Лексически-синтаксические приемы. Синтаксические средства экспрессивной речи

Поэтический синтаксис - сочетание слов в предложении, синтаксический способ формирования художественной речи. Он призван передать авторскую интонацию, усиление художником определенных чувств и мыслей.

Риторический вопрос - это поэтический оборот, в котором эмоциональная значимость высказывания подчеркивается вопросительной формой, хотя на этот вопрос ответ не требуется.

Риторическое восклицание - призвано усилить определенное настроение.

Риторическое обращение - не рассчитано на прямой отклик. Инверсия - нарушение привычного, естественного для данного языка, порядка слов.

Синтаксический параллелизм - тождественное или сходное построение смежных фрагментов художественного текста.

Антитеза - прием противопоставления. Активно используется в словесном искусстве. Эллипсис - пропуск слов, значение которого легко восстанавливается из контекста. Амплификация - прием стилистического усиления какого-либо эмоционального проявления, прием «нагромождения» чувств: а) бессоюзие - прием пропуска союзов между членами предложения или предложениями. б) многосоюзие - прием, противоположный бессоюзию. Используется повтор одного союза, с помощью которого соединяются части предложения. в) плеоназм - прием многословия, который создает впечатление излишнего нагромождения одного признака. г) градация - прием постепенного наращивания смысла.

Анаколуф - прием нарушения синтаксической нормы. Служит для создания речи персонажей с целью передачи волнения или сатирического изображения их как людей малограмотных.

В словесном искусстве часто используется повтор . Бывает: простой, анафора (повторение слова в начале фразы или стиха), эпифора (повторение слова в конце стиха или фразы), анадиплосис (повторение одного или нескольких слов в конце предшествующего стиха и в начале последующего), просаподосис (повторение слова в начале и конце строки), рефрен (стих, повторяющийся после каждой строфы или их определенного сочетания).

Поэтическая фонетика - звуковая организация художественной речи. Звуковая согласованность проявляется в первую очередь в сочетании определенных звуков. В словесном искусстве широко используются приемы ассонанса - повторение гласных звуков и аллитерации - повторение согласных звуков. С помощью звуковой согласованности поэты и писатели усиливают пафос - «тональность» художественного содержания произведения. К области фоники относится паронимия , или парономазия - игра словами, близкими по звучанию. Художники широко используют звукоподражание. Таким образом, поэтическая фонетика играет известную роль в организации художественного целого. Особенно значимы позиции фоники в поэзии.

На вопрос Помогите пожалуйста! Напишите синтаксические приёмы создания лирической интонации!! дам 10 баллов!!! заданный автором Двутавровый лучший ответ это Синтаксическая стилистика
Синтаксические средства экспрессивной речи
Синтаксические средства создания экспрессии разнообразны. К ним относят стилистические фигуры, представляющие собой сильные средства эмфатической интонации:
Эмфаза - это эмоциональное, взволнованное построение ораторской и лирической речи. Различные приемы, создающие эмфатическую интонацию, свойственные преимущественно поэзии и редко встречаются в прозе, причем рассчитаны не на зрительное, а на слуховое восприятие текста, позволяющее оценить повышение и понижение голоса, темп речи, паузы, то есть все оттенки звучащей фразы. Знаки препинания способны лишь условно передать эти особенности экспрессивного синтаксиса.
Поэтический синтаксис отличают риторические восклицания, которые заключают в себе особую экспрессию, усиливая напряженность речи. Риторические восклицания нередко сочетаются с риторическими вопросами: «Тройка! Птица-тройка! Кто тебя выдумал?» . Риторическим восклицаниям часто сопутствует гиперболизация: «Пышный! Ему нет равной реки в мире! » (Н. В. Гоголь о Днепре) .
Риторический вопрос – одна из самых распространенных стилистических фигур, характеризующаяся замечательной яркостью и разнообразием эмоционально-экспрессивных оттенков. Риторические вопросы содержат эмфатическое утверждение (или отрицание) , оформленное в виде вопроса, не требующего ответа: «Не вы ль сперва так злобно гнали его свободный, смелый дар?» . Риторический вопрос ставится не для того, чтобы побудить слушателя сообщить нечто неизвестное говорящему. Функция риторического вопроса - привлечь внимание, усилить впечатление, повысить эмоциональный тон, создать приподнятость. Ответ в нем уже подсказан, и риторический вопрос только вовлекает читателя в рассуждение или переживание, делая его более активным, якобы заставляя самого сделать вывод.
Совпадающие по внешнему грамматическому оформлению с обычными вопросительными предложениями, риторические вопросы отличаются яркой восклицательной интонацией, выражающей изумление, крайнее напряжение чувств. Не случайно авторы иногда в конце риторических вопросов ставят восклицательный знак или два знака – вопросительный и восклицательный.
Риторический вопрос в отличие от многих стилистических фигур, используется не только в поэтической и ораторской речи, но и в разговорной, а также в публицистических текстах, в художественной и научной прозе.
Более строгая, книжная окраска характеризует параллелизм – одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи:
«В синем небе звезды блещут,

Синтаксические средства создания экспрессии разнообразны. К ним относятся уже рассмотренные нами - обращения, вводные и вставные конструкции, прямая, несобственно-прямая речь, многие односоставные и неполные предложения, инверсия как стилистический прием и другие. Следует охарактеризовать и стилистические фигуры, представляющие собой сильное средство эмфатической интонации.

Эмфаза (от греч. эмфазис - указание, выразительность) - это эмоциональное, взволнованное построение ораторской и лирической речи. Различные приёмы, создающие эмфатическую интонацию, свойственны преимущественно поэзии и редко встречаются в прозе, причем рассчитаны не на зрительное, а на слуховое восприятие текста, позволяющее оценить повышение и понижение голоса, темп речи, паузы, то есть все оттенки звучащей фразы. Знаки препинания способны лишь условно передать эти особенности экспрессивного синтаксиса.

Поэтический синтаксис отличают риторические восклицания, которые заключают в себе особую экспрессию, усиливая напряженность речи. Например, у Н.В. Гоголя: Пышный! Ему нет равной реки в мире! (о Днепре). Таким восклицаниям часто сопутствует гиперболизация, как и в приведенном примере. Нередко они сочетаются с риторическими вопросами: Тройка! Птица-тройка! Кто тебя выдумал?.. Риторический вопрос - одна из самых распространенных стилистических фигур, характеризующаяся замечательной яркостью и разнообразием эмоционально-экспрессивных оттенков. Риторические вопросы содержат утверждение (или отрицание), оформленное в виде вопроса, не требующего ответа: Не вы ль сперва так злобно гнали Его свободный, смелый дар И для потехи раздували Чуть затаившийся пожар?..

Совпадающие по внешнему грамматическому оформлению с обычными вопросительными предложениями, риторические вопросы отличаются яркой восклицательной интонацией, выражающей изумление, крайнее напряжение чувств; не случайно авторы иногда в конце риторических вопросов ставят восклицательный знак или два знака - вопросительный и восклицательный: Ее ли женскому уму, воспитанному в затворничестве, обреченному на отчуждение от действительной жизни, ей ли не знать, как опасны такие стремления и чем оканчиваются они?! (Бел.); И как же это вы до сих пор еще не понимаете и не знаете, что любовь, как дружба, как жалованье, как слава, как все на свете, должна быть заслуживаема и поддерживаема?! (Добр.)

Риторический вопрос, в отличие от многих стилистических фигур, используется не только в поэтической и ораторской речи, но и в разговорной, а также в публицистических текстах, в художественной и научной прозе.

Более строгая, книжная окраска характеризует параллелизм - одинаковое синтаксическое построение соседних предложений или отрезков речи:

В синем небе звезды блещут,

В синем море волны хлещут;

Туча по небу идет,

Бочка по морю плывет.

(А.С. Пушкин)

Синтаксический параллелизм нередко усиливает риторические вопросы и восклицания, например:

Бедная критика! Она любезности училась в девичьих, а хорошего тона набиралась в прихожих, удивительно ли, что «Граф Нулин» так жестоко оскорбил ее тонкое чувство приличия? (Бел.); Базарову все эти тонкости непонятны. Как это, думает он, подготовлять и настраивать себя к любви? Когда человек действительно любит, разве он может грациозничать и думать о мелочах внешнего изящества? Разве настоящая любовь колеблется? Разве она нуждается в каких-нибудь внешних пособиях места, времени и минутного расположения, вызванного разговором? (Пис.)

Параллельные синтаксические конструкции нередко строятся по принципу анафоры (единоначатия). Так, в последнем из примеров видим анафорическое повторение слова разве, в стихотворном пушкинском тексте единоначатия - в синем небе... в синем море. Классический пример анафоры являют лермонтовские строки: Я тот, которому внимала Ты в полуночной тишине, Чья мысль душе твоей шептала, Чью грусть ты смутно отгадала, Чей образ видела во сне. Я тот, чей взор надежду губит; Я тот, кого никто не любит; Я бич рабов моих земных, Я царь познанья и свободы, Я враг небес, я зло природы...

Эпифора (концовка) - повторение последних слов предложения - также усиливает эмфатическую интонацию: Для чего уничтожать самостоятельное развитие дитяти, насилуя его природу, убивая в нем веру в себя и заставляя делать только то, чего я хочу, и только так, как я хочу, и только потому, что я хочу? (Добр.)

Эпифора придает лиризм тургеневскому стихотворению в прозе «Как хороши, как свежи были розы...»; этот стилистический прием любил С. Есенин, вспомним его эпифоры! - Отцвела моя белая липа, Отзвенел соловьиный рассвет... Ничего! Я споткнулся о камень, Это к завтраму все заживет!; Глупое сердце, не бейся; Залегла забота в сердце мглистом. Отчего прослыл я шарлатаном? Отчего прослыл я скандалистом?... Прояснилась омуть в сердце мглистом. Оттого прослыл я шарлатаном, Оттого прослыл я скандалистом. Как видно из последнего примера, автор может отчасти обновлять лексику эпифоры, варьировать ее содержание, сохраняя при этом внешнее подобие высказывания.

В числе ярких примеров экспрессивного синтаксиса следует назвать различные способы нарушения замкнутости предложения. Прежде всего, это смещение синтаксической конструкции: конец предложения дается в ином синтаксическом плане, чем начало, например: А мне, Онегин, пышность эта, Постылой жизни мишура, Мои успехи в вихре света, Мой модный дом и вечера, Что в них? (П.) Возможна также незавершенность фразы, на что указывает авторская пунктуация: как правило, это многоточие - Но те, которым в дружной встрече Я строфы первые читал... Иных уж нет, а те далече, Как Сади некогда сказал (П.).

Пунктуация позволяет автору передать прерывистость речи, неожиданные паузы, отражающие душевное волнение говорящего. Вспомним слова Анны Снегиной в поэме С.Есенина! - Смотрите... Уже светает. Заря как пожар на снегу... Мне что-то напоминает... Но что?.. Я понять не могу... Ах!... Да... Это было в детстве... Другой... Не осенний рассвет... Мы с вами сидели вместе... Нам по шестнадцать лет...

Эмоциональную напряженность речи передают и присоединительные конструкции, есть такие, в которых фразы не умещаются сразу в одну смысловую плоскость, но образуют ассоциативную цепь присоединения. Разнообразные приемы присоединения предоставляет современная поэзия, публицистика, художественная проза: Есть у каждого города возраст и голос. Есть одежда своя. И особенный запах. И лицо. И не сразу понятная гордость (Р.); Цитата на 1-ю полосу. О личном. - Я признаю роль личности в истории. Особенно если это президент. Тем более президент России (высказывание В. Черномырдина // Известия. - 1997. - 29 янв.); Вот я и в Быковке. Один. На дворе осень. Поздняя (Аст.). О таких присоединительных конструкциях профессор Н.С. Валгина замечает: «Синтаксически несамостоятельные отрезки текста, но предельно самостоятельные интонационно, оторванные от породившего их предложения, приобретают большую выразительность, становятся эмоционально насыщенными и яркими».

В отличие от присоединительных конструкций, которые всегда постпозитивны, именительный представления (изолированный номинатив), называющий тему последующей фразы и призванный вызвать особый интерес к предмету высказывания, усилить его звучание, как правило, стоит на первом месте: Мой мельник... Ох, этот мельник! С ума меня сводит он. Устроил волынку, бездельник, И бегает, как почтальон (Ес.). Еще пример: Москва! Как много в этом звуке Для сердца русского слилось, Как много в нем отозвалось! (П.) При столь своеобразной эмоциональной подаче мысли она разделяется эмфатической паузой; как заметил А.М. Пешковский, «...сперва выставляется напоказ изолированный предмет, и слушателям известно только, что про этот предмет сейчас будет что-то сказано и что пока этот предмет надо наблюдать; в следующий момент высказывается сама мысль».

Эллипсис - это стилистическая фигура, состоящая в намеренном пропуске какого-либо члена предложения, который подразумевается из контекста: Мы села - в пепел, грады - в прах, в мечи - серпы и плуги (Жук.). Пропуск сказуемого придает речи особый динамизм и экспрессию. От этого синтаксического приема следует отличать умолчание - оборот речи, состоящий в том, что автор сознательно недосказывает мысль, предоставляя право слушателю (читателю) догадаться, какие слова не произнесены: Нет, я хотел... быть может, вы... я думал, Что уж барону время умереть (П.). За многоточием скрывается неожиданная пауза, отражающая волнение говорящего. Как стилистический прием умолчание часто встречается в разговорной речи: - Ты не представляешь, это такое известие!.. Как мне теперь?.. Я не могу успокоиться.

Для интонационного и логического подчеркивания выделяемых предметов используется выразительная стилистическая фигура -многосоюзие (полисиндетон). Повторяются обычно сочинительные, соединительные союзы и, ни - Перед глазами ходил океан, и колыхался, и гремел, и сверкал, и угасал, и уходил куда-то в бесконечность... (Корол.); Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта, ни мудрых истин, ни картин; Но ни Вергилий, ни Расин, ни Скотт, ни Байрон, ни Сенека, ни даже Дамских Мод Журнал Так никого не занимал: То был, друзья, Мартын Задека, Глава халдейских мудрецов, Гадатель, толкователь снов (П.). Большую выразительность обретают строки, в которых рядом с многосоюзием применяется противоположный ему стилистический прием - бессоюзие: Был тиф, и лед, и голод, и блокада. Все кончилось: патроны, уголь, хлеб. Безумный город превратился в склеп, Где гулко отдавалась канонада (Шенг.). Как заметил Д.Э. Розенталь, «Отсутствие союзов придает высказыванию стремительность, насыщенность впечатлениями». Вспомним пушкинские строки: Мелькают мимо будки, бабы, Мальчишки, лавки, фонари, Дворцы, сады, монастыри, Бухарцы, сани, огороды, Купцы, лачужки, мужики, Бульвары, башни, казаки, Аптеки, магазины моды, Балконы, львы на воротах И стаи галок на крестах (П.). Этот отрывок из «Евгения Онегина» рисует быструю смену картин, предметы поистине мелькают! Но возможности бессоюзия и многосоюзия разнообразны, эти приемы использовал поэт, описывая динамику Полтавского боя: Швед, русский - колет, рубит, режет, Бой барабанный, клики, скрежет, Гром пушек, топот, ржанье, стон, И смерть, и ад со всех сторон (П.).

Нанизывание однотипных синтаксических единиц (например, однородных членов, придаточных предложений) часто создает градацию - то есть такое расположение слов, (словосочетаний, частей сложного предложения), при котором каждое последующее усиливает (реже ослабляет) значение предыдущего, благодаря чему создается нарастание интонации и эмоционального напряжения речи. Это можно иллюстрировать процитированным выше отрывком из «Евгения Онегина» (Хоть не являла книга эта Ни сладких вымыслов поэта...) и множеством других примеров, в том числе и прозаических: Осенью ковыльные степи совершенно изменяются и получают свой особенный, самобытный, ни с чем не сходный вид (Акс.).

Стилистические фигуры нередко соединяются, дополняют, усиливают одна Другую, сообщая речи волнующие интонации. Вспомним объяснение Онегина с Татьяной! -

Когда бы жизнь домашним кругом

Я ограничить захотел;

Когда б мне быть отцом, супругом

приятный жребий повелел;

Когда б семейственной картиной

Пленился я хоть миг единый, -

То, верно б, кроме вас одной

Невесты не искал иной.

Анафора и градация соединились в этом высказывании, представляющем собой блестящий пример особого типа сложного предложения - периода.

Периодом называется гармоническая по форме сложная синтаксическая конструкция, характеризующаяся особой ритмичностью и упорядоченностью частей, а также исключительной полнотой и завершенностью содержания. А.П. Квятковский, называя в качестве примеров периода классические произведения - «Когда порой воспоминанье» Пушкина (в 26 строк), «Когда волнуется желтеющая нива» Лермонтова (16 строк), «О, долго буду я в молчанье ночи тайной» А. Фета (12 строк) и его же «Когда мечтательно я предан тишине» (20 строк),-утверждает: «Стихотворение, написанное в форме периода, свидетельствует о широте поэтического дыхания автора и о большом зрелом мастерстве», позволяющем «совладать со сложной аппаратурой стиха, включающей в себя несколько строф».

Учение о периоде как о средстве эмфатической интонации разрабатывалось еще в античной риторике. Своим названием период обязан интонации в сложной синтаксической конструкции: вначале голос плавно поднимается, как бы описывая кривую линию, затем достигает высшей точки на главной части высказывания, после чего резко снижается, возвращаясь к исходной позиции, замыкая линию (период - от греч. периодос, букв. обход). Композиционно период распадается на две взаимно уравновешенные части: первая характеризуется повышением интонации, вторая - понижением, что определяет гармоничность и интонационную завершенность периода. По содержанию период представляет одно целое, развивает одну тему, раскрывая ее с известной полнотой и разносторонностью. Основное положение в периоде передается расчлененно, что позволяет осмыслить его разные стороны, оттенки (вспомните стихотворение А.С. Пушкина «Брожу ли я вдоль улиц шумных...» Это период.). Музыкальность и ритмичность периода достигаются его структурой: он состоит из нескольких однотипных, соразмерных синтаксических единиц, часто имеющих одинаковые союзы, сходное грамматическое построение, приблизительно одинаковый размер. Повторение их создает ритмический рисунок речи.

Чаще всего период строится как сложноподчиненное предложение с однородными придаточными, которые стоят вначале. Например:

Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Новодевичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекой и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из-за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, - Пьер почувствовал новое, неиспытанное чувство радости и крепости жизни

(Л.Н. Толстой. Война и мир)

В периоде употребительны придаточные времени, условия, причины, образа действия, сравнительные и др. Приведем пример периода с уступительными придаточными: Как ни тяжело было княжне Марье выйти из того мира уединенного созерцания, в котором она жила до сих пор, как ни жалко и как будто совестно было покинуть Наташу одну, - заботы жизни требовали ее участия, и она невольно отдалась им (Л. Т.). Реже в композицию периода вовлекаются те или иные распространенные члены предложения, например деепричастные обороты, выполняющие функцию обстоятельств времени: Явившись к полковому командиру; получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствован себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом (Л. Т.). Периодическая речь Л.Н Толстого неизменно привлекает исследователей, потому что изучение ее дает ключ к пониманию особенностей стиля великого писателя. А.П. Чехов восхищался «силой периодов» Льва Толстого.

Стиль каждого писателя сказывается в своеобразии его периодов. Нельзя спутать эти синтаксические построения у Толстого и Пушкина, даже если Пушкин обращался к периоду в прозе:

Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частью устремились на блестящие безделки; когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности; когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленое занятие; с чувством глубокого уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига (о переводе «Илиады» Гомера).

Возможность использовать в периоде разнообразные стилистические фигуры всегда привлекала и будет привлекать художников слова.

Использование стилистических фигур, разнообразных синтаксических средств создания эмфатической интонации у больших поэтов обычно сочетается с употреблением тропов, оценочной лексики, ярких приёмов усиления эмоциональности, образности речи. Завершим наши наблюдения классическим пушкинским примером, напомним лишь начало и конец стихотворения:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,

Вхожу ль во многолюдный храм,

Сижу ль меж юношей безумных,

Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,

И сколько здесь ни видно нас,

Мы все сойдем под вечны своды -

И чей-нибудь уж близок час.

..................................................

И хоть бесчувственному телу

Равно повсюду истлевать,

Но ближе к милому пределу

Мне все б хотелось почивать.

И пусть у гробового входа

Младая будет жизнь играть,

И равнодушная природа

Красою вечною сиять.

Голуб И.Б. Стилистика русского языка - М., 1997 г.

Поэтический синтаксис – сочетание слов в предложении, синтаксический способ формирования художественной речи. Он призван передать авторскую интонацию, усиление художником определенных чувств и мыслей.

Риторический вопрос – это поэтический оборот, в котором эмоциональная значимость высказывания подчеркивается вопросительной формой, хотя на этот вопрос ответ не требуется.

Риторическое восклицание – призвано усилить определенное настроение.

Риторическое обращение – не рассчитано на прямой отклик. Инверсия – нарушение привычного, естественного для данного языка, порядка слов.

Синтаксический параллелизм – тождественное или сходное построение смежных фрагментов художественного текста.

Антитеза – прием противопоставления. Активно используется в словесном искусстве. Эллипсис – пропуск слов, значение которого легко восстанавливается из контекста. Амплификация – прием стилистического усиления какого-либо эмоционального проявления, прием «нагромождения» чувств: а) бессоюзие – прием пропуска союзов между членами предложения или предложениями. б) многосоюзие – прием, противоположный бессоюзию. Используется повтор одного союза, с помощью которого соединяются части предложения. в) плеоназм – прием многословия, который создает впечатление излишнего нагромождения одного признака. г) градация – прием постепенного наращивания смысла.

Анаколуф – прием нарушения синтаксической нормы. Служит для создания речи персонажей с целью передачи волнения или сатирического изображения их как людей малограмотных.

Поэтическая фонетика – звуковая организация художественной речи. Звуковая согласованность проявляется в первую очередь в сочетании определенных звуков. В словесном искусстве широко используются приемы ассонанса – повторение гласных звуков и аллитерации – повторение согласных звуков. С помощью звуковой согласованности поэты и писатели усиливают пафос – «тональность» художественного содержания произведения. К области фоники относится паронимия, или парономазия – игра словами, близкими по звучанию. Художники широко используют звукоподражание. Таким образом, поэтическая фонетика играет известную роль в организации художественного целого. Особенно значимы позиции фоники в поэзии.

Выдвижение важной информации на первое место является общим свойством газетных сообщений. Для этого в текстах новостей используются различные синтаксические структуры, редко встречающиеся в обыденной практике, например так называемые инвертированные предложения. Вместо построчного по правилам грамматики предложения «Как сообщили достоверные источники, Ливия была атакована военно-воз-душными силами США» дается: «Ливия была атакована воен-

но-воздушными силами США, сообщили достоверные источники»

С помощью грамматического анализа использования языка в текстахпрессы можно понять общую направленность сообщений конкретного журналиста и всей газеты. Синтаксис предложения отражает распределение семантических ролей участников события: либо порядком слов, либо различным функциональным соотнесением элементов (субъект, объект), либо использование активных или пассивных форм. В заголовке «Полиция убивает демонстранта» слово «полиция» стоит на первом месте -месте субъекта субъекта, что указывает на ее активную роль. В пассивной конструкции «Демонстрант, убитый полицией» на первом месте месте действующего субъекта стоит «демонстрант». Это указывает на то, что «полиции» здесь отводится меньшая роль. Наконец, заголовок «Демонстрант убит» вообще затушевывает роль «полиции». В то же время заголовок становится синтаксически двусмысленным: его можно понять и как описание события, в котором убийцей был демонстрант - этот или другой (ведь при быстром просматривании текста может сыграть роль привычное восприятие подлежащего, стоящего на первом месте как активного субъекта, т. е. воспринять как «Демонстрант убил»), или вообще ассоциировать участников демонстрации с убийством. Анализ синтаксиса газетных сообщений показал, что дело именно в этом: журналисты стараются использовать такие «понижающие» синтаксические структуры и обороты, чтобы затушевать отрицательную роль правящей элиты .

Таким же образом направленность теленовостей может быть выражена определенными видеокадрами, снятыми с сочувствием либо к полиции, либо к ее «противникам», то есть к демонстрантам, забастовщикам. В исследованиях Группы по изучению средств массовой коммуникации университета Глазго внимание ученых было привлечено к скрытой, подразумевающейся направленности сообщений и к оценкам использования таких слов, как «забастовка» или «беспорядки» . В частности, представлен серьезный анализ самого явления «демонстрации» и различного употребления слов, обозначающих участников демонстраций.

Тексты новостей состоят не из изолированных предложений ний, поэтому вслед за освоением приема перестановки слов в предложениях для манипулирования восприятием текстов предпринято изучение структур последовательности предложений.

Оказалось, что порядок следования предложений вли-яет на общее понимание текста . Так, если в последова-тельности предложений желают акцентировать внимание на действиях участников демонстрации, то, соответственно, слово демонстранты» располагают на первом месте, месте субъек-та. Далее может следовать пассивное предложение типа «Они избиты полицией», а не предложение «Полиция избила их" Таким образом, пристрастная точка зрения журналиста проявляется «в комплексе» в использовании определенных структур предложений и в очередности этих предложений.