Кадзуо Исигуро - Погребённый великан. Кадзуо Исигуро - Погребённый великан Кадзуо исигуро лучшие

Кадзуо Исигуро

Безутешные

Лорне и Наоми

Водитель такси, видимо, был озадачен тем, что никто меня не встретил: пустовала даже конторка портье. Он пересек безлюдный вестибюль, вероятно надеясь обнаружить служащего за растениями или за большими креслами. В конце концов он опустил мои чемоданы на пол возле лифта и, пробормотав извинения, удалился. В вестибюле было довольно просторно: несколько расставленных столиков ничуть не загромождали пространства. Однако низкий потолок заметно нависал над головой, вызывая легкое ощущение клаустрофобии, - и внутри, несмотря на ясный день, царил сумрак. Только на стене у конторки лежала яркая полоса солнца, освещавшая обшивку из темного дерева и полку с журналами на немецком, французском и английском языках. На конторке я заметил серебряный колокольчик и уже собирался позвонить, как дверь позади меня отворилась и вошел молодой человек в униформе.

Добрый день, сэр, - вяло произнес он и, подойдя к конторке, принялся за регистрацию. Невнятно извинившись за свое отсутствие, он все же явно со мной не церемонился, - и только заслышав мое имя, встрепенулся и выпрямился:

Мистер Райдер, простите, я вас не узнал. Мистер Хоффман, управляющий, очень желал приветствовать вас лично. Но как раз сейчас, к сожалению, он должен был отправиться на важное совещание.

Ничего страшного. Надеюсь увидеться с ним позже.

Служащий поспешно обратился к заполнению бланков, продолжая бормотать, как расстроен будет управляющий тем, что упустил момент моего прибытия. Он дважды сослался на подготовку «вечера в четверг», потребовавшую от управляющего особого напряжения, что вынудило того к частым отлучкам. Я молча кивнул, не собравшись с силами пуститься в расспросы относительно назначенного на четверг вечера.

О, мистер Бродский сегодня просто великолепен, - просияв, сообщил мне служащий. - Просто великолепен. Утром он репетировал с оркестром четыре часа без перерыва. Прислушайтесь-ка! Он все еще продолжает работать, теперь в одиночку.

Служащий указал мне на дальнюю часть вестибюля. Только сейчас до меня сквозь приглушенный шум уличного транспорта донеслось звучание рояля, на котором играли где-то за стеной. Я поднял голову и вслушался внимательней. Повторяли одну-единственную короткую фразу - из второй части «Вертикальности» Маллери - повторяли снова и снова, медленно и сосредоточенно.

Конечно, если бы управляющий не отлучился, - продолжал служащий, - он мог бы привести мистера Бродского сюда познакомиться с вами. Но я не уверен… - Он усмехнулся. - Я не уверен, вправе ли я его беспокоить. Как видно, он поглощен игрой…

Разумеется, не следует. В другой раз.

Если бы управляющий был здесь… - Служащий умолк и усмехнулся снова. Подавшись вперед, он тихо спросил: - А знаете, сэр, некоторые из постояльцев осмелились жаловаться? Насчет того, что мы закрываем гостиную всякий раз, когда мистеру Бродскому требуется рояль. Просто удивительно, чего только они о себе не воображают. Вчера мистеру Хоффману предъявили претензии два постояльца. Их мигом одернули, можете быть уверены.

Не сомневаюсь. Вы сказали - Бродский? - Я попытался вспомнить, кто это такой, но имя ничего мне не говорило. Поймав на себе недоуменный взгляд служащего, я торопливо кивнул: - Да, да. Надеюсь познакомиться с мистером Бродским в более подходящее время.

Если бы только управляющий был здесь, сэр…

Прошу вас, не беспокойтесь. А теперь, если это все, я бы охотно…

Конечно, сэр. Вы наверняка утомлены долгим путешествием. Вот ваш ключ. Густав проводит вас в номер.

Я оглянулся и увидел пожилого носильщика, ожидавшего меня в вестибюле. Он стоял перед открытым лифтом, сосредоточенно вглядываясь внутрь. Когда я подошел к нему, он встрепенулся, схватил мои чемоданы и заторопился в кабину вслед за мной.

Во время подъема пожилой носильщик продолжал держать оба чемодана на весу - и я заметил, как лицо его покраснело от усилия. Чемоданы весили немало; обеспокоенный тем, что он надорвется, я посоветовал ему выпустить их из рук.

Я рад, что вы об этом заговорили, сэр, - отозвался носильщик. Удивительно, но голос его почти не выдавал испытываемого им физического напряжения. - Давным-давно, когда я только занялся этой профессией, я обычно опускал груз на пол. Поднимал его лишь при крайней необходимости. Так сказать, для перемещения. В сущности, должен сознаться, что практиковал такой метод в течение первых пятнадцати лет работы здесь. Многие из носильщиков помоложе в нашем городе пользуются им и сейчас. Но вы меня больше за этим делом не увидите. Кроме того, сэр, нам совсем недалеко.

Мы продолжали подниматься в молчании.

Итак, вы работаете в этой гостинице уже не первый год, - проговорил я.

Тому двадцать семь лет, сэр. За этот срок много чего пришлось повидать. Но отель существовал, конечно, задолго до моего появления. Говорят, в восемнадцатом веке Фридрих Великий провел здесь ночь, а судя по всем рассказам, уже тогда эта гостиница слыла старинной. О да, здесь произошло не одно любопытное историческое событие. Как-нибудь, когда вы отдохнете, сэр, я с удовольствием кое о чем вам расскажу.

Но вы начали объяснять, почему считаете неприемлемым ставить багаж на пол.

Да-да, - продолжал носильщик. - Это интересный вопрос. Как нетрудно представить, в городе, подобном нашему, отелей без счета. Это значит, что многие жители когда-нибудь да пробовали переносить тяжести. Иные полагают, будто им достаточно просто надеть униформу - и готово: они в состоянии служить носильщиками. Это заблуждение у нас в городе особенно распространено. Назовите это местным мифом, если угодно. Готов признать, что было время, когда я и сам бездумно ему подчинялся. Но вот однажды - о, это было очень давно - мы с женой взяли короткий отпуск и поехали в Швейцарию, в Люцерн. Моя жена умерла, сэр, но, вспоминая ее, я всегда вспоминаю наш отпуск. У озера очень красиво, сэр. Вам, не сомневаюсь, это известно. После завтрака мы катались на лодке. Итак, возвращаясь к нашему разговору, во время отпуска я обратил внимание, что жители того городка иначе - по сравнению с нашим - относятся к носильщикам. Как бы это поточнее выразить, сэр? Там носильщиков уважают гораздо больше. Лучшие из них пользуются известностью - и главные отели борются между собой за их услуги. Должен сказать, это открыло мне глаза. Но в нашем городе на многие годы укрепилась вот эта самая идея. Порой я даже сомневаюсь, можно ли ее будет когда-нибудь искоренить. Нет, я вовсе не хочу упрекнуть наших горожан в грубости по отношению к нам. Напротив, со мной всегда обращаются вежливо и предупредительно. Но, видите ли, сэр, представление о том, что с этой работой справился бы всякий, стоит ему только захотеть, если ему вдруг заблагорассудится, сохраняется. Думаю, причина в том, что каждому из жителей так или иначе приходилось переносить багаж с местана место. Имея подобный опыт, они полагают, что носильщик отеля просто трудится больше. Многие в этом самом лифте говаривали мне: «Когда-нибудь брошу все и пойду в носильщики». Да-да. Как-то раз - это было вскоре после нашего короткого отпуска в Люцерне - один из наших ведущих муниципальных советников сказал мне чуть ли не эти самые слова. «Когда-нибудь я охотно этим займусь, - сказал он, показывая на груз. - Вот настоящая жизнь. Никаких забот». Не думаю, что он хотел меня обидеть, сэр. Наоборот - имел в виду, что мне надо завидовать. Так вот, когда я был моложе, сэр, я тогда не держал багаж на весу, а ставил его на пол, в этом самом лифте, - и, возможно, мог со стороны показаться беззаботной пташкой, на что и намекал мой клиент. Что ж, скажу вам, сэр, это была последняя капля. Не то чтобы слова клиента рассердили меня сами по себе. Но как только я их услышал, все как бы встало на свое место. Все то, о чем я какое-то время раздумывал. И я уже объяснял вам, сэр, что тогда только что вернулся из короткого отпуска, который провел в Люцерне, где мне открылось новое. И я сказал себе: итак, пора носильщикам нашего города попытаться изменить преобладающее к ним в обществе отношение. Знаете, сэр, в Люцерне я увидел нечто совсем иное - и почувствовал, что происходящее здесь, у нас, просто никуда не годится. Я много над этим думал и остановился на некоторых мерах, которые должен лично предпринять. Конечно, даже тогда я, вероятно, подозревал, с какими трудностями столкнусь. Это было давно, но я понимал, что мое поколение, видимо, уже опоздало. Дело зашло слишком далеко. Однако я подумал: если я сыграю свою роль и положение хоть немного изменится, по крайней мере станет легче тем, кто придет после меня. И вот я принял свои меры, сэр, и неукоснительно их придерживаюсь - с того самого дня, когда услышал слова муниципального советника. С гордостью могу сказать, что иные из носильщиков нашего города последовали моему примеру. Это не значит, что они точно подражают мне во всем. Но их шаги, скажем так, вполне уместны.

Понимаю. И один из ваших приемов - не опускать чемоданы на пол, но продолжать держать их на весу.

Кадзуо Исигуро (англ. Kazuo Ishiguro , яп. カズオ・イシグロ ; род. 8 ноября 1954 в Нагасаки, Япония) - британский писатель японского происхождения.

В 1960 году семья Исигуро эмигрировала в Британию - отец Кадзуо начал исследования в Национальном институте океанографии. Образование Кадзуо получил в гимназии для мальчиков. Он мечтал стать музыкантом, играл в клубах, но без успеха. В 1978 году Кадзуо получил степень бакалавра в Кентском университете. Был социальным работником в Лондоне. В 1980 году стал магистром искусств в университете Восточной Англии. Выпускник литературного семинара, которым руководил Малькольм Брэдбери.

Литературная карьера Кадзуо Исигуро началась в 1981 году с опубликования трёх рассказов в антологии Introduction 7: Stories by New Writers. В 1983 году, вскоре после публикации своего первого романа, он был выдвинут на грант в как один из «Лучших молодых британских писателей». То же поощрение за эти же достижения он получил и в 1993 году.

Первый роман, «Там, где в дымке холмы» (1982), повествует об Эцуко, живущей в Англии вдове из Японии. После самоубийства дочери её преследуют воспоминания о разрушении и восстановлении Нагасаки. Вторым романом был «Художник зыбкого мира», где через рассказ обремененного собственным военным прошлым художника Мацуджи исследуются отношения японцев ко Второй мировой войне. Этот роман стал книгой года в Великобритании. Третий роман Исигуро, «Остаток дня» (1989), рассказывает историю пожилого английского дворецкого. Это монолог-воспоминание на фоне угасания традиций, приближающейся мировой войны и подъёма фашизма. Роман был удостоен Букеровской премии. При этом члены Букеровского комитета проголосовали за роман единогласно, что случается нечасто. Критики отмечали, что янонец написал «один из самых английских романов XX века». Его сравнивали с Джозефом Конрадом и Владимиром Набоковым, которым тоже удалось создать классические произведения на не родном для них языке. По роману «Остаток дня» снят имевший значительный успех фильм с Энтони Хопкинсом и Эммой Томпсон в главных ролях. Фильм в российском прокате шёл под названием «На исходе дня».

В 1995 году был опубликован наиболее сложный по стилистике роман Исигуро «Безутешные». Он наполнен многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями. Действие этого романа происходит в неназванной центрально-европейской стране и в наше время, тогда как все предыдущие работы Исигуро были наполнены реминисценциями прошлого. Действие романа «Когда мы были cиротами» (2000), разворачивается в Шанхае, в первой половине ХХ века. Это история расследования частным детективом таинственного исчезновения его родителей 20 лет назад. Здесь Исигуро вернулся к своему излюбленному приему блуждания в прошлом.

Исигуро - автор двух оригинальных фильмов для телевидения. Он член Королевского общества литературы. Его произведения переведены более чем на 30 языков мира, в том числе и на русский («Остаток дня», «Когда мы были сиротами», «Не отпускай меня», «Там, где в дымке холмы»).

Кадзуо Исигуро живет в Лондоне с женой и дочерью. Его последний роман называется «Не отпускай меня» (2005). Он включен в список 100 лучших английских романов всех времен. По версии журнала «Тайм».

Награды

Исигуро награждён премией «Уитбред» за свой второй роман «Художник зыбкого мира» и Букеровской премией за «Остаток дня». Кроме того, «Когда мы были сиротами» и «Не отпускай меня» номинировались на Букеровскую премию.

Кадзуо Исигуро

Остаток дня

Памяти миссис Леноры Маршалл

Пролог: июль 1956 года

Дарлингтон-холл

Все вероятней и вероятней, что я и в самом деле предприму поездку, которая занимает мои мысли вот уже несколько дней. Поездку, нужно заметить, я предприму один, в удобнейшем «форде» мистера Фаррадея; направлюсь же в западные графства, что, как я ожидаю, позволит по дороге обозреть много красивейших мест сельской Англии. В Дарлингтон-холле, таким образом, меня не будет дней пять, а то и шесть. Идея путешествия, должен я подчеркнуть, принадлежит мистеру Фаррадею, который пару недель тому назад самолично сделал мне это в высшей степени любезное предложение, когда я протирал портреты в библиотеке. Если не ошибаюсь, я как раз стоял на стремянке и вытирал пыль с портрета виконта Уэзебери, когда вошел хозяин со стопкой книг, каковые он, вероятно, собирался поставить на полку. Увидев мою персону, он воспользовался случаем и сообщил, что сию секунду принял окончательное решение отбыть в Соединенные Штаты на пять недель в августе – сентябре. Объявив об этом, хозяин положил книги на стол, уселся в chaise-longue и вытянул ноги. Глядя на меня снизу вверх, он сказал:

– Послушайте, Стивенс, мне вовсе не нужно, чтобы все время, пока меня не будет, вы сидели взаперти в этом доме. Почему бы вам не взять машину да не съездить куда-нибудь на несколько дней? Поглядеть на вас, так отдых очень даже пойдет вам на пользу. Предложение это обрушилось на меня так неожиданно, что я, право, не знал, что и сказать. Помнится, я поблагодарил его за заботу, но, видимо, не ответил ничего определенного, потому что хозяин продолжал:

– Я серьезно, Стивенс. Мне и в самом деле кажется, что вам следует отдохнуть. Бензин я вам оплачу. А то вы, ребята, всю жизнь торчите в этих старых особняках, всегда при деле, так где же вам выкроить время поездить по своей прекрасной стране?

Хозяин не впервые заговаривал на эту тему; больше того, это, кажется, по-настоящему его беспокоит. На сей раз, однако, мне прямо на стремянке пришло в голову, как можно было бы ответить – ответить в том смысле, что лица нашей профессии, хотя и нечасто видят страну, если понимать под этим поездки по графствам и осмотр достопримечательностей, на самом деле «видят» больше Англии, чем многие прочие, благо находятся в услужении там, где собираются самые важные дамы и господа государства. Разумеется, все это я мог изложить мистеру Фаррадею, лишь пустившись в объяснения, которые, не дай бог, показались бы самонадеянными. Посему я ограничился тем, что просто сказал:

– Я имел честь видеть лучшее, что есть в Англии, на протяжении многих лет, сэр, в стенах этого дома.

Вероятно, мистер Фаррадей меня не понял, потому что продолжал:

– Нет, в самом деле, Стивенс. Чтоб на собственную страну да не посмотреть – это никуда не годится. Послушайте моего совета, выберитесь из дому на несколько дней.

Как и следовало ожидать, в тот раз я отнесся к предложению мистера Фаррадея недостаточно серьезно, посчитав это очередным проявлением незнакомства американского джентльмена с тем, что принято и что не принято в Англии. Потом я, правда, изменил отношение к этому предложению, больше того, идея автомобильной поездки на Западное побережье овладевает мной все сильнее. В основном это, конечно, объясняется – и с какой стати мне это скрывать? – письмом от мисс Кентон, первым чуть ли не за семь лет, если не считать поздравительных открыток на Рождество. Сразу же поясню, что именно я имею в виду; я имею в виду, что письмо мисс Кентон вызвало у меня некоторые соображения касательно моих профессиональных занятий в Дарлингтон-холле. Хотелось бы подчеркнуть, что озабоченность по поводу указанных профессиональных занятий и заставила меня пересмотреть отношение к великодушному предложению хозяина. Тут, однако, требуется более подробное объяснение.

Дело в том, что за последние несколько месяцев я допустил ряд погрешностей при исполнении своих прямых обязанностей. Нужно сказать, что все эти погрешности сами по себе не заслуживают серьезного внимания. Тем не менее вам, полагаю, понятно, что у лица, не привыкшего допускать такие погрешности, подобное развитие событий вызвало известное беспокойство; пытаясь установить причину ошибок, я и вправду начал придумывать разного рода панические объяснения, но, как часто бывает в таких случаях, проглядел очевидное. И только поразмыслив над письмом мисс Кентон, я прозрел и понял простую истину – все погрешности последних месяцев проистекают всего лишь из-за неверного распределения обязанностей между слугами.

Кадзуо Исигуро (Kazuo Ishiguro, 8 ноября 1954, Нагасаки, Япония) — британский писатель японского происхождения, лауреат Нобелевской премии по литературе 2017 года.

Родился в семье океанографа Сидзуо Исигуро. В 1960 году семья Исигуро переехала в британский город Гилфорд, административный центр графства Суррей, куда отца Кадзуо пригласили на исследовательскую работу в Национальном институте океанографии. Кадзуо поступил в школу первой ступени в Стафтоне, а затем продолжил своё обучение в Грамматической гимназии Суррея. После окончания школы он взял академический отпуск сроком на один год и отправился в путешествие по США и Канаде. Он мечтал стать музыкантом, играл в клубах, посылал демозаписи продюсерам, но без дальнейшего успеха.

В 1974 году Кадзуо поступил в Кентский университет, в котором в 1978 году получил степень бакалавра английского языка и философии. Был социальным работником в Лондоне. В 1980 году он получил степень магистра искусств в университете Восточной Англии. Один из семинаров, которые Кадзуо посещал в университете Восточной Англии, вёл Малькольм Брэдбери, а ментором Исигуро была известная писательница Анджела Картер. В 1983 году Исигуро получил британское подданство.

Исигуро был соавтором слов нескольких песен альбомов американской джазовой певицы Стейси Кент «Завтрак в утреннем трамвае» 2007 года («Breakfast On the Morning Tram») и «Изменяющиеся огни» 2013 года («The Changing Lights»). О своих текстах для песен Исигуро говорил «...интимные, доверительные, очень личные, смысл их не должен четко просматриваться. Он должен быть туманным, вы должны читать его между строк».

Исигуро женат на Лорне Макдугалл с 1986 года. Они познакомились, будучи социальными работниками в лондонском приюте для бездомных в Ноттинг-Хилле. Живёт в Лондоне с женой и дочерью Наоми.

Книги (8)

Безутешные

Предполагал ли Кафка, что его художественный метод можно довести до логического завершения?

Возможно, лучший англоязычный писатель настоящего времени, лауреат многочисленных литературных премий, Кадзуо Исигуро в романе «Безутешные» сделал кафкианские декорации фоном для изображения личности художника, не способного разделить свою частную и социальную жизнь.

Это одновременно и фарс и кошмар, исследование жестокости, присущей обществу в целом и отдельной семье, и все это на фоне выдуманного города, на грани реальности…

Когда мы были сиротами

От урожденного японца, выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, лауреата Букеровской премии за «Остаток дня» - изысканный роман, в котором парадоксально сочетаются традиции «черного детектива» 1930-х годов и «культурологической прозы» конца ХХ - начала XXI века.

Известнейший детектив, интеллектуал Кристофер Бэнкс с детства мечтает раскрыть тайну исчезновения своих родителей - и наконец ему представляется возможность сделать это, в очень неспокойное время отправившись по маршруту Лондон-Шанхай. Однако расследование Кристофера и его экзотическое путешествие постепенно превращаются в странствие из Настоящего в Прошлое, из мира иллюзий - в мир жестокой реальности.

Не отпускай меня

Тридцатилетняя Кэти вспоминает свое детство в привилегированной школе Хейлшем, полное странных недомолвок, половинчатых откровений и подспудной угрозы.

Это роман-притча, это история любви, дружбы и памяти, это предельное овеществление метафоры «служить всей жизнью».

Ноктюрны: пять историй о музыке и сумерках

От урожденного японца, выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, лауреата Букеровской премии за «Остаток дня», — первый в его блистательном послужном списке сборник рассказов.

Эти пять поразительных историй о волшебной силе музыки и сгущающихся сумерках объединены не только тематически и метафорически, но и общими персонажами, складываясь в изысканное масштабное полотно. Здесь неудачливый саксофонист ложится на пластическую операцию в расчете, что это сдвинет с мертвой точки его карьеру, звезда эстрады поет в Венеции серенады собственной жене, с которой прожил не один десяток лет, а молодой виолончелист находит себе в высшей степени оригинальную наставницу...

Остаток дня

Английский слуга (в нашем случае - дворецкий), строго говоря, не чин и не профессия. Это призвание, миссия, несносимый (но почетный!) крест, который взваливает на себя главный герой Стивенс и несет с достоинством по жизни.

Правда, под занавес этой самой жизни что-то заставляет повернуться назад, в прошлое, и обнаруживается, что мир устроен сложнее, нежели подведомственное хозяйство дворецкого. Что достоинство может сохраняться непонятно ради чего, а культ джентльмена - использоваться хитрыми прагматиками не в лучших целях.

Погребённый великан

Каждое произведение Кадзуо Исигуро — событие в мировой литературе. Его романы переведены более чем на сорок языков. Тиражи книг «Остаток дня» и «Не отпускай меня» составили свыше миллиона экземпляров.

«Погребённый великан» — роман необычный, завораживающий.

От урожденного японца, выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, лауреата Букеровской премии за «Остаток дня» - самый поразительный английский роман 2005 года.

Английский слуга (в нашем случае – дворецкий), строго говоря, не чин и не профессия. Это призвание, миссия, несносимый (но почетный!) крест, который взваливает на себя главный герой Стивенс и несет с достоинством по жизни. Правда, под занавес этой самой жизни что-то заставляет повернуться назад, в прошлое, и обнаруживается, что мир устроен сложнее, нежели подведомственное хозяйство дворецкого. Что достоинство может сохраняться непонятно ради чего, а культ джентльмена – использоваться хитрыми прагматиками не в лучших целях.

Автор, японец по происхождению, создал один из самых «английских» романов конца XX века, подобно Джозефу Конраду или Владимиру Набокову в совершенстве овладев искусством слова другой страны. Книга Исигуро, став событием литературной жизни, была удостоена Букеровской премии 1989 года и выдвинула писателя в число ведущих английских прозаиков.

Предполагал ли Кафка, что его художественный метод можно довести до логического завершения? Возможно, лучший англоязычный писатель настоящего времени, лауреат многочисленных литературных премий, Кадзуо Исигуро в романе «Безутешные» сделал кафкианские декорации фоном для изображения личности художника, не способного разделить свою частную и социальную жизнь. Это одновременно и фарс и кошмар, исследование жестокости, присущей обществу в целом и отдельной семье, и все это на фоне выдуманного города, на грани реальности…

«Безутешные» – сложнейший и, возможно, лучший роман Кадзуо Исигуро, наполненный многочисленными литературными и музыкальными аллюзиями.

«Не отпускай меня» – пронзительная книга, которая по праву входит в список 100 лучших английских романов всех времен по версии журнала Time. Ее автор – урожденный японец, выпускник литературного семинара Малькольма Брэдбери и лауреат Букеровской премии (за роман «Остаток дня») и нобелевский лауреат 2017 года.

Тридцатилетняя Кэти вспоминает свое детство в привилегированной школе Хейлшем, полное странных недомолвок, половинчатых откровений и подспудной угрозы. Это роман-притча. Это история любви, дружбы и памяти. Это предельное овеществление метафоры «служить всей жизнью». Экранизирован в 2010 году.

В формате pdf A4 сохранен издательский макет.