Политические взгляды и реформы сперанского. «Записка о древней и новой России» Карамзина

Теоретическим источником конституционных проектов Спе­ранского послужили основные идеилиберализма, увлечение кото­рыми характерно для первого периода его творчества (до ссылки):

это теорияобщественного договора, являющегося, по мнению мыс­лителя, «первым основанием всякого законного правительства»," идея народного суверенитета, предполагающая единственным источни­ком «державной» власти народ, концепцияразделения властей.

Первый проект реорганизации системы государственного управ­ления, разработанный Сперанским в 1803 г., не был осуществлен. Однако его идеи получили развитие в следующем конституционном проекте, основные положения которого были изложены Сперанским во«Введении к Уложению государственных законов», а также ряде Других произведений, созданных мыслителем по поручению импера­тора в 1809 г. Использование характерного для российского законода­тельства термина «Уложение» должно было подчеркнуть основопола­гающий характер акта, призванного определить правовые основы общественного и государственного строя страны. Значение разработан-иой Сперанским программы масштабных политических преобразова-иий определяется тем, что она была положена в основание последую­щего реформирования системы государственных учреждений России.

Представляя императору в 1809г. план «всеобщего государ-^венного образования», Сперанский объяснял необходимость по­литических преобразований существующим в обществе «глухим, но

" Сперанский М. М. Руководство к познанию законов / отв. ред. И. Д. Оси-"ов. СПб., 2002. С. 228. - Далее ссылки на это издание даются в тексте главы.

Раздел VIII ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ ХП;

сильным желанием другого вещей порядка». Он был убежден в том что между формой правления и степенью «гражданского образова-" ния» народа должно быть соответствие, при отсутствии которого «образ правления ниспровергается с большим или меньшим потря­сением». Указав императору на ослабление «моральной силы» госу­дарственной власти и невозможность частных исправлений сложив­шейся системы государственных учреждений, Сперанский делает вывод: «настоящая система правления несвойственна уже более со­стоянию общественного духа и настало время переменить ее и осно­вать новый вещей порядок». Он старается убедить Александра I в том что во избежание «жестоких политических превращений» российская конституция должна быть создана «благодетельным вдохновением верховной власти», которая имеет все способы устроить политическое бытие своего народа, дав ему самые правильные формы (с. 342,349).

Цель преобразования государственного управления Сперанский видел в том, чтобы «правление, доселе самодержавное, постановить и учредить на непременяемом законе», т. е. на конституции (с. 350). Полагая, что все «законы существуют для пользы и безопасности людей, им подвластных», он разделяет законы напреходящие, кото­рые «по существу своему должны изменяться по изменению обстоя­тельств», икоренные, иликонституционные, которые «состоят в началах неподвижных и неизменяемых, с коими все другие законы должны быть соображаемы» (с. 336). Принятие таких «коренных» законов, определяющих порядок участия в законодательной деятель­ности монарха и народа, Сперанский считает необходимым для пре­вращения российского самодержавия вистинную, т. е. конституци­онную,монархию, в которой будут обеспеченыгражданские и политические права подданных.

Сперанский предлагает закрепить в «Уложении государственных законов» следующие права российских поданных.

1. Общие гражданские права, принадлежащие всем российским подданным независимо от сословной принадлежности. К данному виду прав относится прежде всего право на «безопасность лица и имущества», составляющее «первое и неотъемлемое достояние всякого человека, входящего в общество».

2. Особенные гражданские права, принадлежащие только тем лицам, которые «образом жизни и воспитания к ним будут приуго­товлены», т. е. дворянству. Исключительное право дворянства - так называемое право «недвижимой населенной собственности», т. е. право собственности на землю, населенную крепостными крестьянами.

М. М. СПЕРАНСКИЙ

3. Политические права, т. е.активные («право избирания») ипассивные («право представления») права на участие в законода­тельной, исполнительной и судебной власти. Сперанский присваи­вает эти права только владельцам недвижимой собственности или «капиталов промышленности в известном количестве», т. е. дворян­ству и «лицам среднего состояния». При этом для обладания «пра­вом представления» требуется более высокий доход, чем для «права избирания». По мнению Сперанского, «образ жизни и воспитания» домашних слуг, ремесленников, рабочих и др. не позволяет предпола­гать в них «довольно разума», чтобы допустить их к участию в поли­тической жизни.

При этом мыслитель подчеркивает недостаточность провозгла­шения исключительно гражданских прав: «хотя права гражданские и могут существовать без прав политических, но бытие их в сем по­ложении не может быть твердо», а потому полагает, что «истинные права гражданские должны быть основаны на правах политических». Сперанский поясняет свою мысль простым примером: «контракт на куплю и продажу есть право гражданское. Но какую достоверность имело бы сие право, если бы закон политический не определил во­обще, что всякая собственность неприкосновенна».

На основании различия в объеме конституционных прав Спе­ранский предлагает следующее сословное деление общества:1) дво­рянство, обладающее всеми видами прав, но при условии выполне­ния обязанностей государственной службы; 2)«люди среднего состояния» (купцы, мещане, однодворцы и др.), обладающие общи­ми гражданскими и политическими правами (активными и / или пас­сивными в зависимости от размера недвижимой собственности);

3)«народ рабочий» (домашняя прислуга, мастеровые, поденщики и др-)> располагающий только общими гражданскими правами при отсутствии политических даже при наличии у них собственности (с. 365-367).

В основание системы государственного управления Сперанским были положены два организационных принципа: 1) принцип стро­гого разделения власти назаконодательную, исполнительную и судебную; 2) принцип разделения властей нацентральные и Честные.

Предложенная Сперанским система государственных учрежде­ний должна была выглядеть следующим образом.

Раздел VIII ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ Х1У

Император

Государственный Совет

Однако некоторые положения конституционного проекта не соответствуют схематично изображенной роли императора как главы всей системы государственного управления, что заставляет усомнить­ся в адекватности данной схемы реальным замыслам Сперанского. На первый взгляд, Сперанский формулирует основополагающий принцип построения системы государственных учреждений в абсо­лютной монархии: «Державная власть соединяет в себе силу зако­нодательную, судную и исполнительную и приводит их в действие» (с. 395). Однако декларирование данного принципа входит в проти­воречие с той ролью Государственной Думы, которая отводилась ей в плане Сперанского. Он считал необходимым устроить «законода­тельное сословие так, чтобы мнения его были свободны и выражали бы собою мнение народное» (с. 351).

В соответствии с этим замыслом думы всех уровней должны были формироваться выборным путем из представителей сословий, обла­давших политическими правами, т. е. из представителей дворянства и «лиц среднего состояния». Выборы в Государственную Думу были многоступенчатыми:1) Волостные Думы, собирающиеся раз в три года из всех владельцев недвижимой собственности волости, избира­ют депутатов в Окружную Думу; 2) избранные Волостными Думами депутаты, собирающиеся раз в три года в окружном городе, образуют ДумуОкружную, которая и выбирает депутатов в Думу Губернскую;

3) избранные Окружными Думами депутаты, собирающиеся раз в три

М. М. СПЕРАНСКИЙ

года в губернском городе, образуютГубернскую Думу, которая изби­рает членов в Государственную Думу; 4) из депутатов, избранных Губернскими Думами, составляется «законодательное сословие» под именемГосударственной Думы. Важнейшими функциями дум пер­вых трех уровней являлись представление об общественных нуж­дах, а также составление так называемых списков «отличнейших обывателей», из которых председателем Государственной Думы фор­мировался «государственный избирательный список». Из внесенных в него лиц «заимствуются чиновники, мнением общим одобренные для определения их в порядке управления» (с. 403).

Сперанский стремился сообщить Государственной Думе неза­висимость от монарха. Это стремление нашло свое выражение,во-первых, в правиле о том, что «Государственная Дума собирается по коренному закону и без всякого созыва ежегодно в сентябре месяце», т. е. для начала ее заседаний не требовался акт державной власти. Во-вторых, Сперанский вводит правило о невозможности оконча­тельного увольнения императором всех членов Думы без одновре­менного объявления о новых членах, избранных на последних вы­борах губернских дум, в том же акте об увольнении.В-третьих, согласно проекту Сперанского император не мог повлиять на выбор кандидатуры председателя Думы (канцлера): он избирался «законо­дательным сословием» из трех кандидатов - членов Думы. Нако­нец,в-четвертых, наиболее принципиальное положение проекта состояло в том, что для издания нового закона равным образом были необходимы как одобрение законопроекта Думой, так и утвержде­ние его императором: с одной стороны, «никакой закон не может иметь силы, если не будет утвержден державной властью», но с дру­гой - «никакой новый закон не может быть издан без уважения Думы» (с. 395, 400).

«Предложение» закона, т. е. право законодательной инициативы, принадлежит императору, а также действующим от его имени министрам и членам Государственного Совета. Государственной Думе принадле­жит «уважение» закона, т. е. его обсуждение и одобрение, императо­ру - его утверждение. При этом, если закон признается большин­ством голосов Думы «неудобным», он «оставляется без действия» (с. 400). Таким образом, полагает Сперанский, «вредный» закон, предложенный от имени монарха, всегда «будет отвергнут в законо­дательном сословии» (с. 353). Такое «раздвоение» законодательной власти между императором и Государственной Думой соответствует

Раздел VIII ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ Xix

модели дуалистической монархии, за исключением отсутствия в проекте Сперанского права вето императора.

Однако предлагаемый Сперанским порядок формирования испол­нительной власти и ее взаимоотношений с императором и властью законодательной в большей степени напоминалпарламентскую монархию. С одной стороны, исполнительная власть, по мысли Спе­ранского, «должна принадлежать власти державной» (т. е. импера­тору), которая сможет обеспечить единство в деятельности минист­ров (с. 354). Однако, с другой стороны, поскольку исполнительная власть «распоряжениями своими под видом исполнения законов не только могла бы обезобразить их, но и совсем уничтожить», необходи­мо «поставить ее в ответственности власти законодательной» (с. 351).

Принципответственности исполнительной власти перед зако­нодательной Сперанский последовательно проводит на всех уров­нях управления. Он предусматривает при каждом Управлении как органе местной исполнительной власти совет депутатов думы соот­ветствующего уровня, в функции которого, в частности, входило составление бюджета и контроль за его исполнением.

Сперанский умалчивает в проекте об участии императора в формировании состава Министерства. Можно предположить, что данный орган должен был формироваться Государственной Думой из числа лиц, внесенных в «государственный избирательный спи­сок». Думе как высшему органу законодательной власти, по замыслу Сперанского, должно принадлежать право «взыскивать ответа от министров» в двух случаях: 1) когда какая-либо мера правительства нарушает коренные государственные законы и тем самым ущемляет гражданские и политические свободы; 2) когда правительство не представило в установленное время отчетов о своей деятельности. Для того чтобы поставить императора как главу исполнительной власти под контроль законодательного «сословия», Сперанский вво­дит институтконтрассигнатуры, характерный для парламентской монархии: мера правительства, которой нарушаются «коренные» законы, «вменяется не державной власти, но подчиненным ей мини­страм, кои посему лично, каждый по своей части, подвергаются за них ответу, и сие обязательство приемлют они на себя самим подпи­санием актов». Соответственно министры не будут подписывать акты императора, неугодные Думе и могущие привести к отставке или осуждению министров в порядкеимпичмента, процедуру которого Сперанский предусматривает в проекте: «законодательное сословие

может возбудить узаконенным порядком следствие против того мини­стра, который подписал сию меру, и просить вместе с тем ее отмены». Благодаря этому, полагает Сперанский, «власть державная, действуя в исполнении закона, всегда будет освещаема мнением народным»

(с. 353-355).

формированиесудебной власти, как и законодательной, по

мысли Сперанского, должно быть вверено «свободному выбору под­данных», так как ее источником является «то же начало, от коего истекает и власть законодательная», т. е. народ. Высшим органом судебной власти должен был статьСудебный Сенат, члены которого избирались Государственной Думой из числа лиц, внесенных в «госу­дарственный избирательный список», и проходили формальную процедуру утверждения императором. Рассмотрение дел в Сенате долж­но было происходить «при открытых дверях публично». Выборно­му порядку формирования Сената соответствовала выборность всех нижестоящих судебных инстанций волостными, окружными и гу­бернскими думами. Проект Сперанского предусматривал возмож­ность рассмотрения некоторых категорий дел с участием присяж­ных, в роли которых должны были выступать депутаты думы соответствующего уровня. Хотя Сперанский и утверждает, что су­дебная власть «принадлежит по существу своему власти державной», однако полагает, что «действие державной власти в суде должно быть ограничено одним установлением власти надзирающей» (с. 355-356).

Государственный Совет задумывался Сперанским как орган, объединяющий, направляющий и контролирующий деятельность трех ветвей власти. Он должен был состоять из членов по высочай­шему назначению и министров, которые являлись членами Совета по должности. Главная его функция - предварительное обсуждение всех правительственных начинаний, которые, будучи утверждены императором, «поступают к предназначенному им совершению в по­рядке законодательном, судном и исполнительном» (с. 390).

Согласно проектам Сперанского в 1810 г. был учрежден Государ­ственный Совет, который приобрел значение законосовещательного °ргана при императоре, а в 1811 г. реформирована министерская си­стема управления. Последующие реформы во многом реализовали законодательные предположения Сперанского: в 1864г. Сенат был преобразован преимущественно в судебный орган, а в 1905 г. учреж­дена Государственная Дума.

Раздел VIII ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIV

ЛЕКЦИЯ VIII

Решение Александра вернуться к внутренним преобразованиям в 1809 г. – М. М. Сперанский. – Разработка плана государственного преобразования. – Приступ к его осуществлению: учреждение Государственного совета и преобразование министерств. – Указы об экзаменах на чины и о придворных званиях. – Отчаянное положение русских финансов в 1809 –1810 гг. – Финансовый план Сперанского. – Записка Карамзина о древней и новой России. – Падение Сперанского. – Положение дела народного просвещения. – Открытие ученых обществ.

Личность и государственная деятельность Сперанского

Михаил Михайлович Сперанский. Портрет кисти А. Варнека, 1824

Всеобщее недовольство, охватившее все классы русского общества после Тильзитского мира, сильно смущало и заботило Александра. Он понимал, что полицейскими мерами можно иногда обнаружить заговор, в существование которого, впрочем, едва ли он верил серьезно, хотя и допускал интригана Савари распространяться на этот счет в интимных с ним разговорах. Но понимал, что этими мерами невозможно изменить настроение умов в обществе.

Он попытался поэтому вернуть к себе общее расположение иным, более разумным и болеем благородным способом – возвратом к тем внутренним преобразованиям, которые были замыслены, но не былиосуществлены в первые годы царствования. На этот раз главным сотрудником Александра в деле разработки этих преобразований явился новый государственный деятель – Михаил Михайлович Сперанский.

По уму и таланту Сперанский, несомненно, самый замечательный из государственных людей, работавших с Александром, и, быть может, самый замечательный государственный ум и во всей новейшей русской истории. Сын сельского священника, питомец духовной семинарии, Сперанский сам, без какой-либо протекции сумел не только выбраться в люди, но и познакомиться без посторонней помощи с лучшими политическими, экономическими и юридическими сочинениями на французском языке, который он усвоил в совершенстве. За четыре года из домашнего секретаря князя Куракина он успел, исключительно в силу своих дарований, выдвинуться в статс-секретари императора, причем уже в самом начале царствования Александра из-за желания иметь его в своем ведомстве происходили даже ссоры между наиболее сильными тогдашними министрами – между Трощинским и Кочубеем. И сам Александр знал и ценил Сперанского уже и в то время.

Я уже говорил о той записке, которую Сперанский по поручению Александра, данному ему через Кочубея, подготовил еще в 1803 г. Собственно, те же начала, которые он вложил в эту записку, развиты были в его знаменитом плане государственного преобразования, хотя, как вы увидите, настроение Сперанского, быть может, в зависимости от заграничного путешествия (в 1808 г. в Эрфурт) и в связи с настроением Александра, сильно изменилось в оптимистическую сторону относительно готовности страны к конституционному устройству.

Александр, прекратив еще в 1802 г. непосредственные занятия вопросом о конституционном устройстве, не переставал, однако, занимать им других. Такое поручение получил, например, в 1804 г. барон Розенкампф, служивший в то время в комиссии законов и не знавший тогда по-русски. Его проект, названный им «кадром конституции», был затем передан Новосильцеву и Чарторыйскому, но так как в 1805 г. Начались военные действия, то этот план долго лежал без движения и лишь в 1808 г. в числе других материалов поступил к Сперанскому, когда он, по возвращении из Эрфурта, получил от Александра поручение заняться общим планом государственных преобразований. Корф рассказывает, и Шильдер повторяет, анекдот о том, что будто бы в Эрфурте, где Сперанский познакомился с тогдашними знаменитостями Наполеоном, Талейраном и др., между ним и Александром произошел следующий разговор: Александр спросил Сперанского о впечатлении, произведенном на него Европой, и Сперанский будто бы ответил: «У нас люди лучше, а здесь учреждения лучше». Александр сказал, что это и его мысль, и прибавил: «По возвращении в Россию мы еще поговорим об этом». В непосредственную связь с этим разговором некоторые исследователи ставят и новый приступ к реформам в 1809 г.

Я думаю, что вряд ли этот разговор мог иметь место. В Пруссии в то время никакой конституции не было, а весь ее строй был в разложении, и перед немцами стояла задача создать его заново; во Франции в это время был лишь призрак конституции, и все ее «конституционные» учреждения носили явно шарлатанский характер. Александр и Сперанский отлично это знали, а поэтому трудно предположить, чтобы фраза «У нас люди лучше, а здесь учреждения» могла принадлежать Сперанскому, тем более что у него не было повода дать лестный отзыв и о русских деятелях. Вернее предположить, что Александр, которого смущала все усиливавшаяся в обществе оппозиция, в видах успокоения общества решил возобновить свои прежние заботы об улучшении внутреннего управления России, рассчитывая вернуть таким образом прежнее сочувствие к себе общества. Важно отметить перемену во взглядах самого Сперанского, происшедшую с 1803 г.: тогда он признавал коренную реформу неосуществимой, а теперь осуществление широких преобразовательных планов казалось ему совершенно возможным. На это изменение взглядов Сперанского могли иметь влияние те беседы, которые он вел в Эрфурте с Талейраном и др., и в особенности изменение в настроении Александра. Впоследствии в своем оправдательном письме из Перми Сперанский подчеркивал, что основная идея плана преобразований была ему предписана самим Александром.

Либерализм программы Сперанского

В своем «плане», в главе «О разуме государственного уложения» Сперанский подробно разбирает вопрос о благовременности введения правильного государственного устройства России. Заметив при этом, что в то время как на Западе конституции были устраиваемы «отрывками» и после жестоких государственных переворотов, российская конституция будет обязана своим существованием благодетельной мысли верховной власти, от которой зависит, следовательно, выбрать время ее введения и дать ей самые правильные формы, он обращается к оценке «благовременности» момента и пускается в довольно пространные историко-политические изыскания, причем все существовавшие в мире политические системы сводит к трем главным: к республике, феодальной монархии и деспотии. История западноевропейских государств со времени крестовых походов представляет, по мнению Сперанского, историю борьбы, в результате которой феодальная форма уступает все более и более республиканской. Что касается России, то Сперанский считает, что Россия вышла уже из чисто феодальных форм, так как раздробленная власть уже соединена в руках одного лица, причем были уже попытки ввести конституцию,– при вступлении на престол Анны Иоанновны и при Екатерине II. Признавая эти попытки «неблаговременными», Сперанский, вопреки высказанному в 1803 г, взгляду, полагает, что коренная государственная реформа в современный ему момент осуществима. Наличность крепостного права его уже не смущает, так как он находит, что конституционное устройство может существовать и при отсутствии равноправия в стране. Поэтому и свои планы он строит на такой же системе различия сословных прав, причем даже отличительной чертой дворянского сословия признает право владения населенными имениями, так что крепостное право в его плане для ближайшего будущего является как бы одним из существенных элементов преобразованного строя. Политические права он дает только тем гражданам, которые имеют имущество; таким образом, в основу проектируемого государственного устройства он кладет цензовую систему.

Важными мероприятиями, подготовившими Россию к конституции, Сперанский считает разрешение лицам всех свободных сословий покупать землю, учреждение сословия свободных хлебопашцев, издание Лифляндского положения о крестьянах и учреждение министерств с ответственностью (хотя сам он еще в 1803 г. отлично понимал, как вы видели, всю цену этой ответственности). Важнее признание Сперанским значения общественного настроения. Симптомами того, что момент для реформы созрел, он признает падение в обществе уважения к чинам, орденам и вообще ко внешним признакам власти, упадок нравственного престижа власти, рост духа критики действий правительства. Он указывает на невозможность при таких условиях частных исправлений существующей системы, в особенности в области финансового управления, и приходит к выводу, что наступило время переменить старый порядок вещей. Эти соображения Сперанского, несомненно одобренные самим Александром, драгоценны для нас: они свидетельствуют, насколько правительство сознавало, что развились элементы, стремившиеся к участию в государственном управлении.

Обращаясь к рассмотрению выхода из создавшегося положения, Сперанский указывает два выхода: один неискренний, фиктивный выход, другой искренний, радикальный.

Первый выход состоит в том, чтобы облечь права самодержавные во внешнюю форму законности, оставив, в сущности, их в прежней силе; второй выход заключается в таком устройстве, «чтобы не внешними только формами покрыть самодержавие, но ограничить его внутренней и существенной силой установлений и учредить державную власть на законе не словами, но самим делом». Сперанский решительно указывает, что при самом приступе к преобразованиям нужно избрать определенно тот или другой выход. Для реформы фиктивной могут служить учреждения, которые, представляя видимость свободной законодательной власти, на самом деле находились бы под влиянием и в совершенной зависимости от власти самодержавной. В то же время власть исполнительная должна быть так учреждена, «чтобы она по выражению закона состояла в ответственности, но и по разуму его была бы совершенно независима». А власти судной следует дать (при таком устройстве) все преимущества видимой свободы, но связать ее на самом деле такими учреждениями, чтобы она в существе своем всегда состояла в зависимости от власти самодержавной. Как на пример такого фиктивно-конституционного устройства Сперанский указывает на строй наполеоновской Франции.

Если, наоборот, предположено будет принять вторую альтернативу, то картина государственного устройства должна будет получиться совершенно иная: во-первых, законодательные учреждения должны быть тогда так устроены, чтобы они, хотя и не могли бы проводить своих предположений без утверждения державной власти, но чтобы в то же время суждения их были свободны и выражали бы собой действительное мнение народа; во-вторых, ведомство судебное должно быть так образовано, чтобы в бытии своем оно зависело от свободного выбора, и один только надзор за исполнением формы судебной принадлежал бы правительству; в-третьих, власть исполнительная должна быть поставлена в ответственность перед властью законодательной.

«Сравнивая сии две системы между собой, – поясняет Сперанский, – нет сомнения, что первая из них имеет только вид закона, а другая – самое существо его; первая – под предлогом единства державной власти – вводит совершенное самовластие, а другая – ищет в самом деле ограничить его и умерить...»

Вопрос, таким образом, был поставлен так прямо и ясно, что Александру прегражден был путь ко всяким мечтательным неопределенностям и приходилось серьезно выбирать одно из двух, причем первая система была заранее опорочена.

Проект реформ Сперанского

Александр выбрал второй выход. Сперанский развил соответственный план государственного устройства, и Александр, после двухмесячного почти ежедневного обсуждения этого плана со Сперанским, осенью 1809 г. повелел начать приведение его в действие.

План этот состоял в следующем: согласно существовавшему административному делению страны, основными территориальными единицами признавались губернии, разделенные на уезды, в свою очередь разделенные на волости. В каждой волости проектировались волостные думы, в состав которых входили бы выборные от казенных крестьян (от 500 один) и все личные земельные собственники. Состав этих дум обновлялся бы раз в три года. Главнейшие предметы ведомства волостной думы должны были состоять: 1) в выборе членов волостного правления, которое, согласно плану, заведовало бы местным земским хозяйством, 2) в контроле над волостными приходами и расходами, 3) в выборе депутатов в окружную (уездную) думу, 4) в представлениях окружной думе о волостных нуждах. Окружная дума должна была состоять из депутатов, избранных волостными думами; компетенция ее была соответствующей компетенции волостных дум, но касалась дел уезда; она выбирала депутатов в губернскую думу, окружной совет и окружной суд.

Губернская дума предполагалась с аналогичной компетенцией, а затем в Петербурге уже ежегодно должна была собираться Государственная дума, образуемая из депутатов всех губернских дум. Впрочем, заседания этой Государственной думы, согласно проекту Сперанского, могли быть отсрочены верховной властью на год; роспуск же ее мог последовать не иначе как после выбора состава депутатов следующей Думы. Председательствовать в Государственной думе должен был государственный канцлер, т. е. лицо назначаемое; работа должна была производиться по комиссиям. Право законодательной инициативы принадлежало бы только верховной власти, за исключением представлений о государственных нуждах, об ответственности должностных лиц и о распоряжениях, нарушающих коренные государственные законы. Сенат должен был превратиться в высшее судилище и состоять из избираемых пожизненно губернскими думами лиц, которые утверждались бы верховной властью.

Сверх Государственной думы план предполагал учредить Государственный совет, состоящий из высших государственных сановников по избранию самого монарха; но Государственный совет по плану Сперанского должен был быть не второй законодательной палатой, как теперь, а совещательным учреждением при монархе, которое рассматривало бы все новые предположения министров и предполагаемые финансовые мероприятия до их внесения в Государственную думу.

Таков был в общих чертах план Сперанского, одобренный Александром в принципе. Несомненно, в плане этом было много несовершенств, из которых некоторые видны уже из самого его изложения, другие же заключались в недостаточно точном определении закона и административного распоряжения, в недостаточно ясном установлении порядка ответственности министерств и т. д. Но мы не будем здесь останавливаться на этих несовершенствах, так как план этот не был осуществлен. Признав его удовлетворительность и полезность, Александр решил, однако, вводить его по частям, тем более что не было и готового постатейного законопроекта. На первый раз решено было опубликовать новое учреждение министерств и Государственного совета в качестве совещательного учреждения при монархе.

Государственный совет при этом не получил, конечно, – впредь до реализации всего плана, – того подготовительного характера, какой ему был придан в плане Сперанского; он был разделен на четыре департамента – департамент гражданских и духовных дел, департамент законов, департамент военный и департамент государственной экономии. При каждом департаменте была учреждена должность статс-секретаря. Сперанский был назначен государственным секретарем, причем в его руках кроме дел, входивших в общее собрание Совета, соединились все нити государственных преобразований и всей тогдашней законодательной деятельности.

Проект учреждения Государственного совета до его опубликования был показан некоторым влиятельным сановникам – Завадовскому, Лопухину, Кочубею и др., без посвящения их, однако, в тайну всего задуманного преобразования. Все эти сановники отнеслись к нему вполне одобрительно, не имея понятия о том значении, какое должен был иметь Государственный совет по плану Сперанского.

Указы Сперанского о придворных званиях и производстве в чины

Между тем, несмотря на все старания Сперанского занять уединенное положение вне всяких партий, против него образовалось уже тогда в чиновничьем, дворянском и придворном кругах чрезвычайно враждебное отношение. Оно особенно обострилось ввиду двух указов – 3 апреля и 6 августа 1809 г., которые приписывались прямому влиянию Сперанского. Первый указ предписал, чтобы все лица, носившие придворные звания, избрали себе какую-либо службу. После этого закона все придворные звания, которые до тех пор считались должностями, стали лишь почетными отличиями и не сообщали уже никаких служебных прав. Второй указ, в видах улучшения служебного персонала, требовал, чтобы чины коллежского асессора и статского советника давались лишь по выдержании определенного экзамена или по предъявлении университетского диплома.

Оба эти указа вызвали негодование в придворной и чиновничьей среде против Сперанского; начались всякие подкопы и интриги, при помощи которых в конце концов врагам Сперанского и удалось свалить этого замечательного государственного человека, после того как он навлек на себя всеобщее неудовольствие в тогдашнем дворянском обществе не по его вине неудавшеюся попыткой упорядочения государственных финансов, доведенных почти до полного крушения постоянным ростом расходов и выпусками бумажных денег в связи с результатами континентальной системы.

Меры Сперанского в области финансов

Я уже говорил, что после Тильзитского мира в 1808 г. доходы казны равнялись 111 млн. руб. ассигнациями, что составляло на серебро около 50 млн. руб., расходы же достигали 248 млн. руб. ассигнациями. Дефицит был покрыт новым выпуском ассигнаций, причем курс их в этом году был ниже 50 коп. за рубль, а в летние месяцы падал даже ниже 40 коп. В следующем, 1809 г. он уже в среднем за год не превышал 40 коп., а к концу года спустился до 35 коп. Доходы в этом году равнялись 195 млн. руб. ассигнациями (менее 80 млн. руб. на серебро), а расходы– 278 млн. руб. ассигнациями (около 114 млн. руб. серебром). Дефицит опять был покрыт новым выпуском ассигнаций, но они лежали уже без обращения: рынок отказывался принимать такое количество ассигнаций. К концу 1810 г. курс их спустился ниже 20 коп. за рубль серебра. Банкротство страны приближалось. В этом тяжелом положении Александр еще в 1809 г. обратился к тому же Сперанскому и по этому трудному и грозному вопросу.

Я упомянул только что о значении сужения рынка и сокращения торгового оборота для падения курса бумажных денег. Сужение это обусловливалось, как я уже говорил, континентальной системой, прекратившей вывоз льна и пеньки в Англию, составлявший тогда около половины всего нашего отпуска товаров за границу. Вместе с тем существовавший тогда таможенный тариф был весьма неблагоприятен для развития нашей крупной промышленности, так как вследствие незначительности таможенной пошлины на иностранные фабрикаты русские фабрики не могли конкурировать с иностранными. К тому же благодаря превышению ввоза над вывозом баланс оказывался очень неблагоприятным для России: платить нам приходилось за ввозимые предметы звонкой монетой, между тем получали мы из-за границы звонкой монеты, благодаря относительной ничтожности нашего вывоза, очень мало. Таким образом, ход этих торговых операций в результате вызывал большую утечку звонкой монеты за границу, вследствие чего в стране оставались одни ассигнации, которые все более и более обесценивались. Кроме того, русский двор платил большие субсидии прусскому двору. Наконец, в эти же годы мы вели целых четыре войны: была у нас, как я уже говорил, многолетняя война с Персией (с 1804 по 1813 г.); война с Турцией, то фактически замиравшая, то возобновлявшаяся, в общем продолжалась целых 6 лет (с 1806 до 1812г.); затем была война со Швецией, кончившаяся завоеванием Финляндии (1808–1809 гг.); наконец, будучи в союзе с Наполеоном, мы должны были принять участие в 1809 г. в войне с Австрией. Хотя мы сделали это против своей воли и война была, собственно, бескровная: войска наши уклонялись, по указанию свыше, от встречи с австрийцами, – но денег и эта война потребовала довольно много.

Эти причины – невыгодность торгового баланса и необходимость содержания на звонкую монету армий за границей – и обусловливали тяжелое положение казны, так как население уплачивало налоги ассигнациями, а заграничные расходы оплачивались металлическими деньгами.

Номинально наш бюджет постоянно возрастал в эти годы, но фактически он неуклонно падал. Например, расходы на содержание двора составляли в 1803 г. 8600 тыс. руб., или, в переводе на серебро, 7800 тыс. руб.; в 1810 г. расходы на двор были равны 14 500 тыс. руб. на ассигнации, но это составляло только 4200 тыс. руб. на серебро; таким образом, действительное количество средств, которые получал в свое распоряжение двор, уменьшилось за эти годы на 45%. Вот данные относительно бюджета Министерства народного просвещения (выраженные в млн. руб.):

1804 – 2,8 млн. руб. ассигнациями – 2,3 млн. руб. серебром

1809 – 3,6 млн. руб. ассигнациями – 1,114 млн. руб. серебром

1810 – 2,5 млн. руб. ассигнациями – 0,727 млн. руб. серебром

Таким образом, бюджет Министерства народного просвещения за шесть лет, в сущности, уменьшился почти в четыре раза. При таком положении вещей нельзя было, конечно, и думать об открытии новых школ – и старые еле продолжали существовать, и то только благодаря тому, что жалованье учителям выплачивалось ассигнациями, как и всем чиновникам, но судите же, каково было их положение, когда все предметы вздорожали в цене в четыре раза, а некоторые (колониальные товары) еще гораздо сильнее.

Таким образом, государственное хозяйство быстрыми шагами приближалось к краху, и в стране росли общая тревога и недовольство. При таких условиях Сперанский, который уже в это время закончил свой план общего государственного преобразования, получил повеление государя заняться этим делом.

Сперанский давно уже и сам обратил внимание на положение финансов и с большим вниманием отнесся к плану финансовых реформ, представленному ему профессором Балугианским, служившим под его начальством в комиссии законов. Он принялся очень усердно за изучение нового для него дела при помощи молодых ученых Балугианского и Якоба (харьковского профессора), незадолго перед тем приглашенных из-за границы. Вскоре ими была составлена обстоятельная записка о положении государственного хозяйства и необходимых улучшениях, которую он подверг сперва обсуждению частного совещания всех тогдашних государственных людей, сколько-нибудь осведомленных в финансах. Это были граф Северин Осипович Потоцкий, адмирал Мордвинов, Кочубей, государственный контролер Кампфенгаузен и ближайший сотрудник Сперанского – Балугианский.

К 1 января 1810 г. – к открытию Государственного совета – Сперанский уже представил Александру полный план финансового преобразования. Сущность плана заключалась в изыскании мер к приведению государственных доходов в соответствие с расходами. План начинался с указания на то, что у государства не оказывается средств на удовлетворение элементарных нужд, потому что фактически доходы казны уменьшились вследствие падения курса бумажных денег, от чего зависела также и дороговизна товаров на рынке. Признавая, что первая причина падения курса заключается в непомерных выпусках ассигнаций, Сперанский предложил прежде всего прекратить дальнейшие выпуски ассигнаций, а выпущенные ранее признать государственным долгом и принять меры к постепенному погашению этого долга при помощи выкупа ассигнаций для их уничтожения. Для получения необходимых для этого средств Сперанский предложил принять следующие меры: 1) для уменьшения дефицита сокращение текущих расходов, даже самых полезных, например, на нужды народного образования, на проведение новых путей сообщения и т. д.; 2) он предложил ввести новый налог, который обращался бы специально на погашение государственного долга, и образовать для этой цели специальную комиссию погашения государственных долгов с отдельными, независимыми от государственного казначейства средствами; 3) сделать внутренний заем под залог государственных имуществ. Часть государственных имуществ Сперанский предложил даже пустить в продажу. Предполагалось, что этот заем, как срочный и обеспеченный определенным имуществом, не мог сыграть роли ассигнационного займа. Но так как всех этих мер все же было бы недостаточно, тем более что войны с Турцией и с Персией продолжались, Сперанский предложил установить еще особый налог по 50 коп. с души на помещичьи и удельные имения на один только год. Вообще дефициты, по плану Сперанского, должны были покрываться по возможности процентными прибавками к существующим налогам, чтобы население могло тотчас же покрывать эти дефициты, не вынуждая расплачиваться за них будущие поколения. Для улучшения условий кредита и для упорядочения хозяйства Сперанский предложил ввести упорядоченную отчетность и гласность в ведение государственного хозяйства. Этой реформе, однако, суждено было серьезно осуществиться только в 60-х годах. Понимая, что падение курса бумажного рубля поддерживается в особенности невыгодным торговым балансом, Сперанский, энергично поддержанный в этом вопросе Мордвиновым, который был председателем департамента государственной экономии, предложил пересмотреть таможенный тариф и доказывал, что условия, принятые в Тильзите относительно континентальной системы, надо толковать в ограничительном смысле, поясняя, что ведь Наполеон эти условия предлагал для разорения Англии, а не России; между тем они разоряют не Англию, а Россию. Ввиду этого в 1810 г., по предложению Сперанского и Мордвинова, было установлено, что все русские гавани открываются для всех судов под нейтральным флагом, чьи бы товары они ни привозили. С другой стороны, новым таможенным тарифом 1810г. был запрещен ввоз разных предметов роскоши, а на другие предметы иностранной фабричной промышленности были наложены высокие таможенные пошлины; этот тариф должен был уменьшить ввоз фабрикатов, тогда как открытие гаваней тотчас же повело к возобновлению вывоза русского сырья и некоторых изделий (льняных и пеньковых тканей) в Англию, которая не замедлила прислать за этими товарами свои суда под тенерифским флагом. Оба эти обстоятельства повлияли весьма благоприятно на установление выгодного для России торгового баланса. И если бы план Сперанского был осуществлен полностью, курс бумажного рубля несомненно повысился бы. К сожалению, в 1810 г. еще было выпущено на 43 млн. руб. новых ассигнаций. Хотя выпуск этот состоялся на основании старого повеления, однако он в корне подрывал все меры и в особенности доверие публики, а курс бумажных денег продолжал падать; в 1811 г. он за целый год не поднимался выше 23 коп., по отдельным же месяцам падал ниже 20 коп. Но таможенный тариф 1809 г. сыграл огромную роль в экономической жизни страны: можно сказать, что он спас Россию от конечного разорения. Тем не менее меры, которые были приняты Государственным советом, не только не заслужили Сперанскому благодарности современников, но даже усилили ту ненависть, которую питали к нему широкие слои дворянства и чиновничества.

Что касается публики, то из финансовых планов Сперанского она сделала весьма неутешительные для себя выводы. Ей стало ясно: 1) что финансы наши пришли в плохое положение, 2) что казна вовлечена в значительные внутренние долги (для многих это было новостью, так как почти никто не понимал раньше, что выпуск ассигнаций есть своего рода внутренний заем) и 3) что на покрытие расходов в 1810 г. недостает обыкновенных средств, почему предстоят новые налоги и займы. Этот последний вывод был самый неприятный, так как положение плательщиков налогов, в особенности помещиков, было и без того весьма незавидное. Это недовольство нелепым образом обращалось не на тех, кто причинил расстройство финансов, а на того, кто честно открыл обществу глаза на существующее положение дел, ничего не утаивая. Новые налоги особенно раздражали, потому что они приходились в тяжелое время, когда страна и без того была разорена; дворянство же особенно негодовало за налог на дворянские имения. Раздражение еще более усилилось, когда оказалось, что, несмотря на новые тяготы, ассигнации продолжали падать. Налог, предназначенный на погашение долга, употреблялся на текущие нужды государства, чрезвычайно усилившиеся ввиду ожидавшейся уже войны с Наполеоном, так что общество имело как будто бы основание сказать, что Государственный совет или автор плана Государственного совета его попросту обманул. Таким образом, план Сперанского на самом деле не был осуществлен.

За неисполнение плана Сперанского, попавшего в руки плохого министра финансов Гурьева, обвиняли, как я уже сказал, самого же Сперанского; раздавались даже голоса, утверждавшие, что он нарочно придумал свой финансовый план, чтобы раздражить оппозицию, что он находился в преступных сношениях с Наполеоном. И Александр не выдержал натиска врагов Сперанского. Он считал необходимым тогда усиливать повышенное патриотическое настроение, как бы это настроение ни выражалось, так как отразить Наполеона он надеялся лишь в том случае, если война будет иметь народный характер; он не видел возможности вступать в объяснения и решил пожертвовать лучшим своим сотрудником ярости привилегированной толпы. В марте 1812 г. Сперанский был отставлен и даже выслан в Нижний Новгород, а затем, по новому доносу, – в Пермь, хотя Александр не мог сомневаться в том, что за Сперанским никакой серьезной вины не было и быть не могло. Вся его фактическая вина заключалась в том, что он через одного чиновника получал копии всех важнейших секретных бумаг из министерства иностранных дел, которые он мог бы, конечно, по своему положению, получать и испросив на то официальное разрешение.

«Записка о древней и новой России» Карамзина

Ненависть общества к Сперанскому нашла себе яркое и сильное выражение в известной записке «О древней и новой России» Карамзина, который, казалось бы, не должен был смешиваться с толпой. Сущность этой записки, представленной Александру через великую княгиню Екатерину Павловну, заключалась в критике внутренней политики Александра и в доказательствах необходимости сохранения на вечные времена самодержавия в России. Краткий обзор русской истории написан был ярко, образно, местами живописно, но не всегда беспристрастно. После яркой характеристики Екатерины и Павла, причем первую Карамзин превознес до небес, а для мрачной характеристики сумасбродных деяний второго, как вы знаете, не пожалел красок, – он переходит к современной ему эпохе, призывает на помощь все свое гражданское мужество и пишет настоящий обвинительный акт против новшеств Александрова царствования. «Россия наполнена недовольными, – пишет он, – жалуются в палатах и хижинах; не имеют ни доверия, ни усердия к правлению; строго осуждают его цели и меры. Удивительный государственный феномен! Обыкновенно бывает, что преемник монарха жестокого легко снискивает всеобщее одобрение, смягчая правила власти; успокоенные кротостью Александра, безвинно не страшась ни тайной канцелярии, ни Сибири и свободно наслаждаясь всеми позволенными в гражданских обществах удовольствиями, каким образом изъясним сие горестное расположение умов? – Несчастными обстоятельствами Европы и важными, как я думаю, ошибками правительства; ибо, к сожалению, можно с добрым намерением ошибаться в средствах добра...»

Портрет Н. М. Карамзина. Художник А. Венецианов

Главная ошибка неопытных законодателей Александрова царствования состояла, по мнению Карамзина, в том, что они вместо того, чтобы совершенствовать учреждения Екатерины, предприняли органические реформы. Тут Карамзин не щадит ни Государственного совета, ни нового учреждения министерств, ни даже обширных предприятий правительства по части распространения народного просвещения, которые он прежде сам же когда-то восхвалял в «Вестнике Европы». Он утверждает, что вместо всех реформ достаточно было бы подыскать 50 хороших губернаторов и обеспечить стране хороших духовных пастырей. Об ответственности министров Карамзин говорит: «Кто их избирает? – Государь. – Пусть он награждает достойных своей милостью, а в противном случае удаляет недостойных без шума, тихо и скромно. Худой министр есть ошибка государева: должно исправлять подобные ошибки, но скрытно, чтобы народ имел доверенность к личным выборам царским...»

Совершенно так же рассуждает Карамзин и о неуместных, по его мнению, признаниях правительства относительно неблагополучия в финансовом управлении. По поводу излишнего выпуска ассигнаций в прежние годы он замечает: «Когда сделано неизбежное зло, то надобно размыслить и взять меры к тишине, не охать, не бить в набат, отчего зло увеличивается. Пусть министры будут искренни перед лицом одного монарха, а не перед народом, сохрани Боже, если они будут следовать иному правилу: обманывать государя и сказывать всякую истину народу...» (!) Карамзин соглашается, что можно выкупать и погашать ассигнации, но объявление ассигнаций государственным долгом считает верхом легкомыслия. Замечательно своей наивностью это рассуждение Карамзина; как будто он не понимал, что при существовании такой тайны в делах управления министрам всего легче обманывать именно государя. Не менее замечательно его рассуждение о том, что может являться гарантией против тирании самодержавной власти при необузданном и безумном монархе: по мнению Карамзина, государя должен удерживать страх – «страх возбудить всеобщую ненависть в случае противной системы царствования», и Карамзин не замечает, что отсюда один только шаг до одобрения естественных последствий такой ненависти – государственного переворота.

Любопытную черту карамзинской записки составляет его сословная, дворянская точка зрения. Это, разумеется, не точка зрения дворян-конституционалистов, не та точка зрения, на которой стояли в то время тогдашние либералы от дворянина Мордвинова до разночинца Сперанского; это была точка зрения, усвоенная и проводившаяся Екатериной; дворянство должно быть первым сословием в государстве, должны быть признаны ненарушимыми все его привилегии по отношению к прочим сословиям, в том числе и в отношении крепостного права на крестьян, но по отношению к самодержавной монархической власти дворянство должно быть верным и покорным слугой.

Причины отставки Сперанского

То недовольство, о котором свидетельствует Карамзин и наличность которого признавал и Сперанский, действительно существовало и развивалось почти во всех слоях русского общества. Сперанский, приписывая его зрелости общества, видел в нем признак существования потребности в преобразовании политического строя; Карамзин, наоборот, объяснял это недовольство неудачными новшествами, являвшимися первыми шагами к изменению политического строя. Эти оба столь различные объяснения были одинаково неправильны: недовольство имело более реальные основания – корни его заключались в неудачной внешней политике правительства, вызвавшей ненужные – по крайней мере по мнению современников – войны (1805–1807 гг.), континентальную систему и обусловленное ими разорение страны; наконец, в тильзитском унижении, больно коловшем национальное самолюбие и вызывавшем самую острую патриотическую оппозицию дружбе русского царя с Наполеоном. Впрочем, Карамзин попутно указывает и эти все обстоятельства, не придавая им, однако, первенствующего значения, которое они, бесспорно, имели.

Замечательно, что враги Сперанского старались – и, надо сказать, довольно успешно – распространять мнение, что Сперанский хотел ввести в России наполеоновские законы, что он был поклонником Наполеона и чуть ли не его клевретом. Успех этих инсинуаций объясняется господствовавшим патриотически протестующим настроением, которое мы уже охарактеризовали.

Русское просвещение перед Отечественной войной 1812

Прежде чем перейти к следующему периоду, я должен сказать несколько слов о положении в тот момент дела народного просвещения.

Довольно широко развивавшаяся в предшествовавший период, особенно в 1803–1804 гг., просветительная деятельность Министерства народного просвещения теперь утихла за недостатком средств. Однако же частные общества и литература продолжали расти и развиваться. Открылся целый ряд новых литературных и филантропических обществ. Кроме общества Шишкова («Русская беседа») следует упомянуть про «Общество любителей российской словесности», основанное Д. Языковым при Московском университете; «Общество любителей математики», основанное Михаилом Муравьевым, тогда 15-летним студентом, потом превратившееся, под руководством его отца Н. Н. Муравьева, в вольное учебное заведение для «колонновожатых», которое послужило колыбелью русского Генерального штаба и имело также большое значение в истории тайных обществ 20-х годов, так как многие из членов их воспитывались здесь . При Московском же университете было открыто проф. Чеботаревым «Общество истории и древностей российских». Затем еще в 1804 г. тоже при Московском университете было основано «Общество испытателей природы», которое до сих пор пользуется заслуженной известностью; оно основано было гр. А.К. Разумовским и в 1810–1811 гг. проявило энергичную деятельность.

Даже в провинции основывались такие же общества: так, например, в Казани в 1806 г. было открыто «Общество любителей российской словесности», в котором к 1811 г. насчитывалось 32 члена.

Богданович (III, стр. 69), следуя неверным сведениям Шевырева, приведенным в его «Истории Московского университета», утверждает, будто общество это не состоялось. Но утверждение это противоречит более точным сведениям, приведенным в биографии М. Н. Муравьева, составленной Кропотовым по архивным данным и по рассказам брата Михаила Муравьева, Сергея Николаевича. См. Кропотов, стр. 52 и след.

Российский государственный деятель, реформатор, основатель российской юридической науки и теоретического правоведения граф Михаил Михайлович Сперанский родился 12 (1 по старому стилю) января 1772 года в деревне Черкутино Владимирской волости (ныне село в Собинском районе Владимирской области) в семье потомственного сельского священника. В девять лет мальчик был зачислен во Владимирскую духовную семинарию и получил фамилию Сперанский (от латинского spero - "надеяться").

В 1788 году как "надежнейший в благонравии, поведении и учении" семинарист Михаил Сперанский был переведен на казенное (государственное) содержание в Главную семинарию при Александро-Невском монастыре в Санкт-Петербурге (ныне Санкт-Петербургская духовная академия).

Окончив семинарию, Сперанский стал преподавать в ней сначала математику, а затем физику, красноречие и философию. В 1795 году в поисках дополнительных заработков он устроился личным секретарем князя Александра Куракина.

По вступлении на престол императора Павла I Куракин был назначен генерал-прокурором. В 1797 году Сперанский поступил на службу в его канцелярию и продолжал служить там и далее при трех преемниках Куракина, который вскоре был смещен.

В марте 1801 года Сперанский был назначен статс-секретарем при Дмитрии Трощинском - государственном секретаре Александра I. Не имевший себе равных по искусству составления канцелярских бумаг, он вскоре стал ближайшим помощником Трощинского, который поручал ему составление многих манифестов и указов.

Летом 1801 года Сперанский был привлечен графом Виктором Кочубеем к работе Негласного комитета, который был создан Александром I для подготовки реформы управления империей. В состав комитета входили графы Павел Строганов, Николай Новосильцев, Виктор Кочубей и князь Адам Чарторыйский.

Осенью того же года император Александр вручил Сперанскому различные проекты государственных преобразований и проводил с ним вечера в беседах и чтении сочинений, относящихся к этому предмету. Эти общие принципы были развиты и обоснованы во "Введении к уложению государственных законов", составленном Сперанским к осени 1809 года . В этом документе Михаил Сперанский назвал в числе самых необходимых и скорых российских реформ введение конституции, в числе долгосрочных - отмену крепостного права.

В 1810 году Михаил Сперанский был назначен государственным секретарем Государственного совета, учрежденного манифестом Александра I. В его ведении находилась вся проходившая через Государственный совет документация: он готовил бумаги к заседаниям, составлял доклады и отчеты для представления императору. В 1809-1811 годы Михаил Сперанский являлся самым влиятельным среди русских сановников лицом, фактически вторым после императора человеком в Российской империи.

К середине 1811 года недовольство деятельностью Сперанского достигло императора. В ход пошли сплетни, подметные письма, обвинения во взяточничестве и государственной измене, припомнились хвалебные отзывы Наполеона. В марте 1812 года после двухчасовой беседы с государем Сперанский был сослан сначала в Нижний Новгород, а затем в Пермь.

В октябре1816 года Михаил Сперанский был возвращен на государственную службу в должности пензенского губернатора.

В марте 1819 года он был назначен генерал-губернатором Сибири с чрезвычайными полномочиями для производства ревизии. Его задача заключалась в обличении злоупотреблений и в разработке реформы сибирского управления, план которой следовало ему привезти в Петербург для личного доклада императору.

Летом 1822 года Александр I утвердил проект "Учреждения для управления Сибирских губерний", разработанный Сперанским за время губернаторства в Сибири. Это был последний труд Михаила Михайловича, связанный с его реформаторской деятельностью.

В 1826 году, после кончины Александра I, Михаилу Сперанскому было поручено возглавить 2-е отделение Императорской канцелярии, осуществлявшей кодификацию законов. Под руководством Сперанского было составлено Полное собрание законов Российской империи в 45 томах, куда вошли все законодательные акты, начиная с Соборного уложения 1649 года. Затем была проведена их систематизация и подготовлен 15-томный "Свод законов Российской империи" - сборник юридических актов, не утративших своей силы и во времена николаевского царствования.

По выбору Сперанского около десятка молодых людей были посланы за границу на лучшие юридические факультеты для теоретической подготовки к правоведению, так как на юридических факультетах в российских университетах отсутствовали русские профессора, и русское правоведение не преподавалось вовсе. В числе избранных Сперанским молодых людей были будущие известные российские юристы Константин Неволин, Яков Баршев, Александр Куницын, Петр Редкин.

В качестве члена Государственного совета Михаил Сперанский заседал в верховном уголовном суде по делу декабристов, высказываясь против смертных казней.

В 1835-1837 годах Сперанский был приглашен к императорскому двору преподавать юридические науки наследнику престола - будущему императору Александру II.

В январе 1839 года Михаилу Сперанскому было пожаловано графское достоинство.

23 (11 по старому стилю) февраля 1839 года граф Михаил Сперанский умер от простуды.

В 1798 году Михаил Сперанский женился на Элизабет Стивенс, гувернантке семьи графа Шувалова, которая через год умерла при рождении дочери. Его дочь, Елизавета Михайловна, была замужем за племянником графа Кочубея - Фроловым-Багреевым. Внук Михаил был убит на Кавказе в 1844 году, внучка в замужестве стала княгиней Кантакузен.
http://lib.rus.ec/b/169052/read

(С.Н. Южаков "Михаил Сперанский. Его жизнь и общественная деятельность", Биографическая библиотека Ф. Павленкова, 1892 г.)

Материал подготовлен на основе информации из открытых источников

Александр I желал России либеральных реформ. С этой целью был создан «негласный комитет», а главным помощником императора стал Михаил Михайлович Сперанский.

М. М. Сперанский – сын сельского священника, ставший секретарем императора без протекции, обладал множеством талантов. Он много читал и знал иностранные языки.

По поручению императора Сперанский выработал проект реформ, призванных изменить систему управления в России.

Проект реформ Сперанского.

М. Сперанский предполагал следующие изменения:

• ввести принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную;
• ввести местное самоуправление трёх ступеней: волостной, окружной (уездной) и губернской
• допустить к выборам всех собственников земли, в том числе государственных крестьян (45% от общего числа)

Выборность Госдумы впервые предполагалась как основанная на избирательном праве – многоступенчатом, неравном для дворян и крестьян, но широком. Реформа М. Сперанского не наделяла Госдуму широкими полномочиями: все проекты обсуждались, одобренные думой, они вступали бы в силу только после царского на то разрешения.

Царь и правительство, как власть исполнительная, лишались права издавать законы по одному своему желанию.

Оценка реформ М. Сперанского.

Если бы проект государственной реформы России М. Сперанского был воплощен в действии, то сделал бы нашу страну конституционной монархией, а не абсолютной.

Проект нового русского Гражданского уложения.

Этим проектом М. Сперанский занимался так же, как и первым: не беря во внимание реальную ситуацию в государстве.

Деятель составлял новые законы, основываясь на философских трудах Запада, на практике же многие эти принципы просто не работали.

Многие статьи этого проекта – калька Наполеоновского Кодекса, что вызвало возмущение в русском обществе.

М. Сперанский издал указ об изменении правил присвоения чинов, пытался бороться с дефицитом бюджета, который опустошали войны, участвовал в разработке таможенного тарифа в 1810 году.

Конец реформ.

Оппозиция реформатору и в верхах, и в низах продиктовала Александру I решение отстранить М. Сперанского от всех занимаемых должностей и сослать в Пермь. Так в марте 1812 года его политическая деятельность прервалась.

В 1819 г. М. Сперанского назначили генерал-губернатором Сибири, а в 1821 г. он вернулся в Петербург, стал членом учреждённого Государственного совета. После вынужденной ссылки М. Сперанский пересмотрел взгляды, стал высказывать мысли, противоположные прежним.

Проекты М.М. Сперанского

После Тильзита положение царизма внутри страны осложнилось. Вновь стало расти массовое движение (крестьян и работных людей), главным образом вследствие двух причин. С одной стороны, участие России в войнах 1805-1807 гг., хотя оно и было частично оплачено Англией, сопровождалось ростом налогов и дополнительных поборов с населения. К тому же неудачный исход этих войн усугубил недовольство масс. С другой стороны, массы увидели, что новое правительство и внутри страны ничего не сделало для улучшения жизни народа и не собирается что-либо делать. В результате только за 1808-1809 гг. в стране вспыхнули 52 крестьянских волнения.

Далее, при дворе и в обществе росла оппозиция тильзитскому курсу. Авторитет царя и правительства резко падал, повсеместный ропот приводил к заговорщическим толкам. В дворцовых кругах Александра I называли «приказчиком Наполеона» и поговаривали о возможной «перемене царствования», причем хотели царя «постричь в монахи», а на престол возвести его сестру Екатерину Павловну, памятуя о том, что Екатерина Великая - эта, как назвал ее Д. Байрон, «драчливейшая баба из цариц» - была удачливой, а воцарявшиеся после нее цари-мужчины - и Павел I, и Александр I - оба оказались неудачниками

Наконец, росло недовольство и против излишне реакционных начинаний правительства в области внутренней политики - своего /22/ рода прелюдии к аракчеевщине. Дело в том, что А.А. Аракчеев открыто вошел в фавор к Александру I сразу после Тильзита; до тех же пор он, по выражению Н.И. Греча, «стоял в тени, давая другим любимцам износиться, чтобы потом захватить государя вполне». Начало возвышения Аракчеева датируется точно. 14 декабря 1807 г. особый царский указ уведомил Россию: «Объявляемые генералом от артиллерии графом Аракчеевым высочайшие повеления считать именными нашими указами». Почувствовав себя сильным, Аракчеев, всегда ненавидевший либеральные послабления, сразу же начал, что называется, завинчивать гайки. Уже к 1808 г. в Петербурге появился сатирический листок, который так оценивал положение дел: «Правосудие - в бегах. Добродетель ходит по миру. Благодеяние - под арестом. Надежда с якорем - на дне моря. Честность вышла в отставку. Закон – на пуговицах Сената. Терпение - скоро лопнет ».

В обстановке, когда все слои населения по разным мотивам и разными способами выражали недовольство правительством, царизм вынужден был возобновить либеральный иллюзион. Решено было попытаться успокоить недовольных и отвлечь их внимание от внешних неудач и внутренних трудностей проектами новых реформ. Аракчеев до лучших времен вновь отошел в тень. Его место в качестве ближайшего советника и сотрудника царя занял Михаил Михайлович Сперанский. С 1809 г. началась вторая серия либеральных реформ Александра I, затянувшаяся до весны 1812 г.

В 1888 г. В.О. Ключевский говорил о Сперанском: «Со времен Ордина-Нащокина у русского престола не становился другой такой сильный ум; после Сперанского, не знаю, появится ли третий». Теперь, когда вся история русского престола уже позади, можно сказать, отдавая должное именам A.M. Горчакова и Д.А. Милютина, С.Ю. Витте и П.А. Столыпина, что третий такой сильный ум не появился.

Судьба Сперанского с ее взлетами и падениями любопытна и показательна для крепостнической действительности. «Человек сей быстро возник из ничтожества», - вспоминал Ф.Ф. Вигель. На Востоке о таких выскочках, как Сперанский, говорят: «Пешка! Когда же ты стала ферзем?» Действительно, как могло случиться, что в самодержавной стране сын бедного приходского священника за короткое время и вне всякого фаворитизма занял второе место после царя? Здесь надо учесть два обстоятельства.

Первое. Сперанский обладал исключительными способностями. Он блестяще окончил духовную академию, в совершенстве знал математику и философию, владел шестью иностранными языками, был первоклассным стилистом и оратором (его трактат «Правила высшего красноречия» может поспорить по значимости с трактатами Цицерона). Но самым ценным качеством Сперанского был его глубокий и в то же время необычайно подвижный и гибкий, /23/ истинно государственный ум. По слухам, Наполеон в дни его свиданий с Александром I поговорил в Тильзите со Сперанским и подвел его к царю со словами: «Не угодно ли вам, государь, обменять мне этого человека на какое-нибудь королевство?» Не случайно всемогущий Аракчеев сказал однажды: «Если бы у меня была треть ума Сперанского, я был бы великим человеком!»

И все-таки, будь Сперанский даже семи пядей во лбу, он вполне мог затеряться где-нибудь на задворках крепостной России, как потерялись там, вероятно, десятки и сотни талантливых, если не гениальных простолюдинов. Но ему помог, говоря словами Фридриха Великого, «Его Августейшее Величество Случай».

Дело в том, что Александр I, замышляя с 1801 г. свои реформы, очень нуждался в людях с государственным складом ума и не находил их при дворе. Сперанский, бывший тогда секретарем у одного из «молодых друзей» царя В.П. Кочубея, случайно попался на глаза впечатлительному монарху, поразил его умением составлять доклады по любому вопросу и был взят на примету. После Тильзита, когда понадобилось вновь заняться реформами, царь вспомнил о Сперанском, призвал и возвысил его. Сперанский был назначен государственным секретарем и больше двух лет (с осени 1809 до весны 1812 г.) являлся, по определению Ж. де Местра, «первым и единственным министром империи». Получив задание царя составить проект преобразований «того, что целесообразно преобразовать», Сперанский уже к концу 1809 г. подготовил знаменитое «Введение к уложению государственных законов», т. е. план преобразования Российской Империи из цитадели феодального бесправия в правовое буржуазное государство. Вот основные положения реформы Сперанского.

Россия - на грани революции. Если оставить в ней все как есть, революция неизбежна, ибо история не знает примера, «чтобы народ просвещенный и коммерческий мог долго в рабстве оставаться». Однако революцию еще не поздно предотвратить, сохраняя и самодержавие, и даже крепостное право. Надо лишь придать самодержавию видимость конституционной монархии, «облечь» его (не ограничить, а именно облечь ) конституцией, крепостное же право отменить - постепенно и поэтапно.

По «конституции» Сперанского все население страны разделялось на три сословия: дворянство, «среднее состояние» (купцы, мещане, государственные крестьяне) и «народ рабочий» (помещичьи крестьяне, мастеровые, прислуга). Политические права должны были получить два первых сословия, а людям из «народа рабочего» предоставлялась (в перспективе) возможность перейти в «среднее состояние» и стать политически правомочными, когда они обретут недвижимость.

В основу государственного устройства России Сперанский первым положил идею разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную. Высшим органом судебной власти должен был стать Сенат, исполнительной - министерства, /24/ законодательной - Государственная дума. Однако выше всех этих высших органов учреждался Государственный совет в качестве совещательного органа при царе. Как и прежде, окончательно утверждал или отклонял любой законопроект, даже принятый Государственной думой, Его величество император.

Разумеется, Сперанский учитывал, что судьба его проектов (как и его самого) - в руках царя, и поэтому он формулировал свои идеи умеренно, стараясь не оттолкнуть монарха излишним радикализмом, а напротив, затронуть в нем лагарповские струны и сыграть на них для пользы Отечества. Тем не менее даже в таком виде реформы Сперанского означали бы прорыв России от феодального самовластия к началам буржуазного права. Однако феодальная знать встретила их в штыки. Сам реформатор, простолюдин, выскочка, при дворе оказался явно не ко двору. Его ненавидели и завидовали ему, и чем больше завидовали, тем сильнее ненавидели. Что же касается его проектов, то в них усматривали чуть ли не революционную опасность. На кабинет Сперанского, по словам Ф.Ф. Вигеля, «смотрели все, как на ящик Пандоры, наполненный бедствиями, готовыми излететь и покрыть собою все наше отечество». Граф Ф.В. Ростопчин вспоминал, что имя Сперанского дворяне и оболваненный ими люд ставили «рядом с именем Мазепы» и строчили на него доносы царю как на изменника.

Дворянские верхи восстали против реформ Сперанского не только потому, что они вносили в феодальное бытие России ненавистные буржуазные нормы, часть которых (а именно основы гражданского уложения) Сперанский разработал под влиянием Гражданского кодекса «антихриста» Наполеона. Кроме того, дворяне сочли себя униженными и оскорбленными «экзаменом на чин», который был введен по инициативе Сперанского 6 августа 1809 г. с целью поднять образовательный уровень российского чиновничества. Отныне каждый чиновник с viii класса (из 14-ти) Табели о рангах должен был для получения чина либо представить свидетельство об окончании одного из российских университетов, либо сдать при университете специальный экзамен по естественным и гуманитарным наукам.

С теоретическим обоснованием дворянской оппозиции Сперанскому выступил Н.М. Карамзин - в то время популярнейший литератор, уже работавший и над «Историей государства Российского». В марте 1811 г. он вручил Александру I свою «Записку о древней и новой России». Карамзин страстно и гневно обрушился на главную у Сперанского идею представительного правления, усмотрев в ней посягательство на святая святых - незыблемость самодержавия. Именно так: самодержавие /25/ должно - быть не только вечным, но и незыблемым, вещал Карамзин, его не нужно облекать никакими законами, ибо «в России государь есть живой закон». Впрочем, он отвергал и все вообще нововведения Сперанского по принципу: «Всякая новость в государственном порядке есть зло».

Александра I вполне устраивали такие рассуждения. Ненависть дворян к Сперанскому тоже оказалась для царя кстати. Она давала ему возможность пожертвовать Сперанским и таким образом вернуть себе расположение дворянства, утраченное после Тильзита.

В такой обстановке Александр I прислушался к обвинениям Сперанского в измене и отправил его в ссылку. Проделал это «актер на троне» с присущим ему лицемерием. В воскресенье 17 марта 1812 г. царь вызвал Сперанского к себе и два часа со слезами на глазах упрекал его во всякой всячине, даже не упомянув про измену. Когда же Сперанский вернулся домой, то застал у себя министра полиции А.Д. Балашова с почтовой кибиткой, в которой он тут же был отправлен как ссыльный в Нижний Новгород, а затем еще далее - в Пермь под строгий надзор полиции.

Из крупных проектов Сперанского осуществился только один: 1 января 1810 г. был учрежден в качестве высшего законосовещательного учреждения Государственный совет, который и просуществовал как своеобразный памятник Сперанскому вплоть до падения царизма. Впрочем, самодержцы, начиная с Александра I, часто пренебрегали мнением Совета. За 1810-1825 гг. Александр I в 83 случаях поддержал меньшинство Государственного совета против большинства, а в четырех случаях - даже единственного, члена Совета.

Сам Сперанский через девять лет был возвращен из ссылки и вновь занял видное положение (об этом речь впереди), но проекты его, как выразился А.И. Герцен, «остались сосланными в архиве». Дворянство, напуганное его проектами и обеспокоенное угрозой нашествия Наполеона, тесно сплотилось вокруг престола, а другим слоям общества удалось за трехлетие реформ Сперанского напустить пыль в глаза. В итоге Александр I увидел, что позиции самодержавия упрочились, и после падения Сперанского уже не имел больше нужды заниматься реформами. Говоря словами В.О. Ключевского, «стыдливую, совестливую сперанщину» сменила «нахальная аракчеевщина».