Русские войска вошли в берлин 1945. Битва за Берлин: завершение Великой Отечественной войны

Назначение февральско-мартовского пленума достаточно понятно, и действующие лица его известны: со времени публикации полной стенограммы пленума в 1992-1995 годах и историки, и общественное мнение на редкость единодушны в оценках. Сегодня же стоит вспомнить, как именно он проходил. Стенограмма позволяет воспроизвести атмосферу, поведенческие характеристики, стиль общения политических лидеров — как «подсудимых», так и «массовки».

Под маркой пленума проходило сразу три события. Во-первых, осуждение лидеров «правых» — Николая Бухарина и Алексея Рыкова (нечто вроде показательного судебного процесса с отложенным на год приговором). Во-вторых, мобилизация номенклатуры (с целью выживания) при подготовке к выборам в Советы по новым процедурам после принятия Конституции 1937 года. В-третьих, оценка масштабов «контрреволюционных действий» («вредительства, шпионажа, диверсий») и очерчивание круга внутренних врагов, которые и стали обоснованием массового террора.

«Правое» дело

«Бухаринско-рыковский» вопрос был, по сути, поставлен несколькими месяцами ранее — во время двух первых больших московских процессов: Зиновьева — Каменева (август 1936 года) и Пятакова — Радека (январь 1937 года) — (см. NT , № 3 от 1 февраля 2016 года, № 26-27 от 29 августа 2016 года , № 1 от 23 января 2017 года). В промежутке происходили передопросы арестованных ранее «правоуклонистов», в особенности учеников Бухарина. Михаил Томский*, не дожидаясь развязки, покончил с собой. Ни Бухарина, ни Рыкова это не выручало, скорее наоборот. Вот Бухарин говорит в отчаянии фразу о своем состоянии, близком к самоубийству, и что он слышит в ответ? «Я не могу выстрелить из револьвера, потому что тогда скажут, что я-де самоубился, чтобы навредить партии; а если я умру, как от болезни, то что вы от этого теряете? (Смех. Голоса с мест. Шантаж! Ворошилов. Подлость! Типун тебе на язык. Подло. Ты подумай, что ты говоришь.) Но поймите, что мне тяжело жить. (Сталин. А нам легко?)»**

Все выступавшие нервно обсуждали угрозу, исходящую от демократических выборов, находя группы жаждущих использовать их в «контрреволюционных» интересах

Вот Рыков в своем выступлении говорит о том, что он не знал о связях Томского с террористическими группами, которые могли быть. Реакция из зала следует незамедлительно: «Берия. Что же вы на мертвых ссылаетесь, на живых надо. Шум. Голос с места. Легче на мертвых сваливать».

Линия самозащиты Бухарина состояла в том, что хотя он и допускал ранее отдельные ошибки, но никаких «контрреволюционных» заговоров и организаций не создавал и в них не участвовал. Категоричнее всего он протестовал против обвинения в организации террора: «Я не понимаю, каким образом может быть предъявлено ко мне такое обвинение, мне это абсолютно не понятно, я смотрю на все это как «баран на новые ворота». (Позерн. Не новые ворота — вот в чем дело.) Тебе виднее, может быть не новые ворота, но я все-таки не баран».

Позиция Рыкова была более «уклонистской». Выступая после Бухарина, он уже находился в «обязательном положении» — говорить не только о себе, но и о Бухарине. И начал с осуждения поведения Бухарина, объявившего о своей «голодовке до конца» в канун пленума: «И я лично сомневаюсь в том, искренне или нет написана эта записка в ЦК. Потому что если человек хочет умереть, так зачем заранее писать об этом в ЦК партии? (Общий смех. Голос с места. Это хорошо сказано. Ворошилов. Это значит умереть со звоном. Петровский. Не со звоном, а со скандалом. Голос с места. Самоубийство в рассрочку)».

К чести Рыкова, он отказался признавать своего соратника по «правому» делу преступником. Как и Бухарин, отверг обвинения в свой адрес, особенно в терроризме: «Это коренным образом противоречит всем моим убеждениям и всей моей совести».

Гул одобрения, смех

Выступавшие по «бухаринско-рыковскому делу» не стеснялись в выражениях. Под стать были и реплики из зала. Выступает Иван Кабаков, первый секретарь Уральского обкома (расстрелян в октябре 1937 года). Говорит о том, что Бухарин постоянно «виляет», ссылается на то, что был то в отъезде, то на отдыхе в то время, когда его уличали в тех или иных конспиративных совещаниях или в том, что он игнорировал пленумы ЦК: «Это мировой жулик. (Гул одобрения, смех). Как только острый вопрос, так он в кусты, обязательно куда-нибудь уедет: или в отпуск, или на Памир. (Постышев. Куда-нибудь подальше. Каганович. Чтобы вызвать было труднее. Буденный. В Эксекуль)». Последняя реплика говорит о «широте» географических познаний маршала Буденного, который, видимо, имел в виду озеро Иссык-Куль.

Валериана Осинского связывали с Бухариным многие годы совместной работы в партии, в журналистике (в редакции «Известий»), в Академии наук, куда оба были избраны академиками по партийной квоте. Осинский не скрывал, что его вынудили выступить против Бухарина: «Я вызван, так сказать, на трибуну по инициативе тт. Берия, Постышева и других». Его линия состояла в том, чтобы «держать дистанцию» от Бухарина. Иногда Осинский, выступление которого также непрерывно прерывали ядовитыми репликами, не выдерживал, отвечал достаточно жестко. Однако под давлением зала он закончил свое выступление теми словами, которых от него ждали: «Для привлечения Бухарина и Рыкова к суду имеются все логические и юридические данные».

Итог подвел Сталин: были разногласия по поводу решения — предать суду или не предавать, верх одержало предложение направить дело Бухарина и Рыкова в Наркомвнудел. Сталин и его ближний круг только отсрочили на год время показательного судебного процесса над лидерами «правых» и теми, кого к ним причислили, включая часть из выступавших за самые жесткие меры в отношении Бухарина и Рыкова (Генрих Ягода, Акмаль Икрамов*).

Номенклатурный страх

Политическое уничтожение партийной оппозиции было лишь прологом к следующим двум сюжетным линиям пленума. Секретарь ЦК Андрей Жданов давал разъяснения о программе «демократизации советской и партийной жизни» в связи с предстоявшими выборными кампаниями в советские и партийные органы. Восстановить демократический принцип (всеобщие, прямые, равные выборы при тайном голосовании) предстояло и в партийных рядах, и в советских органах всех уровней. Номенклатуру как корпорацию подстерегали угрозы потенциального неизбрания на обоих фронтах.

Жданов прямо обозначал опасность того, что демократические выборы могут быть (и даже наверняка, по его мнению, будут) использованы враждебными власти силами. Это вылилось в навязчивую идею. Все выступавшие следом нервно обсуждали угрозу, находя группы жаждущих использовать выборность в «контрреволюционных» интересах. Одни называли таковыми священнослужителей и многочисленные круги верующих, другие опасались бежавших из деревни кулаков и вышедших на свободу ранее осужденных. Но еще более аудиторию озадачил своими цифрами лидер коммунистов Западной Сибири Роберт Эйхе. Он привел данные о масштабах исключенных и выбывших из партии по региону с 1926 года: «Если взять исключенных и выбывших из партии, то за 11 лет из партии выбыло и исключено 93 тыс. человек… А в партии у нас сейчас 44 тыс. коммунистов, то есть в два с лишним раза больше людей, которые прошли через партию за эти годы!. Настроения среди этих людей самые разные… У нас в крае есть еще одна особенность — это бывшие кулаки, которых у нас порядочное количество, частично от т. Косиора** и других. (Косиор. Признаем свою ошибку. Веселое оживление в зале)». Эйхе имел в виду ссыльных крестьян, находившихся на спецпоселении в комендатурах края (на тот момент 200 тыс. человек), среди которых имевшие право голосовать составляли около половины, значительная доля крестьян — высланные из Украины. Отсюда — «веселая» реплика Косиора о «признании ошибки» и «веселое оживление в зале», которое уместнее назвать нервным, нездоровым оживлением.

Кругом враги

В любом случае угрозу выборов трудно считать главным поводом или спусковым механизмом в развязывании «большого террора». Эту роль сыграло выдвижение на первый план другой опасности — наличие в стране громадного числа «вредителей, шпионов и диверсантов», «беспощадной борьбе» с которыми были посвящены выступления Молотова, Кагановича и, конечно же, Ежова. Тон, заданный этой «тройкой», был дополнен выступлением Сталина о том, что враги «везде» («Чтобы построить большой железнодорожный мост, для этого требуются тысячи людей. Но чтобы его взорвать, на это достаточно всего несколько человек. Таких примеров можно было бы привести десятки и сотни»). Фактически директивой «выявлять и обезвреживать вредительство, шпионаж и диверсии» повсюду Сталин дал зеленый свет государственному террору, в котором трудно найти логическое основание, как невозможно его обнаружить в тотальной войне «всех против всех».

Жестокая ирония истории — «цвет партии» превратился в расстрельный прах для одних и в прах забвения для других

Неуверенность в том, что возможно уцелеть, распространилась не только среди номенклатуры. Страх лавинооб-разно провоцировал доносы на сослуживцев и соседей, массовое вовлечение низового люда в осуждение «врагов народа» не только из «московского далека», но и во время прошедшей по стране с осени 1937-го до весны 1938 года волны показательных процессов районного уровня, где осуждалась районная номенклатура с некоторой «прибавкой» колхозников, чаще всего с расстрельными приговорами.

Как минимум вот уже два поколения отечественных и зарубежных историков ведут дискуссии о причинах, природе и последствиях «большого террора». При всем разнообразии мнений общепринятые аргументы сводились к наличию нескольких базовых факторов перехода массовых репрессий в террористическую фазу: угроза «большой войны», охранительно-мобилизационный тип режима, личные свойства Сталина. К этому ряд исследователей добавляет резкое ухудшение ситуации в аграрном производстве (неурожай 1936 года и угроза нового голода), постоянно растущий уровень криминализации и маргинализации общества, что создавало и усиливало у сталинского руководства ощущение опасности и угрозы для власти от многомиллионной и при этом трудноуловимой пресловутой «пятой колонны».

Неумолимая статистика свидетельствует: из 73 человек, выступивших на мартовском пленуме, примерно 70% были обречены. Из них 50 были арестованы и затем расстреляны вскоре, начиная с лета 1937-го (часть из них еще до августа 1937 года, то есть до ввода в действие секретного приказа НКВД за № 00447)***. Треть переживших государственный террор, которому эти люди в разной степени поспособствовали, похоронена в пределах Красной площади или на престижных кладбищах Москвы — в отличие от тех, кого после расстрелов кремировали (Коммунарка, Донское кладбище). Жестокая ирония истории — «цвет партии» превратился в расстрельный прах для одних и в прах забвения для других.

* Михаил Томский — крупный советский партийный и профсоюзный деятель, в последние годы жизни работал заведующим Объединенным государственным издательством (ОГИЗ).
** Пунктуация и оформление протоколов здесь и далее сохранены.

* Акмаль Икрамов — член ЦК ВКП(б), секретарь Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б).

** Станислав Косиор — с 1928 по 1938 год генеральный, затем первый секретарь ЦК компартии Украины, один из организаторов коллективизации, высылки кулаков, в том числе его считают ответственным за голодомор в Украине 1932-1933 годов.

*** «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов», 30 июля 1937 года.

На этом пленуме рассматривались следующие вопросы:

1. Дело тт. Бухарина и Рыкова.
2. Подготовка партийных организаций к выборам в Верховный Совет СССР по новой избирательной системе и соответствующая перестройка партийно-политической работы.
3. Доклад комиссии Пленума ЦК ВКП(б) по выработке проекта резолюции по делу Бухарина и Рыкова.
4. Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по народным комиссариатам тяжелой промышленности и путей сообщения.
5. Уроки вредительства, диверсии и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов по НКВД.
6. О политическом воспитании партийных кадров и мерах борьбы с троцкистскими и иными двурушниками в парторганизациях.

Публикация и комментарии подготовлены Л. П. Кошелевой, О. В. Наумовым и Л. А. Роговой. Дам синим шрифтом их введение.

«Еще в 1929 г. Бухарин, Рыков, Томский, которые расценивались Сталиным как его потенциальные противники на пути достижения единоличной и безграничной власти в партии и в стране, были заклеймены как лидеры «правого уклона» на объединенном пленуме ЦК и ЦКК, на XVI партийной конференции и ноябрьском пленуме (1929 г.) ЦК. Однако ни «разгром» «правого уклона», ни примененные санкции, ни даже публичное отречение от собственных взглядов не подорвали окончательно авторитет Бухарина, Рыкова, Томского и не убрали их с политической сцены. Они были избраны XVI съездом в ЦК и продолжали работать на ответственных постах, были делегатами XVII съезда и избраны на нем кандидатами в члены ЦК».

Фиксируем: Бухарин, Рыков, Томский имели настолько сильное влияние в партии, что 26 января ‒ 10 февраля 1934 г. на XVII съезде были выбраны кандидатами в члены ЦК будто бы вопреки мнению Сталина. Если это так, то какой из Сталина был тогда диктатор? Неужели кто-то сегодня проводит в министры чиновников вопреки мнению Путина?

«…в августе 1936 г. в ходе суда над Л. Б. Каменевым, Г. Е. Зиновьевым и другими участниками «объединенного троцкистско-зиновьевского центра» были получены показания (незамедлительно опубликованные в печати) о якобы имевшейся связи с бывшими лидерами «правого уклона». Прокурор СССР А. Я. Вышинский 21 августа, действуя по заранее разработанному сценарию, заявил о начале расследования причастности к «террористическим организациям бывших лидеров „правых".
Не выдержав открытого преследования и шельмования, желая спасти семью, М. П. Томский 22 августа покончил жизнь самоубийством, что незамедлительно было истолковано как неоспоримое признание им своей вины («Правда», 23.VIII. 1936)».

Верно: так в этой ситуации самоубийством может покончить только человек, который понял, что раскрыт, а также не желает давать показания на сообщников. Вот приедут за Вами завтра: Вы станете подымать друзей, доказывать свою невиновность или ночью в камере повеситесь? Все-таки 1936 г. - это не «ежовщина» второй половины 1937 г. И поведение Бухарина и Рыкова, которые обратились к партийной общественности - это доказывает: «Они категорически отвергали все обвинения. Не помогла следствию и устроенная очная ставка Бухарина и Рыкова с арестованными по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра» Г. Я. Сокольниковым. 10 сентября в газетах было сообщено, что Вышинский вынес постановление о прекращении следствия, так как юридических оснований для привлечения Бухарина и Рыкова к судебной ответственности не обнаружено».

«Последующие события показали, что заявление Вышинского было не более чем тактическим маневром».
Странный маневр: Сталин вместе с Ждановым в Сочи, а попавшим под подозрение Бухарину и Рыкову предоставляют возможность на свободе замести следы. Сталин похоже тоже так понял : «25 сентября 1936 г., находясь с А. А. Ждановым на отдыхе в Сочи, Сталин направил членам Политбюро ЦК телеграмму, в которой указывал на «необходимость» немедленной замены не оправдавшего доверия наркома внутренних дел Г. Г. Ягоды на более энергичного Н. И. Ежова».

«Последовали аресты бывших участников «правого уклона», а уже осужденных по другим процессам из лагерей доставили в Москву и добивались любыми методами от них «нужных» показаний. Сталин не выпускал подготовку расправы из своих рук: Ежов пересылал ему лично протоколы допросов, содержавшие обвинения против Бухарина и Рыкова».
Мне вот интересно: какой дурак будет лично читать показания, если будет знать, что там лишь заведомо «нужные»? Личное чтение показание Сталиным - важное свидетельство в пользу того, что он пытался понять и разобраться!

«Однако и Бухарин и Рыков оставались еще кандидатами в члены ЦК и для привлечения их к уголовной ответственности, по существовавшим правилам, требовалось согласие членов ЦК ВКП(б)».
Сталинская диктатура, ети ее…

«Вопрос о них рассматривался на двух пленумах…
Первый был созван в начале декабря 1936 года. На нем с докладом «Об антисоветских троцкистских и правых организациях» выступил Ежов…В итоге организаторам расправы пришлось ограничиться половинчатым решением: «Считать вопрос о Рыкове и Бухарине не законченным. Продолжить дальнейшую проверку и отложить дело решением до последующего пленума ЦК».
Сталинская диктатурищаааа… И кто же их бедных не боялся прикрывать-то?

«Помимо очных ставок, в которых нередко принимал участие и сам Сталин, обвиняемым, видимо, с целью своеобразного морально-психологического прессинга, своего рода душевной пытки, направлялись протоколы допросов лиц, дававших «нужные» показания на Бухарина и Рыкова».
Опять-таки Сталину надо ЛИЧНО услышать показания Бухарина и Рыкова. А вот предоставление им возможности прочитать показания на них я прошу прокомментировать моих френдов-юристов.

«Бухарин использовал, видимо, последние оставшиеся в его распоряжении средства борьбы. В начале 1937 г. он написал письмо членам Политбюро и Пленума ЦК, в котором, опираясь на полученные протоколы допросов, попытался аргументированно доказать несостоятельность выдвигавшихся против него обвинений. Одновременно, в знак протеста против неприкрытой травли, он объявил голодовку.
В таких условиях и начал свою работу февральско-мартовский пленум ЦК ВКП(б)…»
Хм…а Бухарин-то … надеялся объясниться или получить индульгенцию от БОЛЬШИНСТВА на пленуме, которому возможно нужны были аргументы, чтобы взять Бухарина под защиту. Значит, много репрессировали потом членов этого ЦК? Не то ли это большинство, на которое он явно рассчитывал?

«Особый интерес представляет текст выступлений Бухарина. Зная порядок, согласно которому по окончании работы пленума, как правило, готовится стенографический отчет и рассылается по спискам, он очень тщательно отредактировал свой текст…»
Ну просто загнанная овечка это Бухарин…
«Теснейшим образом с материалами пленума связаны письмо Бухарина в Политбюро ЦК ВКП(б) и его заявление пленуму ЦК. Машинописный текст этих документов был размножен на ротапринте, по решению Политбюро роздан перед началом работы пленума всем его членам и был в центре обсуждения». Опять-таки…Это точно диктатура, а не демократия?

Продолжение следует…

Медалью “За взятие Берлина” награждаются военнослужащие Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД - непосредственные участники героического штурма и взятия Берлина в период 22 апреля - 2 мая 1945 года, а также организаторы и руководители боевых операций при взятии этого города.

Медаль “За взятие Берлина” носится на левой стороне груди и при наличии других медалей СССР располагается после медали “За взятие Вены”

Штурм Берлина 21 апреля - 2 мая 1945 года относится к уникальным событиям в мировой истории войн. Это было сражение за очень крупный город с большим количеством прочных каменных зданий

В какой-то мере со штурмом Берлина сравним штурм Будапешта в январе-феврале и Кенигсберга в апреле 1945 года. Сражения современности, например бои за Бейрут в 1982 году, остаются бледной тенью грандиозных схваток Второй мировой

Запечатанные,штрассе,
На подготовку Берлина к обороне у немцев было 2,5 месяца, в течение которых фронт стоял на Одере, в 70 км от города. Эта подготовка отнюдь не носила характера импровизации. Немцы разработали целую систему превращения своих и чужих городов в «фестунги“ — крепости. Это стратегия, которой придерживался Гитлер во второй половине войны. Города-"крепости» должны были обороняться в изоляции, снабжаемые по воздуху. Их цель — удержание узлов дорог и других важных пунктов.

Берлинские укрепления апреля-мая 1945-го достаточно типичны для немецких «фестунгов» -массивные баррикады, а также подготовленные для обороны жилые и административные постройки. Баррикады в Германии сооружались на промышленном уровне и не имели ничего общего с грудами хлама, которыми перегораживают улицы в период революционных волнений. Берлинские, как правило, имели 2-2,5 м в высоту и 2-2,2 м в толщину. Сооружались они из дерева, камня, иногда рельс и фасонного железа. Подобная баррикада легко выдерживала выстрелы танковых пушек и даже дивизионной артиллерии калибром 76-122 мм.

Часть улиц полностью перегородили баррикадами, не оставив даже проезда. По основным магистралям баррикады все же имели трехметровой ширины проезд, подготовленный к быстрому закрытию вагоном с землей, камнями и другими материалами. Подходы к баррикадам минировались. Нельзя сказать, что эти берлинские укрепления были шедевром инженерного искусства. Вот в районе Бреслау советские войска сталкивались с поистине циклопическими баррикадами, целиком отлитыми из бетона. В их конструкции предусматривались огромные подвижные части, сбрасываемые поперек проезда. В Берлине же ничего подобного не встречалось. Причина достаточно проста: немецкие военачальники считали, что судьба города решится на Одерском фронте. Соответственно, основные усилия инженерных войск были сосредоточены именно там, на Зееловских высотах и на периметре советского Кюстринского плацдарма.

Рота неподвижных танков.
Подходы к мостам через каналы и выходы с мостов также имели баррикады. В зданиях, которым предстояло стать опорными пунктами обороны, закладывали кирпичом оконные проемы. В кладке оставляли одну-две амбразуры для ведения огня из стрелкового оружия и противотанковых гранатометов — фаустпатронов. Разумеется, не все берлинские дома претерпели такую перестройку. Но Рейхстаг, например, подготовили к обороне хорошо: огромные окна здания германского парламента были замурованы.

Одной из «находок» немцев в обороне своей столицы стала танковая рота «Берлин», собранная из не способных к самостоятельному передвижению танков. Их вкопали на перекрестках улиц и использовали как неподвижные огневые точки на западе и на востоке города. Всего в состав роты «Берлин» входило 10 танков «Пантера» и 12 танков Pz.IV.

Помимо специальных оборонительных сооружений в городе существовали объекты ПВО, пригодные для наземных сражений. Речь идет в первую очередь о так называемых флактурмах — массивных бетонных башнях высотой около 40 м, на крыше которых оборудовались установки зенитных орудий до 128-мм калибра. В Берлине построили три таких гигантских сооружения. Это Flakturm I в районе зоопарка, Flakturm II во Фрид-рихсхайне на востоке города и Flakturm III в Гумбольтхайне на севере.

Силы,крепости Берлин,
Однако любые инженерные сооружения абсолютно бесполезны, если их некому оборонять. Это и стало для немцев самой большой проблемой. В советское время число защитников столицы Рейха обычно оценивалось в 200 000 человек. Однако эта цифра представляется сильно завышенной. Показания последнего коменданта Берлина генерала Вейдлинга и других пленных офицеров берлинского гарнизона приводят к цифре в 100-120 тысяч человек и 50-60 танков на начало штурма. Для обороны Берлина такого количества защитников оказалось явно недостаточно. Профессионалам это было очевидно с самого начала. В сводке обобщенного боевого опыта штурмовавшей город 8-й гвардейской армии указывалось: «Для обороны такого крупного города, окруженного со всех сторон, не было достаточно сил, чтобы оборонять каждое здание, как это имело место в других городах, поэтому противник оборонял главным образом группы кварталов, а внутри них отдельные здания и объекты…» Советские войска, штурмовавшие Берлин, насчитывали, по данным на 26 апреля 1945 года, 464 000 человек и около 1500 танков. В штурме города участвовали 1-я и 2-я гвардейские танковые армии, 3-я и 5-я ударные армии, 8-я гвардейская армия [все — 1-й Белорусский фронт), а также 3-я гвардейская танковая и часть сил 28-й армии (1-й Украинский фронт). В последние два дня штурма в боях участвовали части 1-й Польской армии.

Эвакуированная взрывчатка.
Одна из загадок боев за Берлин — сохранение в целости и сохранности многих мостов через Шпрее и Ландвер-канал. Учитывая, что берега Шпрее в центре Берлина были одеты камнем, форсирование реки вне мостов стало бы непростой задачей. Разгадку дали показания генерала Вейдлинга в советском плену. Он вспоминал: «Ни один из мостов не был подготовлен к взрыву. Геббельс поручил это организации "Шпур", в связи с тем что при взрывах мостов воинскими частями причинялся хозяйственный ущерб окружающим владениям. Оказалось, что все материалы для подготовки мостов к взрыву, а также заготовленные для этого боеприпасы были вывезены из Берлина при эвакуации учреждений "Шпур». Необходимо отметить, что это касалось мостов в центральной части города. На окраинах все обстояло иначе. Так, например, все мосты через канал Берлин-Шпандауэр-Шиф-фартс в северной части города были взорваны. Войскам 3-й ударной армии и 2-й гвардейской танковой армии пришлось наводить переправы. В целом можно отметить, что первые дни борьбы за Берлин связаны с форсированием водных преград на его окраинах.

В гуще кварталов.
К 27 апреля советские войска в основном преодолели районы с малоэтажной и разреженной застройкой и углубились в плотно застроенные центральные районы Берлина. Наступающие с разных направлений советские танковые и общевойсковые армии нацеливались на одну точку в центре города — Рейхстаг. Он в 1945 году уже давно утратил свое политическое значение и имел условную ценность как военный объект. Однако именно Рейхстаг фигурирует в приказах как цель наступления советских соединений и объединений. В любом случае, двигаясь с разных сторон к Рейхстагу, войска Красной армии создавали угрозу бункеру фюрера под Рейхсканцелярией

Центральной фигурой в уличных боях стала штурмовая группа. Директивой Жукова рекомендовалось включать в состав штурмовых отрядов 8-12 орудий калибром от 45 до 203 мм, 4-6 минометов 82-120 мм. В штурмовые группы входили саперы и «химики» с дымовыми шашками и огнеметами. Танки тоже стали неизменными участниками этих групп. Хорошо известно, что их основным врагом в городских боях в 1945 году стало ручное противотанковое оружие — фаустпатроны. Незадолго до Берлинской операции в войсках проводились эксперименты по экранированию танков. Однако положительного результата они не дали: даже при подрыве гранаты фаустпатрона на экране броня танка пробивалась. Тем не менее в некоторых частях экраны все же устанавливались — скорее для психологической поддержки экипажа, нежели для реальной защиты.

Сожгли ли,фаустники,танковые армии?
Потери танковых армий в боях за город можно оценить как умеренные, особенно в сравнении с боями на открытой местности против танков и противотанковой артиллерии. Так, 2-я гвардейская танковая армия Богданова в боях за город потеряла от фаустпатронов около 70 танков. При этом она действовала в отрыве от общевойсковых армий, опираясь только на свою мотопехоту. Доля подбитых «фаустниками» танков в других армиях была меньше. Всего за время уличных боев в Берлине с 22 апреля по 2 мая армия Богданова потеряла безвозвратно 104 танка и САУ }