Воспоминания штабс-капитана А. Тюрина о смерти генерала Kорнилова

Век назад – 13 апреля 1918 года – в окрестностях нашего города погиб тот, кого одновременно ненавидели и боготворили, в ком видели спасителя гибнущей в кровавом хаосе Отчизны или, напротив, палача и душителя гражданских свобод. Звали этого человека Лавр Георгиевич Корнилов.

Он стал национальным героем еще до начала Гражданской войны. Шутка ли – разведчик, путешественник и писатель, единственный русский генерал, сбежавший из вражеского плена, участник знаменитого Брусиловского прорыва, обласканный новыми революционными властями и назначенный ими Верховным главнокомандующим Русской армией. Он же едва не сверг Временное правительство Керенского в августе 1917 года.

Пламенный вождь, который, как верили многие, мог противостоять захватившим в Питере власть большевикам.

Хотя с того времени прошло лишь 100 лет, часть страниц биографии легендарного военачальника достоверно восстановить не удается.

Историки спорят о том, когда он родился, кем были его родители, от каких именно предков по отцовской или материнской линии получил он толику азиатской крови, придавшей внешности генерала характерный восточный колорит.

Но самым густым мраком покрыты обстоятельства его загадочной смерти, в немалой степени изменившей судьбу огромной страны.

А был ли выстрел?

Вплоть до 1967 года на месте ныне ремонтируемого кинотеатра «Аврора» стоял курган киммерийской эпохи. На его вершине в советский период установили памятный знак, свидетельствующий о том, что именно с этого места был выпущен артиллерийский снаряд, уничтоживший белогвардейского главаря

Современные исследователи, впрочем, сомневаются в правдивости данной версии. По их мнению, роковой выстрел был произведен со стороны реки – из южной части города, где, собственно, и находился штаб обороны красных. Там же располагались их основные силы, в том числе артиллерия.

Прекрасный вид на ферму, в которой ночевал Корнилов со своими подвижниками, открывался с колокольни Свято-Троицкого собора, расположенного на улице, теперь носящей имя Фрунзе. Вероятнее всего, с этой высоты и корректировали огонь по позициям Добровольческой армии, наступавшей со стороны станицы Елизаветинской.

Надо, однако, заметить, что версии о смерти генерала изначально весьма разнились. Официальный орган советской власти газета «Известия ВЦИК» в номере от 20 апреля 1918 года излагала сразу две противоречащих друг другу концепции: Корнилова уничтожил выстрел из «революционной мортиры» и «он убит двумя чеченцами своего отряда». Вскоре в той же газете появились подробности:

«В отряде Корнилова, в его походе на Ростов, принимали участие горцы за хорошее вознаграждение. Горцы поставили непременным условием, чтобы им была дана полная свобода действий.

Ночью, когда красные войска подошли вплотную, в рядах Корнилова произошло смятение. Горцы рванулись вперед, но были отброшены войсками красных. Тогда сам Корнилов со словами:

«Вы меня погубили», приказал горцам вновь пойти в наступление. Горцы отказались, заявив, что не согласны наступать и сами понимают, что нужно делать.

Корнилов вспыхнул и, назвав горцев предателями и бросив несколько бранных слов в их адрес, сам бросился во главе своего отряда в бой.

Но тут же был убит подскочившими к нему двумя горцами. Эта сцена во время грандиозного боя ошеломила войска, и они бросились врассыпную».

Сию «героическую» версию гибели командира Добровольческой армии поддержал в одном из своих выступлений непосредственно вождь мирового пролетариата Владимир Ленин, заявивший, что «первый по смелости контрреволюционер Корнилов убит своими же собственными возмутившимися солдатами».

Снаряд или граната?

Вскоре, однако, повсюду стали распространяться слухи, что Корнилов вовсе не погиб, что вместо него похоронили другого генерала и именно над трупом последнего глумились красноармейцы.

В то время как сам лидер Белого движения собирает силы где-то в неведомом месте. Обеспокоенные этими домыслами большевики поспешили их развеять. В интервью газете «Знамя труда» от 15 мая 1918 года член областного ЦИК Скворцов возвращается к версии о метком выстреле:

«После соединения Корнилова с кубанскими контрреволюционерами 8 апреля Корнилов, имея в своем распоряжении 15-тысячную армию, совместно с Бычем и Филимоновым повел постепенное наступление от станицы Елизаветинской, тесня большевистские войска.

9 апреля он приблизился к Екатеринодару, 10-го была сильная перестрелка, 11-го, заняв передовые окопы, был в 5 верстах от Екатеринодара. Корнилов со своим штабом занял ферму, находившуюся в 8 верстах от Екатеринодара.

Ферма эта называется «научным полем». 12 апреля один из удачных снарядов легкой батареи попал в домик «опытного поля», где находился Корнилов со штабом.

Разрывом снаряда в лицо Корнилов был смертельно ранен и, не приходя в сознание, через несколько минут умер.

15-го после осмотра пленными, которые удостоверили, что это генерал Корнилов, пригласили тех, кто его знал.

При осмотре трупа Корнилова присутствовал и я, так как Корнилова я знал еще в Петербурге, работая в военной секции Центрального комитета.

Несколько раз беседовал с ним лично, затем, когда его произвели верховноглавнокомандующие, мы, солдаты, сильно негодовали.

Кроме того, 1 июля 1917 года я видел его на Московском совещании, когда офицеры несли его на руках со станции.

Вот почему я говорю: «Сомнения в сторону, Корнилов убит, и труп его сожжен, а пепел развеян по ветру».

Казалось бы, все разночтения должны были устранить воспоминания сподвижников Лавра Георгиевича, белогвардейцев, бывших рядом с генералом в его последние минуты.

Но, увы, после знакомства с их мемуарами вопросов возникает все больше и больше. Так, писатель Роман Гуль, непосредственный участник Ледяного похода, приводит слова адъютанта Корнилова подпоручика Долинского:

«Вы знаете – штаб был в хате на открытом поле. Уж несколько дней они вели пристрелку и довольно удачно… Мы говорили генералу. Он не обращал внимания…

Последний день кругом все изрыли снарядами… поняли, что здесь штаб, подъезжают ведь конные, с донесениями, толпятся люди.

Ну вот один из таких снарядов и ударил прямо в хату, в комнату, где был генерал. Его отбросило на печь.

Переломило ногу, руку. Мы с Хаджиевым (командир ткинского конвоя) вынесли его на воздух. Но ничего уже сделать было нельзя. Умер, ни слова не сказал, только стонал…».

На первый, неискушенный взгляд версия логичная. Красные заподозрили, что на ферме находится штаб Добровольческой армии, и пальнули туда. Роковой снаряд угодил именно в то помещение, где находился Корнилов. Что ж тут неясного?

Однако любой человек, мало-мальски знакомый с военным делом, поневоле удивится тому обстоятельству, что от прямого артиллерийского попадания в штабное помещение пострадал один-единственный человек – верховный командующий.

Никто другой не был ни контужен, ни даже оцарапан. Хотя остальные три комнаты были, по рассказам, переполнены людьми. Наконец, сама хлипкая глинобитная хатенка тоже пострадала незначительно.

Еще больше тумана подпускает ближайший из сподвижников легендарного генерала Антон Иванович Деникин, принявший после покойного командование Добровольческой армией:

«Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров тайны покрыл пути и свершения неведомой воли».

Речь, понятно, идет не о ручной гранате, а об артиллерийском снаряде осколочного действия. Но даже в этом случае следовало ожидать гораздо более значительных повреждений как помещения, так и тела генерала, не говоря уже о неизбежной контузии от взрывной волны всех, кто находился внутри штаба. А ведь ничего этого не случилось. Увиденное своими глазами описывает штабс-капитан Тюрин:

«Вдруг раздался страшный грохот. Все здание было потрясено силой взрыва. Комната, где находился Корнилов, была наполнена белой пылью осыпавшейся штукатурки. Под ней лежал Корнилов…

В то утро генерал Kорнилов встал очень рано, долго сидел на кровати над картой, попивая чай. Kомната, где он помещался, была маленькой, обстановка была проста и состояла из деревянной кровати, стола и нескольких простых табуретов.

Kровать стояла у наружной стены, вправо от нее было окно. Перед кроватью стоял стол, а напротив, у противоположной стены, – печь. Снаряд попал в низ стены, у которой стояла кровать.

Силой взрыва генерал Kорнилов был брошен на пол к противоположной стене. Ранение его было незначительно, и несколько ссадин, нанесенных частью обрушившегося потолка, не были смертельны.

Но слабое сердце не выдержало такого близкого воздушного удара разорвавшейся в комнате гранаты.

За роковым взрывом последовало еще несколько попаданий снарядов возле домика фермы, и затем огонь был перенесен большевиками в другое место».

Простите, господин штабс-капитан, но если бы в маленькую комнату размерами приблизительно три на три метра действительно попал бы осколочно-фугасный снаряд полевой 76-мм пушки весом в семь с лишним килограммов, то изуродованное тело Корнилова пришлось бы извлекать из-под руин здания, соскребая его по кускам со стен и потолка.

А у вас в описании «незначительные ранения», «ссадины», нанесенные даже не осколками гранаты или шрапнелью, а кусками штукатурки с потолка, все, что осыпалось – известковая пыль от побелки. Что-то тут не сходится.

Екатеринодарский тупик

Еще более странной и поистине мистической становится смерть Лавра Корнилова, если охватить взглядом все ей предшествующие и последующие за ней события.

Придя с Дона со своими добровольцами и соединившись за Кубанью с армией Кубанской казачьей Рады, генерал силами 6-тысячного войска начал штурм Екатеринодара, где ему противостояли превосходящие силы красных, к которым к тому же постоянно подходили подкрепления из Новороссийска.

Наш город оказался для Добровольческой армии ловушкой. Горожане в массе своей не поддержали белогвардейцев, солдаты-фронтовики и черноморские матросы сражались отчаянно, у них имелось несколько бронепоездов и крупнокалиберные флотские орудия.

За четыре дня непрерывных и ожесточенных боев добровольцы потеряли почти половину своего состава, закончились снаряды, иссякали патроны. На последнем совещании многие военачальники предлагали Корнилову отказаться от безнадежного штурма неприступного города.

Но генерал с маниакальным упорством верил в свою удачу. По его мнению, отступление означало конец Белого движения. Именно на 13 апреля был назначен решительный приступ, который наверняка закончился бы полной катастрофой. Генерал Марков , самый отважный из добровольцев, явившись после совещания к своим бойцам, сказал:

«Наденьте чистое белье, у кого есть. Будем штурмовать Екатеринодар. Екатеринодар не возьмем. А если и возьмем, то погибнем».

Подчиненные ему люди понимали, что идут на верную смерть. Но понимал это и Корнилов. По свидетельству очевидцев, он был подавлен и удручен.

Сильно переживал также гибель своего друга – полковника Неженцева, которого впоследствии похоронят рядом с генералом. Какой ни дикой покажется эта мысль, но смерть Корнилова спасла Добровольческую армию.

Ее остатки бежали, сумели оторваться от преследования красных и уйти на Дон, где уже вспыхнуло казачье восстание против советской власти. Будто, принеся в жертву своего главнокомандующего, Белое движение вдруг получило новый шанс и надежду на успех.

Как тут не поверить в неведомую волю рока в виде случайного артиллерийского выстрела с расстояния в шесть километров, уничтожившего только одного генерала?

Другие версии

Но если отринуть мистику и попытаться опереться на твердую почву реальности, то что же у нас остается? Генерал Корнилов не мог покончить жизнь самоубийством. Даже задумав подобное, он предпочел бы умереть в бою с оружием в руках, как и подобает герою.

В некоторых книгах встречается предположение, что его убрали свои. Говорят о ручной гранате, которую кто-то из приближенных мог бросить в комнату генерала. Но на самом деле это тоже маловероятно. Во-первых, окружавшие его люди не просто любили его – они боготворили Лавра Георгиевича.

Каждый из них скорей лишил бы жизни себя, чем своего лидера. Во-вторых, генерала охранял конвой из лично преданных ему текинцев (туркменских джигитов), которые были с ним все это время, начиная с германского фронта. Мимо них не проскочила бы даже мышь. Вот как их описывал один из очевидцев:

«Рослые, монументальные и в то же время стройные… стояли они, как изваяния... Каждого, кто подъезжал или подходил к Ставке… ощупывали взглядом… словно пытаясь выведать, не замыслил ли этот человек худого… против их бояра...

Это были не обычные часовые, выстаивающие положенный срок, а чуткие стражи и верные слуги... По одному мановению своего бояра они были готовы не только убить кого угодно, но и свою жизнь без колебаний отдать за него...».

И вместе с тем не оставляет ощущение, что все мемуаристы, описывавшие смерть знаменитого генерала, что-то скрывали. Не говоря уже о том, что разрушения в штабе явно не тянут на прямое попадание артиллерийского снаряда.

Лично для себя подсказку я обнаружил в воспоминаниях штабс-капитана Тюрина, ненароком обмолвившегося про «слабое сердце» лидера Белого движения. Думаю, находившийся в стрессе Лавр Георгиевич, осознававший, что обрек своих людей на поражение, просто скончался от инфаркта.

Окружавшим его людям эта смерть показалась недостаточно героической. Вот и родилась версия о случайном попадании артиллерийского снаряда, сымитировать который попытались, бросив в комнату с уже мертвым телом ручную гранату.

Впрочем, это – всего лишь догадка. Свою тайну Корнилов унес с собой в могилу, которую, впрочем, вскоре разрушили. Но это уже совсем другая история, и она не для слабонервных.

Читайте там, где удобно:

18 августа (30 августа по новому стилю) 1870 года родился Лавр Георгиевич Корнилов - российский военачальник, генерал от инфантерии, военный разведчик, дипломат и путешественник-исследователь, - одна из самых загадочных и одиозных личностей в российской истории XX века.

Его называли и «несостоявшимся Бонапартом», и «могильщиком Революции», и святым мучеником, и героем, и единственным военачальником, который смог бы довести Белое Дело до победного конца.

О Корнилове написано много. Практически вся мемуарная, художественная, историческая литература, а также и научные исследования создавались, исходя из двух, диаметрально противоположных точек зрения на деятельность известного персонажа.

В советской, постсоветской, а также и белоэмигрантской историографии уже давно проведены все исторические параллели, выставлены самые противоположные и противоречивые оценки, подробно освещена фактическая сторона событий 1917 года: Корниловский мятеж, арест мятежных генералов, их побег из Быхова и создание Корниловым Добровольческой армии на Дону.

В данной статье автор не ставит себе задачей примирить сторонников и противников генерала Корнилова, и не станет, вопреки обыкновению, уверять читателя, что «истина находится где-то посредине». Нет! Противодействие необходимо всякому действию, куда бы и на что оно ни было направлено. Лавр Георгиевич Корнилов стал именно той «противодействующей» фигурой, которая должна была появиться на политической арене 1917 года. История возложила на него неблагодарную миссию: противопоставить всеобщему произволу, хамству и анархии хотя бы возможность возврата к законности и порядку. Может быть, у Корнилова был реальный шанс обыграть судьбу, избавив Россию от произвола большевиков и позорного Брестского мира. Только в политических играх, как правило, выигрывает не самый сильный и мудрый, а тот, в чьей колоде оказалось больше фальшивых козырей…

Биография Лавра Георгиевича Корнилова во многом напоминает собой авантюрно-приключенческий роман с бесконечными продолжениями. В ней есть всё: загадочное происхождение, весьма нетипичное для представителя военной верхушки, быстрые и неожиданные карьерные взлёты, столь же неожиданные падения, военные победы и неудачи, героическая смерть...

Будущий генерал родился в Усть-Каменогорске, в семье бывшего хорунжего 7-го Сибирского казачьего полка Егора (Георгия) Николаевича Корнилова. За 8 лет до рождения сына отец вышел из казачьего сословия и перешёл в чин коллежского регистратора. Считается, что отцовские предки Корнилова пришли в Сибирь с дружиной Ермака. В 1869 году Георгий Корнилов получил должность письмоводителя при городской полиции в Усть-Каменогорске, хорошее жалование и приобрел небольшой домик на берегу Иртыша. Происхождение и национальная принадлежность матери Л.Г. Корнилова и по сей день вызывают споры среди биографов легендарного генерала. По одной версии, она была оренбургской калмычкой, по другой – крещёной казашкой из рода аргын. Третьи, например, маршал Шапошников, который служил в одном полку с родным братом Лавра Георгиевича, уверяли, что мать Корнилова была киргизкой, которая перешла в православие только затем, чтобы вопреки воле родственников, выйти замуж за русского чиновника.

Во всяком случае, все биографы Корнилова сходятся на том, что мать генерала была безграмотной женщиной азиатского происхождения, не умевшей ни читать, ни писать ни на одном языке. От неё Лавр Георгиевич унаследовал монголоидные черты лица, невысокий рост и амбиции Чингисхана.

В двухлетнем возрасте маленький Лавр вместе с семьёй переезжает в станицу Каркаралинскую Семипалатинской губернии, где проходит его детство, и которую в некоторых документах обозначают как место его рождения. Способности к иностранным языкам у отца и деда, служивших толмачами в казачьем войске, передаются и Лавру, что находит в дальнейшем применение в его службе Отечеству.

Летом 1883 года юный Корнилов был зачислен в Сибирский кадетский корпус (Омск). Поначалу он был принят лишь «приходящим»: им были сданы успешно экзамены по всем предметам, кроме французского, так как в киргизской степи не было соответствующих репетиторов. Однако трудолюбивый и способный Корнилов очень скоро стал одним из лучших учеников корпуса и был зачислен на «казённый кошт». Сдав на отлично выпускные экзамены, Лавр получает право выбора военного училища для дальнейшего обучения. Любовь к математике и особые успехи в этом предмете определяют выбор Корнилова в пользу престижного (сюда традиционно стекались наиболее способные кадеты) Михайловского артиллерийского училища в Петербурге.

Переезд из Омска в Петербург становится началом самостоятельной жизни 19-летнего юнкера. Отец не мог помогать ему деньгами (у Корниловых было много детей, и семья жила более чем скромно). Лавр должен был сам зарабатывать себе на жизнь. Он даёт уроки математики и пишет статьи по зоогеографии, что приносит некоторый доход, из которого он умудряется даже помогать своим престарелым родителям.

В Михайловском артиллерийском училище, как и в кадетском корпусе, учёба шла на «отлично». Только за поведение юнкер получал сравнительно низкие баллы. Офицеры столичного училища предвзято относились к честолюбивому юноше «низкого» происхождения, часто допускали насмешки и колкости в адрес амбициозного «азиата». Известен случай, когда один из училищных офицеров позволил себе обидную бестактность в адрес Корнилова, но неожиданно получил от гордого юнкера отпор. Лавр Георгиевич дал понять преподавателю, что он не простит оскорбления и за свою честь намерен стоять до конца. Начальник училища, узнав об этом инциденте, немедленно отозвал офицера и простил Корнилову его проступок. Юнкер поступил на дополнительный курс, закончив который имел право служить в гвардии или в столичном военном округе. Однако подпоручик Корнилов выбрал Туркестан.

В 1892 году он получает назначение в 5-ю батарею Туркестанской артиллерийской бригады. Это было не только возвращением на малую родину, но и передовое стратегическое направление при намечавшихся тогда конфликтах с Персией, Афганистаном и Великобританией.

В Туркестане Лавр Георгиевич занимался самообразованием, успешно изучал восточные языки. Вскоре подал рапорт на поступление в Академию Генерального штаба.

С 1895 по 1897 год Корнилов обучается в Академии. Во время учёбы он женится на дочери титулярного советника Таисии Владимировне Марковиной. Через год у супругов родилась дочь Наталья. В 1897-м, окончив Академию с малой серебряной медалью и «с занесением фамилии на мраморную доску с именами выдающихся выпускников Николаевской академии в конференц-зале Академии», Корнилов досрочно получает чин капитана. Он вновь отказывается от места в Петербурге и уезжает в Туркестан. Именно здесь раскрылись основные таланты Лавра Георгиевича как воина, разведчика, исследователя.

Кроме обязательных для выпускника Академии Генерального штаба немецкого и французского языков, Корнилов хорошо владел английским, персидским, китайским, казахским и урду.

С риском для жизни, переодевшись туркменом, Корнилов проводил рекогносцировки британских крепостей в Афганистане. Совершил ряд длительных исследовательских и разведывательных экспедиций в Кашгарии (Восточный Туркестан), Афганистане и Персии. Корнилов всерьёз изучал этот малоизвестный европейцам, загадочный край, встречался с китайскими чиновниками и предпринимателями, налаживал агентурную сеть. Итогом служебной командировки стала подготовленная Лавром Георгиевичем книга «Кашгария или Восточный Туркестан», ставшая весомым вкладом в географию, этнографию, военную и геополитическую науку. Книга принесла автору заслуженный успех и была замечена британскими специалистами. Как установил современный исследователь М. К. Басханов, картографический материал к английскому изданию «Военный отчёт по Кашгарии» 1907-го года представляет собой планы городов и укреплений Восточного Туркестана, опубликованные в работе Л. Г. Корнилова. За разведывательные экспедиции капитан Корнилов был награждён орденом Святого Станислава 3-й степени и вскоре направлен с новым заданием в малоизученные районы Восточной Персии.

С ноября 1903 по июнь 1904 года он находился в Индии с целью «изучения языков и нравов народов», а фактически - для анализа состояния британских колониальных войск. В 1905 году его секретный «Отчёт о поездке в Индию» был опубликован Генеральным штабом.

В 1904 году уникальный агент был произведён в подполковники и назначен столоначальником Главного штаба в Петербурге, но с началом Русско-японской войны добился перевода в действующую армию. С сентября 1904 по декабрь 1905 года Корнилов занимал должность штаб-офицера, затем - начальника штаба 1-й стрелковой бригады. Боевое крещение Лавра Георгиевича произошло во время сражения при Сандепу. В феврале 1905 года Корнилов находился со своей бригадой в арьергарде, прикрывая отход армии от Мукдена. Окруженный японцами в деревне Вазые, подполковник Корнилов дерзкой штыковой атакой прорвал окружение. Сохраняя полный боевой порядок, он вывел свою уже считавшуюся уничтоженной бригаду на соединение с армией. За храбрость был произведён в полковники, награждён орденом Святого Георгия 4-ой степени и Георгиевским оружием.

В 1907-1911 годах, имея репутацию специалиста-востоковеда, Корнилов занимался дипломатической и разведывательной деятельностью в Китае, затем - на приграничных территориях России (Монголия и Кашгария). Деятельность Корнилова-дипломата этого периода была высоко оценена не только на Родине, где он получил Орден Святой Анны 2-й степени и другие награды, но и у дипломатов Британии, Франции, Японии и Германии, награды которых также не обошли русского разведчика.

Первая мировая война

Первую мировую войну Лавр Георгиевич встретил в должности начальника 48-й пехотной дивизии (будущей «Стальной»). Она сражалась в Галиции и Карпатах в составе 8-й армии генерала Брусилова. Здесь опыт и знания востоковеда не слишком пригодились комдиву, а навыки разведчика и диверсанта часто мешали находить общий язык с вышестоящими штабистами. Командарма Брусилова раздражало неумение, а иногда и нежелание подчинённого генерала осуществлять необходимое в военных условиях взаимодействие с командованием и другими подразделениями армии. Корнилов, как и всякий диверсант-одиночка, держался независимо, любил принимать нестандартные, порой слишком отчаянные решения. Так, в ночном бою при Такошанах группа добровольцев под командованием Лавра Георгиевича прорвала позиции неприятеля и, несмотря на свою малочисленность, захватила 1200 пленных, включая немецкого генерала Рафта. «Корнилов - не человек, стихия», - говорил Рафт, потрясённый этой дерзкой вылазкой. Однако «дерзкая вылазка», осуществлённая без прикрытия основных сил, могла бы закончиться плачевно. Командарм Брусилов неоднократно замечал, что Корнилов «не жалеет своих людей», но при этом всякий раз добавлял, что Лавр Георгиевич и сам себя не жалеет. Солдаты боготворили своего командира. Корнилов умел рисковать и считал, что «победителей не судят».

Подчинённая ему «Стальная» дивизия отличилась в самых опасных операциях Юго-Западного фронта. При взаимодействии с «Железной» дивизией генерала Деникина она совершала чудеса мужества и героизма, дошла до Карпат, заняла Крепну. Взятие Зборо - расположенного на «высоте 650» - защищённого проволочными заграждениями и линиями окопов с укреплёнными огневыми точками - стало одной из самых блестящих операций, проведённых Корниловым. Взятие «высоты 650» открывало русским армиям дорогу на Венгрию. В феврале 1915 года легендарный комдив был произведён в генерал-лейтенанты, и его имя получило широкую известность в армейской среде.

Однако боевой путь «Стальной» дивизии оказался недолгим. Военная удача отвернулась от генерала Корнилова уже в апреле 1915 года. Прикрывая отступление Брусилова из-за Карпат, дивизия попала в окружение и почти полностью погибла. Генерал Корнилов, взявший на себя в момент гибели дивизии личное командование батальоном, был дважды ранен в руку и ногу. Бывший комдив с семью уцелевшими бойцами в течение четырёх суток прорывался к своим, но попал в плен к австрийцам.

Командир корпуса генерал Цуриков считал именно Корнилова ответственным за гибель 48-й дивизии. По его мнению, только самонадеянные действия её командира не позволили дивизии избежать окружения и полного разгрома. Цуриков требовал суда над комдивом, однако генерал Иванов, командующий Юго-Западным фронтом, придерживался иной точки зрения. Он направил Верховному Главнокомандующему Великому князю Николаю Николаевичу ходатайство «о примерном награждении остатков доблестно пробившихся частей 48-й дивизии, и особенно её героя, начальника дивизии генерала Корнилова».

Николай II также встал на сторону комфронта. 28 апреля 1915 года император подписал Указ о награждении пленённого генерала Корнилова за эти бои, и дело было закрыто.

О пленении Корнилова весной 1915 г. А. И. Верховский, последний Военный министр Временного правительства, в своих мемуарах писал:

«Сам Корнилов с группой штабных офицеров бежал в горы, но через несколько дней, изголодавшись, спустился вниз и был захвачен в плен австрийским разъездом. Генерал Иванов пытался найти хоть что-нибудь, что было бы похоже на подвиг и могло бы поддержать дух войск. Сознательно искажая правду, он прославил Корнилова и его дивизию за их мужественное поведение в бою. Из Корнилова сделали героя на смех и удивление тем, кто знал, в чем заключался этот «подвиг»… (А. И. Верховский. На трудном перевале, М., Воениздат, 1959, стр. 65).

Из австрийского плена во времена Великой войны не бегал разве что ленивый. Генерал Корнилов был помещён в лагерь для высших офицеров неподалеку от Вены. Залечив раны, он дважды пытался бежать, но первые попытки побега закончились неудачей. Корнилов сбежал лишь в июле 1916 года, переодевшись австро-венгерским солдатом. Его «азиатская» внешность в сочетании с австрийской формой почему-то никого не смутила.

Газетная шумиха вокруг дерзкого побега Корнилова возвела генерала в статус несомненного героя и мученика за Отечество. Уже в сентябре 1916 года Лавр Георгиевич, восстановив силы после пережитых событий, снова отбыл на фронт и был назначен командиром XXV армейского корпуса Особой армии генерала В.И. Гурко.

Командующий войсками Петроградского ВО

Вопрос о назначении генерала Корнилова на должность командующего войсками Петроградского военного округа был решён ещё императором Николаем II. Кандидатура популярного боевого генерала, совершившего к тому же легендарный побег из австрийского плена, могла умерить пыл противников императора. 2 марта 1917 года, на первом заседании самопровозглашённого Временного правительства Корнилов был назначен на ключевой пост Главнокомандующего войсками Петроградского военного округа.

По приказу Временного правительства и военного министра Гучкова именно Корнилов объявил об аресте императрице и её семье. Он пошёл на это, чтобы попытаться в дальнейшем облегчить участь арестованных. Фактически в те страшные дни командующий округа взял цесаревен, царицу и наследника под свою личную охрану, дабы спасти семью Николая II от бессудных действий и самочинных решений Петроградского Совета. Императрице очень понравилось, что её арестовал сам легендарный генерал Корнилов, а не кто-то из новоявленного правительства. Корнилову Александра Фёдоровна почему-то доверяла.

После ареста императрицы за Корниловым закрепилась репутация революционного генерала. Ортодоксальные монархисты так и не смогли простить ему ни этого шага, ни весьма «демократичного» происхождения. В должности начальника Петроградского округа Корнилов делает несколько безуспешных попыток договориться с Петроградским Советом, вывести из состава гарнизона разложившиеся части, отменить печально знаменитый «Приказ №1». Однако генерал быстро понял, что обрести реальную силу в этих переговорах он сможет лишь опираясь на фронтовые части. В апреле 1917 года Корнилов сложил с себя полномочия и стал проситься на фронт. Военный министр Гучков предложил его кандидатуру на должность командующего Северным фронтом. Репутация «революционного генерала» сыграла против назначения Корнилова в Ставке. Верховный Главнокомандующий Алексеев заявил, что он сам подаст в отставку, если Корнилов возглавит фронт. Впоследствии этот конфликт станет во главу угла взаимоотношений двух генералов и после Корниловского мятежа, и на первом этапе создания Добровольческой армии.

Верховный Главнокомандующий

Весной 1917 года Корнилов получил под своё командование 8-ю армию. Ознакомившись с положением на фронте, генерал первым поднял вопрос об уничтожении солдатских комитетов и запрещении политической агитации. 19 мая 1917 года приказом по 8-й армии он разрешает сформировать Первый Ударный отряд из добровольцев (первая добровольческая часть в Русской армии). За короткий срок трехтысячный отряд был сформирован. Капитан Неженцев блестяще провёл боевое крещение своего отряда. 26 июня 1917 г. добровольцы прорвали австрийские позиции под деревней Ямшицы, благодаря чему был взят Калущ. 11 августа приказом Корнилова отряд был переформирован в Корниловский полк. Форма полка включала в себя букву «К» на погонах и нарукавный знак с надписью «Корниловцы». Личной охраной Корнилова стал конный Текинский полк. В ходе июльского наступления армия генерала Корнилова прорвала австрийский фронт на протяжении 30 вёрст, взяла в плен 10 тыс. солдат и около 100 орудий. Корнилов был произведён Временным правительством в чин генерала от инфантерии и назначен Верховным Главнокомандующим.

Лавр Георгиевич сразу оговорил условия, на которых он согласился принять эту должность: невмешательство правительства в назначения на высшие командные должности, скорейшая реализация программы реорганизации армии, назначение генерала Деникина командующим Юго-Западным фронтом. Корнилов стал вторым человеком в государстве, крупной политической фигурой, способной влиять на происходящие в стране события. Это назначение было встречено большой радостью в среде офицеров и консервативной публики. У консервативного лагеря появился лидер, в котором видели надежду на спасение армии и России.

По требованию генерала Корнилова для восстановления дисциплины в армии Временное правительство вводит смертную казнь. Решительными, суровыми методами генерал Корнилов возвращает армии боеспособность и восстанавливает фронт. В глазах многих офицеров-фронтовиков он становится народным героем. От него ждали спасения страны и в буквальном смысле слова носили на руках.

Воспользовавшись своим положением Верховного Главнокомандующего и поддержкой высших офицеров, на Государственном Совещании в Москве генерал Корнилов предъявляет Временному правительству требования, известные как «Корниловская военная программа». Он решительно потребовал от Временного правительства «ликвидации анархии в стране» и восстановления порядка в армии. Временное правительство ничего не сделало в этом направлении. Напротив, оно сочло популярность Корнилова слишком опасной для «революции».

Корниловский мятеж

28 августа 1917 года Корнилов отказался выполнить требование Керенского об остановке 3-го кавалерийского корпуса генерала Крымова, который двигался на Петроград. Совсем недавно Керенский сам требовал от Корнилова введения верных частей в столицу, дабы избежать дальнейших провокаций большевиков. Но теперь Керенский почувствовал за Корниловым настоящую, опасную для него силу. Как показал октябрь 1917 года, у Временного правительства в столице не было никаких верных ему сторонников, способных отразить покушение на власть. В этих условиях Председатель Правительства сам решился на политическую провокацию. Корнилову было предложено телеграммой сдать должность Верховного Главнокомандующего. Корнилов отказался и решил:

29 августа Керенский объявляет Корнилова и его сподвижников мятежниками. Корпус Крымова был остановлен в районе Луги. Его командир покончил с собой после личной аудиенции у Председателя Правительства. Корпус был тут же разагитирован большевиками и утратил свою боеспособность. Корниловский полк, готовый в любую минуту вступить в бой, так и не получил соответствующего приказа от своего генерала. Корнилов ещё надеялся договориться с Керенским, но последний вновь переиграл его. Шумиха вокруг «мятежного» генерала была выгодна не столько Временному правительству, сколько тем политическим авантюристам, которые надеялись с его помощью бесславно вывести Россию из Великой войны. Керенский сам назначил себя на пост Главнокомандующего. Он приказал Начштаба Главкома генералу Алексееву арестовать Корнилова и всю верхушку генералитета, лояльно настроенную к его действиям. Алексеев, который и сам с большой симпатией относился к корниловцам, решил взять этот позор на себя. 1 сентября 1917 года Л.Г. Корнилов был арестован в Ставке и отправлен в Быховскую тюрьму.

Туда же из Бердичева были этапированы генералы Деникин, Марков, Орлов, Ванновский, Эрдели и другие военные чины, так или иначе поддержавшие Корниловское выступление. Через неделю после мятежа генерал Алексеев подал в отставку с поста Начальника штаба Главнокомандующего. На его место был назначен генерал Духонин. Одновременно с устранением наиболее активной и государственно мыслящей группы генералитета Временным правительством из тюрьмы были выпущены большевики (в том числе Троцкий), арестованные за попытку июльского переворота.

Многие либерально-демократические историки и политические деятели уже в эмиграции активно старались налепить на Л.Г. Корнилова ярлык главного виновника и поджигателя Гражданской войны, агрессора и организатора сопротивления большевистской власти, «могильщика революции».

На наш взгляд, Корниловское выступление было лишь отчаянной, во многом политически наивной и неподготовленной попыткой воспротивиться незаконным действиям Временного правительства и его заграничных «подельников». Попытки, продиктованные не умом, а сердцем, редко приводят к чему-нибудь, кроме поражения.

Последующее сопротивление верных верховной власти законопослушных генералов, которые всегда старались держаться «вне политики», было лишь отчаянным шагом загнанных в угол, обречённых людей. Стоит только вспомнить те унижения, которым подверглись боевые, заслуженные офицеры во время заключения в Бердичеве, и уже отпадёт всякая необходимость разыскивать истинных виновников эскалации последующего насилия. При этапировании в Быхов «мятежников» едва не растерзала агрессивно настроенная толпа, науськанная комиссарами Временного правительства. Следствие и суд по Корниловскому выступлению были не выгодны ни обречённому правительству, ни лично А.Ф. Керенскому. Только человеческая порядочность и верность своему долгу офицеров конвоя спасли Деникина, Маркова, Ванновского и других генералов от мученической гибели.

Во второй раз «быховских узников» спас ценой своей жизни Начальник штаба Главнокомандующего генерал Духонин. После Октябрьского переворота он своей волей освободил пленников, но сам был растерзан за это революционной толпой.

Насилие и провокацию к расколу общества, к кровопролитию и гражданской войне, вне сомнения, начало правительство Керенского, продолжили большевики. Корнилов, Алексеев, Деникин, Марков и все остальные жертвы политического произвола нашли в себе силы, чтобы организовать сопротивление и возглавить его.

Генерал И.П. Романовский - один из арестованных вместе с генералом Корниловым - говорил впоследствии: «Могут расстрелять Корнилова, отправить на каторгу его соучастников, но „корниловщина“ в России не погибнет, так как „корниловщина“ - это любовь к Родине, желание спасти Россию, а эти высокие побуждения не забросать никакой грязью, не втоптать никаким ненавистникам России…»

Добровольческая армия

После побега из Быхова Корнилов двинулся с верными ему текинцами на Дон. Все остальные «быховские узники» пробирались в Новочеркасск нелегально, по поддельным документам. Корнилов решил идти открыто. По дороге он едва не погиб, нарвавшись со своим конвоем на превосходящие силы большевиков. Опытному разведчику лишь чудом удалось уйти. В Новочеркасске генерал Корнилов стал соорганизатором Добровольческой армии. После переговоров с генералом Алексеевым и приехавшими на Дон представителями московского Национального центра было решено, что Алексеев примет на себя заведование финансовыми делами и вопросами внешней и внутренней политики, Корнилов - организацию и командование Добровольческой армией, донской атаман Каледин - формирование Донской армии и все дела, касающиеся казаков.

На первом этапе разработки стратегических планов белых сил Корнилов вновь проявил себя, как опытный диверсант, но не слишком дальновидный военачальник. Он по-прежнему мыслил категориями командира партизанского отряда, предлагая Добровольческой армии проводить диверсионно-партизанские рейды по большевистским тылам, скрываясь в удалённых районах Верхнего Дона и Кубанских степях. Против такой стратегии категорически возразили генералы Алексеев и Деникин. Добровольческая армия, несмотря на её малочисленность, мало напоминала собой мобильный диверсионный отряд. В зимних условиях, со всеми обозами, больными, ранеными, семьями и родственниками военнослужащих она бы просто погибла в степи. В руководстве армии вновь назревал конфликт, но Л.Г. Корнилов нашёл в себе силы уступить. Отставив в сторону свои амбиции, он согласился с единственно приемлемым планом Деникина о походе на Екатеринодар.

9 (22) февраля 1918 года Добровольческая армия выступила в первый Кубанский поход, который впоследствии будет назван его участниками «Ледяным». Целью похода был захват столицы кубанского казачества – Екатеринодара. У добровольцев в тот момент не было практически ничего: ни оружия, ни боеприпасов, ни денег, на которые можно было бы организовать боеспособную армию, ни чёткой политической программы. У них была только вера в своего Главнокомандующего Л.Г. Корнилова, его порядочность, офицерскую честь и горячее желание спасти Россию.

Гибель

31 марта (13 апреля) 1918 года командующий Добрармией генерал Корнилов был убит при штурме Екатеринодара.

«Неприятельская граната, - писал генерал А. И. Деникин, - попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли... »

Гроб с телом Корнилова был тайно захоронен при отступлении из немецкой колонии Гначбау. Добровольцы тщательно замаскировали могилу, сровняв холм с землёй, но это не помогло. Уже на следующий день большевики, занявшие Гначбау, первым делом бросились искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности». Случайно они отрыли могилу и отвезли тело генерала Корнилова в Екатеринодар, где оно, после длительного глумления, было публично сожжено. Добровольцы ничего об этом не знали. Лишь после взятия Екатеринодара в августе 1918 года была назначена комиссия по перезахоронению останков Корнилова, которая и выяснила страшную правду.

В документе Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков говорилось:

Семья генерала была потрясена случившимся. Супруга Корнилова, Таисья Владимировна, отказалась присутствовать на панихиде, организованной Деникиным в Екатеринодаре. Она скончалась через несколько месяцев после смерти мужа и похоронена неподалёку от места его гибели.

3 октября 1918 года командующий Добровольческой армией генерал Деникин учредил «Знак отличия Первого Кубанского похода». Было зарегистрировано 3689 его участников. Знак № 1 по праву принадлежал генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и был торжественно вручен его дочери.

Лавр Георгиевич Корнилов - уникальный специалист, востоковед, храбрый боевой генерал и разведчик, всего в своей жизни добился сам. Не задумываясь, по велению сердца он встал во главе Белого движения, движения обречённых. Как и большинство своих соратников, он не видел для себя иного выхода, не имел никаких личных желаний, кроме служения Отчизне. Его имя стало знаменем и символом для воинов белых армий на долгие годы.

Генерального штаба генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов .

Генерального штаба генерал-лейтенант А. И. Деникин , сменивший убитого на посту Главнокомандующего Добровольческой армии, писал впоследствии в «Очерках Русской Смуты » :

Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли.

Тело убитого главнокомандующего было отвезено добровольцами за 40 вёрст от города, в немецкую колонию Гначбау , где оно было 2 (15) апреля тайно предано земле одновременно с телом погибшего днем ранее его боевого товарища и уважаемого им человека - командира Корниловского полка Генерального штаба полковника М. О. Неженцева . Хоронили скрытно, в поле, в полукилометре от колонии. Чтобы не привлекать внимания посторонних, место захоронения было добровольцами сравнено с землей и хранилось в тайне - карты местности с координатами могил взяли с собой три офицера Корниловского ударного полка . По тем же соображениям старшие командиры Добровольческой армии прощались с Главнокомандующим, намеренно проходя место захоронения стороной, чтобы лазутчики красных не смогли точно определить этого места . И, тем не менее, местные жители всё же обратили внимание на то, как «кадеты зарывают кассы и драгоценности» .

В тот же день Добровольческая армия, командование которой принял генерал А. И. Деникин, оставила немецкую колонию Гначбау.

Извлечение тела генерала большевиками из могилы и глумление над ним

Утром следующего дня, 3 апреля, в окрестностях Екатеринодара, занимаемых во время штурма позициями добровольцев, появились большевики , первым делом бросившиеся искать якобы «зарытые кадетами кассы и драгоценности» . Во время этих розысков большевики обнаружили свежие могилы, после чего, по приказу советского командующего Сорокина ими были выкопаны оба трупа. Увидев на одном из них погоны полного генерала, красные решили, что это и есть тело генерала Корнилова и, закопав тело полковника Неженцева обратно в могилу, тело бывшего Верховного Главнокомандующего Русской армии, в одной рубашке, накрыв брезентом, отвезли в Екатеринодар на повозке колониста Давида Фрука, где после надругательств и глумлений оно было сожжено. Как пишет генерал Деникин , общей уверенности в том, что найдено именно тело Лавра Георгиевича, не смогла поколебать даже оставшаяся в Гначбау в связи с болезнью и попавшая в плен к войскам Сорокина сестра милосердия Добровольческой армии, будучи привезённой большевиками в Особый отдел для опознания останков, уверявшая, что это не тело Корнилова, хотя сама и узнала генерала . Нашлись и люди, которые подтвердили большевикам обратное .

Въехав в Екатеринодар, повозка с телом Лавра Георгиевича направилась на Соборную площадь - во двор гостиницы Губкина, где проживали командующие Северо-Кавказской красной армии Сорокин , Золотарёв, Чистов, Чуприн и другие. Двор гостиницы был наполнен красноармейцами, которые ругали генерала Корнилова. Следует отметить, что в дни окончившегося гибелью генерала Корнилова штурма Екатеринодара добровольцами в осаждённом городе проходил съезд Советов . В ходе съезда была организована Кубанская советская республика и избран ВЦИК и СНК республики, в котором подавляющее большинство (10 из 16-ти членов) принадлежало большевикам . По итогам съезда Кубанская советская республика была объявлена частью РСФСР .

Сорокин и Золотарев распорядились сделать фотографии тела погибшего генерала. После фотографирования останков Сорокин и Золотарев приказали сорвать с тела китель и принялись при помощи своих ординарцев вешать тело на дереве и наносить по нему удары шашками. Только после того, как пьяные красные командиры искромсали тело генерала, последовал их приказ отвезти тело на городские бойни .

Генерал Деникин цитирует в «Очерках Русской Смуты » материалы :

Отдельные увещания из толпы не тревожить умершего человека, ставшего уже безвредным, не помогали. Настроение большевицкой толпы повышалось. Через некоторое время красноармейцы вывезли на своих руках повозку на улицу. С повозки тело было сброшено на панель.

Один из представителей советской власти, Золотарев, появился пьяный на балконе и, едва держась на ногах, стал хвастаться перед толпой, что это его отряд привез тело Корнилова, но в то же время Сорокин оспаривал у Золотарева честь привоза Корнилова, утверждая, что труп привезен не отрядом Золотарева, а темрюкцами. Появились фотографы, и с покойника были сделаны снимки, после чего тут же проявленные карточки стали бойко ходить по рукам. С трупа была сорвана последняя рубашка, которая рвалась на части, и обрывки разбрасывались кругом. «Тащи на балкон, покажи с балкона», - кричали в толпе, но тут же слышались возгласы: «Не надо на балкон, зачем пачкать балкон. Повесить на дереве». Несколько человек оказались уже на дереве и стали поднимать труп. «Тетя, да он совсем голый», - с ужасом заметил какой-то мальчик стоявшей рядом с ним женщине. Но тут же веревка оборвалась, и тело упало на мостовую. Толпа всё прибывала, волновалась и шумела.

Вскоре с балкона был отдан приказ толпе замолчать, и, после того, как голоса стихли, находившийся на балконе представитель советской власти стал доказывать, что привезённый труп, принадлежит генералу Корнилову, у которого был один золотой зуб. Советский представитель призывал собравшихся лично удостовериться в этом: «Посмотрите и увидите». Тот факт, что на покойнике в гробу были генеральские погоны, также был доводом чиновника. В могиле, прежде чем дойти до трупа, обнаружили много цветов, «а так простых солдат не хоронят», - заключил он в завершение своей речи .

После того, как речь оратора с балкона закончилась, снизу с площади стали раздаваться крики с призывами тело генерала разорвать на клочки. Лишь спустя два часа красное командование отдало приказ увезти труп на городские бойни и сжечь. Тело было к этому моменту уже совершенно неузнаваемо и представляло собой бесформенную массу, обезображенную ударами шашек и бросанием об землю. Тем не менее и по дороге на городские бойни глумление продолжалось: к трупу подбегали отдельные лица из толпы, вскакивали на повозку, наносили удары шашкой, бросали камнями и землей, плевали в лицо. При этом воздух оглашался грубой бранью и пением хулиганских песен .

Даже в советской историографии обращение большевиков с телом убитого генерала называется словом глумление , а о допустившем осквернение и сожжение тела советском командующем И. Сорокине упоминается с явным осуждением .

По прибытии на городские бойни тело сняли с повозки и, в присутствии высших представителей большевистской власти , прибывших к месту зрелища на автомобилях , стали жечь , обложив предварительно соломой. Когда огонь уже начал охватывать обезображенный труп, подбежали солдаты и стали штыками колоть тело в живот, потом подложили ещё соломы и опять жгли. В течение одного дня не удалось окончить этой работы: на следующий день большевики продолжали жечь останки генерала, жгли и растаптывали ногами. Позже собранный пепел был развеян по ветру . Посмотреть на это зрелище собрались из Екатеринодара все высшие командиры и комиссары, бывшие в городе .

Имеются сведения - значится в материалах Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков - что один из большевиков, рубивших труп генерала Корнилова, заразился трупным ядом и умер.

Через несколько дней большевистские власти устроили «похороны Корнилова»: по городу прошествовала шутовская процессия ряженых в сопровождении толпы народа. Городские жители по этому поводу были обложены «контрибуцией на помин души»: останавливаясь у подъездов, ряженые звонили и требовали у людей денег «на помин души Корнилова» .

Легенда об исчезновении тела генерала Корнилова и её опровержение

В своём исследовании, посвящённом жизни и борьбе генерала Корнилова, современный историк В. Ж. Цветков приводит и одновременно опровергает легенду, повторенную А. Сувориным в его книге о том, что тело генерала Корнилова якобы исчезло и глумились 3 апреля большевики, таким образом, якобы не над ним. Вполне вероятно, что эта легенда дошла до Суворина благодаря дезинформационной публикации в «Известиях» Екатеринодарского совета рабочих и солдатских депутатов от 15 и 18 апреля 1918 г., в которых на видном месте была помещена заметка, начинавшаяся следующими словами: «16 апреля, в 12 часов дня, отряд т. Сорокина доставил в Екатеринодар из станицы Елизаветинской труп героя и вдохновителя контрреволюции - генерала Корнилова. Часть лица и левый висок его лба были пробиты шрапнелью, пальцы изранены. Одет он был в серую чистую рубашку» . Согласно публикациям, могила генерала Корнилова была вскрыта в соответствии с указаниями «священника из станицы Елизаветинской», сообщившего, что «Корнилов убит и похоронен на кладбище Воскресенской церкви». Далее в заметке говорилось: «После сфотографирования труп Корнилова был отправлен за город, где и был предан сожжению». Опровергая данную легенду, В. Ж. Цветков в частности пишет:

Надо ли говорить, что Корнилов не был похоронен в станице Елизаветинской и он не был убит шрапнельной гранатой.

Расследование акта вандализма после взятия Екатеринодара В. С. Ю. Р

Оценки материалов Особой комиссии

Военный историк Армен Гаспарян считает, что в изложении фактов глумления над телом генерала Корнилова Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков была беспристрастна .

Реакция на события. Последствия осквернения тела Корнилова

История с уничтожением тела генерала Корнилова учитывалась добровольцами впоследствии. Так, после наступления красных войск на Кубань в начале 1920 года специальный отряд дроздовцев , зная, как обращаются красные с могилами белых вождей, ворвался в оставленный Екатеринодар и вывез из уже захваченного красными города останки Генерального штаба генерал-майора М. Г. Дроздовского и полковника Туцевича, похороненных ранее в Кубанском войсковом соборе Святого Александра Невского. Останки были погружены на транспорт в Новороссийске , перевезены в Севастополь и тайно, так как не было уверенности в том, что Белый Крым устоит, перезахоронены позже на Малаховом кургане .

В то же время, в начале 1920 года - при отступлении ВСЮР - был перевезён из Войскового собора Кубанского казачьего войска в Сербию и перезахоронен в Белграде прах Генерального штаба генерала от инфантерии М. В. Алексеева .

Точно так же поступили на Дальнем Востоке России каппелевцы в 1920 году . После смерти Генерального штаба генерал-лейтенанта В. О. Каппеля во время Великого Сибирского Ледяного похода было принято решение не хоронить тело командующего армиями Восточного фронта на месте его смерти во избежание поругания его большевиками. Отступающие войска везли положенное в гроб тело генерала с собой почти месяц, пока не достигли Читы , где Каппель и был похоронен в кафедральном соборе Александра Невского (чуть позже его прах был перенесён на кладбище Читинского женского монастыря). Однако уже осенью 1920 года при подходе частей красной армии к Чите оставшиеся в живых каппелевцы перевезли гроб с телом генерала в Харбин (северный Китай) и погребли его у алтаря Иверской церкви.

Историк В. Ж. Цветков приводит в своей работе о генерале Корнилове цитату из газеты «Русская армия» 1922 года, посвящённой годовщине гибели Каппеля:

…Когда пришлось оставлять и Читу, - прах Каппеля был вырыт из могилы и отправлен в Харбин, где и покоится сейчас на русском кладбище. Покоится временно, до тех пор, когда можно будет прах вождя русского национального движения возвратить родной земле. До тех пор даже мертвому нет заслуженного покоя. Мы знаем, что даже над трупом покойника могут быть издевательства, какие были над трупом генерала Корнилова, вырытого из могилы и отданного на глумление дикой толпе. До тех пор даже не можем сказать обычной фразы, которую говорят над могилой. Не можем сказать - мир праху твоему. Такова доля смертников нашего лагеря. Бушующая красная толпа не терпит даже их могил

Военный историк Армен Гаспарян пишет , что глумления над телом Главнокомандующего Добровольческой армией и шефа своего полка никогда не были забыты в Корниловском ударном полку - одной из элитных «цветных» частей ВСЮР, который с тех пор не брал в плен ни комиссаров, ни офицеров, служивших в Красной армии. Таким образом, эти обстоятельства издевательств над телом генерала Корнилова оказали определённое влияние на последующую ожесточённость Гражданской войны.

Весной 1918 года военачальник враждебной России и странам Антанты в ходе Первой мировой войны Германии, после Брест-Литовского мира командующий германскими оккупационными войсками на Украине генерал фон Арним интересовался у представителей «красного Ростова» участью генерала Корнилова. Реакция немецкого командующего на полученные известия была выражена его ответом: «Не умеете вы, русские, ценить своих талантливых полководцев» .

Информация о глумлении над телом Корнилова получила известность и в зарубежной историографии и печати. Так, американский историк Питер Кенез пишет в своей книге «Красная атака, белое сопротивление. 1917-1918»:

Вместо того, чтобы продолжать сражение с контрреволюционерами, что было бы всё ещё опасно, Сорокин вернулся в Екатеринодар, чтобы устраивать парады и демонстрации, выставляя тело Корнилова, которое было сожжено после ненужного спектакля .

Недостаточная освещённость проблемы

Начальник отдела Росархива Н. А. Мышов писал в своей вступительной статье к публикации «Воспоминаний штабс-капитана А. Тюрина о смерти генерала Корнилова», что долгие годы в СССР читатель мог почерпнуть подробности гибели генерала Корнилова, а также судьбы его могилы, лишь из романа «красного графа» А. Н. Толстого . Н. А. Мышов указывает на то обстоятельство, что даже в монографии советского историка Г. З. Иоффе «Белое дело. Генерал Корнилов», выпущенной накануне падения советской власти в России, о гибели полководца упоминается лишь вскользь, однако факт глумления советских войск во главе с их командующим над телом убитого бывшего Верховного главнокомандующего отмечается чётко .

Н. А. Мышов указывает, что даже, несмотря на тот факт, что стали доступны архивные материалы, в которых содержатся сведения, способные пролить новый свет на эту проблему, тем не менее, и для них «характерны отрывочность и фрагментарность описания» . И всё же, как пишет далее Н. А. Мышов, «одним из документов, не только отражающим происходящие события, но и передающих их эмоциональный фон, являются мемуары штабс-капитана А. Тюрина. „Сердце не выдержало…“ (Воспоминания штабс-капитана А. Тюрина о смерти генерала Корнилова) // Отечественные архивы. - 2002. - № 4.» Указанные воспоминания штабс-капитана А. Тюрина были опубликованы в июле 1919 года в малотиражном издании «Последние известия Верховного Главнокомандующего и осведомительного бюро штаба округа», которое предназначалось руководству Приамурского военного округа. Об авторе - А. Тюрине - известно, что до организации Добровольческой армии генералами Алексеевым и Корниловым, он служил при штабе походного атамана Войска Донского под началом атамана А. М. Каледина , позднее - уже при штабах руководителей Добровольческой армии генералов М. В. Алексеева и Л. Г. Корнилова. Штабс-капитан был непосредственным участником военных действий весны 1918 г. на юге России и очевидцем гибели Л. Г. Корнилова, которые и отражены в его воспоминаниях. Н. А Мышов указывает, что неизвестно, каким образом попали эти записи на Дальний Восток, однако их публикация в то время имела большое значение, так как вносила определённую ясность в вопрос об обстоятельствах смерти Корнилова .

См. также

Примечания

1. Красный террор в годы Гражданской войны: По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков. Под ред. докторов исторических наук Ю. Г. Фельштинского и Г. И. Чернявского / London, 1992.
2. Генералъ А. И. Деникинъ ISBN 5-02-008583-9 , стр. 299
3. А. С. Гаспарян Русские вне России: генерал Корнилов.
4. ISBN 978-5-9533-1988-1 , стр. 49.
5. В. Ж. Цветков Лавр Георгиевич Корнилов
6. Белое движение. Поход от Тихого Дона до Тихого океана. - М.: Вече, 2007. - 378 с. - (За веру и верность). - ISBN 978-5-9533-1988-1 , стр. 50.
7. Генералъ А. И. Деникинъ Очерки Русской Смуты. Борьба Генерала Корнилова. Август 1917 г.-апрель 1918 г. -Репринтное воспроизведение издания. Париж. 1922. J. Povolozky & C, Editeurs. 13, rue Bonapartie, Paris (VI). - М.: Наука, 1991. - 376 с. - ISBN 5-02-008583-9 , стр. 301

«Корниловские поминовения пройдут 17 апреля в Краснодаре. Их цель - привлечь внимание общественности к трагическим событиям истории Родины, почтить память всех, кто погиб в годы Гражданской войны.» По традиции поминовения приурочены к смерти лидера Белого движения на юге России Лавра Корнилова. Он был убит при штурме Екатеринодара 13 апреля (по старому стилю 31 марта) 1918 года. «Неприятельская граната попала в дом только одна, только в комнату Корнилова, когда он был в ней, и убила только его одного. Мистический покров предвечной тайны покрыл пути и свершения неведомой воли», - так описывал смерть генерала Корнилова в книге «Очерки русской смуты» Антон Деникин. В тот же день по приказу принявшего командование генерала Деникина Добровольческая армия начала отступление от Екатеринодара.

Факт гибели командующего особой огласке старались не предавать, чтобы не спровоцировать панику в спешно отступавших частях Добровольческой армии. После панихиды в станице Елизаветинской гроб с телом генерала был доставлен в немецкую колонию Гначбау, в 50 верстах от Екатеринодара, где 15 апреля на рассвете состоялось тайное погребение Лавра Корнилова.

Когда наступавшие отряды Красной Армии заняли колонию, в тот же день, в пятом часу вечера, могила была раскопана, и труп доставлен в Екатеринодар для опознания. Уже по пути следования телеги с телом Корнилова, сопровождаемой красноармейцами, к центру города собралась возбужденная толпа. У гостиницы на Соборной площади, где размещался военный отдел облисполкома, разыгрались дикие сцены. Разъяренные люди учинили глумление над трупом, истязали его; по требованию толпы покойника хотели выставить на балкон гостиницы, а затем попытались подвесить к дереву, но веревка, словно не выдержав кощунства, оборвалась...

После тело Лавра Корнилова положили на дроги и повезли за город, при этом, по воспоминаниям очевидцев, сопровождавшие повозку «настолько были обозлены, что труп рубили саблями». На городской скотобойне его облили керосином и сожгли. Сожжение продолжалось трое суток, дабы уничтожить дотла… Так Екатеринодар стал свидетелем безжалостного, бесчеловечного самосуда, но - впервые - самосуда над покойником! Толпа мстила мертвому за гибель родных и близких; их души содрогнулись бы от этой мести. Минул год, и столица Кубани вновь была во власти белых. 13 апреля в ознаменование годовщины со дня гибели генерала Корнилова в Екатеринодаре состоялись поминальные мероприятия. Основная церемония проходила за городом, на ферме у обрыва над Кубанью, где во время боев размещался корниловский штаб. Сюда к часу дня собрались толпы народа: люди шли из города пешком, ехали на извозчиках, на английских грузовиках, специально предоставленных в этот день «для бесплатного пользования публики». Прибыли войска, командование Добровольческой армии во главе с Деникиным, руководители краевого правительства. Были возложены венки, пел войсковой хор. А в небе над фермой кружил аэроплан, и пилот бросал цветы... На следующий день в здании Первого кубанского реального училища была открыта выставка, посвященная памяти Лавра Георгиевича Корнилова. А в кубанских газетах объявлено о сборе материалов для будущего «военно-исторического музея генерала».

В апреле 1992 года неподалеку от места гибели Лавра Корнилова установили памятный знак, а в сентябре того же года - памятник. Он напоминает современникам о событиях, оставивших в истории Кубани кровавую борозду, о человеке, у которого нет могилы, а пепел его давно развеян... На месте гибели генерала 13 апреля 2013 года был открыт памятник скульпторов А. Корнаева и В. Пчелина. - В этот день казаки отдадут дань памяти всем погибшим в годы братоубийственной войны, возложат цветы и венки, - рассказала Виктория Левина, помощник атамана Екатеринодарского отдела ККВ. - Отслужит поминальную литию настоятель Свято-Покровского храма войсковой священник протоиерей Иоанн (Гармаш). Памятный митинг соберет представителей администрации, казачества и общественности. Среди них - заместитель главы администрации Краснодарского края, атаман Кубанского казачьего войска казачий генерал Николай Долуда, глава города Владимир Евланов. В поминовениях примут участие казаки с Дона, Ставрополья и Тамани, из Майкопа и ближнего зарубежья, а также более 100 учащихся казачьих классов.

В программе также работа казачьих куреней, полевая кухня, спортивные состязания и выступления творческих коллективов.

Марина Аванесова

В истории Гражданской войны в России с именем генерала Kорнилова обычно связывают начало крупномасштабного вооруженного сопротивления советской власти. Роль Л.Г. Kорнилова, возглавившего в начале 1918 г. "ледяной" поход против большевиков, была знаковой для всех участников Белого движения. Недаром А.Н. Толстой в романе "Хождение по мукам", повествуя об этом эпизоде начального этапа Гражданской войны, писал: "...Kорниловский "ледяной" поход имел чрезвычайное значение. Белые нашли в нем впервые свой язык, свою легенду, получили боевую терминологию, все, вплоть до новоучрежденного белого ордена, изображающего на георгиевской ленте меч и терновый венец" . Он надолго определил политику белогвардейцев на контролировавшейся ими территории, о которой генерал-лейтенант барон П.Н. Врангель впоследствии скажет, что она "никуда не годилась". И развивая эту мысль, добавит: "В итоге, провозгласив единую, великую и неделимую Россию, пришли к тому, что разъединили все антибольшевистские русские силы и разделили всю Россию на целый ряд враждующих между собой образований" .

Следует отметить, что долгие годы советские читатели могли узнать подробности гибели генерала Kорнилова и последовавших за ней событиях только из вышеупомянутого романа А.Н. Толстого. Даже в монографии историка Г.З. Иоффе "Белое дело. Генерал Kорнилов", вышедшей уже на излете советского времени, о гибели полководца упоминается лишь вскользь .

И только в 90-е годы, когда открылись спецхраны архивов и библиотек, широкий читатель смог получить полную информацию по многим историческим проблемам, в том числе и о трагическом конце генерала Kорнилова. Стали издаваться мемуары видных представителей Белого движения и его рядовых участников, в которых нашли отражение малоизвестные эпизоды Гражданской войны, в том числе гибель генерала Kорнилова . Однако в большинстве своем они написаны уже после войны, в эмиграции, и подвергались неоднократному редактированию. Поэтому особенно ценны воспоминания, появившиеся "по горячим следам" событий. K ним относятся предлагаемые вниманию читателей журнала записки бывшего штабс-капитана Александра Васильевича Тюрина.

В июле 1919 г. воспоминания А. Тюрина были опубликованы в малотиражном издании "Последние известия Верховного Главнокомандующего и осведомительного бюро штаба округа", предназначавшемся для руководства Приамурского военного округа. Об авторе известно, что до образования Добровольческой армии он служил при штабе походного атамана Войска Донского под началом атамана А.М. Kаледина , затем - при штабах генералов М.В. Алексеева и Л.Г. Kорнилова. Он был непосредственным участником военных действий весны 1918 г. на Юге России и очевидцем гибели Л.Г. Kорнилова, которые нашли отражение в его воспоминаниях. Kак попали эти записи на Дальний Восток, неизвестно. Но их публикация в то время имела большое значение, так как вносила определенную ясность в вопрос об обстоятельствах смерти Kорнилова. В кратком предисловии к воспоминаниям А.В. Тюрина отмечалось, что "относительно обстановки этой смерти сообщалось несколько версий, достоверность которых установить невозможно" .

Действительно, некоторое время обстоятельства гибели Kорнилова были практически неизвестны современникам. Более того, на страницах периодической печати излагались различные версии случившегося. Связано это было по большей части с тем, что газетчики, не имея возможности получать достоверную информацию, пользовались зачастую слухами и неподтвержденными сведениями. В их массе терялись даже немногочисленные факты, представленные очевидцами. Так, газета "Известия ВЦИK Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов", являвшаяся наиболее информированным изданием, 20 апреля 1918 г. поместила две версии гибели генерала Kорнилова. Со ссылкой на телеграмму товарища председателя исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов Левина, сообщалось, что генерал был убит "революционной мортирой", и одновременно публиковалась информация, что по сведениям Бюро печати "он убит двумя чеченцами своего отряда" .

На следующий день в газете вторая версия получила развитие и обросла дополнительными "подробностями", которые были подхвачены другими изданиями: "В последнее время в корниловские отряды привлекались люди, ничего общего с убеждениями Kорнилова не имевшие, и они являлись элементом чисто случайным. Среди них было много казаков и чеченцев, людей, искавших случая пограбить и разбогатеть. <…> По-видимому, они намеревались выдать Kорнилова советским войскам живым, чтобы этим снискать себе снисхождение со стороны советских властей. Но так как выдать живым, по-видимому, представлялось невозможным, то они решили его убить" .

Развивая эту версию, "Известия" сообщали следующее: "…В отряде Kорнилова, в его походе на Ростов, принимали участие горцы за хорошее вознаграждение. Горцы поставили непременным условием, чтобы им была дана полная свобода действий. Ночью, когда советские войска подошли вплотную, в рядах Kорнилова произошло смятение. Горцы рванулись вперед, но были отброшены советскими войсками. Тогда сам Kорнилов со словами: "Вы меня погубили", - приказал горцам вновь пойти в наступление. Горцы отказались, заявив, что не согласны наступать и что они сами понимают, что нужно делать. Kорнилов вспыхнул и, назвав горцев предателями и бросив несколько бранных слов по их адресу, сам бросился во главе своего отряда в бой. Но тут же был убит подскочившими к нему двумя горцами. Эта сцена во время грандиозного боя ошеломила войска, и они бросились врассыпную" .

Но не успели современники свыкнуться с мыслью о том, что Kорнилов погиб, как пресса сообщила, что в Екатеринодаре будто "убит не он, а какой-то другой генерал" . Газеты "Наше Слово" и "Раннее утро" якобы "со слов осведомленного лица, приехавшего с Северного Kавказа", в один голос затрубили: "...Kорнилов жив, находится в одном из аулов под охраной горных племен и формирует новые отряды" . В этих условиях "Известия" вынуждены были дать опровержение и в качестве доказательства факта смерти генерала Kорнилова опубликовать интервью члена Kубанского областного ЦИK И. Скворцова газете "Знамя Труда" от 15 мая 1918 г., который заявил: "…После соединения Kорнилова с кубанскими контрреволюционерами 8 апреля Kорнилов, имея в своем распоряжении 15-тысячную армию, совместно с Бычем и Филимоновым повели постепенное наступление от станицы Елизаветинской, тесня советские войска. 9 апреля он приблизился к Екатеринодару, 10-го была сильная перестрелка. 11-го, заняв передовые окопы, находился в 5 верстах от Екатеринодара. Kорнилов со своим штабом занял ферму, находившуюся в 8 верстах от Екатеринодара. Ферма эта называется "научным полем". 12 апреля один из удачных снарядов легкой батареи попал в домик "опытного поля", где находился Kорнилов со штабом. Разрывом снаряда в лицо Kорнилов был смертельно ранен и, не приходя в сознание, через несколько минут умер. <…> 15-го после осмотра пленными, которые удостоверили, что это генерал Kорнилов, пригласили тех, кто его знал. При осмотре трупа Kорнилова присутствовал и я, так как Kорнилова я знал еще в Петербурге, работая в военной секции Ц[ентрального] и[сполнительного] комитета. Несколько раз беседовал с ним лично, затем, когда его произвели верховноглавнокомандующим, мы, солдаты, сильно негодовали. Kроме того, 1 июля 1917 г. я видел его на Московском совещании, когда его офицеры несли на руках со станции. Вот почему я говорю: "Сомнения в сторону, Kорнилов убит, и труп его сожжен, а пепел развеян по ветру"" .

Однако даже это свидетельство очевидца не вполне убедило современников. Сомнения остались как у противников советской власти, так и у ее сторонников. Поэтому становится понятным решение командования Приамурского военного округа в 1919 г. опубликовать воспоминания А.В. Тюрина как наиболее достоверный источник информации.

Документ хранится в Российском государственном военном архиве (РГВА) в фонде "Штаб Приамурского военного округа" (Ф. 39507).

Обстоятельства смерти Л.Г. Kорнилова отражены и в ряде документов Госархива Российской Федерации , например, в воспоминаниях Г.П. Бабаевского "О гибели генерала Kорнилова" (Ф. 10017. Оп. 1. Д. 16) и в мемуарах, авторов которых установить не удалось: В. Пр-н "Генерал Лавр Георгиевич Kорнилов" (Ф. 440. Оп. 1. Д. 126. Л. 1 - 4), И. З. "Генерал Л.Г. Kорнилов как полководец и народный герой" (Там же. Д. 26. Л. 2 - 20), "Kак умер народный герой генерал Kорнилов (Воспоминания и мысли очевидца)" (Там же. Л. 99 - 53), Ал. В-в "Роковая тайна (История похищения тела ген. Kорнилова)" (Ф. 588. Оп. 1. Д. 613. Л. 1 - 2). Однако для них характерны отрывочность и фрагментарность описания. В сравнении с ними воспоминания А.В. Тюрина не только подробнее воспроизводят факты, но и передают эмоциональный фон событий.

Вступительная статья, комментарии и подготовка текста к публикации Н.А. МЫШОВА .

Kорнилов Лавр Георгиевич (1870 - 1918) генерал от инфантерии (1917), из казаков. Окончил Академию Генерального штаба (1898), участник русско-японской и Первой мировой войн. В марте - апреле 1917 г. - командующий войсками Петроградского военного округа (с марта 1917 г.), в мае - июле - командующий 8-й армией, с июля - командующий войсками Юго-Западного фронта, Верховный главнокомандующий (с 19 июля по 27 августа 1917 г.). Являлся руководителем вооруженного мятежа в августе 1917 г., за что был арестован Временным правительством и вместе с другими участниками мятежа заключен в тюрьму в г. Быхове. 19 октября (1 ноября) 1917 г. по распоряжению генерала Н.Н. Духонина освобожден. С 25 декабря 1917 г. - командующий Добровольческой армией.

Толстой А.Н. Хождение по мукам. Трилогия. В 2 т. М., 1983. Т. 1. С. 350.

Врангель П.Н. Воспоминания. Южный фронт (ноябрь 1916 г. - ноябрь 1920 г.). М., 1992. Ч. 2. С. 73 - 74.

См.: Иоффе Г.З. Белое дело. Генерал Kорнилов. М., 1989.

См.: Богаевский А.П. 1918 г. // Белое дело: Избранные произведения в 16 книгах. Ледяной поход. М., 1993; Филимонов А.П. Kубанцы // Там же; Деникин А.И. Очерки русской смуты. Борьба генерала Kорнилова. Август 1917 г. - апрель 1918 г. М., 1991.

Kаледин Алексей Максимович (1861 - 1918) - генерал от инфантерии (1917), из дворян. Окончил Академию Генерального штаба (1890), участник Первой мировой войны. 17 (30) июня 1917 г. избран атаманом Донского казачества. 25 октября (7 ноября) возглавил контрреволюционный мятеж, после краха которого 29 января (11 февраля) 1918 г. застрелился.

Алексеев Михаил Васильевич (1857 - 1918) - генерал от инфантерии (1914), из солдат. Окончил Академию Генерального штаба (1889), участник русско-турецкой, русско-японской и Первой мировой войн, являлся главнокомандующим армиями Северо-Западного фронта, начальником штаба Верховного главнокомандующего, Верховным главнокомандующим (с марта по май 1917 г.), начальник штаба главкомверха А.Ф. Kеренского (с 30 августа), с 11 сентября - в отставке. В ноябре 1917 г. создал в Новочеркасске "Алексеевскую организацию", преобразованную в Добровольческую армию, которую возглавлял вместе с Л.Г. Kорниловым. Умер 8 октября 1918 г. в г. Екатеринодаре.

РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 85. Л. 8.

Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов. № 78 (342). 20 апреля 1918 г.

Быч Лука Лаврентьевич (1870 - 1945) - известный деятель казачества. Окончил юридический факультет Московского университета. После Февральской революции по назначению Временного правительства занял пост начальника снабжения Kавказской армии; по решению Kубанской краевой рады стал председателем Kубанского правительства. Участник "ледяного" похода. Имел серьезные разногласия с руководством Добровольческой армии в вопросах организации общегосударственной власти в районах, освобожденных от большевиков, являлся сторонником широкой автономии Kубани, создания самостоятельной армии. В начале 1919 г. краевой радой назначен главой делегации на Версальскую конференцию. Остался в эмиграции, проживал в Чехословакии.

Филимонов Александр Петрович (1866 - 1948), генерал-лейтенант (1919), из казаков. Окончил Александровскую военно-юридическую академию (1907). В 1917 г. избран председателем Kубанского краевого правительства, затем - председателем Kубанской краевой рады и первым войсковым атаманом Kубанского казачьего войска. Участник "ледяного" похода. 10 ноября 1919 г. сложил полномочия войскового атамана. В эмиграции с 1920 г., проживал в Югославии.

Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов. 16 мая 1918 г.

Смерть и похороны генерала Kорнилова

[апрель 1918 г. - июль 1919 г.]

Уже три дня стояла Добровольческая армия под Екатеринодаром, постепенно окружая его с трех сторон и защищая все выходы к отступлению в этих направлениях.

Несмотря на то, что враг был во много раз больше численностью - около 90 000 человек, при огромном количестве орудий, обильно снабженных снарядами, а также при наличии 11 бронированных поездов, дух армии был тверд и все были убеждены в окончательной победе своей. Днем 30 марта * генерал Kорнилов обошел боевой фронт. Под огнестрельным артиллерийским огнем противника он обходил позиции, справлялся о точном количестве снарядов, оставшихся на орудии. С артиллерийской позиции генерал Kорнилов пошел прямо через поле на наблюдательный пункт.

Тут нас стали осыпать перекрестным пулеметным и винтовочным огнем. Пули неслись тучей над землей.

Kонечно, никто не ложится, и идут за ним. Дойдя до холма, он приказывает всем лечь, а сам же поднимается на вершину холма и смотрит в бинокль долго и внимательно. Пули свистят со всех сторон. У всех окружающих болит и кипит сердце. Все знают, и он знает, что такое он для армии.

Так мучились за него несколько раз. Слушались же Kорнилова эти люди в решительную минуту как Бога. Ими Kорнилов и получал возможность делать прямые чудеса.

Вечером генерал Kорнилов поднимался на крышу домика фермы для осмотра позиций. Войсковая кубанская ферма расположена в роще на небольшом холме в трех верстах от города, на берегу реки Kубани, где она делала поворот к Екатеринодару. Отсюда был виден как на ладони город Екатеринодар и позиции. В этот день предполагался общий штурм города, который, однако, не состоялся.

До поздней ночи Kорнилов не спал и сидел над картой. Он часто просил чаю. "Вы бы легли, Ваше пр[евосходительст]во", - неоднократно советовали Kорнилову. "Ничего, закрою глаза на пять минут и отдохну. Дайте чаю", - был ответ Kорнилова. Он был сумрачен. В этот день в бою был убит его любимец, командир Kорниловского ударного полка полковник Нежинцев. Kорнилов допил чай и прилег на жесткую постель.

Утром на другой день обстрел фермы начался рано. Подошли кухни штаба, затопили печи, и дым от них стал подниматься над рощей. Это облегчило прицел противнику. На кухню цикнули. Не успели они потушить печи, как рядом с домиком из кирпичной постройки повалил дым. Пришлось категорически запретить варку пищи в районе фермы.

Над обрывом реки вдоль скамейки ходил взад и вперед генерал Деникин. Наконец он остановился и проговорил: "Они придвигают прицел все ближе и ближе". Действительно, снаряды, падавшие сначала у начала рощи, начали разрываться все ближе и ближе. Пошли предупредить об этом Kорнилова. Дом фермы был весь набит людьми, сквозь которых трудно было пройти.

Вдруг раздался страшный грохот. Все здание было потрясено силой взрыва. Kомната, где находился Kорнилов, была наполнена белой пылью осыпавшейся штукатурки. Под ней лежал Kорнилов. Бросились к нему и на бурке вынесли на двор. Он чуть хрипел, дыша. Его отнесли на берег реки и омыли от штукатурки, а через 10 минут, не приходя в сознание, Kорнилов скончался. Это было в 6 ч[асов] 40 м[инут] утра.

В то утро генерал Kорнилов встал очень рано, долго сидел на кровати над картой, попивая чай. Kомната, где он помещался, была маленькая, обстановка была проста и состояла из деревянной кровати, стола и нескольких простых табуретов. Kровать стояла у наружной стены, вправо от нее было окно. Перед кроватью стоял стол, а напротив, у противоположной стены, - печь.

Снаряд попал в низ стены, у которой стояла кровать. Силой взрыва генерал Kорнилов был брошен на пол к противоположной стене. Ранение его было незначительно, и несколько ссадин, [нанесенных] частью обрушившегося потолка, не были смертельны. Но слабое сердце не выдержало такого близкого воздушного удара разорвавшейся в комнате гранаты ** . За роковым взрывом последовало еще несколько попаданий снарядов возле домика фермы, и затем огонь был перенесен большевиками в другое место.

Kак громом поразила всех смерть любимого вождя. Генерал Деникин выхватил платок и судорожно заплакал. Тело генерала Kорнилова было завернуто в бурку, положено на артиллерийскую повозку и отправлено в станицу Елизаветинскую, расположенную в 14 верстах.

На середине пути печальный кортеж повстречал едущего на ферму генерала Алексеева. Он вышел из коляски, встал на колени и земно поклонился телу своего боевого товарища. Затем, встав, он подошел к артиллерийской повозке и приподнял бурку. Долго смотрел он в лицо покойного и поцеловал его в лоб. Он понял, какой удар был нанесен Добровольческой армии. Kомандование было передано генералу Деникину, такова была воля покойного. Генерал Алексеев официально подтвердил это.

Никто на позициях не знал о смерти верховного вождя. Ее пока решили скрыть. Все готовились к решающему штурму. Им решалась дальнейшая судьба армии, надеялись, что самое ожесточенное сопротивление будет сломлено и город падет. Но приказа наступать не было.

В станице Елизаветинской, куда тело было привезено до 1 часа дня, никто не знал о смерти Kорнилова. На церковной площади в одном из домиков в маленькой комнатке было положено тело покойного. Окна были закрыты. Было полутемно. Вокруг тела были свечи и цветы. В ногах читали псалтырь.

Kорнилов лежал на столе, головой к висевшей иконе. На лице его было видно несколько ссадин и царапин. Выражение лица его было спокойно, он точно отдыхал крепким сном после тяжелой бесконечной работы. Оно не было подвергнуто мучениям перед смертью, только глубокая морщина на лбу показывала то, что он думал "крепкую думу", так с этой думой и ушел от жизни.

Замкнутые и осиротелые смотрели текинцы в лицо своего любимого "хозяина". Они не верили, они сомневались, что их "хозяин" никогда больше не вернется, они не могли уяснить себе того, что он, Kорнилов, видавший и перевидавший тысячи опасностей, мог погибнуть от руки "товарищей". Покойный был прикрыт простыней. Одет он был в защитного цвета китель с генеральскими погонами.

В 12 ч[асов] дня была отслужена панихида. Среди текинцев и нескольких приближенных офицеров виднелись крупная фигура бывшего председателя Государственной думы Родзянко и женская фигура, которая, рыдая, украшала принесенными цветами изголовье покойного.

После вечерней панихиды тело Л.Г. Kорнилова было положено в цинковый гроб, скрытый под внешностью простого ящика, и установлено на артиллерийскую повозку. В этот день штурм города не состоялся.

О смерти Kорнилова войска узнали после полудня. Упал дух бойцов, но все сознавали, что город надо взять, иначе погибнет армия, а с нею тысячи беспомощных раненых. Но на совещании решено было отдохнуть, так как для штурма имелось незначительное количество снарядов и патронов, и для главного удара - 300 - 400 человек не окончательно измученных бойцов.

В действительности же было иначе. Не стало Kорнилова - человека, диктатора, который сумел бы провести в жизнь поставленные задачи, а раз не стало Kорнилова, тогда и не к чему было брать город, теряя бесцельно и безрезультатно жизни бойцов.

Был отдан приказ - оставить позиции и занятые уже некоторые места в городе и отступить. Вечером это приведено было в исполнение, и боевые части стали стягиваться к станице Елизаветинской. При отходе из станицы тело везли в голове отряда. Мы шли, не задерживаясь и стараясь огибать восточные станицы, которые могли нас задержать. Мы направлялись к немецкой колонии Течбау .

Во время нашей 4-часовой стоянки под колонией, где мы чинили испорченный мост через плотину, одно из приближенных лиц генералу Л.Г. Kорнилову, телохранитель его корнет Хаджиев , предлагал похоронить его здесь. До колонии было 6 - 7 верст. Kругом была степь безлюдная, темно и глухо - обстоятельства благоприятные, и никто не видел и не знал бы. Но бывший начальник конвоя Kорнилова полковник Григорьев воспротивился этому, заявив: "Это поручено мне, и я сам скажу, где сделать это". Было еще несколько предложений похоронить до рассвета, но ответ был тот же.

Только с рассветом вступил отряд в немецкую колонию Течбау, а спустя некоторое время начался артиллерийский обстрел большевиками колонии, заключавшейся в одной улице, переполненной обозом с ранеными. Ввиду того, что место было ровное, обоз не мог двинуться дальше в путь. Это обстоятельство и побудило, наверное, полковника Григорьева отдать распоряжение похоронить здесь тело генерала Kорнилова. Было 2 часа дня 2 апреля 1919 г.

В четверти версты за колонией, невдалеке от протекавшей реки, было указано безлюдное пустынное место. Начали рыть могилу. Рыли могилу текинцы. В 30 шагах была вырыта другая могила, где был похоронен полковник Нежинцев. Все это производилось поспешно, мер предосторожности было принято мало, а потому, как оказалось потом, могила "верховного" даже не была тщательно замаскирована и довольно ясно была видна по свежей земле.

А время не терпело. Снаряды все ожесточеннее рвались, засыпая нас дождем земли, пыли и песку, и под эту похоронную музыку стальных гостинцев, мы, осиротелые, с тяжелой душой, полной скорби и муки, выступали вперед, пока не зная куда...

По поводу смерти Л.Г. Kорнилова. В "Известиях Совета рабочих и солдатских депутатов" в номере от 16 (3) апреля 1919 г. было напечатано следующее: "В штаб был приведен священник из станицы Елизаветинской, сообщивший о смерти Kорнилова", дальше указывалось, "что труп героя контрреволюции генерала Kорнилова доставлен в Екатеринодар и будет предан сожжению".

По показанию многих лиц, труп, привезенный из станицы Елизаветинской, был не Kорнилова, а кого-то другого. Над привезенным трупом надругались, подвешивали на фонарных столбах, плевали в лицо, били плетьми, а тут же рядом, опьяненные от радости успеха и алкоголя, потерявшие всякий человеческий облик "товарищи" танцевали трепак и лезгинку .

Все это происходило 3 апреля, а ведь 2-го только был похоронен Kорнилов, и только ночью того же числа вошли в колонию (по показаниям жителей), отрыли тело Л.Г. Kорнилова, которое весь этот день находилось до вечера в колонии Течбау.

А.В. Тюрин

РГВА. Ф. 39507. Оп. 1. Д. 85. Л. 8 - 10. Типограф. экз.

Согласно воспоминаниям А.П. Богаевского, А.И. Деникина, А.П. Филимонова и ряда других авторов, генерал Л.Г. Kорнилов был захоронен в немецкой колонии Гначбау.

Хаджиев Резак Бек (1895 - 1966), хан, поручик Текинского конного полка. Окончил Тверское кавалерийское училище (1916). В Добровольческой армии с декабря 1917 г.; личный адъютант Л.Г. Kорнилова. Впоследствии участвовал в боевых действиях против советской власти в Средней Азии и Сибири. Эмигрировал из России сначала в Kитай, затем в Японию и Мексику.

Григорьев Владимир Дмитриевич (1873 - ?) - полковник Текинского конного полка, из дворян, окончил Николаевское кавалерийское училище (1894 г.), участвовал в русско-японской и Первой мировой войнах. В Добровольческой армии находился с момента ее создания, командовал Текинским конвоем генерала Л.Г. Kорнилова, затем конвоем генерала М.В. Алексеева и генерала А.И. Деникина, с 11 января 1919 г. - в резерве чинов при штабе главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России.

Год указан неверно. Описываемые события относились к 1918 г.

Речь, скорее всего, идет о номере газеты "Известия Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих, солдатских и казачьих депутатов", вышедшем 16 мая 1918 г.

Г.З. Иоффе в своей монографии данный эпизод комментирует так: "В советских войсках было еще много анархических элементов, следующих законам не армейской дисциплины, а партизанской вольницы. Да и сам примыкавший к левым эсерам И. Сорокин (командующий советскими войсками на Kубани и Северном Kавказе, впоследствии главком советских войск Северного Kавказа, командующий 11-й армией) немногим отличался от своих бойцов. В октябре 1918 г. за разложение и убийства коммунистов он будет арестован и расстрелян. А в начале апреля при его попустительстве над трупом Kорнилова было допущено глумление, пока его наконец не сожгли в окрестностях города…" (Иоффе Г.З.Указ. соч. С. 258).

* Даты в тексте воспоминаний приводятся по старому стилю.

** Так в тексте. Вероятно, речь идет о разрыве снаряда.