Арабо-мусульманское просвещение в дагестане. Фундаментальные исследования Ученые просветители дагестана

Находившиеся на перекрестке цивилизаций и обладавшие самобытной культурой народы Северного Кавказа к XIX веку достигли значительного уровня развития науки и просвещения. Даже простые горцы умели писать и читать, выполнять различные арифметические действия. Обучение велось как дома, когда знания передавались от старших к младшим, так и в школах при мечетях (мектеб и медресе). В школах были общедоступные библиотеки, книги имелись и во многих домах. И не было дома, где бы ни было Корана.

П. Услар писал: «Если об образованности судить по соразмерности числа школ с массою населения, то дагестанские горцы в этом отношении опередили многие просвещенные европейские нации. Учение доступно каждому горскому мальчику». Выдающимися учеными, духовными наставниками народа были шейхи Магомед Ярагинский и Джамалуддин Казикумухский, оказавшие огромное влияние на историю Дагестана и всего Кавказа. Имам Шамиль и его друг и предшественник -1-й имам Гази-Магомед - были их учениками.

Немало было в горах и ученых-энциклопедистов, «испивших семь морей наук» и известных далеко за пределами Северного Кавказа. Один из них - Магомед-Хаджи Ободияв - имел десятки тысяч последователей на Кавказе, почитался на Ближнем Востоке как крупный ученый и много лет был имамом в Мекке. Как гласят летописи, «дагестанская страна, населенная многими народами, была источником учения и ученых, родником, откуда выходили храбрецы и добродетели». О том, что эти слова не были преувеличением, свидетельствует Абдурахман Казикумухский. Он приводит ряд наук, которыми владел каждый грамотный дагестанец: морфология, синтаксис, метрика, логика, теория диспута, законоведение, толкование Корана, жизнеописание пророка, суфизм, риторика или ал-мухадара и хуласа (математика). «Больше всего у нас изучаются морфология и синтаксис, - писал Абдурахман. - так как для учащихся необходимо избегать ошибок в языке; законоведение для разбора людских дел, связанных с жизнью и верой; затем наука о толковании Корана для объяснения значения сур священного Корана; жизнеописание и история, чтобы знать о жизни нашего пророка Мухаммеда - мир ему; метрика для сочинения стихов на арабском языке: теория диспута, чтобы соблюсти правила ведения дискуссии среди муталимов…»

В воспоминаниях А. Омарова находим: «Ученые в горах подразделяются, так сказать, на три вида: это суфии, муллы и алимы. Обыкновенно горец, изучивший арабскую азбуку настолько, что может читать хорошо и ясно рукописный Коран и молитвы, по большей части оканчивает курс своего учения тем, что заучивает еще маленькие книжки «Мухтасаруль-мингаж» («Сокращенные пути») и «Марипатул ислам» («Познание ислама»), то есть самые начальные правила мусульманской веры. Из прошедших такой курс учения горцев некоторые соблюдают потом в жизни строгий, честный и нравственный образ жизни, избегают всего запрещаемого религиею, как то: убийства, воровства, лжи, клеветы, курения табаку, употребления спиртных напитков и т. д., не пропускают обязательных молитв, по возможности часто посещают мечеть, соблюдают чистоту тела и стараются делать все то, что религия требует от хорошего мусульманина. Этот самый полезный для общественного спокойствия класс людей… называется суфиями. Те же, которые продолжают учиться по-арабски и успевают приобрести настолько знания в арабском языке, что могут читать Коран с переводом его изречений на туземный язык, а также могут грамотно писать по-арабски, - называются муллами. Наконец, те, которые оканчивают всю принятую в горах программу учения и приобретают известность своими познаниями, называются алимами. (То есть знающими, учеными. В Закавказском крае и в Закатальском округе они называются эфендиями.) Это последнее звание тоже имеет свои степени, сообразно приобретенной славе, как то: хороший алим, отличный алим, мореподобный алим и т.д.

…Кто поставит себя в глазах народа на хорошем счету как в отношении своей нравственности, так и в отношении своих способностей и знаний, того называют злимом (ученым) и почитают его. Такое лицо всегда стоит в мечети в первом ряду: на похоронах, свадьбах, общественных сходбищах дают ему почетное место; а когда случается общественное дело, как, например, тяжба между аулами или обществами, тогда такого ученого посылают в качестве депутата или уполномоченного поверенного по общественным делам, и он в подобных случаях встречает такого же соперника с противной стороны. Между ними происходит, так сказать, ученое состязание. Такие люди вообще придерживаются строгой нравственной жизни, потому что на них заметна всякая малость в отступлении от правил религии и от них не терпится то, что от другого, неграмотного, считают за ничто. Грамотных мулл можно считать средним числом одного на 100 чел. в горах, а на плоскости гораздо меньше. Хороших же ученых бывает в округе один-два, не больше. К таким известным ученым всегда собираются муталимы из всех мест Дагестана, даже приезжают из Закавказского края взрослые муталимы, которые учатся у этих ученых, продовольствуясь по большей части на свой счет…»

На Северном Кавказе, особенно в Дагестане, письменность, наука, образование, литература, законотворчество и делопроизводство много веков основывались на арабском языке. Светило русской арабистики, переводчик Корана академик И. Ю. Крачковский в своей книге «Над арабскими рукописями» писал: «Кавказские поэты, особенно дагестанские, мастерски владели всеми приемами и жанрами арабской поэзии…Никакой мистификации не было: мощная струя давней традиции донесла до наших дней арабский литературный язык, умерший в живой речи у себя на родине; здесь он жил полной жизнью не только в письменности, но и в разговоре…Здесь развилась и плодоносила мощная боковая ветвь арабской литературы, параллели которой нельзя отыскать нигде больше…Настало время отдать кавказской арабской литературе по праву принадлежащее ей место в общем своде истории арабской литературы, открыть не только арабскому миру, но и самим кавказцам поэтические сокровища, укрытые от них в результате неоднократного насильственного изменения письменности…» Здесь И. Крачковский имел в виду проведенную уже при советской власти замену арабской графики латиницей, а вскоре за тем - кириллицей. Западный Кавказ пережил таких перемен еще больше.

Такие перемены похоронили под собой многовековой пласт национальной культуры, к тому же горцы в одночасье стали «безграмотными», ибо новой грамоты они не знали. И. Крачковский в начале XX века восторгался двумя своими студентами-ингушам и, в совершенстве знавшими арабский язык, а об образованности дагестанцев писал: «…Дагестанцы и за пределами своей родины, всюду, куда их закидывала судьба, оказывались общепризнанными авторитетами для представителей всего мусульманского мира в целом».

Наряду с арабской у горцев в XIX веке развивалась собственная письменность. Около 1821 года составил адыгскую (черкесскую) азбуку шапсуг Эфенди Магомет Шапсугов. В конце 30-х годов XIX века Гращилевский создал черкесский алфавит, по которому обучал русскому и черкесскому языкам военнослужащих - черкесов Кавказского горского полуэскадрона.

Основной вклад в разработку письменности черкесского и кабардинского языков внесли адыгские просветители Хан-Гирей (1808-1842), Ш. Б. Ногмов (1794-1844) и Д. С Кодзоков (1818-1893). В 30-х годах XIX века Хан-Гирей составил черкесскую азбуку, при помощи которой записывал адыгские предания, песни и сказания. Рассказы его публиковал в 1836- 1837 годах А. С. Пушкин в журнале «Современник». Оставленные Хан-Гиреем «Записки о Черкессии» являются ценнейшим источником по истории, культуре и этнографии народов Западного Кавказа.

Ш. Б. Ногмов обучался в медресе аула Эндери в Кумыкии, однако не стал муллой, а поступил на русскую военную службу в Кавказский горский полуэскадрон. Изучив русский язык, он в 1830 году уехал для продолжения образования в Петербург. Здесь он познакомился с крупным ученым-востоковедом Ф. Шармуа, заведовавшим кафедрой персидскою языка в Петербургском университете. Возвратившись в 1835 году на Кавказ, в Тифлис, Ногмов приступает к работе над главным трудом своей жизни - «Начальные правила кабардинской грамматики». Помощниками и советчиками его в этом деле являлись академик А. М. Шегрен и кабардинский просветитель, и общественный деятель Д. С. Кодзоков. В 1840 году работа была завершена. В предисловии к грамматике Ш. Б. Ногмов писал: «Я сделал, сколько мог, и старался сделать сколь возможно лучше. Молю Провидение и единого Бога, чтобы явился мне последователь в любви к народному языку… но последователь более искусный и сведущий…»

Заслуга разработки осетинского алфавита на основе грузинского письма принадлежит учителю Тифлисской духовной семинарии И. Г. Ялгузидзе (р. 1775), выходцу из Южной Осетии. Полученное Ялгузидзе образование, знание языков (осетинского, грузинского и русского), популярность в народе давали ему возможность выступать в роли посредника между российскими и грузинскими властями, с одной стороны, и осетинскими обществами - с другой. В 1821 году в Тифлисе был издан первый осетинский букварь, по которому обучали грамоте осетинских детей на родном языке при церквях и монастырях.

Составление первой научной грамматики осетинского языка связано с именем упоминавшегося выше академика А. М. Шегрена. В 1844 году в издании Академии наук вышел его труд «Осетинская грамматика с кратким словарем осетино-русским и российско-осетинским». Осетинский алфавит на русской основе, составленный Шегреном, сыграл большую роль в развитии осетинской письменности и не потерял своего научного значения до сих пор.

В Дагестане в первой половине XIX века получила развитие письменность на местных языках, основанная на арабской графике, - так называемая аджамская система письма.

Около четверти века трудился на поприще кавказского языкознания П. Услар. На Кавказе им были завершены фундаментальные труды по аварскому, даргинскому, лакскому, лезгинскому, табасаранскому и чеченскому языкам. В создании чеченского букваря на основе русского алфавита (кириллицы) и первой чеченской грамматики Услару помогал чеченский этнограф У. Лаудаев.

П. Услар писал: «Уже много веков тому назад горцы сознали необходимость письменности для скрепления разного рода гражданских договоров. Но письменность в горах одна лишь арабская, нотариусами - одни лишь знатоки арабского языка. Без таковых ученых горцы обойтись не могут. Для наших административных распоряжений в горах необходима письменность; русская чужда горцам, туземной не существует; существует одна лишь арабская».

Полагая, что «арабский язык объединяет собою все враждебные нам элементы в Дагестане», Услар предлагал открытие новых школ с обучением на русском языке: «Тогда только можно надеяться на постоянное осуществление наших намерений и русский язык может вступать в соперничество с арабским».

Вместе с тем П. Услар советовал: «Выучите сначала ученика-горца грамоте на родном языке, и от него перейдете к русской… Русский язык, сближение с русской жизнью, хотя бы даже только умственно, бесконечно важны для будущности Кавказа».

Многие звуки горской речи не находят аналогов в других языках, и для обозначения их в алфавит, как в кириллицу, так и в латиницу, приходилось добавлять специальные знаки.

Вместе с тем в ряде кавказских языков нет некоторых букв, имеющихся в европейских алфавитах. В таких случаях при заимствованиях отсутствующие буквы заменяются близкими по звучанию. К примеру, в некоторых языках нет буквы «ф», в ряде случаев перед сдвоенными согласными добавляется «у» или «и», у абхазов аптека уже «ааптека», магазин - «амагазин»… Чеченцы и аварцы скажут не «шкаф», а «ишкап». Галоши могут превратиться в «калущал». Иногда сдвоенные согласные разбиваются гласными: «краска» может звучать как «караска». Схожая ситуация и во многих других кавказских языках.

В XIX веке открытие светских школ, распространение образования и русской грамоты помогали горцам ближе познакомиться с русской и европейской культурой. Однако дело это двигалось с трудом из-за сопротивления царских чиновников. Первая светская школа была открыта в 1820 году в крепости Нальчик для аманатов (горцев-заложников). Учеников этой школы обучали арифметике, русскому языку и другим предметам. Успех преподавания породил ходатайства части кабардинских князей и узденей об открытии еще одной школы для горских детей. В начале 40-х годов XIX века в пользу этого проекта активно выступал Ш. Б. Ногмов. В 1848 году наместник Кавказа князь М. С. Воронцов признал необходимым для детей кабардинских князей «школу открыть в Екатериноградской станице», однако основана она была лишь в 1851 году.

Для осетин большое культурно-просветительное значение имело открытие в 1836 году Владикавказского осетинского духовного училища, в котором обучались 34 человека. Хотя училище, по замыслу его основателей, должно было готовить грамотных церковнослужителей для осетинских приходов, многие его питомцы по окончании заведения шли учителями в светские школы. Другие становились деятелями осетинской культуры. Среди выпускников училища были первый осетинский этнограф С. Жускаев и первый собиратель осетинского фольклора В. Цораев. В Дагестане в 1837 году было основано Дербентское городское, а в 1842 году - Петровское и Низовское училища. Число учащихся в них было сравнительно невелико; основной контингент составляли выходцы из равнинных сел. В 1849 году в Дербенте было открыто мусульманское училище на 60 мест для детей жителей горных районов - аварцев, лакцев, даргинцев, табасаранцев и др. В середине XIX века при Дагестанском конном полку была создана школа на 30 человек, которых обучали русскому языку, чистописанию, арифметике, начальным сведениям по истории и географии, пению и др. Детей горцев знакомили со способами изготовления бумаги, стекла, книгопечатания, устройством железных дорог и т. п. Позднее такие же школы для детей офицеров и чиновников «азиатского происхождения» были основаны в Дешлагаре, Кусарах и Темир-Хан-Шуре.

Интересное воспоминание о русской светской школе оставил хорошо знакомый нам А. Омаров: «В Темир-Хан-Шуре была так называемая мусульманская школа, где обучались дети туземцев всякого возраста арабскому и русскому языкам. Меня давно интересовала русская грамота, и я имел сильное желание изучить ее. Один из учеников этой школы, учившийся в ней уже четыре года, приехал в то время домой в Казанищи на каникулы. Ученик этот приходил часто в мечеть и брал у меня уроки арабского языка. Пользуясь этим случаем, я в свою очередь стал учиться у него русской грамоте. Но так как у нас не было печатной азбуки, то я изучил письменные буквы и в скором времени мог уже разбирать четко написанные рукописи и даже начал сам писать по-русски. Тогда у меня явилось еще более сильное желание обучиться русскому языку…

Я стал уже подумывать о том, как бы мне поступить в Темирханшуринскую мусульманскую школу. Вышеупомянутый ученик рассказывал мне с восторгом о своей школьной жизни и описывал ее самыми блестящими и соблазнительными красками. Он советовал мне пойти с ним в Шуру, обещая мне свое ходатайство у своего родственника, который был учителем арабского языка в этой школе. Время клонилось к осени, когда школьники покидают родительские дома и собираются в школу. Вот и я также отправился в Шуру, представился там учителю арабского языка, которому рекомендовал меня мой бывший ученик, и я был принят в число пансионеров школы без всяких справок о том, кто я и кто мои родители, а единственно по одному личному моему заявлению.

Узнавши об этом, отец прискакал ко мне, точно для спасения погибающего; он был в сильном негодовании за мой поступок. Он считал для себя унизительным, что сын его поступил в русскую школу, где, по его мнению, станут обучать меня Евангелию и потом заставят выкреститься; он даже хотел просить начальство, чтобы меня выключили из школы. Но я умолил его, чтобы он позволил мне остаться в школе, хотя на одну зиму, доказывая, что я поступил туда не для изучения Евангелия, а для продолжения занятий своих по изучению арабского языка. Долго он не соглашался, и только объяснения учителя этого языка убедили его в безвредности для меня школьного учения. Но все-таки он неохотно согласился оставить меня в Шуре…»

Во второй половине XIX века, особенно после утверждения в 1859 году «Устава горских школ», на Северном Кавказе значительно увеличилось число светских школ, возросло количество обучающихся в них детей.

В Дагестанской области в Дербенте продолжали функционировать ранее открытое уездное училище и мусульманская школа. В 1851 году в мусульманской школе обучалось 56 чел., в том числе 8 жителей Дербента. В 1855 году мусульманская школа была переведена в Темир-Хан-Шуру и в 1861 году объединена с местной окружной горской школой. При школе учрежден пансион на 65 учеников, в том числе 40 казеннокоштных. Программа школы была рассчитана на 3 класса. Однако уже в 1869 году мест в школе не хватало. Начальник Дагестанской области обратился к наместнику Кавказа с ходатайством, в котором писал: «Ввиду того значения, которое имеет воспитание дагестанских горцев в наших учебных заведениях, и при увеличивающемся год от года стремлении самих горцев отдавать детей своих в эти заведения, а также для предоставления здешнему служащему сословию русских офицеров и чиновников возможности дать своим детям первоначальное образование… преобразование Темир-Хан-Шуринской горской школы в прогимназию с пансионом, с соответствующим потребности числом воспитанников для русских детей и горцев, представляется неотложной необходимостью». Темирханшуринская прогимназия была открыта в сентябре 1874 года в составе подготовительного и первого классов; 2-4-й классы открылись в 1875-1877 годах. Это было самое крупное учебное заведение в области, в котором в конце 70-х годов XIX века обучались 227 человек. В конце 60-х годов XIX века окружная горская школа открылась в Нальчике с двумя классами и двумя подготовительными отделениями. При школе имелся пансион, содержащийся за счет казны (50%) и кабардинской общественной суммы.

В 1861 году во Владикавказе, на базе Навагинской школы военных воспитанников, создано горское окружное училище. Кроме того, в Осетии во второй половине века были открыты 38 церковно-приходских школ, в которых обучалось 3828 чел., в том числе часть девушек.

В 1863 году в Грозном открылась трехклассная горская школа. В 1870-м в Назрани - одноклассная с подготовительным отделением. При школах имелись пансионы; количество учеников колебалось в пределах 150 человек.

Для детей адыгов открылись двухклассные школы в 1886 году в Майкопе и в 1888-м в Лабинске.

Стали создаваться и сельские школы, в первую очередь в Дагестане: в 1861 году в селении Ахты Самурского округа на 44 человека и в селении Кумух Казикумухского округа на 15 человек (в том числе одна девочка); в 1870-м - двухклассные школы в Чирюрте, Касумкенте, Дешлагаре, Кумухе, Маджалисе; одноклассные - в Аксае, Костеке, Карабудахкенте, Хунзахе, Каякенте, Хаджал-Махи, Ботлихе, Гумбете, Телетли, Левашах, Кафыркумухе и др.

С большим трудом пробивало себе дорогу просвещение в Кабарде и Балкарии. Открытые в 1875 году в селениях Кучмазукино (Старая Крепость), Куденетово (Чегем) и Шарданово (Шалушка) школы через три года прекратили свое существование из-за отсутствия финансирования. Лишь в 1895-м по инициативе жителей селения Коголкино (Урух) было решено на свои средства открыть «школу грамотности». Эта инициатива была подхвачена жителями других сел - Абаево, Ахлово, Атажукино, Анзорово-Кайсин, Аргудан, Каспево, Кучмазукино и др. За период с 1898 по 1902 год возникло 27 школ, в которых обучались 522 человека. В 1876 году были открыты одноклассные школы в адыгейских селениях Суворово-Черкесске, Хаштуке и Хапурино-Забле.

В Карачае первая светская горская школа открылась в 1878 году в ауле Учкулан, вторая - в 1879 году в ногайском ауле Мансуровском. Позже появились школы в Биберовском, Дударуковском и других аулах.

О женском образовании в Осетии писала исследователь Л. Габоева: «…Подлинное развитие женского образования в Осетии началось с частной школы, которую 10 мая 1862 года открыл во Владикавказе, в собственном доме, протоиерей А. Колиев… Первыми ученицами были 18 девушек - Саломея Газданова, Варвара Гусиева, Мария Коченова и др. - дочери жителей Владикавказа… Первоначальное обучение сводилось к изучению осетинского языка, начальному курсу о христианской религии и национальному рукоделию.

После смерти А. Колиева в 1866 году школа была взята на попечение «Обществом восстановления православного христианства на Кавказе» и преобразована в трехклассное училище с пансионом. Школу назвали Ольгинской в честь великой княгини Ольги Федоровны, жены наместника Кавказа. Средства, отпускаемые Обществом, позволили нанять новое здание и расширить число учениц. В 1868 году в школе учились 30 девочек, 24 из них - осетинки. В 1872 году было уже 59 учениц. Преобразования коснулись и учебной программы: большее внимание уделялось изучению закона Божьего, постепенно вытеснялся осетинский язык. Из осетинской Ольгинская школа постепенно превратилась в русскую инородческую. Это пагубно отразилось на качестве обучения. Девушкам-осетинкам, особенно из горных селений, трудно давалось учение на малопонятном русском языке. Это был общий недостаток всех школ Общества. «Наши школы не приносят и десятой доли той пользы, какую могли бы приносить, если бы в основании их были положены педагогические и культурные начала, - свидетельствовал философ и просветитель Афанасий Гассиев. - Главная беда или зло наших школ - это язык. Детей учат на неродном языке».

Бывшая народная школа Колиева к тому же постепенно становилась сословной. У девочек из простых семей оставалось все меньше шансов попасть в Ольгинское училище. Были воздвигнуты преграды и для «девиц из магометанских семей». Выпускница школы Серафима Газданова пишет, что «магометанок не принимали на казенный счет, и были случаи, когда магометанки, не имея средств учиться, переходили в христианство, конечно, скрепя сердце… и даже были случаи, когда по выходе из школы девица снова переходила в магометанство».

Несмотря на все трудности и препятствия, популярность Ольгинского училища росла. Женское образование становилось престижным в Осетии. Удачный опыт А. Колиева повторил в Алагире священник Алексей Гатуев. Одна за другой открывались женские церковно-приходские школы, учительницами в них становились выпускницы Ольгинского училища… Их не останавливали ни мизерное жалованье, ни отсутствие помещений, ни условия жизни в отдаленных селениях. Они становились миссионерами просвещения. Служение школе приобрело нравственный смысл. Коста Хетагуров восхищался тем, что из 69 выпускниц 1890 года 24 учительствовали. Остальные, по его описанию, «возвращались в родные аулы, внося свет христианского благовоспитания в дымные сакли своих родителей, затем выходили замуж за своих же сельских учителей и даже простых сельчан и делались примерными хозяйками и достойными удивления матеря ми-воспитательницам и нового поколения».

Жизнь Ольгинской школы не была безоблачной, В 1885 году под давлением Синода Совет «Общества восстановления христианства» начал усиливать церковное направление в школьной политике. Совет счел, что школы Осетии уклонились от своей главной, миссионерской задачи.

Женские школы стали закрываться. В 1890 году опасность нависла и над осетинским Ольгинским училищем. 16 представителей осетинской интеллигенции обратились в Святейший Синод с протестом против попытки «у целого народа отнять единственный источник женского образования, лишить его будущих сельских учительниц, благовоспитанных сестер, жен и матерей» (К. Хетагуров). Решительность осетин, всем миром выступивших на защиту школы, возымела действие. Школу сохранили, преобразовав во Владикавказский Ольгинский женский приют с училищем. Но участники протеста подверглись гонениям, а его инициатор Коста Хетагуров был отправлен в ссылку. С тех пор в народном сознании школа неразрывно связана с именем великого поэта.

«Когда мы, воспитанницы Ольгинской школы, в синих форменных платьях с белыми передниками, взявшись за руки, поднимались к Осетинской церкви поклониться праху Коста, - рассказывает Надежда Хосроева, - то осетины со слободки смотрели на нас с гордостью и любовью, иные и слезы утирали».

Первые женские учебные заведения в Дагестане - в Дербенте и Темир-Хан-Шуре - возникли в 60-х годах XIX века. Основной целью их была подготовка хороших домашних хозяек. Девушек обучали чтению, письму, арифметике, Закону Божьему, рукоделию, приготовлению пищи, выпечке хлеба, стирке белья и т. д. В 1875 году в Темир-Хан-Шуре на базе такой школы была создана четырехклассная (с 1880-го - пятиклассная) женская прогимназия. В 1897-м она была преобразована в гимназию. Женские начальные школы существовали также в Нальчике (1860) и Пятигорске (1865).

Потребность в кадрах для развивающейся промышленности и сельского хозяйства привела к появлению на Северном Кавказе профтехучилищ. Таковыми являлись ремесленные училища в Ставрополе (3), Владикавказе (здесь в 1876 году обучались 18 горцев) и станице Батал паши некой Кубанской области.

В 1870 году в Темирханшуринекой школе было введено обучение столярному и токарному ремеслу,» 1872 году - садоводству и огородничеству. С 1890 года занятия по пчеловодству проводились в Касумкентской и других сельских школах Дагестана.

В 1897 году при Учкуланском училище было создано ремесленное отделение, где обучались столярному и токарному делу не только ученики, но, по желанию, и взрослые жители села. Примеру Учкулана вскоре последовали и другие населенные пункты Баталпашинского отдела.

Плодопитомники, пасеки, участки для выращивания лучшего зерна появились при школах Черкесии. В ингушском селении Базоркино агрономом Бушеке была создана специальная сельскохозяйственная школа, рассчитанная на 40 чел. В 1880-1881 годах в Темир-Хан-Шуре открылось реальное училище, первое среднее специальное учебное заведение на Северном Кавказе.

В 1866 году по инициативе адыгского общественного деятеля К. X. Атажукина (1841- 1899) и других передовых людей Кабарды и Балкарии в Нальчике были организованы педагогические курсы.

В изучение кабардино-черкесского языка и подготовку местных научных кадров большой вклад внес Л. Г. Лопатинский.

Обучению взрослых горцев грамоте, приобщению их к русской культуре способствовали открытые в последней четверти XIX века во Владикавказе, Дербенте и других местах воскресные школы, а также Ардонская и Владикавказская духовные семинарии (1887).

Для горских детей были открыты также вакансии в Ставропольской, Бакинской и Екатеринодарской гимназиях, Тифлисской фельдшерской школе. За 20 лет (1868- 1888) в Бакинскую гимназию из Дагестана были отправлены 47 человек. Большую роль в обучении и воспитании детей горцев сыграла Ставропольская гимназия. С 1850 по 1887 год здесь прошли обучение 7191 человек, в том числе 1739 горцев. К концу века число гимназистов превышало 800 человек, из них 97 горцев (43 - из Дагестана, 21 - из Терской и 18 - из Кубанской области, 6 - из Закатальского округа и т. д.). Из стен Ставропольской гимназии вышли выдающиеся общественные и культурные деятели народов Северного Кавказа: адыгский просветитель К. X. Атажукин, осетинский поэт и революционер-демократ К. Л. Хетагуров, ингушские просветители и революционные демократы А. Г. Долгиев и А. Т. Ахриев, просветитель и этнограф Ч. Э. Ахриев, балкарский просветитель, историк и этнограф М. К. Абаев, просветители А.-Г Кешев и И. Кануков, видный общественный и революционный деятель Дагестана Д. Коркмасов и др. Выпускники Ставропольской гимназии были посланы в высшие учебные заведения Москвы, Петербурга, Харькова и других крупных городов России. Только в 1869 году стипендиатами были приняты: на юридический факультет Московского университета - А.-Г. Кешев, в Петербургский институт путей сообщения - И. Дударов, Медико-хирургическую академию - М. Арабилов, Петровскую академию - С. Урусбиев, Харьковский университет - А. Келеметов и др. В последующие годы число горцев, обучавшихся в высших учебных заведениях, возросло. Среди них появились европейски образованные ученые, получавшие образование в России и за рубежом. Целая плеяда ученых, политических и общественных деятелей вышла, например, из даргинской семьи Далгатых (Далгаг). Обучение наиболее способных студентов-кавказцев в Санкт-Петербурге, Москве, других городах России и даже за границей оплачивала канцелярия военного губернатора Дагестанской области, а стипендию им выплачивал специальный орган управления Кавказского края. Так, за казенный счет учился в Темир-Хан-Шуре, Ставрополе, а затем и в Москве упоминавшийся горско-еврейский этнограф И. Анисимов.

Во второй половине XIX века на Северном Кавказе создаются культурно-просветительские учреждения - библиотеки, книжные лавки и др. Первой была открыта в 1847 году библиотека во Владикавказе при Терском областном правлении. За ней - общественные и публичные библиотеки в Ставрополе (1868), Порт-Петровске (1890), Темир-Хан-Шуре, Майкопе и том же Владикавказе (1895). В 60-х годах XIX века в Дагестане появляются школьные библиотеки - в Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Дербенте, Кумухе, селении Ахты и др. Возникают и первые музеи: Пятигорский геологический (конец 1860-х гг.), Терский естественно-исторический (1893).

Большую роль в изучении Кавказа и его народов в статистическом, географическом, историко-этнографическом плане сыграла русская периодическая печать, способствовавшая в то же время появлению из коренных народностей большого числа талантливых исследователей, давших науке ценные сведения о жизни своих народов. Это еженедельная газета «Тифлисские ведомости» (1828-1832), «Тифлисский вестник», «Закавказский вестник», «Кавказский календарь» и другие издания. Исключительно важное значение имело основание в Тифлисе газеты «Кавказ» (1846- 1917), ставившей своей целью «ознакомить соотечественников с любопытнейшим краем, еще малоизученным», его многочисленными, разноплеменными и разноязычными народами. Выход в свет газеты приветствовал В. Г. Белинский, который писал в 1847 году: «Это издание, по своему содержанию столь близкое сердцу даже туземного народонаселения, распространяет между ним образованные привычки и дает возможность грубые средства… заменить полезными и благородными; с другой стороны, газета «Кавказ» знакомит Россию с самым интересным и наименее знаемым ею краем».

В 1846 году в газете «Кавказ» были помещены очерки ученика Тифлисской гимназии Ш. Айгони о легендарном эпосе «Шахнаме» и нашествии на Дагестан Надир-шаха. В 1848 году на страницах газеты появился «Рассказ кумыка о кумыках». Автор исследования - уроженец аула Эндери Д.-М. Шихалиев, майор российской службы. В его работе нашли отражение происхождение, история и сословные отношения кумыкского народа. В 1851 году профессор Петербургского университета уроженец Дербента М. А. Казембек осуществил перевод и издание на английском языке рукописи «Дербент-наме».

В 60- 90-х годах XIX века в крае наблюдается настоящий «издательский бум»: возникают государственные и частные типографии в Порт-Петровске, Дербенте, Темир-Хан-Шуре, Ставрополе, Владикавказе, Екатеринодаре и других крупных экономических и культурных центрах; большими тиражами выходят в свет газеты, сборники, календари.

Первенцем северокавказской периодической печати являлась издававшаяся с 1850 года газета «Ставропольские губернские ведомости», поместившая в 50-60-е годы много разнообразных сведений о горских народах.

С 1868 года во Владикавказе стали выходить «Терские областные ведомости». В 1868-1871 годах редактором этой газеты был демократически настроенный талантливый журналист А.-Г. Кешев, сыгравший немалую роль в развитии истории и этнографии горцев, формировании горской интеллигенции. Крупным издательским центром был Екатеринодар, где выходили «Кубанские войсковые ведомости» (с 1863 г.), «Кубанские областные ведомости» и газета «Кубань» (1883-1885).

С 80- х годов XIX века появляются и частные газеты. В 1881 -1882 годах во Владикавказе издается «Владикавказский листок объявлений», переименованный в 1882 году в «Терек». Однако в апреле 1886 года газета была запрещена за публикацию критических статей, «явно клонящихся к подрыву доверия населения к правительственным властям».

В Ставрополе с 1884 года издавалась частная газета «Северный Кавказ». В 1893-1897 годах, когда в ней работал ответственным сотрудником К. Л. Хетагуров, газета придерживалась прогрессивно-демократического направления и публиковала много материалов о жизни и быте северокавказских горцев. К либеральным частным изданиям можно отнести также выходившие во Владикавказе газеты «Новый Терек» (с 1894 г.) и «Казбек» (с 1895 г.).

Материалы культурно-исторического и политического характера о жизни народов Северного Кавказа продолжали печататься в издававшихся в Тифлисе и Баку газетах «Кавказ», «Тифлисский листок» (с 1878 г.), «Каспий» (с 1880 г.), «Новое обозрение» (с 1894 г.).

С 1868 по 1881 год при Кавказском горском управлении в Тифлисе вышло 10 томов издания, посвященного истории и этнографии народов Кавказа - «Сборник сведений о кавказских горцах». Его редактором был уже известный нам кавказовед Н. И. Воронов, ранее поддерживавший связь с корифеями русской революционно-демократической эмиграции - А. И. Герценом и Н. П. Огаревым. В сборниках впервые были напечатаны собрания адатов кавказских горцев, отдельные низамы Шамиля, сказания и легенды, описания горских обычаев, воспоминания лакского муталима А. Омарова, статистические сведения о численности и расселении народов Северного Кавказа и др. Важные статьи по истории и этнографии региона печатались также в «Сборниках материалов для описания местностей и племен Кавказа» (с 1881 г.); в «Записках» (с 1852 г.) и «Известиях» (с 1872 г.) Кавказского отдела императорского Русского географического общества; в «Кавказском календаре» (с 1845г.), «Кавказскомсборнике» (с 1876г.), «Сборнике сведений о Кавказе» (1871 - 1885, 9 выпусков) и других изданиях.

Как известно, под названием «Просвещение» в историю вошло идейное течение, возникшее в ряде стран Западной Европы в XVIII веке на основе успехов разума и науки. Оно характеризуется твердой верой в человеческий разум и необходимостью его освобождения от предрассудков и догм, верой в возможность изменения на основе разума негуманного характера отношений между людьми. Просветители стремились развеять мифы и с помощью научных знаний полностью изменить человеческое воображение.

Хотя в каждой отдельной стране Просвещение носит специфический характер, но в целом оно имеет общую основу: вера в человеческий разум, избавление от оков невежества, суеверий, мифов, защита научного и технического познания, как орудия улучшения условий жизни человечества, религиозная и этическая терпимость, защита неотъемлемых естественных прав человека, критика суеверий и защита деизма (но также и материализма), борьба против политической тирании. Именно эти черты роднят между собой различные направления Просвещения, сложившиеся в разных странах.

Примерно эти же черты свойственны и дагестанской просветительской мысли, сформировавшейся значительно позже европейской, а именно в конце XIX и начала XX вв. Причину такого отставания во времени следует искать в социально-экономическом отставании Дагестана, в господстве в экономической и духовной жизни горного края патриархально-феодальной идеологии.

Против патриархально-феодальной идеологии выступила возникшая в конце XIX века и все более проникавшая в умы и сознание передовых людей просветительская идеология, особенностью развития которой являлось то, что она состояла из двух течений: арабо-мусульманской и русско-европейской. Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане испытывало на себе влияние более передовой по уровню развития русско-европейской культуры и боролась против невежества, за научное и техническое познание, за модернизацию мусульманской системы образования, за улучшение условий жизни дагестанского народа.

Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане наиболее ярко представлено в творчестве Гасана Алкадари, Гасана Гузунова, Али Каяева и ряда других ученых второй половины XIX века и начала XX века.

Гасан Алкадари (1834-1910) обучался сначала в медресе своего отца в селении Алкадари, затем у известного ученого и поэта Мирзы Али Ахтынского около года совершенствовал свои знания в Азербайджане. После этого самостоятельно изучал арабскую грамматику, математику, астрономию, логику, риторику, философию, овладел арабским, персидским, турецким, русским, лезгинским языками. Значительную часть своей жизни состоял чиновником - секретарем Кюринского окружного суда. Заподозренный в сочувствии к восстанию 1877 года, Гасан Эфенди был арестован, затем сослан в Тамбовскую губернию, где провел около четырех лет. Вернувшись из ссылки, он открывает в своем родном селении Алкадари первую светскую школу среди лезгин, где сам преподает историю, географию, астрономию, математику.

Алкадари приложил много усилий для открытия светских школ в Дагестане, всячески способствовал к приобщению дагестанцев к культуре более развитых наций. Он указывает, что горцы сильно отстали в своем развитии, очень немногие среди них понимают нужды и запросы эпохи, они не осознали значения культуры и просвещения, не используют возможности присоединения Дагестана к России. По его мнению, фактором преодоления отсталости и невежества в Дагестане является пропаганда научных знаний, внедрение техники, подъем образовательного и нравственного уровня людей.

Таким образом, определяющей чертой деятельности и воззрений Алкадари является приверженность к просветительской идеологии и практике. Именно с просветительских позиций он оценивает роль России в исторической судьбе Дагестана.

Гасан Алкадари имел широкие связи со многими деятелями науки и культуры Кавказа. Вместе с М.Ф. Ахундовым он сотрудничал в азербайджанской демократической газете «Экинчи» («Пахарь»). В соответствии с духом газеты Гасан Эфенди выступает против невежества, замкнутости и консерватизма горцев, указывает, что неприязни и конфликты между людьми, драки и воровство происходят из-за их невежества. Отсюда главным средством укрепления дружбы между людьми и ликвидации аморальных поступков среди них он считает просвещение.

Научные изыскания Гасана посвящены преимущественно изучению истории родного края, мусульманского законоведения, популяризации идей Просвещения, европейской цивилизации, а также объяснению известных ему знаний по философии, географии, астрономии и геологии. Наиболее известными его научными произведениями являются «Асари Дагъистан» («История Дагестана») и «Диван аль–Мамнун», в которой излагаются его философские взгляды.

В его философских статьях основное место занимают вопросы соотношения бытия и сознания, объективной и субъективной реальности, роли чувственных восприятий и абстрактного мышления. В объяснении вопросов соотношения бытия и духа Алкадари исходит, как и всякий верующий в Бога мыслитель, из религиозно-идеалистических позиций. Бог первичен, был раньше материальной действительности и является творцом всего существующего. Но вместе с тем он придает ему некоторую пантеистическую окраску. Нельзя думать о Боге, пишет он, как о существе с определенной величиной, фигурой, лицом. Бога нет нигде и нет места, где бы он ни находился. Что касается материального мира, то он после сотворения существует объективно.

Несмело, но все же порывая с мусульманской ортодоксией, Алкадари старается возвысить человеческий разум. Отметив бурный прогресс естественных наук и техники, он приходит к выводу, что человек постепенно завоевывает Землю и Вселенную и познает их тайны. Эта вера в силу человеческого разума по своему объективному содержанию противостоит религиозным воззрениям ученого. Он говорит, что объектом познания является материальный мир, и постигается он органами чувств и мышлением. Соответственно этому и знания приобретаются по-разному. Знания о тех предметах и явлениях материального мира, которые непосредственно доступны органам чувств, человек получает с помощью ощущений и восприятий, знания же о предметах и явлениях, недоступных непосредственно нашим органам чувств, можно получить только с помощью разума. В частности, таковыми являются идеальные сущности - воля, желание, душа, вера.

Таким образом, Алкадари правомерно указывает на то, что, в зависимости от характера познаваемого объекта и специфики познавательной ситуации, исследователь получает знания или с помощью органов чувств, или с помощью разума.

Однако он упускает из виду, что при всех различиях жесткой границы между чувственным познанием и познанием с помощью разума не существует, что человеческое познание всегда, во всех своих формах и проявлениях является единством чувственного и рационального. Без одного из этих моментов нет человеческого знания. Поэтому превращение чувственного или, напротив, рационального в самостоятельные ступени ошибочно. В то же время положение об ошибочности превращения чувственной, или рациональной ступени познания в самостоятельную сущность, вовсе не означает, будто нельзя вообще выделять некоторые уровни в познании, качественно отличающиеся друг от друга.

Алкадари указывал на автономию научного знания от религиозной веры, считал неизбежным параллельное существование науки и религии. Он уверен в том, что при изучении проблем, связанных с природными явлениями, следует опираться не на религиозную веру, а на чувственный опыт и доказательства, ибо священные книги не касаются того, что может быть установлено в чувственном опыте и в них не следует искать ответы на вопросы, которые человек может решить собственным разумом. Но религия будет существовать как божественная истина, религиозное рассуждение занято вопросом «смысла» нашей жизни. Наука и вера занимаются каждая своим делом и на этом основании они сосуществуют. Придерживаясь теории «двойственной истины», согласно которой истина науки и истина религии не противоречат друг другу, поскольку говорят о разном, Алкадари при исследовании природного мира без колебаний отдает предпочтение науке.

Деизм и теория «двойственной истины», выражавшие суть философских взглядов Алкадари, в условиях Дагестана конца XIX века несомненно имели прогрессивное значение. Отстаивание автономии научного знания от безраздельно господствовавшей в то время в духовной жизни религии давало возможность, пусть и не в полной мере, развивать естественные науки и философию, избавив их от опеки духовенства.

Неудивительно, что философия Алкадари была встречена отрицательно исламской ортодоксией, что, однако, никоим образом не ослабило ее влияние и не воспрепятствовало воздействию на население.

Гасан Гузунов (1854-1940) родился в селении Кумух, получил духовное образование, изучил арабский и турецкий языки, самостоятельно овладел русским языком и в течение ряда лет работал служащим окружной канцелярии. Гузунов известен в Дагестане, главным образом, как астроном, философ, историк и поэт. Наиболее крупными его произведениями являются: «Джевахир уль–Бухур» («Драгоценности морей») и «Диван» на арабском и лакском языках.

Свои естественнонаучные взгляды, базирующиеся в основном на достижениях мировой астрономии и результатах собственных наблюдений за звездным небом, Гузунов излагает в оригинальной работе по астрономии «Джевахир уль–Бухур». Гузунов упрекает дагестанское духовенство в том, что оно не компетентно в вопросах астрономии. Отставание астрономической науки в Дагестане он объясняет, прежде всего, слепой верой дагестанских богословов всему тому, что сказано в период средневековья арабо-язычными учеными, многие из которых полагали, что наука враждебна религии. Поскольку в Коране против этих наук ничего не сказано, считает Гузунов, религия не должна заниматься этими вопросами: «Это дело науки, религия в целом должна иметь дело с Аллахом, с правилами быта и с тем, что установлено Аллахом» .

В период Аббасидов, говорит Гузунов, мусульманский Восток славился своими учеными, тогда халифы и имамы помогали ученым, астрономические наблюдения были государственным делом, астрономов высоко ценили, им оказывали поддержку. Поэтому мусульманские астрономы внесли неоценимый вклад в науку. Особенно высоко Гузунов ценил Улугбека, сумевшего превзойти всех астрономов Востока и Запада.

Гузунов – сторонник гелиоцентрической системы Коперника, теоретической механики Ньютона, популяризатор научных достижений Лапласа, Канта, и других европейских ученых. Он составлял карты звездного неба, календари, изготавливал глобусы, рассчитывал таблицы географических координат, обучал всему этому учеников. Гузунов подробно рассказывает о строении Солнечной системы, о планетах и их спутниках, кометах; научно объясняет закономерность смены времен года, дня и ночи, причину и сущность затмений Солнца и Луны, приливов и отливов морей. Он отстаивает гипотезу о бесконечном множестве звездных систем и о бесконечности Вселенной в целом. Отстаивая материалистический взгляд на Вселенную, он отрицает существование во Вселенной чего-либо нематериального и сверхъестественного.

Значительное место в творчество Гасана занимают философские проблемы. Философия, говорит он, - важная наука, которая дает возможность человеку проникнуть в сущность вещей. Однако существует неправильное отношение к ней: всякого философа считают безбожником и с порога отвергают его произведения. В свое время один из идеологов мусульманской реакции Аль-Газали писал: «Философы делятся на ряд категорий, а наука их на несколько разрядов. Но на всех философах, к какой бы из многочисленных категорий они не принадлежали, непременно лежит одно и то же клеймо – клеймо неверия и безбожия». (Цит. по книге: Абдуллаев М.А. Указ. соч. С. 166-167). Как бы откликаясь на высказывание Аль-Газали, Гузунов поучает читателя: «Ты сделаешь неправильную ошибку, если отвергаешь философа на том основании, что он философ. Учись понять философа» .

Философские взгляды Гузунова претерпели определенную эволюцию. В молодости, под влиянием семейного воспитания и полученного в медресе религиозного образования, он стоял на позиции идеологии Корана. В дальнейшем знакомство с европейкой наукой дало толчок к его переходу на позиции деизма. По его мысли, Бог – это великий творец мира. Для сотворения Вселенной с такими поразительно интересными и разнообразными явлениями необходим сверхъестественный мастер, каковым является Аллах. Созданный Аллахом мир материален, будет существовать бесконечно, он изменяется и развивается по установленным Богом законам. Вселенная состоит из четырех элементов: земли, огня, воздуха и воды. Эти стихии, в свою очередь, состоят из химических элементов, число которых достигает 80. Очевидно, ученый знаком с достижениями физико–химических наук своего времени и пытается использовать их в своей концепции строения материи. Но в его учении о строении материи сохраняется влияние устаревшей концепции о четырех элементах, как основы материального мира.

Большое внимание ученый уделяет изучению процесса познания. Он писал, что познание связано с деятельностью пяти органов чувств и головного мозга. Мыслитель различает три вида познания: общие чувства (восприятия), размышление (суждение), решение (умозаключение).

Интересные идеи развивает Гузунов в своем социологическом учении, где пытается выяснить, как общество раскололось на богатых и бедных, как возникла государственная власть и почему она оказалась в руках меньшинства. Придерживаясь теории насилия, он утверждает, что насилием и обманом одни люди сконцентрировали богатство в своих руках. Подвергая суровой критике существующий несправедливый строй, Гасан проникается симпатией к народным массам.

Взгляды Гузунова по вопросу о путях и средствах достижения благополучия и счастья народов проникнуты иллюзиями. Они связаны верой в мудрых, просвещенных правителей, исходящих в своей деятельности из интересов народа и стремящихся создать общество, где процветает наука и культура. В качестве такого примера он называет арабский халифат периода Аббасидов.

Али Каяев (1874-1943) был ученым с широко энциклопедическими знаниями: философ, богослов, историк, востоковед, астроном, географ, педагог. Родился Каяев в Кази–Кумухе - одном из центров арабо–мусульманской культуры в Дагестане. Отличаясь большими дарованиями и целеустремленностью, Али за короткое время получил традиционное мусульманское образование в Дагестане, но, не удовлетворившись этим, в поисках более высоких знаний побывал в Астрахани, а затем в Египте и Турции. В результате он овладел тем уровнем знаний, который достиг к тому времени мусульманский Восток. Разнообразной была практическая деятельность Каяева: он был преподавателем Каирского университета аль-Азхар, редактором газеты «Джаридату Дагъистан», общественным кадием, настоятелем медресе, сотрудником научно-исследовательского института.

В творческом наследии Каяева четко прослеживается влияние не только арабо-язычной, но и европейско-русской культуры, которая в конце XIX и начале XX века стала важной составляющей интеллектуальной жизни Дагестана.

Во второй половине XIX века в Дагестане появилась плеяда ученых и просветителей, которые в своих работах синтезировали научные достижения Востока и Запада. Они считали, что одной из причин отсталости Дагестана являются архаичные схоластические подходы к воспитанию и обучению подрастающего поколения. Они ратовали за введение в школах общеобразовательных дисциплин, уделяли особое внимание светскому образованию. Общепризнанным идейным вдохновителем, вобравшим в себя духовные ценности не только арабо-язычной, но и европейской культуры, современники по праву считали Али Каяева.

В своих философских работах («Путь ислама», «Диалог материалиста и идеалиста», а также серия статей в газете «Джаридату Дагъистан») Каяев касается многих проблем, обнаруживая при этом глубокое знание предмета. Особенно часто он черпает нужные ему аргументы из арсенала естественнонаучных и философских идей арабского аристотелизма. Из европейских ученых и мыслителей наиболее часто в поле зрения Каяева попадают Ч. Дарвин и Р. Декарт.

А. Каяев характеризует историю философских учений как историю борьбы двух направлений. При этом он относит себя к идеалистам и для обоснования последнего ссылается на работы естествоиспытателей- спиритов, якобы доказавших существование духов. Вместе с тем он признает связь материалистической философии и науки, подчеркивает, что с развитием науки материализм получает все большее и большее распространение. «Несомненно, правы материалисты, - пишет он, - когда они доказывают, что в природе, кроме материи с ее свойствами, нет ничего. Они ошибаются только в том, что признают наличие в самой материи силы, способной к самостоятельному творению. Такой силы в природе нет» . По его мнению, она находится вне природы и выражена в лице Бога.

Однако в дальнейшем его идеализм перерастает в деизм и дуализм. По Каяеву, творцом всего существующего выступает Бог, который дал первотолчок к движению всех вещей. Но наряду с божественным началом мыслитель признает и материальное начало. Возможно, считает он, природу, живой мир и всю Вселенную Бог создал из материи, сотворив ее предварительно. Может быть, материя существовала тоже от века, а создатель лишь обновил ее перед актом творения.

Как же Каяев характеризует духовное и материальное и как он решает проблему их соотношения?

Анализируя взгляды Каяева на соотношение материального и духовного, мы убеждаемся в том, что он отходит от последовательного идеализма и данную проблему решает в духе дуализма. Дух, считает он, это субстанция, с которой связана вся психическая жизнь человека, это то, что определяет индивидуальность человека, сохраняя ее своеобразной, несмотря на изменения в материальном мире. «Обновление организма человека, - пишет он, - привело бы к тому, что человек не мог бы оставаться самим собой через определенный промежуток времени и полученные знания, если бы они были связаны с телом, а не с душой, человек терял бы постоянно вместе со старыми клетками. Человек остается тем, кем был раньше, хотя его организм непрерывно обновляется. Вот это постоянство личности поддерживается благодаря духу» .

Сам дух лишен каких бы то ни было качеств. Поэтому он непосредственно не поддается ощущению, и о нем можно судить благодаря процессам, протекающим в материальных вещах. Дух чист и не разлагаем. Он находится в единстве с материей до тех пор, пока последняя развивается и способна содержать его в себе. С течением времени, когда составляющая тело материя разлагается, дух покидает данное тело и уходит в особый мир.

Материя же, по Каяеву, наделена всеми теми атрибутами, которых лишен дух: протяженностью, массой, плотностью, изменчивостью и т.д. Материя – это все, что производит ощущения, воздействие на органы чувств человека.

Таким образом, ученый приходит к выводу о существовании двух самостоятельных начал в объективном мире, соединение которых порождает вещь, предмет, тело, а разъединение ведет к исчезновению таковых.

Мыслитель высоко оценивает познавательные способности человека и придерживается мнения о возможности достижения человеком полного знания природы. Ученый показывает, как постепенно, шаг за шагом человек научился распознавать глубокие тайны вещей и пользоваться ими для удовлетворения своих нужд. Он высоко оценивает заслуги естествоиспытателей, а также достижения инженерно-технической мысли, создавших изумительные по совершенству разнообразные машины, аппараты, средства связи. Каяев довольно четко представляет значение науки в современном обществе, считает ее основой развития как общества в целом, так и его экономики в особенности. Поэтому, требуя от ученых неустанного поиска нового, раскрытия новых тайн природы, во многих статьях он упрекает дагестанских алимов, которые пережевывают давно разработанные известные истины и убеждены в том, что этого недостаточно для решения научных проблем. В этой связи философия представляется Каяеву не просто собранием поучений, догм и взглядов, а великим орудием разума в борьбе против неразумного.

Для характеристики гносеологических взглядов Каяева большой интерес представляет решение им философской проблемы соотношения чувственного и рационального в познании. Он признает ощущения единственными сигналами, получаемыми органами чувств человека, на основе которых только и возможно создать представление о материальной действительности. Причем эти сигналы не просто оповещают органы чувств о наличии вне их чего-то материального, а создают в совокупности правильный образ объективных предметов и явлений в сознании человека. Поэтому чувственные образы соответствуют действительности.

Анализ чувственных образов, согласно Каяеву, является следующей стадией процесса познания. Здесь вступает в действие ум, в задачу которого наряду с анализом ощущений входит также и управление органами чувств для достижения целенаправленности процесса познания. При умственном анализе требуется точность анализа, в противном случае образ получится искаженный, а выводы из поверхностного анализа дадут знания нечеткие, а порой и ложные, как это бывает у людей с незрелым сознанием.

Таким образом, мыслитель довольно четко представляет ход отражения объективной действительности в сознании человека, хотя он так называемый «умственный анализ» понимает, скорее всего, как простое арифметическое действие с поступающими чувственными сигналами, а не как сложный психический процесс.

Приложение. ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ

О мудрости

Высшая мудрост ь – знать самого себя

Г.Галилей

Мудрость – это возвышение личности над собственной ограниченностью.

Сократ

Мудр не тот, кто думает, что все знает, а тот, кто понимает, что знает мало.

Сократ

Мудрее всеговремя: оно раскрывает все.

Фалес

Если можно быть учеными чужой ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью

М.Монтень

Гораздо легче проявить мудрость в чужих делах, чем в своих собственных.

Ф.Ларушфуко

Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания умножает скорбь.

Екклесиаст

О философии и науке

Философия – это эпоха, схваченная в мысли.

Г.Гегель

Философия – это предрассветный крик петуха, возвещающий новую молодость мира.

Г.Гегель

Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек.

Г.Гегель

Философия есть духовная квинтэссенция своего времени, она представляет живую душу культуры.

К.Маркс

Философы не вырастают, как грибы из земли, они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях.

К.Маркс

Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных, гадание и астрология – самым безумным, суеверие и деспотизм – самым несчастным.

Диоген

Философами рождаются, как и поэтами, и притом гораздо реже.

А.Шопенгауэр

Многим философы так же тягостны, как ночные гуляки, нарушающие сон мирных жителей.

А.Шопенгауэр

Истинный философ есть тот, кто, не хвастая, обладает той мудростью, которой хвастают другие не обладающие ею.

Ж.Д´Аламбер

Народы будут счастливы, когда философы будут правителями, а правители – философами.

Платон

Для того чтобы страна могла быть действительно свободной, все население ее должно состоять из философов .

Наполеон

Какой деспот мог любить философию ? Разве вор любит ночной фонарь?

К.Вебер

Всюду, где образовалось сильное общество, государство, религия, всюду, где установилась тирания, одинаково ненавидят философов , ибо философия открывает человеку убежище, куда не проникнет никакая тирания.

Ф.Ницше

Мыслифилософов, как звезды, они не слишком блестят, потому что слишком возвышенны.

Ф.Бэкон

Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души.

Эпикур

В глазах греков только два занятия отличали человека от скота: интерес к общественным делам и изучение философии .

Т.Пэн

В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.

К.Маркс

Ученый должен организовать факты, ибо наука строится из фактов, как дом из кирпичей; но простое собрание фактов столь же мало является наукой, как куча камней – домом.

А.Пуанкаре

О мышлении и знании

Мысль никогда не должна подчиняться ни догме, ни страсти, ни авторитету, ни предвзятой идее, ни чему бы то ни было, кроме фактов, ибо для нее подчиниться значило бы перестать существовать.

А.Пуанкаре

Все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто.

Б.Паскаль

Мысль есть главная способность человека; выражать ее – одна их главных потребностей, распространять ее – самая дорогая его свобода.

П.Буаст

Знание – сила, но действительной силой оно становится лишь тогда, когда оно истинно.

Ф.Бэкон

Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.

Г.Бокль

Не всегда говори то, что знаешь , но всегда знай то, что говоришь.

Ф.Ларушфуко

Кто знает – не говорит, а кто говорит – не знает.

Даосы

Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что все знает .

Ф.Шатобриан

Невежество – не аргумент.

Б.Спиноза

Кто хочет блаженствовать в этом мире, тот пусть займется торговлей, а кто хочет блаженствовать в том мире, пусть ищет воздержания и благочестия. Кто хочет блаженствовать в обоих мирах – пусть ищет его в учении и знании .

Мухаммед

Об истине

Платон – друг, но истина – еще больший друг.

Аристотель

Я бы предпочел найти хотя бы одну истину , чем стать царем Персии.

Демокрит

Три пути ведут к истине : путь размышления – самый благородный, путь подражания – самый легкий и путь опыта – самый горький.

Конфуций

Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один.

Ж.-Ж.Руссо

Не существует истинно прекрасного без некоторой доли странности.

Ф.Бэкон

Истина является в мир не в блеске декораций, не в сиянии тронов, не под звуки труб и литавр, а в тишине и неизвестности, среди слез и стонов.

Л.Фейербах

Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.

Пифагор

Истина не есть отчеканенная монета, которая дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман.

Г.Гегель

Научныеистины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей.

К.Маркс

Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины – она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины.

А.Герцен

Истина любит критику, от нее она выигрывает, ложь боится критики, ибо проигрывает от нее.

Д.Дидро

Когда открывается новая, поразительная истина , люди вначале говорят: «Это неправда», потом – «Это противоречит религии» и, наконец, – «Это старая истина».

Ч.Лайель

Истинное красноречие состоит в том, чтобы сказать все нужное, но не более того.

Ф.Ларушфуко

Верно определяйте слова , и Вы избавите мир от половины недоразумений.

Р.Декарт

Никакое слово не содержит в себе только то, что ему приписывает этимологический словарь. Каждое слово содержит в себе и человека, который его произносит, и обстоятельства, при которых его произносят, и причину, почему его произносят.

В.Гавел

О человеке

Человек есть мера всех вещей: существующих – в том, что они существуют, - и не существующих – в том, что они не существуют.

Протагор

Всякий человек , считающий себя господином других, сам раб. Если же он и не всегда действительно является таковым, то у него все же рабская душа, и перед первым попавшимся более сильным, он будет гнусно ползать.

И.Фихте

Люди дурные живут для того, чтобы есть и пить, люди добродетельные едят и пьют для того, чтобы жить.

Сократ

Человек принадлежит своему веку и своей расе даже тогда, когда борется против своего века и своей расе

Э.Ренан

Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.

Ф.Ларушфуко

Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.

Ф.Ларушфуко

Обычайтолкает человека на многие глупости, самая большая глупость – это стать рабом его.

Наполеон

Все есть яд и все есть лекарство, тем или другим делает лишь доза.

Парацельс

Предчувствие страдания угнетает человека больше, чем само страдание.

Сенека

Человек приходит в мир со сжатыми ладонями и как бы говорит: весь мир мой, а уходит из него с открытыми ладонями и как бы говорит: смотрите, ничего не беру с собой.

Талмуд

Врач видит человека во всей его слабости, юрист – во всей его подлости, теолог – во всей его глупости.

А.Шопенгауэр

Чаще всего побеждает тот, кого не принимали всерьез.

Э.Роттердамский

Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.

Бернард Шоу

Предисловие 3

 Известия ДГПУ. Т. 11. № 1. 2017

Филологические науки / Philological Science Оригинальная статья / Original Article УДК 82 (470. 67)

Просветительство в Дагестане

© 2017 Ахмедов С. Х.

Институт языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]

РЕЗЮМЕ. Целью данного исследования явилось определение роли современной науки о литературе в трудах и деятельности З. Н. Акавова. Метод. Сравнительно-исторический анализ определил тенденции развития современной науки в Дагестане. Результаты. В статье освещаются проблемы просветительства в Дагестане и определяются современные тенденции в науке. Выводы. Рассмотрены отдельные этапы просветительства, вклад профессора З. Н. Акавов в изучение проблемы.

Ключевые слова: литература, просветительство, просветительский реализм, принцип народности.

Формат цитирования: Ахмедов С. Х. Просветительство в Дагестане // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. 2017. ^ 11. № 1. С. 44-46.

The Enlightenment in Dagestan

© 2017 Suleyman Kh. Akhmedov

Institute of Language, Literature and Art, Dagestan Scientific Centre RAS, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]

ABSTRACT. The aim of the study is determining the role of the modern science of literature in Z. N. Akavov"s writings and activities. Method. Comparative historical analysis identified the trends in the development of modern science in Dagestan. Results. The author of the article highlights the enlightment problems in Dagestan and identifies the current trends in science. Conclusions. He considers the various enligtment-stages, Professor Z. N. Akavov"s contribution into the study of the problem.

Keywords: literature, enlightenment, enlightenment realism, the principle of national spirit.

For citation: Akhmedov S. Kh. Enlightenment in Dagestan. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. 2017. Vol. 11. No. 1. Pp. 44-46. (In Russian)

Введение

Просветительство в Дагестане и на Северном Кавказе было вызвано переориентацией литератур с Востока на Запад, а также постепенным развитием в крае капиталистических отношений.

Переход от коранических представлений о мире и человеке к критическому осмыслению проблем бытия, от средневекового синкретизма к новым формам художественной литературы, от идеализации воинов ислама к реалистическому изображению человека, к постижению социальной его сущности был явлением неодномоментным и потребовал ряд восходящих ступеней в познании человека и мира.

Материалы и методы исследования

Дагестанский ученый Э. Ю. Кассиев, первый кто обратился к исследованию проблемы просветительства, в своей докторской диссертации развивает тезис о том, что в литературе второй половины XIX -начала ХХ веков в целом господствовали черты просветительского реализма. При этом ученый склонен был расширять сферы просветительства за счет других направлений.

Э. Ю. Кассиев отличает дагестанских ученых-арабистов XVIII века (Магомед Кудутлинский, Магомед Убринский, Дама-дан Мегебский, Дауд Усишинский, Саид Араканский, Мирза-Али Ахтынский) от предшественников просветителей (Девлет-

Общественные и гуманитарные науки

Social and Humanitarian Sciences

Мирза Шихалиев, Магомед Хандиев, Айде-мир Чиркеевский, Абдулла Омаров, Магомед-Эфенди Османов, Гаджимурад Ами-ров). Как видим, он считал авторов художественно-этнографических очерков предшественниками просветителей.

«Представителями «классического

этапа» дагестанского просветительства были лезгин Гасан Алкадари, лакцы Гасан Гузунов, Юсуп Муркелинский, Али Каяев, кумыки Манай Алибеков, Абусуфьян, Ну-хай Батырмурзаев и другие», - писал Э. Ю. Кассиев . Далее Э. Ю. Кассиев продолжал: «На этом этапе с особенной остротой стал вопрос о необходимости распространения просвещения и образования. Им придавалось поистине универсальное значение, как средству завоевания человеком материальной и духовной свободы» .

Дагестанские просветители близко к сердцу принимали проблемы края. Они видели, что Дагестан значительно отставал от передовых стран Европы, и хотели, чтобы дагестанские народы «проснулись от спячки», открывали современные школы, учились у европейских народов и догоняли их в своем развитии.

Просвещение было главным требованием передовых деятелей Дагестана. Ислам тормозил развитие края, тянул его назад, в раннее средневековье, но просветители не предлагали его реформирования, они вступали на путь джадидизма, ратовали за реформы образования, открытия новометод-ных школ, где бы преподавали и светские науки. Дальше этого их предложения не шли. Антифеодальные настроения ограничивались абстрактной критикой всевластия феодалов (шамхалов, нуцалов, ханов, май-сумов, уцмиев).

Результаты и их обсуждение

В начале ХХ века, когда Российскую империю стали потрясать революционные события, передовая, европейски образованная молодежь разочаровалась в просветительстве, его идеалы перестали удовлетворять запросы радикально настроенной ее части. В глазах молодежи просветительство было уже недостаточным, ограниченным в своих требованиях и возможностях. Чтобы осуществились идеи просветительства, необходимо было сменить общественный строй в стране, а это возможно было только революционным путем. К такому выводу пришли Уллубий Буйнакский, Джалал Коркма-сов, Саид Габиев, Махач Дахадаев, Султан-

Саид Казбеков, Гарун Саидов, Алибек Тахо-Годи, Магомед Далгат, Казимагомед Ага-сиев и многие другие.

Весомый вклад в разработку проблем дагестанского просветительства внес Забит Насирович Акавов своим трудом «Диалог времен» (Махачкала, 1996).

Было время, когда все кумыкские литературоведы (Изамит Асеков, Салав Алиев, Султан-Мурад Акбиев, Абдул-Кадыр Аб-дуллатипов, Забит Акавов) писали о кумыкской литературе конца XIX - начала ХХ веков. Вот как пишет об этом Забит Наси-рович: «Большинство исследователей художественного метода дагестанской дореволюционной литературы, как правило, берут один исторический срез: конец XIX -начало ХХ века» .

Так же, как и Э. Ю. Кассиев, З. Н. Акавов в упомянутой книге «Диалог времен» исходит из работ В. И. Ленина о просветительстве. Он по-своему прочитал статьи В. И. Ленина по этому вопросу и по-своему истолковал их. В отличие от В. И. Ленина, который развивал принципы классовости и партийности, Забит Насирович прочно опирается на принцип народности. Он считает: «Феномен просветительства в его общечеловеческой гуманистической сущности, ориентированной на совершенствование общества и каждого гражданина. И в этом, на наш взгляд, его ценность...» .

Здесь ученый прав. Но куда денешься от классовости, это ведь не прихоть Ленина и его сторонников, сама жизнь подталкивала писателей к этому принципу. Вот и З. Н. Акавов полагает, что «в начале ХХ века Н. Батырмурзаев с позиций революционного просветительства решительно выступил против деятелей мусульманского реформаторства, джадидов Али Каяева, Абусуфьяна, Юсупа Муркелинского и других» .

Заключение

З. Н. Акавов, опираясь на фактический материал, утверждает, что развитие творческого метода яркого просветителя Нухая Батырмурзаева шло под знаком решающего возрастания классового анализа, что способствовало освобождению литературы от наслоений других методов. Отсюда недалеко и до наших выводов относительно просветительства в революционную эпоху, изложенных выше.

В начале ХХ века религиозное сознание, несмотря на его массовость, уже не властвовало безраздельно над умами образованной

Известия ДГПУ. Т. 11. № 1. 2017

DSPU JOURNAL. Vol. 11. No. 1. 2017

молодежи. Это сказалось и на новом качестве литературы, которая уже не зависела от религиозных установлений.

В эпоху подготовки и проведения буржуазно-демократических революций в России социальные вопросы выдвигаются в центр литературы. Появляется новая ли-

1. Акавов З. Н. Диалог времен. Махачкала, 1996. 229 с.

2. Ахмедов С. Х. Художественная проза народов Дагестана: история и современность. Махачкала, 1996. 277 с.

1. Akavov Z. N. Dialog vremen . Makhachkala, 1996. 229 p. (In Russian)

2. Akhmedov S. Kh. Khudozhestvennaya proza narodov Dagestana: istoriya i sovremen-nost" . Makhachkala, 1996. 277 p. (In Russian)

3. Akhmedov S. Kh. Istoriya lakskoy literatury

Ахмедов Сулейман Ханович доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник, Институт языка, литературы и искусства (ИЯЛИ), Дагестанский научный центр (ДНЦ) РАН, Махачкала, Россия; e-mail: [email protected]

Принята в печать 27.01.2017 г.

тература, литература нового времени. Следует отметить, что идеалы просветительства в полной мере осуществились после Октябрьской революции 1917 года, в годы Советской власти, которая уделяла особое внимание образованию и просвещению народа.

3. Ахмедов С. Х. История лакской литературы в 3 томах. Т. 1. Махачкала, 2008. 318 с.

4. Кассиев Э. Ю. Дагестанская литература на пути к социалистическому реализму (от просветительства к реализму нового типа). Махачкала, 1982. 120 с.

In 3 volumes. Vol. 1. Makhachkala, 2008. 318 p. (In Russian)

4. Kassiev E. Yu. Dagestanskaya literatura na puti k sotsialisticheskomu realizmu (ot prosvet-itel"stva k realizmu novogo tipa) . Makhachkala, 1982. 120 p. (In Russian)

THE AUTHOR INFORMATION Affiliation

Suleyman Kh. Akhmedov, Doctor of Philology, professor, the chief researcher, Institute of Language, Literature and Art (ILLA), Dagestan Scientific Centre (DSC), RAS, Makhachkala, Russia; e-mail: [email protected]