Русские посольства в Константинополе (Византии) и Ингельгейме (Франкское государство). Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову

Следующей заметной вехой в развитии древнерусской дипломатии явилось русское посольство в 838-839 гг. в Константинополь к византийскому императору Феофилу (829- 842 гг.) ив Ингельгейм - столицу Франкского государства - к Людовику Благочестивому (814-841 гг.). Сведения об этом содержатся в Вертинской хронике, принадлежащей перу епископа Пруденция. Общая канва событий такова. В 839 г. при дворе франкского императора Людовика Благочестивого появились послы византийского императора Феофила - епископ Феодосии Халкидонский и спафарий Феофан. Вместе с византийцами в Ичгельгейм прибыли русские послы, возвращавшиеся на родину кружным путем из Константинополя. Византийские послы привезли Людовику подарки и личное послание императора Феофила, в котором тот предлагал подтвердить отношения “мира и любви” между двумя странами. 18 мая 839 г. византийское посольство было торжественно принято в Ингельгейме. Далее Пруденций сообщает: “Послал он (Феофил. - А. С.) с ними (послами.-А. С.) также некиих людей, которые говорили, что их (народ. - А. С.) зовут рос (Rhos), и которых, как они говорили, царь их, по имени Хакан (Chacanus), отправил к нему (Феофилу.- А. С.) ради дружбы”. В упомянутом послании Феофил просил Людовика милостиво предоставить русским послам возможность вернуться на родину и дать им охрану, так как пути, какими они прибыли к нему в Константинополь, “шли среди варваров, весьма бесчеловечных и диких племен”, и он не желал бы вновь подвергать их опасности. Согласно сообщению Пруденция, Людовик Благочестивый расспросил послов о причинах их появления в земле франков и узнал, что они являются “свеонами”. Послов заподозрили в шпионаже и задержали до выяснения истинных целей их прибытия в Ингельгейм, причем было отмечено, что “пришли они скорее шпионить, чем искать дружбы”. В ответном письме Феофилу Людовик сообщил, что, если послы окажутся невиновными, он либо отпустит их на родину, либо вернет обратно в Византию, чтобы Феофил поступил с ними по своему усмотрению ". На этом информация Пруденция кончается. О дальнейшей судьбе русского посольства сведений нет.

В течение долгой историографической жизни этого сообщения его оценивали с разных точек зрения, и только один аспект - дипломатический, непосредственно связанный с самой сущностью события, не нашел до сих пор детального освещения ни в отечественной, ни в зарубежной литературе.

А. Л. Шлецер первым высказал мысль, которая определила позицию норманистов в трактовке данного конкретного исторического факта. “Люди, называемые в Германии шведами...- писал он, - в Константинополе называют себя русскими, - вот главное положение, выводимое нами из сего места”.

Титул “каган” Шлецер перевел как скандинавское имя собственное Хакан (Hakan). Наконец, он упорно отстаивал тезис о невысоком престиже русского посольства в Константинополе, так как оно представляло народ, для Византии неизвестный 2 .

Вслед за Шлецером эту же точку зрения высказали Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев.

Норманистскую оценку русского посольства 839 г. разделял М. П. Погодин: “Норманцы, из племени Русь, пришли к Феофилу для заключения союза”. Ясно, писал он, что ““Rhos” - северное племя, и такому племени естественно искать дороги западной...”. Этой точки зрения придерживался В. Томсен. Ф. И. Успенский, решая проблему также в Духе норманизма, предложил несколько иной вариант. “Нельзя ли допустить, - писал он, - что в 838 г. часть варягов, вытесненная из Новгорода, при содействии царя Феофила пробилась к своим сородичам в Скандинавию, чтобы собрать новых охотников и сделать новую попытку утвердиться в России?” Версию о скандинавском происхождении посольства поддерживал М. Д. Приселков. Он полагал даже, что руссы - скандинавы - не смогли вернуться на родину именно из-за враждебного отношения к ним восточных славян. С. Ф. Платонов считал проблему противоречивой и практически неразрешимой. Историка смутило то обстоятельство, что послы, назвав себя шведами, представляли государство Русь, во главе которого стоял каган, что соответствовало тюркской владетельной терминологии 4 .

Точка зрения отечественных норманистов нашла отзвук в работах зарубежных авторов. Еще в 1930 г. немецкий буржуазный историк Г. Лэр отрицал русский характер посольства, считая его хазарским лишь на основании титула “ха-кан”, упомянутого Пруденцием. А. А. Васильев в соответствии со своей концепцией “норманской Руси” считал членов посольства представителями “русско-варяжско-шведского государства на Днепре”. А. Стендер-Петерсен был убежден, что посольство 839 г. было “торгово-дипломатической делегацией шведского племени Руси”, которое, осев в славянских землях, направило свою миссию через Хазарию в Византию и Ингельгейм.

Английский историк П. Сойер в обобщающей работе “Эпоха викингов” писал, что появление на западе в 839 г. “шведов”, называемых “русью”, указывает на более раннюю стадию активности скандинавов в русских землях, чем записано в летописи, где под 852 г. отмечено, что “скандинавы” установили “свою власть” в Киеве 5 .

В последние годы историю посольства изучали Д. Оболенский и Э. Арвейлер. Д. Оболенский пришел к выводу, что, хотя греки знали Русь по нападению на Амастриду, в Византии и Ингельгейме побывала норманская то ли дипломатическая, то ли торговая миссия. Э. Арвейлер считает, что в 838 г. в Византии появилось хазарское посольство, в состав которого входили руссы из района Новгорода. Они не смогли вернуться на родину и “неожиданно открыли” для себя Константинополь. Для греков “их русское происхождение осталось незамеченным”, так как 20 лет спустя патриарх Фотий в своих проповедях по поводу нападения руссов на" Константинополь в 860 г. утверждал, что их имя “было неизвестно в Византии”. “Только в 860 г.,- пишет Э. Арвейлер, - византийцы начали знакомиться с руссами” б.

Особую позицию в вопросе о посольстве 839 г. занимали Е. Е. Голубинский и В. Г. Васильевский. Первый полагал, что посольство было отправлено в Византию не Киевской, а Тмутараканской, или Азово-Черноморской Русью, которая издревле поддерживала отношения с империей. Васильевский же считал послов представителями Поднепровской Руси, расположенной ближе к Черному морю и находившейся под властью хазар. Он допускал, что под каганом можно подразумевать как хазарского верховного правителя, так и русского князя, носившего этот хазарский титул 7 .

Однако наряду с формированием норманистских взглядов на посольство 838-839 гг. складывалась и иная точка зрения, согласно которой Пруденций упомянул представителей Киевской Руси, Руси славянской, нарождающегося древнерусского государства. Еще Г. Эверс, полемизируя с А. Л. Шлецером, заметил, что ни один шведский правитель не называл себя каганом и франки прекрасно знали шведов под их собственным именем задолго до появления в Ингельгейме русского посольства (в 829 г. шведское посольство просило того же Людовика Благочестивого способствовать в распространении среди шведов христианства). И в шпионаже руссов заподозрили лишь потому, что они назвались “свеонами”, так как за два года до этого скандинавы совершили устрашающий набег на владения франков 8 .

Ряд русских историков XIX-XX вв. как в специальных исследованиях, так и в общих трудах выступили против отождествления “хакана”, упомянутого Пруденцием, с неким скандинавским Гаконом. К. Н. Бестужев-Рюмин, Д. И. Иловайский, В. С. Иконников, Д. И. Багалей, В. И. Ламанский утверждали, что славяне позаимствовали титул “каган” от хазар, которые властвовали над Поднепровьем в VII-VIII вв. Они усматривали следы хазарского влияния в употреблении титула “каган” первым русским митрополитом Иларионом в “Слове о законе и благодати” и “Похвале” князю Владимиру. Идею о киевском, славянском представительстве посольства 839 г. защищал С. А. Гедеонов. Он отрицал так называемую шведскую Русь и говорил о трех-четырех норманнах, “случайно попавших в Киев в 839 г.”. Гедеонов считал совершенно невероятным, чтобы в Византии не угадали шведского имени Гакон под тюркским титулом “каган” и чтобы шведы называли себя не по имени народа, их пославшего (Русь), а в соответствии со своим дружинным именем (Rods). Гедеонов обратил внимание и на то, что ни шведы, ни датчане в политических взаимоотношениях не употребляли свои дружинные имена, а сохраняли этнические. Пруденций же узнал о названии народа, чьи интересы представляли послы, от византийских дипломатов, для которых слово “Русь” издавна было собирательным и означало под-непровские и северо-восточные славянские племена. Гедеонов, отмечая употребление титула “каган” в Киевской Руси XI в., указал, что император Феофил назвал каганом правителя Руси со слов русских послов 9 .

Дискуссия среди отечественных историков оказала влияние и на зарубежную буржуазную историографию. Некоторые из ее представителей активно выступили в защиту тезиса о славянском происхождении государства, пославшего в 838 г. “шведов” в Константинополь. И. Свеньцицкий утверждал, что Вертинская хроника сообщает о “русской миссии” при византийском дворе, и считал ее началом отсчета дипломатических отношений Киевской Руси и Византии. Наиболее аргументированно отстаивал этот тезис А. В. Рязановский. Он подчеркивал, что русские норманисты подменяли суть вопроса поверхностным его рассмотрением, так как старались установить национальную принадлежность послов (кто они - шведы, готы, славяне, хазары), а не пославшего их государства, правителя. По его мнению, титул “каган” был распространен среди хазар, дунайских болгар, аваров и других восточноевропейских народов. Рязановский приводит отрывок из письма от 871 г. византийского императора Василия I Македонянина императору Людовику II, из которого следует, что титул “каган” не был известен норманнам, но использовался аварами и болгарами. На основе анализа “Слова” Илариона он пришел к выводу, что “каган россов, который направил посольство... в Константинополь, был в действительности князем киевским”. Причерноморско-русской или русско-хазарской миссии было незачем возвращаться кружным путем, так как Причерноморье находилось под контролем дружественных Византии хазар. Если же принять версию о киевском происхождении миссии, то обратный путь посольства из Ингельгейма оправдан, поскольку он пролегал по старинной торговой дороге через Ингельгейм - Краков - Киев 12 . Г. Вернадский, который кое в чем, как заметил И. П. Шаскольский, отступал от “традиционных норманистских концепций”, писал, что посольство 839 г. было не норманским, а русским и ходило оно в Константинополь для заключения соглашения между Русью и Византией 13 .

С принципиально иных позиций повели разработку проблемы советские и зарубежные историки-марксисты. Вопрос о возникновении государства на Руси стал решаться в плане изучения надстроечных явлений, в тесной связи с уровнем социально-экономического и культурного развития русских земель. В работах Б. Д. Грекова, М. Н. Тихомирова, Б. А. Рыбакова, П. Н. Третьякова, В. Т. Пашуто и других убедительно показано, что в IX в. древняя Русь осуществляла переход от первобытнообщинного строя к феодальному, что в русских землях шел процесс классообразования, становления государственности, формирования феодальной внешней политики, закладывались основы древнерусской культуры 14 . Высокий уровень политического развития русских земель в IX-X вв. выявил В. Т. Пашуто. Он убедительно доказал, что применительно к этому времени следует говорить не о русских племенах, а о конфедерации или федерации племен, об отдельных русских княжествах - полян, древлян, дреговичей, полочан, словен. “Вся структура тогдашней Руси оказывается не этнографической, племенной, а политической...- пишет В. Т. Пашуто. - Славянская конфедерация пришла в соприкосновение с северными странами, столкнувшись с норманскими “находниками” и наемниками” 15 . По его мнению, уже в самых ранних источниках русские княжества “выступают внутри страны и во внешних сношениях как политические организации, по преимуществу имеющие территориальные и социальные (князь, знать, народ) членения” 16 .

Значительный вклад в разработку проблемы внес польский историк Г. Ловмяньский, который, опираясь на широкий круг археологических, этимологических, этнографических и письменных источников, показал сходство процессов классообразования и развития государственности в славянских странах в 1-м тысячелетии н. э., в том числе в древней Руси 17 .

В тесной связи с изучением социально-экономического, политического и культурного развития русских земель в IX-X вв. решают историки-марксисты и норманский вопрос. Не отрицая роли чужеземного элемента в формировании государства на Руси, они подчеркивают, что варяги были по существу не внешним импульсом становления древнерусской государственности, а одним из ее внутренних факторов. Г. Ловмяньский - автор специальной работы о роли варягов в становлении славянской государственности - писал: “Не Киев обязан норманнам началом своей государственной организации, а норманны благодаря развитию государственного устройства на Руси, и особенно на Среднем Днепре, нашли условия для участия в этом процессе главным образом в качестве купцов и наемных воинов” 18 .

Эту же точку зрения высказал И. П. Шаскольский, критикуя взгляды буржуазных норманистов А. Стендер-Петерсена, Г. Пашкевича и других о решающем значении варягов в образовании древнерусского государства. “Норманны, - писал И. П. Шаскольский, - лишь включались в грандиозный процесс формирования классовых обществ и государства на огромной территории от Приладожья до низовьев Днепра”. На Копенгагенском симпозиуме по истории викингов в 1968 г. Д. С. Лихачев, рассматривая вопрос о “призвании” варягов, также отметил, что помимо “династии Рюрика имелись другие княжеские династии на Руси, как скандинавского, так и местного происхождения” 19 . На сессии по истории норманнов в Сполето (1968 г.) М. Хеллманн говорил, что “образование средневековой России рисуется как продолжительный и сложный процесс. Туземные и внешние факторы играли при этом свою роль, не во все времена одинаково интенсивную, но они все содействовали тому, чтобы Киевское государство в течение полутора веков выросло в значительную политическую силу” 20 . Единственное, что вызывает здесь возражение, так это мотив равнозначности “туземных и иноземных” элементов в формировании древнерусской государственности, который противоречит фактам и основанной на них концепции советской исторической школы о преимущественном значении славянских элементов и о второстепенной роли чужеземных в генезисе государства на Руси.

С этих методологических позиций и следует оценивать факт появления “свеонов” в составе русского посольства в Византии и Ингельгейме.

Вместе с тем и в советской историографии правильные в принципе определения этого посольства как миссии славянского древнерусского государства не нашли до сих пор исследовательского подтверждения. Так, М. В. Левченко по существу не внес в аргументацию ничего нового. М. И. Артамонов отмечал, что о принадлежности посольства к Киевской Руси “свидетельствует и титул главы этой Руси - каган, который невероятен для северных славян, но вполне понятен для славян среднеднепровских, находившихся под властью хазар. Принятием этого титула киевский князь заявил о своей независимости от хазар”. В коллективной монографии “Древнерусское государство и его международное значение” также подчеркивалось, что древнерусское государство “стало освобождать тяготевшие к нему славянские земли от чужеземной власти каганата, а затем подчинило и его, узурпировав (как это делали позднее московские цари) титул кагана”. Анализируя упоминания титула “хакан русов” в сочинениях Ибн-Русте и ал-Мукаддаси, А. П. Новосельцев отметил, что время, к которому относят руссов и их хакана восточные авторы и епископ Пруденций, “приблизительно совпадает”, что говорит о принятии главой руссов титула “хакан”, “дабы подчеркнуть свое могущество”. Г. Г. Литаврин рассматривает посольство как начало непосредственных контактов Руси с Константинополем и попытку установить регулярные отношения между древней Русью и Византией. В. Т. Пашуто характеризует посольство как русскую славянскую дипломатическую миссию, которая подтверждает существование мирных связей между Русью и Византией 21 .

Данный взгляд на историю посольства нашел отражение и в общих трудах 22 .

Рассмотрим историю посольства с точки зрения дипломатической практики первой трети IX в.

Несколько слов о хронологии посольства. В Ингельгейме византийское посольство, с которым появились во франкской столице русские послы, было принято в мае 839 г. Прибыло оно туда, конечно, раньше, так как, согласно дипломатической практике раннего средневековья, прием послов осуществлялся не сразу по их прибытии в страну, а после их устройства, предварительного обмена мнениями относительно церемониала приема и т. п. Вероятно, оба посольства, проделав долгий путь от Константинополя до Ингельгейма, появились здесь ранней весной. А это значит, что русское посольство зимовало в византийской столице. Следовательно, русские послы появились в Константинополе не позднее осени 838 г. - конца навигации, ибо только водным путем посольство и могло туда попасть. Уже само длительное пребывание русских послов в Византии указывает на их определенный статус: руссы были не случайно забредшими странниками, а политической миссией, причем сроки ее пребывания в столице империи типичны для тогдашней дипломатической практики.

Каковы исторические условия появления русского посольства в Византии? Это было время, когда император Феофил вел отчаянную борьбу с Арабским халифатом и обратился за помощью к странам Европы, впервые выдвинув идею крестового похода против мусульманского мира. В 837-838 гг. византийское войско потерпело ряд поражений в Малой Азии, и возникла угроза арабского удара непосредственно по Константинополю. Неспокойно было и на севере. Хазары обратились к Византии с просьбой построить на Дону военную крепость (будущий Саркел), чтобы воспрепятствовать продвижению новых кочевых орд - угров или оттеснивших их печенегов 24 , а возможно, опасаясь давления со стороны Поднепровской Руси, которая своими морскими и сухопутными набегами в конце VIII - первой трети IX в. беспокоила границы и Византии, и Хазарии. М. И. Артамонов считал, что одного нападения новгородской рати на Сурож было достаточно, чтобы вызвать страх в Хазарии и ускорить договоренность империи и Хазарского каганата о постройке крепости. Вскоре на Дон прибыли греческие строители во главе со спафарокандидатом Петроной. Об этом подробно рассказал в X в. в своем труде “Об управлении государством” Константин VII Багрянородный. Саркел был выстроен не на речной, а на сухопутной дороге, при переправе через Дон, и должен был прикрыть Хазарию (и крымские владения Византийке запада и северо-запада. Но попытка византийцев использовать постройку Саркела для усиления своего влияния в этом районе путем насаждения христианства встретила сопротивление хазар. Византийцы пошли на создание в Крыму самостоятельной фемы (византийской территориально-административной единицы) во главе с тем же Петроной, получившим ранг протоспафария 26 .

Таким образом, русское посольство появляется в Византии именно в тот момент, когда в Причерноморье завязывается сложный международный узел. Византия стремится в этих условиях сохранить и упрочить свое влияние на северных берегах Черного моря и одновременно заручиться поддержкой западных соседей в борьбе с арабами. Именно к этому времени относятся ее посольства в Венецию, Испанию 2Г, к франкам. Поэтому все версии о случайном характере русского посольства представляются нам неоправданными. Славянское посольство в Византию в первой трети IX в. не представляло собой события из ряда вон выходящего: вся практика политических взаимоотношений антов, древних славян со своими соседями показывает, что они хорошо знали посольскую дорогу в Константинополь.

Знаменательно, что русские послы появились в Ингель-гейме вместе с официальным посольством императора Фео-фила, которое преследовало весьма ответственную цель - подтвердить с франками “мир и любовь” перед лицом растущей арабской опасности. Практика подобных сопровождений типична как для древнего мира, так и для средневековья. В дальнейшем эта традиция получила развитие и на Руси. Обычно в обязанности сопровождающего посольства входили охрана в пути иноземных послов, наблюдение за ними, помощь в обеспечении их средствами передвижения, питанием, а также в проведении нового тура переговоров в столице иноземного государства. В тех случаях, когда речь шла о выработке общих решений (например, в трех столицах - Вене, Кракове и Москве), вместе путешествовали не два, а даже три посольства или легкие гонецкие миссии. В этом смысле путешествие русского посольства не только подтверждает традиционную для взаимоотношений с дружественным государством практику, но и указывает на общность вопросов, которые могли обсуждаться с руссами в Византии и с франками (в присутствии руссов) в Ингельгейме.

Важно отметить и тот факт, что Феофил лично информировал Людовика Благочестивого о русском посольстве, просил оказать ему содействие в возвращении на родину и предоставить охрану, что также свидетельствует об определенном политическом статусе славянских послов. В Византии, согласно сообщению Константина Багрянородного, вообще очень ревностно соблюдалась бюрократическая регламентация приемов и проводов послов в соответствии с международным престижем их страны или ее ролью в текущей политике 28 . Все это, на наш взгляд, позволяет сделать вывод, что ни небольшие готско-норманские очаги в Крыму, ни случайные скандинавские отряды не имеют к этому посольству никакого отношения. Обстановка диктовала серьезные переговоры с возможным сильным союзником. Отсюда и соответствующий статус посольства при византийском дворе.

Представляются убедительными и доводы тех историков, которые обращали внимание на нелогичность характеристики посольства как хазарского или азово-черноморского, так как в этом случае возвращение по землям дружественных хазар не представляло бы для него большой трудности. Другое дело - традиционный путь в низовьях Днепра, который был перехвачен уграми и печенегами. Это обстоятельство могло нарушить первоначальные планы послов.

Главный аргумент против характеристики посольства 839 г. как миссии Киевской Руси заключается в самом факте упоминания о послах как о “свеонах”. Действительно, раследование, произведенное в Ингельгейме, заставило послов, отрекомендовавшихся от имени Руси, признать себя “свеонами”. Поэтому, по мнению целой группы историков, “шведов” следует отождествить с Русью. Но согласиться с этим - значит принять чисто формальный момент за существо дела. То, что послы были “свеонами”, не имеет никакого отношения к характеристике пославшего их государства. Как княжения IX-X вв. уже носили в основном не этнический, а политический характер, так и представительство этих княжений или их федерации имело не этническое, а политическое, государственное значение. Более того, вновь организующееся государство, мало знакомое с дипломатической практикой решения международных вопросов, не располагавшее людьми, подготовленными для этой цели (знание дипломатичеких обычаев, иноземных языков), могло воспользоваться услугами опытных и бывалых варягов. В те далекие времена не национальная принадлежность дипломатов, а знание ими своего дела, служебная преданность тому или иному престолу определяли состав миссии.

Членами посольства являлись варяги - постоянные участники и смелых набегов, и пограничных переговоров, и дружинной службы при восточнославянских князьях, а также при константинопольском дворе.

Служебную функцию “свеонов” в составе русского посольства отметил еще К. Н. Бестужев-Рюмин. М. В. Левченко полагал, что “шведов русский князь послал- потому, что они состояли при нем дружинниками и были известны как люди опытные в дипломатических переговорах”. И. П. Шас-кольский и В. Т. Пашуто также писали о них как о “норманнах”, служивших Руси. А. В. Рязановский отметил, что в русской истории варяги неоднократно выступали в составе посольств “от рода русского”, и в частности в период переговоров послов Олега и Византии в 907 г., а также русского посольства в Константинополь в 911 г. Послы 839 г. были русскими, так как представляли древнерусское государство, киевского кагана-князя, хотя по национальной принадлежности являлись “шведами”. Г. Ловмяньский высказал мысль о том, что на различных этапах истории древней Руси варяги выполняли разные функции. До третьей четверти IX в. они выступали прежде всего как купцы “ввиду присущей им ловкости в торговых делах, знания чужих стран, которое облегчало им также функции дипломатические”. Русь использовала в своих целях их навыки в военном деле, мореплавании. А с последней четверти X в. торгово-дипломатическая роль варягов падает, зато возрастают их функции “военно-наемные”. Б. Дельмэр также полагал, что “свеоны” были скандинавами на службе у русского князя.

По-видимому, сам факт представительства варягов в русском посольстве указывает на устойчивую дипломатическую традицию, существовавшую, возможно, до конца X в., когда Русь в Византии - а может быть, и в других странах-пользовалась их услугами при ведении дипломатических переговоров. Привлечение варягов на службу в Киеве было вызвано потребностями внутреннего развития страны, складыванием древнерусского государства, совершенствованием его внешнеполитических функций. Этим же потребностям служило так называемое призвание князя 30 .

Закономерен вопрос о целях русского посольства, прибывшего в Константинополь. Ряд историков считают, что оно добивалось заключения союзного договора 31 . Высказывались и более осторожные оценки: о “сношениях” Руси и Византии писал Д. И. Багалей, о начале установления “регулярных отношений” с империей говорит Г. Г. Литаврин, в установлении “мирных связей между Русью и Византией” видит цель посольства В. Т. Пашуто 32 .

В связи с этими разными оценками следует обратить внимание еще на один аспект истории посольства, не отмеченный исследователями. Из сообщения Пруденция следует, что франки заподозрили послов в шпионаже. История древнего мира и средних веков знает немало примеров выполнения посольскими и торговыми миссиями разведывательных функций 33 . Очевидна ординарность самого обвинения. Посольство, появившееся в Ингельгейме под сомнительным предлогом невозможности возвратиться на родину из-за “бесчеловечных и диких племен”, перекрывших все пути, неясная национальная принадлежность русских посланцев не могли не вызвать подозрения у франков.

На наш взгляд, историки слишком серьезно воспринимают версию Феофила о том, что послы были лишены возможности вернуться восвояси традиционным путем. К. Эриксон даже высказал предположение, что послами были русские христиане, которые опасались нападения со стороны своих соплеменников - язычников 34 . Думается, что франки реально оценили затруднения послов и верно определили функции попавшего к ним русского посольства.

У Пруденция сказано, что русский хакан отправил послов к Феофилу “ради дружбы” (amicitiae causa). Согласно международным понятиям того времени, эта формулировка не подразумевала конкретного политического союза, военного соглашения или установления устойчивых отношений “мира и любви”. Кстати, именно о такого рода отношениях можно говорить в связи с посольством в Ингельгейм епископа Феодосия Халкидонского и спафария Феофана. Посольство руссов, по нашему мнению, выполняло более ограниченную задачу - войти в дружеские, мирные отношения с Византийской империей, что, возможно, было связано с недавним нападением руссов на малоазиатские владения Византии и город Амастриду.

Такое посольство могло выполнять и наблюдательные функции. По-видимому, пребывание русского посольства в землях франков (вынужденное или целенаправленное) также проходило под знаком установления Русью отношений “дружбы” с франкским двором. Не исключено, что целью посольства являлся сбор определенной информации для правильной политической ориентации Руси, искавшей внешнеполитических контактов.

В Византии посольство встретили доброжелательно, так как установление дружественных отношений с Русью соответствовало целям империи. Отсюда и помощь в осуществлении дальнейших задач русской миссии - установлении контактов с франками. Появление русского посольства в Константинополе можно рассматривать и как начало конца той полосы изоляции, в которой оказались восточнославянские племена после нападения аваров, а позднее в связи с зависимостью от хазар. Посылка в Византию первого русского посольства и его появление в землях франков знаменует собой новый этап в становлении древнерусской государственности.

1. Дипломатическая подготовка русско-турецкой войны

С точки зрения міровой политики, русско-турецкая война 1877–1878 гг. является кульминацией так называемого “восточного вопроса” (глядя из Европы) в последней четверти XIX века. Борьба греков, румын, сербов, черногорцев и болгар против турецкого ига началась со времени завоевания турками Балканского полуострова в XIV веке и продолжалась до ХХ столетия. В XIX веке начался мощный подъем национально-освободительного движения всех христианских народов Балканского полуострова, завоеванных и угнетенных турками.

С другой стороны, оккупационная турецкая империя начала переживать упадок. Нескончаемые войны в ее истории – с Австро-Венгерской империей, папским престолом, Венецией, а позже с мощным Русским государством, особенно усилившиеся в XVIII и XIX веках, немало способствовали упадку когда-то грозной для Европы Оттоманской империи. В свою очередь, исторический процесс разложения Оттоманской империи, превратившейся по удачному выражению Императора Николая I в «больного человека», усилил соперничество между великими странами за раздел наследства умирающей султанской державы.
Крымская война 1854-1856 гг. – результат этого соперничества между Россией и западными державами, цель которых была урвать себе часть турецких территорий и, конечно, остановить Российскую империю в ее продвижении к проливам и Средиземному морю. Со времени трудного для России Парижского мира 1856 г. прошло 20 лет. Россия окрепла и не могла больше мириться с теми унизительными условиями. Перед русской дипломатией стояла почти неразрешимая задача: с одной стороны, назревавшая война с Турцией должна была восстановить утерянный міровой престиж России после Крымской войны, с другой – продвинуть Россию к проливам и к Средиземному морю, создав в этом районе міра вместо враждебной Турции братское по крови и по вере южнославянское государство – Болгарию, восстановив ее в этнических границах, то есть Болгарию, которая при Симеоне Великом в Х веке и при Иване-Асене II в XIII веке – простиралась от Дуная на севере до Эгейского моря на юге и от Черного моря на востоке до Адриатического моря на западе.

Однако России при этом надо было действовать очень внимательно, чтобы избежать второй войны с западными державами: с Англией (где премьер Дизраэли был очень антирусских взглядов), Австро-Венгрией Императора Франца-Иосифа и его канцлера графа Д. Андраши, с Германией императора Вильгельма I и канцлера Бисмарка, к которым опять бы присоединились Италия и ставшая республикой Франция… Всю внешнюю политику направлял сам Император Александр II со своими блестящими сотрудниками: престарелым канцлером князем А.М. Горчаковым, посланником в Константинополе графом Н.П. Игнатьевым и посланником в Лондоне графом П. Шуваловым. Русские дипломаты если и не смогли выполнить полностью труднейшую задачу, то все же достигли немалых результатов.

Летом 1875 г. вспыхнуло антитурецкое восстание в Боснии и Герцеговине, которое всеми силами поддержали Сербия и Черногория, сочувствуя своим единоплеменным братьям. В восстании участвовали также 5 тысяч русских добровольцев и столько же добровольцев-болгар под командой русских офицеров или болгар – офицеров на русской службе. Канцлер Австро-Венгрии граф Д. Андраши, поддерживаемый Германией и Англией, внимательно следил за событиями, так как Австро-Венгрия надеялась присоединить эти славянские земли, отторгнув от Турции. Андраши особенно безпокоило, что главнокомандующим сербской армии был назначен русский генерал М.Г. Черняев – герой присоединения Туркестана.

В это время в болгарских землях вспыхнуло так называемое Апрельское восстание 1876 г. – самое значительное общенародное восстание болгар против турецкого ига. Оно было подавлено турками – регулярной армией и так называемыми “башибузуками”, то есть бежавшими в Турцию из занятых Россией кавказских областей фанатиками-мусульманами, главным образом черкесами, которые жестоко истребляли гражданское население восставших болгарских сел, включая стариков, женщин и детей. По данным самих турок, во время Апрельского восстания было убито более 30 тысяч человек. (Тогда же турки устроили первую волну резни армян, пожелавших автономии.) Как и следовало ожидать, Апрельское восстание нашло самый живой отклик в братской России. Уже в конце апреля об этом заговорила вся русская пресса. Русские газеты и журналы подробно освещали ход восстания и возмущенно сообщали о турецких зверствах. Комитеты, организованные славянофилами, печатали воззвание за воззванием по всей России, собирая помощь в поддержку болгар.

За вмешательство России выступали такие известные деятели культуры как Ф.М. Достоевский, И.С. Аксаков, И.С. Тургенев, великий химик Д.И. Менделеев. Также и многие видные христианские писатели на Западе возмущались зверствами турок. Все эти авторитетные голоса всколыхнули общественное мнение и заставили западные державы пойти на уступки России в болгарском вопросе.

Тем временем турки разгромили сербское восстание в Боснии и Герцеговине. По договоренности с Австро-Венгрией, Россия после частичной мобилизации предъявила Турции ультиматум, требуя заключить перемирие с Сербией. Ультиматум этот был принят Турцией. По инициативе России, 11 декабря в Константинополе была созвана конференция послов великих держав. Конференция предложила Турции предоставить немедленно автономию Боснии, Герцеговине и Болгарии. Под давлением Англии Турция отвергла это требование. 19 марта 1877 г., опять по инициативе Александра II, был подписан протокол шести европейских держав, вновь настаивающих на реформах в славянских областях. Правительство Мимтхад-паши отвергло и этот меморандум под старым предлогом, что новая конституция, только что дарованная султаном, предоставляет славянским и другим христианским поданным султана все эти права… 4 апреля 1877 г. Россия подписала с Румынией секретную конвенцию о пропуске русских войск через ее территорию. Объявление войны стало вопросом дней…

2. Начало военных действий

7 апреля русский посол в Константинополе граф Игнатьев сообщил Турции, что «Его Величество Всероссийский Император решил постигнуть силою то, что не могло быть достигнуто общими усилиями Великих сил…» – и вернулся в С.-Петербург. 12 апреля канцлер князь Горчаков вызвал к себе турецкого поверенного в делах и вручил ему ноту, которой Россия объявляла войну Турции. В тот же день Император Александр подписал манифест об объявлении войны. В Кишиневе, где находилась ставка русского командования, Царь принял торжественный парад войск. Объявление войны было встречено с небывалым энтузиазмом всем русским народом и с великой радостью всеми славянскими народами, конечно, прежде всего, болгарами.

Русские войска насчитывали 48 пехотных дивизий, 19 дивизий кавалерии, 52 артиллерийские бригады и 5 бригад инженерных войск. Таким образом, на Дунае Россия располагала армией в 193.000 человек. Имелась, кроме того, армия в 72.000 человек, охраняющая берега Черного моря, и еще резервная армия в 73.000 человек, расквартированная в Киевской губернии и готовая в любой момент начать боевые действия. Кроме того, для предотвращения турецкой диверсии на азиатской границе на Кавказе была сосредоточена внушительная армия в 122.000 человек.

Однако нельзя забывать, что в результате Крымской войны и по условиям Парижского мира 1856 г. Россия потеряла Черноморский флот.

Турция против России выставила значительную армию – 494.400 человек, вооруженную современным немецким, английским и даже американским оружием. Это оружие, купленное на полученные в Англии и других странах Запада щедрые займы, было лучше русского.

14-15 июня 1877 г. русские войска успешно переправились через Дунай и 25 июня заняли первый болгарский город – Свиштов. В операции участвовала также 50-тысячная румынская армия и свыше 5.000 болгарских добровольцев, число которых в ходе компании постоянно увеличивалось. Передовой отряд генерала Гурко, разбив турецкую армию Реуф-паши, взял город Тырново и овладел тремя горными перевалами Старой Платины. Гурко взял затем болгарские города Казанлык, Новую Загору, Старую Загору и Калофер. 3 июля на севере Болгарии русские взяли Никополь и подошли к сильнейшей турецкой крепости в этой части страны – городу Плевне. Действия под Плевной затянулись с переменным успехом до 28 ноября и сопровождались тяжелыми потерями с обеих сторон.

Тем временем 45-тысячная армия Сулейман-паши, действующая в Южной Болгарии, пользуясь занятостью русских в боях с армией Осман-паши при Плевне и невозможностью послать подкрепления передовой армии Гурко, использовав свое значительное численное превосходство, напала на армию Гурко и сумела отбить взятые ею города. Русские вынуждены были отступить к Шипкинскому перевалу. С ними ушло почти все болгарское население, оставив свои дома и имущество на разграбление туркам, которые зверски избивали оставшихся жителей-болгар. Русские солдаты и болгарские ополченцы героически сражались и, отступая, наносили при рукопашных боях значительные потери врагу.

Цель Сулеймана-паши была прорваться со своей армией через Шипкинский перевал и прийти на помощь Осман-паше в осажденной Плевне, окруженной со всех сторон русскими и румынскими войсками. Он знал, что лишь это спасет Турцию от разгрома и обезпечит победу. 9 августа Сулейман-паша подошел с оставшейся у него 27-тысячной армией к Шипкинскому перевалу, который защищал генерал Столетов со своим отрядом в 6000 человек, среди которых были и изнуренные боями болгарские ополченские дружины. Четыре дня и ночи геройски отбивали они совместно натиск турок, так и не дав Сулейман-паше взять Шипку и соединиться с Осман-пашей. Подвиг этих храбрецов решил исход войны, потому слово Шипка стало знаменитым в руско-болгарских братских отношениях.

Утром 28 ноября 1877 г. армия Осман-паши в Плевне сделала последнюю попытку прорвать русское окружение, но была принуждена капитулировать и сдать Плевну. Тем не менее, по личному приказу Императора Александра II генерал Гурко за проявленную турками храбрость и отвагу в боях вернул саблю раненому турецкому генералу…

3. Сан-Стефанский мир и Берлинский Конгресс

28 декабря русский главнокомандующий Великий Князь Николай Николаевич получил телеграмму от турецкого военного министра о том, что султан Абдул-Гамид посылает своих представителей с предложением немедленно начать переговоры о перемирии. В это время другая русская армия под командой генерала Гурко, освободив Софию, подходила к Пловдиву. Николай Николаевич не спешил принимать Намик-пашу и Сервер-пашу, уже прибывших в русскую ставку, и султан Абдул-Гамид лично обратился к Императору Александру II, настаивая на спешном начале переговоров. 9 января 1878 г. русские без боя вошли в Адрианополь, куда прибыл и главнокомандующий со своим штабом.

Теперь, когда дорога к турецкой столице была открыта, Николай Николаевич принял турецких посланцев. Великий Князь продиктовал им свои условия перемирия: немедлеенное предоставление автономии Болгарии, Боснии и Герцеговины, полной независимости Румынии и Сербии, громадных военных контрибуций не только для России, но и для союзной Румынии. Турецкие парламентеры старались смягчить условия перемирия, особенно протестуя против автономии Болгарии, говоря, что это означает полный распад Оттоманской империи. Они предлагали принять предложенный им в 1877 г. меморандум Лондонской конференции, который тогда так высокомерно отвергли. Однако Великий Князь отказался внести какие-либо изменения в условия перемирия.

18 января турецкие парламентеры снова явились к Великому Князю, настоятельно предлагая отодвинуть демаркационную линию на более значительное расстояние от Константинополя. Однако, русский главнокомандующий, наоборот, вместо этого перенес свою ставку в Сан-Стефано, расположенное в 13 километрах от турецкой столицы. На вопрос Николая Николаевича, следует ли в случае турецкого упорства занять Константинополь, Император ответил утвердительно, однако дал инструкцию не входить в споры с представителями западных держав, особенно с Англией и Австро-Венгрией. Русский посол в Лондоне граф П. Шувалов уже уведомил Царя о воинственных планах лорда Дизраэли-Биконсфильда.

19 февраля 1878 г. в Сан-Стефано был подписан мир с Турцией. Помимо автономии Боснии и Герцеговины, создавалась объединенная автономная Болгария, включающая почти все земли Оттоманской империи, на которых жили болгары, говорящие на болгарском языке и с 1870 г. входящие в юрисдикцию болгарского экзарха. По Сан-Стефанскому договору в Болгарию входили Северная и Южная Болгария, Добруджа, значительная часть Фракии и почти вся Македония. Можно себе представить ликование болгарского народа, освобожденного ценой братской русской крови после пяти веков мусульманского ига…
Однако, Англия вручила России ноту, в которой говорилось, что новый договор должен оставаться в рамках Парижского мира 1856 г. и Лондонского договора 1877 г. Австро-Венгрия же считала, что Сан-Стефанский договор нарушает соглашение, достигнутое в Рейхштаде между Франц-Иосифом и Императором Александром. По настоянию германского канцлера Бисмарка Россия, не желая новой войны с Западом, согласилась на пересмотр Сан-Стефанского мира и на созыв Берлинского конгресса великих держав с участием Турции в Берлине, он прошел с 13 июня по 13 июля 1878 г.
В его итоге объединенная в своих этнических границах Сан-Стефанским миром Болгария была ликвидирована. Вместо нее создавались две искусственные политические формации: Северная Болгария со столицей Софией и Южная Болгария со столицей Пловдивом. Северная Болгария становилась свободным княжеством, находящимся под номинальной зависимостью от турецкого султана и платящим ежегодный налог Турции. В нем должен был избираться князь и парламент по бельгийскому образцу. Южная же Болгария, под именем Восточной Румелии, хотя и получала известную автономию, оставалась провинцией Оттоманской империи, управляемой назначавшимся султаном губернатором-христианином и местным народным представительством. Македония оставалась по-прежнему турецкой губернией. Австрия получала право на оккупацию Боснии и Герцеговины, и от Болгарии были вновь отторгнуты западные болгарские земли, переданные в виде компенсации Сербии.
Правда, Россия получила компенсацию на Кавказе: Карс, Батум и Ардаган, со всеми их провинциями – важнейшие стратегические области.
Так закончилась русско-турецкая война 1877-1878 гг. И надо сказать, что, несмотря на все несправедливости решений Берлинского конгресса, что вызвало разочарование в русском обществе, русская братская жертвенность и кровь доблестных русских воинов стали основой грядущего болгарского освобождения. В 1878 г. в болгары воздвигли в Софии памятник русским воинам с надписью: «Царю-Освободителю Александру Николаевичу. Волею и любовью Его Освобождена Болгария».
Академик Всеволод Николаев

СОФИЯ, 5 марта. /Корр. ТАСС Антонина Мага, Игорь Ленкин/. Церемониями на вершине Шипка, в Софии, Плевене и других городах в Болгарии торжественно отметили 140-летие освобождения страны от османского ига в результате Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. В мероприятиях приняла участие российская церковная делегация во главе с Патриархом Московским и всея Руси Кириллом.

Память героев освобождения Болгарии почтили в субботу на вершине Шипка у подножия памятника Свободы. Поклониться освободителям на вершину поднялись десятки тысяч болгар во главе с президентом республики Руменом Радевым и спикером парламента Цветой Караянчевой, патриархом Болгарским Неофитом и патриархом Кириллом.

"140 лет отделяет нас от шипкинской эпопеи, но образы воинов-освободителей не меркнут в народной памяти. Каждое последующее поколение православных христиан с живым вниманием и неподдельным интересом вновь открывают для себя историю освободительной войны. Причина тому - уникальный жертвенный характер этой войны за свободу угнетенных братьев", - сказал патриарх Кирилл. "Тысячи солдат и офицеров русской армии отдали свои жизни за спасение людей, связанных с ними общей православной верой", - напомнил он.

Патриарх совершил заупокойную литию у подножия монумента под пение Московского Синодального хора.

"Мы собрались на вершине, чтобы поклониться героям болгарской свободы и почтить наше общее прошлое. Под снегом в земле здесь лежит много костей. Спустя 140 лет трудно сказать, какие из них болгарские, а какие русские, но именно из этих костей, из русской и болгарской боевой славы, был построен каркас нашей болгарской свободы", - сказал президент Болгарии.

"Шипка - это капитал исторического достоинства, который несколько тысяч доблестных воинов завещали всем нам, потомкам", - подчеркнул Румен Радев.

Глава государства выразил особую благодарность предстоятелям русской и болгарской церквей "за служение, за мудрые слова, за признательность и благодарность, за христианский дух, который готов к самопожертвованию во имя свободы, который и помнит, и прощает".

Многие болгары в честь праздника предприняли паломничество: пешком поднимались на гору Шипка с флагами, цветами и венками. Колонна из автомобилей и автобусов, доставивших их к Шипке, растянулась на десяток километров.

"Самая светлая страница [визита] - это посещение Шипки, - рассказал патриарх в аэропорту Софии перед вылетом на родину. - С каким же энтузиазмом болгарский народ принял меня там! Невозможно было без слез пережить этого народного восторга, который выражает подлинное отношение болгар к России, Русской церкви и великой памяти о жертвах нашего народа, освободившего Болгарию".

Оборона Шипкинского перевала небольшим русско-болгарским отрядом генерала Николая Столетова (1831-1912), стала одним из наиболее героических и решающих сражений Русско-турецкой освободительной войны. Отряду генерала, который насчитывал 7,5 тыс. человек, тогда противостояли войска Сулеймана-паши численностью в 27 тыс. человек, еще 10 тыс. турецких солдат находились в резерве. В течение шести дней в августе 1877 года защитники Шипки успешно отбивали все попытки турецкой армии прорвать их позиции и соединиться со своими частями в северо-восточной Болгарии.

Только беспримерное мужество героев Шипки позволило удержать стратегически важные укрепления. Оборона перевала продолжалась еще несколько месяцев. Несмотря на холод и туманы его защитники продолжали удерживать свои позиции, сообщая командованию по телеграфу, что "на Шипке все спокойно".

Русская армия и болгарские ополченцы потеряли в боях на Шипке в общей сложности около 11 тыс. солдат и офицеров.

В честь героев "Шипкинской эпопеи" 26 августа 1934 года там был торжественно открыт памятник Свободы. Высота монумента, внутри которого разместилась музейная экспозиция, составила 31,5 м. Над центральным входом в музей был установлен бронзовый лев - символ болгарской государственности.

Кульминацией праздника в Софии стали торжественный воинский ритуал и фейерверк, которые состоялись на площади Народного собрания у памятника царю-освободителю Александру II.

"140 лет назад был подписан Сан-Стефанский мирный договор и сбылась мечта наших возрожденцев о том, чтобы все болгары могли жить в одном свободном государстве. Но это соглашение жило лишь несколько месяцев. Его похоронил Берлинский конгресс. А романтические устремления Европы XIX века погибли в драматичном ХХ веке", - отметил президент Болгарии Румен Радев.

Он подчеркнул, что "память о весне 1878 года всегда будет вдохновлять Болгарию, как и память о дерзких людях, которые ценой своей жизни вернули болгарский вопрос в сферу интересов Европы" и напомнил о манифесте царя-освободителя Александра II, который объявил войну Османской империи "во имя справедливости и чувства собственного достоинства".

"Достоевский писал, что народ России сам во главе с царем поднялся на эту войну... И эти глубокие чувства не подвластны корыстным политическим интерпретациям. В этой войне погибло много воинов разных национальностей, для всех них Болгария стала последним домом, и мы чтим их как своих героев. 140 лет спустя мы должны помнить свою историю", - сказал Радев.

"Наша болгарская историческая энергия не ностальгия по былому величию, а осознание стоимости свободы как нашего долга перед мучениками, которые заплатили за идеал чистой и святой республики", - заключил президент.

Делегация Российского исторического общества передала вице-премьеру, министру обороны Болгарии Красимиру Каракачанову копии боевых знамен Русской Императорской армии, участвовавшей в Русско-турецкой войне.

"Мы видим, как в Болгарии хранят память о Русско-турецкой войне, как бережно относятся к ее наследию. В знак дружбы наших народов, в знак памяти, мы передаем болгарским вооруженным силам копию Георгиевского знамени 2-го Саперного батальона из фондов Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи Минобороны РФ, и Георгиевское знамя 2-го батальона 35-го пехотного Брянского генерал-адъютанта князя Горчакова полка, оригинал которого хранится в Центральном музее Тавриды в Крыму", - рассказал на церемонии исполнительный директор фонда "История Отечества" Константин Могилевский. Он обратил внимание на надпись на полотнищах русских знамен - "За Шипку", - сообщив, что во время Русско-турецкой войны эти подразделения героически сражались за стратегически важный перевал.

"Благодаря военным усилиям Российской империи Болгария стала свободной державой. Хочу подчеркнуть, что этот акт свободы стоил жизни более чем 30 тыс. русских солдат, тысячам жизней болгарских ополченцев. По итогам войны был подписан Сан-Стефанский договор, который стал соглашением, объединившим болгарские земли в одно государство, но, к сожалению, он в полном объеме не был реализован. Хотя главное было сделано - Болгария 140 лет назад была освобождена", - отметил министр обороны Болгарии.

"Благодаря России и ее воинам она [Болгария] стала свободным государством", - подчеркнул он.

Патриархи Московский и всея Руси Кирилл и Болгарский Неофит совершили совместную литургию в Александро-Невском кафедральном соборе болгарской столицы. Богослужение в этом храме, построенном в 1912 году в честь небесного покровителя российского императора Александра II и в знак благодарности русскому народу, завершило национальные торжества в честь 140-летия освобождения Болгарии от османского ига.

"В память о завершении войны, которая 140 лет назад принесла освобождение болгарскому народу, на российских медалях был выбит стих из псалма: "не нам, а имени Твоему". Это смиренное признание воли Божией, признание божественного чуда, восполнившего немощь человеческих сил", - отметил патриарх Кирилл, обращаясь к собравшимся в храме.

"Действительно, историки говорят о том, что ни Россия, ни болгарский народ не были готовы к этой войне, - напомнил он. - Болгария была обескровлена жестоко подавленным восстанием, Россия еще не восстановилась после неудачного конфликта с европейскими державами. Война грозила лечь тяжелым бременем на все население России, обострить ее отношения с Европой. Но страдания единоверного народа потрясли тогда наш народ, Россию, и она выступила в защиту болгар, презрев собственное благополучие и возможную политическую выгоду от невмешательства в этот конфликт".

"Эта победа имела духовный смысл торжества над земным злом и несправедливостью. Она была дана за веру наших народов, беззаветное мужество наших солдат и в ответ на молитвы и страдания бесчисленных болгарских новомучеников", - подчеркнул патриарх Кирилл.

"Присутствие всех наших дорогих гостей из братской России среди нас сегодня является еще одним свидетельством крепких и непрерывных духовных связей между нашими православными народами", - отметил в свою очередь патриарх Неофит.

Храм был украшен венками в цветах болгарского флага. В честь праздничного события на литургии пел Московский Синодальный хор. Вместе с ним церковные произведения русских композиторов-классиков исполнял и болгарский хор. На литургии пропели молитвы "об упокоении царя-освободителя императора Александра Николаевича и всех вождей и воинов русских и болгарских за веру и освобождение земли болгарской жизнь свою положивших".

Покидая Болгарию патриарх Кирилл призвал помнить, что "история освобождения Болгарии кровавыми буквами вписана в историю России", а не каких-либо других стран. "Ценности, связанные с нашей общей историей, с нашей общей борьбой навсегда сохранятся в памяти наших народов", - сказал патриарх Кирилл.

"Наши две церкви являются единственным реальным историческим мостом, который сегодня соединяет наши народы и очень важно, чтобы этот мост не дал трещины. Дай Бог, чтобы все то, что происходило в истории России и Болгарии, все те жертвы, которые были принесены, и сегодня работали на благо наших народов и на наши взаимные отношения".

Отвечая на вопрос корреспондента ТАСС о разговоре с болгарским президентом Руменом Радевым, который в рамках визита стал последней официальной встречей, патриарх пожелал, "чтобы такие политики набирали силу". "Президент человек интеллигентный, православный, любящий свою родину. Как мне кажется, он открыт для диалога с Россией. Дай Бог, чтобы такие политики набирали силу в Болгарии. В конце концов, внешнеполитические отношения всегда персонифицированы, и очень важно, чтобы со стороны Болгарии были люди, которые бы с удовольствием общались с Россией и строили бы эти взаимоотношения", - заключил он.

Россия решила встать на защиту Болгарии и начать войну с турками после того, как ими было жестоко подавлено Апрельское восстание 1876 года, а Константинопольская конференция великих держав, которая предложила проект мирного решения Восточного вопроса (проходила с 23 декабря 1876 года по 20 января 1877 года), завершилась безрезультатно.

В апреле 1877 года Россия объявила войну Турции. Русским войскам удалось форсировать Дунай, захватить Шипкинский перевал и после пятимесячной осады принудить к капитуляции армию Осман-паши в Плевене. Затем последовал разгром турецких войск, прикрывавших Константинополь (Стамбул). Потери российской армии в этой военной кампании, по разным данным, составили от 20 до 35 тыс. человек.

Сан-Стефанский договор подписал русский посол в Константинополе граф Николай Игнатьев (1831-1908) и его коллега-дипломат Александр Нелидов (1835-1910) с одной стороны и министр иностранных дел Турции Савфет-паша, а также посол в Германии Саадулла-бей - с другой. Этот документ максимально учитывал интересы Болгарии. Страна становилась самым большим государством на Балканах, ее общая площадь составила более 170 тыс. кв. км.

Основным недостатком этого договора стал тот факт, что он подлежал одобрению со стороны Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии. Представители этих держав посчитали, что Болгария получила больше, чем заслужила, и границы страны были урезаны.

Тем не менее было сделано главное - Болгария, страна с населением 4,8 млн человек, получила статус независимого государства, а дата 3 марта стала Днем освобождения Болгарии от османского ига.

Собрание неизвестных доселе писем чрезвычайного и полномочного посла Российской империи в Османской империи, члена Государственного совета и министра внутренних дел графа Н. П. Игнатьева на Афон вошло в двенадцатый том упомянутой издательской серии, который носит название «Граф Игнатьев и Русский Свято-Пантелеимонов монастырь на Афоне».

В книге, состоящей из 697 страниц, также впервые, на основе ранее не публиковавшихся архивных документов, подробно отражены многогранные отношения этого выдающегося деятеля Российской империи с Русским на Афоне Свято-Пантелеимоновым монастырем, его усилия по защите и укреплению русского святогорского монашества на Афоне, а также отстаивание им интересов славянских народов на Балканах в отношениях с Османской империей и западными странами.

Оживленная переписка Николая Павловича и старцев Пантелеимонова монастыря на Афоне, охватывающая почти пятидесятилетний период, является ценнейшим историческим материалом. Содержание изданных писем является важным источником для изучения истории Афона, Пантелеимонова монастыря, русского духовного присутствия на Святой Горе, связей Афона с Россией и русскими дипломатами.

Среди прочего, переписка графа Игнатьева с русской афонской обителью может служить важным свидетельством, отражающим такие моменты жизни монастыря, взгляды и внутренние побуждения его старцев и отцов, которые остаются вне историко-архивного изложения. Как отмечается в предисловии, «перелистывая письма иеросхимонаха Иеронима, архимандрита Макария и архимандрита Андрея и, конечно же, самого Николая Павловича Игнатьева, мы открываем лучшие страницы истории Свято-Пантелеимонова монастыря середины XIX - начала XX века».

Книга разделена на две части. В первую вошли 250 писем старцев Русика к Н. П. Игнатьеву и отдельно письма самого графа - в количестве 38 шт. Во второй части книги помещены два исторических очерка. Первый посвящен феномену дипломатической деятельности графа Н. П. Игнатьева и повествует о сложных и многогранных политических мотивах, которые руководили действиями ведущих европейских дипломатов на Ближнем Востоке после завершения Крымской войны.

В другом очерке письма старцев Русика к Игнатьеву рассматриваются на фоне исторических событий, происходивших на Святой Горе и в Русском монастыре св. Пантелеимона. Как отмечается в предисловии, «эти исследования, специально написанные для данной книги, необходимы для понимания исторического контекста публикуемой переписки. Вместе с тем они лишь обозначают те возможности, которые дает данная переписка для всех, кто пытается изучать историю Русского Афона и дипломатии на Православном Востоке».

«ИГУМЕН РУССКИХ АФОНЦЕВ — СТАРЕЦ МАКАРИЙ»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Переписка с графом Н. П. Игнатьевым
Кирилл Вах. Предисловие к публикации писем
Сборник писем старцев Русского на Святом Афоне Пантелеимонова монастыря к величайшему из благодетелей сей обители Его Сиятельству графу Николаю Павловичу Игнатьеву, бывшему послу в Константинополе († 24 июня 1908 г.)
Письма Н. П. Игнатьева к старцам Русского монастыря св. Пантелеимона на Афоне. 1881-1907 гг.
Приложение. Оглавление писем в рукописном сборнике Пантелеимонова монастыря

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Николай Павлович Игнатьев - Русский дипломат в Константинополе и ктитор Монастыря Св. Пантелеимона на Святой Горе Афон
Олег Анисимов. «Горел неугасимой лампадой игнатьевский дух» Николай Павлович Игнатьев и Восточный вопрос
Знакомство с восточными делами
Восстановление позиций России на Востоке
Испытание Критским восстанием
Русско-турецкое сотрудничество
«Спокойные годы» Турции
Трагедия греко-болгарского разлома
Восточный кризис 1875-1877 гг.
Via dolorosa: Сан-Стефано - Берлин
Церковно-дипломатическая деятельность на Святой Земле

Диакон Петр Пахомов. «Высокий делатель христианских добродетелей и великий защитник русских» Граф Игнатьев и Русский Пантелеимонов монастырь
Пантелеимонов монастырь и русский дипломатический корпус
Визит великого князя Алексея Александровича
«Неожиданный» визит Николая Павловича в Пантелеимонов монастырь. Начало взаимодействия Игнатьева и Руссика
Архиепископ Александр Ликургос и Афон
Святопавловское дело и его последствия для Афона
Статус афонских монахов в России
Пантелеимоновский процесс
Грамота святейшего Иоакима, патриарха Константинопольского, в Русской киновии святого Пантелеимона на Афоне по случаю прекращения в ней разногласий
Устроение больницы в Константинополе
Положение обители в период Русско-турецкой войны 1877-1878 годов
Часовня в Москве
Подворье монастыря в Петербурге
Возрождение храма в Мирах Ликийских
Строительство храма на Балканах для поминовения православных воинов, погибших в войну 1877-1878 годов
Часовня в Сербии
Симоно-Кананитский монастырь
Участие Игнатьева в судьбе монастыря Хиландар
Нестроения в Андреевском и Ильинском скитах
Проблемы русских келлиотов
Грузинское дело
Канонизм
Дело Митрополита Амфилохия
Скит Иоанна Предтечи и вопрос о подданстве
Посол А. И. Нелидов и его визит на Афон
Похороны консулов Якубовича и Якобсона на Афоне
Пожар в Пантелеимоновом монастыре
Афонские иконы для имения Круподеринцы
Дело братьев игумена Макария
Визит на Афон вице-директора Святейшего Синода Сергия Васильевича Керского
Отношение Игнатьева к обители
Вместо заключения
Содержание

Дополнительно см.:

Материал с сайта Русский Афон

Граф Никола́й Па́влович Игна́тьев (17 (29) января 1832, Санкт-Петербург — 20 июня (3 июля) 1908, Киевская губерния) — российский государственный деятель, дипломат-панславист; генерал от инфантерии (16 апреля 1878), граф (12 декабря 1877), генерал-адъютант.

20 июня (имеется в виду 1908 год. Прим. сайт ) в своем родовом имении Киевской губернии скончался блестящий русский дипломат и редкий знаток дел Дальнего и Ближнего Востока граф Н. П. Игнатьев. Составив себе громкую известность смелым появлением во главе 19 казаков в столице Китая и заключением весьма выгодного для России айгунского договора, граф Н. П. Игнатьев, после службы в Азиатском Департаменте, получил назначение на выдающийся пост посла нашего при Его Величестве Султане Турецком, который с честью и занимал в течение 12 лет (1864—1876). Здесь он приобрел себе, по всей справедливости, славу искусного дипломата, вошел в самое интимное доверие покойного султана Абдула Азиса и сделался вершителем дел на Ближнем Востоке на долгое время.

Покойный граф Н. П. Игнатьев не мог здесь избежать и настоятельной необходимости принять живое участие в делах православной восточной церкви. Хотя к этой роли - вершителя церковных дел он считал себя и неподготовленным, но, руководясь русским чутьем и теплым чувством, и прислушиваясь к авторитетному голосу людей ему преданных и хорошо осведомленных в этого рода делах (например, архимандрита Антонина), он с большим успехом и благими плодами для Православной Церкви принимал горячее участие в церковной жизни Константинополя, Афона, Иерусалима, Александрии, Синая и др.

Для Императорского Православного Палестинского Общества навсегда в памяти останутся его заслуги и труды во имя Святой Земли и русского дела в ней. Одна посылка в Палестину в качестве деятеля покойного архимандрита Антонина Капустина достаточно говорит сама за себя. Любя покойного о. арх. Антонина и находясь с ним в постоянной дружеской переписке, граф Н. П. Игнатьев своим авторитетом поддерживал его во всех его столкновениях с иерусалимским консульством и Палестинскою Комиссией, горячо за него ратовал пред Министерством Иностранных Дел и перед Св. Синодом, когда ему с той или другой стороны грозила какая-нибудь неприятность. Сделанные покойным архимандритом Антонином земельные приобретения, переданные в ведение Св. Синода, как-то: в Хевроне - Мамврийский Дуб, в Горней и на Елеоне, доставили покойному графу Игнатьеву много хлопот и тревог, и без содействия его никогда не были бы разрешены в пользу православной русской церкви.

Перевод на имя своей тещи, а затем передача покойному великому князю Сергию Александровичу, как Председателю Палестинского Общества, Мирликийского земельного участка, на котором стоит древний храм, где почивали мощи св.Николая до перенесения их в Бар-Град, вместе с капиталом, возросшим ныне за 100.000 р., на сооружение обширного там храма по плану Зальцмана - это дело всецело личной инициативы покойного Николая Павловича. Делом Мирликийским граф интересовался живо до самых последних дней своей жизни, и не по его вине случилось то прискорбное обстоятельство, что право собственности на этот драгоценный участок для почитателей Св. Николая, мы утратили, кажется, безвозвратно.

Мало этого, мы даже не в силах и не можем ныне вступиться за поругание этой драгоценной святыни мусульманами, произшедшее на самых последних днях. Г. П. Беглери, агент Р. О. П. и Т. в Смирне, близко знакомый с историею вопроса о русском участке в Мирах Ликийских, одно время даже доверенный от имени Общества по ведению дел, связанных с этим участком, сообщил нам от 6 ноября истекшего года, со слов местных газет, что мусульманская чернь, подстрекаемая правительственными чиновниками, напала на монастырь в Мирах Ликийских и осквернила храм.

По наведенным справкам через своих знакомых, проживающих в Родосе, Г. П. Беглери в последнем письме к нам от 22 декабря подтверждает печальную весть, говоря: ,Турки, действительно, напали на тамошний храм Св. Николая, осквернили множество икон и отняли древнюю мраморную плиту, на которой были вырезаны кресты и год основания храма“. Сообщается при этом г. Беглери, что об этом печальном событии дано знать игуменом монастыря нашему родосскому вице-консулу, который в свою очередь довел до сведения нашего посла в Константинополе. Что ныне будет предпринято нашим константинопольским посольством для ограждения от поругания этой святыни, дорогой всем русским людям, почитателям св. Николая, мы: не можем сказать, но мы уверены, что доживи до этого печального события граф Н. П. Игнатьев сердце его облилось бы кровью и известие это причинило бы ему невыразимые нравственные страдания.

138. Посол в Константинополе министру иностранных дел Сазонову

Телеграмма № 1564

Вице-консул в Баязеде телеграфирует: Власти продолжают вооружать банды разбойников. Армяне в панике бегут в Россию, опасаясь резни, которую ждут со дня на день. Акимович.

Гирс

АВПР, Политархив, д. 3504, л. 9.

139. Католикос Геворк V наместнику на Кавказе Воронцову-Дашкову

Из письма

Со времени открытия военных действий на кавказской границе, вызванных коварным нападением турецкого флота на черноморское побережье наше, главным театром войны с Турцией является Турецкая Армения, и нет сомнения, что начавшиеся ужасы в дальнейшем развитии повлекут за собой неисчислимые и неслыханные бедствия для многострадального армянского народа.

Со стороны турецких властей, войск - особенно иррегулярных - и фанатизированных масс ожидают армян потрясения, которые едва ли может представить человеческое воображение...

Внимание и заботы армянскою народа сосредоточены теперь на судьбе турецких армян.

Все, что было предпринято императорским правительством совместно с европейскими державами, начиная с последней русско-турецкой войны, не дало положительных результатов в смысле улучшения участи турецких армян...

В настоящее время, когда вместе со всей Россией и победоносным русским войском армяне должны напрячь крайние усилия в борьбе с общими врагами, я нахожу вполне соответствующим значению переживаемого исторического момента путем обнародования от имени государя императора обращения к турецким армянам - внушить армянскому народу, что теперь пробил час

окончательного и бесповоротного решения вопроса о положении армян в Турции и что армянскому народу в пределах, объединенных в одно органическое целое, шести вилайетов Турецкой Армении (Ванского, Эрзерумского, Битлисского, Сивасского, Диарбекирского и Харпутского) с нераздельной частью ее - Киликией будет дарована великой Россией автономия, чем завершится ее историческая миссия освобождения христианских народностей, веками томившихся под игом Турции...

Архив Института истории АН Арм. ССР, ф. 1, oп. 1, д. 209, п. 3-5.

140. Резня в Башкале в декабре 1914 г.

Эта резня произошла на первой неделе декабря 1914 г. Ахмет-бей во главе ста шестидесяти жандармов и Шереф-бей, глава табора Шикар, со ста пятьюдесятью гамидиев делают набег на Башкале, после отступления русских.

Они грабят и сжигают армянские дома, убивают мужчин, трупы которых оставляют валяться на улицах, уводят с собой красивых девушек и бросают на произвол судьбы без хлеба и пристанища женщин и детей.

Соседние армянские селения постигает та же участь.

Армян из селений Паз, Арак, Писс, Алалиан, Алоз, Соран, Расулан и Авак собирают всех вместе, выводят на равнину и всех избивают.

По последним статистическим данным в Башкале и в названных выше селениях насчитывалось тысяча шестьсот армян (из которых незначительная часть несториан).

Анри Барби. В стране ужаса. Мученица Армения.
Перевод с французского.
Тифлис, 1919, с. 131-132.

141. Письмо заместителю командующего I-й армией Кавказского фронта

Вчера к 2 часам я с всадниками приехал в Дилман и сейчас же приступил к следствию. Из расспросов узнал, что убийства совершены в Гариве, Хосрове и Мех-

леме. Немедленно поспешил туда, где нашел сотни трупов.

В ночь с 14-го на 15-е настоящего месяца убито в точности 707 человек.

До 14-го наст, месяца армяне почти оставались невредимыми, благодаря местному персидскому населению, а в те же дни турецкое правительство через глашатаев угрожало карами тем персам, которые укрывают христиан, - армян и айсоров. Дилманские персы даже под этой угрозой не исполнили требования турецкого правительства, а озверелый представитель турецкого правительства каймакам Рустем бек приказал курдам и солдатам войти в персидские дома и вывести христиан и убить персов, укрывающих христиан. Приказание это тотчас же было исполнено, были вывезены 7 человек. Остальные 700 человек были таким же путем схвачены и отведены в Гафиван и Хосрофа, где у турок был второй штаб. Там по приказанию представителей штаба они были умерщвлены с мучениями, не поддающимися описанию и необъяснимыми и непростительными для двадцатого века.

Лично я своими глазами видел сотни заколотых трупов в ямах, смрад от которых заражал воздух этих городов, видел обезглавленные трупы, отрубленные топорами на камнях руки, голени, отрезанные пальцы, скальпированные черепа, трупы под обломками, десятки Погибших под заборами, среди которых был и мехлемский священник Тер-Вардан.

Убийства были совершены и в других армянских селениях.

К. Матикян

Партархив КП Армении, ф. 47/2, п. 2, д. 2, л. 1

142. Драгоман Русского посольства в Константинополе в Министерство иностранных дел

Телеграмма № 164

Положение армян в Турции значительно ухудшилось. Все служившие в войсках армяне разоружены. Б Зейтуне, куда отправлен отряд войск для захвата укрывавшихся там дезертиров, произошли столкновения, приведшие к установлению военного суда и суро-

вой расправе с жителями. Все мужское население местечка Дертел выселено. Из 17-ти сел, находящихся в окрестностях Эрзерума, уцелели только три. Прочие разграблены и уничтожены. По всей стране производятся аресты армян. В самом Константинополе задержаны 14 гнчакистов, преданных военному суду. Армянская патриархия сильно обеспокоена создавшимся положением и опасается резни.

Серафимов

АВПР, Политархив, д. 3504, л, 19.

143. Католикос Геворк V министру иностранных дел Сазонову

Телеграмма

По полученному телеграфному сообщению, подтверждаемому другими источниками, происходит резня беззащитных, обезоруженных армян - Эрзеруме, Держане, Зейтуне и окрестностях; кровавые столкновения - Битлисе, Ване, Муше; насилия, грабежи, убийства - Эгине, Киликии, экономическое разорение всего армянского народонаселения. Паства моя волнуется. Убедительно прошу Ваше высокопревосходительство не отказать в дальнейшем гуманном покровительстве и защите моему народу в этот критический момент, спасти всеми зависящими мерами невинно погибающих христиан. Удрученный леденящими душу вестями, одновременно обращаюсь телеграфно к нейтральным державам: президенту Соединенных Штатов и королю Италии с просьбой о защите избиваемого мирного населения. Почтительно прошу, найдите возможным соблаговолить поручить. Вашим послам в помянутых государствах воздействовать во имя христианства и гуманности на правительства последних в целях прекращения избиения армян и бесчинства в Турецкой Армении.

Верховный патриарх, католикос всех армян
Геворк V

АВПР, Политархив, д. 3508, л. 4.

144. Драгоман русского посольства в Константинополе в Министерство иностранных дел

10 алреля I915 г.

Из телеграммы № 191

Вымогательство властей достигло крайних размеров. Христианское население, в особенности армянское, подвергается всевозможным преследованиям, зачастую истязаниям. Под предлогом призыва на военную службу арестовывают людей без различия возраста, хватая их на улице, в церквах, магазинах, трамваях и тому подобное, не давая им времени ни устроить свои дела, ни предупредить родных.

Участились беспричинные аресты и наших подданных, высылаемых, зачастую пешком, в Малую Азию или задерживаемых здесь в тюрьмах.

В связи с изложенным положение становится все более тревожным и не обещает улучшиться, если только внешние обстоятельства не убедят Порту в неминуемости ожидающегося наказания.

Серафимов

АВПР, Политархив, д. 3804, л. 22.

145. Чиновник для дипломатических сношений при наместнике на Кавказе в Министерство иностранных дел

Телеграмма № 431

Из Диадина Армянским национальным бюро получена сегодня следующая телеграмма: Пришедшие утром в Диадин 23 мужчины, спасшиеся из Арчета и Сосомуна, рассказывают о поголовном расстреле и избиении полицией, распоряжением турецких властей, тамошних армян. Турки им сообщили о столкновениях мусульман с армянами в Ване, резне армян. Необходимо своевременно озаботиться о достаточной помощи предполагающимся массам беженцев из Ванского вилайета.

Столица

АВПР, Политархив, д. 3504. л. 23.

146. Министр иностранных дел России послам в Париже и Лондоне Извольскому и Бенкендорфу

Телеграмма № 1876

Ссылаюсь на свою телеграмму № 1818

В Министерстве получены новые сведения об анархии в Азиатской Турции и резне армян турками и курдами. Благоволите предложить французскому (английскому) правительству опубликовать совместно с нами и с Англией (Францией) обращение к Порте, в котором личная ответственность за избиение армян возлагалась бы на всех членов турецкого Совета министров, а также всех гражданских и военных должностных лиц, прикосновенных к этим событиям.