Фрунзе. Тайны жизни и смерти

Михаил Васильевич Фрунзе

Ранняя осень 1925 г. Сквозь перелески Подмосковья мчится в столицу литерный поезд председателя Реввоенсовета республики Михаила Фрунзе. Легендарный командарм, победитель Врангеля срочно вызван в столицу. Дело не в политике. Не в военной угрозе. Руководство страны приказало Михаилу Васильевичу срочно лечь на операционный стол. Фрунзе не переживет этой операции. И вот уже более 80 лет историки спорят о том, от чего он в действительности умер.

Михаил Васильевич Фрунзе единственный большевик, приговоренный царским правительством к смертной казни. Помилованный, провел 8 лет в самых суровых тюрьмах России, включая знаменитый Владимирский централ. В Гражданскую войну сделал стремительную карьеру в Красной армии. Громил Колчака в Башкирии, завоевывал Туркестан, прорывался в Крым через Перекоп и Сиваш. После смещения Троцкого с поста председателя Реввоенсовета республики в 1925 г. назначен на эту должность. Провел смелую и удачную реформу вооруженных сил СССР. Кандидат в члены Политбюро ВКП(б). К моменту смерти Фрунзе исполнилось 40 лет.

ВЕРСИЯ ПЕРВАЯ: СМЕРТЬ ВО ВРЕМЯ ОПЕРАЦИИ

Фрунзе с молодых лет привык быть лидером. Человек решительный, очень храбрый. Лично водил войска в атаку. Был страстным охотником, очень любил оружие, любил ездить на автомобиле на большой скорости. Что называется, был лихачом. Неоднократно попадал в аварии. Азартный политик, впрочем, осторожен и расчетлив. Открыто не примыкал ни к одной из конкурирующих внутрипартийных фракций. Все говорило за то, что впереди у него большое политическое будущее.

Но жизнь Фрунзе наполнена лишениями и тревогами. У него проблемы со здоровьем, мучает язва двенадцатиперстной кишки. Первые признаки этой болезни появились у командарма еще в 1906 г. Он стал жаловаться на болезненные ощущения в верхних отделах живота; не исключено, что тогда же и было первое желудочно-кишечное кровотечение. В 1916 г. начинает мучить боль в подвздошной области: острый аппендицит. После операции у него возникли обширные спайки в области слепой кишки, что могло доставлять дополнительные неприятные ощущения.

Впрочем, язвой страдали и страдают многие. А умирают, да еще и в 40-летнем возрасте, единицы. Что же произошло с Фрунзе?

Подлинной истории болезни Михаила Фрунзе в нашем распоряжении нет. Возможно, ее не было вовсе. Потому мы можем оперировать, в значительной степени, свидетельствами очевидцев.

В сентябре 1925 г. Фрунзе отправляется на отдых в Крым. Там находились Сталин и Ворошилов. Фрунзе не сидит на месте – охотится, путешествует. Все это приводит к обострению болезни. Он все больше бледнеет, худеет. Его лечащий врач, Петр Мандрыка, диагностирует внутреннее кровотечение. Как может, ограничивает активность больного. Из Москвы для консультации прибывают опытные врачи – Розанов и Касаткин. Они настаивают на возвращении Фрунзе в Москву, дополнительном обследовании и, если потребуется, операции.

В конце сентября первые лица государства покидают Крым. Сталин и Ворошилов едут на Пленум ЦК ВКП(б), а Фрунзе – прямиком в госпиталь. Проводится обследование командарма, используются последние достижения медицинской науки и практики. В октябре 1925 г. при участии авторитетных врачей проходит несколько консилиумов. На первом же из них было озвучено, что Фрунзе болен язвой двенадцатиперстной кишки, вследствие чего требуется оперативное вмешательство.

Вердикт второго консилиума стал поводом для принятия решения о хирургическом вмешательстве: «Давность заболевания и наклонность к кровотечению, могущему оказаться жизненно опасным, не дают права рисковать дальнейшим выжидательным лечением. Предлагая операцию, необходимо, однако, предупредить, что операция может оказаться, в зависимости от тех изменений, которые будут обнаружены по вскрытии брюшной полости, трудной и серьезной. Необходимо также считаться с тем, что операция не является радикальной, что возможны рецидивы и что операция не избавляет больного от необходимости и в дальнейшем в течение некоторого времени соблюдать известный режим и продолжать лечение… Операция может быть проведена в ближайшие дни».

Врачи как будто страхуются от возможного риска, но сходятся на необходимости операции, причем «в ближайшие дни». Состояние здоровья Фрунзе, анамнез болезни служили объективным показанием к проведению хирургического вмешательства. Для этого были такие основания, как наличие хронической глубокой каллезной язвы с мозолистыми краями в области двенадцатиперстной кишки. И, конечно, повторные желудочно-кишечные кровотечения, которые приводили к резкому ухудшению его самочувствия и вынуждали длительное время находиться на постельном режиме.

Может быть, в наши дни врачи бы ограничились медикаментозной терапией. Сегодня можно таблетками сделать гораздо больше, чем тогда. Но шел 1925 г. В те годы кроме операции рекомендовали поездки на курорты: Карлсбад или Мариенсбад, минеральные воды щелочного состава. А медикаментозная база в общем-то отсутствовала.

Фрунзе поступил в Кремлевскую больницу в Потешном дворце, был обследован. Но, как ни странно, своей достойной операционной в клинике, лечившей первых лиц государства, не оказалось. Утром 28 октября Фрунзе был выписан из Кремлевской больницы и поступил в Солдатенковскую или Боткинскую, как ее стали называть с 1920 г., больницу.

Руководил операцией известный хирург Владимир Розанов, в 1920-е годы – самый опытный и известный московский хирург. В апреле 1922 г. оперировал Ленина. Хирург-виртуоз, блестящий диагност. Возглавлял хирургическое отделение Солдатенковской больницы. Помогали Розанову крупнейшие специалисты, чьи имена впоследствии будут присвоены лучшим клиникам страны: профессора Греков, Мартынов, они же, кстати, подписали бюллетень о смерти Фрунзе.

Звездный состав, сборная страны. Они нередко оперировали вместе. Так, в 1927 г. москвич Мартынов и ленинградец Греков оперировали 78-летнего Ивана Павлова, первого нобелевского лауреата России. Были на операции и те, кто контролировал действия хирургов. Учитывая политическую значимость личности Фрунзе, в операционной присутствовали сотрудники Лечебно-санитарного управления Кремля: профессор Обросов и доктора Касаткин, Каннель, Левин.

29 октября в 12 часов 40 минут в Боткинской больнице начинается операция. С самого начала все пошло наперекосяк. По сути, операция ограничилась проникновением в брюшную полость, было установлено, что язва затянулась. Но операция вызвала резкое обострение имевшего место хронического воспалительного процесса. Больной долго не мог заснуть, выяснилось, что он плохо переносит наркоз. В связи с падением пульса при наркозе прибегали к впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность. После операции все внимание хирургов было сосредоточено на борьбе с сердечной недостаточностью. Однако лечебные воздействия оказались безуспешными. 31 октября 1925 г. в 5 часов 40 минут, через 39 часов после начала операции Фрунзе скончался «при явлениях паралича сердца».

По первой версии Фрунзе погибает не от осложнений язвы желудка, а от остановки сердца. В официальных сообщениях говорилось именно о слабом сердце. В то же время, утром 31 октября известным профессором Абрикосовым в анатомическом театре Боткинской больницы было проведено вскрытие тела Фрунзе. Наряду с врачами, проводившими операцию, на вскрытии присутствовали первые лица советского государства: Сталин, Рыков, Бубнов, Микоян. Сведения Абрикосова не давали прямого указания на причину смерти Фрунзе.

Из протокола вскрытия Михаила Фрунзе. 31 октября 1925 г.: «Заболевание… Фрунзе… заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы двенадцатиперстной кишки…, с другой стороны…. имелся старый воспалительный процесс брюшной полости. Операция… вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повлекло за собой быстрый упадок сердечной деятельности и смертельный исход».

У Фрунзе обнаружили острый воспалительный процесс в области слепой кишки: перитонит. На операции из этой язвы выкачали стакан гноя. При вскрытии обнаружены недоразвитость аорты и артерий, ненормальная узость сосудов. Все крупные артерии были «более тонки, чем это соответствовало телосложению».

Итак, первоначальный диагноз был полным. Хирурги столкнулись с неожиданностями, которые повлияли фатально на исход операции.

Однако немедленно появляется другая версия, и исходит она от хирургов. Один из них, Иван Греков, даже выступил с интервью, которое перепечатали многие советские газеты. Греков утверждал, что операция была необходима, так как Фрунзе стоял на краю пропасти. Летальный исход он объяснял обнаруженными во время операции непредвиденными обстоятельствами. Но главное: сердце прославленного военачальника не перенесло наркоза. Произошла медицинская ошибка.

Абрикосов, близкий к власти специалист (он, например, вскрывал тело Ленина), сознательно скрыл ошибки своих коллег-врачей.

ВЕРСИЯ ВТОРАЯ: ОШИБКА АНЕСТЕЗИОЛОГА

Согласно второй версии, причиной смерти Фрунзе стала ошибка анестезиолога. В официальном сообщении отмечалось: «…больной трудно засыпал и плохо переносил наркоз». Приступить к операции врачи смогли только через 30 минут от начала введения наркоза. Подобная задержка была вызвана значительным психическим и двигательным возбуждением Фрунзе. «Обыкновенный» больной в то время засыпал в среднем через 11–12 минут при вдыхании хлороформа и через 17–18 минут при использовании эфира. Фрунзе для общего обезболивания вначале применили 140 г эфира, но затем из-за состояния больного перешли на анестезию хлороформом.

Хлороформ – токсичное наркотическое средство. Его применение сопряжено с большим риском: разница между наркотической и смертельной дозой очень мала, а угроза передозировки велика. Первая официально зарегистрированная «наркозная смерть» от хлороформа случилась в Англии в 1848 г. Через сто лет после этого ученые смогли установить причину хлороформных «наркозных» смертей. Наиболее вероятная в излишней эмоциональности пациентов – мощном неадекватном выбросе катехоламинов перед операцией (в современной трактовке – стресс-реакция). Совместное использование эфира и хлороформа резко усиливало их токсическое и наркотическое действие. Жизнь пациента при хлороформовом наркозе зависит от опыта анестезиолога.

К середине 20-х годов в нашей стране еще не было специальности «анестезиолог», сестер-анестезисток. Однако Розанов предпочитал, чтобы общим наркозом занимался врач – «опытный наркотизатор, изучивший все нюансы хлороформирования». Розанов настаивает на участии в операции своего ученика, Алексея Очкина.

Алексей Дмитриевич Очкин – в 1925 г. относительно молодой, 40-летний хирург. Выдвинулся во время Гражданской войны. Служил врачом в Первой конной армии. Входил в кадровый состав Лечебно-санитарного управления Кремля. В 1936 г. утвержден доктором медицинских наук без защиты диссертации; с 1938 г. – профессор.

Алексея Очкина перед операцией не смутило эмоциональное напряжение больного. Начинается операция: эфир не срабатывает. Доктор стремится доказать свою состоятельность. Но эффекта нет. Кроме того, к операции приковано внимание первых лиц государства, ничего не упускают наблюдатели из лечебной комиссии. Косо смотрят не только Греков и Мартынов, но и Розанов бросает удивленный взгляд на своего ученика. Надо что-то делать, и тогда Очкин переходит на анестезию хлороформом. При этом превышает от волнения дозу. Начинает падать пульс, приходится прибегнуть к «впрыскиваниям, возбуждающим сердечную деятельность». Очкин вновь переходит к анестезии эфиром, что приводит к увеличению степени передозировки хлороформа.

В работах того времени, посвященных обезболиванию, отмечалось, что смерть при использовании хлороформа наступает вдвое чаще, чем при анестезии эфиром. И что наиболее важно для нас, «жертвой хлороформного наркоза» нередко становились «по странной игре судьбы люди во цвете лет и сил». Через несколько недель после смерти Фрунзе нарком здравоохранения СССР Семашко подтвердил, что единственной причиной кончины Михаила Васильевича стало неадекватное проведение наркоза.

Можно фактически сказать, что Фрунзе умер во время наркоза, а не в ходе самой операции. Хирурги были вынуждены срочно зашить брюшную полость. В дальнейшем просто за счет проведения реанимационных мероприятий он прожил почти 39 часов.

Что это – «ошибка наркотизатора», как тогда выражались, или преднамеренные действия, медицинское убийство?

ВЕРСИЯ ТРЕТЬЯ: ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБИЙСТВО

Михаил Васильевич Фрунзе – герой войны, наркомвоенмор. Сам Сталин на похоронах 5 ноября 1925 г. говорил: «Армия потеряла в лице товарища Фрунзе одного из самых любимых и уважаемых руководителей и создателей». Народ скорбит. Но есть и сомнения. Не все понятно простому советскому человеку. А тут еще и недоразумение. В день смерти Фрунзе в «Рабочей газете» появилась заметка под заголовком «Товарищ Фрунзе выздоравливает». Рабочие понимают: здесь что-то неладно. Происходят собрания, звучат вопросы: зачем делалась операция; почему Фрунзе согласился на нее, если с язвой можно прожить и так; какова причина смерти; почему печатают лживые статьи? Ходили слухи, что героя Гражданской убили. Оговаривается на похоронах Енукидзе: «Ничто не могло его спасти, и мы, его близкие друзья, бессильно стояли около него, без протеста и сопротивления уступили его смерти».

Каким образом можно было избавиться от фигуры такого масштаба? Кто мог быть, выражаясь современным языком, исполнителем, если это было такое хитрое заказное убийство?

Несомненно, самой удобной была бы кандидатура Очкина. Смерть Фрунзе не была конечной точкой. Вскоре умерла его жена, Софья Алексеевна, которая не верила официальной версии. По одним данным, она покончила жизнь самоубийством, по другим, умерла от туберкулеза. А вот из врачей никто не подвергся наказанию, даже наоборот, их карьера развивалась успешно.

Спустя год они будут названы в числе лучших отечественных хирургов с собственными крупными клиническими школами. Вместе с тем, по необъяснимому стечению обстоятельств все трое, Розанов, Греков и Мартынов скончались в один год – в 1934. Через несколько лет на плахе окажутся и другие врачи, принимавшие участие в операции: Обросов, Каннель, Левин.

Практически единственным выжившим был как раз Алексей Очкин. На него излился поистине «золотой дождь» наград и поощрений свыше. Правда, не всегда фиксировалось, за какие заслуги удостоился он подобной чести. В частности, в 1939 г. Очкин, по сути, бездействует, когда от перитонита умирает Крупская, ссылаясь на ее тяжелое состояние. А уже через неделю получает Орден Ленина.

Здоровье руководителей в Советском Союзе – политический вопрос. Являлось нормой, что высшие руководители вмешивались не только в процесс лечения своих соратников, но порой даже в их личную жизнь. В приказном порядке заставляли лечиться Дзержинского, Цурюпу и других номенклатурных работников. Любой мог «пойти под нож» по решению ЦК.

Решение консилиума об операции поддержало высшее партийное руководство, а выступать против указания Политбюро Фрунзе не мог. Он, видимо, что-то предчувствовал, и шел на эту операцию, как когда-то шли на смерть. Надел новую чистую рубашку, как надевали солдаты или матросы перед боем.

Страх (как мы видим осознанный) Фрунзе скрывал: все же он человек военный. Он с улыбкой уведомил Николая Бухарина о своем намерении «выздороветь окончательно и бесповоротно при помощи хирургического ножа». Вместе с тем, он передает своему товарищу Иосифу Гамбургу свою последнюю волю: «Ты знаешь, что я могу умереть под ножом. Это не обязательно, но может случиться. Никто не может быть гарантирован от случайностей. Я тоже думаю, что операция пройдет благополучно, но на всякий случай, если это произойдет со мною, я прошу тебя пойти в ЦК и сказать о моем желании быть похороненным в Шуе».

Неуверенность Фрунзе проступает и со страниц его писем жене: «Я сейчас чувствую себя абсолютно здоровым и даже как-то смешно не только идти, а даже думать об операции. Тем не менее, оба консилиума постановили ее делать. Лично этим решением удовлетворен. Пусть же раз навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение. У меня лично все чаще и чаще мелькает мысль, что ничего серьезного нет, ибо в противном случае как-то трудно объяснить факт моей быстрой поправки после отдыха и лечения».

Возможно, Фрунзе чувствовал и неуверенность врачей. Казалось бы, все три консилиума практически единогласно вынесли решение о проведении оперативного вмешательства. Люди, выносившие вердикт, были опытными специалистами.

Но позднее оказалось, что не все было так однозначно. В ноябре 1925 г. под председательством Н. И. Подвойского состоялось заседание правления Общества старых большевиков по поводу смерти Фрунзе. На заседание был вызван нарком здравоохранения Семашко. Он был весьма откровенен в своих высказываниях. По его словам, ни лечащий врач, ни Розанов не торопили с операцией, лишь малая часть участников консилиумов была компетентна. Решение проходило не через наркомздрав, а через лечебную комиссию ЦК, о представителях которой Семашко отзывался весьма нелицеприятно. Кроме того, известный впоследствии военный врач Петр Мандрыка, наблюдавший Фрунзе на протяжении большей части его болезни, был отстранен. К больному наркому пропускали всех, но только не лечащего врача.

Причины волноваться были, в том числе и политические. С 1923 г. в Кремле разворачивается борьба за власть. В предвидении неизбежной смерти Ленина, против наиболее вероятного его наследника, Льва Троцкого, объединяется большинство вождей партии.

В 1924 г., после смерти Ильича, Троцкого смещают с поста руководителя Красной армии и выводят из узкого руководства. Власть делит триумвират – генсек Иосиф Сталин, председатель Коминтерна Григорий Зиновьев, заместитель главы правительства Лев Каменев. Однако уже летом 1925 г. между Сталиным с одной стороны и Зиновьевым и Каменевым с другой вспыхивает конфликт. Впереди XIV съезд партии, на котором произойдет решающий бой за власть. Фрунзе рассматривался при этом как возможный союзник Зиновьева и Каменева, или даже возможный компромиссный вариант генсека.

Масла в огонь подлила редакционная статья о Фрунзе в английском журнале «The Aeroplane», опубликованная в марте 1925 г. Ее название было весьма красноречивым: «Новый русский вождь». В ней, в частности, давалась такая характеристика Фрунзе: «В этом человеке объединились все составные элементы русского Наполеона!»

Он не только военный, он и дипломат. Спецпосланник в Турции. Под именем Михайлова нелегально добрался на итальянском пароходе до турецкого берега. Благодаря ему Кемаль Ата-Тюрк получил значительные финансовые средства, перевооружил армию и победил греков. Фрунзе не без бахвальства говорил, что знает турецкую армию не хуже Красной. Турецкий период деятельности Фрунзе «отлит в бронзе». На памятнике Республике в Стамбуле по левую руку от Кемаля Ата-Тюрка – Михаил Фрунзе.

В начале 1920 годов подобное трепетное отношение со стороны лидера иностранного государства к красному командарму могло не понравиться многим.

Несмотря на то, что Фрунзе был старым большевиком, при проведении военной реформы он стремился избавиться от существовавшего двоевластия в вооруженных силах. Он хотел избавить их от навязчивой опеки чекистов и партии.

В 1925 г. Фрунзе произвел ряд перемещений и назначений в командном составе, в результате чего во главе военных округов, корпусов и дивизий оказались военные, подобранные по принципу военной квалификации, но не по принципу коммунистической преданности.

Настораживала Фрунзе и череда загадочных смертей среди его близкого окружения. 6 августа 1925 г. на даче под Одессой выстрелом в упор убит командир 2-го кавалерийского корпуса Григорий Котовский, товарищ Фрунзе; 27 августа 1925 г. на озере Лонглейк недалеко от Нью-Йорка при невыясненных обстоятельствах погибает заместитель Троцкого в период Гражданской войны Эфраим Склянский; 28 августа на подмосковной станции Перово погибает под маневрирующим паровозом председатель правления Авиатреста Владимир Павлов, старый знакомый Фрунзе.

Фрунзе сменил Льва Троцкого, бессменного руководителя вооруженных сил советского государства. Естественно, после смерти Фрунзе пошли разговоры о причастности Троцкого к его убийству. Вспомнили и эпизод, который омрачал их отношения. В 1920 г., еще во время Гражданской, спецпоезд Фрунзе прибыл из Ташкента в Москву. По указанию Троцкого он был оцеплен войсками ВЧК. Искали золото и ценности, якобы награбленные Фрунзе в Бухаре. Естественно, ничего не нашли, «но осадок остался».

Но Троцкий в 1925 г. убить уже никого не мог. У троцкистов в это время уже не было сил. Они потеряли власть, потому разговоры о том, что троцкисты причастны, скажем, к убийству Есенина и Маяковского, являются спекуляцией.

Троцкий – амбициозный политик, у него были разногласия с Фрунзе, но они не были непримиримыми соперниками. Да и подобные средства для достижения цели не в его духе.

На XIII съезде партии ЦК ВКП(б) был пополнен зиновьевцами и сталинцами. Но были и нейтральные. Позиция каждого очень важна. Если бы на XIV съезде Фрунзе примкнул к Сокольникову и Крупской, ситуация была бы критической. Это не устраивало, в первую очередь, Сталина.

Курс Фрунзе на выдвижение профессионалов в командный состав Красной армии настораживал генсека. Вот что писал по этому поводу секретарь Сталина, бежавший из Советского Союза, Борис Бажанов. «Я спросил у Мехлиса (секретарь Сталина), что думает Сталин об этих назначениях?» «Что думает Сталин? – переспросил Мехлис. – Ничего хорошего. Посмотри на список: все эти Тухачевские, Корки, Уборевичи, Авксентьевские – какие это коммунисты? Все это хорошо для 18 брюмера, а не для Красной Армии». Я поинтересовался: «Это ты от себя или это сталинское мнение?» Мехлис надулся и с важностью ответил: «Конечно, и его, и мое».

И смерть Фрунзе была в интересах Сталина. Это видно из дальнейших событий. После гибели командарма на его место был поставлен Ворошилов, стопроцентный сталинист. Вместо Дзержинского во главе ГПУ по существу оказался Ягода. Теперь Сталин контролировал не только партийный аппарат, но и Красную армию, и государственную безопасность. Смерть Фрунзе, несомненно, облегчила Сталину победу над Зиновьевым и Каменевым, а позднее – над Бухариным и Рыковым.

Впоследствии, когда стали известны средства, которыми достигает своих целей Сталин, многие посмотрели на смерть Фрунзе другими глазами, например Троцкий. Он выдвинул прямые обвинения Сталину в убийстве Наркомвоенмора: «Фрунзе умер под ножом хирурга в 1925 г. Смерть его уже тогда породила ряд догадок, нашедших свое отражение даже в беллетристике. Даже эти догадки уплотнились в прямое обвинение против Сталина. Фрунзе был слишком независим на военном посту, слишком отождествлял себя с командным составом партии и армии и, несомненно, мешал попыткам Сталина овладеть армией через своих личных агентов».

На дворе 1925 год. Сталин еще не тот, что спустя десятилетие. Но в 1926 г. читатели журнала «Новый мир» неожиданно не получили очередного, майского, номера. Все были наслышаны о «Повести непогашенной луны» Бориса Пильняка, которая должна была стать украшением журнала. Доходили слухи, что в своем произведении Пильняк изобразил настоящих заказчиков убийства железного командира. Хотя имена были изменены, все знали, что командарм Гаврилов – это Фрунзе, некий «негорбящийся человек», кровно заинтересованный в устранении военачальника – Сталин. Сын Пильняка, Борис Андроникашвили, утверждал, что писатель получил материал от ближайшего окружения Фрунзе. Сталин был взбешен повестью Пильняка и добился изъятия журнала, уже прошедшего цензуру и вышедшего в свет.

Москва знала и о том, что, по словам наркомздрава Семашко, профессора Розанова, который так активно начал опекать Фрунзе осенью 1925 г., приглашал к себе лично Сталин. Опытный хирург, приводя медицинские показания, настаивал на отсрочке операции, но Сталин твердо высказался за ее срочное проведение. О чем еще говорили профессор, делавший операцию, и Сталин – нам неизвестно. Особый интерес представляет и фраза Сталина, которую он обронил на похоронах Фрунзе 3 ноября 1925 г. Вот что он сказал: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто опускались в могилу».

Подведем итоги. Михаил Фрунзе умер от передозировки наркотических средств и связанной с этим сердечной недостаточности. Но сказать, сделал ли это доктор Очкин намеренно, по приказу сверху или нечаянно, из-за низкой квалификации, невозможно.

Подозрительная, таинственная смерть.

МАТЮШИН Михаил Васильевич 1861 – 14.10.1934Художник, музыкант, писатель, педагог. Окончив консерваторию, в 1881–1913 был «первой скрипкой» императорского оркестра в Петербурге. Ученик М. Добужинского и Л. Бакста. Вместе с женой Е. Гуро учредил издательство «Журавль» (1909–1917). Один

БОГДАНОВ Михаил Васильевич Комбриг РККАГенерал-майор ВС КОНРРодился 2 июня 1897 г. в деревне Бозня Вяземского уезда Смоленской губернии. Русский. Из служащих. Беспартийный. В 1918 г. окончил среднее Московское политехническое училище. Участник Гражданской войны. Принимал

ТАРНОВСКИЙ Михаил Васильевич Майор ВВС КОНРРодился в 1907 г. в Царском Селе под Санкт-Петербургом. Русский. Из семьи полковника Русской армии В.В. Тарновского. 14 ноября 1920 г. вместе с семьей эвакуировался из Крыма. В 1921–1922 гг. с семьей жил во Франции, с 1922 г. - в

Михаил Васильевич Фрунзе Родился 21 января (2 февраля) 1885 года в городе Пишпеке (ныне город Фрунзе - столица Киргизской ССР), в семье фельдшера. Окончил гимназию, в 1904 году поступил в Петербургский политехнический институт, вел революционную работу в рабочих и

ЗИМЯНИН Михаил Васильевич (21.11.1914 - 01.05.1995). Секретарь ЦК КПСС с 05.03.1976 г. по 28.01.1987 г. Член ЦК КПСС в 1952 - 1956, 1966 - 1989 гг. Член ЦРК КПСС в 1956 - 1966 гг. Член партии с 1939 г.Родился в г. Витебске в семье рабочего. Белорус. Трудовой путь начал в 1929 г. рабочим паровозоремонтного депо

МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ ДМИТРИЕВ Широкоплечий, высокого роста, хорошо сложенный, с мужественным открытым лицом, он был любимцем сотрудников но только нашего, но и других отделов. Глаза смотрели на собеседника серьезно и доброжелательно. И в то же время в этих глазах, где-то в

Богданов Михаил Васильевич Комбриг РККА.Генерал-майор ВС КОНР.Родился в 1897 году.Комбриг, начальник артиллерии 8-го стрелкового корпуса.Русский. Беспартийный.В Красной армии - с 1919 года.Награжден медалью «XX лет РККА».5 августа 1941 года 8-й стрелковый корпус попал в

С. Голубов МИХАИЛ ФРУНЗЕ Весной 1919 года я служил в инспекции артиллерии Четвертой армии Восточного фронта. Штаб армии стоял тогда (май) в Саратове. Военные обстоятельства складывались тяжело и опасно. В марте внезапно открылось наступление колчаковских войск.

ГРЕШИЛОВ Михаил Васильевич Михаил Васильевич Грешилов родился в 1912 году в деревне Буденовке Золотухинского района Курской области в крестьянской семье. Русский. В 1929 году с группой комсомольцев приехал на Магнитострой. Закончил ФЗУ (ныне СГПТУ-19). Работал электриком на

КОНОВАЛОВ Михаил Васильевич Михаил Васильевич Коновалов родился в 1919 году в деревне Ясная Поляна Далматовского района Курганской области в семье крестьянина. По национальности русский. Кандидат в члены КПСС.После окончания школы работал в колхозе учетчиком, затем

Кому из вождей революции был неугоден М.В. Фрунзе?

Девяносто лет назад, 31 октября 1925 года, умер наркомвоенмор СССР и председатель Революционного военного совета Михаил Васильевич Фрунзе. Это был необычайно одарённый и волевой человек, именно такие, как он, составляли «золотой фонд» большевиков.

Фрунзе принимал участие в вооруженном восстании в Москве в декабре 1905 года и в октябре 1917-го. Революционер-подпольщик, функционер РСДРП - он был дважды приговорён к смертной казни, но её всё-таки заменили каторгой, на которой Фрунзе провёл шесть лет. Ему довелось проявить себя на самых разных постах. Он возглавлял Шуйский Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, был депутатом Учредительного собрания от Владимирской губернии, руководил Ивано-Вознесенским губкомом РКП (б) и губисполкомом.

Но, конечно, в первую очередь Михаил Васильевич прославился как выдающийся полководец-самородок. В 1919 году во главе 4-й армии РККА он разгромил колчаковцев. В 1920 году (вместе с Повстанческой армией Н.И. Махно) взял Перекоп и сокрушил Врангеля (потом руководил «зачисткой» самих махновцев).

И в том же году руководил Бухарской операцией, в ходе которой был свергнут эмир и установлена Народная Советская республика. Кроме того, Фрунзе был военным теоретиком и творцом армейской реформы 1924–1925 годов. Он прожил яркую жизнь, а его смерть вызвала много вопросов.

1. Неясные причины

Фрунзе умер после операции, вызванной язвой желудка. Согласно официальной версии, причиной летального исхода стало заражение крови. Однако потом уже была выдвинута и другая версия – Михаил Васильевич умер от остановки сердца, в результате воздействия анестезии. Организм переносил её очень плохо, оперируемый не мог заснуть в течение получаса. Сначала ему давали эфир, но он не подействовал, потом стали давать хлороформ. Воздействие последнего уже само по себе довольно опасно, а уж в сочетании с эфиром всё было опаснее вдвойне. Причем наркотизатор (так тогда называли анестезиологов) А.Д. Очкин ещё и превысил дозу. В настоящий момент «наркотическая» версия превалирует, однако разделяют её далеко не все. Так, по мнению заслуженного деятеля науки РФ, доктора медицинских наук, профессора В.Л. Попова, непосредственной причиной смерти Фрунзе был перитонит, а наркозная смерть – всего лишь предположение, никаких доказательств этому просто нет. Действительно, вскрытие показало, что у больного был распространенный фебринозно-гнойный перитонит. И степень выраженности перитонита вполне достаточна, чтобы считать её причиной смерти. Да ещё при наличии неполноценности аорты и крупных артериальных сосудов. Как предполагают, это было врожденное, с этим Фрунзе долго жил, но перитонит всё дело обострил. (Передача «После смерти. М.В. Фрунзе». Пятый канал ТВ. 21. 11. 2009).

Как видим, пока что нет возможности даже точно определить причину смерти Фрунзе. Поэтому и говорить об убийстве нельзя, по крайней мере, сейчас. Хотя, безусловно, очень многое выглядит весьма подозрительным. Через год после смерти Фрунзе нарком здравоохранения Н.А. Семашко сообщил следующее. Оказывается, хирург В.Н. Розанов, оперировавший Фрунзе, предлагал не торопиться с операцией. Как, впрочем, и его лечащий врач П.В. Мандрыка, которого почему-то на саму операцию не пустили. Кроме того, по утверждению Семашко, лишь малая часть консилиума, принимавшего решение об операции, была компетентна. Однако же надо заметить, что сам Семашко и председательствовал на этом консилиуме.

В любом случае, очевидно одно – Фрунзе имел очень и очень серьезные проблемы со здоровьем. Кстати, первые симптомы у него возникли ещё в 1906 году. А в 1922-м консилиум врачей при ЦК РКП настоятельно рекомендовал ему выехать за границу для лечения. Однако Фрунзе эту рекомендацию, если так можно выразиться, «просаботировал». Ему казалось, что это сильно отвлечёт от дел. Он направился на лечение в Боржоми, а тамошних условий было явно недостаточно.

2. Троцкисткий след

Практически сразу начались разговоры о том, что наркома убили. Причём, вначале убийство приписывалось сторонникам Л.Д. Троцкого. Но очень скоро те перешли в наступление и стали всё валить на И.В. Сталина.

Была изготовлена мощная литературная «бомба»: писатель Б.В. Пильняк опубликовал в журнале «Новый мир» «Повесть непогашенной луны», в которой тонко намекнул на причастность Сталина к смерти Фрунзе.

Причём ни того, ни другого он, конечно же, не назвал, нарком был выведен под именем командарма Гаврилова – человека совершенно здорового, но практически насильственно положенного под нож хирурга. Сам Пильняк счёл нужным предупредить читателя: «Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видел его раза два. Действительных подробностей его смерти я не знаю — и они для меня не очень существенны, ибо целью моего рассказа никак не являлся репортаж о смерти наркомвоена. Всё это я нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нем подлинных фактов и живых лиц».

Получается следующее. С одной стороны, Пильняк отмёл всё попытки связать сюжет повести с реальными событиями, а с другой – всё-таки указал на Фрунзе. Для чего? Может для того, чтобы у читателя как раз и не осталось никаких сомнений в том, о ком и о чём идет речь? Исследователь Н. Над (Добрюха) обратил внимание на то, что свою повесть Пильняк посвятил писателю А.К. Воронскому, одному из ведущих теоретиков марксизма в области литературы и стороннику «Левой оппозиции»: «В архивах остались свидетельства, как возникла идея «Повести». Началось, судя по всему, с того, что Воронского, как члена ВЦИК, ввели в состав «Комиссии по организации похорон тов. М.В. Фрунзе». Разумеется, на заседании Комиссии, кроме ритуальных вопросов, обсуждались все обстоятельства «неудачной операции». Тот факт, что «Повесть непогашенной луны» Пильняк посвятил Воронскому, говорит за то, что главную информацию о причинах «неудачной операции» Пильняк получил именно от него. И явно под «углом зрения» Троцкого. Недаром уже в 1927 г. Воронский, как активный участник троцкистской оппозиции, был исключён из партии. Позже пострадает и сам Пильняк. Итак, Пильняк входил в литературный круг Воронского, который, в свою очередь, входил в политический круг Троцкого. В итоге: круги эти сомкнулись». («Кто убил Михаила Фрунзе» // Известия.Ру)

3. Оппонент «демона революции»

Не будем торопиться с выводами о причастности Троцкого к смерти полководца. Речь идёт о попытке троцкистов спихнуть всё на Сталина – вот тут всё совершенно ясно. Хотя все основания для нелюбви к Фрунзе Лев Давидович имел – ведь его заменил на посту наркомвоенмора и председателя РВС именно он. Впрочем, ниточки можно потянуть и во времена гражданской войны.

Отношения между Троцким и Фрунзе были тогда, мягко говоря, натянутыми. В 1919 году между ними произошёл серьёзнейший конфликт.

В то время колчаковская армия вела успешное наступление, стремительно и напористо продвигаясь к районам Центральной России. И Троцкий вначале вообще впал в пессимизм, заявив, что противостоять этому натиску просто-напросто невозможно. (Кстати, тут стоит напомнить, что в своё время огромные пространства Сибири, Урала и Поволжья отошли от большевиков в ходе восстания белочехов, которое было, в немалой степени, спровоцировано Троцким, отдавшим приказ об их разоружении.) Однако потом он всё же собрался с духом и дал приказ: отступать до Волги и строить там укрепительные рубежи.

Командующий 4-й армии Фрунзе этому распоряжению не подчинился, получив полную поддержку Ленина. В результате мощного контрнаступления части Красной армии отбросили колчаковцев далеко на восток, освободив Приуралье, а также отдельные районы Среднего и Южного Урала. Тогда Троцкий предложил остановиться и перебросить войска с Восточного фронта – на Южный. ЦК этот план отклонил, и наступление было продолжено, после чего РККА освободила Ижевск, Уфу, Пермь, Челябинск, Тюмень и другие города Урала и Западной Сибири.

Обо всем этом напомнил Сталин в своём выступлении перед профсоюзными активистами (19 июня 1924 года): «Вы знаете, что основными врагами Советской республики считались Колчак и Деникин. Вы знаете, что наша страна вздохнула свободно лишь после победы над этими врагами. И вот, история говорит, что обоих этих врагов, т.е. Колчака и Деникина добили наши войска ВОПРЕКИ планам Троцкого. Судите сами: Дело происходит летом 1919 года. Наши войска наступают на Колчака и орудуют под Уфой. Заседание ЦК. Троцкий предлагает задержать наступление по линии реки Белой (под Уфой), оставив Урал в руках Колчака, снять часть войск с Востфронта и перебросить их на Южный фронт. Происходят жаркие прения. ЦК не соглашается с Троцким, находя, что нельзя оставлять в руках Колчака Урал с его заводами, с его железнодорожной сетью, где он легко может оправиться, собрать кулак и вновь очутиться у Волги, – нужно сначала прогнать Колчака за Уральский хребет, в сибирские степи, и только после этого заняться переброской сил на юг. ЦК отклоняет план Троцкого... С этого момента Троцкий отходит от прямого участия в делах Востфронта».

В борьбе против войск Деникина Троцкий также проявил себя в полной мере – с отрицательной стороны. Вначале он весьма «успешно» докомандовался до того, что белые захватили Орёл и двинулись на Тулу. Одной из причин таких неудач стала ссора с Н.И. Махно, которого «демон революции» объявил вне закона, хотя бойцы легендарного Батьки стояли насмерть. «Нужно было спасать положение, – отмечает С. Кузьмин. – Троцкий предложил нанести главный удар по деникинцам от Царицына на Новороссийск, через донские степи, где Красная Армия встретила бы на своем пути полное бездорожье и многочисленные белоказацкие банды. Владимиру Ильичу Ленину этот план не понравился. Троцкий был отстранен от руководства операциями Красной Армии на юге». («Вопреки Троцкому»)

Складывается такое впечатление, что Троцкий вовсе не хотел победы Красной армии. И весьма возможно, так оно и было. Конечно, не хотел он и поражения. Скорее, в его планы входило затянуть Гражданскую войну как можно больше.

Это входило и в планы «западных демократий», с которыми был связан Троцкий, настойчиво предлагавший практически всю первую половину 1918 года заключить военно-политический союз с Англией и Францией. Так, в январе 1919 года Антанта предложила белым и красным провести совместную конференцию, заключить мир и сохранить статус-кво – каждый господствует в пределах контролируемой, на момент перемирия, территории. Понятно, что это только продлило бы состояние раскола России – сильной и единой она Западу была не нужна.

4. Несостоявшийся Бонапарт

Во время гражданский войны Троцкий показал себя завзятым бонапартистом, и в какой-то момент даже был близок к тому, чтобы захватить власть, опираясь на армию.

31 августа 1918 года было совершено покушение на Председателя Совнаркома В.И. Ленина. Он находился в тяжелейшем состоянии, и это неизбежно ставило вопрос: кто станет во главе страны в случае его смерти? Очень сильные позиции были у председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Я.М. Свердлова, который одновременно возглавлял стремительно усиливающийся аппарат РКП (б). Но и у Троцкого был сильнейший ресурс – армия. И вот, 2 сентября ВЦИК принимает следующее постановление: «Советская республика превращается в военный лагерь. Во главе всех фронтов и военных учреждений Республики ставится Революционный военный Совет. Все силы и средства Социалистической республики ставятся в его распоряжение».

Во главе нового органа поставили Троцкого. Показательно, что в принятии этого решения не участвуют ни Совнарком, ни партия. Всё решает ВЦИК, а точнее, его председатель – Свердлов. «Обращает на себя внимание тот факт, что никакого решения ЦК РКП (б) о создании Реввоенсовета не было, замечает С. Миронов. – Неизвестно ни о каком пленуме ЦК в эти дни. Свердлов, сосредоточивший в своих руках все высшие партийные должности, просто отстранил партию от решения вопроса о создании РВС. Создавалась «совершенно самостоятельная государственная власть». Военная власть бонапартистского типа. Недаром современники нередко называли Троцкого Красным Бонапартом». («Гражданская война в России»).

Когда Ленин оправился от болезни и вновь занялся государственным делами, то его ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, что власть предсовнаркома сильно урезали, и немаловажную роль в этом сыграло создание РВС. Ильича, однако, было не так просто срезать, и он быстро нашёл выход из создавшегося положения. На один аппаратный манёвр Ленин ответил другим, образовав новый орган – Союз рабочей и крестьянской обороны (с 1920 года – Союз труда и обороны), во главе которого он сам и встал. Теперь мегаструктура РВС вынуждена была подчиняться другой – СРКО.

После смерти Ленина, в течение всего 1924 года из высшего армейского руководства удаляли сторонников Троцкого. Наибольшей потерей было смещение с поста заместителя РВС Э.М. Склянского, которого как раз и заменили Фрунзе.

Командующий Московским военным округом Н.И. Муралов ничтоже сумняшеся предлагал «демону революции поднять войска против руководства. Однако Троцкий на это так и не решился, он предпочёл действовать политическими методами – и проиграл.

В январе 1925 наркомвоенмором и председателем РВС стал его оппонент Фрунзе.

5. Мыслитель новой армии

Новый наркомвоенмор был не только выдающимся полководцем, но и мыслителем, создавшим стройную систему представлений о том, какой должна быть армия нового государства. Эта система по праву называется «единой военной доктриной Фрунзе».

Её основы изложены в серии трудов: «Реорганизация рабоче-крестьянской Красной Армии» (1921), «Единая военная доктрина и Красная Армия» (1921), «Военно-политическое воспитание Красной Армии» (1922), «Фронт и тыл в войне будущего» (1924), «Ленин и Красная Армия» (1925).

Фрунзе дал своё определение «единой военной доктрине». По его мнению, она представляет собой «учение, устанавливающее характер строительства вооруженных сил страны, методов боевой подготовки войск, на основе господствующих в государстве взглядов на характер лежащих перед ним военных задач и способа их разрешения, вытекающих из классового существа государства и определяемых уровнем развития производительных сил страны».

Новая, Красная армия отличается от старых армий буржуазных государств тем, что строится на идеологических основаниях. В связи с этим он настаивал на особой роли партийно-политических организаций в армии. Кроме того, новая армия должна быть народной, избегать любой кастовости. При этом для неё должен быть характерен высочайший профессионализм.

Идеология - идеологией, но делать ставку только на нее нельзя. «...Троцкистскую идею «революции на штыках» Фрунзе не принимал, – отмечает Юрий Бардахчиев. – Еще осенью 1921 г. он утверждал, что надеяться на поддержку иностранного пролетариата в будущей войне неразумно. Фрунзе считал, что «вполне вероятным является факт появления перед нами противника, который очень туго будет поддаваться доводам революционной идеологии». Поэтому, писал он, в расчетах будущих операций главное внимание необходимо уделить не надеждам на политическое разложение противника, а возможности «активно физически раздавить его». («Единая военная доктрина Фрунзе» // «Суть времени»).

К тому же надо заметить, что если Троцкий на дух не переносил национальный патриотизм, то Фрунзе был ему не чужд. «Там, в лагере наших врагов, как раз и не может быть национального возрождения России, что как раз с той стороны и не может быть речи о борьбе за благополучие русского народа.

Потому что не из-за прекрасных же глаз все эти французы, англичане помогают Деникину и Колчаку - естественно, что они преследуют свои интересы. Этот факт должен быть достаточно ясен, что России там нет, что Россия у нас…

Мы не размазня вроде Керенского. Мы ведём смертельный бой. Мы знаем, если победят нас, то сотни тысяч, миллионы самых лучших, стойких и энергичных в нашей стране будут истреблены, мы знаем, что с нами не будут разговаривать, нас будут только вешать, и вся наша родина зальётся кровью. Наша страна будет порабощена иностранным капиталом».

Михаил Васильевич был уверен, что в основе военных действий находится наступление, но важнейшая роль принадлежит и обороне, которая должна носить активный характер. Не следует забывать и о тыле. В будущей войне значение военной техники только возрастёт, поэтому этой области нужно уделять огромное внимание. Следует всячески развивать танкостроение, пусть даже «в ущерб и за счёт других родов оружия». Что касается воздушного флота, то «его значение будет решающим».

«Идеократический» подход Фрунзе явно отличался от подхода Троцкого, который подчёркивал свою внеидеологичность в вопросах армейского строительства. С.М. Будённый вспоминает о военном совещании на XI съезде РКП (б) (март–апрель 1922 года) и шокирующем выступлении «демона революции»: «Его взгляды на военный вопрос были прямо противоположны взглядам Фрунзе. Все мы были буквально поражены: то, что он утверждал, противоречило марксизму, принципам пролетарского строительства Красной Армии. «О чём он говорит? - недоумевал я. - Или ничего не понимает в военном деле, или умышленно запутывает предельно ясный вопрос». Троцкий заявлял, что марксизм, мол, вообще к военному делу неприложим, что война - это ремесло, совокупность практических навыков и потому не может быть науки о войне. Он обливал грязью весь боевой опыт Красной Армии в Гражданской войне, говоря, что нет там ничего поучительного. Характерно, что в течение всей речи Троцкий ни разу не сослался на Ленина. Он обходил тот общеизвестный факт, что Владимир Ильич - создатель учения о войнах справедливых и несправедливых, создатель Красной Армии, что он руководил обороной Советской Республики, разрабатывал основы советской военной науки. А ведь, отмечая в тезисах необходимость решительных наступательных действий и воспитания воинов в духе высокой боевой активности, Фрунзе опирался именно на труды В.И. Ленина, в частности, руководствовался его речью на VIII съезде Советов. Выходило, что не Фрунзе «опровергал» Троцкий, а Ленина!».

Вряд ли Троцкого можно упрекнуть в равнодушии к вопросам идеологии, тем более, в такой важнейшей области, как военная. Скорее всего, он просто хотел заручиться поддержкой широких армейских кругов, позиционируя себя как сторонник их независимости от партийно-политических органов. Троцкий, вообще, очень легко «перестраивался», исходя из тактических соображений. Он мог потребовать милитаризации профсоюзов, а потом, через некоторое время, выступать ярым поборником внутрипартийной демократии. (Кстати, когда в 1930-е годы в его IV Интернационале наметилась внутренняя оппозиция, «демократ» Троцкий разгромил её быстро и безжалостно.) Весьма возможно, что именно эта «внеидеологичность» Троцкого в военных делах и поддерживала его популярность в армейской среде.

Фрунзе же честно и открыто отстаивал идеократическую линию, ему не нужны были популистские жесты, его популярность была прочно завоевана блестящими победами.

6. Фактор Котовского

Загадочная смерть Фрунзе можно поставить с один ряд с убийством героя гражданской войны и командующего 2-м кавалерийским корпусом Г.И. Котовского. Михаил Васильевич и Григорий Иванович были весьма близки. Последний стал правой рукой командарма. А после того, как Фрунзе возглавил военный наркомат и РВС, он замыслил сделать Котовского своим первым заместителем. И тот вполне этого заслуживал, причём не только ввиду своих былых заслуг времён Гражданской войны. В 1923 году Котовский выиграл крупнейшие военные маневры, а потом выступил на Московском совещании комсостава и предложил преобразовать ядро кавалерии в автобронетанковые подразделения.

В 1924 году Григорий Иванович предложил Фрунзе дерзкий план воссоединения России с родной Бессарабией. Предполагалось, что он, с одной дивизией, переправится через Днестр, молниеносно разгромит румынские войска, подняв на восстание тамошнее население (среди которого он сам был весьма популярен). После этого Котовский создаст своё правительство, которое и предложит воссоединение. Фрунзе, однако, этот план отверг.

Нельзя пройти мимо того, что Котовский находился в очень конфликтных отношениях с И.Э. Якиром, который был родственником Троцкого и пользовался его поддержкой в продвижении по карьерной лестнице. Вот что рассказывает сын Котовского – Григорий Григорьевич: «Во время Гражданской войны произошло несколько столкновений отца с Якиром. Так, в 1919 году на крупной станции, кажется, Жмеринке, взбунтовался отряд из бывших галичан. Якир, оказавшийся в это время на станции, сел в штабной вагон и укатил. Тогда Котовский применил следующую тактику: его бригада начала быстрым аллюром мотаться по всем улочкам местечка, создавая впечатление огромного количества кавалерии. Небольшими силами он подавил это восстание, после чего на паровозе догнал Якира. Отец был страшно вспыльчивым, взрывной натуры человек (по рассказам мамы, когда домой приходили командиры, они прежде всего спрашивали: «Как затылок у командира – красный или нет?»; если красный, то лучше было не подходить). Так вот, отец вскочил в вагон к Якиру, который сидел за письменным столом, и крикнул: «Трус! Зарублю!». И Якир спрятался под стол... Конечно, таких вещей не прощают». («Кто убил Робин Гуда революции?» // Peoples.Ru).

Таким образом, можно предположить, что убийство Котовского в 1925 году было как-то связано с деятельностью группы Троцкого. Фрунзе взялся за расследование сам, но смерть не позволила ему завершить это дело (как и многие другие дела) до конца.

Сегодня невозможно ответить на вопрос: был ли убит Фрунзе, и кому была выгодна его смерть. Вряд ли в этом был заинтересован Сталин, который имел в лице Михаила Васильевича сильного и надёжного союзника. Возможно, будут обнаружены новые документы, которые и прольют новый свет на обстоятельства той злосчастной октябрьской операции.

Специально для Столетия

Пусть товарищ Фрунзе не назывался нами вождем нашей партии, вождем нашей революции, пусть его имя не красовалось рядом с именем Ленина и других наших вождей - но товарищи, кто с ним был близок, кто с ним сталкивался, тот должен сказать, что это был крупнейший работник, это был лучший вождь нашей Красной Армии. В смысле военных знаний, в смысле организации военных сил товарищ Фрунзе не имел равного среди наших членов партии.

Вехи, поставленные М. В. Фрунзе на пути развития вооруженных сил нашего государства, будут и впредь служить нам указанием, в каком направлении идти к достижению целей, которые нам дороги, которым служил, для которых отдал все, что у него было лучшего в жизни, и саму жизнь М. В. Фрунзе.

Достоверно известно, что Михаил Васильевич Фрунзе умер 31 октября 1925 года в 5 часов 40 минут в бывшей Солдатенковской больнице (ныне Боткинской), расположенной в Москве. 3 ноября он был похоронен с большими почестями на Красной площади у Мавзолея В. И. Ленина. К тому времени такой чести удостаивались немногие.

В советские времена по поводу смерти М. В. Фрунзе придерживались одной официальной версии: после операции на желудке Михаил Васильевич скончался от паралича сердца. Более 60 лет никто не сомневался в этой версии.

В 90-е годы XX века, в связи с начавшейся «перестройкой» и «гласностью», советская история начала подвергаться острой критике. Сомнениям и пересмотрам стали подвергать любые исторические факты. При этом исследователи это делали как с опорой на новые документы, так и развивая всевозможные смелые собственные версии. В 90-е годы, особенно после отмены цензуры, писать начали все и обо всем. По привычке многие люди опубликованному верили. Так легенды и версии были возведены в ранг фактов. Это произошло и в отношении смерти М. В. Фрунзе.

На сегодняшний день существует несколько версий. Прямых доказательств ни одной из них нет. Считаю своим долгом предложить некоторые читателю.

В марте 1989 года в «Военно-историческом» журнале была опубликована статья Роя Медведева «О смерти М. В. Фрунзе и Ф. Э. Дзержинского». Данный год был одним из последних в истории советской власти. Автор - доктор исторических наук, уже в 60-е годы находился в оппозиции к коммунистам. Поэтому, конечно, постарался все изобразить исключительно в черном цвете.

В своей статье он, в частности, пишет, что смерть 40-летнего М. В. Фрунзе породила много толков. Любой опытный врач даже в 1925 году хорошо знал, что при язве желудка следует сначала провести консервативное лечение и лишь в случае его безуспешности прибегнуть к хирургическому вмешательству. М. В. Фрунзе не хотел ложиться на операцию, предпочитая консервативное лечение, тем более что к осени 1925 года чувствовал себя очень хорошо - язвенная болезнь почти не давала о себе знать.

Возникает вопрос, почему, несмотря на столь очевидный успех консервативного лечения, оба консилиума постановили делать операцию? Это невероятное для опытных врачей решение можно объяснить только давлением извне. А такое давление существовало. Известно, что вопрос о болезни М. В. Фрунзе обсуждался даже на Политбюро, причем именно Сталин и Ворошилов настаивали на операции.

В своем письме к жене М. В. Фрунзе несколько покривил душой, так как не был удовлетворен решением двух консилиумов. Храбрейший полководец оказался в достаточно трудном положении. Отказаться от операции - значило навлечь на себя упреки в боязни, в нерешительности, и он скрепя сердце согласился.

Это в определенной степени подтверждается и конкретизируется воспоминаниями старото большевика и личного друга Михаила Васильевича И. К. Гамбурга, опубликованными в 1965 году.

«Незадолго до операции, - пишет Гамбург, - я зашел к нему повидаться. Он был расстроен и сказал, что не хотел бы ложиться на операционный стол… Предчувствие какого-то неблагополучия, чего-то непоправимого угнетало его…

Я убеждал Михаила Васильевича отказаться от операции, поскольку мысль о ней его угнетает. Но он отрицательно покачивал головой:

Сталин настаивает на операции; говорит, что надо раз и навсегда освободиться от язвы желудка. Я решился лечь под нож».

Операция состоялась днем 29 октября. В качестве наркоза применялся хлороформ, хотя уже тогда было известно более эффективное средство - эфир. По свидетельству Гамбурга, Фрунзе плохо засыпал, наркоз действовал на него слабо. Профессор Розанов, руководивший операцией, принял решение увеличить почти вдвое против нормы дозу хлороформа, что было крайне опасно для сердца. Невольно возникает вопрос - для чего нужен был такой риск?

Операция началась в 12 ч. 40 мин., и сразу же выявилась полная ее ненужность. Хирурги не обнаружили язвы, лишь небольшой рубец на двенадцатиперстной кишке свидетельствовал о том, что она когда-то была. Однако для сердца М. В. Фрунзе оказалась непосильной увеличенная доза наркоза - состояние оперируемого резко ухудшилось. В 5 часов вечера, т. е. уже после операции, в больницу приехали Сталин и Микоян, но в палату к больному их не пустили. Сталин передал Фрунзе записку: «Дружок! Был сегодня в 5 ч. вечера у т. Розанова (я и Микоян). Хотели к тебе зайти, - не пустил, язва. Мы вынуждены были покориться силе. НЕ СКУЧАЙ, ГОЛУБЧИК МОЙ. Привет. Мы еще приедем, мы еще придем… Коба». Но увидеть живым Михаила Васильевича ни Сталину, ни Микояну уже не пришлось. Через 30 часов после операции сердце М. В. Фрунзе перестало биться.

1 ноября 1925 года в «Правде» было опубликовано правительственное сообщение: «В ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич ФРУНЗЕ». В тот же день в газетах был опубликован и «Анатомический диагноз», в котором, в частности, говорилось: «Зажившая круглая язва 12-перстной кишки с резко выраженным рубцевым уплотнением… Поверхностные изъязвления различной давности выхода желудка и верхней части 12-перстной кишки… Острое гнойное воспаление брюшины. Паренхиматозное перерождение мышцы сердца, почек, печени…»

Совершенно очевидно, что у М. В. Фрунзе до операции не было острого гнойного воспаления брюшины, так как, по свидетельству его самого и друзей, чувствовал он себя вполне здоровым и работоспособным. Острый перитонит, несомненно являвшийся главной причиной смерти, был одним из последствий операции, во время которой в брюшную полость оперируемого и была занесена инфекция. Послеоперационные перитониты обычно развиваются очень быстро - в течение суток, а бороться с ними в 1925 году еще не умели. Что касается перерождения мышцы сердца, почек, печени, то все это было результатом введенной в организм повышенной дозы хлороформа. В любом лекарственном справочнике указывается, что хлороформ является высокотоксичным веществом, вызывающим нарушение сердечного ритма, дистрофические изменения в миокарде, жировое перерождение, цирроз и атрофию печени. Он нарушает также обмен веществ, в частности углеводный обмен.

В «Правде» же содержалось и довольно туманное «заключение» о болезни. «Заболевание М. В. Фрунзе, - говорилось в нем, - как показало вскрытие, заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы 12-перстной кишки, подвергшейся рубцеванию и повлекшей за собой развитие рубцевых разрастаний… С другой стороны, в качестве последствий от бывшей в 1916 году операции - удаления червеобразного отростка, имелся старый воспалительный процесс брюшной полости. Операция, предпринятая 29 октября 1925 года по поводу язвы 12-перстной кишки, вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повлекло за собой быстрый упадок сердечной деятельности и смертельный исход. Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции».

3 ноября 1925 года «Правда» опубликовала несколько статей, посвященных памяти М. В. Фрунзе. («Можем ли мы упрекнуть бедное сердце, - писал, например, Михаил Кольцов, - за сдачу перед 60 граммами хлороформа, после того, как оно выдержало два года смертничества, веревку палача на шее».) Здесь же была помещена и официальная статья «К истории болезни тов. Фрунзе», в которой сообщалось: «Ввиду интереса, какой представляет для товарищей вопрос об истории болезни тов. Фрунзе… редакция считает своевременным напечатать следующий документ». Далее шли протоколы двух консультаций у постели М. В. Фрунзе и заключение об операции. В нем, в частности, говорилось: «29 октября… товарищу М. В. Фрунзе в Боткинской больнице проведена операция профессором В. Н. Розановым, при участии профессора И. Грекова, профессора А. Мартынова и доктора А. Д. Очкина… Операция, произведенная под общим наркозом, длилась 35 минут. По вскрытии брюшной полости… обнаружены… диффузное уплотнение привратника и небольшой рубец в начале 12-перстной кишки, по-видимому, на месте зажившей язвы… Больной трудно засыпал и оставался под наркозом один час 5 минут».

Нелишне будет привести здесь еще один документ - запись полной всякого рода противоречивых и туманных рассуждений беседы с профессором Г. Грековым, опубликованной в «Известиях» 3 ноября.

«Последний консилиум был 23 октября, - заявил Греков. - Все подробности этого совещания были изложены тов. Фрунзе, и ему была предложена операция. Несмотря на то что возможность неблагоприятного исхода от тов. Фрунзе не скрывалась, он все-таки пожелал подвергнуться операции, так как считал свое состояние лишающим его возможности продолжать ответственную работу. Тов. Фрунзе просил только оперировать его по возможности скорее. После операции вызвала тревогу плохая деятельность сердца…

К больному… естественно, никого не допускали, но, когда тов. Фрунзе сообщили, что ему прислал записку тов. Сталин, он попросил записку эту прочесть и радостно улыбался… Операция относилась к разряду не тяжелых. Произведена она была по всем правилам хирургического искусства, и печальный исход ее представлялся бы совершенно необъяснимым, если не взвесить данных, полученных при операции и вскрытии. Ясно, что в организме покойного… были особенности, которые и обусловили печальный исход». Далее говорилось о том, что революция и война ослабили организм Фрунзе. «Невольно возникает вопрос, - закончил свою беседу Греков, - можно ли было обойтись без операции. Все изменения, которые обнаружились при операции, говорят, несомненно, в пользу того, что тов. Фрунзе был без операции неизлечим и даже находился под угрозой неминуемой и возможно внезапной смерти».

Обстоятельства, связанные с неожиданной смертью М. В. Фрунзе, а также крайне путаные объяснения врачей вызвали недоумение в широких партийных кругах. Иваново-вознесенские коммунисты требовали даже создать специальную комиссию для расследования причин смерти. В середине ноября 1925 года под председательством Н. И. Подвойского состоялось заседание правления Общества старых большевиков по этому поводу. На него для доклада был вызван нарком здравоохранения Н. А. Семашко. Из его доклада и ответов на вопросы вытекало, что смерть Фрунзе требует дополнительного расследования.

Была назначена комиссия ЦК. Во главе этой комиссии стояли люди, о которых Семашко отозвался с большим неодобрением. Выяснилось также, что перед консилиумом В. Н. Розанова вызывали к себе Сталин и Зиновьев, и что уже во время операции от слишком большой дозы наркоза для больного возникла угроза смерти на операционном столе. Пришлось применять экстренные меры.

После смерти М. В. Фрунзе профессор Розанов так занемог, что председатель Совнаркома СССР А. Рыков ездил к нему, чтобы успокоить и сообщить, что никто не возлагает на него ответственности за неблагоприятный исход операции, правление Общества старых большевиков после обсуждения причин смерти М. В. Фрунзе приняло решение о безобразном отношении к старым большевикам. Было условленно довести это решение до сведения съезда партии.

На XIV съезде ВКП(б) в декабре 1925 года вопрос о смерти М. В. Фрунзе не обсуждался. Однако в пятом номере журнала «Новый мир» за 1926 год была опубликована «Повесть непогашенной луны» Б. Пильняка. Правда, в предисловии к ней автор писал: «Фабула этого рассказа наталкивает на мысль, что поводом к написанию его и материалом послужила смерть М. В. Фрунзе. Лично я Фрунзе почти не знал, едва был знаком с ним, видев его раза два… Все это я нахожу необходимым сообщить читателю, чтобы читатель не искал в нем подлинных фактов и живых лиц». Однако в действительности речь шла в повести о смерти М. В. Фрунзе, причем Б. Пильняк обнаружил очень хорошее знание всех обстоятельств, связанных с операцией и смертью крупного военачальника по фамилии «Гаврилов», которая многими читалась «Фрунзе». Вот несколько отрывков из этого произведения:

«…. Перед тем, как уйти из дому, профессор с торжественным лицом и с некоторым почтительным страхом звонил в телефон: всякими окольными телефонными путями профессор проник в ту телефонную сеть, которая имела всего-навсего каких-нибудь тридцать-сорок проводов; он звонил в кабинет дома номер первый, почтительно он спрашивал, не будет ли каких-либо новых распоряжений, твердый голос в телефонной трубке предложил приехать сейчас же после операции с докладом. Профессор сказал: "Всего хорошего, будет сделано", - поклонился перед трубкой и не сразу повесил ее».

Несколько ниже, описывая операцию, Пильняк раскрывает еще одну важную тайну:

«.. на блестящем мясе желудка, в том месте, где должна была быть язва, - белый, точно вылепленный из воска, похожий на личину навозного жука, - был рубец, - указывающий, что язва уже зажила, - указывающий, что операция бесцельна…

…У больного не было пульса, не билось сердце, и не было дыхания, и холодели ноги. Это был сердечный шок: организм, не принимавший хлороформа, был хлороформом отравлен. Это было то, что человек никогда уже не станет к жизни, что человек должен умереть… Было ясно, что Гаврилов должен умереть под ножом, на операционном столе».

После завершения операции профессор «вник в ту телефонную сеть, которая имела тридцать-сорок проводов, поклонился трубке и сказал, что операция прошла благополучно».

После этого «… в крытом "ройсе" ("роллс-ройс") профессор Лозовский экстренно ехал в дом номер первый; "ройс" бесшумно вошел в ворота с грифами, мимо часовых, стал у подъезда, часовой открыл дверцу; Лозовский вошел в кабинет, где на красном сукне письменного стола стояло три телефонных аппарата…».

Фантазии автора очень походили на реальность, это понимали многие. Поэтому неудивительно, что весь тираж журнала с повестью Пильняка был конфискован. Случайно сохранилось лишь несколько номеров, представляющих сегодня огромную библиографическую редкость.

Власти действовали очень решительно и быстро. Уже в следующем номере «Нового мира» редакция признала, что публикация повести Пильняка была «явной и грубой ошибкой».

Я не знаю, издавалась ли повесть в эмигрантской или западной печати в конце 20-х годов, однако в 1965 году издательство «Флегон пресс» в Лондоне выпустило ее в свет на русском языке под названием «Смерть командарма».

Сын известного революционера и советского государственного и военного деятеля Антонова-Овсеенко историк А. В. Антонов- Овсеенко не сомневается в том, что смерть Фрунзе в результате операции являлась «политической акцией устранения», которая была организована Сталиным.

Но были и другие мнения. Американский историк и советолог А. Улам в своей книге о Сталине решительно возражает против этой версии. Он считает, что все дело было в крайне плохом состоянии медицинского обслуживания в СССР в 1925 году. А. Улам напоминает, что еще при Ленине была введена практика вмешательства партийных властей в медицинские дела и многим партийным руководителям принудительно предписывались отдых или лечение. Так что решение Политбюро об операции, которую следовало перенести Фрунзе, не являлось чем-то необычным. Повесть Пильняка А. Улам считает несомненной клеветой, которую «Пильняк предпринял под влиянием кого-то, кто хотел ударить по Сталину… Примечательно, - писал Улам, - что для Пильняка и редактора в то время не было никаких последствий. То ли от презрения ко лжи, то ли из-за расчетливой сдержанности, а может быть, и от того и другого Сталин предпочел не реагировать на клевету, которая даже в демократическом обществе обеспечила бы достаточные основания для уголовного судебного преследования ее автора и издателя».

А. Улам, конечно, не прав, когда пишет о «презрении» Сталина ко лжи. Медицинское обслуживание в СССР в 1925 году было действительно организовано очень плохо, но не для самых высших руководителей страны. Когда речь шла об их здоровье, привлекались лучшие врачи, в том числе врачи и консультанты из Германии. Политбюро заботилось о здоровье членов ЦК ВКП(б), выписывая врачей, лекарства или направляя советских лидеров в лучшие клиники Швейцарии, Германии, на курорты западных стран. Но Политбюро никогда не настаивало на том или ином методе лечения, а тем более на операциях, так что в этом отношении дело М. В. Фрунзе было как раз исключением, и притом весьма странным по своей настойчивости. Принять какие-либо меры взыскания против Пильняка или редактора журнала означало бы для Сталина только привлечь чрезмерное внимание к этому делу. О демократическом суде по поводу «клеветы» не могло быть и речи, подобного рода суд мог бы высветить и такие подробности лечения М. В. Фрунзе, о которых хотели побыстрее забыть.

С самим Б. А. Пильняком И. В. Сталин расправился позже. Как только начался «великий террор» 1937–1938 годов, Борис Андреевич был арестован одним из первых. Неизвестно, погиб ли он в заключении или же был расстрелян.

Выступая 3 ноября 1925 года на похоронах М. В. Фрунзе, Сталин сказал: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто опускались в могилу». Разумеется, ни для народа, ни для партии этого не было нужно. Но это оказалось очень важным для Сталина, так как вместо М. В. Фрунзе на пост наркома по военным и морским делам был назначен К. Е. Ворошилов, который, хотя и имел определенные заслуги перед партией и революцией, не обладал ни в какой степени ни интеллектом, ни военным дарованием, ни авторитетом Фрунзе, зато находился под сильным влиянием Сталина еще со времен боев под Царицыном.

Версию убийства М. В. Фрунзе затем развивали многие. В частности, Леонид Михайлович Млечин вопросу о смерти Михаила Васильевича посвятил главу своей книги «Русская армия между Троцким и Сталиным», изданной в 2002 году. Развивая тему, в качестве одного из доказательств он пишет о том, что Фрунзе оперировал Владимир Николаевич Розанов - сталинский врач. В начале 20-х годов он сделал удачную операцию Сталину, вырезав ему аппендикс в сложных условиях. Безусловно, данный аргумент не выдерживает никакой критики.

В. Н. Розанов - старший врач хирургического отделения Солдатенковской больницы, с 1919 года был консультантом Лечебно-санитарного управления Кремля. Он лечил многих, даже ассистировал во время операции, когда удаляли пулю Ленину после покушения на него Фанни Каплан в 1918 году. Но в то время, когда революция заставила многих представителей интеллигенции эмигрировать или отойти от дел, любой врач был на учете.

Что касается состояния здоровья М. В. Фрунзе, конечно, ссылки и тюрьмы, перенесенные им в молодости, не прошли даром. Так, Константин Фрунзе, старший брат военачальника, врач по профессии, нашел у Михаила Васильевича желудочную болезнь еще в 1906 году. Когда Михаил отбывал срок во Владимирском централе, то жаловался на боли в желудке.

В 1916 году его оперировали по поводу острого аппендицита. 11 октября Фрунзе писал из Минска сестре Людмиле: «Завтра я ложусь в больницу. Делаю операцию аппендицита». После операции Фрунзе ездил в Москву, отдыхал. Но операция была сделана не очень удачно и еще даст о себе знать.

Фрунзе много лет страдал от болей в желудке, у него диагностировали язвенную болезнь двенадцатиперстной кишки. Потом у него начались опасные кишечные кровотечения, которые надолго укладывали его в постель.

В годы Гражданской войны ему иногда приходилось руководить боевыми действиями, не вставая с постели. Лечиться он не любил, когда мучили боли, глотал разведенную в воде пищевую соду. В 1922 году его хотели отправить пить лечебные воды в Карлсбад (Карловы Вары), что помогает многим язвенникам. Он наотрез отказался.

Тяжесть болезни Фрунзе была очевидной тем, кто его близко знал. 20 апреля 1923 года известный партийный работник Сергей Константинович Минин, работавший в Петрограде секретарем Северо-Западного областного бюро ЦК, обратился к Ворошилову, Сталину и Орджоникидзе, с которыми был в дружеских отношениях:

«Климу. Сталину. Серго.

Меня удивляет, почему вы не обращаете необходимого внимания на болезнь Фрунзе. Правда, ЦК в прошлом году постановил, что Фрунзе должен лечиться, и дал средства. Но этого мало. Нужно проследить выполнение. Недуг у него жестокий (язва желудка) и может оказаться роковым. Врачи рекомендуют четыре месяца серьезного лечения. На будущий год это будет шесть месяцев и т. д. А потом будем, при выбытии из строя Михаила Васильевича, говорить, что вот-де как работал, забывая тяжелую болезнь и тому подобное.

Как вижу, Фрунзе совсем не собирается как следует лечиться: там-де будут маневры и проч.

Необходимо по-товарищески и партийным путем заставить лечиться, как это, кажется, со многими делал т. Ленин».

В 1925 году Михаил Васильевич ко всем прочим неприятностям трижды попадал в автомобильные аварии. Причем в начале сентября он выпал из машины на полном ходу и сильно ушибся. Он взял отпуск и 7 сентября уехал в Крым. В Муха- латке отдыхали Сталин и Ворошилов. Фрунзе хотел ездить на охоту, уверял, что на свежем воздухе все пройдет. Но врачи, боясь за жизнь высокопоставленного пациента, почти насильно уложили его в постель.

29 сентября все трое уехали в Москву. По дороге Михаил Васильевич еще и простудился. В Москве Фрунзе сразу же положили в Кремлевскую больницу.

8 октября под руководством наркома здравоохранения РСФСР Николая Александровича Семашко дюжина врачей осмотрела Фрунзе. Они пришли к выводу, что существует опасность прободения язвы, поэтому больному показана хирургическая операция. Хотя некоторые врачи высказывались за консервативное лечение. В частности, в необходимости операции сомневался Владимир Николаевич Розанов.

Л. М. Млечин политический обозреватель телекомпании ТВЦ, автор и ведущий программ «Особая папка» и «Особое мнение», в своей версии смерти М. В. Фрунзе пишет, что Розанова приглашали Сталин и Зиновьев, спрашивали его мнение о состоянии Фрунзе. Розанов предлагал отсрочить операцию, а Сталин будто бы просил не медлить: председатель Реввоенсовета нужен стране и партии. Может быть, не стоит обвинять известного хирурга в с неспособности отстоять свое мнение.

«В двадцатых числах октября 1925 года, - говорится в воспоминаниях Анастаса Ивановича Микояна (тогда он был секретарем Северо-Кавказского крайкома партии), - я приехал по делам в Москву и, зайдя на квартиру Сталина, узнал от него, что Фрунзе предстоит операция. Сталин был явно обеспокоен, и это чувство передалось мне.

А может быть, лучше избежать этой операции? - спросил я.

На это Сталин ответил, что он тоже не уверен в необходимости операции, но на ней настаивает сам Фрунзе, а лечащий его виднейший хирург страны Розанов считает операцию "не из опасных".

Так давай переговорим с Розановым, - предложил я Сталину.

Он согласился. Вскоре появился Розанов, с которым я познакомился годом раньше в Мухалатке. Сталин спросил его:

Верно ли, что операция, предстоящая Фрунзе, не опасна?

Как и всякая операция, - ответил Розанов, - она, конечно, определенную долю опасности представляет. Но обычно у нас такие операции проходят без особых осложнений, хотя вы, вероятно, знаете, что и обыкновенные порезы приводят иной раз к заражению крови. Но это очень редкие случаи.

Все это было сказано Розановым так уверенно, что я несколько успокоился. Однако Сталин все же задал еще один вопрос, показавшийся мне каверзным:

Ну а если бы вместо Фрунзе был, например, ваш брат, стали бы вы делать ему такую операцию или воздержались бы?

Воздержался бы, - последовал ответ.

Видите ли, товарищ Сталин, - ответил Розанов, - язвенная болезнь такова, что, если больной будет выполнять предписанный режим, можно обойтись и без операции. Мой брат, например, строго придерживался бы назначенного ему режима, а ведь Михаила Васильевича, насколько я его знаю, невозможно удержать в рамках такого режима. Он по-прежнему будет много разъезжать по стране, участвовать в военных маневрах и уж наверняка не будет соблюдать предписанной диеты. Поэтому в данном случае я за операцию…»

Потом Анастасу Ивановичу Микояну рассказывали, будто сам Фрунзе в письмах жене возражал против операции, писал, что ему вообще стало гораздо лучше и он не видит необходимости предпринимать что-то радикальное, не понимает, почему врачи твердят об операции.

«Это меня поразило, - пишет Микоян, - так как Сталин сказал мне, что сам Фрунзе настаивает на операции. Мне сказали, что Сталин разыграл с нами спектакль "в своем духе", как он выразился. Розанова он мог и не вовлекать, достаточно было ГПУ "обработать" анестезиолога…»

Мемуарная литература не является самым надежным источником, когда речь идет о конкретных фактах, поскольку воспоминания создаются через много лет после описываемых событий. К тому же мемуары обыкновенно правятся, а иногда дописываются редакторами и составителями.

В реальности Фрунзе не только не сопротивлялся операции, а, напротив, просил о ней. Об этом свидетельствуют письма жене, Софии Алексеевне, которая лечилась в Ялте от туберкулеза. Фрунзе посылал ее и в Финляндию, и в Крым, но ничто не помогало. София Алексеевна чувствовала себя плохо, не вставала. Врачи рекомендовали ей провести в Ялте всю зиму. Она тревожилась: хватит ли денег?

Фрунзе ответил:

«С деньгами как-нибудь справлюсь. При условии, конечно, что ты не будешь оплачивать из своих средств всех визитов врачей. На это никаких заработков не хватит. В последний раз взял из ЦК денег. Думаю, что зиму проживем. Лишь бы только ты прочно стала на ноги…»

«Я все еще в больнице. В субботу будет новый консилиум. Я сейчас совсем здоров. Боюсь, как бы не отказались от операции».

В следующем консилиуме 24 октября приняли участие уже семнадцать специалистов. Они пришли к прежнему выводу:

«Давность заболевания и наклонность к кровотечению, могущему оказаться жизненно опасным, не дают права рисковать дальнейшим выжидательным лечением».

При этом врачи предупредили Фрунзе, что операция может оказаться трудной и серьезной и не гарантирует стопроцентного излечения. Тем не менее Михаил Васильевич, как рассказывал впоследствии профессор Греков, «пожелал подвергнуться операции, так как считал, что его состояние лишает его возможности продолжать ответственную работу».

Иван Михайлович Гронский встретил Фрунзе в Кремлевской больнице, которая располагалась тогда в Потешном дворце:

«Больница, несмотря на ее громкое название, была более чем маленькой. Да и больных в ней, как я узнал, было немного: всего лишь человек десять - пятнадцать.

В небольшой чистенькой комнате - палате на втором этаже, куда меня поместили, не было ничего примечательного: простая металлическая кровать, два или три венских стула, тумбочка и простой стол, вот, пожалуй, и вся обстановка. Поразили меня только, пожалуй, толстенные стены Потешного дворца…»

Тройского предупредили, что его, может быть, придется оперировать.

Ну что же, - сказал ему Фрунзе, - если понадобится операция, то поедем в Боткинскую больницу вместе.

Почему в Боткинскую больницу? - поинтересовался Гронский.

Хирургического отделения в Кремлевской больнице нет, поэтому хирургических больных и отправляют туда.

А почему вас, Михаил Васильевич, отправляют туда? Требуется операция? Что-нибудь серьезное?

Врачи находят что-то не в порядке с желудком. То ли язва, то ли что-то другое. Одним словом, требуется операция…

Через день Гронский вновь встретил Фрунзе:

«Он стоял у гардероба, расположенного рядом с лестницей. Он был в тяжелом состоянии. Лицо приобрело необычный темный цвет. Михаил Васильевич получал одежду. Поздоровавшись, я спросил: уж не в Боткинскую ли больницу он собирается?

Вы угадали. Еду туда. Когда вы приедете, известите. Продолжим наши беседы.

М. В. Фрунзе был, как всегда, спокоен. Говорил ровно. Только на лице не было обычной приветливой улыбки. Оно было сосредоточенно-серьезным. Мы крепко пожали друг другу руки. Я пошел на консилиум и не подозревал, что больше уже никогда не увижу этого обаятельного человека…

О смерти Фрунзе я узнал от профессора Розанова, который должен был оперировать и меня. К счастью, мне операция не потребовалась».

Накануне операции Фрунзе написал последнее письмо жене Софии Алексеевне в Ялту:

«…Надо попробовать тебе серьезно взяться за лечение. Для этого надо прежде всего взять себя в руки. А то у нас все как-то идет хуже и хуже. От твоих забот о детях выходит хуже тебе, а в конечном счете и им. Мне как-то пришлось услышать про нас такую фразу: "Семья Фрунзе какая-то трагическая… Все больны, и на всех сыплются все несчастья!.." И правда, мы представляем какой-то непрерывный, сплошной лазарет. Надо попытаться изменить это все решительно. Я за это дело взялся. Надо сделать и тебе…»

Это письмо объясняет, почему Фрунзе сам хотел операции. Ему надоело числиться среди больных. Он надеялся разом избавиться от своих хвороб. Предсмертное письмо жена не получила. Пришла телеграмма о смерти Михаила Васильевича…

Тем не менее при всем своем мужестве Фрунзе, как и любой человек, боялся операции. После его смерти эти слова покажутся предчувствием смерти. Но он вел себя так, как любой человек, ожидающий серьезной хирургической операции. Кто и когда с радостью ложился под нож хирургов?

Жене Михаила Павловича Томского, члена политбюро и секретаря ВЦСПС, зашедшей его проведать, сказал:

Вот побрился и новую белую рубашку надел. Чувствую, Мария Ивановна, что на смерть иду, а умирать-то не хочется.

Старого друга Иосифа Карловича Гамбурга, с которым отбывал ссылку в Сибири, он попросил, если умрет под ножом, похоронить его в Шуе. Лежа на больничной койке, Фрунзе будто бы говорил:

Если что-то произойдет со мной, я прошу тебя пойти в ЦК и сказать о моем желании быть похороненным в Шуе. Мне думается, это будет иметь и политическое значение. Рабочие будут приходить на мою могилу и вспоминать о бурных днях 1905 года и Великой Октябрьской революции. Это будет помогать им в их большой работе в будущем.

Если Михаил Васильевич и в самом деле говорил нечто подобное, это свидетельствовало бы о настоящей мании величия. Но поскольку ни в чем таком Фрунзе замечен не был, то остается предположить, что его старый друг, назначенный в 1925-м помощником начальника Военно-воздушных сил Красной армии, приукрасил разговор в духе того времени…

В воспоминаниях маршала Буденного тоже есть рассказ о посещении Фрунзе в больнице.

Прямо не верится, что сегодня операция, - сказал Буденному Фрунзе.

Тогда зачем вам оперироваться, если все хорошо? - удивился маршал. - Кончайте с этим делом, и едем домой. Моя машина у подъезда.

Отличавшийся богатырским здоровьем Семен Михайлович прожил до девяноста с лишним лет, к врачам обращался редко и искренне не понимал, что Фрунзе делает в больнице.

Буденный бросился к шифоньеру, подал Фрунзе обмундирование и сапоги. Михаил Васильевич, казалось, согласился. Он надел брюки и уже накинул на голову гимнастерку, но на мгновение задержался и снял.

Да что я делаю? - недоуменно проговорил он. - Собираюсь уходить, даже не спросив разрешения врачей.

Буденный не отступал:

Михаил Васильевич, одевайтесь, а я мигом договорюсь с докторами.

Но Фрунзе отказался от этой услуги. Он решительно разделся и снова лег в постель.

Есть решение ЦК, и я обязан его выполнять…

Воспоминания Буденному писали военные журналисты,

специально прикрепленные к маршалу Главным политическим управлением Советской армии и Военно-морского флота, так что и к этому рассказу надо относиться с осторожностью.

Операция началась 29 октября после полудня. Оперировал Розанов, ассистировали известнейшие хирурги Иван Иванович Греков и Алексей Васильевич Мартынов, наркоз давал Алексей Дмитриевич Очкин. За ходом операции наблюдали сотрудники Лечебно-санитарного управления Кремля.

Фрунзе с трудом засыпал, поэтому операцию начали с получасовым опозданием, пишет Виктор Тополянский. Вся операция продолжалась тридцать пять минут, а наркоз ему давали больше часа. Судя по всему, ему сначала дали эфир, но, поскольку Фрунзе не засыпал, прибегли к хлороформу - это очень сильное и опасное средство. Передозировка хлороформа смертельно опасна. Во время операции использовали шестьдесят граммов хлороформа и сто сорок граммов эфира. Это значительно больше, чем можно было использовать.

Выступая перед правлением общества старых большевиков (председательствовал Николай Ильич Подвойский), нарком здравоохранения Семашко прямо говорил, что причиной смерти Фрунзе стало неправильное проведение наркоза, и добавил, что если бы он присутствовал на операции, то прекратил бы наркоз…

Во время операции у Фрунзе стал падать пульс, и ему стали вводить препараты, стимулирующие сердечную деятельность. В те годы таким средством был адреналин, потому что еще не было известно, что сочетание хлороформа и адреналина приводит к нарушению сердечного ритма.

А сразу после операции сердце стало отказывать. Попытки восстановить сердечную деятельность не дали успеха. Через тридцать девять часов, в пять тридцать утра 31 октября, Фрунзе скончался от сердечной недостаточности.

Буквально через десять минут в больницу приехали Сталин, глава правительства Алексей Иванович Рыков, заместитель председателя Реввоенсовета Иосиф Станиславович Уншлихт, начальник Политуправления РККА Алексей Сергеевич Бубнов, секретарь президиума ЦИК Авель Софронович Енукидзе и секретарь Северо-Кавказского крайкома партии Микоян.

Правительственное сообщение гласило, что «в ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе».

В «Бюллетене о смерти М. В. Фрунзе» говорилось:

«После 24 часов 30 октября тов. Фрунзе М. В., несмотря на все принятые меры для поднятия сердечной деятельности, при непрерывной консультации профессоров И. И. Грекова, А. В. Мартынова, Д. Д. Плетнева, В. Н. Розанова, П. И. Обросова и врачей А. Д. Очкина и Б. О. Поймана, в 5 час. 40 мин. 31 октября скончался при явлениях паралича сердца. Затемнение сознания началось за 40 мин. до кончины».

Перед вскрытием тела руководители ЦК, правительства, Реввоенсовета вновь приехали в анатомический театр Солдатенковской больницы.

Профессор Алексей Иванович Абрикосов (будущий академик и Герой Социалистического Труда), который произвел вскрытие, составил заключение, также опубликованное 1 ноября 1925 года в «Правде»:

«Заболевание Михаила Васильевича, как показало вскрытие, заключалось, с одной стороны, в наличности круглой язвы двенадцатиперстной кишки, подвергшейся рубцеванию и повлекшей за собой развитие Рубцовых разрастаний вокруг двенадцатиперстной кишки, выхода желудка и желчного пузыря; с другой стороны, в качестве последствий от бывшей в 1916 году операции - удаления червеобразного отростка, имелся старый воспалительный процесс в брюшной полости.

Операция, предпринятая 29 октября 1925 года по поводу язвы двенадцатиперстной кишки, вызвала обострение имевшего место хронического воспалительного процесса, что повело за собой острый упадок сердечной деятельности и смертельный исход. Обнаруженные при вскрытии недоразвития аорты и артерий, а также сохранившаяся зобная железа являются основой для предположения о нестойкости организма по отношению к наркозу и в смысле плохой сопротивляемости его по отношению к инфекции.

Наблюдавшиеся в последнее время кровотечения из желудочно- кишечного тракта объясняются поверхностными изъязвлениями (эрозиями), обнаруженными в желудке и двенадцатиперстной кишке и являющимися результатом упомянутых выше рубцевых разрастаний».

Вскрытие подтвердило диагноз, поставленный Михаилу Васильевичу: он действительно по всем показателям нуждался в хирургической операции. «Резкое органическое сужение выходной части желудка (стеноз превратника), повторные кишечные кровотечения и наличие глубокой каллезной язвы, не поддающейся терапевтическому вмешательству, были и остаются прямыми показаниями к хирургическому вмешательству», - пишет Виктор Тополянский.

Но вскрытие не давало четкого ответа на вопрос: почему Фрунзе умер сразу после операции?

Владимир Николаевич Розанов был опытнейшим и талантливым хирургом, очень заботливо относившимся к пациентам. Столь же высоко оцениваются и его ассистенты, принадлежавшие к числу лучших хирургов страны. Так что сомнений в хирургической бригаде быть не может. Но врач, дававший наркоз, по мнению специалистов, не имел достаточного опыта.

Алексей Дмитриевич Очкин - известный врач, ему поставлен памятник во дворе Боткинской больницы. Московская публика знала его хорошо еще и потому, что он женился на сестре основателя МХАТа Константина Сергеевича Станиславского.

Действия Очкина вызывают подозрения у Виктора Тополян- ского: Очкин в январе 1920 года был назначен главным врачом хирургического госпиталя имени Буденного в Первой конной армии. «Скорее всего, Очкина привлекли к исполнению не свойственных ему профессиональных обязанностей по распоряжению инстанций, - пишет Тополянский. - Соответствующие инструкции мог привезти ему, в частности, его бывший командир Буденный, неожиданно возникший в его клинике утром перед операцией».

Но такие истории случаются только в авантюрных романах. Менее всего рубака Буденный годился на роль связного в таком деликатном деле. Да он и не принадлежал к узкому кругу личных приближенных Сталина. Генсек его всегда поддерживал и защищал, но личного общения между ними было мало.

Мысль о сознательном убийстве М. В. Фрунзе по распоряжению И. В. Сталина выражена в публикациях бывшего помощника генсека Бориса Баженова, позже бежавшего за границу. Но, вырвавшись за пределы СССР, этот человек встал на откровенно антисоветскую позицию. Других выводов от него и ожидать не следовало. В своих поздних рассуждениях Баженов даже дошел до того, что заподозрил Михаила Васильевича в организации антиправительственного заговора на той основе, что Фрунзе, возглавив военное ведомство, на высшие командные посты назначал людей, «подобранных по принципу их военной квалификации, но не по принципу их коммунистической преданности». На этом основании Баженов писал: «Глядя на списки высшего командного состава, которые привел Фрунзе, я ставил себе вопрос: "Если бы я был на его месте, какие кадры привел бы я в военную верхушку?" И я должен был себе ответить: именно эти кадры, вполне подходившие для государственного переворота в случае войны».

Столь серьезные обвинения на столь зыбкой почве из уст перебежчика звучат очень неубедительно.

И опять это звучит неубедительно. К 1925 году, после поражения Л. Д. Троцкого, при желании И. В. Сталин сравнительно легко мог выдвинуть на должность наркома по военным и морским делам другого человека. Но он почему-то свой выбор остановил именно на М. В. Фрунзе. Возможно, это был вынужденный шаг, совершенный под давлением конкретных обстоятельств (неблагоприятная внешнеполитическая обстановка, кадровый «голод»). Но сведений о таких обстоятельствах не сохранилось.

В майском номере журнала «Новый мир» за 1926 год была опубликована «Повесть непогашенной луны» писателя Бориса Андреевича Пильняка (Вогау), переизданная московским издательством «Книжная палата» в 1989 году. В этом произведении автор, не называя имен Сталина, Фрунзе и других, излагает свою версию убийства крупного советского военачальника на операционном столе. Современники без труда домыслили и расставили в этой повести многие громкие имена.

Выход в свет этой повести вызвал большой скандал. Печать, как по команде, обрушилась на ее автора, находившегося в то время за границей, обвиняя его в искажении подлинных фактов, клевете на советский строй и Коммунистическую партию.

13 мая 1926 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление, в котором признало, «что "Повесть о непогашенной луне" Пильняка является злостным, контрреволюционным и клеветническим выпадом против ЦК и партии» и предписало изъять из обихода пятый номер журнала «Новый мир». Членам редакционной коллегии журнала был объявлен строжайший выговор, а сам Б. А. Пильняк был исключен из списков сотрудников ведущих журналов страны.

Данная реакция руководства партии достаточно четко говорит о том, что в произведении писателя были проведены слишком яркие параллели между вымыслом и реальностью. Внезапная смерть М. В. Фрунзе наделала много шума, и многие были готовы видеть в ней хорошо спланированную акцию.

В то же время сам Б. А. Пильняк, вернувшись в СССР из-за границы и узнав о реакции на свое произведение, начал оправдываться. В предисловии к книге Б. А. Пильняка, изданной в 1989 году, его сын Б. Андроникашвили-Пильняк приводит письмо, в котором опальный писатель пишет:

«Написав "Луну", я собрал группу писателей и моих знакомых партийцев (как это я обыкновенно делаю), чтобы выслушать их критику - в том числе был и редактор "Нового мира". Повесть была выслушана большим сравнительно количеством людей, одобрена и тут же взята к напечатанию для "Нового мира"… Сейчас, задним числом (я никак не хочу этим письмом себя оправдывать), я вижу, что появление моего рассказа и напечата- ние его - суть бестактности. Но поверьте мне, что в дни написания ни одной недостойной мысли у меня не было, - и, когда я, вернувшись из-за границы, услыхал, как был принят мой рассказ нашей общественностью, - ничего, кроме горького недоумения, у меня не было, потому что никак, ни на одну минуту я не хотел написать вещи "оскорбительной памяти тов. Фрунзе" и "злостно клевещущую на партию" (как было написано в июньском "Новом мире")».

Эта история также вызывает двоякое чувство. С одной стороны - негативная реакция руководства ВКП(б), за которой нетрудно увидеть И. В. Сталина. Повесть, безусловно, работала в пользу врагов советского строя, которых было немало в стране и за рубежом. Недаром в последующем она неоднократно переиздавалась в различных странах с соответствующими комментариями.

С другой стороны, автор при ее написании не располагал какими-либо документами и даже компетентными свидетельствами. Едва ли писатели и простые партийцы могли высказать что-то более существенное, чем личные догадки, и пойти дальше, чем оценка литературного стиля произведения. Тема была слишком «горячей», и именно это предопределило публикацию произведения, а иносказательность персонажей освобождала автора и остальных от ответственности.

В последующем Б. А. Пильняк написал еще ряд произведений, некоторые из которых также были признаны антисоветскими. Он был арестован 25 октября 1937 года на даче в Переделкино. 21 апреля 1938 года Б. А. Пильняк-Вогау был осужден Военной коллегией Верховного суда СССР и приговорен к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в тот же день.

Таким образом, история смерти М. В. Фрунзе покрыта паутиной всевозможных версий, домыслов и догадок. Их муссируют уже много лет, особенно в последние годы, когда стало особенно модным обличать советскую власть и лично И. В. Сталина в различных преступлениях. Некоторые авторы и сценаристы уже дошли до того, что стали свидетелями убийств многих политических, военных деятелей, ученых, писателей… Литературная вседозволенность, практическое отсутствие цензуры и научной редакции привело к тому, что на народ хлынули обильные потоки заказной и дилетантской лжи, которую многие принимают за правду. В результате история искажается и даже меняется до неузнаваемости. Демократы, которые обвиняли в этом многие режимы, в том числе и советский, сами легко и быстро взяли на вооружение антинаучные приемы и начали переписывать историю в свою угоду. Жизнь и смерть М. В. Фрунзе стала частью этой «обновленной» истории.

Вполне очевидно, что Михаил Васильевич многим был неугодный, многим мешал в достижении ими честолюбивых замыслов. Гражданская война для коммунистов победоносно завершилась, настало время делить власть, получать привилегии. За ними выстраивалась длинная очередь. Придумывались новые должности. Но безразмерным бюрократический аппарат быть не мог. Постепенно заполнялись все его ячейки. Вскоре всякое продвижение вперед стало возможным только после освобождения вышестоящей ступени.

В то же время те, кто успел занять высшие ступени власти, всячески стремились на них удержаться. Ради этого на нижние ступени ставили своих людей, беспощадно очищая для них дорогу.

Вооруженные силы, хоть и ослабленные, представляли собой серьезную мощь, с которой вынуждены были считаться все политики и все чиновники. В их рядах в то время находилось слишком много людей, привыкших отстаивать свои интересы с оружием в руках. Были там и сторонники других партий. Нужно было эту силу взять под жесткий контроль, обеспечить ее безусловную преданность власти. Окончательно это было сделано только в конце 30-х годов.

М. В. Фрунзе полностью не вписывался ни в одну из этих рамок. В то же время по своему авторитету он претендовал на ведущую роль в советской структуре, и получил эту роль. В последующем от него следовало ожидать больших проблем. Как известно, смерть решала многие из них. И М. В. Фрунзе умер. Осталось строить версии об истинной причине этой смерти.

Смерть председателя Реввоенсовета Михаила Фрунзе породила множество слухов. Историки до сих пор спорят о том, кому был выгоден уход из жизни легендарного красного полководца Гражданской войны.

Первого ноября 1925 года советские газеты опубликовали правительственное сообщение о смерти легендарного революционера Михаила Фрунзе.

«В ночь на 31 октября от паралича сердца умер после операции председатель Реввоенсовета СССР Михаил Васильевич Фрунзе».

Несколько дней подряд в газетах печатались биография, описание заслуг Фрунзе перед революцией, соболезнования от руководителей партии и государства, репортажи о митингах трудящихся, скорбящих в связи со смертью красного полководца.

Страна была в трауре, но она многого не знала...

На многих смерть Фрунзе произвела неоднозначное впечатление. К тому времени ходили слухи о том, что кто-то хочет убрать революционера. В последний год жизни Фрунзе несколько раз попадал в автомобильные аварии, что вызывало подозрения. Однажды легендарного красного полководца чуть не застрелил его собственный ординарец.

Неожиданная смерть Фрунзе в больнице дала пищу для новых слухов. Теперь говорили, что на самом деле он умер не своей смертью.

Весной 1926 года громкий скандал вызвала напечатанная в журнале «Новый мир» «Повесть непогашенной луны» советского писателя Бориса Пильняка. По ее сюжету глава государства почти насильно отправил на операцию некоего командарма – героя Гражданской войны и своего потенциального соперника в борьбе за власть. Командарм умирал на операционном столе. Никаких имен Пильняк не называл, однако многие предположили, что в основе сюжета лежит судьба Фрунзе.

Тираж журнала конфисковали, а повесть объявили контрреволюционной провокацией, но все это только усилило слухи о том, что смерть красного полководца была не случайной.

По одной из версий, наркома убрали по приказу Сталина, испугавшегося соперника. Но было ли это правдой? И так ли нужна была Фрунзе операция, на которую он согласился в 1925 году?

«У Фрунзе в течение последних лет жизни регулярно повторялись кишечные или желудочно-кишечные кровотечения. И это тоже было прямым показанием к оперативному вмешательству», – рассказывает в программе «Загадки века» историк медицины писатель кандидат медицинских наук Виктор Тополянский.

Фрунзе ввезли в операционную Солдатенковской (ныне – Боткинской) больницы 29 октября после полудня. Оперировать наркома должен был один из лучших хирургов того времени Розанов. Его ассистентами были тоже известные врачи – Иван Греков и Алексей Мартынов.

Пациенту начали давать наркоз. В то время обычно использовали эфир или хлороформ. Сначала анестезиолог дал эфир, но он практически никак не подействовал на Фрунзе. Тогда врачи решили использовать более сильное средство – хлороформ.

«Лечебная доза хлороформного наркоза составляет четыре объемных процента, а токсическая – шесть. То есть эта разница между лечебной и токсической дозой очень мала. Поэтому на заре наркоза было очень много смертей именно из-за хлороформного наркоза, из-за малой широты терапевтического действия», – объясняет доктор медицинских наук Сергей Глянцев.

Кроме того, сочетание эфира и хлороформа может привести к тяжелому отравлению организма. Опытные хирурги, оперировавшие Фрунзе, не могли этого не знать, однако они решили пойти на этот риск.

В медицине 20-х годов прошлого века считалось, что больные засыпают через 11–12 минут после применения хлороформа и через 17–18 минут после применения эфира. Фрунзе уснул только через полчаса. Операция продолжалась еще 35 минут.

«Произошла передозировка эфира в четыре раза, а хлороформа – в полтора. Это совершенно чудовищные дозы, и после такой передозировки, фактически отравления наркотическими средствами, летальный исход был по существу предопределен», – поясняет Виктор Тополянский.

В марте 1924 года Фрунзе назначили заместителем председателя Реввоенсовета СССР и наркомом по военным и морским делам, то есть заместителем Троцкого. Между ним и Троцким возник серьезный спор о роли армии в послевоенный период.

«Фрунзе по объективным причинам, по своим взглядам, оказался на стороне Сталина как государственник, как человек, который видел именно государственное развитие Советской России», – объясняет историк Ярослав Листов.

В январе 1925 года проигравший борьбу за власть Троцкий подал в отставку с поста наркомвоенмора. Его место занял Фрунзе.

Но именно в 1925 году с Фрунзе стали происходить неприятные случаи. Он трижды попадал в автомобильные аварии. А во время лечения в Крыму ординарец Фрунзе случайно выстрелил в него на охоте.

Фрунзе не пострадал, но после этого инцидента у него началось сильное желудочное кровотечение. Вскоре три врачебных консилиума высказались за операцию председателя Реввоенсовета.

«Смерть Фрунзе была очень внезапной. Сразу появилось две версии – большая доля наркоза и заражение крови», – рассказывает Листов.

По мнению многих историков, смерть Фрунзе – это всего лишь трагическое стечение обстоятельств. Так считает и историк медицины писатель кандидат медицинских наук Виктор Тополянский.

«Смерть Фрунзе оказалась необычайно своевременной для того, чтобы Сталин продолжил свои фактически монопартистские игры, то есть игры по дальнейшему захвату единоличной власти», – полагает Тополянский.

Что могло спасти жизнь Михаила Фрунзе? Как бы сложилась дальнейшая судьба знаменитого красного полководца? Это так и останется загадкой.

Раздел "Авторы" является площадкой свободной журналистики и не модерируется редакцией. Пользователи самостоятельно загружают свои материалы на сайт. Мнение автора материала может не совпадать с позицией редакции. Редакция не отвечает за достоверность изложенных автором фактов.

Распространение материалов разрешено только со ссылкой на источник.

31 октября 1925 года от последствий хирургической операции умер председатель Реввоенсовета и нарком СССР по военным и морским делам Михаил Васильевич Фрунзе. С тех пор и до сего дня не умолкают высказывания о том, что Фрунзе был нарочно убит под видом операции.

От рабочего до главнокомандующего

Михаил Фрунзе родился в 1885 году в семье фельдшера (молдаванина по национальности) на далёкой колониальной окраине Российской империи – в Бишкеке (его именем потом долго назывался этот город – столица советской Киргизии). В отличие от большинства красных военачальников, имевших до революции опыт армейской службы, Фрунзе выдвинулся на военные посты прямо из революционной борьбы. Тем не менее он показал, что и штатский человек без военного образования может быть первоклассным стратегом и организатором. Конечно, Фрунзе пользовался советами и помощью военных специалистов, из которых наиболее приближенным к нему был бывший царский генерал Фёдор Новицкий.

Став, без промежуточных ступеней, сразу командующим армией, Фрунзе весной 1919 года остановил наступление армий Колчака на Самару. В дальнейшем Фрунзе на постах командующего группой армий и фронтом не знал поражений. После гражданской войны Фрунзе написал и издал несколько военно-теоретических трудов. Проявил он себя и на дипломатическом поприще, съездив в конце 1921 года в Анкару к Мустафе Кемаль-паше с целью заключения военного союза между Советской и Турецкой республиками.

Во внутрипартийной борьбе

Последнему возвышению Фрунзе предшествовало участие в борьбе за власть между двумя группировками внутри верхушки ВКП(б). При недееспособности Ленина, начавшейся в 1922 году, его преемником как бы автоматически становился Троцкий, почитавшийся всеми как организатор и вождь Красной армии. Именно это обстоятельство возбуждало к нему страх и ненависть со стороны соратников. Они боялись, как бы Троцкий не использовал свою должность и свою популярность для захвата всей полноты власти. В 1923 году триумвират в составе Зиновьева, Каменева и Сталина начал борьбу с Троцким. Фрунзе стал их тараном

В конце октября 1923 года на пленуме ЦК РКП(б) Фрунзе выступил с докладом, в котором содержалась критика деятельности Троцкого во главе Красной армии. Примечательно, что этот пленум происходил на фоне сообщений (как оказалось, сильно преувеличенных) о начале революции в Германии. Решение об этой революции было принято исполкомом Коминтерна под руководством Зиновьева в сентябре 1923 года. В решающий момент Троцкий, который всегда выступал за скорейшую мировую революцию, не смог или не захотел двинуть Красную армию на помощь немецким рабочим. Это ослабило позиции Троцкого во внутрипартийной борьбе.

ЦК в тот момент оставил Троцкого на занимаемых им постах, но в марте 1924 года сделал Фрунзе как бы «главным смотрящим» за ним, назначив его заместителем Троцкого по должностям председателя Реввоенсовета и наркомвоенмора. Сам Фрунзе, по общим свидетельствам, не имел больших властных амбиций. Его выступление на стороне «первого триумвирата» в большевистском руководстве было продиктовано, во многом, хорошим личным отношением к Клименту Ворошилову.

Ворошилов, как и Фрунзе, тоже пришёл на полководческие посты прямо из среды революционных рабочих. Конфликт между Ворошиловым и Троцким случился ещё в конце 1918 года, во время обороны Царицына, и был вызван чрезмерным, по мнению Ворошилова (а также Сталина) пристрастием Троцкого к использованию царских военспецов. Фрунзе такая позиция была близка. Возможно, это и побудило его раскритиковать Троцкого на пленуме. О том, что Фрунзе в данном случае действовал больше в интересах других, чем в своих личных, вероятно, может свидетельствовать реплика Троцкого, что Фрунзе «слабо разбирался в людях».

Как бы то ни было, став с января 1925 года преемником Троцкого на обоих важнейших постах и фактически единолично возглавив Красную армию, Фрунзе во многом продолжал его линию по строительству Красной армии.

Не необходимая операция

С 1922 года у Фрунзе часто бывали приступы болей в животе, а с 1924 года начались кишечные кровотечения. Врачи констатировали у него язву двенадцатиперстной кишки. По традиции назойливой заботы о здоровье соратников, которую ввёл в партии Ленин, руководство настойчиво побуждало Фрунзе лечь под нож хирурга, хотя далеко не все врачи признавали необходимость операции. Последний, специально подобранный консилиум решил резать наркома.

При этом сам нарком чувствовал себя хорошо, о чём писал в последнем письме жене 26 октября 1925 года. Но он целиком доверился заключению врачей и хотел, чтобы его прооперировали поскорее и устранили источник постоянных беспокойств. 29 октября в нынешней Боткинской больнице состоялась операция. Спустя два дня сердце Фрунзе остановилось. Официальное заключение: общее заражение крови в ходе операции.

Даже правительственная версия указывала на некомпетентность и безалаберность хирургов при проведении элементарной операции. Но подозрительно, что и она мало соответствовала действительности. Есть свидетельство, что хирурги, легко прооперировав язву (она оказалась неопасной), начали зачем-то рыться во всей брюшной полости Фрунзе, ища другие возможные источники его недугов. По мнению же врача и историка Виктора Тополянского, причиной смерти стала интоксикация от передозировки обезболивающих веществ. Когда эфирный общий наркоз не подействовал, врачи добавили Фрунзе хлороформа через маску. Не исключено, что совместились обе названые причины.

Кому могло быть выгодно

Неумение врачей, оперировавших Фрунзе, по любой из версий выглядит настолько чудовищным, что поневоле закрадывается сомнение в том, что причиной смерти стала непреднамеренная ошибка. И вот с тех самых пор фигурируют две основные версии убийства Фрунзе на операционном столе.

Первая по времени, возникшая сразу, связала загадочную смерть Фрунзе с его выступлением против Троцкого и последующей его заменой на руководящих постах. Сразу же в ответ появилась версия, обвинявшая Сталина в убийстве Фрунзе. Она получила долгую жизнь благодаря книге Бориса Пильняка «Повести непогашенной луны» (1927) и позднейшим кампаниям разоблачения сталинских преступлений.

Однако если у Троцкого был мотив мстить Фрунзе, то мотивы Сталина не выглядят убедительными. Модифицированная же версия, у которой, разумеется, нет никаких доказательств, выглядит так. Замена Троцкого на Фрунзе не обеспечивала Сталину контроля над РККА, он хотел провести на эти посты своего давнего друга Ворошилова, что и удалось сделать после смерти Фрунзе.

Была ли гибель Фрунзе организована по чьему-то приказу, и по чьему именно, мы уже вряд ли когда-нибудь узнаем.