Переворот елизаветы петровны 1741 г. История России XVII–XVIII вв

Согласно реконструкции хронологии, проведённой А.Т. Фоменко и Г.В. Носовским, в 16 веке Русь простиралась на четырёх континентах и включала в себя территории Евразии, северной Африки и более половины территории Северной и Южной Америки.

После развала Руси в начале 17 века правители новых государств, созданных на её бывших территориях, принялись переписывать историю. Такой ход событий сейчас уже мало кого удивляет - многие к этому привыкли, потому что историю в наше время многократно переписывали да и продолжают переписывать дальше.

Нужная для власти трактовка истории - это мощное орудие управления сознанием общества. Новоиспечённым правителям бывших территорий Руси очень хотелось забыть о своём подчинённом положении в прошлом и, что ещё более важно, им хотелось скрыть обстоятельства своего прихода к власти. Ведь раскол единой страны происходил путём свержения законного руководства.

Для придания видимости законности новой власти скалигеровским историкам пришлось придумывать миф о «монголо-татарском» завоевании мира. Материалов, подтверждающих, что это действительно миф, уже очень много, интересующихся мы отправляем к публикациям «Снимаем обвинения с монголо-татар…», «Что прикрыли татаро-монгольским игом?».

Учитывая, что подавляющее большинство придуманных «монголо-татар» на самом деле были носителями генетики русов и говорили они на русском языке, можно даже по официальным данным определить границы Руси 16 века. Для этого необходимо нанести на карту то, что постеснялись сделать мифотворцы от истории. А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский делают это в своей книге «Калиф Иван» . Они взяли две карты скалигеровских историков: 1260 года (рис. 1) и 1310 года (рис. 2) и объединили информацию с этих карт, выделив Империю «монголо-татар» темным цветом (рис. 3).

Рис. 1

Рис. 2

Получилась Империя по состоянию на 14 век.

Далее создатели новой хронологии отмечают интересный факт - скалигеровские историки указывают стрелками дальнейшее продвижение «татаро-монголов» в Западную Европу, Египет, Индию, Японию, Малайзию, Таиланд, Вьетнам, Бирму, Индонезию, но осторожно этим и ограничиваются! Стрелки походов есть, а итог этих походов отсутствует. Мол, нет особенного итога. Такая осторожность вполне объяснима, ведь если этот итог нанести на карту, то она станет весьма впечатляющей. Согласно исследованиям А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского в 16 веке в Империю также входили значительные территории Северной и Южной Америки. Итог завоевания показан на рисунке 4.

Фактов, подтверждающих существование огромной по сегодняшним меркам Руси в средние века, множество. Малоизвестно, но факт, что французские короли давали присягу на священной книге, написанной на старославянском языке, а иерусалимский патриарх подарил Карлу Великому крест, исписанный русскими надписями .

Другой весьма показательный пример приводится в книге А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского «Татаро-монгольское иго: кто кого завоёвывал». Расстояния от столицы Руси - города Владимир - до многих столиц и городов теперь уже других государств, а ранее наместничеств на территориях колоний Руси, подчиняется определённой закономерности.

Для того чтобы определить какая именно закономерность соблюдается в расстояниях от столицы Руси до «областных центров», давайте поставим себя на место завоевателей. Но прежде чем это сделать, отметим одно важное обстоятельство - уровень развития цивилизации присоединяемых территорий был намного меньше уровня Руси (некоторые земли были практически не обжиты), поэтому крупные населённые пункты нам, как завоевателям, придётся строить самим.

В такой обстановке было бы разумно разместить центры новых наместничеств вдоль создаваемых в то время торговых путей на определённом расстоянии от центра Руси (рис. 5). Так и было сделано.

Расстояние это выбиралось по соображениям налаживания оптимального сообщения в сфере торговли, почты и так далее.

Многие столицы ложатся на две окружности с центром в городе Владимир (рис. 6).

Рис. 6

Первая окружность с радиусом около 1800 км. На ней располагаются следующие города: Осло, Берлин, Прага, Вена, Братислава, Белград, София, Стамбул и Анкара. Вторая окружность с радиусом 2400 км. На ней расположены Лондон Париж, Амстердам, Брюссель, Люксенбург, Берн, Женева, Рим, Афины, Никосия, Бейрут, Дамаск, Багдад, Тегеран. И что характерно, если взять любой из перечисленных городов кроме Владимира и сделать его центром Руси, то ничего подобного не произойдёт.

Отсюда можно сделать вывод, что наименование города Владимир имеет вполне определённый смысл - «Владеющий Миром».

Фальсификация истории

После развала Руси на более мелкие государства, новые власти Европы приступили к фальсификации своей истории, а их ставленники в оставшейся части русского государства - Романовы - принялись переписывать историю русского народа. Фальсификация была полномасштабной. Европейцам придумали биографии их правителей и новые языки, возвеличили их вклад в развитие цивилизации, переименовали или исказили географические названия. Русам же, напротив, стали внушать мысли о никчёмности русского народа, книги, содержащие правдивую историю, уничтожали, а взамен делали фальшивки, культуру и образование искажали и разрушали. Привычные русскому уху географические названия из Европы перекочевали в глухие районы на территории Руси. И это, конечно, далеко не всё. Приведём несколько показательных фактов.

Королей Европы списали с Руси

Представьте себе ситуацию: Империя разрушена, на отколовшихся территориях новые и, как сейчас говорят, «нерукопожатные» власти. Что им рассказывать новому поколению? Правду? Нет, самим противно вспоминать, что они были в подчинённом положении и к власти пришли не по закону. Придётся придумать себе прошлое. И обязательно - великое. Для начала придумали правителей. Самый простой и надёжный вариант - это взять за основу биографии правивших династий Руси и на их основе создать липовые истории своих монархов и королей, но только с другими именами и с жизненными событиями, привязанными к условиям новоиспечённых государств.

Именно так появилась западноевропейская династия Габсбургов, которая списана с династического потока царей-ханов Руси 13-16 веков. Подробное описание этого основного династического параллелизма приводится в . Мы ограничимся двумя рисунками из вышеуказанной книги. На рисунке 7 изображено «соответствие Русско-ордынской династии 13-16 веков и династий Габсбургов 13-16 веков».

Рис. 7

Рис. 8

На рисунке 8 изображена «корреляция длительностей правлений русско-ордынских царей-ханов Великой = «Монгольской» Империи 13-16 веков и правителей Империи Габсбургов 13-16 веков». Для того чтобы распознать «династических клонов» этого вполне достаточно. Но в книге приводятся и уникальные повторения в событиях жизни клонов и их прототипов.

Готика - это русский стиль

Интересные метаморфозы архитектурных стилей произошли в 17 веке. В указывается, что с приходом к власти на Руси Романовых произошла смена архитектурных стилей. Причём, внедрённые образцы были выданы затем за «типичные древне-русские». В результате, сегодняшние представления о том, как выглядела Русь до 17 века, во многом совершенно не верны.

Сейчас нас уверяют, что обычный вид церкви - именно тот, который мы видим в наше время: примерно кубическое здание с почти плоской крышей, из которой поднимаются один или несколько барабанов с куполами. Пример «типичного вида» русской церкви - Никольская церковь в Николо-Улейменском монастыре под Угличем (рис. 9).

Рис. 9

Такие церкви разительно отличаются от соборов Западной Европы (например, готического Кёльнского собора, рис. 10). Такое отличие насаждалось искусственно.

Рис. 10

Оно было выгодно фальсификаторам истории, так как им нужно было показать, что между Русью и Европой нет ничего общего.

Однако, А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский в приводят факты, которые показывают, что до 17 века основным архитектурным стилем на Руси также как и в её европейских провинциях был готический архитектурный стиль. Это подозрение впервые у них возникло при изучении старой архитектуры церквей известного русского города Углича.

Оказалось, что все церкви города, за единственным исключением, либо построены заново, либо существенно перестроены не ранее 17 века. Новодел имеет привычный для нас вид (рис. 9).

Единственным исключением является известная церковь святого Алексея митрополита Московского в Алексеевском монастыре. Считается, что она построена в 1482 году и осталась в своём первозданном виде - дом с высокой двускатной крышей, на которой возвышаются три башни-шпиля (рис. 11, рис. 12). Бросается в глаза сходство архитектурного стиля этой церкви с Кёльнским собором (рис. 10).

Рис. 11

Рис. 12

Возникает резонный вопрос: церковь 15 века есть, 17 и позже тоже есть, а где же церкви 16 века? Что, 100 лет ничего не строили или они развалились «сами собой»? Дело в том, что церковь Алексея митрополита - большой собор 15 века, один из самых больших в Угличе до сих пор. Построив такой собор в 15 веке, угличане должны были что-то построить и в 16 веке! Вполне обоснованно возникает впечатление, что все церкви Углича в 17 веке были перестроены заново, и только церковь Алексея митрополита волею судьбы осталась и является теперь «белой вороной» среди новодела.

В подтверждение своему предположению авторы книги приводят следующий пример, для чего обращаются к архитектуре известного старого русского Николо-Улейменского монастыря под Угличем. Там стоят две церкви. Одна из них - старая церковь введения (рис. 13, рис. 14).

Рис. 13

Рис. 14

В отличие от новой, «типично древне-русской», старая представляет собой дом с двускатной крышей, который напоминает готический стиль. Позже, в 17 веке, к ней был пристроен «четверик» и надстроена колокольня.

Возникает чёткое ощущение, что в 17 веке подавляющее большинство старых русско-ордынских церквей было перестроено под реформаторский «греческий образец». Более того, было заявлено, будто так оно и было.

Кое-где в России по инерции продолжали строить готические соборы даже до 18 века. Например, церковь Петра и Павла в Ярославле (рис. 15), относимая к 1736-1744 годам.

Рис. 15

В том же стиле возведена мечеть в селе Поисеево Актанышского района республики Татарстан (рис. 16).

Рис. 16

Но в конечном итоге при Романовых готический стиль был вытеснен и забыт. Церкви такого вида либо разрушали и перестраивали, либо старались изменить их облик пристройками, либо приспосабливали под другие нужды. Например, хозяйственные. Яркий пример - старый длинный огромный дом с двускатной крышей, стоящий в Новом Симоновом монастыре в Москве (рис. 17), который в 19 веке использовался в качестве сушильни для зерна.

Рис. 17

Архитектура его в точности соответствует облику старых русских церквей-домов. Возможно, это бывшая церковь монастыря.

Другие примеры церквей в готическом архитектурном стиле:

Рис. 18

Старая русская церковь села Быкова (рис.18);

Новый Никольский собор в Можайской крепости 1814 года (рис19);

Старинная церковь в Лужецком монастыре Можайска, которая, вероятно, также имела вид готического дома (рис. 20);

Мечеть в Старых Киязлах, республика Татарстан (рис. 21);

Мечеть в Нижней Ошме, республика Татарстан (рис. 22).

И в заключение этой темы, приведём один пример соответствия стилей русской и немецкой церквей. На рисунке 23 изображена немецкая церковь Клементскирхе в городе Майен, недалеко от Бонна.

Её купол выполнен в виде закручивающихся вверх спиралей. Считается, что купол такой формы был создан между 1350 и 1360 годами. Причины такого исполнения купола накрепко забыты, а вместо них придумана история о чёрте, который скрутил эту башню штопором.

По словам авторов на самом деле здесь мы сталкиваемся со старым стилем русско-ордынской архитектуры 14-16 веков. Если мы сравним купол германской Клементскирхе со спиралевидными куполами собора Василия Блаженного в Москве (рис. 24), то сразу поймём, что здесь и там - один и тот же стиль.

Украшенные спиралями башни-минареты сохранились также на Востоке и в Азии…

Орган - это русский инструмент

Скалигеровские историки рисуют образ русского человека в виде грубого мужика в лаптях и ушанке. Само собой, что ни о какой высокой культуре вообще и музыкальной в частности речи не идёт. Всё что нам отводится - это незатейливые пляски вокруг костра, примитивные матерные частушки, бубен, ложки, визгливый писк дудок и бренчание балалайки, в крайнем случае - гусли. Всё это бесконечно далеко от изысканного Версаля с кружевами, скрипками и органами.

На самом деле всё это не так. Возьмём, например, орган. До прихода Романовых на Руси орган был широко распространённым инструментом, но с их приходом к власти, началась борьба с русским культурным наследием - органы запретили. А после замены Петра I на двойника началось тотальное искоренение органов даже из русского домашнего быта!

Обратимся к свидетельствам современников «культурной зачистки», которые приводят А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский в своей книге .

В 1711 году в Амстердаме вышло «Путешествие через Московию в Персию и индию» голландского путешественника Корнелиуса де Брюина, который бывал в Москве в 1700 году. Одновременно с ним в Москве был итальянец Филипп Балатри, который «к своему удивлению, обнаруживает: во многих домах есть органы оригинальной конструкции, но их почему-то прячут в шкафах. Позже удаётся узнать: Пётр запретил их как наследие древней Руси. Свадьба шута Шанского под Кожуховым в 1697 году была едва ли не последним московским народным гулянием с 27 органами…».

«Не меньшее впечатление производит и музыка. Де Брюину её приходится слышать повсюду - гобоистов, валторнистов, литаврщиков в военном строю и во время торжественных шествий, целые оркестры самых разнообразных инструментов вплоть до органа у триумфальных ворот, на улицах и в домах, наконец, удивительное по стройности звучание певческих ансамблей. Без этого не обходился ни один праздник в Московии».

«…с основанием Петербурга резко сократилось среди вольных музыкантов число органистов. Органисты ещё есть в Москве, и их уже почти нет в Петербурге. Делали своё дело мода и личный вкус Петра I. Сказалась гибель в московском пожаре 1701 года старой, превосходно налаженной кремлёвской мастерской органов и клавесинов. Восстанавливать её не стали - у Петра были иные вкусы на самую застройку Кремля. За новую мастерскую никто не стал браться. Меньше музыкантов стало среди владельцев московских дворов. Безработица? Подкравшаяся бедность? Это не так сложно проверить по другому виду учёта жизни горожан - тщательно регистрировавшимся и облагавшимся налогом актам купли-продажи. И вот что открылось: органисты меняли профессию…»

А на Западе органы сохранились до нашего времени и их задним числом объявили исключительно западноевропейским изобретением…

Германия - это Великая Пермь

Давайте в очередной раз поставим себя на место фальсификаторов истории, которые пытаются скрыть великое прошлое Руси.

Империя распалась, а множество названий городов и территорий отколовшихся провинций звучат на русском языке и прочно вошли в летописи. Что делать? Можно уничтожить все летописи и запретить употреблять старые названия европейских провинций. Эффективно ли это? Нет - долго и трудоёмко. Проще взять известное название, сделать табличку с надписью «город N» и поставить её в какой-нибудь глуши, объявив, что так было всегда. А европейцы сами с радостью забудут о русском влиянии. Так и сделали. Поэтому фальсификация географического положения коснулась не только «монголов» с Монголией, которую на бумаге перенесли к границе Китая. В приведена очень любопытная информация о том, какая территория на самом деле называлась Великой Пермью.

О Пермской земле часто упоминают летописи, в которых сообщается, что это - мощное в военном отношении государство, очень богатое. Находится оно рядом с Югрой. Югра - это Венгрия по-старорусски. В русском языке Уграми называют народы, говорящие на финно-угорских языках. В истории средних веков известно только одно сильное в военном отношении угорское государство - это Венгрия. Считается, что Пермскую землю удалось окончательно присоединить к Руси только в 15 веке.

В книге приводятся следующие несколько искажённые современными историками летописные сведения: «Новгородцы, совершая через пермскую землю военно-торговые походы в Югорскую землю… принудили коми (на самом деле Пермь, так как в летописях говорится именно Пермь, а не Коми - прим. Носовского и Фоменко) к уплате дани. С 13 века Пермская земля постоянно упоминается в числе новгородских волостей. Новгородские «мужи» собирали дань с помощью сотников и старост из верхушки местного населения; продолжали существовать и местные князья, сохранившие известную долю самостоятельности… христианизация края, проведённая епископом Стефаном Пермским (в 1383… основал Пермскую епархию, составил азбуку для зырян)».

«В 1434 Новгород вынужден был уступить в пользу Москвы часть своих доходов с Пермской земли… В 1472 к Москве была присоединена… Пермь Великая… местные князья были низведены на положение слуг великого князя».

Таким образом, Пермская земля имела своих князей, бывших до 15 века независимыми государями. Она имела своего епископа и свою особенную азбуку.

А что нам говорят скалигеровские историки? Большая советская энциклопедия указывает: «Пермская земля - название в русских летописях территории западнее от Урала по рекам Каме, Вычегде и Печоре, населённая народом коми (в летописях - Пермь, пермяки, а также зыряне)».

Во-первых, народности коми, живущие по реке Каме (коми и Кама - это однокоренные слова) вовсе не называют себя ни пермяками, ни зырянами! Эти названия присвоены коми уже при Романовых. Дело в том, что город Пермь до 1781 года был просто селом и назывался… Егошиха! Село Егошиха по официальным данным появилось в 17 веке. Название Пермь было присвоено Егошихе вскоре после подавления «бунта Пугачёва», который на самом деле был ни чем иным, как гражданской войной между Московией и Великой Тартарией, после которого Великая Тартария перестала существовать и память о ней была уничтожена. В тот же год что и Пермь - 1781 - появилась и Вятка, но это тема для отдельного рассказа…

Во-вторых, вышеуказанная энциклопедия говорит, что «народ коми не имел своей письменности». По другим источникам, для богослужения на языке коми в 17 веке использовалась письменность на основе кириллицы, но - не азбука Стефана Пермского! Куда делась азбука и почему никто там не помнит просветителя Стефана? Да не было в Егошихе Стефана и особенной азбуки, но об этом ниже.

В-третьих, Большая советская энциклопедия сообщает, что «хозяйство Коми края долгое время оставалось натуральным… в 17 веке на весь край было только два посада Яренск и Турья, одно торговое село Туглим… Лишь постепенно, в 17 и особенно 18 вв., развивается торговля и складываются местные рынки». К началу 20 века «коми-пермяки представляли собой небольшую народность… обречённую на полную утрату своей национальной культуры… За годы Советской власти созданы литературный язык и письменность». Есть ли здесь признаки могучего в военном отношении и богатого княжества? Мы их совершенно не наблюдаем. Не над чем там было княжить до 17 века - Егошихи даже не было.

В-четвёртых, возьмём карту Европы и посмотрим, каким образом новгородцы (Новгород - это Ярославль) совершали «через пермскую землю военно-торговые походы в Югорскую землю» (то есть в Венгрию) и вспомним странный рассказ Карамзина: «Монголы более и более распространяли свои завоевания и чрез казанскую Болгарию дошли до самой Перми, откуда многие жители, ими утеснённые, бежали в Норвегию». Что это за «зигзаги удачи»?

Великая Пермь, подчеркнём слово «Великая», которое ясно указывает на её большое значение, не могла находиться там, куда её поместили при Романовых.

А где же тогда она была? А.Т. Фоменко и Г.В. Носовский дают обоснование того, что Великая Пермь - это на самом деле территория Южной Германии, Австрии и Северной Италии.

На это указывают некоторые явные следы в географических названиях. Например, в Северной Италии известен старинный город Парма, в названии которого чётко звучит Пермь. А в столице Австрии городе Вене до сих пор стоит собор Святого Стефана (рис. 25).

Рис. 25

Может быть это и был знаменитый Стефан пермский, просветитель Перми? Слово Германия, возможно, является вариантом слова Пермь.

Тогда становится понятным, почему в истории народа коми и села Егошиха позабылась азбука Святого Стефана. И здесь же можно предположить, что азбука эта была латинская и именно её распространяли среди европейцев для культурного размежевания Европы и Руси…

-----------------------

Калиф Иван / А.Т. Фоменко, Г.В. Носовский. - М.: Астрель:АСТ; Владимир: ВКТ, 2010. - 383 с.

Татаро-монгольское иго: кто кого завоёвывал / А.Т. Фоменко, Г.В. Носовский. - М.: Астрель:АСТ; Владимир: ВКТ, 2010. - 380 с.

«Советник» - путеводитель по хорошим книгам.

Из статьи Алексея Кулагина „Раскол Руси”.

В XIII веке центр политической жизни Руси перемещается на северо-восток где на первое место выдвигается Владимиро-Суздальское княжество. И здесь шла борьба между отдельными князьями. А между тем на Русь надвигалось такое бедствие, перед которым особенно необходима была тесная сплочённость. В 1223 году в южных степях появился новый сильный враг - татаро-монголы. Битва с ними на реке Калке 16 июня 1223 года кончилась поражением русских.

В 1237 году татаро-монголы предприняли новый поход на Русь. Были разорены и сожжены многие города - Рязань, Москва, Владимир, Суздаль, Ростов и другие, В 1240 году татаро-монголами был взят Киев. Над Русской землёй установилось татаро-монгольское иго, продолжавшееся почти два с половиной столетия. Это иго, говорит Маркс, " ... не только давило, но оскорбляло и иссушало самую душу народа, ставшего его жертвой.

Татаро-монгольское иго крайне неблагоприятно отразилось и на развитии культуры на Руси, сильно замедлив её рост. Западная Европа обязана была своим спасением русскому народу, который ценой тяжёлых жертв помешал татаро-монголам продвигаться дальше. «России определено было высокое предназначение, --писал Пушкин, - её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и издыхающей Россией».

Татаро-монголы не были единственными врагами, с которыми русский народ вёл борьбу, отстаивая свою родину. На северо-западе и том же XIII веке приходилось бороться с немецкими рыцарями и их союзниками - шведами, которые нападали на земли Новгорода и Пскова, куда не проникали татаро-монгольские полчища.

Борьба с врагами велась русским народом на всём протяжении XIII XIV веков.

Крупнейшим событием в этой борьбе была Куликовская битва (сентября 1380 г.). Блестящая победа над татарами, одержанная русскими войсками, во главе которых стоял московский князь Дмитрий Донской, явилась первым шагом к освобождению Руси от татаро-монгольского ига. У русских родилась уверенность, что татары не являются непобедимыми, что возможно полное освобождение от ненавистного ига. Эта победа показала, что сплочение сил русского народа - залог успешной борьбы с врагами. Куликовская битва сильно подняла авторитет московского князя, организатора победы. Общерусское значение Москвы становилось ясным.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) -

В истории России.

Подготовка заговора

Переворот этот не был ни для кого неожиданностью. Слухи о нём расходились по столице и стали достоянием правительства. Нити заговора не распространялись в сердце высшего общества, и круг сторонников Елизаветы ограничивался в основном «кавалерами» её двора. В подготовке переворота участвовали те, кто станут опорой Елизаветы в годы её правления, лейб-медик И. Г. Лесток , её фаворит А. Г. Разумовский , а также братья Александр и Пётр Шуваловы и М. И. Воронцов . Руководителями заговора являлись Лесток и сама Елизавета.

Дипломатическую и финансовую поддержку заговору обеспечивал французский посланник маркиз де Шетарди . Французское правительство не устраивало то, что глава русской дипломатии А. И. Остерман твёрдо держался австро-русского альянса . Накануне неизбежной войны за австрийское наследство французы стремились разрушить австро-русскую смычку. Кроме того, давние союзные отношения со Швецией вынуждали французов действовать в шведских интересах в условиях разгоравшейся русско-шведской войны . Шведы же считали, что неразбериха, порождённая в Петербурге государственным переворотом, неизбежно ослабит позиции русских.

Центром движения в пользу дочери Петра I стали казармы гвардейского Преображенского полка . Немало потрудилась для завоевания симпатий гвардейцев и сама цесаревна. Она часто проводила время в казармах «без этикета и церемоний», одаривала гвардейцев деньгами и крестила их детей. Солдаты не называли её иначе, как «матушка». Она в свою очередь называла их «дети мои».

24 ноября 1741 года, в 23 часа, Елизавета получила сообщение, что гвардейцы готовы поддержать её «революцию». Лесток послал двух наблюдателей к Остерману и Миниху разузнать, не забили ли там тревоги. Ничего подозрительного они не заметили. Сам Лесток отправился в Зимний дворец .

Вернувшись к Елизавете, Лесток нашел её молящейся перед иконой Богоматери. Впоследствии было высказано предположение, что именно в эту минуту она дала обет отменить смертную казнь , в случае удачи опасного предприятия.

В соседней комнате собрались все её приближенные: Разумовский, братья Шуваловы, Михаил Воронцов , принц Гессен‑Гомбургский , его жена Анастасия Трубецкая и родные цесаревны: Василий Салтыков (дядя Анны Иоанновны), её кузены Скавронские , Ефимовские и Гендриковы .

Цесаревна надела кавалерийскую кирасу , села в сани и по темным и заснеженным улицам столицы поехала в казармы Преображенского полка. Там она обратилась к своим приверженцам со словами, которые по-разному воспроизводят в исторических сочинениях: «Други мои! Как вы служили отцу моему, то при нынешнем случае и мне послужите верностью вашею!» или: «Ребята! Вы знаете, чья я дочь, ступайте за мной». Гвардейцы отвечали: «Матушка, мы готовы, мы их всех убьем». Елизавета возразила: «Если вы хотите поступать таким образом, то я не пойду с вами». Понимая, что ненависть её сторонников обращена против иностранцев, она сразу же объявила, что «берет всех этих иноземцев под своё особое покровительство». Она взяла крест, встала на колени, а за нею и все присутствующие, и сказала; «Клянусь умереть за вас, клянетесь ли вы умереть за меня?» «Клянемся!!!», - прогремела толпа.

Арест брауншвейгского семейства

Шетарди в своем донесении во Францию отмечал: «Найдя великую княгиню правительницу в постели и фрейлину Менгден , лежавшую около неё, принцесса [Елизавета] объявила первой об аресте. Великая княгиня тотчас подчинилась её повелениям и стала заклинать её не причинять насилия ни ей с семейством, ни фрейлине Менгден, которую она очень желала сохранить при себе. Новая императрица обещала ей это» . Миних, которого примерно в те же минуты невежливо разбудили и даже побили мятежники, писал, что, ворвавшись в спальню правительницы, Елизавета произнесла банальную фразу: «Сестрица, пора вставать!» Кроме этих версий, есть и другие. Авторы их считают, что, заняв дворец, Елизавета послала Лестока и Воронцова с солдатами на «штурм» спальни правительницы и сама при аресте племянницы не присутствовала.

Анна Леопольдовна с Антоном Ульрихом спустились из апартаментов на улицу, сели в приготовленные для них сани и позволили увезти себя из Зимнего дворца. Однако не все прошло гладко при «аресте» годовалого императора. Солдатам был дан строгий приказ не поднимать шума и взять ребёнка только тогда, когда он проснется. Около часа они молча простояли у колыбели, пока мальчик не открыл глаза и не закричал от страха при виде гренадеров. Кроме того, в суматохе сборов в спальне уронили на пол четырёхмесячную сестру императора, принцессу Екатерину Антоновну . Как выяснилось впоследствии, от этого удара она оглохла.

Императора Ивана Антоновича принесли Елизавете, и она, взяв его на руки, якобы проговорила: «Малютка, ты ни в чём не виноват!» Что делать с младенцем и его семьей, никто толком не знал. Так с ребёнком на руках Елизавета поехала в свой дворец. Вернувшись домой, она направила во все концы города гренадер, в первую очередь, в места расположения войск, откуда они привезли новой государыне полковые знамена. За всеми вельможами послали курьеров с приказанием немедленно явиться во дворец.

Манифест о вступлении на престол

Коронационная процессия

К утру 25 ноября 1741 года были готовы форма присяги и манифест, в котором провозглашалось, что Елизавета I Петровна вступила на престол «по законному праву, по близости крови к самодержавным.. родителям» . Над этими документами потрудились назначенный канцлером князь A.M. Черкасский , секретарь Бреверн и новый глава русской дипломатии А. П. Бестужев‑Рюмин .

Вызванные и построенные у Зимнего дворца полки принесли присягу. Солдаты прикладывались сначала к Евангелию и кресту, потом подходили к праздничной чарке. Под приветственные крики «Виват », залпы салютов с бастионов Адмиралтейской и

Дворцовому перевороту 1741 г. не придавали такого значения, как петровскому или екатерининскому. С точки зрения русской историографии Елизавета не была великой императрицей, однако отличалась (в лучшую сторону) от Петра III или Павла I, являясь продолжательницей петровских традиций, в то же время была любительницей кутежей, фаворитов, но даже этим государству не вредила, так как ее фавориты действовали во благо государству (Разумовские и Шуваловы).

Царевна Елизавета хотя и не была совсем довольна во время царствования императрицы Анны, оставалась, однако, спокойною до тех пор, покуда не состоялось бракосочетание принца Антона-Ульриха с принцессою Анною; тогда она сделала несколько попыток, чтобы образовать свою партию. Все это делалось, однако, в такой тайне, что ничего не обнаружилось при жизни императрицы; но после ее кончины и когда Бирон был арестован, она стала думать об этом серьезнее. Тем не менее, первые месяцы после того, как принцесса Анна объявила себя великой княгиней и регентшей, прошли в величайшем согласии между нею и царевною Елизаветою; они посещали друг друга совершенно без церемоний и жили дружно. Это е продолжалось недолго - недоброжелатели поселили вскоре раздор между обеими сторонами. Царевна Елизавета сделалась скрытее, начала посещать великую княгиню только в церемониальные дни или по какому-нибудь случаю, когда ей никак нельзя было избегнуть посещения. К этому присоединилось еще и то обстоятельство, что двор хотел принудить ее вступить в брак с принцем Людвигом Брауншвейгским и что ближайшие к ее особе приверженцы сильно убеждали ее освободиться от той зависимости, в которой ее держали.

Ее хирург, Лесток был в числе приближенных, наиболее горячо убеждавших ее вступить на престол, и маркиз де Ла-Шетарди, имевший от своего двора приказание возбуждать внутренние волнения в России, чтобы совершенно отвлечь ее от участия в политике остальной Европы, не преминул взяться за это дело со всевозможным старанием. У царевны не было денег, а их понадобилось много для того, чтобы составить партию. Де Ла-Шетарди снабдил ее таким количеством денег, какое она пожелала. Он имел часто тайные совещания с Лестоком и давал ему хорошие советы, как удачно повести, столь важное дело. Затем царевна вступила в переписку со Швецией, и стокгольмский двор предпринял войну отчасти по соглашению с нею.

В Петербурге царевна начала, с того, что подкупила нескольких гвардейцев Преображенского полка. Главным был некто Грюнштейн, из обанкротившегося купца сделавшийся солдатом; он подговорил некоторых других, так что мало-помалу в заговоре оказалось до тридцати гвардейских гренадер. Граф Остерман, имевший шпионов повсюду, был уведомлен, что царевна Елизавета замышляла что-то против регентства. Лесток, самый ветреный человек в мире и наименее способный сохранить что-либо в тайне, говорил часто в гостиницах при многих лицах, что в Петербурге случатся в скором времени большие перемены. Министр не преминул сообщить все это великой княгине, которая посмеялась над ним и не поверила ничему тому, что он говорил по этому предмету. Наконец известия эти, повторенные несколько раз и сообщенные даже из-за границы, начали несколько беспокоить принцессу Анну. Она поверила наконец, что ей грозит опасность, но не предприняла ровно ничего, чтобы избежать ее, хотя и могла бы сделать это тем легче, что царевна Елизавета дала ей достаточно времени принять свой меры. Царевна твердо решилась вступить на престол, но вместо того, чтобы поспешить исполнением, находила постоянно предлог откладывать решительные меры еще на некоторое время. Последним ее решением было не предпринимать ничего до 6-го января (по старому стилю), праздника св. Крещения, когда для всех полков, стоящих в Петербурге, бывает парад на льду реки Невы. Она хотела стать тогда во главе Преображенского полка и обратиться к нему с речью; так как она имела в нем преданных ей людей, то надеялась, что и другие не замедлят присоединиться к ним, и когда весь этот полк объявит себя на ее стороне, то прочие войска не затруднятся последовать за ним.

Проект этот, разумеется, не удался бы или, по крайней мере, вызвал бы большое кровопролитие. К счастью для нее, она была вынуждена ускорить это предприятие; многие причины побудили ее принять окончательное решение. Во-первых, она узнала, что великая княгиня решилась объявить себя императрицей. Все лица, приверженные к царевне Елизавете, советовали ей не дожидаться осуществления этого намерения и представляли, что она встретит тогда больше затруднений и что даже все меры ее могли не удастся. Во-вторых, по известиям, полученным двором о движении графа Левенгаупта, трем гвардейским батальонам было приказано быть готовым двинуться к Выборгу для соединения там с армией; многие лица, принимавшие участие в деле царевны, должны были идти с этим отрядом. Они отправились к царевне и сказали ей, что нужно было непременно торопиться исполнением ее замысла: так как лица, наиболее ей преданные, уйдут в поход, а на некоторых других может напасть страх, который заставит их донести обо всем этом деле. И, наконец, неосторожность принцессы Анны, которая говорила царевне о тайных совещаниях последней с де Ла-Шетарди, главным образом ускорила это дело. Четвертого декабря, в приемный день при дворе, великая княгиня отвела царевну Елизавету в сторону и сказала ей, что она получила много сведений о ее поведении, что хирург ее имел часто тайные совещания с французским министром и что оба они замышляли опасный заговор против царствующего дома, что великая княгиня не хотела еще верить этому, но что если подобные слухи будут продолжаться, то Лестока арестуют, чтобы заставить его сказать правду.

Царевна прекрасно выдержала этот разговор. Она уверяла великую княгиню, что никогда не имела в мыслях предпринять что-либо против нее или против ее сына, что она была слишком религиозна, чтобы нарушить данную ею присягу, что все эти известия сообщены ее врагами, желавшими сделать ее несчастною, что нога Лестока никогда не бывала в доме маркиза де Ла-Шетарди, но что, тем не менее великая княгиня вольна арестовать Лестока - этим невинность царевны может еще более обнаружиться. Царевна Елизавета много плакала во время этого свидания и так сумела убедить в своей невинности великую княгиню, что последняя поверила, что царевна ни в чем не была виновна. Возвратясь к себе, царевна Елизавета тотчас же известила Лестока о своем разговоре с великой княгиней. Наперсник ее желал бы в ту же ночь предупредить опасность, грозившую царевне и ему самому, но так как все, принимавшие участие в заговоре, были рассеяны по своим квартирам и их ни о чем не предупредили, то дело было отложено до следующей ночи.

Утром, когда Лесток явился, по обыкновению, к царевне, он подал ей небольшой клочок папки, на которой он нарисовал карандашом царевну Елизавету с царским венцом на голове. На оборотной стороне она была изображена с покрывалом, а возле нее были колеса и виселицы. При этом он сказал: "Ваше императорское высочество должны избрать: быть ли вам императрицею или отправиться в заточение в монастырь и видеть, как ваши слуги погибают в казнях". Он убеждал ее долее не медлить, и последнее решение было принято на следующую ночь.

Лесток не забыл уведомить об этом всех, принадлежавших к их партии. В полночь царевна, сопровождаемая Воронцовым и Лестоком, отправилась в казармы гренадер Преображенского полка. 30 человек этой роты были в заговоре и собрали до 300 унтер-офицеров и солдат. Царевна объявила им в немногих словах свое намерение и требовала их помощи; все согласились жертвовать собою для нее. Первым делом их было арестовать ночевавшего в казармах гренадерского офицера по имени Гревс, шотландца по происхождению. После этого они присягнули царевне на подданство; она приняла над ними начальство и пошла прямо к Зимнему дворцу. Она вошла без малейшего сопротивления с частью сопровождавших ее лиц в комнаты, занимаемые караулом, и объявила офицерам причину своего прихода. Они не оказали никакого сопротивления и допустили ее действовать. У всех дверей и у всех выходов были поставлены часовые. Лесток и Воронцов вошли с отрядом гренадер в покои великой княгини и арестовали ее с ее супругом, детьми и фавориткой, жившей рядом. Лишь только это дело было кончено, несколько отрядов было послано арестовать фельдмаршала Миниха, сына его, обер-гофмейстера великой княгини, графа Остермана, графа Головкина, графа Левенвольде, обер-гофмаршала двора, барона Менгдена и некоторых других, менее значительных лиц. Все арестованные были отведены во дворец царевны. Она послала Лестока к фельдмаршалу Ласи предупредить его о том, что она совершила, и объявить, что ему нечего бояться, и притом приказала немедленно явиться к ней. Сенат и все сколько-нибудь знатные лица империи были также созваны во дворец новой императрицы. На рассвете все войска были собраны около ее дома, где им объявили, что царевна Елизавета вступила на отцовский престол, и привели их к присяге на подданство. Никто не сказал ни слова, и все было тихо, как и прежде. В тот же день императрица оставила дворец, в котором она жила до тех пор, и заняла покои в императорском дворце.

Когда совершилась революция герцога Курляндского, были чрезвычайно рады: на улицах раздавались одни только крики восторга. Теперь же было не то: все смотрели устными и убитыми, каждый боялся за себя или за кого-нибудь из своего семейства, и все начали дышать свободнее только по прошествии нескольких дней. Все, читающие об этом событии, не могут не удивиться ужасным ошибкам, сделанным с обеих сторон. Если бы великая княгиня не была совершенно ослеплена, то дело это не должно было удастся. Я говорил выше, что она получила несколько извещений даже из-за границы. Граф Остерман, приказав однажды снести себя к ней, уведомил ее о тайных совещаниях де Ла-Шетарди с Лестоком. Вместо того чтобы отвечать ему на то, что он говорил, она велела показать ему новое платье, заказанное ею для императора.

В тот же вечер, когда она говорила с царевною Елизаветою, маркиз Ботта обратился к ней со следующей речью: "Ваше императорское высочество упустили случай помочь го сударыне моей, королеве, несмотря на союз обоих дворов, но так как этому уже нельзя пособить, то я надеюсь, что с помощью Божией и других наших союзников мы устроим наши дела. По крайней мере, государыня, позаботьтесь теперь о самой себе. Вы находитесь на краю бездны; ради Бога, спасите себя, императора и вашего супруга". Все эти увещания не побудили ее сделать ни малейшего шага, чтобы утвердить за собою престол. Неосторожность ее дошла еще дальше. В вечер, предшествовавший революции, супруг ее сказал ей, что он получил новые Сведения о поведении царевны Елизаветы, что он тотчас же прикажет расставить на улицах караулы и решился арестовать Лестока. Великая княгиня не дала ему исполнить этого, ответив, что она считала царевну невинною, что когда она говорила с нею об ее совещаниях с де Ла-Шетарди, последняя не смутилась, очень много плакала и убедила ее. Ошибки, сделанные партией царевны Елизаветы, были не менее велики. Лесток говорил во многих местах и в присутствии многих лиц о долженствовавшей случиться в скором времени перемене. Прочие участники заговора были не, умнее: все люди простые, малоспособные сохранить столь важную тайну. Сама царевна делала некоторые вещи, за которые она была бы арестована в царствование императрицы Анны. Она прогуливалась часто по казармам гвардейцев. Простые солдаты становились на запятки открытых саней и таким образом разъезжали, разговаривая с нею, по улицам Петербурга. Их приходило каждый день по несколько в ее дворец, и она старалась казаться популярной во всех случаях.

В день революции новая императрица объявила манифестом, что она взошла на отцовский престол, принадлежащий ей как законной наследнице, и что она приказала арестовать похитителей ее власти. Три дня спустя был обнародован другой манифест, который должен был доказать: ее неоспоримое право на престол. В нем было сказано, что так как принцесса Анна и супруг ее не имели никакого права на русский престол, то они будут отправлены со всем семейством в Германию. Их отправили из Петербурга со всеми слугами под конвоем гвардейцев, состоявших под командою генерала Салтыкова (бывшего обер-полицмейстером при императрице Анне). Они доехали только до Риги, где их арестовали. Сначала их поместили на несколько месяцев в крепость. Затем их перевезли в Дюнамюндский форт, и, наконец, вместо того, чтобы дозволить им возвратиться в Германию, их привезли обратно в Россию. Место их заточения было часто переменяемо, и великая княгиня умерла в родах в марте 1746 г. Тело ее было перевезено в Петербург и предано земле в монастыре св. Александра Невского. Неизвестно, где именно содержатся теперь принц Антон-Ульрих и юный император. Иные говорят, что отец и сын находятся в одном и том же месте и что молодому принцу дают, по повелению двора, хорошее воспитание. Другие утверждают, что царевич Иоанн разлучен со своим отцом и находится в монастыре, где его воспитывают довольно плохо. По всему, что я сказал о принцессе Анне, будет не трудно определить ее характер. Она была чрезвычайно капризна, вспыльчива, не любила труда, была нерешительна в мелочах, как и в самых важных делах. Она очень походила характером на своего отца, герцога Карла Леопольда Мекленбургского, с тою только разницею, что она не была расположена к жестокости. В год своего регентства она правила с большою кротостью. Она любила делать добро, не умея делать его кстати. Фаворитка ее пользовалась ее полным доверием и распоряжалась ее образом жизни своему усмотрению. Министров своих и умных людей она вовсе не слушала, наконец, она не имела ни одного качества, необходимого для управления столь большой империей в смутное время. У нее был всегда грустный и унылый вид, что могло быть следствием тех огорчений, которые она испытала со стороны герцога Курляндского во время царствования императрицы Анны. Впрочем, она была очень хороша собою, прекрасно сложена и стройна; она свободно говорила на нескольких языках. Что же касается до принца, супруга ее, то он обладает наилучшим сердцем и прекраснейшим характером в мире, соединенными с редким мужеством и неустрашимостью в военном деле, но он чрез меру робок и застенчив в государственных делах. Он приехал слишком молодым в Россию, где перенес тысячу огорчений со стороны герцога Курляндского, который не любил его и часто обращался с ним весьма жестко. Эта ненависть герцога происходила от того, что он считал его -единственным препятствием к возвышению своего дома, так как, сделавшись герцогом Курляндским, он возымел намерение выдать принцессу Анну за своего старшего сына и возвести этим браком свое потомство на русский престол; но, несмотря на свое влияние на императрицу, он никогда не мог убедить ее согласиться на это.

Была назначена комиссия, составленная из нескольких сенаторов и других русских сановников, которые должны были допросить их и произвести над ними суд. Они были обвинены во многих преступлениях. Графа Остермана обвинили, между прочим, в том, что он способствовал своими интригами избранию императрицы Анны и уничтожил завещание императрицы Екатерины и т.д. Графа Миниха обвинили в том, будто он сказал солдатам, арестуя герцога Курляндского, что это делалось с целью возвести на престол царевну Елизавету. Тот и другой легко могли бы доказать, что обвинения эти-были ложные, но оправдания их не были приняты. В сущности, преступление всех арестованных лиц состояло в том, что они не понравились новой императрице и слишком хорошо служили императрице Анне. Сверх того, Елизавета обещала тем, которые помогли ей взойти на престол, что она освободит их от притеснения иностранцев, поэтому пришлось осудить тех, кто занимал высшие должности.

Согласно определению, граф Остерман был приговорен к колесованию заживо, фельдмаршал Миних - к четвертованию, графа Головкина, графа Левенвольде и барона Менгдена присудили к отсечению головы. Императрица даровала им всем жизнь; их сослали в разные места Сибири. Граф Остерман получил помилование лишь на эшафоте, когда ему уже положили голову на плаху. Двор издал по этому случаю манифест, где были перечислены все преступления, в которых они обвинялись. Миних, Остерман и Левенвольде перенесли свое несчастье с твердостью; не то было с другими. Все поместья сосланных, за исключением тех, которые жены их принесли за собою в приданое, были конфискованы в пользу двора, который наградил ими других лиц. Жены осужденных получили позволение поселиться в своих поместьях и не следовать за мужьями в ссылку; но, ни одна из них не захотела воспользоваться этою милостью.

Придя к власти, Елизавета провозгласила преемственность своей политики политике Петра I. Весь период после смерти Екатерины I и до восшествия на престол Елизаветы объявлялся временем мрака и упадка страны. И, хотя первейшую задачу Елизавета видела в восстановлении государственных институтов и законодательства в том виде, в каком они были при Петре I, реальная жизнь внесла в эту цель свои коррективы. Вскоре стало ясно, что реставрировать пусть и недавнее и славное прошлое и жить по его законам невозможно. Поэтому по инициативе одного из главных лиц в правительстве Елизаветы П. И. Шувалова создается комиссия по разработке нового свода законов - Уложения. Эта работа растянулась на многие годы. Смерть императрицы, а затем свержение Петра III помешали завершению Уложения. Параллельно с созданием нового законодательства П. И. Шуваловым ведется реформирование экономики. Так, по его предложению в России во время елизаветинского правления происходит переориентация бюджетных поступлений с прямого на косвенное обложение, что увеличило поступление денег в государственную казну. Большое значение для экономики Российского государства сыграла и таможенная реформа, осуществленная П. И. Шуваловым. В результате было покончено с наследием средневековья, так как уничтожение внутренних таможенных барьеров позволило ускорить процесс складывания единого всероссийского рынка. При Елизавете осуществляется активная поддержка промышленных и торговых начинаний, что выражалось не только в предоставлении им монополий и всяческих льгот. Введенный в 1757 г. новый таможенный тариф имел ярко выраженный протекционистский характер. Он стал барьером на пути ввоза иностранных промышленных товаров, которые могли бы составить конкуренцию отечественным, то есть ухудшить положение российских производителей, в том числе и дворян. Кроме того, учитывая большую заинтересованность дворянства в вывозе и продаже за границей хлеба, правительство разрешило свободный вывоз хлеба за рубеж. Созданный по инициативе П. И. Шувалова Медный банк выдавал дворянам и купцам крупные ссуды по 50-100 тысяч рублей из расчета 6 % годовых в рассрочку до 18 лет. Все эти факты убедительно свидетельствуют об усилении экономического господства дворян во время правления Елизаветы.

К значительным событиям в сфере науки и искусства во времена Елизаветы можно отнести создание в 1755 г. по инициативе М. В. Ломоносова и П. И. Шувалова Московского университета. Кроме того, по их же проекту возникли гимназии в Казани и Москве, а в Петербурге была основана Академия художеств.

Вполне удачной можно назвать внешнюю политику Российского государства при Елизавете. Императрица смогла добиться укрепления авторитета России на европейском континенте. Так, навязанная шведами в 1741 г. война за возвращение завоеванных Петром I земель привела к победе русского оружия. Согласно мирному договору, заключенному в 1743 г. в городе Або, Россия не только отстояла спорные территории, но и присоединила часть Финляндии. Главный творец внешней политики России при Елизавете канцлер А. П. Бестужев-Рюмин четко придерживался концепции трех союзов. Он считал, и осуществлял это на практике, что в интересах Российского государства важны союзы с Англией и Голландией, как ведущими торговыми партнерами, с Саксонией, поскольку ее курфюст с конца XVII в. Являлся польским королем, и, следовательно, союз с этим государством позволял поддерживать благоприятные отношения с Речью Посполитой, извечным противником России. Наконец, союз с Австрией позволял России противодействовать Османской империи и другим державам, пытавшимся нарушить ее статус в Центральной и Восточной Европе. Одним из таких нарушителей в 40-50-е годы XVIII столетия стало прусское государство во главе с королем Фридрихом II. Участие России и ее союзников в Семилетней войне (1756-1763) против Пруссии принесло славу русскому оружию и дало бы немало материальных выгод, если бы победами русской армии в Европе толково распорядились российские правители. Сражения русских с пруссаками при Гросс-Егерсдорфе в 1757 г., Цорндорфе в 1758 г. и Кунерсдорфе в 1759 г.у вошли во все учебники по военной истории. В Семилетней войне ярко проявились полководческие таланты П. С. Салтыкова, П. А. Румянцева.

Елизавета Петровна и дворцовый переворот 24-25 ноября 1741 г.

А.А. Бейгул, Омский государственный университет, кафедра дореволюционной отечественной истории

В ноябре 1741 г. в результате дворцового переворота на престоле оказалась дочь Петра 1 Елизавета. Подобные перевороты были и до, и после Елизаветы Петровны, но существует ряд особенностей, присущих этому событию: с одной стороны, национальные лозунги, взрыв патриотизма в гвардии, с другой - активное участие иностранных держав, пытавшихся оказать влияние на внешнеполитический курс России. Особую роль сыграла сама Елизавета, которая не только приняла участие в перевороте, подобно Екатерине II, но была вынуждена лично возглавить его, а затем сумела удержаться на престоле в течение 20 лет.

Сюжеты, связанные с воцарением Елизаветы, мало изучены в отечественной историографии, и в настоящее время, когда проблема роли личности в истории является одной из наиболее важных и актуальных, представляется уместным обратиться к малоизученным проблемам воцарения Елизаветы Петровны.

В отечественной исторической науке всегда уделялось довольно много внимания событиям, связанным с елизаветинским царствованием (С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, Н.И. Костомаров, С.Ф. Платонов, М.М. Богословский) . Ему, безусловно, не придавали такого значения, как петровскому или екатерининскому. С точки зрения русской историографии Елизавета не была великой императрицей, однако отличалась (в лучшую сторону) от Петра III или Павла I, являясь продолжательницей петровских традиций, в то же время была любительницей кутежей, фаворитов, но даже этим государству не вредила, так как ее фавориты были людьми русскими и действовали во благо государству (братья Разумовские и братья Шуваловы). В советское время специальных работ, посвященных Елизавете, долгое время не было, но сейчас ситуация изменилась: Е.В. Анисимов, Н.И. Павленко, В.П. Наумов, И.В. Курукин и др. авторы обращаются к личности и деяниям дочери Петра. И все же многие вопросы, особенно касающиеся борьбы Елизаветы Петровны за власть, не исследованы полностью, в том числе влияние личных качеств цесаревны на характер переворота и его последствия.

Основные источники для исследования данной проблемы - переписка иностранных послов со своими дворами, записки участников переворота и приближенных ко двору Елизаветы, Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны .

Дворцовый переворот 1741 г. вывел на первый план личность претендентки на трон, заставив ее принять в нем непосредственное участие. Никогда ранее Россия не знала подобного: претендент должен был остаться в стороне от событий (для Екатерины I корону предоставил Меншиков, для Анны Леопольдовны - Миних, а Екатерина II, принявшая участие в событиях 1762 г., успешно предоставила главное место Е.Р. Дашковой и братьям Орловым), Елизавете же не удалось создать даже иллюзии непричастности к перевороту. Каковы же личностные качества цесаревны, обеспечившие ей в конце концов престол Российской империи? Ответ на этот вопрос и составляет цель данной статьи.

С детства Елизавету никто не готовил к престолу, и она не имела ни малейшего представления о государственных делах. Воспитывала Лизетку, как звал девочку родитель, не столько мать, сколько родная тетушка Наталья Алексеевна, женщина прямая и суровая, которой не чужд был старорусский идеал воспитания царских детей. Лишь после ее смерти большое внимание воспитанию стала уделять мать. Елизавета была любимой дочерью Петра, поэтому у него возникла идея блестящей партии с представителем французского королевского дома. Ее обучали языкам, танцам и всему тому, что ценится при французском дворе, но из-за того, что Елизавета была рождена до церковного брака, все блестящие партии оказались лишь проектами. С воцарением матери ситуация почти не изменилась: Елизавету редко привлекали к делам управления государством. Екатерина I оставила завещание, согласно которому на престол вступал внук Петра I и сын царевича Алексея Петр II, после его смерти - потомки старшей дочери Петра Анны, а после этого - сама Елизавета, т.е. права Елизаветы были почти эфимерны.

После смерти Екатерины 1 в русском обществе были люди, желавшие видеть Елизавету на престоле, но таковых в 1727 г. было немного, и все сошлись на фигуре Петра II, который занял трон и по праву первородства, исстари существовавшему в русском обществе, и по завещанию Екатерины I, таким образом, Елизавета Петровна не имела оснований жаловаться, что ее "обошли". Поэтому говорить о том, что желание возвести ее на престол было всеобщим, значит искажать истинное положение дел. Но в определенных условиях Елизавета вполне могла претендовать на корону, так как сторонники у нее были. Герцог де Лириа упоминает в своих записках о Елизавете как одной из возможных претендентов на престол (всего таковых было 4) . Но выбор на ней не остановили. Анна Иоанновна, как известно, законного наследника престола на свет произвести не могла, и борьба за власть в это время трансформировалась в борьбу за то, кто станет ее преемником. Анна Иоанновна отдала предпочтение своей племяннице, поэтому вполне понятно, что Елизавета претендовать на эту роль уже не могла.

В своих письмах жена английского посланника леди Рондо упоминает, что еще во времена правления Анны Иоанновны стали появляться мысли о приходе к власти Елизаветы: "Множество дворян вместе с гвардейскими офицерами составили заговор с целью обязать императрицу объявить наследницей престола не Анну Леопольдовну, а цесаревну Лизавету" . После смерти Анны Иоанновны у власти оказался Бирон, который всегда благоволил к Елизавете; причины этого двояки: возможно, потому что хотел женить на ней своего сына и посадить цесаревну на трон, возможно, он не заходил так далеко в своих планах, а просто пытался найти хоть какую-то опору в русском обществе. Источники утверждают, что, если бы Елизавета приложила хоть какие-то усилия, она могла бы занять престол еще в 1740 г., когда был свергнут Бирон. "Княгиня Елизавета не поколебалась признать регентство матери Иоанна Антоновича и присягнула ему, в то же время она не могла не знать, что большая часть солдат, арестовывавших герцога Курляндского, думала, что делает это для нее, но она сделала вид, что удовлетворена..." .

Правительство Анны Леопольдовны было абсолютно неспособным к деятельности: борьба за власть между Минихом и Остерманом, наличие фаворитов и фаворитки, а также нежелание со стороны правительницы заниматься делами отрицательно сказывались на общественном мнении, кроме того, у власти оставались те же люди, которые были и при Анне Иоанновне, а общество этого уже не желало. "Анна Леопольдовна была женщиной кроткой и бесхарактерной, непопулярной ни в обществе, ни в гвардии" .

В то же время английский посланник Финч сообщает, что Елизавету очень любили и она пользовалась большой популярностью в обществе . Цесаревна имела очень теплые отношения с гвардейцами, для которых ее дом был всегда открыт и у которых она часто крестила детей, при этом раздавая щедрые подарки. Она не давала Анне Леопольдовне никакого повода для беспокойства: вела рассеянный образ жизни, по отношению к регентше проявляла полную лояльность, была крестной матерью у дочери правительницы.

Но одновременно, как сообщает французский посланник Шетарди, цесаревна активно обсуждала с ним и шведским посланником Нолькеном возможность вступления на престол с их помощью .

Ложь и притворство не были чужды Елизавете, причем притворялась она умело. Отметим еще одно качество: она ясно осознавала свои цели и не стеснялась в выборе средств для ее достижения.

Русская аристократия была недовольна режимом Анны Иоанновны и Анны Леопольдовны, но, напуганная расправой над А.П. Волынским, Долгорукими, гибелью Д.М. Голицына и других противников "немцев-правителей", предпочитала воздерживаться от активных действий, несмотря на то, что у кормила власти находились "немцы", далеко не всегда имевшие аристократическое происхождение ("конюх" Бирон). В результате возглавить переворот Елизавете пришлось самой. Подобный шаг, безусловно, требовал мужества, что для ветреной и легкомысленной цесаревны было вовсе не характерно. Шетарди пишет: "Постоянная боязнь подвергнуть опасности себя и свою партию не позволяла ей действовать решительно" . Елизавета была чрезвычайно осторожна, она опасалась, что задуманное предприятие не удастся, но она старалась быть дальновидной. "Елизавета честолюбива, но ее честолюбие уживается с умением выжидать время" . И это еще одна характерная черта ее личности.

Общество должно было настолько устать от управления иностранцев, что на незаконное рождение Елизаветы перестали обращать внимание. Все должны были увидеть в ней панацею от иностранного самоуправства. Поведение цесаревны выгодно отличалось от правительницы. Отношение же общества к Анне Леопольдовне объяснялось еще и тем, что ее отец был человеком необузданного нрава, а сама она была замкнута, неприветлива, могла по несколько дней не появляться на людях, в отличие от Елизаветы, любезной со всеми. "Елизавета - дочь Петра I - государя, которого боялись, но и любили". Этот последний фактор должен был выступить на первый план, видимо, этого момента и дожидалась цесаревна. Ей был резон подождать еще и потому, что оставалась надежда, что младенец-император умрет, и все решится само собой, потому что в случае его смерти и возможной борьбы за власть между Анной Леопольдовной и Елизаветой на стороне последней было гораздо больше шансов.

В это же время иностранные посланники подталкивали Елизавету к действиям, пресекая ее излишнюю неуверенность. Иностранные послы связались с лейб-медиком цесаревны Лестоком, имевшим на нее большое влияние, подталкивавшим ее к перевороту.

Французский и шведский посланники Шетарди и Нолькен, к которым присоединился Лесток, разрабатывали план, согласно которому Елизавета должна была вернуть Швеции земли, перешедшие к России по Ништадскому миру. С этой целью Швеция начинала войну с правительством Анны Леопольдовны, приглашала в свою армию герцога Голштинского, родного внука Петра I, против которого русские солдаты воевать бы не стали. Этот проект был представлен Елизавете, и цесаревна, для которой, казалось бы, это был единственный шанс, отказалась, гордо заявив: "Лучше я никогда не буду царствовать, чем куплю корону такой ценой" . Интересы России не были для цесаревны пустым звуком.

Причина подобного ответа может корениться либо в искреннем патриотизме, либо в политическом реализме здравомыслящего человека, либо в любви к театральным жестам, на которые цесаревна была большой мастерицей, так как с детства воспитывалась в любви к театру. Безусловно, Елизавета любили своего отца, конечно, она уважала все, сделанное им, но, скорее всего, не только это было причиной ее отказа Нолькену. Многие русские царедворцы желали видеть Елизавету на престоле именно как лицо, олицетворявшее смену политического курса в духе патриотизма, а принять условия Швеции было вовсе не в интересах России. Согласись цесаревна на шведские условия, ее бы просто не поняли, и она могла бы потерять своих сторонников. Возможно, Елизавета, отдавая себе в этом отчет, стала действовать как истинный политик, т.е. она почувствовала настроения, господствовавшие в обществе, и стала действовать в этом русле. Вместе с тем Елизавета не разорвала отношений с Шетарди и Нолькеном.

О здравом политическом реализме свидетельствует и ход переговоров: цесаревна проявляла чудеса изворотливости, тянула время, соглашалась на различные устные обязательства денежного характера, при этом совершенно игнорируя земельный вопрос (уступки Швеции). "Елизавета показала себя тонким политиком" , свидетельством чего является то, что она заставила своих союзников действовать без подтвержденных обязательств.

Нужно отметить, что сама по себе Елизавета не стремилась к перевороту любыми путями, но обстоятельства принудили ее действовать вопреки желаниям. Английский посланник Финч писал: "Если подтвердятся подозрения по поводу великой княгини, то ей грозит монастырь или брак с Людовиком Брауншвейгским" . Правда, задним числом Остерман отрицает этот факт, но даже если это были только слухи, они не могли не произвести впечатления на эмоциональную и сомневающуюся Елизавету, поэтому с того момента, как она начинает ощущать даже тень опасности со стороны, цесаревна решается наконец предпринять активные шаги к завоеванию власти. "Елизавета Петровна прислушивалась к недовольству в общественном мнении, убеждаясь, что можно начинать действовать в свою пользу" .

В литературе высказывается мнение, что Анна Леопольдовна недальновидно ограничивала Елизавету в средствах, денег у Елизаветы не было постоянно, потому что она раздавала эти деньги гвардии, чем подчеркивала свое доброе расположение и получала подобное отношение в ответ, что ухудшило отношение цесаревны к правительнице, но этот фактор, по нашему мнению, нельзя считать определяющим, так как еще при Анне Иоанновне содержание Елизаветы было весьма ограниченным. Но правительница иногда допускала удары по самолюбию Елизаветы, отказывая цесаревне в самых незначительных просьбах. Это было неосторожно со стороны Анны Леопольдовны: ущемленное самолюбие может подтолкнуть к действию даже самые нерешительные натуры. По поводу честолюбия Елизаветы существует много противоречивых мнений. Так Манштейн писал, что Елизавета планировала стать русской императрицей задолго до 1741 г., она была огорчена браком принцессы Анны, "положила за непременное" составить для себя партию, но ее действия были благоразумны и хитры. Миних же отказывает цесаревне в честолюбивых стремлениях. Возможно, Елизавета и хотела стать императрицей, но при этом желала, чтобы все вопросы решались сами собой, без ее личного вмешательства, и только исключительные условия могли заставить ее действовать. Это вполне в ее духе, так же она поступала в течение 20 лет пребывания на троне.

Цесаревна была вынуждена возглавить своих сторонников, так как среди участников переворота не было людей действительно выдающихся, бывших в состоянии встать во главе предприятия, поэтому Елизавете и невозможно было создать иллюзию своей непричастности к перевороту. Когда стало ясно, что брать власть в свои руки необходимо, цесаревна составила два плана действий: 1) с помощью Швеции, объявлявшей войну, целью которой было восстановление попранных прав дочери Петра, но этот план не удался, так как военные действия для Швеции были неудачными; 2) переворот должен был произойти 6 января 1742 г. в день Крещения и Водосвятия, когда на берегу Невы собралась бы вся гвардия и Елизавета обратилась бы к ней , воздействуя на религиозные и патриотические чувства, как бы подчеркивая, что ее права на престол имели истоки не в личной корысти, честолюбии, а в происхождении, угодном Богу, т.е. поступки Елизаветы определял Божественный промысел. Но и этому проекту не суждено было сбыться. Однако, несмотря на нереализованность этих планов, Елизавета оказалась на троне.

Дело в том, что о готовящемся заговоре знали при дворе, так как этого никто особенно не скрывал. Английский посланник Финч предупреждал об оживлении контактов между Шетарди и Елизаветой, он неоднократно говорил об этом с Остерманом, но министру было не до того, чтобы заняться заговорщиками: сначала он боролся за власть с фельдмаршалом Минихом, затем пытался противостоять фавориту Анны Леопольдовны Линару. Сама правительница была настроена апатично: "Бесполезно бороться с Елизаветой, когда есть еще Чортушка"(герцог Голштинский) , который имел законные права на престол. Правительница предоставила развиваться событиям без собственного вмешательства, хотя кое-какие шаги она попыталась предпринять: решила выслать из города верные Елизавете гвардейские части, а себя хотела провозгласить императрицей. Анна Леопольдовна решила поговорить с цесаревной откровенно, заявив ей о существующих подозрениях по поводу переговоров с иностранцами. Елизавета испугалась, и страх толкнул ее на неблаговидный поступок (она предала Лестока, заявив, что ничего не знает о его контактах с врагами Отечества, т.е. она фактически отдавала его в руки Тайной канцелярии). Правительница попыталась урезонить цесаревну, но эффект получился обратный: испуг и отчаяние стали двигателями ее поступков. В это же время верные цесаревне гвардейцы заявили, что получили приказ о выводе их частей в район Выборга, где велись военные действия. В столице появились слухи о возможной коронации правительницы. Последним толчком к действию для цесаревны стали картинки, набросанные рукой Лестока: Елизавета на троне и Елизавета в монашеском одеянии, а внизу надпись: "Выбирайте". На колебавшуюся Елизавету это произвело неизгладимое впечатление, если учесть, что она находилась в состоянии, близком к отчаянию. Возможно, в этот момент в ее голове промелькнули ужастные картины монастырской жизни, что для нее, любительницы веселья и удовольствий, было совершенно невыносимо. Цесаревна решилась окончательно, но прежде долго молилась и дала обет: отменить в России смертную казнь в случае благоприятного исхода предприятия. Она заставила поклясться своих приверженцев в том, что не будет пролито ни капли крови. И действительно, переворот носил мирный характер, насколько это возможно, никому не был причинен физический вред. Бюшинг пишет, что великая княгиня с семьей были арестованы, но в остальном с ними обходились без ненужной жестокости . В ночь с 24 на 25 ноября Елизавета вместе с Лестоком направилась в казарму преображенцев, где напомнила о своем происхождении, и гвардейцы с готовностью отправились вместе с ней во дворец правительницы. Здесь гвардейцам никто не оказал сопротивления, поэтому все было кончено за короткое время. Существует мнение, что переворот 24-25 ноября был неожиданным не только для Европы, но и для большинства русских царедворцев, как нам представляется, вся "неожиданность" заключалась во внезапности. Мало кто ожидал, что Елизавета решиться на переворот в ноябре.

Наутро после переворота был обнародован манифест, в котором говорилось лишь об узурпации власти иностранцами, а о появлении новой императрицы не упоминалось, так как Елизавета опасалась реакции сторонников Анны Леопольдовны, которые были и при дворе, и в среде аристократии. Русское общество, не привыкшее к женскому правлению, успело устать от него, поэтому многих удовлетворял император, пусть даже малолетний и нерусский по крови, а не императрица, дочь Петра.

Манифест же о восшествии на престол Елизаветы был провозглашен только 28 ноября. Здесь было сказано, что цесаревна основывает свое право на власть на духовном завещании Екатерины I, по которому она должна была вступить на престол после Петра II . Хотя на самом деле ситуация складывалась иным образом: не Елизавета, а герцог Голштинский должен был стать императором. Не желая нарушать волю матери, Елизавета пригласила герцога в Россию, чтобы сделать своим наследником, тем самым решив голштинскую проблему, чего не сделали ни Анна Иоанновна, ни Анна Леопольдовна, и одновременно укрепив престол, но этим Елизавета создавала себе опасность быть свергнутой. Вслед за своими предшественниками цесаревна нарушила закон, она, по сути, манипулировала завещанием Екатерины 1 в собственную пользу. Обвинив русских министров в искажении этого документа, она и сама сделала то же самое. Многие современники были правы в том, что можно поставить под сомнение лигитимность власти Елизаветы.

Оказавшись на троне, новая императрица "раздала важнейшие места своим приверженцам: братья Бестужевы-Рюмины, Воронцовы, Трубецкой вступили в Совет, Лесток сделался чем-то вроде второстепенного министра" . Так Елизавета отблагодарила своих сторонников за помощь в перевороте. На всю жизнь она сохранила особое отношение к гвардии, к которой была слишком терпеливой, снисходительно относясь к разгулу и творимым гвардейцами беззакониям, так как всегда считала их своей опорой, но, с другой стороны, как никто другой осознавала их силу. Елизавета постоянно пыталась задобрить их, всячески подчеркивая свое особое отношение. Иным оказалось положение некоторых приближенных сторонников: очень скоро она стала прохладно относиться к Шетарди, а затем потребовала, чтобы его отозвали. Вина Шетарди, по мнению Елизаветы, состояла в том, что он имел дерзость требовать от императрицы выполнения того, что было обещано цесаревной. Затем пострадал Лесток, против которого было организовано дело по обвинению в интригах в пользу Франции. Елизавета не отделяла, как видим, личные отношения от интересов государства.

Еще одним последствием переворота является судьба Иоанна Антоновича и семьи правительницы. Елизавета собственноручно доставила императора в свой дворец после переворота, и непонятно, чего здесь больше: заботы о ребенке или о собственной безопасности. По дороге "видя, что он с улыбкой пытается повторять восклицания солдат, цесаревна сказала: "Невинное дитя! Ты не знаешь, что клики сии лишают тебя престола". Возможно, Елизавета разыграла эту сцену, желая произвести впечатление на гвардию. Скорее всего, императрица просто притворялась, "будучи мастерицей притворства". Вскоре, как сообщает Корф , по приказу Елизаветы, Иоанн Антонович был заточен в Шлиссельбург, а остальное Брауншвейгское семейство отправлено в Холмогоры.

Сначала у Елизаветы были мысли выслать семью Иоанна Антоновича в Европу, но это была бы постоянная угроза ее спокойствию. Она была готова воспользоваться помощью иностранцев, боясь военного вторжения под предлогом восстановления на престоле законного государя. Недовольные существуют во время любого правления и готовы в любой момент объединиться вокруг претендента. Английский посланник Вейч сообщает своему двору, что в июне 1742 г. горсть людей решила убить императрицу и герцога Голштинского, но участников заговора раскрыли . Елизавета не была злой или жестокой, она была вынуждена так поступить с императором, в очередной раз проявив политический реализм, не дав возможности чувствам возобладать над разумом. При этом до конца дней Елизавета вела "ночной образ" жизни, боясь заснуть и быть свергнутой, а призрак малолетнего императора постоянно преследовал ее.

Министры бывшего правительства были сосланы, хотя сначала их приговорили к смертной казни, но уже перед эшафотом им объявили о помиловании, т.е. Елизавета отомстила им, так как, когда люди уже готовы были принять смерть, она даровала им жизнь, не нарушив обет, данный в момент переворота. Пройдя все круги ада, люди были возвращены к жизни по воле женщины, отстраненный ими от престола, к которой они относились с известным пренебрежением, не думая, что когда-нибудь окажутся в ее власти.

Итак, к осени 1741 г. обстоятельства вынудили Елизавету Петровну сделать нелегкий выбор и встать на скользкий путь заговора. Ее незаурядные личные качества, назовем среди них политический прагматизм, умение манипулировать, не стесняться в выборе средств, готовность давать невыполнимые обещания и др., позволили ей добиться короны Российской империи. Обстоятельства заставили ее подняться выше собственных слабостей, и в решающий момент Елизавета смогла проявить недюжинный политический талант, твердость и силу духа, мобилизовав свои дарования не только для захвата власти, но и для решения основных проблем, связанных с ее удержанием. Елизавета показала себя тонким политиком, сумев обосновать свои права на престол и с юридической точки зрения манипулируя имевшимися законами по своему усмотрению, успешно использовав до этого умонастроения общества в свою пользу.

Список литературы

Соловьев С.М. История России с древейших времен. М., 1963. Т. 21; Ключевский В.О. Курс лекций по русской истории. М., 1957; Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1992. Кн.3; Платонов С.Ф. Учебник по русской истории. Спб., 1991; Богословский М.М. Императрица Елизавета Петровна // Три века. Спб., 1913. Т. 2.

Анисимов Е.В. Россия в середине 18 века: борьба за наследие Петра. М., 1986; Павленко Н.И. Елизавета Петровна // Родина. 1994. 9. С. 58-65; Курукин И.В. Дворцовый переворот 1741 года: причины, "технология", уроки // Отечественная история. 1997. 5. С. 3-23.

Переписка иностранных послов: Сборник РИО. Т. 91, 92, 96; Записки герцога де Лириа о России. Осьмнадцатый век. М., 1868. Т. 2.; Записки Миниха Б.Х. // Смена. 1994. 10; Записки Фридриха Великого о России в первой половине 18 века // Русский архив. 1877. Т. 1. С. 5-21; Записки князя Я.П. Шаховского // Со шпагой и факелом. М., 1991; Письма леди Рондо // Русский двор 100 лет тому назад...Спб., 1907; Записки генерала Манштейна о России 1721-1744. Спб., 1875. Ч. 2; Записки графа Александра Романовича Воронцова // Русский архив. 1892. 8.

Записки графа А.Р. Воронцова.

Записки герцога де Лириа. С. 29.

Письма леди Рондо. С.118.

Цит. по: "Записки Миниха-сына".

См. подробнее: Михневич В.О. Женское правление и его противники // Исторический вестник. 1882. 2-3.

Письмо 6. Т. 91.

Письмо 57. Т. 92.

Письмо 60. Т. 96.

Письма леди Рондо. С. 97.

Письмо 24. Т.91.

Цит. по Костомарову Н.И. Указ. соч. С. 223.

Наумов В.П. Елизавета Петровна // Вопросы истории. 1993. 5. С. 52071.

Письмо 24. Т. 91.

Фирсов Н.Н. Вступление на престол императрицы Елизаветы Петровны. Казань, 1888. С. 98.

Записки Б.Х. Миниха // Смена. 1994. 10.

Записки Бюшинга. Со шпагой и факелом. М., 1991. С. 258.

Записки Фридриха Великого о России // Русский архив. 1877. Т. 1.

Вейдемейер А.И. Царствование Елизаветы Петровны. Спб., 1834. С. 2.

Корф М.А. Брауншвейгское семейство. М., 1993. С. 27.

Письмо 58. Т. 91.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.omsu.omskreg.ru/