Эмоциональные реакции человека на болевой раздражитель. Эмоциональные реакции: определение, виды, сущность, выполняемые функции и их влияние на человека
Здоровье
Вы решили почистить картошку и неожиданно порезали палец. Или обожглись о раскаленный паяльник, уронив его со стола на колени. И, конечно, все это произошло случайно. Сложно представить себе ситуацию, когда люди могут специально порезаться, или обжечься. А, между тем, такие люди существуют. Речь идет вовсе не о мазохистах, которые получают от боли удовольствие. Речь идет о людях, которым такое членовредительство помогает пережить серьезный эмоциональный дистресс . Новое исследование подтверждает, что некоторые люди, находящиеся в состоянии так называемой пограничной психопатии , действительно способны на столь неадекватные поступки.
С эмоциональным дистрессом, в отличие от обычного стресса, организм не может быстро справиться с помощью собственных ресурсов. Люди с пограничным расстройством личности переживают сильнейшие эмоциональные потрясения , и им зачастую просто не хватает собственных ресурсов организма, чтобы справиться с последствиями стресса. Именно такие люди могут демонстрировать стремление нанести себе физический вред.
"Сделай мне больно!"
Инга Нидтфелд (Inga Niedtfeld) со своими коллегами из Университета в Гейдельберге (University of Heidelberg) , Германия, изучала эффект эмоционального раздражителя на людях, страдающих от пограничного личностного расстройства и на здоровых людях. Ученые провели эксперимент, во время которого исследователи демонстрировали испытуемым различные изображения, вызывающие позитивные, негативные и нейтральные эмоции. Одновременно с демонстрацией картинок на людей воздействовали так называемым тепловым раздражителем . Иными словами, им делали больно, прикладывая горячие предметы к коже. При этом исследователи учитывали тот факт, что у каждого индивидуума свой болевой порог, соответственно для каждого испытуемого температура теплового раздражителя была разной.
У людей, страдающих от пограничного расстройства личности, была обнаружена повышенная активность так называемой лимбической системы , представляющей собой совокупность ряда структур головного мозга, которые участвуют в регуляции функций внутренних органов. Кроме того, была отмечена повышенная активность нейронов мозжечковой миндалины , которая также связана с эмоциональными изменениями. Такова была реакция на визуальные раздражители. Тепловой же раздражитель препятствовал активации нейронов мозжечковой миндалины. Причем, происходило это и у больных, и у здоровых людей – эмоциональная реакция заглушалась болевыми ощущениями.
"Результаты данного эксперимента подтверждают гипотезу, согласно которой, болезненные раздражители несколько уменьшают эмоциональный дистресс у людей, страдающих от пограничного расстройства личности . Они каким-то образом подавляют активность участков мозга, которые отвечают за эмоциональные переживания , - объясняет Джон Кристал (John Krystal) , главный редактор научного издания "Биологическая психиатрия" (Biological Psychiatry) . – Возможно, это помогает больным людям компенсировать нарушения в механизме эмоционального контроля" .
Результаты данного исследования совпадают с предыдущими, которые так же зафиксировали эмоциональную сверхактивность у людей с пограничным расстройством личности. Сопоставление данных приводит к выводу, что, в зависимости от своего эмоционального состояния, такие люди по-разному реагируют на тепловые раздражители (у них повышается болевой порог), утверждают исследователи. На самом деле, важным является не сам факт открытия – люди испокон веков знали, что эмоциональные потрясения делают нас невосприимчивее к боли – а механизм взаимодействия болевых и эмоциональных раздражителей.
Боль, вызванная не только извне, внешними причинами, но и раздражениями, идущими из внутренних органов при тех или иных заболеваниях, порождает как моментально возникающие, кратковременные, так и более длительные функциональные нарушения.
Установление этих реакций и определение их характера на болевые раздражения могут служить диагностическим признаком заболевания, вызывающего этот болевой синдром.
Болевое раздражение оказывает сильное влияние на высшую нервную систему и поведение животного. В лаборатории И.П. Павлова в процессе.экспериментирования неоднократно наблюдалось падение, а иногда полное исчезновение условных рефлексов в тех случаях, когда у животного выявлялось выраженное болевое раздражение.
Торможение условных рефлексов под влиянием болевого раздражения в дальнейшем подтвердилось.
Возбудимость центральной нервной системы под влиянием болевых раздражений падает. Болевые раздражения оказывают заметное влияние на деятельность органов чувств. Отмечалось, что даже кратковременное болевое раздражение повышает чувствительность темповой адаптации глаза (С.М. Дионесов).
Реакция на болевое раздражение имеет три формы (И.И. Русецкий): реакция на боль малой интенсивности - тахикардия, лабильность процессов расширения и сужения просвета сосудов, поверхностное дыхание; реакция на боль средней интенсивности - выраженное симпатическое возбуждение; реакция на сильную боль - (шоковый тип) с явлениями угнетения центров вегетативной нервной системы. Вахромеев и Соколова на основании своих опытов пришли к заключению, что болевое раздражение возбуждает и симпатическую, и парасимпатическую нервную систему, причем в каждом конкретном случае эффект появляется соответственно более мобильному отделу в данный момент.
Боли вызывают в организме самые разнообразные изменения. В крови и тканевой жидкости накапливаются чрезвычайно активные химические вещества, которые током крови разносятся по всему организму и воздействуют как непосредственно, так и рефлекторно на синокаротидную зону. Химические вещества, накапливающиеся при болевом раздражении в нервных окончаниях кожи и в клетках центральной нервной системы, переходят в кровь, тканевую жидкость и железы внутренней секреции, возбуждая или угнетая их. В первую очередь реагируют надпочечники, придаток мозга, щитовидная и поджелудочная железа.
Болевое раздражение оказывает заметное влияние на деятельность органов кровообращения. В свое время для того, чтобы определить, не симулируется ли боль, предложено было пользоваться счетом пульса. Однако болевое раздражение не всегда ускоряет деятельность сердца; сильная боль ее угнетает.
Боль вообще и боль в области сердца в частности отражается на сердечно-сосудистой системе, вызывая ускорение или замедление пульса, вплоть до полной остановки сердца; слабая боль приводит к учащению ритма, а сильная -- к замедлению. При этом изменяется и артериальное давление как в сторону повышения, так и понижения.
При определенной силе и частоте раздражения афферентных нервов повышается венозное и спинномозговое давление.
По Тинелю, болевое раздражение обычно вызывает сосудорасширяющий эффект на конечности, подвергающейся раздражению, и сосудосуживающий -- на противоположной. В специальных опытах показано уменьшение кровообращения в некоторых внутренних органах под влиянием боли. Изменения в сердечно-сосудистой системе объясняются сложными и многочисленными рефлексами, осуществляющимися на различных уровнях и в различных звеньях периферической и центральной нервной системы. Поэтому понятно, что болевое раздражение не только вызывает расстройства в области сердечно-сосудистой системы, но также отражается на функциях многих органов и систем, включая обмен веществ. Так, хорошо известно наступление при болевом раздражении. гиперкинетической реакции, выражающейся в судорожном сокращении отдельных мышц груди. Одним из эффектов болевого раздражения является мидриаз. Отмечено, что степень расширения зрачков увеличивается по мере усиления болевого раздражения.
Многочисленные исследования показали также, что под влиянием боли угнетается секреторная и нарушается (часто усиливается) моторная функция органов пищеварения; нарушается также потоотделение, изменяется сопротивление кожи гальваническому току, расстраивается водный и жировой обмен, появляется гипергликемия, :
Болевое раздражение, по мнению Кеннона, мобилизует сахар из углеводного депо -- печени. При этом для возникновения гипергликемии имеет большое значение усиленное отделение адреналина.
Эмоции возникают под влиянием внешних воздействий или процессов, происходящих в самом организме. Факторы, вызывающие эмоциональный процесс, можно подразделить на три класса:
1) факторы, которые могут вызывать эмоцию вследствие врожденной чувствительности к ним организма; мы будем называть их натуральными (безусловными) эмоциональными раздражителями;
2) факторы, которые приобрели способность вызывать эмоцию вследствие того, что стали сигналами важных для субъекта событий;
3) факторы, которые приобрели способность вызывать эмоцию вследствие того, что они соответствуют или противоречат приобретенным в опыте познавательным структурам; эти факторы были названы Берлайном «коллативными» (collative variables), или «сопоставительными» (Berlyne, 1967, с. 19).
Рассмотрим эти факторы.
Натуральные (безусловные) эмоциональные раздражители
Натуральным возбудителем эмоций являются любые физические воздействия на организм, вызывающие возбуждение рецепторов и определенные изменения в биологическом равновесии организма (гомеостатические изменения). По-видимому, эмоциональные процессы могут быть вызваны также некоторыми специфическими конфигурациями раздражителей, в том числе и некоторыми ситуациями. Однако об этих факторах, во всяком случае когда речь идет о человеке, фактически ничего не известно, а предположения, которые по этому поводу можно строить, основываются на экстраполяциях результатов исследований на животных и весьма несистематических наблюдениях на человеке.
Эмоциональное значение сенсорных раздражителей. Как известно, контакт человека с окружающим миром начинается с воздействия на рецепторы сенсорных раздражителей. Эти раздражители дают информацию о свойствах объектов и событий и в то же время вызывают изменения аффективного характера. Как величина, так и знак этих изменений зависят в известной степени от сенсорной модальности, то есть от вида анализатора, которым был принят сигнал. В одних модальностях эмоциональный компонент имеет второстепенное значение, в других – играет доминирующую роль. Французский психолог А. Пьерон выразил эту зависимость в специальной таблице, в которой произвольно определил познавательный и аффективный коэффициенты для отдельных видов сенсорных воздействий (Pieron, 1950), Однако приводимые Пьероном цифры не основаны на каких-либо реальных измерениях и представляют собой лишь сокращенную форму описания интуитивной оценки.
Аффективный компонент зависит не только от сенсорной модальности, но также и от вида воздействия в пределах данной модальности. Так, как заметил Титченер, ахроматические цвета (белый и черный) редко могут быть приятными или неприятными, как и звуковые шумы и тоны. Хроматические же цвета обычно имеют более выраженное аффективное значение. Как пишет Хейнрих, «красный цвет, особенно сильно насыщенный, – это цвет силы и энергии. При более слабой насыщенности его эмоциональный тон снижается и приобретает характер серьезности и достоинства. Еще в большей степени этим характером обладает пурпур, образуя переход к спокойному настроению фиолетового и голубого цветов. Фиолетовый цвет имеет черты угрюмой серьезности» (Heinrich, 1907).
Можно привести экспериментальные данные, подтверждающие такого рода наблюдения. Так, установлено, что красный цвет вызывает более сильное возбуждение, чем голубой цвет такой же яркости, причем это отражается, в частности, в повышении систолического кровяного давления, уменьшении проводимости кожи ладони, изменении ритма дыхания, депрессии альфа-ритма в ЭЭГ, а также в отчетах испытуемых, полученных при помощи стандартизированной методики исследования эмоций.
При обсуждении вопроса об эмоциогенности сенсорных раздражителей необходимо особо остановиться на вестибулярных и кинестезических воздействиях. Кинестезические раздражители могут иметь значительную эмоциональную окраску. Так, в исследованиях, проведенных Кейганом и Берканом, было обнаружено, что возможность передвижения может служить для животных положительным подкреплением; причем эффективность этого подкрепления зависит от степени депривации, вызванной содержанием животных в закрытом помещении.
Эмоции, вызываемые сенсорными раздражениями, могут быть как положительными, так и отрицательными. Знак эмоции зависит прежде всего от качества раздражителей. П. Янг установил, что люди разного возраста весьма сходным образом реагируют на определенные запахи. Так, корреляция между оценками 14 разных запахов, произведенными испытуемыми трех возрастных групп (7–9 лет, 10–13 и 18–24 года), имела значение от 0,91 до 0,96, что свидетельствует о том, что знак эмоций, вызванных предъявляемыми веществами, с увеличением возраста существенно не меняется (Young, 1967). Установлено также, что аффективное значение чистых звуковых тонов (то есть способность вызывать эмоции определенного знака и интенсивности) зависит от их высоты и силы. Эти зависимости могут быть выражены графически. Такие кривые были представлены Гилфордом (на основе данных Янга) и получили название «изогедоны»; таким образом, изогедоны – это линии, репрезентирующие свойства раздражителей, имеющих идентичное аффективное значение.
Роль интенсивности раздражителей. Интенсивность раздражителя является одним из существенных факторов, определяющих его эмоциональное значение. Шнирла сформулировал общее положение, определяющее характер реакции организма. Согласно этому автору, «на ранних этапах онтогенетического развития стимуляция малой интенсивности обнаруживает тенденцию вызывать реакции приближения, а стимуляция большой интенсивности – реакции удаления от источника воздействия» (Schneirla, 1959). Для иллюстрации данного тезиса автор приводит множество примеров поведения животных, находящихся на разных уровнях филогенетического развития. Подобная зависимость может быть установлена и у человека.
Зависимость между силой раздражителя и вызываемой им эмоциональной реакцией отмечали и психологи прошлого. Вундт полагал, что едва заметное ощущение имеет предельно малую чувственную окраску; по мере увеличения интенсивности ощущения растет его положительная чувственная окраска, но, достигнув определенной интенсивности, эта положительная окраска начинает уменьшаться и, перейдя через нулевую точку, становится отрицательной.
Представленная Вундтом кривая соответствует накопленным экспериментальным данным. Еще в 1928 г. Энгель исследовал оценки кислого, соленого и горького растворов различной концентрации и получил кривую, подобную кривой Вундта; в 1960 г. Пфафманн получил сходные результаты, изучая вкусовые предпочтения у крыс.
При обсуждении интенсивности раздражителя следует напомнить также о влиянии внезапности его появления. Предметы, которые появляются неожиданно и быстро перемещаются, вызывают негативную реакцию. Шнирла считает, что именно этим можно объяснить, в частности, известный эффект, описанный Тинбергеном и заключающийся в том, что одна и та же перцептивная форма может либо вызывать, либо не вызывать у молодых птиц сильную эмоциональную реакцию (убегание) в зависимости от того, куда ее передвигают.
Данный эффект можно объяснить тем, что форма фигуры при перемещении слева направо вызывает более значительное и более быстрое изменение возбуждения в сетчатке глаза, чем при перемещении справа налево, и это приводит к стремительному увеличению внутреннего возбуждения, вызывающему реакцию страха.
Влияние силы раздражения и скорости ее увеличения наблюдал также Э. Франус. В исследованиях реакций страха у маленьких детей он установил, что такие реакции легко вызывают сравнительно крупные, стремительно приближающиеся и издающие громкие звуки животные (Franus, 1963).
Роль повторений и внутренних состояний
Роль повторений. Изменение эмоциональной окраски раздражителей под влиянием их повторения было предметом многих исследований. Толмен, один из первых, кто изучал эту проблему, установил, что крысы, получающие пищу в обоих концах Т-образного лабиринта, при повторении очередных проб спонтанно изменяют направление поисков. Так, если в последний раз они поворачивали налево, то в очередной пробе поворачивают направо, в следующей – налево и т.д.
В дальнейших экспериментах была сделана попытка установить, обусловлена ли такая тенденция к чередованию процессами, которые ответственны за прием раздражений, или же процессами, которые ответственны за выполнение реакций, иными словами, обусловлено ли это «наскучившей стимуляцией» или же «надоевшими действиями». Полученные данные свидетельствуют о доминирующем влиянии процессов, происходящих в сфере восприятия. Эксперименты на крысах показали, что при изменяющихся раздражителях животные не проявляют тенденции к изменению реакции (Glanzer, 1953).
Явление чередования присуще также и людям. Это показал Уингфилд при помощи очень простого эксперимента. Он просил испытуемых (студентов) многократно зажигать одну из двух находящихся перед ними лампочек (не указывая, какую именно). При таких условиях испытуемые зажигали поочередно то одну, то другую лампочку. Если лампочки различались по цвету, тенденция к чередованию была выражена более ярко. Карстен исследовала явление пресыщения, предлагая испытуемым, например, рисовать линии так долго, как только они могут. По мере повторений появлялись признаки, свидетельствующие о сопротивлении дальнейшей работе, и возрастала тенденция к модификации формы линий (введение изменчивости раздражителей). Эта тенденция заметно уменьшалась, когда менялся принцип группировки линий (изменялся раздражитель). Все эти данные говорят о том, что повторение раздражителей приводит не только к повышению порога чувствительности (адаптации), но также и к изменению (уменьшению) привлекательности раздражителя.
Повторение сенсорных раздражителей не всегда приводит к таким последствиям. Когда субъект еще только учится воспринимать такого рода раздражители, повторение в течение некоторого времени приводит к увеличению их привлекательности. Этим можно объяснить ту большую привлекательность, которую для маленьких детей имеют простые сенсорные раздражители и которая, как известно, с возрастом уменьшается. Вполне вероятно, что изменяется в некоторой степени эмоциональная значимость также и негативных раздражителей: под влиянием повторений она тоже снижается.
Повторения могут не оказывать влияния на привлекательность раздражителей, если их разделяют более или менее значительные интервалы. Так, у подопытных животных не наблюдался эффект чередования, если пробы в эксперименте не следовали непосредственно друг за другом. У лиц, продолжительное время находившихся в изоляции (в камере тишины), наблюдается повышение чувствительности к цвету – он кажется более насыщенным. Это свидетельствует об ослаблении эффекта пресыщения, проявляющегося у людей в нормальных условиях (многие люди помнят, что в детстве цвета казались им более живыми и привлекательными).
Многократное повторение одного и того же раздражители в течение нескольких дней делает его эмоционально нейтральным. Об этом косвенным образом свидетельствуют эксперименты, проведенные Солтысиком и его сотрудниками, в которых исследовалось влияние простого звукового раздражителя на сердечную деятельность у собак. Изменения в деятельности сердца можно рассматривать как вегетативный компонент эмоциональной реакции. Эти эксперименты показали, что по мере повторения слухового раздражителя происходит систематическое уменьшение частоты сердцебиений – наблюдается кумуляция эффекта угасания (Soltysik и др., 1961). У взрослых людей эмоциональная реакция на простые звуки является полностью угасшей и потому не вызывает изменений в деятельности сердца.
Описанная зависимость объясняет, в частности, почему привлекательный для маленького ребенка раздражитель не является таковым для взрослого (например, ярко окрашенный предмет, звук от брошенных на пол предметов и т.д.). Однако и взрослый может быть захвачен необычными цветовыми явлениями, если они наблюдаются редко или впервые (такими, например, как полярное сияние).
Изменение эмоциональной значимости сенсорных раздражителей может быть не только временным, но – под влиянием опыта – и более длительным. При первом применении сенсорные раздражители вызывают неспецифическую реакцию всего организма в форме увеличения активации (arousal), причем ее степень зависит от интенсивности раздражителей. Под влиянием повторения в организме формируются антиципирующие схемы, «ожидания, нервные модели пережитых событий» (Pribram, 1967, с. 831). Эти модели, обеспечивающие возможность дифференцированного отражения окружающих явлений, представляют собой эталоны, с которыми «сравниваются» поступающие воздействия. Действующие раздражители вызывают эмоциональную реакцию до тех пор, пока их репрезентация в нервных моделях не становится достаточно прочной. Если поступающие раздражения полностью соответствуют внутренним эталонам – антиципирующим схемам, или, как мы будем их называть, установкам, – наступает привыкание и как следствие – угнетение эмоциональной реакции. Если свойства раздражителей изменяются, снова возникает эмоциональная реакция. Новые свойства в свою очередь включаются в структуру схем, и после ряда повторений новый раздражитель снова утрачивает способность вызывать эмоцию.
В результате такого рода процессов происходит постепенное угнетение эмоциональной чувствительности к большинству простых сенсорных раздражителей. Чтобы вызвать реакцию, эти раздражители должны либо обладать необычными свойствами, либо выступать в новых конфигурациях. Эти конфигурации в свою очередь должны становиться все более сложными, а различия между их элементами – все более тонкими. Таким образом формируется, в частности, эстетический вкус.
Проведенный выше анализ позволяет считать, что источником стимуляции, влияющей на эмоциональное состояние индивида, является физическое окружение; чем более простым, хорошо знакомым и менее дифференцированным является это окружение, тем меньшей будет его способность вызывать эмоции.
Следует добавить, что некоторые раздражители сохраняют свою эмоциональную значимость несмотря на повторение, во всяком случае восприимчивость к ним исчезает гораздо медленнее, чем к другим раздражителям; это относится прежде всего к тем раздражителям, которые оказывают непосредственное влияние на физическое состояние организма: например, сильные термические воздействия (ожог, холод), механическое повреждение тканей, ряд химических раздражителей (некоторые запахи). Это касается также и тех раздражителей, которые в филогенетическом развитии были связаны с явлениями, важными для индивида или вида (некоторые вкусовые раздражители, сексуальные раздражители).
Чувствительность к этим раздражителям, как, впрочем, и ко всем остальным, изменяется в зависимости от состояния организма и прежде всего от состояния потребностей.
Роль внутренних состояний. Эмоциональная значимость раздражителя может изменяться под влиянием соматических факторов. На это указывают, в частности, наблюдения над животными; например, у животных, хирургически лишенных надпочечников, при сохранении порога физиологической чувствительности к соли значительно снижается порог ее предпочтения, иначе говоря, увеличивается «заинтересованность» в соли. В экспериментах, проведенных Янгом, было обнаружено, что пищевое предпочтение зависит от диеты и потребностей организма (Young, 1961).
Болевая чувствительность
Учитывая приведенные данные, можно уверенно утверждать, что каждый сенсорный раздражитель обладает определенной эмоциональной значимостью. Иначе говоря, он вызывает состояние удовольствия или неудовольствия, изменения в уровне активации и в деятельности внутренних органов; если он достаточно сильный, то может вызвать также организованную активность в форме, например, хватания, убегания, нападения и т. п. Эмоциональное значение раздражителя зависит от его интенсивности, а также от того, какими рецепторами он воспринимается – раздражение одних рецепторов обычно вызывает положительные реакции, других – отрицательные; резкое, внезапное, сильное раздражение любого рецептора вызывает негативную реакцию (чаще всего в форме страха или ярости). Умеренные воздействия обычно вызывают положительные эмоции. Эмоциональная значимость сенсорного раздражителя изменяется под влиянием опыта, а также в зависимости от органических условий; повторение приводит к уменьшению эмоциональной значимости раздражителя (то есть к привыканию).
Эти утверждения имеют весьма обобщенный характер, так как относятся к различным сенсорным раздражителям, и прежде всего к тем, в которых преобладает познавательный (информационный) компонент. Более подробная характеристика эмоциональных особенностей этих раздражителей потребовала бы особого обсуждения отдельных модальностей, что выходит за рамки данной работы. Однако, учитывая важное значение боли как источника эмоций, рассмотрим здесь в качестве примера только эту модальность.
Боль. Болевые раздражители являются одним из первичных источников эмоционального процесса. Боль возникает тогда, когда какой-нибудь внутренний или внешний фактор вызывает раздражение специализированных нервных волокон, так называемых волокон типа С. Эти волокна относятся к числу наиболее тонких, и нервные импульсы проходят по ним медленнее, чем по другим волокнам. Этим объясняется тот факт, что боль обычно возникает несколько позднее, чем другие ощущения.
Процесс, вызываемый болевым раздражением, является весьма сложным; в нем можно выделить несколько моментов. Прежде всего известно, что реакция на болевое раздражение как бы состоит из двух независимых компонентов: познавательного и эмоционального. Последний проявляется в форме отрицательной эмоции страдания. В некоторых случаях можно разделить эти компоненты, о чем свидетельствует, в частности, следующее наблюдение. Существуют больные, которые испытывают очень сильные боли хронического характера, не снимаемые при помощи лекарств. В таких случаях для устранения боли иногда прибегают к хирургическому вмешательству, которое заключается в перерезке нервных путей в передней части мозга (так называемая лейкотомия). В результате такой операции иногда можно наблюдать удивительный эффект. Человек утверждает, что он по-прежнему знает, что ему больно, однако теперь это знание его не беспокоит и он не испытывает никаких страданий. Иными словами, сохраняется сенсорный (или познавательный) компонент боли, но исчезает его эмоциональный компонент. Познавательный компонент информирует о том, что именно повреждено (хотя и не очень отчетливо), тогда как эмоциональный побуждает индивида к избеганию или устранению фактора, вызывающего повреждение.
Люди, теряющие вследствие болезни чувствительность к боли, обречены на множество повреждений. Так, дети, страдающие таким заболеванием, бывают постоянно изранены или обожжены, ибо утрата болевой чувствительности лишает их достаточной осторожности.
Разные люди характеризуются различной эмоциональной реакцией на боль. Возможно, что это обусловлено неодинаковой чувствительностью рецепторов.
Чувствительность к боли зависит в некоторой степени от опыта первых дней жизни. Об этом свидетельствуют наблюдения и эксперименты, проведенные на животных. Так, в одном эксперименте на нижние и верхние конечности новорожденного шимпанзе (по имени Роб) были надеты картонные трубы. Это исключало какое бы то ни было раздражение этих частей тела, но не мешало передвижению. Когда в возрасте двух с половиной лет у этого шимпанзе исследовались особенности сенсорных реакций, оказалось, что они отличались от реакций шимпанзе, выросших в нормальных условиях. В частности, удивительные изменения произошли в области болевой чувствительности. В то время как обыкновенный шимпанзе на укол булавкой бурно реагировал и тотчас же стремился устранить колющий предмет, Роб не проявлял негативной реакции, а скорее пытался обследовать инструмент воздействия.
То же самое наблюдалось у собак, которые после рождения в течение некоторого времени содержались в полной изоляции (в маленькой затемненной и изолированной от звуков клетке). Во взрослом возрасте эти собаки проявляли необычную реакцию на болевые раздражители. Так, ожог или укол булавкой не производили на них никакого впечатления; при виде зажженной спички они приближались и обнюхивали ее. Эти действия они повторяли неоднократно. Следует подчеркнуть, что нормальная собака, никогда не видевшая огня, ведет себя таким образом только один раз, а затем начинает его избегать (Hebb, 1955, 1958).
Такого рода наблюдения показывают, что реакция на боль, помимо момента отрицательной эмоции, или страдания, содержит еще один связанный с нею момент – приобретенный в опыте элемент страха. Индивид часто оказывается в ситуации, в которой небольшая боль предвещает более сильную. Слабая боль в результате повреждения может впоследствии из-за опухоли стать значительной, болевые ощущения в области живота могут перерасти в сильный болевой приступ и т. п. Подобный опыт приводит к тому, что большинство людей воспринимают боль не только как актуальное раздражение, но и как сигнал чего-то еще худшего, как показатель, эмоциональный компонент которого суммируется с чисто болевым фактором.
Установлено, что реакцию на боль можно заметно ослабить, если устранить фактор страха. На это, в частности, направлена предродовая психотерапия. Как свидетельствуют сообщения из клиник разных стран, такая психотерапия значительно ослабляет у рожениц интенсивность болевых ощущений.
В результате применения соответствующей процедуры реакцию на боль можно уменьшить или даже полностью устранить. Эта процедура заключается в превращении болевого раздражителя в сигнал, предвещающий нечто полезное для организма. Впервые это было установлено в экспериментах, которые в лаборатории И. П. Павлова проводила М. Н. Ерофеева.
Собака, помещенная в специальную стойку, получала раздражения электрическим током, что сначала вызывало бурную оборонительную реакцию. Вслед за каждым раздражением следовало пищевое подкрепление. Многократное повторение такого сочетания раздражителей постепенно превратило болевое воздействие в сигнал получения пищи. В результате этого признаки оборонительной реакции у собаки начали исчезать; раздражение током стало вызывать пищевую реакцию (выделение слюны, поворот головы в сторону, откуда подавалась еда, и т.п.). В конечном счете даже сильный электрический ток, приводивший к повреждению кожного покрова животного, не вызывал болевой реакции, а вызывал лишь признаки заинтересованности пищей. Однако очень сильная боль, вызываемая непосредственным раздражением нервных окончаний, расположенных в надкостнице, исключает возможность такой перестройки реакций, оставаясь сильным отрицательным раздражителем.
Изменения реакций на боль наблюдались не только в экспериментах на животных. Установлено, например, что при помощи соответствующей подготовки можно уменьшить реакцию на боль от укола у детей дошкольного возраста; можно даже добиться того, что ребенок будет охотно соглашаться на укол. Исследователи, получившие этот результат, воспользовались методом, аналогичным тому, который применяла М. Н. Ерофеева в павловской лаборатории. Опыт состоял в следующем. Прежде всего детям говорили, что они получат интересовавшую их игрушку при условии, если согласятся на укол. При этом исследователи старались, чтобы обещанный предмет был для ребенка действительно очень привлекательным и, кроме того, чтобы желание получить игрушку возникло раньше страха перед уколом. Таким образом внимание ребенка концентрировалось на ожидающем его приятном событии. В этих условиях укол воспринимался как этап приближения к удовольствию и получал совершенно иное значение: он становился сигналом чего-то позитивного и тем самым приобретал характер положительного воздействия.
Таким образом, хотя боль обычно вызывает отрицательные эмоциональные процессы, под влиянием жизненного опыта особенности этих процессов могут подвергаться значительным преобразованиям.
Сильным эмоциональным эффектом обладают также раздражения, которые порождаются процессами, происходящими в самом организме. Эти раздражения вызываются 1) естественными колебаниями биологического равновесии, обусловленными самим процессом жизнедеятельности, 2) активностью внутренних органов и мышц, 3) патологическими изменениями, происходящими в организме, и 4) функциональными изменениями, связанными с введением в организм тех или иных веществ. Остановимся отдельно на каждом из этих факторов.
Факторы, вызывающие сильную эмоциональную реакцию. Изменения гомеостатического равновесия
Изменения гомеостатического равновесия. Колебания биологического равновесия являются источником состояний, называемых по традиции побуждениями (drives). Их упоминание при обсуждении эмоций обусловлено двумя причинами: во-первых, у высших животных гомеостатические изменения приобретают характер побуждений (то есть определяют направленность действий) только на более поздних этапах развития (под влиянием опыта и упражнения), тогда как на более ранних этапах они имеют почти исключительно эмоциональный характер; во-вторых, в каждом побуждении содержится отчетливый эмоциональный компонент, который на определенных стадиях действия побуждения (например, на стадии удовлетворения) приобретает доминирующее значение.
К основным источникам эмоций относятся изменения гомеостатического равновесия, связанные:
- с дефицитом определенных пищевых веществ, о котором сигнализируют химические изменения крови и сокращения желудка, хотя последний компонент не является обязательным;
- с изменениями осмотического давления в тканях, что создает состояние, называемое «жаждой»;
- с изменением парциального давления кислорода и содержания углекислого газа в крови, выражающимся в чувстве удушья;
- с протеканием менструального цикла и процессом выделения половых гормонов, приводящим к изменению сексуального возбуждения;
- с состоянием наполнения кишечника или мочевого пузыря, воспринимаемым как позыв к дефекации или мочеиспусканию либо неопределенная боль в животе.
Эмоции, связанные с указанными факторами, в начальном периоде жизни имеют неспецифический характер; они не представлены в сознании субъекта (которое находится еще в зачаточной стадии развития) и не вызывают еще почти никаких специфических изменений в поведении. Основной эффект всякого возбуждения в этот период сводится к общему увеличению активации с отрицательным знаком (недифференцированное неудовольствие). По мере научения происходит связывание отдельных видов возбуждения с определенными схемами действий, что приводит к их выделению в отдельный механизм побуждения. Таким образом, из неопределенного переживания беспокойства и возбуждения постепенно выделяются все более специфические чувства голода и жажды. В более позднем периоде выделяется и детализируется сексуальная эмоция.
Гомеостатические изменения происходят, как правило, циклично: обнаружение дефицита – достижение удовлетворения. Первое звено этого цикла вызывает обычно эмоции отрицательного характера и увеличение активации (а позднее также и специфическое состояние побуждения), второе же – спад активации и положительные эмоции.
Действие внутренних раздражений, связанных с гомеостатическими изменениями, вызывает состояние готовности, которое выражается в увеличении общей эмоциональной чувствительности. Если в окружающей среде не обнаруживаются объекты, с помощью которых можно было бы устранить нарушение гомеостатического равновесия (удовлетворить побуждение), а также сигналы, указывающие, где именно следует искать такие объекты, не возникает и специализированная реакция побуждения. В этом случае происходит значительное усиление активации – возникает общее возбуждение или состояние напряжения; такие состояния обычно описываются как «неопределенное желание», «необъяснимая тоска» или «странное беспокойство» и т.п. В этих случаях возрастает тенденция к негативным реакциям: раздражительности, нервозности, напряжению и т.п.
Некоторые побуждения (например, голод или секс) способствуют возникновению сильных эмоций агрессивного характера. Из наблюдений над животными известно, что мужские половые гормоны способствуют появлению агрессивных реакций. Влияние голода на возникновение отрицательных эмоций может быть связано с тем, что биохимические изменения крови вызывают расстройство нормальной активности клеточных ансамблей, способствуя тем самым дезорганизации корковых процессов, что может вызвать отрицательные эмоции. Вполне возможно, что это влияние связано с действием не только биохимических, но и нервных факторов – сильное возбуждение пищевых центров может стать причиной изменений в неспецифической (ретикулярной) активирующей системе, что в свою очередь приводит к нарушению деятельности коры.
Эмоциональные сдвиги, вызванные недостатком пищи, стали предметом специального изучения в широкоизвестном эксперименте с группой испытуемых-добровольцев, голодавших в течение нескольких месяцев. У них наблюдались, в частности, подавленность, раздражительность потеря сексуальных интересов. И в повседневной жизни часто голодный человек проявляет повышенную агрессивность и склонность к гневу; причиной усиления агрессивных тенденций может стать также и сексуальная депривация.
Некоторые побуждения имеют цикличный характер. Так, с определенной регулярностью проявляется голод. В связи с этим могут возникать отчетливые цикличные изменения настроения, что особенно заметно у детей.
Согласно некоторым данным, цикличный характер имеет также сила сексуального побуждения у женщин, причем это, по-видимому, связано с менструальным циклом. Однако это мнение разделяют далеко не все исследователи. Некоторые из них считают, что колебания сексуальной возбудимости связаны не столько с колебаниями биологического характера, сколько с колебаниями страха перед возможной беременностью, зависящей от фаз месячного цикла. Тем не менее бесспорно, что в зависимости от месячного цикла происходят более общие изменения настроения и уровня активации.
Мышечная и нервная активность. Как известно, нервная активность приводит к увеличению усталости: это состояние характеризуется как изменениями в деятельности внутренних органов, так и рядом психических изменений, например ослаблением интересов (мотивации), усилением раздражительности и т.п.
Возникновение эмоций связано также с мышечной активностью. Выполнение тяжелой, непосильной работы является источником сильных отрицательных эмоций, тогда как выполнение работы, соответствующей возможностям организма, вызывает положительные переживания. Каждое значительное усилие требует гармоничного согласования различных функций организма: кровообращение, дыхание, выделение определенных субстанций, интенсивность обмена веществ должны быть приспособлены к выполняемым действиям. Если соответствующие системы функционируют нормально, у человека возникает ощущение силы, бодрость, жизнерадостность, в противном случае наблюдается плохое самочувствие, подавленное настроение, недовольство и т.п.
Такая зависимость служит объяснением часто наблюдаемых различий в настроении молодых и пожилых людей. Молодой здоровый организм сам по себе является источником беспричинной радости, прилива сил и т.п., дисфункция же стареющего организма может быть причиной неудовлетворенности, плохого настроения, ворчливости и т.п.
Факторы, вызывающие сильную эмоциональную реакцию. Патологические изменения и действие фармакологических средств
Патологические изменения. Возникающие в организме патологические процессы вызывают, как правило, ухудшение настроения (вследствие общего нарушения нормальных функций организма), а также чувство боли (когда они достаточно локализованы). Ухудшение настроения бывает одним из первых признаков начинающегося заболевания. В таких случаях наблюдается увеличение раздражительности, плохое самочувствие, беспокойство, потеря интересов. Иногда эмоция выступает как специфический признак заболевания, которое она сопровождает. К таким заболеваниям относятся болезни сердца и коронарных сосудов. Одно из типичных проявлений грудной жабы – приступообразная тревога. Больному кажется, что скоро произойдет что-то страшное, он испытывает непреодолимый страх. Тревога иногда достигает очень большой силы. Существует мнение, что импульсы, возбуждающие центры страха, вызываются недостаточным снабжением кислородом сердечной мышцы. Это мнение, однако, разделяется не всеми. Во всяком случае, очень часто появление сильной беспричинной тревоги (иногда возникающей во сне) может указывать на начало сердечного заболевания.
Тревога является также одним из наиболее характерных признаков гиперфункции щитовидной железы.
Однако патологические процессы вызывают не только отрицательные эмоции. Так, по неизвестным причинам при кислородном голодании непосредственно перед потерей сознания возникает повышенное настроение. В этом кроется серьезная опасность, в частности, для альпинистов и летчиков, поскольку хорошее самочувствие и отсутствие тревоги отнюдь не способствуют принятию соответствующих предупредительных мер.
Другим примером может служить эйфоричное настроение у больных, страдающих органическим поражением мозга. Как пишет Биликевич: «Больно ничем не озабочен, его мысли безмятежны; он удовлетворен и счастлив» (Bilikiewicz, 1960). Эти явления наблюдаются при таких тяжелых заболеваниях, как прогрессивный паралич, эпилепсия, хорея, рассеянный склероз.
Действие фармакологических средств. Эмоциональные процессы могут возникать также под влиянием введения в организм определенных веществ. В медицинской практике применялся, например, так называемый ЛСД-25 – средство, вызывающее у здоровых людей симптомы психотического характера. В экспериментах было установлено, что под его влиянием могут появиться многочисленные изменения эмоционального характера.
У некоторых людей развивается эйфория, безудержный смех и т. д. Это настроение может позднее переходить в состояние сильного беспокойства. He вполне ясно, однако, являются ли эти реакции непосредственным следствием применения фармакологического средства; дело в том, что ЛСД вызывает также значительные изменения в перцептивных процессах (галлюцинаторного типа). Этот перцептивный опыт может оказывать влияние на переживание эмоций. Однако сила и характер протекания эмоциональных реакций в этих случаях указывают на то, что данное средство приводит, по-видимому, также и к непосредственному возбуждению центров эмоций.
Введение в организм веществ, вызывающих эмоциональные процессы (и не только в научно-исследовательских целях), не является изобретением современности. Так, в раннем средневековье у некоторых северных племен существовал обычай, называвшийся «хождением с нагой кожей» (то есть без панциря – Berserk). Это выражение означало большую, безрассудную смелость, яростную битву с противником. В старинных норвежских сагах рассказывается, что некогда жили великаны, которые так и назывались – Берсерк. Эти люди время от времени впадали в страшное неистовство, которое удваивало их силы, делало нечувствительными к боли, однако лишало их разума: в такие моменты они вели себя как дикие звери. Такое состояние начиналось с дрожи, оскаливания зубов, конвульсий, прилива крови к лицу и переходило в ярость. Со страшным звериным ревом они набрасывались на противника, грызли и уничтожали все, что попадалось им на пути.
Описанное поведение напоминает поведение животных, у которых в опытах раздражается центр ярости в промежуточном мозге. По-видимому, такое поведение людей вызывалось действием какого-то вещества растительного происхождения. Многие исторические исследования обычаев, религиозных обрядов и т. п. указывают на то, что таким средством были, скорее всего, грибы из рода мухоморов. Известно также, что среди сибирских народностей распространен обычай одурманивания с помощью таких грибов.
Воздействие на эмоции путем введения тех или иных веществ широко применяется и в наше время, с тем лишь различием, что вместо ядовитых грибов используются наркотики, а чаще всего – алкоголь.
Общая характеристика натуральных эмоциональных раздражителей. Натуральные эмоциональные раздражители имеют огромное значение в начальный период жизни индивида. На их основе формируются первичные механизмы регуляции, первичные побуждения и так называемые эмоциональные потребности. Формирование побуждений происходит вследствие того, что возбуждение, возникающее в результате нарушения биологического равновесия в организме, связывается с образами предметов, с помощью которых это возбуждение может быть ослаблено, программой действий, обеспечивающих достижение этих предметов, а также с образом условий, которые необходимы для осуществления этих действий. Благодаря этому происходит обособление функциональных единиц – побуждений. Так, например, побуждение голода можно рассматривать как образовавшуюся в онтогенезе связь между возбуждениями, поступающими от внутренних органов (прежде всего под влиянием сокращений желудка и изменений химического состава крови), образами пищи, заученными двигательными схемами достижения пищи, а также целой системой ассоциаций, касающихся информации о том, где и когда можно найти пищу, что сигнализирует о ее наличии и что – об отсутствии. Основу качественных различий между побуждениями составляют различия операций, посредством которых они могут быть редуцированы.
Формирование эмоциональных потребностей связано с действием экстероцептивных эмоциогенных раздражителей. Последние вызывают состояния сильного возбуждения, положительного или отрицательного знака, которые индивид научается избегать или добиваться. Так, например, болевые или другие вредные воздействия приводят к установлению связи между страхом и определенными факторами, способными этот страх (или боль) вызвать или устранить. Эмоционально положительные воздействия, такие, как нечто теплое, мягкое, являются, как показывают эксперименты Харлоу, весьма важной предпосылкой мотивации, побуждающей к установлению контактов с другими индивидами. Вполне возможно, что любой вид сенсорных воздействий влечет за собой эмоциональные реакции, которые оказывают влияние на формирование более сложных механизмов регуляции. Однако пока мы располагаем весьма скудной информацией об этих механизмах.
Не вполне ясно, одни ли только относительно простые сенсорные раздражители являются безусловными эмоциогенными факторами, или те ими могут быть и определенные конфигурации раздражителей. В пользу того, что способностью возбуждать эмоции могут обладать некоторые конфигурации раздражителей свидетельствуют, например, эксперименты, в которых молодые шимпанзе, от рождения воспитывавшиеся в изоляции от других индивидов, подвергались различной стимуляции. Оказалось, что диапозитив, изображающий лицо разгневанного самца шимпанзе, вызывал у животных реакцию страха. Не исключено, что и другие конфигурации сенсорных раздражителей способны столь же естественно вызывать эмоции. Необходимо, например, учитывать то, что такая сложная система раздражителей, какую представляют собой сигналы о положении индивида в группе, может оказывать эмоциональное воздействие. Реакции на такого рода ситуативные факторы наблюдаются у высших стадных животных (например, у собак, обезьян), и не исключено, что в некоторой форме они проявляются и у человека. Разумеется, это касается только самых элементарных отношений, таких, как «господство – подчинение», о которых сигнализируют определенные мимические конфигурации и выразительные движения.
Превращение нейтральных раздражителей в эмоциогенные
Нейтральные раздражители могут превратиться в эмоциогенные в том случае, если они приобретают функцию сигнала важных для субъекта событий. Это происходит вследствие образования условных эмоциональных рефлексов, вследствие генерализации, а также в результате высших психических процессов, благодаря которым человек оценивает значение ситуаций. Прежде чем более подробно рассмотреть каждый из этих процессов, следует подчеркнуть, что, употребляя понятие «нейтральный раздражитель», можно иметь в виду три рода явлений.
Во-первых, нейтральным будет каждый сенсорный раздражитель, у которого вследствие повторения исчезла или предельно ослабла способность вызывать эмоцию.
Во-вторых, нейтральным раздражителем может быть любая конфигурация сенсорных раздражителей, обусловленная объектами и ситуацией.
В-третьих, сенсорные раздражители или их конфигурации могут быть нейтральными только в отношении одного определенного эмоционального процесса. Другими словами, фактор, способный вызывать определенную эмоцию (например, пищевую), может быть совершенно нейтральным в отношении эмоции страха и только в результате соответствующего процесса приобрести способность вызывать также и эту эмоцию.
Обусловливание эмоций (научение). Тадеуш Закшевский в своей книге приводит случай с летчиком, который, выполняя во время второй мировой войны боевой вылет на бомбардировщике, был сбит над Ла-Маншем. Ему удалось спастись и вернуться в свою часть, однако с этого момента, перелетая пролив, он каждый раз испытывал сильное беспокойство, сопровождаемое ярко выраженными соматическими проявлениями (потоотделением, дрожью). После того как он перелетал пролив, эти проявления исчезали (Zakrzewski, 1967, с. 49).
Очевидно, что в основе подобных явлений лежит процесс образования условных рефлексов (научение).
Впервые значение этого процесса для возникновения эмоциональных реакций было выявлено около пятидесяти лет назад в эксперименте, проведенном Уотсоном и ставшем классическим. Исследование проводилось над одиннадцатимесячным мальчиком по имени Альберт. Основой исследования послужило наблюдение, что у детей реакцию страха легко вызвать при помощи сильного звука. Эксперимент проходил следующим образом.
Мальчику показывали белую крысу, с которой он неоднократно играл. Когда он протянул руку, чтобы взять крысу, экспериментатор ударил в расположенный сзади мальчика гонг. Раздался сильный звук, ребенок вздрогнул и закричал от испуга. Вскоре он получил кубики, успокоился и начал играть. Ему снова показали крысу. На этот раз реакция ребенка последовала с некоторой задержкой, он уже не так быстро и нетерпеливо протянул руку и лишь осторожно дотронулся до животного. В этот момент опять раздался гонг, что снова вызвало бурную реакцию страха. Через несколько минут ребенок успокоился и снова занялся кубиками. Когда крысу принесли в третий раз, реакция ребенка была совершенно иной. Он проявлял все признаки страха при одном лишь виде этого животного. Уже не было никакой нужды ударять в гонг. Ребенок отворачивался от крысы и начинал плакать.
Когда через месяц Альберту вновь показали белую крысу, реакция страха не изменилась. Есть основания считать, что она приобрела устойчивый характер. Как полагает автор, она могла сохраниться даже до конца жизни. Более того, было замечено, что эта реакция возникала не только при виде белой крысы. И другие, хотя бы в чем-то сходные предметы, такие, как собака, кошка, кролик, морская свинка, меховое пальто и даже маска Деда Мороза, вызывали реакцию страха.
В этом эксперименте наблюдаются два весьма важных процесса, которые объясняют, почему люди начинают эмоционально реагировать на первоначально нейтральные предметы.
Первый процесс – это образование условных эмоциональных реакций: нейтральные раздражители, которые предшествуют появлению эмоциогенных раздражителей или их сопровождают, сами приобретают способность вызывать эмоции.
Нельзя говорить о том, что в описанном эксперименте (как и в рассматриваемом ниже эксперименте Джонс) условное значение приобретал нейтральный раздражитель, так как применявшиеся раздражители уже имели некоторое эмоциональное значение. В данном случае происходил процесс так называемой переделки раздражителя, который, как показывают исследования школы Конорского, протекает несколько иначе, чем обусловливание действительно нейтрального раздражителя.
Второй процесс – это генерализация эмоциональных раздражителей: индифферентные раздражители, похожие на раздражители, которые вызывают эмоции, также приобретают способность вызывать эмоции.
Исследования образования условных эмоциональных реакций проводятся не только в научных, но и в лечебных целях. Так, этот процесс широко используется как психотерапевтическое средство.
Одна из таких психотерапевтических процедур состоит в выработке условной реакции отвращения. Например, пациенту, для которого дамские сумки и детские коляски были сексуальными фетишами (что приводило его к постоянному конфликту с законом), показывали эти предметы и их фотографии непосредственно перед тем, как у него начиналась сильная рвота от полученной ранее инъекции апоморфина. Автор данного метода Реймонд добивался того, что эти предметы приобретали способность вызывать сильное чувство отвращения (Bandura, 1961). Подобная процедура применяется при лечении алкоголизма.
Предпринимались также попытки придать отрицательным раздражителям положительное эмоциональное значение. Одной из первых таких попыток является эксперимент М. Джонс, задуманный как продолжение эксперимента Уотсона и проводившийся под его руководством, Джонс пыталась устранить сильный страх, который возникал у исследуемого ею ребенка при виде кролика (Jones, 1924).
Процедура выработки положительного условного рефлекса в данном случае состояла в том, что раздражитель, вызывавший страх (кролик), показывали и постепенно приближали в ситуациях, когда ребенок испытывал положительные эмоции, а именно в момент игры с другими детьми, не боявшимися кролика, а позднее при получении любимых лакомств. В результате применения такой про¬цедуры постепенно возрастала толерантность в отношении кролика, которую впоследствии сменяла положительная реакция.
Следует подчеркнуть, что существенную роль в этом эксперименте играло подражание. Лица, представляющие для других людей эмоциональную ценность, вызывают тенденцию к подражанию (Bandura, Huston, 1961) и тем самым способствуют формированию новых эмоциональных отношений.
В экспериментах Петерса и Дженкинса процедура положительного подкрепления применялась в отношении больных, страдавших хронической шизофренией. Учитывая ограниченную возможность социального воздействия на таких больных, к ним была применена процедура, основанная на первичном подкреплении (Bandura, 1961, с. 149). Больные, у которых посредством субкоматозных инъекций возбуждался острый голод, выполняли различные задания, получая в качестве вознаграждении пищу. Через некоторое время подкрепляющее значение для пациентов приобретало направленное на них поведение экспериментатора. Таким образом, при посредство пищевого подкрепления положительную эмоциональную значимость приобретали определенные действия других людей.
Эти и многие другие (проведенные в основном на животных) эксперименты показывают, что вследствие образования условных реакций первоначально нейтральные раздражители могут стать «привлекающими» (положительными) и «отталкивающими» (отрицательными). Главным условием эмоционального научения является при этом связь во времени между нейтральным раздражителем и подкрепляющим агентом, который вызывает эмоцию.
Достаточное ли это условие? Некоторые авторы считают это сомнительным. Так, например, Валентайну не удалось получить описанного Уотсоном результата, когда в качестве нейтрального раздражителя он вместо крысы использовал бинокль. В момент, когда раздавался сильный свисток, изучавшаяся им девочка не реагировала страхом, а лишь стала смотреть в направлении, откуда исходил звук. Но она не стала после этого бояться бинокля. Однако совсем иное поведение она обнаружила в отношении гусеницы. Увидев ее, девочка отвернулась и отказалась к ней притронуться. Когда при взгляде на гусеницу раздался сильный свисток, ребенок испугался и громко заплакал (Valentine, 1956, с. 132–133).
Ссылаясь на другие аналогичные исследования, Валентайн высказывает мнение, что в результате образования условной связи эмоциогенным может стать только такой раздражитель, который с самого начала сам способен вызвать некоторую степень эмоционального возбуждения. Совершенно нейтральный раздражитель не может стать условным эмоциональным раздражителем.
С таким мнением полностью согласиться нельзя. Прежде всего не совсем ясен тот эмпирический аргумент, на который ссылается Валентайн. Как следует из его описания, применявшийся подкрепляющий раздражитель (свисток) не вызывал выраженной реакции страха, то есть фактически не выполнял функции подкрепления. Поэтому не удивительно, что в этих условиях не удалось выработать страх в отношении бинокля. С другой стороны, гусеница, по причинам, о которых будет идти речь дальше, сразу вызывала отрицательную (хотя и не очень сильную) эмоциональную реакцию.
Тем не менее данные, на которые ссылается Валентайн, заслуживают внимания, так как они указывают на два важных факта.
Первый – это факт облегчения эмоциональной реакции. Некоторые раздражители по тем или иным причинам быстрее других становятся эмоциогенными: гусеница вызвала страх легче, чем бинокль. И наоборот, некоторые раздражители с трудом становятся условными. Так, в эксперименте Джонс кролик очень медленно приобретал особенности положительного эмоционального раздражителя; по-видимому, первоначальная эмоциональная реакция (страх) препятствовала выработке новой. Это наводит на мысль, что раздражители, уже имеющие некоторую эмоциональную значимость, легче приобретают особенности эмоциогенного раздражителя, если подкрепляются родственной эмоцией.
Во-вторых, заслуживает внимания феномен суммации эмоций. В описанном случае гусеница и свисток при одновременном воздействии вызывали эмоциональную реакцию, которую каждый из этих раздражителей в отдельности вызвать не мог.
Условные эмоциональные реакции обладают рядом признаков, которые отличают их от других условных реакций.
Одно из различий касается влияния подкрепления. Как указывает Маурер, наказание по-разному действует на двигательные и эмоциональные реакции. Если наказываемое движение обнаруживает тенденцию к торможению, то наказание реакции страха только усиливает ее (Mowrer, 1960, с. 416–419). Таким образом, наказание может действовать как фактор, закрепляющий эмоциональные реакции.
Однако утверждение Маурера относится только к отрицательным реакциям. Положительные эмоциональные реакции подчиняются закономерностям, свойственным двигательным реакциям: они вырабатываются и закрепляются под влиянием вознаграждения и исчезают под влиянием наказания.
Второе различие касается способа возникновения эмоциональных реакций. Если новые двигательные реакции (навыки) вырабатываются тогда, когда они служат определенным целям, то есть приводят к получению вознаграждения или избеганию наказания, новые эмоциональные реакции возникают в результате одного только совпадения во времени – когда нейтральный раздражитель предшествует эмоциональному или действует одновременно с ним (там же).
Еще одна особенность эмоциональных реакций заключается в их стойкости к угашению. Даже при небольшом числе сочетаний они могут оказаться весьма устойчивыми. Эти данные были получены, в частности, в исследованиях, в которых одновременно регистрировались моторные и вегетативные реакции на условный раздражитель (вегетативные реакции можно рассматривать как индикатор эмоции). Так, группа польских исследователей установила, что в процессе угашения моторной условной реакции на звук движение исчезает значительно раньше, чем реакция сердца. Вегетативные реакции, связанные с эмоциональными процессами, быстрее вырабатываются и медленнее угасают.
Эмоциональные реакции с трудом поддаются также и дифференцировке. Поэтому они редко бывают ответами на какой-то специфический раздражитель, предвещающий нечто полезное или вредное, напротив, их часто вызывает целый комплекс раздражителей, которые не приносят индивиду пользу и ничем ему не угрожают. Этим объясняется та своеобразная иррациональность эмоций, которую иногда можно наблюдать в повседневной жизни.
Иррациональность эмоций связана также с явлением генерализации. В результате генерализации индивид эмоционально реагирует на предметы и ситуации, которые никогда не приносили ему ничего плохого или хорошего, однако которые в чем-то сходны с тем, с чем уже были связаны какие-то его эмоциональные переживания в прошлом.
Генерализация эмоций
Сфера проявления эмоциональной реакции зависит от того, насколько широкой была генерализация. Из исследований школы Павлова известно, что на начальных этапах приобретения опыта генерализация имеет весьма широкий диапазон – на первой фазе выработки условного рефлекса множество явлений, даже слабо напоминающих условный раздражитель, способны вызывать условную реакцию. Павлов назвал это явление «первичной генерализацией». Позднее под влиянием нового опыта пределы генерализации сужаются.
Нечто подобное наблюдается при исследовании процесса генерализации эмоций. Так, в упоминавшихся выше экспериментах Уотсона и Джонс после выработки у детей эмоциональных реакций на определенных животных (крысу и кролика) такие же реакции стали вызывать многие другие предметы, чем-то напоминающие исходный объект реакции: другие животные, мягкие, меховые предметы и др.
Генерализация распространяется не только на сходные предметы, но также и на те предметы, которые появлялись одновременно с источником эмоции. Другими словами, эмоции связываются со всей ситуацией в целом.
Легкость образования «условных эмоциональных рефлексов», явная тенденция эмоций к установлению связей с разными элементами ситуации, а также трудности при выработке дифференцированных реакций объясняют тот факт, что эмоциональные реакции у человека носят крайне неопределенный, «диффузный» характер. Эмоции «окрашивают» любую ситуацию, в которой оказался человек. Из-за сходства ситуаций их эмоциональная значимость «смешивается», частично изменяясь, вследствие чего возникают новые, особые формы эмоций. Любая новая ситуация уже имеет для человека некоторый эмоциональный «тон», зависящий от того, какие эмоции он испытывал в сходных условиях.
На начальных этапах развития человека генерализация эмоциональных реакций происходит на основе физического сходства раздражителей и смежности их во времени. Позднее, по мере развития возникает новая основа для генерализации – семантическое сходство.
Мысль о том, что генерализация происходит на основе семантического сходства, давно высказывали, правда пользуясь иной терминологией, исследователи психоаналитической ориентации. Они утверждали, что эмоциональное отношение к определенному предмету переносится на другие, сходные по значению предметы. Одно из фундаментальных положений Фрейда, положение о «первичном выборе объекта», основывается на такого рода предпосылке.
Согласно Фрейду, предметы или лица, которые впервые в детстве удовлетворили либидозное влечение ребенка, становятся как бы образцами, на которые позднее ориентируется взрослый человек. Так, мать, например, становится эталоном желанной женщины. Фрейд имел в виду при этом не физические свойства; он подчеркивал скорее сходство влияний, отношений, то есть содержательное сходство. Стало быть, взрослый человек ищет в женщине не столько цвет глаз или волос своей матери, сколько определенное к себе отношение.
Независимо от того, справедливо это утверждение или нет (а оно, несомненно, нуждается во многих оговорках), бесспорно, что генерализация эмоций может происходить не только на основе физического сходства. Иллюстрацией этому может служить эксперимент, который проводили Лойси, Смит и Грин (Lacey, Smith, Green, 1964).Процедура опыта, в котором испытуемыми были студенты, состояла в следующем.
Испытуемый удобно усаживался в кресло. На его левую руку, в том месте, где близко к поверхности тела проходит нерв, прикреплялся электрод, при помощи которого испытуемому можно было нанести электрораздражение небольшой силы, вызывающее помимо ощущений жжения и щипка резкую непроизвольную судорогу мышцы предплечья. Испытуемый, которому сообщалось, что исследуются особенности координации интеллектуальной и моторной деятельности, выполнял следующее задание: в ответ на каждое подаваемое через репродуктор слово он должен был найти и произнести вслух как можно больше слов (цепь ассоциаций). Одновременно он должен был нажимать на телеграфный ключ в максимально регулярном темпе. После сигнала «стоп» он должен был прекратить обе деятельности и ждать, пока не будет предъявлено очередное слово. Время от времени сразу после завершения цепи ассоциаций испытуемый получал удар током. Экспериментатор (об этом испытуемый не знал) использовал список слов, в котором два слова: «бумага» и «корова» – повторялись по шесть раз. Одна группа испытуемых получала удар током каждый раз после завершения ассоциаций на слово «бумага», другая – на слово «корова». Одновременно регистрировались две вегетативные реакции: расширение сосудов пальцев и кожно-гальваническая реакция.
Каковы результаты этого эксперимента? Прежде всего было обнаружено, что у лиц, получавших удар током после цепи ассоциаций на слово «бумага», вскоре на это слово начала возникать кожно-гальваническая реакция. На слово «корова» у данной группы испытуемых эта реакция отсутствовала. Противоположный эффект был обнаружен у тех, кто получал удар током после ассоциации на слово «корова»: у них отсутствовала реакция на слово «бумага» и была отчетливой реакция на слово «корова».
У тех, для кого значимым словом было «корова», наблюдалась эмоциональная реакция на 8 других слов, которых объединяло то, что их значения были так или иначе связаны с деревней («пахать», «хлеб», «курица», «грабли», «овца», трактор», «крестьянин»). Следует подчеркнуть, что эти слова не имеют звукового сходства со словом «корова» (в английском языке, на котором проводилось исследование). Было установлено также, что 22 из 31 испытуемых не могли указать, когда они получали удар током и когда у них возникали признаки тревоги. Иначе говоря, реакция была бессознательной. Испытуемый не знал, чего он боялся; правда, он знал, что боялся тока, но не знал, что страх возникает у него при предъявлении некоторых слов, в том числе таких, которые не были для него сигналом удара током.
Аналогичные данные были получены также во многих других экспериментах.
Возникает вопрос: от чего зависит широта генерализации, другими словами, то, что будет и что не будет вызывать эмоциональную реакцию?
Одним из важнейших факторов, определяющих пределы генерализации, является сила применяемого раздражителя: чем она больше, тем сильнее генерализация. Так, установлено, что при применении более сильного удара током происходит более широкая генерализация, чем при более слабом.
Пределы генерализации зависят также от восприимчивости к определенного рода эмоциональным раздражителям. Такая восприимчивость определяется разными факторами, среди которых одним из главных является пространственная или временная отдаленность от значимого для субъекта события. Зависимость, о которой идет речь, можно проиллюстрировать на примере исследований Эпстайна (Epstein, 1962). Этот автор исследовал группу из 16 парашютистов, данные которых сопоставлялись с контрольной группой из 16 человек, не занимавшихся парашютным спортом. С парашютистами эксперимент проводился за две недели до прыжков (или через две недели после них), а также в день прыжков. Контрольная группа исследовалась по той же схеме – два раза с двухнедельным интервалом между испытаниями. Обеим группам предлагали ассоциативный тест, содержащий слова, вызывающие тревогу, а также слова, значение которых в той или иной степени было связано с ситуацией прыжков. В ходе эксперимента регистрировалась кожно-гальваническая реакция. Вызывающими тревогу словами были, например, такие слова: «погибший», «раненый», «страх» и т.д. В качестве примера четырех степеней близости значений слов к ситуации прыжков назовем следующие: «музыка» (I), «небо» (II), «падение» (III), «парашютная стропа» (IV).
Оказалось, что у парашютистов эмоциональная реакция, измерявшаяся в единицах кожной проводимости (микросименсах), была тем больше, чем теснее связь тестового слова с ситуацией парашютных прыжков. Иначе обстояло дело с испытуемыми контрольной группы. Они эмоционально реагировали на слова, вызывающие тревогу, однако слова, связанные с ситуацией прыжков, эмоциональной реакции у них не вызывали.
Следует подчеркнуть, что в день прыжков тревога у парашютистов значительно усиливалась. Слова, не вызывавшие тревоги, когда день прыжков был еще далеко, вызывали ее в день прыжков. Средняя величина реакции (в микросименсах) была следующей:
*) Приводятся средние результаты обоих исследований.
Данное исследование свидетельствует о том, что человек, находящийся в эмоциогенной ситуации, обнаруживает повышенную восприимчивость к эмоциональным раздражителям. Это находит свое выражение в том, что эмоциональную реакцию начинают вызывать даже те раздражители, значение которых имеет весьма отдаленное сходство с эмоциогенным фактором.
Этот в принципе банальный факт позволяет прийти к весьма важным выводам. Он, в частности, свидетельствует о том, что возникновение сильных реакций на слабые эмоциональные раздражители можно рассматривать как симптом того, что наличная ситуация является для данного лица эмоциогенной.
Следует подчеркнуть еще один момент: процесс генерализации – явление весьма изменчивое, находящееся в зависимости от силы эмоций. Это значит, что раздражители, нейтральные в одних ситуациях, способны в других ситуациях вызывать эмоциональные реакции. Этим, видимо, можно объяснять тот факт, что разгневанный, или, как обычно говорят, «взвинченный», человек быстро возбуждается под влиянием даже слабых раздражителей, например под влиянием слов, содержащих весьма отдаленный намек на возможную критику или неодобрение. По этим же причинам при повышенном уровне сексуального возбуждения человек воспринимает как сексуально привлекательных даже тех, кто при других обстоятельствах показался бы ему не заслуживающим никакого внимания. То же самое можно сказать и о других эмоциях.
Чрезмерная сила эмоционального возбуждения, и прежде всего тревоги, может привести к патологическим нарушениям. Человек начинает испытывать страхи принимать соответствующие меры предосторожности в ситуациях, которые объективно не требуют этого. Ряд авторов считает, что при помощи этих механизмов можно объяснить симптомы некоторых психических заболеваний.
Зависимость генерализации от силы эмоций можно использовать для определения силы латентных эмоций. Чем шире круг раздражителей, вызывающих определенную эмоцию, тем большую силу имеет соответствующая латентная эмоция. Эта зависимость получила подтверждение, в частности, в исследованиях И. Обуховской, показавшей, что дети с высоким уровнем тревоги в отношении неуспеха отказываются от выполнения заданий на тех этапах, когда нет еще достаточной информации об успехе или неуспехе. Реакция отказа в данном случае обусловлена генерализацией боязни неуспеха, которая возникает в самом начале деятельности при столкновении с сигналами, еще очень слабо связанными с неуспехом (см. Obuchowska, 1965).
Оценка значения ситуаций
Эмоциональные реакции человека в новых или сложных ситуациях, в которых отсутствуют сильные натуральные или условные эмоциональные раздражители, зависят от того, как оценивается эта ситуация или какое значение ей придается. По мнению Лазаруса, можно выделить два основных типа оценки ситуации (appraisal): оценка ее как угрожающей или благоприятствующей (Lazarus, 1968, с. 191). Оценка ситуации вызывает тенденцию к выполнению соответствующих приспособительных действий (именно тенденцию, поскольку эти действия не всегда осуществляются). В принципе приспособительные действия могут осуществляться на основе исключительно познавательных механизмов, без участия эмоциональных процессов. Эмоции возникают лишь при появлении некоторых дополнительных обстоятельств. Так, отрицательные эмоции возникают тогда, когда индивид оценивает ситуацию как опасную, но не располагает готовыми и достаточно надежными, на его взгляд, способами ее разрешения, то есть когда эти способы еще только должны быть найдены и существует некоторая неуверенность в отношении такой возможности.
Следовательно, угроза сама по себе еще не вызывает эмоцию; переходя, например, улицу с оживленным движением, мы обычно не испытываем страха, хотя объективно это достаточно опасно. Мы не испытываем страха потому, что знаем, как нужно вести себя на проезжей части улицы и как можно избежать опасности. Точно так же не испытывают тревоги люди, которые привыкли работать в опасных условиях и хорошо овладели способами устранения угрозы.
Когда же ситуация угрозы вызывает эмоцию, она может найти выражение в трех основных формах: в форме страха, гнева и печали (чувства подавленности). Характер возникающей эмоции зависит от оценки возможностей человека: если мы считаем, что ситуация не слишком опасна или если она воспринимается как препятствие для удовлетворения потребностей, скорее всего возникает тенденция к гневу и нападению. Если опасность кажется большой, преобладает тенденция к страху и избеганию. Наконец, если ни нападение, ни избегание невозможны, может возникнуть чувство подавленности и отказ от активных действий.
Эмоциональная реакция на благоприятную ситуацию принимает форму радости, чувства удовлетворения, надежды и т.п. Однако само по себе наличие благоприятной ситуации еще недостаточно для появления положительных эмоций. Необходимы некоторые дополнительные условия, но они пока еще недостаточно хорошо известны. Вполне возможно, что положительные эмоции возникают, в частности, тогда, когда благоприятная ситуация складывается неожиданно или после периода неуверенности или когда в течение небольшого промежутка времени происходит резкий переход от состояния угрозы к состоянию безопасности и т.п.
Процесс возникновения отрицательных и положительных эмоций в зависимости от оценки человеком ситуации был довольно полно изучен на разных фазах парашютной тренировки, когда в качестве объективных коррелятов эмоциональных реакций были использованы некоторые вегетативные и мышечные показатели. В качестве примера приведем данные исследования советских космонавтов; в этих исследованиях были зафиксированы следующие реакции:
1. накануне дня, на который были назначены прыжки, при необходимости ожидания начала действий наблюдалось усиление эмоциональной активации (беспокойство, сомнения) с сопровождающими ее вегетативными проявлениями (повышение кровяного давления, учащение пульса, увеличение мышечного напряжения, трудности при засыпапии);
2. перед прыжком (критический момент) – учащение пульса до 140 ударов в минуту, сухость во рту, увеличение силы руки (по показателям динамометрии);
3. после раскрытия парашюта (исчезновение основного источника опасности) – радостный подъем настроения;
4. после приземления (достижение цели) – в течение некоторого времени усиление активации (пульс до 190), затем ее спад: уменьшение силы руки, замедление пульса и т.п. (Горбов, 1962; Хлебников, Лебедев, 1964).
Важную роль при оценке ситуации играет язык. Человек категоризирует складывающиеся ситуации и тем самым их классифицирует. Уже сами наименования, которыми человек при этом пользуется, связаны с определенными эмоциональными механизмами и при отнесении некоторой ситуации к определенному классу вызывают определенные эмоции. Во многих случаях, когда человек сталкивается с незнакомыми ситуациями, он может воспользоваться оценками других людей. Таким образом, информация о мнении других лиц может приводить к формированию собственных оценок.
Эмоции, возникающие под влиянием такой информации, при непосредственном столкновении с ситуацией могут измениться. Это можно проиллюстрировать результатами другой части эксперимента Лейси и его сотрудников.
Эти авторы при помощи уже описанной методики провели эксперимент с еще одной группой испытуемых, которым перед опытом была дана дополнительная информация о том, какие именно слова будут подкрепляться током. Эта информация заметно изменила реакцию испытуемых. При первом предъявлении критического слова (для одних испытуемых таким словом было слово «корова», для других– «бумага») у предупрежденных испытуемых возникала весьма сильная реакция, которой не было у первой группы.
Это объясняется тем, что слова «получишь удар током» для большинства испытуемых уже были в прошлом связаны с переживанием боли и поэтому сами по себе вызывали страх. Благодаря установлению связи между этими словами и словом «бумага» (или «корова») оно также приобретало способность вызывать страх. Для этого достаточно было единственного сопоставления его с эмоционально значимой фразой.
Характерно, что по мере повторения предъявлений тестового слова в сочетании с ударом тока у предупрежденных испытуемых происходило постепенное угасание эмоциональных реакций на это слово. Напротив, те испытуемые, которые не были предупреждены и обучались на собственном опыте, боялись его все больше и больше. Это можно объяснить тем, что реакция на словесный сигнал может быть непропорционально большой по сравнению с предвещаемым им событием. Известно, что эмоции, вызванные оценкой ситуации, нередко бывают более сильными, чем эмоции, возникающие при реальном контакте с этой ситуацией. Так, советский исследователь Н. Н. Малкова установила, что ожидание болезненного укола вызывает более значительное повышение кровяного давления, чем сам укол.
С этим явлением мы часто сталкиваемся и в повседневной жизни. Так, дети, совершившие свой первый в жизни проступок, боятся милиции гораздо больше, чем дети, которые имеют несколько приводов.
Подобная закономерность была установлена и при изучении эмоциональных реакций солдат на разные виды боевых средств противника в реальных условиях фронтовой жизни. В первое время сила эмоциональной реакции определялась второстепенными свойствами оружия (например, шумом, внезапностью появления) и связанными с ними обыденными представлениями. Позднее, по мере накопления опыта страх перед тем или иным видом оружия стал зависеть от действительной опасности, которую представляет данное оружие. Так, вначале сильный страх вызывали самолеты противника. Позднее эта реакция стала более слабой, так как опыт показал, что эффективность атаки самолетов на окопавшихся солдат сравнительно невелика. Зато значительно увеличился страх перед минометным обстрелом.
Изменение значимости эмоциогенного раздражителя
Фактор, который приобрел значение эмоциогенного раздражителя, не остается неизменным. Некоторые изменения могут со временем происходить спонтанно. Другие являются результатом повторения связанных с данным фактором переживаний.
Со временем эмоциональные реакции могут либо усиливаться, либо ослабевать. Спонтанное увеличение эмоциональной реакции называется «эффектом инкубации».
Явление инкубации впервые систематически наблюдалось в экспериментах, проводившихся более 50 лет назад Дайвеном. Этот автор исследовал процесс выработки условных эмоциональных реакций на словесные раздражители, применив методику, какой позднее воспользовались Лейси и его сотрудники, и установил факт семантической генерализации. В его экспериментах был также получен еще один заслуживающий внимания факт, который обнаружился при повторении опытов. Так, с некоторыми испытуемыми второй эксперимент проводился сразу после первого, с остальными же его проводили через день или два. Оказалось, что сила эмоциональной реакции (по показателю кожно-гальванической реакции) на условный раздражитель (слово «овин») больше на следующий день, чем непосредственно после первого эксперимента. Иными словами, со временем эмоциональная реакция на словесный раздражитель увеличивалась. Подобные факты были получены Гаиттом в опытах на животных; он установил, что экспериментально вызванные нарушения в поведении собак не только не исчезали, но нередко на протяжении многих месяцев после завершения эксперимента углублялись и расширялись.
Как видно, время не всегда «лучший лекарь»; со временем отрицательная эмоция может не только не ослабевать, но даже усиливаться.
Явление инкубации было обнаружено и в исследовании Марты Медник. Ее эксперимент существенно не отличался от эксперимента Дайвена. Оказалось, что у испытуемых через 24 часа после завершения процесса образования условных эмоциональных реакций отмечался более высокий уровень КГР, чем непосредственно поело эксперимента. Медник установила также, что через 24 часа быстрее происходит и процесс угасания (Mcdnick, 1957).
В повседневной жизни явление инкубации принимает форму «разочарования» в том, что причинило боль, страдание, вызвало страх и т.п. Такое отношение не только сохраняется, но со временем даже усиливается. Чтобы помешать этому, после негативного события следует как можно скорее повторить его снова, обеспечивая на этот раз уже благополучный исход. Однако с повторением связана другая опасность. Если повторение производится в условиях принуждения, может возникнуть эмоциональный конфликт, вызывающий еще большее усиление отрицательной эмоциональной реакции.
Причины и механизмы явления инкубации пока еще неизвестны. Возможно, здесь имеет место процесс, аналогичный циклу «утомление-отдых»: повторение подкрепляемого условного раздражителя приводит из-за утомления к ослаблению его действия (явление так называемого утешения с подкреплением). После перерыва вследствие снятия утомления реакция возникает с новой силой. Подобное явление наблюдается в процессе интенсивного обучения навыку; после перерыва действие выполняется лучше, чем в конце процесса выработки навыка. В пользу такого предположения говорит, в частности, тот факт, что в эксперименте Медник при последнем предъявлении раздражителя проводимость кожи была более низкой чем при предыдущих, то есть наблюдалось утомление.
Явление инкубации напоминает явление реминисценции. Возможно, они имеют в своей основе сходный механизм.
Наряду с увеличением силы эмоциональной реакции то есть наряду с эффектом инкубации, с течением времени часто наблюдается ослабление силы реакции. Возникает вопрос: не теряет ли раздражитель спонтанно свое эмоциональное значение, если мы длительное время с ним не сталкиваемся? Это кажется маловероятным; существуют данные, указывающие на то, что утрата раздражителем эмоционального Значения происходит в результате угашения. Вероятно, связь между нейтральным раздражителем S и эмоциональной реакцией Е с течением времени не исчезает спонтанно, для ее исчезновения необходимо, чтобы как S, так и Е появлялись независимо друг от друга. Если S отдельно не появляется, его связь с Е может не исчезать.
Обсуждаемая здесь проблема является частным случаем более общей и еще не решенной проблемы стирания следов памяти. На первый взгляд это кажется самоочевидным: материал, который не повторяется, забывается. Однако неизвестно, почему именно он забывается: либо потому, что «не употреблялся», либо же потому, что элементы заученной структуры стали позднее компонентами других функциональных систем и вследствие этого выпали из первоначальной структуры. Иначе говоря, забывание может произойти не столько потому, что связь между А я В не повторялась, сколько потому, что за это время образовались связи А–С и В–D, что привело к выходу элементов А и В из первичного функционального образования. Таким образом, как утверждали Дженкинс и Далленбах, забывание является следствием ретроактивного торможения.
Гипотеза о том, что в основе забывания лежит ретроактивное торможение, предполагает некоторое выводы относительно устойчивости связей S–Е. Если Е– сильная отрицательная эмоция, то, по-видимому, должна существовать тенденция, противодействующая воспроизведению связанных с этой эмоцией элементов. Стало быть, индивид будет сопротивляться припоминанию S, будет избегать всего, что может быть связано с S, а поэтому S не будет иметь возможности образовывать другие связи помимо первоначальной; вследствие этого связь S–Е может сохраняться в течение неограниченного времени.
Такого рода явления действительно наблюдаются. Сильные травмирующие переживания редко исчезают; чаще всего они изолируются от других элементов опыта и, вытесненные из сознания, продолжают существовать на протяжении многих лет; события или ситуации, содержащие S (или сходные ассоциации), могут привести к обновлению и актуализации всей связанной с ними сильной эмоциональной реакции.
Травмирующая эмоциональная связь обнаруживает тенденцию к «инкапсуляции», к защите «толстой броней» от возможного возобновления. Такое ограждение обеспечивается формированием способности к избеганию всего того, что может иметь хотя бы самую отдаленную связь с пережитым.
Угашение эмоций
Можно только добавить, что формирование таких «инкапсулированных» очагов оказывает влияние на всю последующую жизнь и деятельность индивида. Их дезорганизующее действие на психику человека становится особенно явным, если такой очаг весьма обширен и касается моментов, важных для регуляции отношений между человеком и его окружением. Это дезорганизующее действие связано прежде всего с возникновением целого ряда схем поведения, позволяющих избегать актуализации «болезненного очага»; происходит рационализация, формирование противодействия, отрицание и т. п., иными словами, процессы, которые Фрейд и психоаналитическая школа описывали как последствия эмоционального конфликта и вытеснения.
Так, у одного из исследовавшихся пациентов первый сексуальный опыт завершился чувством полной неудачи и унижения, после чего возникла сильная тенденция «подавить» это переживание. Пациенту действительно удалось забыть о нем, отстранить его от своего «сознательного я», однако это не осталось без последствий в его сексуальной сфере. Каждый сексуальный контакт сопровождался у него сильной тревогой (вследствие генерализации травмировавшего его переживания), что вызвало у него функциональное расстройство и общую дезорганизацию в сфере сексуальной жизни, а впоследствии и в других сферах, так или иначе связанных с чувством собственного достоинства.
Если эмоция не является чрезмерно сильной, созданный ею барьер не будет непреодолимым и в результате отдельные компоненты опыта смогут постепенно образовывать новые связи, что будет способствовать распаду первоначальной негативной ассоциации.
Таким образом, в свете принятой нами гипотезы главным условием утраты каким-то фактором значения эмоционального раздражителя является процесс угасания, то есть проявление этого фактора без связанной с ним эмоции. Данная гипотеза позволяет объяснить этот процесс с помощью законов угашения.
Как известно, угашение обычно происходит постепенно, а его эффекты бывают наиболее выражены в начале процесса.
Однако этот процесс не является устойчивым. Если он прерывается на какое-то время, то при очередной пробе можно обнаружить увеличение способности раздражителя вызывать реакцию – явление так называемого спонтанного растормаживания. Правда, оно не приводит к полному восстановлению силы реакции, хотя она и может быть достаточно большой.
Приведем в качестве примера постепенное ослабление увлеченности человека каким-то другим лицом. Этот процесс происходит в основном согласно законам угашения: по мере того как человек анализирует свои контакты с данным лицом, он констатирует ослабление к нему эмоциональной реакции. Но после перерыва – когда он какое-то время не касался данной темы – вновь наблюдается усиление эмоциональной увлеченности (хотя обычно эта реакция уже не бывает столь сильной). Это связано с явлением спонтанного восстановления.
Следует отметить, что такое неожиданное усиление увлеченности субъект может ошибочно интерпретировать как признак того, что прежние чувства были «настоящими», что этого человека «не удастся никогда вычеркнуть из памяти», что над чувством «тяготеет злой рок» и т.п. Если при таком психическом состоянии происходит возобновление контакта, то есть повторное подкрепление, эффект угашения может полностью исчезнуть и все повторится сначала. Если же человек сможет преодолеть кризис и не сделает ничего такого, что вызвало бы подкрепление эмоциональной реакции, то вскоре произойдет дальнейшее, еще большее ее ослабление.
Процесс угашения зависит от способа подкрепления эмоции. Если подкрепление происходит без нарушений, угашение бывает более «болезненным», но зато быстрым. Если же подкрепление было нерегулярным, угашение происходит медленнее и является менее эффективным.
Эмоции могут сохраняться особенно долго, достигать исключительно большой силы – явно непропорциональной значению раздражителя – и привести к патологическим симптомам, когда человек длительное время подвергается противоположным воздействиям, если в нем возбуждается то надежда, то страх, то любовь, то унижение. Такие антагонистические «силы» оказывают на эмоциональные процессы усиливающее влияние.
Этим объясняется, в частности, как трудно иногда разорвать некоторые неудачные эмоциональные связи в отношениях людей. Люди, которые не подходят друг другу и совместная жизнь которых приносит одни только конфликты и разочарования, не могут тем не менее расстаться, даже при отсутствии объективных связывающих их причин (детей, экономической зависимости и т.д.), так как сущность их взаимоотношений до сих пор составляло нерегулярное получение положительных подкреплений. Поэтому надежда на улучшение исчезает чрезвычайно медленно, и даже после самых тяжких испытаний эти люди все еще чего-то ждут друг от друга.
Реакция избегания
В результате систематических исследований были выяснены и другие факторы, от которых зависит процесс угашения. Одним из них является сила подкрепляющего раздражителя, в данном случае – сила эмоции. Чем сильнее эмоция, тем труднее угасает реакция.
Некоторые эмоциональные реакции особенно трудно поддаются угашению. К таким реакциям относится, в частности, тревога, которая способствует возникновению реакции избегания (реакция избегания – это реакция, которая возникает у индивида в ответ на сигнал опасности и которая призвана устранить эту опасность, то есть исключить действие отрицательного раздражителя). Об этом свидетельствуют некоторые исследования, проведенные на животных. В одном из них собаку обучали перепрыгивать через барьер при звуке звонка, чтобы избежать удара током, сигналом которого и был звонок. Как установили авторы этого эксперимента Соломон, Кеймин и Уинн, собака выполнила это действие 800 раз без каких бы то ни было признаков угасания.
Чем объяснить такую удивительную стойкость реакции избегания? Согласно Н. Миллеру (1960), она связана с тем, что реакция избегания постоянно подкрепляется, так как уменьшает страх. Звонок вызывает страх, прыжок же его уменьшает. Редукция страха, действуя как подкрепление, усиливает связь. Это предположение могло бы в некоторых случаях объяснить устойчивость связи между звонком и выполнением прыжка. Однако необходимо еще объяснить связь между звуковым сигналом и эмоцией страха. Для выяснения последнего следует вспомнить о двух фактах: об инертности эмоциональных реакций (об их меньшей подверженности процессу угашения по сравнению с двигательными реакциями), а также о проведенном Солтысиком анализе возвратных тормозных раздражителей.
Согласно Солтысику, угашение не наступает в тех случаях, когда к условному раздражителю присоединяется так называемый условный тормоз. Условным тормозом Павлов называл такой раздражитель, который сигнализирует о том, что подкрепления не будет. Если такой раздражитель предъявлялся в сочетании с условным раздражителем, условная реакция не возникала (отсюда название «тормоз»).
В результате реакции избегания появляются раздражители, которые приобретают особенности условного тормоза (поскольку они несут информацию о том, что подкрепления, в данном случае наказания, не будет), и прекращается действие раздражителей, сигнализирующих о наказании. Поэтому если индивид, получив сигнал опасности, спасается бегством и действительно избегает этой опасности, раздражители, связанные с реакцией избегания, становятся условным тормозом. Поскольку условный тормоз, как установлено, исключает угашение, реакция избегания, обладающая свойством тормоза, препятствует тому, чтобы раздражители, сигнализирующие об опасности, утратили свое первоначальное значение. Упомянутые авторы приводят некоторые экспериментальные данные, подтверждающие такое представление. Таким образом, перестать бояться невозможно, если всякий раз убегать при сигнале опасности.
Исчезнет ли реакция страха в противном случае? Клинические наблюдения говорят о том, что это происходит не всегда. Так, тревога, возникающая у летчиков в связи с выполнением некоторых заданий (например, при высотных, ночных полетах), иногда продолжает сохраняться весьма упорно, несмотря на неоднократное повторение этой деятельности без какого бы то ни было отрицательного подкрепления; порой по мере повторения тревога даже усиливается. В отношении таких случаев объяснение, предложенное Солтысиком, видимо, неприемлемо.
Можно допустить, что сильная эмоция страха сама по себе является настолько неприятной, что служит подкреплением для реакции избегания. Устранение этой реакции было бы возможным в том случае, если бы условный сигнал появлялся в ситуации, исключающей возникновение эмоциональных реакций (например, в результате применения фармакологических средств или специальных процедур, приводящих к расслаблению и устранению тревоги). Известны случаи практического применения таких процедур, которые привели к успешным результатам (Bandura, 1967, Eysenck, 1965).
Следует добавить, что стойкость реакции избегания, наблюдавшаяся в упомянутых выше экспериментах Соломона и его сотрудников, можно объяснить совершенно иначе, не прибегая к опосредствующей роли тревоги. Некоторые авторы считают, что в результате повторений устанавливается прочная ассоциативная связь между сигналом и соответствующими действиями, которая сохраняется и после исчезновения тревоги. Последняя возникает лишь тогда, когда становится невозможной реакция избегания. В таком случае реакция избегания была бы адаптивным действием, лишенным эмоционального компонента. В пользу такой интерпретации свидетельствует, в частности, тот факт, что у собаки, научившейся эффективно избегать удара током, исчезают всякие признаки страха.
Таким образом, стойкость некоторых реакций может быть связана не столько с трудностями процесса угашения эмоций, сколько с прочным закреплением некоторых навыков, возникших в прошлом под влиянием эмоций и впоследствии утративших свой эмоциональный характер.
Оглавление темы "Температурная чувствительность. Висцеральная чувствительность. Зрительная сенсорная система.":1. Температурная чувствительность. Тепловые рецепторы. Холодовые рецепторы. Температурное восприятие.
2. Боль. Болевая чувствительность. Ноцицепторы. Пути болевой чувствительности. Оценка боли. Ворота боли. Опиатные пептиды.
3. Висцеральная чувствительность. Висцерорецепторы. Висцеральные механорецепторы. Висцеральные хеморецепторы. Висцеральная боль.
4. Зрительная сенсорная система. Зрительное восприятие. Проецирование световых лучей на сетчатку глаза. Оптическая система глаза. Рефракция.
5. Аккомодация. Ближайшая точка ясного видения. Диапазон аккомодации. Пресбиопия. Возрастная дальнозоркость.
6. Аномалии рефракции. Эмметропия. Близорукость (миопия). Дальнозоркость (гиперметропия). Астигматизм.
7. Зрачковый рефлекс. Проекция зрительного поля на сетчатку. Бинокулярное зрение. Конвергенция глаз. Дивергенция глаз. Поперечная диспарация. Ретинотопия.
8. Движения глаз. Следящие движения глаз. Быстрые движения глаз. Центральная ямка. Саккадамы.
9. Преобразование энергии света в сетчатке. Функции (задачи) сетчатки. Слепое пятно.
10. Скотопическая система сетчатки (ночное зрение). Фотопическая система сетчатки (дневное зрение). Колбочки и палочки сетчатки. Родопсин.
Боль. Болевая чувствительность. Ноцицепторы. Пути болевой чувствительности. Оценка боли. Ворота боли. Опиатные пептиды.
Боль определяется как неприятное сенсорное и эмоциональное переживание, связанное с истинным или потенциальным повреждением ткани или описываемое в терминах такого повреждения. В отличие от других сенсорных модальностей боль всегда субъективно неприятна и служит не столько источником информации об окружающем мире, сколько сигналом повреждения или болезни. Болевая чувствительность побуждает к прекращению контактов с повреждающими факторами среды.
Болевые рецепторы или ноцицепторы представляют собой свободные нервные окончания, расположенные в коже, слизистых оболочках, мышцах, суставах, надкостнице и во внутренних органах. Чувствительные окончания принадлежат либо безмякотным, либо тонким миелинизиро-ванным волокнам, что определяет скорость проведения сигналов в ЦНС и дает повод к различению ранней боли, короткой и острой, возникающей при проведении импульсов с большей скоростью по миелиновым волокнам, а также поздней, тупой и длительной боли, в случае проведения сигналов по безмякотным волокнам. Ноцицепторы относятся к полимодальным рецепторам, поскольку могут активироваться стимулами разной природы: механическими (удар, порез, укол, щипок), термическими (действие горячих или холодных предметов), химическими (изменение концентрации ионов водорода, действие гистамина, брадикинина и ряда других биологически активных веществ). Порог чувствительности ноцицепторов высок, поэтому лишь достаточно сильные стимулы вызывают возбуждение первичных сенсорных нейронов: например, порог болевой чувствительности для механических стимулов примерно в тысячу раз превышает порог тактильной чувствительности.
Центральные отростки первичных сенсорных нейронов входят в спинной мозг в составе задних корешков и образуют синапсы с нейронами второго порядка, расположенными в задних рогах спинного мозга. Аксоны нейронов второго порядка переходят на противоположную сторону спинного мозга, где образуют спиноталамический и спиноретикулярный тракты. Спиноталамический тракт оканчивается на нейронах нижнего заднелате-рального ядра таламуса, где происходит конвергенция проводящих путей болевой и тактильной чувствительности. Нейроны таламуса образуют проекцию на соматосенсорную кору: этот путь обеспечивает осознаваемое восприятие боли, позволяет определять интенсивность стимула и его локализацию.
Волокна спиноретикулярного тракта оканчиваются на нейронах ретикулярной формации, взаимодействующих с медиальными ядрами таламуса. При болевом раздражении нейроны медиальных ядер таламуса оказывают модулирующее влияние на обширные регионы коры и структуры лимбической системы, что приводит к повышению поведенческой активности человека и сопровождается эмоциональными и вегетативными реакциями. Если спиноталамический путь служит для определения сенсорных качеств боли, то спиноретикулярный путь предназначен играть роль сигнала общей тревоги, оказывать на человека общее возбуждающее действие.
Субъективную оценку боли определяет соотношение нейронной активности обоих путей и зависимая от нее активация антиноцицептивных нисходящих путей, способных изменить характер проведения сигналов от ноцицепторов . В сенсорную систему болевой чувствительности встроен эндогенный механизм ее уменьшения путем регуляции порога синаптических переключений в задних рогах спинного мозга («ворота боли »). На передачу возбуждения в этих синапсах влияют нисходящие волокна нейронов серого вещества вокруг водопровода, голубого пятна и некоторых ядер срединного шва. Медиаторы этих нейронов (энкефалин, серотонин, норадреналин) тормозят активность нейронов второго порядка в задних рогах спинного мозга, чем уменьшают проведение афферентных сигналов от ноци-цепторов.
Аналгезирующим (обезболивающим ) действием обладают опиатные пептиды (дайнорфин , эндорфины ), синтезируемые нейронами гипоталамуса, которые имеют длинные отростки, проникающие в другие отделы головного мозга. Опиатные пептиды присоединяются к специфическим рецепторам нейронов лимбической системы и медиальной области таламуса, их образование увеличивается при некоторых эмоциональных состояниях, стрессе, продолжительных физических нагрузках, у беременных женщин незадолго перед родами, а также в результате психотерапевтического воздействия или акупунктуры . В результате повышенного образования опиатных пептидов активируются антиноцицептивные механизмы и повышается порог болевой чувствительности. Баланс между ощущением боли и ее субъективной оценкой устанавливается с помощью лобных областей мозга, участвующих в процессе восприятия болевых стимулов. При поражении лобных долей (например, в результате травмы или опухоли) порог болевой чувствительности не изменяется и поэтому сенсорный компонент болевого восприятия сохраняется неизменным, однако субъективная эмоциональная оценка боли становится иной: она начинает восприниматься лишь как сенсорное ощущение, а не как страдание.
Введение
Глава 1 Теоретические и клинические аспекты боли
1.1 Особенности болевой чувствительности
1.2 Факторы, определяющие восприятие боли
Глава 2 Влияние психосоциальных факторов на течение болезни
2.1 Психические факторы при хронической и острой боли
2.2 Влияние гендерных различий на восприятие боли
Глава 3 Влияние болезни на психику и поведение индивида
3.1 Эмоционально-поведенческие аспекты восприятия боли
3.2 Влияние социально-конституциональных факторов
на концепцию болезни
Заключение
Список использованных источников
Введение
Учение о боли является одной из центральных проблем биологии, медицины и психологии. Боль - одно из самых распространенных ощущений - характеризуется многообразием своих проявлений. Многие знают, что характер, степень выраженности, продолжительность, локализация и другие особенности боли могут быть очень различными. Боль всегда неприятна, и человек стремится избавиться от этого ощущения. Вместе с тем оказывается, что боль полезна, так как сигнализирует о возникших неполадках в организме. Древние греки говорили, что боль - "...это сторожевой пес здоровья".
Чувство боли предупреждает организм о вредоносном действии механических, химических, электрических и других факторов. Боль не только извещает человека о неблагополучии, но и заставляет организм принимать ряд мер к устранению причин, вызывающих боль. Происходит это рефлекторным путем. Известно, что рефлекс - это ответная реакция организма на действие различных раздражителей. Действительно, стоит человеку прикоснуться к чему-либо горячему или очень холодному, острому и т. п., как он немедленно инстинктивно отстраняется от действия вредоносного фактора.
В процессе эволюции органического мира боль превратилась в сигнал опасности, стала важным биологическим фактором, обеспечивающим сохранение жизни особи, а следовательно и вида. Возникновение боли мобилизует защитные силы организма на устранение болетворных раздражений и восстановление нормальной деятельности органов и физиологических систем.
Из всех видов чувствительности боль занимает особое место. В то время как другие виды чувствительности в качестве адекватного раздражителя имеют определенный физический фактор (тепловой, тактильный, электрический и пр.), боль сигнализирует о таких состояниях органов, которые требуют специальных сложных приспособительных реакций. Для боли нет единого универсального раздражителя. Как общее выражение в сознании человека боль вызывается разнообразными факторами в различных органах.
Анохин определял боль как своеобразное психическое состояние человека, обусловленное совокупностью физиологических процессов центральной нервной системы, вызванных к жизни каким-либо сверхсильным или разрушительным раздражением. В работах отечественных ученых Аствацатурова и Орбели особенно четко сформулированы представления об общебиологическом значении боли.
По своему характеру боль является субъективным ощущением, зависящим не только от величины вызывающего ее раздражителя, но и от психической, эмоциональной реакции личности на боль.
Объектом исследования являются люди, испытывающие чувство боли.
Предмет исследования - изменения эмоционально-личностных характеристик индивида при различных проявлениях боли.
Целью исследования является рассмотрение воздействия боли на психику и поведение индивида.
Рассмотреть теоретические и клинические аспекты боли;
Определить влияние психосоциальных факторов на течение болезни;
Проанализировать влияние болезни на психику и поведение индивида.
Глава 1 Теоретические и клинические аспекты боли
1.1 Особенности болевой чувствительности
Многофакторность процессов боли мешает исследователям прийти даже к единому ее определению. «Боль нужно рассматривать как интегративную функцию организма, которая включает такие компоненты, как сознание, ощущения, эмоции, память, мотивации и поведенческие реакции». Боль это неприятное ощущение или страдание, вызванное раздражением особых нервных окончаний в повреждаемых либо уже поврежденных тканях организма. По-видимому, биологическое значение боли состоит в том, что она служит настораживающим сигналом и заставляет снизить физическую активность при травме или в течение болезни, что облегчает процесс выздоровления.
Боль не только сигнальное, но и защитное приспособление. Люди, у которых отсутствует чувство боли, что в редких случаях может быть врожденным дефектом или же следствием заболевания нервной системы, не способны вовремя избежать воздействия повреждающего фактора и могут оказаться жертвой случайности, несмотря на то, что они постоянно прибегают к мерам предосторожности, стараясь уберечь себя от ожогов, ранений, воздействия лучистой энергии и т. п. Этих людей легко узнать при осмотре: на коже у них обычно имеются многочисленные рубцы от перенесенных ожогов, ранений и т. п.
Однако как ни трудно человеку, лишенному чувства боли, еще труднее тому, у кого боль продолжается длительно. Выполнив вначале свою защитную функцию, боль становится злейшим врагом организма. Она истощает силы, угнетает психику, нарушает функции различных систем организма. Снижается двигательная активность человека, нарушается сон, аппетит и т. п.
Как известно, чувство боли в организме человека формируется нервной системой. Основные отделы нервной системы это головной, спинной мозг, нервные стволы и их концевые приборы (рецепторы), превращающие энергию внешнего раздражения в нервные импульсы.
Головной и спинной мозг составляют центральную нервную систему, а все остальные подразделения нервной системы - периферическую. В головном мозге выделяют полушария и ствол мозга. Полушария представлены белым веществом - нервными проводниками и серым веществом - нервными клетками. Серое вещество расположено в основном на поверхности полушарий, образуя кору головного мозга. В виде отдельных скоплений клеточных групп оно находится также и в глубине полушарий. Это так называемые подкорковые узлы. Среди последних в формировании болевых ощущений большое значение имеют зрительные бугры (левый и правый.). В них сконцентрированы клетки всех видов чувствительности организма. В стволе мозга скопления клеток серого вещества образуют ядра черепно-мозговых нервов, от которых начинаются различные нервы, обеспечивающие чувствительную и двигательную иннервацию головы, лица, полости рта, глотки, гортани.
В процессе длительного приспособления живых существ к условиям внешней среды в организме сформировались особые чувствительные нервные окончания, превращающие различные виды энергии, которые поступают от внешних и внутренних раздражителей, в нервные импульсы. Они получили название рецепторов. Рецепторы различны по своему строению и функции. Они имеются практически во всех тканях и органах. Одни из них воспринимают тактильные раздражения (чувство прикосновения, давления, веса и т.п.), другие - термические (ощущение тепла, холода, их сочетание), третьи-химические (действие различных химических веществ) и т. п. Самое простое устройство имеют болевые рецепторы. Болевые ощущения воспринимаются свободными окончаниями чувствительных нервных волокон. Болевые рецепторы головы по строению не отличаются от рецепторов боли, располагающихся в других областях организма.
Болевые рецепторы размещены в различных тканях и органах неравномерно. Больше всего их в кончиках пальцев, лице, слизистых оболочках. Значительно снабжены болевыми рецепторами стенки сосудов, сухожилия, мозговые оболочки, надкостница (поверхностная оболочка кости).
Все знают как болезненно ощущаются удары в области надкостницы, особенно в тех участках, где она не покрыта мягкими тканями, например, по передней поверхности голени. В то же время операции на самой кости оказываются безболезненными, так как кость не содержит болевых рецепторов. Мало болевых рецепторов в подкожно-жировой клетчатке. Не имеет болевых рецепторов вещество мозга, и нейрохирурги знают, что мозг можно резать, не прибегая к обезболивающим средствам. В связи с тем, что оболочки мозга снабжены болевыми рецепторами в достаточной степени, сдавливание или растяжение оболочек вызывает болевые ощущения значительной силы.
Деятельность коры головного мозга во многом зависит от особого образования нервной системы, получившего название сетчатой формации ствола мозга, которая может как активировать, так и тормозить деятельность коры больших полушарий.
Болевая чувствительность к сверхсильным и разрушительным раздражителям связана с возникновением болевых ощущений, имеющих резко отрицательную эмоциональную окраску, и вегетативными реакциями (учащение дыхания, расширение зрачков, сужение периферических сосудов и т. д.). Болевые ощущения различного характера могут быть вызваны любыми повреждающими раздражителями (температурными, механическими, химическими, лучистой энергией, электрическим током).
Болевые ощущения — стимул разнообразных оборонительных реакций, основная цель которых — устранение внешних или внутренних агентов, вызвавших болевое ощущение. Болевая чувствительность имеет поэтому важное биологическое значение.
Некоторые считают, что любое сверхсильное раздражение или разрушение какого-либо рецептора тела может повести к возникновению болевого ощущения. На кожной поверхности общее количество болевых точек, соответствующих расположению в коже рецепторов болевой чувствительности составляет 900000 — 1 000000 (до 100—200 на 1 см³).
Болевые ощущения легко вызываются условнорефлекторным путем. Так, если сочетать звонок с болевым раздражением кожи, то после нескольких сочетаний изолированное действие звонка начинает вызывать болевые ощущения и характерные вегетативные реакции. Болевая чувствительность является наиболее примитивной, недифференцированной формой чувствительности. Болевые ощущения очень трудно локализуются. Их локализация становится возможной за счет сопровождающих их тактильных и других ощущений.
Чувствительность к боли зависит не только от количества болевых рецепторов, но и от возраста и пола. Имеется зависимость от состояния психики.
Все, что способствует отвлечению внимания от болевого раздражения, уменьшает ощущение боли. Этим объясняется ослабление или прекращение болевых ощущений в период аффектов, во время гнева, страха. Увлеченный чем-либо человек не ощущает боли. Например, в пылу сражения он может не заметить ранения. И, наоборот, при состояниях депрессии, физического утомления, нервного истощения ощущение боли возрастает.
Ожидание и опасение усиливают болевые ощущения; то же происходит при отсутствии отвлекающих моментов. Этим же можно объяснить усиление всех видов боли в ночное время.
Болевые импульсы, будучи приняты рецепторами, справляются затем сложным путем по специальным чувствительным волокнам в различные отделы головного мозга и в конечном счете достигают клеток коры полушарий мозга.
Центры болевой чувствительности головы расположены в различных отделах центральной нервной системы. Деятельность коры головного мозга во многом зависит от особого образования нервной системы — сетчатой формации ствола мозга, которая может, как активировать, так и тормозить деятельность коры больших полушарий.
1.2 Факторы, определяющие восприятие боли
Боль это психофизиологическая реакция организма, возникающая при сильном раздражении чувствительных нервных окончаний, заложенных в органах и тканях. Это самая старая в эволюционном отношении защитная реакция организма. Она сигнализирует о неблагополучии и вызывает ответную реакцию организма, направленную на устранение причины боли. Боль является одним из наиболее ранних симптомов некоторых заболеваний.
Существует огромное количество факторов, определяющих восприятие боли человеком или животным. Среди них и расовые, и половые, и возрастные особенности, и состояние вегетативной нервной системы, и утомление, и условия эксперимента, и обстановка исследования, и порядок раздражений, и множество других физиологических, биохимических, психологических и иных причин, влияющих на пороги болевого ощущения. Советский фармаколог А. К. Сангайло утверждает, что социальные условия в значительной степени определяют восприятие болевого ощущения. По его данным, подростки более выносливы к боли и легче к ней адаптируются, чем взрослые. Лица молодого возраста остро реагируют на болевые раздражения, но легко к ним приспособляются. Старики отличаются несколько сниженной болевой чувствительностью.
Бичер насчитал 27 факторов, определяющих болевое ощущение, но, вероятно, их гораздо больше. Вот почему, изучая в эксперименте боль, необходимо особенно тщательно соблюдать однородность, однотипность условий, в которых проходит исследование.
Огромное значение для восприятия боли имеет психическое состояние испытуемого. Ожидания и опасения усиливают болевое ощущение; усталость в бессонница повышают чувствительность человека к боли. Однако каждый знает по личному опыту, что при глубоком утомлении боль притупляется. Холод усиливает, тепло ослабляет болевое ощущение.
Т. Шац говорит о стратегическом значении боли как для человека, сообщающего о ней, так и для окружающих его родных, друзей, знакомых. Поэтому при оценке боли следует учитывать социальную обстановку, субъективные особенности страдающего человека, реакцию близких ему людей.
Надо полагать, что восприятие и преодоление боли в немалой степени зависит от типа высшей нервной деятельности. Когда Лериш говорит: «Мы неравны перед лицом боли», это в переводе на язык физиологии значит, что разные люди различно реагируют на одно и то же болевое раздражение. Сила раздражения и порог его могут быть одинаковы, но внешние проявления, видимая реакция сугубо индивидуальны.
Тип высшей нервной деятельности в значительной степени обусловливает поведение человека в ответ на болевое раздражение. У людей слабого типа, которых И. П. Павлов относил к меланхоликам, при этом быстро наступает общее истощение нервной системы, а иногда, если вовремя не наступило охранительное торможение,— полное нарушение высших отделов нервной системы.
У людей возбудимых, безудержных внешняя реакция на боль может принять чрезвычайно бурный, аффективный характер. Слабость тормозного процесса приводит к тому, что предел работоспособности клеток больших полушарий оказывается перейденным и развивается крайне болезненное наркотическое или психопатическое состояние.
В то же время люди сильного, уравновешенного типа, по-видимому, легче подавляют реакции и умеют выйти победителями в борьбе с тяжелейшими болевыми раздражениями.
У одних людей в обычном состоянии, у других — при различных заболеваниях наблюдается повышенная чувствительность к боли, так называемая гипералгезия. Для того чтобы вызвать у них боль, достаточно применить более слабое раздражение, чем у людей с нормальной болевой чувствительностью. Болевой порог у этих людей снижен, и они реагируют на раздражение и повреждение кожи, совершенно незаметные для большинства людей.
Существуют люди, у которых далеко не сильное болевое раздражение вызывает мучительную, долго не затухающую боль. Иногда повышенная чувствительность ограничивается отдельными участками поверхности тела, подчас же захватывает всю кожу и видимые слизистые оболочки.
Люди, страдающие повышенной чувствительностью, начинают жаловаться на болезненность при каждом прикосновении. Им трудно носить одежду, она вызывает болевое чувство. Достаточно слегка погладить кожу, чтобы вызвать у них чувство жжения, которое длится иногда довольно долго.
Встречаются, хоть и не очень часто, люди, слабо реагирующие на боль. При многих заболеваниях нервных стволов, головного и спинного мозга чувствительность к боли понижается. Иногда на поверхности тела можно обнаружить участки, раздражение или повреждение которых не вызывает боли.
Пониженная болевая чувствительность (гипоалгезия) наблюдается также при некоторых нервных и психических заболеваниях, например при истерии.
Такие данные позволяют по-новому подойти к разрешению некоторых спорных сторон проблемы боли. Отсутствие болевой чувствительности, говорит Мельзак, является, пожалуй, наиболее убедительным доказательством положительного значения боли в жизни человека.
Глава 2 Влияние психосоциальных факторов на течение болезни
2.1 Психические факторы при хронической и острой боли
Переносимость боли индивидуальна. Она зависит от того, какое внимание уделяется боли, от особенностей личности больного и может сильно меняться при психических заболеваниях.
Боль обычно подразделяют на острую и хроническую. Необходимо определить, что считать острой болью, а что хронической. Острая боль всегда является симптомом какого-либо органического страдания. Напротив, хроническая боль, как правило, это не симптом, а собственно болезнь, при которой решающее значение имеет не морфологическое повреждение тканей, а дефектность восприятия и другая дисфункция психических процессов. Хронической обычно называют боль, продолжающуюся 6 и более месяцев.
Одна из основных трудностей при хронической боли заключается в том, что помимо самой боли (даже если она является единственной жалобой) необходимо оценить много других факторов, влияющих на состояние больного. Психические факторы влияют на боль любого происхождения. Футболист, получив травму во время игры, вскоре возвращается на поле; такая же травма в быту может уложить его в постель на несколько дней. Зависимость боли от психологического состояния хорошо известна и тем, кто был на войне.
Усилению боли способствуют следующие факторы:
Депрессия. Поскольку при хронической боли аффективный компонент выступает более отчетливо, чем при острой, можно предположить, что интенсивность хронических болевых ощущений зависит от влияний лимбической системы. При большой депрессии и связанных с ней унынии, дисфории или раздражительности болевые ощущения усиливаются. При хронической боли надо прежде всего искать депрессию; некоторые даже считают, что практически любая хроническая боль обусловлена тяжелой депрессией.
Тревожность. Многие больные с хронической болью находятся в состоянии тревожности или даже страха, что увеличивает выраженность болевых ощущений.
Психогенная боль. Если не удается выявить физической причины боли, но обнаруживается ее связь с психологическими факторами, можно говорить о психогенной боли. В этом случае должна существовать связь во времени между возникновением боли и подсознательной выгодой, которую больной получает от своего состояния. Так, неудачно приземлившийся летчик может ощущать мучительную головную боль во время инструктажа перед следующим плановым вылетом. Другой психологический фактор, часто выявляемый при психогенной боли, - потребность в сочувствии, которое человек не может получить иным способом.
При боли и депрессии есть общие механизмы формирования, связанные с ангиеонией - невозможность испытывать удовольствие. Поэтому депрессия является одной из форм психических расстройств, тесно связанных с возникновением психогенных болей. Эти нарушения могут возникать одновременно или одно опережать проявления другого. У больных с клинически выраженной депрессией снижается болевой порог, и боль считается обычной жалобой у больных с первичной депрессией. У больных с болевым синдромом, обусловленным хроническим соматическим заболеванием, также часто развивается депрессия. С психодинамической позиции хроническая боль рассматривается как внешнее защитное проявление депрессии, облегчающее психические импульсы (чувство вины, стыда, душевные страдания, нереализованные агрессивные тенденции, т.п.) и оберегающее больного от более сильных душевных мук или суицида. Боль часто является следствием защитного механизма - вытеснение, типичного для истерической конверсии. Во многих случаях сочетания болевой симптоматики и депрессии рассматривается как маскированная депрессия, где на первый план выступает болевой синдром или соматоформное болевое расстройство.
Психопатии могут играть важнейшую роль при хронической боли; особенно это касается асоциальной, зависимой и пограничной психопатий. Врач почти всегда уделяет основное внимание самой боли и ее лечению, упуская из виду возможные патологические черты личности.
В настоящее время хроническую боль рассматривают как самостоятельное заболевание, в основе которого патологический процесс в соматической сфере и первичная или вторичная дисфункция периферической и центральной нервной систем. Неотъемлемым признаком хронической боли является формирование эмоционально-личностных расстройств, она может быть вызвана только дисфункцией в психической сфере, т.е. относиться к идиопатическим или психогенным болям.
Тесная связь хронической боли с депрессией очевидна. Статистические данные о наличии психических расстройств депрессивного характера у половины больных, страдающих хронической болью; по данным С.Н. Мосолова, у 60% больных депрессией обнаруживаются хронические болевые синдромы. Некоторые авторы высказываются еще более определенно, считая, что во всех случаях хронического болевого синдрома имеет место депрессия, основываясь на том факте, что боль всегда сопровождается отрицательно-эмоциональными переживаниями и блокирует возможность человека получать радость и удовлетворение. Наибольшие споры вызывают не сам факт сосуществования хронической боли с депрессией, а причинно-следственные отношения между ними.
С одной стороны, долго существующая боль ограничивает профессиональные и личные возможности человека, заставляет его отказываться от привычных жизненных стереотипов, нарушает его жизненные планы и т.д. Снижение качества жизни может порождать вторичную депрессию. С другой стороны, депрессия может быть первопричиной боли или основным механизмом хронификации болевого синдрома. Так, атипичные депрессии могут проявляться под различными масками, в том числе и под маской хронической боли.
Очевидно, что хроническое заболевание способно повлиять на психику, расстраивает целевые установки индивида, меняет его характер, эмоциональную реакцию на раздражители, создавая дисбаланс между процессами возбуждения и торможения.
2.2 Влияние гендерных различий на восприятие боли
Различия между мужчинами и женщинами в ответе на боль были подтверждены многими эпидемиологическими и экспериментальными данными. В большинстве случаев обнаруживается, что женщины и девочки отмечают боль в большей степени, чем мужчины и мальчики. Такие же различия, но выраженные в меньшей степени были отмечены и в клинических исследованиях.
Для объяснения этих различий в большинстве случаев привлекаются биологические особенности мужчин и женщин. В последнее время появились работы, показавшие важный вклад психологических и социальных факторов на различия в болевом ответе у мужчин и женщин. При этом значительно большее внимание уделено влиянию аффективных факторов на ощущение боли.
Исследований, посвященных изучению роли социальных факторов пока еще очень мало, хотя проблема («влияния социальных факторов») представляется весьма актуальной. Бурную полемику в последние годы вызывает проблема гендерной социализации.
К настоящему времени проведено всего несколько работ, где бы прямо изучалась роль гендерных различий при болевых синдромах. Имеющиеся данные показывают, что роль психологических и социальных факторов в контексте гендерных различий иногда бывает определяющей для оценки боли.
Социально-когнитивная теория научения и теория когнитивного развития предполагают, что маленькие мальчики и девочки относят себя к мужскому или женскому полу в процессе обучения. Наблюдая за другими людьми и за тем, наказываются или поощряются их действия, они учатся различным типам поведения. Теория гендера S. Bem интегрирует элементы обеих теорий для объяснения причин, из-за которых мужчины и женщины выбирают мужественные или женственные типы поведения в соответствии с существующими культуральными стереотипами. В нескольких исследованиях было показано, что последствия нарушения гендерных норм различаются для мальчиков и девочек (мужчин и женщин). Родители, особенно отцы, в большей степени поощряют мальчиков за соответствие гендерным стереотипам, и наказывают мальчиков строже, если они нарушают гендерные нормы поведения. Если над мальчиками поступающими «не по-мужски» подсмеиваются сверстники, ругают родители, девочкам отклонение от гендерной роли чаще может сойти с рук. Это приводит к тому, что мальчики тверже стремятся соответствовать своей гендерной роли, в том числе и в переносимости боли, чем девочки.
Поскольку мужская гендерная роль предполагает высокую переносимость боли, гендерная теория предполагает, что мужчины выбравшие мужской стереотип поведения, будут мотивированы стойко переносить боль, чтобы не показаться «немужественными».
Психосоциальные теории болевого поведения сконцентрированы на эффекте контингентности на чрезвычайную ситуацию и на персистентность болевого поведения, а также на важной роли обучения при наблюдении за болевым поведением и учетом последствий (поощрения или наказания) болевого поведения других.
Несколько исследователей показали корреляцию между количеством лиц с болевым поведением в семье и частотой предъявления боли молодыми людьми из этих семей. При этом было показано, что эта зависимость была более выражена у лиц женского пола. Женщины также демонстрируют большую настороженность в отношении боли и большую готовность отчитываться о боли (жаловаться на боль), в то время как мужчины делают это неохотно и со смущением.
Множество данных свидетельствует о том, что мужчины и женщины в среднем (целом) отличаются в своих болевых отчетах в большинстве случаев при различных характеристиках болевого стимула и различных методических подходах к исследованию.
Также, по данным эпидемиологических исследований, совершенно ясно, что женщины в большей степени жалуются на боль и чаще обращаются в медицинские учреждения по поводу боли. Однако, до последнего времени все работы по изучению полового диморфизма сводились главным образом к выявлению физиологических/анатомических причин (детерминантов) обнаруживаемых половых различий. Роль биологических особенностей на проявления полового диморфизма в достаточной степени была освещена, но практически нет исследований, где была бы предпринята попытка оценить удельный вес и роль психосоциальных факторов на проявления полового диморфизма при болевых синдромах. Многочисленные особенности поведения мужчин и женщин, включая манеру общения, манеру одеваться, профессиональные и непрофессиональные интересы в большей степени могут быть объяснены различиями в социальном обучении, гендерных стереотипах поведения, чем биологическими особенностями.
Различные данные (лабораторные, клинические, эпидемиологические) свидетельствуют о том, что в среднем мужчины и женщины по разному оценивают клинические симптомы, выраженность (тяжесть) и значение симптомов для здоровья, различаются в своем отношении к своему здоровью и системе (различным видам) медицинской помощи, и по разному видят то как мужчина и женщина должны отвечать на боль. Мужчины и женщины также отличаются в выражении своих отрицательных эмоций, что является существенной частью любого болевого синдрома.
Можно утверждать, что мужчины и женщины сильно различаются в отношении болевого ожидания. Эти ожидания являются гендерно-специфичными, то есть в соответствии с гендерными стереотипами (нормами) и мужчины и женщины, считают, что мужчины менее чувствительны к боли, лучше переносят боль и менее охотно отчитываются о боли. Однако степень этих различий в значительной степени варьирует в зависимости от типа исследования (экспериментальное или клиническое), культуральных факторов (этнические нормы, др.).
Глава 3 Влияние болезни на психику и поведение индивида
3.1 Эмоционально-поведенческие аспекты восприятия боли
Восприятие боли связано с ранним детским опытом человека. В зависимости от этого опыта у личности формируются установки, определяющие отношение к боли. Боль и страдание воспринимаются как противоположность радости и удовольствию.
Воспитание имеет огромное значение для преодоления боли. Однако сила человека не в случайном, а в волевом, сознательном преодолении боли, в умении превозмочь болевое ощущение, стать выше страдания, добиться победы над упорным, настойчивым чувством боли.
Давно известно, что люди, выросшие в суровых условиях, привыкшие к твердой дисциплине и постоянному самоконтролю, лучше владеют своими чувствами, чем изнеженные, недисциплинированные и эгоистичные представители человеческого рода. На каждое болевое раздражение они не отвечают криком, слезами, обмороком или попыткой к бегству.
Этому учит опыт всей нашей жизни, опыт здоровья и болезни, труда и отдыха, мира и войны. Конечно, здесь нельзя впадать в крайность и думать, что единственный способ борьбы с болью — подавление болевых эмоций. Напротив, с болью надо бороться, ее необходимо уничтожить во всех проявлениях. Но это следует делать мужественно. Человек должен властвовать над мучительными болевыми ощущениями. Он не должен становиться их пленником
Страх, ярость, боли и муки голода, пишет выдающийся физиолог У. Кеннон, представляют собой элементарные чувства, которые одинаково свойственны как человеку, так и животным. Они относятся к наиболее могучим факторам, определяющим поведение живых существ. Это субъективные состояния, охватывающие все виды чувствований и переживаний человека. И роль их в человеческой жизни необычайно важна.
Об эмоциональном восприятии болевого ощущения написано много. Боль, за редкими исключениями, расценивается как отрицательная эмоция. Но устранение боли, прекращение мучительного болевого ощущения относится к положительным человеческим переживаниям.
Остро протекающая боль сопровождается обычно криком, который является результатом судорожного сокращения дыхательных мышц. Крик возник из первоначального резкого движения — выдоха. Он сделался сигналом опасности, призывом к помощи, превратился отчасти в орудие защиты, так как мог испугать нападающего.
Некоторые физиологи пытались объяснить крик самозащитой организма. Они утверждали, и, быть может, не без основания, что крик — и притом длительный, характерный для боли,— является помимо всего прочего болеутоляющим средством. Он облегчает и успокаивает болевое ощущение, отчасти еще потому, что способствует накоплению углекислоты в крови.
Если медицинское обследование не может найти физическую или органическую причину болезни или если исследуемое заболевание является результатом таких эмоциональных состояний, как гнев, тревога, депрессия, чувство вины, тогда оно может быть классифицировано как психосоматическое.
Психосоматика (от гр. psyche - душа, soma - тело) - изучает влияние психологических факторов на возникновение и последующую динамику развития психосоматических болезней. Согласно основному постулату этой науки, в основе психосоматической болезни лежит реакция на эмоциональное переживание, которое сопровождается функциональными изменениями и патологическими нарушениями в органах.
В современной психосоматике различают: предрасположенность, факторы, разрешающие и задерживающие развитие болезни. Толчком к развитию психосоматических заболеваний являются трудные жизненные ситуации, в том числе, как следствие сложных взаимоотношений в семье. В любом случае, для диагностики как психосоматического, так и невротического заболевания, необходимо понимание ситуационного характера его происхождения.
Часто при возникновении психосоматического заболевания конфликтная динамика определяется понятием «стресс». Но это не просто стресс, т.е. нагрузка, которая приводит к болезни. Человек, находящийся в гармоничных отношениях со своей средой, может перенести экстремальные соматические и психические нагрузки, избегнув болезни. Однако, в жизни встречаются и такие внутрисемейные проблемы, которые вызывают настолько тягостную фиксацию и душевный разлад, что, в определённых ситуациях, приводят к негативным эмоциям и неуверенности в себе, в конечном итоге, «включают» психосоматические заболевания.
Как при функциональных болях, так и при болях, в основе которых лежат органические изменения, отношения личности играют важную роль (не в возникновении, а в степени переживания боли). Боль нередко достигает наибольшей выраженности у больных с личной неустроенностью, отсутствием цели и другими неразрешенными конфликтами. Сосредоточивая на себе внимание больных, болевые ощущения в подобных случаях используются как средство выхода из травмирующей ситуации, помогают больным уйти от разрешения реальных жизненных трудностей.
В ходе развития человека боль и облегчение от боли влияют на становление интерперсональных отношений и на формулирование концепции добра и зла, награды и наказания, успеха и неудачи. Являясь средством устранения вины, боль тем самым играет активную роль, влияя на взаимодействия между людьми.
Психосоциальные влияния, взаимодействуя с факторами наследственной предрасположенности, особенностями личности, типом нейроэндокринных реакций на жизненные трудности, могут изменять клиническое течение некоторых заболеваний. Действие психосоциальных стрессов, провоцирующих внутренние конфликты и вызывающих адаптивную реакцию, может проявляться скрытно, под маской соматических расстройств, симптоматика которых схожа с симптоматикой органических заболеваний. В подобных случаях эмоциональные нарушения нередко не только не замечаются и даже отрицаются пациентами, но и не диагностируются врачами.
3.2 Влияние социально-конституциональных факторов на концепцию болезни
Люди, испытавшие травму, считают, что мир полон опасностей, и нужно все время быть начеку. Это убеждение может оказывать сильнейшее воздействие на все, что люди переживают на опыте. Глубинные убеждения играют центральную роль и влияют на организацию практически всего опыта. Некоторые глубинные убеждения ставят ограничения на то, что можно переживать на опыте.
Известно, что для каждой возрастной группы существует свой реестр тяжести заболеваний — своеобразное распределение болезней по социально-психологической значимости и тяжести.
Для детей, подростков и молодежи наиболее тяжелыми в психологическом отношении оказываются болезни, которые изменяют внешний вид человека, делает его непривлекательным. Связано это с системой ценностей, расстановкой приоритетов, имеющихся у молодого человека, для которого наивысшую ценность приобретает удовлетворение основополагающей потребности - «удовлетворенность собственной внешностью». Таким образом, наиболее тяжелые психологические реакции могут вызывать болезни, не носящие с медицинской точки зрения угрозы для жизни. К ним относятся любые болезни, негативно, с точки зрения подростка, изменяющие внешность (кожные, аллергические), калечащие травмы и операции (ожоги). Ни в каком другом возрасте не наблюдается столь тяжелые психологические реакции человека на появление у него на коже лица фурункулов, прыщей, веснушек, родимых пятен, бледности и т. п.
Лица зрелого возраста психологически более тяжело будут реагировать на хронические и инвалидизирующие заболевания. Это связано также с системой ценностей и отражает устремленность человека зрелого возраста удовлетворять такие социальные потребности, как потребность в благополучии, благосостоянии, независимости, самостоятельности и пр. Именно удовлетворение подобных потребностей может быть заблокировано появлением любой хронической или приводящей к инвалидности болезни.
Второй повышенно значимой группой заболеваний для зрелого человека считаются так называемые «стыдные» болезни, к которым обычно относят венерические и психические заболевания. Психологическая реакция на них обусловлена оценкой их, не как угрожающих здоровью, а связана с переживаниями по поводу того, как изменится социальный статус и авторитет заболевшего в случае, если об этом станет известно окружающим.
Существуют группы населения (в первую очередь, люди, занимающие руководящие посты) для некоторых из которых стыдными являются болезни сердца (инфаркт), что связано с ограничением возможности продвижения по службе.
Для пожилых и престарелых людей наиболее значимыми является болезни, которые могут привести к смерти. Инфаркт, инсульт, злокачественные опухоли страшны для них не тем, что могут приводить к потере трудо- или работоспособности, а тем, что ассоциируются со смертью.
Характерологически обусловленное субъективное отношение к болезни формируется главным образом в процессе семейного воспитания. Причем существуют две противоположные семейные традиции воспитания субъективного отношения к болезням - «стоическая» и «ипохондрическая».
В рамках первой ребенок постоянно поощряется за поведение, направленное на самостоятельное преодоления недугов и плохого самочувствия. Его хвалят, когда он, не обращая внимания на имеющуюся боль, продолжает заниматься тем, чем занимался до ее возникновения.
Противоположна ей «ипохондрическая» семейная традиция нацелена на формирование сверхценного отношения к здоровью. Родителями поощряется внимательное отношение к состоянию своего здоровья, тщательность в оценке болезненных проявлений, выявление у себя первых признаков заболевания. В семье ребенок привыкает при малейшем изменении самочувствия обращать собственное внимание и внимание окружающих (вначале родителей, а затем воспитателей, учителей, супругов и пр. лиц) на болезненные симптомы.
Семейные традиции определяют своеобразное ранжирование болезней по степени их тяжести. К примеру, к наиболее тяжелым могут относиться не «объективно» тяжелые, а те, от которых чаще всего умирали или которыми чаще болели члены семьи. Вследствие этого, субъективно наиболее значимой болезнью может оказаться гипертоническая болезнь, а не рак или психическое заболевание.
Принятая в отечественной клинической психологии типология реагирования на заболевания создана А. Е. Личко и Н. Я. Ивановым на основе оценки влияния трех факторов:
1) природы самого соматического заболевания;
2) типа личности, в котором важнейшую составную часть
определяет тип акцентуации характера;
3) отношения к данному заболеванию в референтной для
Схожие типы реагирования объединены в блоки.
Первый блок включает типы отношения к болезни, при которых социальная адаптация существенно не нарушается (гармоничный, эргопатический и анозогнозический типы).
Гармоничный. Трезвая оценка своего состояния без склонности преувеличивать его тяжесть и без оснований видеть все в мрачном свете, но и без недооценки тяжести болезни. Стремление во всем активно содействовать успеху лечения. Нежелание обременять других тяготами ухода за собой. В случае неблагоприятного прогноза в смысле инвалидизации — переключение интересов на те области жизни, которые останутся доступными больному.
При гармоничном типе психического реагирования важным является реализм в восприятии симптомов и понимании объективной тяжести заболевания. При этом пациент старается опираться в своих реакциях на известные науке (медицине) факты о возможности излечения от конкретной болезни, о происхождении симптомов и пр. И такие сведения ему можно предоставить.
Эргопатический. «Уход от болезни в работу». При объективной тяжести болезни и страданиях больные стараются во что бы то ни стало продолжать работу. Трудятся с ожесточением, с еще большим рвением, чем до болезни, работе отдают все время, стараются лечиться и подвергаться обследованиям так, чтобы это не мешало работе.
Поэтому они стараются не поддаваться болезни, активно перебарывают себя, преодолевают недомогание и боли. Их позиция заключена в том, что нет такого заболевания, которого нельзя было бы преодолеть своими силами. Такие пациенты часто являются принципиальными противниками лекарств («Я за свою жизнь ни разу анальгетиков не принимал», - с гордостью говорят они).
Анозогнозический. Активное отбрасывание мыслей о болезни, о возможных ее последствиях. Непризнание себя больным. Отрицание очевидного в проявлениях болезни, приписывание их случайным обстоятельствам или другим несерьезным заболеваниям. Отказ от обследования и лечения. Желание «обойтись своими средствами».
Анозогнозия встречается довольно часто. Она может отражать внутреннее неприятие статуса больного, нежелание считаться с реальным положением вещей. С другой стороны, за этим может стоять заблуждение человека по поводу значимости признаков болезни. Активное непризнание себя больным встречается, например, при алкоголизме, поскольку способствует уклонению от лечения.
Во второй блок входят типы реагирования, приводящие к психической дезадаптации преимущественно с интрапсихической направленностью (ипохондрический, тревожный и апатический).
Ипохондрический. Сосредоточение на субъективных болезненных и иных неприятных ощущениях. Стремление постоянно рассказывать о них окружающим. Переоценка действительных и выискивание несуществующих болезней и страданий. Преувеличение побочного действия лекарств. Сочетание желания лечиться с неверием в успех. Требования тщательного обследования в сочетании с боязнью вреда и болезненности диагностических процедур.
Тревожный. Непрерывное беспокойство и мнительность в отношении неблагоприятного течения болезни, возможных осложнений, неэффективности и даже опасности лечения. Поиск новых способов лечения, жажда дополнительной информации о болезни, вероятных осложнениях, методах терапии, непрерывный поиск медицинских «авторитетов».
Апатический. Апатия в подлинном смысле - это полное безразличие к своей судьбе, к исходу болезни, к результатам лечения. Пассивное подчинение процедурам и лечению только при настойчивом побуждении извне. Утрата интереса ко всему, что ранее волновало.
Третий блок включает типы реагирования с нарушением психической адаптации по интерпсихическому варианту, которое в наибольшей степени зависит от преморбидных особенностей личности больных (неврастенический, обсессивно-фобический и паранойяльный).
Неврастенический. Поведение по типу «раздражительной слабости». Вспышки раздражения, особенно при болях, при неприятных ощущениях, при неудачах лечения, при неблагоприятных данных обследования. Раздражение нередко изливается на первого попавшегося, а завершается нередко раскаянием и слезами. Непереносимость болевых ощущений, нетерпеливость, неспособность ждать облегчения. В последующем — сожаление по поводу причиненного беспокойства и несдержанности.
Обсессивно-фобический. Тревожная мнительность, которая прежде всего касается опасений не реальных, а маловероятных: осложнений, неудач лечения, плохого исхода, а также возможных (но тоже малообоснованных) неудач в жизни, работе, семейной ситуации в связи с болезнью. Воображаемые опасения волнуют более чем реальные.
Паранойяльный. Уверенность в том, что болезнь является результатом чего-то злого умысла. Крайняя подозрительность к лекарствам и процедурам. Стремление приписывать возможные осложнения лечения или побочные действия лекарств халатности или злому умыслу врачей и персонала. Жалобы во все инстанции, обвинения и требования наказаний в связи с этим.
Таким образом, уровень образования человека и уровень его культуры, как личностные свойства, также оказывает влияние на оценку субъективной тяжести болезни. Особо это касается уровня медицинской образованности и культуры. Причем негативными в психологическом отношении оказываются обе крайности: как низкая медицинская культура, так и высокая, которые с одинаковой вероятностью способны вызвать психологически тяжелые реакции. Однако механизмы их будут разниться. В одном случае, это будет связано с недостатком, в другом - с избытком информации о болезнях, их объективной тяжести, течении и исходах.
Боль играет исключительно важную роль в психологической жизни индивидуума. В ходе развития человека боль и облегчение от боли влияют на становление интерперсональных отношений и на формулирование концепции добра и зла, награды и наказания, успеха и неудачи. Являясь средством устранения вины, боль тем самым играет активную роль, влияя на взаимодействия между людьми.
Заключение
Боль это сложный феномен, включающий перцептивный, эмоциональный, когнитивный и поведенческий компоненты. Физиологическая боль играет сигнальное защитное значение, предупреждает организм об опасности и защищает его от возможных чрезмерных повреждений. Такая боль необходима для нашей нормальной жизнедеятельности и обеспечения безопасности.
Болевые ощущения - ощущения, характеризующие такие воздействия, которые могут вести к нарушению целостности организма, сопровождаемые отрицательной эмоциональной окраской и вегетативными сдвигами (учащение сердцебиения, расширение зрачков). По отношению к болевой чувствительности сенсорная адаптация практически отсутствует.
Представление о боли как о простом сигнале тревоги, звучащем в мозгу, кажется верным только на первый взгляд. Современная точка зрения гораздо сложнее. В осознании интенсивности боли неизмеримо большее значение, чем степень физического повреждения, имеют эмоциональные аспекты травмы. Целостное восприятие боли зависит от эмоционального состояния и мыслительного процесса, координированных с идущими из очага повреждения болевыми сигналами.
Как выяснилось, порог болевой чувствительности не имеет значительных возрастных различий, однако лабораторный анализ выявляет целый набор небольших вариаций в характере ответов на болевые раздражения.
Отмечены также половые различия в переносимости боли. Мужчины в общем несколько лучше женщин переносят боль. В целом, однако, судить трудно, поскольку внешнее выражение боли часто обусловлено воспитанием. Кроме того, между пожилыми и молодыми, так же как и между мужчинами и женщинами, существуют различия в выражении реакций на боль даже при сходном воспитании.
Боль это психическое состояние, возникающее в результате сверхсильных или разрушительных воздействий на организм при угрозе его существованию или целостности. Известно, что эмоциональное состояние человека является причиной многих заболеваний. Ещё ученые древности подразумевали неразделимость телесного и психического.
Отмеченные особенности социальной ситуации развития, в которой оказывается внезапно заболевший человек, могут менять весь стиль его жизни: его жизненные установки, планы на будущее, его жизненную позицию по отношению к различным важным для больного обстоятельствам и к самому себе.
Силу боли практически невозможно измерить объективно. Как человеку кажется, так у него и болит. Сила боли зависит не только от чувствительности ноцицепторов, но и от того, как болевые сигналы воспринимает мозг, от физиологического состояния, воспитания, образования, особенностей личности, «болевого опыта». Если человек в депрессии, боль ему покажется сильнее. Оптимист, с детства не привыкший ныть и жаловаться, перенесет ее легче.
Можно утверждать, что боль — ценнейшее приобретение эволюции животного мира. Исключительно велико клиническое значение боли как симптома нарушения нормального течения физиологических процессов, поскольку ряд патологических процессов человеческого организма дает себя знать в болевых ощущениях еще до появления внешних симптомов заболевания.
Список использованных источников
- Анохин Н.К., Орлов И.В., Ерохина Л.Т. // БМЭ. — М., 1976. — Т. З. - с. 869—871.
- Вейн А.М. Болезни нервной системы у мужчин и женщин. // Журнал невропатологии и психиатрии им. Корсакова, 1993 г., № 5, - с. 67-73.
- Вельтищев, Ю. Е.Боль.-М.: Изд-во Медицина, 2007.- 304 с.
- Волков В. Т., Стрелис А. К., Караваева Е. В., Тетенев Ф. Ф.Личность пациента и болезнь. Томск, 1995. - 328 с.
- Голъдшейдер А. О боли с физиологической и клинической точки зрения. Пер. с нем. М., 1894. - 412 с.
- Гройсман А. Л. Медицинская психология. М., 1998. - 359 с.
- Дионесов С. М. Боль и ее влияние на организм человека и животного. М., 1963. - 360 с.
- Исаев Д.Н. Психосоматические расстройства у детей: руководство для врачей. - СПб: Изд-во «Питер», 2000. - 512 с.
- Кабанов М. М., Личко А. Е., Смирнов В. М. Психологическая диагностика и коррекция в клинике. Л., 1983. - 309 с.
- Карвасарский Б.Д Клиническая психология: учебное пособие.4-е изд.-М., 2004. - 860 с.
- Кассиль Г. Н. Наука о боли. 2-е доп. изд. Изд-во «НАУКА» М. - 1975. - 400 с.
- Квасенко А. В., Зубарев Ю. Г. Психология больного. Л.,1980. - 368 с.
- Кассиль Г. Н. Победа над болью. М., 1980. - 290 с.
- Конечный 3. Р., Боухал М. Психология в медицине. Прага, 1984. - 340 с.
- Косырев В. Н. Клиническая психология: Учеб.-метод, комплекс для преподавателей и студентов факультетов психологии. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2003. - 451с.
- Мосолов С.Н. Клиническое применение современных антидепрессантов. СПб 1995. - 568 с.
- Мюррей Дж. Психические расстройства. В кн.: Неврология. Под ред. М.Самуэльса. М., 1997.- 412 с.
- Николаева В. В. Влияние хронической болезни на психику. М., 1987. - 168 с.
- Психиатрия. Психосоматика. Психотерапия: Пер. с нем. /Под ред. К. П. Кискер, Г. Фрайнбергер и др. М., 1999. - 504 с.
- Русецкий И. И. Боль, ее формы и патогенез. Казань, 1946. - 389 с.
- Творогова Н. Д. Практикум по психологии. М., 1997. - 374 с.
- Франц Александер «Психосоматическая медицина. Принципы и практическое применение». /Пер. с англ. С. Могилевского.; М.:Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2002. - 352 с.
- Шацберг А.Ф. Терапия флуоксетином коморбидных тревоги и депрессии // Социальная и клиническая психиатрия.- 1997. - № 2.- С.142-147.
Анохин Н.К., Орлов И.В., Ерохина Л.Т. // БМЭ. — М., 1976. — Т. З. - С. 869.
Дионесов С. М. Боль и ее влияние на организм человека и животного. М., 1963. - С. 27.
Голъдшейдер А. О боли с физиологической и клинической точки зрения. Пер. с нем. М., 1894. - С. 216.
Исаев Д.Н. Психосоматические расстройства у детей: руководство для врачей. - СПб: Изд-во «Питер», 2000.
Косырев В. Н. Клиническая психология: Учеб.-метод, комплекс для преподавателей и студентов факультетов психологии / В. Н. Косырев; М-во образования Рос. Федерации; Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2003. - С. 41.
Николаева В. В. Влияние хронической болезни на психику. М., 1987. - С. 104.
Волков В. Т., Стрелис А. К., Караваева Е. В., Тетенев Ф. Ф.Личность пациента и болезнь. Томск, 1995. - С. 218.
Кабанов М. М., Личко А. Е., Смирнов В. М. Психологическая диагностика и коррекция в клинике. Л., 1983. - С.178.
Косырев В. Н. Клиническая психология: Учеб.-метод, комплекс для преподавателей и студентов факультетов психологии / В. Н. Косырев; М-во образования Рос. Федерации; Тамб. гос. ун-т им. Г. Р. Державина. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г. Р. Державина, 2003. - С. 46.
