Краткое содержание пастернака. Жизнь в одиночестве

Витька Борзёнков поехал на базар в районный город, продал сала на сто пятьдесят рублей (он собирался жениться, позарез нужны были деньги) и пошёл в винный ларёк «смазать» стакан-другой красного. Подошла молодая девушка, попросила: «Разреши прикурить». «С похмелья?» - прямо спросил Витька. «Ну», - тоже просто ответила девушка. «И похмелиться не на что, да?» - «А у тебя есть?» Витька купил ещё. Выпили. Обоим стало хорошо. «Может, ещё?» - спросил Витька. «Только не здесь. Можно ко мне пойти». В груди у Витьки нечто такое - сладостно-скользкое - вильнуло хвостом. Домик девушки оказался чистеньким - занавесочки, скатёрочки на столах. Подружка появилась. Разлили вино. Витька прямо за столом целовал девушку, а та вроде отталкивала, а сама льнула, обнимала за шею. Что было потом, Витька не помнит - как отрезало. Очнулся поздно вечером под каким-то забором. Голова гудела, во рту пересохло. Обшарил карманы - денег не было. И пока дошёл он до автобусной станции, столько злобы накопил на городских прохиндеев, так их возненавидел, что даже боль в голове поунялась. На автобусной станции Витька купил ещё бутылку, выпил её всю прямо из горлышка и отшвырнул в скверик. «Там же люди могут сидеть», - сказали ему. Витька достал свой флотский ремень, намотал на руку, оставив свободной тяжёлую бляху. «Разве в этом вшивом городишке есть люди?» И началась драка. Прибежала милиция, Витька сдуру ударил бляхой одного по голове. Милиционер упал... И его отвезли в КПЗ.

Мать Витькина узнала о несчастье на другой день от участкового. Витька был её пятым сыном, выходила его из последних сил, получив с войны похоронку на мужа, и он крепкий вырос, ладный собой, добрый. Одна беда: как выпьет - дурак дураком становится. «Что же ему теперь за это?» - «Тюрьма. Лет пять могут дать». Мать кинулась в район. Переступив порог милиции, упала мать на колени, запричитала: «Ангелы вы мои милые, да разумные ваши головушки!.. Простите его, окаянного!» «Ты встань, встань, здесь не церква, - сказали ей. - Ты погляди на ремень твоего сына - таким ведь и убить можно. Сын твой троих человек в больницу отправил. Не имеем мы права таких отпускать». - «А к кому же мне теперь идти?» - «Иди к прокурору». Прокурор разговор начал с нею ласково: «Много вас, детей, в семье у отца росло?» «Шестнадцать, батюшка». - «Вот! И слушались отца. А почему? Никому не спускал, и все видели, что шкодить нельзя. Так и в обществе - одному спустим с рук, другие начнут». Мать поняла только, что и этот невзлюбил её сына. «Батюшка, а выше тебя есть кто?» - «Есть. И много. Только обращаться к ним бесполезно. Никто суд не отменит». - «Разреши хоть свиданку с сыном». - «Это можно».

С бумагой, выписанной прокурором, мать снова отправилась в милицию. В глазах её все туманилось и плыло, она молча плакала, вытирая слезы концами платка, но шла привычно скоро. «Ну что прокурор?» - спросили её в милиции. «Велел в краевые организации ехать, - слукавила мать. - А вот - на свиданку». Она подала бумагу. Начальник милиции немного удивился, и мать, заметив это, подумала: «А-а». Ей стало полегче. За ночь Витька осунулся, оброс - больно смотреть. И мать вдруг перестала понимать, что есть на свете милиция, суд, прокурор, тюрьма... Рядом сидел её ребёнок, виноватый, беспомощный. Мудрым сердцем своим поняла она, какое отчаяние гнетёт душу сына. «Все прахом! Вся жизнь пошла кувырком!» - «Тебя как вроде уже осудили! - сказала мать с укором. - Сразу уж - жизнь кувырком. Какие-то слабые вы... Ты хоть сперва спросил бы: где я была, чего достигла?» - «Где была?» - «У прокурора... Пусть, говорит, пока не переживает, пусть всякие мысли выкинет из головы... Мы, дескать, сами тут сделать ничего не можем, потому что не имеем права. А ты, мол, не теряй времени, а садись и езжай в краевые организации... Счас я, значит, доеду до дому, характеристику на тебя возьму. А ты возьми да в уме помолись. Ничего, ты - крещёный. Со всех сторон будем заходить. Ты, главное, не задумывайся, что все теперь кувырком».

Мать встала с нар, мелко перекрестила сына и одними губами прошептала: «Спаси тебя Христос», Шла она по коридору и опять ничего не видела от слез. Жутко становилось. Но мать - действовала. Мыслями она была уже в деревне, прикидывала, что ей нужно сделать до отъезда, какие бумаги взять. Знала она, что останавливаться, впадать в отчаяние - это гибель. Поздним вечером она села в поезд и поехала. «Ничего, добрые люди помогут». Она верила, что помогут.

Внеклассное мероприятие на тему «Материнское сердце»

Класс: 7

Цель мероприятия:

Развивать чувства благодарности, уважения к родителям, ответственности за свои слова и поступки; способствовать формированию у детей значимости слов «мама», «семья», бережного отношения к родным людям; воспитывать любовь к матери, формировать у учащихся бережное отношение к родным людям

Оборудование:

детские презентации; аудиозаписи песен в исполнении Д. Маликова («Мама»), О. Газманова («Мама»), Т. Гвердцители («Мамины глаза»), классических произведений (Иоганн Себастьян Бах («Воздух. Оркестровая сюита № 3»), П. Чайковский (из цикла «Осень»), пословицы и поговорки, народная легенда о материнском сердце.

Ход мероприятия

Звучит звон колоколов

Выходят три ученицы в костюмах ангелов, в руках у них части сердца с надписями «ВЕРА», «НАДЕЖДА» и «ЛЮБОВЬ». Они танцуют под музыку Иоганна Себастьяна Баха («Воздух. Оркестровая сюита № 3») , а в конце соединяют части в одно большое сердце.

Ведущий 1

ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ – три неразлучные сестры-спутницы, основы человеческой жизни. Эти святыни соединились воедино в материнском сердце, преданном, нежном, щедром, самоотверженном, пламенном.

Ведущий 2

Мама…. В этом слове,

Как колокольный звон,

Звучит святая вера, надежда и любовь.

К твоей молитве, мама,

Я обращаюсь вновь,

Горит, не угасая,

Души твоей огонь

Выходит мама с ребёнком (ученица в платке с куклой), на фоне музыки (П. Чайковский) читает молитву:

О Пресвятая Владычице Дево Богородице,

спаси и сохрани под кровом Твоим моих чад,

всех отроков, отроковиц и младенцев,

крещеных и безымянных, и во чреве матери носимых.

Укрой их ризою Твоего Материнства…

Ведущий 1

С этой молитвой матери Русской земли ежедневно обращаются к преподобной Деве с единственной просьбой, чтобы её ребёнок рос здоровый, крепкий, сильный, умный, чтобы невзгоды, беды, горести обходили его стороной. Материнская молитва является самым сильным оберегом, который защищает каждого человека на протяжении всего жизненного пути.

Ведущий 2

Материнская молитва обладает чудодейственной, исцеляющей силой, ведь исходит она из родников сердца. Недаром в народе говорят: «Материнская молитва со дна моря вынимает».

Ведущий 1

Сердце, материнское сердце, любящее беззаветно и искренно, невозможно измерить силу и глубину твоей любви!

Ведущий 2

Материнское сердце… Сколько в нём нежности, любви, верности, неиссякаемого тепла, которого хватит для того, чтобы согреть весь мир. Оно никогда не предаст, не изменит, поддержит в трудную минуту, ободрит, будет всегда с надеждой и нетерпением ждать тебя у родного порога, с упованием вглядываясь вдаль.

Ведущий 1

Как оно радостно билось, услышав долгожданное слово «Мама»! Как оно гордилось, когда ты сделал свой первый самостоятельный шаг, нарисовал солнышко и облака, научился читать и писать. Как оно мучительно переживало, когда ты заболел, когда по щекам твоим текли первые слёзы разочарования. Как оберегало оно тебя от людской жестокости и несправедливости, окружая безграничной заботой и вниманием.

Ведущий 2

Многострадальное материнское сердце… Кладезь неисчерпаемой доброты и ласки, терпения и красоты, великодушия и понимания, душевности и милосердия. Мы много раз обижаем его, причиняем боль, но оно всегда нас прощает, выслушает, утешит, ведь для него мы, дети, самые лучшие, самые красивые. Оно живёт только ради нас, бьётся в такт с нашими сердцами.

Инсценировка легенды «Материнское сердце» (в качестве сердца использован фонарик)

Ведущий

Влюбился юноша в красавицу. Так влюбился, что высох весь, дошел до безумия. А девушка была так холодна и строптива, что лишь насмехалась над его любовью. Наконец она снизошла до объяснений.

Девушка

Все твердишь: люблю, люблю. Скажи, кого из нас больше любишь, свою мать или меня?

Юноша

Тебя.

Девушка

Как любишь?

Юноша

Тело мое, душа моя - в твоей власти.

Ведущий

Усмехнулась холодная красавица на слова юноши.

Девушка

Не верю. Если любишь меня больше своей матери, пойди сейчас же и принеси мне ее сердце.

Ведущий

Остолбенел несчастный влюбленный, пораженный страшным капризом, потом бросился на колени.

Юноша

Сжалься надо мной!

Ведущий

Красавица надменно вскинула голову.

Девушка

Говорила же я, что любовь твоя - пустые слова!

Ведущий

Безумная любовь повлекла юношу к родному дому. Темной ночью переступил он его порог. А когда возвращался, сжимая в ладонях сердце матери, споткнулся и упал. Охнуть не успел, как услышал:
- Ты ушибся, сынок. Сильно болит?

Ведущий 1

Действительно, любовь материнского сердца не имеет границ, оно не замечает ни предательства, ни измены, ни душевной чёрствости своей кровиночки.

Ведущий 2

К сожалению, мы редко говорим маме сердечные слова, окружаем её своим вниманием, нежностью.

Ведущий 1

В нашей стране по-особому относятся к матерям. Помимо Международного женского дня, мы отмечаем и другие праздники, когда тёплыми словами одариваем мам, окружаем их заботой и лаской.

Ведущий 2

Совсем недавно (с 1998 года) в России последнее воскресенье ноября на основании Указа Президента объявлен Днем Матери. В этот день по традиции поздравляют всех мам, а на государственном уровне чествуют женщин, добившихся успехов в воспитании детей и многодетных мам, воздавая должное материнскому труду и их бескорыстной жертве ради блага своих детей.

Звучит песня в исполнении Д. Маликова «Мама».

Ведущий 1

История праздника ведется со времен античной Греции, когда греки отмечали весной день матери всех богов, Геи.

Ведущий 2

У нас, на Кубани, в 2006 году был возрождён День матери-казачки, который отмечается теперь 21 ноября.

Ведущий 1

Без матери нет счастья; никакое богатство мира не заменит материнскую заботу, ласку, тепло.

Ведущий 2

До наших дней дошло очень много пословиц и поговорок о материнской любви.

Птица рада весне, а младенец – матери.

Нет милее дружка, чем родная матушка.

Материнская забота в огне не горит и в воде не тонет.

Матери все дети равны - одинаково сердцу больны.

Материнская ласка конца не знает.

Мать кормит детей как земля людей.

Без отца полсироты, а без матери и вся сирота.

Мать праведна – ограда каменна.

Всякой матери свое дитя мило.

Ближе матери друга нет.

Нет такого дружка, как родимая матушка.

При солнышке тепло - при матери добро.

Слепой щенок и тот к матери лезет.

Действительно, без матери невозможно представить свою жизнь, более родного человека нигде и никогда не найдёшь.

Звучит песня «Мама» в исполнении О. Газманова.

Ведущий 1

Мама отдаёт свои силы, сердце, душу, жизнь детям. Вся её судьба – самопожертвование и верное, неустанное служение.

Ведущий 2

Кубанская земля знает немало Великих женщин-героинь, чьи имена стали олицетворением материнства, самоотверженности. Мы не устаем восхищаться ими, преклоняясь перед их страданием, перед их нравственной красотой, мужеством и стойкостью. Их материнское сердце вынесло много горя, но не сломилось, вселяя в других людей надежду, веру. Вспомним слова крестьянки Епистиньи Степановой, потерявшей одного за другим девять сыновей, настоящих орлов, патриотов Родины: «Как бы тяжело тебе ни было, ты вспомни обо мне, и все твои беды покажутся не такими страшными".

Ведущий 1

Казалось, материнским сердцем

Она могла спасти весь свет,

Смотрела жадно на дорогу,

А сыновей всё нет да нет.

Полынью заросла дорога,

Застыла горькая слеза,

Навек туманом застелила

Печаль бездонные глаза.

Пыталось сердце спорить с ветром:

«Они вот-вот должны прийти,

Они ведь не простились с детством,

Наверное, зима в пути».

Летели дни, как будто птицы,

Лишь бы услышать слово «Жив»,

Из жизни вырваны страницы

Нераспустившейся весны.

Не выдержало горя сердце,

Волной разбилось о причал,

Чтоб тысячи людей согреться,

Могли, его любовь приняв.

Ведущий 2

Материнское сердце не подвластно времени, оно никогда не устаёт, не постареет назло неугомонным годам, становясь всё прекраснее и моложе. Оно свято, а значит, будет жить всегда, ведь нет ничего удивительнее, ничего чудеснее, душевнее всеобъемлющего чистого материнского сердца.

Ведущий 1

Ангел-хранитель – материнское сердце – бесценный нерукотворный дар человечеству, который мы обязаны хранить и беречь.

Ведущий 2

Берегите мамино сердце, пока оно бьётся, пока нас согревает свет её бездонных глаз!

Звучит песня в исполнении Т. Гвердцители «Мамины глаза».Дети выходят с зажжёнными свечами, другие раздают сердечки, чтобы учащиеся могли написать пожелания мамам

-------
| сайт collection
|-------
| Василий Макарович Шукшин
| Материнское сердце
-------

Витька Борзенков поехал на базар в районный городок, продал сала на сто пятьдесят рублей (он собирался жениться, позарез нужны были деньги), пошел в винный ларек «смазать» стакан-другой красного. Пропустил пару, вышел, закурил… Подошла молодая девушка, попросила:
– Разреши прикурить.
Витька дал ей прикурить от своей папироски, а сам с интересом разглядывал лицо девушки – молодая, припухла, пальцы трясутся…
– С похмелья? – прямо спросил Витька.
– Ну, – тоже просто и прямо ответила выпивоха, с наслаждением затягиваясь «беломориной».
– А похмелиться не на что, – стал дальше развивать мысль Витька, довольный, что умеет понимать людей, когда им худо.
– А у тебя есть?
(Никогда бы, ни с какой стати не влетело в лоб Витьке, что девушка специально наблюдала за ним, когда он продавал сало, и что у ларька она его просто подкараулила.)
– Пойдем, поправься. – Витьке понравилась девушка – миловидная, стройненькая… А ее припухлость и особенно откровенность, с какой она призналась в своей несостоятельности, даже как-то взволновали.
Они зашли в ларек… Витька взял бутылку красного, два стакана… Они тут же, в уголке, раздавили бутылочку. Витька выпил полтора стакана, остальное великодушно налил девушке. Они вышли опять на крыльцо, закурили. Витьке стало хорошо, девушке тоже полегчало. Обоим стало хорошо.
– Здесь живешь?
– Вот тут, недалеко, – кивнула девушка. – Спасибо, легче стало.
– Врезала вчера? – Витьке было легко и просто с девушкой, удивительно.
– Было дело.
– Может, еще хочешь?
– Можно вообще-то… Только не здесь.
– Где же?
– Можно ко мне пойти, у меня дома никого нет…
В груди у Витьки нечто такое – сладостно-скользкое – вильнуло хвостом. Было еще рано, а до деревни своей Витьке ехать полтора часа автобусом – можно все успеть сделать.
Они взяли бутылку белой и пару бутылок красного.
– У меня там еще подружка есть, – подсказала девушка, когда Витька соображал, сколько взять. Он поэтому и взял: одну белую и две красных.
– С закусом одолеем, – решил он. – Есть чем закусить?
– Найдем.
Пошли с базара как давние друзья.
– Чего приезжал?
– Сало продал. Деньги нужны – женюсь.
– Да?
– Женюсь. Хватит бурлачить. – Странно, Витька даже и не подумал, что поступает нехорошо в отношении невесты – куда-то идет с незнакомой девушкой, и ему хорошо с ней, лучше, чем с невестой, – интересней.
– Хорошая девушка?
– Как тебе сказать?..

Прокурор матери с первого взгляда понравился – внимательный. Внимательно выслушал мать, хоть она говорила длинно и путано – что сын ее, Витька, хороший, добрый, что он трезвый мухи не обидит, что – как же теперь одной-то оставаться? Что девка, невеста, не дождется Витьку, что такую девку возьмут с руками-ногами – хорошая девка. Прокурор все внимательно выслушал, доиграл пальцами на столе… Заговорил издалека, тоже как-то мудрено:
– Вот ты – крестьянка, вас, наверно, много в семье росло?
– Шестнадцать, батюшка. Четырнадцать выжило, двое маленькие ишо померли. Павел помер, а за ним другого мальчика тоже Павлом назвали…
– Ну вот – шестнадцать. В миниатюре – целое общество. Во главе – отец. Так?
– Так, батюшка, так. Отца слушались…
– Вот! – поймал прокурор мать на слове. – Слушались! А почему? Нашкодил один – отец его ремнем. А братья и сестры смотрят, как отец учит шкодника, и думают: шкодить им или нет? Так в большом семействе поддерживался порядок. Только так. Прости отец одному, прости другому – что в семье? Развал. Я понимаю тебя, тебе жалко… Если хочешь, и мне жалко – там, разумеется, не курорт, и поедет он туда, судя по всему, не на один сезон. По-человечески все понятно, но есть соображения высшего порядка, там мы бессильны. Судить будут. Сколько дадут, не знаю, это решает суд. Все.
Мать поняла, что и этот невзлюбил ее сына. «За своего обиделись».
– Батюшка, а выше-то тебя есть кто?
– Как это? – не сразу понял прокурор.
– Ты самый главный али повыше тебя есть?
Прокурор, хоть ему потом и неловко стало, невольно рассмеялся:
– Есть, мать, есть. Много!
– Где же они?
– Ну, где?.. – посерьезнел прокурор. – Есть краевые организации… Ты что, ехать туда хочешь? Не советую.
– Мне подсказали добрые люди: лучше теперь вызволять, пока несужденый, потом чижельше будет…
– Скажи этим добрым людям, что они – не добрые. Это они со стороны добрые… добренькие. Кто это посоветовал?
– Да кто?.. Люди.
– Ну, ехай. Проездишь деньги, и все. Результат будет тот же. Я тебе совершенно официально говорю: будут судить. Нельзя не судить, не имеем права. И никто этот суд не отменит.
У матери больно сжалось сердце. Но она обиделась на прокурора, а поэтому виду не показала, что едва держится, чтоб не грохнуться здесь и не завыть в голос. Ноги ее подкашивались.
– Разреши мне хоть свиданку с ним…
– Это можно, – сразу согласился прокурор. – У него что, деньги большие были, говорят?
– Были…
Прокурор написал что-то на листке бумаги, подал матери.
– Иди в милицию.
Дорогу в милицию мать нашла одна, без длинного – его уже не было. Спрашивала людей. Ей показывали. В глазах матери все туманилось и плыло. Она молча плакала, вытирала слезы концом платка, но шла привычно скоро, иногда только спотыкалась о торчащие доски тротуара. Но шла и шла, торопилась. Ей теперь, она понимала, надо поспешать, надо успеть, пока его не засудили. А то потом вызволять будет трудно. Она вызволит сына, она верила в это, верила. Она всю жизнь свою только и делала, что справлялась с горем, и все вот так – на ходу, скоро, вытирая слезы концом платка. Она давно могла отчаяться, но неистребимо жила в ней вера в добрых людей, которые помогут. Эти – ладно, эти за своего обиделись, у них зачерствело на душе от злости, а те – подальше которые – те помогут. Неужели же не помогут! Она все им расскажет – помогут. Странно, мать ни разу не подумала о сыне – что он совершил преступление, она знала одно: с сыном случилась большая беда. И кто же будет вызволять его из беды, если не мать? Кто? Господи, да она пешком пойдет в эти краевые организации, она будет день и ночь идти и идти… Найдет она этих добрых людей, найдет.
– Ну? – спросил ее начальник милиции.
– Велел в краевые организации ехать, – слукавила мать. – А вот – на свиданку. – Она подала бумажку.
Начальник был несколько удивлен, хоть тоже старался не показать этого. Прочитал записку… Мать заметила, что он несколько удивлен. И подумала: «А-а». Ей стало маленько полегче.
– Проводи, Мельников.
Мать думала, что идти надо будет далеко, долго, что будут открываться железные двери – сына она увидит за решеткой и будет с ним разговаривать снизу, поднимаясь на цыпочки… Сын ее сидел тут же, внизу, в подвале. Там, в коридоре, стриженые мужики играли в домино… Уставились на мать и на милиционера. Витьки среди них не было.
– Что, мать, – спросил один мордастый, – тоже пятнадцать суток схлопотала?
Засмеялись.
– Егоров, – строго сказал длинный милиционер остряку, – в обед – драить служебные помещения.
Теперь уже заржали над остряком:
– Вот ты-то схлопотал!
– Ваня, ишо раз советую, отруби ты себе язык! – посоветовал один. – Перетерпи раз, зато потом всю жизнь проживешь без горюшка.
Милиционер подвел мать к камере, которых по коридору было три или четыре, открыл дверь…
Витька был один в камере, хоть камера большая и нары широкие. Он лежал на нарах. Когда вошел милиционер, он не поднялся, но, увидев за ним мать, вскочил.
– Десять минут на разговоры, – предупредил длинный. И вышел.
Мать присела на нары, поспешно вытерла слезы платком.
– Гляди-ка, под землей, а сухо, тепло, – сказала она.
Витька молчал, сцепив на коленях руки. Смотрел на дверь. Он осунулся за ночь, оброс – сразу как-то, как нарочно. На него больно было смотреть. Его мелко трясло, он напрягался, чтоб мать не заметила хоть этой его тряски.
– Деньги-то, видно, украли? – спросила мать.
– Украли.
– Ну и бог бы уж с имя, с деньгами, зачем было драку из-за них затевать? Не они нас наживают – мы их.
Никому бы ни при каких обстоятельствах не рассказал Витька, как его обокрали, – стыдно. Две шлюхи… Стыдно, мучительно стыдно! И еще – жалко мать. Он знал, что она придет к нему, пробьется через все законы, – ждал этого и страшился.
У матери в эту минуту было на душе другое: она вдруг совсем перестала понимать, что есть на свете милиция, прокурор, суд, тюрьма… Рядом сидел ее ребенок, виноватый, беспомощный… И кто же может сейчас отнять его у нее, когда она – только она, никто больше – нужна ему?
– Не знаешь, сильно я его?..
– Да нет, плашмя попало… Но лежит, не поднимается.
– Экспертизу, конечно, сделали. Бюллетень возьмет… – Витька посмотрел на мать. – Лет семь заделают.
– Батюшки-святы!.. – Сердце у матери упало. – Што же уж так много-то?
– Милиция… С этими бы я договорился. Сала бы опять продал – сунули бы им, до суда дело не дошло бы.
– Да што милиция? Не люди, што ли?