Ссср в 50 60 годы 20. Новая эпоха в моде

Мог ли крепостной в России быть против отмены крепостного права? Мог, если он был прикреплён к государственному заводу.

Ниже приведён интересный отрывок из книги С.И. Сметанина "История предпринимательства в России" , посвящённый состоянию уральских заводов после отмены крепостного права.

Реформа 1861 г. освободила рабочих Урала от крепостной зависимости и вызвала необходимость перестройки заводов на капиталистические рельсы. Однако крепостные рабочие не встретили свое освобождение с энтузиазмом. Дело в том, что прежде рабочий был на иждивении завода, с обеспеченным будущим. На каждого члена его семьи полагался "провиант", завод за него платил казенные подати. Работа ему была гарантирована, потому что администрации было невыгодно его содержать, не получая его труда, да и потеря работы не грозила ему голодом и нищетой.

С ликвидацией крепостного права ликвидировались и выдача "провианта", и освобождение от уплаты податей, и надежность существования. Поэтому даже имели место выступления рабочих против ликвидации крепостничества.

"Эти люди, — писал академик Безобразов, — родившиеся и выросшие в понятиях, разобщенных со всякою свободою,... готовы и ныне идти на царскую службу, как называет горнозаводское население свой прежний обязательный труд". В новых условиях надо было вступать в конкуренцию на рынке труда, проявлять предприимчивость. У крепостных рабочих, писал тот же Безобразов, не было "привычки к самостоятельности, к попечению о себе самом, — привычки, совершенно чуждой уральскому рабочему народонаселению, испорченному крепостною и административною опекою".

Заработная плата при переходе к наемному труду немного повысилась, однако прекращение затрат на провиант и повышение производительности труда привели к тому, что существенного повышения затрат на оплату труда не произошло. Наоборот, одной из причин застоя была именно низкая зарплата, дешевизна труда. Дешевых рабочих было не так выгодно заменять машинами, и внедрение техники шло очень медленно.

Второй причиной кризиса горнозаводской промышленности было господство административных методов управления. В крепостной мануфактуре рабочая сила не была товаром. Монополия на рабочую силу делала невозможным и свободное переливание капиталов. И рыночные отношения, конкуренция неизбежно заменялись административными методами. Безобразов писал, что в условиях крепостничества не могло быть "коммерческого расчета, необходимого для денежного хозяйства". И после отмены крепостного права надо было переходить не только к наемному труду, но и от административного управления к рыночным отношениям, к "коммерческому расчету".

В особенно тяжелом положении оказались казенные заводы. Поскольку все их хозяйство регламентировалось сверху, задачей заводской администрации было добиваться не рентабельности, качества продукции и увеличения производства, а обоснования расходов в отчетах. Управляющий заводом не мог выходить в расходах за пределы годовых смет. На ремонт требовалось специальное разрешение высших инстанций, а на выполнение заказов со стороны — разрешение министра или даже "высочайшее". Эти методы сохранились и после отмены крепостного права. Естественно, они порождали "теневую экономику", бесхозяйственность. Известны многочисленные факты "строительства" на заводах, которое велось только на бумаге, "противозаконных сделок с подрядчиками" при закупке припасов и провианта, утайки металлов и продажи их на сторону.

Выдвигались проекты перевода казенных заводов на "коммерческий расчет", т. е. приспособить их к рыночным отношениям. Это значило, что управляющие заводами должны были отвечать за убытки и участвовать в прибылях. Однако при сохранении административной регламентации такой перевод был невозможен. Безобразов писал, что перевод на коммерческий расчет казенного хозяйства "без уничтожения его сущности как казенного хозяйства... должно признать химерическим". Очевидно, в наши дни он сказал бы то же самое: невозможно перевести на рыночные отношения государственные предприятия без их приватизации.

Административная регламентация тормозила развитие и частных заводов. Безобразов писал, что все они, в особенности посессионные, "рассматриваются как отрасль государственного хозяйства". Особенно резко он обрушивался на то, что в наше время назвали бы дотациями. Государство покрывало убытки частных заводов ссудами, обычно безвозвратными. Эта поддержка "несостоятельных заводов" служила лишь "поощрением к продолжению бесхозяйственности"2.

Рыночным отношениям мешали не только дотации. Важным элементом административной системы были "обязательные" отношения между рабочими и заводчиками. Государство заставляло поддерживать определенный материальный уровень жизни заводского населения. Дело в том, что после отмены крепостного права половина уральских рабочих оказалась без работы. Надо было найти для них какой-нибудь иной источник существования.

Сначала выход увидели в том, чтобы обеспечить их землей: предполагалось, что они будут заниматься хлебопашеством, т. е. превратятся в крестьян. Но рабочие не хотели превращаться в крестьян, да и рядом с заводами не было достаточного количества пашни. Вопрос о землеустройстве тянулся десятилетиями, а пока он не был решен, приходилось обеспечивать население работой при заводах. "Нигде в мире нет заводов, обязанных вести дело только ради того, чтобы прокормить рабочего, — писал в 1909 г. Фармаковский, один из крупнейших горнозаводских предпринимателей того времени, — а на Урале почти все заводы именно так поставлены".

Третьим фактором, тормозившим развитие уральской металлургии, была окружная система. Как уже отмечалось, предприятием на Урале был не завод, а округ, т. е. группа заводов, связанных не только принадлежностью одному владельцу, но и технологическим процессом. В составе округа были и добыча руды, и заготовка угля. В состав округа входила большая территория с населением. Раньше это давало преимущества: не надо было тратить деньги на покупку руды и угля, а труд заводских крестьян, живущих за счет своих хозяйств, был очень дешевым. Энергия уральских рек дробила производство: при одной плотине можно было построить маленький завод, но это была дешевая энергия. Округ представлял замкнутое на себя натуральное хозяйство, приспособленное к феодализму. Лишь конечный продукт этого хозяйства выходил на рынок.

Теперь преимущества превращались в недостатки. "Своя" рабочая сила была дешевой, "своих" рабочих надо было обеспечить работой, а это сковывало хозяйственную маневренность.

Горнозаводские крестьяне

Горнозаводские крестьяне - разряд крепостных крестьян в России, обязанных, кроме занятия земледелием работать на горных заводах. Возник в XVII веке в связи с зарождением горной промышленности на Урале и частично на Алтае.

Впервые крестьяне приписаны были к заводам для отрабатывания там податей в 1637 году или 1639 году , по челобитью купцов Марселиса и Акемы (см. Горнозаводское дело). Крестьяне эти рубили дрова, жгли уголь и исполняли др. вспомогательные работы, продолжая считаться государственными крестьянами. Этот способ обеспечения горных заводов рабочими силами широко стал применяться при Петре I . К Невьянскому заводу, отданному во владение Никите Демидову , были приписаны из крестьян Верхотурского уезда две слободы и одно монастырское село Покровское. Подати, хлеб и все, что собиралось прежде в казну и на монастырь, Демидов должен был вносить в казну железом и на эту сумму мог требовать от крестьян различной работы; за излишек работы он должен был платить им деньгами "по правому рассмотрению, чтобы обиды и жалобы дельной от них не было"; в случае ослушания крестьян или лености на работе Демидову разрешено было наказывать их батогами и плетьми и надевать оковы.

Уже начиная с Петра крестьяне, прикрепленные к заводам, стали выделяться из общей массы крестьянства. Процесс этот закончился в г., когда в учреждении министерства финансов все частные горные заводы были разделены на два разряда: владельческие и посессионные. К первому разряду отнесены те заводы, содержатели которых владеют ими по праву дворянства, не получив никаких пособий от казны; ко второму - те заводы, содержатели которых имеют пособия в людях, землях, лесах, рудниках или получили позволение владеть заводом и при нем крепостными людьми, не имея прав дворянства. Образовалась, таким образом, группа посессионных крестьян, которых правительство считало не крепостными, а особым разрядом государственных крестьян. По десятой ревизии на горных заводах считалось посессионных крестьян 186 000 душ муж. пола, но на самом деле их было больше.

Ко времени освобождения крестьян на горнозаводских дачах жили:

1. Государственные крестьяне, ни в каких обязательных отношениях к заводам не состоявшие;
2. собственно горнозаводские крестьяне.

Эти последние распадались на 3 группы, которые при крестьянской реформе недостаточно были разграничены:

1. крестьяне казенных заводов;
2. крестьяне посессионных заводов;
3. крепостные крестьяне владельческих заводов.

Вопрос об освобождении крестьян владельческих заводов обсуждался в общем порядке, правила же освобождения крестьян казенных в посессионных заводах были выработаны в министерстве финансов, а затем обсуждались в особом комитете для устройства поземельных отношений крестьян государственных, удельных, государевых, дворцовых и заводских. Однако по особой просьбе заводчиков, которые не находили никакой почти разницы между посессионными и владельческими заводскими людьми, им предоставлено было образовать три особых комитета заводовладельцев, по округам Замосковскому, Оренбургскому и Уральскому. Проекты заводовладельцев имели несомненное влияние на решение вопроса об устройстве горнозаводских крестьян. В результате получилось следующее. По дополнительным правилам 19 февраля г. о людях, приписанных к частным горным заводам, и по Положению о Г. населения казенных горных заводов все без изъятия Г. население разделено было на два разряда: мастеровых и сельских работников. К первым отнесены те, которые занимаются исполнением технических горнозаводских работ, ко вторым - те, которые, исполняя для заводов различные вспомогательные работы, занимаются и хлебопашеством. Мастеровые и рабочие казенных заводов, а на частных - те, которые считались данными от казны, сохраняли в собственность свою усадебную оседлость безвозмездно; остальные же, как мастеровые, так и сельские работники заводов владельческих и посессионных, должны были платить за нее оброк. Мастеровым, имевшим оседлость, предоставлялись в пользование за повинность покосы, которыми они до тех пор пользовались, но в размере не более одной десятины. Те из оседлых заводских мастеровых, которые до освобождения пользовались участками пахотной земли, сохраняли их в своем пользовании, за повинность, но в количестве не большем, чем высший размер душевого надела, положенного в той местности для крестьян, вышедших из крепостной зависимости. Кто не мог уплатить оброк за землю, тот обязывался отработать его на руднике. Правом выкупа своих угодий заводское население могло воспользоваться на общем основании, но указ 28 декабря г. (об обязательном выкупе) не был распространен на бывших мастеровых владельческих заводов и на все вообще Г. население посессионных заводов, вследствие чего обязательные отношения их к заводчикам до сих пор еще не везде прекратились. Сельские работники на частных заводах получили такое же поземельное устройство, как и помещичьи крестьяне в великороссийских губерниях, а на казенных им предоставлены были земли, находившиеся в фактическом их пользовании, т. е. они получили то же устройство, что и государственные крестьяне. На казенных заводах мастеровые получили в г. право пожизненного безвозмездного пользования росчистями, а в г. сделаны собственниками (безвозмездно) своих покосов и, в известной доле, выгонов. Законом 3-го декабря 1862 г. повелено было уменьшить горную подать, взимаемую с посессионных заводов, на 50-70%, если владельцы их, имеющие данные от казны земли, предоставят всем мастеровым усадьбы в собственность безвозмездно. Предложение это было настолько выгодно, что большинство посессионных заводчиков его приняло. В 1863 г. мера эта сделана обязательной для тех заводов, не имеющих от казны пособия в землях и лесах, но числящихся посессионными, владельцы которых пожелают эти заводы перевести в разряд владельческих. Поземельное устройство как государственных крестьян, живущих на горнозаводских дачах и в обязательных отношениях к заводам никогда не состоявших, так и собственно горнозаводских крестьян встретилось с исключительными условиями, затрудняющими наделение их землею: возникли столкновения между правом крестьян на землю и правом заводоуправлений или других лиц на разработку недр этой земли. В видах соблюдения интересов горной промышленности без нарушения прав крестьян была издана высоч. утвержденная 10 марта г. инструкция о порядке отграничения земельного и лесного наделов государственных крестьян, водворенных в казенных и посессионных горнозаводских дачах. Взамен земель, на которых разрабатывались золотосодержащие россыпи и вообще всякого рода металлические и каменноугольные рудники и копи, предписывалось отвести крестьянам новые удобные земли с вознаграждением крестьян за труд и издержки по разработке вновь отводимых угодий и по переносу усадеб. Высочайшим повелением 12 марта г. как на мастеровых, так и на сельских работников, принадлежавших казенным заводам, распространены все вообще права государственных крестьян.

Законом 28 мая г. определены правила денежного вознаграждения государственных крестьян и Г. людей за угодья, которыми они пользовались на рудниках или приисках, в тех случаях, когда вознаграждение это не может быть, по местным условиям, сделано землею. При осуществлении этих узаконений встретились затруднения. Во многих местах по отграничении наделов завод оказывался отрезанным от лесов; охранение их от порубок и пожаров крайне затрудняется чересполосностью владения, а неопределенность и громадная протяженность пограничной линии угрожает в будущем массой серьёзных затруднений. Поэтому Положением комитета министров, высочайше утвержденным 14 июня

В архивах "Огонька" имеются сотни тысяч цветных плёночных кадров, самые ранние из которых относятся к концу 1940-х. Но выкладывают по капле. Два года назад обещали создать виртуальный музей этой величайшей фотоколлекции в Интернете, но пока чего-то его не видно.

Карусель, 1950 год

Фото карусели в неизвестном городе, Анатолий Гаранин, 1950 год

"Приезд учительницы", Дмитрий Бальтерманц, 1950 год

Древний трактор

Ещё один памятник похожему трактору установлен в , тоже Универсал-2 (ВТЗ).

Деревня Кишма, 1950-е

Пекарь С.И. Мельников с семьей в новой квартире, 1951 год

"Первый Новый год малыша", 1951

Богатый урожай пшеницы в колхозе имени Сталина, 1951 год

Пионервожатая рассказывает детям о Ленине, 1951 год

Студент Роберт Зубцов - чемпион СССР среди юношей по метанию диска, 1952

"Будущие учительницы", фото Михаила Савина, 1952

"Детский врач", фото Михаила Ананьина

Гвардии младший сержант В. Агапов, 1952 год

Занятия в кабинете физики Ужгородского университета. 1952

Павловские лимоны, 1952 год

Сейчас павловские лимоны официально признаны символом старинного города, а местные поэты посвящают им стихи: "В окнах местные лимоны, / Пароходы у Оки".

Линкор "Севастополь", 1952 год

Будущие педагоги Тамара Худякова и Нила Шумская на лыжной тренировке, 1953 год

Токарь-скоростник Денис Вершинин, 1953 год

Московский инструментальный завод, 1953 год

Студенты на заводской практике, 1953 год

На солнечном берегу. Крым, 1954 год

Кучер Льва Толстого, 1954

Воскресные пироги, 1954 год

Выпускники ВГИК. Дмиртий Бальтерманц, 1954

Николай Драчинский,"Подруги-трактористки", 1954 год

«Я тоже буду шахтером!», Дмитрий Бальтерманц, 1954 год

В Ужгородском университете, 1954 год

В семье шофера Свалявского леспромхоза Эрнста Вагнера, 1954 год

Граница не ведает сна, 1954 год

На строительстве железной дороги Ланьчжоу - Алма-Ата, 1954

Ишак - тоже машина, послушная в управлении. Обменяемся? - предлагает водителю самосвала Ин Сюэ-цаю крестьянин Ли Кай-сюань.

Сигнальщик линкора "Севастополь" Б.Д. Онистратенко, 1954

Студенты МГУ на фотосессии, 1955 год

На сборе фруктов, 1955

Керченский рыбокомбинат, 1955 год

Песня Билла Хейли «Rock around the clock» заставила танцевать миллионы. Женщины носили пышные юбки-венчики, джинсы начали своё триумфальное шествие по планете. По дорогам мчались «фольксвагены-жуки» и мотороллеры «Веспа», а отдыхать люди предпочитали в Италии. Добро пожаловать в пятидесятые!

50-е годы Европа быстрыми темпами восстанавливалась от последствий Второй мировой. Повседневная жизнь проходила под знаком так называемого экономического чуда. Люди снова начали инвестировать. Прежде всего, в своё круглое брюшко, которое теперь, после долгих голодных лет, стало символом статуса. А ещё — , бытовую технику и убранство дома. Типичные атрибуты жилых комнат тех лет — столик «Почка», коктейльные кресла, трёхрожковая лампа с коническими абажурами-стаканами и фикус. В то время как в кафе-молочных и коктейль-барах 50-х музыка звучала из патефонов-автоматов, дома люди наслаждались собственными телерадиолами. Они считались настоящим предметом роскоши, объединяя телевизор, проигрыватель и радио, имели сделанный из дерева корпус и стояли на четырёх тонких ножках в аккуратных гостиных.

Молодёжь, напротив, бунтует и протестует против всего этого мещанского благополучия и обывательского благоразумия родителей — что, впрочем, часто тоже выражается в потреблении: кока-кола и джинсы символизируют свойственные Америке раскованность и непринуждённость. Однако наслаждаться новым благосостоянием и вновь испытывать удовольствие от жизни мешает холодная война. Запад и Восток оказались по разные стороны фронта не только в Германии. Напряжённость отражается на многих политических решениях, а проводимые США испытания водородной бомбы усиливают страх новой войны.

Teenager love

В 1950-е годы подростки, обособляясь от взрослых, создают свой собственный мир. Примерами для них становятся звёзды рок-н-ролла, такие как Элвис Пресли и Билл Хейли, и кино — Джеймс Дин, . В круг любимого чтения молодёжи с 1956 года входит журнал «БРАВО». С обложки первого номера читателям улыбается Мэрилин Монро. Объектом внимания журнала становятся проблемы, скандалы и любовные связи знаменитостей. Хотя в конце 50-х уже появляется рубрика «Собери звезду» (части пазла-постера с изображением во весь рост), однако «бригада д-ра Зоммера», занимающаяся сексуальным просвещением, начнёт свою работу только в 1969 году.

В то время как их родителям в подростковом возрасте уже приходилось искать работу, чтобы материально поддерживать свою семью, у молодых людей 50-х годов оказалось гораздо больше свободного времени. Они танцевали под ритмы Элвиса и хиты вроде «Tutti-frutti» Литл Ричарда, но своих поклонников находила и тихая, спокойная музыка, например, шлягеры Петера Александера, Фредди Квинна, Катерины Валенте и Вико Торриани. Чак Берри спел «Johnny В. Goode» и изобрёл так называемую «утиную походку» — продвижение по сцене на одной ноге, играя на гитаре. Позже гитарист группы «АС/DC» Ангус Янг довел её до совершенства, однако своим появлением «утиная походка», как и многое другое, обязана эпохе 50-х. Музыка в кафе звучала обычно из патефонов-автоматов, которые в 50-е годы по дизайну напоминали мощные легковые авто с крупными хромированными стабилизаторами-плавниками. В 1958 году чуть ли не из каждого автомата в немецкоязычной Европе раздавалась «Sugar baby» Петера Крауса. Его рецепт успеха — взять песню из США и сочинить немецкий текст. Так он стал немецкоязычным Элвисом, а вместе с Конни Фробес — идеальной парой поздних 50-х.

В вопросах моды молодёжь также впервые пошла своим собственным путём. Новые фэшн-тенденции возникали благодаря социальным течениям, например, гризерам и преппиз. Гризеры — это бунтари в джинсах и кожаных куртках, бравшие пример с Марлона Брандо в «Дикаре». Они наводили ужас на консервативное старшее поколение. Парни делали на голове напомаженный кок (Элвис позаимствовал эту причёску у водителей грузовиков из южных штатов), носили джинсы (основной элемент одежды рабочих) и жёсткие кожаные куртки. А их девушки надевали широкие развевающиеся юбки, объём которым придавал нижний чехол.

Преппиз же, наоборот, были образцом аккуратности. Они носили плиссированные юбки, футболки и свитеры с большими аппликациями. Облик дополняли облегающие блузки в сочетании с брюками-капри, короткими носочками и шейными платками. Их любимым средством передвижения был мотороллер.

Необузданные Штаты и смирная Европа

Впрочем, сегодняшние представления о молодёжи 50-х часто основаны на американских фильмах с Джеймсом Дином и Марлоном Брандо и не всегда соответствуют действительности. В большинстве европейских семейств жизнь текла, скорее, чопорно, нежели раскрепощённо, и лишь немногие дети ставили под сомнение авторитет родителей. Настоящие бунтари встречались очень редко. Так что неудивительно, что одним из самых популярных заведений 50-х годов был так называемый молочный бар. Сюда приходили те, кому ещё не исполнился 21 год (именно до этого возраста запрещалась продажа алкоголя в розлив) и кто мечтал о далёком большом мире. Здесь пили безалкогольные коктейли всевозможных вкусов и вариаций. Огромной популярностью пользовались также школы танцев. Там юноши и девушки могли встречаться под присмотром старших, не становясь предметом соседских пересудов. В остальном выбор возможностей познакомиться и, главное, узнать друг друга поближе в 50-е годы был небогат. Неудивительно, что некоторые женились на своей первой любви, встреченной в школе танцев.

Бегство в мир кино

И всё же именно европейская молодёжь не считала жизнь родителей достойной подражания и не желала брать её за образец. Свои образцы и своих героев юные европейцы искали в кино и на эстраде. Одним из величайших кумиров эпохи 50-х и был Джеймс Дин. Он снялся всего в трёх картинах, всегда исполняя роль молодого бунтаря, протестующего против норм и правил взрослого мира. Он был мятежной, но при этом тонкой натурой, человеком, чувствующим себя потерянным в чуждом ему мире. В фильмах с его участием «По ту сторону рая», «Бунтарь без идеала» («Бунтовщик без причины») и «Гигант» молодые люди 50-х узнавали себя. Когда в 1955 году Джеймс Дин, которому исполнилось только 24 года, погиб в автокатастрофе, для многих обрушился мир. Но именно из-за ранней смерти он быстро приобрёл статус культовой фигуры.

Альфред Хичкок, напротив, своими фильмами возбуждал в зрителях напряжение и ужас. Для этого он собирал на съёмочной площадке таких звёзд, как Грейс Келли, Дорис Дей и Кэри Грант (читайте об этих барышнях, и не только, в статье « »). В это же время внимание газет Германии было приковано к фильму «Грешница», который ещё до премьеры стал причиной скандала. Организация «FSK», ведающая присвоением возрастных рейтингов, запретила демонстрацию ленты, поскольку фильм показывал занятие женщины проституцией, не давая этому оценки. Кроме того, неудовольствие «FSK» вызвало оправдание эвтаназии и самоубийства. И в довершение всего Хильдегард Кнеф на несколько секунд появлялась в кадре обнажённой. Неудивительно, что церковь призвала бойкотировать фильм. Меньше претензий по поводу нравственности было к картинам с участием Одри Хёпберн и Элизабет Тейлор, также ставших кумирами 50-х. А ещё телевидение немецкоязычных стран показывало сериал «Бонанца», фильмы с Хайнцем Эрхардтом и первые выпуски новостей «Тагесшау».

Течения в литературе и искусстве 50-х

Но середина XX века была также временем расцвета культуры и искусства. Появилось немало новых имён в литературе: Макс Фриш, Арно Шмидт, Эрнест Хемингуэй. Были написаны три из наиболее значительных романов столетия: «Над пропастью во ржи», «Старик и море» и «Властелин колец». Тогда же началась писательская карьера Трумэна Капоте, являющегося в том числе автором литературной основы фильма «Завтрак у Тиффани». Впрочем, Капоте привлекал к себе внимание не только своими произведениями: писателя считали гением самопрезентации. Капоте, вначале снискавший благосклонность нью-йоркского высшего общества, испортил отношения со знаменитостями и знатью, выдав множество тайн в «Отвеченных молитвах». Ставший позднее легендой художник Энди Уорхол провёл свою первую значительную персональную выставку. Её основу составили рисунки к текстам Капоте. А в Германии в это время выходит роман Гюнтера Грасса «Жестяной барабан» и Ханс Вернер Рихтер инициирует создание «Группы-47» — неформального объединения писателей, считавших ФРГ недостаточно прогрессивным государством и недовольных тем, что в стране постоянно смотрят назад, в прошлое, и никогда — в будущее. В их числе были Ингеборг Бахман и Генрих Бёлль.

Архитектурные вкусы в 50-е годы определяли Вальтер Гропиус, Мис ван дер Роэ, Ле Корбюзье и Эгон Айерман. Поэтому постройки этого периода выглядят просто, скромно, безо всякого лишнего декора. В качестве отделочного материала наружных фасадов использовались керамическая плитка, деревянные панели и стеклоблоки, производящие впечатление лёгкости. Показательным примером такого стиля может служить здание ООН в Нью-Йорке. В Брюсселе в 1958 году проходит первая после Второй мировой войны Всемирная выставка. Её символ Атомиум и по сей день остаётся одной из достопримечательностей города.

Сооружение бельгийского инженера Андре Ватеркейна стало его откликом на как раз начавшийся атомный век. Девять алюминиевых сфер, напоминающих атомы, означали возможность мирного использования ядерной энергии. Шесть из сфер — каждая диаметром 18 метров — доступны для посетителей и сегодня.

На дорогах 50-х

Главным символом экономического бума Германии считался «Фольксваген-жук», который массово продавался по всему миру. Изначально модель называлась вовсе не «жук», а «автомобиль (организации) «Сила через радость» — она была разработана при Гитлере в качестве доступной автомашины для широких масс, но с началом войны её производство прекратили. Уже в 1955 году с конвейера завода «Volkswagen» в Вольфсбурге сходит миллионный «жук». На выходных — на природу, а летом — на Адриатическое море: после долгих лет войны и голода «жук» дарит немцам новое чувство свободы. «Volkswagen» прекратит его выпуск только в 2003 году, а многие и сейчас ещё продолжают грустить по этой малолитражке. В противоположность сегодняшнему подходу автомобиль, по крайней мере, в Европе, выбирали тогда по принципу «меньше и практичней».

Наряду с «жуком» популярны были также «Цюндапп Янус», «Трабант», «Изетта». Последний из них, так называемый «шар для обнимашек» (Knutschkugel), пользовался особым успехом. Некогда существовавшая компания «Iso Rivolta» сконструировала в 1954 году автомобиль «Изо-Изетта», в том же году представленный публике на Женевском автосалоне. Компания «BMW» выкупила у итальянцев лицензию и незначительно доработала машину. Она быстро выдвинулась в «любимцы сезона». «Изетта» имела единственную дверь, поднимавшуюся вверх. К ней крепились руль и панель приборов. Но на дорогах в 50-х нередко встречался и «Гоггомобиль». Его история успеха началась в середине десятилетия. Он позволял обзавестись собственным авто тем, у кого было около 3000 марок и права водителя мотоцикла. Дело в том, что «Гогго» был оснащён двухтактным двухцилиндровым двигателем с вентиляторным охлаждением и частично синхронизированной четырёхступенчатой коробкой передач. Благодаря характеристикам мотора водить «Гогго» разрешалось также владельцам прав на управление мотоциклом и другими транспортными средствами с объёмом двигателя до 250 см3. Выпущенный в количестве свыше 284 тысяч экземпляров, «Гогго» был одной из наиболее успешных малолитражек своего времени. Миникар компании «Hans Glas GmbH» из Дингольфинга производился в различных модификациях до 1969 года. Те же, кто отправлялись в путь в одиночку, седлали «Веспу».

Появление джетсеттеров

Завтрак в Лондоне, обед в Нью-Йорке: джетсеттеры — это не выдумка авторов шоу про семью миллионеров «Die Geissens», а общественный феномен, фиксируемый уже начиная с середины 50-х годов. После войны появилась отличная возможность путешествовать по всему миру. Правда, не у всех: новые авиарейсы были ориентированы главным образом на богатых. Из них стала формироваться каста джетсеттеров — участников светской жизни, перемещающихся между центрами притяжения бомонда по всему миру. К этой группе принадлежали дети членов прежнего высшего общества, которые могли позволить себе перелёты на новых реактивных лайнерах от одного фешенебельного места к другому. То, какие города станут оживлёнными точками встреч элитной публики, определяли также авиакомпании. 2 мая 1952 года британская компания «ВОАС» впервые открыла коммерческое сообщение между Лондоном и Нью-Йорком, обслуживаемое реактивными самолётами. Прочими важными целями стали Париж, Рим и Лос-Анджелес. Сеть маршрутов активно разрасталась, и джетсеттеры открывали для себя всё больше мест на карте. Расцвели такие туристические дестинации, как Акапулько, Нассау и Бермуды. В популярные места встречи бомонда превращались и некогда провинциальные городки вроде Сен-Тропеза, Капри и Канн. Своим фильмом «Сладкая жизнь» Феллини увековечил в кинематографе образ этой элитной группы. Сегодня блеск выражения «джетсеттеры» потускнел, его часто употребляют с оттенком неодобрения, иронии. Но в 50−70-х это был мир гламура, не имеющий аналогов в современности. В 50-е в него был вхож узкий круг, включающий от силы несколько сотен человек, в том числе лишившихся своих тронов королей, греческих судовладельцев, знать Старого и финансовую аристократию Нового Света. Женщины здесь следовали моде от-кутюр и носили бриллианты, приглашали репортёров на свои яхты и частные острова. А публика в ответ почитала их, как сейчас голливудских звёзд.

Но и у среднестатистического гражданина появилась своя большая любовь — Италия. Маленького итальянского жиголо превозносили как антипода немецкого обывателя, а паста a la Italia постепенно стала вытеснять швабскую домашнюю лапшу. Миллионы отпускников отправлялись к Адриатическому морю. На «жуках», доверху набитых багажом, с чадами и домочадцами, а часто и с жилым прицепом. Типичная картинка для 50-х. Впрочем, первые специализированные туристические фирмы тоже стремятся воспользоваться взрывной популярностью Италии и предлагают желающим организованные поездки. Новая философия путешествий гласит: туры должны не только приносить знания, но и позволять расслабиться и получать удовольствие.

Увлечённые карьерой... домохозяйки?

По возвращении домой жизнь, однако, выглядела совершенно иначе. После войны на рынок труда вернулись тысячи служивших в армии мужчин, что побудило многих женщин оставить работу и посвятить себя роли жены и матери. Вновь началось превознесение женственности в традиционном понимании. Дом, очаг и забота о муже опять вышли на передний план — и это несмотря на официально равные права.

Со вступлением в силу «Закона о равноправии мужчины и женщины» (1958) прекрасный пол, например, получил возможность распоряжаться имуществом, принадлежавшим ему до брака. Однако до создания действительно равных возможностей для обоих полов обществу было ещё очень далеко. Так, закон хотя и ограничивал частично права мужчин по отношению к их супругам, но женщины по-прежнему считались слабым полом. Закон запрещал мужчинам расторгать трудовые договоры своих жён, но вместе с тем давал право решать, может ли их жена вообще работать. На рабочем месте женщины должны были вести себя и одеваться подобающим образом. А что значит «подобающим образом», определяли мужчины. Легендарная художник по костюмам Эдит Хид, одна из самых успешных женщин своего десятилетия, в 1959 году описала дилемму, которая вставала перед работающими женщинами: «Ни один мужчина не хочет, чтобы напротив него за ужином сидела энергичная менеджер, и ни один мужчина не хочет иметь в своём бюро слишком соблазнительное создание ». Отпугивающий образ жизни работающих женщин показан в фильме 1959 года «Все мои мечты». Три молодые героини этого предшественника сериала «Секс в большом городе» стремятся к независимости, но вынуждены выбирать между карьерным успехом и браком.

Новая эпоха в моде

1950-е годы стали началом новой эпохи в моде. После лишений, пережитых во время войны, люди всех возрастов и всех социальных групп страстно желали новых, чувственных удовольствий. Молодое поколение нашло свой собственный голос. Одежда стала выражать индивидуальность и нести символическую нагрузку. Рождались всё новые и новые тренды. Материалы и технологии массового производства, не требующие особого ухода, в сочетании с растущим благосостоянием позволили обычной девушке почувствовать себя одетой, как светская дама. От «нью-лука» Кристиана Диора до стильных платьев, созданных Живанши для Одри Хёпберн, от аристократической элегантности Грейс Келли до легендарных туфель-лодочек на шпильках от Роже Вивье — 50-е годы открыли новую эпоху в моде.

При оценке этих фэшн-тенденций кажется, что звезда Кристиана Диора грозит затмить всех остальных. Мир, медленно восстанавливающийся после бед и лишений войны, был очарован созданной Диором коллекцией от-кутюр, основными чертами которой были покатые плечи, узкая талия и округлые бёдра. Своим стилем «нью-лук» — напоминанием о викторианской эпохе — он вернул Парижу славу центра высокой моды. Стиль Диора стал воплощением нового изобилия 50-х. Однако «нью-лук» не пережил смерти маэстро в 1957 году — возможно, потому, что для работающих женщин, число которых росло, он был просто непрактичен.

Но на модном небосклоне 50-х сияет ещё одна звезда — Роже Вивье. После того как в военные годы женщинам приходилось носить неудобные сапоги и ботинки, пятидесятые потребовали модной обуви. «Нью-лук» Диора дизайнеры обуви восприняли как вызов к созданию некой аналогичной пионерской разработки. Роже Вивье придумал туфли, позволившие женщинам, встав на каблуки, показать платье от Диора во всей красе. Так родились лодочки на шпильках-стилетах. Вивье разработал технологию тонкого, как карандаш, каблука со стальным стержнем. Эта обувь оказалась действительно успешным продуктом — женщины даже брали уроки, чтобы научиться правильно ходить на высоких каблуках.

В то время как бушевала революция на Кубе, приходил к власти Кастро, умирал Сталин, разгоралась война в Корее, гибли люди в Индокитае, а мир всё отчетливей разделялся на два лагеря, девушки позволяли ветру развевать свои пышные юбки, а парни с коком Элвиса мечтали о «настоящей свободе». 50-е годы — многообразные, революционные и, пожалуй, чересчур идеалистичные, ведь «Rock around the clock» просто-напросто несовместим с повседневной жизнью и реальностью.