Как русские били чеченцев в войну. Предатели на Кавказской войне: какие русские воевали на стороне чеченцев

Собственный корреспондент «Солдата удачи» Эркебек Абдулаев рассказывает о том, как воевали и собирались воевать чеченские ополченцы.

После трех дней дотошных проверок чеченцами в одной из соседних с Чечней республик и на промежуточных пунктах, 18 января меня, наконец, провезли в Чечню их «тропой Хо-Ши-Мина», минуя посты российских войск. Через несколько нервных часов, ночью с потушенными фарами, мы въезжали в Грозный через «Южный коридор».

Мой водитель Асланбек напряженно всматривался в темноту. Видимость и так была почти нулевая, а тут еше и туман. Однако, по-моему, это было нам только на руку.

На дороге часто встречались одинокие прохожие. Были тут и вооруженные люди, и «мирняк», тащивший на санках канистры с водой. Протопал строем небольной отряд в белых маскировочных костюмах.

«Двум смертям не бывать, а одной не миновать», - пробормотал Асланбек и решительно нажал на газ. Мы въехали на плотину и запрыгали по ухабам, петляя между воронками и искореженными останками «легковушек», некоторые из которых еще дымились.

Плотину проскочили благополучно и начали подниматься в гору. Впереди через туман начали проступать отблески крупного пожара: горели нефтехранилища, месяц назад подожженные российской артиллерией.

Долго петляли по улочкам. Наконец остановились у ворот. Зашли в дом, где сидели несколько вооруженных бородачей. Асланбек о чем-то с ними пошептался, и мы опять тронулись в путь. Наконец в очередном доме размещаемся на ночлег. Мне как гостю выделили отдельную комнату с роскошной двухспальной кроватью.

Утром вместо петухов нас разбудила артподготовка. Установки «Град» лупили с соседней горы. Ракеты с воем и шелестом пролетали низко над нами и рвались где-то неподалеку в городе. Через несколько минут обстрел кончился, а в городе застрекотали пулеметные очереди, часто забухали взрывы. Кто-то кого-то атаковал. Чеченцы-боевики не обращали на это никакого внимания. По их словам, гораздо хуже, когда бомбят самолеты. А поскольку стоит плотная облачность и густой туман, авиация не летает.

В нашу резиденцию потянулись люди. Приезд корреспондента не остался незамеченным. Наш дом оказался чем-то вроде небольшого штаба.

Вбежали два возбуждённых бойца. Их отряд совершил налет на позиции россиян. Здорово помогли две установки «Град». Правда, операция была назначена на пять утра, а реактивные установки опоздали и начали обстрел в восемь (так вот кто нас разбудил!). Уничтожено 18 танков, 12 единиц бронетехники захвачено, в том числе один танк Т-80. Убитых российских солдат никто не считал, их много. Свои потери: пятеро убитых и семеро раненных.

Как бы в подтверждение их слов, загрохотала российская артиллерия. Похоже было на залпы батареи самоходок типа «Гвоздика». Они били из города по горе, откуда недавно работали чеченские «Грады». Снаряды пролетают над нашим домом, и взрываются резкими хлопками.

Выходим на улицу, однако из-за тумана по-прежнему ничего не видно. Асланбек озабочен. Он говорит, что мне следовало бы получить официальную аккредитацию у дудаевского министра информации. В городе под видом мирных жителей и корреспондентов действуют российские Корректировщики. Чеченцы их расстреливают на месте.

Едем в город. Через несколько кварталов нас останавливает чеченский пост. Дальше ехать нельзя: впереди действуют российские снайперы. Чеченцев сильно раздражают бесшумные снайперские винтовки россиян. «Никак не можем засечь, откуда они бьют,» - сплевывает в сердцах ополченец.

Приходится возвращаться. В доме я показываю им 12-й номер «Солдата удачи» со статьей о винторезе. Они внимательно читают. Один из них, увидев фото, восклицает: «Я уже видел такое оружие у нашего спецназа!».

По-видимому, это трофеи, захваченные у российских «коллег».

Приходят четверо бойцов в белых маскировочных костюмах. Вооружены солидно: кроме автоматов на каждого, у них один РПГ-7 и три одноразовых гранатомета РПГ-26. Дудаевские спецназовцы. На улице остался водитель сильно помятого УАЗика. Он ковыряется в моторе. Бойцов угощают.

Заходят двое ополченцев. Их группа только что вернулась из центра города. Потеряли убитыми пятерых. Троих сумели вытащить, двое остались на улице. Не подпускают российские снайпера.

Бойцы пьют чай и едят со сковородки жареное мясо. Совещаются, что можно было бы предпринять в такой ситуации. Один из спецназовцев отвечает, что следовало бы поставить дымовую завесу.

— А если нет дымовых шашек?

— Можно автомобильные покрышки поджечь и катнуть с десяток на улицу…

Бойцы переглядываются и, не доев, торопливо уходят.

Приходит высокий парень с автоматом, в вязанной шлем-маске. Самодельный разгрузочный жилет топорщится рожками с патронами. Здороваемся. Он задает мне стереотипные вопросы, на которые я уже устал отвечать. Медленно стягивает маску. Лицо серое, изможденное, громадный синяк на левой скуле. Взгляд мутный, ничего не выражающий. Вяло доедает мясо и долго пьет чай.

Ополченцы шепчут мне, что этот парень три дня назад вышел из боя. Их отряд с 31 января удерживал в центре Грозного какой-то дом, по которому все время били танки и огнеметы. Похоже, что этот многократно контуженный боец до сих пор еще не пришел в себя. Поев, он как в замедленном кино, медленно поднимает свой автомат и сутулясь, уходит…

Вваливается шумная толпа. Раздеваются, складывают в углу оружие. Пьют чай. Рассказывают, что только что целый час гоняли по улице танк Т-72 и БМП, заехавший в их район. Бойцы вспомнили, как сняли с подбитого БТР крупнокалиберный пулемет КПВТ, приделали самодельную треногу и приспособили какую-то гашетку. Решили испытать. Дали очередь. Пулемет опрокинуло и придавило стрелка, зажав вместе с гашеткой. Боец вопил от боли, а КПВТ грохотал в небо, пока не кончились патроны. Пару ребер горе-стрелку поломало и помяло внутренности.

Другой боец вспомнил свою дуэль со штурмовиком СУ-25. В кассете зенитки у него оставался последний снаряд, и нужно было срочно вставить следующую обойму, чтобы не прекращать стрельбы. А расчет весь разбежался, поскольку штурмовик, совершив противозенитный маневр, пикировал прямо на позицию. Бесконечно долгие несколько секунд они держали друг друга на мушке. Пришлось выпустить последний снаряд и самолет вдруг отвалил в сторону. Видимо, у него тоже кончились боеприпасы.

Завязалась оживленная беседа о борьбе с авиацией. Чеченцы сетовали, что ПЗРК «Стрела» и «Игла» по российским самолетам не стреляют, поскольку на них установлены электронные блоки систем опознавания «свой-чужой». Поэтому были даже задумки купить за рубежом американские ракеты «Стингер».

Один из ополченцев повернулся ко мне: «Не знаешь, о чем это там недавно говорили с глазу на глаз Козырев с американским госсекретарем? А вдруг американцы передали россиянам код «свой-чужой» «Стингера»? В таком случае, миллионы долларов на закупку ракет пойдут псу под хвост!»

Бородатый спецназовец успокоил их: «Свет не сошелся клином на американцах. Купим у англичан, французов или шведов».

Однако ополченцев это не вполне устраивало: «Когда еще там прибудут ракеты? Найти бы опытного электронщика, отключить системы опознавания у «Стрел» и «Игл», — задумались они.

Я напомнил, что сами же чеченцы сожгли шесть ракетно-артиллеристских комплексов «Тунгуска» из Моздокской бригады, штурмовавшей Грозный в ночь 31 декабря. А они посерьезнее четырехствольных «Шилок».

Ополченцы развели руками: «Кто же знал, что так все повернется. Мы не рассчитывали продержаться так долго. Ну от силы неделю или две. У нас не было иллюзий на этот счет. Воевать мы ни хрена не умели: большинство служило срочную в «стройбате», и автоматы держали только во время принятия присяги. Теперь вот уже кое-чему научились».

Чеченские обученные регулярные подразделения российские части расколошматили еще в первых боях. Они доукомплектовывались ополченцами, прошедшими боевую обкатку, осваивали трофейную технику под руководством пленных российских офицеров. Но в основном в боях в Грозном были задействованы непрофессионалы, которые косяками шли повоевать изо всех окрестных сел. Мелкие группы, обычно по пять человек, скрытно пробирались в тыл армии, наносили внезапный удар и тут же «делали ноги». Иногда они напарывались на засады. Поэтому в сводках боевых потерь чеченцев часто фигурировала цифра «пять»…

Спецназовцы ответили, что среди ополченцев воюют и чеченки, потерявшие своих близких. Согласно горским обычаям, если в бою погибают все мужчины в семье, за оружие берутся женщины. И отказать им в этом невозможно. Много блондинок, как натуральных, голубоглазых, так и крашенных. Отсюда, по-видимому, и слухи о прибалтках-биатлонистках.

Меня интересовало и применение высокоточного «умного» оружия. Чеченцы запомнили лишь одну попытку применения крылатой ракеты. Та летела на низкой высоте по руслу реки Сунжи, огибая препятствия, однако зацепила крылом ветку дерева, ударилась о берег и развалилась на куски без взрыва. Обломки тут же были засняты чеченскими и западными видеооператорами, а некоторые детали вывезены за рубеж.

Решение Дудаева вывести из Грозного свои основные силы россияне сочли за победу. На самом деле, с приходом весны и потеплением в городе могут начаться эпидемии из-за разложения неубранных трупов.

Российские генералы надеялись выгнать чеченцев из городских кварталов в чисто поле, однако просчитались. Те просто перетекли в другие крупные города. До мая, пока леса не оденутся листвой и надежно укроют их от авиации, чеченцы не могут сразиться с врагом в открытую.

К осени все наземные коммуникации российского экспедиционного корпуса (независимо от того, будет это регулярная армия или части МВД) могут оказаться перерезанными. Если к тому времени война не будет давно окончена дипломатическими средствами - ее ход может оказаться плачевным для вооруженных сил России.

Эркебек Абдулаев. Солдат удачи №4 за 1995 г.

В это время мир стоял на грани новой Мировой войны, поэтому в армию «мели» всех.

А с предприятий и институтов оборонной промышленности, где традиционно была «бронь»,
в СА стройными рядами пошли настоящие мужики, возрастом до 27 лет включительно.

Среди последних был и я.
В 23 года, с 5-ю курсами вечернего отделения ОФ МИФИ
(специальность «прикладная математика») начал отдавать «почётный воинский долг»
на «космодроме Плесецк» в Архангельской области.
Сразу после «карантина» я подробнейшим образом вник в нюансы
неформальных воинских взаимоотношений, которые заключались в следующем.

Все военнослужащие делились на четыре категории.

«Чайники» — воины на первом полугодии службы,
не имели никаких прав - только обязанности.

«Черпаки» — солдаты на втором полугодии службы,
имели некоторые послабления в быту, но в любой момент могли их лишиться,
если «чайники» начинали «борзеть».

«Фазаны» — старослужащие, отмотавшие первый год «почётной обязанности»,
долго не могли привыкнуть к огромному числу привилегий,
неожиданно свалившихся на их уставшие головы.

«Деды» — солдаты, отслужившие1,5 года, офигевшие от усталости,
мечтавшие только о дембеле.
Им было позволено всё.

«Дембеля» — бывшие «деды», дождавшиеся дембельского приказа,
с вселенской тоской в глазах, как тени, блуждавшие по части и ждущие своей «партии».

Неуставные взаимоотношения являлись естественным стержнем Армии.

Молодые, в результате страшных нагрузок,
очень быстро становились крепкими специалистами и настоящими солдатами.

«Старые» воины не только передавали свой опыт по наследству,
но и в любой момент могли подстраховать неопытного воина,
«организовать процесс» и быстро решить любую тяжёлую проблему.
По сути, старослужащие брали на себя часть функций младшего офицерского состава
и успешно с ними справлялись.

В свою очередь, офицеры сажали «фазанов» и «дедов» на «короткий поводок»,
не давая им сильно расслабляться в быту.

Дедовшину практически поддерживали (считали необходимой)
многие офицеры и генералы Советской Армии.

Теперь перейдём к «землячествам».

Они внесли свои тяжёлые коррективы в привычный уклад солдатской жизни.
Кавказцы жили своими сплочёнными группами,
где главенствовали тейповые взаимоотношения.
Впрочем, старослужащие-кавказцы умело пользовались,
в том числе, всеми привилегиями «фазанов» и «дедов»,
в зависимости от собственного срока службы.
Солдаты-некавказцы, попавшие в «тейповые» роты,
оказывались просто в жутком положении.
До самого дембеля они были «чайниками» и людьми второго сорта.

И последнее.
Старослужащие по не писанным солдатским законам
не могли ни в чём уподобляться «салагам».
Ни в элементах внешнего вида, ни в обязанностях.
Нарушение этих норм запросто могло привести отступника к «поражению в правах»
и в переводе в касту «неприкасаемых».

А теперь перейдём, собственно, к повествованию.

Декабрь 1986 года.
Нашу воинскую часть мощно «накачали» чеченцами и дагестанцами.
Роты, занимавшиеся наладкой спутников и носителей перед стартом,
в основном, состояли из гордых, но чрезвычайно тупых джигитов.
Немногочисленные представители «европейских этносов»
в этих подразделениях «летали», как электровеники.
Ибо только они могли сделать всю квалифицированную работу.
Горные орлы с удовольствием задирали бледнолицых из других рот
и пытались навязать своё господство в части.
Русские, молдаване, евреи, украинцы, белорусы терпеливо переносили
хамство и физические унижения со стороны кавказских хазар.

Наша штабная рота связи традиционно укомплектовывалась славянами и евреями,
поэтому внутренние конфликты и неуставные взаимоотношения
«разруливались» обычными способами.
Слабые духом быстро переходили в разряд «чмошиков»,
остальные как-то приспосабливались и не теряли своего человеческого достоинства.
Я всегда чувствовал себя в меру независимым, начиная с «чайничества».
Когда же стал «дедом», то «опух» окончательно.
Тем не менее, будучи человеком осторожным, зря на конфликт не шёл.

Вот и с чеченцами-дагестанцами до поры до времени удавалось расходиться мирно.
Иногда, с серьёзными компромиссами и издержками для себя.
Пока в декабре 86-го, за четыре месяца до дембеля, не попал в ситуацию,
где прямого конфликта избежать уже было не возможно.
Вечером, пользуясь привилегией «старого воина»,
я, как обычно, пошёл на ужин вне общего строя, во вторую смену.
Вместе с двумя «чайниками» не спеша добрёл до столовой,
где мы, в итоге, спокойно осуществили приём пищи.
По неписанным правилам внутриармейской жизни,
«дед» не может убирать за собой грязную посуду,
иначе он рискует попасть в разряд «чаморов» («чмошников»),
поэтому данную процедуру всегда выполняли молодые.

В наряде по кухне были чеченцы-первогодки, поэтому я спокойно отпустил своих бойцов.
А затем, в думах о неизбежном дембеле, и сам направился к выходу.
Но сделав всего несколько шагов, услышал сзади властный окрик:
«Эй, ефрейтор, а ну убирай за собой посуду»!
Я повернулся и увидел коренастого чеченца,
по-хозяйски, в раскачку направлявшегося ко мне.
Далее произошёл следующий диалог.

- Ты сколько служишь, — спросил я.
- Год.
- Значит, «старый».
Тогда ты сам знаешь, кто и что сейчас должен делать.
Напряги своих молодых.

После этого я развернулся и пошёл к выходу.
Через несколько секунд, сзади, меня догнал сильный удар в скулу.
Поворачиваясь, я уже понимал, что драка неизбежна.
Если не принять столь наглый вызов джигита,
прекрасно понимающего безвыходность моего положения,
то мне до дембеля пришлось бы жить в очень тяжёлых психологических условиях
(и в роте, и при встречах с чеченцами).
Расклад сил был неважным.
Чечен уже радостно ржал в плотном кругу соплеменников
(по другую сторону линии столов, плотно придвинутых друг к другу)
и продолжал грозно на меня орать.
Впрочем, не глядя в мою сторону.
Последним обстоятельством я и воспользовался.

Незаметно подойдя к весёлому кружку, я врезал правым полубоковым в челюсть хазара.
Тот, гнусно матерясь, стал лупить и справа, и слева… в воздух.
Зато словил от меня два встречных справа через руку.
После чего наступила пауза.
Наконец, хазарянин в звенящей тишине отчеканил:
«Ну, всё ефрейтор, ты труп. Сейчас я тебя буду убивать».
Не скрою, я напрягся.
Ибо из внутренней части столовой уже слетелась вся стая горных орлов,
возбуждённо клекочущих друг с другом.
П…в (такую фамилию, что выяснилось позже, носил крутой кавказец)
вышел в начало двух линий столов, между которыми оказался зажатым я,
и с разбегу прыгнул в мою сторону.
Если бы он в меня попал, то смял бы.
Но П…в, как нарочно, прыгнул по прямой (видимо, он и не хотел попадать).
Я как стоял в стороне, у края стола, так и остался там стоять.
Живой снаряд пролетел мимо.
П…в упал на четвереньки и замер.
Создалась удивительная ситуация.
Сзади меня стояла молчаливая и растерянная шеренга чеченцев,
а впереди и сбоку — внезапно появившиеся бледнолицые бойцы роты охраны,
которые с опозданием пришли на ужин.
Они видели всю схватку и им, со стороны, было заметно,
что П…в ещё перед прыжком выглядел деморализованным.
Гордый вайнах слишком привык к безропотности и податливости белых людей,
что даже малое сопротивление привело его в ступор.
И теперь он стоял неподвижно на четвереньках
и не изъявлял ни малейшего желания изменить позу.
Я стал не спеша обходить П…ва, который вполне мог попытаться схватить меня за ноги,
повалить и продолжить драку.
Убивать, так убивать!..
Но нет, стоит на четвереньках и молчит.
Я задаю ему вопросы.
Молчит.
Приказываю подняться
(я ж не хазарянин какой-нибудь, чтобы бить стоящего на четвереньках).
Молчит.
И тут начинается мощный крик.
Чеченцы очнулись от спячки и стали подбадривающе орать П…ву,
ребята из роты охраны с дикими лицами завопили:
«Бей, ефрейтор, ему по башке. Ногами бей. Мочи козла»!
Наконец, П…в поднялся на ноги. У него был взгляд лунатика.
Я несильно въехал ему боковым слева, и чеченец послушно сел на корточки.
В таком состоянии я его и оставил. И вовремя.
На выходе из столовой я встретился с прапором,
который заведовал солдатским общепитом.
Если бы он застал меня за «работой», то мой дембель мог наступить и через несколько лет
(1986 год шёл под знаком «коренного перелома воинской дисциплины»,
и многих старослужащих, в этой связи, разжаловали, перевели в другие подразделения,
а частью - посадили).

Теперь перейдём к непонятной для славян ментальности кавказцев.
Через несколько дней я повстречал П…ва.
Я шёл один, а он - в группе чеченцев-сослуживцев.
П…в «распальцовано» что-то со смехом рассказывал соплеменникам.
Увидев меня, заметался, сошёл с лица, и почти бегом слинял в неизвестном направлении.
Помню, я удивился.
Надо же, на виду у своих «зём» был избит «неверным»,
прилюдно впал в состояние позорного, парализующего страха,
и ничего — снова главный среди соплеменников.
А ещё через несколько дней прихожу вечером в солдатское кафе и вижу,
что к раздаточной стойке выстроилось две очереди.
В одной - славяне, туркмены, молдаване, евреи, украинцы, белорусы.
В другой - кавказцы.
«Движется» только «вайнахская» очередь.
«Жители» первой очереди стойко переносят трудности
межнациональных взаимоотношений и не вякают.
А самое интересное, что «рулит» очередями… П…в,
демонстративно нагло дающий указания и тем, и этим.
Чувствую, что под ложечкой начинает тоскливо сосать.
Снова надо драться, а в кафе может в любую минуту войти офицер или прапорщик.
На счастье, наши взгляды встретились.
П…в сразу посерел, сгорбился, уменьшился в размерах,
и блеклой тенью, по стеночке, на полусогнутых выбежал на улицу.
Это было для меня не объяснимо.
Если он так сильно обчморился, то почему его авторитет у земляков не падает?
Что за странные законы, тайные механизмы действуют в этой диаспоре?

И ещё из личных наблюдений.
ВСЕ остальные чеченцы, кроме П…ва, пиетета ко мне не испытывали.
До самого дембеля мне приходилось с ними урегулировать отношения в обычном режиме.
То есть мой «задел» с П…вым, о котором они, безусловно, были в курсе,
в разборках с ними - не работал.
С каждым приходилось «разговаривать» индивидуально…
Логика, не подающаяся объяснению.

В общем, всё у них не по-русски!
Поэтому нет никакого смысла пытаться объяснить логику и мотивы их поступков.
Главное, понять: их наглость и крутизна - всего лишь часть хазарской ментальности.
Если они увидят вашу готовность драться насмерть, то кавказец (в своей массе) дрогнет.
Сей вывод мною сделан не только на основе вышеописанного случая.
Была у меня показательная встреча с группой хазарских подростков в Ленкорани
в 1983 году.
Результат - очень похожий.
Разница только в «привязке» хазар к определённой местности.
В первом случае - это чеченские хазары, во втором - азербайджанские.

Поэтому в схватках с хазарами у русских
всегда должна быть решимость идти до конца,
и тогда победа обязательно будет за русским бойцом.
Так говорит мой личный опыт.

Игорь КУЛЕБЯКИН, главный редактор газеты «Московские ворота»,
отец семерых детей,
ныне находящийся во втором федеральном розыске
по «русским» стт. 280, ч.2 (два эпизода)
и 282, ч.1 УК РФ (два эпизода)

Фото с сайта www.newsru.com

Британская газета The Sunday Times опубликовала выдержки из личного дневника высокопоставленного офицера российского спецназа, который участвовал во второй чеченской войне. Обозреватель Марк Франкетти, который самостоятельно перевел текст с русского языка на английский, в своем комментарии пишет, что ничего подобного никогда не публиковалось.

«Текст не претендует на роль исторического обзора войны. Это история автора. Свидетельство, которое писалось в течение 10 лет, холодящая кровь хроника казней, пыток, мести и отчаяния в течение 20 командировок в Чечню», — так характеризует он эту публикацию в статье «Война в Чечне: дневник убийцы», на которую ссылается InoPressa.

В выдержках из дневника содержатся описания боевых действий, обхождения с пленными и гибели товарищей в бою, нелицеприятные высказывания о командовании. «Чтобы уберечь автора от кары, его личность, имена людей и географические названия опущены», — отмечает Франкетти.

«Проклятой» и «кровавой» называет Чечню автор записок. Условия, в которых приходилось жить и воевать, сводили с ума даже таких крепких и «натасканных» мужчин, как спецназовцы. Он описывает случаи, когда у них сдавали нервы и они начинали бросаться друг на друга, устраивая потасовки, или измывались над трупами боевиков, отрезая им уши и носы.

В начале приведенных записей, видимо, относящихся к одной из первых командировок, автор пишет, что жалел чеченских женщин, чьи мужья, сыновья и братья примкнули к боевикам. Так, в одном из селений, куда вошла российская часть и где остались раненые боевики, две женщины обратились к нему с мольбой отпустить одного из них. Тот внял их просьбе.

«Я мог бы казнить его на месте в тот момент. Но мне стало жаль женщин», — пишет спецназовец. «Женщины не знали, как меня благодарить, совали мне в руки деньги. Я взял деньги, но это осело на душе тяжелым грузом. Я почувствовал себя виноватым перед нашими погибшими ребятами».

С остальными ранеными чеченцами, согласно дневнику, поступили совсем иначе. «Их выволокли наружу, раздели догола и запихали в грузовик. Некоторые шли сами, других били и толкали. Один чеченец, потерявший обе ступни, выкарабкался сам, шагая на культях. Через несколько шагов он потерял сознание и осел на землю. Солдаты избили его, раздели догола и бросили в грузовик. Мне не было жаль пленных. Просто зрелище было неприятное», — пишет солдат.

По его признанию, местное население смотрело на русских с ненавистью, а раненые боевики — с такими ненавистью и презрением, что рука сама невольно тянулась к оружию. Он рассказывает, что ушедшие чеченцы оставили в том селении раненого русского пленника. Ему переломали руки и ноги, чтобы он не смог сбежать.

В другом случае автор описывает ожесточенное сражение, в ходе которого спецназовцы выбили боевиков из дома, где они засели. После боя солдаты обшарили здание и в подвале обнаружили несколько наемников, сражавшихся на стороне чеченцев. «Все они оказались русскими и воевали за деньги, — пишет он. — Они принялись кричать, умоляя нас не убивать их, потому что у них семьи и дети. Ну и что с того? Мы сами тоже не оказались в этой дыре прямиком из сиротского приюта. Мы казнили всех».

«Истина в том, что храбрость людей, воюющих в Чечне, не ценится», — рассуждает спецназовец в дневнике. В пример он приводит случай, о котором ему рассказали солдаты другого отряда, с которым они вместе коротали одну из ночей. На глазах одного из их ребят убили его брата-близнеца, но тот не только не был деморализован, но и отчаянно продолжил сражаться.

«Вот как люди пропадают без вести»

Довольно часто в записях встречаются описания того, как военные уничтожали следы своей деятельности, связанной с применением пыток или казнями пленных чеченцев. В одном месте автор пишет, что одного из мертвых боевиков завернули в полиэтилен, засунули в колодец, наполненный жидкой грязью, обложили тротилом и подорвали. «Вот как люди пропадают без вести», — добавляет он.

Так же поступили с группой чеченских смертниц, захваченных по наводке в их убежище. Одной из них было за 40, другой едва исполнилось 15. «Они были под кайфом и все время нам улыбались. На базе всех трех допросили. Поначалу старшая, вербовщица шахидок, отказывалась говорить. Но это изменилось после побоев и воздействия электрошоком», — пишет автор.

В итоге смертниц казнили, а тела взорвали, чтобы скрыть улики. «Значит, в итоге они получили то, о чем мечтали», — рассуждает солдат.

«В высших эшелонах армии полно муд**ов»

Много пассажей дневника содержит резкую критику командования, а также политиков, которые посылают на смерть других, а сами остаются в полной безопасности и безнаказанности.

«Однажды меня поразили слова генерала-идиота: его спросили, почему семьям моряков, погибших на атомной подлодке «Курск», выплатили крупную компенсацию, а солдаты, убитые в Чечне, до сих пор дожидаются своей. «Потому что потери на «Курске» были непредвиденными, а в Чечне они прогнозируются», — сказал он. Значит, мы пушечное мясо. В высших эшелонах армии полно таких муд**ов, как он», — говорится в тексте.

В другом случае он рассказывает, как его отряд попал в засаду, потому что их обманул собственный командир. «Чеченец, обещавший ему несколько АК-47, уговорил его помочь ему совершить кровную месть. В доме, который он нас послал зачищать, не было мятежников», — пишет спецназовец.

«Когда мы вернулись на базу, погибшие ребята лежали в мешках на взлетно-посадочной полосе. Я раскрыл один из мешков, взял друга за руку и сказал: «Прости». Наш командир даже не взял на себя труда попрощаться с ребятами. Он был в стельку пьян. В тот момент я его ненавидел. Ему всегда было плевать на ребят, он их просто использовал, чтобы делать карьеру. Позднее он даже пытался обвинить в неудачной зачистке меня. Му**к. Рано или поздно он заплатит за свои грехи», — проклинает его автор.

«Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить»

В записках также рассказывается о том, как война повлияла на личную жизнь солдата — в Чечне он постоянно скучал по дому, жене и детям, а возвращаясь, постоянно ссорился с женой, часто напивался с сослуживцами и нередко не ночевал дома. Отправляясь в одну из длительных командировок, откуда он мог уже не вернуться живым, он даже не попрощался с женой, которая накануне наградила его пощечиной.

«Я часто думаю о будущем. Сколько еще страданий нас ожидает? Долго ли еще мы сможем продержаться? Ради чего?» — пишет спецназовец. «У меня много хороших воспоминаний, но только о ребятах, которые действительно рисковали своей жизнью ради части. Жаль, что нельзя вернуться назад и что-то исправить. Все, что я могу, — это попытаться избежать тех же ошибок и всеми силами постараться жить нормальной жизнью».

«Я отдал спецназу 14 лет жизни, потерял много, многих близких друзей; ради чего? В глубине души мне остается боль и ощущение, что со мной поступили нечестно», — продолжает он. А финальная фраза публикации такова: «Я жалею только об одном — что может быть, если бы в бою я повел себя иначе, некоторые ребята до сих пор были бы живы».

Кавказская война (1817-1864 годы), в результате которой к Российской империи была присоединена территория горских народов, представляла собой несколько военных кампаний, проходивших с переменным успехом. Как и на любой войне, перебежчики и пленные были с обеих сторон. При столкновении различных культур люди часто удивляются чужим обычаям и традициям. Русские солдаты, например, поразили чеченцев и своим мировоззрением, и поведением.

Громко смеялись, много разговаривали

Боевые действия, сотрясавшие территорию Северного Кавказа почти весь XIX век, перемежались периодами перемирия. При этом жители некоторых селений были лояльны к царским войскам, надеясь с их помощью защититься от воинственных соседей или давней кровной мести.

Горцы, привыкшие вести себя максимально сдержанно и строго при общении с другими мужчинами, были шокированы тем, что русские солдаты могут громко и много разговаривать и даже смеяться, балагуря с абсолютно посторонними людьми.

Известный этнограф, кандидат исторических наук Саид-Магомед Хасиев в своей статье «Рыцарская этика. Къонах», которая была опубликована 26 декабря 2013 года на сайте Нохчалла.com, написал о кодексе поведения чеченских мужчин. В обществе они должны были проявлять такие качества, как скромность, отсутствие излишних реакций и жестов, немногословность, строгость и подтянутость в одежде.

Образ чеченского рыцаря, идеал которого был практически недостижим для реального человека, обозначался составным словом «къонах», в котором «къо» означает «молодой или сын», а «нах» – народ. То есть, рыцари-горцы – это, в первую очередь, достойные сыны своего народа.

При этом русскому мужчине, в том числе и солдату, на привале не возбраняется громко разговаривать и шутить с сослуживцами, а искренний смех в компании – не повод осуждать человека за поведение, неподобающее воину.

Кандидат филологических наук Алла Сергеева в книге «Русские. Стереотипы поведения, традиции, ментальность» (Москва, 2004 год издания) особо отметила эту черту: «Каждый может сразу заметить, что русские очень общительны, что они любят собираться в компании и сообща обсуждать не только производственные, но и личные вопросы. Они не выносят одиночества, которое воспринимают как наказание за какие-то ошибочные действия. В любом месте... к вам может подойти незнакомый человек и заговорить на любую тему, без всяких барьеров и социальных предрассудков».

Дрались на кулаках

Всем известна старинная русская традиция кулачных боев. Будучи людьми, не скрывающими своих эмоций, солдаты царской армии могли повздорить друг с другом или с местными жителями. А там и до драки недалеко. При этом чеченцы были просто шокированы, увидев поединки на кулаках. Горцы никогда так не делали, потому что если конфликт между мужчинами дошел до стадии физического столкновения, то они сражались холодным оружием.

Чеченские традиции буквально принуждают мужчин вести себя сдержанно, чтобы не спровоцировать конфликт, но это не всегда возможно. В таких случаях в старину обычно происходила дуэль, в ходе которой противники использовали один кинжал на двоих.

«Начинал более слабый (по мнению свидетелей) или тот, на кого падал жребий. Затем дуэлянты, передавая друг другу оружие, наносили удары по очереди до тех пор, пока кто-то из них не падал, что означало конец дуэли. Поединок немедленно прерывался при появлении женщины», – так С-М. А. Хусиев описал в своей статье способ разрешения разногласий между чеченскими мужчинами, бытовавший в XIX веке.

Не следовали кровной мести

О другой древней традиции горцев – кровной мести – слышали все россияне. Кандидат юридических наук Сюзан Маркарян в статье «Совершение преступления по мотиву кровной мести», которая была опубликована в журнале «Проблемы экономики и юридической практики» (No 5 за 2014 год), высказала мнение, что эта традиция до сих пор сохраняется у народов Северного Кавказа, в том числе у чеченцев.

«Следует подчеркнуть, что для обществ, придерживающихся обычая кровной мести, кровная месть – это не право, а обязанность отомстить, «священный долг», возложенный обычаем, неисполнение которого навлекает позор как на лицо, обязанное в силу обычая кровной мести отомстить обидчику, так и на весь его род», – отметила С.А. Маркарян.

В разные времена этот обычай пытались запретить власти, но безрезультатно. Целые селенья погибали от рук горцев, отомстивших родственникам своего кровника за убийство, прелюбодеяние, изнасилование, похищение женщины без ее согласия или другое нанесенное оскорбление.

А русские солдаты, чьих боевых товарищей только что убили чеченцы, могли просто покинуть конкретное ущелье или перевал по приказу командира, отданному из тактических соображений. Горцы, поджидавшие русских в специально организованной засаде, сильно удивлялись, так и не встретив суровых мстителей.

Выносливость и стойкость

Краевед и писатель Булач Гаджиев в книге «Шамиль. От Гимр до Медины» (Махачкала, 1992 год издания) рассказал, что горцев часто поражали необыкновенная выносливость и стойкость русских воинов. Это отмечали чеченцы, ингуши и представители народов Дагестана, сражавшиеся под командованием легендарного имама Шамиля (1797-1871 гг.).

Царские солдаты строили крепости в горах, дороги, мосты через ущелья, казармы, склады и туннели. Они работали на добыче полезных ископаемых, как каторжные, рубили лес. Их не могли остановить ни палящие лучи солнца, ни холод заснеженных вершин, ни отсутствие должного питания, ни инфекционные заболевания.

Сражаться в горах с местными жителями, не зная особенностей ландшафта и не будучи готовыми к различным факторам окружающей среды, само по себе, требовало недюжинной силы и крепости духа.

Безропотность и покорность

Командование часто использовало солдат как бесплатных работников, заставляя их заниматься тяжелым физическим трудом. И служивые люди безропотно исполняли любые поручения господ офицеров. Они часто исполняли обязанности слуг, готовили еду, стирали одежду, чистили обувь и убирали за старшими по званию. Любой унтер-офицер был для русского солдата настоящим барином, которому следует покорно подчиняться.

Это не удивительно, ведь в рекруты набирали крепостных крестьян, никогда не знавших личной свободы. А чеченцы не могли понять: почему мужчина-воин позволяет себе так унижаться? Ведь представитель сильного пола, по мнению горцев, может встать на колени лишь в трех случаях: чтобы напиться воды из родника, помолиться или сорвать цветок для возлюбленной.

Впрочем, как написал в своей книге Б.И. Гаджиев, некоторые солдаты не выдерживали тягот службы, постоянных унижений и телесных наказаний, они сбегали из царской армии, надеясь вступить в войско имама Шамиля.

Ели сало и свинину

Религиозные различия между чеченцами и русскими тоже часто бросались в глаза представителям обоих народов.

Известный писатель Шапи Казиев и кандидат исторических наук Игорь Карпеев – соавторы книги «Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке» (Москва, 2003 год издания). Они отметили, что в Ингушетию и Чечню исламские проповедники, пришли в XIII-XV веках, а к середине XIX века большинство жителей Северного Кавказа являлись мусульманами. Эта религия существенно повлияла на мировоззрение и быт горцев.

Разумеется, как все последователи пророка Мухаммеда, чеченцы не ели свинину и другие продукты питания, запрещенные правоверным. Со свойственным им религиозным рвением горцы соблюдали все предписания и ограничения, которые налагает на человека ислам.

Каково же было удивление жителей Чечни, когда снабженцы царской армии стали завозить в обозах свиней, которых тут же забивали и жарили для господ офицеров. А простые солдаты могли при случае разжиться салом.

Предлагали выпить водки

Мусульманам нельзя не только есть мясо «нечистых» животных, но и пить спиртное. Далеко не все русские солдаты знали об этом в XIX веке. Желая наладить дружественные отношения с представителями местного населения, открыто не проявлявшими враждебность, служивые люди предлагали чеченцам водку и другие алкогольные напитки.

Вышеупомянутая Алла Сергеева в своей книге «Русские. Стереотипы поведения, традиции, ментальность» написала: «Любовь к горячительным напиткам в России общеизвестна... и лучше знать об этом как можно больше, чтобы не подвергать свою репутацию, бизнес, здоровье, а иногда и жизнь – опасности. Традиционное гостеприимство русских может заставить хозяина стола "нажать" на вас, даже пойдут разговоры типа "Ты меня уважаешь..." и т.п.».

Такое отношение к совместному распитию алкоголя встречало у чеченцев непонимание и удивление. Это в лучшем случае.

Заговаривали с женщинами

В XIX веке на Северном Кавказе мусульманские традиции были уже очень сильны, поэтому чужой, незнакомый мужчина не мог обратиться к замужней женщине или девушке с тем или иным вопросом, не говоря уже о попытках флирта на глазах ее родственников. Русские солдаты, впервые оказавшиеся среди носителей другой культуры, не сразу поняли местные особенности.

Доктор исторических наук Надежда Блейх в статье «Положение женщины-горянки в семье и обществе(XIX век)», которая была опубликована в журнале «Вестник Сургутского государственного педагогического университета» (No 3 за 2016 год), рассказала об особенностях кавказского этикета. Например, сопровождающий мужчина должен был идти слева от женщины, а если спутников двое, то красавица-горянка шла между ними.

По мнению Н.О. Блейх, вежливое отношение к представительницам слабого пола всегда являлось обязанностью каждого жителя Кавказа. При этом женщины должны были уступать дорогу встречному на узкой горной тропе мужчине, вставать при его появлении, говорить в присутствии гордого воина исключительно шепотом, не смотреть ему прямо в глаза и т.п.

Русские солдаты, пытаясь проявить европейскую галантность (к примеру, пропустить даму вперед), не понимали, что нарушают кавказский этикет. И это тоже, мягко говоря, удивляло местных жителей.