По пути евгения абалакова. Ночь над ледяной бездной

Конечно же, такая дружина, как нынешняя сборная края, появилась не на ровном месте, были у нее и славные предшественники. Братья Абалаковы - первые из них. Третьего сентября 1933 года на высшую точку Советского Союза - пик Коммунизма (7 495м) - поднялся Евгений Абалаков, первым и в одиночку. Все спутники его, опытные горовосходители, находились в тот момент ниже, в промежуточных лагерях. Двадцатишестилетний Евгений преодолел все и стал с этого дня альпинистом № 1 страны.

Мать умерла при родах Евгения, отец - два года спустя. Так братья-погодки Виталий и Евгений стали сиротами, но именно они сумели сформировать школу отечественного альпинизма, быть его бесспорными лидерами на протяжении многих лет. Судьба определила им родиться и вырасти в Красноярске; юность братьев прошла на Столбах, и отменная школа скалолазания помогала Абалаковым в грядущих восхождениях на вершины Памира, Кавказа и Тянь-Шаня. Они талантливо жили, Бог и родители щедро дали им жизненных сил, щедро они их и тратили. В 1925 году братья уехали в Москву. Виталий стал студентом МХТИ, Евгений поступил в Высший художественный институт, но на каникулы они возвращались в Красноярск. Тогда же, в 1929 году, братья совершили первое дальнее путешествие: от Бийска пешком до Телецкого озера, далее через хребет Корбу к реке Абакан, по которой спустились на плоту до Енисея, а там и до Красноярска. У путешественников почти не было провизии, а все спальные принадлежности туриста им заменял кусок клеенки.

Неизвестно, когда Абалаковы совершили свои первые восхождения в больших горах, но уже в 1931 году Виталий руководил альпинистской экспедицией на Кавказ. Покорение высшей точки страны входило в программу исследований Памира, которая активно осуществлялась в 20-е - 30-е годы. Специально для этой цели в научную экспедицию 1933 года была включена группа альпинистов из 12 человек. Уже на высоте 5 600 многие альпинисты испытали жестокие приступы горной болезни. Позже Виталий Абалаков разработает систему высотной акклиматизации, а тогда еще никто не представлял, что это такое. Сегодня только в Красноярске есть несколько мастеров, которые могли бы тогда сказать: “Вы, ребята, тут посидите, а я сбегаю махом”, и на второй-третий день уже бы вернулся. Но это стало возможным благодаря опыту, порой горькому, предыдущих поколений. Группа стала нести потери: заболел и скончался носильщик Джумбай Ирале, сорвался со склона и погиб руководитель федерации московских альпинистов Николай Николаев, тяжело отравился Шиянов, распухла перебитая камнем рука у Гущина, у Гетье - три сердечных приступа, еще один альпинист напрочь отказался от дальнейшего подъема. Оставшиеся восходители упорно продолжали разведку и обработку маршрута, но все были измучены до предела. Характерная деталь: зарядку по утрам делал только Евгений (Виталий в этой экспедиции не участвовал).

В 1931 г. 30 июля в Безенги на Миссес-тау при подъеме по Зап. гребню (маршрут 4А) пропала четверка альпинистов, среди которых были два швейцарца: Юрий Гольдовский (Москва), Саул Левин (Москва), Мако Меглин (Швейцария), Иосиф Хеглин (Швейцария).
С морены от Миссес-коша хорошо видна скалистая Миссес-тау с обращенным к СЗ крутым висячим ледником. За попытку взять ее с этой стороны и заплатили жизнью у самой вершины альпинисты. Были организованы спасательные работы, но найти четверых альпинистов не удалось. В спасательных работах принимали участие и впервые приехавшие на Кавказ молодые красноярцы - братья Абалаковы Виталий (инженер) и Евгений (скульптор) и Валентина Чередова (замечательная скалолазка – постоянная их спутница по таежным путешествиям).
Красноярские столбы они считали своими «скалами – воспитателями». Они впервые приехали на Кавказ и не куда-нибудь, а сразу в Безенги, т.к. решили стать альпинистами и мечтали покорить грозный пятитысячник и красивейшую вершину - Дых-тау (5158м). А тут спасательные работы!
Навстречу спускалась большая группа альпинистов, которые возвращались с Миссес-тау, считая, что после обильных снегопадов поиски погибших бесполезны и опасны. У Караул-коша их встретил брат погибшего Саула Левина – Эммануил. Виталий хорошо знал обоих братьев по Москве, знал горячую привязанность Эммануила к Саулу, знал, что он не успокоится, пока есть хоть малейшая надежда отыскать тело. Виталий понял, что организация поисков ляжет на его плечи, т.к. подавленный гибелью брата Эммануил сам нуждался в поддержке не словами, а делом. Наутро Виталий, Эммануил кабардинец Алчигир вышли на осмотр северо-западной стены, куда могли скатиться тела погибших, если они сорвались с предвершинного гребня. Три дня лазали по трудным склонам, до боли в глазах всматриваясь в каждый подозрительный выступ, спускаясь по веревкам в каждую трещину. Единственным необследованным участком был висячий ледник под вершиной. Через день они вышли все вместе на Миссес-тау «в лоб» для осмотра ледника и вершинного гребня. На гребне правее языка ледника нашли бивуак пропавшей группы и часть оставленных швейцарцами вещей. На леднике начали планомерный осмотр трещин. Но безрезультатно. Пройдя ледник вверх, обнаружили рукавицу и несколько оберток от шоколада на гребне над ледником. Предыдущие поисковые группы установили, что группа на вершине не была. Нужно осмотреть южный кулуар, крутой забитый фирном. Но началась гроза, разбушевалась непогода. Два дня провели в каком-то жолобе, накрывшись палаткой, одежда отсырела, от неудобного положения ныли все кости. Продукты подходили к концу. Эммануил сильно простудился, мучительно кашлял. Утром все было занесено снегом. Вероятно, группу снесло лавиной в трещину ледопада и там засыпало. Поиски пришлось прекратить. Спустились по крутому заснеженному кулуару и к полудню добрались да Миссес-коша.
Отказаться от своей мечты – Дых-тау – молодые альпинисты не могли, она снова завладела мыслями и чувствами группы. У них был один день для подготовки на восхождение: точили зубья кошек, чинили палатку, мазали бараньим салом ботинки и под вечер втроем вышли по знакомому пути к «Русским ночевкам». Путь оказался труднее, чем предполагали. А не имея никакого опыта горовосхождений, не обладая техническими приемами, с самым примитивным снаряжением, они попали в трудные экстремальные условия. Гладкий ледяной жолоб, почти отвесные стенки, хрупкий лед, пролетающие со звоном сосульки…Жолоб становится положе и по фирну можно выйти на гребень. Идут на короткозубых кошках, но они плохо держат. Пара срывов заставляют выбивать ступени. Потом пошли привычные для «столбистов» скалы. Ночлег на высоте 4700м. был холодным. Комбинированные разборные пуховые мешки, верхняя часть которых была курткой, а нижняя - рюкзаком, грели плохо. Мучила жажда, т.к. примус не взяли по незнанию, считая его «роскошью». А это значит – ни воды, ни чая, ни супа. Только один раз удалось на солнышке растопить снег. Вышли на плато северной вершины, двигаясь по колено в снегу. Прорубились через нависаюший край трещины и по крутой ледовой стенке вышли на гребень.
Впереди на гребне ясно была видна вершина. Мечты сбываются! Вытряхнули немецкую записку, оставили свою и несколько конфет. Это было 5 сентября 1931г.
Ночевали возле ледяного жолоба. Утром поднялись на жандарм, затем по веревке спустились с его отвесной стены на склоны Миссес-тау и через полчаса были на ее вершине.
Это событие взволновало всю альпинистскую общественность страны. – молодые начинающие альпинисты братья Виталий и Евгений Абалаковы и Валентина Чередова сделали восхождение на одну их высочайших (5158м) и труднейших гор Кавказа, взойдя на нее по СЗ склону, да еще во время спуска «по дороге» зашли на вершину Миссес-тау!
Так начинали свой путь самые выдающиеся альпинисты - создатели школы высокогорного спорта. Каждое их восхождение поднимало славу Советского альпинизма в мире.

P.S.: А в музее Харьковского альпклуба хранится швейцарский флаг, который оставили на маршруте погибшие там в 1931 году швейцарцы, а в 1956 году его нашел харьковчанин Слава Гребнев.

Сын легендарного восходителя: «Мама была поражена отсутствием у его тела почти всей грудной клетки, желудка»

Евгений Абалаков был когда-то самым знаменитым советским альпинистом, одним из лучших восходителей в мире. Именно он должен был первым из людей достигнуть макушки Эвереста и наверняка одолел бы высочайшую вершину Земли, если бы не внезапная гибель - трагическая, загадочная.

Мы встретились с людьми, которые уже много лет пытаются узнать правду о жизни и смерти легендарного покорителя гор.

Евгений Абалаков.

Сверкающая белизна снега резала глаза даже сквозь защитные стекла очков, а злые его крупинки, подхваченные ветром, полосовали лицо. Не хватало воздуха. Вершина, как мираж, маячила в соблазнительной близости, но словно бы не подпускала к себе.

И все-таки Абалаков одолел этот подъем. 3 сентября 1933 года молодой аспирант Высшего художественно-технического института покорил самую высокую точку СССР, которую называли тогда пик Сталина (расположен в Таджикистане, он же пик Коммунизма, он же пик Исмоила Сомони - «МК»). До того ни одному восходителю в мире добраться до отметки 7495 метров еще не удавалось.

Подъем к пику Сталина.

Семитысячник за сто рублей

Последний, наиболее трудный участок восхождения Евгений Михайлович совершил в одиночку, - рассказывал во время нашей встречи сын легендарного альпиниста Алексей Абалаков. - Так уж получилось, что двое спутников отца остались на склоне. Сперва не выдержал Александр Гетье, у которого серьезно прихватило сердце, а уже на 7300 метрах выбыл из строя Николай Горбунов, получивший сильное обморожение ног…

Последние полкилометра восхождения Абалаков преодолевал пять часов. Но и до этого пришлось немало потрудиться: экспедиция считалась научно-спортивной, поэтому, выполняя задание Академии наук, альпинисты тащили с собой на семикилометровую высоту автоматическую радиометеостанцию весом в два пуда! Занимаясь ее установкой и настройкой на склоне пика Сталина, отец чуть не лишился зрения от яркого света. Полуослепшему, ему предстоял еще спуск вниз с двумя едва живыми товарищами. Просто непостижимо, как это удалось!

За столь беспримерный подвиг альпинисту никаких орденов-медалей не досталось. Вместо этого участник «штурмового отряда №29 Таджикско-Памирской экспедиции» (так в официальных документах называлась эта группа восходителей) Евгений Абалаков по расчетно-платежной ведомости получил 105 рублей 11 копеек.

Лишь год спустя нарком обороны Ворошилов исправил вопиющую несправедливость, подписав документ о присвоении Евгению Михайловичу звания заслуженного мастера альпинизма СССР и вручении ему именных золотых часов.

Покорение пика Сталина на Памире - лишь одно из достижений Абалакова. На его «боевом счету» первовосхождение на все основные семитысячники Советского Союза, совершение уникальных траверсов по «цепочкам» из трех, пяти даже семи горных вершин, которые опытнейшие западные асы могли осилить лишь по частям.

В 1930–1940-е годы альпинизм был в СССР в моде. «Покорители гор» пользовались всеобщей любовью наряду с летчиками. И потому нет ничего удивительного, что слава Евгения Абалакова тогда соперничала со славой Валерия Чкалова.

Ночь над ледяной бездной

Этот уникальный человек практически не знал неудач в своих восхождениях.

Был лишь единственный случай, когда отцу не удалось достигнуть заветной вершины. Да и то случилось это не по его вине.

В 1934 году нарком юстиции и известный альпинист Николай Крыленко организовал учебно-тренировочный поход военных горных восходителей по Памиру, во время которого предполагалось впервые в советской истории подняться на пик Ленина (участники даже несли с собой небольшой бюст Ильича, чтобы установить его на этом «постаменте» высотой более 7 километров!).

В группе шли инструкторами Евгений Абалаков и его брат Виталий. На подступах к семитысячнику пострадал один из альпинистов, Стах Ганецкий, - у него опасное обморожение, психологический срыв, и требуется немедленная эвакуация вниз. Кто будет сопровождающим, кто ради этого откажется от покорения вершины? Руководитель группы Касьян Чернуха обратился к Евгению: «У тебя уже есть взятый пик Сталина, так уступи пик Ленина брату Виталию!»

Было еще предложение кинуть жребий, но это не понадобилось: отец сам вызвался спасать товарища.

А в другой раз полностью выполнить программу восхождения помешала уже не травма, не болезнь, а смерть. В феврале 1933-го альпинисты отправились покорять «двухголовый» Эльбрус. Они успешно достигли одной из его вершин, но когда спустились в седловину, направляясь ко второй «голове» горы, руководителю Алексею Гермогенову стало плохо: пошла горлом кровь. Спасти жизнь своему товарищу оставшиеся двое восходителей - Евгений Абалаков и Даниил Гущин - не смогли.

Они решили спускать тело вниз. Шли с этим страшным грузом в связке, специальных шипов-«кошек» на ногах не было. На коварном ледяном склоне альпинистов поджидала скрытая снегом глубокая трещина. В эту ледяную расселину соскользнуло тело Гермогенова и потянуло за собой живых.

Как ни упирались, все-таки Евгений Михайлович не смог зацепиться на краю и провалился. Связка тащила вниз и оставшегося наверху у разлома Гущина. «Я вас не удержу!» - крикнул он. «Тогда руби веревку! - приказал Абалаков. - Я тут кое-как зацепился.» Целую ночь он провисел над ледяной бездной, удерживая рядом труп товарища, пока утром не подоспела помощь, которую привел Гущин.

Роковая ванна

Отец занимался альпинизмом неполных 16 лет. Но четверть этого времени отняла война. Он пошел на фронт добровольцем, попал в состав знаменитой бригады особого назначения ОМСБОН, в которой воевали многие выдающиеся советские спортсмены.

На пути к главным вершинам.

Сначала Евгений Михайлович участвовал в боях под Москвой, потом его, как опытного восходителя, направили на Кавказ, где развернулись бои за овладение ключевыми перевалами. С 1943 года капитан Абалаков работал одним из руководителей специального учебного центра, который готовил офицеров в наши горно-стрелковые части, воевавшие с немцами на Закавказском фронте, в Карпатах, на Балканах…

Более 50 высочайших вершин на территории СССР покорил Евгений Абалаков. Здесь для него уже практически не оставалось достойных объектов. Вскоре после окончания войны знаменитый альпинист стал всерьез говорить о необходимости подготовки экспедиции в Гималаи, чтобы подняться там на Эверест. Такие планы с энтузиазмом поддержал наш знаменитый полярник адмирал Папанин. Евгений Михайлович начал даже формировать группу для участия в уникальном восхождении, куда вошли его проверенные друзья, воины-альпинисты, с которыми воевал на Кавказе.

Однако все внезапно оборвалось.

24 марта 1948 года в ванной комнате одной из московских квартир были обнаружены два трупа. Погибшими оказались альпинисты Евгений Абалаков и Юрий Арцишевский. Их родственникам и друзьям объявили, что смерть спортсменов наступила от отравления бытовым газом.

Газеты писали о «нелепой случайности», - рассказал автору этих строк бывший сотрудник органов военной прокуратуры Андрей Сухомлинов, который уже в наши дни потратил немало времени, чтобы разобраться в загадках той давней трагедии. - Злополучная коммуналка располагалась в районе Киевского вокзала. Около часа ночи в гости к одному из жильцов - врачу и тоже альпинисту - пришли гости: его старый знакомый Юрий Арцишевский, который приехал в Москву из Грузии на пленум Федерации альпинизма; вторым визитером оказался знаменитый Евгений Абалаков, только недавно отметивший свое 41-летие.

В свое время мне удалось встретиться с этим самым хозяином квартиры - Георгием Беликовым, но от подробного разговора он уклонился (по некоторым данным, Беликов занимался разработкой ядов в лаборатории НКВД - «МК»). Судя по скупому рассказу Беликова, события разворачивались довольно странным образом:

«Они принесли с собой бочонок вина. Мы немного посидели, выпили, потом они пошли в ванную мыться. Примерно через час я зашел туда и обнаружил их мертвыми, а из газовой колонки шел газ. Вызвали «скорую», милицию… »

Возникает несколько вопросов. Почему альпинисты не поехали с заседания федерации домой к самому Абалакову, который жил у метро «Динамо»? Зачем пошли у Беликовых в ванную? Мыться? Вдвоем?.. Скорее уж можно предположить, что гости за неимением другого места решили устроиться там на полу на ночлег…

Странными выглядят и последующие события. Само расследование было начато фактически лишь 2 месяца спустя. Квалифицированной и разносторонней судебно-медицинской экспертизы трупов не производилось…

Судя по рассказам родственников и друзей, никаких результатов официального разбирательства им не сообщили. А следы уголовного дела о гибели двух известных альпинистов вообще «растворились» - их так и не удалось отыскать…

Все эти «странности» и «случайности», конечно, не могли не вызвать подозрений, что ночью 24 марта 1948 года произошел отнюдь не несчастный случай. В семье Абалаковых на сей счет никогда даже и не сомневались:

По свидетельству людей, побывавших на месте трагедии, тела погибших были с явным синеватым оттенком, это может свидетельствовать об отравлении цианистым калием или ядом кураре, - подчеркнул Алексей Абалаков. - Подсыпать такую отраву в вино - элементарная задача!

Кроме того, кругом были заметны следы борьбы - видимо, крепких альпинистов яд никак не брал, и их добивали уже при помощи физического воздействия.

Что касается газа… По поводу этого член Академии медицинских наук профессор Летавет однозначно заявил: «Газ не выбирает! Или все жильцы квартиры должны были погибнуть, или все остаться живы!». Но ведь те, кто проживал тогда в коммунальной квартире - 6 человек, - вообще не пострадали!

Совершившие это преступление постарались как следует замести следы. Моя мама, Анна Николаевна, во время прощания с умершим мужем была поражена отсутствием у его тела почти всей грудной клетки, желудка… Вместо них под костюмом был только какой-то камуфлирующий каркас! Наверняка это сделали, чтобы скрыть сам факт отравления ядом.

В последующем все многолетние попытки близких родственников погибшего альпиниста добиться правды так и не дали результата. Через несколько лет после смерти супруга Анна Николаевна Абалакова сумела пробиться на прием к секретарю ЦК КПСС Юрию Андропову. «Я не верю в случайную смерть Евгения Михайловича!» - воскликнула женщина. «А мы верим», - заявил в ответ будущий председатель КГБ…

Что могло стать причиной тайной расправы со знаменитым покорителем гор?

В те годы альпинизм был весьма политизированным видом спорта. Здесь пересекались интересы различных властных структур. Отец стал жертвой оперативной разработки органов госбезопасности, преследовавших свои далеко идущие цели, - не скрывал своей уверенности Алексей Абалаков. - Его пытались вербовать, но, видимо, неудачно. А при отсутствии достаточных оснований для ареста человека, взятого «в разработку», «компетентные органы» осуществляли его ликвидацию. (Кстати, старший брат Евгения, Виталий Абалаков, в 1938 году был арестован органами НКВД и провел несколько лет в тюрьме - «МК»).

В послевоенные годы Евгений Абалаков неоднократно участвовал в горных экспедициях-восхождениях на Памире, выполняя государственные задания по поиску стратегически полезных ископаемых, - пояснил Андрей Сухомлинов. - Результаты этих поисков были засекречены, но, вероятно, удалось обнаружить залежи урановых руд, необходимых для создания советского «атомного щита».

Ветераны-восходители вспоминают, что Евгения Михайловича неоднократно вызывали в «заинтересованное ведомство» для докладов об этих экспедициях. Возможно, органам в конце концов показался опасен такой «слишком много знающий» человек…