Дом где разбиваются. Анализ пьессы Б
Василь Быков написал свою повесть "Обелиск" в 1971 году. Через три года за это и еще одно произведение, "Дожить до рассвета", писатель получил Государственную премию СССР. В данной статье мы перескажем фабулу повести, то есть опишем ее краткое содержание. Василь Быков "Обелиск" написал на белорусском языке. Затем эта повесть была переведена на русский и другие языки. Действие ее происходит в белорусской деревне.
Обелиск
Краткое содержание книги "Обелиск" автора Василь Быков начинается следующим образом. В деревне Сельцо умер Миклашевич, еще нестарый учитель. Будучи подростком, он принимал участие в делах партизан. Его школьных друзей в 1942 году расстреляли немцы. Миклашевич добился того, чтобы в Сельце в их честь соорудили небольшой памятник. На обелиске написаны пять имен его товарищей. И ниже масляной краской дописано: "Мороз А. И.".
Поминки
Краткое содержание повести "Обелиск" продолжается. На поминках вспоминают Мороза. О нем рассказывают разные люди. Это был учитель, которого очень любили ребята. Один из последних - Миклашевич. Позже он тоже стал учителем и также притягивал к себе детей. На Мороза жаловались, что он ведет себя с учениками как равный, не поддерживает дисциплину, учит без строгости. Алесь Иванович жил в школе, в боковушке при классе. Этот преподаватель на собственном примере учил детей. Так, вместе с ребятами он порубил упавшее дерево на дрова. Пани Ядя, учительница, считает, что этим можно уронить авторитет.
У Алеся Ивановича было много конфликтов. Например, он позволил школьникам держать на дворе собак, у одной из которых было три лапы. Затем появился скворец - тоже из доходяг. Жил там и слепой кот. Так Мороз учил ребят доброте.
По вечерам он сам провожает через лес девочек, еще и задерживается - помогает с коровой, которая растелилась, их матери. Со своей небольшой учительской зарплаты он купил девочкам по паре ботинок, так как мать решила не пускать их в школу в морозы. Мальчика Павлика Миклашевича он оставил жить у себя, так как отец-пьяница бил его. Этот родитель обратился с заявлением к прокурору, так как ребенок по закону должен жить в семье. Отец стал бить сына ремнем на виду у школы. Тогда Алесь Иванович чуть было в драку не полез, не дал этому человеку забрать парнишку. Комиссия решила отдать парня в детдом. Но Мороз не спешил с этим.
Книги для школьной библиотеки Мороз добывал, где можно. Он носил их из старой усадьбы по льду через реку. У самого берега провалился под лед и целый месяц пролежал больной. Но и лежа в своей каморке читал вслух детям Толстого.
Помогал Мороз и крестьянам - давал советы, хлопотал в Гродно или районе, ездя на попутках. И вот началась война. В Сельце через три дня уже были немцы. Мороз остался в школе, некоторые считали, что он заискивает перед ними. Для партизан Алесь Иванович стал самым дорогим помощником, достал приемник, записывал все, что слышал.
Два полицая
В Сельце было два полицая. Первый, Лавченя, сделал много добра людям в этом звании. А другого окрестили Каин, и он заслужил эту кличку: расстрелял раненых командиров, скрывавшихся в лесу, спалил усадьбу связного, а жену, детей, родителей его расстрелял. Издевался над евреями, устраивал облавы. Каин заподозрил что-то вокруг Морозовой школы. Произвели допрос, обыск. Бородич, ученик Алеся Ивановича, намекнул ему, что можно пристукнуть этого полицая. Но тот запретил своевольничать.
Продолжаем рассказывать о событиях повести, описывать краткое содержание. Василь Быков "Обелиск" продолжает следующими событиями.
К весне 1942 года вокруг учителя в Сельце сложилась преданная группа ребят. Это были Павел Миклашевич (14 лет), Коля Бородич (17 лет), братья Кожаны - Остап и Тимка, Николай Смурный (13 лет, самый младший) и Андрей Смурный - однофамильцы. Эти ребята решили уничтожить Каина в тайне от учителя. Ночью Мороз явился к партизанам и узнал, что их взяли. Сам он еле выбрался - полицай Лавченя предупредил его.
Диверсия
Каин прикатил на хутор на немецкой машине вместе с солдатом, немцем-фельдфебелем, и двумя другими полицаями. Забрали свиней в Сельце, похватали по домам кур. Ребята решили подпилить мостик, по которому полицай со своими людьми должны были возвращаться назад. Машина перевернулась, но погиб лишь немец, придавленный ею. Остальные увидели убегающего мальчишку.
Краткое содержание повести Быкова "Обелиск" продолжается. Лавченя ночью постучал к Морозу, чтобы предупредить, что "хлопцев забрали" и идут за ним. Полицай и немцы верно вычислили, кто из ребят мог совершить диверсию. Алесь Иванович укрылся у партизан. Но вот прибежала Ульяна, связная, с сообщением о том, что фашисты требуют, чтобы пришел учитель, иначе грозятся расстрелять учеников. Ясно, что и учителя убьют, и детей не отпустят. Мороз идет сдаваться. Ребят тем временем заперли в амбар, бьют, таскают на допросы. В разгар пыток появляется учитель. Его арестовывают. Каин пишет рапорт начальству, говоря о том, что поймали главаря банды партизан - Мороза.
Расстрел
Печально заканчивается повесть, по которой составлено краткое содержание. Василь Быков ("Обелиск") описывает далее следующие события. Ребят ведут на смерть. Старший из близнецов, Иван, просит отпустить, ведь немцы обещали. Но его лишь бьют по зубам. Тогда мальчик не выдерживает и ударяет фашиста в живот ногой. Его сразу же расстреливают.
Как выжил Павлик
Мороз знал, что Павлик хорошо бегает, и говорит ему бежать, когда скажет учитель. Мороз криком отвлекает внимание фашистов, и Павлик пытается это сделать, но его подстреливают. Сочтя за мертвого, мальчика сбрасывают в талую воду. Бабка, у которой жил Мороз, подбирает его ночью, везет к отцу, безжалостно стегавшему сына ремнем. Тот привозит доктора из города, прячет, лечит своего сына, и в конце концов мальчик выживает.
Остальных ребят повесили на первый день Пасхи, в воскресенье. Из семи мальчиков уцелел лишь Миклашевич. Но он постоянно болел: грудь его прострелена навылет. Начался туберкулез, затем прихватило сердце, и тот чуть не умер.
После похорон разгораются споры, совершил ли Алесь Иванович подвиг или нет. Он свою жизнь добровольно "положил на плаху" за своих учеников, а это больше, чем если бы он убил сто немцев.
На этом заканчивается краткое содержание. Василь Быков ("Обелиск") изобразил события намного подробнее, с большим количеством деталей, которые мы не упомянули.
Поэтому рекомендуем обратиться к самому произведению для того, чтобы составить полное представление о нем. Очень глубоко показывает суть поступка учителя Василь Быков ("Обелиск"). Краткие содержания произведений этого автора не могут заменить первоначальные варианты.
За два долгих года я так и не выбрал времени съездить в ту не очень и далекую от города сельскую школу. Сколько раз думал об этом, но все откладывал: зимой – пока ослабнут морозы или утихнет метель, весной – пока подсохнет да потеплеет; летом же, когда было и сухо и тепло, все мысли занимал отпуск и связанные с ним хлопоты ради какого-то месяца на тесном, жарком, перенаселенном юге. Кроме того, думал: подъеду, когда станет свободней с работой, с разными домашними заботами. И, как это бывает в жизни, дооткладывался до того, что стало поздно собираться в гости – пришло время ехать на похороны.
Узнал об этом также не вовремя: возвращаясь из командировки, встретил на улице знакомого, давнишнего товарища по работе. Немного поговорив о том о сем и обменявшись несколькими шутливыми фразами, уже распрощались, как вдруг, будто вспомнив что-то, товарищ остановился.
– Слыхал, Миклашевич умер? Тот, что в Сельце учителем был.
– Как – умер?
– Так, обыкновенно. Позавчера умер. Кажется, сегодня хоронить будут.
Товарищ сказал и пошел, смерть Миклашевича для него, наверно, мало что значила, а я стоял и растерянно смотрел через улицу. На мгновение я перестал ощущать себя, забыл обо всех своих неотложных делах – какая-то еще не осознанная виноватость внезапным ударом оглушила меня и приковала к этому кусочку асфальта. Конечно, я понимал, что в безвременной смерти молодого сельского учителя никакой моей вины не было, да и сам учитель не был мне ни родней, ни даже близким знакомым, но сердце мое остро защемило от жалости к нему и сознания своей непоправимой вины – ведь я не сделал того, что теперь уже никогда не смогу сделать. Наверно, цепляясь за последнюю возможность оправдаться перед собой, ощутил быстро созревшую решимость поехать туда сейчас же, немедленно.
Время с той минуты, как я принял это решение, помчалось для меня по какому-то особому отсчету, вернее – исчезло ощущение времени. Изо всех сил я стал торопиться, хотя удавалось это мне плохо. Дома никого из своих не застал, но даже не написал записки, чтобы предупредить их о моем отъезде, – побежал на автобусную станцию. Вспомнив о делах на службе, пытался дозвониться туда из автомата, который, будто назло мне, исправно глотал медяки и молчал как заклятый. Бросился искать другой и нашел его только у нового здания гастронома, но там в терпеливом ожидании стояла очередь. Ждал несколько минут, выслушивая длинные и мелочные разговоры в синей, с разбитым стеклом будке, поссорился с каким-то парнем, которого принял сначала за девушку, – штаны клеш и льняные локоны до воротника вельветовой курточки. Пока наконец дозвонился да объяснил, в чем дело, упустил последний автобус на Сельцо, другого же транспорта в ту сторону сегодня не предвиделось. С полчаса потратил на тщетные попытки захватить такси на стоянке, но к каждой подходившей машине бросалась толпа более проворных, а главное, более нахальных, чем я. В конце концов пришлось выбираться на шоссе за городом и прибегнуть к старому, испытанному в таких случаях способу – голосовать. Действительно, седьмая или десятая машина из города, доверху нагруженная рулонами толя, остановилась на обочине и взяла нас – меня и парнишку в кедах, с сумкой, набитой буханками городского хлеба.
В пути стало немного спокойнее, только порой казалось, что машина идет слишком медленно, и я ловил себя на том, что мысленно ругаю шофера, хотя на более трезвый взгляд ехали мы обычно, как и все тут ездят. Шоссе было гладким, асфальтированным и почти прямым, плавно покачивало на пологих взгорках – то вверх, то вниз. День клонился к вечеру, стояла середина бабьего лета со спокойной прозрачностью далей, поредевшими, тронутыми первой желтизной перелесками, вольным простором уже опустевших полей. Поодаль, у леса, паслось колхозное стадо – несколько сот подтелков, все одного возраста, роста, одинаковой буро-красной масти. На огромном поле по другую сторону дороги тарахтел неутомимый колхозный трактор – пахал под зябь. Навстречу нам шли машины, громоздко нагруженные льнотрестой. В придорожной деревне Будиловичи ярко пламенели в палисадниках поздние георгины, на огородах в распаханных бороздах с сухой, полегшей ботвой копались деревенские тетки – выбирали картофель. Природа полнилась мирным покоем погожей осени; тихая человеческая удовлетворенность просвечивала в размеренном ритме извечных крестьянских хлопот, когда урожай уже выращен, собран, большинство связанных с ним забот позади, оставалось его обработать, подготовить к зиме, и до следующей весны – прощай, многотрудное и многозаботное поле.
Но меня эта умиротворяющая благость природы, однако, никак не успокаивала, а только угнетала и злила. Я опаздывал, чувствовал это, переживал и клял себя за мою застарелую лень, душевную черствость. Никакие мои прежние причины не казались теперь уважительными, да и вообще были ли какие-нибудь причины? С такой медвежьей неповоротливостью недолго было до конца прожить отпущенные тебе годы, ничего не сделав из того, что, может, только и могло составить смысл твоего существования на этой грешной земле. Так пропади она пропадом, тщетная муравьиная суета ради призрачного ненасытного благополучия, если из-за него остается в стороне нечто куда более важное. Ведь тем самым опустошается и выхолащивается вся твоя жизнь, которая только кажется тебе автономной, обособленной от других человеческих жизней, направленной по твоему сугубо индивидуальному житейскому руслу. На самом же деле, как это не сегодня замечено, если она и наполняется чем-то значительным, так это прежде всего разумной человеческой добротой и заботою о других – близких или даже далеких тебе людях, которые нуждаются в этой твоей заботе.
Наверно, лучше других это понимал Миклашевич.
И кажется, не было у него особой на то причины, исключительной образованности или утонченного воспитания, которые выделяли бы его из круга других людей. Был он обыкновенным сельским учителем, наверно, не лучше и не хуже тысяч других городских и сельских учителей. Правда, я слышал, что он пережил трагедию во время войны и чудом спасся от смерти. И еще – что он очень болен. Каждому, кто даже впервые встречался с ним, было очевидно, как изводила его эта болезнь. Но я никогда не слыхал, чтобы он пожаловался на нее или дал бы кому-либо понять, как ему трудно. Вспомнилось, как мы с ним познакомились, во время перерыва на очередной учительской конференции. С кем-то беседуя, он стоял тогда у окна в шумном вестибюле городского Дома культуры, и вся его очень худая, остроплечая фигура с выпирающими под пиджаком лопатками и худой длинной шеей показалась мне сзади удивительно хрупкой, почти мальчишечьей. Но стоило ему тут же обернуться ко мне своим увядшим, в густых морщинах лицом, как впечатление сразу менялось – думалось, что это довольно побитый жизнью, почти пожилой человек. В действительности же, и я это знал точно, в то время ему шел только тридцать четвертый год.
– Слышал о вас и давно хотел обратиться с одним запутанным делом, – сказал тогда Миклашевич каким-то глухим голосом.
Он курил, стряхивая пепел в пустой коробок из-под спичек, который держал в пальцах, и я, помнится, невольно ужаснулся, увидев эти его нервно дрожащие пальцы, обтянутые желтой сморщенной кожей. С недобрым предчувствием я поспешил перевести взгляд на его лицо – усталое, оно было, однако, совершенно спокойным.
– Печать – великая сила, – шутливо и со значением процитировал он, и сквозь сетку морщин на его лице проглянула добрая, со страдальческой грустью усмешка.
Я знал, что он ищет что-то в истории партизанской войны на Гродненщине, что сам еще подростком принимал участие в партизанских делах, что его друзья-школьники повешены немцами в сорок втором и что хлопотами Миклашевича в их честь поставлен небольшой памятник в Сельце, но вот, оказывается, было у него и еще какое-то дело, в котором он рассчитывал на меня. Что ж, я был готов. Я обещал приехать, поговорить и по возможности разобраться, если дело действительно запутанное, – в то время я еще не потерял охоту к разного рода запутанным, сложным делам.
И вот опоздал.
В небольшом придорожном леске с высоко вознесшимися над дорогой шапками сосен шоссе начинало плавное широкое закругление, за которым показалось наконец и Сельцо. Когда-то это была помещичья усадьба с пышно разросшимися за много десятков лет суковатыми кронами старых вязов и лип, скрывавшими в своих недрах старосветский особняк – школу. Машина неторопливо приближалась к повороту в усадьбу, и это приближение новой волной печали и горечи охватило меня – я подъезжал. На миг появилось сомнение: зачем? Зачем я еду сюда, на эти печальные похороны, надо было приехать раньше, а теперь кому я могу быть тут нужен, да и что тут может понадобиться мне? Но, по-видимому, рассуждать таким образом уже не имело смысла, машина стала замедлять ход. Я крикнул парнишке-попутчику, который, судя по его спокойному виду, ехал дальше, чтобы тот постучал шоферу, а сам по шершавым рулонам толя подобрался к борту, готовясь спрыгнуть на обочину.
Ну вот и приехал. Машина, сердито стрельнув из выхлопной трубы, покатила дальше, а я, разминая затекшие ноги, немного прошел по обочине. Знакомая, не раз виденная из окна автобуса, эта развилка встретила меня со сдержанной похоронной печалью. Возле мостика через канаву торчал столбик со знаком автобусной остановки, за ним был виден знакомый обелиск с пятью юношескими именами на черной табличке. В сотне шагов от шоссе вдоль дороги к школе начиналась старая узковатая аллея из толстых, развалившихся в разные стороны вязов. В дальнем конце ее на школьном дворе ждали кого-то «газик» и черная, видимо, райкомовская «Волга», но людей там не было видно. «Наверно, люди теперь в другом месте», – подумал я. Но я даже толком не знал, где здесь находится кладбище, чтобы пойти туда, если еще имело какой-то смысл туда идти.
Так, не очень решительно, я вошел в аллею под многоярусные кроны деревьев. Когда-то, лет пять назад, я уже бывал тут, но тогда этот старый помещичий дом, да и эта аллея не показались мне такими подчеркнуто молчаливыми: школьный двор тогда полнился голосами детей – как раз была перемена. Теперь же вокруг стояла недобрая погребальная тишина – даже не шелестела, затаившись в предвечернем покое, поредевшая желтеющая листва старых вязов. Укатанная гравийная дорожка вскоре вывела на школьный двор – впереди высился некогда пышный, в два этажа, но уже обветшалый и запущенный, с треснувшей по фасаду стеной старосветский дворец: фигурная балюстрада веранды, беленые колонны по обе стороны парадного входа, высокие венецианские окна. Мне следовало спросить у кого-нибудь, где хоронят Миклашевича, но спросить было не у кого. Не зная, куда деваться, я растерянно потоптался возле машин и уже хотел войти в школу, как из той же парадной аллеи, едва не наехав на меня, выскочил еще один запыленный «газик». Он тут же лихо затормозил, и из его брезентового нутра вывалился знакомый мне человек в измятой зеленой болонье. Это был зоотехник из областного управления сельского хозяйства, который теперь, как я слышал, работал где-то в районе. Лет пять мы не виделись с ним, да и вообще наше знакомство было шапочным, но сейчас я искренне обрадовался его появлению.
– Здорово, друг, – приветствовал меня зоотехник с таким оживлением на упитанном самодовольном лице, словно мы явились сюда на свадьбу, а не на похороны. – Тоже, да?
– Тоже, – сдержанно ответил я.
– Они там, в учительском доме, – сразу приняв мой сдержанный тон, тише сказал приехавший. – А ну давай пособи.
Ухвативши за угол, он выволок из машины ящик со сверкающими рядами бутылок «Московской», за которой, видно, и ездил в сельпо или в город. Я подхватил ношу с другой стороны, и мы, минуя школу, пошли по тропке меж садовых зарослей куда-то в сторону недалекого флигеля с квартирами учителей.
– Как же это случилось? – спросил я, все еще не в состоянии свыкнуться с этой смертью.
– А так! Как все случается. Трах, бах – и готово. Был человек – и нет.
– Хоть болел перед тем или как?
– Болел! Он всю жизнь болел. Но работал. И доработался до ручки. Пойдем вот да выпьем, пока есть такая возможность.
В старом, с облупившейся штукатуркой флигеле за поредевшими кустами сирени, среди которых свежо и сочно рдела осыпанная гроздьями рябина, слышался приглушенный говор многих людей, по которому можно было судить, что самое важное и последнее тут уже окончено. Шли поминки. Низкие окна приземистого флигеля были настежь раскрыты, между раздвинутых занавесок виднелась чья-то спина в белой нейлоновой сорочке и рядом льняная копна высокой женской прически. У крыльца стояли и курили двое небритых, в рабочей одежде мужчин. Они скупо переговаривались о чем-то, потом умолкли, перехватили у нас ящик и понесли его в дом. По узкому коридорчику мы пошли за ними.
В небольшой комнате, из которой теперь было вынесено все, что можно вынести, стояли сдвинутые впритык столы с остатками питья и закусок. Десятка два сидевших за ними людей были заняты разговорами, сигаретный дым витками тянулся к окнам. Заметно угасший темп поминок свидетельствовал, что идут они не первый уже час, и я понял, что мое запоздалое появление хуже отсутствия и легко могло быть истолковано не в мою пользу. Но не браться же за шапку, коль уж приехал.
– Садитесь, вот и местечко есть, – скорбным голосом пригласила к столу пожилая женщина в темной косынке, не спрашивая, кто я и зачем пришел: наверно, такое появление тут было делом обычным.
Я послушно сел на низковатую за высоким столом табуретку, стараясь не привлекать к себе внимания этих людей. Но рядом кто-то уже поворачивал ко мне свое отечное немолодое, мокрое от пота лицо.
– Опоздал? – просто сказал человек. – Ну что ж… Нет больше нашего Павлика. И уже не будет. Выпьем, товарищ.
Он сунул мне в руку явно не допитый кем-то, со следами чужих пальцев стакан водки, сам взял со стола другой.
– Давай, брат. Земля ему пухом.
– Что ж, пусть будет пухом.
Мы выпили. Чьей-то вилкой я подцепил с тарелки кружок огурца, сосед непослушными пальцами принялся вылущивать из помятой пачки «Примы», наверно, последнюю там сигарету. В это время женщина в темном платье поставила на стол несколько новых бутылок «Московской», и мужские руки стали разливать ее по расставленным всюду стаканам.
Однажды осенью журналист из районного издания узнал о смерти учителя Миклашевича, который жил в селе Сельцо. Тому было всего тридцать шесть лет. Ужасное чувство вины обрушилось на газетчика и он принял решение ехать туда. Водитель проезжавшего мимо грузовика взял нашего попутчика.
На одной из учительских конференций Миклашевич обратился к журналисту за помощью. В военное время он был связан с партизанами, а пять его одноклассников убили немцы. Благодаря стараниям мужчины в их честь установили памятник. И ему нужна была какая-то помощь в одном сложном деле. Газетчик пообещал, что поможет - не успел.
За поворотом стал виден обелиск. Журналист вышел и побрел к зданию школы. Тут приехал зоотехник с ящиком водки и показал, где поминают. Газетчик присел с пожилым человеком с орденской планкой. Тем временем принесли пару бутылок и наступило заметное оживление. Слово предоставили заведующему районо Ксендзову.
Начальник стал поднимать стакан и рассказывать, какой покойный был активный общественный деятель и верный коммунист. Далее он начал говорить о великолепных успехах советского народа в экономических, научных, культурных областях...
Но Ксендзова резко прервал ветеран. - К чему говоришь про успехи?! Человек умер! Пьем тут, а Мороза никто и не вспоминает, хотя его имя должен бы знать каждый, - возмущался старик.
Окружающие понимали, о чем речь, а вот для журналиста все оставалось загадкой. Он узнал, что ветеран - это бывший учитель Ткачук Тимофей Титович.
Старик стал уходить. Журналист пошел следом. Ткачук присел на листву, а газетчик направился к обелиску. Сделан он был из бетона и огражден штакетником. Выглядело сооружение скромно, но было ухожено. На табличке из металла было дописано белой краской еще одно имя - Мороз А. И.
К дороге приблизился ветеран и предложил добираться вместе. Журналист стал интересоваться, давно ли тот знал Миклашевича. Оказалось, с детства. Он считал его хорошим человеком и отличным преподавателем, - ребята очень любили. Когда покойный был маленьким, то и сам бегал за Морозом. Газетчик не знал о Морозе и ветеран поведал ему одну историю.
Осенью в 1939 году была воссоединена Западная Белоруссия и Белорусская ССР. Ткачука отправили на запад для организации школ и колхозов. Молодой Тимофей заведовал районо и преподавал в школах. В усадьбе Сельцо Мороз для ребят открыл школу. С ним работала полька Подгайская, которая не говорила по-русски, немного знала белорусский. Женщина жаловалась на методы морозовского воспитания, Ткачук ездил с проверкой.
Во дворе школы было полно детей. Они трудились - упало большое дерево, теперь его распиливали. С дровами было сложно, другие школы жаловались Ткачуку на нехватку топлива, а тут инициативу взяли в свои руки. Молодой парень направился к руководителю. Он хромал, что-то было с ногой. Алесь Иванович Мороз, - представился незнакомец.
Преподаватель родился в Могилевщине. После учебы пять лет преподавал. Проблемы с ногой - с рождения. Мужчина сказал, что дети раньше посещали польскую школу и освоить белорусскую программу пока не просто. Учитель мечтал, чтобы ребята выросли достойными людьми и пытался служить примером.
В январе 1941 года Тимофей Титович заехал в школу погреться. Дверь отворилась и он увидел мальчика лет 10-ти. Юноша сообщил, что учитель ушел проводить сестер. Вскоре прибыл замерзший Мороз. Он пояснил, что раньше их провожал Коля Бородич, но сегодня он не появился и пришлось ему. Мать девочек в школу не пускала - не было обуви, тогда Алесь Иванович купил каждой ботинки. Юношу, что открыл дверь, Мороз оставил в школе, потому что дома его избивал отец. Это и был Миклашевич Павлик.
Вскоре местный прокурор Сивак сказал отдать Миклашевича отцу. Мороз отправил парня с родителем. Тот повел Павла и стал бить ремнем по дороге. Алесь Иванович выскочил и выхватил у Миклашевича-старшего ремень, мужчины чуть не затеяли драку. Вскоре пошли судебные разбирательства и преподаватель смог добиться, чтобы Павлика отдали в детдом. Но Мороз это решение выполнять не собирался..
Война изменила все. Шло немецкое наступление, советских же войск не видели.
К концу третьего дня фашисты были уже в селе. Ткачук и другие думали, что немцев скоро выгонят. Четырехлетней войны не ожидали... Было много предателей из местных.
Учителя примкнули к отряду казака Селезнева, позже добавился Сивак. Начали рыть окопы и готовиться к холодам. Было решено налаживать связи с местными селами и своими людьми. Селезнев отправил бойцов за информацией.
Сивак вместе с Ткачуком зашли в Сельцо. Друг прокурора стал полицаем, а Мороз преподавал и дальше. Руководитель районо от Алеся такого не ожидал! Сивак все нудел, что зря его не репрессировали тогда..
Ночь. Ткачук встретился с Алесем, а Сивак ждал на улице. Мороз объяснил, что маскируется и не для того в ребят душу вкладывал, чтобы оккупанты их захватили. Вместе друзья приняли решение, что преподаватель будет докладывать партизанам о происходящем в селе.
Мороз активно помогал. Он тайно слушал приемник и записывал военные сводки, распространяя их по селу и передавая партизанам. Зимой наши сидели в укрытиях: холод, еды мало - лишь почта поднимала настроение.
Поначалу все было нормально. Фашисты и полицаи Алеся не трогали. Но однажды его заподозрили..
Полицай Лавченя, которого прозвали Каином прислуживал немцам. Раньше был обычным юношей, но на войне сразу переметнулся на вражью сторону. И вел себя также - убивал, грабил, насиловал. Как-то полиция ворвалась в здание школы. Обыскали книги, портфели и стали допрашивать Мороза.
Бородич задумал Каина убить, но Алесь Иванович запретил.
Миклашевичу Павлу было 15 лет. Николай Бородич был старше всех, ему шел девятнадцатый год. В этой группе были еще Остап и Тимур Кожаны, однофамильцы Андрюша Смурный и Коля Смурный - всего шесть. Младшему Коле было 13 лет. И вот друзья придумали как обезвредить Каина.
Каин часто бывал у отца, где развлекался и пил с немцами или коллегами. Все произошло неожиданно. Пришла весна, стал сходить снег. Тимофей Титович был назначен комиссаром. Однажды часовой привел неизвестного храмого. Это был Алесь. Учитель присел и сказал, что ребят схватили.
Выяснилось, что Бородич подговорил других. Ночью хлопцы подпилили столбы у мостика, рассчитывая, что машина Каина угодит в овраг. Смурный и старший товарищ наблюдали в кустах, другие ушли. Автомобиль Каина, в котором помимо него были пассажиры и скот на мосту упал под мост. Но все, кроме немца уцелели и быстро выбрались наружу.
Парни побежали в село, но их заметили. Вскоре все Сельцо знало об этом. Мороз искал Бородича, но парень исчез. Тогда Павел Миклашевич все рассказал преподавателю. Ночью полицай пришел к Алесю и сказал, что ребят поймали, а он - следующий.
Мороз остался в отряде. На нем словно лица не было. Вскоре прибыла Ульяна - связная, которая приходила лишь в крайних случаях. Фашисты потребовали выдачи Мороза, грозились повесить детей. Ночью их матери прибежали к связной и молили о помощи.
Алесь случайно подслушал и вызвался идти. Казак и Ткачук начали кричать, что фашисты не отпустят ребят, поубивают и его и их. Селезнев предложил продолжить разговор позже, но Мороз пропал! Что было потом узнавали от Гусака, а спустя время - от Миклашевича.
Хлопцы сидели в амбаре, их допрашивали, пока ждали Мороза. Вначале дети не признавались, но во время пыток Бородич все рассказал и взял вину на себя. Думал, что других выпустят. Пришел Алесь Иванович, его скрутили и затащили в хату.
Всех собрали. Ребятня, услышав голос учителя пала духом. Никто не думал, что Мороз сам пришел. Вечером всех семерых отвели на улицу. Кожанов Ваня выбежал к немцу и спросил, почему не отпускают их, говорили же, что им нужен только преподаватель. Фашист ударил парня по зубам, Иван стукнул его ногой. Мальчишку убили.
Пленники шли по той тропе, где был мост. Алесь и Паша впереди, сзади остальные. Их сопровождали семеро полицаев и четверо немцев. Говорить было нельзя, руки крепко связаны за спинами.
У моста Мороз прошептал Павлу, чтобы когда он крикнет - тот бежал к кустам. Виднелся лес. Вдруг Алесь Иванович громко вскрикнул и смотрел налево, как будто там кто-то был. Все оглянулись, даже Миклашевич, но потом парень побежал. В Павла стреляли, затем притащили и кинули в воду. Мороза побили так, что он не вставал уже.
Ночью мальчишку нашли. Остальных увезли и издевались пять дней. В первый пасхальный день всех повесили. Первыми были учитель и Бородич, других вешали рядом. Так тела провисели пару дней. Зарыли у кирпичного завода, а потом перезахоронили ближе к селу.
В 1944 году нашли гестаповские и полицейские бумаги. Среди них - рапорт Каина о Алесе Морозе. Там сообщалось, что он схватил главаря партизанской банды Мороза. Это вранье было выгодно и немцам и Каину. С Селезнева требовали отчет о потерях. Он написал, что Мороз попал в плен, при том, что "партизаном" был два дня. И вот собралось два документа на учителя, которые опровергнуть было нереально. Но Миклашевичу это удалось.
Павел очень болел, лечился ежегодно. Простреленная насквозь грудь, начавшийся туберкулез из-за долгого пребывания в канаве напоминали о себе. Вроде удалось вылечить легкие, но остановилось сердце.
Мимо ехал автомобиль Ксендзова, он согласился взять попутчиков. Далее начался спор, начальник районо говорил, что Мороз не герой, так как немцев не убивал, детей не спас. А Миклашевич в живых остался случайно. Ветеран разозлился и стал доказывать водителю обратное, ведь Алесь жизнь отдал, чтобы такие как он, Ксендзов, знали о войне лишь по фильмам. И пока он жив все узнают о подвиге учителя.
Наступила тишина. Машина подъезжала к городу..
"Обелиск" - это повесть, которую создал Василь Быков. Она была написана им в 1971 году. В этой статье мы опишем краткое содержание произведения, проведем его анализ. Быкова ("Обелиск", "Сотников", "Дожить до рассвета", "Знак беды", "Третья ракета" - все это его произведения) по праву считают одним из лучших авторов, писавших о Великой Отечественной войне. В статье мы сначала опишем краткое содержание повести. После этого проведем ее анализ. Быкова ("Обелиск" и "Дожить до рассвета") в 1974 году наградили Государственной премией СССР.
Начало событий повести
Журналист узнал однажды осенью о смерти Миклашевича, учителя, жившего в селе Сельцо. Покойному было лишь 36 лет. На газетчика обрушилось чувство вины, и он решил отправиться в Сельцо. Попутчика взял водитель грузовика, проезжавшего мимо. Так начинается повесть, которую создал Василий Быков, - "Обелиск".
Миклашевич на одной из конференций обратился за помощью к журналисту. был связан в военное время с партизанами. Немцы убили пятерых его одноклассников. В их честь благодаря стараниям учителя установили памятник. Газетчик пообещал Миклашевичу помочь в одном деле, но не успел, что отмечает Василий Быков.
Обелиск показался за поворотом. Журналист вышел и направился к школе. Здесь находился зоотехник, который указал, где поминают. Прибывший присел. Принесли пару бутылок, наступило оживление. Ксендзову, заведующему районо, предоставили слово.
Тот рассказал, что покойный был верным коммунистом и активным Затем он стал распространяться об успехах советского народа в культурных, научных, экономических областях, но его прервал ветеран. Старик возмущался, что Мороза на поминках никто не вспоминает. Журналист узнал, что ветеран этот - Тимофей Титович Ткачук, бывший учитель.
Обелиск у села Сельцо
Продолжаем описывать краткое содержание произведения, которое создал Быков. "Обелиск" (анализ которого мы проведем позже) повествует о следующих событиях.
Когда Ткачук уходил, газетчик отправился следом. Ткачук сел на листву, а журналист пошел к обелиску, сделанному из бетона. Сооружение выглядело скромно, однако оно было ухожено. Белой краской на табличке было дописано еще одно имя - А.И. Мороз.
Ветеран приблизился к дороге и предложил вместе добираться. Он рассказал, что с детства знал Миклашевича, считал его отличным преподавателем и Очень любили его и ребята. Когда покойный был еще ребенком, он бегал за Морозом. Ветеран поведал журналисту следующую историю.
Мороз - школьный учитель
Белорусская ССР и Западная Белоруссия были воссоединены в 1939 году, осенью. На запад отправили Ткачука для организации колхозов и школ. Тимофей преподавал и заведовал районо. Мороз открыл в усадьбе Сельцо школу. Здесь работала Подгайская - полька, которая знала немного белорусский, но по-русски не говорила. Она жаловалась на методы воспитания Мороза, Ткачук ездил с проверкой.
Дети трудились во дворе школы: упало дерево, и они его распиливали. Было сложно с дровами. Другие школы Ткачуку жаловались на недостаток топлива, а здесь взяли инициативу в свои руки. К руководителю направился Алесь Иванович Мороз. Он хромал.
Родился преподаватель в Могилевщине. Проблемы с ногой были у него с рождения. Алесь Иванович сказал, что раньше дети ходили в польскую школу, и им непросто было освоить белорусскую программу. Мороз мечтал сделать из них достойных людей.
Мороз заботится об учениках
Тимофей Титович заехал в 1941 году, в январе, погреться в школу. Он увидел мальчика лет десяти. Тот сказал, что учитель отправился проводить сестер. Замерзший Мороз вскоре прибыл. Он сообщил, что раньше Коля Бородич их провожал, но пришлось ему, так как Коля не появился. Мать девочек не пускала их в школу: не было обуви. Алесь Иванович поэтому купил им ботинки. Мороз оставил мальчика, который встретил Тимофея Титовича, в школе, так как его избивал дома отец. Звали его Павлик Миклашевич.
Сивак, местный прокурор, сказал отдать отцу ребенка. Морозу пришлось подчиниться. Родитель по дороге бил Павла ремнем. Тогда Алесь Иванович выхватил у отца ремень, и мужчины едва не затеяли драку. Последовали судебные разбирательства. Учителю удалось добиться, чтобы мальчика отдали в детдом. Однако выполнять это решение Мороз не собирался.
Согласитесь, что образ доброго и самоотверженного учителя создал Быков. "Обелиск", анализ которого во многом строится на личности этого человека, - произведение, в котором главным героем является именно Алесь Мороз.
Начало войны
Война все изменила. Шло наступление немцев, а русских было не видать. Фашисты вскоре появились в селе. Все ожидали, что их прогонят быстро. Не думал никто, что будет четырехлетняя война... Из местных много было предателей. Обо всем этом не зря упоминает Быков. "Обелиск" приведен далее) - повесть, основанная на впечатлениях самого автора, который участвовал в войне. Фото Быкова представлено ниже.
Учителя примкнули к отряду Селезнева, казака, сюда позже добавился и Сивак. Начали готовиться к холодам, рыть окопы. Решено было наладить связи со своими людьми и местными селами. Бойцов на разведку отправил Селезнев.
В Сельцо зашли Ткачук и Сивак. Полицаем стал друг прокурора, а Мороз продолжал преподавать. От Алеся не ожидал такого руководитель районо! Сивак говорил, что его тогда не зря репрессировали...
Помощь Мороза в военные годы
Ночь. С Алесем встретился Ткачук, на улице ждал Сивак. Мороз сообщил, что маскируется и не хочет, чтобы оккупанты захватили ребят. Они решили, что учитель будет докладывать о происходящем в селе партизанам.
Активно помогал Мороз. Он записывал военные сводки из приемника, передавая их партизанам. Наши сидели зимой в укрытиях: еды мало, холод. Только почта
Обыск в школе
Сначала полицаи и фашисты не трогали Алеся. Но однажды все изменилось. Лавченя, полицай по прозвищу Каин, прислуживал фашистам. Он был обычным юношей раньше, однако сразу переметнулся на войне на сторону врага. Лавченя насиловал, грабил, убивал. Полиция однажды ворвалась в школу. Обыскали портфели, книги, начали допрашивать Мороза.
Ребята решают убить полицая
Бородич захотел убить Каина, однако Алесь это запретил. Павлу Миклашевичу исполнилось тогда 15 лет. Старше всех был Николай Бородич (18 лет). Были в этой же группе Тимка и Остап Кожаны, а также Коля и Андрюша Смурные (однофамильцы) - всего 6 ребят. Коле, младшему, было 13 лет. Они придумали, как обезвредить этого полицая.
Роковой поступок
Часто бывал Каин у отца, где пил и развлекался с коллегами или немцами. Пришла весна. Комиссаром был назначен Тимофей Титович. Часовой однажды привел Алеся. Он присел и сообщил, что схватили ребят.
Оказалось, что остальных подговорил Бородич. Следующий роковой поступок описывает Быков ("Обелиск"). Анализируя произведение, можно сказать, что это кульминация действия, после которой наступает развязка. Хлопцы ночью подпилили у мостика столбы для того, чтобы машина Каина попала в овраг. Старший товарищ и Смурный наблюдали в кустах, остальные ушли. Под мост попал автомобиль Каина. Однако, кроме немца, все остальные пассажиры уцелели и быстро выбрались наружу.
Парни направились в село, но их заметили. Павел Миклашевич сообщил обо всем преподавателю. Полицай пришел ночью к Алесю и сказал, что ребят схватили, а он следующий.
Прибыла связная Ульяна, которая приходила лишь в крайних случаях. Немцы грозились повесить ребят, требовали выдачи Мороза. Алесь вызывался идти. Ткачук и казак стали кричать, что ребят не отпустят, убьют и Алеся. О дальнейших событиях узнали от Гусака, а затем и от Миклашевича.
Мороз приходит к немцам
Ребят держали в амбаре, ожидая Мороза. Сначала дети не признавались. Но Бородич во время пыток взял на себя вину, признавшись во всем. Он думал, что остальных отпустят. Алеся Ивановича затащили в хату. Услышав его голос, ребятня пала духом. Никто не ожидал, что Мороз явится сам. Всех семерых вечером вывели на улицу. Ваня Кожан, старший брат близнецов, вышел вперед и спросил у немца, почему не отпускают ребят, ведь нужен был, по словам фашистов, лишь преподаватель. Парня ударил по зубам немец, Иван стукнул его ногой. Убили мальчишку.
Судьба ребят
Сопровождали пленников 7 полицаев и 4 немца. Мороз прошептал у моста Павлу, чтобы тот бежал к кустам, когда он крикнет. Виднелся лес. Вдруг громко вскрикнул Алесь Иванович и посмотрел налево, будто увидев кого-то. Оглянулись все, даже Миклашевич, но потом он все понял и побежал. В него стреляли, после чего кинули в воду. Мороза сильно побили, и он уже не вставал.
Мальчишку ночью нашли. Других увезли и 5 дней издевались. Всех повесили в первый день Пасхи.
Бумаги, обнаруженные в 1944 году
Полицейские и гестаповские бумаги нашли в 1944 году. Был среди них и рапорт Каина об Алесе Морозе. Сообщалось, что Каин захватил главаря банды партизан. Это вранье всем было выгодно - и полицаю, и немцам. Отчет о потерях требовали у Селезнева. Тот написал, что учитель попал в плен. Вот на него собралось два документа, которые было нереально опровергнуть. Однако это удалось Миклашевичу.
Очень болел Павел, ежегодно лечился. У него была прострелена грудь насквозь, начался туберкулез. Вылечить легкие удалось, однако сердце остановилось.
Спор о поступке Алеся
На этом заканчивается рассказ о Морозе. Автомобиль Ксендзова ехал мимо. Он согласился взять с собой попутчиков. Начался спор, в котором начальник районо (Ксендзов) говорил, что Алесь не герой, поскольку не убивал немцев и не спас детей. Лишь случайно в живых остался Миклашевич. Ветеран стал доказывать ему обратное, так как Мороз отдал жизнь за ребят. Конечно же, этот поступок расценивает как героический и сам автор, Василь Быков.
"Обелиск": анализ произведения
Рассмотрим несколько подробнее произведение. Для этого проведем его анализ. Быкова "Обелиск" звучит как реквием по неизвестным героям войны. Повесть стала посвященным им литературным обелиском. Однако содержание не исчерпывается этим обращением к истории. В чем можно убедиться, проведя анализ произведения "Обелиск" (Василь Быков). Читатель в нем может рассмотреть судьбы тех, кто выжил на войне и кто погиб в эти годы.
Атмосферой раздумья пронизана повесть, как показывает анализ. Быкова "Обелиск" - не единственное произведение, в котором ощущается эта атмосфера. Она характерна для всего творчества Василя Владимировича. Эта атмосфера нужна для того, чтобы настроить восприятие читателя на осознание нравственного смысла подвига. Быков строг к себе самому и своему поколению, поскольку для него подвиг войны - основная мера, по которой оценивается человек.
В повести наметил пути трех поколений Василь Быков. "Обелиск" (анализ которого мы проводим) - произведение, в котором они представлены следующими героями: Витькой, Миклашевичем и Морозом. Каждое из трех поколений идет достойно по героическому пути, не всегда признаваемому всеми.
Проводя анализ повести "Обелиск" Быкова, следует выделить и проблемы, которые поднимает в произведении заставляет читателя задуматься над смыслом подвига и героизма, непохожего на обычный, вникнуть в нравственные истоки поступков. Перед представителями трех поколений стоял выбор: поступать так или нет? Их не устраивала при этом возможность формального оправдания. Герои действовали, руководствуясь совестью. Спор, ведущийся в "Обелиске", помогает понять преемственность истинной доброты, самоотверженности, героизма. Ксендзов, скорее всего, предпочел бы, оказавшись в похожей ситуации, устраниться. Это любитель поучать и порицать, не способный на самопожертвование, в произведении "Обелиск" (Быков). повести, герои произведения и другие моменты) вы можете продолжить, включив цитаты из текста и добавив собственные размышления.
