Анализ стихотворения «Россия» Блока. Анализ стихотворения Русь Блока

Отец, Александр Львович Блок, - юрист, профессор права Варшавского университета, мать, Александра Андреевна, урождённая Бекетова (во втором браке Кублицкая-Пиоттух) - переводчица, дочь ректора петербургского университета А. Н. Бекетова и переводчицы Е. Н. Бекетовой.

Ранние годы Блока прошли в доме деда. Среди самых ярких детских и отроческих впечатлений - ежегодные летние месяцы в подмосковном имении Бекетовых Шахматово. В 1897 во время поездки на курорт Бад-Наугейм (Германия) пережил первое юношеское увлечение К. М. Садовской, которой посвятил ряд стихотворений, вошедших затем в цикл Ante Lucem (1898-1900) и в сборник «За гранью прошлых дней» (1920), а также цикл «Через двенадцать лет» (1909-14). После окончания Введенской гимназии в Петербурге поступил в 1898 на юридический факультет петербургского университета, однако в 1901 перешёл на историко-филологический факультет (окончил в 1906 по славяно-русскому отделению). Среди профессоров, у которых учился Блок, - Ф. Ф. Зелинский, А. И. Соболевский, И. А. Шляпкин, С. Ф. Платонов, А. И. Введенский, В. К. Ернштедт, Б. В. Варнеке. В 1903 женился на дочери Д. И. Менделеева Любови Дмитриевне.

Творческий дебют

Писать стихи начал с 5-ти лет, однако осознанное следование призванию начинается с 1900-01. Наиболее важные литературно-философские традиции, повлиявшие на становление творческой индивидуальности - учение Платона, лирика и философия В. С. Соловьёва , поэзия А. А. Фета . В марте 1902 произошло знакомство с З. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковским , оказавшими на него огромное влияние; в их журнале «Новый путь» (1903, № 3) состоялся творческий дебют Блока - поэта и критика. В январе 1903 вступает в переписку, в 1904 лично знакомится с А. Белым , ставшим наиболее близким ему поэтом из младших символистов. В 1903 вышел «Литературно-художественный сборник: Стихотворения студентов Императорского Санкт-Петербургского университета», в котором были опубликованы три стихотворения Блока; в том же году напечатан блоковский цикл «Стихи о Прекрасной Даме» (название предложено В. Я. Брюсовым ) в 3-й книге альманаха «Северные цветы».

В марте 1904 начинает работу над книгой «Стихи о Прекрасной Даме» (1904, на титульном листе - 1905). Традиционная романтическая тема любви-служения получила в «Стихах о Прекрасной Даме» то новое содержательное наполнение, которое было привнесено в неё идеями Вл. Соловьёва о слиянии с Вечно-Женственным в Божественном Всеединстве, о преодолении отчуждения личности от мирового целого через любовное чувство. Миф о Софии, становясь темой лирических стихов, до неузнаваемости трансформирует во внутреннем мире цикла традиционную природную, и в частности, «лунную» символику и атрибутику (героиня появляется в вышине, на вечернем небосклоне, она белая, источник света, рассыпает жемчуга, всплывает, исчезает после восхода солнца и т. д.).

Творчество Блока уникально. Оно совпало с важными историческими событиями рубежа девятнадцатого и двадцатого веков. Судьба страны и личная судьба автора слились в одно целое. Ритм истории нашёл яркое отражение в лирике. Происходит эволюция поэзии: на место легкого символизма тяжелой поступью приходит реализм.

Блока можно назвать и модернистом, так как одна из миссий поэта состояла в том, чтобы перевести на современный лад культуру прошлого. Несмотря на красоту и духовность стихов, автор делал акцент на отголосках тоски, отчаяния, утраты и ощущения надвигающейся трагедии. Возможно, это и дало повод Ахматовой назвать его «трагическим тенором эпохи». Но при всём этом поэт всегда оставался романтиком.

Основные темы творчества Блока:

1. судьба родины и судьба человека в переломные исторические эпохи;
2. революция и роль интеллигенции в ней;
3. верная любовь и дружба;
4. судьба и рок, страх и надвигающаяся безысходность;
5. роль поэта и поэзии в жизни общества;
6. неразрывная связь человека и природы;
7. вероисповедание и мироздание.

Умение передавать тонкие нюансы души нашло своё воплощение в жанровом многообразии: стихотворения и поэмы, посвящения и песни, заклинания, романсы, этюды и наброски, думы.

Истинные человеческие ценности раскрываются только в нерасторжимом родстве с «единством мира». Прекрасное будущее человечества осуществимо в результате суровой и повседневной работы, готовности к подвигу во имя процветания Отчизны. Таково мировоззрение поэта, которое он выражал в творчестве.

Образ родины

Россия – главная лирическая тема Блока, в которой он находил вдохновение и силы для жизни. Родина предстаёт в образе матери, возлюбленной, невесты и жены.

Образ Родины прошел своеобразную эволюцию. Вначале он загадочен, окутан будто пеленой. Страна воспринимается через призму прекрасной мечты: «необычайная», «таинственная», «дремучая» и «колдовская». В стихотворении «Россия» отчизна предстает как «нищая», с серыми избами. Автор любит ее нежной и сердечной любовью, которая ничего общего не имеет с жалостью.

Поэт принял истерзанную Россию со всеми ее язвами и постарался полюбить. Он знал, что это всё та же милая сердцу Родина, только облачившаяся в другую одежду: темную и отталкивающую. Блок искренне верил, что Россия рано или поздно предстанет в светлых одеждах нравственности и достоинства.

В стихотворении «Грешить бесстыдно, непробудно…» предельно точно очерчена грань между любовью и ненавистью. Образ бездуховного лавочника, привыкшего к беспробудному сну разума, отталкивает, а покаяние в церкви лицемерно. В конце слышен отчетливый «крик» автора, что даже такую Россию он никогда не разлюбит, она всегда будет дорога его сердцу.

Поэт видит Россию в движении. В цикле «На поле Куликовом» она предстает в величественном образе «степной кобылицы», несущейся «вскачь». Путь к будущему у страны непростой и мучительный.

Нотка предвидения звучит в стихотворении «На железной дороге», где Блок проводит параллель нелегкой судьбы родины с тяжёлой и трагической женской судьбой.

«Доколе матери тужить? // Доколе коршуну кружить?» — гнев и боль звучат в этих строчках. Коршун и мать символизируют судьбу народную, над которой нависли хищные крылья птицы.

Революционное пламя озаряло лицо Блока и постепенно опаляло его самые сокровенные мечты. Однако страсти в сердце поэта кипеть не переставали. Они выплескивались из-под его пера и, словно пощечины, обрушивались на врагов отечества.

Символизм Блока

Каждое стихотворение поэта хранит скрытый символ, помогающий почувствовать его вкус. Вот, что связывает поэта с символистами – модернистским течением, относящимся к серебряному веку русской поэзии. В самом начале творческого пути Блок воспринимал явления окружающего мира как нечто потустороннее, нереальное. Поэтому в его творчестве существует множество символов, раскрывающих новые грани лирического образа. Они выбирались, скорее, интуитивно. Лирика наполнена туманностью, мистикой, снами и даже волшебством.

Символизм индивидуален. В нем «танцевали в хороводе» многоцветные гаммы чувств. Сердце дрожало, словно натянутая струна, от восхищения и переживаний за лирического героя. Будучи символистом, Блок ощущал некие «подземные толчки». Это был знак судьбы. Мистический и интуитивный взгляд на мир преследовал поэта повсюду. Александр Александрович чувствовал, что страна стоит в преддверии чего-то ужасного, глобального, того, что перевернет и искалечит миллионы жизней. Наступала революция.

Блок создает символику красок в своей поэзии. Красный цвет – влекущий и манящий, цвет страсти, любви и жизни. Белое и светлое – это что-то чистое, гармоничное и совершенное. Синий цвет символизирует звездное небо, далекий космос, нечто высокое и недостижимое. Черный и лиловый – цвета трагедии и гибели. Желтый же цвет говорит об увядании и тлении.

Каждому символу соответствует определённое понятие или явление: море – это жизнь, народ, исторические движения и потрясения. Красный червяк – пожар. В стихотворении «Фабрика» появляется «чёрный кто-то». Для поэта – это гибельная сила. Фабрика и Он — зловещий образ губителя-угнетателя.

Блок стремился выразить свои чувства и эмоции, а не просто описать окружающий мир. Каждое стихотворение он пропускал через себя, через свою душу, поэтому строфы пропитаны его мироощущением, радостями и тревогами, торжеством и болью.

Тема любви

Любовь, словно легкий ветерок, проникает в творения Блока.

В стихотворении «О подвигах, о доблести, о славе…» мастер обращается к своей жене. Она была музой Александра Александровича. В ней поэт видел воплощение своих идеалов. Блок использует приемы, позволяющие подчеркнуть резкий контраст между иллюзиями лирического героя и подлинным обликом его возлюбленной: это достигается противопоставлением серого и синего цветов и заменой обращения «Ты» на «ты». Поэт был вынужден отказаться от этого контраста и в окончательном варианте текста изменить интонацию обращения к своей героине на более сдержанную. Такое стремление приподняться над чисто житейским восприятием личной драмы до её философского осмысления характерно для блоковского таланта.

В жизни Блока важное место занимала еще одна женщина – мать. Поэт доверял ей всё сокровенное. В стихотворении «Друг, посмотри, как в равнине небесной…» Александр Александрович описывает чувство грусти и утраты. Он огорчен, что Любовь Менделеева отвергла его ухаживания. Но поэт не нуждается в сопереживании. Блок полон решимости пережить душевные муки. Он заставляет себя перестать «стремиться к холодной луне» и попробовать вкус настоящей жизни. Ведь она чудесна!

Образ Прекрасной Дамы

Блок верил: погрязшее в пошлости и грехах человечество еще можно спасти «Вечной Женственностью». Поэт нашел ее воплощение в образе Прекрасной Дамы. Он пропитан возвышенностью, олицетворяет добро и красоту. От него веет светом, озарявшим темные души людей. Достигнуть наивысшей гармонии с окружающим миром можно через любовь к земной женщине. Искреннее чувство меняет нас к лучшему: открываются новые горизонты, мир становится прекрасным. Мы начинаем чувствовать прелесть каждого момента, слышать пульс жизни.

Многие поэты изображали образ Прекрасной Дамы, но у Блока она своя: слияние Пресвятой девы и земной женщины. Образ напоминает сияющий отблеск зажженной свечи и образ иконы в золоте ризы.

Каждый раз Прекрасная Дама предстает в новом облике, — Царица Небесная, Душа мира и чувственная девушка — который восхищает лирического героя, соглашающегося быть ее рабом на службе.

В стихотворении же «Предчувствую Тебя» лирического героя терзают сомнения по поводу того, что Прекрасная Дама может превратиться в порочное создание и от ее духовности не останется и следа. Но он так хочет ее увидеть! Только она в силах спасти человечество от надвигающегося горя и показать путь к новой безгреховной жизни.

Стихотворение «Вхожу я в темные храмы» сливается в единое звучание с предыдущим. Тихая и торжественная обстановка церкви передаёт состояние любви и блаженства, ожидания Прекрасной Дамы. Образ неземной рождает чувство прекрасного, которое свойственно обычному человеку.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Век девятнадцатый, железный,

Воистину жестокий век!

Тобою в мрак ночной, беззвездный

Беспечный брошен человек!

В ночь умозрительных понятий,

Матерьялистских малых дел,

Бессильных жалоб и проклятий,

Бескровных душ и слабых тел!

С тобой пришли чуме на смену

Неврастения, скука, сплин,

Век расшибанья лбов о стену,

Экономических доктрин,

Конгрессов, банков, федераций,

Застольных спичей, красных слов,

Век акций, рент и облигаций

И малодейственных умов.

Двадцатый век... Еще бездомней,

Еще страшнее жизни мгла

(Еще чернее и огромней

Тень Люцеферова крыла).

Сознанье страшное обмана

Всех прежних малых дум и вер,

И первый взлет аэроплана

В пустыню неизвестных сфер...

И отвращение от жизни,

И к ней безумная любовь,

И страсть и ненависть к отчизне...

И черная, земная кровь

Сулит нам, раздувая вены,

Все разрушая рубежи,

Неслыханные перемены,

Невиданные мятежи...

А.Блок.

Человек и эпоха – основная проблема искусства, так как понимание законов развития человеческой личности невозможно без знания особенностей той исторической обстановки, в которой этот человек существует. Поэтому в начале лекции вспомним, что представляла собой наша страна, чтобы выяснить особенности русского литературного процесса.

1. Социально-экономическое и политическое развитие России.

Начало XX века – время правления императора Николая II, вступившего на престол в 1894 году. Россия в это время была страной со средним уровнем развития капитализма. Отмена крепостного права в 1861 году, реформы 60–70-х гг. не прошли бесследно: капиталистическая промышленность росла высокими темпами (первое место в мире), возникли новые отрасли (нефтедобывающая, химическая, машиностроение) и новые промышленные районы (в первую очередь Донбасс-Криворожский).

Железные дороги связали Центр с окраинами и стимулировали развитие страны.

Возникли крупные банки, связанные с промышленностью.

Финансовая система после проведенной в 1897 г. министром финансов С. Ю. Витте реформы (введение золотого обеспечения рубля и свободный размен бумажных денег на золото) была одной из самых устойчивых в мире.

Россия вошла в пятерку наиболее развитых промышленных стран.

Но высокие количественные показатели (темпы роста, уровень концентрации, объемы производства) сочетались с довольно низкими качественными. Низкой была производительность труда. Развитие экономики было крайне неравномерным по отраслям и районам страны.

Чрезвычайную остроту приобрел в начале XX века аграрный вопрос. Историки называют сельское хозяйство ахиллесовой пятой тогдашней России.

Экономическая модернизация начала оказывать некоторое влияние на социальную структуру страны. Дворянство (1 % населения) оставалось привилегированным, политически господствующим сословием, но его экономическое положение постепенно ухудшалось.

Оскудение дворянских усадеб, с сочувствием описанное И. А. Буниным и А. П. Чеховым, было примечательным явлением эпохи.

Буржуазия, приобретавшая серьезное экономическое значение, не была единой. Росла новая петербургская буржуазия, тесно связанная с государством, банками и передовыми отраслями промышленности.

Крестьянство (более 80 % населения) страдало от малоземелья.

Положение рабочего класса (менее 10 % населения) в начале XX века было тяжелым. Длинный рабочий день, плохие бытовые условия, низкая зарплата, бесправие – таковы причины, вызывавшие недовольство рабочих.

Особыми социальными группами являлись чиновничество, духовенство и интеллигенция.

К началу XX века модернизация практически не затронула политическую сферу. Россия оставалась самодержавной (абсолютной) монархией.

2. Культура в России начала XX века.

Вступая в XX век, Россия менялась. Реальностью стали свобода слова, печати, собраний, деятельности политических партий. Потрясением и предупреждением обществу и власти явилась революция 1905–1907 гг.

Нет ничего удивительного в том, что начало века принесло России необыкновенный расцвет культуры – героический и трагический одновременно.

Заметные изменения происходили в системе образования. Всерьез обсуждалась задача ликвидации безграмотности, введение всеобщего начального образования. Важную просветительскую роль играли периодическая печать и книгоиздательское дело.

Открытия русских ученых имели мировое значение. Лауреатами Нобелевской премии стали И. Павлов и И. Мечников.

В художественной культуре начала XX века – буйное разнообразие стилей, направлений, идей, методов. Золотой век русской культуры, пережитый в XIX в., сменяется ее серебряным веком, новым и прихотливым расцветом.

Читающая публика увлечена романтическими рассказами М. Горького и потрясена его пьесой «На дне». Популярны И. Куприн («Поединок», «Гранатовый браслет») и Л. Андреев («Жизнь человека», «Царь-Голод»), печалится об участи дворянских усадеб И. Бунин.

А в поэзии торжествуют декаденты-символисты (А. Блок, К. Бальмонт, В. Брюсов), акмеисты (Н. Гумилев, А. Ахматова), футуристы (В. Маяковский, В. Хлебников). Они критикуют реализм за социальность, натурализм, рабское следование действительности и стремление ее отображать, не преобразуя.

Нечто подобное происходит и в живописи. Почитают реалистов И. Репина, В. Сурикова, братьев Васнецовых, но охотно посещают кажущиеся скандальными выставки «Мира искусства» (А. Бенуа, К. Коровин) и «Бубнового валета» (П. Кончаловский, Р. Фальк).

В музыке продолжает работать Н. Римский-Корсаков (оперы «Сказка о царе Салтане», «Золотой петушок»), учивший А. Глазунова и И. Стравинского (балет «Петрушка»). Новыми художественными открытиями являются для России музыка молодого С. Рахманинова и экспериментальные опусы А. Скрябина.

Переживает расцвет русский реалистический театр. Всемирную славу получает система К. Станиславского, создавшего вместе с В. Немировичем-Данченко Московский Художественный театр. На сцену приходят и великие театральные реформаторы В. Мейерхольд и Е. Вахтангов. Блистают певец Ф. Шаляпин, артистка балета А. Павлова, в первых немых кинофильмах снимаются Вера Холодная и Иван Мозжухин.

В Париже проходят ставшие знаменитыми Русские сезоны (с 1907 г.), искушенным парижанам предлагаются выставки русской живописи, музыка и балет. Восторг вызывает «Умирающий лебедь» в исполнении Анны Павловой.

В русской культуре – серебряный век.

3. Серебряный век русской литературы.

1) Параллельно возникновению все новых и новых поэтических школ крепла одна из интереснейших тенденций эпохи – нарастание личностного начала, повышение статуса творческой индивидуальности в искусстве.

Поэты «непохожи друг на друга, из разной глины. Ведь это все русские поэты не на вчера, не на сегодня, а навсегда. Такими нас не обидел Бог» (О. Мандельштам).

2) Литературная школа (течение) и творческая индивидуальность – две ключевые категории литературного процесса начала XX века. Эстетическое своемыслие – общая тенденция в лирике серебряного века.

Характерными фигурами, стоящими вне направлений («Одинокие звезды»), были М. Цветаева, М. Кузьмин, В. Ходасевич.

3) Развитие капиталистических отношений приводит к возникновению темы современного города («Фабрика» А. Блока, «Сумерки» В. Брюсова, «Тоска вокзала» И. Анненского и др.).

4) Стремление выразить более сложные, летучие или противоречивые состояния души потребовало нового отношения к слову-образу:

Я – внезапный излом,

Я – играющий гром,

Я – прозрачный ручей,

Я – для всех и ничей.

К. Бальмонт

Прозвучало предчувствие «грядущих мятежей»:

Где вы, грядущие гунны,

Что тучей нависли над миром?

Слышу ваш топот чугунный

По еще не открытым Памирам.

В. Брюсов

5) В стихотворения входят экзотические образы и мотивы как противодействие размеренно-мещанскому быту («Жираф», «Озеро Чад» Н. Гумилева).

6) Поэты-футуристы провозглашают решительное «нет» наследию классики, разрушая «эстетику старья» (стихи В. Маяковского, В. Хлебникова и др.)

Символический и реалистический пласты стихотворения перепле-таются: конкретные детали (соседний дом, «собравшийся народ») ок-ружены символическими образами («недвижный кто-то, черный кто- то», смех «в желтых окнах»). В 1910 году А. Блок, написав несколько поэтических циклов: «Нечаянная радость» (1907), «Земля в снегу» (1908), готовит к печати собрание своих стихотворений в трех томах, соответствующие, по мысли поэта, трем частям его духовного и поэти-ческого развития. Во втором томе (1904-1908) по-другому начинают звучать старые темы: А.А. Блок уходит от поиска мировой гармонии, изображая повседневность, различные стороны русской жизни.

Любовь к России носит в поэтических произведениях А.А. Блока личностный, интимный характер, поэтому в стихотворении «Осен-няя воля» (1905) поэт пишет:

Над печалью нив твоих заплачу, Твой простор навеки полюблю…

Лирический герой — не случайный прохожий, а один из сыновей своей страны, идущий «знакомым» путем и сопричастный печальной судьбе тех, кто «умирает, не любя», но все равно стремится к слиянию с родиной. Образ России здесь, как и во многих последующих стихо-творениях, переплетается с образом русской женщины:

И вдали, вдали призывно машет Твой узорный, твой цветной рукав…

Родина в стихотворении «Русь» (1906) воспринимается поэтом через «преданья старины»,

Где ведуны с ворожеями Чаруют злаки на полях, И ведьмы тешатся с чертями В дорожных снеговых столбах.

Важное место в стихотворении занимает мотив пути, распутья, который характеризует родину. Образ Руси является лирическому герою во сне, «опоясана реками и дебрями окружена, с болотами и журавлями». Русь притягивает языческой красотой: «мутным взором колдуна», «ворожеями», ведьмами. Значимым в стихотворении явля-ется образ вьюги, вихря. Разгадка тайны древней Руси — в «живой душе» народа, и чтобы ее постичь, надо иметь общую душу с народом:

…где разноликие народы Из края в край, из дола в дол Ведут ночные хороводы Под заревом горящих сел.

Во втором томе А. Блок раскрывает интересующую его проблему народа и интеллигенции. Лирический герой многих стихотворений второго тома («Окна во двор», «Улица, улица… Тени беззвучно спе-шащих…», «На чердаке», «Холодный день» и др.) — представитель городских низов, житель подвалов и чердаков.

Особое место среди поэтических произведений о любви во втором томе занимает стихотворение «Незнакомка» (1906), основу компо-зиции которого составляет контраст. Первая часть произведения — изображение пошлой жизни, которую ведут обычные обыватели: пьянство, скука, грязь. Сама природа с осуждением взирает на та-кую жизнь:

А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск.

Обывательской пошлости, безнравственности противопоставлен образ таинственной незнакомки, которая появляется «каждый ве-чер, в час назначенный». Образ лирической героини, имеющей конкретные черты («девичий стан, шелками схваченный», «шляпа с траурными перьями», «в кольцах узкая рука») Символичен:

Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль.

Поэтом дан идеал красоты, но в реальной жизни часто

…право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине.

Финал стихотворения трагичен: очарованность красотой оказа-лась недостижимой мечтой поэта. Во второй том вошли также поэти-ческие циклы «Фаина» (1906-1908) и «Снежная маска» (1907), напи-санные А.А. Блоком под влиянием особого чувства поэта к актрисе Н.Н. Волоховой. Лирический герой находится под воздействием все-поглощающей страсти. Отвлеченно-мистический образ Прекрасной Дамы отвергается ради земной женщины «с живым огнем крылатых глаз» — воплощение подлинной любви-страсти. В стихотворениях данных поэтических циклов появляются символы «метель», «ветер», «вихрь», которые станут лейтмотивами творчества А. Блока, олице-творяя собой постоянно изменяющуюся жизнь. В словах Снежной маски, Незнакомки, встретившейся лирическому герою, слышится голос новой жизни, открывающей неведомые дали:

Довольно жить, оставь слова, Я, как метель, звонка, Иною жизнию жива, Иным огнем ярка.

Все соединилось в загадочном, влекущем образе женщины с душой-бурей, необыкновенной страстностью.

В третьем томе А.А. Блок собрал лучшие свои произведения, в ко-торых отражены все темы, интересующие поэта: тема «страшного мира», предназначение собственного поэтического творчества, тема всепоглощающей любви и, конечно, тема родины, России. Открыва-ют том стихотворения, посвященные «страшному миру». Лирический герой — человек, утративший душу, забывший о любви, сострада-нии, милосердии. Широко известно стихотворение «Ночь, улица, фо-нарь, аптека…» (1912), кольцевая композиция которого раскрывает проблематику произведения: бессмысленность и тусклость существо-вания, невозможность найти выход из создавшегося положения:

Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так. Исхода нет.

В двух небольших циклах «Возмездие» (1908-1913) и «Ямбы» (1907-1914), вошедших в третий том, звучит тема собственной от-ветственности человека за свои поступки. В стихотворении «О, я хо-чу безумно жить…» (1914) А.А. Блок объясняет роль творчества в жизни поэта, который понимает значение художественного слова. Поэт желает:

… Все сущее — увековечить Безличное — вочеловечить Несбывшееся — воплотить!

Лирический герой мечтает о памяти грядущих поколений, о юноше веселом, который найдет в поэзии А. Блока истинное, ради чего творец жил, создавал свои произведения. Поэт подчеркивает гуманистическую направленность своего творчества: именно любовь к человеку, к добрым и светлым сторонам человеческой натуры от-личает его лирику. Олицетворяя свое время, поэт не зависит от су-ществующих предрассудков, не имеет кумиров, не раболепствует:

Он весь — дитя добра и света, Он весь — свободы торжество!

Используемые в стихотворении художественно-выразительные средства помогают передать чувства и мысли автора: эпитеты: «жизни сон тяжелый», «юноша веселый»; метафоры: «задыхаюсь в этом сне», «дитя добра и света». Неологизм «вочеловечить» объясня-ет заветное желание А.А. Блока сделать мир личностным, уйти от безликой массы в поисках индивидуальности. Первое четверости-шие стихотворения построено на инверсии: настолько сильно же-лание поэта воплотить в своем поэтическом творчестве весь мир, всю вселенную, объять необъятное. «Страшный мир» стремится обольстить поэта своими соблазнами:

…забудь поэт, Вернись в красивые уюты… —

Ответ на эти призывы всегда одинаков, благополучие «сытых» полностью отвергается:

Нет! Лучше сгинуть в стуже лютой! Уюта — нет. Покоя — нет.

Героиня блоковского стихотворения «В ресто-ране» (1910) лишена глубины, безграничности. В отношении к ней прослеживается увлекательная игра поэта: Материал с сайта

Ты взглянула. Я встретил смущенно и дерзко Взор надменный и отдал поклон. Обратясь к кавалеру, намеренно резко Ты сказала: «И этот влюблен».

В красоте лирической героини нет ничего таинственного, завора-живающего. Любовь окутана атмосферой пошлости, поэтому не мо-жет возникнуть «в переполненной зале» ресторана. Мир природы и настоящих чувств несовместим с пошлым бытом. Обыденность побе-ждает, и это делает позицию поэта еще более непримиримой: Блок не желает мириться с гримасами «страшного мира». Цикл «Арфы и скрипки» (1908-1916), также вошедший в третий том, связан с музы-кой как ведущей категорией символизма. Через музыку поэт пости-гает основы бытия. В поэзии А. Блока утверждается важное значе-ние особого рода музыки, охватывающей все стороны и явления жизни, призванной победить «древний хаос», внести гармоническое начало. Сам поэт стремится «гармонизировать» жизнь, утвердить ее музыкальное начало. Для Блока музыка является высшим родом искусства. Отсюда особое значение ритма, рифмы, различных средств фонетической выразительности в стихотворной строке. На-пример, в стихотворении цикла «Свирель запела на мосту…» (1908) важную роль играют ассонансы, постоянно повторяющийся звук у, напоминающий по своему звучанию мелодию свирели:

Свирель запела на мосту, И яблони в цвету. И ангел поднял в высоту Звезду зеленую одну, И стало дивно на мосту Смотреть в такую глубину, В такую высоту. (Свирель запела на мосту…»)

В последнем блоковском цикле о любви «Кармен» (1914) пере-плетаются искусство, музыка, любовь, страсть, «печаль и радость». Цикл стихотворений «Кармен» связан с именем артистки Любови Александровны Дельмас, исполнявшей в Петербурге в 1913-1914 годах роль цыганки Кармен в одноименной опере Ж. Бизе. Личные переживания поэта переплетаются с описанием образа Кармен как символа любви, сказочной красоты, чувственной страсти. Образ ли-рической героини многолик: Кармен является одновременно и со-временной женщиной, и испанской цыганкой, и вольнолюбивой славянкой, но чувство лирического героя неизменно:

Мелодией одной звучат печаль и радость… Но я люблю тебя: я сам такой, Кармен. («Нет, никогда моей, и ты ничьей не будешь…»)

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• а а блок ночь улица фонарь аптека анализ
• артиске блок стих рицензия
• анализ стихотворений блока о распутье
• анализ стихотворения блока на тему любовь
• свирель запела на мосту цикл

3. Александр Блок

Самый живой среди русских символистов

Сегодня мы с вами будем говорить, пожалуй, о самом живом среди русских символистов поэте - об Александре Александровиче Блоке, которого недаром иногда даже сопоставляют с Пушкиным. Понятна разница: Золотой век, Серебряный век. Много гениальных поэтов, меньшее количество (большее количество в Серебряном веке). Конечно, совсем другая поэтика, но при этом это сравнение все-таки имеет некоторый смысл.

Самые самые разные авторы, самые самые разные поэты, критики, которые отрицали - футуристы акмеистов, акмеисты футуристов, символисты футуристов и так далее, но при этом, кажется, Блок был той фигурой, где почти всегда был компромисс. Все признавали значение этого поэта, как самого крупного, самого замечательного русского поэта начала XX века. И влияние Блока так или иначе испытали почти все авторы эпохи, как “младшие” поэты, как постсимволисты, так, уже прочтя Блока, через некоторое время “старшие символисты”.

Формула творчества

И в качестве формулы, которая, как кажется, помогает войти в мир Александра Блока, я вслед за замечательным филологом Дмитрием Евгеньевичем Максимовым предложил бы формулу “поэт пути”. Кажется, что это очень банальная формула. Действительно, о ком только не говорили: творческий путь поэта такого-то. Но для Блока, действительно, эта формула имеет очень большой смысл.

Действительно, очень многое в нем объясняет от самого простого … если вы перечитаете одно за другим стихотворения Блока, то вы увидите, что движение, путь так или иначе присутствует почти в каждом стихотворении, почти в каждой поэме - от стихов о Прекрасной Даме, где герой все время находится в движении, где он все время входит в храм или подъезжает к воротам в поисках Прекрасной Дамы, до поэмы “Двенадцать”, где двенадцать красноармейцев идут сквозь революционный Петроград, и последнего стихотворения-завещания Блока “Имя Пушкинского дома”, которое, как мы помним, кончается строчками “вот зачем в часы заката, уходя в ночную тьму” – кончается все тоже уходом.

Но важнее, пожалуй, даже не это. Важнее то, что сам Блок воспринимал свое творчество как путь, и на свое итоговое собрание сочинений, на три тома своих итоговых он сам смотрел, это его формула, как на “трилогию вочеловечения”. Каждый том соответствовал определенному этапу блоковского пути.

Первая книга стихов

При этом, и в этом своеобразие Блока, он начал сразу с очень высокой ноты. Если поэты обычно начинают со слабых стихов, или стихов, где они себя ищут, и потом очень часто их путь является путем к вершине, путем к вершинному творению, то сам Блок и современники Блока считали первую блоковскую книгу, книгу 1904 года, которая называлась “Стихи о Прекрасной Даме”, высшей точкой блоковского пути. И в этом была некоторая сложность, потому что если точка найдена сразу, если вершина достигнута сразу, то дальше с неизбежностью последует падение.

И действительно, если считать первый том Блока, том стихов о Прекрасной Даме, томом гармонии, томом высшей точки, то второй том - это том страшного быта, том погружения в адскую, дьявольскую стихию, как сам Блок это понимал, а в третьем томе - попытка возвращения, попытка возвращения снова к гармонии.

И стихотворения Блока действительно хронологически группируются, их можно довольно естественным образом разложить на эти три этапа, на три этих тома. И мы сегодня с вами попробуем очень коротко рассмотреть наиболее характерные тексты каждого из этих томов, чтобы понять от чего двигался Блок, через что двигался Блок и к чему двигался Блок.

Влияние Владимира Соловьева

И прежде чем разбирать первое стихотворение, а это будет вступление к “Стихам о Прекрасной Даме”, стихотворение, которое так и называется “Вступление”, необходимо сказать еще буквально два слова, пожалуй, о том, кто на Блока в наибольшей степени повлиял. Это был великий русский философ, уже нами упомянутый в первой лекции, Владимир Сергеевич Соловьев. И его идея о том, что душа мира - это формула самого Соловьева - София, Премудрость, высшая, божественная, может быть воплощена в образе конкретной женщины, она самим Соловьевым была воплощена в ключевом его тексте, в его поэме 1898 года “Три свидания”. Это поэма о трех визионерских встречах Соловьева с душой мира в женском образе. И эта идея была чрезвычайно актуальна для Блока и для его первой книги.

Стихотворение «Вступление»

Вот, давайте почитаем начальное стихотворение цикла “Стихи о Прекрасной Даме”, стихотворение “Вступление”:

Отдых напрасен. Дорога крута. Вечер прекрасен. Стучу в ворота.

Терем высок, и заря замерла. Красная тайна у входа легла.

Кто поджигал на заре терема, Что воздвигала Царевна Сама?

Каждый конек на узорной резьбе Красное пламя бросает к тебе.

Купол стремится в лазурную высь. Синие окна румянцем зажглись.

Все колокольные звоны гудят. Залит весной беззакатный наряд.

Анализ стихотворения «Вступление»

Ну вот давайте для начала попробуем спросить сами себя: какой русский художник мог бы быть идеальным иллюстратором этого стихотворения? И, если мы начнем перебирать имена художников, то, я думаю, довольно быстро мы придем к согласию, что идеально иллюстрировать это стихотворение мог либо Билибин, замечательный иллюстратор русских сказок, либо, может быть, Михаил Врубель, в творчестве которого сказочные мотивы тоже играют очень большую роль, а, может быть, Васнецов.

Так или иначе, действительно, целый ряд мотивов этого стихотворения условно, или даже не условно, можно назвать сказочными мотивами. В третьем двустишии возникает мотив терема, дальше - конек на узорной резьбе, дальше - синие окна, зажигающиеся румянцем, царевна. И, таким образом, перед глазами читателя возникает вполне определенная картинка: царевна, находящаяся в тереме, где-то наверху, по-видимому, она располагается, и, по-видимому, царевич, который прибывает к воротам ее терема, стоит внизу, задрав голову, смотрит вверх и не понимает - ждет его царевна, или она его не ждет.

Однако, если мы приглядимся к стихотворению повнимательнее, то мы увидим, что целый ряд мотивов нас уводит в другую сторону. Во-первых, и Царевна и Сама - у Блока с большой буквы - что говорит о том, что этот образ наделен некоторой сакральной семантикой. Как вы знаете, наверное, в дореволюционных текстах, и сейчас это снова вошло в обиход, все, что относилось к Христу, к Деве Марии, к божественному - эти слова писались и печатались с большой буквы.

Если мы на это обратим внимание, то мы можем увидеть еще одно слово из этого лексического ряда - “купол стремится в лазурную высь”. Слово “купол” оно, как кажется, из этого же - церковного, сакрального ряда. А дальше колокольные звоны, которые в финале стихотворения возникают. И, таким образом, мы можем увидеть другую картинку. Возможно, это вовсе никакой не царевич подходит к терему, а возможно это богомолец входит в храм. Он видит на стене, предположим, икону или фреску с изображением Девы Марии и сам себя он воображает царевичем, а эту Деву, Богоматерь, он воображает царевной.

Однако, и этим не исчерпывается мотивный ряд стихотворения. И я хочу обратить теперь ваше внимание на третью и четвертую строки стихотворения:

Дольнему стуку чужда и строга, Ты рассыпаешь кругом жемчуга.

Что это значит? Ну, “дольнему” , мы знаем, что речь идет о низе, а, следовательно, царевна находится вверху. А вот что значит “Ты рассыпаешь кругом жемчуга.”? Возможно, это слезы. Это вполне себе такой фольклорный образ. Но почему царевна плачет? И вообще что это значит?

Есть еще, кажется, одно объяснение. Представьте себе: некто женского пола, находящийся вверху, рассыпающий вокруг себя жемчуга. Дальше нам говорится о том, что в небе красное пламя - зажигается терем. По-видимому, зажигается он не в буквальном смысле, а зажигается он на вечерней заре. Таким образом, мы можем предположить, что перед нами не царевна, не Дева Мария, а перед нами просто луна. В небе всходит луна. Ее облик напоминает женское лицо. Она рассыпает вокруг себя звезды жемчужные. И вполне, может быть, современный юноша смотрит вверх, видит эту луну и воображает, что в ее облике он видит то ли Деву Марию, то ли свою Прекрасную Даму, то ли возлюбленную свою. И здесь очень важно подчеркнуть (да, мы конечно еще не исчерпали все образы этого стихотворения, но, пожалуй, на этом сейчас остановимся), важно подчеркнуть, что перед нами идеальное символистское стихотворение. Если мы спросим себя какая из этих картинок главная, какую картинку Блок подразумевает в первую очередь, то мы должны будем ответить, что и ту, и другую, и третью, и четвертую, и пятую, потому что мы, разумеется, исчерпали далеко не все мотивы этого стихотворения.

Перед нами идеальное символистское стихотворение, где сквозь один образ просвечивает другой, сквозь другой просвечивает третий, а важным, общим остается только одно: героиня находится очень высоко, герой находится внизу, и герой не знает достоин он или недостоин, чтобы быть рядом с героиней.

Вот, собственно говоря, та точка, с которой Блок начинает. Тот женский образ, который находится настолько высоко, что герой может только стремиться к нему безнадежно, или же с надеждой.

Проба идеала на совместимость с жизнью

Что происходит дальше в творчестве Блока? Дальше происходит проба того идеала, который он выработал в ранних стихах. Проба на совместимость с жизнью, проба на совместимость с действительностью. Это было и в биографии Блока, о чем подробно мы говорить не будем. Скажем только, что и здесь, в его жизни, он нашел такую Прекрасную Даму, как известно, в лице Любови Дмитриевны Менделеевой, дочери великого химика. Он ей говорил о том, что он видит в ней эту воплощенную женственность. Она немножко пугалась этого, разумеется. Потом она уступила Блоку, она стала его женой. И как в биографическом, так и в поэтическом смысле началась проверка - как этот образ соотносится с жизнью. Действительно ли этот высокий образ способен изменить жизнь, или, наоборот, жизнь захлестывает, жизнь начинает побеждать и в конец концов опускает этот высокий женский образ.

Стихотворение «Балаган», 1906 г.

И, чтобы ответить на этот вопрос, давайте прочитаем стихотворение Блока более позднее, стихотворение 1906 года, которое называется “Балаган”:

Над черной слякотью дороги Не поднимается туман. Везут, покряхтывая, дроги Мой полинялый балаган.

Лицо дневное Арлекина Еще бледней, чем лик Пьеро. И в угол прячет Коломбина Лохмотья, сшитые пестро...

Тащитесь, траурные клячи! Актеры, правьте ремесло, Чтобы от истины ходячей Всем стало больно и светло!

В тайник души проникла плесень, Но надо плакать, петь, идти, Чтоб в рай моих заморских песен Открылись торные пути.

Анализ стихотворения «Балаган»

Кажется совершенно очевидным, и на это нужно обратить внимание, что изменился тон стихотворения, и изменилось отношение к тому и к тем, о ком Блок здесь говорит. «Лицо дневное Арлекина / Еще бледней, чем лик Пьеро. / И в угол прячет Коломбина / Лохмотья, сшитые пестро.» Это строки очень выразительные. Более того, стоит, наверное, обратить внимание, что перед нами как и в том, первом стихотворении, которое мы разбирали, опять движение, опять путь. В том стихотворении герой подходил к воротам: «Отдых напрасен. Дорога крута. / Вечер прекрасен. Стучу в ворота.» В этом стихотворении по дороге, покряхтывая, дроги везут балаган.

Мы видим, однако, что в этом стихотворении, особенно в первых его строфах, уходит вертикаль – ее нет. Если в том стихотворении, в первом стихотворении лирический герой глядел вверх: «Дольнему стуку чужда и строга», – то в этом стихотворении балаган движется по плоскости, верха нет, и этим актерам даются негативные, иронические характеристики: балаган полинялый, дроги везут его «покряхтывая», то есть с трудом, цветовая палитра тоже довольно мрачная – «черная слякоть» дороги, и белый цвет отсутствует – «не поднимается туман».

И дальше мы видим, что эти актеры не выдерживают проверки соловьевской философии, мы видим картину наоборот, перевернутую картину: лицо дневное Арлекина оказывается бледнее, чем лицо Пьеро; Коломбине приходится прятать в угол праздничную одежду, в которой она будет танцевать вечером, и эта одежда не случайно характеризуется как лохмотья.

Выводом из этого оказывается как-будто бы такая страшная строка «чтобы от истины ходячей». «Тащитесь траурные клячи», – пишет Блок, и далее: «Чтобы от истины ходячей». Однако, самое интересное в этом стихотворении то, что несмотря на эту иронию разъедающую, несмотря на этот ужас, который Блок описывает, и несмотря на то, что Прекрасная Дама явно предстает в этом стихотворении поруганной, и, соответственно, идея Софии и Души божественной как-будто бы тоже предстает поруганной, несмотря на это Блок все равно продолжает ее воспевать.

И это становится видно в финале стихотворения. Потому что следом за строкой «Чтобы от истины ходячей» идет строка «Всем стало больно и светло.» То есть несмотря на то, что Прекрасная Дама поругана, несмотря на то, что казалось бы все идеалы втоптаны в грязь, несмотря на это остается только и делать, что пытаться их воспевать.

И Блок об этом удивительно прямо, удивительно точно говорит в финальной строфе своего стихотворения: «В тайник души проникла плесень». Вот, собственно говоря, основные настроения второго тома. Был тайник души, он был неприкосновенен, в нем была Прекрасная Дама. И вот теперь в этот тайник души проникает плесень. Какая плесень? Плесень быта, плесень жизни, плесень разврата. Она проникает и начинает разъедать его. Но, несмотря на то, что эта плесень проникла, дальше Блок говорит: «Но надо...», – вот это очень важное слово «надо». Несмотря на это «Надо плакать, петь, идти».

И в финале не только на уровне прямо проговоренных строф очень важно что происходит, но очень важно, что в финале возникает вертикаль. Вот мы с вами говорили, что эти лошади, эти дроги движутся по горизонтали. И вдруг в финале: «Чтоб в рай моих заморских песен / Открылись торные пути.» Во-первых, рай здесь возникает, вертикаль здесь возникает <так как> мы привыкли к тому, что рай находится вверху. И поддерживает это ощущение еще слово «торные». Торные – это обычно горные тропы. То есть если мы будем плакать, петь, идти, а говоря о самом Блоке, если мы будем воспевать Прекрасную Даму несмотря ни на что, если мы будем искать ее несмотря ни на что, то мы найдем путь в рай, то мы можем найти путь в рай, несмотря даже на то, что это кажется почти невозможным, и даже несмотря на то, что «в тайник души проникла плесень» и, кажется, путь в рай уже абсолютно закрыт.

Александр Блок и Андрей Белый

Эти настроения они владеют в этот период – в эпоху второго тома – не только Блоком, но и его ближайшим другом-врагом, поэтическим соперником и соперником, между прочим, в любви к жене Блока одно время, Андреем Белым, который в стихах этого времени и особенно в более позднем романе «Петербург» воплотил эти же идеи. С одной стороны, он показал абсолютно поруганный город, город, в котором царствует дьявольский маскарад. С другой стороны, в образах, которые в этом маскараде мелькают, Белый все равно пытается разглядеть сакральные соловьевские образы, сакральные соловьевские мотивы отыскивает он в звучании этого «адского оркестра», который сопровождает этот карнавал.

Освобождение красоты

Именно в эту эпоху возникает у Блока еще одна тема. Она есть и в ранних стихах, но в эту эпоху она возникает с очень большой силой – это тема освобождения, красоты и необходимости освобождения от этого морока обыденности и ужаса жизни. Освобождения красоты, красота эта женского рода, и при этом понимается она очень широко. Это и красота женщины, и это красота России.

И знаменитые стихи Блока о России с этим мотивом, с этой темой связаны. Необходимо взглянуть на Россию так, увидеть ее так, описать ее так, чтобы очистить ее от случайных черт, от налипшей грязи, и чтобы в ней тоже можно было увидеть образ новой жизни и вечной женственности. И, может быть, с наибольшей силой, как ни странно, эта идея соловьевская воплощается даже не в стихах о Прекрасной Даме в ранних, чистых, прозрачных, сколько в предсмертном творении Блока, главном может быть, его поэме «Двенадцать».

Реакция современников на поэму «Двенадцать» (1918 г.)

Как известно, эта поэма была воспринята современниками, близкими Блоку, скажем так, очень резко. Ее очень мало кто принял, и ближайшие друзья Бока, скажем, Владимир Пяст – близкий друг Блока – публично отказался подавать ему руку. То же было, кстати, с Зинаидой Гиппиус. Ну и вообще, эта поэма была воспринята как пробольшевистская и не принята очень большим количеством людей.

И особенно всех возмутили знаменитые финальные строки, где впереди красноармейцев шествует Христос. Эти строки «В белом венчике из роз впереди Исус Христос» можно сказать взорвали интеллигентское общество петроградское, московское, и Бунин, например, никогда Блоку просто не простил этих строк.

Анализ поэмы «Двенадцать» в контексте творчества А. Блока

И вообще эта поэма прозвучала очень неожиданно. В ней Блок дал как нигде, как никогда раньше голос толпе, улице, уличным интонациям. Там много грубостей, чего в таком количестве у него никогда не было. И кажется, что это текст неожиданный для Блока. Однако сейчас мы попробуем убедиться в том, что на самом деле этот текст вытекает из всего того, что мы говорили. Из логики блоковского пути этот текст вытекает очень органично.

И для начала мы с вами попробуем вслед за замечательным филологом Борисом Михайловичем Гаспаровым, который этот текст разбирал подробно, и я буду опираться на его концепцию сейчас, мы попробуем установить приблизительное время действия этой поэмы. И оно устанавливается довольно точно. Дело в том, что в первой главе этой поэмы, как вы помните, наверное, там на улице висит плакат «Вся власть Учредительному собранию». Мы знаем, что собрание учредительное было собрано, большевики под лозунгом «Вся власть Учредительному собранию» захватили Зимний дворец и взяли власть, а потом 6 января 1918 года это собрание было разогнано. Там кровь была, убили нескольких депутатов этого собрания, но сейчас – не об этом.

Важно для нас сейчас вот что. Эти плакаты могли висеть в течение очень короткого времени. Понятно, что как только собрание было разогнано они были сорваны. И повесили их, здесь есть воспоминания современников, их повесили тоже перед самым-самым Учредительным собранием, то есть приблизительно время действия поэмы может быть датировано пятым, четвертым января. Вот в это время эти плакаты висели на улицах Петрограда.

Почему для нас это важно? Для нас это важно потому, что именно на эти дни приходится такой полуязыческий, полухристианский праздник, как Святки и, соответственно, на эти дни приходится и святочный карнавал. И на то, что происходит в поэме, отчасти можно посмотреть как на вот этот самый святочный карнавал.

Тот же Гаспаров замечательно показывает в своем тексте, что Блок использует не только речь простонародную, не только уличную речь в поэме «Двенадцать», но также он использует и низовые жанры в своем тексте. Это и частушка, которая все время звучит в поэме «Двенадцать», это и городской романс низовой. Как мы помним одна из главок начинается со строк «Не слышно шума городского, над Невской башней тишина». Это просто буквально цитата из низового городского романса.

Это и кукольный низовой театр. Там, действительно, фигуры передвигаются дергано по городу. Это мотивируется тем, что скользко – они скользят, они падают, но это напоминает движение марионеток, движение кукол. Напомню, что героя одного зовут Петруха, почти Петрушка, и, более того, есть строка, совсем уже почти обнажающая жанровую природу этого персонажа, говорится: «Что, Петруха, нос повесил?» Мы помним, да, что главная черта Петрушки кукольного – это как раз большой, длинный нос.

Это, между прочим, и кино, которое тогда тоже воспринимается как низовой жанр. Напомним, что в этом тексте черное сочетается с белым постоянно – черно-белое кино. А Блок был поклонник не высоких фильмов, не фильмов типа Гриффита, или больших режиссеров, а именно он ходил смотреть мелодрамы. Ему нравилось в это погружаться именно потому, что он погружался в эту народную стихию.

Так вот, на чередование на это, на этот парад низовых жанров как раз и можно, наверное, попытаться посмотреть как на святочный карнавал. И на самих двенадцать красноармейцев, которые идут по городу, можно тоже посмотреть как на святочных персонажей. Потому что сама цифра 12 она такая тоже оборачиваемая. С одной стороны, понято, что вспоминаются двенадцать апостолов Христа. С другой стороны, двенадцать разбойников из народной песни, переделанной Некрасовым. И вот это вот – то ли разбойники, то ли апостолы – тоже оказывается важным.

Почему это важно? Что это объясняет в поэме «Двенадцать»? Ну хорошо, ну святочный карнавал – и что? А вот что. Здесь мы должны себя спросить о том, в чем, собственно говоря, смысл Святок и в чем смысл святочного карнавала. И ответить мы себе должны, по-видимому, следующим образом. Во-первых, это праздник с полным переворачиванием. Богатый одевается как бедный, бедный одевается как богатый. Таким образом, довольно легко было на то, что произошло в октябре 1917 года по старому стилю, посмотреть как раз как на такое переворачивание.

Самое же главное заключается в том, что во время святочного карнавала, с одной стороны, его участники кощунствуют, ну или почти кощунствуют. Они поют коляды, они поют частушки, они веселятся, они одеты в маски. Это с одной стороны. И, собственно говоря, это то, что происходит во время революций. Можно посмотреть и так. Напомним, что одна из ключевых, важных строк этой поэмы: «Пальнем-ка пулей в Святую Русь». И над попом, скажем, кстати, тоже типичным персонажем народного кукольного театра, Блок тоже издевается: «Что нынче невеселый, / Товарищ поп?», - говорит Блок.

С другой стороны, и вот это оказывается тоже очень важным, участники святочного карнавала воспевают рождение Христа. Они воспевают Христа, и, более того, участники традиционного святочного карнавала впереди несут фигуру – иногда это бывает икона, иногда это деревянная фигура – Христа. Таким образом, финал поэмы может быть понят и так: святочный карнавал, впереди которого фигура Христа несомая, и эти красногвардейцы, которые, с одной стороны, Христа проклинают и проклинают религию, и являются почти разбойниками, почти бандитами: «На спину б надо бубновый туз!», – мы знаем, что бубновые тузы вешали уголовникам на спину, чтобы в них можно было стрелять, если они побегут.

С другой же стороны, свой деятельностью, тем, что они делают, они прославляют Христа. Невольно прославляют. И если мы так поймем эту поэму, то, как кажется, мы сможем соотнести ее с той блоковской концепцией, которую я пытался изложить ранее. Как Блок понимает революцию в 1917-18 году? А вот так он и понимает ее. Почему он принимает ее? Потому что, собственно говоря, он в ней видит воплощение, если хотите, своих чаяний. Это расправа, по Блоку. Мы сейчас не говорим как это было объективно, мы сейчас говорим только как это увидел Блок. Это расправа с пошлостью, это расправа с грязью, это расправа с бытом – расправа иногда очень зверскими, страшными способами.

Но Блок и поет в своей поэзии 1900-х и 1910-х годов стихию. Сама стихия, которая очищает и смывает все, что должно быть очищено и смыто, и которая устанавливает диктатуру не пролетариата, не это Блоку важно, а которая, если хотите, снова Христа с его идеей, как ее понимает Блок через посредство Соловьева, устанавливает в центре и она становится главной.

И наверное, лишь немножко преувеличивая можно сказать, что главная женская героиня – Катька, которая почти проститутка, или совсем проститутка, что она воплощает собой еще один такой инвариант, еще одно воплощение Прекрасной Дамы. От Прекрасной Дамы, через Незнакомку, через Кармен Блок приходит вот к такому образу, и это, по-видимому, было для него принципиально важным.

Два итоговых текста

Можно было бы поставить на этом эффектную точку, но на самом деле получается точка с запятой. Потому что уже после того, как Блок написал поэму «Двенадцать», он написал еще два таких принципиально важных текста, на которых и оборвался его жизненный путь. Он написал речь о Пушкине, которая называлась «О назначении поэта», и он написал стихотворение «Пушкинскому дому», которые перекликаются друг с другом, перекликаются между собой. И нужно сказать, что и в этой статье и в этом стихотворении начинается новый Блок. И заканчивается вот этот путь, о котором мы сегодня говорили, но намечались некоторые новые возможности для его развития.

Разочарование в революции, как недостаточно радикальной

Что я имею в виду? Дело в том, что Блок, судя по воспоминаниям такого близкого его друга поздних лет Самуила Мироновича Алянского, он в революции в конце концов разочаровался. Но это не было разочарование такое, которого сейчас мы, может быть, ждем, или разочарование, которое испытали многие современники Блока. Он не считал, что зря была пролита кровь. Он не считал, что те жертвы, которые были принесены, были принесены зря. Он, наоборот, был чрезвычайно радикален. Ему показалось, что несмотря на то, что вот этот очистительный огонь все сжег, и теперь появилась возможность для построения такого настоящего соловьевского рая, что все это начало возвращаться.

Когда, еще конечно НЭП никакой не был объявлен, но некоторые такие черты, которые потом привели к НЭПу, они в Петрограде в это время начинают возникать. И вот Алянский вспоминает, что Блок в ужасе приходит домой и говорит: ничего не изменилось, вот опять все то же – я слышу патефонные пластинки, я слышу пошлые голоса, опять эти торговки с булочками. И, действительно, Блок начинает испытывать разочарование не в революции даже, а в том, что она была недостаточно радикальна. Это его, по-видимому, ужасно расстроило.

Новый идеал – «тайная свобода»

И он начинает искать иные основания, другой идеал, если хотите, для себя. И этот идеал он находит в творчестве Пушкина. Мы начали разговор с очень короткого сопоставления Блока и Пушкина. Вот, может быть, стоит этим как раз и закончить. И ключевыми словами становится словосочетание «тайная свобода» – пушкинская формула, которую Блок употребляет в стихотворении «Пушкинскому дому». «Тайная свобода» – не государство, не построение нового бесклассового общества, а тайная свобода, которую должен в себе нести поэт, должен нести в себе художник.

Речь «О назначении поэта»

И этому посвящена речь Блока, которую он читал несколько раз. И как раз когда он ее читал, в зале находились все те, кто ему не подавал руки, кто не хотел с ним разговаривать, кто не хотел больше иметь с ним дело. Потому что, несмотря на это, явно или тайно они Блока любили, они понимали, что Блок – лучший поэт поколения, и они пришли его послушать.

Так вот, ими эта речь и потом это стихотворение опубликованное были восприняты как отказ Блока от революции. Когда Блок прочел свою речь, а там еще не посчастливилось некоему чиновнику Кристи – был такой чиновник, который сидел тоже на сцене, когда Блок читал эту речь, это был советский чиновник, вполне милый и приятный человек – но Блок избрал такой риторический ход, риторический прием: когда его речь доходила до чиновников, которые «убили Пушкина», он смотрел на этого несчастного Кристи, и Кристи весь корежился, морщился, и после того, как уже все кончилось, сказал: «Ну, я не ожила от Блока. Такой культурный человек...».

Почему я вам об этом говорю? Потому что это усилило эффект такой «антисоветскости» речи. На самом деле в тексте этого нету. Блок не отказывается от прежних идеалов, но он говори о том, что бюрократия, мещанство, пошлость не дают этим идеалам воплотиться. Это не было как раз услышано, и современники, большинство из которых не приняло революцию, из поэтов круга Блока, захотели услышать и услышали и это стихотворение и эту речь как антисоветскую. Блока проводили дружными аплодисментами. Гиппиус в воспоминаниях написала о Блоке очень высоко, хотя иногда и с иронией. И Пяст тоже написал о нем с восхищением.

Вернулись ли символисты к гражданской лирике

Я думаю, ощущение, что они <символисты в лице Блока> вернулись к гражданской лирике, вот той, которая господствовала тогда – в 60-е, 70-е годы XIX века, я бы сказал, что это ощущение омонимично, что оно неправильно. Нам кажется, что это похоже. На самом деле, для них для самих это было абсолютно непохоже. И, собственно говоря, я это и пытался показать, потому что для Блока вся его гражданская лирика, все его стихотворения о России, все его стихотворения о 1905 годе – когда он писал эти стихотворения, он исходил совершенно из других оснований, чем гражданские поэты.

Для него в этой окружающей жизни, он не отказывался от нее, он не отказывался ее воспевать, он интересовался политикой, как все они, 1905 год был для него и для всех символистов очень важным событием и революция <1917 г.> была очень важной, но, в отличие от этих гражданских поэтов, он в этом видел все равно символическое, метафизическое. Он не поднимал гражданскую поэзию до метафизического, а он видел в этом просто метафизическое.

Он себе ни капельки не изменял, никто из них не возвращался к тому, от чего они отказывались, а просто они это включили в свой метафизический мир. И, с одной стороны, в том же романе Андрея Белого главный его герой Облеухов, такой чиновник, с одной стороны, он, конечно, похож, и современники узнавали в нем Победоносцева – карикатуру на Победоносцева, такого очень одиозного деятеля эпохи, и это можно, опять же, воспринять как некую политическую карикатуру. Или, скажем, еще там один герой похож на Азефа – главного провокатора эпохи, и так далее. Там узнаются политические персонажи, персонажи, которые действовали тогда на политической сцене.

С другой стороны, все они оказываются у Белого в романе не столько политическими карикатурами, сколько вырастают до образов демонического, страшного зла. Политическая карикатура становится не самоцелью, в нее вкладываются другие смыслы. Этот смысл – политический, обличительный – становится одним из бесконечного количества смыслов, которые в эти образы вкладываются.

Литература

1. Лекманов О.А. Ключи к «Серебряному веку». М.: Rosebud Publishing, 2017. C. 47–63.
2. Магомедова Д. М. Автобиографический миф в творчестве А. Блока. М., 1997.
3. Максимов Д. Е. Идея пути в поэтическом сознании Ал. Блока //Максимов Д. Е. Поэзиz и проза Ал. Блока. Л., 1975.
4. Минц З. Г. Александр Блок и русские писатели. СПб., 2000.
5. Минц З. Г. Об одном способе образования новых значений слов в произведении искусства (ироническое и поэтическое в стихотворении Ал. Блока «Незнакомка») // Минц З. Г. Блок и русский символизм: Избранные труды: В 3 кн. СПб., 2004. Кн. 1: Поэтика Александра Блока. С. 532 – 539.