всем семейством в Германию. Их отправили из Петербурга со всеми слугами под конвоем гвардейцев, состоявших под командою генерала Салтыкова (бывшего обер-полицмейстером при императрице Анне). Они доехали только до Риги, где их арестовали. Сначала их поместили на несколько месяцев в крепость. Затем их перевезли в Дюнамюндский форт, и, наконец, вместо того, чтобы дозволить им возвратиться в Германию, их привезли обратно в Россию. Место их заточения было часто переменяемо, и великая княгиня умерла в родах в марте 1746 г. Тело ее было перевезено в Петербург и предано земле в монастыре св. Александра Невского. Неизвестно, где именно содержатся теперь принц Антон-Ульрих и юный император. Иные говорят, что отец и сын находятся в одном и том же месте и что молодому принцу дают, по повелению двора, хорошее воспитание. Другие утверждают, что царевич Иоанн разлучен со своим отцом и находится в монастыре, где его воспитывают довольно плохо. По всему, что я сказал о принцессе Анне, будет не трудно определить ее характер. Она была чрезвычайно капризна, вспыльчива, не любила труда, была нерешительна в мелочах, как и в самых важных делах. Она очень походила характером на своего отца, герцога Карла Леопольда Мекленбургского, с тою только разницею, что она не была расположена к жестокости. В год своего регентства она правила с большою кротостью. Она любила делать добро, не умея делать его кстати. Фаворитка ее пользовалась ее полным доверием и распоряжалась ее образом жизни своему усмотрению. Министров своих и умных людей она вовсе не слушала, наконец, она не имела ни одного качества, необходимого для управления столь большой империей в смутное время. У нее был всегда грустный и унылый вид, что могло быть следствием тех огорчений, которые она испытала со стороны герцога Курляндского во время царствования императрицы Анны. Впрочем, она была очень хороша собою, прекрасно сложена и стройна; она свободно говорила на нескольких языках. Что же касается до принца, супруга ее, то он обладает наилучшим сердцем и прекраснейшим характером в мире, соединенными с редким мужеством и неустрашимостью в военном деле, но он чрез меру робок и застенчив в государственных делах. Он приехал слишком молодым в Россию, где перенес тысячу огорчений со стороны герцога Курляндского, который не любил его и часто обращался с ним весьма жестко. Эта ненависть герцога происходила от того, что он считал его -единственным препятствием к возвышению своего дома, так как, сделавшись герцогом Курляндским, он возымел намерение выдать принцессу Анну за своего старшего сына и возвести этим браком свое потомство на русский престол; но, несмотря на свое влияние на императрицу, он никогда не мог убедить ее согласиться на это.

Была назначена комиссия, составленная из нескольких сенаторов и других русских сановников, которые должны были допросить их и произвести над ними суд. Они были обвинены во многих преступлениях. Графа Остермана обвинили, между прочим, в том, что он способствовал своими интригами избранию императрицы Анны и уничтожил завещание императрицы Екатерины и т.д. Графа Миниха обвинили в том, будто он сказал солдатам, арестуя герцога Курляндского, что это делалось с целью возвести на престол царевну Елизавету. Тот и другой легко могли бы доказать, что обвинения эти-были ложные, но оправдания их не были приняты. В сущности, преступление всех арестованных лиц состояло в том, что они не понравились новой императрице и слишком хорошо служили императрице Анне. Сверх того, Елизавета обещала тем, которые помогли ей взойти на престол, что она освободит их от притеснения иностранцев, поэтому пришлось осудить тех, кто занимал высшие должности.

Согласно определению, граф Остерман был приговорен к колесованию заживо, фельдмаршал Миних - к четвертованию, графа Головкина, графа Левенвольде и барона Менгдена присудили к отсечению головы. Императрица даровала им всем жизнь; их сослали в разные места Сибири. Граф Остерман получил помилование лишь на эшафоте, когда ему уже положили голову на плаху. Двор издал по этому случаю манифест, где были перечислены все преступления, в которых они обвинялись. Миних, Остерман и Левенвольде перенесли свое несчастье с твердостью; не то было с другими. Все поместья сосланных, за исключением тех, которые жены их принесли за собою в приданое, были конфискованы в пользу двора, который наградил ими других лиц. Жены осужденных получили позволение поселиться в своих поместьях и не следовать за мужьями в ссылку; но, ни одна из них не захотела воспользоваться этою милостью.

Придя к власти, Елизавета провозгласила преемственность своей политики политике Петра I. Весь период после смерти Екатерины I и до восшествия на престол Елизаветы объявлялся временем мрака и упадка страны. И, хотя первейшую задачу Елизавета видела в восстановлении государственных институтов и законодательства в том виде, в каком они были при Петре I, реальная жизнь внесла в эту цель свои коррективы. Вскоре стало ясно, что реставрировать пусть и недавнее и славное прошлое и жить по его законам невозможно. Поэтому по инициативе одного из главных лиц в правительстве Елизаветы П. И. Шувалова создается комиссия по разработке нового свода законов - Уложения. Эта работа растянулась на многие годы. Смерть императрицы, а затем свержение Петра III помешали завершению Уложения. Параллельно с созданием нового законодательства П. И. Шуваловым ведется реформирование экономики. Так, по его предложению в России во время елизаветинского правления происходит переориентация бюджетных поступлений с прямого на косвенное обложение, что увеличило поступление денег в государственную казну. Большое значение для экономики Российского государства сыграла и таможенная реформа, осуществленная П. И. Шуваловым. В результате было покончено с наследием средневековья, так как уничтожение внутренних таможенных барьеров позволило ускорить процесс складывания единого всероссийского рынка. При Елизавете осуществляется активная поддержка промышленных и торговых начинаний, что выражалось не только в предоставлении им монополий и всяческих льгот. Введенный в 1757 г. новый таможенный тариф имел ярко выраженный протекционистский характер. Он стал барьером на пути ввоза иностранных промышленных товаров, которые могли бы составить конкуренцию отечественным, то есть ухудшить положение российских производителей, в том числе и дворян. Кроме того, учитывая большую заинтересованность дворянства в вывозе и продаже за границей хлеба, правительство разрешило свободный вывоз хлеба за рубеж. Созданный по инициативе П. И. Шувалова Медный банк выдавал дворянам и купцам крупные ссуды по 50-100 тысяч рублей из расчета 6 % годовых в рассрочку до 18 лет. Все эти факты убедительно свидетельствуют об усилении экономического господства дворян во время правления Елизаветы.

К значительным событиям в сфере науки и искусства во времена Елизаветы можно отнести создание в 1755 г. по инициативе М. В. Ломоносова и П. И. Шувалова Московского университета. Кроме того, по их же проекту возникли гимназии в Казани и Москве, а в Петербурге была основана Академия художеств.

Вполне удачной можно назвать внешнюю политику Российского государства при Елизавете. Императрица смогла добиться укрепления авторитета России на европейском континенте. Так, навязанная шведами в 1741 г. война за возвращение завоеванных Петром I земель привела к победе русского оружия. Согласно мирному договору, заключенному в 1743 г. в городе Або, Россия не только отстояла спорные территории, но и присоединила часть Финляндии. Главный творец внешней политики России при Елизавете канцлер А. П. Бестужев-Рюмин четко придерживался концепции трех союзов. Он считал, и осуществлял это на практике, что в интересах Российского государства важны союзы с Англией и Голландией, как ведущими торговыми партнерами, с Саксонией, поскольку ее курфюст с конца XVII в. Являлся польским королем, и, следовательно, союз с этим государством позволял поддерживать благоприятные отношения с Речью Посполитой, извечным противником России. Наконец, союз с Австрией позволял России противодействовать Османской империи и другим державам, пытавшимся нарушить ее статус в Центральной и Восточной Европе. Одним из таких нарушителей в 40-50-е годы XVIII столетия стало прусское государство во главе с королем Фридрихом II. Участие России и ее союзников в Семилетней войне (1756-1763) против Пруссии принесло славу русскому оружию и дало бы немало материальных выгод, если бы победами русской армии в Европе толково распорядились российские правители. Сражения русских с пруссаками при Гросс-Егерсдорфе в 1757 г., Цорндорфе в 1758 г. и Кунерсдорфе в 1759 г.у вошли во все учебники по военной истории. В Семилетней войне ярко проявились полководческие таланты П. С. Салтыкова, П. А. Румянцева.

Заключение

1.Анисимов Е.В. Жизнь замечательных людей. Елизавета Петровна. - М.: Молодая гвардия, 2005

2.Анисимов Е. В. Женщины на Российском престоле. - СПб.: Норинт, 2003

.Анисимов Е.В. Безвременье и временщики: Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов». - Л.: Художественная литература, 1991

.Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. - Т.5. Курс русской истории. - М.: Мысль, 1989

.Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. - Т.4. Курс русской истории. - М.: Мысль, 1989

.Керов В. В., Арсланов Р. А., Мосейкина М. Н., Смирнова Т. В. История России с древнейших времен до ХХ века. -М.: Норма, 2001

.Миненко Н. А. История России с древнейших времен до второй половины XIX века. - Екатеринбург: Изд-во УГТУ, 1995

.Со шпагой и факелом: Дворцовые перевороты в России 1725-1825 / Сост., вступ. Ст., коммент. М.А. Бойцова. - М.: Современник, 1991

.Тепер Е. М. История государства российского: Жизнеописания, XVIII. - М., Книжная Палата, 1996

Репетиторство

Нужна помощь по изучению какой-либы темы?

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Подготовка заговора

Переворот этот не был ни для кого неожиданностью. Cлухи о нём расходились по столице и стали достоянием правительства. Нити заговора не распространялись в сердце высшего общества, и круг сторонников Елизаветы ограничивался в основном «кавалерами» её двора. В подготовке переворота участвовали те, кто станут опорой Елизаветы в годы её правления, лейб-медик И. Г. Лесток , её фаворит А. Г. Разумовский , а также братья Александр и Пётр Шуваловы и М. И. Воронцов . Руководителями заговора являлись Лесток и сама Елизавета.

Дипломатическую и финансовую поддержку заговору обеспечивал французский посланник маркиз де Шетарди . Французское правительство не устраивало то, что глава русской дипломатии А. И. Остерман твёрдо держался австро-русского альянса. Накануне неизбежной войны за австрийское наследство французы стремились разрушить австро-русскую смычку. Кроме того, давние союзные отношения со Швецией вынуждали французов действовать в шведских интересах в условиях разгоравшейся русско-шведской войны . Шведы же считали, что неразбериха, порождённая в Петербурге государственным переворотом, неизбежно ослабит позиции русских.

Центром движения в пользу дочери Петра I стали казармы гвардейского Преображенского полка . Немало потрудилась для завоевания симпатий гвардейцев и сама цесаревна. Она часто проводила время в казармах «без этикета и церемоний», одаривала гвардейцев деньгами и крестила их детей. Солдаты не называли её иначе, как «матушка». Она в свою очередь называла их «дети мои».

24 ноября 1741 года, в 23 часа, Елизавета получила сообщение, что гвардейцы готовы поддержать её «революцию». Лесток послал двух наблюдателей к Остерману и Миниху разузнать, не забили ли там тревоги. Ничего подозрительного они не заметили. Сам Лесток отправился в Зимний дворец .

Вернувшись к Елизавете, Лесток нашел её молящейся перед иконой Богоматери. Впоследствии было высказано предположение, что именно в эту минуту она дала обет отменить смертную казнь , в случае удачи опасного предприятия.

В соседней комнате собрались все её приближенные Разумовский, братья Шуваловы, Михаил Воронцов , принц Гессен‑Гомбургский , его жена Анастасия Трубецкая и родные цесаревны: Василий Салтыков (дядя Анны Иоанновны), её кузены Скавронские , Ефимовские и Гендриковы .

Цесаревна надела кавалерийскую кирасу , села в сани и по темным и заснеженным улицам столицы поехала в казармы Преображенского полка. Там она обратилась к своим приверженцам со словами, которые по-разному воспроизводят в исторических сочинениях: «Други мои! Как вы служили отцу моему, то при нынешнем случае и мне послужите верностью вашею!» или: «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мной». Гвардейцы отвечали: «Матушка, мы готовы, мы их всех убьем». Елизавета возразила: «Если вы хотите поступать таким образом, то я не пойду с вами». Понимая, что ненависть её сторонников обращена против иностранцев, она сразу же объявила, что «берет всех этих иноземцев под свое особое покровительство». Она взяла крест, встала на колени, а за нею и все присутствующие, и сказала; «Клянусь умереть за вас, клянетесь ли вы умереть за меня?» «Клянемся!!!», - прогремела толпа.

Арест брауншвейгского семейства

Выйдя из саней на Адмиралтейской площади, Елизавета в сопровождении трехсот солдат направилась к Зимнему дворцу. Солдаты нервничали, спешили, цесаревна с трудом шла по снегу. Тогда гренадеры подхватили её на свои широкие плечи и внесли в Зимний дворец . Все входы и выходы тут же были перекрыты, караул сразу же перешел на сторону мятежников. Гренадеры устремились в императорские апартаменты на втором этаже. Солдаты разбудили и арестовали Анну Леопольдовну и её мужа Антона Ульриха .

Шетарди в своем донесении во Францию отмечал: «Найдя великую княгиню правительницу в постели и фрейлину Менгден , лежавшую около неё, принцесса [Елизавета] объявила первой об аресте. Великая княгиня тотчас подчинилась её повелениям и стала заклинать её не причинять насилия ни ей с семейством, ни фрейлине Менгден, которую она очень желала сохранить при себе. Новая императрица обещала ей это» Миних, которого примерно в те же минуты невежливо разбудили и даже побили мятежники, писал, что, ворвавшись в спальню правительницы, Елизавета произнесла банальную фразу: «Сестрица, пора вставать!» Кроме этих версий, есть и другие. Авторы их считают, что, заняв дворец, Елизавета послала Лестока и Воронцова с солдатами на «штурм» спальни правительницы и сама при аресте племянницы не присутствовала.

Анна Леопольдовна с Антоном Ульрихом спустились из апартаментов на улицу, сели в приготовленные для них сани и позволили увезти себя из Зимнего дворца. Однако не все прошло гладко при «аресте» годовалого императора. Солдатам был дан строгий приказ не поднимать шума и взять ребёнка только тогда, когда он проснется. Около часа они молча простояли у колыбели, пока мальчик не открыл глаза и не закричал от страха при виде гренадеров. Кроме того, в суматохе сборов в спальне уронили на пол четырёхмесячную сестру императора, принцессу Екатерину Антоновну . Как выяснилось впоследствии, от этого удара она оглохла.

Императора Ивана Антоновича принесли Елизавете, и она, взяв его на руки, якобы проговорила: «Малютка, ты ни в чём не виноват!» Что делать с младенцем и его семьей, никто толком не знал. Так с ребёнком на руках Елизавета поехала в свой дворец. Вернувшись домой, она направила во все концы города гренадер, в первую очередь, в места расположения войск, откуда они привезли новой государыне полковые знамена. За всеми вельможами послали курьеров с приказанием немедленно явиться во дворец.

Манифест о вступлении на престол

Коронационная процессия

К утру 25 ноября 1741 года были готовы форма присяги и манифест, в котором провозглашалось, что Елизавета I Петровна вступила на престол «по законному праву, по близости крови к самодержавным.. родителям» . Над этими документами потрудились назначенный канцлером князь A.M. Черкасский , секретарь Бреверн и новый глава русской дипломатии А. П. Бестужев‑Рюмин .

Вызванные и построенные у Зимнего дворца полки принесли присягу. Солдаты прикладывались сначала к Евангелию и кресту, потом подходили к праздничной чарке. Под приветственные крики «Виват», залпы салютов с бастионов Адмиралтейской и Петропавловской крепостей Елизавета торжественно и чинно проследовала в свою резиденцию.

28 ноября был издан второй манифест, в котором право дочери Петра I на российскую корону подкреплялось ссылкой на завещание Екатерины I . Иван Антонович был объявлен незаконным государем, не имевшим «никакой уже ко всероссийскому престолу принадлежащей претензии, линии и права» . Монеты с его изображением были изъяты из обращения, а множество листов с присягой на верность ему публично сожжены на площадях «при барабанном бое».

Для личной охраны императрицы на случай попыток перехватить у неё бразды верховного правления в декабре 1741 года была учреждена особая лейб-компания . Наиболее могущественные люди предыдущего правления - Миних , Левенвольде и Остерман - были приговорены к смертной казни, заменённой ссылкой в Сибирь - дабы показать Европе терпимость новой самодержицы. Брауншвейгское семейство было выслано в Европу, но по дороге задержано в Риге до окончательного решения их участи.

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Дворцовый переворот (значения)
• Дворцовый переворот 1762 года

Смотреть что такое "Дворцовый переворот 1741 года" в других словарях:

Елизавета Петровна - Елизавета I Петровна … Википедия

Шетарди, Жак-Иоахим Тротти - Жак Иоахим (Жоакен) Тротти, маркиз де ла Шетарди (фр. Jacques Joachim Trotti marquis de la Chétardie; 3 октября 1705(17051003) 1 января 1759) французский дипломат и генерал, который в качестве француз … Википедия

Лейб-кампания - Стиль этой статьи неэнциклопедичен или нарушает нормы русского языка. Статью следует исправить согласно стилистическим правилам Википедии … Википедия

Пётр III - Фёдорович … Википедия

ШЛЯПЫ - (партия «шляп»), шведская политическая партия, ведущая консервативно дворянская группировка середины 18 века. Партия «шляп» образовалась в 1730 х годах и представляла интересы части дворянства и верхушки буржуазии, особенно столичной. Ее… … Энциклопедический словарь

Дворцовые перевороты - Дворцовый переворот это захват политической власти в России XVIII столетия, имеющий причиной отсутствие чётких правил наследования престола, сопровождающийся борьбой придворных группировок и совершающийся, как правило, при содействии гвардейских … Википедия

Ломоносов, Михаил Васильевич - — ученый и писатель, действительный член Российской Академии Наук, профессор химии С. Петербургского университета; родился в дер. Денисовке, Архангельской губ., 8 ноября 1711 г., скончался в С. Петербурге 4 апреля 1765 года. В настоящее… … Большая биографическая энциклопедия

В 1725 году скончался русский император Петр I, не оставив законного наследника и не передав престол выбранному. В течение последующих 37 лет между его родственниками – претендентами на российский трон – велась борьба за власть. Этот период в истории принято называть « эпоха дворцовых переворотов ».

Особенностью периода «дворцовых переворотов» является то, что переход высшей власти в государстве осуществлялся не путём наследования короны, а совершался гвардейцами или придворными с использованием силовых методов.

Такая неразбериха появилась вследствие отсутствия отсутствие чётко прописанных правил престолонаследия в монархической стране, что вызывало борьбу сторонников того или иного претендента между собой.

Эпоха дворцовых переворотов 1725-1762 гг.

После Петра Великого на российском троне посидели:

• Екатерина I – супруга императора,
• Петр II – внук императора,
• Анна Иоанновна – племянница императора,
• Иоанн Антонович – внучатый племянник предыдущей,
• Елизавета Петровна – дочь Петра I,
• Петр III – племянник предыдущей,
• Екатерина II – жена предыдущего.

В целом эпоха переворотов длилась с 1725 по 1762 год.

Екатерина I (1725–1727).

Одна часть дворянства, возглавляемая А. Меньшиковым, желала видеть на троне вторую жену императора Екатерину. Другая часть – внука императора Петра Алексеевича. Спор выиграли те, кого поддержала гвардия – первые. При Екатерине большую роль в государстве играл А. Меньшиков.

В 1727 году императрица скончалась, назначив преемником на троне малолетнего Петра Алексеевича.

Петр II (1727–1730).

Юный Петр стал императором при регентстве Верховного Тайного совета. Постепенно Меншиков потерял свое влияние и был сослан. Вскоре регентство отменили – Петр II объявил себя правителем, двор вернулся в Москву.

Незадолго до свадьбы с Екатериной Долгорукой император умер от черной оспы. Завещания не было.

Анна Иоанновна (1730–1740).

Верховный совет пригласил править в Россию племянницу Петра I – герцогиню курляндскую Анну Иоанновну. Претендентка согласилась на условия, ограничивающие её власть. Но в Москве Анна быстро освоилась, заручилась поддержкой части дворянства и нарушила ранее подписанный договор, вернув самодержавие. Впрочем, правила не она, а фавориты, самый известный из которых – Э. Бирон.

В 1740 году Анна скончалась, определив наследником внучатого племянника младенца Иоанна Антоновича (Иван VI) при регенте Бироне.

Переворот был совершён фельдмаршалом Минихом, судьба ребёнка до сих пор неясна.

Елизавета Петровна (1741–1761).

Захватить власть родной дочери Петра I помогли опять же гвардейцы. В ночь на 25 ноября 1741 года Елизавету Петровну, которую поддерживали ещё и простолюдины, буквально внесли на престол. Переворот имел яркую патриотическую окраску. Его основной целью стало убрать иностранцев от власти в стране. Политика Елизаветы Петровны была направлена на продолжение дел отца.

Петр III (1761–1762).

Петр III – осиротевший племянник Елизаветы Петровны, сын Анны Петровны и герцога Голштинского. В 1742 году он был приглашен в Россию, и стал наследником престола.

При жизни Елизаветы Петр сочетался браком с кузиной – принцессой Софьей Фредерикой Августой Ангальт-Цербской – будущей Екатериной II.

Политика Петра после кончины тётки была направлена на союз с Пруссией. Поведение императора и его любовь к немцам оттолкнуло русское дворянство.

Именно супруга императора и закончила 37-летнюю чехарду на российском троне. Её снова поддержала армия – Измайловский и Семеновский гвардейские полки. Екатерину внесли на трон как когда-то –Елизавету.

Екатерина провозгласила себя императрицей в июне 1762 г., ей присягнули и Сенат, и Синод. Петр III подписал отречение от престола.