Защитник брестской крепости гаврилов. Последний защитник брестской крепости петр гаврилов

«Реальный Брест» впервые за всю историю существования этого «фантастического места» публикует видео 3D сканирования, которое помог сделать, многим уже известный на нашем сайте Андрей Пузин, ведущий инженер УП “Бресткоммунпроект”.

Пётр Михайлович Гаврилов до войны

Даже многие жители «Героевки» (ул.ГОБК) не знают, что если идти направо от Северных ворот вдоль обводного канала, то в нескольких сотнях метров наткнёшься у самой воды на одинокий капонир из крепостного кирпича, изрешечённый снарядами и пулями и несущий в себе тайну последнего боя последнего защитника Брестской крепости. Можно попасть в капонир и со стороны крепости, где в земляном валу сделан большой ход с полукруглым сводом, выложенным из тёмно-красного крепостного кирпича. Австрийский эксперт Дитер Богнер (проект «Брест-2019»), побывавший там не так давно, назвал капонир Гаврилова «фантастическим местом»…

Дитер Богнер

Здесь, на 32-й день войны в июле страшного 41-го дал свой последний бой командир 44 стрелкового полка 42-й стрелковой дивизии, руководитель обороны знаменитого Восточного форта майор Пётр Михайлович Гаврилов. Экскурсоводы Музея обороны Брестской крепости, останавливаясь возле его бюста в зале музея, представляют его как последнего участника героической обороны цитадели.

Бюст П.М. Гаврилова в музее обороны Брестской крепости

Тут же в экспозиции представлены его деревенские лапти, в которых 18-летним крестьянским парнем пошёл добровольцем в Красную Армию в далёком 1918-м году…

Начнём наш рассказ с февраля 1942 года, когда на одном из участков фронта в районе Орла наши войска вдрызг разгромили 45-ю пехотную дивизию Вермахта. Разбирая захваченные штабные документы, наши офицеры обратили внимание на «Боевое донесение о занятии Брест-Литовска», в котором день за днём гитлеровцы скрупулёзно фиксировали ход боев за Брестскую крепость. Их штабисты тогда писали: «Ошеломляющее наступление на крепость, в которой сидит отважный защитник, стоит много крови. Эта простая истина ещё раз доказана при взятии Брестской крепости. Русские в Брест-Литовске дрались исключительно настойчиво и упорно, они показали превосходную выучку пехоты и доказали замечательную волю к сопротивлению».

Одним из важнейших очагов обороны был в крепости Восточный форт, о боях за который написано так:

"26 июня. Гнездом сопротивления остался Восточный форт. Сюда нельзя было подступиться со средствами пехоты, так как превосходный ружейный и пулемётный огонь из глубоких окопов и из подковообразного двора скашивал каждого приближающегося.

27 июня. От одного пленного узнали, что в Восточном форту обороняется около 20 командиров и 370 бойцов с достаточным количеством боеприпасов и продовольствия. Воды недостаточно, но её достают из вырытых ям. В форту находятся также женщины и дети. Душою сопротивления являются будто бы один майор и один комиссар.

28 июня. Продолжался обстрел Восточного форта из танков и штурмовых орудий, но успеха не было видно…

29 июня. С 8.00 авиация сбрасывала много 500-килограммовых бомб. Результатов нельзя было видеть…

30 июня. Подготавливалось наступление с бензином, маслом и жиром. Все это скатывали в бочках и бутылках в фортовые окопы, и там это нужно было поджигать ручными гранатами и зажигательными пулями".

Штурмовики ошарашены сопротивлением бессмертного гарнизона

Только после того как противник подверг Восточный форт необычайно ожесточённой бомбёжке, когда с одного из самолётов была сброшена бомба весом в 1800 килограммов, которую прозвали «сатаной». Эта бомба, для сброса которой потребовался сверхмощный бомбардировщик, как пишут сами гитлеровцы, «потрясла своей детонацией весь город Брест». Только после этого врагу удалось ворваться в форт и овладеть им. Но, как ни обыскивали фашисты казематы и укрытия, им нигде не удалось обнаружить руководителей обороны форта.

…Восточный форт состоит из двух высоких земляных валов в виде подков. Валы располагались один внутри другого, причём внутренний вал для удобства обороны был несколько выше внешнего. Между ними оставалось пространство шириной в четыре-пять метров, образующее узкий дворик, стены которого были выложены кирпичом. Из дворика можно было войти в кирпичные казематы, расположенные в земляной толще валов. А в самом центре внутренней подковы поднималось двухэтажное здание казарм.

… Вместе со всеми нашими военнопленными врачами врач Н. И. Воронович лечил раненых бойцов и командиров в госпитале лагеря для военнопленных, которые немцы соорудили в Южном городке. Это было 23 июля 1941 года, то есть на 32-й день войны гитлеровцы привезли в лагерный госпиталь захваченного в крепости майора. Пленный был в полной командирской форме, но она превратилась в лохмотья, лицо обросло бородой. Он находился в бессознательном состоянии и был, как скелет, обтянутый кожей. Врачам пришлось применить искусственное питание, чтобы спасти ему жизнь.

Писатель Сергей Смирнов, открывший миру героизм и мужество защитников цитадели над Бугом

Собирая материалы для своей удостоенной впоследствии Ленинской премии книги «Брестская крепость» писатель Сергей Смирнов, потратил 10 лет жизни, проведя их в поездках, поисках, выступая по Всесоюзному радио.

Оказалось, что Петр Михайлович Гаврилов родился в 1900 году, родом из казанских татар, служил в Красной Армии с 1918 года. По словам писателя, он попал туда тёмным, неграмотным парнем, но зато принёс с собой железное упорство, умение настойчиво преодолевать трудности. Участвовал в боях против Колчака, Деникина, против белых банд на Кавказе. После гражданской войны он остался военным и долго жил в Краснодаре, командуя там различными воинскими частями. Попал на учёбу в Академию имени Фрунзе в Москву. Окончив её в 1939 году, был назначен командиром 44-го стрелкового полка, с которым прошёл испытал тяжёлые бои на советско-финской войне, а два года спустя приехал служить в Брестскую крепость.

Капонир Гаврилова недоступен со стороны обводного канала

… Участие Гаврилова в обороне Брестской крепости таково. Услышав первые взрывы на рассвете 22 июня 1941 года (семья жила за пределами крепости), командир полка, быстро одевшись, попрощался с женой и сыном, а сам с пистолетом в руке побежал в крепостную цитадель, где находился штаб полка. Там собрал бойцов, чтобы вести их из крепости на рубеж обороны, назначенный полку. Собрал десятка два-три людей и повёл их перебежками к Трёхарочным воротам через мост к выходу из крепости, но у Северных ворот шёл бой. Немцы к 9.00 взяли крепость в кольцо.

Некоторое время бойцы держали оборону на валах, а потом вынуждены отойти в казематы восточной «подковы», где собралось около 400 бойцов из разных частей и одна зенитная батарея. Гаврилов, как старший по званию, принял над ними командование. Так началась оборона форта. День ото дня усиливался артиллерийский обстрел, все более жестокими становились бомбёжки. Кончились запасы пищи, не было воды, один за другим погибали бойцы.

Редкий человек знает вход в капонир со стороны Кобринского укрепления

29 июня гитлеровцы предъявили защитникам Восточного форта ультиматум - в течение часа выдать Гаврилова и сложить оружие. В противном случае немецкое командование угрожало снести укрепление с лица земли вместе с его упорным гарнизоном. По приказу Гаврилова были отправлены в плен женщины и дети, оставшиеся без воды и пищи.

Но из бойцов никто не сдался. В этот день и на следующее утро в рукопашных боях сопротивление защитников Восточного форта было окончательно сломлено, и те, кто уцелел, оказались в плену. Автоматчики обшаривали один каземат за другим — искали Гаврилова, но нигде не нашли.

Длинный коридор обещает много неизведанного

Майор был вдвоём с бойцом-пограничником, и им, к счастью, удалось найти надёжное убежище, прорыть ход сквозь толщу земляного вала. Там они провёли несколько суток. Голод и жажда становились все более мучительными. Гаврилов уже решил, что наступило время выходить, как вдруг над его головой, на гребне вала, затрещал пулемёт Дегтярева.

Он окликнул пулемётчика, и тот отозвался. Стояла ночь. Но когда они ползком пробрались к выходу из форта, то увидели, что совсем близко горят костры, вокруг которых сидят фашистские солдаты, ждавшие утра, чтобы «зачищать казематы.

Гаврилов шёпотом скомандовал: «Огонь!» - они метнули гранаты и костёр потух. Решили бежать в разные стороны, чтобы хоть одному довелось спастись.

Командир полка по-пластунски пополз на северо-запад в сторону внешнего вала крепости. Ночь была непроглядно тёмной, и он почти наткнулся на кирпичную стену одного из казематов внешнего вала крепости, нащупал дверь и вошёл внутрь. Это был капонир, где перед войной были конюшни его полковых артиллеристов. Он выбрался наружу и осторожно переполз через вал на берег обводного канала. И вдруг оттуда, из темноты, донеслась немецкая речь, и он различил очертания палаток на том берегу обводного канала. Это был лагерь какой-то немецкой части.

Он бесшумно вылез назад на свой берег и отполз к валу. Здесь была маленькая дверь, и, войдя в неё, он попал в узкий угловой капонир с двумя бойницами, глядящими в разные стороны. Коридор тянулся из каземата вглубь земляного вала. Он пошёл по этому коридору и снова оказался в помещении той же конюшни и решил, что лучше всего укрыться в маленьком угловом каземате. Отсюда он мог отстреливаться, держа в поле зрения большой участок канала.

Он торопливо принялся таскать навоз, лежащий у входа в конюшню, и сваливал его в углу каземата. Зарылся в груду навоза и завалил себя снаружи, проделав небольшую щель для наблюдения и положив под рукой оставшиеся пять гранат и два пистолета с полными обоймами патронов.

Три дня Гаврилов провёл без пищи, а ночью нашёл комбикорм для лошадей - смесь каких-то зёрен, мякины, соломы. Это было его единственная пища. Дней пять всё шло хорошо: днём он ел комбикорм, а ночью пил воду из обводного канала. Но на шестой день началась острая резь в желудке, он сдерживал стоны, чтобы не выдать себя, а потом наступило странное полузабытьё, и он потерял счёт времени.

Как пишет Сергей Смирнов, видимо, его выдали стоны. Он внезапно очнулся оттого, что совсем рядом с ним раздались голоса. Через свою смотровую щель увидел двух автоматчиков, стоявших возле груды навоза, под которой лежал он. Когда Гаврилов увидел врагов, силы снова вернулись к нему, и он нащупал немецкий пистолет и перевёл предохранитель.

Немцы же принялись сапогами разбрасывать кучу навоза. Тогда он приподнял автоматический пистолет и с трудом нажал на спуск и он выпустил всю обойму. Послышался пронзительный крик, и, стуча сапогами, немцы побежали к выходу.

Гаврилов понял, что сейчас он примет свой последний бой с врагами. Он положил рядом свои пять гранат и взял в руку свой командирский ТТ. Вскоре донеслись крики: «Рус, сдавайся!» Комполка выждал, когда крики раздались совсем рядом, и одну за другой бросил две гранаты - в правую и левую амбразуры. Враги кинулись назад, и он слышал чьи-то протяжные стоны. Один из автоматчиков показался в дверях. Тогда он метнул туда последнюю гранату. В этот момент что-то влетело в другую бойницу и ударилось об пол - взрыв, и Гаврилов потерял сознание.

Вот он капонир, где дал свой последний бой майор Гаврилов

Изнемождённого майора привезли в лагерь для военнопленных в Южный городок, куда приехал немецкий генерал с офицерами, чтобы посмотреть на героя обороны.

А весной 1942 года лагерь в Южном городок расформировали, и Гаврилов после скитаний по разным лагерям Польши и Германии вскоре оказался близ немецкого города Хаммельсбурга, где судьба свела Гаврилова с генерал-лейтенантом Дмитрием Карбышевым.

Все эти годы вражеской неволи Гаврилов вёл себя, как подобает. После Победы он прошёл государственную проверку, был восстановлен в звании майора и осенью 1945 года получил новое назначение начальником советского лагеря для японских военнопленных в Сибири. Однако служить в армии ему пришлось недолго - он был уволен в отставку, на пенсию. Вместе со своей второй женой Гаврилов переехал в Краснодар, где построил на окраине города маленький скромный домик.

Но в партии его не восстановили после возвращения из плена из-за потери партийного билета и должен был вступать в партию по новой, на общих основаниях.

А в январе 1957 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР: за доблесть и мужество, за выдающийся подвиг при обороне Брестской крепости Петру Михайловичу Гаврилову было присвоено звание Героя Советского Союза.

А на открытии мемориального комплекса «Брестская крепость-герой» в 1971 году Петр Михайлович Гаврилов в голове колонны ветеранов нёс боевое знамя 393-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона, бойцы которого вместе с другими защищали Восточный форт до последнего. Он завещал похоронить его в Бресте, и его воля была исполнена в 1979 году, когда его с воинскими почестями похоронили на гарнизонном кладбище и установили ему красивый гранитный памятник. Его именем названа улица в Бресте.

В январе (26) следующего года исполнится 35 лет со дня его смерти (26.01.1979).

Таким Пётр Михайлович Гаврилов останется в памяти, кто видел его в мемориале «Брестская крепость-герой»

Что сказать по этому поводу? На Восточный форт, оборону которого он держал, экскурсии водят только по спецзаказу, а на входе в капонир Гаврилова, где каждый кирпичик дышит страшным 41-м, нет даже мемориальной доски о беспрецедентном в истории бое, поразившем даже фашистов. Да и со стороны обводного канала отсутствует даже мостик, по которому людям можно было попасть в это святое место, чтобы поклониться легендарному защитнику Брестской крепости. И это, думается, не делает чести ни властям города, ни мемориалу «Брестская крепость-герой», в открытии которого он принимал участие. Вот так у нас воплощается в жизни лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто»…

Таким встретил бой в крепости майор Гаврилов

Реальный Брест

Петр Гаврилов Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Неудобный командир

Пётр Гаврилов родился в Татарии, в деревне Альвидино. Вырос без отца. Их семья – мама Александра Ефимовна, брат Сергей жили в полуземлянке. Матери приходилось заниматься подён­ной работой, стирать чужое бельё. В 8 лет Петра отдали в школу. Но он закончил всего 4 класса – надо было кормить семью. В 14 лет Пётр уехал в Казань.

Был дворником, грузчиком, рабочим. В Гражданскую войну ушёл добровольцем в Красную армию. И почувствовал тягу к военной профессии. После Гражданской поступил на командирские курсы, служил на Северном Кавказе. Окончил Военную академию, женился. Детей у них с женой не было, они усыновили мальчика-сироту. За несколько месяцев до начала войны Гаврилова перевели в Брестскую крепость.

Начальство гарнизона считало его неудобным командиром. Дотошный, въедливый, он не давал спуска ни себе, ни другим. В беседах с бойцами комполка не раз говорил, что война не за горами, Гитлеру ничего не стоит разорвать мирный договор с СССР. Гаврилова обвинили в распространении тревожных настроений. 27 июня 1941 г. его дело должны были рассматривать на партсобрании…

Петр Гаврилов с женой Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Услышав первые взрывы на рассвете 22 июня, майор сразу понял: началась война. Он попрощался с женой и сыном, велел им идти в подвал. Стал собирать своих бойцов, чтобы вести их из крепости на рубеж обороны. Но у главного выхода уже шёл бой. К 9 утра немцы взяли крепость в кольцо.

Петр Гаврилов был командиром 44-го стрелкового полка. Больше месяца руководил обороной Восточного форта, взять который гитлеровцы смогли только после жестоких бомбёжек.

«Гнездом сопротивления остался Восточный форт, – писал 26 июня 1941 года из Бреста немецкий штабист. – Сюда нельзя подступиться, превосходный ружейный и пулеметный огонь скашивал каждого приближающегося». Гитлеровцы знали, что «в форту около 20 командиров и 370 бойцов, женщины и дети. А душою сопротивления являются будто бы один майор и один комиссар».

29 июня немцы предъявили защитникам Восточного форта ультиматум – выдать Гаврилова и сложить оружие. Иначе сравняют форт с землёй вместе с его упорным гарнизоном. Но никто из бойцов не сдался. По приказу Гаврилова были отправлены в плен женщины и дети. Начались рукопашные бои, сопротивление защитников Восточного форта было сломлено. Оставшиеся в живых оказались в плену. Немцы обшаривали казематы крепости в поисках Гаврилова.

Петр Гаврилов с внуком Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Писатель Сергей Смирнов в своей книге «Брестская крепость» приводит рассказ врача лагерного госпиталя, куда на 32-й день войны немцы привезли захваченного в крепости майора. «Пленный был в командирской форме, но она превратилась в лохмотья. Он был ранен, истощён так, что не мог даже глотать, врачам пришлось применить искусственное питание. Но немцы сказали, что этот человек всего час тому назад в одиночку принял бой в одном из казематов, убил нескольких гитлеровцев. Было ясно, что только из уважения к его храбрости пленного оставили в живых». Этим майором был Пётр Гаврилов, один из самых опытных командиров крепости, прошедший Гражданскую и Финскую войны.

Попав в плен на 32-й день войны, Гаврилов прошёл несколько концлагерей, в одном из которых познакомился с генералом Дмитрием Михайловичем Карбышевым. В мае 1945-го защитник Бреста был освобождён из плена частями Красной армии. Из-за потерянного партбилета Гаврилова исключили из партии, однако восстановили в воинском звании. Есть данные, что осенью 1945 году его назначили начальником советского лагеря для японских военнопленных в Сибири. Там Гаврилов получил несколько благодарностей по службе, в частности, за то, что предотвратил эпидемию тифа среди военнопленных.

Петр Гаврилов на встрече со школьниками с.Пестрецы. 1965 год Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Вскоре Пётр Михайлович вернулся в Татарию. В родной деревне его встретили настороженно. Шла уборка урожая, но бывшего пленного на работу не взяли. Боялись доверить технику, лошадей, кидали вслед картошкой… Гаврилов сильно переживал, старался наладить отношения с односельчанами. Но безуспешно. В поисках работы отправился в райцентр, устроился на гончарную фабрику. Через год уехал в Краснодар и женился во второй раз. Свою первую жену Екатерину Григорьевну он считал погибшей.

Не держал зла

В 1955 году на радио вышел цикл передач «В поисках героев Брестской крепости». Их автор С. Смирнов издал книгу, в которой рассказал о подвиге командира Восточного форта. После этого Гаврилова восстановили в партии, он получил Золотую звезду Героя. В 50-е годы в один из своих приездов в Брест Пётр Михайлович узнал, что его первая жена Екатерина Григорьевна и сын Николай, которых он не видел с первого дня войны и считал погибшими, живы. Сын служил в армии. А Екатерина Григорьевна была парализована и жила в доме инвалидов. Пётр Михайлович и его вторая жена забрали Екатерину Григорьевну к себе в Краснодар и ухаживали за ней до самой смерти. Не забывал Гаврилов и свою родину.

Памятный знак в селе Альвидино, где родился и вырос Петр Гаврилов Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Часто приезжал в Альвидино, переписывался с земляками, не держал на них зла. Понимал, что общество, система навязали людям стереотип: пленные – обязательно изменники родины.

Пётр Михайлович завещал похоронить себя на гарнизонном кладбище Брестской крепости. Его родственников в Альвидино сегодня не осталось. Известно, что его приёмный сын жив, есть внук, но связей с родиной своего отца и деда они не поддерживают.

В Казани есть улица Гаврилова, но многие казанцы не знают, кто он такой. 115-летие героя прошло незаметно. Эту дату отметили в деревне Альвидино Пестречинского района, где Гаврилов родился и жил до 14 лет. 5 лет назад там был открыт его музей.

Гаврилов по национальности был кряшеном, поэтому часть экспозиции посвящена культуре этого народа. Хранятся в музее и личные вещи майора: форма, часы, переписка с односельчанами, документы, фото. В центре экспозиции – земля из Брестской крепости, оплавленные кирпичи форта, в котором Гаврилов принял последний бой. Их привезли в Татарстан сотрудники музея Брестской крепости. К 115-летию Гаврилова музей получил в подарок книгу немецких историков в переводе Р. Алиева с архивными материалами о штурме цитадели. В ней есть и рассказы немецких солдат о Гаврилове.

Дом-музей Петра Гаврилова в селе Альвидино Фото: АиФ/ Фото из музея Петра Гаврилова

Facebook Комментарии

Пётр Михайлович Гаврилов родился 4 (по новому стилю - 17) июня 1900 года в деревне Альвидино (ныне - Пестречинский район Татарстана) в семье крестьянина. По национальности татарин. Отец Гаврилова умер, когда Петру Михайловичу был один год.

Первая жена - Гаврилова Екатерина Григорьевна, вместе с ней Пётр Михайлович усыновил сироту Николая. В 1941 году потерял их, и вновь нашёл только в 1955 году, когда он был уже женат во второй раз.

Гаврилов окончил Казанскую центральную крещёно-татарскую школу, после чего работал батраком по найму. В пятнадцатилетнем возрасте он ушёл в Казань, работал там чернорабочим на заводе. Принимал активное участие в революционных событиях 1917 года в Казанской губернии.

В 1918 году Гаврилов добровольцем поступил на службу в . Участвовал в боях , участвовал в боях на Восточном фронте против войск адмирала , Южном и Северо-Кавказском фронтах против Добровольческой армии генерала .

Гаврилов прославился как один из руководителей обороны . С 22 по 30 июня 1941 года он во главе группы бойцов и командиров различных частей и подразделений Брестского гарнизона, держал оборону в Восточном форте. После применения немецкими войсками крупнокалиберной артиллерии и авиационных бомб большой мощности большая часть отряда Гаврилова погибла или попала в немецкий плен. С начала июля 1941 года Гаврилов с остатками отряда численностью 12 человек, скрываясь в казематах Брестской крепости, совершал нападения на разрозненные группы немецких солдат.

За время боевых действий Гаврилов был сильно истощён, но продолжал сражаться, даже оставшись один. 23 июля 1941 года в очередной схватке он застрелил несколько солдат противника, но в результате взрыва вражеского снаряда получил тяжелое ранение, потерял сознание и попал в плен. Содержался в концентрационных лагерях Хаммельбург, Равенсбрюк, . В мае 1945 года Гаврилов был освобождён наступающими советскими войсками.

После прохождения специальной проверки органами СМЕРШ Гаврилов был восстановлен в кадрах и звании Красной Армии, однако за утрату партийного билета он был исключён из рядов ВКП(б). С осени 1945 года он служил на Дальнем Востоке, возглавлял лагерь для японских военнопленных, строивших железную дорогу Абакан-Тайшет. За отлично поставленную работу неоднократно удостаивался благодарностей от командования.

В июне 1946 года Гаврилов был уволен в запас, после чего уехал на родину, где работал в совхозе, затем был директором кирпичного завода. В 1947 году он переехал в город Краснодар, где работал рабочим на тарной базе, затем экспедитором на Краснодарском приборостроительном заводе.

Всесоюзную известность Петру Михайловичу Гаврилову принесла вышедшая в 1956 году книга С. С. Смирнова «Брестская крепость», основанная на воспоминаниях участников событий. Вскоре после этого он был восстановлен в КПСС, а в 1957 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза. С тех пор Гаврилов активно участвовал в общественной жизни, много ездил по СССР с выступлениями об обороне Брестской крепости. Написал книгу воспоминаний «Сражается крепость», впервые изданную в 1975 году и впоследствии дважды переизданную после его смерти. Умер 26 января 1979 года, похоронен на Гарнизонном кладбище Бреста.

Петра Гаврилова перевели в Брест после Советско-финской войны (1939-1940), во время которой он командовал стрелковым полком. Здесь Гаврилов заслужил репутацию человека сурового и не склонного к сантиментам.

«Он был требовательным к своим подчиненным, но требовательным он был не только к ним, и к себе. Он всегда старался обучаться, всегда все заранее планировал. Требовал четкого выполнения всех его приказов», - рассказывает научный сотрудник музея им. Петра Гаврилова Лейсан Шайхутдинова.

В брестском гарнизоне солдаты, офицеры и их семьи располагались в старой крепости, которая не была серьезным укреплением. По уставу в случае начала войны бойцы должны были незамедлительно покинуть крепость.

Но ночью 22 июня старые стены крепости внезапно содрогнулись от ударов артиллерии. Застигнутые врасплох красноармейцы и их семьи гибли в собственных постелях. Началась паника. Многие солдаты, женщины и дети, не успев одеться, попытались бежать за стены крепости, но были настигнуты вражеским огнем.

Брестская крепость находилась в полосе главного удара немецкой группы армий «Центр». Здесь две советские дивизии противостояли 8 немецким. Обойдя укрепление с двух сторон, уже в первый день немцы продвинулись вглубь советской территории на 60 километров. Крепость располагалась на четырех островах, образовавшихся благодаря рекам Западный Бук и Муховец. Цитадель крепости, а также Волынское и Тереспольское укрепления располагались на разделенных каналом островах. Восточный форт стоял особняком. Он состоял из двух земляных валов в форме подковы.

Согласно немецкому плану крепость должна была захватить 45-я пехотная дивизия за 8 часов. С флангов ее поддерживала 31-я и 34-я дивизии, корпусная артиллерия и химический полк особого назначения. Всего около 15 000 человек. К 22 июня в крепости находились подразделения двух советских дивизий - около 9000 человек. Через час батальон нацистов прорвался за ворота и практически захватил Цитадель. Гаврилов руководил одним из подразделений и вел оборону вблизи Северных ворот. Красноармейцам удалось сгруппироваться и начать атаку. Уже к утру почти все вошедшие в крепость гитлеровцы были уничтожены.

Но днем к немцам подошло подкрепление. Под непрекращающимся обстрелом красноармейцы снова несли огромные потери. Не хватало медикаментов. Всюду были слышны стоны раненых бойцов и плач испуганных детей. Гаврилов пытался установить связь с другими подразделениями и организовать централизованную оборону крепости. Но безуспешно. Очень скоро Брестская крепость оказалась в полном окружении. Об этом Петр Гаврилов позже рассказывал своему племяннику Александру Козлову.

«Не хватало оружия, он говорил. Много, очень много было раненных первое время. Но оказывать помощь тоже было нечем. Даже оружие, патроны, некоторые патроны не совпадали с калибрами. То есть склады все с оружием были завалены. Приходилось воевать, он говорил, почти голыми руками, кирпичами», - вспоминает Козлов слова дяди.

В ходе очередного боя майор Гаврилов оказался под пулеметным огнем. Чтобы не погибнуть, он отошел в Восточный форт и там встретил четыре сотни бойцов из 393-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона с запасом боеприпасов и продовольствия. Гаврилов решил возглавить оборону на этом участке. В казематах внешнего вала он организовал штаб обороны и лазарет для раненых. Была налажена связь по всему Восточному форту. 400 бойцов были разделены на 3 отряда. Каждому поручен свой участок обороны. Но на третий день стали заканчиваться запасы воды. Водопровод был выведен из строя. Лето стояло жаркое и душное и очень скоро клубы дыма и грязи заполнили гарнизон. Дети перестали плакать и тихо умирали. Лица бойцов почернели, а запекшиеся от жары губы кровоточили.

По приказу Гаврилова бойцы стали рыть колодец. Когда в земле заблестела вода, радости не было предела. Весь Восточный форт ликовал. Но вскоре выяснилось, вода для питья не пригодна. Гаврилов понимал: дети умрут от жажды и истощения, если у них не появится шанс выжить. Именно тогда он отдал приказ женщинам с детьми сдаться в плен.

Последний очаг сопротивления мешал немецкой армии двигаться дальше. Поэтому 28 июня германское командование приняло решение сбросить на Восточный форт авиабомбы. После попадания бомбы весом 1 800 килограммов сдетонировал склад боеприпасов. Взрыв оказался такой силы, что многие бойцы были тяжело ранены и все без исключения контужены. Петр Гаврилов провел последнее собрание. Понимая обреченность ситуации, он предложил красноармейцам выбрать самостоятельно свою судьбу - остаться в крепости или сдаться в плен. К середине дня 389 защитников Восточного форта были пленены. Почти все они истекали кровью или находились без сознания и не могли продолжать оборону. Майора Гаврилова среди них не было. С этого момента для него началась подземная жизнь. Вместе с десятком преданных бойцов он вел партизанскую войну. Помимо личного оружия у них было четыре пулемета и немного боеприпасов.

«Они спускались на ночь в эти казематы вниз и зарывались в эти норы, прятались от немцев. А ночью опять выходили, уже делали вылазки», - рассказывает племянник Гаврилова Александр Козлов.

5 июля Петр Гаврилов со своим небольшим отрядом принял очередной бой, после чего с ним осталось только трое красноармейцев. Посовещавшись, они решили разойтись и попытаться выбраться из крепости самостоятельно. Ночью Петр Гаврилов пробрался в капониры земляного вала на Кобринском укреплении. Там он нашел конюшню, которая стала его последним укрытием. Месяц без воды, еды, жизнь под землей без дневного света отняли у майора последние силы. Он ослаб и находился в крайней степени истощения.

Когда его случайно обнаружили немцы, Гаврилов, забыв про боль, схватил пистолет, ранил нескольких солдат и бросил гранату. После чего упал без сознания. На пленного майора пришли посмотреть командующие 45-й пехотной армией: такого проявления героизма они не встречали нигде. Майор дышал, но выглядел как труп. У него отсутствовал глотательный рефлекс и лицо почернело, как смоль. И весь его вид вызывал ужас и уважение. Немцы не могли поверить, что еще несколько минут назад этот человек мог сражаться.

Майор Гаврилов попал в лагерь военнопленных, который располагался в Бресте. Пленные советские врачи выхаживали Петра Михайловича: кормили из ложки и старались держать ближе к кухне. Когда Гаврилов пришел в себя и смог говорить, его вызвали на допрос. Он скрыл свое имя и представился лейтенантом Галкиным. Под этой фамилией Гаврилов прошел почти все концлагеря Германии - долгих 4 года изнурительных работ, издевательств и оскорблений. Был освобожден американскими союзниками в 1945-м, в концлагере Регенсбург.

После концлагерей Петр Гаврилов, как и все советские военнопленные, по закону того времени попал под фильтрацию - проверку СМЕРШем, чьей главной задачей была борьба с изменниками Родины. В результате проверок Петр Гаврилов в пособничестве немецкой армии уличен не был. Его восстановили в звании командира полка и отправили служить дальше.

Но после службы майор Гаврилов вернулся в Татарстан - в родную деревню Альвидино. Здесь его застала новая волна проверок. Петр Михайлович не смог предъявить свой партийный билет, утерянный при обороне крепости. За это его исключили из партии. Но самым болезненным ударом для Гаврилова стало отношение земляков. Односельчане встретили его холодно. Никто не понимал и не поддерживал его. Оставаться в Альвидино было невыносимо, и Гаврилов решил переехать в Краснодар. В Краснодаре Петр Михайлович нашел работу сторожем и начал строить дом в пригороде. Огород помогал прокормиться.

В 1954 году военный журналист Сергей Смирнов прочел в «Огоньке» заметку, в которой упоминалась оборона тогда совершенно никому неизвестного рубежа - Брестской крепости. Недолго думая, Смирнов взял билет на поезд и выехал в Белоруссию, чтобы начать журналистское расследование. Он опросил очевидцев событий и был потрясен историями о подвиге красноармейцев. Многие вспоминали мужественного командира Восточного форта. Но, к сожалению, никто не знал его фамилию. Ведь Гаврилов оказался в Восточном форте случайно. Тем не менее, Смирнов решил во что бы то ни стало рассказать всей стране о легендарных защитниках Брестской крепости и ее последнем герое. По возвращению в Москву Сергей Смирнов начал писать книгу и выпустил на радио цикл программ под названием «В поисках героев Брестской крепости». Его эфиры имели ошеломляющий успех.

Шаг за шагом Сергей Смирнов восстанавливал хронологию событий тех дней. К нему вереницей потянулись защитники Брестской крепости, прошедшие концлагеря, со своими печальными историями. Московская квартира журналиста стала единственным местом в стране, где бывших военнопленных - защитников Брестской крепости - ждали, готовы были выслушать, понять и помочь. Однажды в квартире Сергея Смирнова раздался звонок. На пороге стоял Петр Гаврилов. Всю ночь Сергей Смирнов разговаривал с командиром Восточного форта и записывал его ответы, чтобы позже рассказать всей стране о том, что ему пришлось пережить. После эфиров и книги Сергея Смирнова о защитниках Брестской крепости весь советский народ узнал имена этих героев войны. О Петре Гаврилове заговорила вся страна. В1957 году он был удостоен звания Героя Советского Союза и восстановлен в партии.

Подвигу Петра Гаврилова посвящен новый выпуск программы «Легенды армии», который выйдет в эфир 13 марта в 19:35

Наряду с легендарным генералом Карбышевым - Петр Гаврилов - является самым известным героем Отечественной войны (выходцем из татар (кряшен)).
Фильмы, книги и передачи - в них много рассказано про этого героя, его личный подвиг и подвиг многих героев Брестской крепости - удивительный пример стойкости советского народа, который и определил нашу Великую Победу!
Не многие знают, что этот легендарный герой и настоящий богатырь духа - наш земляк, родом из села Альвидино Пестречинского района Татарстана (на реке Мёша), что совсем рядом с Казанью!
Не только наши соотечественники, но и враги были восхищены подвигом майора Гаврилова!

Пётр Миха́йлович Гаври́лов (тат. Петр Михаил улы Гаврилов; 30 июня 1900 — 26 января 1979) — советский офицер, майор, участник обороны Брестской крепости в 1941 году, Герой Советского Союза (1957).
Родился 17 (30) июня 1900 в селе Альведино Лаишевского уезда Казанской губернии (ныне Пестречинский район Республики Татарстан).
По национальности татарин.
Отец умер ещё до его рождения (по другим данным, когда ему был 1 год).
В ранней юности батрачил, в 15 лет ушёл в Казань и поступил на завод чернорабочим.

Участвовал в установлении Советской власти в Казани. Весной 1918 года вступил добровольцем в Красную Армию, сражался на Восточном фронте против войск Колчака, затем против войск Деникина и повстанцев на Северном Кавказе. После окончания Гражданской войны остался в армии. В 1922 году вступил в РКП(б).
В сентябре 1925 году окончил Владикавказскую пехотную школу; на Кавказе женился и усыновил мальчика-сироту. В 1939 году окончил Военнную академию имени Фрунзе.
В звании майора назначен командиром 44-го стрелкового полка.
Участник Советско-финской войны 1939—1940 годов. По окончании войны его полк переводится в Западную Белоруссию, а в мае 1941 — в Брест.

Оборона Брестской крепости и плен
После нападения немцев на крепость возглавил группу бойцов из 1-го батальона своего полка и мелких разрозненных подразделений 333-го и 125-го стрелковых полков, во главе которой сражался на валу у Северных ворот Кобринского укрепления; затем возглавлял гарнизон Восточного форта, где с 24 июня сосредоточились все защитники Кобринского укрепления. Всего у Гаврилова было около 400 человек с двумя зенитными орудиями, несколькими 45-мм пушками и четырёхствольным зенитным пулемётом.

Вечером 29 июня 1941 года после бомбардировки Восточного форта (одна из бомб весом в 1,8 тонны угодила во внутреннюю подкову форта и, возможно, явилась причиной подрыва склада боеприпасов защитников), Гаврилов с остатками своей группы (12 человек с четырьмя пулемётами) укрывается в казематах. Несколько дней группа совершала вылазки, пока не была рассеяна.
Оставшись один, 23 июля тяжело раненым попадает в плен. По описанию лечившего его в госпитале доктора Вороновича:
пленный майор был в полной командирской форме, но вся одежда его превратилась в лохмотья, лицо было покрыто пороховой копотью и пылью и обросло бородой. Он был ранен, находился в бессознательном состоянии и выглядел истощённым до крайности. Это был в полном смысле слова скелет, обтянутый кожей. До какой степени дошло истощение, можно было судить по тому, что пленный не мог даже сделать глотательного движения: у него не хватало на это сил, и врачам пришлось применить искусственное питание, чтобы спасти ему жизнь. Но немецкие солдаты, которые взяли его в плен и привезли в лагерь, рассказали врачам, что этот человек, в чьём теле уже едва-едва теплилась жизнь, всего час тому назад, когда они застигли его в одном из казематов крепости, в одиночку принял с ними бой, бросал гранаты, стрелял из пистолета и убил и ранил нескольких гитлеровцев.
— Смирнов С. С. Брестская крепость, 1965.
Содержался в лагерях Хаммельбург и Равенсбрюк до мая 1945 года. В плену сблизился с генералом Карбышевым (также крёщеным татариным).

открытие памятника в селе Альвидино - на родине Героя

После войны
После освобождения из немецкого плена П. М. Гаврилова исключили из ВКП(б), ввиду утраты партбилета. Однако, восстановленный в прежнем воинском звании, осенью 1945 года он был назначен начальником советского лагеря для японских военнопленных в Сибири, где получил несколько благодарностей по службе (считается, что он предотвратил эпидемию тифа среди японских военнопленных, а также пресекал злоупотребления со стороны японских офицеров).
После увольнения в отставку в связи с сокращением вооруженных сил уехал в Татарию, а затем в Краснодар, где нашёл жену и сына, с которыми не виделся с первого дня войны.
После выхода на радио в 1955 году цикла передач под названием «В поисках героев Брестской крепости», их автором — Сергеем Смирновым — в 1956 году была написана, и в 1957 году издана книга «Брестская крепость», в которой был показан подвиг гарнизона крепости в 1941 году. Благодаря этому П. М. Гаврилов восстановил членство в партии и был представлен к награде.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 января 1957 года за образцовое выполнение воинского долга при обороне Брестской крепости в 1941 году и проявленные при этом мужество и героизм Гаврилову Пётру Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 10807).
Впоследствии Гаврилов совершил ряд поездок по СССР, активно занимался общественной работой. С 1968 года до конца жизни жил в Краснодаре в доме 103 на Светлой улице (в 1980 году она была переименована в улицу Гаврилова).
Пётр Михайлович Гаврилов скончался в Краснодаре 26 января 1979 года. Он был похоронен с воинскими почестями на гарнизонном мемориальном кладбище Бреста.

Память Героя
Надгробный памятник на Гарнизонном кладбище в Бресте.

Мемориальная табличка в казанском Парке Победы

Именем Гаврилова названы улицы в Казани, Бресте, Краснодаре и Пестрецах.
Его именем также был назван колхоз в родной деревне Альвидино.
Именем П. М. Гаврилова назван пик в Центральном Тянь-Шане
В Альвидине, родном селе Петра Гаврилова был открыт его музей.

Отражение в искусстве
После выхода в 1957 и 1959 годах своих первых книг о защитниках Брестской крепости («Брестская крепость» и «Герои Брестской крепости»), С. С. Смирнов посвятил десять лет новому, существенно переработанному и дополненному, изданию книги «Брестская крепость»:
Эта книга — плод десятилетней работы над историей обороны Брестской крепости: многих поездок и долгих раздумий, поисков документов и людей, встреч и бесед с вами. Она окончательный итог этой работы.
О вас, о вашей трагической и славной борьбе ещё напишут повести и романы, поэмы и исторические исследования, создадут пьесы и кинофильмы. Пусть это сделают другие. Быть может, собранный мной материал поможет авторам этих будущих произведений. В большом деле стоит быть и одной ступенькой, если эта ступенька ведёт вверх.
Десять лет назад Брестская крепость лежала в забытых заброшенных развалинах, а вы — её герои-защитники — не только были безвестными, но, как люди, в большинстве своём прошедшие через гитлеровский плен, встречали обидное недоверие к себе, а порой испытывали и прямые несправедливости.
— Смирнов С. С. Открытое письмо героям Брестской крепости, 1964.
За неё С. С. Смирнов был удостоен Ленинской премии 1965 года в области литературы и журналистики.

Личные воспоминания П. М. Гаврилова были дважды изданы в Краснодаре: в 1975 и 1980 годах.

Кроме того, подвиг майора Гаврилова был показан в ряде кинофильмов:
Фильм «Бессмертный гарнизон» 1956 года.
Фильм «Битва за Москву» 1985 года (роль Гаврилова исполнил Ромуалдс Анцанс).
Фильм «Брестская крепость» 2010 года (роль Гаврилова исполнил Александр Коршунов).

ЛЮДИ НЕСГИБАЕМОЙ ВОЛИ

ГАВРИЛОВ ПЕТР МИХАЙЛОВИЧ, майор, командир 44-го стрелкового полка.
Руководил обороной Восточного форта. На 32-й день войны, тяжело контуженный, попал в плен. Несколько месяцев находился в лагере для военнопленных в Южном городке близ Бреста. Затем отправлен в глубь Германии: в Хаммельбург, Регенсбург (отделение концлагеря Дахау). После освобождения из плена в апреле 1945 года продолжал службу в рядах Советской Армии.
За исключительное мужество и героизм, проявленные в боях при защите Брестской крепости, П.М. Гаврилову присвоено звание Героя Советского Союза.
Ныне П.М. Гаврилов живет в городе Краснодаре, пенсионер, член КПСС, член Советского комитета ветеранов войны. Награжден двумя орденами Ленина и медалью «Золотая Звезда».

Большая часть личного состава полка находилась вне крепости. Один батальон - в УРе под Семятичами, другой - в 5-м форту, в 4 км к северо-западу от Бреста. В крепости оставался один батальон и спецподразделения.
Война застала меня в стенах Брестской крепости, можно сказать, случайно.
В субботний вечер 21 июня я приехал проведать больную жену и сынишку. Но провести с ними воскресный день мне уже не было суждено. На рассвете дрогнула земля, и мы проснулись от невообразимого шума и грохота: это рвались вражеские снаряды и авиабомбы.
Попрощавшись с семьей и наказав им укрыться где-нибудь в подвале, я кинулся в штаб, где хранились знамя полка и секретные документы. Однако войти туда не удалось, все здание, находившееся в самом центре крепости, было объято пламенем.

Уже в первые минуты после этого неожиданного разбойничьего нападения гитлеровской Германии многие бойцы были ранены и убиты. В предрассветной полутьме, среди густой пелены дыма и пыли я с трудом собрал человек двадцать из своих подразделений и бросился с ними к северной части крепости. Здесь у Северных ворот, которые вели на окраину Бреста, должен был сосредоточиться при боевой тревоге полк, которым я командовал. Но крепость уже была окружена гитлеровскими войсками и отрезана от города.
Вражеские стрелки и автоматчики, залегшие на валу у Северных ворот, вели непрерывный огонь. Нужно было принимать срочные меры, чтобы не допустить их в крепость. В это время мне донесли, что на левой стороне от Северных ворот, там, где располагался 1-й батальон моего полка, в укрытиях находится много бойцов из разных частей. Большинство из них, выбегая из объятых огнем зданий, все же сумело захватить с собой оружие и боеприпасы. Среди солдат находились и два лейтенанта. Я немедля решил взять на себя командование этим отрядом. Разбил бойцов на две роты, назначил лейтенантов Разина (лейтенант Н.А. Разин - командир минометного взвода 44-го стрелкового полка. Ныне живет и работает в г. Москве. Награжден орденом Отечественной войны I степени, член КПСС) и Яковлева (младший лейтенант М.М. Яковлев - командир саперного взвода 44-го стрелкового полка) командирами, отвел районы обороны и определил секторы обстрела. К этому времени, а оно буквально исчислялось минутами, в Западном форту, в укрытиях также сосредоточилось больше сотни бойцов. Находящемуся с ними старшему лейтенанту Сергееву я приказал разбить бойцов на взводы и держать оборону.
На Восточном валу, еще до моего прихода туда, оборону организовал старший лейтенант Самойлов (младший лейтенант А.Е. Самойлов - заместитель командира пулеметной роты 44-го стрелкового полка). Его бойцы притащили станковый пулемет. Не один десяток гитлеровцев нашел могилу от огня этого пулемета. Я избрал себе командно-наблюдательный пункт в 150 метрах восточнее Северных ворот. Встретив там капитана Касаткина, назначил его начальником штаба.
Около полудня ко мне подбежал боец и сообщил, что в Восточном форту скопилось много людей, они ждут распоряжений. Я и капитан Касаткин направились в подковообразное укрепление, где действительно увидели около трехсот человек.
Находившиеся с ними лейтенанты Домиенко и Коломиец уже успели подготовить укрепление к обороне. На весьма удачно выбранной позиции была установлена счетверенная зенитная пулеметная установка, имевшая почти круговой обстрел. В метрах полутораста от Восточного форта находилось два зенитных орудия, которыми командовал старший лейтенант Шрамко. В ста метрах западнее - две противотанковые пушки, которыми командовал незнакомый мне молодой лейтенант.
Взяв и эту группу под свое руководство, я разбил силы, находившиеся в Восточном форту, на три роты - правого, левого и центрального крыла, двумя из них командовали лейтенанты Марков и Бородич. Вторым кольцом подковообразного укрепления, где находилась счетверенная зенитная пулеметная установка, командовал лейтенант Коломиец.

Брестская крепость с воздуха во время войны

Здесь же, в подземных укрытиях Восточного форта, мы разместили свой штаб, оставив, однако, один наблюдательный пункт на Северном валу и второй - на другом конце Восточного форта. Воспользовавшись телефонными аппаратами и кабелями, имевшимися у зенитчиков, Касаткин быстро установил, помимо живой, телефонную связь со всеми ротами. При штабе имелась рация, с помощью которой мы тщетно пытались установить связь с командованием, с внешним миром... Рация пригодилась нам лишь для приема последних известий и сводок о ходе боев. Тут же, в форту, в укрытии был организован и свой «лазарет» - перевязочный пункт, который возглавляла военфельдшёр Раиса Абакумова. Начальником продовольственно-хозяйственного и артиллерийского снабжения я назначил лейтенанта Домиенко, а своим заместителем по политчасти - политрука Скрипника.
Важность наших позиций понимал каждый боец. Когда прошли первые минуты неизбежного в подобных условиях замешательства, люди стали уверенно ждать встречи с врагом. Отряд представлял собой силу, которую очень скоро в полной мере испытали на себе вооруженные до зубов наступавшие немецко-фашистские части.

Едва мы успели сколотить подразделения, как противник предпринял новую серьезную атаку. Она была отбита с большим для него уроном. В полдень фашисты атаковали нас вторично, на этот раз при поддержке танков. Надо иметь в виду, что крепость со всех сторон окружена водными каналами. В нашем районе проход в нее был возможен только через Северные ворота. Сюда и пытались ворваться танки противника.
В неравный поединок с вражескими бронированными машинами вступила группа бойцов во главе с молодым лейтенантом-артиллеристом. Огонь находившегося в укрытии орудия, которым он командовал, не смог преградить путь немецким танкам. Они вырвались к валу, и пошли на нас. Тогда лейтенант приказал выкатить орудие на открытую позицию и повел стрельбу прямой наводкой. Уже завертелся на месте один танк, задымил второй... В это время лейтенанта тяжело ранило. Его гимнастерка быстро обагрилась кровью. Но уползти, уйти в укрытие - значило дать танкам прорваться. И он вместе с еще одним уцелевшим бойцом остался у орудия. Когда была подбита третья вражеская машина, а остальные повернули обратно, мы увидели, как этот бесстрашный человек упал на землю...
В то время я еще не потерял надежды на соединение со своими войсками и потому приказал начальнику штаба составить приказ о посмертном представлении к званию Героя Советского Союза этого отважного лейтенанта. Все документы тех дней, конечно, погибли, и я сейчас жалею, что не запомнил фамилии лейтенанта-героя.
Уже в первый день нашей обороны, прошедший в непрестанной борьбе, сказались отличная выучка наших солдат и офицеров, их высокий моральный дух. Приходилось не только отражать непрерывные атаки, но и ликвидировать группы противника, то и дело прорывавшиеся в разных местах Кобринского укрепления. В середине дня гитлеровцам, вклинившимся в наше расположение, удалось организовать в северо-западном углу вала свой командно-наблюдательный пункт. Лейтенанту-пограничнику (как пишет участник обороны младший лейтенант Н.Г. Старков, фамилия этого пограничника Ануфриев) с шестью бойцами было приказано уничтожить вражеский командный пункт. Искусно маскируясь, они проползли по-пластунски метров 400 и внезапным штыковым ударом уничтожили группу засевших там гитлеровцев, захватив вместе с их оружием и планшетами несколько ценных штабных документов.
С большим мастерством действовали зенитчики. Когда вражеские самолеты, кружа над крепостью, сбрасывали авиабомбы, от которых сотрясались все здания, наши зенитчики вели меткий огонь. Помню, что только в один из первых дней ими было сбито три самолета. Многие зенитчики бесстрашно встретили смерть на своем боевом посту. От прямого попадания в огневую точку погибли бойцы, до последнего момента стрелявшие по самолетам противника из счетверенной установки.
Отважно и беззаветно дрались наши солдаты, окопавшиеся на валах. Одну за другой отбивали они ожесточенные атаки гитлеровцев. И хотя фашисты, оставляя множество трупов, каждый раз откатывались назад, но ряды защитников заметно редели.
Бесстрашно сражался Иван Солдатов (И.М. Солдатов - замполитрука, заместитель командира роты по политической части 33-го инженерного полка. Ныне директор школы в г. Тамбове. Член КПСС). Погибли, как герои, рядовые Ефимов, Алексеев... И в мирное время знали их как примерных, старательных, дисциплинированных солдат. Верными своему воинскому долгу остались они и в час жестокого испытания. На моих глазах смертельно раненный М. Яковлев своей кровью написал на стене слова: «Умираю за Родину».
Никогда не забуду подвигов военфельдшера Раисы Абакумовой и женщин, находившихся в форту. Из-под огня противника они выносили на себе тяжелораненых бойцов в укрытия, оказывали им медицинскую помощь. Женщины и дети мужественно делили с нами все тяготы обороны, но не думали о сдаче в плен. Когда же на наших глазах стали гибнуть дети, мы сказали матерям: «Вы обязаны спасти детей наших, перенести даже ужасы плена ради жизни». Навсегда запомнил я слезы моих боевых товарищей, провожавших из форта женщин и детей. Это было 26-28 июня.

Так дрался гарнизон нашего участка. Судя по доносившемуся к нам грохоту и перестрелке, не менее ожесточенные бои шли и на других участках обороны крепости. Непрерывные атаки гитлеровцев изматывали нас, голодных, страдающих от жажды, от трупного смрада, не давали покоя ни днем, ни ночью. Каждый день фашисты склоняли нас к капитуляции, льстили нашему мужеству и отваге, обещали сохранить жизнь, обеспечить хорошие условия в плену. Нам доказывали бесполезность дальнейшего сопротивления, твердили, что уже взяты Минск, Смоленск, что «победоносное войско фюрера уже у ворот Москвы...»
Всему этому мы, конечно, не верили. Но с каждым днем, по мере того как отодвигался на восток шум боев, как затихали, а потом и вовсе заглохли орудийные залпы, мы все более убеждались, что находимся в глубоком фронтовом тылу и спасения ждать неоткуда. Единственная надежда оставалась в возможности прорыва на восток от Бреста, в белорусские леса и болота. Но попытка сделать это ни к чему не привела: слишком плотным было кольцо вражеских частей, окружавших нас.
Наступило воскресенье 29 июня. Рано утром почти вплотную к Северным воротам подъехала немецкая машина с радиорупором. На русском языке нам был предъявлен ультиматум: или капитуляция, или авиация сметет крепость с лица земли... На размышление был дан один час.
На созванное в это время партийное собрание (парторганизация была, создана из коммунистов разных частей в начале боев) явились не только коммунисты и комсомольцы, но и все, кто мог, из бойцов. Сообщение мое было кратким:
- Нам обещают, - сказал я, - сохранить жизнь. Перед нами выбор: жизнь в фашистском плену или смерть в бою. Капитулировать - значит изменить Родине. А мы давали присягу сражаться за нее до последней капли крови. Я, майор Гаврилов, коммунист и ваш командир, остаюсь здесь. Пусть свое слово скажут коммунисты...
Каземат, в котором проходило это необычное собрание, наполнился гулом голосов:
- Изменников и трусов среди нас нет!
- Будем драться до конца, на то мы и коммунисты!
- Все остаемся: и коммунисты, и некоммунисты...
И когда было единодушно решено отвергнуть ультиматум, раздались десятки голосов:
- Я хочу сражаться коммунистом!
- Прошу принять в ряды партии!
Нам был дан лишь один час, а мы хорошо знали немецкую точность. Рядовой Макаров записывал в протокол фамилии, я, Касаткин и другие члены партии тут же давали рекомендации. В числе тех, кто стал коммунистом: командир роты Терехов, медсестра Абакумова и многие другие, отличившиеся в бою.
Ровно через час, убедившись, что защитники крепости не намерены поднимать белый флаг, фашисты начали новую ожесточенную бомбежку, которая длилась несколько часов. От разрывов крупнокалиберных бомб сотрясалась земля, раскалывались и рушились здания. И хотя наш гарнизон был укрыт в капитальных подземных помещениях, мы понесли большие потери. Едва кончилась бомбежка, как все, кто остался в живых, несмотря на ранения и контузии, вновь оказались на своих местах. Всюду, где было особенно тяжело, появлялись коммунисты, в том числе и те, которые только этим утром вступили в ряды партии.
Гитлеровцы, уверенные в том, что они сломили волю защитников крепости к сопротивлению, ринулись в атаку без обычных предосторожностей. Но гарнизон жил и боролся. Бойцы Восточного форта открыли по фашистам пулеметный и ружейный огонь, забросали их гранатами. Неприятель снова вынужден был повернуть вспять.
Тогда фашисты пошли на крайнее средство. Они стали сбрасывать в фортовые окопы все, что могло гореть: масло, бензин, поджигали бочки и бутылки с горючим, пустили в ход огнеметы. Так прошел воскресный день 29 июня.
Утром следующего дня нас ждало новое испытание: озверевшие от неудач фашисты стали забрасывать двор и фортовые окопы бомбами со слезоточивыми газами. Но и в противогазах, напрягая последние усилия, наши бойцы продолжали вести ожесточенные бои, не давая врагу добиться своей цели.
Видя всю бесполезность подобных усилий, гитлеровцы решили всерьез сдержать данное ими обещание - стереть крепость и ее защитников с лица земли. В тот же день, 30 июня, была предпринята невиданная до сих пор бомбежка. К исходу дня, когда все вокруг пылало, гитлеровцы ворвались в расположение нашего гарнизона. Те, кто уцелел, в большинстве своем раненые и контуженые, были захвачены в плен. Но некоторым защитникам форта все же удалось укрыться в подземных убежищах. В их числе был и я.
Три дня мы выжидали, затаившись, но щелям. Фашисты, уверившись, что под развалинами похоронено все живое, покинули их. Тогда человек 20 снова собрались вместе; имея четыре ручных пулемета и достаточное количество боеприпасов и гранат, заняли оборону в Восточном форту. Днем мы прятались в казематах, ночью вели огонь по противнику, как только он появлялся в зоне досягаемости огня. Обнаружить нашу боевую группу было довольно трудно, так как все время то тут, то там раздавались пулеметные очереди, треск винтовочных выстрелов уцелевших защитников крепости. Крепость жила, крепость не сдавалась.
Однако нам приходилось очень туго: иссякли и без того скудные запасы продовольствия. Мы ограничили себя 100 граммами сухарей в день.
Так прошло десять дней. Мы не теряли надежды прорваться на северо-восток от Бреста - к Беловежской пуще. Но 12 июля стычка с забредшими в наше расположение вражескими пулеметчиками выдала нас. Гитлеровцы немедленно подняли тревогу, обложили форт, пошли в атаку. В этом неравном бою погибло девять наших товарищей.
Мне с двумя уцелевшими пришлось вновь укрыться в подземных щелях. Фашисты, видимо, дожидались утра. Дальше оставаться стало невозможно. Тогда, посоветовавшись, мы все трое приняли решение - этой же ночью прорваться сквозь кольцо немецких солдат, окруживших форт, одновременно кинуть по гранате и пуститься бежать в разные стороны: на юг, на восток и на запад.
Мы так и сделали. Что стало с моими двумя товарищами, я не знаю, но мне все же удалось пробиться в северо-западную часть крепости.
У меня оставался один выход: вновь укрыться в одном из подземных казематов и дожидаться, пока фашисты снимут блокаду крепости. После долгих поисков я остановил свой выбор на маленьком угловом каземате близ полковой конюшни с двумя бойницами, дававшими хороший обзор местности и возможность отстреливаться. А чтобы не быть обнаруженным через дверь, я притащил в угол каземата кучу сухого конского навоза и замаскировался.
В этом убежище я скрывался три дня, пока нестерпимый голод не заставил меня отправиться на поиски какой-либо пищи. Так как я находился вблизи конюшни, то решил поискать что-нибудь из фуража. В темноте мне удалось нащупать в одном из помещений куски комбикорма. Я стал грызть их.
Затем по-пластунски дополз до обводного канала и напился. Так продолжалось несколько дней. Но затхлая, стоячая вода и пища, состоящая наполовину из мякины и рубленой соломы, сделали свое дело: у меня начались страшные рези в желудке.
Временами от голода и слабости я впадал в полузабытье. В минуты прояснения сознания передо мной с какой-то необычайной отчетливостью проходила вся моя жизнь. Далекая татарская деревенька Альвадино, и в ней бедняцкая изба, где проходили мое сиротское детство, годы беспросветной нужды и батрачества. Затем - шумный город Казань. Работа в пекарне, на заводе.
И вот, как бы со стороны, я видел первые революционные демонстрации казанского пролетариата и себя, семнадцатилетнего, с кумачовой повязкой на рукаве, гордо шагающего в рядах первого отряда рабочей гвардии. Перед моим взором пронеслись, как в вихре, годы гражданской войны, бои с колчаковцами - от Перми до Иркутска, затем Западный фронт, борьба с деникинцами, ликвидация белых банд на юге...
В слабеющей памяти один за другим возникали этапы службы в Советской Армии - школа красных командиров, командование взводом, ротой, батальоном, Академия имени М.В. Фрунзе. И вот я - майор, командир полка. В суровую зиму 1939/40 года полк принял участие в схватках с белофиннами и хорошо выдержал этот боевой экзамен. С тех пор я уже не представлял себя без 44-го стрелкового полка.
Лежа с закрытыми глазами в углу каземата, вспомнил десятки родных лиц - бывалых комбатов, опытных командиров, молоденьких лейтенантов, рядовых бойцов и сержантов. Многих, очень многих я знал по фамилии, почти всех - в лицо. Где они сейчас? Что с ними? Чего бы я не отдал, чтобы оказаться вместе со всеми людьми, разделить с ними общую судьбу, как бы тяжела и трагична она ни была.
Нет, не смерть меня страшила тогда. С мыслью о ней, как о неизбежной, все мы, защитники крепости, давно примирились. Тяжело было умереть безвестным, вдали от своих, окруженным и затравленным врагами. «Только подороже отдать свою жизнь, - размышлял я, - это последнее, что ты можешь сделать для родной страны, для своего народа».
И рука, даже в часы забытья, инстинктивно нащупывала оружие, которое у меня осталось: два заряженных пистолета и пять гранат... С ними я собирался достойно встретить свой смертный час.
Однажды я очнулся от громких голосов. Гитлеровцы разговаривали совсем рядом и шли прямо в мой каземат. Их, очевидно, привлекли мои стоны: они и меня самого часто заставляли пробуждаться. У моей двери раздались шаги кованых сапог. Значит, наступил мой последний бой. Я собрал остаток сил и, приподнявшись на локте, нажал на спусковой крючок пистолета. По раздавшимся воплям понял, что обойма выпущена не впустую.
Я не помню, сколько времени продолжался этот последний бой: может быть, час, а может быть, и дольше. Снаружи меня укрывали метровой толщины стены, а пулеметные очереди, пускаемые в амбразуры, поразить не могли. Это, конечно, отлично понимали фашисты. То и дело доносились их выкрики: «Рус, сдавайс!» Я молчал. Голоса приблизились к самым амбразурам. Тогда в одну и в другую я кинул по гранате. Одновременно со взрывами вновь раздались истошные крики, проклятья и стоны. Затем все это отдалилось и, наконец, стихло. Видимо, раненых унесли. Я весь сосредоточился на одном: как эффективней израсходовать оставшиеся у меня гранаты и последнюю обойму «ТТ».
Тишина продолжалась недолго. Гитлеровцы дважды пытались подобраться к каземату с внешней стороны, с тыла, от дверей. У меня в обойме оставалось еще три патрона, но пустить их в ход мне уже не удалось. Неожиданно раздался страшный грохот, по глазам полоснуло пламя, и я потерял сознание.
Очнулся в немецком госпитале. Рядом со мной лежали раненые и контуженые советские бойцы и командиры, захваченные фашистами в плен. От наших пленных военных врачей, лечивших нас, узнал, что 23 июля меня доставили сюда без сознания.
Немецкий военный врач то и дело подводил к моей койке фашистских офицеров. Разглядывая меня, они о чем-то оживленно говорили. Однажды два немецких солдата подняли меня, прислонили к стенке, и один из гитлеровцев в форме капитана стал меня фотографировать. Когда «гости» ушли, я вопросительно посмотрел на врача.
- Интересуются вами, - сказал он.
Прошло несколько дней, я едва держался на ногах, но меня привели на допрос.
- Звание, фамилия? - спросил через переводчика фашистский офицер.
- Лейтенант Галкин, - отвечаю.
- Врешь! Ты майор Гаврилов! - и он показал на мои петлицы.
Как ни истрепалась на мне одежда, два прямоугольника на одной из петлиц сохранились...
- Теперь будешь отвечать?..
- Ничего не знаю, - был мой ответ.
- Так сейчас узнаешь!
И рассвирепевший гитлеровец стал бить меня по лицу, голове. Ударом кулака он свалил меня со стула и стал топтать сапогами, пока у меня изо рта и носа не хлынула кровь...
Так состоялось мое первое знакомство с «гуманным отношением к военнопленным», о котором нам столько трубили фашисты. Так началась моя почти четырехлетняя жизнь в гитлеровском плену.
Это были страшные годы...

_____________________________________________________________________________________________

Источник информации и фото:
Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь: В 2-х т. - М., 1987.-Т. 1.- С. 304.
Герои Советского Союза: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии И. Н. Шкадов. — М.: Воениздат, 1987. — Т. 1 /Абаев — Любичев/. — 911 с. — 100 000 экз. — ISBN отс., Рег. № в РКП 87-95382
Гаврилов П. М. «Сражается крепость». Краснодар, 1975 год
Смирнов С. С. По следам нового героя // Брестская крепость. — М.: Раритет, 2000. — 406 с. — ISBN 5-85735-119-7
Музей Героя Советского Союза П. М. Гаврилова в д. Альвидино
http://mindortrans.tatarstan.ru/
Смирнов С. С. Брестская крепость. — М.: Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1965.
http://www.fire-of-war.ru/Brest-fortress/Gavrilov.htm
http://www.brest-sv.com/images/krepost/geroi%20kreposti/petr_gavrilov.jpg
http://img11.nnm.me/b/d/d/5/c/bba2647b23a38cf799fc9890d0f.jpg