Рауль валленберг. Рауль валленберг и его убийцы

Как известно, милиционеров, полицейских и сотрудников силовых структур, осужденных по уголовным статьям, сажают в особые зоны, именуемые в просторечии «ментовскими».

Здесь нет «воров в законе», однако, нравы на «ментовских» зонах не намного мягче, чем на обычных. Удивляться тут нечему: зона есть зона, со своей иерархией, своими порядками и традициями, которые сложились в таких исправительных учреждениях еще во времена СССР.

Зоны

При советской власти в стране была только одна исправительная колония для осужденных сотрудников правоохранительных органов - в Нижнем Тагиле. Теперь их пять. Необходимость таких «спецзон» продиктована жизнью. На обычной «воровской» зоне бывший сотрудник (БС) – «бээсник» не протянет и суток. Убийство «мента» – это честь для любого уголовника и билет в более высокую «масть» криминальной иерархии. ИТК-13 в Нижнем Тагиле появилась в 1951 году, в период противостояния между «ворами в законе» и «ссученными», теми, кто во время войны сотрудничал с властью, воевал в штрафбатах, и вообще, на время забыл перед лицом страшной опасности о «воровских понятиях». Одних пришлось отделять от других, и так появилась легендарная «тагильская спецзона», которая уже к концу пятидесятых окончательно приобрела статус колонии для осужденных сотрудников правоохранительных органов. Тагильская «спецзона» рассчитана на 1200 «бээсников» и 500 человек сотрудников и охраны. Остальные зоны – примерно такие же.

Авторитеты

К числу авторитетов ментовской зоны во все времена относились бывшие сотрудники исправительных колоний, оперативники тюрем, «режимники» СИЗО. К числу элиты относится и оперсостав уголовногорозыска. Это народ резкий, видавший разные виды, с такими предпочитают не связываться. Следующие в иерархии «козырных мастей» — сотрудники силовых подразделений: ОМОНа, спецназа, групп захвата, спецотрядов быстрого реагирования, различных оперативно-поисковых групп. Прошедшие школу такой службы люди могут дать отпор любому.

«Средние» масти

Основную массу «сидельцев» ментовских зон составляют, так же, как и на обычных, «воровских» зонах – народ средний, нейтральный. На воровских зонах это «мужики» — обычные оступившиеся люди, после отсидки мечтающие вернуться к нормальной жизни. На «ментовских» зонах им соответствуют различные следователи, гаишники, участковые, патрульные, дежурные, дознаватели и т.п. В «авторитеты» они не стремятся, но и «опустить» себя не позволят.

Низшие «масти»

На первой ступеньке, ведущей вниз, находятся адвокаты. Это публика хитрая, пронырливая и с точки зрения нормального оперативника совершенно никчемная, умеющая только палки в колеса «следакам» ставить и клиентов стричь. У каждого, кто оказался на зоне, свой счет к адвокату, обещавшему его вытащить, не допустить «посадки», но так и не выполнившему обещание. Отвечают за таких горе-адвокатов их «севшие» собратья. И нет на зоне никого более презираемого, чем бывшие прокуроры и судьи. Эти кабинетные чиновники, ничего не умеющие, кроме как бумажки перекладывать, всегда пьют из нормальных ментов кровь. Да и постоять за себя этот народ, как правило, не умеет. Поэтому нет ничего странного в том, что те, кто на воле был воплощением жизненного успеха и достатка, на зоне влачат жалкое существование. Именно из бывших прокуроров и судей, зачастую, и формируется неизбежная на любой зоне категория «петухов»

Занятия

На «ментовской» зоне очень в почете физически крепкие, сильные люди, которые не позволяют себе распускаться и терять форму. Поэтому здесь все уважающие себя «бээс» занимаются спортом, бегают, подтягиваются на брусьях. Не бывает на таких зонах тех, кто «уходит в отказ», работают все, поскольку работа – это возможность заслужить условно-досрочное освобождение, а так же заработать денег для посещений тюремного магазина. Самым любимым занятием на «ментовских» зонах является юридическая переписка. На обычных зонах жаловаться не принято, а здесь – все наоборот. Те, кто не пишут жалоб, считаются сломавшимися, смирившимися со своей участью. Поэтому «бээсники» строчат петиции в различные инстанции, правозащитные фонды и прочие структуры, не зная устали. По большей части это, разумеется, кассационные жалобы в прокуратуры и в суды высших инстанций. Ежедневно администрация такой колонии отправляет до сотни писем.

Сергей Кузьминых

Ментовская зона

"Бэс"

Что чувствует человек, впервые попавший в тюрьму? Да черт его знает. Наверно, у каждого свои впечатления, и восприятие действительности тоже зависит от самого человека, от того угла зрения, с которого он рассматривает первый визит. Немаловажное значение имеет то, что это за тюрьма; в какое время дня прибыл будущий постоялец? и т.д. Даже то, какая смена принимает, - отнюдь не последний фактор.

Когда нас привезли на сборку (сборный пункт тюрьмы) и сдали местным вертухам (служащим), лично я думал лишь об одном: скорее бы в камеру и отоспаться вволю. То, что сидеть придется, я уже принял как неизбежное и почти успокоился, но уж больно вымотался за 10 суток в ИВС-ах, а сейчас, когда нервное напряжение отпустило, навалилась жуткая усталость, я прямо валился с ног, и веки закрывались сразу, стоило лишь чуток расслабиться. Когда начальник ИВС сдавал нас, то он каждого предупредил, что в карточках всем проставил отметку о том, что мы "БС" - на местном сленге это означает "бывший сотрудник". Да и приемная смена не слишком нас прессинговала, терпеливо объясняя нам, бестолковым, что и как.

Самое странное то, что по прибытии нас даже не обыскали, а после беглого наружного осмотра отправили в отдельную сборную камеру. Камера была большая - человек на 40-50, но холод в ней стоял собачий, так как в оконном проеме ничего, кроме решетки, не было. Здесь мы просидели почти 5 часов, и за это время местные зэки из обслуги даже пытались устроить нам что-то типа шмона в надежде поживиться тем, что нам удалось пронести.

К нам вошли четыре ханурика и резко потребовали снять верхнюю одежду и обувь, чтобы они якобы отнесли все это на шмон. Мы переглянулись и дружно послали их на хрен. Ханурики попробовали качнуть базар и вроде даже изобразили что-то типа "пальцев веером", но тут наше нервное напряжение и агрессия, скопившиеся за последние дни, с треском вырвались наружу. Короче, начали мы их бить, причем сразу как-то оттеснили от входной двери и загнали к окну. Экзекуция продолжалась минуты три, пока на вопли наказуемых не прибежал какой-то хрен в камуфляже и не крикнул: "Прекратить!" Ну, мы и прекратили. Наказанные поспешно ретировались, получая в дверях от камуфляжного хорошее ускорение в виде пинка, а нам было предложено следовать за ним.

"Сейчас под раздачу пустят", - прошептал Юрка, но, как оказалось, оракул из него никакой.

Нас отвели сначала на рентген, потом на фото и откатку пальчиков, и в заключение мы, раздетые до "костюма Адама", предстали перед каким-то чудом неопределенного пола в белом халате, и оно с садистским выражением лица брало у нас кровь из пальца. Это надо было видеть. Подходит к тебе и, внимательно заглядывая в глаза, колет палец, причем делает это медленно и с улыбочкой. Ни дать, ни взять - доктор Менгеле. После этой процедуры к нам подвалило какое-то полупьяное мурло, тоже в белом халате, мутным взглядом окинуло с ног до головы всех троих скопом и, буркнув что-то вроде "все-нормально-жалоб-нет-одевайтесь-следующий", отвалило в соседнюю комнату.

По завершении всей процедуры медприемки нас заперли втроем в крохотный боксик площадью около 120 на 130 см, с одной скамейкой, где мы благополучно дождались утра. Утром нам принесли на троих одну большую тарелку перловой похлебки с тушенкой, без хлеба и ложек, которую мы, обжигаясь и матерясь, выхлебали минут за 10-15.

О том, что была стычка с хозобслугой, нам больше так и никто не вспомнил. Где-то в середине следующего дня, после того как мы пробыли в тесном боксике около 13 часов, нас вывели и в составе большой партии зэков повели в баню.

Баней оказалась тесная каморка на 3 соска, куда нас попытались загнать вместе с еще десятком зэков. Мы втроем наотрез отказались, а когда нам пригрозили вызовом тревожной группы (это такой тюремный спецназ, который сидит в резерве на случай какой-нибудь бузы), то мне пришлось напомнить вертуху, что мы - бэсы, и нас, согласно инструкции, нельзя содержать, перевозить и проч. вместе с общим контингентом. Тот что-то недовольно пробурчал, но более настаивать не стал, и мы, дождавшись, пока все помоются, пошли отдельно. Хотя вертух и буркнул нам: "пять минут, и больше не ждем", мы справедливо решили: да куда ты, милок, денешься! - и спокойно плескались почти 20 минут.

После бани в какой-то каптерке нам выдали матрацы, одеяла, подушки, миски, кружки и ложки. Кладовщик (зэк из хозобслуги), видимо, был предупрежден, что мы бэсы, и старательно пытался нам всучить самые грязные и гмошные вещи, но после того, как Андрюха прямо при вертухе ухватил его за нос и прошипел: "Ты чего, с-сучонок, хреново понял, что нам нужно?", тот быстро выдал нам все необходимое, и хоть, как говорится, не с ноля, но довольно чистое. И опять вертух даже не обратил внимания на эту стычку. Мне все это, честно говоря, было очень подозрительно: побили крысятников из хозобслуги - молчат, нахамили вертуху - ни гугу, прищучили каптера - опять как с гусей вода. Короче, что-то тут не то.

Я даже и сейчас не могу дать вразумительного объяснения тому, что нам все сошло, ведь я своими глазами видел, как топтали коваными ботинками на сборке троих чурок лишь за то, что один из них закурил в коридоре... А как заискивают перед вертухами бывалые зэки, у которых на лбу отпечатано, что ходка не первая!.. Короче, так или иначе, но нам повезло, и мы благополучно прибыли к месту пребывания.

Корпус, в который нас привели, в обиходе называли "Кошкин дом", так как стоит он отдельно и ранее в нем сидели только женщины. Теперь же там находилась больничка, тубнаркологические подследственные, иностранцы, остатки женского контингента и спецконтингент, то есть мы - бэсы. Нас раскидали по разным хатам, я - в 501-й, Андрюха - в 502-й, Юрка в 503-й. Дверь распахнулась, я набрал воздуха, выдохнул и - шагнул через порог. Что-то дальше будет?..

На новом месте

Хата оказалась довольно просторной. 38 лежаков, сваренных в два яруса из стальных полос. Справа от входа - санузел с умывальником и унитазом, огороженный самодельным занавесом из простыней. Слева - что-то вроде тумбы, на которой стоял телевизор. Рядышком притулился холодильник. Народу было около 30-ти человек, и я сразу понял, что без своего спального места не останусь. Дело в том, что я еще ранее слышал о переполненности камер в следственных изоляторах, когда на одно место приходилось по 2-3 постояльца, и сон им - в 3 смены. Здесь, на первый взгляд, ничего подобного не ожидалось.

На меня вроде и внимания никто не обратил - все продолжали заниматься какими-то своими делами, а я оставался у дверей, так как по рассказам бывалых зэков знал, что новичок должен дождаться приглашения, за которым следует что-то вроде собеседования. Естественно, рассказы эти были про обычные хаты, где сидят обычные зэки. Как ведут себя за решеткой "бывшие сотрудники", я не представлял, но решил не торопить события и терпеливо выжидал у дверей.

Минут через 10 ко мне подошел один из "постояльцев" и, предложив сесть за стол, начал обстоятельный опрос: кто? откуда? за что?.. Я отделался общими фразами, не вдаваясь в подробности своей делюги, назвав лишь номера статей, указанных в обвинении, и в доказательство предъявил титульный лист обвинения, показав лишь "шапку", где было обозначено, за что же я загремел.

Взглянув на предъявленный документ, паренек вздохнул, оглянулся по сторонам и как-то отрешенно-многозначительно спросил: "Да ты мусор по ходу?"

Честно говоря, я был сначала ошарашен этим вопросом и, кинув взгляд в стороны, увидел, что на нас с любопытством смотрят остальные присутствующие. Вопрошавший меня, как бы подводя черту, добавил, обращаясь к остальным: "Пацаны, к нам мент заехал!" - и опять уставился на меня. Спустилась тишина. Но тут меня озарила внезапная догадка, что все происходящее - лишь игра.

Я развел руками в стороны и с видом обреченного на казнь выдохнул: "Ну, мент. А ты что-то имеешь против возразить? Давай побазарим".

По хате пробежал неясный полусмешок. Прикол явно прогорел. К нам подошел еще один парниша и не здороваясь сказал: "Ладно, хорош прикалываться, Гарик", - и мне: "Пошли, побеседуем".

Мы прошли в довольно комфортабельный угол за занавесочками, с отдельным телевизором возле окна. Там сей "мэн", не представляясь, объяснил мне, что я заехал в нормальную бэсную хату, небеспредельную; а он является смотрящим этой хаты, выбранным на общем собрании.

Вкратце объяснил мне распорядок внутреннего уклада, после чего перепоручил другому парнишке, который указал мне мое койкоместо и начал длинный рассказ о том, что можно и нельзя, как себя вести и прочее, прочее...

Слушая его, я отметил, что этот свод неписаных правил ничем не отличается от того, о котором я слышал от старых зэков и не раз читал в различного рода литературе. Все то же самое, без каких-либо изменений:

Прежде чем что-то взять - обязательно спроси;

За собой всегда убирай, будь опрятным;

Не ходи в туалет, когда кто-то ест;

Не лезь ни к кому с расспросами об их делах.

Это только основные постулаты, а остальное пришлось постигать самому, по ходу пьесы. С первого дня меня удивило то, что смотрящий очень пренебрежительно относится к кое-кому из других сидельцев, позволяя в отношении них различные вольности как устного, так и физического плана: может обработать кулаками или грязно обругать. Сравнивая эти случаи с тем, что слышал об общих хатах, я думал, что там он давно получил бы перо в бок даже от самого последнего чушка.

У нас в хате тоже были чушки или что-то вроде. Сразу возле дальняка (туалет) стояло четверо нар в два яруса. Это был так называемый вокзал, где спали те, кто волей смотрящего был опущен в статусе либо сидел по косячной статье, типа изнасилования, совращения малолетних и проч.

Постояльцы вокзала были также постоянными уборщиками в хате. По очереди с ними уборкой занимались и вновь прибывшие, но ограниченное время - от месяца до двух. Поэтому, когда мне объявили, что я раз в 6-7 дней должен буду 3 раза в день мыть пол, я не возражал и последующие полтора месяца исправно махал веником и тряпкой, когда подходила моя очередь.

Народ сидел разный. Были опера, омоновцы, пара следаков, таможенник, постовые милиционеры из ППС и метро, солдаты из ВВ. Не было лишь РУБОПовцев и прокурорско-судейской братии. Как я впоследствии узнал, их тоже содержат отдельно, дабы избежать конфликтов среди спецконтингента, а такое случалось.

У меня на глазах в хате столкнулись опер и прокурорский следователь, который его посадил, а теперь сам заехал за взятку. Еле парня оттащили, а то ведь пришиб бы бедолагу.

У нас в хате порядок держал смотрящий. Кликуха у него была Хохол, а звали его Олег Николаевич Вересенко. Сидел он третий год, был озлоблен на всех и вся, и нрава был довольно крутого, но лишь с теми, в ком не чувствовал силы для отпора. Если же в человеке угадывалась такая сила, то он вел себя с ним довольно лояльно; но вот если кто-то давал слабину, то Хохол сразу садился ему на шею и, свесив ноги, начинал помыкать. Бывало и такое, что попытка сесть на шею сразу не удавалась, и Хохол тогда сводил все к мировой. Человек успокаивался, а Хохол пускал в ход закрученную интригу, искусством которой он за время сидения овладел чуть ли не в совершенстве. Суть его игры сводилась к тому, чтобы ежедневно устраивать спесивому сокамернику массу мелких пакостей, а когда их число перевалит за критическую точку, на внурикамерном сходняке раздуть базар и в итоге посадить неугодившего зэка на тряпку, то есть сделать уборщиком на неопределенное время. Далее ежедневно ругать его за качество уборки, постепенно понижая в статусе, и либо человек сам сбежит (ломанется) с хаты, попросив перевести его в другую, либо вконец опустится на самое дно, сделавшись бесправным и забитым.

С первых дней на меня тоже пытались оказать такое давление, проверяли на вшивость, пробовали провоцировать на косяк (поймать на чем-либо с помощью провокации). Однако я с первого дня выбрал устойчивую линию: ни с кем не общался, целыми днями размышлял о своем деле и лишь на прогулки ходил исправно. В скором времени и смотрящий, и его поддувалы (было человека 3-4 этаких приближенных, которые бегали перед Хохлом на цырлах и поддерживали его во всех базарах), видимо, отчаялись и отвязались от меня.

Вот так я и влился в сей коллектив, в котором мне предстояло провести аж два с половиной месяца до перевода в другую хату.

Но все по порядку. Со временем я перезнакомился со всей хатой, но близких отношений ни с кем не сводил. В основном люди сходились здесь по принципу землячества (соседства), образовывая так называемые семейки по нескольку человек, питавшихся из одного котла, основой которого были заходящие посылки самих семейников. Я посылок не получал, делиться было нечем, и я не хотел навязываться к кому-то в нахлебники (и, честно говоря, меня никто не торопился приглашать). Каждый сам за себя.

Были, конечно, и такие, которые, заполоскав мозги ближнему и образовав с ним семейку, садились к нему на баул, вместе его уничтожали, а когда еда кончалась, под каким-нибудь предлогом расставались с одураченным лохом. Я был, в понимании этих ловчил, голодранец и спросом, естественно, не пользовался. Пару раз меня пытались развести на куртку и свитер, в которых я заехал, предлагая взять "в долг" кое-что из продуктов, но здесь, что называется, у меня срабатывал внутренний автомат защиты. После безуспешных попыток от меня отстали.

Дни шли за днями. Заняться было практически нечем, и я сутки напролет читал уголовно-процессуальное законодательство, дабы быть готовым к предстоящему суду. В том, что он состоится, я не сомневался. Иногда смотрел телевизор, по мере желания занимался спортом как во время прогулок, так и подкачиваясь сделанными из наполненных водой пластиковых бутылок гирями. Иногда перекидывался с сокамерниками в нардишки. Видно, моя нелюдимость и отрешенность стала очень уж бросаться в глаза, так как недели через три ко мне прочно приклеилась кличка Угрюмый, но мне, честно говоря, было все равно: как говорится, назови хоть презервативом, только не используй.

Андрюха и Юрка неплохо устроились в камерах по соседству. Андрюха даже стал дорожником. Дорогой называется связь между камерами при помощи веревочек и всяких хитрых приспособлений, изготовленных сметливыми зэками. Технология проста до безобразия и совершенна до гениальности. Отработана многими сотнями поколений заключенных. Ну, а дорожник - тот, кто смотрит за дорогой, отправляя и принимая грузы. Грузы самые разные: чай, сигарета, еда, малявы (письма заключенных друг другу), так что должность довольно ответственная. Андрюха и Юрка передачи получали регулярно и по мере возможности грели меня, так что в скором времени я перестал быть полным голодранцем и уже подкармливался не только зэковской баландой, но и тем, что загоняли мне мои сосидельцы по ИВС.

Не верь, не бойся, не проси...

Из всех тюремных истин и правил, это самое первое, что должен усвоить попавший в неволю человек. Все очень и очень просто. Просить не рекомендуется потому, что просящий человек невольно становится зависим от дающего. Даже в случае, когда его просьба остается без удовлетворения, отношение к нему незримо меняется, ведь попрошаек не любят не только в тюрьме. При этом сам факт, что человек попросил, указывает, что он слаб, обнажает его болевые точки, на которых искушенные зэки довольно умело играют, постепенно превращая просильщика в зависимое существо самого низкого статуса.

Бояться тоже никого не следует хотя бы потому, что, выставляя напоказ свой испуг, человек опять же становится объектом для различных нападок и издевок. В тюрьме все просто, как и в жизни, лишь более открыто и цинично - сильный давит слабого, а слабость определяется отнюдь не крепостью мышц. Я не раз видел, как тщедушные доходяжного вида зэки глумливо издевались и помыкали физически более крепкими людьми, которых взяли чисто на испуг. Так что бояться не надо никого, ведь если ты ни в чем перед сокамерниками не виноват, то опасаться нечего, а те, кто обычно колотит понты, стараясь взять испугом, никогда далее пустых базаров не идут и, встретив отпор, оставляют в покое. Не стоит бояться и тех, чья работа "охранять от вас общество". Обслуживающий персонал, как правило, вымещает свою злобу на тех, кто не может дать достойный отпор. Драться с ними не стоит, и при любом исходе зэк, ввязавшийся в драку с персоналом, всегда остается виноватым. Здесь более подходит спокойное и ровное поведение без хамства, а зарвавшемуся вертуху всегда можно напомнить о том, что существует такое учреждение, как прокуратура по надзору. При упоминании этой конторы все незаконные претензии к вам обычно сразу отпадают. Не надо бояться своего следователя и судьи. Конечно же в их власти добавить вам неприятностей, но из этого не следует, что перед ними нужно лебезить. Веди себя с достоинством, но без хамства, и на хамство лучше не отвечай, а если уж твой следак решил тебе напакостить, то он это сделает, независимо от того, боишься ты его или нет...

Ну а то, что за решеткой никому нельзя верить, по-моему, вообще прописная истина. Доверчивый человек очень быстро становится "дежурным лохом", "дядей сараем" и объектом для всяческих подленьких подначек и провокаций, которые так веселят скучающих и изнывающих от безделья сокамерников.

В качестве живого примера приведу случай, который произошел в нашей хате и следствием которого стало то, что вполне нормальный паренек стал дежурным чушком, вечным уборщиком, шестеркой на побегушках у смотрящего Хохла...

Началось все с того, что в один из дней у нашего смотрящего было препоганейшее настроение, и он с самого утра пребывал в поиске, на ком бы выместить свою желчь. Тут ему и подвернулся Саша. Сидел Саша по мокрой статье и ничем особо не выделялся на общем фоне. Разве что был чуть ли не самым молодым в камере. Хохол долго и внимательно наблюдал за ним, а потом придрался к какой-то мелочи, типа "не стой на продоле" (в смысле, проходе) или "не шуми, когда люди отдыхают". В общем, нужен был повод.

Паренек вспыхнул и довольно резко ответил. Хохол знал, что он не прав и разговор свернул довольно умело, оставив последнее слово за собой.

С этого дня за Саней началась настоящая тихая травля - охота. Смотрящий и его поддувалы всячески провоцировали Сашу вплоть до того, что, когда парень шел в туалет, они сразу садились за стол - якобы поесть, а потом предъявляли парню это как косяк с его стороны.

Как-то раз, когда он пошел к адвокату, ему дали пару писем, чтобы он через своего защитника, минуя цензуру, отправил их. Скорее всего, письма были изначально адресованы так, чтобы никуда не дошли - они и не дошли. Через какое-то время была разыграна сцена, будто эти письма попали в оперчасть, и, стало быть, это Саня передал их не адвокатам, а кумовьям (оперативникам). Те, кто отправлял письма, разыгрывали неподдельное негодование, пылали праведным гневом и требовали разборки.

"Справедливый" Хохол тут же собрал сходняк и в течение получаса при помощи своих шестерок всячески обливал Тосика (Санина кликуха) обвинениями во всех смертных грехах. Когда было предложено выступить в защиту разбираемого, лишь я и еще один паренек выразили сомнение в виновности Сашки, высказав свои подозрения вслух. Но старый интриган Хохол все просчитал заранее, и наши доводы во внимание приняты не были. Состоялось голосование, а если учесть, что виновность определялась не большинством голосов всех присутствующих, а лишь количеством высказанных вслух мнений, то получилось, что против Тосика высказалось человек 6-7, а за него - лишь двое. Остальные промолчали - кто боялся Хохла, а кому было просто по барабану.

В итоге Хохол вынес свой вердикт, по которому парня бессрочно сажали на тряпку, переселили на вокзал, объявили сукой, и с этого часа его жизнь превратилась в ад. Нет, его не били (за исключением Хохла, который любил побоксировать на живом манекене, не получая ответов), но отношение к нему стало резко меняться. В скором времени парень сломался, опустился и уже прочно был зачислен в чушки, вечные уборщики, а предусмотрительный Хохол еще и разослал малявы по всем бэсным хатам с подробным описанием Тосиковых "грехов" и постановлением сходняка в отношении него.

Я же с того дня стал ощущать к себе повышенное внимание со стороны смотрящего, но активных действий пока не было, а на мелочах поймать меня не удавалось. Я чувствовал, что рано или поздно предстоит серьезная стычка с Хохлом, и подсознательно к ней был уже готов.

Ментовская зона — Кто там становится авторитетом. Иерархия в красной зоне

В России приговоренные к заключению бывшие сотрудники силовых органов отбывают наказание в специальных исправительных учреждения – «милицейских» или «ментовских» зонах. Здесь нет воров в законе и привычной для большинства тюрем зековской иерархии. Тем не менее, порядки в «милицейской» зоне зачастую не менее суровые.

Почему отдельно

В советское время была только одна колония для сотрудников правоохранительных органов, которая располагалась в Нижнем Тагиле. С распадом СССР и криминализацией милиции и других силовых органов появилась необходимость создания новых «ментовских» зон. Сейчас в России насчитывается пять исправительных учреждений для бывших полицейских.

Как сидят менты на зоне

Зачем создавать отдельные исправительные учреждения? Дело в том, что в обычной тюрьме так называемый бэсник (бээсник или просто БС – бывший сотрудник) не продержится и суток. Зеки, понятное дело, стражей порядка очень не любят. По криминальным понятием убийство «мента» дает основания для попадания в более высокую касту.

Силовики – сила!

На «ментовской» зоне существует своя иерархия, каждая со своими нормами и правилами поведения. Высшей кастой здесь считаются бывшие сотрудники исправительных учреждений, тюремные оперативники, а также те, кто нес службу в СИЗО. Кроме того, «элитой» считаются оперативники уголовного розыска – то есть те, кто находился на «переднем крае» борьбы с преступностью. Считается, что это видавшие виды люди, резкие и строгие, а потому перечить им – себе дороже. В камерах они занимают положение смотрящих, их слово – закон для менее «престижных» каст.

Следующими в тюремной иерархии идут сотрудники силовых органов: спецотряды быстрого реагирования, ОМОН, спецназовцы, бывшие сотрудники оперативно-розыскных групп. Прошедшие такую «школу» люди, как правило, физически развиты, морально закалены и психологически устойчивы, способны постоять за себя.

Середняки

Среднюю касту в «ментовских» зонах» составляет простой «служилый» народ – гаишники, патрульные, следователи, дознаватели и прочие. Попадают в места лишения свободы такие правоохранители в большинстве случаев из-за взяток или не слишком серьезных преступлений. Обычно стараются не высовываться, отсиживают свой срок тихо и мирно. Быть авторитетом их не прельщает, но и в низшую касту не пойдут, в случае чего могут дать достойный отпор.

По нисходящей

Ментовская иерархия на зоне

Ступень «высших» среди «низших» занимают адвокаты. Среди полицейских уважения они обычно не имеют, поскольку считаются хитрыми и ушлыми пройдохами, не заслуживающими доверия. У многих оперативников свой счет к адвокатам, которые во время следствия и суда они обещали их вытащить, при этом брали за свои услуги порой весьма внушительные суммы. В итоге отвечают за таких нерадивых защитников их коллеги по профессии, волею судеб оказавшиеся в заключении.

Самой низшей «мастью» на «ментовской» зоне являются судьи и прокуроры. Этих силовики уважают еще меньше, поскольку считают их аналогом кабинетного чиновника, толком ничего не умеющего, зато завсегда готового «попить кровушки» у простого оперативника.

Именно из прокурорско-судейской среды в таких исправительных учреждениях формируется категория «петухов». Во избежание конфликтов администрация «милицейских» зон последние годы старается сажать «кабинетчиков» в отдельные камеры.

Порядки

Свод неписаных правил в «ментовской» зоне немногим отличается от порядков в обычных колониях и тюрьмах: будь опрятным, иначе станет «чушкой», не ходи в туалет, когда кто-то принимает пищу, не лезь с расспросами о делах сокамерников.

«Чушек» («чертей») как и на обычной зоне никто не уважает. Они выполняют самую грязную работу (уборка туалетов), и спят рядом с «дальняком». Среди «чертей» практически гарантированно оказываются те, кто сел за «косячные» статьи – совращение малолетних, изнасилования и им подобные.

Работа и спорт

В отличие от обычной зоны, где для авторитетных зеков работать – это не «по понятиям», среди бээсников вкалывать принято у всех, «в отказ» не уходит никто. Еще бы, ведь работать – значит иметь шанс на условно-досрочное освобождение. Кроме того, можно «поднять» денег на посещение тюремного магазина.

Не менее важным занятием в «ментовских» зонах является спорт. Можно сказать, что в таких исправительных учреждениях процветает культ тела. Считается, что уважающий себя БС обязан содержать себя в хорошей форме, а для этого должен каждодневно тренироваться: подтягиваться, бегать и так далее. Тот, кто отказывается от спорта, считается отчаявшимся и очень быстро переходит в разряд «чушек» со всеми вытекающими последствиями.

Еще одна страсть сидельцев в «милицейских» исправительных учреждениях – юридическая переписка. Но не столько с родственниками и друзьями, сколько с различными инстанциями и правозащитными фондами. В основном это жалобы на приговор и условия содержания. Администрация таких тюрем иногда жалуется, что ежедневно приходится отправлять чуть ли не сотню подобных писем.

В Иерусалиме, рядом с мемориалом Яд ва-Шем, сооружённом в память о шести миллионах жертв Холокоста, находится Аллея праведников. На ней высажено шестьсот деревьев – в честь людей нееврейского происхождения, рисковавших жизнью ради спасения евреев от нацистских палачей. У одного из этих деревьев имя Рауля Валленберга.

Такого уважения и международного признания, что выпали на его долю, ни до, ни после Валленберга не удостаивался, пожалуй, ни один швед. В 1981 году в США он стал вторым по счёту иностранцем, кому в порядке исключения было (посмертно) присвоено звание почётного гражданина Соединённых Штатов. Подобной чести были удостоены всего семь человек, в их числе Уинстон Черчилль и Мать Тереза. В 1985 году Валленберг стал почётным гражданином Канады, а в 1986-м – Израиля.

Секретная миссия

9 июля 1944 года в шведской дипмиссии в Будапеште появился новый сотрудник. Первым секретарём посольства был назначен Рауль Валленберг, стокгольмский предприниматель с архитектурным образованием, без опыта дипломатической службы. Обычная работа дипломата, впрочем, в его обязанности и не входила – Валленберг возглавил особый отдел по оказанию помощи еврейскому населению. Под помощью подразумевалось спасение от депортации в Освенцим и другие лагеря смерти.

Ещё до прибытия Валленберга, весной 1944-го, шведское посольство в занятой нацистами Венгрии оказывало евреям поддержку. При содействии дипломатов представители шведского Красного креста брали в аренду в Будапеште пустующие дома и вешали на них таблички: «Шведская библиотека», «Шведский научно-исследовательский институт». Так неприступные для немцев здания, закреплённые за нейтральной Швецией, становились укрытием для евреев.

Усилия шведов заметили в Комитете по делам беженцев войны, американской организации, созданной в те же дни для защиты евреев от нацистских преследований. Комитет стал подыскивать в Венгрии человека, способного на широкомасштабную спасательную операцию. Выбор пал на Рауля Валленберга.

Предъявите документы

Сине-жёлтые бланки со шведским гербом посередине, и чем больше печатей и подписей, тем надёжнее – ярко оформленный документ должен был внушать доверие бдительным немецким и венгерским чиновникам. Это главное нововведение Валленберга называлось «охранным шведским паспортом». Заступив на службу в Будапеште, он первым делом распорядился напечатать несколько тысяч таких удостоверений для преследуемых евреев. Их предъявители оказывались под защитой Швеции, пускай законность подобных сертификатов и вызывала сомнения.

От Министерства иностранных дел Венгрии Валленбергу удалось получить разрешение на выпуск 4500 охранных паспортов. Но в действительности эту квоту он превысил втрое. К концу войны, когда положение стало совершенно отчаянным, Валленберг вместо полноценных документов выдавал лишь бланки паспортов за собственной подписью. В сумятице последних военных месяцев помогало даже это.

Рауль Валленберг (справа) в окружении коллег. Будапешт, 1944 год. Фото из архива Карла Габора

Неоконченная миссия

Лесть, взятки, шантаж – ради спасения людей Валленберг прибегал к любым средствам. Среди многих его коллег в посольстве такие методы поначалу не встречали понимания. Но усилия приносили плоды, и вскоре Валленбергу стали оказывать поддержку. Его отдел разросся до сотен человек.

Нередко Валленберг и его подчинённые буквально вырывали людей с поездов, отправлявшихся в лагеря. Он не только спасал гонимых от смерти, но и заботился о тех, кто выжил. Больницы, детские сады, бесплатные столовые для будапештских евреев – Валленберг старался заниматься всем.

Представление о том, как устроена немецкая бюрократия, предприниматель Валленберг получил до войны, в командировках по Германии и оккупированной Франции. От природы, вспоминали о нём современники, он обладал актёрским талантом: сердечность, прямолинейность и полная невозмутимость – других средств у него не было. Всё это выручало Валленберга много раз, когда приходилось вести переговоры с нацистами о судьбе его подопечных. Самого его, как ни досаждал бы он оккупационным властям, защищал дипломатический статус: преследовать законного представителя Швеции, страны, сохранявшей в войне нейтралитет, нацисты не решались.

20 ноября 1944 года начался первый из маршей смерти, организованных штурмбаннфюрером СС Адольфом Эйхманом. Опасаясь приближения к Венгрии советских войск, немцы тысячами гнали еврейских узников в концлагеря, расположенные внутри Германии. Валленберг снова пришёл на помощь, раздавая паспорта, еду и лекарства.

В первые дни 1945 года в Будапешт вошла Красная армия. 17 января Рауль Валленберг при невыясненных обстоятельствах был арестован советскими солдатами. Из заключения он не вернулся.

За неделю до этого с Валленбергом встречался его помощник, секретарь шведской дипмиссии Пер Ангер. Он призывал дипломата позаботиться о собственной безопасности. «У меня нет выбора, – отвечал Валленберг, – я принял это назначение и никак не смогу вернуться в Стокгольм с ощущением, что не выполнил всего, что от меня зависело, ради спасения как можно большего числа людей».

Свидетельства очевидцев

Точной статистики спасенных в Венгрии не велось, но за полгода, проведённых им в Венгрии, Валленберг уберёг от гибели огромное количество евреев. О том, как ему это удавалось, вспоминали его сподвижники.

Йони Мозер

«Я был у Валленберга посыльным. Поскольку я говорил и по-немецки, и по-венгерски, мне удавалось проходить через кордоны. Поэтому я хорошо подходил для выполнения этой задачи».

Для Йони Мозера одним из главных в жизни воспоминаний стал тот день, когда Валленберг узнал о марше смерти, начавшемся для восьмисот евреев. Их гнали с принудительных работ в Венгрии в концлагерь Маутхаузен в Австрию. Пока не поздно, Валленберг и Мозер бросились на автомобиле догонять колонну заключённых. Настигнув их, Валленберг попросил всех, у кого были шведские паспорта, поднять руки:

«По его распоряжению я бросился по рядам, призывая людей поднимать руки. В том числе, тех, у кого никаких паспортов не было. Затем Валленберг заявил, что берёт всех, поднявших руки, под свою опеку. От него исходила такая сила, что никто из венгерской охраны возразить ему не решился. В его манере держаться чувствовались мощь и непререкаемый авторитет. Он был невероятно убедителен».

Тибор и Агнес Вандор

Тибор и его жена Агнес были сотрудниками Валленберга. У них вот-вот должен был родиться ребёнок. Но евреев не допускали ни в одну больницу, а так называемые «шведские дома» были переполнены. Валленберг сам нашёл для Вандоров врача и привёз их к себе на квартиру. Молодой Агнес он отдал свою кровать, а сам улёгся на ночь в коридоре. Рано утром врач сообщил о появлении на свет Ивонны-Марии-Евы. Родители попросили Валленберга стать крёстным отцом девочки, и он согласился.

В 1931 году Рауль Валленберг отправился в США изучать архитектуру и иностранные языки. Фото: Еврейский музей Стокгольма/архив Карла Габора

Довоенная биография Валленберга, на первый взгляд, выглядит, как цепь случайностей: ни героизма, ни высокого призвания. Но если присмотреться к ней внимательнее, станет понятно, почему в итоге, летом 1944-го, в нужное время и в нужном месте оказался нужный человек.

Валленберги – известный в Швеции род, к которому принадлежало несколько поколений банкиров, дипломатов и государственных деятелей. Далёкий предок Валленберга по материнской линии – один из первых представителей еврейской общины Швеции. Двоюродными братьями отца Рауля были Маркус и Якоб Валленберги, крупнейшие шведские промышленники и финансисты. Карьера банкира была уготована и ему. Но юношу привлекали архитектура и торговое дело.

В 1931 году он отправляется в США изучать архитектуру в Мичиганском университете. Там же Валленберг занимается языками – английским, немецким и французским.

Однако, вернувшись в 1935-м в Швецию, новоиспечённый архитектор не находит себе применения. Он уезжает в Палестину, где устраивается в местное отделение Голландского банка. Эти полтора года станут решающими в его судьбе и мировоззрении: здесь он впервые встретит евреев, бежавших из гитлеровской Германии.

По возвращении в Стокгольм Валленберг поступает на службу в Центрально-европейскую торговую компанию. Её владелец, венгерский еврей Коломан Лауэр, наладил обширные бизнес-связи между Швецией и центральной Европой. Говорящий на нескольких языках, свободно разъезжающий по Старому свету, Валленберг сначала становится для него идеальным партнёром, а затем – международным управляющим и одним из акционеров компании. К моменту назначения в шведскую дипмиссию за плечами у 31-летнего менеджера – впечатляющий опыт переговорщика и организатора.

Марка, выпущенная почтовым ведомством США в память о Валленберге

В поисках правды

К апрелю 1945-го уже не подлежало сомнению, что Валленберг пропал без вести. Шведские дипломаты неоднократно посылали запросы советским властям, но в СССР, как следовало из скупых ответов, его не было.

В начале 1950-х несколько военнопленных, вернувшихся в Европу, стали рассказывать, будто видели Валленберга в московских тюрьмах. И в 1957 году, на фоне хрущёвской оттепели, Швеция вновь обратилась за разъяснениями к Советскому Союзу. На сей раз ответ был другим. Из Москвы сообщали об обнаруженном внезапно рукописном документе, который был датирован 17 июля 1947 года. «Заключённый Валенберг, – говорилось в нём, – скончался у себя в камере прошлой ночью».

В Швеции эту трактовку встретили с недоверием. Но советская сторона упорно ее придерживалась более тридцати лет.
Правительство Швеции и близкие Валленберга не оставляли попыток узнать правду. Лишь в 1989 году их настойчивость дала результат. Членов семьи пригласили на встречу в Москву, где по прошествии сорока с лишним лет поисков им, наконец, передали паспорт Валленберга, его записную книжку и другие личные вещи. По официальной версии, эти бумаги нашлись при ремонте архивов КГБ.

Рауль Валленберг: даты и данные

Дата рождения: 4 августа 1912 года
Место рождения: Лидингё, Стокгольм
Образование: бакалавр архитектуры Мичиганского университета, 1935 год
Начало работы в Будапеште: июль 1944 года
Арест: январь 1945 года
Дата смерти по российской версии: 17 июля 1947 года

Личные вещи Валленберга, возвращённые советскими властями в 1989 году. Фото: Артур Макс/Scanpix

Спустя еще два года правительства Швеции и СССР учредили совместную рабочую группу для выяснения судьбы Валленберга. Однако и её отчет, опубликованный в 2001 году, окончательной ясности не внёс.

Новый виток расследование получило в 2012-м, когда на подмосковной даче бывшего главы КГБ Ивана Серова был найден тайник с его дневниками. В них утверждалось, будто Валленберг был убит в 1947 году. В качестве доказательства Серов приводил признания арестованного экс-министра госбезопасности Абакумова.

После публикации дневников родственники Валленберга вновь обратились в ФСБ России с просьбой ознакомить их с не доступными ранее документами, проливающими свет на причины его смерти. Прошение удовлетворено не было.

31 октября 2016 года Швеция официально признала смерть Рауля Валленберга. Условной датой гибели национального героя отныне принято считать 31 июля 1952 года – согласно шведским законам, пропавший без вести объявляется умершим спустя пять лет после исчезновения. За точку отсчёта была взята официальная дата кончины, которую указали советские власти.

Расследование продолжается.

Память о Рауле Валленберге увековечена во многих странах мира. Вот лишь некоторые из памятников, установленных в его честь:

Мемориальные колонны из шведской коренной породы, установленные в Нью-Йорке. Фото: Тимоти А. Клэри/Scanpix

Нина Лагергрен, сестра Рауля Валленберга, у памятника своему брату в Будапеште. Фото: Силард Костичак/Scanpix

Бронзовый портфель работы Уллы и Густава Краиц в Стокгольме у дома, где родился Валленберг. Фото: Джек Микрут/Scanpix

Эффект Валленберга

В Швеции подвиги Рауля Валленберга изучают со школьной скамьи. Для миллионов людей по всему миру он стал примером мужества, проявленного ради защиты слабых и угнетённых. Для обозначения этого мужества в современном цивилизованном мире появились новые термины: толерантность, сопротивление дискриминации и ксенофобии. Но цели этой борьбы неизменны и в мирную эпоху. Ниже – истории трёх шведских героев нашего времени.

Слева направо: бывший член шведского парламента Антон Абеле; журналист и писатель Стиг Ларссон; журналист, писатель, политический деятель Ингрид Сегерстедт-Виберг. Фото: Фрэнки Фугантин/CC BY-SA 3.0 , Ян Колсиё/Scanpix, Андерс Виклунд/Scanpix

Антон Абеле: против уличного насилия

Антону Абеле не исполнилось и шестнадцати, когда в октябре 2007 года его ровесник Риккардо Камподжиани был насмерть забит в уличной драке в Стокгольме. Абеле стал инициатором движения против уличного насилия. Через шесть дней после преступления, шокировавшего всю страну, на организованную школьником акцию солидарности в шведской столице вышло более 10 тысяч горожан.

Он основал в фейсбуке группу «Спасите нас от насилия на улицах» (Bevara oss från gatuvåldet), в рядах которой уже вскоре числилось свыше 100 тысяч человек – для небольшой Швеции внушительная цифра. В том же году юный активист основал общественный союз «Остановим уличное насилие сейчас» (Stoppa gatuvåldet nu).

По итогам выборов 2010 года 18-летний Абеле стал одних из самых молодых в истории депутатов шведского парламента. Он занял место в Риксдаге от Умеренной коалиционной партии.

Стиг Ларссон: необыкновенный антифашизм

Во всём мире журналиста и писателя Стига Ларссона (1954-2004) знают, прежде всего, как автора трилогии «Миллениум». Но в историю Швеции он вошёл и как известный антифашист, общественный деятель левого толка, поднимавшим на щит идеи защиты демократии и сопротивления неонацизму.

Вернувшись в Швецию после поездок по Африке и Латинской Америке, Стиг Ларссон в середине 1980-х участвовал в проекте «Остановите расизм». В 1988 году вместе с коллегой по журналистскому цеху Анной-Леной Луденис он взялся за самую масштабную в Швецию кампанию по выявлению ультраправых сообществ. Её итогом в 1991 году стала книга «Правый экстремизм», фундаментальное исследование неофашистского подполья.

Ларссон также был одним из основателей фонда «Экспо» и одноимённого журнала. Созданная при его участии организация работает по сей день, отслеживая деятельность праворадикалов и случаи проявления ксенофобии в обществе. Цель «Экспо» – поддерживать демократию, свободу самовыражения и предавать огласке проявления ксенофобии и антисемитизма.
В 1999-м Ларссон возглавил журнал «Экспо». На посту главного редактора он оставался до последнего дня. 9 ноября 2004 года Стиг Ларссон умер от сердечного приступа.

Ингрид Сегерстенд-Виберг: от помощи беженцам к искоренению войн

Ингрид Сегерстенд-Виберг (1911-2010) родилась в семье редактора крупной газеты, известного в Европе антифашиста Торгни Сегерстенда. Она последовала примеру отца, всю жизнь посвятив борьбе за права человека. С юности Сегерстенд-Виберг оказывала помощь беженцам и участвовала в движениях сопротивления нацизму. Как общественный деятель она пользовалась после войны безусловным авторитетом и в Швеции, и далеко за её пределами. Ей поручали миссии в ключевых международных организациях: ООН, ЮНИСЕФ и Совете министров Северных стран.

www.wallenbergdatabase.ud.se – поисковая база данных со свидетельствами и документами, связанными с биографией Рауля Валленберга.

www.wallenbergfoundationofnj.org – американский неправительственный Фонд Валленберга в Нью-Джерси

www.rwi.lu.se – шведский Институт Рауля Валленберга, занимающийся исследовательской и просветительской деятельностью в области прав человека.

www.rwa.se – Академия имени Рауля Валленберга, шведский образовательный фонд, основанный в 2011 году для подготовки молодых лидеров с акцентом на защиту прав человека, гражданское мужество и социальную ответственность.

www.raoul-wallenberg.eu – «В поисках Рауля Валленберга», объединение международных исследователей, стремящихся прояснить судьбу Валленберга. На многие вопросы, утверждают историки, ответы по-прежнему не получены, а значит, работа должна быть продолжена.

Сколько он прожил, где и когда он умер или был убит. Загадка смерти шведского дипломата Рауля Валленберга остаётся непрояснённой до сих пор. Но 7 февраля 1957 года - дата, когда было официально объявлено о его смерти в лубянской тюрьме.

Отпрыск богатого шведского рода, Рауль Валленберг родился в 1912 году в Стокгольме. Отец, морской офицер, умер до рождения сына. Воспитывался в семье деда-дипломата, работавшего в Японии, Китае, Турции. Прибыл летом 1944 года в Венгрию по делам экспортно-импортной фирмы. Вооружившись дипломатическим паспортом, Валленберг действовал в ранге атташе шведского посольства в Будапеште. Его миссия была определена так: "изучать положение венгерских евреев и других меньшинств и сообщать об этом".

Почему Валленберг взялся за свою последнюю миссию? Может быть, потому, что провел предвоенные годы в Палестине, где он работал в представительстве нидерландского банка, а затем много ездил по Европе и видел то, во что вплоть до 1944 года было удобно не верить Рузвельту и Черчиллю, которые уже всё знали о лагерях смерти и газовых камерах. Но как бы то ни было, а Совет по делам беженцев, который должен был оказывать помощь евреям и другим жертвам нацизма, был создан только в 1944 году. Рузвельт, вероятно, понял, что "окончательное решение еврейского вопроса" идет полным ходом и что его правительству, как и правительству Великобритании не удастся оправдаться в бездействии. Ответов на вопрос, почему именно Валленберг стал главным действующим лицом организации в Будапеште, надлежит искать не в российских, а в американских архивах.

Поручение Валленбергу было дано шведским правительством, которое, в свою очередь, действовало по просьбе других просителей, озабоченных положением будапештских евреев в том числе - Всемирным еврейским конгрессом. После того, как Гитлер узнал о попытках Хорти добиться сепаратного мира с союзниками, Венгрия была оккупирована германским вермахтом. В марте 1944 власть в стране перешла в руки СС и гестапо. Адольф Эйхман организует депортацию венгерских евреев в лагеря уничтожения. К моменту прибытия в Будапешт Рауля Валленберга из Венгрии в лагеря смерти, располагавшиеся на территории Польши, десятками эшелонов уже вывезено 437 тысяч евреев. Цель Рауля Валленберга - спасти как можно больше из остававшихся пока в живых 200 тысяч венгерских евреев.

Методом спасения избрано вручение евреям свидетельств о шведском гражданстве. Война приближалась к концу, машина истребления евреев работала полным ходом. Чем ближе подходили советские танки, тем яростнее шло "окончательное решение еврейского вопроса". Валленберг и его шофер иногда ухитрялись заморочить голову офицерам, которые сопровождали эшелоны с уже, казалось бы, обреченными людьми. Так, в шведском фильме реконструируется сцена, в которой с помощью пяти паспортов Валленбергу и его шоферу удалось снять с поезда 52 человека.

"Сколько у нас паспортов? Пять. Пять? И 52 человека. Если это не удастся провернуть мгновенно, всё потеряет смысл. Это - рабочая команда для ремонта в шведском и испанском посольствах! У всех имеются шведские паспорта: Фишер! Здесь! Зингер! Здесь!".

Чтобы добиться своей цели, Рауль Валленберг использует связи семьи, особенно тех её членов, кто сохраняет контакты с национал-социалистской Германией. Дядя Рауля Валленберга, Якоб Валленберг, является деловым партнером немецких производителей вооружений. Немцам старшие Валленберги поставляют сталь. Советам - шарикоподшипники. О связях Валленбергов хорошо известно и советской разведке. Племянник оказывается под двойным нажимом.

Валленберг скупал в Будапеште дома и объявлял их собственностью шведской миссии. В этих домах селились тысячи евреев, которым он выправлял охранные грамоты шведской миссии.

"Сейчас они придут, но вам нечего опасаться. У всех здесь есть шведские паспорта, у всех - шведские паспорта!".

Шведская миссия начала помогать евреям еще до приезда Валленберга - сразу после оккупации Венгрии немцами. Но Валленберг придумал сам документ, имевший спасительное название Schutz-Pass, оказывавшее магическое действие именно на офицеров и солдат вермахта. Желто-голубой лист бумаги с тремя коронами, составленный на немецком и венгерском языках и скрепленный несколькими печатями, никакой юридической силы не имел и всё-таки действовал.

Этот факт - пренеприятное свидетельство против всех тех, кто отказывался во время войны помогать беженцам - не только евреям и цыганам, которых смерть ждала со стопроцентной вероятностью. Если один человек и смехотворный персонал шведской миссии смогли в кратчайшие сроки спасти жизни десятков тысяч людей, то что могли бы предпринять такие страны, как Швейцария или Великобритания?

16 января 1945 года шведское правительство было проинформировано о том, что Валленберг находится в Будапеште под защитой советской администрации. На следующий день его перевозят в расположение штаб-квартиры советских войск. Это был последний день, когда Валленберга и Вильмоша Лангфельдера видели на свободе. Валленберга перевозят Москву.

Через 12 лет после войны, 7 февраля 1957 года тогдашний заместитель министра иностранных дел Громыко официально извещает шведского посла в Москве о том, что Рауль Валленберг скончался в тюрьме МГБ от инфаркта. Правда, никаких доказательств этого приведено не было.

После перестройки заговорили миллионы молчавших. А некоторые из тех немногих, кто знал больше других, написали воспоминания. Так, в воспоминаниях Серго Берия, сына Лаврентия Берия, читаем:

"Среди "белых пятен" истории спецслужб и загадочная судьба Рауля Валленберга. Несколько лет назад один из бывших резидентов КГБ в Индии заявил, что Валленберг являлся посредником на тайных переговорах между Лаврентием Берия и главой СС Генрихом Гиммлером в 1944 году. Другие источники утверждают, что советские органы безопасности пытались завербовать Валленберга, а когда это не удалось, расстреляли... Валленберг, знаю, был связан с американцами, и все его действия в Будапеште проводились по указанию и с ведома США. Он действительно очень много сделал для спасения людей. Но никакого отношения к советской разведке он никогда не имел, не говоря уже о том, что никакие переговоры между Гиммлером и моим отцом или кем-либо другим из представителей СССР никогда не велись. Это утверждение абсолютно абсурдно, хотя, знаю, в советской печати о мифических переговорах в последние годы написано много. Захватил Рауля Валленберга "СМЕРШ", который возглавлял тогда Абакумов. Затем арестованного дипломата передали органам безопасности. Мой отец никакого отношения к судьбе Валленберга никогда не имел, и я, естественно, не знаю, что произошло с этим человеком на территории СССР".

Как видно, интерес мемуариста зд

есь в том, чтобы убийство Валленберга не приписывалось отцу - Лаврентию Берия.

В 1991 году была создана российско-шведская комиссия по расследованию обстоятельств исчезновения Рауля Валленберга. В январе 1993 года в шведских газетах была опубликована ксерокопия приказа наркома обороны СССР Николая Булганина командующему Вторым Украинским фронтом Родиону Малиновскому об аресте Рауля Валленберга и его переправке в Москву. Официальные лица СССР и России десятилетиями повторяли:

"Установить обстоятельства ареста и содержания под стражей Валленберга и Лангфельдера в ходе проверки всех имеющихся архивных фондов не удалось. Фактические обстоятельства их смерти, наличия материалов уголовного дела, личных дел арестованных или дел военнопленных найти не удалось".

Именно поэтому большой интерес представляют мемуары чекиста Павла Судоплатова, подробно рассказывающего о действиях подразделений, которыми он руководил, в том числе о совершенных им лично или по его приказу убийствах. По версии Судоплатова,

"...Валленберг попал в жернова разведывательно-карательной системы в самый неудачный момент, когда система перенастраивалась на нового врага №1. До 1945 года это была гитлеровская Германия, а с 1946 - Америка и Великобритания. Бесстрашный человек, безусловно имевший все виды на то, чтобы стать на Западе значительным политическим деятелем, Валленберг ни минуты не молчал бы о том, свидетелем чему он был в Будапеште и в Москве. Именно поэтому он и попал в умелые руки токсикологов лаборатории-Х, руководимой профессором Майрановским, где ему, вероятно, была сделана смертельная инъекция, вызвавшая инфаркт".

Предложенная Судоплатовым версия объясняет, почему убили Валленберга. Но не объясняет, зачем столько десятилетий скрывали этот факт.

В 1989 году Советское правительство пригласило членов семьи Валленберга в Москву, дабы передать им оставшиеся от их родственника предметы: паспорт, блокнот, деньги и портсигар. Это было приглашение поверить и забыть навсегда.

Но 22 декабря 2000 года Генпрокуратура России снова вернулась к делу и реабилитировала Рауля Валленберга. В январе 2001 года генеральный прокурор России торжественно передал документы о реабилитации Валленберга послам Швеции и Венгрии.

Как ни трагикомично выглядит эта реабилитация, она не дает успокоиться, прежде всего, людям, спасенным Раулем Валленбергом. Сотни, тысячи еще живых свидетелей хранят о нем благодарную память. И не только о нем. На одном из интернетных сайтов, посвященных Раулю Валленбергу, помещен список дипломатов, которые под угрозой для - когда карьеры, а когда и жизни, делали несколько бюрократических телодвижений и - спасали людей от лагерей уничтожения. В списке этом 60 человек.

Самое интересное, пожалуй, состоит в том, что действовать многие из этих людей начали задолго до миссии Рауля Валленберга, санкционированной, как мы помним, правительствами США и Швеции, правительствами, припертыми к стенке абсолютно неопровержимыми фактами массового истребления людей в рамках "окончательного решения еврейского вопроса".

Поскольку сведения об этих людях, за редкими исключениями, по-русски не сообщались, мы сочли своим долгом назвать в сегодняшней передаче имена хотя бы тех дипломатов, кто приступил к спасению людей от национал-социалистов за четыре года до Рауля Валленберга.

Бoян Атанасов был консулом болгарского посольства в Париже. Атанасов обеспечивал болгарскими паспортами и визами по большей части болгарских евреев, оказавшихся во время оккупации Франции во французской столице, и переправлял их через Германию в безопасные места на Балканах. Атанасов действовал на свой страх и риск, не спрашивая разрешения болгарского МИДа.

Хайрам Бингэм (Hiram Bingham, 1903-1988) был вице-консулом США в Марселе в 1940 году. Вопреки прямым распоряжениям собственного начальства, Бингэм обеспечил транзитными визами, а иногда и поддельными документами более 2000 человек, причем не только евреев. Среди тех, кто обязан сохранением жизни лично Хайраму Бингэму, Марк Шагал и Макс Эрнст, Андрэ Бретон и Генрих Манн. Бингэм умер в 1988 году. В 1999 его память почтили выпуском специальной почтовой марки.

Гильберто Боскес (Gilberto Bosques), консул Мексики в Марселе, выдавал визы своей страны выходцам из Германии, Австрии, Франции и Испании. Вместе с другими сотрудниками консульства он был арестован немецкими властями, но остался в живых. Мексиканскому дипломату была суждена долгая жизнь. Среди спасенных Гильберто Боскесом сотен людей - семья Нетти Радвани, лучше известной под именем писательницы Анны Зегерс.

Луис Мартин де Суза Дантас (Luis Martins de Souza Dantas), посол Бразилии во Франции, несмотря на про-фашистскую политику своего правительства, снабдил бразильскими визами сотни французских евреев.

Тиуне Сугихара (1900-1986)

С конца 1939 по август 1940 был консулом Японии в Каунасе, бывшем тогда столицей Литвы. После заключения советско-германского Пакта о ненападении начался исход евреев из Литвы. Вопреки указаниям МИД Японии, Т. Сугихара выдал около 6 тысяч виз еврейским беженцам. Их называли "визы на жизнь". После включения Литвы в состав СССР Сугихару переводят в Прагу. В мае 1944 г. вместе с колонной отступавших немцев попал в плен к румынским партизанам, после фильтрации в лагере близ Одессы в 1947 году вернулся в Японию. Не получив работы в МИДе, Сугихара 15 лет проработал в Москве представителем торговой фирмы. Тысячи спасенных Сугихарой людей перебрались за океан, в Северную и Южную Америку. Тысяча евреев пережила войну в Шанхае. Тысячи других - спаслись в нидерландских колониях благодаря так называемым "Визам Кюрасао", тоже выданным дипломатами, нарушившими служебные инструкции ради спасения жизней совершенно чужих им людей.

Л.П.Й. де Деккер (L.P.J.Decker), посол Нидерландов в Балтийских государствах отдал в 1940 году распоряжение консулу Нидерландов Яну Цвартендайку (Jan Zwartendijk) в Каунасе снабжать польских евреев визами для выезда в нидерландские колонии Суринам и Кюрасао.

Д-р Аристид де Суша Мендеш (Dr. Aristides de Sousa Mendes), генеральный консул Португалии в Бордо, выписал 30 тысяч виз и лично сопровождал стони еврейских беженцев к пограничным пунктам на франко-испанской границе. За то, что де Суша Мендеш действовал вопреки прямым указаниям своего министерства, он был уволен со службы и умер в нищете в Лиссабоне в 1954 году. Он был реабилитирован лишь в 1995 году и даже посмертно награжден медалью за спасение жизней.

Мы назвали сегодня только семь из 60-ти документально засвидетельствованных эпизодов, когда дипломаты разных стран, нарушая служебные инструкции, принимали решения, благодаря которым тысячи, десятки тысяч людей были спасены от неминуемой смерти.