Юнна мориц - стихотворения. Стихотворения (27 стр.)

У ворона катар

Дыхательных путей,

И у бедняги нет

Ни мамы, ни детей.

Источник: Прислал читатель

ТЮЛЬПАН

Брониславе Захаровой

Живого чувства родненький птенец,

Как много снега и как мало зерен!

Давно бы превратился в леденец

Любой, кто был бы так же беспризорен

А ты в тени, в январском холодке

Растешь и птичьей грудкой розовеешь.

Январь, январь, январежка в руке.

Захочешь быть - любую тьму развеешь.

Сперва с трудом и без труда потом,

Настроив горло, свернутое трубкой,

Как над живым, над неживым кустом,

Ты, словно вечный, запоешь, мой хрупкий.

Я вижу этот золотой зажим,

Живому чувству мы принадлежим

И в самый худший день, как в самый лучший.

Перебирая серебро колец,

Летят по небу зимние прохлады,

Оттуда смотрит сверху вниз птенец

И шлет свои младенческие взгляды.

Вейся, жилистый тюльпан,

На семи ветрах Тифлиса!

Ты и черен, и румян,

Сверстник чая и маиса!

Ты возлюблен и воспет

Кистью, струнами и словом.

Узнаю легко твой цвет

В красном, желтом и лиловом!

Узнаю тебя легко -

Где, когда и с кем ни буду,

Ты мне виден далеко,

Виден сразу отовсюду!

Да, присутствие твое

Невозможно затуманить,

Как летящее копье

Невозможно прикарманить!

Дай мне луковку свою -

В безнадежном положенье

Я с тобою постою,

Чтоб увидеть продолженье!

Источник: Прислал читатель

ТРИ ЗВЕЗДЫ

Опустели дачи. Отсырели спички.

На зрачок лиловый ходят электрички.

Холодеет небо, углубились дали.

Жарю ломти хлеба, грею цинандали.

Надеваю свитер, потому что ветер.

Кто-то вереск ночью инеем отметил,

Этим и ответил на мои вопросы -

Будут ли морозы просветлять откосы

Млечным снегопадом, веяньем оттуда,

Где ничто так рядом, как намек на чудо.

А покуда - прелесть сырости осенней.

Что за птицы спелись в золоте растений,

В охре и кармине на каштане конском!

Чуден блеск в камине, в подлинном, в эстонском,

Праздник обогрева - в карей корке древа,

Сохнет обувь справа, плащ распластан слева.

Деревом и глиной этот быт старинный

Дух ошеломляет в спальне и гостиной.

В чистоте кристальной, в нищете холстинной

Обладали тайной жизни длинной-длинной.

Думаю об этом вдалеке от дома,

Но не предавая ни аэродрома,

Ни строфы, ни строчки на скамье вокзала.

Я своей тетрадке только что сказала:

Сквозняки все чаще, проливни все больше,

Дыня стала слаще, а рябина горше.

От чего отвыкла, из чего возникла -

Это дуновенье будущего цикла,

Может, я ни слова не скажу к заглавью,

А над первой строчкой три звезды поставлю.

Источник: Прислал читатель

Твой свет доходит до меня -

Сквозь яркие завесы дня,

Сквозь доски аспидных ночей,

Сквозь рокот рек, сквозь жар пе\\\"

Доходит до меня твой свет

И на вопрос дает ответ -

Простой, как воздух и как хлеб,

Пустой для тех, кто глух и слеп.

Любовь, я бью тебе челом

За письменным гробостолом,

Где по скончанью наших лет

Доходит до меня твой свет.

Я бью челом тебе, любовь,

За то, что круче и нежней

Мою воспитываешь кровь -

Для черных дней и светлых дней.

Я часто вижу тень твою,

Когда в тоске как пень стою

И страшных мыслей стройный хор

Мне повторяет приговор.

Но тень твоя бросает свет

И превращает черный бред

В цветы и листья вещих снов -

Заглазных связей и основ.

И вот что я тебе скажу…

Когда я мимо прохожу

Того, что между нами было,-

Мне смертно хочется во мрак.

И я бы поступила так.

Но приструнил меня навек

Твой грозный свет - и в этом сила.

У ворона катар

Дыхательных путей,

И у бедняги нет

Ни мамы, ни детей.

Источник: Прислал читатель

ТЮЛЬПАН

Брониславе Захаровой

Живого чувства родненький птенец,

Как много снега и как мало зерен!

Давно бы превратился в леденец

Любой, кто был бы так же беспризорен

А ты в тени, в январском холодке

Растешь и птичьей грудкой розовеешь.

Январь, январь, январежка в руке.

Захочешь быть - любую тьму развеешь.

Сперва с трудом и без труда потом,

Настроив горло, свернутое трубкой,

Как над живым, над неживым кустом,

Ты, словно вечный, запоешь, мой хрупкий.

Я вижу этот золотой зажим,

Живому чувству мы принадлежим

И в самый худший день, как в самый лучший.

Перебирая серебро колец,

Летят по небу зимние прохлады,

Оттуда смотрит сверху вниз птенец

И шлет свои младенческие взгляды.

Вейся, жилистый тюльпан,

На семи ветрах Тифлиса!

Ты и черен, и румян,

Сверстник чая и маиса!

Ты возлюблен и воспет

Кистью, струнами и словом.

Узнаю легко твой цвет

В красном, желтом и лиловом!

Узнаю тебя легко -

Где, когда и с кем ни буду,

Ты мне виден далеко,

Виден сразу отовсюду!

Да, присутствие твое

Невозможно затуманить,

Как летящее копье

Невозможно прикарманить!

Дай мне луковку свою -

В безнадежном положенье

Я с тобою постою,

Чтоб увидеть продолженье!

Источник: Прислал читатель

ТРИ ЗВЕЗДЫ

Опустели дачи. Отсырели спички.

На зрачок лиловый ходят электрички.

Холодеет небо, углубились дали.

Жарю ломти хлеба, грею цинандали.

Надеваю свитер, потому что ветер.

Кто-то вереск ночью инеем отметил,

Этим и ответил на мои вопросы -

Будут ли морозы просветлять откосы

Млечным снегопадом, веяньем оттуда,

Где ничто так рядом, как намек на чудо.

А покуда - прелесть сырости осенней.

Что за птицы спелись в золоте растений,

В охре и кармине на каштане конском!

Чуден блеск в камине, в подлинном, в эстонском,

Праздник обогрева - в карей корке древа,

Сохнет обувь справа, плащ распластан слева.

Деревом и глиной этот быт старинный

Дух ошеломляет в спальне и гостиной.

В чистоте кристальной, в нищете холстинной

Обладали тайной жизни длинной-длинной.

Думаю об этом вдалеке от дома,

Но не предавая ни аэродрома,

Ни строфы, ни строчки на скамье вокзала.

Я своей тетрадке только что сказала:

Сквозняки все чаще, проливни все больше,

Дыня стала слаще, а рябина горше.

От чего отвыкла, из чего возникла -

Это дуновенье будущего цикла,

Может, я ни слова не скажу к заглавью,

А над первой строчкой три звезды поставлю.

Источник: Прислал читатель

Твой свет доходит до меня -

Сквозь яркие завесы дня,

Сквозь доски аспидных ночей,

Сквозь рокот рек, сквозь жар пе\\\"

Доходит до меня твой свет

И на вопрос дает ответ -

Простой, как воздух и как хлеб,

Пустой для тех, кто глух и слеп.

Любовь, я бью тебе челом

За письменным гробостолом,

Где по скончанью наших лет

Доходит до меня твой свет.

Я бью челом тебе, любовь,

За то, что круче и нежней

Мою воспитываешь кровь -

Для черных дней и светлых дней.

Я часто вижу тень твою,

Когда в тоске как пень стою

И страшных мыслей стройный хор

Мне повторяет приговор.

Но тень твоя бросает свет

И превращает черный бред

В цветы и листья вещих снов -

Заглазных связей и основ.

И вот что я тебе скажу…

Когда я мимо прохожу

Того, что между нами было,-

Мне смертно хочется во мрак.

И я бы поступила так.

Но приструнил меня навек

Твой грозный свет - и в этом сила.

Мориц Юнна
«Стихотворения»

Доходит до меня твой свет

И на вопрос дает ответ -

Простой, как воздух и как хлеб,

Пустой для тех, кто глух и слеп.

Любовь, я бью тебе челом

За письменным гробостолом,

Где по скончанью наших лет

Доходит до меня твой свет.

Я бью челом тебе, любовь,

За то, что круче и нежней

Мою воспитываешь кровь -

Для черных дней и светлых дней.

Я часто вижу тень твою,

Когда в тоске как пень стою

И страшных мыслей стройный хор

Мне повторяет приговор.

Но тень твоя бросает свет

И превращает черный бред

В цветы и листья вещих снов -

Заглазных связей и основ.

И вот что я тебе скажу…

Когда я мимо прохожу

Того, что между нами было,-

Мне смертно хочется во мрак.

И я бы поступила так.

Но приструнил меня навек

Твой грозный свет - и в этом сила.

Источник: Прислал читатель

На Трафальгарской площади ночной

Крылатый мусор реет за спиной.

Обнимемся на каменной скамейке,-

Над пылью водяной фонтанных чаш,

Над маской ночи, вещих снов и краж,-

Парит Аббатства кружевной мираж!

Земля коптит, на стенах - чернобурь,

Но Лондон брезгует скоблежкой и шпаклевкой

Ему претит угробить подмалевкой

Лазурь любви и лирики лазурь.

Лазурь любви и лирики лазурь -

Вот пар, который над лазурным шаром!

И нам с тобою - быть лазурным паром,

Небесной мглой на голубом глазу.

А посему обнимемся скорей -

Как лен и воздух, как волна с волною!

Ты больше здесь не встретишься со мною,

Лазурь любви и лирики моей!

Кровь от разлук становится лазурной.

Наш срок истек! Волшебники чудес

Трубят в рожок - что времени в обрез

И что они отходят от скамейки.

Ты больше здесь не встретишься со мной.

Но жизнь была! Такой, а не иной.

Кровь от любви становится лазурной.

А остальное стоит полкопейки.

Твой свет доходит до меня -
Сквозь яркие завесы дня,
Сквозь доски аспидных ночей,
Сквозь рокот рек, сквозь жар печей
Доходит до меня твой свет
И на вопрос дает ответ -
Простой, как воздух и как хлеб,
Пустой для тех, кто глух и слеп.

Любовь, я бью тебе челом
За письменным гробостолом,
Где по скончанью наших лет
Доходит до меня твой свет.
Я бью челом тебе, любовь,
За то, что круче и нежней
Мою воспитываешь кровь -
Для черных дней и светлых дней.

Я часто вижу тень твою,
Когда в тоске как пень стою
И страшных мыслей стройный хор
Мне повторяет приговор.
Но тень твоя бросает свет
И превращает черный бред
В цветы и листья вещих снов -
Заглазных связей и основ.

И вот что я тебе скажу…
Когда я мимо прохожу
Того, что между нами было, -
Мне смертно хочется во мрак.
И я бы поступила так.
Но приструнил меня навек
Твой грозный свет - и в этом сила.

Источник: Прислал читатель

"На Трафальгарской площади ночной…"

На Трафальгарской площади ночной
Крылатый мусор реет за спиной.
Обнимемся на каменной скамейке, -

Над пылью водяной фонтанных чаш,
Над маской ночи, вещих снов и краж, -
Парит Аббатства кружевной мираж!

Земля коптит, на стенах - чернобурь,
Но Лондон брезгует скоблежкой и шпаклевкой
Ему претит угробить подмалевкой
Лазурь любви и лирики лазурь.

Лазурь любви и лирики лазурь -
Вот пар, который над лазурным шаром!
И нам с тобою - быть лазурным паром,
Небесной мглой на голубом глазу.

А посему обнимемся скорей -
Как лен и воздух, как волна с волною!
Ты больше здесь не встретишься со мною,
Лазурь любви и лирики моей!
Кровь от разлук становится лазурной.

Наш срок истек! Волшебники чудес
Трубят в рожок - что времени в обрез
И что они отходят от скамейки.
Ты больше здесь не встретишься со мной.
Но жизнь была! Такой, а не иной.
Кровь от любви становится лазурной.
А остальное стоит полкопейки.

Источник: Прислал читатель

"Офелия плывет…"

Офелия плывет
В дремучих травах сизых,
И ангелы на ней
Стрекозами дрожат
И зеркальца над ней
Серебряные держат,
Чтоб видела она,
Как милосердна жизнь,

Как все-таки нежна,
И внемлет нашим просьбам,
И не бросает нас,
Когда бросают все,
И терпеливо ждет,
Останемся ли живы,
И справедлива к нам,
Оставшимся в живых.

А память - воздух, свет,
Эфир воспламененный,
Вселенский шелкопряд,
Соткавший сам себя.

А камень бирюза -
Лишь кости голубые,
Всего лишь косточки
Умерших от любви.

Источник: Прислал читатель

МОЙ ПУТЬ ЛЕЖАЛ…

Вчера, в без двадцати двенадцать, в среду,
Твоя душа летала надо мной.
Я тихо шла по собственному следу,
Так ночью море ходит за луной.

Тревоги дня, смиренные покоем,
Над самым ухом пели на щеке.
Прошел скрипач с футляром и левкоем,
Похожий на пингвина вдалеке.

И длинный город сделался мишенью
Воспоминаний острых, как стекло,
Нисколько не препятствуя смешенью
Того, что было, с тем, что быть могло.

Тогда вдали душа твоя возникла -
Молочно-светлый след карандаша
Из неопубликованного цикла,
Которым так жива моя душа!

Приблизилась, вгляделась, как чужая,
И вопросила в голос: - Как живешь? -
Заранее в уме опережая
Моих признаний прямоту и ложь.

Я тихо и достойно отвечала:

Мое здоровье лучше, чем тогда.
Не знаю, что рассказывать сначала,
Что после, что и вовсе никогда…

Молчание раздалось напоследок.
Душа вернулась - ты еще читал.
А я пошла по золотому следу
Туда, где упирается квартал

В мою гордыню. Там играла лира.
Я шла одна. И, судя по всему,
Мой путь лежал в такую область мира,
Куда, как в рай, идут по одному.

Источник: Прислал читатель

"Сверкающим снегом…"

Сверкающим снегом,
Цветущим оврагом,
Ликующим светом,
Волхвующим слогом
Я вызвана к жизни,
К пылающей бездне -
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом.
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом
Я призвана буду
За смертным порогом
Ответить за все
На судилище строгом.
Не чванной ухмылкой,
Не злобою пылкой
Я буду судима неотвратимо,
И прощена, и щадима
Во многом -
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом.
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом,
Была я любима,
Была не забыта,
Любима, хранима,
Не насмерть забита
В году недалеком,
В страданье глубоком -
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом.

Не кем-то, а страждущим
Творческим богом

Приказано быть мне
Свирелью и рогом,
Ликующим светом,
Волхвующим слогом
В устах пастуха,
Рыбака, дровосека…
Свирелью и рогом
В устах человека
Приказано странствовать
Мне по дорогам -
Не кем-то, а страждущим
Творческим богом!

Источник: Прислал читатель

СТАНСЫ

Я не кланяюсь наглому хаму,
Не спускаю обид подлецу,
И с разбойником я не желаю
Петь, свистеть, говорить по душам.

У меня - не разбойное дело,
И не подлая - почва моя,
И судьба не на хамах воздвиглась,
А на чести моей и любви.

Ненавижу (на то моя воля!)
Трюки лжи, акробатику лести,
Цирковую улыбку проныры
И нахала копеечный фарс.

Божьей волей я сделана крепко,
У меня-не дырявая крыша,
У меня - не трухлявые стены,
Окна светлые, с видом на мир.

Разве кровельщик мой златоустый,
Разве мой чудодейственный плотник,
Разве мой светоносный стекольщик
Мне позволят распутство и срам -

Чтобы кланялась наглому хаму,
А мерзавцу спускала обиды,
И с разбойником вдруг пожелала
Петь, свистеть, говорить по душам?