История третья.

ТАЙНЫ ИСТОРИИ
Наш сегодняшний собеседник Валентин Егорович СЕЛИВАНОВ – адмирал, в 1981-1985 г.г. командующий легендарной Средиземноморской 5-й оперативной эскадрой (ОПЭСК).
Именно с этого уникального объединения начинался наш океанский флот. Вслед за 5-й эскадрой, взявшей в конце 1970-х годов под свою опеку все Средиземноморье, вышли в Индийский океан 8-я ОПЭСК, в Тихий - 17-я и 10-я эскадры. Атлантика же стала местом боевой службы 7-й ОПЭСК Северного флота.
С этого времени отечественный ВМФ полностью контролировал ситуацию на просторах Мирового океана.
Рождение эскадры
- Валентин Егорович, с какой целью были созданы оперативные эскадры? Что они представляли собой и какие задачи решали?
- Сегодня многие государства мира содержат собственные военно-морские силы. Это так называемый прибрежный флот, который решает задачи у своих берегов, в своих базах. И только несколько стран, их по пальцам одной руки можно сосчитать, имеют статус истинных морских держав. Их флот способен решать задачи в любой точке Мирового океана, может нести боевую службу в той или иной акватории в течение нескольких месяцев, а в случае необходимости и лет. Это как раз те силы, которые принято называть оперативными: выполняющие конкретные операции на морских и океанских просторах.
Классический образец оперативного флота в 1960 - 1980-е годы представляли собой ВМС США. У них стратегические объединения так и назывались – Атлантический и Тихоокеанский флоты. В составе того же Атлантического флота находился 7-й Оперативный флот. В Средиземном море постоянно нес службу 6-й, а в Индийском – 5-й оперативные флоты.
Великобритания и Франция на тот момент имели в океане только оперативные соединения. По нашей классификации это были небольшие корабельные ударные группы (КУГ) и корабельные поисково-ударные группы (КПУГ).
К середине 1960-х годов американцы решили задачу глобального господства в океане. С этим, как вы понимаете, советское руководство согласиться не могло никак. И 14 июля 1967 года Постановлением Политбюро КПСС была сформирована 5-я оперативная эскадра. Она на постоянной основе начала действовать в Средиземном море.
- Валентин Егорович, а почему начали именно со Средиземноморья, а не, скажем, с Атлантики?
- Вероятно, на это повлияла военно-политическая обстановка в этом регионе. В то время, как вы знаете, там набирали обороты арабо-израильское противостояние, а также англо-французская агрессия против Египта. Наша страна однозначно и твердо высказывалась за прекращение кровопролития.
Скорее всего, именно «большая политика» сыграла свою роль в определении первого наименования эскадры – изначально ее статус был повышен до флотилии. Эскадра – оперативно-тактическое соединение, флотилия – оперативное, равное сухопутной армии.
- Как я понимаю, 5-я эскадра представляла собой «первый оперативный эшелон» обороны. В случае войны именно вы должны были первыми отражать удары с южных морских направлений?
- Именно отражать. Я отлично знаю систему планирования вплоть до уровня Главного штаба ВМФ. Нам никогда в принципе не ставилась задача первыми атаковывать вероятного противника. Сугубо оборонительные действия, отражение агрессии... Исходя из этого, а также конкретных сил вероятного противника выстраивалась стратегия наших действий.
- Ну, у тех же американцев основу морских группировок составляли и составляют авианосные ударные группы (АУГ)…
- Совершенно верно. В Средиземном море в то время американцы постоянно держали две авианосные группы. А бывало, наращивали силы и до четырех группировок. По своим тактико-техническим характеристикам самолет, взлетевший с авианосца, мог легко долететь до рубежей украинского Прикарпатья. Как говорится, сам Бог велел попытаться нейтрализовать эту грозную силу в месте ее сосредоточения. А то ведь до прихода туда нашей эскадры американцы действовали как заблагорассудится, будто на своем полигоне. Никто им не противостоял: ни самолет-разведчик, ни корабль-разведчик, ни подводная лодка…
Теперь же они были под нашим прицелом. В советские времена на командном пункте ВМФ постоянно была вся информация о кораблях 1-2 ранга всех государств мира! На наши морские карты наносили оперативную обстановку в Мировом океане. Если вдруг какая-то «единичка» пропадала, весь флот «ощетинивался»: по всем азимутам летела в океан воздушная разведка, в усиленном режиме начинала работать морская космическая и радиотехническая разведки, в предполагаемый район направлялись надводные и подводные корабли. Найдем «мерзавца» - и немедленно доклад главкому: «Корабль такой-то находится… широта… долгота… координаты… курс… скорость…»
Ну а авианосцы, основные цели, всегда были в поле нашего непрестанного внимания. Все силы оперативной эскадры ежечасно получали по ним обновленные целеуказания. Готовность к атаке не превышала двух минут.
Но и мы тоже были на прицеле у американцев...
На защиту Тартуса
- Валентин Егорович, а насколько мощной по своему составу была 5-я ОПЭСК?
- Количественный состав эскадры колебался. Но менее 50 вымпелов численность никогда не опускалась. Максимальный состав – около 90 кораблей различного класса и назначения. Основу эскадры, как правило, составляли авианесущие корабли «Киев», «Минск», вертолетоносцы «Москва», «Ленинград», ракетные крейсера, 12 - 16 подводных лодок (из них 4 атомные). Их действия успешно дополняли противолодочные корабли, эсминцы, сторожевики, малые ракетные и противолодочные корабли, а также десантные корабли. Как-то, помню, у берегов Латакии с четырех «десантников» мы высадили «на плав» 65 единиц боевой техники!
- Состав сил подбирался из расчета гарантированного «уничтожения» авианосцев?
- Как вам сказать… Необязательно ведь топить авианосец. Главное – лишить его возможности вести воздушные операции. Расчеты показывают, что для этого необходимо 5 - 6 попаданий противокорабельных ракет. Но если удачно попасть, и одной хватит.
Самое трудное - преодолеть мощнейшую систему ПВО авианосца, которую составляют, помимо него самого, и корабли охранения. Для этого залп по авианосцу строится так, чтобы ракеты были нацелены на одну главную цель и подошли к ней одновременно. В этом случае поражение авианосца гарантировано. Тем более что наши ракеты «мазали» крайне редко и ложились точно в геометрический центр цели.
- Скажите, а насколько напряженной была обстановка в те годы? Верили ли вы, что война все-таки может начаться?
- Нет, мы были уверены, что война не начнется. По крайней мере между двумя нашими блоками. Руководители наших государств в то время достаточно активно контактировали между собой. Отношения «теплели» с каждым годом.
А вот локальный конфликт, наверное, мог иметь место. В 1982 году с новой силой разгорелся арабо-израильский конфликт. Самолеты израильских ВВС неоднократно проходили в непосредственной близости от нас. Помню, стоим в Тартусе, с ГКП докладывают: «Наблюдаем на радарах израильские самолеты». Проходит пара минут – «шарах»! Ожили зенитно-ракетные комплексы сирийской армии. Ракеты летят над нашими головами…
Когда началось наступление израильской армии в долине Бекаа, где держали оборону сирийские войска, мои силы стояли в заливе Мерса-Матрух. Помимо этого, большой отряд кораблей я уже заранее подтянул в район Кипра. На третий день конфликта с ЦКП Вооруженных Сил СССР дежурный генерал передал мне приказ министра обороны: «К нолю часов встать на якорь в сирийском порту Тартус». До назначенного времени оставалось около восьми часов. Я сразу понял, что израильтяне, видимо, планируют ракетно-бомбовый удар по Тартусу. И если мои корабли успеют войти в порт, то, скорее всего, Израиль не решится на эту акцию: бомбить Тартус с находящимися в нем советскими боевыми кораблями - самоубийство. Ведь я буду иметь полное право поражать своими силами израильские ракеты и самолеты - я же не знаю, в кого и куда нацелены бомбы, по городу или по моим кораблям. А сил у меня для этого более чем достаточно…
Я немедленно отдал приказ силам эскадры: «Все, кто на ходу, - полный ход, идти на Тартус!» Шли на пределе возможностей. В темноте раскаленные докрасна трубы буквально светились, выбрасывая в небо снопы огня.
В 00:00 я был на рейде Тартуса. Бомбардировку города мы предотвратили…
У берегов Марокко был другой случай. Там есть богатый рыбой район, который Марокко считало своими терводами, а весь мир их юрисдикцию не признавал и ловил там рыбу без всякого официального разрешения. И вот появился в береговой охране марокканцев какой-то сумасшедший лейтенант. Прямо зверь какой-то. С «нарушителями» он не церемонился и при первом удобном случае открывал по ним огонь. Нередко такие обстрелы заканчивались гибелью рыбаков.
США, Франция, Англия и СССР обычно посылали в этот район боевые корабли. Если там стоял наш корабль, то марокканцы советских рыбаков не трогали, рыбачить не мешали. Гоняли турок, греков, японцев… Наших обходили стороной. Но рыбаки - народ смышленый. Они сразу прикинули, как можно обхитрить марокканцев. Японцы, например, завидев марокканский катер, немедленно поднимали советский флаг…
С этим «рыбоохранным» районом связан еще один случай, который мог иметь международный резонанс. Возвращаемся, значит, мы от марокканских берегов. Один из моих тральщиков пристроился за ордером американского отряда кораблей, выполняет поставленные на время перехода задачи. Стемнело. Я проверил, как несут службу вахтенные, и ушел отдыхать в свою каюту. И вдруг меня будят - командир одного из тральщиков доложил, что подвергся атаке американской авиации, бомбы упали по корме. Нападение? Война? Нет, я сразу догадался, в чем дело: американские летчики отрабатывают ночное бомбометание в кильватерную струю. Есть у них такой учебный прием: бомбу нацеливают на собственный корабль и вносят поправку метров сто по корме. Американские летчики просто перепутали в темноте мой тральщик со своим кораблем. Я успокоил командира, объяснил ситуацию, предупредил, что, скорее всего, бомбометание повторится. И точно - через несколько минут командир тральщика доложил, что очередная серия бомб упала за кормой. Так тральщик всю ночь и бомбили…
Мощь как залог мира
- То есть у вас и ваших подчиненных была твердая уверенность, что позиционное противостояние ни в коем случае не может перерасти в боевое?
- Можно сказать и так. Вы знаете, в те времена мир держался на отчетливом понимании того, чем может закончиться это глобальное противостояние в случае начала военных действий. Между СССР и США, НАТО и Варшавским договором тревога не витала. Каждый знал о мощи противника, и каждый ее уважал.
- Значит, «гонка вооружений» была не напрасна?
- Нам просто необходимы были мощная армия и флот. Эту мысль можно подкрепить и исторической параллелью. За те 300 лет, которые существует наш флот, перед ним стояли разные задачи. Были у нас и успехи на море, были и тяжелые поражения. Крымская война, как вы знаете, закончилась затоплением флота в Севастопольской бухте и взятием города. Русско-японская война завершилась разгромом при Цусиме. Свою историческую задачу, на мой взгляд, отечественный флот выполнил именно в период «холодной войны». Военно-морской флот не допустил никаких поползновений на нашу государственность. Не допустил своим потенциалом, силой и мощью. Иначе, как показывают последние события, мы бы поплатились, как Сербия, как Ирак, как Афганистан…
- А до провокаций дело доходило? Как-то старались расшатать эту уверенность?
- Американцы вели себя с точки зрения морали и этики предельно вежливо. В боевых делах могли похулиганить: пересечь курс нашему ордеру, сблизиться с кораблем… А вот англичане во время первой боевой службы авианосца «Киев» «отличились»: повесили у себя на рее манекен нашего летчика в комбинезоне.
Французские «Супер Этандеры», проходя над нашими кораблями, бывало, открывали бомболюки. Облетает нас, сверкнет своими бомбами и уходит. То ли бомбометание отрабатывали, то ли просто на нервах играли…
В целом же все было пристойно. Ведь каждый понимал, что с боевыми кораблями шутить нельзя. Есть корабельный устав, где четко прописаны действия экипажа в той или иной ситуации. Корабль и пространство над ним – в мирное время недоступная для потенциального противника территория.
Морские рандеву в «деревне Селивановке»
- Рассказывают, что экипажи кораблей 5-й ОПЭСК проводили в море по полгода, а то и больше…
- Полгода – это не предел. Например, бригада дизельных подводных лодок из Полярного приходила в Средиземное море, как правило, на год. Но мы так планировали службу подводников, чтобы люди могли и отдыхать, и технику ремонтировать. Вот отработал экипаж, скажем, полгода – отправляем лодку в алжирскую Анабу, в док. В этом порту ее уже ждет «второй» экипаж. Сменились, отдохнули и снова - вперед.
Если необходим какой-то ремонт, направляли субмарину в сирийский Тартус. Там у нас находилась плавмастерская. «Боевой» экипаж сдавал лодку «резервному», сам пересаживался на госпитальное судно «Кубань» и «топал» в Севастополь. Неделя – сам переход, потом дней 10 в доме отдыха, потом опять на «Кубань», неделю до Тартуса, на лодку - и в море. А на «Кубань» тем временем садился следующий экипаж, шел в Севастополь. Такая вот ротация…
- Средиземное море известно своими штормами. Как эскадра противостояла стихии?
- Штормы для нас быстро стали привычным делом. Каждый знал: если неделю штиль, значит, жди шторма.
Изменения погоды анализировались нашими метеорологами самым тщательным образом. Поэтому мы всегда имели возможность для маневра. У нас были свои точки, где всегда можно было спрятаться от большого шторма. Излюбленным местом были воды у острова Крит. Территориальные воды Греции – 6 миль. Мы подходили, насколько позволяли правила. Скажем, в 7 милях от Крита еще дует ветер. Прошли еще полмили – уже штиль. Полежим в дрейфе сутки-двое и возвращаемся на свои позиции.
Тяжелее всего приходилось кораблям, которых шторм застигал на переходе. Например, с Кубы в Средиземное море. Вот тут-то приходилось осознать истинную мощь океана. Когда ветер достигает скорости 27 - 30 метров в секунду, он даже не завывает, он ревет. Волна бьет и переваливает через корабль постоянно. Слава Богу, техника наша была надежной. Из всех подобных испытаний наши экипажи выходили с честью.
- Валентин Егорович, а какие-то традиции у 5-й эскадры были?
- Конечно. Был у нас свой, особый ритуал встречи и проводов кораблей. Как правило, местом этих мероприятий была «52-я точка», которую меж собой большинство моряков называли «деревней Селивановкой».
Все корабли выстраиваются в кильватерный строй, играется «Большой сбор», личный состав, свободный от вахты, выстраивается на верхней палубе. «Новичок» обходит все корабли. «Бывалые» экипажи приветствуют, салютуют. Не обходилось и без попутных замечаний: «Это не так, то не так…» Для экипажей, проведших два-три месяца в море, все недоработки сразу бросались в глаза.
Торжественно проходили проводы. Эмоции переполняли каждого. Уходили экипажи, не зная своей итоговой оценки за «средиземку». Соответствующую телеграмму на этот корабль и флот, к которому он приписан, отправляли только тогда, когда корабль входит в Дарданеллы (для североморцев и балтийцев – Гибралтар). И если оценка деятельности и сопутствующая характеристика были высокими, радости экипажа не было конца. «Отличников» на флоте встречали, как настоящих героев.
Ну и, конечно, с соблюдением всех флотских правил организовывались встречи высоких начальников. Это было целое действо! Сближение, расхождение на контркурсах, спуск командирского катера… Неоднократно приходилось встречать мне и легендарного главкома ВМФ адмирала флота Советского Союза Сергея Георгиевича Горшкова. Предельно торжественно был обставлен визит Горбачева на Мальту в 1989 году, где он встречался с Бушем-старшим.
Последняя «средиземка»
- В последний раз вы были в Средиземном море в 1996-м, во время первой боевой службы ТАВКР «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов». Насколько отличным от тех, образца 1980-х годов, был этот дальний поход?
- Я держал свой флаг на всех отечественных авианосцах. На каждом из них выходил в дальние походы. Под занавес флотской службы пришлось выйти в океанское плавание и на «Кузнецове».
Это был самый трудный поход. И для меня, и для всего флота. В 1996 году ВМФ был уже в жутком состоянии. Но надо было достойно отметить 300-летие Российского флота. Решили в ознаменование годовщины совершить поход на «Кузнецове» в Средиземное море. Однако обыденное дело для советских времен теперь было чрезвычайно сложным и опасным мероприятием. Сам корабль вошел в состав ВМФ на фоне развала Союза.
Тяжело шел «Кузнецов» в этом походе. С постоянным риском полностью потерять ход. Несколько раз мы стояли перед выбором: продолжать опасный поход или возвращать неисправный корабль домой. Решили идти дальше, вернуться означало бы опозорить всю 300-летнюю историю флота. Хотя теперь я понимаю, что если бы мы потерпели катастрофу, то это был бы позор еще больший. Ближе всего к нему мы были во время официального визита на Мальту.
17 марта я отметил на «Кузнецове» свое
60-летие, 22 марта корабль пришел в Североморск, 23-го я был в Москве. А уже 26-го я сдал дела и обязанности…
Благополучного плавания!
- Валентин Егорович, с того памятного похода «Кузнецова» прошло 10 лет. Выходил этот авианесущий крейсер в Северную Атлантику в прошлом году. Заметные и, что радует, положительные изменения с того времени произошли в ВМФ в целом. Но до сих пор мы не можем сказать, что вернулись в Мировой океан. Как вы считаете, а надо ли нам возвращаться такими мощными, как и прежде, силами в то же Средиземное море?
- Все зависит от определяющих задач, которые ставит сегодня перед собой наше государство. Если эти задачи распространяются и на Мировой океан, то, безусловно, надо. Правда, сделать это будет не так просто. Необходимы и время, и колоссальные средства.
В одном я убежден твердо – каждый военный моряк от матроса до главкома ждет этих походов. Флот живет будущими походами и делает для их организации все возможное. Скажу больше: я уверен, что в случае необходимости и сегодня, с учетом известных проблем, наш ВМФ в состоянии выполнить любую поставленную задачу. Моряки продолжают жить славными традициями и верой в то, что впишут и свои строки во флотскую историю страны. Я искренне верю в новое поколение военных моряков и желаю им благополучного плавания. Особенно вдали от родных берегов.

После окончания в 1958 году ВВМУ им. М.В. Фрунзе В. Селиванов служил на кораблях Тихоокеанского флота, пройдя путь от командира батареи до командира эсминца. После окончания Военно-морской академии в 1971 г. назначен начальником штаба, а в 1973 г. - командиром бригады кораблей Балтийского флота. С августа 1975 г. - командир дивизии ракетных кораблей БФ. В 1978-1981 гг. - начальник штаба, в 1981-1985 гг. - командир 5-й оперативной эскадры. В 1985-1989 гг. - начальник штаба - первый заместитель командующего Черноморским флотом. В 1989-1992 гг. - командир Ленинградской военно-морской базы. В 1992-1996 гг. - начальник Главного штаба - первый заместитель Главнокомандующего ВМФ. Награжден орденами Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" II и III ст., "За военные заслуги", многими медалями. У моряков адмирал пользовался и нынче пользуется высоким авторитетом как профессионал, умелый организатор и управленец, вдумчивый воспитатель и порядочный человек.
Севастопольские ветераны Средиземноморской эскадры в адрес юбиляра направили телеграмму.

Москва Главный штаб ВМФ РФ
Клуб адмиралов
Адмиралу Валентину Егоровичу Селиванову

Товарищ адмирал!

Уважаемый Валентин Егорович!

Совет ветеранов 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ, ветераны эскадры-черноморцы имеют честь приветствовать своего Командующего с 75-летним юбилеем.
Нам отрадно отмечать, что время не изменило Вашу энергию, отличную спортивную осанку, задор и молодость души, а дальнейший служебный рост не стал препятствием для Вашей доступности и доброжелательности.
Желаем Вам и в дальнейшем такой же достойной службы своему Отечеству и гордимся совместной службой с Вами на просторах Средиземного моря. Очень надеемся, что 45-летие создания Средиземноморской эскадры 14 июля 2012 года - эта памятная дата - станет настоящим праздником на флоте и в душах ветеранов, порадует всех нас дружеской встречей и достойным проведением праздника.

С уважением
Председатель совета ветеранов
5-й Средиземноморской эскадры
капитан 1 ранга в отставке Е. Чебаков

К добрым словам пожеланий ветеранов-средиземноморцев присоединяются многие ветераны Черноморского флота, а также черноморцы, продолжающие сегодня службу, знающие и неизменно уважающие адмирала.

С юбилеем!

На пятой оперативной эскадре встретили радужно. Там ещё помнили меня командиром "Ленинграда". Вице-адмирал Селиванов Валентин Егорович, добрый служака, интеллигент, педант и отъявленный спортсмен встретил меня радужно и с открытой душой. Будучи сам трудолюбивым человеком, он в первую очередь любил трудолюбивых, людей чести и дела. Но был совершенно беззащитен перед служебным хамством вышестоящих начальников, поэтому, будучи Начальником Главного штаба Военно-морского Флота, не раз был оскорблён и унижен новоиспечёнными демократическими генералами высшего эшелона военной власти.

Традиция честной службы на эскадре была незыблемой, а ещё - отеческая забота о людях. Но что мне больше всего нравилось, так это исключительное доверие к командирам всех рангов.

До Селиванова В. Е. командовал эскадрой Рябинский Николай Иванович, по-своему философ, грамотный ракетчик, человек волевой и слегка сентиментальный. По ударным крылатым ракетам специалистов равных ему в те времена можно было по пальцам пересчитать. Если он приказывал, значит, этому человеку он доверял до конца.

К слову нужно сказать, что ни случайных командующих, ни случайных членов Военного совета, первых заместителей и начальников штабов на эскадру не назначали, поэтому о командовании эскадры говорили: - "люди обречённые на продвижение по службе". До наступления демократических времён - это было непреложной истиной. Для меня составит большую честь, да, на мой взгляд, это будет здесь и уместным, перечислить всех командиров эскадры (командующих флотилией), первых заместителей, начальников штабов, начальников политотдела и заместителей по электромеханической части в воинских званиях на конец их службы в ВМФ.

Командиры (командующие): вице-адмирал Петров Борис Фёдорович (1967 – 1969), адмирал Леоненков Владимир Матвеевич (1969 – 1971), вице-адмирал Волобуев Евгений Иванович (1971 – 1974), вице-адмирал Акимов Владимир Ильич (1974-1977), вице-адмирал Рябинский Николай Иванович (1977 – 1981), адмирал Селиванов Валентин Егорович (1981 – 1985), вице-адмирал Клабин Владимир Иванович (1985 – 1987), адмирал Егоров Владимир Григорьевич) 1987 – 1988), адмирал Горбунов Александр Васильевич 1988 – 1990), вице-адмирал Святашов Пётр Григорьевич (1991 – 1992).

Первые заместители: контр-адмирал Рензаев Николай Фёдорович (1967 – 1969), контр-адмирал Проскунов Михаил Григорьевич (1969 – 1974), контр-адмирал Парамонов Василий Алексеевич (1974 – 1979), контр – адмирал Шалыгин Геннадий Иванович (1979 – 1982), контр-адмирал Горшков Николай Иванович (1982 – 1987), адмирал Горбунов Александр Васильевич (1987 – 1988), вице-адмирал Святашов Пётр Григорьевич (1988 – 1991), адмирал Сысуев Юрий Николаевич (1991 – 1992).

Начальники штаба: контр-адмирал Платонов Виталий Васильевич (1967 – 1970), адмирал флота Капитанец Иван Матвеевич (1970 – 1973), контр-адмирал Ушаков Александр Петрович (1973 – 1975), контр-адмирал Двинденко Лев Евгеньевич (1975 – 1978), адмирал Селиванов Валентин Егорович (1978 – 1981), вице-адмирал Ермаков Евгений Иванович (1981 – 1984), контр-адмирал Кулак Михаил Георгиевич (1984 – 1988), контр-адмирал Рыженко Алексей Алексеевич (1988 - 1991), вице-адмирал Фомин Виктор Васильевич (1991 – 1992).

Начальники политотдела: контр-адмирал Журавков Николай Никитович (1967 – 1979), контр-адмирал Кондрашов Иван Фёдорович (1970 – 1973), контр-адмирал Дубягин Павел Романович (1973 – 1976), контр-адмирал Рыбак Сергей Сергеевич (1976 – 1980), контр-адмирал Бичурин Амир Имамович (1980 – 1983), контр-адмирал Никулин Виктор Иванович (1984 – 1988), контр-адмирал Степанов Валентин Емельянович (1988 – 1992).

Заместители командира (командующего) по электромеханической части: контр – адмирал Кобцев Евгений Андреевич (1967 – 1970), капитан 1 ранга Болдырев Анатолий Фёдорович (1970 – 1973), капитан 1 ранга Фенютин Евгений Фёдорович (1973 – 1978), капитан 1 ранга Калистратов Борис Анатольевич (1978 – 1983), контр-адмирал Аладкин Александр Иванович (1983 – 1987), капитан 1 ранга Чебаков Евгений Михайлович (1987 – 1989), капитан 1 ранга Михайлов Валерий Григорьевич (1989 – 1992).

Разными были эти люди, но всех их объединяло главное – безупречное служение Отечеству, высокие интеллект и культура флотской службы, выносливость и преданность Державе. О каждом из них можно написать отдельную книгу, каждый из них этого заслужил и достоин. Но я могу сказать главное – Родина наша может гордиться такими её сыновьями. Их служба – пример для потомства.

В начале 90-ых годов оперативная эскадра стала ненужной, так как все потенциальные враги в одночасье стали лучшими друзьями России. Штаб эскадры тоже России оказался ненужным, поэтому практически в полном составе стал штабом Военно-морского Флота Украины. А штаб эскадры имел высочайшую морскую, тактическую, боевую и специальную подготовку, так что по подготовке и грамотности штаба своего Флота Украина оказалась на высоте!

Получил и я, однажды, приказ от Рябинского. Наш танкер тылового обеспечения потерял ход недалеко от территориальных вод Египта. Крейсер "Ленинград" работал недалеко по учебному плану с подводной лодкой, натаскивали лётчиков Ка-25пл держать с обнаруженной лодкой контакт, так как гидрологические условия для акустиков, в том числе и авиационных, всегда неблагоприятные, без опыта не навоюешь. Было приказано взять танкер на буксир и привести его на якорную стоянку в безопасное место на случай шторма. Получив телеграмму, я подумал, что шизофренией заболел наш командир эскадры. Как это авианесущий крейсер с его парусностью, у которого полётная палуба висит с двух бортов по пять метров, потянет на буксире танкер, а на буксир этот танкер взять как?! А если навалюсь на танкер, я же все надстройки снесу ему. Но на военно-морской службе одно дело думать, а другое - делать! А несколько вопросов задать мне хотелось, ситуация требовала. Но в природе жития умных вопросов не бывает! Умно поступают те начальники, которые внимательно вслушиваются в задаваемые вопросы. Не для того, что бы их тут же решать, а для того, что бы знать истинную цену своих подчинённых! Раз спрашивает о чём-то человек, значит, или не может, или не хочет, или боится, или не умеет. Зная эту аксиому жизни, и я не стал задавать вопросов. И не верно говорят те, которые думают, что военные люди не должны обсуждать приказы. Военный человек не то что должен, а обязан обсуждать приказ, но с одной целью - как лучше выполнить его!

Так и мы на крейсере, решив, что выхода у командира эскадры нет, начали обсуждать приказ, как же взять танкер на буксир. Вертолётом швартовные концы не затянешь, мешают надстройки и мачты. Стальных концов на крейсере нет. Решили баркасами заводить на танкер капроновые концы и тянуть самым малым ходом на коротком буксире. Так и сделали. Операция шла всю ночь, а к утру танкер стоял на якоре на безопасной глубине в безопасном месте.

Тем же утром я прибыл на плавбазу подводных лодок, где размещался штаб эскадры. Встретил вице-адмирал Н. Рябинский по-отечески. Поздоровался и говорит:

Вчера отдал тебе приказ, а сам всё думал, как ты этот танкер потянешь, и парусность большая, и крейсер для такой работы не приспособлен. Ждал вопросов, думал, будете говорить, что не сможете. Но знаешь, Михаил (а называл он по имени командиров кораблей крайне редко, и только тех, кому как себе доверял) выхода не было, в том районе по прогнозу погода должна была испортиться, а посадить танкер на мелководье нам права никто не давал. Докладывай, как у тебя обстановка на крейсере.

Вот такая же добропорядочная, рабочая, деловая атмосфера была и при вице-адмирале В.Е. Селиванове.

Прошла первая неделя моей службы на эскадре в новой должности. С Северного Флота прибыла на боевую службу дизельная торпедная подводная лодка 641 проекта, как кратко называли такие лодки подводники - дизелюха. Три месяца шла эта подводная лодка в Средиземное море через Атлантический океан. А дальше её план работы (как и всех приходивших дизелюх) был такой: проверка штабом эскадры с выполнением боевых упражнений. Затем три месяца боевой службы под водой, заход в Сирию, передача сменному экипажу, отдых в составе экипажа на берегу Чёрного моря в военном санатории, возвращение в Сирию, приём своей подремонтированной лодки, опять проверка штабом эскадры, три месяца боевой службы и возвращение домой на Северный Флот. Переход домой тоже занимал порядка трёх месяцев.

Конечно, после санаториев иногда случались некоторые проблемы со здоровьем подводников, санаторские прелести всё-таки оставляли свой след. Но эти неожиданные болезни для штаба неожиданностью не являлись. У нас на боевой службе находилось огромнейшее госпитальное судно 1-го ранга типа "Енисей", в госпитале которого лечили всё! Заболевшего человека меняли кем-нибудь из резервного экипажа, а выздоровевшего потерпевшего сажали на другую лодки - и нет проблем, и боевая служба не страдала, и честь пострадавшего была спасена. Но такие случаи были крайне редкими, советский облик морали был довольно высоким, и это факт! В СССР на всё денег хватало!

Приглашает меня Валентин Егорович и говорит:

Михаил Георгиевич! У нас вы настоящий противолодочный надводник, а нужно становится и подводником! Лодок приходит много, придётся и Вам выходить на лодках для проверок. Так что планируйте учение, берите два больших противолодочных корабля, которые будут работать за противника, садитесь на лодку и выходите в назначенный полигон для проверки с обязательным выполнением торпедной атаки. Желаю успехов.

Всё ясно, товарищ командир! Буду подводником.

Собрал нужных людей штаба, нарезал полигон значительно севернее территориальных вод Египта, спланировал учение. Два наших корабля с северно-западного угла в 11.00 должны форсировать противолодочный рубеж. Подводная лодка погружается в центре района учения, обнаруживает главную цель, выходит в торпедную атаку и выполняет торпедную стрельбу по надводному кораблю, осадка которого семь метров, ограничение хода торпеды по верху - 12 метров, глубина погружения лодки - 40 метров, программа связи - 4 часа. Вот в программе связи я и допустил ошибку. Что такое 4 часа? А это значит, что опорный сеанс связи - только через четыре часа, раньше сигнал на лодку в непредвиденном случае можно и не получить. Так оно в последствии и случилось. Появился такой непредвиденный случай, что заставил вздрогнуть всех, вплоть до Главного штаба ВМФ. А теперь по порядку.

Перешёл я с моим походным штабом на лодку и вышел в район учения. В назначенное время произвели погружение на сорок метров. Чувствовал себя в первые минуты обречённым, я был моряком не робкого десятка, но плыть под водой по приборам, визуально не видя куда, для меня было пыткой. Виду, конечно, не показывал. Подходят ко мне командир лодки (капитан 2 ранга Николаев) с заместителем по политчасти (капитан-лейтенант Токарев) и докладывают:

Товарищ капитан 1 ранга. Нами получено разрешение от Царя морей - Нептуна принять Вас в подводники.

Спасибо! Раз есть добро - принимайте!

Я не сторонник всех этих чёртовых обрядов, но и нарушать морские традиции не мог, да и чего греха таить, ещё от сознания того, что я впервые в жизни под водой, тоже на сознание давило будь здоров!

Подносят мне плафон морской воды, в который нацедили с какого-то клапана, подвесили рядом с перископом обыкновенную кувалду воняющую соляром, и замполит подаёт мне этот плафон с водой.

Товарищ капитан 1 ранга! Вы должны поцеловать кувалду и до конца выпить морскую воду. Можете начинать.

А я грешным делом подумал:

Неужели нельзя воды было поменьше налить! Да и кувалду можно было бы
протереть.

К делу приступил решительно. Выпил всю воду, а средиземноморская водичка солёная, поцеловал кувалду, как жену любимую и поблагодарил Нептуна за доверие.

Командир лодки тут же мне вручил документ - удостоверение подводника Северного Флота с печатью подводной лодки - в/ч 31151, а произошло это важнейшее событие в моей морской службе 4 августа 1984 года. Прошло много лет, с какими только лодками за десятилетнюю службу на Камчатке я имел боевые дела, но первая дизелюха запомнилась до конца жизни. Именно на этой лодке, на первом моём погружении жизнь меня научила с подводниками и подводными лодками разговаривать только на "ВЫ!" А вот как это произошло.

Спасибо, товарищ командир! Выходите в атаку!

Прошло минут 20, и мы получили доклад акустика:

Эхо пеленг такой-то! Дистанция такая-то. Начали классификацию контакта.

Смотрю на часы, 11 часов 07 минут. Пеленг в направлении движения наших кораблей. Всё правильно! Так и должно быть!

Эхо пеленг такой-то! Дистанция такая-то! Предполагаем контакт с
супертанкером, длина корабля около 400 метров, осадка 20 метров, шум одного винта.

При чём тут супертанкер, если по этому пеленгу и дистанции должно быть два наших корабля! Командую:

Продолжить классификацию контакта!

Продолжили классификацию, уточнили, проверили, опять танкерюга получается. Выдаю командиру часть нашей военной тайны, которую, естественно, командир не знал:

Товарищ командир! По нашему замыслу с этого направления идут два наших
противолодочных корабля. Пока вы их будете считать танкером, они вас обнаружат и "утопят"! А кто боевую службу будет нести?

Командир стоит на своём мнении! Надо же какой упрямый. Приказал командиру
позвать в центральный отсек старшину команды акустиков. Прибыл опрятный мичман, лет сорока. Спокойно, уверенно докладывает:

Товарищ начальник штаба эскадры! Я своё дело знаю. Никаких надводных кораблей в районе нет! Обнаруженная цель - супертанкер с осадкой до 20 метров, если стрельнём по нём практической торпедой, то насквозь прошьём! Предлагаю стрельбу отменить!

Вот так дела, подумал я.

Радисты, есть ли какие-нибудь указания с КП эскадры?

Указания можем получить через четыре часа согласно программе связи.

Командир! Всплывайте!

Не могу по мерам безопасности, нужно подождать, пока танкер отойдёт на
безопасную дистанцию.

Хорошо, действуйте согласно инструкции.

А сам себе думаю, какая же стыдоба, на первом же выходе учение сам начальник штаба эскадры завалил! Но рисковать нельзя, не у себя дома, морские воды, хотя и международные, да не свои! Дождались безопасной дистанции. Всплыли на перископную глубину. Как глянул я в перископ, то от удивления волосы без парикмахера завиваться начали. Точно с планируемого направления движения наших двух кораблей шёл скоростью узлов 16-18 супертанкер, по всей видимости, в Суэцкий канал. Никаких надводных кораблей и в помине не было. С силуэтом корпуса танкера тут же увидел образ Командующего Черноморским Флотом - Алексея Михайловича! Как же вовремя он меня учил уму - разуму в отношении подводных лодок, какие же мудрые советы дал мне! На всю службу этого урока хватит!

Доложил тут же по УКВ на эскадру. А там уже все по тревоге сидели и ждали моей атаки по танкеру, так как наши корабли по небрежности командиров перепутали якорь-цепи и самостоятельно сняться с якорей не смогли. А передать мне под воду информацию не могли, сеанс связи четыре часа! Вот тебе и опыт, сын ошибок трудных!

Когда пришел на эскадру, встретили меня, как героя и действительно настоящего начальника штаба эскадры. И подводником стал, и танкер не покалечил, и лодку проверил, и к боевой службе допустил! Молодец, да и только!

Такие были тогда настоящие подводники, такие были специалисты высшего класса! А результаты боевой службы были визитной карточкой и для кораблей, и для соединений, и для объединений. Оценку давали мы на эскадре, но утверждал эту оценку лично Главком ВМФ! О "годковщине" и "дедовщине" никто и не говорил, да и матросов для такой службы каких в военкоматах подбирали! Богатырей и по духу, и по делам! Это теперь появились солдатские матери с безотцовщиной, когда сами семью создать не смогли, начинают научать и поучать. А обыватель соглашается. Какой-то всеобщий прорыв в пропасть, иначе не скажешь!

О том, как ровно 25 лет назад в Черном море советские моряки надрали задницы наглым янки…

Ровно 25 лет назад 12 февраля 1988 г на Черноморском флоте произошли события, которые получили "гулкий" резонанс в политических, военных и военно-морских кругах различных стран. В этот день произошел серьезный инцидент с участием боевых кораблей 6 Флота США крейсера УРО "Йорктаун" и эсминца УРО "Кэрон", пожаловавших в Черное море и нарушивших государственную границу СССР.

Руководителями и главными "действующими лицами" операции по вытеснению американцев из наших территориальных вод были: адмирал СЕЛИВАНОВ Валентин Егорович (в прошлом командир 5-й Средиземноморской эскадры ВМФ, в то время вице-адмирал, начальник штаба ЧФ, впоследствии начальник Главного штаба ВМФ), вице-адмирал МИХЕЕВ Николай Петрович (в то время капитан 2 ранга, начальник штаба 70-й бригады 30-й дивизии противолодочных кораблей ЧФ), контр-адмирал БОГДАШИН Владимир Иванович (в то время капитан 2 ранга, командир СКР "Беззаветный"), капитан 2 ранга ПЕТРОВ Анатолий Иванович (в то время капитан 3 ранга, командир "СКР-6").

Рассказывает адмирал Селиванов Валентин Егорович:

Наши корабли взяли американские суда на сопровождение сразу после выхода из Босфора. Далее американские корабли отвернули на восток, перешли в район 40-45 миль юго-юго-восточнее Севастополя и начали там какие-то непонятные маневры. Скорее всего, они осуществляли смену или закладку на наши связные кабельные трассы спецаппаратуры съема информации.

Примерно в 10 часов получил доклад Михеева: «Американские корабли легли на курс 90 град., который ведет в наши ТерВоды, скорость 14 узлов. До тервод 14 миль» (около 26 км). Следующий поступает доклад: «До границы ТерВод 2 мили» . Передаю Михееву: "Предупредите американцев: «Ваш курс ведет в ТерВоды Советского Союза, нарушение которых недопустимо» . Михеев докладывает: «Передал. Отвечают, что они ничего не нарушают. Следуют прежними курсом и скоростью» . Тогда приказываю Михееву: «Занять позиции для вытеснения» .

Мы на инструктаже предусмотрели, чтобы навал был более жестким и причинил более существенные повреждения кораблям, вытравить правые якоря и держать их в подвешенном состоянии на якорь-цепях под клюзами правого борта. Так что высокий полубак СКР «Беззаветного», да еще болтающийся справа якорь могли бы основательно порвать борт и все что попадет под навал на борту вытесняемого с его курса корабля.

Михеев продолжает докладывать: «До тервод 5,...3,...1 кабельтов. Корабли позиции для навала заняли» . Далее доклад: «Американские корабли вошли в терводы» . Для уточнения обстановки запрашиваю Боевой информационный пост (БИП) флота: «Доложить точные данные местоположения всех кораблей» . Получаю доклад БИП: «11 миль, 9 кабельтовых от береговой черты» . Значит, действительно американцы все же влезли в наши ТерВоды.

Моряки представляют, как сложно и опасно выполнять такие маневры: громадный крейсер водоизмещением 9200 тонн и к нему на ходу как бы «швартуется» сторожевик водоизмещением 3000 тонн, а на другом «фланге» против эсминца водоизмещением 7800 тонн действует совсем маленький сторожевичок водоизмещением всего в 1300 тонн. Представляете: в момент сближения вплотную с этим маленьким сторожевичком, положи эсминец резко руль «лево на борт» — и что будет с нашим кораблем? Не перевернулся бы, — и такое может быть! Тем более, что формально прав в таком столкновении все равно будет американец.

Передаю ему еще раз: «Действовать по плану операции!» . Весь расчет КП в работе. Слежу по секундомеру — засек с последним моим приказанием: стрелка пробежала минуту, две, три... Молчание. Не запрашиваю, понимаю, что сейчас творится на кораблях: одно дело инструктаж и проигрыш на маневренных планшетах, а другое дело, как все получится в действительности. И вдруг слышу совершенно спокойный голос Михеева, как будто при розыгрыше таких эпизодов на картах: «Прошлись по левому борту крейсера. Сломали пусковую установку ракет „Гарпун“. Две разломанные ракеты свешиваются из пусковых контейнеров. Снесли все леера левого борта крейсера. Разбили вдребезги командирский катер. Кое-где порвали борт и боковую обшивку носовой надстройки. Наш якорь оторвался и утонул» . Спрашиваю: «Что делают американцы?» . Отвечает: «Сыграли аварийную тревогу. Аварийщики в защитных костюмах поливает пусковую установку „Гарпунов“ из шлангов и затаскивает шланги внутрь корабля» . «Ракеты горят?» — спрашиваю. «Вроде нет, огня и дыма не видно».

После этого Михеев докладывает за «СКР-6»: «Прошел вдоль левого борта эсминца, срублены леера, разбита шлюпка. Прорывы обшивки борта. Корабельный якорь уцелел. Но американские корабли продолжают переход теми же курсом и скоростью». Даю команду Михееву: «Выполнить повторный навал».

Наши корабли начали маневрирование для его выполнения. На палубе крейсера, площадках надстройки высыпали матросы и офицеры с фотоаппаратами, видеокамерами, — хохочут, машут руками, делают, как это принято у американских моряков, непристойные жесты и пр. На левое открытое крыло ходового мостика вышел командир крейсера. С подтверждением приказания «Действовать по плану операции» пошли на «навал» крейсера («СКР-6» — эсминца).

Командир «Беззаветного» Николай Михеев:

«Наконец полубак СКР сполз с кормы крейсера на воду, мы отошли от крейсера и заняли позицию на его траверзе в расстоянии 50-60 метров, предупредив, что повторим навал, если американцы не выйдут из тервод. В это время на палубе крейсера наблюдалась странная суета личного состава аварийных партий (все негры): растянув пожарные шланги и слегка попрыскав водой разломанные ракеты, которые не горели, матросы эти шланги и другие противопожарные средства вдруг стали спешно затаскивать во внутренние помещения корабля. Как позднее выяснилось, там начался пожар в районе погребов ПКР „Гарпун“ и противолодочных ракет „Асрок“.»

Валентин Селиванов:

Через некоторое время получаю доклад от Михеева: «Эсминец „Кэрон“ отвернул с курса и следует прямо на меня, пеленг не меняется» . Морякам понятно, что значит «пеленг не меняется», — то есть идет на столкновение. Передаю Михееву: «Переходи на правый борт крейсера и прикрывайся им. Пусть „Кэрон“ его таранит» .

Николай Михеев:

Но «Кэрон» подошел к нам на расстояние 50-60 метров с левого борта и лег на параллельный курс. Справа на таком же расстоянии и тоже параллельным курсом следовал крейсер. Далее американцы начали на сходящихся курсах как бы зажимать СКР «Беззаветный» в клещи. Приказал зарядить реактивные бомбометные установки РБУ-6000 глубинными бомбами (американцы это видели) и развернуть их по траверзу на правый и левый борт соответственно против крейсера и эсминца (правда, обе установки РБУ действуют в боевом режиме только синхронно, но американцы этого не знали). Вроде подействовало, — американские корабли отвернули.

В это время на крейсере стали готовить к вылету пару вертолетов. Доложил на КП флота, что американцы готовят вертолетами нам какую-то пакость. Передал американцам, что будет с вертолетами, если их поднимут в воздух. Это не подействовало, — вижу лопасти винтов уже закрутились. Но в это время над нами и американцами прошла на высоте 50-70 метров, сделав несколько кругов над американскими кораблями и демонстративно зависая несколько в стороне от них, пара наших вертолетов Ми-26 с полной боевой подвеской бортового оружия, — вид внушительный. Это видимо подействовало, — американцы свои вертолеты заглушили и закатили в ангар.

Валентин Селиванов:

Буквально через пару часов поступает приказание с ЦКП ВМФ: «Министр обороны требует представить отличившихся к поощрению» (наши остряки и здесь нашлись: перечень лиц на разжалование заменить реестром фигурантов на награждение). На следующий день американцы, не дойдя до наших кавказских морских районов, двинулись на выход из Черного моря. Опять же, под неусыпным контролем новой корабельной группы наших кораблей. Еще через сутки «побитые» корабли доблестного 6 Флота ВМС США покинули негостеприимное для них в этот вояж Черное море.

Статью и видео для прислал капитан первого ранга в отставке Петр Турченюк , г. Севастополь.