Вишневый сад краткое содержание для читательского дневника. А.П

Лето. В последний раз главная героиня Аля Амосова была в родной деревне Летовке в прошлом году, на похоронах матери. Поэтому хочет как можно больше узнать о новостях от тётки Анисьи и Мани, которых приехала навестить. Они рассказывают ей о главном — строительстве нового клуба и замужестве Алькиной подружки.

Аля пару лет назад переехала в город и работала в столовой официанткой, куда её устроил Аркадий Семенович. Неплохо зарабатывала и начальника хвалила. Рассказывает, что больше не живет со своим кавалером Владиславом Сергеевичем, потому что узнала, что он платит алименты и поняла, что материально не сможет их обеспечивать.

Алька настолько соскучилась по родной деревне, что хочет испытать все прелести сразу: и в баньке помыться, и побывать за дорогой, у черемухового куста, возле которого она, бывало, с отцом поджидала возвращавшуюся с пекарни усталую мать; и на лугу под горой, где все утро заливается сенокосилка; и у реки…

Алька гуляет и встречает своих знакомых: не сразу узнавшую её соседку, Пеку Каменного на машине, о которой тот долго мечтал; разыгрывает свою учительницу Евлампию Никифоровну, заходит в почти достроенный новый клуб, где ей всё очень нравится. Встречается с подружками, помогает им косить сено, а потом весело и с визгами купаются в реке. Алька безумно рада вернуться в родную для неё деревенскую атмосферу.

Дома за обедом Аля обсуждает с собравшимися в тёткином доме старухами все подряд: пенсии, иконы, ягоды, пользу живой воды… Потом с Анисьей идут по ягоды. В лесу особый запах листвы напоминает Але покойную мать и навевает грусть… Но выйдя на дорогу, снова встречает Пеку и, разговорившись с ним, отвлекается от воспоминаний о матери. Вернувшись с прогулки, Алька встречает старуху Христофоровну. Та рассказывает, что тропу к реке переименовали Паладьиной тропой в честь Алиной матери. Труженицей она была еще той — никто столько не прошел по этой тропе, сколько она. Дойдя до пекарни, где работала мать, Алька опять грустит, ведь пекарня эта и довела мать до гроба. Она стоит и ждёт, что вот-вот в окне появится её мать. Но этого не происходит, и Аля направляется к местному магазину.

Магазины были страстью девушки. Там она встречает Серёжу, по которому ещё не так давно вздыхала. Он пьян. Поболтав с продавщицей Настей, Аля идёт дальше. Из головы не выходит Серёжа. Она вспоминает, как ей было с ним хорошо, и сравнивает с тем, что с ним творится сейчас.

Затем главная героиня направляется к старой подруге Лидке. В доме её многое изменилось, да и сама она очень похорошела. Лидка вс-

тречает подругу очень тепло, и они то и дело обсуждают растущий живот Лиды. Она беременна как раз от того Мити, который долгое время ухаживал за Алей.

Вернувшись из гостей, Аля с тёткой Анисьей разговаривают о мужчинах. Тётка все расспрашивает Алю об её ухажёрах. Затем снова обсуждают Митю Ермолова. Алька не выдерживает и плачет, склонившись на плечо к Анисье: «Тетка, тетка, […] пошто меня никто не любит?» Алька верит в любовь и завидует Лидке с Митей. Тётка пытается успокоить племянницу, говорит, какая она красивая и что все у неё сложится, затем потихоньку укладывает Алю спать.

На следующий день Алька просыпается от того, что ей кажется, что её зовёт мать. В родном доме Али уже никто не живёт и поэтому Аля живёт у тетки. Босая, она бежит к материнскому дому. Вбегает во дворик, где всё сделано, как хотела мать, пробегает через ворота, через сени, забегает в комнату, где стояла кровать, на которой умерла мать, и прошептала: «Мама, я пришла». Но кроме кота Бусика в доме никто не откликается. Кот не уходил из дому даже после смерти матери, а Аля корит себя за то, что мать родную на город променяла. «Мама, мама, я останусь. Слышишь? Никуда больше не поеду… шептала Аля… Слезы текли по ее щекам».

Аля решительно настроена остаться в деревне. Первым делом она прибрается в родительском доме. Как же все-таки прекрасно с утра самой топить печь, самой мыть полы, самой греть самовар. А какое наслаждение ходить босиком по чистому, намытому дому! Аля думает, кем работать и решает, что будет дояркой. Она не понимает, зачем уехала в людный город обслуживать пьяных дядек, когда дома столько прелестей жизни. Маня и Анисья были против такого решения Али, но всё-таки девушка едет в город за вещами.

Приехав в квартиру, в которой они 2 года жили с подругой, первым делом Аля болтает с Томкой. Та собирается на вечеринку и зовёт Альку с собой, но та отказывается. Узнав, что Аля собирается уезжать обратно в деревню, Томка уговаривает её остаться и попробовать поработать с ней стюардессой международного класса. Вся решимость Альки пропадает, ведь она мечтала о такой работе. Остаётся.

Через два года осенью Анисье приходит письмо от Али. Краткое, без объяснений: продавай дом, высылай деньги. Анисья за всю свою жизнь ни Альке, ни матери её не перечила, а тут упёрлась, не дрогнула. Мать с отцом всю жизнь в этот дом столько сил вкладывали… Позже Анисья слегла. Она всё ждёт, что вот-вот откроется дверь и на пороге появится беззаботная, улыбающаяся Алька.

— Тетка, а я ведь нашла покупателя. Ну-ка, собирай скорее на стол, обмоем это дело…

Лето. В последний раз главная героиня Аля Амосова была в родной деревне Летовке в прошлом году, на похоронах матери. Теперь она хотела как можно больше узнать о новостях от тетки Анисьи и Мани, которых приехала навестить. Они рассказали ей о главном – строительстве нового клуба и замужестве Алькиной подружки.

Аля пару лет назад переехала в город и работала в столовой официанткой, куда ее устроил Аркадий Семенович. Неплохо зарабатывала и начальника хвалила. Она рассказала, что больше не живет со своим кавалером Владиславом Сергеевичем. Узнала, что он платит алименты и поняла, что материально не сможет их обеспечивать.

Алька настолько соскучилась по родной деревне, что захотела испытать все прелести сразу: и в баньке помыться, и побывать за дорогой, у черемухового куста, возле которого она, бывало, с отцом поджидала возвращавшуюся с пекарни усталую мать; и на лугу под горой, где все утро заливалась сенокосилка; и у реки…

Во время прогулки Алька встретила своих знакомых: не сразу узнавшую ее соседку, Пеку Каменного на машине, о которой тот долго мечтал; разыграла свою учительницу Евлампию Никифоровну, зашла в почти достроенный новый клуб, где ей все очень понравилось. Встретилась с подружками, помогла им косить сено, а потом весело и с визгами купалась в реке. Алька была безумно рада вернуться в родную для нее деревенскую атмосферу.

Дома за обедом Аля обсуждала с собравшимися в теткином доме старухами все подряд: пенсии, иконы, ягоды, пользу живой воды… Потом пошли с Анисьей по ягоды. В лесу особый запах листвы напомнил Але покойную мать и навеял грусть… Но выйдя на дорогу, она снова встретила Пеку и, разговорившись с ним, отвлеклась от воспоминаний о матери. Вернувшись с прогулки, Алька встретила старуху Христофоровну. Та рассказала, что тропу к реке переименовали Паладьиной тропой в честь Алиной матери. Труженицей она была еще той – никто столько не прошел по этой тропе, сколько она. Дойдя до пекарни, где работала мать, Алька опять загрустила, ведь пекарня эта и довела мать до гроба. Она стояла и ждала, что вот-вот в окне появится ее мать. Но этого не произошло, и Аля направилась к местному магазину.

Магазины были страстью девушки. Там она встретила Сережу, по которому еще не так давно вздыхала. Он был пьян. Поболтав с продавщицей Настей, Аля пошла дальше. Из головы не выходил Сережа. Она вспомнила, как ей было с ним хорошо, и сравнила с тем, какой он сейчас.

Затем главная героиня направилась к старой подруге Лидке. В ее доме многое изменилось, да и сама она очень похорошела. Лидка встретила подругу очень тепло, и они все время обсуждали растущий живот Лиды. Она была беременна как раз от того Мити, который долгое время ухаживал за Алей.

Вернувшись из гостей, Аля с теткой Анисьей разговорились о мужчинах. Тетка все расспрашивала Алю об ее ухажерах. Затем снова обсуждали Митю Ермолова. Алька не выдержала и заплакала, склонившись на плечо к Анисье: “Тетка, тетка, ‹…› пошто меня никто не любит?” Алька верила в любовь и завидовала Лидке с Митей. Тетка пыталась успокоить племянницу, говорила, какая она красивая и что все у нее сложится, затем потихоньку уложила Алю спать.

На следующий день Альке показалось, что ее зовет мать, и она проснулась. Родной дом Али уже много лет пустовал, и поэтому Аля жила у тетки. Босая, она побежала к материнскому дому. Вбежала во дворик, где все сделано, как хотела мать, пробежала через ворота, через сени, забежала в комнату, где стояла кровать, на которой умерла мать, и прошептала: “Мама, я пришла”. Но кроме кота Бусика в доме никто не откликнулся. Кот не ушел из дому даже после смерти матери, и Аля стала корить себя за то, что мать родную на город променяла. “Мама, мама, я останусь. Слышишь? Никуда больше не поеду… шептала Аля… Слезы текли по ее щекам”.

Аля была решительно настроена остаться в деревне. Первым делом она прибралась в родительском доме. Как же все-таки прекрасно с утра самой топить печь, самой мыть полы, самой греть самовар. А какое наслаждение ходить босиком по чистому, намытому дому! Аля долго думала, кем будет работать и решила, что станет дояркой. Теперь она не понимала, зачем уехала в людный город обслуживать пьяных дядек, когда дома столько прелестей жизни. Маня и Анисья были против такого решения Али, но все-таки девушка поехала в город за вещами.

Приехав в квартиру, в которой они два года жили с подругой, первым делом Аля разболталась с Томкой. Та собиралась на вечеринку и звала Альку с собой, но та отказалась. Узнав, что Аля собралась уезжать обратно в деревню, Томка уговорила ее остаться и попробовать поработать с ней стюардессой международного класса. Вся решимость Альки пропала, ведь она мечтала о такой работе. Она осталась.

Через два года осенью Анисье пришло письмо от Али. Краткое, без объяснений: продавай дом, высылай деньги. Анисья за всю свою жизнь ни Альке, ни матери ее не перечила, а тут уперлась, не дрогнула. Мать с отцом всю жизнь в этот дом столько сил вкладывали… Вскоре Анисья слегла. Она все ждала, что вот-вот откроется дверь и на пороге появится беззаботная, улыбающаяся Алька.

– Тетка, а я ведь нашла покупателя. Ну-ка, собирай скорее на стол, обмоем это дело…

(No Ratings Yet)

Краткое содержание повести Абрамова “Алька”

Другие сочинения по теме:

Рассказчик любит лошадей, которым живется очень нелегко: конюх за ними плохо ухаживает, забывает кормить и поить, к тому же их...
Мишке Пряслину недолго приходилось жить дома. С осени до весны – на лесозаготовках, потом сплав, потом страда, потом снова лес....
Пекашинский мужик Степан Андреянович Ставров срубил дом на склоне горы, в прохладном сумраке огромной лиственницы. Да не дом – хоромину...
1-3 Поздней осенью в сибирское село Сосино приехала экспедиция, обследовавшая реки и водоемы в суземе – северной тайге. До села...
Михаил Синягин родился в 1887 году. На империалистическую войну он не попал из-за ущемления грыжи. Он пописывает стишки в духе...
Михаил Пряслин приехал из Москвы, гостевал там у сестры Татьяны. Как в коммунизме побывал. Дача двухэтажная, квартира пять комнат, машина…...
Михаил щадил сестру и никогда не говорил ей, но сам знал, из-за чего женился на ней Егорша, – чтобы взвалить...
Ы В предвоенном Ленинграде жили художник Петр Петрович и его жена Елена Аркадьевна. Был у них черный красавец доберман-пинчер Дар...
Нравственная проблематика повести Ф. Абрамова “Поездка в прошлое” Как мир меняется! И как я сам меняюсь! Лишь именем одним я...
Действие повести происходит в 1928 г. Повествование ведется от первого лица; рассказчик вспоминает свое детство много лет спустя. Десятилетний Санька...
Натка Шегалова мечтает стать капитаном парохода или летчицей, но ее посылают в пионерский лагерь “Артек” пионервожатой. Девушка не любит эту...
Каштанка – молодая рыжая собака, помесь таксы с дворняжкой – блуждает по улице и пытается найти своего хозяина. Ее хозяин...
Композиция произведения построена по принципу рассказ в рассказе. Начальные и финальные главы представляют собой размышления и воспоминания художника, середина –...
Действие разворачивается в селе Пожары колхоза “Власть труда”. Народ собирается у дома умирающего председателя. Евлампий Никитич Лыков был знаменит не...
Миссис Элспет Макгилликади, немолодая женщина, утомленная сделанными в Лондоне рождественскими покупками, садится на Паддингтонском вокзале в поезд, перелистывает журнал и...
Действие происходит в Москве и развертывается в нескольких временных планах: середина 1930-х, вторая половина 1940-х, начало 1970-х гг. Научный работник,...
Действие происходит в Москве. Мать главного героя, тридцатисемилетнего инженера Виктора Дмитриева, Ксения Федоровна тяжело заболела, у нее рак, однако сама...

Новостей тетка и Маня-большая насыпали ворох. Всяких. Кто женился, кто родился, кто помер… Как в колхозе живут, что в районе деется… А Альке все было мало. Она ведь год целый не была дома, а вернее сказать, даже два, потому что не считать же те три-четыре дня в прошлом году, что на похороны матери приезжала.

И вот тетка и Маня-большая только замолчат, рот закроют, а она уж их теребит снова:

Еще, еще чего?

Да чего еще… - пожимала плечами Анисья. - Вот клуб строят новый. Культурно жить, говорят, будем…

Слышала! Сказывала ты про клуб.

Ну тогда не знаю… Все кабыть…

Тут Маня-большая - она тоже немало поломала свою старую голову, чтобы угодить гостье, - догадалась наконец разговор перевести на другую колею.

Все нас да нас пытаешь, - сказала Маня, - а ты-то как живешь-можешь в своем городе?

Алька блаженно, до хруста в плечах потянулась, почесала голой пяткой гладкий, с детства знакомый сук в половице под столом, потом разудало тряхнула своим рыжим, все еще не просохшим после бани золотом.

Ничего живу! Не пообижусь. Девяносто рэ чистенькими каждый месяц, ну, и сотняга - это уж само малочаевые…

Сто девяносто рублей? - ахнула Маня.

А чего? Я где работаю-то? В районной столовке или в городском ресторане? Филе жареное, жиго, люля-кебаб, цыплята-табака… Слыхала про такие блюда? То-то! А подать-то их, знаешь, как надо? В твоей столовке районной кашу какую под рыло сунули - и лопай. А у нас извини-подвинься…

Тут Алька живехонько выскочила из-за стола, переставила с подноса на стол все еще мурлыкающий самовар, чашки, и стаканы - на поднос, поднос на руку с растопыренными пальцами и закружилась, завертелась по избе, ловко лавируя между воображаемыми столиками.

А задок-от, задок-от у ей ходит! - восхищенно зацокала языком Маня. - Кабыть и костей нету.

А уж это у нас обязательно! Чтобы на устах мед, музыка в бедрах. Нам Аркадий Семенович, наш директор, так и говорил: «Девочки, запомните, вы не тарелки клиенту несете, а радость».

Алька еще раз показала, как это делается, затем, довольная, с пылающими щеками, опустила на стол поднос с чайной посудой (только сейчас стаканы звякнули), разлила остаток вина по рюмкам.

Давайте за Аркадия Семеновича! Во мужик - закачаешься! Бывало, выстроит нас, официанток, в зале, покамест в ресторане народу нет, сам за рояль и давай команды подавать: «Девочки, задиком раз, девочки, задиком два…», «А теперь, девочки, упражнение на улыбку…». Сняли. За насаждение порочных нравов… в советском быту… Теперь у нас такой зануда директор - выше колена юбку не подними. Не по кодексу. Я, кажись, скоро стрекача задам. К летчикам, наверно, подамся. По городам летать…

А Владислав-то Сергеевич как? - спросила Майя.

Чего Владислав Сергеевич?

Ну, в части препятствий… Жена с молодыми мужиками…

Алька быстро взглянула на густо покрасневшую тетку и сразу все поняла: это она, тетка, скрыла от всех, что Алька не живет с Владиком. Скрыла, чтобы избежать пересудов.

Но Алька не любила хитрить, как ее покойница мать, а потому, хоть тетка и делала ей знаки глазами, рубанула сплеча:

Не живу я с Владиком. Рассчитала на все сто и даже с гаком.

Ты? Сама? - У Мани от удивления даже нижняя губа отвисла. Точь-в-точь как у Розки, старой кобылы-доходяги, на которой в последнюю зиму перед болезнью отец возил дрова для сельпо.

А чего? Он шантрапа, алиментщик заядлый, а я чикаться с ним буду, да?

Кто алиментщик? Владислав-то Сергеевич алиментщик? - еще пуще прежнего удивилась Маня.

Ну! Да еще алиментщик-то какой! Двойной. Я сдуру-то, когда он от нас удрал, не сказавши, обревелась. Думаю - все: пропала моя головушка. К евонному начальству в городе прикатила - слова сказать не могу: вот какая деревенская дуреха была! А потом как начальиик-то сказал мне, хороший такой дядечка, полковник с усами, что у Климашина и так двойные алименты, я - дай бог силы - и руками, и ногами отпихиваться стала. Сообразила! До восемнадцати лет ползарплаты платить будет, а мне вприглядку глядеть?

Алька кинулась к раскрытому окошку, но машина уже проскочила - только пыль клубилась на дороге.

Свадьба, что ли, какая? - спросила она у старух.

Не, то скотницы, - ответила Анисья. - С утрешней дойки едут. С поскотины. Все вот ноне так. Завсегда с песнями.

А чего им не с песнями-то? - фыркнула Маня. - Деньжища загребают - ой-ой!

А Лидка Вахромеева, подружка моя, по-прежнему в доярках?

В доярках. Только теперь она не Вахромеева, а Ермолина.

Кто - Лидка не Вахромеева? Дак чего же вы молчали?

Да я писала тебе, - сказала Анисья. - Еще зимусь вышла. За Митрия Васильевича Ермолина.

Чего-чего? За Митю-первобытного? - Алька расхохоталась на всю избу. - Ну и хохма! Да мы, бывало, с ней первыми потешались над этим Митей!

А теперь не потешается. Теперь - муж. Хорошо живут. Хорошая пара. А уж Митрий-то - золото!

Да какое золото! - хмыкнула Маня.

Нет, нет, не хинь, Архиповна, Митрия! - горячо вступилась за Митю Анисья. - Человек весь колхоз отстроил - шутка сказать! А сами-то они коль дружны, ноне-ка такого и не увидишь. Я тут на днях встретила, к реке идут с бельем, Митя сам корзину несет. Ну-ко, кто из нонешних мужиков женке своей пособит? И вина не пьет…

А все равно недотепа, мозги набекрень, - твердила свое Маня, и из этого Алька заключила, что старуха не сумела пробить лаз к Мите и Лидке - это уж наверняка, раз она с таким усердием поливает их грязью.

Алька уже выбегала сегодня на улицу и, как говорится, успела и ноги в утрешней росе прополоскать, и солнышка утрешнего ухватить; а вот как она истосковалась по своей деревне - козой запрыгала от радости, когда спустилась с крыльца.

Ей всюду хотелось побывать сразу: и на горках, за дорогой, у черемухового куста, возле которого она, бывало, с отцом поджидала возвращавшуюся с пекарни усталую мать; и на лугу, под горой, где все утро заливается сенокосилка; и у реки…

Но верх над всем взяла деревня.

Деревни, по сути дела, она еще и не видела. Приехала ночью, в закрытом райкомовском «газике» (чтобы пыли меньше было) - много ли наглядишь? А утром - глаза не успела продрать - Маня-большая. Никто не звал, не извещал - сама приперлась. Просто нюхом своим собачьим учуяла, где задарма выпить можно.

Первый человек, которого встретила Алька на улице, была Аграфена Длинные Зубы. Соседка. Через дом от тетки живет. В детстве, случалось, и вицей ее драла, злая, ухватистая старуха. А тут - просто потеха! - не признала. Потыкала, пожевала ее своими оловянными глазищами, а голосу так и не подала. Штаны сбили с толку?

Штаны у нее - шик. Красные, шелковые - прямо огонь на ногах переливается. Да и все остальное, кстати сказать, - первый сорт. Белая кофточка с глубоким вырезом на груди, туфли модные на широком каблуке, сумочка черная, ремешок через плечо - чем не артистка?

Завидев дом Петра Ивановича - как белопалубный пароход выплыл на повороте дороги, - Алька подтянулась.

Хоть и никогда она не заискивала и не лебезила перед этой старой лисой, а все-таки и она в Летовке родилась: знала, кто Петр Иванович.

Но, господи, разве обойдешь, объедешь в страдную пору ихнюю Лампу? Вынырнула из полевых ворот с большущим кузовом травы - в небо упирается, как сказала бы мать.

Босиком, в бабьем платье до пят, вся употела, ужарела, ну как тут не признать свою учительницу!

Да, вот так: Гагарин шар земной вокруг облетел и помереть успел, американцы на Луну слетали, она, Алька, бабой стала, а ихняя Лампа без перемен: как шлепала с кузовом травы десять-пятнадцать лет назад, так шлепает и сейчас. Правда, укорять Евлампию Никифоровну за то, что она всю жизнь возится с коровой, может, и не стоит - тяжело, голодно жили после войны. Но ведь сейчас не старые времена. Сейчас колхозники, и те не очень-то за буренку держатся, а ведь она учительница - ей ли всю жизнь из навоза не вылезать?