Алогизм примеры из литературы. Алогизм в литературе

- (греч.). В философии так называется отступление от законов и требований логики. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. АЛОГИЗМ [Словарь иностранных слов русского языка

Алогизм - как литературный прием введение в литературную речь всякого рода логически бессмысленных моментов, нелепости в литературной речи, разрушение логических и причинных связей, движение речи по случайным ассоциациям. Из важнейших видов А. отметим:… … Литературная энциклопедия

АЛОГИЗМ - (греч. а отрицательная приставка, logos понятие, разум) ход рассуждения, нарушающий законы логики или правила проведения логических операций. А. всегда содержит в себе логическую ошибку. Ошибка в умозаключении, допущенная преднамеренно, с целью… … Философская энциклопедия

алогизм - см. нелогичность Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011. алогизм сущ., кол во синонимов: 8 … Словарь синонимов

АЛОГИЗМ - (от a отрицательная приставка и греч. logismos разум) 1) отрицание логического мышления как средства достижения истины; ррационализм, мистицизм, фидеизм противопоставляют логике интуицию, веру или откровение.2) В стилистике намеренное нарушение в … Большой Энциклопедический словарь

АЛОГИЗМ - АЛОГИЗМ, аллогизма, муж. (от греч. а без и logismos рассуждение) (книжн.). Нечто несовместимое с логическим мышлением, противоречащее логике. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

алогизм - а, м. alogisme m. <гр. 1. Нелогичность, несовместимость с требованиями логики. Крысин 1998. В письме Пушкина вновь оживает веселая словесная игра, насыщенная арзамасскими намеками и алогизмами. РР 1974 5 41. 2. филос.Отрицание логики как… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

Алогизм - (алогичность; от др. греч. а отрицательная частица и др. греч. logísmós разум, рассудок) нелогическое рассуждение, ход мысли, нарушающий законы и правила логики, либо факт, который не укладывается в рамки логического мышления, то, что нельзя… … Википедия

алогизм - а; м. [греч. an не, без и logismos рассуждение]. 1. Отсутствие логики в чём л.; что л. нелогичное, парадоксальное. А. поступка. А. художественной формы. 2. Лит. Стилистический приём, при котором намеренно нарушаются логические связи с целью… … Энциклопедический словарь

алогизм - (а + греч. logismos разум, суждение) в психиатрии нарушение мышления, при котором суждения не следуют законам логики … Большой медицинский словарь

алогизм - (от греч. а не, logos разум) ход мысли, нарушающий какие то законы и правила логики и поэтому всегда содержащий в себе логическую ошибку. Если ошибка допущена непреднамеренно, то перед нами паралогизм; если же ошибка допущена с определенной целью … Словарь терминов логики

Книги

Кнут и пряник. Принципы мудрого руководителя (подарочный комплект из 2 книг) , . Стильно оформленный подарочный комплект из 2 книг в авторском переплете с тиснением золотой фольгой, шелковым ляссе и трехсторонним обрезом ручной молотковой обработки. Книги вложены в…

Дразнил я учителку коброю

Настигла расплата сполна -

Разумное, вечное, доброе

Мне в голову вбила она.

В литературно-художественных произведениях так же, как и в жизни, алогизм бывает двоякий: люди или говорят несуразное, или совершают глупые поступки. (Алогизмы - это ещё и выразительное средство речи, художественный приём).

В жизни алогизм, — пожалуй, наиболее часто встречающийся вид комизма. Неумение связывать следствие и причины оказывается очень распространенным и встречается чаще, чем можно было бы думать.

У Гоголя этот вид комизма встречается очень часто. Коробочка, уже готовая уступить Чичикову мертвые души, робко замечает: «А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся» — чем совершенно выводит из терпения Чичикова Можно, заметить, что многие из гоголевских персонажей — Хлестаков, Бобчинский и Добчинский, Ноздрев, Коробочка и другие, — не умеют толково связать двух слов и рассказать сколько-нибудь вразумительно, что произошло. Бобчинский, рассказывая, как он впервые увидел Хлестакова, приплетает сюда и Растаковского, и Коробкина, и какого-то Почечуева, у которого «желудочное трясение», и подробно описывает, как и где он встретился с Добчинским («возле будки, где продаются пироги»), что не имеет к делу никакого отношения, Он сплетает целую цепь умозаключений, из которых будто бы с очевидностью явствует, что приезжий, несомненно, ревизор, Рассказ Бобчинского о приезде Хлестакова — образец сбивчивости и бестолковости. Он не умеет выделить главного. Вообще ход рассуждений гоголевских персонажей бывает самый неожиданный. Две дамы думают, что мертвые души означают, будто Чичиков хочет увезти губернаторскую дочку; почтмейстер убежден, что Чичиков — это капитан Копейкин, и толыко потом вспоминает, что Копейкин — инвалид без руки и ноги, а Чичиков совершенно здоров. Алогизм выступает особенно ярко тогда, когда он применяется как попытка оправдать какие-нибудь свои не совсем безупречные поступки.

Сюда относятся слова городничего об унтер-офицерской вдове: «Она сама себя высекла», — или слова заседателя в «Ревизоре», от которого всегда пахнет водкой и который объясняет это тем, что в «детстве мамка его ушибла, и с тех пор отдает от него немного водкою». Когда баба в повести о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем выносит проветривать не толыко нанковые шаровары Ивана Никифоровича и. прочую ветошь, но и ружье, то это типичный случай алогизма действий, основанный на подсознательном заключении по аналогии.

Комические старухи в комедиях часто наделяются глупостью. В комедии Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше» Мавра Тарасовна говорит о человеке, которого считает умершим, но о котором ей сообщают, что он жив, так: «Никак нельзя, ему живым быть, потому я уж лет двадцать за упокой его души подаю: так нешто может это человек выдержать.

Хотя логика учит, что заключения по аналогии не имеют познавательного значения, в жизни именно такого рода рассуждения встречаются особенно часто. Ребенок мыслит прежде всего аналогиями и только много позже научается задумываться о подлинных причинах окружающих его явлений. Вот пример: бабушка накладывает внуку салат и поливает его растительным маслом, Мальчик спрашивает

— Бабушка, ты и меня маслом польешь?

Чуковский в своей книге «От двух до пяти» собрал материал, относящийся к детскому языковому творчеству. Не менее интересно было бы собрать факты, относящиеся к детской логике. Но то, что в логике детей есть свидетельство каких-то первых, наивных мыслительных поисков, каких-то попыток связать явления, разобраться в мире, то в логике взрослых — только смехотворные ошибки.

Алогизмы широко применяются в клоунадах, Борис Вяткин выходил. на арену со своей маленькой собачкой Манюнечкой, ведя ее на коротком и толстом корабельном канате, что сразу вызывало радостный смех зрителей. Этот случай как бы прямо подтверждает теорию Гегеля: «Комическим… может стать всякий контраст цели и средств». Толстый канат — совершенно непригодное средство для вождения маленькой собачки. Контраст средства и цели вызывает смех,

Во всех подобных случаях алогизм как бы лежит на по. верхности и сам себя раскрывает для зрителя, слушателя или читателя через явно глупые поступки или слом. Но. алогизм может быть скрытым и на первый взгляд совершенно незаметным. Кто-нибудь один его замечает и изобличает в какой-нибудь реплике, которая сразу вскрывает глупость и вызывает смех.

Такие реплики требуют наблюдательности и талантливости. Они — ответ острого ума на проявление глупости. Способность давать такие ответы — один из, видов остроумия, Широко рассказывается следующий случай из жизни Бернарда Шоу, выдаваемый за действительность. Он получил письмо следующего содержания:

«Я — самая красивая женщина Англии, Вы — самый умный мужчина. По-моему, нам следует иметь ребенка».

На что последовал следующий ответ:

«А что, если наш отпрыск наследует мою красоту и Ваш ум?»

Сходный, но все же несколько иной анекдот перепечатан в журнал «Наука и жизнь (1966, № 3).

«Разгневанная леди:

— Ну знаете, если бы я была вашей женой, я всыпала бы вам в утренний кофе яду!

Джентльмен:

— Если бы я был вашим мужем, я бы с наслаждением выпил этот яд!»

Алогизм как художественный прием возбуждения комизма особенно часто встречается в фольклоре. Здесь он, можно сказать, система.

Начиная со средних веков и эпохи Возрождения и гуманизма, когда во всей Европе начали издаваться сборники фабльо, жарт, фацеции, шванков, частично переходивших в классическую литературу (Чосер, Боккаччо), и кончая экспедициями, которые по сегодняшний день привозят богатейший материал, этот вид фольклора продолжает жить и оказывается бессмертным. На Востоке была создана фигура Насреддина, веселого остроумца, прикидывающегося про стаком. Фигура. эта обошла все страны Ближнего Востока и жива по сегодняшний день. Не все в фольклоре равно остро умно и комично, но здесь можно найти истинные перлы.

У нас недалекими почему-то слывут жители бывшего Пошехонского уезда Ярославской губернии. Впрочем, возможно, что это приурочение идет вовсе не от фольклора, а от книги В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев с присовокуплением забавного словаря» (1798 г.). Ни в одном из русских сказочных сборников пошехонцев нет, о них не упоминается. Сущность сюжетов о таких простаках сводится к рассказам о глупых поступках. Такие простаки сеют соль, пытаются доить кур, носят свет в мешках, вгоняют лошадь в хомут, вместо того чтобы надеть его на нее, впрыгивают в штаны, рубят сук, на котором сидят, и т. д. Они покупают на ярмарке ружье, заряжают его, желая проверить, как оно стреляет; один из них заглядывает в дулоон хочет увидеть, как вылетит пуля. Все это относится к тому разряду случаев, который мы выше назвали алогизмом действий.

В приведенных случаях дурость — явление, так сказать, коллективное. Она охватывает всех жителей одной местности или вообще нескольких человек одновременно. Другой тип сказок — это сказки о глупых поступках отдельных людей. Жалостливая, но глупая баба, сидя на возу, часть поклажи берет на колени, чтобы лошади было легче. Такие рассказы можно отнести к народным анекдотам. Но есть и более развитые сюжеты.

В одной из сказок братья посылают дурака в город за покупками. «Всего закупил Иванушко: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины». Казалось бы, все хорошо. Но сказочные дураки обладают одним свойством: они жалостливы. Эта жалостливость побуждает их к совершенно неразумным поступкам. В данном случае лошадь худая и выбивается из сил. «А что, думает себе Иванушко, ведь у лошади четыре ноги и у стола тоже четыре; так стол-от и сам добежит!» Взял стол и выставил на дорогу. В дальнейшем всю провизию он скармливает воронам, горшки он надевает на пни, чтоб не зябли и т. д. Братья его избивают.

Сказка эта во многих отношениях очень интересна. Дурак видит мир искаженно и делает неправильные умозаключения. Этим он смешит слушателей. Но внутренние побуждения его — самые лучшие. Он всех жалеет, готов отдать от себя последнее и тем невольно вызывает сочувствие. Этот дурак лучше многих умников,

Этого не скажешь о сказке «Набитый дурак". Мать говориг сыну: «Ты бы пошел, сынок, около людей потерся, да ума набрался». Он проходит мимо двух мужиков, которые молотят горох, и начинает об них тереться. Они его избивают. Мать учит его: «Ты бы сказал им: бог в помощь, добрые люди! Носить бы вам не переносить, возить бы не перевозить». Дурак встречает похороны и произносит пожелание, которому его учила мать. Его опять избивают. Поучение матери, что надо было сказать «канун да ладан», он произносит на свадьбе (канун = панихида), и его опять избивают. Сказка эта очень популярна и известна во множестве вариантов. Дурак этой сказки услужлив, доброжелателен, хочет всем угодить. Но он всегда опаздывает, прошлое применяет к настоящему и, несмотря на всю услужливость, у всех вызывает гнев и получает только побои. Ленин ссылается на эту сказку для характеристики деятелей, которые не умеют ориентироваться в настоящем и, руководствуясь тем, что уже прошло, все делают невпопад.

Другой пример. Девушка идет на реку выполаскивать швабру. На том берегу — деревня, в которой живет ее жених. Она представляет себе, как у нее родится сын, как он пойдет на лед, провалится и утонет. Она начинает выть и причитать. Приходят отец, мать, дедка, бабка и другие и, выслушав рассказ, начинают тоже выть. На этот вой выходит жених и, узнав в чем дело, уходит по свету искать, найдет ли кого-нибудь глупее своей невесты, — и обычно находит.

Многие сюжеты о дураках сочетаются с мотивами одурачивания. Сказки о дураках, неотделимы от сказок о ловких хитрецах. У старухи помер сын. К ней напрашивается ночевать солдат, который называет себя «Наконец, с того свету выходец» и берется доставить сыну на тот свет рубашку, холста и всяких припасов. Старуха ему верит, и солдат уносит подарки для сына с собой.

Иное явление представляет собой Иван-дурак — герой волшебных сказок. Он дурак только поначалу: он сидит на печи, «в саже и соплях запатрался», и все над ним смеются. Но именно этот-то дурак впоследствии оказывается умнее своих братьев и совершает различные сказочно-героические подвиги. В этом есть своя философия. В герое волшебных сказок есть самое важное: душевная красота и моральная сила.

Впрочем, сказки о глупцах также обладают своей философией. Дураки в конечном итоге вызывают симпатию и сочувствие слушателей, Дурак русских сказок обладает нравственными достоинствами, и это важнее наличия внешнего ума.

Принцип разрушения логики становится основой многих художественных приемов Н.Гоголя. Например, в повести «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» в описании Ивана Ивановича Гоголь «делает вид», что дает положительные характеристики своему герою, в то время как читатель понимает обратное: гоголевский персонаж – человек совершенно посредственный, с низменными интересами, но очень высокого мнения о себе.

Алогизмы в речи повествователя названной повести проявляются в несоответствии посылки выводу: «Прекрасный человек Иван Иванович! Какой у него дом!» – и в нарушении логической основы сравнения: «Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив, шаровары в таких широких складках…».

В гоголевском сказе часто используется прием непоследовательной группировки в перечислении. Это можно наблюдать в «Шинели», где рассказчик пытается объяснить происхождение фамилии главного героя: «Фамилия чиновника была Башмачкин. Уже по самому имени видно, что она когда-то произошла от башмака; но когда, в какое время и каким образом произошла она от башмака, ничего этого неизвестно. И отец, и дед, и даже шурин, и все совершенно Башмачкины ходили в сапогах, переменяя только раза три в год подметки». В данном отрывке комический эффект достигается через непоследовательное перечисление родителей героя: после слов и отец, и дед читатель логически ожидает и прадед, но ожидаемое слово незаметно подменяется автором на шурина, который выпадает из группы «все Башмачкины».

В повести «Шинель» Гоголь нанизывает до бесконечности придаточные (временные, условные), постоянно оставляя основную мысль ради незначительных подробностей. Напряжение совершенно неожиданно и банально разряжается в конце предложения – это своеобразный синтаксический алогизм:

«Даже в те часы, // когда совершенно потухает петербургское серое небо и весь чиновный народ наелся и отобедал, кто как мог, сообразно с получаемым жалованьем и собственной прихотью, // – когда все уже отдохнуло после департаментского скрипенья перьями, беготни, своих и чужих необходимых занятий и всего того, что задает себе добровольно, больше даже чем нужно, неугомонный человек, // – когда чиновники спешат предать наслаждению оставшееся время: кто побойчее, несется в театр; кто на улицу, определяя его на рассматриванье кое-каких шляпенок; кто на вечер – истратить его в комплиментах какой-нибудь смазливой девушке, звезде небольшого чиновного круга…; // или даже когда не о чем говорить. Пересказывая вечный анекдот о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента, – // словом, даже тогда, когда все стремится развлечься, Акакий Акакиевич не предавался никакому развлечению».

Типично гоголевские приемы создания комического эффекта, в основе которых лежит алогизм, можно увидеть и в текстах цикла «Вечера на хуторе близ Диканьки».

Например, несоответствие причины и следствия: «Это был козак Свербыгуз. Этого уже нельзя было спрятать в мешок, потому что и мешка такого нельзя было найти. Он был погрузнее телом самого головы и повыше ростом Чубова кума. И потому Солоха вывела его в огород, чтоб выслушать от него все то, что он хотел ей объяснить».

Или несообразность посылок и выводов: Вакула объясняет Оксане, что идет топиться «в пролубе»: «Пропащая душа! – набожно пробормотала проходившая мимо старуха, – пойти рассказать, как кузнец повесился». Или: Пацюк, несмотря на небольшой рост, в ширину был довольно увесист…

Яркой чертой гоголевского стиля являются алогичные сравнения: «…Хата их была вдвое старее шаровар волостного писаря…».

«Невский проспект» Гоголя также построен на несоответствиях и алогизмах.

Например, алогизм на уровне синтаксической конструкции: «Мало-помалу присоединяются к их обществу все, окончившие довольно важные домашние занятия, как то: поговорившие с своим доктором о погоде и о небольшом прыщике, вскочившем на носу, узнавшие о здоровье лошадей и детей своих, впрочем показывающих большие дарования…».

Алогизм в «говорящих именах»: фамилии двух пьяниц – Гофман и Шиллер.

«Перед ним сидел Шиллер, не тот Шиллер, который написал “Вильгельма Теля” и “Историю Тридцатилетней войны”, но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице. Возле Шиллера стоял Гофман, не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы, большой приятель Шиллера… Эти достойные ремесленники были пьяны, как сапожники».

Алогизм на уровне образной системы проявляется в том, что «божественная» красота и «небесные» очи прекрасной незнакомки резко противоречат роду ее занятий. Она представляет собою как бы арену борьбы между божественной и дьявольской властью: «…она была какою-то ужасною волею адского духа, жаждущего разрушить гармонию жизни, брошена с хохотом в его пучину».

Непонятно поведение персонажей, встречающихся на Невском проспекте: «Создатель! Какие странные характеры встречаются на Невском проспекте! Есть множество таких людей, которые, встретившись с вами, непременно посмотрят на сапоги ваши, и, если вы пройдете, они оборотятся назад, чтобы посмотреть на ваши фалды. Сначала я думал, что они сапожники, но, однако же, ничуть не бывало: они большею частию служат в разных департаментах…».

В «Мертвых душах», нагромождая целые ряды деталей, Гоголь снова прибегает к приему алогизма – неожиданному отклонению, нарушению логики перечисления.

Например, в описании интерьеров:

У Манилова: «…в гостиной стояла прекрасная мебель, обтянутая щегольскою шелковою материей… но на два кресла ее недостало, и кресла стояли обтянуты просто рогожею». Или: «…подавался на стол очень щегольской подсвечник из темной бронзы с тремя античными грациями, с перламутным щегольским щитом, и рядом с ним ставился какой-то просто медный инвалид, хромой, свернувшийся на сторону и весь в сале…».

У Коробочки: «На картинах не все были птицы: между ними висел портрет Кутузова и писанный масляными красками какой-то старик с красными обшлагами на мундире, как нашивали при Павле Петровиче».

У Собакевича: «Между крепкими греками неизвестно каким образом и для чего поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу и в самых узеньких рамках».

Алогизмы часто встречаются в речи героев:

Ноздрев: «Вот граница!.. все, что ни видишь по эту сторону, все это мое, и даже по ту сторону, весь этот лес, который вон синеет, и все. Что за лесом, все мое».

Алогизм в авторских словах, где доказательство весомых достоинств чиновников приводит к противоположному выводу. «Многие были не без образования: председатель палаты знал наизусть “Людмилу” Жуковского, которая была еще тогда непростывшею новостию, и мастерски читал многие места, особенно: “Бор заснул. Долина спит”, и слово “чу!” так, что в самом деле виделось, как будто долина спит; для большего сходства он даже в это время зажмуривал глаза. Почтмейстер вдался более в философию и читал весьма прилежно, даже по ночам, Юнговы “Ночи” и “Ключ к таинствам натуры” Эккартсгаузена, из которых делал весьма длинные выписки, но какого рода они были, это никому не было известно… Прочие тоже были более или менее люди просвещенные: кто читал Карамзина, кто “Московские ведомости”, кто даже и совсем ничего не читал».

Или: «Скоро представилось Чичикову поле гораздо пространнее: образовалась комиссия для построения какого-то казенного весьма капитального строения… Шесть лет возились около здания; но климат, что ли, мешал, или материал уже был такой, только никак не шло казенное здание выше фундамента. А между тем в других концах города очутилось у каждого из членов по красивому дому гражданской архитектуры: видно, грунт земли был там получше».

В «Мертвых душах» часто встречается прием несоответствия посылок и выводов – например, в сцене обсуждения странного поведения Чичикова.

Неопределенность цвета подчеркивает неопределенность характера Манилова.

1. Комната (Манилова) «была, точно, не без приятности: стены были выкрашены какой-то голубенькой краской вроде серенькой».

2. Разговор двух дам:

«– Мертвые души… – произнесла во всех отношениях приятная дама.

– Что, что? – подхватила гостья, вся в волненье.

– Мертвые души!..

– Ах, говорите, ради бога!

– Это просто выдумано только для прикрытья, а дело вот в чем: он хочет увезти губернаторскую дочку.

Это заключение, точно, было никак неожиданно и во всех отношениях необыкновенно. Приятная дама, услышав это, так и окаменела на месте, побледнела как смерть и, точно, перетревожилась не на шутку».

Алогизм иногда используется как попытка оправдать не совсем безупречное поведение. Например, в «Ревизоре» заседатель говорит о себе, что в «детстве мамка его ушибла, и с тех пор отдает от него немного водкою».

Из многочисленных примеров видно, что алогизм – яркая черта гоголевского стиля, один из приемов создания комического эффекта.

ЛИТЕРАТУРА

1. Азарова Н.М. Текст. Пособие по русской литературе XIX века. Часть I. М.: Век книги, 2003.

2. Азарова Н.М. Текст. Пособие по русской литературе XIX века. Часть II. М.: Век книги, 2003.

3. Горшков А.И. Русская словесность: От слова к словесности: Учебн. пособие для учащихся 10–11-х кл. общеобразоват. учреждений. 3-е изд. М.: Просвещение, 1997.

4. «Русская словесность», № 1/2008. И.Колева. «О комическом в творчестве Н.В. Гоголя: традиции и новаторство».

5. Самый полный курс русского языка / Н.В. Адамчик. Минск: Харсвет, 2007.

6. Энциклопедический словарь юного филолога (языкознание) / Сост. М.В. Панов. М.: Педагогика, 1984.

Н.В. КАРНИЗОВА,
г. Электросталь,
Московская обл.

4 / 5 ( 6 голосов )

В литературе и повседневной жизни часто приходится сталкиваться с неправильным употреблением различных слов, метафор, эпитетов, некорректным построением предложений и структуры текста в целом, из-за чего воспринимать и оценивать информацию сложно. Для определения такого явления есть специальный термин — алогизм. Что означает это понятие, откуда оно пришло? Что такое алогизм в языке и литературе, его типы и примеры использования? Обо всем этом не помешает узнать не только тем, чья деятельность связана с написанием и зачитыванием текстов, но и всем, кто хочет научиться выражать свои мысли правильно, красиво и содержательно.

Что значит алогизм вообще

Алогизм – слово греческого происхождения, основанное из предлога отрицания «а» (в переводе на русский «не») и корня «логоз», то есть, разум, последовательное мышление, логика. Сопоставив эти две части, несложно понять, что алогизм означает непоследовательное мышление, необъяснимый с точки зрения логики ход мыслей, рассуждений, идущий вразрез с действительностью и поступками.

Часто алогизм вводят с целью скрыть истинные события, для оправдания или объяснения необдуманным действиям. Иногда это факты или формальное определение чего–либо, противоречащие формально установленным стандартам и логической цепочке умозаключений. Алогизм делится на такие типы:

Намеренный тип – когда ошибка, выявленная при логическом анализе рассуждений, преследует определенную цель. В этом случае речь идет о софизме.
Ненамеренный тип – когда ошибка допущена случайно. Тогда говорят о паралогизме.

Пример несложно обнаружить, исследуя законодательство, различные кодексы, юридические справки, судебные показания, другую документацию. Очень часто алогизмы фиксируются в экспромтах и спонтанных интервью.

Что означает в русском языке слово «алогизм»

В русском языке понятие «алогизм» — намеренное, осмысленное введение нелепых речевых оборотов, не несущих никакой смысловой нагрузки, не связанных по логике с другими частями текста. Это может быть просто интуитивная форма высказывания, бессодержательная, бессвязная. Если алогизмы выкинуть из текста – суть от этого не пострадает. Но уйдет оттенок гротеска, ироничный тон, сарказм.

Существует ассоциативный тип алогизмов – рассказ, построенный по принципу «что вижу, то и пишу». Делается это с целью показать читателю комизм, иронию ситуации или нелепость героя произведения, чтобы определить позиции автора – насмешливую, снисходительную или же презрительную.

Алогизмы используются, чтобы вызвать смех, развеселить читателя и слушателя. Скрытая ирония или же раскрывается сразу, в самих словах, или разъясняться потом.

Алогизм – примеры использования в русском языке

В русском языке и литературных произведениях алогизм используется, когда требуется донести до читателя комичность ситуации. Классические примеры алогизма распространены в русском фольклоре, сатирических и иронических рассказах. Есть он в загадках, баснях, современных считалочках и стихах – у Чуковского , Козьмы Пруткова , Пушкина . Иногда с помощью алогизмов заполняются логические пустоты в повествовании.

Яркий пример алогизма: вступления, присказки к народным сказкам, поcловицы и поговорки.

Используя алогизмы в повседневной речи, нужно быть осторожным, чтобы не показаться безграмотным или грубым человеком. Или же отказаться от них и использовать другой речевой стиль.

Наряду с посрамлением воли по внешним и внутренним причинам имеются случаи, когда посрамлению подвергается недостаток ума. Глупость, неспособность элементарно правильно наблюдать, связывать причины и следствия вызывает смех.

В литературно-художественных произведениях также, как и в жизни, алогизм бывает двоякий: люди или говорят несуразное, или совершают глупые поступки. Однако при ближайшем рассмотрении такое деление имеет только внешнее значение. Оба случая могут быть сведены к одному. В первом из них мы имеем неправильный ход мыслей, который вызывается словами, и эти слова вызывают смех. Во втором - неправильное умозаключение словами не высказывается, но проявляет себя в поступках, которые и служат причиной смеха

Алогизм бывает явный и скрытый. В первом случае алогизм комичен сам по себе для тех, кто видит или слышит его проявление. Во втором случае требуется разоблачение и смех наступит в момент этого разоблачения.

Для действующего субъекта разоблачение обычно наступает только тогда, когда он испытывает последствия своей глупости на собственной шкуре. Для наблюдателя, зрителя, читателя разоблачение скрытого алогизма может совершиться в форме остроумной и неожиданной реплики собеседника, который своим ответом вскрывает несостоятельность суждения говорящего.

В жизни алогизм, - пожалуй, наиболее часто встречающийся вид комизма. Неумение связывать следствие и причины оказывается очень распространенным и встречается чаще, чем можно было бы думать. Здесь стоит вспомнить уже приведенные слова Чернышевского: «Глупость - главный предмет наших насмешек, главный источник комического» (Чернышевский, II, 187). Есть и другие теоретики, которые подчеркивают значение глупости для определения сущности комизма. Кант считал, что во всем, что должно возбуждать громкий смех, «должно быть нечто, противное разуму» (Кант, V, 352). Жан Поль, наряду с другими объяснениями, определяет комическое как «чувственно воспринимаемое бесконечно неразумное» (Жан Поль, 139). Добролюбов считал глупость действующих лиц основным признаком комедии. Если бы городничий и Хлестаков были умнее, комедии не было бы: «Комедия… выставляет на посрамление хлопоты человека для избежания затруднений, созданных и поддержанных его же глупостью» (Добролюбов, 1, 392). Д. Николаев считает, что Добролюбов здесь ошибается и что дело не в биологической глупости, а в том, что городничий - социально отрицательный тип»». Но глупость есть средство возбуждения смеха, а Гоголь писал комедию, а не трактат. Глупость и социальная вредность не исключают одна другую: глупость есть средство изобличения вредности. Вулис по этому поводу пишет, что «в сущности, веселый юмористический смех - своеобразная защита от дурака, социальный фактор, отсеивающий те на первый взгляд непринципиальные ошибки и пороки, которые, стань они нормой, были бы настоящим бедствием» (Вулис, 19). Конечно, сплошная глупость была бы бедствием, но Гоголь борется не против глупости, а против того общественного уклада, который создает городничих, подобных Антону Антоновичу, и чиновников, помещичьих сынков, подобных Хлестакову; глупость же их есть комедийно-сатирическое средство осмеяния.

Проявление алогизма подчинено тем же законам комического, что и другие проявления его. Ник. Гартман в своей «Эстетике» говорит: «Комично не простое невежество, а такое, которое еще не выяснено» (Гартман, 619). Но это неверно. Скрытое, никому не заметное невежество не может быть комичным. Смех возникает в тот момент, когда скрытое невежество вдруг проявляется в словах или поступках глупца, т, е. становится очевидным для всех, выливается в чувственно воспринимаемые формы, Можно дать и другое определение: комический алогизм можно понять как механизм мысли, преобладающий над содержанием ее.

Этого условия нет, когда, например, ученый допускает ошибку в вычислении или когда врач ставит ошибочный диагноз и т, д, Такие ошибки ума не комичны, так как не представляют собой механического алогизма.

Мы не будем стремиться к строгой систематизации, так как в данном случае она не вскрывает сути дела, а приведем несколько показательных случаев разного характера.

У Гоголя этот вид комизма встречается очень часто. Коробочка, уже готовая уступить Чичикову мертвые души, робко замечает: «А может, в хозяйстве-то как-нибудь под случай понадобятся» - чем совершенно выводит из терпения Чичикова Можно, заметить, что многие из гоголевских персонажей - Хлестаков, Бобчинский и Добчинский, Ноздрев, Коробочка и другие, - не умеют толково связать двух слов и рассказать сколько-нибудь вразумительно, что произошло. Бобчинский, рассказывая, как он впервые увидел Хлестакова, приплетает сюда и Растаковского, и Коробкина, и какого-то Почечуева, у которого «желудочное трясение», и подробно описывает, как и где он встретился с Добчинским («возле будки, где продаются пироги»), что не имеет к делу никакого отношения, Он сплетает целую цепь умозаключений, из которых будто бы с очевидностью явствует, что приезжий, несомненно, ревизор, Рассказ Бобчинского о приезде Хлестакова - образец сбивчивости и бестолковости. Он не умеет выделить главного. Вообще ход рассуждений гоголевских персонажей бывает самый неожиданный. Две дамы думают, что мертвые души означают, будто Чичиков хочет увезти губернаторскую дочку; почтмейстер убежден, что Чичиков - это капитан Копейкин, и толыко потом вспоминает, что Копейкин - инвалид без руки и ноги, а Чичиков совершенно здоров. Алогизм выступает особенно ярко тогда, когда он применяется как попытка оправдать какие-нибудь свои не совсем безупречные поступки.

Сюда относятся слова городничего об унтер-офицерской вдове: «Она сама себя высекла», - или слова заседателя в «Ревизоре», от которого всегда пахнет водкой и который объясняет это тем, что в «детстве мамка его ушибла, и с тех пор отдает от него немного водкою». Когда баба в повести о ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем выносит проветривать не толыко нанковые шаровары Ивана Никифоровича и. прочую ветошь, но и ружье, то это типичный случай алогизма действий, основанный на подсознательном заключении по аналогии.

Комические старухи в комедиях часто наделяются глупостью. В комедии Островского «Правда - хорошо, а счастье лучше» Мавра Тарасовна говорит о человеке, которого считает умершим, но о котором ей сообщают, что он жив, так: «Никак нельзя, ему живым быть, потому я уж лет двадцать за упокой его души подаю: так нешто может это человек выдержать.

Бабушка, ты и меня маслом польешь?

Чуковский в своей книге «От двух до пяти» собрал материал, относящийся к детскому языковому творчеству. Не менее интересно было бы собрать факты, относящиеся к детской логике. Но то, что в логике детей есть свидетельство каких-то первых, наивных мыслительных поисков, каких-то попыток связать явления, разобраться в мире, то в логике взрослых - только смехотворные ошибки.

Алогизмы широко применяются в клоунадах, Борис Вяткин выходил. на арену со своей маленькой собачкой Манюнечкой, ведя ее на коротком и толстом корабельном канате, что сразу вызывало радостный смех зрителей. Этот случай как бы прямо подтверждает теорию Гегеля: «Комическим… может стать всякий контраст цели и средств». Толстый канат - совершенно непригодное средство для вождения маленькой собачки. Контраст средства и цели вызывает смех,

Такие реплики требуют наблюдательности и талантливости. Они - ответ острого ума на проявление глупости. Способность давать такие ответы - один из, видов остроумия, Широко рассказывается следующий случай из жизни Бернарда Шоу, выдаваемый за действительность. Он получил письмо следующего содержания:

«Я - самая красивая женщина Англии, Вы - самый умный мужчина. По-моему, нам следует иметь ребенка».

На что последовал следующий ответ:

«А что, если наш отпрыск наследует мою красоту и Ваш ум?»

Сходный, но все же несколько иной анекдот перепечатан в журнал «Наука и жизнь (1966, № 3).

«Разгневанная леди:

Ну знаете, если бы я была вашей женой, я всыпала бы вам в утренний кофе яду!

Джентльмен:

Если бы я был вашим мужем, я бы с наслаждением выпил этот яд!»

Мы коротко остановимся на русском фольклоре. Количество различных сказок о дураках, глупцах и. простаках чрезвычайно велико. Но это происходит не потому, что в жизни много дураков и что народ хочет их высмеять. Это объясняется тем, что очевидная или разоблачаемая глупость вызывает здоровый и доставляющий удовольствие смех… Этот смех бичует глупцов, но мнение некоторых исследователей, будто эти сказки имеют сознательную сатирическую направленность и преследуют цель активной борьбы с глупостью, нельзя признать правильным. Есть несколько типов сказочного фольклора, в которых главные герои дураки. Один из видов таких сказок посвящен обитателям одной какой-нибудь местности. В Древней Греции - это жители Абдеры, абдериты, у немцев недалекими слывут швабы. Народная книга о семи швабах - одна из самых веселых народных книг. О подобных книгах молодой Энгельс писал: «Это остроумие, эта естественность замысла и исполнения, добродушный юмор, сопровождающий всегда едкую насмешку, чтобы она не стала слишком злой, поразительная комичность gоложений - все это, по правде сказать, способно заткнуть за пояс значительную часть нашей литературы» (Маркс, Энгельс, I). нас недалекими почему-то слывут жители бывшего Пошехонского уезда Ярославской губернии. Впрочем, возможно, что это приурочение идет вовсе не от фольклора, а от книги В. Березайского «Анекдоты древних пошехонцев с присовокуплением забавного словаря» (1798 г.). Ни в одном из русских сказочных сборников пошехонцев нет, о них не упоминается. Сущность сюжетов о таких простаках сводится к рассказам о глупых поступках. Такие простаки сеют соль, пытаются доить кур, носят свет в мешках, вгоняют лошадь в хомут, вместо того чтобы надеть его на нее, впрыгивают в штаны, рубят сук, на котором сидят, и т. д. Они покупают на ярмарке ружье, заряжают его, желая проверить, как оно стреляет; один из них заглядывает в дулоон хочет увидеть, как вылетит пуля. Все это относится к тому разряду случаев, который мы выше назвали алогизмом действий.

В приведенных случаях дурость - явление, так сказать, коллективное. Она охватывает всех жителей одной местности или вообще нескольких человек одновременно. Другой тип сказок - это сказки о глупых поступках отдельных людей. Жалостливая, но глупая баба, сидя на возу, часть поклажи берет на колени, чтобы лошади было легче. Такие рассказы можно отнести к народным анекдотам. Но есть и более развитые сюжеты.

Сказка эта во многих отношениях очень интересна. Дурак видит мир искаженно и делает неправильные умозаключения. Этим он смешит слушателей. Но внутренние побуждения его - самые лучшие. Он всех жалеет, готов отдать от себя последнее и тем невольно вызывает сочувствие. Этот дурак лучше многих умников,

Другой пример. Девушка идет на реку выполаскивать швабру. На том берегу - деревня, в которой живет ее жених. Она представляет себе, как у нее родится сын, как он пойдет на лед, провалится и утонет. Она начинает выть и причитать. Приходят отец, мать, дедка, бабка и другие и, выслушав рассказ, начинают тоже выть. На этот вой выходит жених и, узнав в чем дело, уходит по свету искать, найдет ли кого-нибудь глупее своей невесты, - и обычно находит.

Иное явление представляет собой Иван-дурак - герой волшебных сказок. Он дурак только поначалу: он сидит на печи, «в саже и соплях запатрался», и все над ним смеются. Но именно этот-то дурак впоследствии оказывается умнее своих братьев и совершает различные сказочно-героические подвиги. В этом есть своя философия. В герое волшебных сказок есть самое важное: душевная красота и моральная сила.