Сын полка читать краткое содержание. Сын полка

Название произведения: Сын полка
Валентин Петрович Катаев
Год написания: 1945
Жанр: повесть
Главные герои: Ваня Солнцев , капитан Енакиев , ефрейтор Биденко

Сюжет

В конце концов ему выдали военную форму, сапожки, прикрепили к артиллеристскому орудию и Ваня стал «сыном полка».

Во время наступления капитан, желая спасти мальчика, дал ему приказ идти с запиской в штаб. Там ребенок узнал, что вся его часть погибла, а в записке военный просил позаботиться о Ване. По его просьбе мальчика определили в суворовское училище.

Вывод (мое мнение)

Война забрала всю семью Вани, оставив его круглой сиротой, и ему пришлось пройти немало испытаний, прежде чем он смог попасть в лагерь разведчиков. После неудачной попытки отправить ребёнка в детский дом, капитан Енакиев принял решение воспитать из него сына полка. Мальчик напоминал капитану его погибшего сына, и он был готов официально усыновить ребёнка.

Во время серьёзного боя, капитан хитростью отправил Ваню с придуманным на ходу заданием, тогда как вся его часть и он сам погибли. Перед гибелью мужчина успел нацарапать записку, в которой он просил похоронить его на советской земле и определить мальчика в офицеры. Разведчики все вместе собрали сына полка Ваню Солнцева в путь, отдали ему на память погоны погибшего капитана и отвезли в училище.

Автор в своём произведении показал настоящих, живых людей, попавших в мясорубку Великой Отечественной войны, но сумевших остаться людьми. Солдаты, каждый день видящие смерть своих товарищей, с безграничной добротой отнеслись к беззащитному ребёнку, оставшемуся сиротой, и приняли к себе. Смелость, любовь к Родине, способность жертвовать собой ради общего дела - все эти качества присущи и взрослым офицерам, и 13-летнему ребёнку.

Краткое содержание Сын полка Катаева подробнее

Разведчики в лесу услышали странные звуки и, пройдя чуть дальше, нашли истощённого, плачущего во сне ребёнка. Проснувшись от света и шума, ребёнок вскочил, и, защищаясь, выставил вперёд заточенный гвоздик. Сержант хватает его руку и говорит: «Свои», после чего мальчик, широко улыбаясь, будто не веря своим глазам, падает в обморок. Это был мальчик Ваня, отец которого умер в первые военные месяцы, мама была убита фашистами, а бабка и сестрёнка не пережили голод. Мальчик сначала попрошайничал в деревнях, потом был отправлен в изолятор, где тяжело болел и кое-как выжил. Ребёнок совершил побег и больше 2 лет скитался в лесах, пытаясь выйти на наши части. Ване было уже 12-13 лет, хотя от постоянного голода и болезней выглядел 9-летним. Для того, чтобы не забыть грамоту, мальчишка носил потрепавшийся букварь.

Капитан Енакиев, взглянув на найдёныша, сразу вспомнил своих погибших родных: мама, супруга и сын были убиты еще в 1941 году. Ваню тем временем плотно накормили. Он был счастлив и впервые чувствовал себя спокойно, ведь он среди людей, которых не нужно опасаться. Несмотря на просьбы солдат взять мальчика проводником, так как он прекрасно ориентировался в окрестностях, командир не рискнул оставить ребёнка.

Узнав об этом, мальчик сильно расстроился и разочаровался, ведь ему было хорошо с ребятами, да и солдаты полюбили «пастушонка». Биденко доверили ребёнка, наказав проводить его до детского приёмника. Спустя день Биденко вернулся один в скверном расположении духа: оказалось, мальчишка, как и обещал, сбежал от него.

Они поехали на грузовой машине, но на повороте Ваня неожиданно перепрыгнул через борт и скрылся в деревьях. Биденко смог найти сорванца, только когда на него свалилась детская книжка: мальчик уснул, сидя на ветке. Сели во второй грузовик, и на этот раз солдат перевязал руку мальчика веревкой, второй конец которой крепко зажал в своей ладони. Было необходимо немного поспать. Периодически Биденко проверял веревку, но утром понял, что его опять провели.

Встретив по дороге мальчишку в походной артиллерийской форме, который уже второй год являлся «сыном полка», и выслушав его историю, Ваня был убеждён, что стоило только переговорить с самым главным начальником и ему разрешат остаться с разведчиками. Побродив два дня по окрестностям, мальчик случайно наткнулся на Енакиева, но не узнал его и начал рассказывать свою историю и жаловаться на строгого капитана, не принимающего в «сыновья» Ваню. Енакиев принял решение вернуть его в свой лагерь.

Биденко и Гобункову дали задание исследовать вражеские позиции. Не предупредив капитана, разведчики взяли на задание Ваню проводником. Спустя пару часов мальчик пропал. Увидев мосты и броды на речке, он решил зафиксировать их расположение в своем букваре, но был пойман немцами. Во время допроса мальчик упорно молчал, несмотря на то, что записи в букваре и русский компас говорили против него.

Биденко вернулся в лагерь, Горбунков решил спасать мальчишку. Капитан, узнав о случившемся, рвал и метал, грозил трибуналом. Но наши войска как раз начали наступать на фашистские части, и в результате суматохи и спешного отступления немцев Ваня сумел вернуться к разведчикам. Его сразу же приняли в «сыновья полка» и поставили на полное довольствие.

Ваня сильно напоминал Енакиеву погибшего сына, и он решил взяться за его воспитание, составив для этого даже план, и сделал мальчишку своим связным. Позже он признался, что хочет официально усыновить Ваньку.

Предстоял тяжелый бой, и капитана мучили сомнения относительно правильности выбранного плана. Все действительно пошло наперекосяк: наши ребята оказались окружены вражескими силами. Капитан беспокоился за жизнь мальчика, но тот ни в какую не соглашался уйти с поля боя. Тогда Енакиев написал какое-то послание на бумажке, сложил её и вложил в карман пастушонка, велев срочно передать сообщение в штаб.

Выполнив задание капитана, Ваня поспешил обратно. Он еще не подозревал, что бой давно окончен, а все солдаты убиты. Оставшиеся без патронов они отчаянно дрались лопатами, а после капитан Енакиев принял весь удар на себя. Мальчик прошёлся по месту сражения и увидел мёртвого капитана. Слёзы покатились по щекам ребёнка, и он прижался к Биденко, подошедшему к нему.

В кармане Енакиева нашли записку. Предчувствуя свою смерть, он успел записать просьбу похоронить себя в родных краях и воспитать из Вани Солнцева достойного офицера. Солдаты всем лагерем собирали своего сына в путь, сложив в его мешочек все необходимые и просто памятные вещи, хлеб, соль, чай и аккуратно завернутые погоны командира. Довести Солнцева в училище вновь предстояло Биденко. Прощание было тягостным, и мальчику вновь хотелось заплакать.

Картинка или рисунок Сын полка

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Быков Дожить до рассвета

  Великая Отечественная Война. Зима. Отряд специального назначения под командованием лейтенанта Ивановского отправился на важное задание. За ночь нужно было управиться.

• Краткое содержание Айтматов Материнское поле

  Книга известного писателя из Киргизии повествует о нелегкой жизни Толганай из небольшого села в период войны. На исходе летней поры она является на обширное поле и плачется о непростой доле

• Краткое содержание Тургенев Первая любовь

  Шестнадцатилетний Вова проживает с отцом и матерью на даче и готовится к поступлению в университет. В соседний флигель въезжают на время отдыха княжна Засекина. Главный герой случайно встречается с дочерью соседки и мечтает о знакомстве с ней

• Краткое содержание Сказки матери Цветаева

  Данный рассказ является автобиографичным. Рассказ был написан Мариной Цветаевой спустя три десятка лет после описываемых событий, в то время, когда она была на отдыхе в Германии вместе со своей нуждавшейся мамой

• Краткое содержание Ерофеев Москва-Петушки

  Повествование данного рассказа ведётся об интеллигентном человеке, сильно злоупотребляющим спиртные напитки, а имя этого персонажа Веничка. По жизни он привык мерить всё в граммах

Катаев Валентин Петрович – писатель, драматург и поэт родился 28 января 1897 в Одессе в семье учителя. Первое стихотворение «Осень» опубликовал гимназистом в 1910 г. в газете «Одесский вестник». Печатался также в «Южной мысли», «Одесском листке», «Пробуждении», «Лукоморье» и др.

С аттестатом за шесть классов Пятой гимназии города Одессы зимой 1915 года 18-летний Валентин Катаев уходит на фронт добровольцем. Выступал с корреспонденциями и очерками об «окопной» жизни солдат, полными сочувствия к рядовому человеку на войне. За войну он дважды был ранен, дважды попадал под газовую атаку, получив тяжёлое отравление. Знаменитая катаевская хрипотца в голосе – результат этого отравления.

С 1922 жил и работал в Москве.

Во время Великой Отечественной войны Катаев был военным корреспондентом газет «Правда» и «Красная звезда». Он стал свидетелем жестоких боёв под Ржевом, на Курской дуге, под Орлом. Военный корреспондент Катаев писал фельетоны, очерки, рассказы («Третий танк», «Флаг», «Виадук», «Отче наш», повесть «Жена», 1943, пьесы «Отчий дом», «Синий платочек»).

Замысел повести «Сын полка» начал формироваться у Катаева в 1943 году, когда он работал фронтовым корреспондентом и постоянно перемещался из одного воинского соединения в другое. Однажды писатель заметил мальчика, облачённого в солдатскую форму: гимнастёрка, галифе и сапоги были самыми настоящими, но сшитыми специально на ребёнка. Из разговора с командиром Катаев узнал, что мальчугана – голодного, злого и одичавшего – разведчики нашли в блиндаже. Ребёнка забрали в часть, где он прижился и стал своим.

Позже писатель ещё не раз сталкивался с подобными историями: «Я понял, что это не единичный случай, а типичная ситуация: солдаты пригревают брошенных, беспризорных детей, сирот, которые потерялись или у которых погибли родители».

Брат Валентина Петровича – Евгений, тоже военный корреспондент, погиб, возвращаясь из осаждённого Севастополя. Ему и своему сыну Павлику Катаев посвятил повесть «Сын полка», написанную ещё до Победы, в 1944 году. Впервые повесть опубликована в журналах «Октябрь» (1945, № 1, 2) и «Дружные ребята» (1945, № 1–8). Отдельным изданием вышла в 1945 году («Детгиз»).

«Я был корреспондентом на фронте и многое увидел, – объяснял он позже читателям. – Но почему-то больше всего запомнил мальчиков – обездоленных, нищих, угрюмо шагавших по дорогам войны. Вот почему я написал «Сын полка».

Мальчиков, похожих на героя повести Ваню Солнцева, было немало. Этих ребят действительно принимали на воспитание военные части. Мальчики удостаивались боевых наград, некоторые потом учились в военных училищах. «Это многих славный путь» – Катаев недаром выбрал эту строчку из стихотворения Н. А. Некрасова эпиграфом к своему произведению.

За эту книгу, повествующую о судьбе мальчика-сироты, усыновленного боевым полком, он в 1946 году получил Сталинскую премию.

С «Сыном полка» связано самое распространённое заблуждение. Вани Солнцева никогда не было. Это собирательный образ. Катаев – первым в советской литературе – решил рассказать о войне через восприятие ребёнка.

После выхода «Сына полка» тема «Война и дети» стала разрабатываться достаточно активно: всесоюзную известность получили пионеры-герои; Лев Кассиль и Макс Поляновский написали повесть «Улица младшего сына».

В повести «Сын полка» рассказывается о судьбе простого крестьянского мальчишки Вани Солнцева, у которого война отняла всё: родных и близких, дом и само детство. Вместе с ним вы пройдете через многие испытания и познаете радость подвигов во имя победы над врагом. Но подвиг – это не просто смелость и героизм, а и великий труд, железная дисциплина, несгибаемость воли и огромная любовь к Родине.

Образ Вани Солнцева обаятелен потому, что, став настоящим солдатом, герой не утратил детскости. В этом смысле показателен диалог между Ваней и мальчиком, усыновлённым бойцами другого подразделения. Взаимоотношения меняются на глазах: начавшись с подросткового спора о том, чей это лес, они завершаются завистью Вани к медали «военного мальчика» и горькой обидой на разведчиков: «Стало быть, я им не показался».

Цитата из повести Валентина Катаева «Сын полка»:

«... – Что там с вашим мальчиком? Как его самочувствие? Рассказывайте.

Капитан Енакиевсказал не «докладывайте», а«рассказывайте». И в этом сержант Егоров,всегда очень тонко чувствующийвсеоттенкисубординации, уловилпозволение говорить по-семейному. Его утомлённые, покрасневшие после нескольких бессонных ночей глаза открыто и ясно улыбнулись, хотя рот и брови продолжали оставаться серьёзными.

– Делоизвестное,товарищкапитан, –сказал Егоров. – Отецпогибна фронтев первыедни войны. Деревню занялинемцы. Матьне хотела отдавать корову. Матьубили.Бабка и маленькая сестрёнка померли с голоду.Остался один. Потом деревню спалили. Пошёл с сумкой собирать куски. Где-то на дороге попался полевымжандармам.Отправилисилкомвкакой-тоихнийстрашный детскийизолятор. Там,конечно, заразилсяпаршой, поймалчесотку,болел сыпнымтифом–чутьне помер, новсё жекое-как сдюжил.Потом убежал. Почитай, два годабродил, прятался в лесах, всёхотел через фронт перейти. Дафронттогдадалекобыл. Совсемодичал, заросволосами.Злойстал. Настоящий волчонок. Постоянно ссобой в сумке гвоздь отточенный таскал. Это он себетакое оружиевыдумал. Непременно хотел этимгвоздём какого-нибудь фрица убить. А ещё в сумкеу него мынашли букварь.Рваный,потрёпанный. «Длячего тебе букварь?»–спрашиваем.«Чтобыграмотене разучиться», – говорит. Ну что вы скажете!

– Сколько ж ему лет?

– Говорит,двенадцать, тринадцатый. Хотя на вид больше десяти никак не дать. Изголодался, отощал. Одна кожа да кости.

– Да, – задумчиво сказалкапитан Енакиев. – Двенадцатьлет. Стало быть, когда всё это началось, ему ещё девяти не было.

– С детства хлебнул, – сказал Егоров вздыхая…».

Режиссёр Георгий Кузнецов в 1981 году снял художественный фильм «Сын полка» по одноимённой повести Валентина Катаева.

В фонде Ставропольской краевой библиотеки для слепых и слабовидящих имени В. Маяковского имеются и другие книги Валентина Катаева:

Катаев, В. П. Алмазный мой венец [Шрифт Брайля] / В. П. Катаев. – М. : Просвещение, 1982. – 4 кн. – С изд.: М.: Сов. писатель, 1979.

Катаев, В. П. Белеет парус одинокий [Шрифт Брайля]: повесть / В. П. Катаев. – М. : Просвещение, 1977. – 4 кн. – С изд.: М.: Дет. литература, 1975.

Катаев, В. П. Цветик-семицветик [Шрифт Брайля] / В. П. Катаев. – М. : «Репро», 2009. – 1 кн. – С изд.: М.: Дет. литература, 1967.

«Говорящие» книги на кассетах

Катаев, В. П. Белеет парус одинокий [Звукозапись]: повесть / В. П. Катаев; дикт. И. Ильин. – М. : «Логос» ВОС, 2010. – 3 мфк., (10 час.58 мин.) : 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Оникс, 2000.

Катаев, В. П. Сын полка [Звукозапись]: повесть / В. П. Катаев. – Ставрополь: Ставроп. краев. б-ка для слепых и слабовидящих им. В. Маяковского, 2005. – 2 мфк., (5 час.6 мин.) : 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Дет. литература, 1974.

Катаев, В. П. Трава забвенья [Звукозапись] / В. П. Катаев; дикт. В. Герасимов. – М. : «Логос» ВОС, 2010. – 3 мфк., (8 час.44 мин.): 2,38 см/с, 4 доp. – С изд.: М.: Дет. литература, 1967.

Катаев, В. П. Цветик-семицветик [Звукозапись]. – СПб. : «Вира-М», 2002. – 1 мфк., (1 час.): 4,76 см/с, 2 доp. – С изд.: М.: Радио России, 1989.

1897–1986

О Валентине Катаеве – авторе этой книги

Есть хорошее русское слово – «сочинение». Нынешний школьник не всегда правильно понимает это слово: ему думается, что сочинение – это что-то школьное, заданное. И он, к сожалению, не без помощи учителей, в чём-то прав, ибо всем школьникам приходится писать на уроках сочинения, то есть заниматься не всегда приятным, но обязательным делом, да ещё получать за это дело отметки.

Мне хочется напомнить, что словом «сочинение» назывались и называются до сих пор произведения Пушкина и Байрона, Лермонтова и Джека Лондона, Некрасова и Марка Твена, Тургенева и Жюля Верна, Толстого и Конан Дойла, Чехова и Киплинга, Горького, Роллана, Маяковского, Есенина, Хемингуэя и многих других отечественных и зарубежных писателей. И не случайно, когда выходит наиболее полное издание книг того или иного писателя, на них пишут слова: «Полное собрание сочинений».

Сочинять или сочинить, говорил когда-то наш соотечественник, знаток русского языка Владимир Иванович Даль, – это изобретать, вымышлять, придумывать, творить умственно, производить духом, силою воображения.

Это очень точные слова, и их можно отнести к работе каждого настоящего писателя, художника, композитора, учёного, когда он изобретает, творит, создаёт, и мы верим в это созданное, ибо так бывает, так могло или может быть в жизни.

Таким писателем, таким художником всегда был и остаётся для меня Валентин Петрович Катаев. Я знал и принял его таким, когда ещё мальчишкой прочитал «Белеет парус одинокий» и «Я, сын трудового народа…», а чуть позже (уж так случилось!) – ранее написанный роман его «Время, вперёд!». И потом, когда в годы Отечественной войны появилась повесть «Сын полка» – одна из лучших книг в советской литературе для детей, – для меня было естественно, что её написал Валентин Катаев.

Продолжением читательской дружбы с писателем в послевоенные годы стало знакомство с книгами «Хуторок в степи», «Зимний ветер», «За власть Советов», которые вместе с повестью «Белеет парус одинокий» вошли потом в эпопею «Волны Чёрного моря», и, наконец, с книгой В. Катаева «Маленькая железная дверь в стене», книгой необычной, но очень интересной для читателя и творчества самого писателя.

Сочинения Валентина Катаева стали добрыми спутниками людей всех возрастов – больших и маленьких. Они волнуют читателя, они раскрывают перед ним большой и сложный мир жизни. Они порой, к примеру, как «взрослая» повесть В. Катаева «Святой колодец», вызывают горячие споры. А ведь люди и спорят о том, что им небезразлично…

Прежде чем говорить о повести «Сын полка», которую вы прочитаете в этой книге, мне хочется немного рассказать oб её авторе. Я знаю, что детей, и не только детей, интересует жизнь каждого полюбившегося писателя, его биография: когда и где он родился, как вёл себя в детстве и как учился, ну и, естественно, как стал писателем.

Для начала приведу слова самого В. Катаева:

«Я родился на Украине. Там протекли моё детство, отрочество и юность. Мой отец был коренной русский. Мать – коренная украинка. В моей душе с самых ранних лет сплетено „украинское“ и „русское“. Вернее, даже не сплетено, а совершенно слито».

Валентин Петрович Катаев родился в Одессе 28 января 1897 года. Он рано научился читать. Шевченко, Пушкин, Гоголь, Никитин, Кольцов, Толстой стали первыми его любимыми писателями и учителями. Это произошло естественно и просто, может быть, даже незаметно для будущего писателя: он рос в семье, где по-настоящему знали и любили классическую литературу. В тринадцать лет Валя Катаев напечатал своё стихотворение «Осень» в газете. Так же страстно тянулся к литературе его брат Женя (впоследствии замечательный советский писатель Евгений Петров – один из создателей романов «Двенадцать стульев» и «Золотой телёнок»).

Валентин Катаев рос и мужал как человек, гражданин и писатель в бурную историческую эпоху. Революция 1905 года, начало и крах Первой мировой войны, Великая Октябрьская революция, годы социалистического строительства и первых пятилеток – вот события, свидетелем или участником которых он был и которые легли потом в основу многих его книг.

Большую роль в творческой биографии Валентина Катаева сыграли такие выдающиеся мастера нашей культуры, как Владимир Маяковский, Иван Бунин, Демьян Бедный, Максим Горький, Алексей Толстой, Константин Станиславский, Сергей Прокофьев, Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, с которыми в разные годы сталкивала писателя жизнь. Они были верными друзьями В. Катаева, его добрыми советчиками и учителями.

Повесть «Сын полка» Валентин Катаев написал в 1944 году, в дни Отечественной войны нашего народа с гитлеровскими захватчиками. Вспоминая это время, Валентин Петрович говорил: «Всегда и везде, в самые критические минуты советские писатели были с народом. Они делили с миллионами советских людей невзгоды и лишения трудных военных лет».

Военный корреспондент газет «Правда» и «Красная звезда», писатель Валентин Катаев сам прошёл и проехал тысячи километров фронтовых дорог.

Война принесла нашей стране много горя, бед и несчастий. Она разорила десятки тысяч городов и сёл. Она принесла страшные жертвы: двадцать миллионов советских людей, больше чем население иных государств, погибло в ту войну. Война лишила тысячи ребят отцов и матерей, дедов и старших братьев. Но наш народ победил в этой войне, победил потому, что проявил величайшую выдержку, мужество и отвагу. Победил потому, что не мог не победить. «Победа или смерть!» – говорили наши люди в те годы. И шли на смерть, чтобы другие, оставшиеся в живых, победили. Это была справедливая борьба за счастье и мир на земле.

Повесть «Сын полка» возвращает читателя к трудным, героическим событиям военных лет, о которых сегодняшние ребята знают лишь по учебникам да рассказам старших. Но учебники не всегда интересно говорят об этом, а старшие не всегда любят вспоминать войну: уж слишком горестны эти воспоминания…

Прочитав эту повесть, вы узнаете о судьбе простого деревенского мальчишки Вани Солнцева, у которого война отняла всё: родных и близких, дом и само детство. Вы узнаете, как, став смелым разведчиком, Ваня мстил фашистам за своё и народное горе. Вместе с Ваней Солнцевым вы пройдёте через многие испытания и познаете радость подвига во имя победы над врагом. Вы познакомитесь с замечательными людьми, воинами нашей армии, – сержантом Егоровым и капитаном Енакиевым, наводчиком орудия Ковалёвым и ефрейтором Биденко, которые не только помогли Ване стать смелым разведчиком, но и воспитали в нём лучшие качества настоящего человека. И, прочитав повесть «Сын полка», вы, конечно, поймёте, что подвиг – это не просто смелость и героизм, а большой, великий труд, железная дисциплина, несгибаемость воли и, самое главное, огромная любовь к своей Родине…

Повести Валентина Катаева живут на свете уже многие десятки лет. За эти годы их прочитали и полюбили миллионы читателей не только у нас в стране, но и за рубежом. Полюбили, как и многие другие книги Валентина Катаева – большого писателя, художника, мастера слова. И если вы не всё еще прочитали из сочинений Катаева, то вам можно только позавидовать: у вас много хорошего и радостного впереди.

Сергей Баруздин

Валентин Катаев .

Сын полка. Реальные истории о детях на войне (сборник)

© Катаев В.П. (наследники), 2017

© РИА Новости

© ООД «Бессмертный полк России», 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

* * *

Обращение к читателю

Вы держите в руках вторую книгу из серии «Бессмертный полк. Классика». Повесть военного корреспондента Валентина Катаева «Сын полка» – история 12-летнего мальчика Вани Солнцева, детство которого оборвала война. На его долю выпали недетские испытания – гибель всей семьи, жандармский изолятор, болезни и голод, одинокие скитания по лесам… И всё же это очень «солнечная» и добрая история – о том, как среди войны люди любили, дружили, спасали друг друга. О том, что нет чужого горя и чужих детей. О том, что человек способен остаться человеком в любых ситуациях. И это главное.

Ваня Солнцев, пройдя суровые испытания, сохранил доверие к миру, к людям и сумел найти свое место и предназначение там, где ребенку, казалось бы, нет места вообще. Он обрел новую жизнь, став сыном полка.

Поколение военных писателей подарило нам много пронзительных историй, погрузившись в которые взрослеешь и поднимаешься над собой. Сила воздействия этих историй не зависит от времени, в которое тебе выпало жить, – будь то эпоха черно-белого телевидения или 5D-кинотеатров.

Каково это – быть писателем, чувствовать глубоко и остро и оказаться по ту сторону мирной жизни, за гранью добра и зла? Не придуманного «киношного» зла, а реальных нечеловеческих переделок, которые не поставить на паузу и не отменить кнопкой «esc»… Поступки героев книг писателей-фронтовиков – это ответ Человека на вызовы бесчеловечного явления, имя которому «война». Невозможно понять, где в этих книгах художественный вымысел, а где жестокая реальность войны. И этот сплав создает то самое важное, ради чего всегда жила великая русская литература – ради человеческого в человеке.

И все же, чтобы «поверить гармонию алгеброй», а вымысел – документалистикой, мы совмещаем в одной книге два жанра. Вместе с литературными героями Валентина Катаева своими историями с вами делятся совершенно реальные дети войны – те, кого судьба безжалостно вырвала из беззаботного детства. Их воспоминания стали сначала семейным достоянием, а теперь и достоянием всего нашего общества – это фрагменты единой картины, записанной в генетическом коде нашего народа, которую мы не смеем забывать, ибо забытое повторяется.

Между современными поколениями дедов – отцов – детей пролегли не годы, а целые исторические эпохи, разорвавшие связь поколений. Но вот народное движение «Бессмертный полк» вывело на улицы городов России и мира миллионы наших соотечественников, и с ними будто вновь встали в строй дорогие и любимые солдаты, матросы, труженики тыла, дети войны – чьи-то дедушки и бабушки, отцы и матери, сыновья и дочери. И оказалось, нам нужна память о каждом из них – тех, на чью долю выпали испытания самой кровопролитной, масштабной и жестокой войны за всю историю человечества.

Сегодня мы с вами осознали себя наследниками Победы, а значит, продолжателями традиций фронтовой семьи, которой стали наши родные люди в суровые годы испытаний.

И сегодня для нас не должно быть чужих детей. Сироты, дети детских домов – это наши «сыны полка»! Движение «Бессмертный полк России» обращается ко всем, чье сердце не зачерствело, с призывом поддержать благотворительный проект «Сын полка», созданный в помощь детям, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Информацию о проекте вы найдете на официальном сайте Движения polkrf.ru в разделе «Спецпроекты».

Многие из историй, которые вы размещаете на polkrf.ru, уже вошли в первые книги «Библиотеки Бессмертного полка», перейдя со страниц семейных альбомов в сокровищницу памяти всего общества. Какими будут следующие книги, во многом зависит от вас – они пишутся вашими руками и сердцем.

С благодарностью ко всем, кто постарался увековечить воспоминания родных и близких людей, отстоявших мир, победивших чуму XX века – фашизм и нацизм.

Сопредседатель Общероссийского общественного движения «Бессмертный полк России»

Николай Земцов

Валентин Катаев
Сын полка

Посвящается Жене и Павлику Катаевым

1

Была самая середина глухой осенней ночи. В лесу было очень сыро и холодно. Из черных лесных болот, заваленных мелкими коричневыми листьями, поднимался густой туман.

Луна стояла над головой. Она светила очень сильно, однако ее свет с трудом пробивал туман. Лунный свет стоял подле деревьев косыми, длинными тесинами, в которых, волшебно изменяясь, плыли космы болотных испарений.

Лес был смешанный. То в полосе лунного света показывался непроницаемо черный силуэт громадной ели, похожий на многоэтажный терем; то вдруг в отдалении появлялась белая колоннада берез; то на прогалине, на фоне белого, лунного неба, распавшегося на куски, как простокваша, тонко рисовались голые ветки осин, уныло окруженные радужным сиянием.

И всюду, где только лес был пореже, лежали на земле белые холсты лунного света.

В общем, это было красиво той древней, дивной красотой, которая всегда так много говорит русскому сердцу и заставляет воображение рисовать сказочные картины: серого волка, несущего Ивана-царевича в маленькой шапочке набекрень и с пером Жар-птицы в платке за пазухой, огромные мшистые лапы лешего, избушку на курьих ножках – да мало ли еще что!

Но меньше всего в этот глухой, мертвый час думали о красоте полесской чащи три солдата, возвращавшиеся с разведки.

Больше суток провели они в тылу у немцев, выполняя боевое задание. А задание это заключалось в том, чтобы найти и отметить на карте расположение неприятельских сооружений.

Работа была трудная, очень опасная. Почти все время пробирались ползком. Один раз часа три подряд пришлось неподвижно пролежать в болоте – в холодной, вонючей грязи, накрывшись плащ-палатками, сверху засыпанными желтыми листьями.

Обедали сухарями и холодным чаем из фляжек.

Но самое тяжелое было то, что ни разу не удалось покурить. А как известно, солдату легче обойтись без еды и без сна, чем без затяжки добрым, крепким табачком. И как на грех, все три солдата были заядлые курильщики. Так что, хотя боевое задание было выполнено как нельзя лучше и в сумке у старшого лежала карта, на которой с большой точностью было отмечено более десятка основательно разведанных немецких батарей, разведчики чувствовали себя раздраженными, злыми.

Чем ближе было до своего переднего края, тем сильнее хотелось курить. В подобных случаях, как известно, хорошо помогает крепкое словечко или веселая шутка. Но обстановка требовала полной тишины. Нельзя было не только переброситься словечком – даже высморкаться или кашлянуть: каждый звук раздавался в лесу необыкновенно громко.

Луна тоже сильно мешала. Идти приходилось очень медленно, гуськом, метрах в тринадцати друг от друга, стараясь не попадать в полосы лунного света, и через каждые пять шагов останавливаться и прислушиваться.

Впереди пробирался старшой, подавая команду осторожным движением руки: поднимет руку над головой – все тотчас останавливались и замирали; вытянет руку в сторону с наклоном к земле – все в ту же секунду быстро и бесшумно ложились; махнет рукой вперед – все двигались вперед; покажет назад – все медленно пятились назад.

Хотя до переднего края уже оставалось не больше двух километров, разведчики продолжали идти все так же осторожно, осмотрительно, как и раньше. Пожалуй, теперь они шли еще осторожнее, останавливались чаще.

Они вступили в самую опасную часть своего пути.

Вчера вечером, когда они вышли в разведку, здесь еще были глубокие немецкие тылы. Но обстановка изменилась. Днем, после боя, немцы отступили. И теперь здесь, в этом лесу, по-видимому, было пусто. Но это могло только так казаться. Возможно, что немцы оставили здесь своих автоматчиков. Каждую минуту можно было наскочить на засаду. Конечно, разведчики – хотя их было только трое – не боялись засады. Они были осторожны, опытны и в любой миг готовы принять бой. У каждого был автомат, много патронов и по четыре ручных гранаты. Но в том-то и дело, что бой принимать нельзя было никак. Задача заключалась в том, чтобы как можно тише и незаметнее перейти на свою сторону и поскорее доставить командиру взвода управления драгоценную карту с засеченными немецкими батареями. От этого в значительной степени зависел успех завтрашнего боя.

Все вокруг было необыкновенно тихо. Это был редкий час затишья. Если не считать нескольких далеких пушечных выстрелов да коротенькой пулеметной очереди где-то в стороне, то можно было подумать, что в мире нет никакой войны.

Однако бывалый солдат сразу заметил бы тысячи признаков того, что именно здесь, в этом тихом, глухом месте, и притаилась война.

Красный телефонный шнур, незаметно скользнувший под ногой, говорил, что где-то недалеко – неприятельский командный пункт или застава. Несколько сломанных осин и помятый кустарник не оставляли сомнения в том, что недавно здесь прошел танк или самоходное орудие, а слабый, не успевший выветриться, особый, чужой запах искусственного бензина и горячего масла показывал, что этот танк или самоходное орудие были немецкими.

В некоторых местах, тщательно обложенных еловыми ветками, стояли, как поленницы дров, штабеля мин или артиллерийских снарядов. Но так как не было известно, брошены ли они или специально приготовлены к завтрашнему бою, то мимо этих штабелей нужно было пробираться с особенной осторожностью.

Изредка дорогу преграждал сломанный снарядом ствол столетней сосны. Иногда разведчики натыкались на глубокий, извилистый ход сообщения или на основательный командирский блиндаж, накатов в шесть, с дверью, обращенной на запад. И эта дверь, обращенная на запад, красноречиво говорила, что блиндаж немецкий, а не наш. Но пустой ли он или в нем кто-нибудь есть, было неизвестно.

Часто нога наступала на брошенный противогаз, на раздавленную взрывом немецкую каску.

В одном месте на полянке, озаренной дымным лунным светом, разведчики увидели среди раскиданных во все стороны деревьев громадную воронку от авиабомбы. В этой воронке валялось несколько немецких трупов с желтыми лицами и синими провалами глаз.

Один раз взлетела осветительная ракета; она долго висела над верхушками деревьев, и ее плывущий голубой свет, смешанный с дымным светом луны, насквозь озарил лес. От каждого дерева протянулась длинная резкая тень, и было похоже, что лес вокруг стал на ходули. И пока ракета не погасла, три солдата неподвижно стояли среди кустов, сами похожие на полуоблетевшие кусты в своих пятнистых, желто-зеленых плащ-палатках, из-под которых торчали автоматы. Так разведчики медленно подвигались к своему расположению.

Вдруг старшой остановился и поднял руку. В тот же миг другие тоже остановились, не спуская глаз со своего командира. Старшой долго стоял, откинув с головы капюшон и чуть повернув ухо в ту сторону, откуда ему почудился подозрительный шорох. Старшой был молодой человек лет двадцати двух. Несмотря на свою молодость, он уже считался на батарее бывалым солдатом. Он был сержантом. Товарищи его любили и вместе с тем побаивались.

Звук, который привлек внимание сержанта Егорова – такова была фамилия старшого, – казался очень странным. Несмотря на всю свою опытность, Егоров никак не мог понять его характер и значение.

«Что бы это могло быть?» – думал Егоров, напрягая слух и быстро перебирая в уме все подозрительные звуки, которые ему когда-либо приходилось слышать в ночной разведке.

«Шепот! Нет. Осторожный шорох лопаты? Нет. Повизгивание напильника? Нет».

Странный, тихий, ни на что не похожий прерывистый звук слышался где-то совсем недалеко, направо, за кустом можжевельника. Было похоже, что звук выходит откуда-то из-под земли.

Послушав еще минуту-другую, Егоров, не оборачиваясь, подал знак, и оба разведчика медленно и бесшумно, как тени, приблизились к нему вплотную. Он показал рукой направление, откуда доносился звук, и знаком велел слушать. Разведчики стали слушать.

– Слыхать? – одними губами спросил Егоров.

– Слыхать, – так же беззвучно ответил один из солдат.

Егоров повернул к товарищам худощавое темное лицо, уныло освещенное луной. Он высоко поднял мальчишеские брови.

– Не понять.

Некоторое время они втроем стояли и слушали, положив пальцы на спусковые крючки автоматов. Звуки продолжались и были так же непонятны. На один миг они вдруг изменили свой характер. Всем троим показалось, что они слышат выходящее из земли пение. Они переглянулись. Но тотчас же звуки сделались прежними.

Тогда Егоров подал знак ложиться и лег сам животом на листья, уже поседевшие от инея. Он взял в рот кинжал и пополз, бесшумно подтягиваясь на локтях, по-пластунски.

Через минуту он скрылся за темным кустом можжевельника, а еще через минуту, которая показалась долгой, как час, разведчики услышали тонкое посвистывание. Оно обозначало, что Егоров зовет их к себе. Они поползли и скоро увидели сержанта, который стоял на коленях, заглядывая в небольшой окопчик, скрытый среди можжевельника.

Из окопчика явственно слышалось бормотание, всхлипывание, сонные стоны. Без слов понимая друг друга, разведчики окружили окопчик и растянули руками концы своих плащ-палаток так, что они образовали нечто вроде шатра, не пропускавшего свет. Егоров опустил в окоп руку с электрическим фонариком.

Картина, которую они увидели, была проста и вместе с тем ужасна.

В окопчике спал мальчик.

Стиснув на груди руки, поджав босые, темные, как картофель, ноги, мальчик лежал в зеленой вонючей луже и тяжело бредил во сне. Его непокрытая голова, заросшая давно не стриженными, грязными волосами, была неловко откинута назад. Худенькое горло вздрагивало. Из провалившегося рта с обметанными лихорадкой, воспаленными губами вылетали сиплые вздохи. Слышалось бормотание, обрывки неразборчивых слов, всхлипывание. Выпуклые веки закрытых глаз были нездорового, малокровного цвета. Они казались почти голубыми, как снятое молоко. Короткие, но густые ресницы слиплись стрелками. Лицо было покрыто царапинами и синяками. На переносице виднелся сгусток запекшейся крови.

Мальчик спал, и по его измученному лицу судорожно пробегали отражения кошмаров, которые преследовали мальчика во сне. Каждую минуту его лицо меняло выражение. То оно застывало в ужасе; то нечеловеческое отчаяние искажало его; то резкие глубокие черты безысходного горя прорезывались вокруг его впалого рта, брови поднимались домиком и с ресниц катились слезы; то вдруг зубы начинали яростно скрипеть, лицо делалось злым, беспощадным, кулаки сжимались с такой силой, что ногти впивались в ладони, и глухие, хриплые звуки вылетали из напряженного горла. А то вдруг мальчик впадал в беспамятство, улыбался жалкой, совсем детской и по-детски беспомощной улыбкой и начинал очень слабо, чуть слышно петь какую-то неразборчивую песенку.

Сон мальчика был так тяжел, так глубок, душа его, блуждающая по мукам сновидений, была так далека от тела, что некоторое время он не чувствовал ничего: ни пристальных глаз разведчиков, смотревших на него сверху, ни яркого света электрического фонарика, в упор освещавшего его лицо.

Но вдруг мальчика как будто ударило изнутри, подбросило. Он проснулся, вскочил, сел. Его глаза дико блеснули. В одно мгновение он выхватил откуда-то большой отточенный гвоздь. Ловким, точным движением Егоров успел перехватить горячую руку мальчика и закрыть ему ладонью рот.

– Тише. Свои, – шепотом сказал Егоров.

Только теперь мальчик заметил, что шлемы солдат были русские, автоматы – русские, плащ-палатки – русские, и лица, наклонившиеся к нему, – тоже русские, родные.

Радостная улыбка бледно вспыхнула на его истощенном лице. Он хотел что-то сказать, но сумел произнести только одно слово:

И потерял сознание.

2

Командир батареи капитан Енакиев сидел на небольшой дощатой площадке, устроенной на верхушке сосны, между крепкими суками. С трех сторон площадка была открыта. С четвертой стороны, с западной, на нее было положено несколько толстых шпал, защищавших от пуль. К верхней шпале была привинчена стереотруба. К ее рогам было привязано несколько веток, так что сама она походила на рогатую ветку.

Для того чтобы попасть на площадку, надо было подняться по двум очень длинным и узким лестницам. Первая, довольно пологая, доходила примерно до половины дерева. Отсюда надо было подниматься по второй лестнице, почти отвесной.

Кроме капитана Енакиева, на площадке находились два телефониста – один пехотный, другой артиллерийский – со своими кожаными телефонными аппаратами, повешенными на чешуйчатом стволе сосны, и начальник боевого участка, командир стрелкового батальона Ахунбаев, тоже капитан.

Так как на площадке больше четырех человек не помещалось, то остальные два артиллериста стояли на лестнице: один – командир взвода управления лейтенант Седых, а другой – уже знакомый нам сержант Егоров. Лейтенант Седых стоял на верхних ступеньках, положив локти на доски площадки, а сержант Егоров стоял ниже, и его шлем касался сапог лейтенанта.

Командир батареи капитан Енакиев и командир батальона капитан Ахунбаев были заняты очень срочным, очень важным и очень кропотливым делом: они ориентировали на местности свои карты, уточняя данные, доставленные артиллерийской разведкой. Карты эти, меченые-перемеченые разноцветными карандашами, лежали рядом, разостланные на досках. Оба капитана полулежали на них с карандашами, резинками и линейками в руках.

Капитан Ахунбаев, сдвинув на затылок зеленый шлем и наклонив хмурый, почти коричневый широкий лоб, резкими, нетерпеливыми движениями толстых пальцев передвигал по своей карте прозрачную линейку. Он пускал в ход то красный карандаш, то резинку и в то же время быстро искоса взглядывал в лицо Енакиеву, как бы говоря: «Ну, что же ты, друг милый, тянешь? Давай дальше. Давай поскорее».

Он, как всегда, горячился и плохо скрывал раздражение.

В эти последние часы, а может быть, даже минуты, перед боем все казалось ему слишком медленным. Он внутренне кипел.

Капитан Енакиев и капитан Ахунбаев были старые боевые товарищи. Случилось так, что последние два года они почти во всех боях действовали вместе. Так все в дивизии и привыкли: где дерется батальон Ахунбаева, там, значит, дерется и батарея Енакиева.

Славный путь проделали плечом к плечу Енакиев и Ахунбаев. Били они немцев под Духовщиной, били под Смоленском, вместе окружали Минск, вместе гнали врага с родной земли. Не раз и не два и даже не три раза столица наша Москва от имени Родины озаряла вечерние тучи над Кремлем огненными залпами в честь доблестного фронта, где воевали батальон Ахунбаева и батарея Енакиева.

Много хлеба и соли съели вместе, за одним походным столом, боевые друзья. Немало воды выпили они из одной походной фляжки. Случалось, что и спали рядом на земле, укрывшись одной плащ-палаткой. Любили друг друга, как родные братья. Однако ни малейшей поблажки по службе друг другу не делали, хорошо помня поговорку, что дружба дружбой, а служба службой. И достоинства своего друг перед другом никогда не роняли. А характеры у них были разные.

Ахунбаев был горячий, нетерпеливый, смелый до дерзости. Енакиев тоже был храбр не меньше друга своего Ахунбаева, но был при этом холодноват, сдержан, расчетлив, как подобает хорошему артиллеристу.

Сейчас, перенося на свою карту данные, добытые разведчиками Енакиева, капитан Ахунбаев торопился покончить с этим делом и поскорее отпустить связных, присланных от каждой роты за схемами разведанной местности: они стояли внизу под деревом и ждали.

Приказ о наступлении еще не был получен. Но по многим признакам можно было заключить, что оно начнется очень скоро, и до его начала Ахунбаев хотел обязательно побывать в ротах и лично проверить их боевую готовность.

Однако, как быстро ни скользила целлулоидная линейка Ахунбаева по карте, как проворно ни наносил красный карандаш кружочки, ромбики и крестики среди кудрявых изображений лесов и голубеньких жилок рек, дело подвигалось далеко не так быстро, как хотелось бы капитану. Почти перед каждым новым значком, который Ахунбаев собирался наносить на карту, капитан Енакиев останавливал его учтивым, но твердым движением небольшой сухощавой руки в потертой коричневой замшевой перчатке:

– Прошу вас. Одну минуту повремените, я хочу проверить. Лейтенант Седых!

– Посмотрите у себя. Квадрат девятнадцать пять. Сорок пять метров северо-северо-восточнее отдельного дерева. Что у вас там замечено?

Не торопясь, но и не копаясь, лейтенант Седых пододвигал к себе планшетку, лежавшую на досках на уровне его груди, опускал немного припухшие, покрасневшие от недосыпания глаза и, покашляв, говорил:

– Подбитый танк, вкопанный в землю и превращенный неприятелем в неподвижную огневую точку.

– Откуда это известно?

– По донесению разведки.

– Правильно, верно, – быстро говорил капитан Ахунбаев, от нетерпения развязывал и завязывал на шее тесемки плащ-палатки. – Моя разведка то же самое доносит. Значит, не может быть двух мнений. Смело можно наносить.

– Все же одну минуточку повремените, – говорил капитан Енакиев, подумав.

Он наклонялся и заглядывал на край площадки вниз.

– Сержант Егоров!

– Здесь, товарищ капитан, – откликался сержант Егоров с лестницы.

– Что это у вас там за подбитый танк на квадрате девятнадцать пять? Вы не сочиняете?

– Никак нет.

– Лично видели?

– Так точно.

– Собственными глазами?

– Так точно, собственными глазами. Туда шли – видел и на обратном пути видел. На том же месте стоит.