Противоречие между индукцией и дедукцией. Примеры индукции и дедукции в экономике и других науках
Индукция (от лат. induction – наведение, побуждение) есть метод познания, основывающийся на формально-логическом умозаключении, которое приводит к получению общего вывода на основании частных посылок. В самом общем виде индукция есть движение нашего мышления от частного, единичного к общему. В этом смысле индукция - широко используемый прием мышления на любом уровне познания.
Метод научной индукции многозначен. Он используется для обозначения не только эмпирических процедур, но и для обозначения некоторых приемов, относящихся к теоретическому уровню, где представляет собой, по сути, различные формы дедуктивных рассуждений.
Разберем индукцию как прием эмпирического познания.
Обоснование индукции как метода связано с именем Аристотеля. Для Аристотеля была характерна так называемая интуитивная индукция. Это одно из первых представлений об индукции среди многих её формулировок.
Интуитивная индукция – это мыслительный процесс, посредством которого из некоторого множества случаев выделяется общее свойство или отношение и отождествляется с каждым отдельным случаем.
Многочисленные примеры подобного рода индукции, применяемой как в обыденной жизни, так и в научной практике, математике приведены в книге известного математика Д. Пойа. (Интуиция //Д. Пойа. Математика и правдоподобные рассуждения. - М., 1957). Например, наблюдая некоторые числа и их комбинации, можно натолкнуться на соотношения
3+7=10, 3+17=20, 13+17=30 и т. д.
Здесь обнаруживается сходство в получении числа, кратного десяти.
Или другой пример: 6=3+3, 8=3+5, 10=3+7=5+5, 12=5+7 и т. д.
Очевидно, что мы сталкиваемся с фактом, что сумма нечетных простых чисел есть всегда четное число.
Эти утверждения получены в ходе наблюдения и сравнения арифметических операций. Продемонстрированные примеры индукции целесообразно назвать интуитивной, так как сам процесс вывода не является логическим выводом в точном смысле этого слова. Здесь мы не имеем дела с рассуждением, которое разлагалось бы на посылки и заключения, а просто с восприятием, «схватыванием» отношений и общих свойств непосредственно. Мы не прилагаем никаких логических правил, а догадываемся. Нас просто озаряет понимание некой сути. Такая индукция важна в научном познании, но она не является предметом формальной логики, а изучается теорией познания и психологией творчества. Более того, подобной индукцией мы пользуемся на обыденном уровне познания постоянно.
Как создатель традиционной логики Аристотель называет индукцией и другую процедуру, а именно: установления общего предложения путем перечисления в форме единичных предложений всех случаев, которые подводимы под него. Если мы смогли перечислить все случаи, а это имеет место, когда число случаев ограничено, то мы имеем дело с полной индукцией. В данном случае у Аристотеля процедура выведения общего предложения фактически является случаем дедуктивного вывода.
Когда же число случаев не ограничено, т.е. практически бесконечно, мы имеем дело с неполной индукцией. Она представляет собой эмпирическую процедуру и является индукцией в собственном смысле слова. Это процедура установления общего предложения на основании нескольких отдельных случаев, в которых наблюдалось определенное свойство, характерное для всех возможных случаев, сходных с наблюдаемым, называется индукцией через простое перечисление. Это и есть популярная или традиционная индукция.
Главной проблемой полной индукции является вопрос о том, насколько основательно, правомерно такое перенесение знания с отдельных известных нам случаев, перечисляемых в отдельных предложениях, на все возможные и даже еще неизвестные нам случаи.
Это есть серьезная проблема научной методологии и обсуждается она в философии и логике со времен Аристотеля. Это так называемая проблема индукции. Она камень преткновения для метафизически мыслящих методологов.
В реальной научной практике популярная индукция применяется абсолютно самостоятельно крайне редко. Чаще всего она используется, во-первых, наряду с более совершенными формами метода индукции и, во-вторых, в единстве с дедуктивными рассуждениями и другими формами теоретического мышления, которые повышают правдоподобность знания, полученного этим способом.
Когда в процессе индукции осуществляется перенос, экстраполяция вывода, справедливого для конечного числа известных членов класса, на все члены этого класса, то основанием для такого переноса является абстракция отождествления, состоящая в предположении, что в данном отношении все члены этого класса тождественны. Такая абстракция является либо допущением, гипотезой, и тогда индукция выступает как способ подтверждения этой гипотезы, либо абстракция покоится на каких-то других теоретических предпосылках. В любом случае индукция так или иначе связана с различными формами теоретических рассуждений, дедукцией.
В неизменном виде индукция через простое перечисление просуществовала вплоть до XVII века, когда Ф. Бэконом была сделана попытка усовершенствовать метод Аристотеля в известной работе «Новый Органон» (1620 г.). Ф. Бэкон писал: «Наведение, которое происходит путем простого перечисления, есть детская вещь, оно дает шаткие заключения и подвергается опасности со стороны противоречащих частностей, вынося решения большей частью на основании меньшего, чем следует, количества фактов и только для тех, которые имеются налицо». Бэкон обращает внимание и на психологическую сторону ошибочности заключений. Он пишет: «Люди обычно судят о новых вещах по примеру старых, следуя своему воображению, которое предубежденно и запятнано ими. Этот род суждения обманчив, поскольку многое из того, что ищут у источников вещей, не течет по привычным ручейкам».
Индукция, которую предложил Ф. Бэкон, и правила, которые он сформулировал в своих знаменитых таблицах «представления примеров разуму», по его мнению, свободна от субъективных ошибок, а применение его способа индукции гарантирует получение истинного знания. Он утверждает: «Наш же путь открытия таков, что он немногое оставляет остроте и силе дарований. Но почти уравнивает их. Подобно тому, как для проведения прямой линии или описания совершенного круга много значит твердость, умелость и испытанность руки, если действовать только рукой, мало или ничего не значит, если пользоваться циркулем и линейкой; так обстоит дело и с нашим методом».
Демонстрируя несостоятельность индукции через простое перечисление, Бертран Рассел приводит такую притчу. Жил однажды чиновник по переписи, который должен был переписать фамилии всех домовладельцев в каком-то уэльском селе. Первый, которого он спросил, назвался Уильмом Уильмсом, также назвался второй, третий и т.д. Наконец, чиновник сказал себе: «Это утомительно, очевидно, все они Уильямы Уильямсы. Так я и запишу их всех и буду свободен». Но он ошибся, так как был все же один человек по имени Джон Джонс. Это показывает, что мы можем прийти к неправильным выводам, если слишком безоговорочно поверим в индукцию через простое перечисление».
Назвав неполную индукцию детской, Бэкон предложил усовершенствованный вид индукции, которая называет элиминативной (исключающей) индукцией. Общим основанием методологии Бэкона было «рассечение» вещей и сложных явлений на части или элементарные «природы», а затем обнаружение «форм» этих «природ». В данном случае под «формой» Бэкон понимает выяснение сущности, причин отдельных вещей и явлений. Процедура соединения и разъединения в теории познания Бэкона приобретает вид элиминативной индукции.
С точки зрения Бэкона, главной причиной значительного несовершенства неполной индукции Аристотеля было отсутствие внимания к отрицательным случаям. Полученные в результате эмпирических исследований отрицательные доводы должны быть вплетены в логическую схему индуктивного рассуждения.
Другим недостатком неполной индукции, по-Бэкону, явилось ограничение её обобщенным описанием явлений и отсутствие объяснения сущности явлений. Бэкон, критикуя неполную индукцию, обратил внимание на существенный момент познавательного процесса: выводы, полученные только на основании подтверждающих фактов, не вполне надежны, если не доказана невозможность появления опровергающих фактов.
Бэконовская индукция основывается на признании:
материального единства природы;
единообразия ее действий;
всеобщей причинной связи.
Опираясь на эти общие мировоззренческие посылки, Бэкон дополняет их ещё двумя следующими:
у каждой наличной «природы» непременно имеется вызывающая ее форма;
при реальном наличии данной «формы» непременно появляется свойственная ей «природа».
Вне всякого сомнения Бэкон считал, что одна и та же «форма» вызывает не одну, а несколько присущих ей различных «природ». Но мы не найдем у него ясного ответа на вопрос о том, может ли абсолютно одна и та же «природа» вызываться двумя разными «формами». Но для упрощения индукции он должен был принять тезис: тождественных «природ» от разных форм нет, одна «природа» – одна «форма».
По своему механизму проведения индукция Бэкона строится из трех таблиц: таблица присутствия, таблица отсутствия и таблица степеней сравнения. В «Новом Органоне» он демонстрирует, как надо раскрывать природу теплоты, которая, как он предполагал, состоит из быстрых и беспорядочных движений мельчайших частиц тел. Поэтому первая таблица включает в себя перечень горячих тел, вторая – холодных, а третья – тел с различной степенью тепла. Он надеялся, что таблицы покажут, что некоторое качество всегда присуще только горячим телам и отсутствует у холодных, а в телах с различной степенью тепла оно присутствует с различной степенью. Применяя этот метод, он надеялся установить общие законы природы.
Все три таблицы обрабатываются последовательно. Сначала из первых двух «отбраковываются» свойства, которые не могут быть искомой «формой». Для продолжения процесса элиминации или подтверждения ее, если уже выбрана искомая форма, используют третью таблицу. Она должна показать, что искомая форма, например, А, коррелируется с «природой» объекта «а». Так, если А возрастает, то и «а» тоже возрастает, если А не меняется, то сохраняет свои значения «а». Другими словами, таблица должна установить или подтвердить подобные соответствия. Обязательным этапом бэконовской индукции является проверка при помощи опыта полученного закона.
Затем из ряда законов малой степени общности Бэкон надеялся вывести законы второй степени общности. Предполагаемый новый закон тоже должен быть испытан применительно к новым условиям. Если он действует в этих условиях, то, считает Бэкон, закон подтвержден, а значит, истинен.
В итоге своих поисков «формы» тепла Бэкон пришел к выводу: «тепло – это движение мелких частиц, распирающее в стороны и идущее изнутри вовне и несколько вверх». Первая половина найденного решения в общем верна, а вторая сужает и до некоторой степени обесценивает первую. Первая половина утверждения позволяла делать верные утверждения, например, признать, что трение вызывает тепло, но одновременно, давала возможность и произвольным утверждениям, например, говорить, что мех греет, потому что образующие его волосы движутся.
Что касается второй половины вывода, то она неприменима к объяснению многих явлений, например, солнечного тепла. Эти промахи говорят скорее о том, что Бэкон обязан своим открытием не столько индукции, сколько собственной интуиции.
1). Первым недостатком индукции Бэкона было то, чтоона строилась на допущении, что искомую «форму» можно точно распознать по ее чувственному обнаружению в явлениях. Другими словами, сущность оказывалась сопутствующей явлению горизонтально, а не вертикально. Она рассматривалась как одно из наблюдаемых свойств непосредственно. Здесь коренится проблема. Сущности вовсе не возбраняется быть похожей на свои проявления, и явление движения частиц, конечно, «похоже» на свою сущность, т.е. на реальное движение частиц, хотя последнее воспринимается как макродвижение, тогда как на деле оно есть микродвижение, человеком не улавливаемое. С другой стороны, следствию не обязательно быть похожим на свою причину: ощущаемая теплота не похожа на скрытое движение частиц. Так намечается проблема сходства и несходства.
Проблема сходства и несходства «природы» как объективного явления с ее сущностью, т.е. «формой», переплеталась у Бэкона с аналогичной проблемой сходства и несходства «природы» как субъективного ощущения с самой объективной «природой». Похоже ли ощущение желтизны на саму желтизну, а та – на свою сущность – «форму» желтизны? Какие «природы» движения похожи на свою «форму», а какие нет?
Спустя полвека Локк дал свой ответ на эти вопросы концепцией первичных и вторичных качеств. Рассматривая проблему ощущений первичных и вторичных качеств, он пришел к выводу, что первичные из них похожи на свои причины во внешних телах, а вторичные не похожи. Первичные качества Локка соответствуют «формам» Бэкона, а вторичные качества не соответствуют тем «природам», которые не являются непосредственным обнаружением «форм».
Вторым недостатком метода индукции Бэкона была его односторонность. Философ недооценивал математику за недостаточную экспериментальность и в этой связи дедуктивные выводы. Одновременно Бэкон значительно преувеличивал роль индукции, считая ее главным средством научного познания природы. Такое неоправданное расширенное понимание роли индукции в научном познании получило название всеиндуктивизма . Его несостоятельность обусловлена тем, что индукция рассматривается изолированно от других методов познания и превращается в единственное, универсальное средство познавательного процесса.
Третий недостаток состоял в том, что при одностороннем индуктивном анализе известного сложного явления уничтожается целостное единство. Те качества и отношения, которые свойственны были этому сложному целому, при анализе больше не существуют в этих раздробленных «кусках».
Формулировка правил индукции, предложенная Ф. Бэконом, просуществовала более двухсот лет. Дж. Ст. Миллюпринадлежит заслуга их дальнейшей разработки и некоторой формализации. Милль сформулировал пять правил. Суть их в следующем. Будем считать ради простоты, что имеются два класса явлений, каждый из которых состоит из трех элементов – А, В, С и а, в, с, и что между этими элементами есть некоторая зависимость, например, элемент одного класса детерминирует элемент другого класса. Требуется найти эту зависимость, имеющую объективный, всеобщий характер, при условии, что нет никаких других неучитываемых воздействий. Это можно, согласно Миллю, сделать с помощью следующих методов, получая каждый раз заключение, имеющее вероятный характер.
Метод сходства. Его суть: «а» возникает как при АВ, так и при АС.Отсюда следует, что А достаточно, чтобы детерминировать «а» (т.е. быть его причиной, достаточным условием, основанием).
Метод различия: «а» возникает при АВС, но не возникает при ВС, где А отсутствует. Отсюда следует вывод, что А необходимо, чтобы возникло «а» (т.е. является причиной «а»).
Соединенный метод сходства и различия: «а»возникает при АВ и при АС, но не возникает при ВС.Отсюда следует, что А необходимо и достаточно для детерминации «а» (т.е. является его причиной).
Метод остатков. Известно на основании прошлого опыта, что В и «в» и С и «с» находятся между собой в необходимой причинной связи, т.е. эта связь имеет характер общего закона. Тогда, если в новом опыте при АВС появляется «авс», то А является причиной или достаточным и необходимым условием «а». Следует заметить, что метод остатков является не чисто индуктивным рассуждением, так как он опирается на посылки, имеющие характер универсальных, номологических предложений.
Метод сопутствующих изменений. Если «а» изменяется при изменении А, но не изменяется при изменении В и С, то А является причиной или же необходимым и достаточным условием «а».
Следует ещё раз подчеркнуть, что бэконо-миллевская форма индукции неразрывно связана с определенным философским мировоззрением, философской онтологией, согласно которой в объективном мире не только существует взаимная связь явлений, их взаимная причинная обусловленность, но связь явлений имеет однозначно определенный, «жесткий» характер. Другими словами, философскими предпосылками этих методов являются принцип объективности причинной связи и принцип однозначной детерминации. Первый является общим для всякого материализма, второй характерен для материализма механистического – это так называемый лапласовский детерминизм.
В свете современных представлений о вероятностном характере законов внешнего мира, о диалектической связи между необходимостью и случайностью, диалектической взаимосвязи между причинами и следствиями и т. д. методы Милля (особенно первые четыре) обнаруживают свой ограниченный характер. Применимость их возможна лишь в редких и притом весьма простых случаях. Более широкое применение имеет метод сопутствующих изменений, развитие и совершенствование которого связано с развитием статистических методов.
Хотя метод индукции Милля более разработан, чем предложенный Бэконом, но он уступает бэконовской трактовке по ряду моментов.
Во-первых, Бэкон был уверен, что истинное знание, т.е. познание причин, вполне достижимо при помощи его метода, а Милль был агностик, отрицающий возможность постижения причин явлений, сущности вообще.
Во-вторых, три индуктивных метода Милля действуют только порознь, тогда как таблицы Бэкона находятся в тесном и необходимом взаимодействии.
По мере развития науки появляется новый тип объектов, где исследуются совокупности частиц, событий, вещей вместо небольшого числа легко идентифицируемых объектов. Подобные массовые явления все больше включались в сферу исследования таких наук, как физика, биология, политическая экономия, социология.
Для изучения массовых явлений ранее применявшиеся методы оказались непригодными, поэтому были разработаны новые способы изучения, обобщения, группировки и предсказания, получившие название статистических методов.
Дедукция (от лат. deduction - выведение) есть получение частных выводов на основе знания каких-то общих положений. Другими словами, это есть движение нашего мышления от общего к частному, единичному. В более специальном смысле термин «дедукция» обозначает процесс логического вывода, т.е. перехода по тем или иным правилам логики от некоторых данных предложений (посылок) к их следствиям (заключениям). Дедукцией также называют общую теорию построения правильных выводов (умозаключений).
Изучение дедукции составляет главную задачу логики – иногда формальную логику даже определяют как теорию дедукции, хотя дедукция изучается и теорией познания, психологией творчеств.
Термин «дедукция» появился в средние века и введён Боэцием. Но понятие дедукции как доказательства какого-либо предложения посредством силлогизма фигурирует уже у Аристотеля («Первая аналитика»). Примером дедукции как силлогизма будет следующий вывод.
Первая посылка: карась – рыба;
вторая посылка: карась живет в воде;
вывод (умозаключение): рыба живет в воде.
В средние века господствовала силлогистическая дедукция, исходные посылки которой черпались из священных текстов.
В Новое время заслуга преобразования дедукции принадлежит Р. Декарту (1596-1650). Он критиковал средневековую схоластику за ее метод дедукции и считал этот метод не научным, а относящимся к области риторики. Вместо средневековой дедукции Декарт предложил точный математизированный способ движения от самоочевидного и простого к производному и сложному.
Свои представления о методе Р. Декарт изложил в работе «Рассуждение о методе», «Правила для руководства ума». Им предлагаются четыре правила.
Первое правило. Принимать за истинное все то, что воспринимается ясно и отчетливо и не дает повода к какому-либо сомнению, т.е. вполне самоочевидно. Это указание на интуицию как исходный элемент познания и рационалистический критерий истины. Декарт верил в безошибочность действия самой интуиции. Ошибки, по его мнению, проистекают от свободной воли человека, способной вызвать произвол и путаницу в мыслях, но никак от интуиции разума. Последняя свободна от какого бы то ни было субъективизма, потому что отчетливо (непосредственно) осознает то, что отчетливо (просто) в самом познаваемом предмете.
Интуиция есть осознание «всплывших» в разуме истин и их соотношений, и в этом смысле – высший вид интеллектуального познания. Она тождественна первичным истинам, называемым Декартом врожденными. В качестве критерия истины интуиция есть состояние умственной самоочевидности. С этих самоочевидных истин начинается процесс дедукции.
Второе правило. Делить каждую сложную вещь на более простые составляющие, не поддающиеся дальнейшему делению умом на части. В ходе деления желательно дойти до самых простых, ясных и самоочевидных вещей, т.е. до того, что непосредственно дается интуицией. Иначе говоря, такой анализ имеет целью открыть исходные элементы знания.
Здесь надо отметить, что анализ, о котором говорит Декарт, не совпадает с анализом, о котором говорил Бэкон. Бэкон предлагал разлагать предметы вещественного мира на «натуры» и «формы», а Декарт обращает внимание на разделение проблем на частные вопросы.
Второе правило метода Декарта вело к двум, одинаково важным для научно-исследовательской практики XVIII века, результатам:
1) в итоге анализа исследователь располагает объектами, которые поддаются уже эмпирическому рассмотрению;
2) философ-теоретик выявляет всеобщие и потому наиболее простые аксиомы знания о действительности, которые могут уже послужить началом дедуктивного познавательного движения.
Таким образом, декартов анализ предшествует дедукции как подготавливающий ее этап, но от нее отличный. Анализ здесь сближается с понятием «индукция».
Выявляемые анализирующей индукцией Декарта исходные аксиомы оказываются по своему содержанию уже не только прежде неосознававшимися элементарными интуициями, но и искомыми, предельно общими характеристиками вещей, которые в элементарных интуициях являются «соучастниками» знания, но в чистом виде выделены ещё не были.
Третье правило. В познании мыслью следует идти от простейших, т.е. элементарных и наиболее для нас доступных вещей к вещам более сложным и, соответственно, трудным для понимания. Здесь дедукция выражается в выведении общих положений из других и конструировании одних вещей из других.
Обнаружение истин соответствует дедукции, оперирующей затем ими для выведения истин производных, а выявление элементарных вещей служит началом последующего конструирования вещей сложных, а найденная истина переходит к истине следующей ещё неизвестной. Поэтому собственно мыслительная дедукция Декарта приобретает конструктивные черты, свойственные в зародыше так называемой математической индукции. Последнюю он и предвосхищает, оказываясь здесь предшественником Лейбница.
Четвертое правило. Оно состоит в энумерации, что предполагает осуществлять полные перечисления, обзоры, не упуская ничего из внимания. В самом общем смысле это правило ориентирует на достижение полноты знания. Оно предполагает,
во-первых, создание как можно более полной классификации;
во-вторых, приближение к максимальной полноте рассмотрения приводит надежность (убедительность) к очевидности, т.е. индукцию – к дедукции и далее к интуиции. Сейчас уже признано, что полная индукция есть частный случай дедукции;
в-третьих, энумерация есть требование полноты, т.е. точности и корректности самой дедукции. Дедуктивное рассуждение рушится, если в ходе его перескакивают через промежуточные положения, которые ещё надо вывести или доказать.
В целом по замыслу Декарта его метод был дедуктивным, и в этой его направленности были подчинены как его общая архитектоника, так и содержание отдельных правил. Также следует отметить, что в дедукции Декарта скрыто присутствие индукции.
В науке Нового времени Декарт был пропагандистом дедуктивного метода познания потому, что он был вдохновлен своими достижениями в области математики. Действительно, в математике дедуктивный метод имеет особое значение. Можно даже сказать, что математика является единственной собственно дедуктивной наукой. Но получение новых знаний посредством дедукции существует во всех естественных науках.
В настоящее время в современной науке чаще всего действует гипотетико-дедуктивный метод. Это метод рассуждения, основанный на выведении (дедукции) заключений из гипотез и др. посылок, истинное значение которых неизвестно. Поэтому гипотетико-дедуктивный метод получает лишь вероятностное знание. В зависимости от типа посылок гипотетико-дедуктивные рассуждения можно разделить на три основные группы:
1) наиболее многочисленная группа рассуждений, где посылки - гипотезы и эмпирические обобщения;
2) посылки, состоящие из утверждений, противоречащих либо точно установленным фактам, либо теоретическим принципам. Выдвигая такие предположения как посылки, можно из них вывести следствия, противоречащие известным фактам, и на этом основании убедить вложности предположения;
3) посылками служат утверждения, противоречащие принятым мнениям и убеждениям.
Гипотетико-дедуктивные рассуждения анализировались ещё в рамках античной диалектики. Пример тому Сократ, который в ходе своих бесед ставил задачу убедить противника либо отказаться от своего тезиса, либо уточнить его посредством вывода из него следствий, противоречащих фактам.
В научном познании гипотетико-дедуктивный метод получил развитие в XVII-XVIII вв., когда значительные успехи были достигнуты в области механики земных и небесных тел. Первые попытки использовать этот метод в механике были сделаны Галилеем и Ньютоном. Работу Ньютона «Математические начала натуральной философии» можно рассматривать как гипотетико-дедуктивную систему механики, посылками в которой служат основные законы движения. Созданный Ньютоном метод принципов оказал огромное влияние на развитие точного естествознания.
С логической точки зрения гипотетико-дедуктивная система представляет собой иерархию гипотез, степень абстрактности и общности которых увеличивается по мере удаления их от эмпирического базиса. На самом верху располагаются гипотезы, имеющие наиболее общий характер и поэтому обладающие наибольшей логической силой. Из них как посылок выводятся гипотезы более низкого уровня. На самом низшем уровне системы находятся гипотезы, которые можно сопоставить с эмпирической действительностью.
Разновидностью гипотетико-дедуктивного метода можно считать математическую гипотезу, которая используется как важнейшее эвристическое средство для открытия закономерностей в естествознании. Обычно в качестве гипотез здесь выступают некоторые уравнения, представляющие модификацию ранее известных и проверенных соотношений. Изменяя эти соотношения, составляют новое уравнение, выражающее гипотезу, которая относится к неисследованным явлениям. В процессе научного исследования наиболее трудная задача состоит в открытии и формулировании тех принципов и гипотез, которые служат основой для всех дальнейших выводов. Гипотетико-дедуктивный метод играет в этом процессе вспомогательную роль, поскольку с его помощью не выдвигаются новые гипотезы, а только проверяются вытекающие из них следствия, которые тем самым контролируют процесс исследования.
Близок к гипотетико-дедуктивному методу аксиоматический метод. Это способ построения научной теории, при котором в её основу кладутся некоторые исходные положения (суждения) – аксиомы, или постулаты, из которых все остальные утверждения этой теории должны выводиться чисто логическим путем, посредством доказательства. Построение науки на основе аксиоматического метода обычно называют дедуктивным. Все понятия дедуктивной теории (кроме фиксированного числа первоначальных) вводятся посредством определений, образованных из числа ранее введенных понятий. В той или иной мере дедуктивные доказательства, характерные для аксиоматического метода, принимаются во многих науках, однако главной областью его приложения являются математика, логика, а также некоторые разделы физики.
В зависимости от того, существует ли между посылками и заключением умозаключения связь логического следования, различаются два вида умозаключений – дедуктивные и индуктивные.
В дедуктивном умозаключении связь посылок и заключения опирается на логический закон в силу чего заключение с логической необходимостью следует из принятых посылок,
В заключении дедуктивного умозаключения не может содержаться информация, отсутствующая в его посылках. Все рассматривавшиеся до сих пор правильные умозаключения относились к Дедуктивным. В основе каждого из них лежал тот или иной логический закон.
В индуктивном умозаключении связь посылок и заключения не опирается на логический закон и заключение вытекает из принятых посылок не с логической необходимостью, а только с некоторой вероятностью.
Индуктивное умозаключение опирается не на логические, а на некоторые фактические или психологические основания. В таком умозаключении заключение не следует логически из посылок и может содержать информацию, отсутствующую в них. Достоверность посылок не означает поэтому достоверности выведенного из них индуктивного утверждения. Индуктивное умозаключение дает лишь вероятные, или правдоподобные, заключения, нуждающиеся в дальнейшей проверке.
Итак, дедукция – это выведение заключений, столь же достоверных, как и принятые посылки, индукция – выведение вероятных (правдоподобных, проблематичных) заключений.
Примеры дедуктивных умозаключений:
Если человек адвокат, он имеет высшее юридическое образование.
Человек – адвокат.
Этот человек имеет высшее юридическое образование.
Всякий договор является сделкой.
Всякая сделка направлена на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Всякий договор направлен на установление,изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Черта, отделяющая посылки от заключения, заменяет, как обычно, слово «следовательно».
Посылки и первого и второго дедуктивного умозаключения истинны. Это означает, что истинными должны быть и их заключения.
Примеры индуктивных рассуждений:
Канада – республика,
США – республика
Канада и США – североамериканские государства.
Все североамериканские государства являются республиками.
Италия – республика;
Португалия – республика;
Финляндия – республика;
Франция – республика.
Италия, Португалия, Финляндия, Франция – западноевропейские страны.
Все западноевропейские страны являются республиками
Посылки и первого и второго индуктивного умозаключения истинны, но заключение первого из них истинно, а второго – ложно. Действительно, все североамериканские государства – республики; но среди западноевропейских стран имеются не только республики, но и монархии, например Англия, Бельгия и Испания.
Индукция может привести от истинных посылок как к истинному, так и к ложному заключению. В отличие от дедукции, опирающейся на логический закон, она не гарантирует получения истинного заключения из истинных посылок. Заключение любого индуктивного умозаключения всегда только предположительно или вероятно.
Подчеркивая это различие между дедукцией и индукцией, иногда говорят, что дедукция представляет собой демонстративное, доказательное умозаключение, в то время как индукция – это недемонстративное, правдоподобное рассуждение. Получаемые индуктивно предположения (гипотезы) всегда нуждаются в дальнейшем исследовании и обосновании.
Характерные, дедукции – логические переходы от общего знания к частному. Во всех случаях, когда требуется рассмотреть какое-то явление на основании уже известно о общего принципа и вывести в отношении него необходимое заключение, мы умозаключаем в форме дедукции. Например:
Все судьи исполняют свои обязанности на профессиональной основе.
Иванов – судья .
Следовательно, Иванов исполняет свои обязанности на профессиональной основе.
Характерным примером индуктивных рассуждений являются обобщения, т.е. переходы от единичного или частного знания к общему.
«Все тела, имеющие массу, притягиваются друг к другу».«Все преступления совершаются теми, кому это выгодно» – типичные индуктивные обобщения. Подытожив наблюдения над некоторыми телами, обладающими массой, И. Ньютон высказал мысль о всеобщем законе притяжения, относящемся и к тем объектам, которые никогда и никем не наблюдались. Юристы, анализировавшие разного рода преступления, постепенно пришли к убеждению, что преступления совершаются, как правило, теми, кому это в том или ином отношении выгодно.
Рассуждения, ведущие от знания о части предметов к общему знанию обо всех предметах, – это типичные индукции, поскольку всегда остается вероятность того, что обобщение окажется поспешным и необоснованным. Например:
Свобода мысли и совести – одно из основных личных прав человека.
Свобода передвижения и поселения – одно из основных личных прав человека.
Значит, всякая свобода являетсяодним из основных личных прав человека.
Посылки этого рассуждения истинны, но заключение является ложным, поскольку права человека включают не только личные, но и политические, социальные, экономические, культурные, экономические права. Свобода собраний относится, в частности, к основным политическим правам граждан, а свобода труда – к социально-экономическим и культурным правам.
Нельзя отождествлять, как это иногда делается, всякую дедукцию с переходом от общего к частному, а индукцию – с переходом от частного к общему. Умозаключение «Заключен договор поставки. Следовательно, неверно, что такой договор не заключен» является дедуктивным, но в нем нет перехода от общего к частному. Умозаключение «Если мы пойдем завтра в кино или пойдем в театр,то мы пойдем завтра в кино» является индуктивным, однако в нем нет перехода от общего к частному.
К индуктивным умозаключениям относятся не только обобщения, но и уподобления, или аналогии, заключения о причинах явлений
и др. Об этих типах индукции речь будет идти дальше. Сейчас же достаточно подчеркнуть, что индукция – это не только переход от частного к общему, но и вообще любой переход от достоверного знания к проблематичному.
Проблема индукции. Из обычной жизни и из опыта научных наблюдений мы хорошо знаем, что в мире существует определенная повторяемость состояний и событий. За днем всегда следует ночь. Времена года повторяются в том же самом порядке. Лед всегда ощущается как холодный, а пламя неизменно жжет. Предметы падают, когда мы их роняем, и т.д.
Наиболее важные регулярные, постоянные связи, исследованные наукой, называются научными законами.
Закон устанавливает устойчивое и повторяющееся отношение между явлениями, их необходимую и существенную связь.
Теоретическая и практическая ценность законов очевидна. Они лежат в основе научных объяснений и предсказаний и тем самым составляют фундамент понимания окружающего мира и его целенаправленного преобразования. Всякий закон является общим, универсальным утверждением. Он говорит о том, что в любом частном случае, в любом месте и в любое время если одна ситуация имеет место, то другая ситуация также имеет место.
«Если тело имеет массу, оно испытывает гравитационные воздействия» – это физический закон, действующий всегда и всюду. Исключения не составляет даже свет.
Всякий закон опирается на конечное число наблюдений. Но распространяется он на бесконечное число возможных случаев. Исходя из отдельных и ограниченных по числу фактов, ученый устанавливает всеобщий, универсальный принцип.
Проблема индукции – это проблема перехода от знания об отдельных предметах исследуемого класса к знанию обо всех предметах этого класса.
Почти все общие утверждения, включая научные законы, являются результатами индуктивного обобщения. В этом смысле индукция – основа всего нашего знания. Сама по себе она не гарантирует его истинности, но она порождает предположения, связывает их с опытом и тем самым сообщает им определенное правдоподобие, более или менее высокую степень вероятности. Опыт – источник и фундамент человеческого знания. Индукция, отталкивающаяся от того, что постигается в опыте, является необходимым средством его обобщения и систематизации.
Особый интерес, проявляемый к дедуктивным умозаключениям, вполне понятен. Они позволяют из уже имеющегося знания получать новые истины, и притом с помощью чистого рассуждения, без обращения к опыту, интуиции и т.п. Дедукция дает стопроцентную гарантию успеха, а не просто обеспечивает ту или иную, быть может и высокую, вероятность истинного заключения. Отправляясь от истинных посылок и рассуждая дедуктивно, мы обязательно во всех случаях получим достоверное знание.
Подчеркивая важность дедукции в процессе развертывания и обоснования нашего знания, не следует, однако, отрывать ее от индукции и недооценивать последнюю. Индукция, исходящая из того, что постигается в опыте, является необходимым средством его обобщения и систематизации.
Логические умозаключения часто становятся субъектом философской рефлексии, особенно когда речь идет о гносеологии. Это произошло с такими типами познания, как индукция и дедукция. Оба эти метода являются средством получения информации и новых знаний. Просто философы понимают под индукцией логический переход от частного к общему, а под дедукцией - искусство выводить умозаключения из теоретических положений. Однако не стоит считать, что оба эти метода являются противоположностями.
Конечно, когда Фрэнсис Бэкон сказал свою знаменитую фразу о том, что знание является силой, он имел в виду именно потенцию индукции. Но и второй метод не стоит недооценивать. В современном понимании дедукция имеет скорее контрольный характер и помогает верифицировать гипотезы, получаемые с помощью индукции.
В чем отличие?
Метод дедукции и индукции в философии связан с логикой, но при этом речь идет о двух разных видах умозаключений. Когда мы идем от одной посылки к другой, а потом к выводам, то истинность последних зависит от правильности наших первоначальных оснований. Так выглядит дедукция. Она опирается на четкость и необходимость логических законов. Если же речь идет об индукции, то в этом случае умозаключения исходят вначале из фактов - материальных, психологических, юридических и так далее. В таких выводах меньше формального характера, чем в дедуктивных. Поэтому связи между фактами, которые следуют из этих заключений, являются вероятностными (или же гипотетическими). Они нуждаются в дальнейшей проверке и верификации.
Как появилось понятие «индукция» в философии
Английский мыслитель Фрэнсис Бэкон, анализируя состояние современной ему науки, счел его плачевным в связи с отсутствием необходимого метода. Он предложил его в своем труде «Новый Органон» для замены правил логики, предложенных Аристотелем. Бэкон счел, что на пути познания стоят четыре препятствия, которые он назвал идолами. Это примешивание к познанию человеческой природы, индивидуальная субъективность, неверная терминология и ложные представления, исходящие из аксиом или авторитетов прошлого. С точки зрения английского ученого, настоящее знание может проистекать только из обобщения чувственного опыта. Так появилась индукция в философии.
Примеры ее применения приводит тот же Фрэнсис Бэкон. Если мы наблюдаем за сиренью каждый год и видим, что она белая, значит, в этом саду все данные деревья цветут только одним цветом. То есть, наши выводы основаны на предположении, что если эксперимент дает нам такие-то данные, то так будет происходить и во всех подобных случаях.
Чем опасен односторонний метод
Выводы в индуктивных умозаключениях могут быть ошибочными. И если мы постоянно будем на них опираться и не проверять их дедуктивными, то можем удалиться от реального значения связи между фактами. А разве в своей жизни мы не руководствуемся - подсознательно и односторонне - только индуктивными умозаключениями? Например, в данных обстоятельствах мы всегда применяли такой-то подход к решению проблемы, и это приносило нам успех. Значит, мы и дальше будем действовать таким образом, ничего не меняя. Но ведь наш опыт - это не факты, а всего лишь наше представление о них. Но часто мы относимся к своим понятиям как к неким аксиомам. Это приводит к неверным выводам.
Почему индукция несовершенна
Хотя этот метод в свое время выглядел очень революционным, как мы видим, нельзя основываться только на нем. Теперь пришло время поговорить о том, что такое индукция полная и неполная индукция. Философия предлагает нам следующие определения.
Полная индукция - это идеальная ситуация, когда мы имеем дело с определенным числом частных случаев, которые исчерпывают все возможные варианты. Это значит, что мы собрали все факты, убедились, что их количество конечно, и на этой основе мы доказываем свое утверждение. Неполная же индукция встречается намного чаще. Из наблюдения за отдельными фактами мы делаем некие гипотетические выводы. Но поскольку нам неизвестно, во всех ли частных случаях будет один и тот же результат, то мы должны понять, что наше заключение носит только вероятностный характер и нуждается в проверке. Именно поэтому нам постоянно следует критически оценивать наш опыт и дополнять его новой информацией.
Модель, ограничивающая познание
Индукция в философии - это намеренное упрощение сложных структур для создания понятной картины мира. Когда мы наблюдаем за разными явлениями, мы их обобщаем. Из этого мы делаем выводы о связях между феноменами и складываем из них единую картину. Она позволяет нам делать выбор и расставлять приоритеты, определять, что для нас важно, а что нет. Но если мы утратим контроль над ситуацией и станем подменять факты собственным мнением о них, то неизбежно станем подгонять все, что мы видим, под себя. Таким образом, наличие одной только индукции ограничивает познание. Ведь как правило, она является неполной. Поэтому практически все универсальные обобщения, сделанные с ее помощью, предполагают возможность исключений.
Как следует пользоваться индукцией
Нам нужно понимать, что применение только одного этого метода подменяет многообразие мира упрощенными моделями. Это дает нам в руки своего рода оружие против ограничений, которыми чревата в философии индукция. Это понимание часто обосновывается тезисом о том, что не существует универсальных теорий. Еще Карл Поппер говорил о том, что любая концепция либо может быть признана фальсифицированной, и поэтому ее следует отвергнуть, либо она еще недостаточно проверена и поэтому мы еще не доказали, что она неверна.
Другой мыслитель, Нассим Талеб, подкрепляет этот аргумент замечанием о том, что любое огромное количество белых лебедей не дает нам права заявлять о том, что все эти птицы одного цвета. Почему? А потому что достаточно одного черного лебедя, чтобы разбить ваши выводы в пух и прах. Индукция, таким образом, помогает нам обобщать информацию, но при этом формирует в нашем мозгу стереотипы. Они тоже нужны, но пользоваться ими мы можем до тех пор, пока не появляется хоть один факт, который опровергает наше умозаключение. И когда мы это видим, то не стоит подгонять его под свою теорию, а искать новую концепцию.
Дедукция
Рассмотрим теперь второй метод познания, его плюсы и минусы. Само слово «дедукция» означает выведение, логическую связь. Это переход от широкого познания к конкретной информации. Если в философии индукция - это получение общих суждений, основанных на эмпирическом знании, то дедукция исходит из информации и связей между фактами, которые уже являются доказанными, то есть существующими. Это значит, что она имеет более высокую степень достоверности. Поэтому ее часто применяют для доказательства математических теорем. Основоположником дедукции является Аристотель, который расписал этот метод как цепь умозаключений, называемую еще силлогистикой, где заключение получается из посылок по четким формальным правилам.
Дедукция и индукция - Бэкон против Аристотеля
В истории философии эти два метода познания постоянно противопоставляли. Аристотель, кстати, первым описал также и индукцию, но назвал ее диалектикой. Он заявил, что выводы, полученные таким образом, противоположны аналитическим. Бэкон, как мы уже видели, предпочитал индукцию. Он разработал несколько правил получения знаний с использованием этого метода. Причинно-следственные связи между разными явлениями, с его точки зрения, можно установить путем аналогии различия, сходства, остатков, а также наличия сопутствующих изменений. Абсолютизировав роль эксперимента, Бэкон заявил, что в философии индукция - это универсальный метод гносеологии. Как, собственно, и в любой науке. Однако рационализм восемнадцатого века и развитие теоретической математики поставили под сомнение его выводы.
Декарт и Лейбниц
Эти философы из Франции и Германии вернули былой интерес к дедуктивному методу. Декарт поставил вопрос о достоверности. Он заявил, что математические аксиомы являются очевидными положениями, не требующими доказательств. Следовательно, они достоверны. Поэтому если соблюдать правила логики, то и выводы из них тоже будут истинными. Поэтому дедукция будет хорошим научным методом, если соблюдать несколько простых правил. Нужно исходить только из доказанного и проверенного, расчленять проблему на составные части, переходить от простого к сложному и не быть односторонним, а проверять все подробности.
Лейбниц же утверждал, что дедукция может быть использована и в других отраслях наук. Даже те исследования, которые производятся на основании опытов, говорил он, в будущем станут производиться с карандашом в руках и с использованием универсальных символов. Дедукция и индукция, таким образом, в девятнадцатом веке разделили ученых на две партии, которые были сторонниками или противниками того или другого метода.
Современная гносеология
Умение логически рассуждать и основывать свои познания на фактах, а не на предположениях, ценилось не только в прошлом. Оно всегда пригодится и в нашем с вами мире. Современные мыслители считают, что в философии индукция - это аргументация, построенная на степени вероятности. Ее методы применяются в зависимости от того, насколько они подходят для решения стоящей перед вами задачи.
В практической жизни это выглядит так. Если вы захотели поехать в какой-то отель, то начинаете смотреть о нем отзывы и видите, что у гостиницы высокий рейтинг. Это индуктивный аргумент. Но для окончательного решения, вам надо понять, хватит ли у вас бюджета на такой отдых, понравится ли лично вам жить там и насколько объективными были оценки. То есть, вам понадобится дополнительная информация.
Дедукция же применяется в тех случаях, когда можно применять так называемый критерий валидности. Например, ваш отпуск возможен только в сентябре. Отель с высоким рейтингом закрывается в августе, а вот другая гостиница работает до октября. Ответ очевиден - вы можете поехать отдыхать только туда, где это можно сделать осенью. Так пользуются дедукцией не только в философии, но и в повседневной жизни.
Жизнь постоянно заставляет нас принимать какие-либо решения. И мало кто задумывается о том, что размышления о происходящем строятся по вполне конкретным схемам. Раскроем подробней эту тему, а точнее, выясним, чем отличается дедукция от индукции.
Определение
Дедукция – такое рассуждение, при котором имеющиеся посылки (утверждения) становятся основой для вывода заключения. Пример: любое число, кратное четырем, делится и на два (посылка); восемь кратно четырем (посылка); следовательно, восемь делится на два (заключение).
Индукция – это мыслительный метод, при котором на основе единичных фактов составляется некая общая картина. Пример: малина – сладкая, клубника – сладкая, виноград – сладкий; малина, клубника, виноград – ягоды; значит, все ягоды сладкие.
Сравнение
Речь идет о двух противоположно направленных способах размышления. Типичная модель дедукции предполагает движение в некотором рассуждении от общего к частному. В индукции же, наоборот, знание об отдельных единицах приводит к умозаключению о том, что все предметы этого ряда обладают такими же характеристиками.
Отличие дедукции от индукции состоит в том, что в рассуждениях, осуществляемых первым способом, действует чистая логика. Это позволяет делать безошибочные выводы. Но есть одно условие: изначальные положения должны быть истинными. Приведем пример: любой напиток является жидкостью (достоверная посылка); компот – это напиток (достоверная посылка); из этого следует, что компот – это жидкость (правдивый вывод).
В свою очередь, индуктивное умозаключение выводится не строго в соответствии с логикой, а через догадку и какие-либо представления. В результате полученное следствие является лишь вероятностным и требует проверки. Даже при истинных посылках здесь может получиться неверный вывод. Пример: Миша – детсадовец, Костя – детсадовец, Света ходит в детский сад (правда); Миша, Костя, Света – дети (правда); все дети посещают детсад (ложь – есть те, кто до школы находится дома).
Следует заметить, что наиболее достоверное знание дает полная индукция – та, при которой исследуется каждый из конкретного класса предметов, и только после этого формируется общее суждение о множестве. Но на практике такое не всегда оказывается возможным. Нередко рассматривается лишь частное, а затем определение переносится на всю группу. Чтобы подобные заключения не оставляли сомнений в их правдивости, требуется прибегать к многократным экспериментам и применять теоретическое мышление.
Завершая разговор на тему, в чем разница между дедукцией и индукцией, стоит упомянуть, что в научном исследовании два описанных метода органически связаны. Посредством индукции выдвигаются многие важные гипотезы, а дедукция позволяет получать из них следствия, которые подлежат обоснованию или опровержению.
ДЕДУКЦИЯ
ДЕДУКЦИЯ
(от лат. deductio - выведение) - переход от посылок к заключению, опирающийся на , в силу чего с логической необходимостью следует из принятых посылок. Характерная особенность Д. заключается в том, что от истинных посылок она всегда ведет только к истинному заключению.
Д. как умозаключению, опирающемуся на закон и с необходимостью дающему истинное заключение из истинных посылок, противопоставляется - , не опирающееся на закон логики и ведущее от истинных посылок к вероятному, или проблематичному, заключению.
Дедуктивными являются, напр., умозаключения:
Если лед нагревается, он тает.
Лед нагревается.
Лед тает.
Черта, отделяющая от заключения, стоит вместо слова «следовательно».
Примерами индукции могут служить рассуждения:
Бразилия - республика; Аргентина - республика.
Бразилия и Аргентина - южноамериканские государства.
Все южноамериканские государства являются республиками.
Италия - республика; Португалия - республика; Финляндия - республика; Франция - республика.
Италия, Португалия, Финляндия, Франция - западноевропейские страны.
Все западноевропейские страны являются республиками.
Индуктивное умозаключение опирается на некоторые фактические или психологические основания. В таком умозаключении заключение может содержать информацию, отсутствующую в посылках.
Достоверность посылок не означает поэтому достоверности выведенного из них индуктивного утверждения. Заключение индукции проблематично и нуждается в дальнейшем исследовании. Так, посылки и первого, и второго приведенных индуктивных умозаключений истинны, но заключение первого из них истинно, а второго - ложно. Действительно, все южноамериканские государства - республики; но среди западноевропейских стран имеются не только республики, но и монархии.
Особенно характерными Д. являются логические переходы от общего знания к частному типа:
Все люди смертны.
Все греки - люди.
Все греки смертны.
Во всех случаях, когда требуется рассмотреть какое-то на основании уже известного общего правила и вывести в отношении этого явления необходимое заключение, мы умозаключаем в форме Д. Рассуждения, ведущие от знания о части предметов (частного знания) к знанию обо всех предметах определенного класса (общему знанию), - это типичные индукции. Всегда остается того, что окажется поспешным и необоснованным («Сократ - умелый спорщик; Платон - умелый спорщик; значит, каждый - умелый спорщик»).
Нельзя вместе с тем отождествлять Д. с переходом от общего к частному, а индукцию - с переходом от частного к общему. В рассуждении «Шекспир писал сонеты; следовательно, неверно, что Шекспир не писал сонетов» есть Д., но нет перехода от общего к частному. Рассуждение «Если алюминий пластичен или глина пластична, то алюминий пластичен» является, как принято думать, индуктивным, но в нем нет перехода от частного к общему. Д. - это выведение заключений, столь же достоверных, как и принятые посылки, индукция - выведение вероятных (правдоподобных) заключений. К индуктивным умозаключениям относятся как переходы от частного к общему, так и , каноны индукции, и т.д.
Дедуктивные умозаключения позволяют из уже имеющегося знания получать новые истины, и притом с помощью чистого рассуждения, без обращения к опыту, интуиции, здравому смыслу и т.п. Д. дает стопроцентную гарантию успеха. Отправляясь от истинных посылок и рассуждая дедуктивно, мы обязательно во всех случаях получим достоверное .
Не следует, однако, отрывать Д. от индукции и недооценивать последнюю. Почти все общие положения, включая и научные законы, являются результатами индуктивного обобщения. В этом смысле индукция - основа нашего знания. Сама по себе она не гарантирует его истинности и обоснованности, но она порождает предположения, связывает их с опытом и тем самым сообщает им определенное правдоподобие, более или менее высокую степень вероятности. Опыт - источник и фундамент человеческого знания. Индукция, отправляющаяся от того, что постигается в опыте, является необходимым средством его обобщения и систематизации.
В обычных рассуждениях Д. только в редких случаях предстает в полной и развернутой форме. Чаще всего указываются не все используемые посылки, а лишь некоторые. Общие утверждения, которые кажутся хорошо известными, опускаются. Не всегда явно формулируются и заключения, вытекающие из принятых посылок. Сама логическая , существующая между исходными и выводимыми утверждениями, лишь иногда отмечается словами, подобными «следовательно» и «значит». Нередко Д. является настолько сокращенной, что о ней можно только догадываться. Проводить дедуктивное рассуждение, ничего не опуская и не сокращая, обременительно. Однако всякий раз, когда возникает в обоснованности сделанного вывода, необходимо возвращаться к началу рассуждения и воспроизводить его в возможно более полной форме. Без этого трудно или даже невозможно обнаружить допущенную ошибку.
Дедуктивная представляет собой выведение обосновываемого положения из иных, ранее принятых положений. Если выдвинутое положение удается логически (дедуктивно) вывести из уже установленных положений, это означает, что приемлемо в той же мере, что и сами эти положения. Обоснование одних утверждений путем ссылки на или приемлемость др. утверждений - не единственная , выполняемая Д. в процессах аргументации. Дедуктивное рассуждение служит также для верификации (косвенного подтверждения) утверждений: из проверяемого положения дедуктивно выводятся его эмпирические следствия; этих следствий оценивается как индуктивный довод в пользу исходного положения. Дедуктивное рассуждение используется также для фальсификации утверждений путем показа того, что вытекающие из них следствия являются ложными. Не достигшая успеха представляет собой ослабленный вариант верификации: неудача в опровержении эмпирических следствий проверяемой гипотезы является аргументом, хотя и весьма слабым, в поддержку этой гипотезы. И наконец, Д. используется для систематизации теории или системы знания, прослеживания логических связей входящих в нее утверждений, построения объяснений и пониманий, опирающихся на общие принципы, предлагаемые теорией. Прояснение логической структуры теории, укрепление ее эмпирической базы и выявление ее общих предпосылок является вкладом в входящих в нее утверждений.
Дедуктивная аргументация является универсальной, применимой во всех областях рассуждения и в любой аудитории. «И если блаженство есть не что , как жизнь вечная, а жизнь вечная - это истины, то блаженство - это не что иное, как познание истины» - Иоанн Скот (Эриугена). Это теологическое рассуждение представляет собой дедуктивное рассуждение, а именно .
Удельный вес дедуктивной аргументации в разных областях знания существенно различен. Очень широко она применяется в математике и математической физике и только эпизодически - в истории или эстетике. Имея в виду сферу приложения Д., Аристотель писал: «Не следует требовать от оратора научных доказательств, точно так же как от не следует требовать эмоционального убеждения». Дедуктивная аргументация является очень сильным средством, но, как и всякое такое , она должна использоваться узконаправленно. Попытка строить аргументацию в форме Д. в тех областях или в той аудитории, которые для этого не годятся, приводит к поверхностным рассуждениям, способным создать только иллюзию убедительности.
В зависимости от того, насколько широко используется дедуктивная аргументация, все науки принято делить на деду кти вн ы е и индуктивные. В первых используется по преимуществу или даже единственно дедуктивная аргументация. Во вторых такая аргументация играет лишь заведомо вспомогательную роль, а на первом месте стоит эмпирическая аргументация, имеющая индуктивный, вероятностный . Типично дедуктивной наукой считается математика, образцом индуктивных наук являются . Однако наук на дедуктивные и индуктивные, широко распространенное еще в нач. 20 в., сейчас во многом утратило свое . Оно ориентировано на науку, рассматриваемую в статике, как систему надежно и окончательно установленных истин.
Понятие «Д.» является общеметодологическим понятием. В логике ему соответствует доказательства.
Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .
ДЕДУКЦИЯ
(от лат. deductio - выведение) , переход от общего к частному; в более спец. смысле «Д.» обозначает логич. вывода, т. е. перехода по тем или иным правилам логики от некоторых данных предложений-посылок к их следствиям (заключениям) . Термин «Д.» употребляется и для обозначения конкретных выводов следствий из посылок (т.е. как термина « » в одном из его значений) , и как родовое наименование общей теории построений правильных выводов (умозаключении) . Науки, предложения которых преим. , получаются как следствия некрых общих принципов, постулатов, аксиом, принято наз. дедуктивными (математика , теоретич. механика, некрые разделы физики и др. ) , а аксиоматический метод, посредством которого производятся выводы этих частных предложений, часто наз. аксиоматико-дедуктивным.
Изучение Д. составляет гл. задачу логики; иногда формальную логику даже определяют как теорию Д., хотя далеко не единств, изучающая методы Д.: изучает реализацию Д. в процессе реального индивидуального мышления, а - как один из осн. (наряду с другими, в частности различными формами индукции) методов науч. познания.
Хотя термин «Д.» впервые употреблён, но-видимому, Боэцием, понятие Д.- как к.-л. предложения посредством силлогизма - фигурирует уже у Аристотеля («Первая Аналитика») . В философии и логике ср. веков и нового времени существовали различные взгляды на роль Д. в ряду др. методов познания. Так, Декарт противопоставлял Д. интуиции, посредством крой, но его мнению, человеч. «непосредственно усматривает» истину, в то как Д. доставляет разуму лишь «опосредованное» (полученное путём рассуждения) знание. Ф. Бэкон, а позднее и др. англ. логики-«индуктивисты» (У. Уэвелл, Дж. С. Милль, А. Бэн и др. ) считали Д. «второстепенным» методом, в то время как подлинное знание, по их мнению, даёт только индукция. Лейбниц и Вольф, исходя из того, что Д. не даёт «новых фактов», именно на этом основании приходили к прямо противоположному выводу: полученные путём Д. знания являются «истинными во всех возможных мирах».
Вопросы Д. начали интенсивно разрабатываться с конца 19 в. в связи с бурным развитием математич. логики, выяснением оснований математики. Это привело к расширению средств дедуктивного доказательства (напр., была разработана " "), к уточнению мн. понятий Д. (напр., понятия логич. следования), введению новой проблематики в теории дедуктивного доказательства (напр., вопросы о непротиворечивости, о полноте дедуктивных систем, разрешимости) и т.п.
Разработка вопросов Д. в 20 в. связана с именами Буля, Фреге, Пеано, Порецкого, Шрëдера, Пирса, Рассела, Гёделя, Гильберта, Тарского и др. Так, напр., Буль считал, что Д. состоит лишь в исключении (элиминации) средних терминов из посылок. Обобщая идеи Буля и пользуясь собственными алгебрологич. методами, рус. логик Порецкий показал, что такое Д. является слишком узким (см. "О способах решения логических равенств и об обратном способе математической логики", Казань, 1884). Согласно Порецкому, Д. состоит не в исключении средних терминов, а в исключении свéдений. Процесс исключения свéдений состоит в том, что при переходе от логич. выражения L = 0 к одному из его следствий достаточно отбросить в левой его части, представляющей собой логич. многочлен в совершенной нормальной форме, нек-рые из его конституент.
В. совр. бурж. философии весьма распространенным является чрезмерное преувеличение роли Д. в познании. В ряде работ по логике принято подчеркивать ту якобы совершенно исключит. роль, к-рую Д. играет в математике, в отличие от др. науч. дисциплин. Акцентируя на этом "отличии", доходят до утверждения, будто бы все науки можно разделить на т.н. дедуктивные и эмпирические. (см., напр., L. S. Stebbing, A modern introduction to logic, L., 1930). Однако такое разграничение является принципиально неправомерным и оно отрицается не только учеными стоящими на диалектико-материалистич. позициях, но и нек-рыми бурж. исследователями (напр., Я. Лукасевичем; см. . Лукасевич, Аристотелевская с точки зрения современной формальной логики, пер. с англ., М., 1959), осознавшими, что как логич., так и математич. аксиомы являются в конечном счете отражением нек-рых экспериментов с материальными предметами объективного мира, действий над ними в процессе обществ.-историч. практики. И в этом смысле математич. аксиомы не противостоят положениям наук и обществе. Важной чертой Д. является ее аналитич. характер. Еще Милль заметил, что в заключении дедуктивного рассуждения нет ничего такого, что не содержалось бы уже в его посылках. Чтобы описать аналитич. характер дедуктивного следования формально, прибегнем к точному языку алгебры логики. Допустим, что дедуктивное рассуждение формализовано средствами алгебры логики, т.е. точно зафиксированы отношения между объемами понятий (классами) как в посылках, так и в заключении. Тогда окажется, что разложение посылок на конституенты (элементарные ) единицы содержит все те конституенты, к-рые имеются в разложении следствия.
Ввиду особого значения, к-рое приобретает во всяком дедуктивном выводе раскрытие посылок, Д. часто связывают с анализом. Поскольку же в процессе Д. (в выводе дедуктивного умозаключения) часто происходит объединение знаний, данных нам в отд. посылках, Д. связывают с синтезом.
Единственно правильное методологич. решение вопроса о соотношении Д. и индукции дали классики марксизма-ленинизма. Д. неразрывно связано со всеми др. формами умозаключений и прежде всего с индукцией. Индукция тесно связана с Д., т.к. любой единичный может быть понят только через его образа в уже сложившуюся систему понятий, а Д., в конечном счете, зависит от наблюдения, эксперимента и индукции. Д. без помощи индукции никогда не может обеспечить познание объективной действительности. "Индукция и дедукция связаны между собою столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собою, их взаимное дополнение друг друга" (Энгельс Ф., Диалектика природы, 1955, с. 180–81). Содержание посылок дедуктивного умозаключения не дано заранее в готовом виде. Общее положение, к-рое непременно должно быть в одной из посылок Д., всегда является результатом всестороннего исследования множества фактов, глубокого обобщения закономерных связей и отношений между вещами. Но и одна индукция невозможна без Д. Характеризуя "Капитал" Маркса как классич. диалектич. подхода к действительности, Ленин отметил, что в "Капитале" индукция и Д. совпадают (см. "Философские тетради" , 1947, с. 216 и 121), подчеркивая тем самым их неразрывную связь в процессе науч. исследования.
Д. иногда применяют с целью проверки к.-л. суждения, когда из него выводятся следствия по правилам логики с тем, чтобы затем эти следствия проверить на практике; в этом состоит один из методов проверки гипотез. Д. пользуются также при раскрытии содержания тех или иных понятий.
Лит.: Энгельс Ф., Диалектика природы, М., 1955; Ленин В. И., Соч., 4 изд., т. 38; Аристотель, Аналитики первая и вторая, пер. с греч., М., 1952; Декарт Р., Правила для руководства ума, пер. с лат., М.–Л., 1936; его же, Рассуждение о методе, М., 1953; Лейбниц Г. В., Новые о человеческом разуме, М.–Л., 1936; Каринский М. И., Классификация выводов, в сб.: Избр. труды русских логиков XIX в., М., 1956; Льар Л., Английские реформаторы логики в XIX в., СПБ, 1897; Кутюра Л., Алгебра логики, Одесса, 1909; Поварнин С., Логика, ч. 1 – Общее учение о доказательстве, П., 1915; Гильберт Д. и Аккерман В., Основы теоретической логики, пер. с нем., М., 1947; Тарский Α., Введение в логику и методологию дедуктивных наук, пер. с англ., М., 1948; Асмус В. Φ., Учение логики о доказательстве и опровержении, М., 1954; Boole G., An investigation of the laws of thought..., N. Y., 1951; Schröder Ε., Vorlesungen über die Algebra der Logik, Bd 1–2, Lpz., 1890–1905; Reichenbach H. Elements of symbolic logic, Ν. Υ., 1948.
Д. Горский. Москва.
Философская Энциклопедия. В 5-х т. - М.: Советская энциклопедия . Под редакцией Ф. В. Константинова . 1960-1970 .
ДЕДУКЦИЯ
ДЕДУКЦИЯ (от лат. deductio - выведение) - переход от общего к частному; в более специальном смысле термин “дедукция” обозначает процесс логического вывода, т. е. перехода по тем или иным правилам логики от некоторых данных предложений-посылок к их следствиям (заключениям). Термин “дедукция” употребляется и для обозначения конкретных выводов следствий из посылок (т. е. как синоним термина “вывод” в одном из его значений), и как родовое наименование общей теории построений правильных выводов. Науки, предложения которых преимущественно получаются как следствия некоторых общих принципов, постулатов, аксиом, принято называть дедуктивными (математика , теоретическая механика, некоторые разделы физики и др.), а аксиоматический метод, посредством которого производятся выводы этих частных предложений,-аксиоматико-дедуктивным.
Изучение дедукции составляет задачу логики; иногда формальную логику даже определяют как теорию дедекции. Хотя термин “дедукция” впервые употреблен, по-видимому, Боэцием, понятие дедукции - как доказательство какого-либо предложения посредством силлогизма-фигурирует уже у Аристотеля (“Первая Аналитика”). В философии и логике Нового времени существовали различные взгляды на роль дедукции в ряду методов познания. Так, Декарт противопоставлял дедукции интуицию, посредством которой, по его мнению, разум “непосредственно усматривает” истину, в то время как дедукция доставляет разуму лишь “опосредованное” (полученное путем рассуждения) знание. Ф. Бэкон, а позднее и др. английские логики-“индуктивисты” (У. Уэвелл, Дж. С. Милль, А. Бэн и др.) считали дедукцию “второстепенным” методом, в то время как подлинное знание дает только индукция. Лейбниц и Вольф, исходя из того, что дедукция не дает “новых фактов”, именно на этом основании приходили к прямо противоположному выводу: полученные путем дедукции знания являются “истинными во всех возможных мирах”. Взаимосвязь дедукции и индукции была раскрыта Ф. Энгельсом, который писал, что “индукция и дедукция связаны между собой столь же необходимым образом, как синтез и анализ. Вместо того чтобы односторонне превозносить одну из них до небес за счет другой, надо стараться применять каждую из них на своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если не упускать из виду их связь между собой, их взаимное дополнение друг друга” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 542-543), применениям в любой области относится следующее положение: все, чтозаключено в любой полученной посредством дедуктивного умозаключения логической истине, содержится уже в посылках, из которых она выведена. Каждое применение правила состоит в том, что общее положение относится (применяется) к некоторой конкретной (частной) ситуации. Некоторые правила логического вывода подпадают под такую характеристику и совсем явным образом. Так, напр., различные модификации т. н. правила подстановки гласят, что свойство доказуемости (или выводимости из данной системы посылок) сохраняется при любой замене элементов произвольной формулы данной формальной теории конкретными выражениями того же вида. То же относится к распространенному способу задания аксиоматических систем посредством т. н. схем аксиом, т. е. выражений, обращающихся в конкретные аксиомы после подстановки вместо входящих в них общих обозначений конкретных формул данной теории. Под дедукцией часто понимают и сам процесс логического следования. Это обусловливает его тесную связь с понятиями вывода и следствия, находящую свое отражение и в логической терминологии. Так, “теоремой о дедукции” принято называть одно из важных соотношений между логической связкой импликации (формализующей словесный оборот “если... то...”) и отношением логического следования (выводимости): если из посылки А выводится следствие В, то импликация АэВ (“если А... то В...”) доказуема (т. е. выводима уже без всяких посылок, из одних только аксиом). Аналогичный характер носят и др. связанные с понятием дедукции логические термины. Так, дедуктивно-эквивалентными называют предложения, выводимые друг из друга; дедуктивная системы (относительно какого-либо свойства) состоит в том, что все выражения данной системы, обладающие этим свойством (напр., истинностью при некоторой интерпретации), доказуемы в ней.
Свойства дедукции раскрывались в ходе построения конкретных логических формальных систем (исчислений) и общей теории таких систем (т. н. теории доказательства). Лит.: Тарский А. Введение в логику и методологию дедуктивных наук, пер. с англ. М., 1948; Асмус В. Ф. Учение логики о доказательстве и опровержении. М., 1954.
ДЕДУКЦИЯ ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНАЯ (нем. transzendentale Deduktion) - ключевой раздел “Критики чистого разума” И. Канта. Главная задача дедукции-обосновать правомерность априорного применения категорий (элементарных понятий чистого рассудка) к предметам и показать их в качестве принципов априорного синтетического познания. Необходимость трансцендентальной дедукции была осознана Кантом за 10 лет до выхода “Критики”, в 1771. Центральный дедукции впервые сформулирован в рукописных набросках 1775. Текст дедукции полностью переработан Кантом во 2-м издании “Критики”. Решение главной задачи дедукции подразумевает доказательство тезиса, что составляют необходимые возможности вещей. Первая часть дедукции (“объективная дедукция”) уточняет, что такими вещами в принципе могут быть только предметы возможного опыта. Вторая часть (“субъективная дедукция”) и есть искомое доказательство тождества категорий с априорными условиями возможного опыта. Отправной точкой дедукции является понятие апперцепции. Кант утверждает, что все возможные для нас представления должны быть связаны в единстве апперцепции, т. е.вЯ. Необходимыми условиями такой связи и оказываются категории. Доказательство этого центрального положения осуществляется Кантом посредством анализа структуры объективных суждений опыта, базирующихся на использовании категорий, и постулата о параллелизме трансцендентального объекта и трансцендентального единства апперцепции (это позволяет “перевернуть” на Я категориальных синтезов для отнесения представлений к объекту). В итоге Кант делает вывод, что все возможные восприятия как осознанные, т. е. относящиеся к Я, созерцания необходимо подчинены категориям (сначала Кант показывает, чтоэто верно относительно “созерцаний вообще”, затем-относительно “наших созерцаний” в пространстве и времени). Это означает возможность антиципации предметных форм опыта, т. е. априорного познания предметов возможного опыта с помощью категорий. В рамках дедукции Кант развертывает учение о познавательных способностях, особую роль среди которых играет воображение, связывающее и рассудок. Именно воображение, подчиняясь категориальным “инструкциям”, законосообразно оформляет явлений. Кантовская дедукция категорий вызвала многочисленные дискуссии в современной историко-философской литературе.
Словарь иностранных слов русского языка
