Работали заключенные на урановых рудниках. История участия группы альпинистов под руководством л

За помощь в подготовке этого материала.

Имеются ли еще какие-либо доказательства, что останцы, столбы – это массы от сгущения отходов при древней добычи металлов путем скваженного подземного выщелачивания? Кроме возможных пещер под ними? Оказывается, некоторые подобные останцы располагаются на месторождениях урана.

Заброшенные урановые рудники Чукотки. Шахта рудника идет прямо под останцы!


Останцы расположены на некоторых холмах. Возможно, внутри них есть пещеры и еще осталось некое количество урана. Подсказка геологам. Или они знают про эту взаимосвязь?

Кекуры или столбы выветривания как их здесь называет геология

Конечно, останцы находятся не на всех холмах и что-то осталось и человеку. Бараки лагерного рудника. Видны отвалы от подземной выработки, произведенные заключенными.

Карта высот. Обратите внимание, сколько там расположено мест с останцами!

Старая фотография ЧАУНЛАГа - урановый рудник

Рудник 62 км. (разв.) ОЛП Чаунлага

Качественные съемки бывших урановых объектов Чаунлага (Чукотка, 70 км северо-восточнее Певека):

Чаунский ИТЛ (Чаунлаг, ИТЛ Упр. п/я 14) Дальстроя ГУЛАГ функционировал с августа 1951 г. по апрель 1953 г. Максимальное число одновременно работавших там заключенных достигало 11000 человек. Чаунлаг был основан для разработки месторождения урана, обнаруженного в 1947 году.

Первый уран в СССР стали добывать ещё в 1920-е г.г. в Таджикистане. Первый промышленный реактор под Челябинском запустили в 1948-м. Первый атомный взрыв в Казахстане произвели в 1949-м. А здесь, восточнее Певека, разработка началась только в 1950-м. Очевидно, что на самом деле певекский уран не мог быть сырьем для первых курчатовских испытаний. Скорее - для первых советских серийных атомных боезарядов, которые начали производить в 1951-м.

Рудник 62 км. ОЛП Чаунлага. Кекуры.

Окрестности «Восточного» рудника. На заднем плане гора похожа на гигантский отвал-террикон. Возможно, применяли разные технологии, как и мы сейчас?

Вид с вертолета на рудник "Восточный".

Кекуры

Очень похоже, что эти современные отвалы находятся на месте гигантских древних

ОЛП "Восточный" . Разрушенные бараки на фоне кекур и отвалов.

В начале 1950-х гг. объёмы добычи урана в Дальстрое последовательно росли. За 1948-1955 гг. Дальстроем было добыто около 150 т урана в концентрате. Но себестоимость местного урана была довольно высокой, постоянно превышала плановую. В 1954 г. себестоимость 1 кг уранового концентрата по Дальстрою составила 3774 руб. при плановой в 3057 руб. Среднее содержание на Северном было 0,1 процента. Это, примерно, на тонну руды - килограмм урана. В те годы и небогатые руды шли в дело. Но даже тогда такие месторождения называли мелкими, а сейчас это даже не считается месторождением. Так, рудопроявление. А крупные месторождения были в Румынии, наши же открыли, и оттуда много урана возили, потом из Германии.

В связи с массовой амнистией заключённых работы стали постепенно сворачиваться. В течение 1956 г. последние уранодобывающие объекты Дальстроя на Чукотке, были ликвидированы.

Еще фотографии этих мест:

Отвалы породы среди кекуров. Значит и здесь добывали уран прямо под ними

А здесь прослеживается даже какой-то смысл в их расположении

Подобное место где соседствуют останцы с урановыми рудниками - не единственное.

Колыма. Урановый рудник «Бутугычаг»

Колыма. Заброшенный урановый рудник. Снова останцы, мегалиты. Связь определенно с добычей урана есть. Не с современной добычей. А с прошлой, более масштабной. Мы добывает на старых бедных рудниках после кого-то. Доедаем объедки.

Останец и современные отвалы

С момента своей организации в 1937 году рудник «Бутугычаг» входил в состав ЮГПУ – Южного горнопромышленного управления и сначала являлся оловодобывающим рудником.
в феврале 1948 года на руднике «Бутугычаг» организовали лаготделение № 4 особого лагеря № 5 – Берлага «Берегового лагеря». Тогда же здесь начали добывать урановую руду. В связи с этим на базе уранового месторождения был организован комбинат № 1.
На «Бутугычаге» стал строиться гидрометаллургический завод мощностью 100 тонн урановой руды в сутки. На 1 января 1952 года численность работающих в Первом Управлении Дальстроя выросла до 14790 человек. Это было максимальное количество занятых на строительстве и горнопроходческих работах в данном управлении. Потом также начался спад в добыче урановой руды и к началу 1953 года в нем насчитывалось только 6130 человек. В 1954 году обеспеченность рабочими кадрами основных предприятий Первого Управления Дальстроя еще более упала и составила на «Бутугычаге» всего 840 человек.

А не кажется ли Вам, что на заднем плане более древние отвалы?

Склоны этих холмов состоят из такого мелкого курумника. Ну, чем не отвалы отработанной породы? Эрозия разрушает породы в песок и пыль, а не в мелкий и не очень камень.

Если не сообщить, что это якобы природное, то вполне сойдет за насыпи пустой породы

Слоистые останцы на заднем фоне

В заключении, добавлю информации про скважинное подземное выщелачивание (СПВ):

Привычный способ добычи урана заключается в извлечении руды из недр, её дроблении и обработке для получения искомых металлов. В технологии СПВ, которая также известна как добыча растворением, порода остаётся на месте залегания, по площади месторождения прокалываются скважины, через которые потом прокачиваются жидкости для выщелачивания металла из руды. В общемировой практике в процессе СПВ используются растворы на основе кислот и щелочей, однако в России, так же, как в Австралии, Канаде и Казахстане, последние не применяют, отдавая предпочтение серной кислоте H2SO4. Добыча радиоактивного металла в нашей стране ведётся традиционным шахтным способом и современным методом скважинного подземного выщелачивания (СПВ). На долю последнего уже приходится более 30% от общего объёма добычи.

Основную роль в процессе скважинного подземного выщелачивания играют насосы. Они используются уже на самой первой стадии – откачивания грунтовых вод, в которые потом добавляются кислый реагент и окисляющий компонент на основе перекиси водорода или кислорода. После при помощи скважинного оборудования раствор закачивается в геотехническое поле. Обогащённая ураном жидкость поступает в добывающие скважины, откуда вновь при помощи насосов отправляется на перерабатывающую установку, где в процессе сорбции уран оседает на ионообменной смоле. Затем металл отделяется химическим способом, суспензия обезвоживается и осушается до получения конечного продукта. Технологический раствор вновь насыщается кислородом (при необходимости – серной кислотой) и возвращается в цикл.

Источники:
http://wikimapia.org/11417231/ru/Рудник-62-км-разв-ОЛП-Чаунлага
http://www.mirstroek.ru/articles/moreinfo/?id=12125
***

И еще один пример, но с другого места. Обратите внимание на детали этой фотографии с полистратной окаменелостью деревьев:

Не исключено, что отработанную породу по технологии СПВ заливали сразу в лесу (если рассуждать по теме подземного выщелачивания металлов). И к потопу это не имеет отношение. К сожалению, место не знаю.

До революции ураном в России интересовались слабо и не слишком систематически. Поэтому к началу 1940-х годов все, что имелось, - это обрывочные записи академика Вернадского, интересовавшегося этой проблемой еще до Первой мировой войны, и несколько разведанных мелких месторождений в Средней Азии. На этой базе ни о каком «атомном проекте» речи идти не могло. Между тем разведка регулярно доносила тревожные сведения о том, что работы по созданию атомного оружия в США и Великобритании идут полным ходом. Поэтому в 1943 году в составе комитета по делам геологии при Совнаркоме СССР был организован отдел радиоактивных элементов. Перед геологами с самого начала была поставлена чрезвычайно сложная задача: в кратчайшие сроки не только разведать урановые месторождения, но и наладить их разработку. Учитывая что курировал отрасль лично Лаврентий Берия, цена ошибки была предельно высока (от ВС СССР - "куснуть" сталинского наркома, да и самого Сталина, считается "хорошим" тоном.).

В погоне за рудой

После окончания войны, осенью 1945 был создан Главк (Первое Главное геолого-разведочное управление), который стал координировать все геолого-разведочные работы по урану. Вскоре практически вся страна была охвачена поисками ценного сырья. Поиском урана занимались как специализированные партии, так и все без исключения геолого-разведочные организации СССР, помимо своей основной работы.

Наиболее перспективным для поисков считалось южное направление. Геологи предполагали, что в районе Ферганской долины должны находиться крупные урановые залежи. Однако пока что отыскивались только скромные месторождения. Не на высоте было и техническое оснащение. Петр Антропов, руководивший добычей урана в 1945 году, описывал процесс так: «Урановую руду на переработку по горным тропам Памира возили в торбах на ишаках и верблюдах: Не было тогда ни дорог, ни должной техники».

Тем не менее геологи работали невзирая на трудности. Ценой невероятных усилий были найдены месторождения в Казахстане, Киргизии и Таджикистане. А самыми крупными оказались залежи урановых руд на Украине - Желтореченское и Первомайское месторождения.

Уран добывался как старательским (когда все работы ведутся на поверхности), так и шахтным способами. Оттуда и пошли страшные легенды об урановых рудниках, на которых используют труд заключенных, гибнущих от радиации. Позднее геологи неохотно признавали, что действительно заключенные некоторое время работали в шахтах. Но это длилось недолго - в таком деле крайне важна квалификация шахтеров. Поэтому довольно быстро заключенных перевели на наземные работы. А под землю - работать с опасной рудой - спускались обычные геологи, увлеченные своим делом.

Так или иначе, но необходимое для атомного проекта количество сырья советская геология обеспечила. В 1949 году были проведены первые испытания нового оружия, и СССР вступил в клуб ядерных держав.

Секретное имя

По мере того как набирала ход холодная война и раскручивалась гонка вооружений, атомной промышленности было нужно все больше и больше урана. А потому геологи работали не покладая молотков. Урановые руды искали на Северо-Западе, в Уральских горах, на территории Западной и Восточной Сибири. В конце концов, определилось пять регионов, которые хранили наибольшее количество радиоактивного сырья. Это все те же Украина, Средняя Азия и Казахстан, а также новые - Забайкалье и Якутия.

Именно Забайкалье стало главным стратегическим источником ресурсов для советского атома, как мирного, так и немирного. Здесь, в Читинской области, в 1963 году было открыто Стрельцовское рудное поле, объединяющее несколько богатых урановых месторождений. По сей день 93% всей урановой руды в нашей стране добывается именно здесь. Не менее (а то и более) перспективным считается Эльконский рудный район на юге Якутии. Но из-за труднодоступности он отнесен в резерв, и лежащая там руда до сих пор не тронута человеком.

Разумеется, все геологоразведочные работы велись в обстановке строгой секретности. Слово «уран» по возможности не использовалось ни в каких документах. Даже награды и премии вручались выдающимся геологам с обтекаемыми формулировками «За открытие крупного месторождения». Сотрудники НКВД, а позже КГБ строго инструктировали геологов, чтобы в общении по рации или при передаче телеграмм те ни в коем случае не говорили о ходе работ прямо. Это порой приводило к курьезам. «Сегодня в кладовке старика Менделеева вскрыли девяносто второй ящик», - так с юмором отрапортовали геологи одной из экспедиций о начале разработки нового месторождения. Контрразведчики, услышав это, схватились за голову: это было все равно, что передавать все в эфир прямым текстом. 92 - номер элемента «уран» в таблице Менделеева, так что не понять, о чем речь, мог только человек, не знакомый с азами химии. Геологическое начальство срочно вызвали «на ковер». Пришлось придумывать имена-заменители: теллур, корунд, асбест, молибден, альбит... Нередко уран называли просто «первый».

Подземные герои

Настоящей столицей урановой добычи СССР стал забайкальский город Краснокаменск, выросший из геологического поселка. Расположенный неподалеку от него поселок Октябрьский был построен прямо на урановом месторождении. Люди жили буквально вплотную к шахтам, где велась добыча радиоактивного сырья. Каждый день геологи спускались в опасные, плохо проветриваемые шахты, где им грозили обвалы, затопления, отравление радоном, не говоря уж о регулярной дозе облучения. Еще одной бедой были высокие температуры, при которых приходилось работать. Уже в 1970-е годы средняя глубина урановых шахт приблизилась к одному километру. На этой глубине температуры могут превышать 50 градусов!

Первооткрыватель Стрельцовского месторождения Владимир Зенченко вспоминал: «Работали часто в жутких условиях. Поначалу без вентиляции. Прекрасно понимая, на что идем. Просто были настоящий энтузиазм в работе и огромное желание выполнить поставленную задачу. Лев Николаевич Лобанов, главный геофизик Приаргунского комбината, бледнея от негодования, мог выскочить из машины и поднять выпавший из самосвала кусок огромной процентной урановой руды. И, положив его в багажник, отвезти на специальную площадку. В своей записной книжке он отмечал полученные им дозы облучения за весь период его деятельности в Польше, Румынии, Средней Азии и на комбинате. Я смеялся и спрашивал: "Лева, а когда кончина твоя просматривается?" Он однажды открыл свою книжку и ответил: "В пятьдесят лет". В этот роковой срок и умер».

Каковы же были результаты, ради которых приносились такие жертвы? К 1970 году СССР производил в год 17,5 тысячи тонн урана. Для сравнения - весь остальной мир добывал 25 тысяч тонн. А по состоянию на 2013 год Российская Федерация добывала в год чуть более 3 тысяч тонн. По оценкам геологов, всего в российских недрах хранится около 550 тысяч тонн урана - около 10% мировых запасов. По объему разведанных запасов Россия находится на третьем месте в мире - после Австралии и Казахстана (современного мирового лидера по добыче).

Однако любые месторождения имеют неприятное свойство истощаться. Поэтому, хотя к началу 1970-х годов проблема с ураном считалась решенной, руководство страны искало пути для пополнения запасов драгоценного сырья. Выбор пал на Монголию, которую в те времена в Советском Союзе воспринимали не как независимое государство, а почти как «шестнадцатую республику». В 1970 году было подписано межправительственное соглашение, и Сосновская геологическая экспедиция, базирующаяся в Иркутске, начала разведку на территории восточной Монголии. Довольно скоро выяснилось, что расчет был верным. Советские геологи нашли несколько крупных рудопроявлений, суливших не меньшие результаты, чем Стрельцовское рудное поле. Десятки советских геологов жили и работали в монгольских степях до самого распада СССР. Благодаря им известно, что эта страна хранит около 1% общемировых запасов урана.

Валерий Янковский

Первые дни поистине каторжных работ незабываемы. В 6 утра мигает горящая всю ночь лампочка, на улице - как молот по затылку - удары в подвешенный на столбе рельс - подъём! Бегом в туалет, бегом в столовую, завтрак - черпак баланды, полпайки, полусладкий жёлтенький чай - и развод!..
В двух километрах от лагеря - рабочая зона в оцеплении. Там свален инструмент: ломы, лопаты, кайлы. За них - драка: нужно выбрать что понадежнее - легче будет выполнить проклятую норму. От кузницы двигаются уже без строя, конвой ушёл в оцепление.

Валерий Янковский

Заключенный Чаунлага в 1948-1952.
Из книги "Долгое возвращение":

На косогоре идет добыча руды открытым способом. У каждого кайло, лопата, тачка. Нужно накайлить, загрузить и катить вручную по узким шатким трапам сотню-полторы метров. Там вывалить содержимое тачки в бункер и гнать ее по параллельно проложенным трапам обратно, к забою. Норма за 12-часовую смену, считая дорогу от лагеря и обед, - сорок тачек.Первые три дня - гарантийные 600 граммов хлеба, а дальше от выработки, до 900. Не выполнивший после трех дней задание зек становится штрафником, это значит - 300 граммов хлеба. Такие в большинстве обречены, ибо выполнить норму голодному совсем не под силу.

Валерий Янковский

Заключенный Чаунлага в 1948-1952.
Из книги "Долгое возвращение":

В шахтах работали как лошади. Взорванную в забое породу насыпали в разрезанные по длине железные бочки на санках, за сотню-две метров волокли к выходу, опрокидывали в бункер для выдачи на-гора. Дно штрека полагалось присыпать снегом из вентиляционных шурфов, но это часто не исполнялось, и люди-кони, надрываясь, тащили груженные рудой санки по каменистой дорожке. Да еще при коптилках - редко расставленных консервных банках с фитильком в солярке. А бригадирские шестерки - самая мразь - делают карьеру, орут, размахивая палками: «Давай, шевелись, падлы!» Тех, кто огрызался, скопом «учили» после работы уже в бараке. И никто не заступался. Такой режим был выгоден начальству, негласно поощрялся.

Валерий Янковский

Заключенный Чаунлага в 1948-1952.
Из книги "Долгое возвращение":

В первую зиму на Чукотке большинство рядовых зеков были обуты в бахилы. Это рукава от актированных телогреек, пришитые к обрезку старой автомобильной покрышки, которая все время норовила уползти вперед. Нужно было дожить до завтра и, главное, что-то съесть. Бесконечно и беспросветно тянется в лагере заполярная зима. Особенно для тех, кто работает под землей. Четырехчасовой, но без солнца, серенький день занимается и угасает незаметно. Хорошо, если увидишь звездочку на разводе или по дороге после смены. В основном - мутное, темное, скорбное небо, с которого беспрерывно сыпется мелкий, нудный снежок.

Одним из широко распространенных мифов в СССР был миф про "урановые рудники" -- якобы приговорённых к смерти на самом деле отправляли на урановые рудники. И вот по этому поводу расскажу я вам. мои уважаемые френды, байку из моей жизни в СССР.

Лет тридцать назад я был молодым, полным сил и энергии студентом физического факультета Красноярского университета, мечтавшим стать геофизиком и всё свободное время я проводил в тайге. Летом этой тайгой чаще всего были верховья реки Мана, место потрясающее по красоте, есть у меня пост с фотографиями тех мест -- -- можете посмотреть.

Ходил я как правило один, но на стоянке обычно кто-нить да оказывался. А поскольку человек в тайге. когда до ближайшего жилья несколько десятков а то и сотен километров поневоле становится общительней, то, как правило, на стоянке все очень быстро сбивались в одну кампанию и вечером дружно поедали уху у одного костра и из одного котелка и разливая водку по всем кружкам из одной бутылки.

И вот как-то в одной такой стихийно сложившейся кампании, после двух или трех опустевших бутылок водки на пятерых,я стал рассказывать или как тогда говорили "травить" различные истории и в том числе заговорил о тех самых "урановых рудниках". Сидевший рядом со мной мужик лет пятидесяти пяти хмыкал чего-то себе под нос, хмыкал и в конце концов не выдержал и перебил меня -- "Урановые рудники, урановые рудники. Да кому они нужны, эти урановые рудники. А даже если и есть такие рудники -- какой от них вред может быть? Ты вон каждый день мимо урановых карьеров ходишь -- и ничего с тобой не случилось до сих пор." Я опешил-- "Как мимо урановых карьеров? Где?" -- "А вот по сопкам правого берега видел карьеры? Это они и есть".

Сопки Правого берега Красноярска и правда изрезаны карьерами, причем величина этих карьеров впечатляет. На фото справа вверху виден один из них. И чтобы понять его размер, могу сказать, что высота "среза" склона -- около 300 метров и еще примерно настолько же карьер уходит вниз. И таких карьеров штук пять или шесть.

Вот только нам всегда говорили, что это карьеры цементного завода и добывают из них известняк, из которого потом делают цемент -- что я, собсснно, своему оппоненту тут же и изложил. Он еще раз хмыкнул и сказал -- "А ты знаешь, где я работаю? Я зам. начальника отдела снабжения на ХМЗ. Так вот, известняк из карьеров и правда везут на цементный, но только ПОСЛЕ того, как его обработают у нас, на ХМЗ. А у нас из него извлекают так называемую "урановую смолку", из которой потом добывают диоксид урана. И никаких сверхсекретных "урановых рудников" не надо -- уран добывают прямо на виду у миллионного города." Я что-то совсем офигел и говорю -- "Погоди, погоди -- то есть цемент делают из радиоактивного известняка? И куда этот цемент потом идет?" -- "Куда, куда? Дома строят в Красноярске, куда же еще..."

Где-то с месяц после этой пьянки на Мане я ходил под впечатлением этого рассказа и даже пытался как-то пролезть в карьеры ХМЗ со счетчиком Гейгера, спертым в одной из лабораторий родного физфака, но там оказалась вполне себе профессиональная охрана, а шпион из меня был фиговенький. Да и не до такой степени мне хотелось все это разузновать, чтобы рисковать возможной судимостью за измену родине в форме шпионажа в пользу какой-нить из зарубежных стран. Потом один из моих физфаковских преподавателей как-то на семинаре между делом спокойно так подтвердил, что да, ХМЗ производит концентрат урана, из которого в "девятке" (так тогда называли "закрытый" город Железногорск в тридцати километрах от Красноярска) делают оружейный плутоний. Я как-то успокоился, решил что раз все об этом знают, значит ничего в этом страшного и правда нет.

Но вот что странно. С тех пор прошло много лет. Уже давно нет СССР, уже давно раскрыты все или почти все бывшие военные тайны. Вот такую информацию можно прочитать на официальном сайте госкорпорации "ТВЭЛ":
ОАО «Химико-металлургический завод» в Красноярске - одно из предприятий ядерно-топливного цикла, специализирующееся на производстве порошка диоксида урана ядерного керамического сорта и лития (гидроокиси лития). Сопутствующим производством является извлечение щелочных металлов (калий, цезий, рубидий, галлий).

А вот такую на сайте Железногорского ГХК:
"ГХК -- Федеральное государственное унитарное предприятие в составе Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом». Это уникальное предприятие с подземным расположением основных ядерных производств, не имеющее аналогов в мире. Основное назначение ГХК до 1995 года - выполнение государственного оборонного заказа по производству плутония для ядерного оружия ."

Но вот никакой информации о добыче урана открытым способом в карьерах прямо на границе города Красноярска НИГДЕ НЕТ. Более того, во всех специальных текстах утверждается, что месторождений урана в Красноярском крае, а тем более в самом Красноярске НЕТ и никогда не было. А самые ближайшие месторождения -- в Забайкалье, за полторы тысячи километров. Так добывали уран в Красноярске или нет? А если нет, откуда тогда бралась руда для производства того самого "порошка диоксида урана ядерного керамического сорта"? Неужели везли из Забайкалья?

Продолжаю рассказ про Майли-Сай - город в Южной Киргизии, где в 1946-68 годах действовали первые в СССР урановые рудники. я показал собственно город, едва ли не самый мрачный и запущенный в Киргизии, ну а теперь отправимся выше по долине - непосредственно к остаткам рудников.

В прошлой части я не случайно сравнивал Майлуу-Суу с Градом Обреченным из одноимённого романа Стругацких: узкий (менее километра) и очень длинный (около 20км), с момента своего основания и до распада СССР Майли-Сай как бы "ехал" вниз по долине - с одной стороны строился, с другой - приходил в запустение, и вот наконец сломался: кажется, единственная новостройка нынешнего Майли-Сая - мелькавшая в прошлой части мечеть. И если в районе электролампового завода видна хоть какая-то жизнь, то сталинский жилгородок своей запущенностью напоминает . Мы с darkiya_v понимали, что урановые рудники ещё выше по долине, и скорее всего в ещё более мрачном окружении, что там реально забрести куда не надо, и неясно, что опаснее - радиация или нехорошие люди, и наконец, мы были просто не в курсе, что именно там искать... В общем, мы спустились к базару, нашли "лежбище" таксистов, и кажется за 600 сом (400 рублей) сторговались на импровизированную "экскурсию". Покидаем жилгородок:

2.

Таксист, как и большинство майли-сайцев, говорил по-русски бегло и без акцента, и так же совсем по-русски рассказывал об "ужасах нашего городка" с плохо скрываемой гордостью: "Вот приезжали к нам японцы пару лет назад! Только на автовокзале вышли, дозиметры свои расчехлили, взглянули, ахнули и сразу уехали! Японцы - они же такие, что такое радиация, знают!". Мы приехали без дозиметра, но не раз читал, что это миф - на самом деле фон тут ниже, чем в больших городах, а радиационная угроза скорее потенциальна, о чём я ещё расскажу. За жилгородком начинается частный сектор:

3.

О прошлом Майли-Сая есть хорошая и довольно растиражированная по яндексу Валерия Андреева - не могу поручиться за её достоверность, но некоторые отрывки приведу целиком.

Первыми интерес к урану Майли-Сая проявили во время войны американцы, когда гоняли на аэродром в районе поселка Маданият свои «аэрокобры», поставляемые по лендлизу. В обратном направлении до 1945 года шел поток урановой руды, которую собирали открытым способом и перевозили на ишаках местные жители. Американцы принимали руду по цене 1 доллар за хурджум (черезседельная сумка, по объему равная одному мешку). Там же была американская лавка, где баксы можно было поменять на товар: керосин, сапоги, чай, спички… Практически все открытые выходы урановой руды на поверхность земли выгребли американцы. Существует легенда, что первая американская бомба, как и первая советская, были сделаны из майли-сайского урана (вот уж в это точно не поверю!). Только нашим пришлось добывать руду уже промышленным шахтным методом. (...) Для работы в шахтах и строительства обогатительных фабрик и города, сюда завезли в конце войны добровольно-принудительным методом немцев, вывезенных из Поволжья, татар, вывезенных из Крыма, а также прочий социально неблизкий люд. Ссыльно-переселенцев стали использовать в мирных целях по полной программе.Сколько их полегло в результате использования, сейчас не скажет никто. Потому что ни кто не считал. Хоронили их в братских могилах в прилегающих горах, не особо заботясь о памятниках и надгробьях. Старики поговаривают, что народу там лежит раз в двадцать больше, чем на официальном кладбище .
Не уверен в достоверности и последнего абзаца, но всё же клише "на урановые рудники!" выходит родилось не на пустом месте.

4.

За частным сектором начинается какой-то промарх, судя по старой кладке, имевший к рудникам какое-то отношение - подстанции, гаражи, склады оборудования? Шофёр говорил, что типография... Дальше - просто долина Масляной речки (как переводится Майлуу-Суу), естественная санитарная зона, отделявшая рудники от жилой части города.
Урановая руда представляет собой желтоватую глину. Ее свозили на фабрики, разбалтывали в воде и получившуюся кашицу- пульпу прогоняли через специальный фильтр-полотно. Соли урана оседали на фильтре, после чего его сжигали и подвергали продукт дальнейшей обработке. Позднее применялся метод электролиза. Что такое радиация, тогда никто толком не знал, мерами предосторожности пренебрегали. Типа, да что с нами сделается? - мы ее водкой!
Старожил Николай Липатович Яминский рассказывал такую историю. Он, тогда молодой парень, работал дозиметристом. Приезжает с дозиметрами на 16 штольню проводить замеры, а на куче добытой из шахты руды сидят несколько работниц и обедают, разложив на газетках свои «тормозки». Проходя мимо, руководитель дозиметристов сказал: «Девки, не сидите тут, детей не будет!» На следующий день на этом месте сидела толпа женщин разного возраста. Чтобы детей не было. С противозачаточными средствами было в те времена не ахти …

5.

В середине пятидесятых практиковалась, кроме традиционной, и уникальная форма «добычи» урана. Технология извлечения урана из руды была достаточно проста и несовершенна, до 50-60 % солей урана оставались в отходах! В хвостохранилища вывозили кек (отходы переработки) с большим содержанием солей урана. Эта сметанообразная масса под воздействием жаркого азиатского солнца интенсивно «выпаривалась» и на грязевой корке выступали соли урана. Специально созданные бригады «сметали» с затвердевшей поверхности хвостохранилищ соли урана в специальные резиновые мешки, а потом пересыпали в бочки. За одну бочку по тем временам платили 5 рублей. Поговаривают, что порой этим занимались даже школьники (на уроках труда) . - но как я понимаю, все эти ужасы относятся лишь к первым годам становления рудника, а к 1956 году, когда Майли-Сай получил статус города, тут был полноценный ЗАТО с интеллигентным населением, высокими технологиями (для тех времён, разумеется) и "коммунизмом в отдельно взятом" городе на московоском обеспечении.
За быстрой речкой начинаются руины каких-то построек, явно связанных с рудником. Там, поверху, мы ещё поедем обратно.

6.

Чёрные штольни смотрят из под кустов, как змеи:

7.

У одной из них мы даже притормозили:

8.

Но входы все надёжно замурованы. Слышал, что на самом деле урановая руда не так уж радиоактивна из-за очень низкого содержания искомого, и опасна для здоровья только если ей как следует обмазаться или долго посидеть на большой её куче, и на самом деле урановый рудник не так страшен, как привычная угольная шахта.

9.

10.

Напротив фабрики - хорошо заметный вал. Шофёр сказал, что забраться на него можно, а вот дальше уже не надо:

11.

Ибо за валом - хвостохранилище, проще говоря - радиоактивные отходы под слоем укатанной глины:

12.

Вид на завод - здесь делалось сырьё для первой советской атомной бомбы, устанавливалось ядерное равновесие послевоенного мира:

13.

"Киргизизолит" сейчас не работает, но и не совсем заброшен - по мостику таксист мне сказал не ходить, могут задержать и тогда проблемы у всех троих будут.

14.

Ржавое знамя:

14а.

Если я не ошибаюсь, цеха, в которых непосредственно перерабатывалась руда, снесены как "грязные" ещё в 1960-е, а это - всего лишь заводская электростанция:

15.

Штольня на том берегу. А какие чудные тут сами скалы! Нет, в таких скалах не может не залегать чего-нибудь редкого и ядовитого.

16.

Чьи-то домики среди хвостохранилищ. Аналогичным образом и в Казахстане, на Семипалатинском полигоне, народ пасёт отары, охотится на дикую живность и рыбачит в затопленных воронках ядерных взрывов. Туда, кстати, я целюсь уже очень давно.

17.

Собственно, первоначальный Майли-Сай:

18.

Речка и неземные цвета пейзажа.
Рыбой Майли-Суу не очень богата, но водится в ней удивительная рыба - маринка. Средняя рыбешка - с ладонь, но иногда ловится длиной и в руку. Вкусная она до безумия, и, что интересно, мелкая намного вкуснее крупной. Есть у нее особенность - во время икромета внутренняя часть брюха покрывается ядовитой черной пленкой. Если не счистить ее тщательно, больше никогда рыбачить не будешь . - такая советская рыба фугу.

19.

На той стороне - ещё одно хвостохранилище, на радиоактивной траве которого спокойно пасутся козы:

20.

Обратите внимание, что долина буквально опутана трубами - это дренаж. Главная опасность Майли-Сая - это размыв хвостохранилищ, попадание радиоактивных отходов в речку... а речка течёт в Ферганскую долину и орошает её поля, а живёт Ферганской долине 14-15 миллионов человек, и почти все кормятся с этих полей! Очередной пример человеческой недальновидности...

21.

Дальше по ущелью более крупный посёлок "Гидрометаллургического завода №7". Он (в смысле завод, а не посёлок) был крупнее, то есть "грязнее", и потому после закрытия его сравняли с землёй. Вон тот ромышленный корпус одни мне упоминали как ТЭЦ, другие - как завод ЭВМ. Последнее в такой глуши совсем не удивительно - рядом ламповое производство, а образованных людей и условий для их существования ещё хватало с урановых времён... но как бы то ни было, всё это в прошлом. Впереди мостик, по которому мы переехали через речку:

22.

Это, возможно, и есть руины ГМЗ №7. Вот среднеазиатский сюжет - козы пасутся на развалинах империи. Такие же сюжеты можно было наблюдать, я уверен, на руинах чингисханова Каракорума или Белого дворца Тамерлана.

23.

Похоже на бомбоубежища. Говорят, Майли-Сай входил в число советских городов, которые Америка держала под прицелом:

24.

Самое крупное и самое современное хвостохранилище:.

25.

Эскаватор на закрытой территории - видимо, насыпавший этот вал и потому теперь "грязный":

26.

27.

А природа тут правда очень интересная - но чуждая, и от того пугающая:

28.

Едем мимо хвостохранилищ обратно:

29.

29а.

Нравы для непосвященных здесь царили странные. Например, забытая вещь, сумка с кошельком или с документами, никогда не пропадали, В кинотеатрах никогда не было на входе контролеров. Но и не было ни одного случая, чтобы кто-то не купил билет. Пацаны, которым сам бог велел везде пролазить и присутствовать, толкались в очереди за билетами на дневной сеанс. А ведь знали, что можно просто пройти в зал и никто не остановит. Даже среди мальцов это считалось неприличным. Видимо, поэтому двери в квартирах тогда не запирались… - глядя на нынешний Майли-Сай, никак не можешь этого представить. Вот, наверное, его старейшие дома:

30.

Высоким берегом, мимо штолен и скал:

31.

Снова выехали к "Киргизизолиту". С этой стороны его цеха можно рассмотреть совсем близко:

32.

33.

34.

Самый яркий образец местной промархитектуры:

35.

Замурованные штольни и дренажная труба:

36.

В одну из штолен мы таки зашли - она оказалась не замурована:

37.

Сейчас думаю, что это было очень безрассудно:

38.

Вспышгами я распугал летучих мышей. Теоретически, можно пройти гораздо глубже, но у меня не было ни фонарика, ни желания:

39.

То самое заброшенное здание, "открывающее" рудничный район:

40.

Не добрались мы в Майлуу-Суу ещё до одного места, которое пожалуй пострашнее рудников и заброшенного центра - ущелья Айлямпа-Сай, которое тут раньше называли "клондайк", а ныне - " " . Там находится свалка лампового завода, куда сбрасывали брак, и в постсоветскую эпоху для многих майли-сайцев основным источников доходов стало ковыряние в стеклянном мусоре в поисках проволочек из цветных металлов (типа никеля или вольфрама), которые затем продаются перекупщикам-узбекам по цене где-то 500 рублей за килограмм. Вот как описано это дело в газете "Фергана.нет" : "...(люди) сидят на корточках на склонах и вершинах мусорных гор и под палящим солнцем перебирают стеклянную почву. Их рабочие инструменты - лопатки и нечто похожее на куриную лапку. Этими мини-граблями раскапывается мусор, а затем уже пальцами извлекаются никелевые проволочки. За день можно «накопать» сомов на сто пятьдесят (около 100р.). (....) за три года под завалами погибли двадцать четыре человека. (...) Один из «копателей», отказавшийся назвать свое настоящее имя, сообщил, что иногда трупы находят только через несколько месяцев после гибели людей. В основном это заезжие копатели-одиночки, когда они исчезают, то никто не знает, уехали они или их завалило. А на заработки сюда приезжают не только из соседних районов, но и других областей. Даже из отдаленных городов соседней республики - из Самарканда, Бухары. Регулярно в «Городок-на-Свалке» наведываются и милиционеры - они штрафуют «иностранных» рабочих . В общем, хотя Айлямпа-Сай к автовокзалу подходит вплотную и нам ничего не стоило взять такси и туда, я уже не решился - тягостное и жуткое впечатление переполняло, и увидев маршрутку к Большой земле (то есть в Кочкор-Ата), я почувствовал лишь одно желание - уехать и не возвращаться.

41. вид на город с той же точки, что и прошлый кадр.

Если Майли-Сай - это "киргизский ад", то "киргизский рай" - безусловно, Арсланбоб, и находится он не далее как в соседнем ущелье. Про Арсланбоб - в следующих двух частях. Но выложу я их лишь через неделю, так как сегодня вечером уезжаю "с частным визитом".