Издай кулидж радостный клич. «Бруклинский мост», анализ стихотворения Маяковского

Бурное развитие технологий в начале XX века нашло отражение в стихах русских поэтов. Многие воспринимали технологические тенденции крайне негативно, однако Владимир Маяковский, наоборот, с радостью принимал их развитие и не раз восхищался достижениями человечества.В 1925 году он совершил путешествие в Америку. Позднее все стихи, написанные там, вошли в «Американский цикл». Он читал их на Родине, как бы делая своеобразный отчет об этой поездке.

Стихотворение «Бруклинский мост» – это гимн человеческим достижениям (данное произведение изучается на уроках литературы в 11 классе; учить его наизусть невероятно сложно, как впрочем, и другие стихи Маяковского). Если читать стих «Бруклинский мост» Маяковского Владимира Владимировича вдумчиво, то наполняешься положительными эмоциями. Поэта в буквальном смысле потрясло это сооружение, аналогов которому в то время в мире не было. Этот мост для него и божество, которому надо поклоняться, и символ человеческой мощи, и предмет гордости (гордиться надо уже тем, что побывал на этом мосту), и наследие человечества, которое останется и после того, как придет «окончание века». Поэт говорит, что в сооружение действительно можно влюбиться, как можно влюбиться в статую Мадонны в музее. Однако в стихотворении звучит и другая нота: Маяковский, искренне верящий в коммунизм, не мог не затронуть проблему неравноправия в капиталистическом мире. Для него Бруклинский мост – место, откуда «безработные в Гудзон кидались вниз головой». Он как бы подчеркивает, что счастливы в Америке не все, что это «рай» для небольшого количества людей, исключительно с белым цветом кожи.

Текст стихотворения Маяковский «Бруклинский мост» полностью можно скачать с нашего сайта или читать онлайн.

Владимир Владимирович Маяковский

Издай, Кулидж,
радостный клич!
На хорошее
и мне не жалко слов.

От похвал
красней,
как флага нашего материйка,
хоть вы
и разъюнайтед стетс
оф
Америка.
Как в церковь
идет
помешавшийся верующий,
как в скит
удаляется,
строг и прост, —
так я
в вечерней
сереющей мерещи
вхожу,
смиренный, на Бруклинский мост.
Как в город
в сломанный
прет победитель
на пушках — жерлом
жирафу под рост —
так, пьяный славой,
так жить в аппетите,
влезаю,
гордый,
на Бруклинский мост.
Как глупый художник
в мадонну музея
вонзает глаз свой,
влюблен и остр,
так я,
с поднебесья,
в звезды усеян,
смотрю
на Нью-Йорк
сквозь Бруклинский мост
Нью-Йорк
до вечера тяжек
и душен,
забыл,
что тяжко ему
и высоко,
и только одни
домовьи души
встают
в прозрачном свечении окон.
Здесь
еле зудит
элевейтеров зуд.
И только
по этому
тихому зуду
поймешь —
поезда
с дребезжаньем ползут,
как будто
в буфет убирают посуду.
Когда ж,
казалось, с под речки начатой
развозит
с фабрики
сахар лавочник, —
то
под мостом проходящие мачты
размером
не больше размеров булавочных.
Я горд
вот этой
стальною милей,
живьем в ней
мои видения встали —
борьба
за конструкции
вместо стилей,
расчет суровый
гаек
и стали.
Если
придет
окончание света —
планету
хаос
разделает влоск,
и только
один останется
этот
над пылью гибели вздыбленный мост,
то,
как из косточек,
тоньше иголок,
тучнеют
в музеях стоящие
ящеры,
так
с этим мостом
столетий геолог
сумел
воссоздать бы
дни настоящие.
Он скажет:
— Вот эта
стальная лапа
соединяла
моря и прерии,
отсюда
Европа
рвалась на Запад,
пустив
по ветру
индейские перья.
Напомнит
машину
ребро вот это —
сообразите,
хватит рук ли,
чтоб, став
стальной ногой
на Мангетен,
к себе
за губу
притягивать Бруклин?
По проводам
электрической пряди —
я знаю —
эпоха
после пара —
здесь
люди
уже
орали по радио,
здесь
люди
уже
взлетали по аэро.
Здесь
жизнь
была
одним — беззаботная,
другим —
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
в Гудзон
кидались
вниз головой.
И дальше
картина моя
без загвоздки
по струнам-канатам,
аж звездам к ногам.
Я вижу —
здесь
стоял Маяковский,
стоял
и стихи слагал по слогам. —
Смотрю,
как в поезд глядит эскимос,
впиваюсь,
как в ухо впивается клещ.
Бруклинский мост —
да…
Это вещь!

В 1925 году Владимир Маяковский, будучи корреспондентом сразу нескольких изданий, побывал в США, где на протяжении нескольких месяцев не только готовил публикации для «Огонька» и «Известий», но и выступал с творческими вечерами. Путешествие произвело на поэта неизгладимое впечатление, и одним из самых ярких моментов стало посещение Нью-Йорка.

Владимир Маяковский в Нью-Йорке

Город породил в душе Маяковского противоречивые чувства. Поэт видел, что уклад жизни в этом мегаполисе достаточно разумен, и многим российским городам стоило бы этому поучиться. Плюс ко всему, Маяковский искренне позавидовал американцам, которые уже в полной мере пользовались достижениями прогресса, тогда как в России еще только завершалась электрификация. Однако излюбленным местом в Нью-Йорке для поэта стал Бруклинский мост. Пораженный его величием и неприступностью, Маяковский часто останавливался на нем, чтобы полюбоваться открывающимся видом на город и Гудзонский залив. Именно здесь он написал стихотворение «Бруклинский мост», которым увековечил это архитектурное сооружение, предсказав ему славу.

Собственно говоря, поэта привлекли мощь и размах, с которыми был построен мост. Ничего подобного до этого момента Маяковскому видеть просто не приходилось. «Расчет суровый из гаек и стали» приводит автора в неописуемый восторг, так как Бруклинский мост по-своему красив и величественен. Он настолько высок, что мачты проходящих внизу судов с сахаром кажутся поэту булавочными. Маяковский предполагает, что даже если случиться невероятное, и человечество перестанет существовать, Бруклинский мост все равно будет возвышаться над безмолвной равниной тысячи лет. И когда-нибудь неизвестный археолог сможет восстановить по нему картину жизни американцев и даже скажет: «Здесь стоял Маяковский, стоял и стихи слагал по слогам».

Поэт по-настоящему завидует американцам , хотя понимает, что по отношению к стране, которая игнорируют Советский Союз, подобные чувства являются политически некорректными. Но удержаться от восхищения не получается, ведь размеренный и упорядоченный образ жизни граждан США действительно впечатлил поэта. Маяковский отдает себе отчет, что для многих европейцев эта страна стала настоящим Клондайком, и они смогли построить свое будущее так, как мечтали. К некоторым, впрочем, фортуна была мене благосклонна, поэтому они окончили свою жизнь самоубийством. Автор, наслаждаясь великолепным пейзажем, все же отмечает: «Отсюда безработные в Гудзон кидались вниз головой». И это не преувеличение, а реалии американской жизни, с которым довелось столкнуться автору. Тем не менее, достоинств в этой стране гораздо больше, чем недостатков, и Маяковский не считает нужным об этом умалчивать. Тем более что все сказанное им соответствует действительности, хотя и противоречит тому мнению, которое правящие круги пытаются сформировать в России о жизни в других странах. Маяковский же не сдерживает своих эмоций, заявляя: «Я горд вот этой стальною милей, живьем в ней мои видения встали».

Являясь приверженцем коммунистических идеалов, поэт весьма скептически относился к капитализму, считая, что этот строй не может дать миру ничего хорошего. Однако поездка в Америку переубедила поэта, который увидел не только нищету трущоб, но и величие промышленных районов. Поэтому в своем стихотворении Маяковский не только превозносит Бруклинский мост, но и отмечает, что «на хорошее и мне не жалко слов». В своем порыве поэт действительно искренен и честен, хотя ему не чужды классовые предрассудки. Однако он убежден в том, что «Бруклинский мост - да… Это вещь!».

«Бруклинский мост» Владимир Маяковский
Издай, Кулидж,
радостный клич!
На хорошее
и мне не жалко слов.
От похвал
красней,
как флага нашего материйка,
хоть вы
и разъюнайтед стетс
оф
Америка.
Как в церковь
идет
помешавшийся верующий,
как в скит
удаляется,
строг и прост, -
так я
в вечерней
сереющей мерещи
вхожу,
смиренный, на Бруклинский мост.
Как в город
в сломанный
прет победитель
на пушках - жерлом
жирафу под рост -
так, пьяный славой,
так жить в аппетите,
влезаю,
гордый,
на Бруклинский мост.
Как глупый художник
в мадонну музея
вонзает глаз свой,
влюблен и остр,
так я,
с поднебесья,
в звезды усеян,
смотрю
на Нью-Йорк
сквозь Бруклинский мост
Нью-Йорк
до вечера тяжек
и душен,
забыл,
что тяжко ему
и высоко,
и только одни
домовьи души
встают
в прозрачном свечении окон.
Здесь
еле зудит
элевейтеров зуд.
И только
по этому
тихому зуду
поймешь -
поезда
с дребезжаньем ползут,
как будто
в буфет убирают посуду.
Когда ж,
казалось, с под речки начатой
развозит
с фабрики
сахар лавочник, -
то
под мостом проходящие мачты
размером
не больше размеров булавочных.
Я горд
вот этой
стальною милей,
живьем в ней
мои видения встали -
борьба
за конструкции
вместо стилей,
расчет суровый
гаек
и стали.
Если
придет
окончание света -
планету
хаос
разделает влоск,
и только
один останется
этот
над пылью гибели вздыбленный мост,
то,
как из косточек,
тоньше иголок,
тучнеют
в музеях стоящие
ящеры,
так
с этим мостом
столетий геолог
сумел
воссоздать бы
дни настоящие.
Он скажет:
— Вот эта
стальная лапа
соединяла
моря и прерии,
отсюда
Европа
рвалась на Запад,
пустив
по ветру
индейские перья.
Напомнит
машину
ребро вот это -
сообразите,
хватит рук ли,
чтоб, став
стальной ногой
на Мангетен,
к себе
за губу
притягивать Бруклин?
По проводам
электрической пряди -
я знаю -
эпоха
после пара -
здесь
люди
уже
орали по радио,
здесь
люди
уже
взлетали по аэро.
Здесь
жизнь
была
одним - беззаботная,
другим -
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
в Гудзон
кидались
вниз головой.
И дальше
картина моя
без загвоздки
по струнам-канатам,
аж звездам к ногам.
Я вижу -
здесь
стоял Маяковский,
стоял
и стихи слагал по слогам. -
Смотрю,
как в поезд глядит эскимос,
впиваюсь,
как в ухо впивается клещ.
Бруклинский мост -
да…
Это вещь!

Анализ стихотворения Маяковского «Бруклинский мост»

Поэт по-настоящему завидует американцам , хотя понимает, что по отношению к стране, которая игнорируют Советский Союз, подобные чувства являются политически некорректными. Но удержаться от восхищения не получается, ведь размеренный и упорядоченный образ жизни граждан США действительно впечатлил поэта. Маяковский отдает себе отчет, что для многих европейцев эта страна стала настоящим Клондайком, и они смогли построить свое будущее так, как мечтали. К некоторым, впрочем, фортуна была мене благосклонна, поэтому они окончили свою жизнь самоубийством. Автор, наслаждаясь великолепным пейзажем, все же отмечает: «Отсюда безработные в Гудзон кидались вниз головой». И это не преувеличение, а реалии американской жизни, с которым довелось столкнуться автору. Тем не менее, достоинств в этой стране гораздо больше, чем недостатков, и Маяковский не считает нужным об этом умалчивать. Тем более, что все сказанное им соответствует действительности, хотя и противоречит тому мнению, которое правящие круги пытаются сформировать в России о жизни в других странах. Маяковский же не сдерживает своих эмоций, заявляя: «Я горд вот этой стальною милей, живьем в ней мои видения встали».

Издай, Кулидж,
радостный клич!
На хорошее
и мне не жалко слов.
От похвал
красней,
как флага нашего материйка,
хоть вы
и разъюнайтед стетс
оф
Америка.
Как в церковь
идет
помешавшийся верующий,
как в скит
удаляется,
строг и прост, -
так я
в вечерней
сереющей мерещи
вхожу,
смиренный, на Бруклинский мост.
Как в город
в сломанный
прет победитель
на пушках - жерлом
жирафу под рост -
так, пьяный славой,
так жить в аппетите,
влезаю,
гордый,
на Бруклинский мост.
Как глупый художник
в мадонну музея
вонзает глаз свой,
влюблен и остр,
так я,
с поднебесья,
в звезды усеян,
смотрю
на Нью-Йорк
сквозь Бруклинский мост
Нью-Йорк
до вечера тяжек
и душен,
забыл,
что тяжко ему
и высоко,
и только одни
домовьи души
встают
в прозрачном свечении окон.
Здесь
еле зудит
элевейтеров зуд.
И только
по этому
тихому зуду
поймешь -
поезда
с дребезжаньем ползут,
как будто
в буфет убирают посуду.
Когда ж,
казалось, с под речки начатой
развозит
с фабрики
сахар лавочник, -
то
под мостом проходящие мачты
размером
не больше размеров булавочных.
Я горд
вот этой
стальною милей,
живьем в ней
мои видения встали -
борьба
за конструкции
вместо стилей,
расчет суровый
гаек
и стали.
Если
придет
окончание света -
планету
хаос
разделает влоск,
и только
один останется
этот
над пылью гибели вздыбленный мост,
то,
как из косточек,
тоньше иголок,
тучнеют
в музеях стоящие
ящеры,
так
с этим мостом
столетий геолог
сумел
воссоздать бы
дни настоящие.
Он скажет:
- Вот эта
стальная лапа
соединяла
моря и прерии,
отсюда
Европа
рвалась на Запад,
пустив
по ветру
индейские перья.
Напомнит
машину
ребро вот это -
сообразите,
хватит рук ли,
чтоб, став
стальной ногой
на Мангетен,
к себе
за губу
притягивать Бруклин?
По проводам
электрической пряди -
я знаю -
эпоха
после пара -
здесь
люди
уже
орали по радио,
здесь
люди
уже
взлетали по аэро.
Здесь
жизнь
была
одним - беззаботная,
другим -
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
в Гудзон
кидались
вниз головой.
И дальше
картина моя
без загвоздки
по струнам-канатам,
аж звездам к ногам.
Я вижу -
здесь
стоял Маяковский,
стоял
и стихи слагал по слогам. -
Смотрю,
как в поезд глядит эскимос,
впиваюсь,
как в ухо впивается клещ.
Бруклинский мост -
да…
Это вещь!

Анализ стихотворения «Бруклинский мост» Маяковского

Владимир Владимирович Маяковский из заграничного путешествия вынес разноречивые впечатления. Самым мощным из них было восхищение перед технологическим прогрессом. Этому посвящено произведение «Бруклинский мост».

Стихотворение написано в 1925 году. Автору его на тот момент исполнилось 32 года, он исколесил Страну Советов, а затем и США. Всюду выступал с читкой своих стихов и лекциями на самые передовые темы современности. По жанру — ода, по размеру – акцентный стих со скрытой перекрестной рифмовкой, без деления на строфы, в виде футуристичной лесенки. Лирический герой – сам автор. В. Маяковский ступил на мост в Бруклине и увидел в нем символ всей современной цивилизации. Кулидж: тогдашний президент США, которого поэт решил похвалить за столь грандиозное сооружение. Собственно, мост построили до него, но в его лице В. Маяковский делает комплимент всей американской нации. «Флага материйка»: красный цвет советского флага. Дальше каскад анафор со сравнениями: как помешавшийся верующий (автор и здесь не преминул ввернуть толику атеистической пропаганды), как в скит (отдаленный маленький монастырь), как в город, как глупый художник (Мадонна, возможно, кисти Л. да Винчи). Вот так фанатично упивается лирический герой зрелищем. «Поезда ползут»: спустя годы движение рельсового транспорта запретили. «Я горд стальною милей»: феномен В. Маяковского в том, что он чувствует себя причастным к любому циклопическому сооружению – идеологическому или техническому. Уже не важно, что и такой небывалый мост служит весьма прозаическим целям, для автора он – колоссальный шаг в будущее. Далее начинаются размышления о конце этого мира: только останется этот мост. Интересно, что после конца в мире вдруг появляется геолог, ведущий раскопки погибшей цивилизации. Выходит, поэт описывает все же смену эпох, а не конец света. «По ветру индейские перья»: намек на истребление коренных народов на территории США. Что же выяснится? Эта земля была опутана электрическими проводами, «орали по радио», взлетали «по аэро». Но была и безработица, и голод. Наконец, археолог находит чуть ли не следы самого поэта, стоявшего когда-то на мосту. «Стоял и стихи слагал». Еще пара емких сравнений: как эскимос (как дикарь, впервые увидевший поезд). «Да… это вещь!» Олицетворение: домовьи души. Повторы: зуд, зудит. Эпитет: вздыбленный. Инверсия: тучнеют ящеры.

Цикл «Стихи об Америке» В. Маяковский прочел в СССР как отчет о своей поездке в США.

Владимир Маяковский
Бруклинский мост

Читает Я. Смоленский

Актёр, чтец, профессор, действительный член Академии гуманитарных наук. Его именем назван межвузовский конкурс чтецов при Щукинском театральном училище, участие в котором открыло дорогу в театральный мир многим начинающим талантливым артистам. После окончания школы он поступил на филологический факультет ЛГУ, окончить который ему не довелось - началась Великая Отечественная война. С третьего курса Смоленский ушёл добровольцем на фронт, был тяжело ранен, потом - госпиталь, блокада, эвакуация в Омске, где размещался в то время Вахтанговский театр. Там он поступил в Щукинское училище, по окончании которого стал актёром театра имени Евгения Вахтангова, где проработал более 10 лет. Именно тогда Яков Михайлович начал выступать на литературной эстраде. 50 лет работы в Московской государственной филармонии подарили любителям чтецкого искусства великое множество программ Якова Смоленского.

Издай, Кул_и_дж,
радостный клич!
На хорошее
и мне не жалко слов.
От похвал
красней,
как флага нашего мат_е_рийка,
хоть вы
и разъюнайтед стетс
10 оф
Америка.
Как в церковь
идет
помешавшийся верующий,
как в скит
удаляется,
строг и прост, -
так я
в вечерней
20 сереющей мерещи
вхожу,
смиренный, на Бр_у_клинский мост.
Как в город
в сломанный
прет победитель
на пушках - жерлом
жирафу под рост -
так, пьяный славой,
так жить в аппетите,
30 влезаю,
гордый,
на Бруклинский мост.
Как глупый художник
в мадонну музея
вонзает глаз свой,
влюблен и остр,
так я,
с поднебесья,
в звезды усеян,
40 смотрю
на Нью-Йорк
сквозь Бруклинский мост
Нью-Йорк
до вечера тяжек
и душен,
забыл,
что тяжко ему
и выс_о_ко,
и только одни
50 домовьи души
встают
в прозрачном свечении _о_кон.
Здесь
еле зудит
элевейтеров зуд.
И только
по этому
тихому зуду
поймешь -
60 поезд_а_
с дребезжаньем ползут,
как будто
в буфет убирают посуду.
Когда ж,
казалось, с под речки н_а_чатой
развозит
с фабрики
сахар лавочник, -
то
70 под мостом проходящие мачты
размером
не больше размеров булавочных.
Я горд
вот этой
стальною милей,
живьем в ней
мои видения встали -
борьба
за конструкции
80 вместо стилей,
расчет суровый
гаек
и стали.
Если
придет
окончание света -
планету
хаос
разделает влоск,
90 и только
один останется
этот
над пылью гибели вздыбленный мост,
то,
как из косточек,
тоньше иголок,
тучнеют
в музеях сто_я_щие
ящеры,
100 так
с этим мостом
столетий геолог
сумел
воссоздать бы
дни настоящие.
Он скажет:
- Вот эта
стальная лапа
соединяла
110 моря и прерии,
отсюда
Европа
рвалась на Запад,
пустив
по ветру
индейские перья.
Напомнит
машину
ребро вот это -
120 сообразите,
хватит рук ли,
чтоб, став
стальной ногой
на Манг_е_тен,
к себе
за губу
притягивать Бр_у_клин?
По проводам
электрической пряди -
130 я знаю -
эпоха
после пара -
здесь
люди
уже
орали по радио,
здесь
люди
уже
140 взлетали по аэро.
Здесь
жизнь
была
одним - беззаботная,
другим -
голодный
протяжный вой.
Отсюда
безработные
150 в Гудзон
кидались
вниз головой.
И дальше
картина моя
без загвоздки
по струнам-канатам,
аж звездам к ногам.
Я вижу -
здесь
160 стоял Маяковский,
стоял
и стихи слагал по слогам. -
Смотрю,
как в поезд глядит эскимос,
впиваюсь,
как в ухо впивается клещ.
Бр_у_клинский мост -
да...
Это вещь!

Влади́мир Влади́мирович Маяко́вский (7 (19) июля 1893, Багдади, Кутаисская губерния - 14 апреля 1930, Москва) - русский советский поэт.
Помимо поэзии ярко проявил себя как драматург, киносценарист, кинорежиссёр, киноактёр, художник, редактор журналов «ЛЕФ» («Левый Фронт»), «Новый ЛЕФ».
В своих произведениях Маяковский был бескомпромиссен, поэтому и неудобен. В произведениях, написанных им в конце 1920-х годов, стали возникать трагические мотивы. Критики называли его лишь «попутчиком», а не «пролетарским писателем», каким он себя хотел видеть. Немаловажно, что за два дня до самоубийства, 12 апреля, у него была встреча с читателями в Политехническом музее, на которой собрались в основном комсомольцы; было много хамских выкриков с мест. В какой-то момент он даже потерял самообладание и сел на ступеньки, ведущие со сцены, опустив голову на руки.
В предсмертном письме от 12 апреля Маяковский просит Лилю любить его, называет её (а также Веронику Полонскую) среди членов своей семьи и просит все стихи и архивы передать Брикам.