Летчик леваневский биография. Исчезновение экипажа леваневского

Боевой призыв Советского правительства.

Кратчайший путь

Осенью 1934 г. Героя Советского Союза, морского полярного летчика Сигизмунда Александровича Леваневского увлекла идея полетов на дальность. Он был первым в СССР, кто высказал идею о беспосадочном перелете через Северный полюс. Исходным пунктом маршрута была Москва; посадку же надлежало совершить в США. Правительство СССР к этому проекту отнеслось с большим интересом и поддержало идею трансполярного беспосадочного перелета. Еще бы! Из Москвы в Сан-Франциско можно добраться тремя путями – через полюс, через Атлантику или же через Тихий океан. В этом случае расстояния будут составлять 9605 км, 14 000 км и 18 000 соответственно…

Сигизмунд Леваневский

Сигизмунд Александрович Леваневский – весьма неоднозначная фигура в истории советской авиации. Родился он в 1902 году в Петербурге. Отец Леваневского, польский рабочий, умер, когда ему было всего 8 лет. В 1916 году, окончив три класса уездного училища, Сигизмунд бросил учение и пошел работать на завод акционерного общества «Рессора», чтобы кормить свою семью. Революция разбросала Леваневских по миру – Сигизмунд в 1919 году вступил в Красную армию, а его семья уехала из Петрограда. Во время гражданской войны Леваневский успел побывать бойцом продотряда, участником отряда, ликвидировавшего бандформирования в Дагестане, и завхозом 4-го воздухоплавательного отряда в Петрограде. Дослужился до командира роты, а затем и батальона. После войны был начальником штаба и помощником командира полка. В 1925 году, окончив Севастопольскую школу морских летчиков, стал работать инструктором в различных авиационных школах. В 1933 года он служил в Главсевморпути. В это время, еще до эпопеи со спасением людей с затонувшего парохода «Челюскин», Леваневский совершил несколько дальних перелетов. В частности, еще новичком Леваневский с разрешения генерального секретаря «Осоавиахима» Малиновского перегнал летающую лодку Dornier Wal “СССР Н-8” из Севастополя в Хабаровск – немалое по тем временам достижение. Чуть позже молодой летчик вывез на Аляску потерпевшего крушение американского пилота Маттерна .
За спасение челюскинцев в апреле 1934 года Сигизмунд Александрович был удостоен звания Героя Советского Союза. Правда, сам он переживал награждение болезненно – если его коллега А.В. Ляпидевский вывез из «лагеря Шмидта» 39 человек, то Леваневский – ни одного, да еще и разбил из-за плохой погоды и обледенения американский самолет , купленный специально для эвакуации.
Несмотря на это, он был Героем Советского Союза под номером 2 – первым стал именно Ляпидевский.

Первый блин

…К тому времени Леваневский считался одним из лучших морских летчиков и имел довольно большой опыт в полетах на Севере. С выбором самолета проблем, казалось, тоже не возникнет. Осенью 1934 года экипаж М.М. Громова на самолете АНТ-25 конструкции Туполева установил мировой рекорд дальности, совершив беспосадочный перелет по замкнутому маршруту длиной 12 411 км за 75 часов. Леваневский загорелся идеей совершить перелет через полюс на этом самолете. Получив карт-бланш, он занялся подготовкой перелета. Утром 3 августа 1935 года Леваневский со своим экипажем – Г. Байдуковым и В. Левченко, - взлетел с Щелковского аэродрома и взял курс на север.

Однако летчикам пришлось возвратиться обратно еще задолго до подхода к Кольскому полуострову – началась утечка масла. Несмотря на то, что резервного запаса масла, по расчетам Байдукова, могло хватить до берегов Канадской тундры, штаб перелета приказал приземляться на аэродроме Кречевицы, что между Москвой и Ленинградом. Полет едва не закончился гибелью машины – после посадки из-за воспламенения осветительных ракет вспыхнула пропитанная маслом перкалевая обшивка. К счастью, пожар удалось потушить – вначале Леваневский вместе со своими членами экипажа сбивал пламя куртками, а потом им на помощь подоспели красноармейцы с более основательными средствами пожаротушения.

Несмотря на провал, Леваневский не охладел к дальним перелетам. Однако теперь он считал, что более подходящими для этой цели являются многомоторные машины. Высказав мнение, что лететь через полюс на одномоторном самолете невозможно, он поругался с конструктором АНТ-25 – А.Н Туполевым, - в присутствии Сталина обвинив его во вредительстве: дескать, отказ мотора вследствие утечки масла был запланирован. Ссора положила конец их сотрудничеству.
Сам Сталин предложил экипажу Леваневского отправиться в США и присмотреть там что-нибудь подходящее для задуманного перелета. Однако Байдуков попросил слова и сказал, что ничего подобного АНТ-25 у американцев нет, а потому поездка будет безуспешной. Однако Леваневский вместе с Левченко все же отправился в Штаты и, купив там обыкновенный бомбардировщик «Валти», на его амфибийном варианте в августе 1936 года совершил перелет из Лос-Анджелеса в Москву - через Аляску и Чукотку. Несмотря на то, что полет проходил по хорошо знакомой и до них трассе, с промежуточными посадками на оборудованных аэродромах, его признали выдающимся достижением, а летчиков наградили.

В дальнейшем пути летчиков разошлись. Байдуков в составе экипажа Чкалова совершил-таки перелет на доработанном АНТ-25, а вот Леваневского ждала иная судьба…

Прыжок к полюсу

Опыт полета Сигизмунда Александровича был учтен в следующем году, когда началась подготовка к перелету в район Северного полюса.
Достичь полюса по воздуху люди пытались еще с конца XIX века. Однако покорить Арктику оказалось делом нелегким – за халатную подготовку к экспедиции приходилось платить жизнями. Так, в 1897 году погиб экипаж аэростата «Орел», на котором шведские аэронавты Соломон Андре, Нильс Стриндберг и Кнут Хальмер Френкель впервые попытались достичь полюса воздушным путем. Останки их были найдены только в 1930 году на острове Белый, что между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа. Провалились и чуть более поздние попытки покорить полюс на дирижабле – по сути дела, аэростат с двигателем, куда менее зависящий от погоды, чем воздушный шар, - и на самолете. Техника была еще слишком несовершенна, и полеты в высоких широтах давались нелегко. К этой идее снова вернулись лишь в начале двадцатых.
Первыми людьми, сумевшими достичь полюса, были члены экипажа итальянского дирижабля «Норвегия», - но они не высаживались на лед, а только пролетели над «крышей мира». Произошло это в 1926 году.
И вот теперь советским ученым предстояло не только долететь до полюса, но еще и основать там научно-исследовательскую станцию.
Пять самолетов – 4 четырехмоторных АНТ-6 (ТБ-3) и 1 двухмоторный АНТ-7 (Р-6), – должны были доставить на дрейфующую льдину участников экспедиции, а также необходимый груз. Леваневским была высказана идея о парашютном десанте, которую поддержали В. Чкалов и М. Слепнев. Вызвано это было тем, что парашютисты, оказавшись на подходящей льдине, могли бы подготовить ее к приему самолетов – замерить толщину льда, а после – расчистить площадку. В случае же посадки без предварительной рекогносцировки можно было потерять самолет, если бы не выдержала льдина.

Экспедиции было присвоено название «Северный полюс – 1» (СП-1). В ее состав вошли Папанин, Ширшов (гидробиолог и океанолог), Федоров (геофизик) и Кренкель (радист). Руководство ею было возложено на академика О. Ю. Шмидта и его заместителя по летной части М.И.Шевелева. Командирами экипажей были назначены М.В. Водопьянов (флагман), В.С. Молоков, А.Д.Алексеев. Четвертый экипаж должен был возглавить Леваневский. Однако вскоре его заменили на известного дальневосточного летчика И. П. Мазурука. Причиной такого решения было то, что Леваневский получил разрешение на повторный перелет через полюс в США.

Двадцать первого мая 1936 года экипаж М. В. Водопьянова (второй пилот В. М. Махоткин, штурман В. И. Аккуратов, радист С. А. Иванов, бортмеханики Ф.И. Бассейн и В.Л.Ивашина) на самолете П-5-Н-127 совершил рекогносцировочный полет на остров Рудольфа Земли Франца-Иосифа. В их задачу входило выяснить, можно ли построить на острове опорную базу экспедиции «Северный полюс – 1». После рассмотрения результатов было принято решение о постройке базы именно там. Возведение базы началось уже летом того же года, когда на ледоколе «Русанов» туда прибыла группа строителей и механиков. Более 20 из них остались на зимовку.

К сожалению, основные «рабочие лошадки» экспедиции не обладали такой большой дальностью, какая требовалась для экспедиции, поэтому для них было построено несколько промежуточных аэродромов. В течение двух месяцев самолеты дорабатывались с учетом специфики работы в условиях Арктики. Так, от обычных ТБ-3 они отличались остекленными кабинами летчиков, застекленными люками турелей, дополнительными бензобаками, размещенными в бомбоотсеках, трехлопастными металлическими винтами на двигателях и одним колесом на каждой опоре шасси. На самолетах, к тому же, было установлено модернизированное радиооборудование, - в частности, радиополукомпас и приемник для навигации по маяку, - а также некоторые дополнительные приборы. Переделке подверглись и внутренние помещения самолета. Машины были перекрашены в оранжевый цвет, хорошо заметный с воздуха на белом фоне. Модернизированные таким образом самолеты получили название «Авиаарктика».

22 марта 1937 года самолеты экспедиции взлетели с Центрального аэродрома Москвы. До 30 марта пришлось ждать подходящей погоды в Холмогорах. Далее самолеты перелетели в Нарьян-Мар, а оттуда – на остров Рудольф. Долгожданная посадка на северной базе состоялась 19 апреля.

Уже 5 мая состоялся разведывательный полет к Северному полюсу. Экипаж Павла Георгиевича Головина на самолете Р-6 всего за 5 часов достиг «крыши мира». Разведав погоду над полюсом, самолет лег на обратный курс, и к вечеру уже приземлился на базе.

21 мая 1937 года флагманский самолет Водопьянова – АНТ-6 с номером Н-170, - впервые в истории совершил посадку в районе Северного полюса. Местом посадки стала льдина площадью 4 кв. км. и толщиной 3 метра, находившаяся у 89 градусов 26 минут с.ш., 78 градусов з.д. Вскоре туда же прилетели остальные самолеты экспедиции.
Самолеты доставили на место будущей дрейфующей станции около 10 тонн грузов для экспедиции. Следующие 274 дня папанинцы проводили различные научные исследования, постоянно рискуя жизнью – льдина могла расколоться, да так, что самолет на нее приземлиться уже бы не сумел. За эти дни их льдина преодолела более 2000 километров. Были выполнены сотни замеров в таких областях, как океанология, ледоведение (физика и динамика льдов), метеорология, аэрология, геофизика (наблюдения за особенностями ионосферного и магнитного полей), гидрохимии, гидрофизики, а также биологии моря.
Для обеспечения работы папанинцев на о. Рудольфа остался дежурить экипаж самолета АНТ-6 (бортовой номер Н-169) под командованием И.П. Мазурука. В Москву он вернулся только через 13 месяцев, когда первая высокоширотная научная станция прекратила свое существование, а папанинцы 19 февраля 1938 года были подобраны ледоколами «Таймыр» и «Мурман» в нескольких десятках километров от берегов Гренландии.
Остальные машины улетели в Москву уже 15 июня. В столице они приземлились 25 июня в 17.00.

Теперь в Москве задумались над идеей международных перелетов из СССР в США или Канаду. Для начала было решено попытаться совершить беспосадочный перелет из Москвы в США на самолете АНТ-25. Планировалось, что командирами экипажей будут В. Чкалов и М. Громов, а также С. Леваневский. Однако теперь все упиралось в самолет... как мы помним, еще после первой попытки перелета Леваневский поссорился с Туполевым.
Парадокс: автор идеи трансарктического перелета оказался без подходящего самолета…

12 августа 1937 года ушел в полет и пропал без вести Национальный герой Америки, Герой Советского Союза Сигизмунд Леваневский. Тайна его исчезновения не разгадана до сих пор.

Широко известно, что первым достиг территории США, пролетев через Северный полюс,
экипаж Валерия Чкалова [второй пилот Георгий Байдуков, штурман Александр Беляков].
Стартовав 18 июня 1937 года из подмосковного Щелкова, через 63 часа 16 минут чкаловский АНТ-25 благополучно приземлился в Ванкувере [штат Вашингтон], преодолев 8504 километра.
Однако мало кто знает, что инициатором трансарктических перелетов был ни кто иной, как Сигизмунд Леваневский.
И именно он почти на два года раньше Чкалова пытался на туполевской машине АНТ-25 проложить воздушную трассу в арктических небесах, связав две великие державы - СССР и США.

Сигизмунд Александрович Леваневский - выдающийся пилот довоенной полярной авиации СССР, родился 15 мая 1902 года в Санкт-Петербурге, поляк. В армии с 1918-го: командовал ротой, батальоном, стрелковым полком. В 1925 году окончил [с отличием] Севастопольскую военную авиационную школу морских летчиков, служил в ней инструктором. С 1928-го - в запасе. В 1929-33 г.г. - начальник Всеукраинской летной школы Осоавиахима [Полтава]. С весны 1933-го - в полярной авиации. За спасение [в июле 1933-го] потерпевшего аварию на Чукотке американского летчика Джимми Маттерна объявлен Национальным героем США; после завершения операции по эвакуации экипажа теплохода «Челюскин» [в апреле 1934-го] удостоен звания Героя Советского Союза, учрежденного в ознаменование подвига пилотов-челюскинцев. Пропал без вести в августе 1937 года, вылетев по маршруту «Москва - Северный полюс - Фербенкс» [Аляска].
Цель беспосадочного перелета через Северный полюс [как ее видел Сигизмунд Леваневский]:
установление рекорда дальности;
беспосадочный полет именно через Северный полюс;
установление кратчайшего пути между двумя крупнейшими пунктами мира;
обследование северного полярного бассейна;
демонстрация достижений советской авиации.
3 августа 1935 года из Москвы на Северный полюс вылетел самолет Леваневского [второй пилот Георгий Байдуков, штурман Виктор Левченко]. Но над Баренцевым морем обнаружилась неисправность - утечка масла, и самолет пришлось повернуть назад. Хотя тот же Георгий Байдуков был уверен: полет можно было продолжать! По его воспоминаниям, когда Леваневскому показалось, что мотор потребляет слишком много масла, он передал штурвал второму пилоту и отправился спать, приказав доложить ситуацию в Москву - пусть решают, что делать. Штурман тоже уснул. И Байдукову стало досадно: до полюса всего ничего оставалось, а расход масла вовсе не критический. Ну и радировал он: на борту все нормально - и продолжил полет.
Проснувшись, Леваневский первым делом прочитал радиограммы из штаба перелета и сразу понял, что доклада о перерасходе моторного масла там не получали. "Он подошел ко мне сзади, - делился впечатлениями потом Георгий Байдуков, - и сунул под ребро ствол маузера: "Приказываю ложиться на обратный курс!" Я знал, что Сигизмунд - мужик суровый, вполне мог выстрелить. Пришлось выполнить поворот на 180 градусов".
Идею воздушных маршрутов через Северный полюс Леваневский впервые озвучил в марте 1934 года в Нью-Йорке, еще до окончания челюскинской эпопеи. Как он в Америке оказался? А Сигизмунда, вместе с другим полярным летчиком, Маврикием Слепневым, советское правительство командировало за океан для закупки двух самолетов, которые планировалось задействовать в операции по оказанию помощи экипажу затертого льдами теплохода «Челюскин».
Возглавлял делегацию в США уполномоченный правительственной комиссии по спасению челюскинцев Георгий Ушаков. С ним, а также с американским бортмехаником Армистедом Клайдом Леваневский и вылетел 29 марта 1934 года на самолете «Консолидейтед Флейстер» из Нома в чукотский поселок Ванкарем, где находился штаб спасательной операции. Но до места назначения по воздуху не добрался: из-за непогоды и сильного обледенения пришлось произвести вынужденную посадку на мысе Онман, севернее Чукотки. Самолет был разбит, пилот получил ранения. Так что непосредственного участия в спасении челюскинцев Сигизмунд Александрович не принимал. Но задачу свою выполнил: доставил-таки в штаб - на собаках - уполномоченного Ушакова, который, телеграфируя после аварийного приземления в Совнарком, подчеркнул: "Люди остались живы только благодаря исключительному самообладанию пилота". Так что звание Героя Советского Союза Леваневский получил заслуженно. И нет вины Сигизмунда Александровича в том, что в «геройском» указе ЦИКа почему-то не оказалось фамилии Михаила Бабушкина, который, перетащив с палубы гибнущего «Челюскина» на лед свой маленький самолет-амфибию Ш-2 [авиаконструктора Вадима Шаврова], умудрился починить машину, взлететь и вместе с механиком добраться до Ванкарема. [По трагическому стечению обстоятельств Михаил Бабушкин погибнет 19 мая 1938 года, возвращаясь с поисков... пропавшего самолета Леваневского.]
Но вернемся к идее трансарктических перелетов, вторично озвученной героем-полярником 19 января 1935 года:
- Я предлагаю в нынешнем году, - делился идеей на страницах газеты «Правда» Сигизмунд Александрович, - совершить беспосадочный перелет Москва - Сан-Франциско через Северный полюс.
Оценить проект взялся начальник Главсевморпути Отто Шмидт:
- Основной смысл его, очевидно, заключается в демонстрации нашей авиации, ибо будущие международные полеты, конечно, пойдут не поэтому пути - через полюс, а по берегу Ледовитого океана, что будет гораздо удобнее и безопаснее.
И вот на что далее обратил внимание Отто Юльевич: "Поиски Леваневского в случае вынужденной посадки или аварии будут неизмеримо труднее операции спасения челюскинцев. И если вероятность удачи полета Леваневского равна половине, то вероятность помощи ему в случае аварии близка к нулю. А неудача в оказании помощи означает не только потерю великолепного летчика и героя, но и большой моральный ущерб для СССР в глазах всего мира".
Но Леваневский неудержим! Он рвется в неизвестность - к полюсу. Его не останавливает от воплощения задуманного даже гибель брата Юзефа, капитана польских ВВС, разбившегося в Чувашии на самолете PZL-19 при перелете из Варшавы в Пекин. Кстати, побывав на могиле Юзефа, Сигизмунд возложил венок с примечательной надписью: "Брату - польскому герою от брата - Героя Советского Союза".
Между прочим, Юзеф тоже родился в России и тоже, как и Сигизмунд, в 1918 году был призван в РККА. Но вскоре демобилизовался "по состоянию здоровья" и вместе с сестрой и матерью эмигрировал в Польшу, где вступил добровольцем... в Войско Польское. В 1921-м окончил офицерское кавалерийское училище [!], получив чин подпоручика, а в 1924-м он уже выпускник военной авиашколы! Вот вам и слабое здоровье. Далее Юзеф учится в Париже и служит референтом техотдела департамента авиации, а затем инженером в институте авиационных технических исследований. В 1931-м совершает беспосадочный полет вдоль границ Польши, а через некоторое время - перелет по маршруту Варшава - Солоники - Варшава.
Согласитесь, в тридцатые годы советскому гражданину иметь такого брата [и мать за границей!] было весьма небезопасно. Но, забегая несколько вперед, добавлю: после исчезновения Сигизмунда Леваневского в арктических небесах представитель советского посольства в Польше навестил его мать и передал ей решение правительства СССР о том, что она будет ежеквартально получать пенсию в 900 злотых. А когда началась война, ей одноразово посольство выплатило 200 тысяч злотых. Сестра Софья купила на эти деньги под Варшавой двухэтажный дом и жила там с матерью летчиков-героев во время оккупации. И это еще не все! После освобождения Варшавы в доме появился советский офицер, рассказавший следующее: когда Сталину доложили о взятии столицы Польши, он поинтересовался, что слышно о матери Леваневского? Велел ее отыскать и окружить заботой [умерла пани Леваневская в апреле 1945 года].
Говорят, Сигизмунд Александрович был любимчиком Сталина. Поэтому он, мол, незаслуженно звание Героя ему дал, проигнорировав заслуги Михаила Бабушкина, поэтому, несмотря на отрицательные отзывы специалистов-полярников, поддержал его инициативу трансарктических перелетов и, можно сказать, лично благословил перед первым вылетом к полюсу.
На мой же взгляд, любовь тут ни при чем. Просто Леваневский, сам того до конца не осознавая, заявлениями о возможных перелетах в Америку через полюс подбросил вождю такую идею, от которой у того дух захватило: Сталин предположил, что, перелетев через полюс, можно будет неожиданно нанести с воздуха бомбовый удар по империи зла и капитала, как в то время воспринимались в СССР Соединенные Штаты. И Сталин своему избраннику позволил творить все, что угодно. Неудачно сложился августовский 35-го года полет в сторону полюса [причем, при посадке АНТ-25 сгорел]? Не беда, тщательнее подготовим следующий! Леваневский, прямо в кабинете Сталина, обвиняет в случившемся конструктора - Андрея Туполева, назвав его вредителем, от чего тот теряет сознание? Ладно-ладно, пошутил наш герой! Летчик уверен, что для Tpaнсарктического перелета нужно подыскивать мощную, многомоторную машину? Ну и карты ему в руки - он же Национальный герой Америки, пусть туда и отправляется, ищет.
Не находит, однако, в США Сигизмунд Александрович подходящей машины. И тогда маршал Клим Ворошилов предлагает поехать на авиазавод в Фили, где проходит испытание новый, пока еще секретный самолет ДБ-А [дальний бомбардировщик-«Академия»), созданный конструкторской группой под руководством Виктора Болховитинова. «Академия» уже показала себя: 4 мая 1937 года испытатели Георгий Байдуков [с ним, напомню, Леваневский пытался полюс одолеть] и Николай Кастанаев установили рекорд скорости на дальность: пролетели по маршруту Москва - Мелитополь - Москва за 7 часов 8 минут 11,7 секунды.
В начале июня Кастанаев показывает машину Леваневскому в воздухе: заложив на небольшой высоте очень крутой вираж, оглушив при этом аэродромный персонал ревом четырех форсированных моторов, он резко ушел вверх. Сигизмунд Александрович тут же бросился к Болховитинову:
- Дайте, дайте мнe этот самолет! Такое американцам не снилось!

Дальний бомбардировщик «Академия», который выбрал для визита в Америку Сигизмунд Леваневский, действительно был уникальной машиной, не имевшей аналогов в мире.
Крейсерская скорость ДБ-А составляла 260 километров в час, вес пустого [без вооружения] самолета - 15,4 тонны. Полетный вес на старте - с необходимым для длительного полета запасом топлива, должен был составить 34,7 тонны.
ДБ-А построили в 1935 году, до подготовки к воздушной экспедиции он налетал 115 часов, за время подготовки - 47.
После того, как Политбюро ЦК ВКП(б) дало согласие на перелет по маршруту Москва - Северный полюс - Аляска, машине присвоили индекс полярной авиации Н-209 и позывной «РЛ» - «Радио Леваневского». На Политбюро же был утвержден и состав экипажа. Командиром назначался Сигизмунд Леваневский, вторым пилотом - майор Николай Кастанаев, штурманом - флаг-штурман авиации Балтфлота Виктор Левченко, бортмеханиками: Николай Годовиков, Григорий Побежимов, радистом - Николай Галковский. Самому старшему - Годовикову - на тот момент исполнилось 44 года, младшему - Левченко -31, Леваневскому - 35.
Планировалось, что на Н-209 в Америку через полюс полетит еще один человек - очеркист «Правды» Оскар Курганов. Почему его отстранили от полета - буквально накануне старта, речь пойдет ниже.
К дальней дороге на авиазаводе машину готовили, в общем-то, тщательно, тем не менее, предполетный перечень недостатков ее состоял из 38-ми пунктов - военный бомбардировщик был совершенно не приспособлен для трансполярных полетов! Отложить нужно было бы задуманное Сигизмунду Александровичу. Но куда откладывать - ведь летом 37-го благополучно слетали через полюс экипажи Чкалова и Громова. А он, автор идеи трансарктических перелетов, вроде бы, не у дел остается. И Леваневский торопил заводчан, хотя сам на заводе появлялся редко. Связь с ним держали обычно по телефону.
28 июля машина совершила контрольный полет на Мелитополь. Левое командирское кресло занял Николай Кастанаев - он и оставался в нем на всем маршруте, а Леваневский в отутюженном костюме, белой рубашке и при галстуке ходил по самолету, наблюдая за действиями членов экипажа. Лишь изредка он пробовал управлять, садясь в правое кресло [кстати, до главного старта своей жизни Сигизмунд Александрович самостоятельно на Н-209 не вылетел ни разу].
Через три дня, 31 июля, Политбюро окончательно согласовывает маршрут перелета: "Москва [аэродром Щелково] - Архангельск - Баренцево море - остров Рудольфа - Северный полюс - Фербенкс [Аляска]". Оттуда, после дозаправки, предстояло лететь на
Эдмонтон [Канада], а далее - в Чикаго и Нью-Йорк. Решение о продлении полета в Москве должны были принять после посадки в Фербенксе.
Постановлением Политбюро экипажу отпускались средства в размере 2,5 миллиона рублей и 75-ти тысяч долларов. Вроде бы, загрузили на борт и золото - для продажи в Штатах. Но это не факт, а всего лишь слухи. А вот то, что Леваневский, тоже для продажи, взял с собой серию марок «Герои СССР», - факт. Марки поступили в обращение в начале 1935 года. Изображены на них были первые Герои Советского Союза [летчики-челюскинцы] в обрамлении лавровых венков. Леваневского художник Василий Завьялов выделил при этом особо: одну ветвь венка на марке с портретом Сигизмунда Александровича он нарисовал лавровую, вторую - миртовую, что символизирует траур. Почему так произошло - загадка.
Четверг 12 августа 1937 года выдался теплым, солнечным.
Старт был назначен на 18.00. Проводы получились торжественными, но Леваневский выглядел несколько растерянным - может быть, от волнения. Тяжело груженая машина с трудом оторвалась от земли в самом конце взлетной полосы [вел ее Николай Кастанаев; Леваневский находился в кресле второго пилота]. И ушла. В неизвестность, как вскоре выяснится.
Северный полюс Н-209 миновал на следующий день в 13-40. "Достался он нам трудно, - приняли на земле радиограмму с борта самолета. - Начиная от середины Баренцева моря все время мощная облачность. Высота 6000 метров, температура минус 35. Стекла кабины покрыты изморозью. Сильный встречный ветер". [Подписался весь экипаж]. Выходило, что четыре тысячи километров экипаж преодолел за 19 часов 25 минут. До Аляски оставалось лететь часов восемь .
Через 52 минуты после прохождения полюса следует радиограмма голосом: "Отказал крайний правый мотор. Снижаемся, входим в облачность. Обледеневаем". А в 15.58 - через 1 час 26 минут после отказа двигателя, якутская станция примет с борта такое сообщение: «Все в порядке. Слышимость - P-1». [Плохая, т.е.]. После этого более-менее четких сообщений «Радио Леваневского» не передавало...
Искали самолет Леваневского долго - с перерывом на зиму, почти до середины августа 1938 года. За время поисков советская авиация лишилась двух ТБ-3 [тяжелых бомбардировщиков] и летающей лодки Dornier Wal. А 19 мая 38-го, во время взлете с аэродрома близ Архангельска, потерпел катастрофу самолет с поисковиками Г-2 «СССР-Н-212»: с пробитым бeнзобаком машина свалилась в реку.
12 августа 1938 года в «Правде» было опубликовано правительственное сообщение: «Дальнейшие поиски самолета Н-209 прекратить».
Выходит, прав был Отто Шмидт, заявлявший в начале 35-го, что, в случае аварии, найти самолет Леваневского в бескрайних просторах Арктики будет не реально.
Вернемся, однако, еще раз на старт.
Итак, мы уже знаем, что взлетал Н-209 с трудом: для того, чтобы побольше взять горючего, Леваневский приказал сократить даже аварийный запас продовольствия - с 60-ти до 45-ти дней. Даже меховых спальников на борт загрузили лишь четыре - на шестерых членов экипажа! А вот от груза, упакованного в прорезиненные мешки и нестандартные герметические коробки, командир не отказался. Не важно, что это был за груз [говорят, коммерческий - пушнина], важно, что он был! В связи с этим у меня вопрос: если перед экипажем ставилась задача просто долететь до Америки на четырехмоторном самолете, зачем он нужен был, этот груз? А если именно в нем и заключался весь фокус? Не будем забывать: Н-209 - это дальний бомбардировщик. Может быть, Сталин, подхватив идею Леваневского о трансарктических перелетах, развил ее и попробовал, с помощью все того же Леваневского, занести таки, как я уже говорил, железный [читай - бомбовый] кулак над США? В таком случае понятным становится отношение вождя к Сигизмунду Александровичу, да и вообще его особое положение - положение неприкасаемого.
Представляю, развивая дальше предположение, ошеломление нью-йоркцев, свались им, грубо говоря, на головы советский тяжелый бомбардировщик! Они бы прекрасно поняли, КАКОЙ вместо сегодняшнего груза пушнины у него завтра на борту может оказаться груз.
Такой самолет НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ долететь до Америки! И он не долетел. К слову, когда Туполев, уже после войны, создавал стратегический бомбардировщик Ту-95, Сталин однажды поинтересовался у него: «Нельзя ли на нем установить дополнительные двигатели, с тем, чтобы он мог достичь США, выполнить задачу, а затем, вернувшись, доложить результаты?» Услышав отрицательный ответ, вождь к проекту потерял всякий интерес
...За два часа до отлета к Леваневскому подошел молодой чекист с письменным приказом наркома внутренних дел СССР Николая Ежова: передать жене президента Рузвельта Элеоноре подарок - две шубы и банку черной икры. Гостинцы были упакованы в большую опечатанную коробку, которую принял и погрузил в кабину самолета штурман Виктор Левченко. Из-за этой таинственной коробки пришлось снять с перелета уже уложившего в чемодан Леваневского свой выходной костюм очеркиста «Правды» Оскара Курганова.
Если в коробке была не икра, можно догадаться, ЧТО произошло с исчезнувшим Н-209.
Владимир ШАК
(Газета "МИГ", Запорожье)

Сигизмунд Леваневский

Экипаж Н-209 (Сигизмунд Леваневский - третий слева)

Н-209 готовится к полету

Больше фото здесь.

Сигизму́нд Алекса́ндрович Леване́вский (польск. Zygmunt Lewoniewski , -) - советский лётчик, совершивший несколько сверхдлинных авиаперелётов в 1930-х годах, участник экспедиции по спасению парохода «Челюскин », второй Герой Советского Союза ().

Биография

В апреле 1934 года принял участие в эвакуации экипажа и пассажиров затонувшего парохода «Челюскин », за что получил звание Героя Советского Союза . По причине аварии самолёта у мыса Онман в сам ледовый лагерь Шмидта Леваневский не летал, но позже, рискуя жизнью, он доставил из Уэлена в бухту Лаврентия хирурга Леонтьева, который сделал там неотложную операцию по поводу острого аппендицита заместителю начальника экспедиции «Челюскина» Боброву .

«Горячо приветствую Вас, дорогой друг, с окончанием замечательного перелёта через три части света. Ваш перелёт соединил через Арктику Америку, Азию и Европу и является блестящей подготовкой к осуществлению великой идеи трансарктической связи между материками. Ледорез „Литке“, 11 сентября 1936 г., по радио».

Последний перелёт

Российские военные в 2015 году будут искать место гибели лётчика Сигизмунда Леваневского в Арктике, эту экспедицию проведут по отдельному плану Русского географического общества .

Память

• Имя Леваневского носят улица и переулок в Луганске и Гомеле , улицы в Алма-Ате , Бузулуке , Лисичанске , Бишкеке , Бресте , Донецке , Великих Луках , Владикавказе , Вознесенске , Воронеже , Ростове-на-Дону, Житомире , Новограде-Волынском (Житомирская область) , Барановке (Житомирская область) , Новосибирске , Москве , Казани , Коломне , Екатеринбурге , Бахмуте , Воронеже , Краснодаре , Липецке , Киеве , Днепропетровске , Кропивницком , Туле , Новомосковске (Днепропетровская область) , Кизляре , Мариуполе , Мелитополе , Полтаве , Севастополе , Узловой , Якутске , Ижевске , Запорожье , Сумах , Миллерово , Буйнакске , Шахунье , Изюме (Харьковская область), Пятигорске и других городах, в Одессе - улица, два переулка и тупик, в Перми - жилой район, в Белой Церкви и Макеевке - улица и район города. До 1980-х годов была улица в Чернигове .
• Именем Леваневского названы улица и училище военных лётчиков в Николаеве (бывшая школа Осоавиахима), где Леваневский преподавал лётное искусство в начале 1930-х годов).
• Также имя Леваневского носил речной пассажирский теплоход , построенный в 1937 году .
• В польском городе Сокулка , откуда происходили родители, есть памятник братьям лётчикам Сигизмунду и Юзефу Леваневским .

Напишите отзыв о статье "Леваневский, Сигизмунд Александрович"

Примечания

• .
• .
• .

Отрывок, характеризующий Леваневский, Сигизмунд Александрович

Уже был второй час ночи, когда Пьер вышел oт своего друга. Ночь была июньская, петербургская, бессумрачная ночь. Пьер сел в извозчичью коляску с намерением ехать домой. Но чем ближе он подъезжал, тем более он чувствовал невозможность заснуть в эту ночь, походившую более на вечер или на утро. Далеко было видно по пустым улицам. Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно было собраться обычное игорное общество, после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
«Хорошо бы было поехать к Курагину», подумал он.
Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина. Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова – такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет или случится с ним что нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного. Такого рода рассуждения, уничтожая все его решения и предположения, часто приходили к Пьеру. Он поехал к Курагину.
Подъехав к крыльцу большого дома у конно гвардейских казарм, в которых жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и вошел в отворенную дверь. В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.
Игра и ужин уже кончились, но гости еще не разъезжались. Пьер скинул плащ и вошел в первую комнату, где стояли остатки ужина и один лакей, думая, что его никто не видит, допивал тайком недопитые стаканы. Из третьей комнаты слышались возня, хохот, крики знакомых голосов и рев медведя.
Человек восемь молодых людей толпились озабоченно около открытого окна. Трое возились с молодым медведем, которого один таскал на цепи, пугая им другого.
– Держу за Стивенса сто! – кричал один.
– Смотри не поддерживать! – кричал другой.
– Я за Долохова! – кричал третий. – Разними, Курагин.
– Ну, бросьте Мишку, тут пари.
– Одним духом, иначе проиграно, – кричал четвертый.
– Яков, давай бутылку, Яков! – кричал сам хозяин, высокий красавец, стоявший посреди толпы в одной тонкой рубашке, раскрытой на средине груди. – Стойте, господа. Вот он Петруша, милый друг, – обратился он к Пьеру.
Другой голос невысокого человека, с ясными голубыми глазами, особенно поражавший среди этих всех пьяных голосов своим трезвым выражением, закричал от окна: «Иди сюда – разойми пари!» Это был Долохов, семеновский офицер, известный игрок и бретёр, живший вместе с Анатолем. Пьер улыбался, весело глядя вокруг себя.
– Ничего не понимаю. В чем дело?
– Стойте, он не пьян. Дай бутылку, – сказал Анатоль и, взяв со стола стакан, подошел к Пьеру.
– Прежде всего пей.
Пьер стал пить стакан за стаканом, исподлобья оглядывая пьяных гостей, которые опять столпились у окна, и прислушиваясь к их говору. Анатоль наливал ему вино и рассказывал, что Долохов держит пари с англичанином Стивенсом, моряком, бывшим тут, в том, что он, Долохов, выпьет бутылку рому, сидя на окне третьего этажа с опущенными наружу ногами.
– Ну, пей же всю! – сказал Анатоль, подавая последний стакан Пьеру, – а то не пущу!
– Нет, не хочу, – сказал Пьер, отталкивая Анатоля, и подошел к окну.
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.
Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.
– Пуста!
Он кинул бутылку англичанину, который ловко поймал ее. Долохов спрыгнул с окна. От него сильно пахло ромом.
– Отлично! Молодцом! Вот так пари! Чорт вас возьми совсем! – кричали с разных сторон.
Англичанин, достав кошелек, отсчитывал деньги. Долохов хмурился и молчал. Пьер вскочил на окно.
Господа! Кто хочет со мною пари? Я то же сделаю, – вдруг крикнул он. – И пари не нужно, вот что. Вели дать бутылку. Я сделаю… вели дать.
– Пускай, пускай! – сказал Долохов, улыбаясь.
– Что ты? с ума сошел? Кто тебя пустит? У тебя и на лестнице голова кружится, – заговорили с разных сторон.
– Я выпью, давай бутылку рому! – закричал Пьер, решительным и пьяным жестом ударяя по столу, и полез в окно.
Его схватили за руки; но он был так силен, что далеко оттолкнул того, кто приблизился к нему.
– Нет, его так не уломаешь ни за что, – говорил Анатоль, – постойте, я его обману. Послушай, я с тобой держу пари, но завтра, а теперь мы все едем к***.
– Едем, – закричал Пьер, – едем!… И Мишку с собой берем…
И он ухватил медведя, и, обняв и подняв его, стал кружиться с ним по комнате.

Князь Василий исполнил обещание, данное на вечере у Анны Павловны княгине Друбецкой, просившей его о своем единственном сыне Борисе. О нем было доложено государю, и, не в пример другим, он был переведен в гвардию Семеновского полка прапорщиком. Но адъютантом или состоящим при Кутузове Борис так и не был назначен, несмотря на все хлопоты и происки Анны Михайловны. Вскоре после вечера Анны Павловны Анна Михайловна вернулась в Москву, прямо к своим богатым родственникам Ростовым, у которых она стояла в Москве и у которых с детства воспитывался и годами живал ее обожаемый Боренька, только что произведенный в армейские и тотчас же переведенный в гвардейские прапорщики. Гвардия уже вышла из Петербурга 10 го августа, и сын, оставшийся для обмундирования в Москве, должен был догнать ее по дороге в Радзивилов.
У Ростовых были именинницы Натальи, мать и меньшая дочь. С утра, не переставая, подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.
Графиня была женщина с восточным типом худого лица, лет сорока пяти, видимо изнуренная детьми, которых у ней было двенадцать человек. Медлительность ее движений и говора, происходившая от слабости сил, придавала ей значительный вид, внушавший уважение. Княгиня Анна Михайловна Друбецкая, как домашний человек, сидела тут же, помогая в деле принимания и занимания разговором гостей. Молодежь была в задних комнатах, не находя нужным участвовать в приеме визитов. Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду.

Героев Арктики, челюскинцев и их спасителей-лётчиков торжественно встречали на Красной площади. Куйбышев, Молотов, Каганович, Микоян - все вожди встречали героев.

Возле Мавзолея - не на трибуне, а прямо на брусчатке Красной площади - к лётчикам запросто подошёл Сталин. Леваневский вспоминал: «Я отошел в сторону, чтобы не мешать. Но вдруг слышу, товарищ Сталин зовет: «Леваневский! Чего Вы прячетесь и скромничаете?»Подошел ко мне и пожал руку».

Через несколько часов Сталин особо отметит Леваневского и в специальном тосте: «Скажем, зачем летал Леваневский? Разве мы обещали ему деньги, когда он спасал Маттерна или когда летал к челюскинцам? Он сам вызвался помочь советским людям, оказавшимся на льдине вдали от берега… За здоровье Леваневского и всех Героев Советского Союза, мужественных, храбрых и достойных сынов нашей великой Родины!»

Блестяще проявила себя в те дни советская пропаганда. Фигуру Мехлиса принято демонизировать, но в том, что весь мир узнал о подвиге советских лётчиков, есть и его заслуга. Он же организовал издание книг «Как мы спасали челюскинцев». Это была одна из самых успешных пропагандистских кампаний ХХ века. Мировая слава свалилась на Леваневского, хотя знатоки прекрасно знали, что его роль в спасении челюскинцев куда скромнее, чем роль Ляпидевского, Каманина. Водопьянова…

Такое признание нужно оправдывать реальными подвигами. И вскоре Леваневский первым предлагает идею беспосадочного перелёта через Северный полюс из СССР в США. Вот оно, попадание в десятку. Сталин доверил этот полёт Леваневскому!

По личному приказу Сталина выпустили даже специальную почтовую марку с изображением Леваневского и надпечаткой: «Перелет Москва - Сан-Франциско через Северный полюс 1935». Вскоре эта марка станет редкостью - и на Тегеранской конференции в 1943-м году её подарят президенту Рузвельту - страстному коллекционеру. Но это было уже «после Леваневского»…

О рекордном полёте сталинских соколов Леваневского, Байдукова и Левченко громко и патетично трубили все газеты…

Сохранилась кинохроника, драгоценные кадры: на лётчиках - непривычные новенькие американские куртки и галстуки. В путь!

Но судьба жестоко испытывала его на прочность … 3 августа они стартовали. Но через 10 часов полёта ситуация резко изменилась. Утечка масла - и Леваневский, несмотря на протесты Байдукова и Левченко, над Баренцевым морем приказывает развернуть самолёт. Экипаж запротестовал - тогда Леваневский потянулся к маузеру… Посадили машину под Новгородом, в Кричевицах.

Потом была встреча со Сталиным. И страшные слова Леваневского, который не умел проигрывать:

Я хочу официально заявить, что не верю конструктору Туполеву, считаю его вредителем. Убежден, что он сознательно делает вредительские самолёты, которые отказывают в самый ответственный момент. На туполевских машинах я больше летать не буду!

Фактически Леваневский назвал известного авиаконструктора «врагом народа». Туполев сидел напротив. Ему стало дурно. Байдуков и Ворошилов замерли от неожиданности, пытались успокоить Леваневского, смягчить его слова.

А Сталин сохранил рассудительность:

Поезжайте в Америку и купите там нужную для перелёта машину. Тем более, что товарищи Леваневский и Левченко спасли американского пилота. Вас там с почётом встретят!

Молодой лётчик Байдуков рискнул поспорить с вождём народов:

Товарищ Сталин, я считаю, бесполезное дело - летать в Америку за самолётом, - сказал Байдуков. - На ближайшие годы вы не найдете там самолета с дальностью, большей, чем десять тысяч километров, а у нашей машины дальность четырнадцать тысяч, она уже существует, и можно её совершенствовать. Американцы - такие звонари: если бы у них что-то было, на весь мир бы растрезвонили! Более подходящего самолета для дальних перелетов, чем АНТ-25, я не вижу.

Вождь принял компромиссное решение: Байдукову предстояло искать нового командира для перелёта на АНТ-25, а Леваневского Сталин направил в Штаты - выбирать самолёт по вкусу. Леваневский был одержим идеей многомоторного самолёта для особо дальних маршрутов. Но в Америке подходящую машину он не подобрал… Прав-то оказался лётчик-испытатель Байдуков!

Горделивый, упрямый, решительный, ошибающийся… Леваневский заработал репутацию неудачника и в то же время - баловня судьбы. В его лётчицкой судьбе было много аварий и много почестей. К 1937-му году он оказался в тени новых героев. Земная слава проходит быстро… Нужно было её догонять! Страна рукоплескала Чкалову, Байдукову и Белякову за рекордный перелёт «Москва - Петропавловск-Камчатский». Сталинский маршрут! Они доказали, что туполевский самолёт всё-таки годится для сверхдальних полётов. Самолюбие не позволяло Леваневскому признать поражение, он не собирался возвращаться к туполевской машине. Упрямство и настойчивость помогли ему «пробить» в разговоре со Сталиным план нового исторического перелёта. Маршрут такой: из Москвы - на Аляску, в Фербенкс, а потом, после заправки - в Нью-Йорк. Решение о полётах в США Чкалова, Громова и Леваневского принимали в Кремле одновременно, но Леваневскому пришлось ждать и догонять…

Ему пришёлся по душе четырёхмоторный самолёт конструктора Болховитинова - ДБ-А.

Мощный огромный красавец. «Дайте, дайте мне эту машину! Такое показать американцам! Им это и не снилось!», - Леваневский входил в азарт.

Но это был бомбардировщик, не приспособленный для сверхдальних маршрутов! Три месяца отвели на переоборудование самолёта. Всего три месяца! Риск безрассудный, но Леваневскому был необходим этот полёт. Это была авантюра, но без авантюризма не бывает открытий…

Взять у судьбы реванш - или погибнуть. В спешке подготовили контрольный полёт - к Азовскому морю. Машина показала себя неплохо. Бортмехаником в том полёте был бывший академик Черток, ушедший из жизни три месяца назад, немного не дожив до столетнего юбилея.

Леваневский не поладил со вторым пилотом. Николай Кастанаев - испытатель самолёта ДБ-А, он лучше всех знал машину. Но после полёта Леваневский критиковал его за боязнь летать в облаках, а Кастанаев окрестил командира «белоручкой».

…Это было в четверг, 12 августа 1937 года, на Щёлковском аэродроме НИИ ВВС. Самолёт CCCP-H209 нагрузили подарками и сувенирами: шкатулки, меха, открытки, бочонок чёрной икры… Таков был замысел полёта: Леваневский прокладывал дорогу для будущей торговой трассы. Взлётный вес заметно превысил предельную цифру - 35 тонн.

Леваневский прибыл на аэродром элегантный, как всегда, в костюме с иголочки, решительный, но невесёлый. На сохранившихся кадрах мы видим: он курит одну папиросу за другой. Рядом с ним - Левченко и Кастанаев, бортмеханики Николай Годовиков и Григорий Побежимов, радист Николай Галковский. «Мы летим на смерть», - говорил радист о предстоящем полёте.

Георгий Филиппович Байдуков вспоминал: «- Прощай, Егор,- протянул мне руку Виктор Левченко,- прощай навсегда. Вот если бы ты с нами был, тогда бы ещё... Коля Кастанаев - то же самое: - Знаешь, если честно - уверенности никакой нет. Мало тренировались...

Вы все варианты отрабатывали с моторами на случай отказа?

А как же Леваневский?

Да мы его почти не видели. Он в последний момент появился.

Николай Николаевич Годовиков - наш старейший и опытнейший механик - обнял меня и поцеловал в щёку:

Прощай, Егор, наверное, больше не увидимся...

Да ты что?! - пытаюсь его подбодрить.- Столько детей наделал, а теперь чушь порешь».

Вот такие были проводы...

А ведь участниками того полёта могли стать Черток и Самойлович! Вот они, игры судьбы: Черток мог погибнуть, не став соратником великого Королёва, а Самойлович мог избежать участи «врага народа», его оплакивали бы как героя…. Но их обоих оставили тогда на земле.

Кастанаев уверенно поднял самолёт в небо, стартуя со специальной 12-метровой горки. «35 тонн за 35 секунд!» - восхищённо воскликнул главком ВВС Алкснис. Леваневский всё поставил на этот полёт. Мысленно он сжёг за собой мосты. «Только смерть могла остановить его», - скажет Чкалов.

Полёт начинался благополучно. Пошли радиограммы: «Я РЛ (радио Леваневского). 19 часов 40 минут. Пересекли Волгу-матушку, путевая скорость 205 километров в час. Высота полета 820 метров. Слышу хорошо Москву на волне 32,8. Все в порядке. Самочувствие экипажа хорошее».

«Пролетаем полюс. Достался он нам трудно».

Папанинцы слышали, но не видели огромный самолёт, летевший на высоте 6000 метров.

И - через 52 минуты:

«Отказал правый крайний мотор из-за неисправности маслосистемы. Идем на трёх моторах. Очень тяжело. Высота полёта 4600 метров при сплошной облачности».

В 17.57 радиостанция на мысе Шмидта приняла последнюю разборчивую весточку экипажа: «Как меня слышите? РЛ. Ждите».

Перелёт закончился, началась тайна.

Поиски Леваневского стартовали на следующий день. Посольство арендовало три американских самолёта.

К мысу Барроу направился ледокол «Красин» с небольшими самолётами на борту.

Усилиями советских дипломатов - Трояновского и Уманского - в Америке сложилась весьма представительная инициативная группа. Организатором поисков стал президент клуба исследователей Вильялмур Стефансон. Руководителем поисковой команды - известный полярный исследователь Губерт Уилкинс. В Нью-Йорке заказали специальный самолет со специальным навигационным устройством для ориентации в ночных полетах - «Локхид-ЮЕ». До того, как замёрзла вода, вместе с канадским лётчиком Кэньоном, он успел сделать несколько длительных полётов.

Американский писатель-мистик Шерман пытался через Уилкинса выйти на связь с Леваневским методами телепатии.

Рождались самые невероятные предположения о судьбе Леваневского… Управляемая посадка была исключена, но люди верили, что Леваневский и пять его товарищей живы. Верили, что есть где-то во льдах лагерь Леваневского. Подсчитывали - на сколько дней хватит запасов… Леваневского ждали папанинцы… Совещания по поискам Леваневского проводил Сталин. Долго летали над «квадратом Леваневского» советские, американские, канадские лётчики, прислушивались к радионаушникам. В газетах напечатали письмо одной пионерки. Она предлагала лётчикам низко летать над Арктикой, спускать на верёвках специальных людей с громкоговорителями, которые должны кричать: «Товарищ Леваневский! Товарищ Леваневский! Зажигайте костёр, мы летим к вам»

Из Москвы к месту поисков отправились группы Водопьянова, Молокова и Алексеева. Прошёл месяц, надвигалась полярная зима, поставившая крест на поисках. Водопьянов совершил дерзкий десятичасовой поисковый полёт, он рисковал, летал в тумане низко. Это был первый в мире ночной полёт за Северный Полюс. С 200-метровой высоты заметил нечто похожее на самолёт. Но это были только чёрные разводья в белых льдах.

Во время поездки в Америку Леваневский рекомендовал купить для советского воздушного флота летающую лодку С-43 конструктора Сикорского. Эту машину он испытывал в СССР вместе с лётчиком Алексеем Грацианским. Амфибию Сикорского незадолго до последнего полёта Леваневского сняли в кинокомедии «Волга-Волга». На этой машине Грацианский прилетел в Барроу на поиски Леваневского. Два месяца продолжительных полётов не помогли.

Иссякла надежда найти Леваневского живым, но неразгаданная тайна манила и манит. Известие о гибели знаменитого лётчика поразило писателя Вениамина Каверина - и он засел за продолжение «Двух капитанов». Герои Каверина много лет, как одержимые, искали экспедицию капитана Татаринова. Энтузиасты, покорители Севера из разных стран до сих пор ищут самолёт Леваневского. Выдвигают версии, создают легенды, организуют экспедиции… Ищут. Семьдесят пять лет ищут самолёт Леваневского…

В годы войны прошёл слух: сбили немецкого лётчика, на вид - Леваневский, да и только. Неужели он сбежал на Запад и вошёл в команду Геринга? Но это злая молва, не более. Просто немец и впрямь внешне был похож на советского героя.

Тайну Леваневского пытаются разгадать и американцы - лётчики, полярники. Такие же энтузиасты опасных путей, каким был погибший лётчик. Нашлись свидетели, видевшие легендарный самолёт тогда, в 1937-м…

Для них нет покоя, пока во льдах остаётся неразгаданной тайна самолёта Н-209. Журналист Юрий Сальников в архивах наркоминдела, в американских и канадских архивах нашёл новые сведения о самолёте Леваневского. Их сопоставили с показаниями эскимосов, видевших самолёт - и составили новый план поисков. Возможно, скоро мы услышим о российско-американской поисковой экспедиции.

Экипаж Н-209 погиб не зря. «Небо ещё долго будет брать с нас высокую цену», - сказал Чкалов после смерти собрата. Цена высока, но каждый шаг в незнаемое бесценен. Нам остаётся верить, что тайна гибели Леваневского будет раскрыта в ХХ1 веке.

Феликс Чуев - поэт, сын военного летчика Ивана Чуева - посвятил Леваневскому стихи:

Леваневский, таинственный лётчик,
все летит вдоль высоких широт,
и на лентах тирешек и точек
не кончается дальний полет.

Леваневский,
летящий сквозь время,
человек нераскрытой судьбы,

Среди легендарных асов советской авиации Сигизмунд Леваневский является, пожалуй, самым загадочным и неординарным. Этого летчика можно назвать рекордсменом по числу названных его именем улиц, и в то же время ряд обстоятельств его жизни остаются неясными до сих пор, а тайна гибели экипажа Леваневского продолжает будоражить умы.

Сигизмунд Александрович Леваневский, точнее, Зигмунд Левоневски (Zygmunt Lewoniewski) родился в Петербурге 15 мая 1902 года в семье выходцев из польского городка Сокулки Гродненской губернии. В семье, кроме Зигмунда, было еще трое детей – Юзеф, который также стал летчиком и погиб во время дальнего перелета, Владислав, еще один будущий летчик, и София. Александр Леваневский умер, когда Зигмунду было восемь лет. Мать зарабатывала на жизнь шитьем, а мальчик в 12 лет пошел работать на завод "Рессора". Сразу же после революции завод закрылся, а Сигизмунд вступил в ряды Красной гвардии. На Петроград надвигался голод, и Сигизмунд с Юзефом в составе продотряда направились в Вятскую губернию. Продотрядовцы могли получить в собственное распоряжение по два пуда реквизированного хлеба. Юзеф получил хлеб за себя и за брата, и вывез семью Леваневских на родину. Сигизмунд (по непроверенной информации скрыв свое дворянское происхождение и уменьшив возраст) ушел в действующую армию, и некоторое время воевал в Дагестане. В 1921 году произошло два знаменательных события в жизни Леваневского – он женился на работнице военкомата Наталье Дегтяревой, которая родила ему сына Владислава и дочь Элеонору, и впервые увидел вблизи самолет, поступив на службу в хозяйственную часть аэропорта Ораниенбаума. При любой возможности Леваневский поднимался на аэростате, просил взять его пассажиром в кабину самолета и наконец, добился направления в школу морских летчиков в Севастополе. После окончания летной школы в 1925 году он служил в военно-морских ВВС, а после увольнения в запас в 1930 году стал авиаинструктором, а затем заведующим летно-учебной частью школы летчиков в Полтаве. Однако Сигизмунда Леваневского манила не работа преподавателя, а дальние полеты. В 1933 году, во время командировки в Москву за новым самолетом для летной школы он попал на прием к начальнику Управления полярной авиации Севморпути, и тут же получил предложение о перегоне из Севастополя в Хабаровск гидросамолета Дорнье-Валь. Приводнение невиданной машины на сибирских реках вызывало настоящий ажиотаж местных жителей. По прибытию в Хабаровск Леваневского ждала правительственная телеграмма - в районе Анадыря потерпел крушение летчик из США Джемс Маттерн, пытавшийся установить рекорд скорости кругосветного перелета. Леваневскому с экипажем удалось на самолете незнакомой конструкции и в штормовых условиях переправить американца через Берингов пролив в город Ном (штат Аляска). Тогда Леваневский получил свою первую награду – кольцо из самородного золота от мэра Нома.

В 1934 году во время экспедиции по спасению челюскинцев самолет "Консолидейтед Флистер", которым управлял Леваневский, потерпел аварию у мыса Онман, и не смог принять участие в эвакуации людей. Однако впоследствии он спас жизнь заместителю начальника экспедиции челюскинцев Боброву, доставив ему хирурга для неотложной операции, и заслужил звание Героя Советского Союза (второго после своего ученика Ляпидевского, вывезшего 12 человек из лагеря челюскинцев на льдине). Сигизмунд Леваневский приобрел репутацию одного из лучших летчиков и знатоков Севера. После того, как осенью 1934 года самолет АНТ-125 с экипажем под руководством Громова установил рекорд дальности беспосадочного перелета в 12 411 км по круговому маршруту, Леваневскому пришла в голову идея о перелетах над Северным полюсом. Эту мысль он высказал Сталину на приеме в Кремле и нашел у него поддержку. Экспедиция в составе Сигизмунда Ляпидевского, Георгия Байдукова и Василия Левченко стартовала 3 августа 1935 года; к этой дате даже была выпущена марка с портретом Леваневского и специальной надпечаткой, которая сразу же стала филателистической редкостью. Однако в районе Баренцева моря была обнаружена неисправность маслопровода, и экипажу пришлось возвратиться. Сигизмунд Леваневский болезненно переживал неудачу, в присутствии Сталина он в очень грубой форме выказал авиаконструктору Туполеву свое мнение о самолете АНТ-25, и сказал, что никогда больше летать на них не будет. Леваневского и Левченко командировали в США, чтобы приобрести самолет там. Пока летчики перегоняли купленный гидроплан-бомбардировщик "Валти" из Лос-Анжелеса в Москву через Чукотку, Байдуков внес предложения по усовершенствованию конструкции АНТ-25. В 1937 году Чкалов, Байдуков и Беляков совершили трансарктический перелет в Ванкувер, а экипаж Громова сумел долететь до Сан-Джасинто в Калифорнии.

Для своего перелета через Северный полюс Леваневский выбрал самолет ДБ-А, тяжелый бомбардировщик, который на тот момент был экспериментальной моделью, и его конструктор Болховитинов не одобрил идею Леваневского. В составе экипажа было 6 человек, на борт самолета, который должен был приземлиться в Фэрбенксе (Аляска), а на борт самолета загрузили пушнину для продажи в США и сувениры (по слухам, среди груза было и золото). 12 августа 1937 года самолет взлетел со Щелковского аэродрома. Из-за погодных условий полет над полюсом прошел сложно, затем пришло сообщение об отказе одного из четырех двигателей, и после короткой радиограммы, принятой на мысе Шмидта, связь с самолетом прервалась. На следующий день начались поиски экипажа, в которых приняла участие и инициативная группа из США, в которой была не только самая современная техника, но даже телепаты. Радиолюбители всего мира прослушивали эфир, но безрезультатно.

Через год поиски были прекращены, однако попытки разгадать тайну гибели знаменитого летчика и его экипажа продолжаются до настоящего времени. Во время Великой Отечественной войны появились немецкие листовки, в которых утверждалось, что Леваневский воюет на стороне фашистов, и даже был сбит летчик, очень похожий на него. Находки, которые могли быть остатками крушения, обнаруживали в Якутии, на Аляске и в других местах, но пока что тайна гибели легендарного пилота остается нераскрытой.