Российская империя в первой половине 18 века. Экономическое развитие России в середине - II половине XVIII века

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

12 декабря 1822 года Горчаков был пожалован званием камер-юнкера и по указу Александра I стал первым секретарем русского посольства в Лондоне. 27 июля 1822 года князь Александр получил чин коллежского асессора, а 12 декабря 1824 года – чин надворного советника.

В начале 1825 года Горчаков получил отпуск на полтора года, во время которого лечился на немецком курорте Спа. По возвращении в Россию в сентябре 1825 года отдыхал в имении своего дяди – предводителя псковского дворянства А. Н. Пещурова «Лямоново», располагавшегося в Псковской губернии, недалеко от Михайловского, в котором тогда находился А. С. Пушкин, встретившийся с князем Александром.

После воцарения Николая II Горчаков уехал из Санкт-Петербурга в Лондон, где работал старшим советником посольства. 24 июля 1827 года князь был переведен первым секретарем русского посольства в Риме, что тогда было значительным понижением. «Князь Горчаков в бытность в звании советника в Лондоне, выведенный однажды из терпения неспособностью Ливена (посла России в Англии. – А. А.), сказал графу Павлу Медему: «Вы не можете себе представить такое положение – быть живым привязанным к трупу». Хотя слова эти сказаны были глаз-на-глаз, но немедленно же дошли до Ливена, который воспылал непримиримою ненавистью к князю Горчакову; последний принужден был оставить лондонское посольство и принять место первого секретаря в Риме, место менее значительное» (21).

17 апреля 1828 года князь Горчаков был назначен советником посольства в Берлине, где 3 декабря за успехи в дипломатической службе получил звание камергера.

30 декабря 1828 года Горчаков был переведен на должность поверенного в делах России во Флоренции и Лукке – стал послом России при Флорентийском и Тосканском дворе, где провел четыре года. 15 ноября 1831 года князь Горчаков получил чин коллежского советника. В январе он был награжден орденом святого Владимира III степени, а в августе получил знак отличия беспорочной службы за XV лет.

В «Очерке истории Министерства иностранных дел России», вышедшем в 1902 году в Санкт-Петербурге, исследовано устройство и управление внешней политикой империи:

«В первые годы царствования императора Николая I устройство центрального управления министерства иностранных дел оставалось в том же переходном состоянии, какое придали ему узаконения императора Александра I. Рядом с устроенными по началам нового министерского управления канцелярией министра и азиатским департаментом продолжала существовать, сохранившая старые формы устройства, государственная коллегия иностранных дел. В 1832 году эти части центрального управления получили единообразное министерское устройство и коллегия иностранных дел окончательно прекратила свое существование, войдя в состав министерства. Именной Высочайший указ 10 апреля 1832 года гласил: Признав за нужное дать министерству иностранных дел образование, соответствующее более существу производимых в оном дел и примененное к устройству других главных в Империи Нашей управлений, повелеваем:

1. Учредить при сем министерстве совет, в котором присутствовать директорам департаментов и трем или более непременным членам, под председательством министра иностранных дел или заступающего его место, или же одного из членов совета, по усмотрению министра;

2. Сверх существующего уже при министерстве азиатского департамента, учредить:

1) департамент внешних сношений;

2) департамент внутренних сношений,

3) департамент хозяйственных и счетных дел. К сему министерству принадлежат и три главных архива – два в Санкт-Петербурге и один в Москве;

за сим существование государственной коллегии иностранных дел прекращается;

4) предоставляем вице-канцлеру распределение по департаментам и архивам дел чиновников, состоящих ныне в ведомстве министерства с настоящим их жалованьем, повелевая составить новые штаты по всем частям, вверенным его управлению, и представить Нам на утверждение;

5) порядок производства дел по департаментам внутренних сношений и хозяйственных и счетных дел установить, применяясь к общему учреждению министерств.

Определенное узаконениями 1832, 1834, 1835, 1836 годов, также как предшествовавшими узаконениями 1802, 1819, 1822 устройство центрального управления министерства иностранных дел было закреплено штатом 23 декабря 1838 года. По этому штату министерство иностранных дел составляли:

1) Совет министерства из пяти членов совета и правителя дел, и состоявшие при вице-канцлере советники министерства, два старших и два младших и 10 чиновников особых поручений 5, 6 и 8 классов. 2) Канцелярия министерства, в составе директора, начальника архива и 11 секретарей первых (3), вторых (4) и третьих. 3) Департамент внешних сношений, состоявший из трех экспедиций, не подчиненных общему директору. Каждая экспедиция подчинена управляющему; в первой экспедиции, кроме управляющего – два помощника и четыре чиновника; во второй – один помощник и четыре чиновника; в третьей, кроме управляющего, пять секретарей, два – первых и три вторых. При этом департаменте состояли кроме того шесть чиновников особых поручений. 4) Департамент церемониальных дел, в составе обер-церемониймейстера, управляющего департаментом, шести церемониймейстером, одного правителя дел и двух секретарей. 5) Департамент азиатский; 6) Департамент внутренних сношений; 7) Департамент хозяйственных и счетных дел. Эти департаменты были устроены по общим началам учреждения министерств с небольшими изменениями, вызванными особенностями их деятельности. Во главе каждого департамента находился директор; каждый департамент разделялся на отделения, в составе начальника отделения, старших и младших столоначальников и их помощников, равным образом старших и младших, и канцелярских чиновников 1-го и 2-го разряда. В азиатском департаменте было три отделения, в департаменте внутренних сношений – четыре, в департаменте хозяйственных и счетных дел два отделения: исполнительное и счетное; в последнем столоначальников заменяли контроллеры, старшие и младшие, и их помощники. Особую часть составляли дела казначейские, бывшие в заведовании казначея, его помощника и канцелярского чиновника 2-го разряда. В каждом департаменте была особая регистратура в составе главного журналиста, двух его помощников и двух-трех канцелярских чиновников; особый архив и библиотека, бывшие в заведывании начальника архива (он же библиотекарь) и одного-двух канцелярских чиновников. Особенностью департаментов министерства иностранных дел были должности переводчиков и драгоманов; в азиатском департаменте состояло 25 переводчиков и драгоманов; в департаменте внутренних сношений 40 переводчиков. При азиатском департаменте состояло учебное отделение восточных языков, в составе начальника отделения, его секретаря, трех преподавателей арабского, персидского и турецкого языков и истории Азии, и трех учителей языков французского, английского и итальянского; 8) Внутренняя по министерству хозяйственная служба была отделена от департамента хозяйственных и счетных дел. Во главе ее стоял управляющий, он же инспектор зданий и служительской команды, которому подчинено было хозяйственное отделение в обычном составе департаментских отделений; бухгалтер с помощником, экзекутор, он же смотритель зданий и начальник служительской команды. При церкви министерства состояли священник и два церковника. За зданиями наблюдали два архитектора, старший и младший; при лазарете министерства состояли доктор, штаб-лекарь и два подлекаря или фельдшера; 9) Архивы» (12).

7 ноября 1833 года А. М. Горчаков получил назначение советником русского посольства в Вене. Русским послом в Вене был Д. П. Татищев, а министром иностранных дел Австрии – Меттерних.

С. С. Татищев писал в своей работе «Из прошлого русской дипломатии»:

«Система Меттерниховской дипломатии состояла в том, чтобы любой ценой, любыми средствами скрепить разрозненные и противоречивые части лоскутной австрийской империи.

Николай I лично не любил Меттерниха и с недоверием относился к его столь приторным и слащавым заявлениям о вечной дружбе между Австрией и Россией. Этому во многом способствовал Горчаков, который при внимательном и тщательном изучении внешней политики австрийского кабинета, приходил в своих донесениях, депешах к бесспорному выводу, что Меттерних под личиной дружественных отношений проводит по отношению к России враждебную линию. Значительная часть австрийских агентов, согласно инструктивным указаниям Меттерниха, усердствовали в поддержке враждебного образа действий против России. В их бесцеремонной деятельности явственно обнаруживалась неприкрытая зависть к могуществу России. Меттерниховы агенты ревностно воздвигали различные препятствия русской внешней политики, особенно на Ближнем Востоке» (29).

За успешную дипломатическую деятельность в Вене Горчаков, исполнявший несколько раз должность посла, получил чин статского советника и командорский крест Тосканского ордена святого Иосифа, 5 декабря 1834 года – орден святого Станислава II степени со звездой.

В сентябре 1835 года в австрийском городе Теплице состоялось свидание императоров России, Австрии и Пруссии, обсудивших отношение союза северных держав к Англии, Франции, Бельгии, Голландии и Испании, в котором участвовал и Горчаков. «Горчакову удалось предотвратить целый ряд враждебных шагов Меттерниха по отношении к России. Меттерних во время переговоров открыто стремился к тому, чтобы сосредоточить в своих руках все нити европейской политики с тем, чтобы разыграть роль миротворца в Европе. Постоянным своим заигрыванием то с французским, то с английским кабинетом, Меттерних ускорял развязывание борьбы между Англией и Россией.

Горчаков своими разумными суждениями, умелыми политическими расчетами обратил на себя внимание всех европейских дипломатов. Меттерних начал его побаиваться и теперь усматривал в нем главного своего врага. В награду отличной ревностной службы Горчаков был пожалован 8 марта 1837 года золотой табакеркой, украшенной бриллиантами» (29).

После встречи в Теплице 26 сентября Николай I и Бенкендорф на несколько дней приехали в Вену, где при встрече Горчакова с временщиком князь вызвал недовольство шефа жандармов своим чувством собственного достоинства.

26 апреля 1838 года Горчаков был «уволен от должности советника посольства в Вене для употребления по другим делам», но в Петербурге другого назначения не получил, подал в отставку и 25 июля 1838 года был уволен с дипломатической службы. В том же году Горчаков женился на вдове графа Мусина-Пушкина, урожденной княжне Урусовой, с помощью родственных связей вернувшей мужа на дипломатическую службу. «17 июля 1837 года Горчаков женился на княжне Марии Александровне Урусовой (вдове гофмейстера графа Ивана Алексеевича Мусина-Пушкина), слывшей необычайной красавицей. Тестем князя Горчакова стал князь Александр Михайлович Урусов (президент Московской дворцовой конторы), который оказывал ему немаловажное содействие в его жизни.

За излишне самостоятельные мнения Горчаков подвергается нападкам со стороны своего старого врага Нессельроде, ждавшего случая отомстить Горчакову – восходящей звезде русской дипломатии. Для Горчакова в посольстве была создана неблагоприятная атмосфера для успешной работы. Его начали обходить. Горчаков хотел исправить дело демонстративной подачей заявления об отставке. Высочайшим указом от 25 июля 1838 года он был уволен от службы. 24 октября 1839 года Горчакова определили с чином действительного статского советника в министерство иностранных дел» (29).

Современник Горчакова князь П. В. Долгоруков писал в своих «Петербургских очерках»:

«Князю Горчакову надобно отдать справедливость, что он, отменно вежливый и любезный со всеми без различия, никогда не льстил временщикам, всегда, и в ведро и в бурю, держал себя самым приличным образом, совершенно как европейский вельможа, и вообще снабжен от природы хребтом весьма не гибким, вещь самословно редкая в Санкт-Петербурге. Граф Бенкендорф, в то время могущественный временщик, в краткое пребывание свое в Вене нашел князя Горчакова недовольно к себе приветливым и соделался его врагом. Русским послом в Австрии находился Дмитрий Павлович Татищев, родная племянница коего, вдова графиня Мария Александровна Мусина-Пушкина, рожденная княгиня Урусова, жила в то время в Вене. Князь Горчаков в нее влюбился и собирался на ней жениться. Татищеву не хотелось, чтобы племянница его, не имевшая другого состояния, кроме седьмой части после своего (впрочем весьма богатого) мужа, вышла замуж за человека, не имевшего решительно никакого состояния. Нерасположение Татищева к этому браку еще искусно раздувал тогдашний властелин австрийской политики, знаменитый князь Меттерних; он не любил князя Горчакова за его русскую душу, за его русские чувства, за его неуступчивость, всегда прикрытую отменным знанием приличий, вежливостью самою изящною, но тем не менее весьма неприятною для Меттерниха; одним словом, он всеми силами старался рассорить Татищева с князем Горчаковым и удалить этого последнего из Вены. Штука удалась. Татищев решительно восстал против свадьбы. Князь Горчаков, поставленный в неизбежную необходимость выбора между любимой женщиной и и весьма заманчивою для его честолюбия службою, не поколебался: не взирая на свое огромное честолюбие, он в 1838 году вышел в отставку и женился на графине Пушкиной.

В 1839 году князь и княгиня Горчаковы прибыли в Петербург и наняли квартиру на Литейной (в доме Степана Федоровича Апраксина). Князь Горчаков стал искать для себя место посланника, и это ему было весьма не легко. Николай Павлович его не любил по воспоминанию о 14 декабря; вице-канцлер, министр иностранных дел, граф Нессельрод не любил его за русское знатное имя, за русские чувства, за отсутствие искательства в начальстве и в сильных людях, и более всего не любил по влиянию князя Меттерниха, коего граф Нессельрод считал наставником, учителем, и дарованиям коего, весьма замечательным, но заблудившимся на пути совершенно ложном, он поклонялся со всей ревностью своего ума ограниченного и своего характера трусливого. Граф Бенкендорф, имевший в то время большое влияние, терпеть не мог князя Горчакова. Но в Санкт-Петербурге находилась сестра княгини Горчаковой, княгиня София Александровна Радзивилл, которая пользовалась особенною благосклонностью Николая Павловича; она выхлопотала мужу сестры своей дипломатическое место, и летом 1841 года князю Горчакову объявлено было, что он вскоре назначен будет посланником в Царьград. Но Меттерних, сильно озабоченный делами Востока, бодрствовал: ему не хотелось видеть князя Горчакова и в Царьграде: он употребил все свое влияние, а Нессельрод воспользовался этим, чтобы доставить блистательное место Титову, который за два года перед тем, женясь на графине Елене Иринеевне Хребтович, соделался шурином Нессельродову зятю графу Хребтовичу. Назначение графа Медена в Вену делало вакантным место посланника в Штутгарте, и хотя это место, в сравнении с Веной и Царьградом, было крайне незначительно, но делать то было нечего: князь Горчаков принял его, сказав одному из своих друзей: «это не важно, но значит поставить ногу в стремя». Нелюбовь к нему Николая Павловича, графа Нессельрода и царских приближенных была причиною, что ноги 30 лет оставались в этом стремени» (21).

5 декабря 1841 года Горчаков был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром в одном из 38 королевств тогдашней Германии – Вюртембергском, и 26 марта 1842 года в столице королевства Штутгарте вручил верительные грамоты королю Вильгельму I. «До Венского конгресса на территории Германии не было даже формально единой общеполитической организации. После 1815 года 38 самостоятельных немецких государств были формально объединены в германский союз. Центральным органом германского союза являлся союзный сейм – конференция представителей государств-членов германского союза; местопребыванием союзного сейма был город Франкфурт-на-Майне. В узком совете союзного сейма были представлены наиболее крупные государства: Австрия (ее представитель являлся одновременно и председателем), Пруссия, Бавария, Саксония, Ганновер, Вюртемберг, Баден, Кургессен, Гессен, Гольштейн, Люксембург; остальные более мелкие государства были объединены в 6 групп, каждая из которых имела по одному голосу. Союзный сейм не располагал реальной властью. Австрия и Пруссия с разных концов пытались по своему провести воссоединение немецких земель, и история внешнеполитических взаимоотношений между Пруссией и Австрией в первой половине XIX века есть история борьбы за главенство в германском союзе государств.

Горчаков был весьма близок с Максимилианом Лейхтенбергским, состоявшим в браке с 2 июля 1839 года с великой княжной Марией Николаевной, старшей дочерью русского императора. В 1844 году при активном содействии Горчакова наследный принц Вюртембергский Карл-Фридрих-Александр женился на великой княжне Ольге Николаевне, дочери Николая I. Николай I лично поручил Горчакову познакомить кронпринцессу Ольгу с историей и бытом Вюртембергского королевства. Горчаков прекрасно справился с этим поручением и обратил на себя внимание Николая. 25 марта 1844 года он был пожалован за хорошую службу кавалером ордена святого Станислава, а 22 августа получил знак отличия беспорочной службы XXV лет».(29).

В Вюртемберге Горчаков прослужил 10 лет. «Пребыванием своим в Штутгарте князь Горчаков воспользовался, чтобы устроить свадьбу великой княжны Ольги Николаевны с наследником короны Вюртембергской. Новая крон-принцесса, поселясь в Штутгарте, оценила ум и способности русского посланника, была ходатаем его перед Николаем Павловичем, и сблизила его с императрицею Мариею Александровною, с коею Ольга Николаевна была весьма дружна» (21).

Во время европейской революции 1848–1849 годов дипломатическая деятельность князя Горчакова российским правительством была названа великолепной. «Во время революционных событий в Венгрии 1848–1849 годов Горчаков был в курсе всех внешне-политических шагов Николая I и весьма подробно информировал его о внутреннем положении Венгрии. За лично оказанную помощь императору Горчаков удостоился высочайших милостей. 13 марта 1849 года он получил орден святой Анны I степени, 23 марта 1849 года – орден святого Владимира II степени, 22 августа – знак беспорочной службы XXX лет. 29 января 1850 года Горчаков высочайшим указом назначается чрезвычайным посланником и полномочным министром при германском союзе во Франкфурте-на-Майне» (29).

В 1850 году в Оломоуце был воссоздан Германский Союз и союзный сейм.

Горчаков, оставаясь послом в Вюртембергском королевстве, был назначен чрезвычайным посланником и полномочным министром при Германском союзе, сейм которого находился во Франкфурте. Там Горчаков познакомился с Отто фон Бисмарком – послом Пруссии в Германском союзе. Позднее Бисмарк назвал Горчакова своим учителем.

Глава II. Министр иностранных дел. 1853–1870 годы

18 ноября 1853 года русская эскадра адмирала Павла Нахимова в Синопской бухте уничтожила турецкий флот. Позднее это послужило для Англии и Франции поводом ввести свои эскадры в Черное море и объявить войну России. Союзники – Англия и Франция – высадили десант в количестве шестидесяти тысяч человек в Крыму, вблизи Евпатории и, после сражения на реке Альме с тридцатитысячной русской армией А. С. Меньшикова, не представлявшей для них особой опасности в военно-техническом отношении благодаря промышленной и технической отсталости Николаевской империи, несмотря на традиционный героизм русского солдата, подошли к Севастополю – главной базе российского флата на Черном море. Сухопутная армия ушла к Бахчисараю, оставив Севастополь один на один с экспедиционным союзническим корпусом.

«Разлад между Англией и Россией, проявлявшийся в резких столкновениях 30-х годов, выразился вполне в вооруженной борьбе Англии, в союзе с Францией и Турцией, против России, в 1855–1856 годах. Главные причины этой войны заключались в стремлении западных держав ослабить влияние России на востоке и лишить ее политического преобладания» (12).

«Божиею милостию Мы Николай I, император и самодержец Всероссийский, царь польский и прочая, и прочая, и прочая.

Объявляем всенародно.

Мы уже возвестили любезным Нашим верноподданным о причине несогласий с Оттоманскою Портою.

С тех пор, не взирая на открытие военных действий, Мы не преставали искренно желать, как и поныне желаем, прекращения кровопролития. Мы питали даже надежду, что размышление и время убедят турецкое правительство в его заблуждении, порожденном коварными наущениями, в коих Наши справедливые, на трактатах основанные требования, представляемы были как посягательство на его независимость, скрывающее замыслы на преобладание. Но тщетны были доселе Наши ожидания – английское и французское правительства вступились за Турцию, и появление соединенных их флотов у Царьграда послужило вящшим поощрением ея упорству. Наконец обе западные державы, без предварительного объявления войны, ввели свои флоты в Черное море, провозгласив намерение защищать турок и препятствовать Нашим военным судам в свободном плавании для обороны берегов Наших.

После столь неслыханного между просвященными государствами образа действия, Мы отозвали Наши посольства из Англии и Франции и прервали всякие политические сношения с сими державами.

Итак против России, сражающейся за Православие, рядом с врагами Христианства становятся Англия и Франция.

Но Россия не изменит Святому своему призванию, и если на пределы ея нападут враги, то мы готовы встретить их с твердостию, завещанною нам предками. Мы и ныне не тот ли самый народ Русский, о доблестях коего свидетельствуют достопамятные события 1812 года! Да поможет нам Всевышний доказать сие на деле! В этом уповании, подвизаясь за угнетенных братьев, исповедующих Веру Христову, единым сердцем всея России воззовем:

«Господь Наш! Избавитель Наш! Кого убоимся! Да воскреснет Бог и расточатся врази Его!»

Дан в Санкт-Петербурге в 9 день февраля месяца, в лето от Рождества Христова 1854-е, Царствования же Нашего в 29-е.

На подлинном Собственного Его Императорского Величества рукою подписана:

«Николай».

Указ Его Императорского Величества, Самодержца Всероссийского, из Правительствующего Сената.

Правительствующий Сенат слушали Высочайший Его Императорского Величества Манифест, состоявшийся в 9 день сего февраля, о прекращении политических сношений с Англиею и Франциею. Приказали: Его Императорского Величества Манифеста напечатав потребное число экземпляров разослать для повсеместного обнародования, во все губернские, войсковые и областные Правления, при указах, а для надлежащего сведения, гг. министрам, военным генерал-губернаторам, градоначальникам и Присутственным местам; в Святейший же Правительствующий Синод, во все Департаменты Правительствующего Сената и Общия оных Собрания при ведениях и припечатать в 1-м отделении Собрания указов» (28).

Затопив на рейде Севастополя устаревшие парусные суда и таким образом обезопасив город с моря, хозяевами которого стали пароходы англичан и французов, не нуждавшиеся в парусах, и сняв с русских кораблей двадцать две тысячи моряков, адмиралы Корнилов и Нахимов с военным инженером Тотлебеном в течение двух недель смогли окружить Севастополь земляными укреплениями и бастионами.

После трехдневной бомбардировки Севастополя 5–7 октября 1854 года англо-французские войска перешли к осаде города, продолжавшейся почти год, до 17 августа 1855 года, когда потеряв адмиралов Корнилова, Истомина, Нахимова, оставив Малахов курган, являвшийся господствующей позицией над Севастополем, остатки двадцатидвухтысячного русского гарнизона, взорвав бастионы, ушли на северную сторону Севастопольской бухты, сократив англо-французский экспедиционный корпус, постоянно получавший подкрепления, на семьдесят три тысячи человек.

Историк XIX века К. А. Скальковский писал в своей работе «Наши государственные и общественные деятели»:

«Существует мнение, что войны 1853–1856 годов и 1876–1877 годов были делом прихоти. Русские будто бы взяли да и пошли бить бедного турку. Так толковать мировые события невозможно. Эти две войны, тяжелые для нас – потому, что мы наделали кучу ошибок по части дипломатии, финансов, генерального штаба, интендантства и так далее, оказались, как всегда, не готовыми к войне и в выборе лиц руководились фавором и протекцией – в сущности были неизбежны и необходимы. Это лишь два звена в той цепи войн, которая началась еще с Куликовской битвы и окончится лишь тогда, когда славянская рать в том или в другом виде приведет Россию к открытым морям. Люди с узкими воззрениями смеются, что у нас есть интересы в Сирии, и в Малой Азии, и в Афганистане, и в Индии, и в Китае. Но почему же не кажется им странным поведение англичан, которые свои интересы отыскивают и преследуют и в Южной Африке, и на разных островах Австралии и в Бирме, хотя никакого отношения эти места собственно к границам Великобритании не имеют. Между тем теперь, не держа в руках прямо или косвенно Дарданелл, мы всю южную границу Россию оставляем без защитною от внезапного нападения» (17).

5 июля 1854 года Горчаков был назначен послом в Австрии. «Русским посланником в Вене находился барон Петр Казимирович Мейендорф, женатый на сестре тогдашнего первого австрийского министра графа Буоля. Наконец, даже Николай I и граф Нессельроде спохватились, что невозможно оставлять барона Мейендорфа посланником в Вене, и на его место, по ходатайству великой княжны Ольги Николаевны, в июле 1854 года назначен был князь Горчаков» (21).

Увеличить количество русских войск в Крыму было трудно из-за возможного удара Австрии на западной границе России.

Выдающийся историк Е. В. Тарле писал в своей монографии «Крымская война», опубликованной в Москве в 1950 году:

«Договор 2 декабря 1854 года между Австрией и союзниками (Англией и Францией. – А.А.) серьезно ухудшил для России политическую обстановку войны. Отныне буквально в любой момент после 1 января 1855 года Австрия могла заявить, что, так как мир не заключен, она обязана вступить в войну. Австрийская армия, совсем не опасная для русской армии при борьбе один на один, теперь, когда необходимо было защищаться в Крыму, могла сыграть большую роль, если бы вторглась в русские пределы. Паскевич и царь считались уже наперед с возможностью, в случае такого вторжения, защищаться на Днестре.

Чем хуже и тревожнее были доставляемые А. М. Горчаковым сведения из Вены, тем яснее становилось в Зимнем дворце, что в более или менее близком будущем вся огромная западная граница империи может оказаться под ударом войск Австрии, Пруссии и Германского союза» (18).

Биограф князя Горчакова С. К. Бушуев писал: «Первой страной после Турции, которая была вовлечена в орбиту англо-французского влияния, была Австрия. Австрия вероломно изменила России и удивила мир своей черной неблагодарностью. Австрийская армия была введена в Трансильванию с целью демонстрации против русских войск, оккупировавших Придунайские княжества. Австрийская армия в виде угрозы нависла над русскими войсками на Дунае.

13 июля 1854 года Австрия, в лице своего министра иностранных дел Буоля, от угроз по адресу России переходит к военной демонстрации. Австрийские войска вступают в Молдавию и Валахию с тем, чтобы русская армия оставила занятые ею княжества. Министр иностранных дел Буоль носился в эти дни с тем, чтобы реально и надолго ослабить русское могущество, чтобы вывести Россию, как крупную державу, из семьи европейских государств.

Присоединение Австрии к союзу англо-французской коалиции по договору 2 декабря 1854 года вызвал в России взрыв негодования. Договор 2 декабря определялся как «подлейший», «вероломный», «гнусный» и «отвратный» (1).

Еще до назначения князя Горчакова послом в Вене начались переговоры воюющих сторон, заметно усложнившиеся для России после падения Севастополя. «В Вене австрийская, английская и французская дипломатия пыталась лишить Россию всех ее вековых завоеваний на Ближнем Востоке, даже лучшего плода русской дипломатии – Кучук-Кайнарджийского трактата. Когда союзная дипломатия пробовала затронуть честь русского оружия и унизить Россию, князь Горчаков выступал с резкими, но облеченными в прекрасную литературную форму, заявлениями. На Венской конференции А. М. Горчаков взял своим девизом защиту общенациональных интересов России. «Я готов поставить мое имя под миром с жертвами, но не такими, что заключают в себе ущерб достоинству и чести» – не раз заявлял Горчаков во время Венской конференции послов. (1).

1 июля 1855 года князь Горчаков за свою деятельность на переговорах в Вене рескриптом нового императора Александра II стал кавалером ордена святого Александра Невского.

20 января 1856 года воюющими сторонами в Вене был подписан протокол, в соответствии с которым участники в течение трех недель должны были прислать в Париж на конгресс своих уполномоченных для заключения перемирия и определения условий мирного договора, включавших четыре основные проблемы: 1. Дунайские княжества; 2. Свобода плавания по Дунаю; 3. Черное море; 4. Христианские подданные Порты. «План английской дипломатии заключался в том, чтобы отторгнуть от России Финляндию, Польшу, Бессарабию, Черкессию; Грузию передать Турции, а Черкессию сделать независимой, передав ее под протекторат Турции. В задачу французской дипломатии входило избавить своего императора от унизительных условий Венского конгресса 1814 года, превратив Францию в главную державу в решении всех международных вопросов. Русская дипломатия ставила своей главной задачей не допустить таких условий мира, которые бы затрагивали национальную честь России. Что касается австрийской дипломатии, сардинской и турецкой, то они по своему положению не могли играть иной роли, как роли разменной монеты великих держав» (1).

17 марта 1856 года в Париже был подписан мирный договор, по которому, благодаря разногласиям между Англией и Францией, облегчившим задачу русской дипломатии, Россия потеряла дельту Дуная, Южную Бессарабию и право держать флот на Черном море. «Территориальные уступки России по парижскому миру были невелики. Союзники возвратили свои завоевания в Крыму, а Россия, взамен того, возвратила Турции свои завоевания в Азии (город Карс) и уступила устья Дуная и южную часть Бессарабии, которая была присоединена к Молдавскому княжеству. Наибольший ущерб интересам России нанесен был ограничением ее державных прав на Черном море. Вместе с Турцией, Россия была решена права держать здесь военный флот. Обе державы обязались уничтожить на берегах Черного моря военно-морские арсеналы и не держать в этом море других военных судов, кроме шести паровых по 800 тонн и четырех легких судов по 200 тонн, для необходимых распоряжений по прибрежью. Черное море объявлено было нейтральным; доступ в его воды воспрещен был военным судам всех держав, для обеспечения же торгового мореплавания, Россия и Турция обязались допускать иностранных консулов в черноморские порты. Проливы Босфорский и Дарданельский вновь объявлены были закрытыми для военных судов, доколе Порта находится в мире (12).

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

15 июня 1798 года родился светлейший князь Александр Михайлович Горчаков, один из крупнейших дипломатов России, человек, своими руками творивший историю второй половины XIX века.

Александра Горчакова впору называть последним представителем блестящего «галантного века» российской истории.

По людям, сходным с Горчаковым, можно сверять часы: именно таким и должен быть подлинный представитель национальной элиты.

Древний род русских аристократов, восходящий к Ольговичам (потомкам Олега Святославича, внука Ярослава Мудрого), дал стране поистине достойного сына.

«Ты, Горчаков, счастливец с первых дней,
Хвала тебе — фортуны блеск холодный
Не изменил души твоей свободной:
Все тот же ты для чести и друзей».

Это из стихотворения «19 октября» Пушкина, знавшего Александра Михайловича в молодости, но так и не дожившего до подлинных триумфов князя. Горчаков — царскосельский лицеист первого набора 19 октября 1811 года, однокашник Пушкина. Чуть ли не первый ученик в своем кругу, Горчаков двинулся вверх по лестнице карьерного дипломата.

Перед ним открылись европейские столицы: Лондон, Берлин, Рим, Флоренция, Вена, Штутгарт, Франкфурт. Ему еще не было и тридцати, а его наставники — статс-секретари Карл Нессельроде и Иван Каподистрия — ввели его в число делегатов на конгрессы Священного союза в Европе, показав изнутри кухню европейской дипломатии.

На портретах Горчаков не выглядит величественно или грозно. И на парадных, и на набросках — например, его небрежно, но точно вырисованный профиль оставил на полях рукописи тот же Пушкин. Мягкое, уклончивое выражение лица, нос уточкой, прищуренные глаза за толстыми стеклами круглых очков (зрение испорчено еще в молодости), ироничные складки вокруг рта. В юности — чистый «ботаник», в пожилом возрасте не то добрый дедушка, не то погруженный в себя кабинетный профессор.

Этот «кабинетный профессор», этот «добрый дедушка» при всем светском лоске и тончайшем остроумии, прославленном в петербургском свете, имел хватку бультерьера, но умудрялся не оставлять следов укусов.

Один раз его даже отставили со службы на три года из-за конфликтов с тогдашним руководителем внешней политики Нессельроде. За три года Нессельроде сдался и вернул его на службу под давлением слухов о том, что «немец» гнобит природного Рюриковича. Горчаков же использовал эту паузу с толком — женился.

С 1854 года Горчаков — посол при австрийском дворе. В апреле 1856 года Карл Нессельроде вышел в отставку с поста министра иностранных дел, и его место занял Александр Горчаков.

Время было хуже не придумаешь. Закончилась николаевская Россия, страна вступала во времена Великих реформ Александра I. I. .

Только что завершилась Крымская война, принесшая России поражение и унизительный запрет иметь флот на Черном море.

Это на море, которое в «Повести временных лет» называется Русским!

В конце августа 1856 года, когда пораженческие настроения достигали пика, Горчаков разослал по представительствам России за рубежом депешу, слова которой вошли в историю, став крылатым афоризмом:

«Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит перед лицом таких фактов, которые не гармонируют ни с правом, ни со справедливостью. Говорят, что Россия сердится. Россия не сердится, Россия сосредотачивается».

Философия горчаковской дипломатии выглядела на первый взгляд просто: устраняясь от войн и конфликтов, восстановить силы и восполнить потери, считая себя свободными от каких бы то ни было союзных обязательств, кроме тех, что прямо соответствуют национальным интересам.

Но то — на первый взгляд. Европа бурлила, великие державы раз за разом сходились, выясняя отношения. На казалось бы давно знакомой карте появлялись новые страны — объединялась в борьбе с Австрией Италия, прусская династия Гогенцоллернов в войнах выковывала Германию…

Лавировать в этих штормовых водах было нелегко, особенно слабому, — а Россия после Крымской войны как раз и оказалась в положении слабого.

Горчакова не занимали мелкие вопросы вроде «мести» Англии, Франции и Сардинии за Крым. Наоборот, он начал сближение с Францией и Пруссией, имея своей целью австрийцев. Австрию он недолюбливал всю жизнь, на этом конфликтовал и с проавстрийским Нессельроде. Все эти годы вроде бы ничего не происходило, а Россия, отменившая крепостное право и взявшаяся за военную, административную и судебную реформы, выглядела надежно погруженной во внутренние неурядицы.

Казалось бы — «ничего». Россия дотошно искала бреши в «европейском концерте» и использовала их для своих целей. Вместо штурма — осада, вместо удара — накопление ресурсов. Мягкая, аккуратная политика Горчакова оставляла внешнее впечатление слабости, уступчивости. Но думать так было бы ошибкой.

Звездный час канцлера Горчакова настал полтора десятилетия спустя. 19 октября 1870 года Россия, воспользовавшись франко-германскими кризисами, разорвала Парижский договор 1856 года в части, ущемляющей ее военные права на Черном море.

«Его Императорское Величество не может допустить, чтобы безопасность России была поставлена в зависимость от теории, не устоявшей перед опытом времени» — писал князь в «циркулярной депеше», отправленной послам при дворах держав, подписывавших Парижский договор.

Россия сосредоточилась. Черноморский флот вернулся «в октябре багрянолистом, девятнадцатого дня» — лицеист Горчаков не удержался от изящной подписи под делом всей жизни. Федор Тютчев отозвался в адрес князя этими строчками:

«Да, вы сдержали ваше слово:
Не двинув пушки, ни рубля,
В свои права вступает снова
Родная русская земля.
И нам завещанное море
Опять свободною волной,
О кратком позабыв позоре,
Лобзает берег свой родной.
Счастлив в наш век, кому победа
Далась не кровью, а умом,
Счастлив, кто точку Архимеда
Умел сыскать в себе самом, —
Кто, полный бодрого терпенья,
Расчет с отвагой совмещал —
То сдерживал свои стремленья,
То своевременно дерзал.
Но кончено ль противоборство?
И как могучий ваш рычаг
Осилит в умниках упорство
И бессознательность в глупцах?»

В этом был весь стиль русского канцлера: он не позволял себе ни капли давления или жесткости, но не уступал оппонентам ни полшага. Изощренный ум, великолепное классическое образование и величайший светский такт позволяли Горчакову вести ловкую игру даже не на противоречиях между великими державами, а на отдельных тончайших нюансах такой вычурной системы отношений, как европейская дипломатия.

Он был старомоден, словно пришел из предыдущего века, — и тем не менее, перед ним отступали даже такие неистовые и умнейшие политики, как Бисмарк.

Весной 1875 года уже совсем древний старец Горчаков отбил у Бисмарка желание вновь атаковать Францию, побежденную и униженную немцами в 1870 году. В деликатной мягкости Горчакова сквозил хладнокровный прагматизм большой европейской политики: поддерживать слабого против сильного и постоянно пытаться ослабить сильного. Дайте этому «доброму дедушке» один палец и вы не заметите, как он отхватит вам руку по плечо.

Но Горчаков был уже стар, и его эпоха заканчивалась.

На Берлинском конгрессе восьмидесятилетний Горчаков уже почти не мог ходить, но до конца противостоял солидарному давлению Европы, постаравшейся лишить Россию плодов победы над Турцией в войне 1877—1878 гг.

В 1882 году тяжело больной князь вышел в отставку с поста министра иностранных дел, хотя до конца жизни сохранил за собой титул канцлера империи.

«Кому из нас под старость день лицея
Торжествовать придется одному?
Несчастный друг! средь новых поколений
Докучный гость и лишний, и чужой,
Он вспомнит нас и дни соединений,
Закрыв глаза дрожащею рукой…»

— писал Пушкин в 1825 году, обращаясь к лицеистам. Князь Александр Горчаков — последний из лицеистов первого набора — скончался в Баден-Бадене 11 марта 1883 года. Похоронен на кладбище Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни в петербургской Стрельне.

Годы жизни:1798-1883

Из биографии :

• Александр Михайлович Горчаков был в течение 26 лет министром иностранных дел – с 1856 по 1882 г.
• Это последний канцлер Российской империи (с 1876). Канцлер — это наивысший чин государственного служащего.
• Он учился в Царскосельском лицее, учился вместе с А.С.Пушкиным. Окончил лицей с золотой медалью и был назначен на службу в Министерство иностранных дел.
• Образованный человек, знающий несколько иностранных языков, он уже с юности обладал качествами, необходимыми для дипломата: красноречием, умением на равных вести диалог с людьми, отстаивать свои позиции.
• Работал в посольствах в Берлине, Риме, Лондоне, Вене.
• Был назначен во главе внешнеполитического ведомства России в трудную пору — Россия проиграла в Крымской войне, резко упал международный авторитет государства.
• С 1856-1882- министр иностранных дел
• С 1882- в отставке

Деятельность А.М.Горчакова на посту министра иностранных дел

• Цель его политики - защита национальных интересов России, повышение международного авторитета страны. Прежде всего, это отмена положений Парижского договора.
• Его девиз -«Россия сосредотачивается!»
• 1870- добился унизительного для России запрещения иметь военный флот на Чёрном море. Россия получила право строить здесь военно-морские базы.
• Верно определил необходимость заключения союза с Францией в 1859 году, в период агрессивной политики Германии
• Сумел преодолеть польский кризис
• В 1858 был подписан Айгунский договор с Китаем об установлении границ, а 1860- Пекинский договор, определивший восточную русско-китайскую границу.
• 1867- договор с Японией о мирном разрешении конфликта по поводу Сахалина. Его объявили «совместным владением».
• Отрицательным бал договор о продаже США Аляски и Алеутских островов в 1867.
• Провёл реформу дипломатической службы, которая не только сохранилась до 1917 года, но и лежит в основе дипломатии до сегодняшнего времени.
• Популярность и авторитет А.Горчакова резко снизились после того, как он занял неопределённую позицию в период войны с Турцией в 1877-1878 и после неудачного Берлинского конгресса, когда Россия потеряла почти всё, что завоевала во время этой войны. А.Горчаков изначально понимал, что к войне Россия не готова.

Основные положения дипломатической реформы А.М.Горчакова

«Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредоточивается »

(Знаменитая фраза А.М.Горчакова).

• Основные положения преобразований были изложены в его докладе императору и в циркуляре от 21 августа 1856 года «Россия сосредотачивается» , разосланном по всей Европе
• Россия всегда будет следовать курсу дипломатических взаимоотношений со странами.
• Никогда Россия не будет несправедлива ни к одной стране
• Россия воздерживается от активного вмешательства в дела других государств
• Россия не намерена жертвовать своими национальными интересами для поддержания принципов Священного союза
• Россия считает себя свободной в выборе будущих друзей
• Уважение собственных интересов, многовекторность внешней политики, включая готовность вести диалог с любой страной в любом регионе на равноправной, взаимно уважительной основе — вот основные принципы, которые должны лежать в основе внешней политики
• В дипломатическом ведомстве, по мнению А.Горчакова, должны работать люди, способные защищать интересы России. Необходимо было иметь знание двух иностранных языков и диплом о высшем образовании.
• Были введены внутренние испытания для тех, кто стремился к дипломатической службе.
• Была поведена систематизация военных архивов. К ним допускались учёные для исследований. Это было впервые в России.

Таким образом . А.М.Горчаков был выдающимся государственным деятелем, блестящим дипломатом. Он пережил бремя славы, познал зависть недоброжелателей. Это был истинный патриот стран, отличавшийся огромной работоспособностью, знанием дипломатических тонкостей своей работы, мужеством, самообладанием, твёрдостью в отстаивании интересов России.

Его вклад оценили современники, к его опыту дипломатии обращается и современное руководство России. Так, одна из статей В.В.Путина в 2012 году называлась: «Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить». А 13 октября 2014 года, в рамках празднования 70-летия МГИМО, был открыт памятник дипломату. Скульптор — Иван Чарапкин .

Материал к историческому сочинению

(1855-1881) Направление деятельности :

Причины :

• Резкое снижение авторитета России в связи с поражением в Крымской войне
• Неудачная дипломатическая политика, приведшая к временной изоляции России

Следствие:

• Повышение международного авторитета России в связи с усилением её военной мощи, реформ в армии
• Победа российской дипломатии в решениях, связанных с денонсацией положений Парижского мирного договора, установление дипломатических отношений ос многими странами, в том числе с Францией, США.

Велика заслуга в удачной внешней политике периода правления Александра II — А.М.Горчкова, который возглавлял иностранное ведомство в течение 26 лет- с 1856-1882 годы.

Именно дипломатический талант этого министра, умение чётко отстаивать позиции, выражать национальные интересы страны, знание тонкостей ведения дипломатических переговоров привело к удачной внешней политике. Прежде всего, следует отметить усилия А.М.Горчакова, направленные на пересмотр положений Парижского договора 1856. России было возвращено право иметь военный флот и базы на Чёрном море. Это произошло не в результате войны, а благодаря дипломатическим переговорам, которые вёл А.Горчаков.

В период деятельности А.Горчакова Россия подписала договоры с Китаем о границах, с Японией о совместном владении Сахалином, с Францией. К сожалению, были и отрицательные результаты в политике. Это и продажа Аляски и Алеутских островов США в 1867, и неудачный Берлинский конгресс после войны с Турцией 1877-1878.

Однако в целом во многом именно деятельности А.М.Горчакова как министра иностранных дел Россия смогла решить важнейшие внешнеполитические задачи.

Данный материал можно использовать, готовясь к заданию № 25 .

Материал подготовила: Мельникова Вера Александровна

Александр Михайлович Горчаков занимал должности Министра иностранных дел Российской империи при Александре Втором (1855-1881), благодаря способностям и дипломатическому таланту которого России удалось избавиться от унизительных условий договора, заключенного после Крымской войны (1853-1856), без единой потери. В его заслуги также входит проведение дипломатической реформы. Он последним, кто занимал пост канцлера в Российской империи.

Александр Михайлович был родом из княжеского рода Горчаковых. Его отец был генерал-майор, а его мать баронессой, вдовой саксонского посланника в Санкт-Петербурге.

Образование

Образование юный Горчаков получил в Царскосельском лицее, основанный в 1810 году, где он познакомился с Александром Сергеевичем Пушкином (1799-1837). Здесь в постоянном окружении детей великих вельмож юноша развил в себе все необходимые качества международного дипломата: вежливость, хладнокровие, остроумие, инициативность; выучил иностранные языки, а также научился красиво писать, что в будущем ни раз ему поможет при написании знаменитых дипломатических нот.

Начало карьеры

Уже с 1820 года молодому выпускнику выпадаю возможности принять участие в роли помощника на конгрессах Священного союза (1815) в Троппау (1820), Любляне (1821) и Вероне (1822).

С 1822 года по 1827 год он занимал должность секретаря при Российском посольстве в Лондоне. Потом был переведен в римское посольству на ту же роль, но вскоре, в 1828, годы он стал советником посольства в Берлине, а в 1833 он переехал в Вену после работы во Флоренции.

Бурная карьера молодого дипломата была прервана из-за брака, заключенного в 1838 году.

Служба в германских королевствах

Возвращение на службу произошло в 1839. Горчаков в 1841 году стал чрезвычайным послом в Штутгарте, где пробыл двенадцать лет. В 1850 году он переехал в Франкфурт.

Пребывая в Германии, Александр Михайлович изучил политику данной страны, а также познакомился с канцлером Отто фон Бисмарком.

Крымская война (1853-1856)

В 1854 году германский специалист был переведен в Вену, где занял должность посланника при австрийском дворе.

Горчакову было поручено добиться поддержки Австрии против Великобритании, Франции, Османской империи в Крымской войне, но Габсбурги отказались вступать в союз, несмотря на оказанную ранее помощь при подавлении восстания на их территории. Более того, русскому послу пришлось проявить весь свой дипломатический талант, чтобы отговорить Вену от вступления на сторону Лондона, Стамбула и Парижа.

После Парижского мира (1856)

После Парижского мирного соглашения Россия перестала принимать активное участие в европейской политике.

Граф Нессельроде вышел в отставку, а его место занял Александр Михайлович.

Перед ним встали две задачи: отомстить Австрии за ее предательство и добиться аннулирование унизительных условия Парижского тракта, самым болезненным из которых был вывод военного флота с Черного моря.

Союз с Отто фон Бисмарком

С 1859 года Прусским посланником в Санкт-Петербурге был Отто фон Бисмарк. Отношения двух дипломатических политиков становились лучше, что укрепляло союзнические отношения между Россией и Пруссией.

В 1862 году Бисмарк стал главой Пруссии.

Достигнув нейтралитета Российской империи, Пруссия начала войну против Франции в 1871, из который германское королевство вышло победителем, нанеся сильное поражение Наполеону Третьему.

Недавно образовавшаяся Германская империи была в долгу перед Россией, а Франция была разбита, что позволило Горчакову написать ноту, в которой объявлялось, что Россия больше не видит необходимости соблюдать условия Парижского договора.

На Лондонской конференции 1871 года данная нота была принята.

Тройственный союз

После Лондонского конгресса и Франко-Прусской война Бисмарк больше не нуждался в поддержке России, поэтому он создает Тройственный союз в 1872 году, куда вошли три империи: Российская, Австрийская и Германская. России данный союз был невыгоден, так как ей приходилось соблюдать интересы Вены, с которой она была соперником на Балканах.

Тройственный союз при обречен на провал. Окончательный его развал произошел после Берлинского конгресса, на котором были сильно изменены положения Сан-Стефанского мира после Русско-турецкой войны (1877-1878) не в лучшую сторону для России.

Конец карьеры

После Берлинского договора Александр Михайлович Горчаков прекратил свою политическую карьеру, сильно переживая данный провал.

Даже после выход в отставку он сохранял за собой титул канцлера. Множество современников выражали ему свое уважение за достижение необходимых для Россией целей без потерь, чисто благодаря своим дипломатическим способностям и четкому пониманию расстановки сил в геополитике. Историки выделяют его как самого успешного дипломата за всю истории нашей страны.

Александр Михайлович Горчаков родился 4 июня 1798 года в Гапсале. Его отец, князь Михаил Алексеевич, был генерал-майором, мать, Елена Васильевна Ферзен, - дочерью полковника.

Александр Михайлович принадлежал к старинному дворянскому роду, ведущему свое начало от Рюриковичей.

В семье было пятеро детей - четыре дочери и сын. Характер службы отца требовал частых переездов: Горчаковы жили в Гапсале, Ревеле, Петербурге. Окончив гимназию в Петербурге, Горчаков в 1811 году поступил в Царскосельский лицей, где успешно постигал не только гуманитарные, но также точные и естественные науки. Уже в годы учебы он избрал своей будущей профессией дипломатию. Его кумиром был дипломат И.А. Каподистрия. "Прямой характер его [Каподистрии] не способен к придворным интригам. Желал бы я служить под его начальством", - говорил Александр. Учился он вместе с А.С. Пушкиным. Великий поэт посвятил своему однокласснику стихотворение, в котором предсказал ему блестящее будущее: "Тебе рукой Фортуны своенравной указан путь и счастливый и славный". Горчаков сохранил с Пушкиным дружеские отношения на всю жизнь.

Возвращаясь в 1825 году в Россию и проезжая через Псковскую губернию, он встретился с другом юности, отбывавшим ссылку, хотя этот поступок был чреват для него неприятностями. А ведь молодой дипломат материально полностью зависел от получаемого им жалованья, так как он отказался в пользу сестер от своей доли наследства. В 1817 году Горчаков блестяще окончил Царскосельский лицей и в чине титулярного советника начал дипломатическую карьеру. Его первым учителем и наставником был граф И.А. Каподистрия, статс-секретарь Министерства иностранных дел по восточным и греческим делам. Вместе с Каподистрией и другими дипломатами Горчаков находился в свите царя на конгрессах Священного союза в Троппау, Лайбахе и Вероне. В качестве атташе он выполнял дипломатические поручения царя. Александр I был к нему благосклонен и "всегда отмечал как одного из лучших питомцев лицея". В 1820 году Горчакова направили секретарем посольства в Лондон.

В 1822 году он стал первым секретарем посольства, а в 1824 году ему пожаловали чин надворного советника. Горчаков оставался в Лондоне до 1827 года, затем его перевели на должность первого секретаря в Риме. В следующем году молодой дипломат стал советником посольства в Берлине, а затем в качестве поверенного в делах он вновь оказывается в Италии, на этот раз во Флоренции и Лукке - столице Тосканского государства.

В 1833 году по личному распоряжению Николая I Горчаков был направлен в Вену в качестве советника. Посол Д. Татищев поручал ему ответственные задания. Многие донесения, шедшие в Петербург, составлялись Горчаковым. За дипломатические успехи Горчаков был пожалован в статские советники (1834). В 1838 году Горчаков женился на Марии Александровне Урусовой, вдове И.А. Мусина-Пушкина. Семья Урусовых была богата и влиятельна. Горчаков оставил службу в Вене, возвратился в столицу. Решение Горчакова подать в отставку объясняется тем, что у него не сложились отношения с главой МИДа Нессельроде. Лишь в 1841 году Александр Михайлович получил новое назначение и отправился чрезвычайным посланником и полномочным министром в Вюртемберг, чей король Вильгельм II находился в родственных отношениях с Николаем I. Задача Горчакова сводилась к поддержанию авторитета России как покровительницы германских стран. Революции 1848-1849 годов, охватившие Европу, застали дипломата в Штутгарте. Горчаков не одобрял революционных методов борьбы. Сообщая о митингах и демонстрациях в Вюртемберге, он советовал охранять Россию от взрыва, подобного западноевропейскому. В 1850 году Горчаков получил назначение чрезвычайным посланником и полномочным министром при Германском союзе (столицей был Франкфурт-на-Майне). При этом он сохранил пост в Вюртемберге. Горчаков добивался сохранения Германского союза как организации, сдерживавшей усилия Австрии и Пруссии - двух соперничавших держав - выступать в роли объединителя Германии. В июне 1853 года в Баден-Бадене умерла жена Горчакова, с которой он прожил пятнадцать лет. На его попечении остались двое сыновей и дети от первого брака жены. Вскоре началась Крымская война. В это трудное для России время Горчаков проявил себя дипломатом высочайшего класса.

В июне 1854 года его направили послом в Вену. На стороне Турции тогда выступили Англия и Франция, а Австрия, не объявляя России войны, помогала державам антирусского блока. В Вене Горчаков убедился в коварных замыслах Австрии, направленных против России. Особое беспокойство у него вызывали попытки Австрии привлечь на свою сторону Пруссию. Он сделал все, чтобы Пруссия осталась нейтральной. В декабре 1854 года послы всех воюющих держав и Австрии собрались на конференцию, Россию на ней представлял Горчаков. На многочисленных заседаниях конференции, продолжавшихся до весны 1855 года, он пытался смягчить жесткие требования держав. Российский дипломат вступил в тайные переговоры с графом Морни, доверенным лицом Наполеона III. Узнав об этом, представители Австрии обратились в Петербург к Александру II и добились от него принятия своих условий, так называемых "пяти пунктов". Горчаков же считал, что продолжение переговоров с Францией позволило бы России заключить мир на более выгодных для нее условиях. На Парижском конгрессе, завершившем свою работу 18 (30) марта 1856 года, Россия подписала договор, зафиксировавший ее поражение в Крымской войне. Самым тяжелым условием Парижского мира была статья о нейтрализации Черного моря, по которой России запрещалось иметь там военный флот и строить прибрежные оборонительные сооружения.

После поражения в Крымской войне 15 апреля 1856 года Министерство иностранных дел возглавил Горчаков. Александр II, отдавая должное его опыту, таланту, уму, остановил свой выбор именно на нем, несмотря на попытки Нессельроде помешать этому назначению. Историк С.С. Татищев с назначением Горчакова связывал "крутой поворот во внешней политике России". Новое направление внешней политики было обосновано министром в докладе Александру II и изложено в циркуляре от 21 августа 1856 года. В нем подчеркивалось желание российского правительства посвятить "преимущественную заботливость" внутренним делам, распространяя свою деятельность за пределы империи, "лишь когда того безусловно потребуют положительные пользы России". И, наконец, знаменитая фраза: "Говорят, Россия сердится. Нет, Россия не сердится, а сосредоточивается". Сам Горчаков в отчете о работе министерства за 1856 год объяснял это так: "Россия мысленно сосредоточивалась не из чувства задетого самолюбия, а с осознанием силы и своих подлинных интересов. Однако она не отказывалась ни от попечения о своем достоинстве, ни от ранга, принадлежавшего ей среди великих держав Европы". Более того, политика воздержания, которой решено было следовать, вовсе не исключала для российской дипломатии изучения возможностей и подготовки к заключению новых союзов, не принимая, однако, никаких обязательств в отношении кого-либо, пока собственные национальные интересы ей этого не предпишут". Горчаков стремился проводить "национальную" политику, не жертвуя интересами России во имя чуждых ей политических целей, в том числе целей Священного союза. Он первым в своих депешах стал употреблять выражение: "государь и Россия". "До меня, - говорил Горчаков, - для Европы не существовало другого понятия по отношению к нашему Отечеству, как только "император". Нессельроде укорял его за это. "Мы знаем только одного царя, говорил мой предместник: нам дела нет до России". "Князь представляет собой одного из самых выдающихся государственных деятелей, - писал о Горчакове в дневнике в 1856 году сардинский поверенный в делах в Петербурге Филиппо Ольдоини, - это сугубо русский и либеральный министр, разумеется, в той мере, в какой это возможно в его стране... Человек он умный и приятный, но очень вспыльчив..." Борьба за отмену ограничительных статей Парижского трактата стала стратегической целью внешнеполитического курса Горчакова на ближайшие полтора десятилетия. Для решения этой главной задачи нужны были союзники. Александр II склонялся к сближению с Пруссией, но Горчаков признавал недостаточным союз со слабейшей из великих держав для возвращения России ее прежнего положения в Европе. Достижение положительного результата он связывал с тесным сотрудничеством с Францией. Александр II согласился с доводами дипломата. Горчаков предписывал российскому послу в Париже Киселеву передать Наполеону III, что Россия не будет мешать Франции завладеть Ниццей и Савойей. Наполеон III, проводивший дипломатическую подготовку к войне с Австрией, также нуждался в скорейшем подписании русско-французского союза. В результате многочисленных встреч, споров и компромиссов 19 февраля (3 марта) 1859 года в Париже был подписан секретный русско-французский договор о нейтралитете и сотрудничестве. И хотя Россия не получила поддержки Франции при пересмотре статей Парижского мира, этот договор позволил ей выйти из изоляции, в которой она находилась после поражения в войне с Турцией.

В начале 1860-х годов Горчаков занимал видное положение в правительстве и оказывал большое влияние не только на внешнюю политику, но и на внутренние дела страны, выступая за проведение умеренных буржуазных реформ. Российскому министру был присвоен чин вице-канцлера (1862), а затем государственного канцлера (1867). Горчаков был искушен в искусстве дипломатической игры. Остроумный и блестящий оратор, он владел французскими и немецкими языками и, по свидетельству О. Бисмарка, любил блеснуть этим. "Горчаков, - писал французский политический деятель Эмиль Олливье, - обладал умом возвышенным, большим, тонким, и его умение использовать дипломатические уловки не исключало лояльности. Он любил играть с противником, приводить его в замешательство, захватывать врасплох, но никогда не позволял себе обращаться с ним грубо или его обманывать. Ему не приходилось прибегать к репризам и хитростям, так как его замысел был всегда ясен и лишен загадок. С очень немногими из дипломатов общение было так легко и надежно". Олливье относил к главным недостаткам Горчакова следующее: "Всегда готовый к конференциям, конгрессам, где говорят или пишут, он был менее готов к акции быстрой, дерзкой, рискованной, могущей привести к борьбе. Мужественный риск героических предприятий его пугал и, хотя ему доставало достоинства, первым движением было уклониться от них, прикрывшись снисходительностью, а если нужно и робостью". Горчаков обновил состав министерства, отстранив многочисленных иностранцев и заменив их русскими людьми. Большое значение придавал Горчаков историческим традициям своей страны и опыту ее дипломатии. Образцом дипломата он считал Петра I. Обладая несомненным литературным талантом, Горчаков так изящно составлял дипломатические документы, что они нередко напоминали художественные произведения.

В 1861 году началось восстание в Польше, целью которого было восстановление Королевства Польского из российских земель. В июне 1863 года западные державы обратились в Петербург с предложением созвать европейскую конференцию государств, подписавших трактаты 1815 года. Горчаков заявил, что польский вопрос - внутреннее дело России. Он предписал русским послам за границей прекратить все переговоры с европейскими государствами по польским делам. В начале 1864 года польское восстание было подавлено. Наибольшие выгоды при этом извлекла Пруссия: ее активная поддержка действий России сблизила позиции двух стран. Горчаков участвовал также в решении проблемы русских колоний в Северной Америке - Аляски, Алеутских островов и западного побережья до 55-го градуса северной широты.

16 декабря 1866 года с участием царя состоялось совещание, на котором присутствовали инициатор продажи Аляски великий князь Константин Николаевич, А.М. Горчаков, Н.Х. Рейтерн, Н.К. Краббе, посол России в США Э.А. Стакль. Все они безоговорочно высказались за продажу российских владений США. Царское правительство знало о наличии там золотых россыпей, но именно это таило в себе немалую опасность. "Вслед за армией вооруженных лопатами золотоискателей могла прийти армия вооруженных ружьями солдат". Не имея на Дальнем Востоке ни значительной армии, ни сильного флота, учитывая тяжелое финансовое положение страны, сохранить колонию было невозможно. Договор о продаже Аляски за 7 миллионов 200 тысяч долларов (11 миллионов рублей) был подписан 18 марта в Вашингтоне и в апреле ратифицирован Александром II и Сенатом США. В ходе переговоров в 1866-1867 годах стало очевидным, что Россия не может рассчитывать на поддержку Франции. Горчаков пришел к выводу, что "серьезное и тесное согласие с Пруссией есть наилучшая комбинация, если не единственная". В августе 1866 года из Берлина в Петербург приехал генерал Э. Мантейфель, доверенное лицо Вильгельма I. В ходе беседы с ним была достигнута устная договоренность о том, что Пруссия поддержит требования России об отмене наиболее тяжелых статей Парижского трактата. Взамен Горчаков пообещал придерживаться благожелательного нейтралитета во время объединения Германии.

В 1868 году последовало устное соглашение, фактически имевшее силу договора. Горчаков был сторонником осторожных действий. Он считал, например, что на Востоке следует занимать "оборонительную позицию": "морально руководить движением" на Балканах, "предупреждать кровопролитные битвы и всякий религиозный фанатизм". Горчаков предписывал дипломатам "не втягивать Россию в осложнения, которые могут помешать нашей внутренней работе". Однако "оборонительная" тактика Горчакова встречала противодействие у так называемой национальной партии, которую возглавляли военный министр Милютин и посол в Стамбуле Игнатьев. Они призывали к активным действиям на Ближнем Востоке, в Центральной Азии, на Дальнем Востоке. Горчаков согласился с их доводами о допустимости военного наступления в Средней Азии. Именно при Горчакове в основном совершилось присоединение к России Средней Азии.

В июле 1870 года началась Франко-прусская война, в которой Россия заняла нейтральную позицию. Горчаков надеялся на поддержку Бисмарка при пересмотре условий Парижского договора. Французская армия потерпела поражение, которое изменило политическую обстановку в Европе. Горчаков заявил царю, что самое время возбудить вопрос о "справедливом требовании" России. Главный "гарант" Парижского трактата - Франция потерпела военный разгром, Пруссия обещала поддержку; Австро-Венгрия не рискнула бы выступить против России из опасения подвергнуться новому нападению Пруссии. Оставалась Англия, которая всегда избегала единоличных военных действий. Причем Горчаков настаивал на немедленных действиях, утверждая, что решение следует принимать до окончания франко-прусской войны. "Пока длилась война, мы могли с большей уверенностью рассчитывать на добрую волю Пруссии и на сдержанность держав, подписавших трактат 1856 года", - отмечал министр в отчете императору. По предложению военного министра Д.А. Милютина было решено ограничиться заявлением об отмене статей трактата, относящихся к Черному морю, но не касаться территориальных требований.

Государственный канцлер князь А.М. Горчаков, портрет работы Н.Т. Богацкого. 1876 г.

19 (31) октября 1870 года Горчаков через русских послов за границей передал правительствам всех государств, подписавших Парижский трактат 1856 года, "Циркулярную депешу". Россия заявляла, что Парижский договор 1856 года неоднократно нарушался державами, подписавшими его. Россия не может считать себя более связанной той частью обязательств трактата 1856 года, которая ограничивала ее права в Черном море. В циркуляре отмечалось также, что Россия не намерена "возбуждать восточный вопрос"; она готова выполнять главные начала договора 1856 года и вступить в соглашение с другими государствами для подтверждения его постановлений или составления нового договора. Циркуляр Горчакова произвел в Европе эффект "разорвавшейся бомбы". Особенно враждебно встретили его правительства Англии и Австро-Венгрии. Но им пришлось ограничиться словесными протестами. Порта в конце концов осталась нейтральной. Что касается Пруссии, то Бисмарк был "раздражен" выступлением России, но ему оставалось лишь заявить, что поддерживает требование России об отмене "самых неудачных" статей трактата. С целью примирения сторон немецкий канцлер предложил созвать в Петербурге совещание уполномоченных держав, подписавших договор 1856 года. Это предложение было принято всеми державами, включая Россию. Но по просьбе Англии совещание решено было провести в Лондоне. Работа конференции завершилась подписанием 1 (13) марта 1871 года Лондонского протокола, главным итогом которого для России стала отмена статьи о нейтрализации Черного моря. Страна получила право держать военный флот на Черном море и строить военные укрепления на его побережье. Горчаков переживал подлинный триумф. Он считал эту победу главным достижением всей своей дипломатической деятельности. Александр II пожаловал ему титул "светлости".

В мае 1873 года во время визита Александра II в Австрию, первом после окончания Крымской войны, была подписана русско-австрийская политическая конвенция. Горчаков считал, что конвенция при всей аморфности ее содержания "позволила забыть неприятное прошлое... Призраки панславизма, пангерманизма, полонизма... были сведены до минимальных размеров". В октябре 1873 года во время визита Вильгельма I в Австрию был подписан Акт о присоединении Германии к русско-австрийской конвенции. Так сложилось объединение, получившее в истории название Союза трех императоров. Для России смысл Союза трех императоров сводился прежде всего к политической договоренности по балканской проблеме. Но именно балканский кризис 1870-х годов нанес тяжелый удар по Союзу трех императоров. Горчаков пытался склонить партнеров поддержать свой план автономии для Боснии и Герцеговины. Однако призывы европейских держав решить конфликт мирным путем отвергнуты султаном. В конце 1876 года Горчаков признал необходимость военных действий. "Наши традиции не позволяют нам, - писал он в годовом отчете Александру II, - быть индифферентными. Есть чувства национальные, внутренние, против которых трудно идти". В январе 1877 года Горчаков заключил с Австро-Венгрией Будапештскую конвенцию, которая обеспечивала России нейтралитет Австро-Венгрии в случае русско-турецкой войны. Александр II под давлением общественного мнения 12 апреля 1877 года начал войну с Турцией. Война велась под флагом освобождения балканских народов от власти Турции. При успешном ее завершении Россия рассчитывала утвердить свое влияние на Балканах. После Адрианопольского перемирия, заключенного 19 (31) января 1878 года между Россией и Турцией, Петербург требовал от своих дипломатов скорейшего подписания договора с Турцией. Горчаков рекомендовал Игнатьеву придать "акту форму прелиминарного мира", учитывая интересы Австро-Венгрии, добиваться согласия с Германией, чтобы помешать англо-германо-австрийскому единству". При всем этом канцлер был решителен в балканском, прежде всего, болгарском вопросе. "Особенно твердо стойте на своем во всем, что касается Болгарии", - замечал Горчаков.

Подписанный 19 февраля (3 марта) 1878 года в Сан-Стефано мир с Турцией, приуроченный к дню рождения Александра II, признавал независимость Сербии, Румынии, Черногории, широкой автономии Болгарии с включением в ее состав Македонии; России возвращалась Южная Бессарабия, отторгнутая от нее по условиям Парижского трактата. Против новых планов России, нашедших выражение в Сан-Стефанском договоре, решительно выступила не только Англия, но и Австро-Венгрия. Горчаков надеялся на Германию, но на Берлинском конгрессе Бисмарк занял позицию нейтралитета. На этом форуме Горчаков объяснял тяжелое положение своей страны тем, что против нее была "злая воля почти всей Европы". После Берлинского конгресса он писал царю, что "было бы иллюзией рассчитывать в дальнейшем на союз трех императоров", и делал вывод, что "придется вернуться к известной фразе 1856 года: России предстоит сосредоточиться". Он признался Александру II: "Берлинский трактат есть самая черная страница в моей служебной карьере". После Берлинского конгресса Горчаков еще три года возглавлял Министерство иностранных дел. Он прилагал все усилия для стабилизации внутреннего положения страны и сохранения "равновесия сил" в Европе. Особое внимание министра было обращено на Балканы, на содействие, как это понимало русское правительство, в становлении там государственности. Горчаков все чаще болел, и постепенно руководство министерством переходило к другим людям.

В 1880 году он уехал за границу на лечение, сохранив пост министра. Без его участия в Берлине велись русско-германские переговоры, приведшие к заключению в 1881 году русско-германско-австрийского союза. Отойдя от активной политической жизни, Горчаков встречался с друзьями, много читал и диктовал воспоминания. Умер Горчаков в Баден-Бадене 27 февраля 1883 года; его похоронили в Петербурге, в фамильном склепе на кладбище Троице-Сергиевой Приморской пустыни.

Князю А.М.Горчакову

Да, вы сдержали ваше слово:

Не двинув пушки, ни рубля,

В свои права вступает снова

Родная русская земля.

И нам завещанное море

Опять свободною волной,

О кратком позабыв позоре,

Лобзает берег свой родной.

Счастлив в наш век, кому победа

Далась не кровью, а умом,

Счастлив, кто точку Архимеда

Умел сыскать в себе самом, –

Кто, полный бодрого терпенья,

Расчет с отвагой совмещал –

То сдерживал свои стремленья,

То своевременно дерзал.

Но кончено ль противоборство?

И как могучий ваш рычаг

Осилит в умниках упорство

И бессознательность в глупцах?

Ф.И. Тютчев

Циркулярная депеша

Министра иностранных дел России А.М. Горчакова к представителям России при дворах держав, подписавших Парижский трактат 1856 года

Неоднократные нарушения, которым в последние годы подверглись договоры, почитаемые основанием европейского равновесия, поставили императорский кабинет в необходимость вникнуть в их значение по отношению к политическому положению России.

В числе этих договоров, к России наиболее непосредственно относится трактат 18-го/30-го марта 1856 года.

В отдельной конвенции между обеими прибрежными державами Черного моря, составляющей приложение к трактату, заключается обязательство России ограничить свои морские силы до самых малых размеров.

С другой стороны, трактат установил основное начало нейтрализации Черного моря.

Державы, подписавшие трактат, полагали, что это начало должно было устранить всякую возможность столкновений как между прибрежными государствами, так равно и между последними и морскими державами. Оно долженствовало умножить число стран, пользующихся, по единогласному уговору Европы, благодеяниями нейтрализации, и, таким образом, ограждать и Россию от всякой опасности нападения.

Пятнадцатилетний опыт доказал, что это начало, от которого зависит безопасность границы российской империи с этой стороны, во всем ее протяжении, имеет лишь теоретическое значение.

В самом деле: в то время, как Россия разоружалась в Черном море и даже, посредством декларации, включенной в протоколы конференции, прямодушно воспрещала самой себе принятие действительных мер морской обороны в прилежащих морях и портах, Турция сохраняла право содержать в Архипелаге и в проливах морские силы в неограниченном размере; Франция и Англия могли попрежнему сосредоточивать свои эскадры в Средиземном море.

Сверх того, по выражению трактата, вход в Черное море формально и навсегда воспрещен военному флагу, как прибрежных, так и всех других держав; но в силу так называемой конвенции о проливах, проход через эти проливы воспрещен военным флагам лишь во время мира. Из этого противоречия проистекает то, что берега российской империи открыты для всякого нападения, даже со стороны держав менее могущественных, если только они располагают морскими силами, против которых Россия могла бы выставить лишь несколько судов слабых размеров.

Впрочем, трактат 18-го/30-го марта 1856 года не избежал нарушений, которым подверглась большая часть европейских договоров; ввиду этих нарушений трудно было бы утверждать, что опирающееся на уважение к трактатам (этим основам права международного и отношений между государствами) писанное право сохранило ту же нравственную силу, которую оно могло иметь в прежние времена.

Все видели, как княжества Молдавия и Валахия, судьба которых, под ручательством великих держав, была определена трактатами и последующими протоколами, прошли через целый ряд переворотов, которые, будучи противны духу и букве договоров, привели их сперва к соединению, а потом к призванию иностранного принца. Эти события произошли с ведома Порты и были допущены великими державами, которые, по крайней мере, не сочли нужным заставить уважать свои приговоры.

Только один представитель России возвысил голос, чтобы указать кабинетам, что подобной терпимостью они становятся в противоречие с положительными постановлениями трактата.

Разумеется, что если бы уступки, дарованные одной из христианских народностей Востока, были последствием всеобщего соглашения между кабинетами и Портой, основанного на начале, которое могло бы быть применено ко всему христианскому населению Турции, то императорский кабинет отнесся бы к ним с полным сочувствием. Но эти уступки были лишь исключением.

Императорский кабинет не мог не быть поражен тем, что, таким образом, трактат 18-го/30-го марта 1856 года, лишь несколько лет по заключении, мог быть безнаказанно нарушен в одной из своих существенных частей перед лицом великих держав, собранных на Парижской конференции и представлявших, в своей совокупности, сонм высшей власти, на который опирался мир Востока.

Это нарушение не было единственным.

Неоднократно и под разными предлогами проход через проливы был открываем для иностранных военных судов, и в Черное море были впускаемы целые эскадры, присутствие которых было посягательством против присвоенного этим водам полного нейтралитета.

При постепенном, таким образом, ослаблении предоставленных трактатом ручательств, в особенности же залога действительной нейтрализации Черного моря - изобретение броненосных судов, неизвестных и неимевшихся в виду при заключении трактата 1856 года, увеличивало для России опасности в случае войны, значительно усиливая уже весьма явное неравенство относительно морских сил.

В таком положении дел, государь император должен был поставить себе вопрос: какие права и какие обязанности проистекают для России из этих перемен в общем политическом положении и из этих отступлений от обязательств, которые Россия не переставала строго соблюдать, хотя они и проникнуты духом недоверия к ней?

По зрелом рассмотрении этого вопроса, е.и.в. соизволил придти к следующим заключениям, которые поручается вам довести до сведения правительства, при котором вы уполномочены.

По отношению к праву, наш августейший государь не может допустить, чтоб трактаты, нарушенные во многих существенных и общих статьях своих, оставались обязательными по тем статьям, которые касаются прямых интересов его империи.

По отношению же к применению, е.и.в. не может допустить, чтобы безопасность России была поставлена в зависимость от теории, не устоявшей перед опытом времени, и чтобы эта безопасность могла подвергаться нарушению, вследствие уважения к обязательствам, которые не были соблюдены во всей их целости.

Государь император, в доверии к чувству справедливости держав, подписавших трактат 1856 года, и к их сознанию собственного достоинства, повелевает вам объявить: что е.и.в. не может долее считать себя связанным обязательствами трактата 18-го/30-го марта 1856 года, насколько они ограничивают его верховные права в Черном море;

что е.и.в. считает своим правом и своей обязанностью заявить е.в. султану о прекращении силы отдельной и дополнительной к помянутому трактату конвенции, определяющей количество и размеры военных судов, которые обе прибрежные державы предоставили себе содержать в Черном море;

что государь император прямодушно уведомляет о том державы, подписавшие и гарантировавшие общий трактат, существенную часть которого составляет эта отдельная конвенция;

что е.и.в. возвращает, в этом отношении, е.в. султану права его во всей полноте, точно так же, как восстановляет свои собственные.

При исполнении этого поручения, вы употребите старание точно определить, что наш августейший монарх имеет единственно в виду безопасность и достоинство своей империи. - В мысли е.и. величества вовсе не входит возбуждение восточного вопроса. В этом деле, как и во всех других, он только желает сохранения и упрочения мира. Он не перестает, попрежнему, вполне признавать главные начала трактата 1856 года, определившие положение Турции в ряду государств Европы. Он готов вступить в соглашение с державами, подписавшими этот договор: или же для подтверждения его общих постановлений, или для их возобновления, или для замены их каким-либо другим справедливым уговором, который был бы признан способным обеспечить спокойствие Востока и европейское равновесие.

Е.и. величество убежден в том, что это спокойствие и это равновесие приобретут еще новое ручательство, когда будут опираться на основаниях более справедливых и прочных, чем при том положении, которого не может принять за естественное условие своего существования ни одна великая держава.

ГОРЧАКОВ

Выверено по изданию: Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917. М., Гос.изд-во полит.литературы, 1952.

Из исторического словаря:

«ЦИРКУЛЯРНАЯ НОТА» - дипломатический документ, разосланный министром иностранных дел А. М. Горчаковым 19 (31) октября 1870 г. русским дипломатическим представителям в Англии, Франции, Австро-Венгрии, Италии и Турции.

Нота извещала державы, подписавшие Парижский мирный трактат 1856 г., что Россия отказывается от обязательства выполнять его условие относительно нейтрализации Черного моря под тем предлогом, что др. страны неоднократно нарушали этот договор.

Великобритания и Австро-Венгрия осудили одностороннее решение русского правительства. Пруссия в благодарность за нейтралитет во Франко-прусской войне 1870-1871 гг. поддержала Россию, а разгромленная Франция не имела возможности протестовать.

Лондонская конференция 1871 г. подтвердила согласие великих держав с односторонним решением русского правительства (см. Лондонская конвенция 1 (13) марта 1871 г.).?

Орлов А.С., Георгиева Н.Г., Георгиев В.А. Исторический словарь. 2-е изд. М., 2012, с. 550.