О генри фараон и хорал краткое содержание. Ст.анализ

O. Henry, "The Cop and the Anthem" ("Фараон и хорал").

I. Soapy walked eastward through a street damaged by improvements. He hurled the umbrella wrathfully into an excavation. He muttered against the men who wear helmets and carry clubs. Because he wanted to fall into their clutches, they seemed to regard him as a king who could do no wrong.

But on an unusually quiet corner Soapy came to a standstill. Here was an old church, quaint and rambling and gabled. Through one violet-stained window a soft light glowed, where, no doubt, the organist loitered over the keys, making sure of his mastery of the coming Sabbath anthem. For there drifted out to Soapy"s ears sweet music that caught and held him transfixed against the convolutions of the iron fence.

The moon was above, lustrous and serene; vehicles and pedestrians were few; sparrows twittered sleepily in the eaves--for a little while the scene might have been a country churchyard. And the anthem that the organist played cemented Soapy to the iron fence, for he had known it well in the days when his life contained such things as mothers and roses and ambitions and friends and immaculate thoughts and collars.

The conjunction of Soapy"s receptive state of mind and the influences about the old church wrought a sudden and wonderful change in his soul. He viewed with swift horror the pit into which he had tumbled, the degraded days, unworthy desires, dead hopes, wrecked faculties and base motives that made up his existence.

And also in a moment his heart responded thrillingly to this novel mood. An instantaneous and strong impulse moved him to battle with his desperate fate. He would pull himself out of the mire; he would make a man of himself again; he would conquer the evil that had taken possession of him. There was time; he was comparatively young yet; he would resurrect his old eager ambitions and pursue them without

faltering. Those solemn but sweet organ notes had set up a

revolution in him. To-morrow he would go into the roaring downtown district and find work. A fur importer had once offered him a place as driver. He would find him to-morrow and ask for the position. He would be somebody in the world. He would--

Soapy felt a hand laid on his arm. He looked quickly around into the broad face of a policeman.

"What are you doin" here?" asked the officer.

"Nothin"," said Soapy.

"Then come along," said the policeman.

"Three months on the Island," said the Magistrate in the Police Court the next morning.

II. Сопи свернул на восток по улице, изуродованной ремонтом. Он со злобой швырнул зонтик в яму, осыпая проклятиями людей в шлемах и с дубинками. Он так хочет попасться к ним в лапы, а они смотрят на него, как на непогрешимого папу римского.

Наконец, Сопи добрался до одной из отдаленных авеню, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс на Мэдисон-сквер. Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.

Но на одном особенно тихом углу Сопи вдруг остановился. Здесь стояла старая церковь с остроконечной крышей. Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет. Очевидно, органист остался у своего инструмента, чтобы проиграть воскресный хорал, ибо до ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки, и он застыл, прижавшись к завиткам чугунной решетки.

Взошла луна, безмятежная, светлая; экипажей и прохожих было немного; под карнизами сонно чирикали воробьи - можно было подумать, что вы на сельском кладбище. И хорал, который играл органист, приковал Сопи к чугунной решетке, потому что он много раз слышал его раньше - в те дни, когда в его жизни были такие вещи, как матери, розы, смелые планы, друзья, и чистые мысли, и чистые воротнички.

Под влиянием музыки, лившейся из окна старой церкви, в душе Сопи произошла внезапная и чудесная перемена. Он с ужасом увидел бездну, в которую упал, увидел позорные дни, недостойные желания, умершие надежды, загубленные способности и низменные побуждения, из которых слагалась его жизнь.

И сердце его забилось в унисон с этим новым настроением. Он внезапно ощутил в себе силы для борьбы со злодейкой-судьбой. Он выкарабкается из грязи, он опять станет человеком, он победит зло, которое сделало его своим пленником. Время еще не ушло, он сравнительно молод. Он воскресит в себе прежние честолюбивые мечты и энергично возьмется за их осуществление. Торжественные, но сладостные звуки органа произвели в нем переворот. Завтра утром он отправится в деловую часть города и найдет себе работу. Один меховщик предлагал ему как-то место возчика. Он завтра же разыщет его и попросит у него эту службу. Он хочет быть человеком. Он…

Сопи почувствовал, как чья-то рука опустилась на его плечо. Он быстро оглянулся и увидел перед собою широкое лицо полисмена.

Что вы тут делаете? - спросил полисмен.

Ничего, - ответил Сопи.

Тогда пойдем, - сказал полисмен.

На Остров, три месяца, - постановил на следующее утро судья.

III. Stylistic analysis:

The text is written in bélles-léttres style. Embracing numerous and versatile genres of imaginative writing. It is possessed of special aesthetic function, the function of emotional, image-bearing expression influence on the reader.

1. Lexical level of making the figurativeness .

1)There are lot of adjectives , which in bélles-léttres style take role of the epithets for creation sharp images:

a street damaged by improvements - по улице, изуродованной ремонтом

an unusually quiet corner - особенно тихий угол

an old church, quaint and rambling and gabled - старая церковь с остроконечной крышей

Through one violet-stained window a soft light glowed - Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет

The moon was above, lustrous and serene - Взошла луна, безмятежная, светлая

the iron fence - чугунная решетка

ambitions and friends and immaculate thoughts and collars - смелые планы, друзья, и чистые мысли, и чистые воротнички

the old church - старая церковь

a sudden and wonderful change - внезапная и чудесная перемена

the degraded days, unworthy desires, dead hopes, wrecked faculties and base motives that made up his existence - позорные дни, недостойные желания, умершие надежды, загубленные способности и низменные побуждения, из которых слагалась его жизнь

he was comparatively young yet - он сравнительно молод

old eager ambitions - прежние честолюбивые мечты

Those solemn but sweet organ notes - Торжественные, но сладостные звуки органа

the broad face of a policeman - широкое лицо полисмена

2)There are emotive, attitudinal words:

hurled the umbrella wrathfully - со злобой швырнул зонтик

muttered against the men who wear helmets and carry clubs - осыпая проклятиями людей в шлемах и с дубинками

He viewed with swift horror the pit - Он с ужасом увидел бездну

for the homing instinct survives - Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает

For there drifted out to Soapy"s ears sweet music - ибо до ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки

1) Descriptive method

the men who wear helmets and carry clubs - люди в шлемах и с дубинками

2) set expressions (Winged word):

to fall into their clutches - попасться к ним в лапы

regard him as a king who could do no wrong - смотрят на него, как на непогрешимого папу римского

3) Personification:

the anthem that the organist played cemented Soapy - И хорал, который играл органист, приковал Сопи

desperate fate - злодейкой-судьбой

4) Ellipse (disambiguation):

"Three months on the Island," – “На Остров, три месяца,”

5) Antithesis (The name of the composition):

The Cop and the Anthem - Фараон и хорал.

3. Morphological level.

Morphological features of the text.

1. Lot of abstract nouns (horror, days, desires, hopes)

2. Rank of homogeneous objects, expressed in nouns in plural.

3. Combination of adjectives simultaneously with both abstract and particular nouns. – immaculate thoughts and collars, – чистые мысли и чистые воротнички.

4. Proper names –the name Soapy –speaking noun, which can consist the author’s attitude to the hero.

5. Usage of particular geographical names(Madison Square) create a real picture.

6. Lot of adjectives, composed the homogeneous ranks.

7. In a paragraph «And also in a moment…» the repetition of he structure «would do», in each sentence, modal verb would in this case means insistence, desire.

8. Also in this paragraph there is repetition of the pronoun he.

9. In the dialogue of Soapy with policeman, policeman appeal to him one time appeal to him once - through the pronoun “you”.

10. Also in this dialogue there is speech abbreviation of the verbs– doin’, nothin’.

Stylistic features.

He would pull himself out of the mire; he would make a man of himself again; he would conquer the evil that had taken possession of him.

He would find him to-morrow and ask for the position. He would be somebody in the world. He would --

Through one violet-stained window a soft light glowed.

For there drifted out to Soapy"s ears sweet music.

He viewed with swift horror the pit into which he had tumbled, the degraded days, unworthy desires, dead hopes, wrecked faculties and base motives that made up his existence.

And the anthem that the organist played cemented Soapy to the iron fence, for he had known it well in the days when his life contained such things as mothers and roses and ambitions and friends and immaculate thoughts and collars.

Here was an old church, quaint and rambling and gabled.

Emphatic structure.

And also in a moment his heart responded thrillingly to this novel mood.

Rhetorical conversion.

For a little while the scene might have been a country churchyard.

Sentence conjunction . He hurled the umbrella wrathfully into an excavation. He muttered against the men who wear helmets and carry clubs.

At length Soapy reached one of the avenues to the east where the glitter and turmoil was but faint. He set his face down this toward Madison Square, for the homing instinct survives even when the home is a park bench. Наконец, Сопи добрался до одной из отдаленных авеню, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс на Мэдисон-сквер. Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.

doin’, nothin’ Offline

clutches – лапы

existence – в переводе коннотация заменена на нейтральную – жизнь

desperate fate - злодейка-судьба

policeman - полисмен

Слова с событийным значением

He hurled the umbrella wrathfully into an excavation.

Он со злобой швырнул зонтик в яму…

He looked quickly around into

Он быстро оглянулся и увидел…

Three months on the Island - На Остров, три месяца

He would – Он…

Then come along - Тогда пойдем

Chichés …they seemed to regard him as a king who could do no wrong…

…а они смотрят на него, как на непогрешимого папу римского…

Бездомный бродяга Сопи мерз на скамейке в парке. Наступала зима, нужно было подумать о жилье. Он хотел попасть в гостеприимную тюрьму, где была обеспеченная еда и крыша над головой на три месяца. Уже несколько лет он проводил там зиму. Были благотворительные заведения, но Сопи был слишком горд, чтобы получать дары из рук филантропов.

В тюрьму вело много легких путей. Для начала Сопи отправился в хороший ресторан, чтобы пообедать, а потом объявить себя неплатежеспособным. Метрдотель, увидев его потертые штаны, выставил Сопи на тротуар. Тогда Сопи разбил булыжником витрину магазина. Прибежавшему полицейскому Сопи признался в содеянном, но полицейский не поверил, что человек, разбивший витрину останется на месте преступления. Страж порядка побежал за другим человеком. Сопи отправился в дешевый ресторан и поев, отказался платить. Два официанта аккуратно уложили Сопи на асфальт. Тогда Сопи решил попытать счастья нагло пристав к хорошо одетой женщине, но женщина оказалась дамой легкого поведения, ищущая кавалера. Сопи танцевал на тротуаре, вопил, кривлялся, но полицейские решили, что это студенты празднуют победу своей спортивной команды, а у полиции инструкция их не трогать.

Сопи увидел, как человек заходя в магазин оставил у входа зонтик. Сопи схватил его, надеясь, что человек позовет полицию, но оказалось, что этот зонтик человек сам утром захватил по ошибке. И если это зонтик Сопи, то он просит прощения.

Неожиданно Сопи услышал прекрасную музыку, доносившуюся из церкви. Под влиянием звуков он решил изменить свою жизнь: он найдет работу, выкарабкается из грязи, станет человеком, он…

Но тут его схватил за плечо полицейский и отправил в тюрьму как бродягу.

Вариант 2

Бездомный нищий по имени Сопи мерзнет на скамейке. Зима не за горами и ночевки на улице уже становятся пытками. Сопи задумывается о том, где же переждать три месяца мучительных холодов. Лучшим вариантом ему, как ни странно, видится тюрьма на Острове. Уличный бродяга чрезвычайно гордый, поэтому различные приюты и ночлежки, для таких бездомных, как он ему не по душе. Поэтому он начинает осуществлять свой план. Сопи заходит в шикарный ресторан, в надежде хорошо пообедать и не заплатить. Это будет его пропускным билетом за решетку.

Однако, охранник его выставляет за дверь, даже не дав сделать заказ. Тогда бездомный берет камень и кидает его в витрину магазина. На звон бьющегося стекла прибегает полицейский. Но и в этот раз арест не состоялся. Страж закона не может поверить, что правонарушитель сам просит арестовать его, а не сбегает с места преступления. Расстроенный бродяга отправляется в более дешевый ресторан. Там он, без проблем, смог пообедать. Подозвав официанта, Сопи сообщает ему о своей полной неплатежеспособности, однако официант, вместо того, чтобы вызвать полицию, просто выставляет бездомного из заведения. Отчаявшийся Сопи видит привлекательную женщину и решает к ней пристать. Ему кажется, что в этот раз его уже, наверняка, арестуют. Но, его планам не суждено сбыться. Женщина оказывается из легкодоступных и появление Сопи ее, чрезвычайно, радует. Кое как отделавшись от приставучей мадам, отчаявшийся бродяга изображает пьяного, ведет себя непристойно, громко кричит и поет.

Проходящий мимо полицейский принимает Сопи за студента, празднующего победу своей футбольной команды. А у стражей порядка приказ: не трогать студентов-болельщиков. Сопи, понуривши голову, бредет по ночной улице. Вдруг, его внимание привлекают звуки прекрасной музыки. Хорал доносится из старой церквушки. Эти звуки завораживают нищего. Внезапно он осознает всю никчемность своего существования. К нему приходит решимость изменить жизнь, выбраться из этой бездны нищеты и тут его арестовывают…

(Пока оценок нет)

Другие сочинения:

Персики Медовый месяц в разгаре. Малыш Мак-Гарри, боксер полусреднего веса, не знающий на ринге себе равных, блаженствует. Он готов исполнить любое желание своей молодой жены. И когда та проворковала: “Милый, я съела бы персик”, он встает и идет за персиками. Read More ......
Гармония в природе Трое друзей посещают скромный ресторан Сайфера. Иногда они платят за обеды, иногда нет. В ресторане работает официанткой Милли, девушка колоссального роста. Один из друзей Крафт создал теорию о Гармонии в Природе. Его теория крутится вокруг рубленной солонины Read More ......
Фараон Роман в трех книгах, насыщенный отрывками из подлинных древнеегипетских текстов, соседствующими с подчеркнуто осовремененными реалиями социальной жизни далекого прошлого, начинается со вступления, в котором автор излагает свои взгляды на историю древнеегипетского государства: “Египет процветал, пока монолитный народ, энергичные цари Read More ......
Весна порционно Однажды Сара, зарабатывая себе на жизнь стенографией, обедала в ресторане Шуленберга. Увидев, что меню написано от руки крайне неразборчиво, она перепечатала его на машинке и принесла хозяину. За это он заключил с ней контракт: Сара будет печатать ему Read More ......
Элси в Нью-Йорке После смерти отца Элси осталась без средств к существованию. Домовладелец выселил девушку из дома и она пустилась в путь искать счастья. Мистер Оттер, хозяин фирмы, в которой работал ее отец прислал когда-то письмо, в котором предлагал помощь Read More ......
С высоты козел Как-то вечером из большого жилого дома доносились звуки веселья: Нора Уолш справляла свадьбу. А тротуар был забит толпой. У обочины стоял кэб Джерри О’Донована. Сам Джерри только что побывал в соседнем кафе. Из толпы вышла молодая женщина Read More ......
Мишурный блеск Мистер Тауэрс Чендлер откладывал из своей небольшой зарплаты деньги и каждые десять недель в выходном костюме, он отправлялся в дорогую часть города и мастерски разыгрывал из себя богатого бездельника. В остальные дни Чендлер ходил в плохом костюме и Read More ......
Зеленая дверь Рудольф Штейнер, молодой человек приятной наружности, был искателем приключений. Однажды вечером он прогуливался по центру города. Возле вывески дантиста, он увидел огромного роста негра в фантастическом клоунском наряде, который раздавал прохожим какие-то листки. Один из листков он вручил Read More ......

Краткое содержание Фараон и хорал О. Генри

/325/ Сопи заерзал на своей скамейке в Мэдисон-сквере. Когда стаи диких гусей тянутся по ночам высоко в небе, когда женщины, не имеющие котиковых манто, становятся ласковыми к своим мужьям, когда Сопи начинает ерзать на своей скамейке в парке, это значит, что зима на носу.

Желтый лист упал на колени Сопи. То была визитная карточка Деда Мороза; этот старик добр к постоянным обитателям Мэдисон-сквера и честно предупреждает их о своем близком приходе. На перекрестке четырех улиц он вручает свои карточки Северному ветру, швейцару гостиницы «Под открытым небом», чтобы постояльцы ее приготовились.

Сопи понял, что для него настал час учредить в собственном лице комитет для изыскания средств и путей к защите своей особы от надвигавшегося холода. Поэтому он заерзал на своей скамейке.

Зимние планы Сопи не были особенно честолюбивы. Он не мечтал ни о небе юга, ни о поездке на яхте по /326/ Средиземному морю со стоянкой в Неаполитанском заливе. Трех месяцев заключения на Острове - вот чего жаждала его душа. Три месяца верного крова и обеспеченной еды, в приятной компании, вдали от посягательств Борея и фараонов - для Сопи это был поистине предел желаний.

Уже несколько лет гостеприимная тюрьма на Острове служила ему зимней квартирой. Как его более счастливые сограждане покупали себе билеты во Флориду или на Ривьеру, так и Сопи делал несложные приготовления к ежегодному паломничеству на Остров. И теперь время для этого наступило.

Прошлой ночью три воскресных газеты, которые он умело распределил - одну под пиджак, другой обернул ноги, третьей закутал колени, - не защитили его от холода: он провел на своей скамейке у фонтана очень беспокойную ночь, так что Остров рисовался ему желанным и вполне своевременным приютом. Сопи презирал заботы, расточаемые городской бедноте во имя милосердия. По его мнению, закон был милостивее, чем филантропия. В городе имелась тьма общественных и частных благотворительных заведений, где он мог бы получить кров и пищу, соответствовавшие его скромным запросам. Но для гордого духа Сопи дары благотворительности были тягостны. За всякое благодеяние, полученное из рук филантропов, надо было платить если не деньгами, то унижением. Как у Цезаря был Брут, так и здесь каждая благотворительная койка была сопряжена с обязательной ванной, а каждый ломоть хлеба отравлен бесцеремонным залезанием в душу. Не лучше ли быть постояльцем тюрьмы? Там, конечно, все делается по строго установленным правилам, но зато никто не суется в личные дела джентльмена.

Решив, таким образом, отбыть на зимний сезон на Остров, Сопи немедленно приступил к осуществлению /327/ своего плана. В тюрьму вело много легких путей. Самая приятная дорога туда пролегала через ресторан. Вы заказываете себе в хорошем ресторане роскошный обед, наедаетесь до отвала и затем объявляете себя неплатежеспособным. Вас без всякого скандала передают в руки полисмена. Сговорчивый судья довершает доброе дело.

Сопи встал и, выйдя из парка, пошел по асфальтовому морю, которое образует слияние Бродвея и Пятой авеню. Здесь он остановился у залитого огнями кафе, где по вечерам сосредоточивается все лучшее, что может дать виноградная лоза, шелковичный червь и протоплазма.

Сопи верил в себя - от нижней пуговицы жилета и выше. Он был чисто выбрит, пиджак на нем был приличный, а красивый черный галстук бабочкой ему подарила в День Благодарения дама-миссионерша. Если бы ему удалось незаметно добраться до столика, успех был бы обеспечен. Та часть его существа, которая будет возвышаться над столом, не вызовет у официанта никаких подозрений. Жареная утка, думал Сопи, и к ней бутылка шабли. Затем сыр, чашечка черного кофе и сигара. Сигара за доллар будет в самый раз. Счет будет не так велик, чтобы побудить администрацию кафе к особо жестоким актам мщения, а он, закусив таким манером, с приятностью начнет путешествие в свое зимнее убежище.

Но как только Сопи переступил порог ресторана, наметанный глаз метрдотеля сразу же приметил его потертые штаны и стоптанные ботинки. Сильные, ловкие руки быстро повернули его и бесшумно выставили на тротуар, избавив, таким образом, утку от уготованной ей печальной судьбы.

Сопи свернул с Бродвея. По-видимому, его путь на Остров не будет усеян розами. Что делать! Надо придумать другой способ проникнуть в рай.

На углу Шестой авеню внимание прохожих привлекали яркие огни витрины с искусно разложенными товарами. /328/ Сопи схватил булыжник и бросил его в стекло. Из-за угла начал сбегаться народ, впереди всех мчался полисмен. Сопи стоял, заложив руки в карманы, и улыбался навстречу блестящим медным пуговицам.

Кто это сделал? - живо осведомился полисмен.

А вы не думаете, что тут замешан я? - спросил Сопи не без сарказма, но дружелюбно, как человек, приветствующий великую удачу.

Полисмен не пожелал принять Сопи даже как гипотезу. Люди, разбивающие камнями витрины магазинов, не ведут переговоров с представителями закона. Они берут ноги в руки. Полисмен увидел за полквартала человека, бежавшего вдогонку за трамваем. Он поднял свою дубинку и помчался за ним. Сопи с омерзением в душе побрел дальше... Вторая неудача.

На противоположной стороне улицы находился ресторан без особых претензий. Он был рассчитан на большие аппетиты и тощие кошельки. Посуда и воздух в нем были тяжелые, скатерти и супы - жиденькие. В этот храм желудка Сопи беспрепятственно провел свои предосудительные сапоги и красноречивые брюки. Он сел за столик и поглотил бифштекс, порцию оладий, несколько пончиков и кусок пирога. А затем поведал ресторанному слуге, что он, Сопи, и самая мелкая никелевая монета не имеют между собой ничего общего.

Ну а теперь, - сказал Сопи, - живее! Позовите фараона. Будьте любезны, пошевеливайтесь: не заставляйте джентльмена ждать.

Обойдешься без фараонов! - сказал официант голосом мягким, как сдобная булочка, и весело сверкнул глазами, похожими на вишенки в коктейле. - Эй, Кон, подсоби!

Два официанта аккуратно уложили Сопи левым ухом на бесчувственный тротуар. Он поднялся, сустав за суставом, как складная плотничья линейка, и счистил пыль /329/ с платья. Арест стал казаться ему радужной мечтой, Остров - далеким миражем. Полисмен, стоявший за два дома, у аптеки, засмеялся и пошел дальше.

Пять кварталов миновал Сопи, прежде чем набрался мужества, чтобы снова попытать счастья. На сей раз ему представился случай прямо-таки великолепный. Молодая женщина, скромно и мило одетая, стояла перед окном магазина и с живым интересом рассматривала тазики для бритья и чернильницы, а в двух шагах от нее, опершись о пожарный кран, красовался здоровенный, сурового вида полисмен.

Сопи решил сыграть роль презренного и всеми ненавидимого уличного ловеласа. Приличная внешность намеченной жертвы и близость внушительного фараона давали ему твердое основание надеяться, что скоро он ощутит увесистую руку полиции на своем плече и зима на уютном островке будет ему обеспечена.

Сопи поправил галстук - подарок дамы-миссионерши, вытащил на свет Божий свои непослушные манжеты, лихо сдвинул шляпу набекрень и направился прямо к молодой женщине. Он игриво подмигнул ей, крякнул, улыбнулся, откашлялся, словом - нагло пустил в ход все классические приемы уличного приставалы. Уголком глаза Сопи видел, что полисмен пристально наблюдает за ним. Молодая женщина отошла на несколько шагов и опять предалась созерцанию тазиков для бритья. Сопи пошел за ней следом, нахально стал рядом с ней, приподнял шляпу и сказал:

Ах, какая вы милашечка! Прогуляемся?

Полисмен продолжал наблюдать. Стоило оскорбленной молодой особе поднять пальчик, и Сопи был бы уже на пути к тихой пристани. Ему уже казалось, что он ощущает тепло и уют полицейского участка. Молодая женщина повернулась к Сопи и, протянув руку, схватила его за рукав.

/330/ - С удовольствием, Майк! - сказала она весело. - Пивком угостишь? Я бы и раньше с тобой заговорила, да фараон подсматривает.

Молодая женщина обвилась вокруг Сопи, как плющ вокруг дуба, и под руку с ней он мрачно проследовал мимо блюстителя порядка. Положительно, Сопи был осужден наслаждаться свободой.

На ближайшей улице он стряхнул свою спутницу и пустился наутек. Он остановился в квартале, залитом огнями реклам, в квартале, где одинаково легки сердца, победы и музыка. Женщины в мехах и мужчины в теплых пальто весело переговаривались на холодном ветру. Внезапный страх охватил Сопи. Может, какие-то злые чары сделали его неуязвимым для полиции? Он чуть было не впал в панику и, дойдя до полисмена, величественно стоявшего перед освещенным подъездом театра, решил ухватиться за соломинку «хулиганства в публичном месте».

Полисмен покрутил свою дубинку, повернулся к скандалисту спиной и заметил прохожему:

Это йельский студент. Они сегодня празднуют свою победу над футбольной командой Хартфордского колледжа. Шумят, конечно, но это не опасно. Нам дали инструкцию не трогать их.

Безутешный Сопи прекратил свой никчемный фейерверк Неужели ни один полисмен так и не схватит его за шиворот? Тюрьма на Острове стала казаться ему недоступной Аркадией. Он плотнее застегнул свой легкий пиджачок: ветер пронизывал его насквозь.

В табачной лавке он увидел господина, закуривавшего сигару от газового рожка. Свой шелковый зонтик он оставил у входа. Сопи перешагнул порог, схватил зонтик /331/ и медленно двинулся прочь. Человек с сигарой быстро последовал за ним.

Это мой зонтик, - сказал он строго.

Неужели? - нагло ухмыльнулся Сопи, прибавив к мелкой краже оскорбление.

Почему же вы не позовете полисмена? Да, я взял ваш зонтик. Так позовите фараона! Вот он стоит на углу.

Хозяин зонтика замедлил шаг. Сопи тоже. Он уже предчувствовал, что судьба опять сыграет с ним скверную шутку. Полисмен смотрел на них с любопытством.

Разумеется, - сказал человек с сигарой, - конечно... вы... словом, бывают такие ошибки... я... если это ваш зонтик... надеюсь, вы извините меня... я захватил его сегодня утром в ресторане... если вы признали его за свой... что же... я надеюсь, вы...

Конечно, это мой зонтик, - сердито сказал Сопи.

Бывший владелец зонтика отступил. А полисмен бросился на помощь высокой блондинке в пышном манто: нужно было перевести ее через улицу, потому что за два квартала показался трамвай.

Сопи свернул на восток по улице, изуродованной ремонтом. Он со злобой швырнул зонтик в яму, осыпая проклятиями людей в шлемах и с дубинками. Он так хочет попасться к ним в лапы, а они смотрят на него, как на непогрешимого Папу Римского.

Наконец Сопи добрался до одной из отдаленных авеню, куда суета и шум почти не долетали, и взял курс на Мэдисон-сквер. Ибо инстинкт, влекущий человека к родному дому, не умирает даже тогда, когда этим домом является скамейка в парке.

Но на одном особенно тихом углу Сопи вдруг остановился. Здесь стояла старая церковь с остроконечной крышей. Сквозь фиолетовые стекла одного из ее окон струился мягкий свет. Очевидно, органист остался у своего инструмента, чтобы проиграть воскресный хорал, ибо до /332/ ушей Сопи донеслись сладкие звуки музыки, и он застыл, прижавшись к завиткам чугунной решетки.

Под влиянием музыки, лившейся из старой церкви, в душе Сопи произошла внезапная и чудесная перемена. Он с ужасом увидел бездну, в которую упал, увидел позорные дни, недостойные желания, умершие надежды, загубленные способности и низменные побуждения, из которых слагалась его жизнь.

Сопи почувствовал, как чья-то рука опустилась на его плечо. Он быстро оглянулся и увидел перед собой широкое лицо полисмена.

Что вы тут делаете? - спросил полисмен.

Ничего, - ответил Сопи.

Тогда пойдем, - сказал полисмен.

На Остров, три месяца, - постановил на следующее утро судья.

«Фараон и хорал» - одно из самых известных произведений американского мастера короткого рассказа О. Генри . Новелла входит в состав сборника «Четыре миллиона». Его первая публикация относится к 1906 году. Книга получила название по числу жителей тогдашнего Нью-Йорка. В числе других рассказов сборника – «Из любви к искусству», «Через двадцать лет» и «Дары волхвов» .

Главный герой новеллы – Сопи, обычный бродяга, обитающий на улицах Нью-Йорка. Заметив приближение зимы, он решает отправиться на Остров – расположенная там тюрьма в течение нескольких лет служила ему «зимней квартирой». Сопи упорно движется к своей цели, но встречает на пути препятствия. Первые три попытки оказаться в тюрьме оборачиваются неудачей. Несмотря на это, он не сдается. Еще трижды Сопи пытается нарушить закон, но ничего не получается. В финале герой переживает духовное перерождение – услышав хорал, звучащий из старой церкви, он обещает себе начать новую жизнь, устроиться на работу. В этот момент его задерживает полицейский. Вскоре судья озвучивает приговор – три месяца на Острове.

В новелле «Фараон и хорал» важную роль играет прием контраста. Он используется уже в названии. Слово «фараон» - разговорное обозначение полицейского, слово «хорал» относится к церковной лексике. В рассказе описаны два мира, противопоставленных друг другу. Первый – мир социального дна. К нему принадлежит главный герой Сопи. В этом мире спят на скамейках под открытым небом, мерзнут на холодном ветру и мечтают пережить зиму в теплой тюрьме. Второй мир – мир благопристойного общества, где есть рестораны с вкусной едой, залитые яркими огнями витрины с заманчивыми товарами, где «одинаково легки сердца, победы и музыка». Сопи и ему подобным в нем нет места. Полицейский – тот, кто объединяет два мира, при этом возвышаясь над обоими. Несмотря на разность двух миров, между ними обнаруживается кое-что общее. Как и у представителей мира благопристойного общества, у Сопи есть мечта. Только если они мечтают о «небе юга» или о «поездке на яхте по Средиземному морю со стоянкой в Неаполитанском заливе», то Сопи желает оказаться на Острове.

Говоря о контрастах, нельзя не упомянуть внешний вид главного героя. Сверху все выглядит прилично – Сопи чисто выбрит, на нем нормальный пиджак и даже красивый галстук-бабочка, подаренный на День благодарения дамой-миссионершей. Ниже дела обстоят куда печальнее. Настоящее положение Сопи выдают «потертые штаны и стоптанные ботинки».

Финал рассказа отличается сочетанием комического и трагического. Сопи добился того, чего так страстно желал. Вот только мечта сбылась тогда, когда уже перестала быть важной. Главного героя арестовывают фактически без причины, что забавно, ведь до этого он шесть раз специально нарушал закон и все обходилось. С другой стороны, арест – трагедия, так как Сопи потерял шанс начать жизнь с чистого листа.

«Дары волхвов», художественный анализ рассказа О.Генри
«Последний лист», художественный анализ рассказа О.Генри
«Дары волхвов», краткое содержание рассказа О.Генри

На скамейке сидел человек, он замерзал. Это был Сопи, бездомный бродяга. Близилась зима и на улице становилось все холоднее. Сопи нужно позаботиться о жилье, чтобы не погибнуть от холода. Вот уже не первую зиму он проводил на Острове, там была тюрьма, где было тепло, и там кормили. Сопи грезил об этой тюрьме, кутаясь в газеты на своей скамейке. Он считал, что лучше сесть в тюрьму, чем идти просить милостыню. Сопи был гордым человеком.

Он обдумывал план действий, как оказаться на Острове. Сопи решил пообедать в ресторане, не заплатив. Таким образом, его бы арестовали и отправили в тюрьму. Но грандиозным планам не удалось сбыться, швейцар ресторана опознал в нем бродягу и не пустил на порог. Сопи расстроился. Попасть в тюрьму оказывается не так-то просто. Нужно было придумать что-то другое.

Идя по улице, Сопи решил разбить витрину магазина. Он взял камень и разбил стекло. Сопи стал ждать. Полицейский не замедлил явиться. Он спросил у бродяги, кто это сделал. Сопи ответил, что это он натворил, но полисмен не поверил ему, а погнался за другим человеком, который спешил на трамвай. Сопи огорчился, ему уже второй раз не повезло.

Он продолжил свой путь дальше. На углу улицы он заметил ресторан. Зайдя в него Сопи плотно покушал, и сказал официанту, что денег нет и пусть зовет полицая. Но официант в свою очередь просто вышвырнул бродягу на улицу. Мечты о тюрьме таяли, как прошлогодний снег.

Продолжив свое движение к намеченной цели, Сопи стал приставать к молодой женщине на глазах у полисмена. Все бы закончилось удачно, не окажись та женщина, дамой жаждущей мужского внимания. Отделавшись от этой особы, бродяга пошел дальше. Он придумал новую выходку. Сопи притворился пьяным и начал валяться на асфальте, крича песни. Полицейские подумали, что это студент и не стали его арестовывать. Сопи разочаровался в своих неудачных попытках оказаться в тюрьме. Украв у какого-то господина зонтик, бродяга опять остался безнаказанным.

Сопи шел по направлению к своей скамейке, которая служила ему домом. По пути он услышал звуки органной музыки, раздававшиеся из окон церкви. Бродяга остановился. Он заслушался, и в этот момент в душе его, что-то перевернулось. Он переосмыслил всю свою никчемную жизнь и решил устроиться на работу, чтобы снова стать уважаемым человеком. Но и этой новой мечте не удалось свершиться. Сопи задержал полицейский за бродяжничество, и послал на Остров в тюрьму.

Мечты сбываются, когда мы в них уже не нуждаемся.

Картинка или рисунок Фараон и хорал

Другие пересказы для читательского дневника

Краткое содержание Записки из подполья Достоевского
Краткое содержание Выбор Софи Стайрон
События романа начинаются в послевоенное время, в 1947 году, а местом действия является Нью-Йорк. Повествование ведется от лица молодого писателя Стинго.
Краткое содержание Гостья из будущего Булычев
В произведении рассказывается о мальчике - Коле Наумове ученике шестого "б" класса, который случайно натыкается в квартире своего соседа на машину времени. И рискуя своей жизнью, отправляется во временное путешествие.
Краткое содержание Толстой Упырь
Шумный бал, на котором присутствует огромное количество людей. Среди такого количества людей трудно разобрать, где находятся знакомые, а где незнакомые люди. Множество пар кружится в танце со своими партнершами.
Краткое содержание Семь подземных королей Волкова
Волшебная страна появилась благодаря волшебнику Гуррикапу. Он искал тихое и живописное местечко, где не было людей. Волшебник сделал красивую страну, окружил ее лесами и горами.