Каким был ленька в рассказе дед архип. Онлайн чтение книги Дед Архип и Лёнька Максим Горький
Ожидая паром, они оба легли в тень от берегового обрыва и долго молча смотрелина быстрые и мутные волны Кубани у их ног. Лёнька задремал, а дед Архип, чувствуя тупую, давящую боль в груди, не мог уснуть. На тёмно-коричневом фоне земли их отрёпанные и скорченные фигуры едва выделялись двумя жалкими комками, один – побольше, другой – поменьше, утомлённые, загорелые и пыльные физиономии были совсем под цвет бурым лохмотьям.
Костлявая и длинная фигура дедушки Архипа вытянулась поперёк узкой полоски песка – он жёлтой лентой тянулся вдоль берега, между обрывом и рекой; задремавший Лёнька лежал калачиком сбоку деда. Лёнька был маленький, хрупкий, в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда – старого иссохшего дерева, принесённого и выброшенного сюда, на песок, волнами реки.
Дед, приподняв на локте голову, смотрел на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймлённый редкими кустами ивняка; из кустов высовывался чёрный борт парома. Там было скучно и пусто. Серая полоса дороги уходила от реки в глубь степи; она была как-то беспощадно пряма, суха и наводила уныние.
Его тусклые и воспалённые глаза старика, с красными, опухшими веками, беспокойно моргали, а испещрённое морщинами лицо замерло в выражении томительной тоски. Он то и дело сдержанно кашлял и, поглядывая на внука, прикрывал рот рукой. Кашель был хрипл, удушлив, заставлял деда приподниматься с земли и выжимал на его глазах крупные капли слёз.
Кроме его кашля да тихого шороха волн о песок, в степи не было никаких звуков… Она лежала по обе стороны реки, громадная, бурая, сожжённая солнцем, и только там, далеко на горизонте, еле видное старческим глазом, пышно волновалось золотое море пшеницы и прямо в него падало ослепительно яркое небо. На нём вырисовывались три стройные фигуры далёких тополей; казалось, что они то уменьшаются, то становятся выше, а небо и пшеница, накрытая им, колеблются, поднимаясь и опускаясь. И вдруг всё скрывалось за блестящей, серебряной пеленой степного марева…
Эта пелена, струистая, яркая и обманчивая, иногда притекала из дали почти к самому берегу реки, и тогда сама она была как бы рекой, вдруг излившейся с неба, такой же чистой и спокойной, как оно.
Тогда дед Архип, незнакомый с этим явлением, потирал свои глаза и тоскливо думал про себя, что эта жара да степь отнимают у него и зрение, как отняли остатки силы в ногах.
Сегодня ему было более плохо, чем всегда за последнее время. Он чувствовал, что скоро умрёт, и хотя относился к этому совершенно равнодушно, без дум, как к необходимой повинности, но ему бы хотелось умереть далеко, не здесь, а на родине, и ещё его сильно смущала мысль о внуке… Куда денется Лёнька?..
Он ставил перед собой этот вопрос по нескольку раз в день, и всегда при этом в нём что-то сжималось, холодело и становилось так тошно, что ему хотелось сейчас же воротиться домой, в Россию…
Но – далеко идти в Россию… Всё равно не дойдёшь, умрёшь где-нибудь в дороге. Здесь по Кубани подают милостыню щедро; народ всё зажиточный, хотя тяжёлый и насмешливый. Не любят нищих, потому что богаты…
Остановив на внуке увлажнённый слезой взгляд, дед осторожно погладил шершавой рукой его голову.
Тот зашевелился и поднял на него голубые глаза, большие, глубокие, не по-детски вдумчивые и казавшиеся ещё больше на его худом, изрытом оспой личике, с тонкими, бескровными губами и острым носом.
– Идёт? – спросил он и, приложив щитком руку к глазам, посмотрел на реку, отражавшую лучи солнца.
– Нет ещё, не идёт. Стоит. Чего ему здесь? Не зовёт никто, ну и стоит он… – медленно заговорил Архип, продолжая гладить внука по голове. – Дремал ты?
Лёнька неопределённо покрутил головой и вытянулся на песке. Они помолчали.
– Кабы я плавать умел, купаться бы стал, – пристально глядя на реку, заявил Лёнька. – Быстра больно река-то! Нет у нас таких рек. Чего треплет? Бежит, точно опоздать боится…
И Лёнька недовольно отвернулся от воды.
– А вот что, – заговорил дед, подумав, – давай распояшемся, пояски-то свяжем, я тебя за ногу прикручу, ты и лезь, купайся…
– Ну-у!.. – резонно протянул Лёнька. – Чего выдумал! Али ты думаешь, не стащит она тебя? И утонем оба.
– А ведь верно! Стащит. Ишь как прёт… Чай, весной-то разольётся – ух ты!.. И покосу тут – беда! Без краю покосу!
Лёньке не хотелось говорить, и он оставил слова деда без ответа, взяв в руки ком сухой глины и разминая его пальцами в пыль с серьёзным и сосредоточенным выражением на лице.
Дед смотрел на него и о чём-то думал, щуря глаза.
– Ведь вот… – тихо и монотонно заговорил Лёнька, стряхивая с рук пыль. – Земля эта теперь… взял я её в руки, растёр, и стала пыль… крохотные кусочки одни только, чуть глазом видно…
– Ну, так что ж? – спросил Архип и закашлялся, посматривая сквозь выступившие на глазах слёзы в большие сухо блестящие глаза внука. – Ты к чему это? – добавил он, когда прокашлялся.
– Так… – качнул головой Лёнька… – К тому, что, мол, вся-то она эвона какая!.. – Он махнул рукой за реку. – И всего на ней понастроено… Сколько мы с тобой городов прошли! Страсть! А людей везде сколько!
И, не умея уловить свою мысль, Лёнька снова молча задумался, посматривая вокруг себя.
Дед тоже помолчал немного и потом, плотно подвинувшись к внуку, ласково заговорил:
– Умница ты моя! Правильно сказал ты – пыль всё… и города, и люди, и мы с тобой – пыль одна. Эх ты, Лёнька, Лёнька!.. Кабы грамоту тебе!.. далеко бы ты пошёл. И что с тобой будет?..
Дед прижал голову внука к себе и поцеловал её.
А. М. ГОРЬКИЙ
ДЕД АРХИП И ЛЕНЬКА
Инсценировка С. Шиловского
Ленька - В. Сперантова
Дед Архип - Н. Плотников
РЕЖИССЕР Ф. ТОБИ АС
В 1898 году на прилавках книжных магазинов Москвы и Петербурга появился сборник очерков и рассказов, подписанный небывалым именем - Максим Горький. В этой книги все было ярко и ново. Перед изумленными читателями предстала новая, доселе неведомая Россия - нищая и босяцкая, но гордая и свободолюбивая, страстно бунтующая против всех несправедливостей тогдашней жизни и одновременно жадно тянущаяся к свету и счастью.
Писатель не случайно выбрал себе такой псевдоним. Это имя - ныне известное всему миру - подсказала молодому писателю его жизнь, пол¬ная лишений, горьких обид и жестоких несправедливостей. Алексей Максимович Горький 1868-1936) вырос в старинном приволжском городе - Нижнем Новгороде. О своем безрадостном детстве, о трудной юности писатель рассказал в знаменитых автобиографических повестях «Детство», «В людях», «Мои университеты». Со страниц этих книг |перед нами предстает привлекательный образ Алеши.Пешкова - смышленого и живого мальчика, рано столкнувшегося с темными сторонами жизни, вынужденного отправиться в «люди», чтобы иметь кусок хлеба. Кем только не был Алеша Пешков: поваренком на пароходе, учеником сапожника, грузчиком, бурлаком, рабочим на рыбных промыслах и в железнодорожных мастерских
Тысячи людей не выдерживали таких суровых, жизненных испытаний - опускались «на дно», спивались. Юного Горького спасли книги. Они открыли ему правду, сделали его широкообразо¬ванным человеком. Энциклопедические знания Алексея Максимовича, которые он приобрел благодаря чтению, поражали всех. С профессио¬нальной глубиной он судил о технике, медицине, истории, литературе…
Тяжелая юность и молодость, полная невзгод, не ожесточили душу Горького. Алексей Максимо¬вич до конца своих дней был добр и приветлив с людьми, что неизменно привлекало к нему серд¬ца. Этот высокий гуманизм - поразительная лю¬бовь к простым и честным людям - присутствует и во всех произведениях Горького. Именно эта черта творческого облика писателя обессмертила его имя.
Алексей Максимович Горький начал писать в юности. Писал много. Писал стихи и рассказы. Его первым опубликованным произведением был рассказ «Макар Чудра». Случилось это в 1892 го¬ду. Тогда начинающий писатель жил а Грузии, в Тифлисе. В следующем году появился один из лучших рассказов раннего периода его творчест¬ва - «Дед Архип и Ленька». Жаркое летнее солнце пылает над степью, над быстронесущимися водами Кубани. Здесь, на паромной переправе, мы впервые встречаемся с героями рассказа; дедом Архипом - костлявым, высохшим от тяжелого недуга стариком и его ма¬лолетним внуком Ленькой. « Ленька, - как описы¬вает Горький, - был маленьким, хрупким, в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда -старого иссохшего дерева».
О прошлой жизни деда Архипа и Леньки писатель говорит скупо. Родом Они из центральной России. На Кубань их привела нищета, которая вот уже много лет гоняет их, как ветер перекати-поле, по необъятным просторам России, Тяжелая жизнь глубокими морщинами избороздила лицо деда Архипа, выпила из него соки, пригнуло к земле. Лишь в смерти, видит он избавление…
Не пощадила судьба и Леньку. Он остался сиротой и вынужден жить с нищим дедом, питаясь тем, что подадут из милости чужие люди, Леньке всего 12 лет. Однако многое ему пришлось испытать. Он на собственной шкуре узнал, что такое бедность и богатство, добро и зло, справедли¬вость и жестокость...
Как две скорбные тени, бредут Ленька и дед Архип от деревни к деревне, от станицы к станице. Изредка им подают, чаще смеются, гонят, издеваются. От многих мытарств, выпевших ему на долю, душа деда Архипа иссохла вместе с телом, огрубела и зачерствела. А у Леньки, несмотря на все невзгоды, душе чиста и возвышенна. Оке полна доброты, участия к людям, гордости; Пусть через плечо Леньки перекинута нищенская котомка, он чувствует себя человеком.
Случай в станице (дед Архип был замечен в воровстве) перевернул все в его мальчишеской душе. Ленька понял, что даже его дед способен на явную несправедливость, жестокость. Перед его потрясенным взором открылась бездна…
Рассказ Горького завершается смертью Леньки. Этим трагическим финалом писатель хочет подчеркнуть, что в мире, разделенном на бога¬тых и бедных, в мире наживы и корысти, все чистое и светлое обречено на гибель.
Б. Заболотских
Ожидая паром, дед Архип и Лёнька легли в тень от берегового обрыва и смотрели на волны реки Кубани. Лёнька задремал, а дед, чувствуя боль в груди, не мог уснуть. Лёнька был маленький, хрупкий мальчик лет десяти, в своих лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда - старого иссохшего дерева. Дед то и дело кашлял, кашель был хрипл, удушлив, заставлял деда приподниматься и выжимал крупные слёзы. Степное марево закрывало всё вдали, но дед не был знаком с этим явлением и считал, что жара да степь отнимают у него зрение, как отняли остатки силы в ногах. Сегодня ему было хуже, чем обычно, он чувствовал, что скоро умрёт, и его беспокоила мысль о внуке. Куда денется Лёнька? От этой мысли деду становилось тошно и хотелось вернуться домой, в Россию, но это далеко. А здесь, по Кубани, подают хорошо, хотя народ богатый и нищих не любит.
Проснулся Лёнька и поднял на деда большие голубые, не по-детски вдумчивые, глаза. Паром не подходил, а стоял невдалеке, потому что его никто не звал. Лёнька хотел купаться, но быстрая река могла его унести. Дед предложил привязать к Лёнькиной ноге поясок и держать, но Лёнька сообразил, что так река унесёт их обоих. Затем он сказал, что земля здесь сплошная пыль, что они видели много городов и людей, и, не умея выразить словами свою мысль, замолчал. Дед похвалил его за ум и согласился, что всё вокруг: и они, и города, и все люди - пыль. Он пожалел, что мальчик не смог учиться грамоте, и уже в который раз перевёл разговор на тему собственной смерти и судьбы Лёньки.
Мальчику надоели эти разговоры, ведь они заканчивались ссорами, потому что сначала ему становилось страшно, затем скучно, и дед, замечая это, злился, думая, что Лёнька его не любит и желает ему смерти. Дед в этот раз размышлял, что нищих за людей не считают, подают только ради очистки совести, сытый и голодный враги друг другу. Лёнька хотел пойти работать в трактир. Дед боялся, что его там могут забить, но мальчик обещал каждому не даваться. В монастырь лучше, думал дед.
Тут появился сытый, сильный и здоровый казак на арбе и позвал паром. Дед пожаловался, что в России голод и люди мрут как мухи. По мнению деда голод начался оттого, что люди высосали, истощили землю, а казак возразил, что от хороших рук и камень родит. На пароме Лёнька стоя задремал и упал.
Казак довёз их до станицы. По дороге Лёнька думал, что снова придётся просить милостыню, врать про голод в России, чтобы больше подавали, и его снова будут задирать мальчишки. Из милостыни в основном подавали еду, но она портилась, и её никто здесь не покупал, а лучше бы давали деньгами.
По приезде казак назвал себя Андреем Черным и пригласил их переночевать. Лёнька захотел разойтись с дедом, хотя отдельно он собирал намного меньше. Дед затянул свою песню, а Лёнька заснул в кустах. Его разбудил громкий плач. Девочка лет семи с чёрными глазами шла по дороге и плакала. Лёнька захотел ей помочь. Она сказала, что потеряла новый платок, который купил ей отец. Лёнька решил, что отец побьёт её, но всё равно велел ей идти домой, во всем признаться, и даже предложил защитить её перед отцом. Но девочка отказалась - её мать не любила нищих, - и ушла.
Лёнька пошёл к церкви, где они условились встретиться с дедом, по дороге думая, что если девочка из богатой семьи, то её побьют, так как все богатые скряги, а если из бедной, то нет. Деду много подавали, и он решили идти искать Андрея Чёрного. Но подошедший к ним казак повёл их в сборную (дом, где размещалось станичное правление). По дороге дед дал Лёньке свёрток, чтобы тот его выбросил и запомнил, где. Выбрасывая, Лёнька заметил в свёртке голубой в цветочки платок девочки. В сборной их обвинили в воровстве платка и кинжала. Когда-то в Тамани дед украл бельё, его за это побили и выгнали. Он потом долго молился и называл себя вором. В сборной дед говорил, что не виноват. Лёньке стало плохо, и он упал. Их отпустили и вывели из станицы.
По дороге дед подобрал свёрток с платком и кинжалом и показал Лёньке. Мальчик сразу же представил, как все смеются им в лицо, а та девочка, сверкая синими глазами, называет его воришкой. Начиналась гроза. Лёнька закричал на деда, назвал его вором. Дед кричал, что всё делает ради Лёньки, его будущего. Мальчик испугался и начал звать деда обратно в станицу, а тот всё говорил и говорил.
Гроза была в разгаре. Испугавшись, Лёнька не выдержал и убежал. На следующий день деда нашли там же, он ещё был жив, но язык отнялся. Он искал кого-то в толпе, но не мог найти и плакал. К вечеру он умер. На погосте хоронить деда было нельзя, как вора: платок и кинжал нашли рядом с ним. Деда похоронили там же, где нашли. Лёньку нашли через несколько дней: он лежал в грязи возле оврага лицом вниз. Его похоронили рядом с дедом и поставили каменный крест.
Максим Горький.
Дед Архип и Лёнька.
Ожидая паром, они оба легли в тень от берегового обрыва и долго молча смотрелина быстрые и мутные волны Кубани у их ног. Лёнька задремал, а дед Архип, чувствуя тупую, давящую боль в груди, не мог уснуть. На тёмно-коричневом фоне земли их отрёпанные и скорченные фигуры едва выделялись двумя жалкими комками, один - побольше, другой - поменьше, утомлённые, загорелые и пыльные физиономии были совсем под цвет бурым лохмотьям.
Костлявая и длинная фигура дедушки Архипа вытянулась поперёк узкой полоски песка - он жёлтой лентой тянулся вдоль берега, между обрывом и рекой; задремавший Лёнька лежал калачиком сбоку деда. Лёнька был маленький, хрупкий, в лохмотьях он казался корявым сучком, отломленным от деда - старого иссохшего дерева, принесённого и выброшенного сюда, на песок, волнами реки.
Дед, приподняв на локте голову, смотрел на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймлённый редкими кустами ивняка; из кустов высовывался чёрный борт парома. Там было скучно и пусто. Серая полоса дороги уходила от реки в глубь степи; она была как-то беспощадно пряма, суха и наводила уныние.
Его тусклые и воспалённые глаза старика, с красными, опухшими веками, беспокойно моргали, а испещрённое морщинами лицо замерло в выражении томительной тоски. Он то и дело сдержанно кашлял и, поглядывая на внука, прикрывал рот рукой. Кашель был хрипл, удушлив, заставлял деда приподниматься с земли и выжимал на его глазах крупные капли слёз.
Кроме его кашля да тихого шороха волн о песок, в степи не было никаких звуков… Она лежала по обе стороны реки, громадная, бурая, сожжённая солнцем, и только там, далеко на горизонте, еле видное старческим глазом, пышно волновалось золотое море пшеницы и прямо в него падало ослепительно яркое небо. На нём вырисовывались три стройные фигуры далёких тополей; казалось, что они то уменьшаются, то становятся выше, а небо и пшеница, накрытая им, колеблются, поднимаясь и опускаясь. И вдруг всё скрывалось за блестящей, серебряной пеленой степного марева…
Эта пелена, струистая, яркая и обманчивая, иногда притекала из дали почти к самому берегу реки, и тогда сама она была как бы рекой, вдруг излившейся с неба, такой же чистой и спокойной, как оно.
Тогда дед Архип, незнакомый с этим явлением, потирал свои глаза и тоскливо думал про себя, что эта жара да степь отнимают у него и зрение, как отняли остатки силы в ногах.
Сегодня ему было более плохо, чем всегда за последнее время. Он чувствовал, что скоро умрёт, и хотя относился к этому совершенно равнодушно, без дум, как к необходимой повинности, но ему бы хотелось умереть далеко, не здесь, а на родине, и ещё его сильно смущала мысль о внуке… Куда денется Лёнька?..
Он ставил перед собой этот вопрос по нескольку раз в день, и всегда при этом в нём что-то сжималось, холодело и становилось так тошно, что ему хотелось сейчас же воротиться домой, в Россию…
Но - далеко идти в Россию… Всё равно не дойдёшь, умрёшь где-нибудь в дороге. Здесь по Кубани подают милостыню щедро; народ всё зажиточный, хотя тяжёлый и насмешливый. Не любят нищих, потому что богаты…
Остановив на внуке увлажнённый слезой взгляд, дед осторожно погладил шершавой рукой его голову.
Тот зашевелился и поднял на него голубые глаза, большие, глубокие, не по-детски вдумчивые и казавшиеся ещё больше на его худом, изрытом оспой личике, с тонкими, бескровными губами и острым носом.
Идёт? - спросил он и, приложив щитком руку к глазам, посмотрел на реку, отражавшую лучи солнца.
Нет ещё, не идёт. Стоит. Чего ему здесь? Не зовёт никто, ну и стоит он… - медленно заговорил Архип, продолжая гладить внука по голове. - Дремал ты?
Лёнька неопределённо покрутил головой и вытянулся на песке. Они помолчали.
Кабы я плавать умел, купаться бы стал, - пристально глядя на реку, заявил Лёнька.- Быстра больно река-то! Нет у нас таких рек. Чего треплет? Бежит, точно опоздать боится…
И Лёнька недовольно отвернулся от воды.
А вот что, - заговорил дед, подумав, - давай распояшемся, пояски-то свяжем, я тебя за ногу прикручу, ты и лезь, купайся…
Ну-у!.. - резонно протянул Лёнька. - Чего выдумал! Али ты думаешь, не стащит она тебя? И утонем оба.
А ведь верно! Стащит. Ишь как прёт… Чай, весной-то разольётся - ух ты!.. И покосу тут - беда! Без краю покосу!
Лёньке не хотелось говорить, и он оставил слова деда без ответа, взяв в руки ком сухой глины и разминая его пальцами в пыль с серьёзным и сосредоточенным выражением на лице.
Дед смотрел на него и о чём-то думал, щуря глаза.
Ведь вот… - тихо и монотонно заговорил Лёнька, стряхивая с рук пыль. - Земля эта теперь… взял я её в руки, растёр, и стала пыль… крохотные кусочки одни только, чуть глазом видно…
Ну, так что ж? - спросил Архип и закашлялся, посматривая сквозь выступившие на глазах слёзы в большие сухо блестящие глаза внука. - Ты к чему это? - добавил он, когда прокашлялся.
Так… - качнул головой Лёнька… - К тому, что, мол, вся-то она эвона какая!.. - Он махнул рукой за реку. - И всего на ней понастроено… Сколько мы с тобой городов прошли! Страсть! А людей везде сколько!
И, не умея уловить свою мысль, Лёнька снова молча задумался, посматривая вокруг себя.
Дед тоже помолчал немного и потом, плотно подвинувшись к внуку, ласково заговорил:
Умница ты моя! Правильно сказал ты - пыль всё… и города, и люди, и мы с тобой - пыль одна. Эх ты, Лёнька, Лёнька!.. Кабы грамоту тебе!.. далеко бы ты пошёл. И что с тобой будет?..
Дед прижал голову внука к себе и поцеловал её.
Погоди… - высвобождая свои льняные волосы из корявых, дрожащих пальцев деда, немного оживляясь, крикнул Лёнька. - Как ты говоришь? Пыль? Города и всё?
Лёнька часто слышал от деда этот вопрос, ему уже надоело рассуждать о смерти, он молча отвернулся в сторону, сорвал былинку, положил её в рот и стал медленно жевать.
Но у деда это было больное место.
Что ж ты молчишь? Как, мол, ты без меня-то будешь? - тихо спросил он, наклоняясь к внуку и снова кашляя.
Говорил уж… - рассеянно и недовольно произнёс Лёнька, искоса взглядывая на деда.
Ему не нравились эти разговоры ещё и потому, что зачастую они кончались ссорою. Дед долго говорил о близости своей смерти. Лёнька сначала слушал его сосредоточенно, пугался представлявшейся ему новизны положения, плакал, но постепенно утомлялся - и не слушал деда, отдаваясь своим мыслям, а дед, замечая это, сердился и жаловался, что Лёнька не любит деда, не ценит его забот, и наконец упрекал Лёньку в желании скорейшего наступления его, дедовой, смерти.
Главные герои рассказа М.Горького «Дед Архип и Лёнька» — старик по имени Архип и его внук, Лёнька. Дед с внуком уже много лет жили тем, что собирали подаяние. Дед Архип чувствовал приближение смерти, и беспокоился о том, как десятилетний внук будет без него искать себе место в жизни. Он мечтал скопить достаточную сумму денег, чтобы Лёнька мог на них жить, когда останется один.
В поисках лучшей доли дед и внук отправились на Кубань, где милостыню подавали более щедро, чем у них на родине. Одна беда, подавали им, в основном, еду. Подавали хорошо, еда оставалась, и ее приходилось выбрасывать, а покупать еду у них никто не хотел.
На переправе через реку Кубань дед разговорился с одним казаком, который интересовался, как живется людям в тех местах, откуда пришли два путника?
Дед Архип стал рассказывать о голоде, о том, что земля перестала быть плодородной. На это казак возразил, что причина плохой жизни не в истощенной земле, а в плохих руках у людей, которые не умеют на этой земле работать.
Казак оказался добрым и подвез двух путников до своей станицы. Узнав, что дед с внуком пойдут по станице собирать подаяние, он сказал им, чтобы вечером они приходили в его дом переночевать.
Дед с внуком, договорившись вечером встретиться у церкви, разделились и пошли по улицам станицы. Лёнька не любил просить подаяние, ему было трудно унижаться перед людьми. Выбрав место поукромнее, он уснул. Разбудил его детский плач. Плакала маленькая девочка. Лёнька узнал, что она потеряла новый платок. Как мог, Лёнька ободрил плачущую девочку и ушел.
Когда он добрался до церкви, туда пришел и дед Архип. Он нес тяжелый мешок с подаянием. Они уже собирались искать дом того казака, что пригласил их на ночлег, когда к ним подошел другой казак и потребовал следовать за ним.
Лёнька понял, что дед опять что-то натворил. Старика уже ловили однажды на краже, и в этот раз он тайком сунул Лёньке сверток, попросив выбросить его незаметно. Внук выполнил просьбу деда, но в этом свертке он распознал голубой платок, и сразу понял, что этот тот самый платок, что потеряла девочка.
Потом деда и внука обыскивали, говоря, что в станице пропали кинжал и платок. Дед Архип говорил, что они ни в чем не виновны. У нищих ничего не нашли, но все равно выгнали из станицы.
Сидя под корявым деревом неподалеку от селения, внук услышал от деда историю о том, как тот в одном доме тайком снял со стены дорогой кинжал, который можно выгодно продать. Он же нашел и потерянный платок, который и не подумал возвращать владельцам. Эти вещи дед сумел подобрать, когда их выпроваживали из станицы, и, сидя под деревом, он рассуждал о том, как много за них денег можно будет выручить для будущей жизни Лёньки.
Внук был против того, чтобы дед занимался воровством. Он потребовал, чтобы они вернулись в станицу и отдали вещи их владельцам. Возникла ссора, которую усилила начавшаяся гроза. В результате, Лёнька убежал от деда, куда глаза глядят.
Утром деда Архипа, еле живого, обнаружили местные ребятишки. При нем были пропавшие кинжал и платок. К вечеру старик умер, и его похоронили под тем деревом, возле которого нашли. На погосте его не стали хоронить, признав в нем вора.
А через два дня нашли и его внука, Лёньку. Он лежал на дне оврага, в который мальчик сорвался в ту грозовую ночь. Поначалу его, как невинного ребенка, хотели похоронить на погосте, но потом передумали и положили рядом с дедом, поставив над могилой каменный крест.
Таково краткое содержание рассказа.
Главная мысль рассказа Горького «Дед Архип и Лёнька» заключается в том, что даже в самых тяжелых обстоятельствах нужно оставаться человеком. Не следует опускаться до воровства. Дед Архип, который украл кинжал, желая обеспечить жизнь внука, был похоронен, как вор. И его внука Лёньку, о судьбе которого дед так заботился, люди тоже сочли вором, положив его рядом с дедом.
Рассказ учит за добро платить добром. Казаки по-доброму отнеслись к двум нищим: их подвезли до станицы, дали хорошее подаяние и пригласили на ночлег. А в ответ дед Архип совершил кражу.
Какие пословицы подходят к рассказу Горького «Дед Архип и Лёнька»?
Нищему нет друга.
Старый — что малый, а малый — что глупый.
Украсть – в беду попасть.
