Франко-Прусская война. Франкфуртский мир

Франко-прусская война 1870-1871 - военный конфликт между империей Наполеона III и германскими государствами во главе с добивавшейся европейской гегемонии Пруссией. Война, спровоцированная прусским канцлером О. Бисмарком и формально начатая Наполеоном III, закончилась поражением и крахом Франции, в результате чего Пруссия сумела преобразовать Северогерманский союз в единую Германскую империю.Причины войны

1. Соперничество Франции и Пруссии за гегемонию (т. е. господство) в Европе.

2. Стремление правящих кругов Франции преодолеть внутренний кризис Второй империи путем войны.

3. Твердое намерение Пруссии закончить объединение всех германских земель под своей властью, присоединить к Северогерманскому союзу южные немецкие земли

Повод к войне

Спор о престолонаследии в Испании

Летом 1870 года между французским императором и Бисмарком возник спор из-за того, кому из их ставленников достанется испанская корона. Предложение занять испанский трон получил родственник Вильгельма I, против выступило французское правительство. Вильгельм I был настроен миролюбиво, но Бисмарка это не устраивало. И когда германский король послал Наполеону III телеграмму, Бисмарк ее перехватил и исправил текст, добавив оскорбительные факты. Телеграмма была передана для опубликования в газеты. Французы восприняли это сообщение как оскорбление. И объявили 19 июля 1870 года Пруссии войну

Первые сражения обернулись для Франции горечью поражения. Пруссия начала наступательную войну, а Франция вынуждена была обороняться. Настоящая катастрофа произошла 1 сентября 1870 г при Седане. Французы проиграли сражение, и остатки армии укрылись в крепости Седан. Немцы заняли все высоты вокруг Седана, их артиллерия громила окруженные войска. Французские войска сражались мужественно, но пробраться не смогли. 2 сентября 1870 г Наполеон III приказал поднять белый флаг. Вторая империя во Франции перестала существовать. К концу года прусским войскам удалось продвинуться вглубь Франции, взять крепость Мец и полностью блокировать Париж. Был подписан мирный договор.

Итоги

1. 18 января 1871 г. в Версале было провозглашено создание Германской империи в составе Северогерманского союза и южных немецких государств. Объединение Германии завершилось.

2. Закончилось воссоединение Италии. Франция вывела войска из Рима, Римская область вошла в состав Италии. Рим стал столицей Итальянского королевства.

3. Провинции Эльзас и Лотарингия переходили к Германии.

4. Франция обязалась выплатить контрибуцию в размере 5 млрд франков золотом.

Последствия войны для Франции Наполеон потерял корону, на его место пришёл Адольф Тьер. Он стал первым президентом Третьей республики, которая была провозглашена после Парижской коммуны. За годы войны Франция потеряла 1 835 полевых орудий, 5 373 крепостных орудия, более 600 000 ружей. Людские потери были огромны: 756 414 солдат (из них почти полмиллиона пленных), 300 000 мирных жителей убитыми (всего Франция потеряла 590 000 мирных жителей, считая и демографические потери). По Франкфуртскому миру бывшая империя уступала Германии Эльзас и Лотарингию (1 597 000 жителей, или 4,3 % своего населения). В этих областях было сосредоточенно 20 % всех горно- металлургических запасов Франции.

Последствия войны для Франции Даже после заключения мира во Франции находилось 633 346 германских солдат (569 875 пехоты и 63 471 кавалерии) при 1 742 орудиях. В любой момент из Германии могли быть призваны ещё по меньшей мере 250 000 солдат, что в сумме дало бы немцам огромное численное преимущество над уже побеждённым противником. Французская же армия имела только восемь корпусов, а это приблизительно 400 000 солдат. Но из них реально в строю было не более 250 000, остальные, по показанию немцев, числились лишь на бумаге. Провозглашение Германской империи в Версале. Бисмарк (вбелом в центре картины) хотел объединить враждующие немецкиекняжества, чтобы достигнуть создания консервативного,доминируемого Пруссией немецкого государства. Он воплотил этов трёх военных победах: Второй войне за Шлезвиг против Дании в1864 г., австро-прусско-итальянской войне против Австрии в 1866г., и франко-прусской войне против Франции в 1870-1871 гг.

Последствия войны для Пруссии 18 января 1871 года в Версале Бисмарк и Вильгельм I объявили о создании Германской империи. Мечта Бисмарка осуществилась - он создал единую немецкую державу. К Империи быстро присоединились государства, не входившие в состав Северогерманского союза - Саксония и прочие южногерманские страны. Австрия частью Германии не стала. Пять миллиардов франков, которые французы выплатили немцам в качестве контрибуции, стали прочным фундаментом для немецкой экономики. Бисмарк стал вторым человеком Германии, но это только формально. На самом деле премьер-министр был практически единоличным правителем, а Вильгельм I настойчивым и жадным до власти не являлся. Так на континенте появилась новая мощная держава - Германская империя, территория которой составляла 540 857 км², население 41 058 000 человек, а армия достигала почти 1 млн солдат.

Стремился объединить под своей властью все германские земли, а французский император Наполеон ІІІ - этому помешать, не желая видеть в Европе еще одно сильное государство, да еще и соседнее с Францией.

Причины и повод для войны

Все, что оставалось сделать прусскому канцлеру для создания единой Германии - это присоединить южногерманские государства. Но этим Бисмарк ограничиваться не собирался: пруссаков манили французские провинции Эльзас и Лотарингия, богатые углем и железной рудой, которые так необходимы были германским промышленникам.

Таким образом, причины франко-прусской войны были налицо, оставалось только найти повод. Обе стороны его активно искали, и он вскоре нашелся. В июле 1870 г. правительство Испании, озаботившись поиском кандидата на королевский престол, оставшийся без хозяина после очередной революции, обратилось к родственнику прусского короля принцу Леопольду. Наполеон ІІІ, не желавший видеть по соседству с Францией еще одного коронованного представителя стал вести переговоры с Пруссией. Французскому послу удалось добиться в этом успеха. Но, как оказалось позже, здесь и таилась провокация. Телеграмму французскому императору об отказе Пруссии от испанского престола Бисмарк составил в довольно оскорбительном для французов тоне, да еще и опубликовал ее в газетах. Результат был предсказуемым - взбешенный Наполеон ІІІ объявил Пруссии войну.

Соотношение сил

Международная обстановка, в которой началась франко-прусская война, была более благоприятной для Пруссии, чем для Франции. На стороне Бисмарка выступили государства, входившие в французский же император остался без союзников. Россия придерживалась нейтральной позиции, с Британией и Италией дипломатические отношения были безнадежно испорчены благодаря бездарной политике Наполеона ІІІ. Единственным государством, которое могло выступить в войну на его стороне, была Австрия, но австрийское правительство, не так давно потерпевшее поражение в войне с Пруссией, не решилось ввязаться в новую схватку с недавним противником.

С первых же дней франко-прусская война выявила слабые стороны французской армии. Во-первых, ее численность серьезно уступала противнику - 570 тысяч солдат против 1 миллиона у Северогерманского союза. Хуже было и вооружение. Единственное, чем могли гордиться французы - это более скорострельные Но самое главное - это отсутствие четкого плана военных действий. Его составили наспех, и многое в нем было нереальным: и сроки мобилизации, и расчеты на раскол между союзниками.

Что касается Пруссии, то франко-прусская война, само собой, не застала врасплох ни короля, ни канцлера. Ее армия отличалась дисциплиной и отличным вооружением, была создана на основе всеобщей повинности. Густая сеть железных дорог в Германии позволяла быстро перебросить военные подразделения в нужное место. И, само собой, прусское командование имело четкий план действий, разработанный еще задолго до войны.

Военные действия

В августе 1870 г. начали наступление. Французские корпуса несли поражение один за другим. 1 сентября возле крепости Седан, в которой находился Наполеон ІІІ, началось сражение. Французское командование не смогло избежать окружения, вдобавок ко всему, армия понесла огромные потери от перекрестного артобстрела. В результате уже на следующий день Наполеон ІІІ вынужден был сдаться. Взяв в плен 84 тысячи человек, пруссаки двинулись к французской столице.

Известие о поражении под Седаном вызвало в Париже восстание. Уже 4 сентября во Франции была провозглашена Республика. Новое правительство начало формировать новые армии. Под ружье становились тысячи добровольцев, но организовать оборону страны от врага новые власти не смогли. 27 октября капитулировала огромная армия маршала Базена, насчитывавшая почти 200 тысяч человек. По мнению историков, маршал вполне мог дать отпор пруссакам, но предпочел сдаться.

На других фронтах Бисмарку тоже сопутствовала удача. В итоге, 28 января 1871 г. подписало в Версале перемирие. Франко-прусская война закончилась. Там же, во дворце французских королей, была провозглашена Пройдет полвека, и в этом же зале будут подписывать уже немцы, после того как Германия будет разгромлена в Первой мировой войне. Но пока до этого было далеко: в мае того же года стороны подписали мирный договор, по которому Франция не только потеряла Эльзас с Лотарингией, но и кругленькую сумму в 5 миллиардов франков. Таким образом, франко-прусская война 1870-1871 гг. не только объединила Германию, но и существенно ослабила Францию экономически.

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Иван Сергеевич Тургенев
<Письма о франко-прусской войне>

Баден-Баден, 1
Баден-Баден - популярный курорт в южной Германии (входил в Великое герцогство Баденское), с которым Тургенев был связан с 1862 по 1871 год. В 1870 году Тургенев прибыл в Баден-Баден вскоре после начала франко-прусской войны и прожил там до конца октября того же года. См.: Schwirtz G. Baden im Leben und Schaffen Turgenev. – I. S. Turgenev und Deutschland, Materielen und Uatersuchungen, v. 1. Deutsche Akademie dec Wissenschaften zu Berlin, 1965, S. 247–270.

В прошлый четверг2
В прошлый четверг… – 4 августа н. ст. 1870 г. В этот день германская армия, перейдя границу, начала боевые действия. Письмо, о котором говорит Тургенев, неизвестно.

Я писал вам под отдаленный гул канонады, на другой день, в пятницу, телеграмма известила нас, что это немцы брали штурмом Виссамбур3
Виссамбур - Вейсенбург, город в Эльзасе, который был атакован немцами 4 августа 1870 г. Французы потеряли много убитыми, ранеными, пленными и отступили. После этой неудачи Наполеон III сложил с себя верховное командование, подчинив основные войска маршалам Мак-Магону и Базену.

– и началось исполнение плана Мольтке,4
…началось исполнение плана Мольтке… – План начальника прусского генерального штаба Хельмут фон Мольтке Старшего (1800–1891) сводился к тому, чтобы, вторгнувшись во Францию между Мецом и Страсбургом, отбросить французские войска к северу, изолировать их от остальной Франции и захватить Париж. Во время франко-прусской войны Мольтке был, фактически, главнокомандующим немецкими вооруженными силами; по окончании войны он получил фельдмаршальский жезл.

Который (в то время, как император французов показывал своему сыну, между завтраком и обедом, как действуют митральезы, и с чрезвычайным эффектом брал город Саарбрюкен,5
…император французов показывал своему сыну ~ как действуют митральезы, и ~ брал город Саарбрюкен… – Император Наполеон III, вопреки общественному мнению Франции, возглавил армию и отправился на театр военных действий со своим единственным сыном Евгением-Луи Наполеоном, известным под прозвищем «цринц Лулу» (1856–1879). Стремясь успокоить французов подобием наступательных действий, Наполеон приказал 2 августа 1870 г. атаковать пограничный прусский город Саарбрюкен, двинув на штурм две дивизии. Эта бесплодная операция в официальных сводках прославлялась как большая победа. Общее возмущение вызвала не только бессмысленность штурма, но и поведение императора, сделавшего из сражения зрелище для своего четырнадцатилетнего сына. Митральеза - многоствольное орудие, стрелявшее картечью.

Защищаемый одним батальоном) ринул всю громадную армию кронпринца прусского6
…армию кронпринца прусского… – Фридрих Вильгельм Карл (1831–1888), наследный принц и будущий император Германии Фридрих III (с 1888 г.), во время франко-прусской войны командовал III армией, действовавшей в Эльзасе. Упоминание, что кронпринц «разрубил французскую армию надвое», связано с тем, что после первых неудач Рейнская армия была разделена на две группы под командованием Мак-Магона и Базена.

В Эльзас и разрубил французскую армию надвое. В субботу, то есть третьего дня, мой садовник пришел сказать мне, что с утра слышится чрезвычайно сильная пальба; я вышел на крыльцо, и действительно: глухие удары, раскаты, сотрясения доносились явственно; но раздавались они уже несколько более к югу, чем в четверг; я насчитывал их от тридцати до сорока в минуту. Я взял карету и поехал в Ибург – замок, находящийся на одной из самых крайних к Рейну вершин Шварцвальда: оттуда видна вся долина Эльзаса до Страсбурга. Погода была ясная, и отчетливо рисовалась линия Вогезских гор на небосклоне. Канонада прекратилась за несколько минут до моего прибытия в Ибург; но прямо против горы, по ту сторону Рейна, из-за длинного сплошного леса поднимались громадные клубы черного, белого, сизого, красного дыма: то горел целый город. Дальше, к Вогезам, слышались еще пушечные выстрелы, но всё слабее… Явно было, что французы разбиты и отступают. Страшно и горестно было видеть в этой тихой прекрасной равнине, под кротким сиянием полузакрытого солнца, этот безобразный след войны, и нельзя было не проклясть ее и безумно-преступных ее виновников. Я возвратился в Баден, и на другой день, то есть вчера, рано поутру, уже всюду в городе появилась телеграмма, возвещавшая о новой решительной победе кронпринца над Мак-Магоном, а к вечеру мы узнали, что французы потеряли 4000 пленных, 30 пушек, 6 митральез, 2 знамени и что Мак-Магон ранен!7
…победе кронпринца над Мак-Магоном ~ Мак-Магон ранен! – Мари Эдмон Патрик Мак-Магон, герцог Маджентский (1808–1893), бонапартистский генерал и реакционный политический деятель; в начале франко-прусской войны командовал Эльзасской, а затем Шалонской армией; 2 сентября 1870 г. сдался вместе с Наполеоном III под Седаном. В письме Тургенева речь идет о сражении при Фрешвиллере (Верте) 6 августа 1870 г., когда, несмотря на мужественное сопротивление французских солдат, корпус Мак-Магона был разбит. Сведения о ранении Мак-Магона в этом сражении были неверными. В дальнейшем он командовал Шалонской армией при Седане (см. примеч. к с. 313).

Изумлению самих немцев нет границ:8
Изумлению самих немцев нет границ… – Для большинства немцев (не военных), а также для Тургенева поражение французских войск в самом начале войны было неожиданностью. «…На первых порах – в успехах французского оружия сомневаться невозможно», – писал Тургенев М. А. Милютиной 20 июля (1 августа) 1870 г. Позднее, в письме к Анненкову от 3 (15) сентября 1870 г., Тургенев признавался, что «не предвидел <…> что Наполеон даст себя взять, как в мышеловке. Не ожидал также, чтобы вся армия Мак-Магона так постыдно погибла; я полагал, что она, по крайней мере, в Бельгию уйдет».

Все роли изменены. Они нападают, они бьют французов на собственной их земле, – бьют их не хуже австрийцев! План Мольтке развивается с поражающею быстротой и блеском: правое крыло французской армии уничтожено, она находится между двух огней, и – как при Кенигсгреце9
…как при Кенигсгреце… – Во время австро-прусской войны (1866 г.), 3 июля, при Садовой, близ города Кенигсгреца (ныне Градец Кралов в Чехословакии) австрийская армия была разбита, после того как армия кронпринца подоспела на поле битвы.

– быть может, уже сегодня король прусский и кронпринц сойдутся на поле битвы, решившей, участь войны! Немцы до того изумлены, что даже патриотическая их радость как будто смущена. Этого никто не ожидал! Я с самого начала, вы знаете, был за них всей душою, ибо в одном бесповоротном падении наполеоновской системы вижу спасение цивилизации, возможность свободного развития свободных учреждений в Европе: оно было немыслимо, пока это безобразие не получило достойной кары. Но я предвидел долгую, упорную борьбу – и вдруг! Все мысли теперь направлены к Парижу: что он скажет? Разбиты – Бонапарт n’a plus raison d’être1
больше не нужен (франц. ).

; но в теперешнее время можно ожидать даже такое невероятное событие, как спокойствие Парижа при известии о поражениях французской армии. Я всё это время, как вы легко можете себе представить, весьма прилежно читал и французские и немецкие газеты – и, положа руку на сердце, должен сказать, что между ними нет никакого сравнения. Такого фанфаронства, таких клевет, такого крайнего незнания противника, такого невежества, наконец, как во французских газетах, я и вообразить себе не мог. Не говоря уже о журналах вроде «Фигаро» или презреннейшей «Liberté», вполне достойной своего основателя, Э. де Жирардена, но даже в таких дельных газетах, как, например, «Temps»,10
Не говоря уже о журналах вроде «Фигаро» или презреннейшей «Liberté» ~ Э. де Жирардена, но даже в таких дельных газетах, как, например, «Temps»… – «Фигаро» («Le Figaro») – французская консервативная газета (выходила в 1826–1833 гг. и с 1854 г.), связанная с правительством Второй империи. «La Liberté» – вечерняя газета, в 1866–1872 гг. принадлежала Эмилю де Жирардену. «Temps» – газета, выходившая в 1861–1943 гг., орган крупной французской буржуазии. Газета била в оппозиции режиму Второй империи и выступала против войны с Пруссией. Эмиль де Жирарден (1806–1881) – французский журналист, драматург, буржуазный республиканец, после государственного переворота 2 декабря 1851 г. ставший бонапартистом. Тургенев, отрицательно относясь к Жирардену, писал 6 (18) сентября 1871 г. А. А. Фету, что «презирал только трех людей: Жирардена, Булгарина и издателя „Моск<овских> ведомостей“», т. е. Каткова.

Попадаются известия вроде того, что прусские унтер-офицеры идут за шеренгами солдат с железными прутьями в руках, чтобы подгонять их в бой, и т. п. Невежество доходит до того, что «Journal officiel», орган правительства (!), пресерьезно рассказывает, что между Францией и Пфальцем (Palatinat) протекает Рейн,11
…между Францией и Пфальцем (Palatinat ) протекает Рейн… – Пфальц, который часто называли латинским термином Палатинат (от Palatinum, т. е. принадлежащий княжескому или императорскому двору), расположен по обе стороны Рейна.

И одним лишь совершенным незнанием противника можно объяснить уверенность французов, что Южная Германия останется нейтральной,12
…уверенность французов, что Южная Германия останется нейтральной… – Уверенность французского правительства в нейтральности южногерманских государств (т. е. Баварии, Бадена, Вюртемберга и Гессена) была ошибочной, т. к. эти государства уже были связаны тайными оборонительными и наступательными соглашениями с созданным в 1867 г. Северогерманским союзом.

Несмотря на явно высказанное желание присвоить Рейнскую провинцию с историческими городами Кёльном, Аахеном, Триром, то есть едва ли не самый дорогой для немецкого сердца край немецкой земли! Тот же «Journal officiel» уверял на днях, что цель войны со стороны Франции – возвращение немцам их свободы!! И это говорится в то время, когда вся Германия из конца в конец поднялась на исконного врага! Об уверенности в несомненности победы, в превосходстве митральез, шасспо́13
Шасспо - нарезное ружье, изобретенное в 1866 г Антуаном Шасспо (1833–1905).

И толковать нечего; все французские журналы убеждены, что стоит только французам сойтись с пруссаками – и «rrrran!» всё будет покончено мигом. Но не могу удержаться, чтоб не цитировать вам одну из прелестнейших фанфаронад: в одном журнале (чуть ли не в «Soir»14
… (чуть ли не в «Soir» )… – «Le Soir» – оппозиционная газета, основанная в 1870 г.

) один корреспондент, описывая настроение французских солдат, восклицает: «Ils sont si assurés de vaincre, qu’ils ont comme une peur modeste de leur triomphe inévitable!» (то есть они так уверены в победе, что ими овладевает как бы некий скромный страх перед собственным неизбежным триумфом!). Фраза эта, хотя не может сравниться с классической шекспировской фразой принца Петра Бонапарта насчет парижан, сопутствовавших гроб убитого им Нуара: 15
…фразой принца Петра Бонапарта насчет парижан, сопутствовавших гроб убитого им Нуара… – Принц Пьер Наполеон Бонапарт, двоюродный брат Наполеона III, поместил в корсиканской газете «L’Avenir de la Corse» оскорбительное для республиканцев Корсики письмо. В ответе газета назвала Пьера Бонапарта ренегатом. Газета левых республиканцев «Marseillaise», редактируемая Анри Рошфором (1830–1913), перепечатала эту полемику, за что принц вызвал Рошфора на дуэль. В свою очередь один из сотрудников газеты Рошфора – Паскаль Груссе, корсиканец по происхождению, счел себя оскорбленным и послал принцу вызов. Когда секунданты Груссе, журналисты Ульрик де Фонвиль и Виктор Нуар, 10 января 1870 г. явились, чтобы передать вызов принцу, он застрелил двадцатидвухлетнего Виктора Нуара. Похороны последнего (12 января 1870 г.) превратились в крупнейшую в истории Второй империи антимонархическую демонстрацию. По поводу этой демонстрации и произнес Пьер Бонапарт фразу, которая произвела (как и всё дело Нуара) такое впечатление на Тургенева, что он несколько раз приводит ее в своих письмах (напр., в письмах от 21 марта (2 апреля) 1870 г. к А. А. Фету и Н. В. Ханыкову).

«C’est une curiosité malsaine, que je blâme» (это – болезненное, неуместное любопытство, которое я осуждаю), однако, имеет свое достоинство. И какие изречения, какие «mots» приводят эти журналы, приписывая их разным высокопоставленным лицам – императору Наполеону, между прочим! «Gaulois», например, сообщает,16
…«Gaulois», например, сообщает… – «Le Gaulois» - ежедневная умеренно-либеральная газета, выходившая в Париже с 1867 г.

Что когда беззащитный Саарбрюкен был зажжен со всех четырех концов, император обратился к своему сыну с вопросом: «Es-tu fatigué, mon enfant?»2
«Ты не устал, мой мальчик?» (франц. )

Ведь это значит, наконец, потерять даже чувство стыдливости!

Хорош тоже анекдот о дипломатическом attaché, который, в присутствии императрицы Евгении,17
…в присутствии императрицы Евгении… – Евгения Монтихо (Eugénie Montijo), урожденная графиня Тэба (1826–1920), жена Наполеона III и императрица Франции с 1853 по 1870 г. Вокруг нее группировались наиболее ярые сторонники войны с Германией. После начала войны и отъезда Наполеона III к армии императрица Евгения, чрезвычайно непопулярная в народе, была назначена регентом Франции.

Объявил, что не желает победы над Пруссией. Как так? – Да так же; представьте, как будет неприятно жить на бульваре Унтер-Мунтер-Биршукрут или велеть кучеру ехать в улицу Нихкапут-клопс-мопсфурт! А ведь это будет неизбежно, так как мы даем нашим улицам названия наших побед! На основании донесений, быть может, этого самого attaché, Франция рассчитывала на нейтралитет Южной Германии.

Говоря без шуток: я искренно люблю и уважаю французский народ, признаю его великую и славную роль в прошедшем, не сомневаюсь в его будущем значении; многие из моих лучших друзей, самые мне близкие люди – французы; и потому подозревать меня в преднамеренной и несправедливой враждебности к их родине вы, конечно, не станете. Но едва ли не настал и их черед получить такой же урок, какой получили пруссаки под Иеной, австрийцы под Садовой и – зачем таить правду – и мы под Севастополем.18
…урок, какой получили пруссаки под Иеной… – и ~ мы под Севастополем. – Под Иеной Наполеон I 14 октября 1806 г. наголову разбил прусско-саксонскую армию, и в тот же день маршал Даву разгромил пруссаков под Ауэрштедтом (близ Иены). О битве при Садовой см. примеч. к с. 310. Тургенев имеет в виду реформы, проведенные в России после смерти Николая I и поражения (несмотря на героическую оборону Севастополя) в Крымской войне.

Дай-то бог, чтоб они так же умели воспользоваться им, извлечь сладкий плод из горького корня! Пора, давно пора им оглянуться на самих себя, внутрь страны, увидеть свои язвы и стараться уврачевать их; пора положить конец той безнравственной системе, которая царит у них вот уже скоро двадцать лет! Без сильного внешнего потрясения такие «оглядки» невозможны; без глубокой скорби и боли они не бывают. Но настоящий патриотизм не имеет ничего общего с заносчивой, чванливой гордыней, которая ведет только к самообольщению, к невежеству, к ошибкам непоправимым. Французам нужен урок… потому что они еще многому должны научиться. Русские солдаты, умиравшие тысячами в развалинах Севастополя, не погибли даром; пускай же не погибнут даром и те бесчисленные жертвы, которых потребует настоящая война: иначе она была бы точно бессмысленна и безобразна.

Что касается собственно до нашего положения в Бадене, то опасность неприятельского вторжения теперь устранена; жизненные припасы даже подешевели против прежнего, несмотря на уверения французских газет, что мы здесь умираем с голоду.

Удар за ударом. Вчера только я вам писал о победе кронпринца над Мак-Магоном, а сегодня пришло известие, что и центр главной французской армии разбит, что она отступает к Мецу, Париж объявлен в осадном положении, Палата созвана к 11-му числу19
Палата созвана к 11-му числу… – Законодательный корпус (Тургенев называет его Палатой) был созван 8, а не 11 августа.

– и французы всюду бегут, бросают оружие! Неужели их Иена точно наступила? Не во гнев будь сказано графу Л. Н. Толстому, который уверяет, что во время войны адъютант что-то лепечет генералу, генерал что-то мямлит солдатам – и сражение как-то и где-то проигрывается или выигрывается,20
…графу Л. Н. Толстому, который уверяет, что ~ сражение как-то и где-то проигрывается или выигрывается… – Тургенев имеет в виду историко-философские рассуждения Толстого в «Войне и мире», находясь под впечатлением незадолго до того (декабрь 1869 г.) вышедшего последнего тома романа. То же мнение Тургенев высказал в письме к И. П. Борисову от 12 (24) августа 1870 г.

– а план генерала Мольтке приводится в исполнение с истинно математической точностью, как план какого-нибудь отличного шахматного игрока, например, Андерсена21
Андерсен Адольф (1818–1879) – немецкий шахматист, участник турнира в Баден-Бадене (18 июня – 2 августа 1870 г.), вице-президентом которого был избран Тургенев.

(тоже пруссака), который, замечу кстати, выиграл здесь матч против самых сильных шахматных игроков в самый день первой прусской борьбы под Виссамбуром. А в это время император Наполеон тешил, «à la Louis Quatorze»3
«подобно Людовику XIV» (франц. ).

И себя и сынка своего – представлением военного зрелища. Но Наполеон – не Людовик XIV: тот в течение многих лет сносил неудачи, и преданность к нему его подданных не поколебалась;22
…Наполеон – не Людовик XIV: тот ~ сносил неудачи и преданность к нему его подданных не поколебалась. – В правление Людовика XIV (правил с 1643 по 1715 г.), с именем которого связан апогей французского абсолютизма, велись многочисленные войны, которые во второй половине его царствования были неудачными. Однако замечание Тургенева, что «преданность к нему его подданных не поколебалась», не точно. В последние десятилетия правления Людовика XIV (бывшем очень тяжким для народа) вспыхивали многочисленные восстания, достигавшие значительных размеров.

Наполеон не переживет двух недель решительного поражения. Отсутствие талантов со стороны французских генералов выказывается всё более и более; и кто такие эти Лебеф, Фроссар, Базен, Фальи,23
…Лебеф, Фроссар, Базен, Фальи… – Эдмон Лебеф (1809–1888) – маршал Франции; с 1869 г. военный министр, один из главных виновников войны с Германией. Командовал корпусом в армии маршала Базена и был взят в плен при капитуляции Меца. Шарль Огюст Фроссар (1807–1875) – генерал; командовал одним из корпусов Рейнской армии; взят в плен при капитуляции Меца. Франсуа Ашиль Базен (1811–1888) – маршал Франции, ярый бонапартист; во время франко-прусской войны, после ряда поражений, был заперт в крепости Мец и 27 октября 1870 г. предательски сдал ее со всем гарнизоном. Пьер Луи Фальи (1810–1892) – генерал, капитулировавший при Седане (2 сентября 1870 г.).

Окружающие императора французов? Придворные генералы – des généraux de cour – тоже à la Louis Quatorze. Единственный дельный между ними, Мак-Магон,24
Единственный дельный между ними, Мак-Магон… – Высказанное Тургеневым мнение о Мак-Магоне ошибочно. От прямой ответственности за катастрофу при Седане Мак-Магона спасло полученное накануне капитуляции ранение. О позднейшем резко отрицательном отношении Тургенева к Мак-Магону и его политике в бытность главою государства известно из писем. «Приходится же <…> Франции пропадать за Мак-Магоном», – писал Тургенев Анненкову 19 ноября (1 декабря) 1873 г. В письме к А. А. Фету от 7 сентября (9 октября) 1874 г. он назвал установившийся во Франции режим «царством пошляков – Мак-Магонов». Особенно резкими отзывы Тургенева о нем сделались в 1874–1879 гг., когда Мак-Магон (тогда президент республики) пытался уничтожить республиканский режим в стране.

Словно был пожертвован. Я очень рад, что во время проезда моего через Берлин, в самый день объявления Францией войны (15 июля)25
…в самый день объявления Францией войны (15 июля )… – Законодательный корпус 15 июля 1870 г. вотировал военные кредиты и принял ряд решений, означавших начало войны. Официально же война была объявлена Францией 19 июля н. ст. 1870 г.

Я имел случай обедать за table d’hôte’ом прямо напротив генерала Мольтке. Лицо его врезалось в память. Он сидел молча и не спеша поглядывал кругом. С своим белокурым париком, с гладко выбритой бородой (он усов не носит) он казался профессором; но что за спокойствие, и сила, и ум в каждой черте, какой проницательный взгляд голубых и светлых глаз! Да, ум и знание, с присоединением твердой воли – цари на сей земле! «Звезда» Наполеона ему изменяет: против него не бездарный идиот, Гиулай, как в Италии в 1859 году.26
…не бездарный идиот, Гиулай, как в Италии в 1859 году. – Австрийский генерал Ференц Гиулай (Дьюлаи, 1798–1863) – участник подавления революции 1848 г. в Италии; во время австро-франко-итальянской войны 1859 г. был разбит 4 июня при Мадженте.

Что происходит в Париже? Журналы вам уже, вероятно, сообщили сведения о начавшихся там волнениях…27
…сообщили сведения о начавшихся там волнениях… – Вслед за первыми поражениями французской армии в Париже 7–9 августа 1870 г., а затем и в других городах Франции вспыхнули стихийные демонстрации, участники которых – главным образом рабочие – требовали немедленного провозглашения республики и вооружения граждан для защиты отечества.

Но что будет дальше, когда истина всё более и более будет разоблачаться перед глазами французов? Безнравственное правительство кончило тем, что привело чужестранцев в пределы родины; разоривши страну, разорило армию и, нанесши глубокие раны благосостоянию, свободе, достоинству Франции, наносит теперь чуть не смертельный удар ее самолюбию! Неужели это правительство может еще уцелеть? Неужели оно не будет сметено бурей?

А все эти низкие люди – эти Оливье, «au cæur léger»4
«бездушные» (франц. ).

Эти Жирардены, Кассаньяки,28
…эти Оливье ~ Кассанъяки… – Эмиль Оливье (1825–1913) – французский историк и политический деятель; умеренный республиканец, с конца 1860-х гг. бонапартист, сторонник войны с Пруссией. 2 января 1870 г. возглавил кабинет министров, который пал (9 августа) после первых военных поражений. Кассаньяки: Бернар Адольф Гранье де Кассаньяк (1808–1880), французский реакционный публицист, орлеанист до 1848 г., потом ярый бонапартист, редактор газеты «Le Pays», черпавший «свое вдохновение из …августейшей кассы» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 14, с. 578); Поль Гранье де Кассаньяк (1849–1904), сын предыдущего, бонапартистский журналпст, сотрудник газеты «Le Pays».

Эти сенаторы – в какой прах будут они обращены? Но стоит ли на них останавливаться!

Немцы не бахвалы и не фанфароны, но и у них голова пошла кругом от всей этой небывальщины. Здесь сегодня распрастранился слух, что – Страсбург сдался!! Разумеется, это вздор; но ведь время чудес настало, и почему же и этому не поверить? Взял же третьего дня вечером баденский отряд целых тысячу французов в плен – без выстрела. Деморализация началась между ними, а ведь это та же холера.

В конце прошлой недели, ночью, без особенно сильного ветра, повалился самый старый, самый громадный дуб известной Лихтенталевской аллеи. Оказалось, что вся сердцевина его сгнила, и он держался только корою. Когда я поутру пошел смотреть его, перед ним стояло двое немецких работников. Вот, сказал один из них, смеясь, другому, – вот оно, французское государство: «Da ist es, das Französische Reich!» И действительно, судя по тому, что доходит до нас из Парижа и из Франции, можно подумать, что колосс этот держался одной наружностью и готов завалиться. Плоды двадцатилетнего царствования оказались наконец. Вам известно, что в мгновенье, когда я пишу, наступило нечто вроде роздыха, то есть не происходит сражений, зато немецкая армия быстро двигается вперед (по последним сведениям, она заняла Нанси29
…заняла Нанси… – 12 августа 1870 г.

), а французская столь же быстро отступает. Но сражение страшное, решительное сражение неизбежно; обе стороны одинаково его желают, жаждут, и, быть может, уже завязра выпадет роковой жребий. Особенно Франция, взбешенная, возмущенная, оскорбленная до последних нервов своего народного самолюбия, настоятельно требует схватки с пруссаками – требует «une revanche», и едва ли не этому яростному желанию «отыграться» следует приписать, тот факт, что правительство еще держится и что ожиданная многими революция не вспыхнула в Париже. «Некогда заниматься политикой – нужно спасать отечество» – вот общая всем мысль. Но что французы опьянели жаждой мести, крови, что каждый из них словно голову потерял, – это несомненно. Не говорю уже о сценах в Палате депутатов, на парижских улицах; но сегодня пришла весть, что все немцы изгоняются (за исключением, конечно, австрийцев) из пределов Франции! Подобного варварского нарушения международного права Европа не видала со времени первого Наполеона,30
Подобного варварского нарушения международного права Европа не видала со времени первого Наполеона… – Тургенев имеет в виду изданный императором Наполеоном I 21 ноября 1806 г. декрет о континентальной блокаде Англии, по которому полностью прекращалась торговля с нею, подлежали конфискации английские товары, а все англичане на землях, подвластных Наполеону, объявлялись военнопленными.

Велевшего арестовать всех англичан, находившихся на материке. Но та мера коснулась в сущности только нескольких отдельных личностей; на этот раз разорение грозит тысячам трудолюбивых и честных семейств, поселившихся во Франции в убеждении, что их приняло в свои недра государство цивилизованное. Что, если Германии вздумается отплатить тем же: французов, поселившихся в Германии, не меньше, чем немцев, живущих во Франции, и обладают они чуть ли не более значительными капиталами. Куда это нас поведет наконец? Уж и без того справедливое негодование немцев возбуждается призывом звероподобных тюркосов31
Тюркосы - род легкой пехоты, комплектовавшейся в начале 1840-х гг. XIX в. из коренного населения Алжира.

На европейскую войну, их жестоким обращением с пленными, ранеными, с врачами, наконец, с сестрами милосердия; а тут еще г-н Поль де Кассаньяк, достойное исчадье своего отца, объявляет, что не хочет давать денег женевскому международному комитету,32
…женевскому международному комитету… – Женевский международный комитет (Красного Креста) был создан на конференции 1863–1864 гг., выработавшей конвенцию «Об улучшении участи больных и раненых в действующих армиях», к которой тогда же присоединилось 16 европейских государств.

Потому-де что он будет также заботиться о прусских раненых и что это «карикатурное сентиментальничание» – «une sentimentalité grotesque»; хорошо еще, что немцы, имеющие теперь на руках несколько тысяч французских раненых, не придерживаются принципов этого любимца тюильрийского двора, личного друга императора Наполеона, который называет его своим сыном и говорит ему «ты». До чего дошла прыть французов, вы можете судить по следующему. Вчера «Liberté» приводила с похвалою статью некоторого Марка Фурнье в «Paris-Journal».33
«Paris-Journal» - газета, основанная журналистом-монархистом Анри де Пеном (1830–1888) в декабре 1868 г. Поддерживала политику Второй империи; выходила до 1874 г.

Он требует истребления всех пруссаков и восклицает: «Nous allons donc connaître enfin les voluptés du massacre! Que le sang des Prussiens coule en torrents, en cataractes, avec la divine furie du déluge! Que l’infâme qui ose seulement prononcer le mot de paix, soit aussitôt fusillé comme un chien et jeté à l’égout!»5
«Наконец-то познаем мы сладострастье избиения. Пусть кровь пруссаков льется потоками, водопадами, с божественной яростью потопа! Пусть подлец, который только посмеет произнести слово „мир“, будет тотчас же расстрелян как собака и брошен с сточную канаву!» (франц. ).

И рядом с этими неслыханными безобразиями и неистовствами – полнейшая неурядица, растерянность, отсутствие всякого административного таланта, не говоря уже о других! Военный министр (маршал Лебеф), уверявший, что всё готово,34
Военный министр (маршал Лебеф ), уверявший, что всё готово… – Эдмон Лебеф (см. примеч. к с. 313) на заседании Законодательного корпуса 15 июля 1870 г. в ответ на запрос оппозиции о готовности Франции к войне заявил: «Мы готовы, мы совершенно готовы; хотя бы война продлилась целый год, у нас и тогда не будет недостатка даже в пуговицах на гетрах солдат» (см.: Грегуар Л. История Франции в XIX в. М., 1897, т. 4, с. 219–220).

Дававший в том свое честное слово, оказался просто младенцем. Эмиль Оливье исчез, выметенный вон, как негодный сор, вместе с своим министерством, той самой Палатой, которая ползала перед ним; и кем же он заменен? Графом Паликао, человеком до того запятнанной репутации, что другая Палата, еще более преданная правительству, чем нынешняя, отказала ему в дотации, находя, что он уже и так достаточно нагрел руки в Китае! (Он, как известно, командовал французской экспедицией 1860 года).35
Графом Паликао ~ (Он, как известно, командовал французской экспедицией 1860 года ). – После падения министерства Оливье (см. примеч. к с. 313) императрица Евгения, исполнявшая обязанности регента, назначила главой правительства генерала Шарля Гийома Кузена де Монтобана, графа Паликао (1796–1878), убежденного бонапартиста, реакционера. В грабительской войне Англии и Франции в Китае (1856–1860) генерал Монтобан командовал французскими войсками. За победу на подступах к Пекину у моста Балицяо (Паликао) Монтобан получил титул графа Паликао. После взятия Пекина французские войска разграбили и сожгли знаменитый дворец китайских императоров.

Нельзя сомневаться в том, что при громадных средствах французского народа, при патриотическом энтузиазме, им овладевшем, при мужестве французской армии, конец борьбы еще не близок – да и предсказать с совершенной достоверностью нельзя, каков будет исход этого колоссального столкновения двух рас; но шансы пока на стороне немцев. Они выказали такое обилие разнородных талантов, такую строгую правильность и ясность замысла, такую силу и точность исполнения; численное превосходство их так велико, превосходство материальных средств так очевидно, что вопрос кажется решенным заранее. Но «le dieu de batailles»6
«бог сражений» (франц. ).

Как выражаются французы, изменчив, и недаром же они сыны и внуки победителей при Иене, Аустерлице, Ваграме!36
…внуки победителей при Иене, Аустерлице, Ваграме! – Иена - см. примеч. к с. 312. Аустерлиц - ныне город Славков в Чехословакии; здесь 2 декабря н. ст. 1805 г. Наполеон I нанес поражение русско-австрийской армии. Ваграм - местечко близ Вены, у которого 5–6 июля н. ст. 1809 г. Наполеон I разбил австрийцев, принудив Австрию к миру, сделавшему его, фактически, властелином Европы.

Поживем – увидим. Но уже теперь нельзя не сознаться, что, например, прокламация короля Вильгельма при вступлении во Францию резко отличается благородной гуманностью,37
…прокламация короля Вильгельма ~ отличается благородной гуманностью… – Вильгельм I (1797–1888) – прусский король с 1861 г., император Германии с 1871 г. Тургенев имеет в виду его обращение к армии от 2 августа 1870 г., в котором говорилось: «Вся Германия единодушно стала под ружье для борьбы против соседнего государства, которое неожиданно и без всякого повода объявило нам войну. Дело идет о защите находящейся под угрозой отчизны, нашей чести и родных очагов».

Простотой и достоинством тона от всех документов, достигающих до нас из противного лагеря; то же можно сказать о прусских бюллетенях, о сообщениях немецких корреспондентов: здесь – трезвая и честная правда; там – какая-то то яростная, то плаксивая фальшь. Этого во всяком случае история не забудет.

Однако довольно. Как только что произойдет замечательное – напишу вам. Здесь всё тихо: первые раненые и больные появились сегодня в нашем госпитале.

Не буду вам говорить на сей раз о сражениях под Мецом, о движении кронпринца на Париж38
…о сражениях под Мецом, о движении кронпринца на Париж… – Речь идет о сражении 18 августа 1870 г. при Гравелот-Сен Прива (близ Меца), в котором армия маршала Базена была разбита и отброшена к Мецу, где вскоре блокирована. Другая – Шалонская армия маршала Мак-Магона, при которой был Наполеон III, – отступила к Седану. Ф. Энгельс писал тогда в «The Pall Mall Gazette» (20 августа 1870 г.): «Военная мощь Франции, по всей вероятности, полностью уничтожена…» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 17, с. 58).

И т. д. Газеты вам и без меня натолковали об этом довольно… Я намерен обратить ваше внимание на психологический факт, который, на моей по крайней мере памяти, в таких размерах еще не представлялся, а именно о жажде самообольщения, о каком-то опьянении сознательной лжи, о решительном нежелании правды, которые овладели Парижем и Францией в последнее время. Одним раздражением глубоко уязвленного самолюбия объяснить этого нельзя: подобная «трусость» – другого слова нет – трусость взглянуть, как говорится, чёрту в глаза, – указывает в одно и то же время и на Ахиллесову пятку в самом характере народа и служит одним из многочисленных симптомов того нравственного уровня, до которого унизило Францию двадцатилетнее правление второй империи.

«Вот уже две недели, как вы лжете и обманываете народ!» – воскликнул с трибуны честный Гамбетта,39
…воскликнул с трибуны честный Гамбетта… – 24 августа 1870 г. Леон Мишель Гамбетта (1838–1882), один из влиятельнейших ораторов левого крыла республиканской оппозиции, выступил в Законодательном корпусе с запросом об истинных результатах битвы при Гравелоте (18 августа). По-видимому, эту интерпелляцию имеет в виду Тургенев.

И голос его тотчас был заглушён воплями большинства, и Гранье де Кассаньяк заставил малодушного президента прекратить заседание. Французы не хотят знать правду: кстати ж, им под руку подвернулся человек (граф Паликао), который в деле лганья, спокойного, немногословного и невозмутимого, заткнул за пояс всех Мюнхгаузенов40
…заткнул за пояс всех Мюнхгаузенов… – Барон Мюнхгаузен, герой немецких анекдотических рассказов (народные книги конца XVIII в. и юмористический сборник Р. Э. Распе (1785 г.), роман К. Иммермана (1838–1839 гг.) и другие). Его имя стало нарицательным для бахвала и враля.

И Хлестаковых. Шекспир заставляет принца Генриха сказать Фальстафу, что ничего не может быть противнее старца-шута;41
…заставляет принца Генриха сказать Фальстафу, что ничего не может быть противнее старца-шута… – Фальстаф – персонаж исторической хроники Шекспира «Генрих IV», обжора, пьяница, хвастун и обманщик, приятель и собутыльник принца Генриха, сына короля. Тургенев имеет в виду заключительную сцену второй части «Генриха IV», акт V, сцена 5, в которой принц Генрих, став королем Генрихом V, говорит Фальстафу: «Старик, с тобой я не знаком. Покайся. Седины вовсе не к лицу шутам» и т. д.

Но старец-лгун едва ли еще не хуже; а этот старец – Паликао – не может рта разинуть без того, чтоб не солгать. Базэн с главной французской армией заперт в Меце; ему грозят голод, плен, чума… – «Помилуйте, наша армия в превосходнейшем положении, и Базэн вот-вот соединится с Мак-Магоном». – «Но у вас известий от него нет?» – «Тсс! молчите! Нам нужно совершенное безмолвие, чтоб исполнить удивительнейший военный план, и если б я сказал, что́ я знаю, Париж бы тотчас сделал иллюминацию!» – «Да скажите, что́ вы знаете!» – «Ничего я не скажу, а весь кирасирский корпус Бисмарка истреблен!» – «Но бисмаркских кирасиров нет вовсе, и кирасиров вообще не было в сражении!» – «О! я вижу, вы дурной патриот», и т. д. и т. д. И французское общество притворяется, что верит всем этим сказкам. Неужели так должен поступать великий народ, так встречать удары рока? Без самохвальства мы можем сказать: во время Крымской кампании русское общество поступало иначе. Энтузиазм, готовность всем жертвовать – конечно, прекрасные качества; но уменье спокойно сознать беду и сознаться в ней – качество едва ли не высшее. В нем большее ручательство успеха. Неужели достойны «великого народа» – de la grande nation – эти безобразные преследования отдельных, ничем неповинных, но заподозренных личностей? В одном департаменте дошли до того, что убили француза и сожгли его труп потому только, что толпе показалось, что он заступается за Пруссию. «А! мы не можем сладить с немецкими солдатами, так давай бить немецких портных, кучеров, рабочих! Давай клеветать, лгать, что попало, как попало, лишь бы горячо выходило!» Но вот уж поневоле приходится спросить вместе с Фигаро: «Qui trompe-t-on ici?»7
«Кого здесь обманывают?» (франц. ).

42
…спросить вместе с Фигаро: «Qui trompe-t-on ici?» – Фигаро - персонаж комедий Бомарше «Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность» и «Безумный день, или Женитьба Фигаро». Реплику из «Севильского цирюльника» Тургенев приводит неточно и приписывает ее Фигаро. Эти слова произносят дон Базиль: «Qui diable est-ce donc qu’on trompe ici?» («Что за чёрт, кого же здесь обманывают?» – Акт III, сцена 11).

Сама себя раба бьет, коли нечисто жнет. Французы закрывают глаза, зажимают уши, кричат как дети, а пруссаки уже в Эпернэ,43
…Эпернэ - город на р. Марне, в 120 км к северо-востоку от Парижа.

И генерал-губернатор Трошю, единственный дельный, честный и трезвый человек во всей администрации, готовит Париж к выдержанию осады,44
…Трошю, единственный дельный, честный и трезвый человек ~ готовит Париж к выдержанию осады… – В своей оценке личности Трошю Тургенев ошибался. Генерал Луи Жюль Трошю (1815–1896) в последние годы империи не разделял официальных взглядов на готовность французской армии к войне. Свои мнения он изложил в брошюре «Французская армия в 1867 г.», где подверг критике состояние и организацию французских вооруженных сил. Брошюра доставила ему широкую популярность, выросшую во время войны. 18 августа 1870 г. Трошю был назначен военным губернатором Парижа, чтобы подготовить его к обороне, однако оказался бездеятельным и был убежден в невозможности отстоять город. Возглавив после свержения империи правительство республики и оставаясь военным губернатором осажденного Парижа, он, опасаясь движения народных масс, готовил сдачу Парижа немцам.

Которая не нынче – завтра начнется…

Я и прежде замечал, что французы менее всего интересуются истиной – c’est le cadet de leurs soucis8
это меньшая из их забот (франц. ).

В литературе, например, в художестве они очень ценят остроумие, воображение, вкус, изобретательность – особенно остроумие. Но есть ли во всем этом правда? Ба! было бы занятно. Ни один из их писателей не решился сказать им в лицо полной, беззаветной правды, как, например, у нас Гоголь, у англичан Теккерей; именно им как французам, а не как людям вообще. Те редкие сочинения, в которых авторы пытались указать своим согражданам на их коренные недостатки, игнорируются публикой, как, например, «Революция» Э. Кине,45
…как, например, «Революция» Э. Кине… – Эдгар Кине (1803–1875), историк и публицист, участник революции 1848 года. Двухтомная работа его «Революция» (1865 г.) проникнута крайним недовернем к политической активности масс, отрицательным отношением к якобинской диктатуре, преувеличенными представлениями о роли личности в истории и т. д. Однако Тургенев высоко ценил книгу Кине (см. письмо к П. В. Анненкову от 20 декабря 1865 г. (1 января 1866 г.). В России книга Кине была переведена в 1908 г. («Революция и критика»).

И в более скромной сфере – последний роман Флобера.46
…последний роман Флобера - «Воспитание чувств» («L’Education Sentimentale»), вышедший в 1869 г.

С этим нежеланием знать правду у себя дома соединяется еще большее нежелание, лень узнать, что происходит у других, у соседей. Это неинтересно для француза, да и что может быть интересного у чужих? И притом кому же неизвестно, что французы – «самый ученый, самый передовой народ в свете, представитель цивилизации и сражается за идеи»? В обыкновенное мирное время всё это сходило с рук; но при теперешних грозных обстоятельствах это самомнение, это незнание, этот страх перед истиной, это отвращение к ней – страшными ударами обрушились на самих французов… Но что они еще не отрезвились – доказывают все выше приведенные мною факты. Не отделались они от лжи, и хотя уже не поют Марсельезы (!) под знаменами императора Наполеона47
…не поют Марсельезы (!) под знаменами императора Наполеона… – «Марсельеза» – гимн Первой республики (с 1792 г.), оставалась гимном Франции и в последующие годы, хотя слова ее звучали кощунственно при деспотическом режиме Наполеона I. В годы Реставрации и Второй империи «Марсельеза» была запрещена.

(можно ли вообразить большее кощунство), но до выздоровления им далеко… Они еще только начинают сознавать свою болезнь – и через какие еще опыты, тяжелые и горькие, должны они будут пройти!

Кстати: «СПб. Ведомости» (в 214-м №) приводят письмо корреспондента «Биржевых ведомостей», в котором рассказывается о том, будто в Бадене кричат: смерть французам48
…«СПб. ведомости » (в 214 № ) приводят письмо корреспондента ~ будто в Бадене кричат: смерть французам… – В газете «С.-Петербургские ведомости» 6 (18) августа 1870 г. (№ 214) была перепечатана корреспонденция из «Биржевых ведомостей» об инциденте с несколькими русскими дамами, которые разговаривали между собой по-французски, что вызвало резкое недовольство патриотически настроенной немецкой толпы.

– и что вследствие этого наши барыни заговорили по-русски. Г-н корреспондент достоин быть французским хроникером: в его заявлении нет ни слова правды. Здесь живущие французские семейства пользуются совершенным уважением со стороны властей и народонаселения: их свобода ничем не стеснена; и в большой общей зале, где сходятся все здешние дамы для заготовления всевозможных бандажей, бинтов, фуфаек и т. д., назначаемых раненым и больным, гораздо больше в ходу французский язык, чем немецкий. Быть может, г. корреспондент имел в виду сделать искусный намек здесь живущим русским дамам; но, увы! могу его заверить, что они продолжают пренебрегать русским языком – и патриотический его порыв остался втуне.

На днях я ездил в Раштатт с целью посетить тамошних французских раненых и пленных. Уход за ними очень хорош – и все они жалуются на своих генералов. Между ними был старый араб (тюркос), настоящий горилла; сморщенный, черный, худой, он сидел на своей постели и поглядывал кругом тупо и дико, как зверь; по словам его товарищей, он и по-французски не понимает. Нужно было очень «стране, идущей во главе прогресса», притащить в Раштатт этого сына африканских степей!

Бомбардирование Страсбурга всё продолжается;49
Бомбардирование Страсбурга всё продолжается… – 10 августа началась бомбардировка Страсбурга, которая продолжалась в течение всей 46-дневной осады. (Страсбург был взят 26 сентября 1870 г.) Ф. Энгельс назвал эту бомбардировку «бессмысленной и бесполезной жестокостью» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 17, с. 92).

Даже при закрытых окнах проникают до меня мерные глухие сотрясения… Ежечасно ожидается здесь известие о битве между кронпринцем и Мак-Магоном. Если французы и ее проиграют, то диктатура Трошю почти неизбежна. Повторяю опять; поживем – увидим!

Вы желаете, чтоб я сообщил вам впечатления, произведенные на немецкое общество громадными событиями, совершившимися в начале этого памятного месяца,50
…громадными событиями, совершившимися в начале этого памятного месяца… – Имеются в виду капитуляция французской армии у Седана (2 сентября 1870 г.), где был взят в плен император Наполеон III, и революция 4 сентября 1870 г., установившая во Франции республику.

– насколько эти впечатления подпали моему наблюдению. Не стану говорить о взрывах национальной гордости, патриотической радости, празднествах и т. п. Вы уже знаете это всё из газет. Постараюсь вкратце и с должным беспристрастием изложить вам воззрения немцев – во-первых, на перемену правительства во Франции, а во-вторых, на вопрос о «войне и мире».

Начну с того, что возобновление республики во Франции, появление этой, для многих еще столь обаятельной, правительственной формы не возбудило в Германии и тени того сочувствия, которым некогда была встречена республика 1848 года. Немцы весьма скоро поняли, что после седанской катастрофы империя стала, на первых порах, невозможна, и что, кроме республики, ее пока нечем было заменить. Они не верят (может быть, они ошибаются), чтобы республика имела глубокие корни во французском народонаселении, и не рассчитывают на долгое ее существование; вообще они вовсе не рассматривают ее безотносительно – an und für sich, – а только с точки зрения ее влияния на заключение мира, мира выгодного и продолжительного – «dauerhaft, nicht faul», который составляет теперь их idée fixe. Именно с этой точки зрения появление республики их даже смутило: 51
…появление республики их даже смутило. – Падение империи и установление во Франции республики изменило характер войны для Германии, превратив ее в захватническую войну против французского народа. Это внесло затруднения в политические планы Германии и вызвало враждебное отношение к республике немецких господствующих кругов. Отразилось и в декларации прусских оккупационных властей, опубликованной от имени короля Вильгельма, в которой было объявлено, что прусское правительство «не признает и в настоящее время никакой другой власти во Франции, кроме власти императора Наполеона», и что «до установления нового порядка эта власть является в глазах Пруссии единственной властью, правомочной начать на национальной основе переговоры о мире» (Парижская Коммуна, т. 1 / Под ред. Э. А. Желубовской и др. М., 1961, с. 159).

Она заменила определенную правительственную единицу, с которой можно было вести переговоры, чем-то безличным и шатким, не могущим представить надлежащих гарантий. Это самое и заставляет их желать энергического продолжения войны и скорейшего взятия Парижа, с падением которого, по их понятию, немедленно и положительно окажется, чего именно нужно Франции. При замечательном, можно сказать небывалом, единодушии, которое овладело всеми ими, – надеяться остановить эти растущие, набегающие волны, ожидать, что победитель остановится или даже вернется назад, – есть, говоря без обиняков, ребячество; один Виктор Гюго мог возыметь эту мысль – да и то, я полагаю, он только ухватился за предлог произвести обычное словоизвержение.52
…один Виктор Гюго мог возыметь эту мысль ~ предлог произвести обычное словоизвержение. – 9 сентября 1870 г. Гюго обратился с «Воззванием к немцам», в котором призывал их не продолжать войну против республики. «Остановитесь же! Немцы, страшитесь Парижа! Остановитесь в раздумье у его стен», – писал Гюго (см.: Гюго В. Собрание сочинений, т. 15, Дела и речи. М., 1956, с. 493–498). Об отношении Тургенева к Гюго см.: Алексеев М. П. Виктор Гюго и его русские знакомства, гл. 4. – Лит Насл, т. 31–32. Русская культура и Франция. М., 1937, т. 2.

Сам король Вильгельм не властен иначе повернуть это дело: те волны несут и его. Но, решившись довести расчет с Францией (Abrechnung mit Frankreich) до конца, немцы готовы объяснить вам причины, почему они должны это сделать.

Всему на свете есть двоякие причины, явные и тайные, справедливые и несправедливые (явные большей частью несправедливы), и двоякие оправдания: добросовестные и недобросовестные. Я слишком давно живу с немцами и слишком с ними сблизился, чтоб они, в беседах со мною, прибегали к оправданиям недобросовестным – по крайней мере они не настаивают на них. Требуя от Франции Эльзас и немецкую Лотарингию (Эльзас во всяком случае), они скоро покидают аргумент расы, происхождения этих провинций, так как этот аргумент побивается другим, сильнейшим, а именно – явным и несомненным нежеланием этих самых провинций присоединиться к прежней родине. Но они утверждают, что им нужно непременно и навсегда обеспечить себя от возможности нападений и вторжений со стороны Франции и что другого обеспечения они не видят, как только присоединение левого берега Рейна до Вогезских гор. Предложение разрушить все крепости, находящиеся в Эльзасе и Лотарингии, обезоружение Франции, низведенной на двухсоттысячную армию, им кажется недостаточным; угроза вечной вражды, вечной жажды мести, которую они возбудят в сердцах своих соседей, на них не действует. «Всё равно, – говорят они, – французы и так никогда не простят нам своих поражений; лучше же мы предупредим их и, как это представил рисунок „Кладдерадатча“,53
…рисунок «Кладдерадатча» - «Kladderadatsch» («Кладдерадатч») – немецкий сатирический журнал, основанный в 1848 г. и издававшийся в Берлине. Тургенев имеет в виду карикатуру, помещенную в № 40 от 28 августа 1870 г. под названием «Самосохранение» («Selbsterhaltung»). На рисунке изображены прусский король Вильгельм I и кронпринц, держащие волка, на пасть которого надет намордник. Стоящий здесь же Бисмарк обрезает волку когти, на которых написано: «Эльзас» и «Лотарингия», а под рисунком подпись: «Чтобы в будущем обрести покой, мы должны обрезать зверю когти».

Обрежем когти врагу, которого все-таки примирить с собой не можем». Действительно, бесправное, дерзко-легкомысленное объявление войны Францией в июле месяце как бы служит подтверждением доводов, приводимых немцами. Впрочем, они не скрывают от самих себя великих затруднений, сопряженных с аннектированием двух враждебных провинций, но надеются, что время, терпение и умение помогут им и тут, как помогли в Великом герцогстве Познанском, в прирейнских и саксонских областях, в самом Ганновере и даже во Франкфурте.54
…помогли в Великом герцогстве Познанском, в прирейнских и саксонских областях, в самом Ганновере и даже во Франкфурте. – Тургенев напоминает исторические факты, связанные с ростом русского королевства, когда к нему насильственно присоединились эти территории.

У нас принято с пеной у рта кричать против этого немецкого захвата; но, как справедливо замечает газета «Таймс», неужели можно одну секунду сомневаться в том, что какой-либо народ на месте немцев, в теперешнем их положении, поступил бы иначе? Притом не надо воображать, что мысль вернуть Эльзас явилась у них только вследствие их изумительно неожиданных побед; эта мысль засела в голову каждого немца немедленно по объявлении войны: они возымели ее даже тогда, когда ожидали долгой, упорной защитительной борьбы в собственных границах. 15-го июля, в Берлине, я своими ушами слышал их говорящих в этом смысле. «Мы ничего не пожалеем, – объявляли они, – отдадим всю свою кровь, всё свое золото, но Эльзас будет наш». – «А если вас разобьют?» – спросил я. «Если нас убьют французы, – отвечали мне, – пусть они с нашего трупа возьмут рейнские провинции». Игра завязалась отчаянная; ставка была несомненно определена с каждой стороны: вспомните объявление Жирардена, которому рукоплескала вся Франция, что нужно прикладами отбросить немцев за Рейн… Игра проиграна одним игроком; что удивительного, что другой игрок берет его ставку?

Так, скажете вы, это логика; но где справедливость? Я полагаю, что немцы поступают необдуманно и что расчет их неверен. Во всяком случае, они уже сделали большую ошибку тем, что наполовину разрушили Страсбург и тем окончательно восстановили против себя всё народонаселение Эльзаса. Я полагаю, что можно найти такую форму мира, которая, надолго обеспечив спокойствие Германии, не поведет к унижению Франции и не будет заключать в себе зародыша новых, еще более ужасных войн.55
…зародыша новых, еще более ужасных войн. – Это замечание Тургенева показывает, насколько верно во многом он представлял себе тогдашнюю международную обстановку. Любопытно, что эта фраза почти текстуально совпадает с мыслью К. Маркса о франко-прусской войне, высказанной во Втором воззвании Генерального совета Международного товарищества рабочих (9 сентября 1870 г.), в котором рабочие всех стран предупреждались, что «настоящая ужасная война станет предтечей новых, еще более ужасных международных войн» (см.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., т. 17, с. 281). Еще определеннее высказался по этому поводу Энгельс. Подробнее см.: Рабинович М. Б. И. С. Тургенев и франко-прусская война 1870–1871 гг. – В кн.: И. С. Тургенев. Вопросы биографии и творчества. Л., 1982, с. 105.

И можно ли предполагать, что после страшного опыта, которому она подверглась, Франция снова захочет испытать свои силы? Кто из французов, в глубине души своей, не отказался теперь навек от Бельгии, от рейнских провинций? Было бы достойно немцев – немцев-победителей – также отказаться от Лотарингии и Эльзаса. Кроме вещественных гарантий, на которые они имеют полное право, они могли бы удовлетвориться гордым сознанием, что, по выражению Гарибальди,56
…по выражению Гарибальди… – Национальный герой Италии Джузеппе Гарибальди (1807–1882) приветствовал установление республики во Франции и предложил свои услуги в борьбе против интервентов; в дальнейшем, командуя Вогезской армией, добился ряда успехов (освобождение Бельфора и др.).

Их рукою было низвергнуто в прах безнравственное безобразие бонапартизма.

Но отказывается в эту минуту в Германии от Эльзаса и Лотарингии только крайняя демократическая партия; прочтите речь, произнесенную ее главным представителем, И. Якоби,57
…прочтите речь ~ И. Якоби… – Иоганн Якоби (1805–1877) немецкий демократ, противник бисмарковской политики объединения Германии «железом и кровью». В 1870 г. выступил в Кенигсберге с речью против намерений правительства аннексировать Эльзас и Лотарингию и за это был заключен в крепость.

Из Кенигсберга, этим непоколебимым, грандиозным доктринером, которого не напрасно сравнивают с Катоном Утическим.58
Катон Утический - Марк Порций Катон Младший (ок. 96–46 до н. э.), римский политический деятель, убежденный республиканец, враг Цезаря, против войск которого защищался в Утике (северная Африка). Покончил с собой, не желая пережить гибель республики.

Партия эта числительно слаба – и едва начинает распространяться между работниками, без которых никакая демократия немыслима. Притом не туда направлены теперь все стремления Германии: объединение немецкой расы и упрочение этого объединения – вот ее лозунг. Она исполняет теперь сознательно то, что у других народов совершилось гораздо ранее59
…исполняет теперь сознательно то, что у других народов совершилось гораздо ранее, – т. е. создание единого национального государства. Во время франко-прусской войны завершилось объединение Германии, и южные немецкие государства (Бавария, Вюртемберг, Баден, Гессен), которым были гарантированы некоторые особые права, вошли в состав Германской империи, провозглашенной в Версале 18 января 1871 г.

И почти бессознательно; кто может ее обвинять в этом? И не лучше ли принять и внести в наличную книгу истории этот факт – столь же непреложный и неотвратимый, как всякое физиологическое, геологическое явление?

После австро-прусской войны и подписания в августе 1866 г. в Праге мирного договора в центре Европы произошли значитель­ные изменения в пользу Пруссии. Австрия больше не являлась чле­ном Германского союза, и Пруссия могла объединять германские государства под своей эгидой. Однако в самом Германском союзе существовали противоречия; если северные страны Германского со­юза были заинтересованы в объединении вокруг Пруссии, то юж­ные его члены Баден, Бавария, Вюртемберг и Гессен не хотели уси­ления Пруссии и боялись попасть в ее подчинение. В то же время между северными и южными германскими государствами было зак­лючено военное соглашение о совместной обороне. Оппозиционные настроения в южногерманских государствах были еще одной из при­чин, подталкивающих Бисмарка к подготовке новой войны.

Бисмарк внимательно следил за настроениями в Париже, Лон­доне и Петербурге, где в свою очередь следили за действиями Бис­марка.

Главным препятствием для объединения всей Германии вок­руг Пруссии была Франция, где еще до начала и во время австро-прусской войны многие приближенные Наполеона III считали крайне необходимым вступление Франции в войну против Прус­сии. Но были и другие мнения. В результате маневров Бисмарка и разногласий во французском дворе момент был упущен. За нейт­ралитет Франции Наполеон пытался получить компенсацию. Он хотел с согласия Пруссии присоединить область Ландау и герцог­ство Люксембург. Однако времена изменились, нейтралитет Фран­ции был уже не нужен, и Бисмарк решил ничего Франции не давать, хотя в Биаррице он сам предлагал Наполеону III за нейт­ралитет Люксембург.

Увидев, что Пруссия усиливает свое влияние и рано или по­здно объединит германские государства, Франция решила при­нять меры для того, чтобы хоть как-то отгородиться или застрахо­ваться от будущей мощной державы. 8 августа 1886 г. французский министр иностранных дел Друэн-де-Люис опубликовал меморан­дум, главная мысль которого состояла в том, что необходимо со­здать на левом берегу Рейна нейтральное государство, которое могло бы выполнять буферную роль между Францией и Пруссией.

Это предложение не могло иметь успеха, так как Бисмарк уже давно планировал влить государства на левом берегу Рейна в еди­ную Германию.

Через несколько дней Наполеон III выдвинул идею о заключе­нии между Францией и Пруссией секретного союза, посредством которого Франция собиралась присоединить Бельгию. Переговоры в Берлине между французским послом Бенедетти и Бисмарком окончились безрезультатно. Бисмарк опять совершил ловкий шаг, попросив посла представить официальный меморандум с изложе­нием всех предложений Франции, которые он смог бы доложить Вильгельму I. Французское правительство направило Пруссии офи­циальное послание, где было изложено желание Франции присо­единить Бельгию. В дальнейшем Бисмарк использовал этот доку­мент против Франции. Англия немедленно отреагировала на полученное известие о намерениях Наполеона III. Британский посол в Париже встретился с императором, который сразу заявил, что Франция не собирается силой добиваться присоединения новых территорий.

Затем французы сообщили об этом в Лондон официально. Из-за неуклюжих действий императора и министра иностранных дел Франция понесла существенный урон.

Английское правительство, сформированное после смерти Пальмерстона, полагало, что усиление Пруссии с точки зрения Англии полезно, так как будет являться противовесом Франции. Англия в это время настороженно относилась к Франции в связи с активными действиями компании Лессепса, строившей Суэцкий канал. В Лондоне видели в этом угрозу для Индии.

Неприятные известия для прусского канцлера поступали из Петербурга. Не только дальновидный А. М. Горчаков проявлял бес­покойство, но и император Александр II стал демонстрировать склонность к установлению дружественных отношений с Францией.

Однако события развивались по другому сценарию по вине са­мих французов. Им пришлось расплачиваться за авантюры Напо­леона III и неумелую дипломатию. Бисмарку удалось испортить отношения Франции и с Англией и с Россией. Несмотря на это, Наполеон III продолжал настаивать на присоединении к Франции Люксембурга, Ландау и Саарбюкена.

В созданный в начале 1867 г. Северогерманский союз Люксем­бург не вошел. Французам удалось добиться согласия Голландии на включение его в состав Франции. После этого французская дипло­матия перенесла свои основные действия в Берлин. И здесь Бисмарк опять перехитрил Наполеона III. Он спровоцировал выступление оппозиционных сил Германии против уступок Бисмарком францу­зам чисто немецких территорий. В данной обстановке Бисмарк отка­зался подписать договор, уже согласованный с голландцами.

А. М. Горчаков, видя проигрыш Наполеона III в люксембургс­ком вопросе, выступил с инициативой о созыве конференции ве­ликих держав. Он хотел использовать эту конференцию для выяс­нения позиций сторон. Горчаков через русского посла в Англии Ф. И. Бруннова предложил английскому премьеру Дерби поддер­жать его инициативу. Одновременно Англии был передан русский проект договора по Люксембургу. На созыв конференции согласи­лись все державы, и 7 мая 1867 г. она открылась в Лондоне. В ней приняли участие Великобритания, Франция, Пруссия, Россия, Австро-Венгрия, Бельгия, Нидерланды, Италия и Люксембург. Россия гарантировала нейтралитет Люксембурга со стороны всех стран–участниц конференции, что было единодушно принято.Пра­ва короля Люксембурга признавались наследственными, а сам Люк­сембург объявлялся навеки нейтральным государством. Город Люк­сембург становился открытым, в связи с чем Пруссия должна была вывести из него свои войска.

Вместе с дипломатическими просчетами в Европе на Наполе­она III обрушилась и неудача мексиканской авантюры. Понеся боль­шие людские потери и потратив огромные суммы, французские войска весной 1867 г. стали возвращаться на родину. Ставленник Наполеона император Мексики Максимилиан потерпел ряд пора­жений, был взят республиканцами в плен и расстрелян. Росло не­довольство политикой Наполеона внутри страны, где его переста­ли поддерживать даже ближайшие союзники – представители дво­рянства и буржуазии.

Таким образом, Наполеон оказался в вакууме как в своей стра­не, так и за ее пределами. В Италии, где французские войска явля­лись главным препятствием на пути объединения страны, росли антифранцузские настроения. В случае возникновения войны с Пруссией Италия могла выступить против Франции и заставить наконец французские войска уйти из Рима. В Австро-Венгрии, с которой Наполеон вновь пытался достигнуть согласия, выступил с возражениями канцлер Бейст, главным аргументом которого были франко-итальянские отношения. Он не хотел, чтобы из-за Фран­ции Италия по-другому стала относиться к Австрии.

Россия не оказала помощь Франции и тоже из-за позиции Наполеона, который ничего не сделал для улучшения двусторон­них отношений. Франция осталась в изоляции.

Летом 1870 г. на королевский престол в Испании был избран принц Леопольд, принадлежавший к роду Гогенцоллернов. Напо­леон III немедленно выступил против, так как Гогенцоллерны правили бы не только в Пруссии, но и в Испании. Но и здесь Наполеон совершил дипломатические ошибки. Еще в марте при обсуждении в Берлине вопроса о том, должен ли Леопольд Гогенцоллерн дать согласие на предложение стать королем Испании, было решено рекомендовать ему принять испанскую корону. Бис­марк верно рассчитал, что гнев Наполеона неминуем. Он не ис­ключал и того, что Франция может начать войну против Пруссии. Провоцируя Наполеона к нападению, Бисмарк исключал возмож­ность получения Францией помощи со стороны России, так как Пруссия была бы обороняющейся стороной.

Во Франции по инициативе Наполеона началась публикация статей против Пруссии. Казалось, Бисмарк достиг определенной цели. Однако многое сложилось по-иному. Французский посол Бе-недетти, получив указание из Парижа, срочно направился в Эмс, где лечился Вильгельм I и получил у него аудиенцию. Прусский король заявил послу, что он никогда не добивался испанской ко­роны для своих родственников и одобрит решение Леопольда от­казаться от предлагаемого престола. Было похоже, что наконец-то Наполеон одержал дипломатическую победу. Но своими дальней­шими действиями он тут же все испортил и совершил непоправи­мую ошибку.

12 июля Леопольд Гогенцоллерн официально объявил о том, что он отказывается вступить на испанский престол. В тот же день в Париже под председательством Наполеона III проходил Совет высших сановников. На нем, в частности, обсуждалось, считать ли вопрос о Леопольде окончательно решенным, или использовать его для обострения отношений с Пруссией. Большинство на Сове­те высказалось за войну Франции с Пруссией. Наполеон III дал указание послу Бенедетти вновь направиться в Эмс и предъявить Вильгельму I требование, являвшееся по существу ультиматумом. Франция предлагала прусскому королю дать формальное обяза­тельство в том, что он запретит Леопольду принять испанскую корону не только сейчас, но и в случае повторного предложения. Вильгельм I провел переговоры с Бенедетти, перед возвращением в Берлин обязал министерство иностранных дел информировать о них Бисмарка. Получив телеграфное сообщение из Эмса, Бисмарк, как он сам об этом признался много лет спустя в своих мемуарах, внес в него коррективы, «вычеркнув кое-что из телеграммы, но не прибавив и не изменив ни слова». Вычеркнута была та часть, где говорилось, что переговоры продолжатся в Берлине. В резуль­тате и тон и смысл телеграммы резко менялся. В измененном виде текст, полученный из Эмса, был передан для опубликования в газетах. Новые провокационные действия Бисмарка явились тем грузом, от которого рухнул державшийся на волоске мир. Поддел­ка эмской депеши стала поводом к войне и привела к многочис­ленным жертвам. 15 июля 1870 г. Законодательное собрание Фран­ции утвердило военные кредиты. Пять дней спустя, 20 июля, Фран­ция формально объявила Пруссии войну. Бисмарк буквально заставил Наполеона III сделать это.

Война началась в невыгодных для Франции условиях, когда страна была фактически в изоляции и даже Россия, которая могла помочь Франции, из-за политики Наполеона ничего не сделала. Александра II раздражали действия Наполеона. К тому же в Петер­бурге, как и во всей России, не забыли Крымскую войну.

Для Пруссии условия были самыми благоприятными. Сразу после объявления войны Бисмарк опубликовал документы, кото­рые выставляли Наполеона III перед миром как сторонника сило­вого давления на соседние страны, разоблачали его намерение включить Бельгию в состав Франции.

Франции война была необходима, чтобы спасти власть импе­ратора и тех, кто его поддерживал. Бисмарк нуждался в ней, чтобы добиться национального объединения, создать единую Германию. Ему надо было не просто победить, а разгромить Францию, чтобы она долгие годы не могла противостоять новому германскому го­сударству.

Если во Франции больше говорили о грядущей войне и мало что предпринимали для усиления армии, то Германия укрепила командование, привела в боевую готовность все армейские под­разделения. Разница в подготовке немедленно сказалась на ходе военных действий.

В самом начале войны Франция проиграла три пограничных сражения. Немцы быстро вышли к франко-бельгийской границе и под Седаном окружили 120-тысячную французскую армию, при которой находился и сам император. После мощной артиллерийс­кой атаки немцев Наполеон был вынужден сдаться. Уже первые сообщения о поражениях в пограничной полосе были встречены в столице Франции с негодованием, а на следующий день после позорного поражения под Седаном народ заполнил улицы Пари­жа и во Франции была провозглашена Третья республика.

Быстрые успехи Пруссии резко изменили положение дел в Европе. Созданное во Франции буржуазное правительство, боясь роста народных волнений, стало искать спасения у Пруссии. Заме­ститель премьера и министр иностранных дел Жюль Фавр, встре­тившись с Бисмарком, стал договариваться о перемирии. 26 фев­раля 1871 г. был подписан прелиминарный мир. Франция потеряла Эльзас и Лотарингию и обязалась выплатить 5 млрд франков кон­трибуции. Прусские оккупационные войска должны были содер­жаться Францией до полной ее выплаты. Немцы получили право ввести свои войска в Париж и находиться там до ратификации мирного договора.

Тем временем революционные события во Франции нарастали. 18 марта 1871 г. в Париже победило народное восстание. После выборов в Совет Коммуны вся власть 28 марта была передана ей. Правительство Тьера сумело собрать войска и, договорившись с немецким командованием о пропуске их в осажденный Париж, разгромило Коммуну.

Еще перед войной Франция вела переговоры о заключении франко-итальянского союза, в которых принимала участие и Ав­стрия. Бисмарк, внимательно следивший за дипломатическими действиями Парижа и опасаясь участия Италии в войне против Пруссии, всячески поддерживал итальянское республиканское движение, чтобы создать в этой стране внутренние трудности. Но события на фронте привели к переоценке ценностей. Армия ита­льянского короля напала не на Пруссию, а на французские войс­ка, заставив их уйти из Рима. И в Петербурге и в Лондоне в связи с поражением Франции и усилением Германии стали выступать за скорейшее окончание войны и заключение мира. А. М. Горчаков делал для этого все возможное и старался не допустить предъявле­ния Франции безмерно тяжелых требований. Однако быстрые победы вскружили головы не только немецким генералам. Шови­нистический угар охватил всю Пруссию. Повсюду раздавались при­зывы поставить Францию на колени и аннексировать ряд фран­цузских территорий.

Правительство национальной обороны Франции стало просить Россию помочь в заключении мира и не допустить того, чтобы он был унизительным. Тьер срочно прибыл в Петербург. Россия, по­лучив ответ от германского короля, заявила, что мир возможен. Обсуждая его условия, Горчаков сказал Тьеру, что после пораже­ния не надо терять мужество. Он имел в виду недавнюю Крымскую войну и позицию Франции.

Французское правительство стремилось выторговать у Бисмар­ка лучшие условия и торговалось с ним до конца. В то же время Тьеру срочно нужен был мир, чтобы собрать все силы для разгро­ма Парижской Коммуны, и ради этого он был готов пойти на любые уступки. Бисмарк тоже хотел скорейшего заключения мира. Он опасался, что может возникнуть антипрусская коалиция евро­пейских держав. Не лишенный реалистического взгляда Бисмарк, понимал, что Франция рано или поздно начнет войну против Гер­мании, чтобы вернуть себе потерянное.

Как видно из письма поверенного в делах Франции де Габриака французскому министру иностранных дел, 14 августа 1871 г. Бисмарк говорил, что для Германии лучше, чтобы война началась раньше, чем позже. То, что Германия отняла у Франции Эльзас и Лотарингию, говорил он, было бы ошибкой, если бы мир был длительным, так как для Германии эти две провинции являются обузой. Бисмарк смотрел далеко вперед.

По условиям мирного договора, заключенного во Франкфур­те-на-Майне 10 мая 1871 г., французы, проживавшие на террито­риях, которые были уступлены Германии, могли переселиться во Францию с сохранением своей недвижимости. Контрибуция в 500 млн франков должна была быть передана Германии в течение 30 дней «после восстановления французского правительства в Па­риже», 1 млрд франков следовало уплатить в течение года и пол­ миллиарда – к 1 мая 1872 г.; еще 3 млрд должны были быть упла­чены до 2 марта 1874 г.

В соответствии со ст. 111 мирного договора французское и гер­манское правительства устанавливали в своих торговых отношени­ях режим взаимного благоприятствования.

Воспользовавшись сложившейся благоприятной ситуацией, Горчаков 31 октября 1870 г., перечислив нарушения Парижского трактата другими странами, заявил, что Россия больше не будет признавать те его статьи, которые ограничивают ее права на Чер­ном море. Это вызвало разную реакцию в европейских государ­ствах. В результате переговоров была созвана в январе 1871 г. кон­ференция в Лондоне. Она отменила статьи Парижского договора 1856 г., накладывавшие ограничения на Черноморский флот Рос­сии. В то же время конференция подтвердила закрытие проливов для иностранных военных судов.

Франко-прусская война значительно изменила не только кар­ту Европы, но и расстановку сил. Вместо небольшой по площади Пруссии в центре Европы появилось большое, сильное германс­кое государство. Одна война, франко-прусская, привела к оконча­нию другой войны, в Италии, и к объединению страны. Значи­тельно ухудшилось положение Австрии. Война показала, что в даль­нейшем Франции без поддержки России трудно будет выстоять против Германии.

Начало войны

Главной причиной, которая привела к падению Второй империи, была война с Пруссией и катастрофическое поражение армии Наполеона III. Французское правительство, учитывая усиление оппозиционного движения в стране, решило решить проблему традиционным образом - канализировать недовольство с помощью войны. Кроме того, Париж решал стратегические и экономические задачи. Франция боролась за лидерство в Европе, которому бросила вызов Пруссия. Пруссаки одержали победы над Данией и Австрией (1864, 1866 гг.) и решительно шли к объединению Германии. Появление новой, сильной единой Германии было сильным ударом по амбициям режима Наполеона III. Объединенная Германия угрожала и интересам французской крупной буржуазии.

Стоит также учесть, что в Париже были уверены в силе своей армии и победе. Французское руководство недооценило противника, не был проведён соответствующий анализ последних военных реформ в Пруссии и изменения настроений в германской обществе, где эта война была воспринята как справедливая. В Париже были уверены в победе и даже рассчитывали отторгнуть ряд земель на Рейне, расширив своё влияние в Германии.

При этом внутренний конфликт был одной из ведущих причин желания правительства начать войну. Один из советников Наполеона III Сильвестра де Сасси относительно мотивов, толкнувших правительство Второй империи в июле 1870 г. вступить в войну с Пруссией, написал много лет спустя: «Я не сопротивлялся внешней войне, ибо она казалась мне последним ресурсом и единственным средством спасения для империи... Со всех сторон появились самые грозные признаки гражданской и социальной войны... Буржуазия помешалась на каком-то неутолимом революционном либерализме, а население рабочих городов - на социализме. Именно тогда император рискнул на решительную ставку - на войну против Пруссии».

Таким образом, Париж решил начать войну с Пруссией. Поводом для войны послужил конфликт, возникший между двумя великими державами из-за кандидатуры прусского принца Леопольда Гогенцоллерна на вакантный королевский престол в Испании. 6 июля, через три дня после того, как в Париже стало известно о согласии принца Леопольда принять предложенный ему престол, министр иностранных дел Франции Грамон выступил в Законодательном корпусе с заявлением, которое прозвучало как официальный вызов Пруссии. «Мы не думаем, - заявил Грамон, - что уважение к правам соседнего народа обязывает нас терпеть, чтобы посторонняя держава, посадив одного из своих принцев на престол Карла V..., могла нарушить в ущерб нам существующее равновесие сил в Европе и поставить под угрозу интересы и честь Франции...». В случае, если бы такая «возможность» осуществилась, - продолжал Грамон, - тогда «сильные вашей поддержкой и поддержкой нации, мы сумеем без колебания и слабости выполнить свой долг». Это была прямая угроза войны, если Берлин не откажется от своих планов.

В тот же день, 6 июля, военный министр Франции Лебеф на заседании совета министров сделал официальное заявление о полной готовности Второй империи к войне. Наполеон III огласил дипломатическую переписку 1869 г. между правительствами Франции, Австрии и Италии, создавшую ложное представление, будто Вторая империя, вступая в войну, может рассчитывать на поддержку Австрии и Италии. В реальности Франция не имела союзников на международной арене.

Австрийская империя, после поражения в австро-прусской войне 1866 года, хотела реванша, но Вене нужно было время на раскачку. Прусский блицкриг не позволил Вене занять более жесткую позицию в отношении Берлина. А после сражения при Седане в Австрии вообще похоронили мысли о войне против всего Северогерманского союза во главе с Пруссией. Кроме того, сдерживающим фактором для Австро-Венгрии была позиция Российской империи. Россия, после Крымской войны, когда Австрия заняла враждебную позицию, не упускала возможности отплатить бывшему вероломному союзнику. Существовала вероятность, что Россия вмешается в войну, если Австрия атакует Пруссию.

Италия помнила о том, что Франция не довела до победного конца войну 1859 г., когда войска франко-сардинской коалиции громили австрийцев. Кроме того, Франция всё ещё удерживала Рим, её гарнизон располагался в этом городе. Итальянцы желали объединить свою страну, включив в неё и Рим, но Франция этого не позволяла. Таким образом, французы мешали завершению объединения Италии. Франция не собиралась выводить свой гарнизон из Рима, тем самым она потеряла возможного союзника. Поэтому предложение Бисмарка итальянскому королю сохранить нейтралитет в войне Пруссии с Францией, было воспринято благосклонно.

Россия, после восточной (Крымской) войны, ориентировалась на Пруссию. Петербург не вмешивался в войны 1864 и 1866 г., не вмешалась Россия и во франко-прусскую войну. Кроме того, Наполеон III перед войной не искал дружбы и союза с Россией. Только после начала военных действий в Петербург был отправлен Адольф Тьер, который просил о вмешательстве России в войну с Пруссией. Но было уже поздно. Петербург надеялся, что после войны Бисмарк отблагодарит Россию за нейтралитет, что приведёт к отмене ограничительных статей Парижского мира 1856 г. Поэтому в самом начале франко-прусской войны вышла российская декларация о нейтралитете.

Британцы также решили не вмешиваться в войну. По мнению Лондона, пришло время ограничить Францию, так как колониальные интересы Британской империи и Второй империи сталкивались по всему миру. Франция предпринимала усилия по укреплению флота. Кроме того, Париж претендовал на Люксембург и Бельгию, которые были под покровительством Британии. Англия была гарантом независимости Бельгии. Великобритания не видела ничего плохого в усилении Пруссии, чтобы создать противовес Франции.

Пруссия также стремилась к войне, чтобы завершить объединение Германии, которому мешала Франция. Пруссия хотела захватить промышленно развитые Эльзас и Лотарингию, а также занять лидирующие позиции в Европе, для чего необходимо было разгромить Вторую империю. Бисмарк уже со времени австро-прусской войны 1866 г. был убежден в неизбежности вооруженного столкновения с Францией. «Я был твердо уверен, - писал он впоследствии, касаясь этого периода, - что на пути к нашему дальнейшему национальному развитию - как интенсивному, так и экстенсивному - по ту сторону Майна, неизбежно придется вести войну с Францией, и что в нашей внутренней и внешней политике мы ни при каких условиях не должны упускать из виду этой возможности». В мае 1867 г. Бисмарк откровенно заявил в кругу своих сторонников о предстоящей войне с Францией, которая будет начата тогда, «когда окрепнут наши новые армейские корпуса и когда у нас установятся более прочные взаимоотношения с различными немецкими государствами».

Однако Бисмарк не хотел, чтобы Пруссия выглядела как агрессор, что вело к осложнению отношений с другими странами и отрицательно сказывалось на общественном мнении в самой Германии. Необходимо было, чтобы Франция сама начала войну. И он смог провернуть это дело. Конфликт между Францией и Пруссией из-за кандидатуры принца Леопольда Гогенцоллерна был использован Бисмарком для того, чтобы спровоцировать дальнейшее обострение франко-прусских отношений и объявление войны Францией. Бисмарк прибег для этого к грубой фальсификации текста депеши, посланной ему 13 июля из Эмса прусским королем Вильгельмом для пересылки в Париж. Депеша содержала ответ прусского короля на требование французского правительства, чтобы он официально одобрил высказанное накануне отцом принца Леопольда решение отказаться от испанского престола для своего сына. Французское правительство требовало, кроме того, чтобы Вильгельм дал гарантию, что притязания подобного рода не повторятся в будущем. Вильгельм соглашался на первое требование и отказывался удовлетворить второе. Текст ответной депеши прусского короля был преднамеренно изменен прусским канцлером таким образом, что депеша в результате этого приобрела оскорбительный для французов тон.

13 июля, в день получения в Берлине депеши из Эмса, Бисмарк в беседе с фельдмаршалом Мольтке и военным ми Пруссии фон Рооном откровенно выразил свое недовольство примирительным тоном депеши. «Драться мы должны..., - сказал Бисмарк, - но успех во многом зависит от впечатлений, какие вызовет у нас и у других происхождение войны; важно, чтобы мы были теми, на кого напали, а галльское высокомерие и обидчивость помогут нам в этом». Фальсификацией первоначального текста так называемой Эмской депеши Бисмарк достиг намеченной им цели. Вызывающий тон отредактированного текста депеши сыграл на руку французскому руководству, которое также искало повод для агрессии. Война была официально объявлена Францией 19 июля 1870 г.

Расчет митральезы Реффи

Планы французского командования. Состояние вооруженных сил

Наполеон III планировал начать кампанию стремительным вторжением французских войск на территорию Германии до завершения мобилизации в Пруссии и соединения войск Северогерманского союза с войсками южногерманских государств. Такая стратегия была облегчена тем, что французская кадровая система допускала гораздо более быстрое сосредоточение войск, чем прусская система ландвера. При идеальном сценарии успешное форсирование французскими войсками через Рейн нарушало весь дальнейший ход мобилизации в Пруссии, и заставляло прусское командование бросить все наличные силы к Майну, независимо от степени их готовности. Это позволяло французам бить прусские соединения по частям, по мере их прибытия из различных районов страны.

Кроме того, французское командование надеялось захватить коммуникации между севером и югом Германии и изолировать Северогерманский союз, предотвратив присоединение государств Южной Германии к Пруссии и сохранить их нейтралитет. В дальнейшем южногерманские государства, с учётом их опасений по поводу объединительной политики Пруссии, могли поддержать Францию. Также на стороне Франции, после успешного начала войны, могла выступить и Австрия. А после перехода стратегической инициативы к Франции на её стороне могла выступить и Италия.

Таким образом, Франция рассчитывала на блицкриг. Быстрое движение французской армии должно было привести к военному и дипломатическому успеху Второй империи. Французы не хотели затягивать войну, так как затяжная война вела к дестабилизации внутриполитического и экономического положения империи.

Проблема была в том, что Вторая империя была не готова к войне с серьёзным противником, да ещё и на своей территории. Вторая империя могла позволить себе только колониальные войны, с заведомо более слабым противником. Правда, в тронной речи при открытии законодательной сессии 1869 г. Наполеон III утверждал, что военная мощь Франции достигла «необходимого развития», а ее «военные ресурсы отныне находятся на высоком уровне, соответствующем ее мировому предназначению». Император заверял, что французские сухопутные и морские вооруженные силы «прочно конституированы», что численность войск, находящихся под ружьем, «не уступает их численности при предыдущих режимах». «При этом, - заявил он, - наше вооружение усовершенствовано, наши арсеналы и склады полны, наши резервы обучены, мобильная гвардия организуется, наш флот преобразован, наши крепости находятся в хорошем состоянии». Однако это официальное заявление, как и другие аналогичные утверждения Наполеона III и хвастливые статьи французской прессы, имели лишь целью скрыть от собственного народа и от внешнего мира серьёзные проблемы французских вооруженных сил.

Французская армия должна была быть готова к походу 20 июля 1870 г. Но когда 29 июля в Мец прибыл Наполеон III, чтобы переправить войска через границу, армия оказалась не готова к наступлению. Вместо необходимой для наступления 250-тысячной армии, которая должна была быть к этому времени отмобилизована и сосредоточена на границе, здесь оказалось только 135-140 тыс. человек: около 100 тыс. в окрестностях Меца и около 40 тыс. у Страсбурга. В Шалоне планировали сосредоточить 50-тыс. резервную армию, чтобы в дальнейшем выдвинуть её к Мецу, но её не успели собрать.

Таким образом, французы не смогли провести быструю мобилизацию, чтобы своевременно стянуть к границе необходимые для успешного вторжения силы. Время для почти спокойного наступления практически до Рейна, в то время как германские войска ещё не были сосредоточены, было упущено.

Проблема была в том, что Франция не смогла изменить устаревшую систему комплектования французской армии. Порочность такой системы, от которой Пруссия отказалась еще в 1813 г., заключалась в том, что она не предусматривала заблаговременного комплектования, в условиях мирного времени, боеспособных воинских частей, которые в том же составе можно было бы использовать во время войны. Так называемые французские «армейские корпуса» мирного времени (их было семь, что соответствовало семи военным округам, на которые с 1858 г. делилась Франция), формировались из разнородных воинских частей, расположенных на территории соответствующих военных округов. Они прекращали существование с переходом страны на военное положение. Вместо них начинали наспех формировать боевые соединения из частей, разбросанных по всей стране. В результате получалось так, что соединения сначала расформировывали, а затем создавали заново. Отсюда неразбериха, путаница и потеря времени. Как отмечал генерал Монтобана который до начала войны с Пруссией командовал 4-м корпусом, французскому командованию «в момент вступления в войну с державой, которая была давно к ней готова, пришлось расформировать войска, входившие в состав крупных соединений, и заново создавать из них действующие армейские корпуса под командованием новых начальников, которые были едва известны войскам и в большинстве случаев сами плохо знали свои войска».

Французское командование знало о слабости своей военной системы. Она обнаружилась ещё во время военных кампаний 1850-х годов. Поэтому после австро-прусской войны 1866 г. была предпринята попытка реформирования мобилизационного плана французской армии на случай войны. Однако подготовленный маршалом Ниэлем новый мобилизационный план, который исходил из наличия постоянных армейских соединений, годных как для мирного, так и для военного времени, а также предполагал создание мобильной гвардии, не был проведен в жизнь. Этот план остался на бумаге.

Судя по приказам французского командования от 7 и 11 июля 1870 г., сначала шла речь о трех армиях, их предлагалось создать по мобилизационным планам Ниэля. Однако, после 11 июля план военной кампании был радикально изменен: вместо трех армий стали формировать одну объединенную Рейнскую армию под верховным командованием Наполеона III. В результате заранее подготовленный мобилизационный план был разрушен и это привело к тому, что Рейнская армия, в момент когда она должна была перейти в решительное наступление, оказалась неготовой, неукомплектованной. Из-за отсутствия значительной части соединений, Рейнская армия осталась в бездействии на границе. Стратегическая инициатива была отдана противнику без боя.

Особенно медленно проходило формирование резервов. Военные склады оказались, как правило, в удалении от мест формирования боевых частей. Чтобы получить , обмундирование и необходимое снаряжение резервисту приходилось исколесить сотни, а иной раз тысячи километров, прежде чем он прибывал к месту назначения. Так, генерал Винуа отмечал: «Во время войны 1870 г. лица, состоявшие в резервных полках зуавов, расположенных в департаментах севера Франции, были вынуждены проезжать через всю страну, чтобы в Марселе сесть на пароход и направиться в Колеан, Оран, Филипенвиль (в Алжире) для получения оружия и экипировки, а затем возвращаться в часть, расположенную в том месте, откуда они выбыли. Они проделывали напрасно 2 тыс. км по железной дороге, по два переезда, не менее двух дней каждый». Схожую же картину рисовал и маршал Канробер: «Солдата, призванного в Дюнкерке, отправляли экипироваться в Перпиньян или даже в Алжир, чтобы затем заставить присоединиться к своей воинской части, расположенной в Страсбурге». Всё это лишало французскую армию драгоценного времени и создавало определённый беспорядок.

Поэтому французское командование было вынуждено приступить к концентрации на границе отмобилизованных войск до того, как была полностью завершена мобилизация армии. Эти две операции, которые проводились одновременно, наложились друг на друга и взаимно нарушали одна другую. Этому способствовала беспорядочная работа железных дорог, предварительный план военных перевозок которых был также нарушен. На железных дорогах Франции в июле - августе 1870 г. царила картина беспорядка и путаницы. Её хорошо описал историк А. Шюке: «Штабы и административные управления, артиллерийские и инженерные войска, пехота и кавалерия, кадровые и резервные части, набивались в поезда до отказа. Люди, лошади, материальная часть, провиант - все это в великом беспорядке и путанице выгружалось на главных сборных пунктах. В течение ряда дней вокзал в Меце представлял картину хаоса, в котором, казалось, невозможно было разобраться. Люди не решались освобождать вагоны; прибывший провиант выгружался и снова грузился в те же составы, чтобы быть направленным в другой пункт. С вокзала сено переправлялось в городские склады, в то время как со складов оно переправлялось на вокзалы».

Нередко эшелоны с войсками задерживались в пути из-за отсутствия точных сведений о пункте их назначения. Войскам в ряде случаев по несколько раз меняли пункты сосредоточения войск. К примеру, 3-й корпус, который должен был формироваться в Меце, получил 24 июля неожиданный приказ направиться в Булей; 5-му корпусу вместо Бича пришлось стягиваться в Сарргёмин; императорской гвардии вместо Нанси - в Мец. Значительная часть резервистов попала в свои воинские части с большим запозданием, уже на поле боя или вообще застревала где-либо в пути, так и не добравшись до места своего назначения. Запоздавшие и затем потерявшие свою часть резервисты образовали большую массу людей, которая блуждала по дорогам, ютилась, где придётся и жила на милостыню. Некоторые стали мародерствовать. В такой неразберихе не только солдаты теряли свои части, но и генералы, командиры подразделений не могли найти свои войска.

Даже те войска, которые удалось сосредоточить на границе, не имели полной боеспособности, так как не были обеспечены необходимым снаряжением, боеприпасами и продовольствием. Французское правительство, уже несколько лет считавшее войну с Пруссией неизбежной, тем не менее легкомысленно не уделяло должного внимания такому важному вопросу, как снабжение армии. Из показаний генерал-интенданта французской армии Блондо известно, что даже перед самым началом франко-прусской войны, при обсуждении в государственном военном совете плана кампании 1870 г., вопрос о снабжении армии «никому в голову не приходил». В результате вопрос о снабжении армией встал, только когда началась война.

Поэтому с первых дней войны в адрес военного министерства посыпались многочисленные жалобы на необеспеченность воинских частей продовольствием. К примеру, командир 5-го корпуса генерал Файи буквально взывал о помощи: «Нахожусь в Биче с 17 батальонами пехоты. Никаких средств, полное отсутствие денег в городских и корпусных кассах. Пришлите звонкую монету на содержание войск. Бумажные деньги не имеют хождения». Командующий дивизией в Страсбурге генерал Дюкро телеграфировал 19 июля военному министру: «Положение с продовольствием тревожное... Не принято никаких мер к обеспечению доставки мяса. Прошу предоставить мне полномочия для принятия мер, диктуемых обстоятельствами, или я ни за что не отвечаю...». «В Меце,- сообщал 20 июля местный интендант,- нет ни сахара, ни кофе, ни риса, ни спиртных напитков, не хватает сала, сухарей. Срочно пришлите в Тионвиль, по крайней мере, один миллион суточных порций». 21 июля маршал Базен телеграфировал в Париж: «Все командиры настойчиво требуют транспортных средств, лагерных принадлежностей, которыми я не в состоянии их снабдить». В телеграммах сообщалось о недостатке санитарных повозок, вагонов, котелков, походных фляг, одеял, палаток, медикаментов, носилок, санитаров и т. д. Войска прибывали в места сосредоточения без боеприпасов и походного снаряжения. А на местах запасов не было, или их крайне не хватало.

Энгельс, который был не только знаменитым русофобом, но и крупным специалистом в области военного дела, отмечал: «Пожалуй, можно сказать, что армия Второй империи понесла поражение пока только от самой же Второй империи. При таком режиме, при котором его сторонникам щедро платят всеми средствами издавна установившейся системы взяточничества, нельзя было ожидать, что эта система не коснется интендантства в армии. Настоящая война... была подготовлена давно; но заготовке запасов, в особенности снаряжения, по-видимому, уделялось наименьшее внимание; и вот как раз теперь, в самый критический период кампании, беспорядок, царивший именно в этой области, вызвал задержку в действиях почти на неделю. Эта небольшая задержка создала огромное преимущество в пользу немцев».

Таким образом, французская армия оказалась не готова к решительному и быстрому наступлению по территории противника, упустила благоприятный момент для удара из-за беспорядка в своём же тылу. План наступательной кампании рухнул из-за неготовности к войне самих же французов. Инициатива переходила к прусской армии, французским войскам необходимо было обороняться. А в затяжной войне преимущество было на стороне Северогерманского союза во главе с Пруссией. Германские войска завершили мобилизацию и могли перейти в наступление.

Франция потеряла главное преимущество: превосходство сил на этапе мобилизации. Прусская армия военного времени превосходила французскую. Французская действующая армия ко времени объявления войны насчитывала на бумаге около 640 тыс. человек. Однако необходимо было вычесть войска, которые дислоцировались в Алжире, Риме, гарнизоны крепостей, жандармерию, императорскую гвардию, и персонал военно-административных управлений. В итоге французское командование могло рассчитывать в начале войны на около 300 тыс. солдат. Понято, что в дальнейшем численность армии наращивалась, но первый вражеский удар могли встретить только эти войска. Германцы же сосредоточили на границе в начале августа около 500 тыс. человек. Вместе с гарнизонами и запасными воинскими частями в германской армии, по данным её главнокомандующего фельдмаршала Мольтке, было около 1 млн. человек. В результате Северогерманский союз во главе с Пруссией получал численное преимущество на начальном, решающем этапе войны.

Кроме того, расположение французских войск, которое было бы удачным на случай наступательной войны, для обороны не годилось. Французские войска были растянуты вдоль франко-германской границы, изолированы в крепостях. Французское командование после вынужденного отказа от наступления ничего не предприняло для того, чтобы сократить протяженность фронта и создать мобильные полевые группировки, которые могли бы парировать вражеские удары. Между тем германцы сгруппировали свои силы в армии, сконцентрированные между Мозелем и Рейном. Таким образом, германские войска получили ещё и локальное преимущество, сосредоточив войска на главном направлении.

Французская армия значительно уступала прусской и по своим боевым качествам. Общая атмосфера деградации, коррупции, которая была характерна для Второй империи, охватила и армию. Это сказалось на боевом духе и боевой подготовке войск. Один из виднейших военных специалистов Франции генерал Тума отмечал: «Приобретение знаний было не в почете, зато в почете были кафе; офицеры, которые оставались дома, чтобы поработать, брались под подозрение как люди, чуждающиеся своих товарищей. Чтобы преуспевать, необходимо было прежде всего иметь щегольскую наружность, хорошие манеры и должную осанку. Кроме этих свойств надлежало: в пехоте, стоя перед начальством, держать, как подобает, руки по швам и устремлять глаза на 15 шагов вперед; в кавалерии - зазубрить наизусть теорию и уметь проскакать верхом на хорошо выдрессированной лошади по двору казармы; в артиллерии - питать глубокое презрение к техническим занятиям... Наконец, во всех родах оружия - иметь рекомендации. Поистине новый бич обрушился на армию и на страну: рекомендации…».

Понятно, что во французской армии были прекрасно подготовленные офицеры, люди добросовестно относившиеся к своим обязанностям, командиры с боевым опытом. Однако не они определяли систему. Высшее командование не справлялось со своими задачами. Наполеон III не обладал ни военными дарованиями, ни личными качествами, необходимыми для умелого и твердого руководства войсками. Кроме того, к 1870 году состояние здоровья значительно ухудшилось, что пагубно сказывалось на ясности его ума, принятии решений и оперативном координации действий правительства. Его лечили (проблемы мочевыводящих путей) с помощью опиатов, что сделало императора вялым, сонным и безразличным. В итоге физический и психический кризис Наполеона III совпал с кризисом Второй империи.

Французский Генштаб в то время был бюрократическим учреждением, не имевшим влияния в армии, и не мог выправить ситуацию. В годы, предшествовавшие франко-прусской войне, французский Генштаб был почти полностью, отстранен от участия в военных мероприятиях правительства, которые задумывались главным образом в недрах военного министерства. В результате, когда началась война, офицеры Генштаба оказались не готовы выполнить свою основную задачу. Генералы французской армии были оторваны от своих войск, часто их не знали. Командные посты в армии раздавались лицам, которые были близки трону, а не отличились военными успехами. Так, когда началась война с Пруссией, семью корпусами Рейнской армии из восьми командовали генералы, принадлежавшие к ближайшему окружению императора. В результате организаторские навыки, уровень военно-теоретической подготовки командного состава французской армии значительно отставали от военных знаний и организаторских навыков прусского генералитета.

По вооружению французская армия практически не уступала прусской. На вооружение французской армии была принята новая винтовка Шасспо образца 1866 года, которая превосходила в несколько раз по многим характеристикам прусскую игольчатую винтовку Дрейзе образца 1849 года. Винтовки Шасспо могли вести прицельный огонь на дистанциях до километра, а прусские игольчатые ружья Дрейзе стреляли всего на 500-600 метров и гораздо чаще давали осечки. Правда, французскую армию, из-за плохой организации интендантской службы, крайнего беспорядка в системе снабжения армии, не успели целиком перевооружить на эти винтовки, они составляли всего 20-30 % от всего вооружения французской армии. Поэтому значительная часть французских солдат была вооружена винтовками устаревших систем. К тому же солдаты, особенно из резервных частей, не умели обращаться с ружьями новой системы: давал себя знать низкий уровень военного обучения рядового состава французской армии. Кроме того, французы уступали в артиллерии. Бронзовая пушка системы Ла Гитта, которая находилась на вооружении французов, значительно уступала германским стальным пушкам Круппа. Пушка системы Ла Гитта вела огонь на расстоянии всего 2,8 км, в то время как орудия Круппа вели огонь на расстоянии до 3,5 км, а также, в отличие от них, заряжались с дульной стороны. Зато французы имели 25-ствольные митральезы (картечницы) - предшественницы пулемётов. Митральезы Реффи, чрезвычайно эффективные в обороне, били на полтора километра, выбрасывая очередями до 250 пуль в минуту. Германцы подобного оружия не имели. Однако их было мало (менее 200 штук), и проблемы мобилизации привели к тому, что не могли собрать расчёты. Многие расчёты были недостаточно обучены обращению с митральезами, а иногда и вообще не имели боевой подготовки, также они не имели представления ни о прицельных, ни о дальномерных характеристиках. Многие командиры даже не знали о существовании этого оружия.