Венедикт ерофеев цитаты. Венедикт ерофеев - цитаты и высказывания

В енедикт Ерофеев (1938 - 1990) - советский писатель-постмодернист, автор знаменитой поэмы в прозе «Москва - Петушки ». По сюжету этой псевдоавтобиографической книги главный герой (алкоголик-интеллектуал) едет в электричке к любовнице и ребенку. По пути он знакомится с разными людьми, распивает с ними спиртные напитки и пускается в длинные монологи об алкоголизме, культуре, литературе, истории, философии и политике. Лексика поэмы представляет собой синтез библеизмов, советских идеологических штампов, нецензурной брани и цитат из художественных произведений и трудов по марксизму-ленинизму.

На сегодняшний день «Москва - Петушки» является одним из наиболее ярких произведений русского постмодернизма. Поэма переведена на многие языки, по ней ставят спектакли в российских и европейских театрах.

Мы отобрали из нее 12 цитат:

1) Тупой-тупой выпьет, крякнет и говорит: «А! Хорошо пошла, курва!». А умный-умный выпьет и говорит: «Транс-цен-ден-тально!». И таким праздничным голосом! Тупой-тупой закусит и говорит: «Закуска у нас сегодня - блеск! Закуска типа «я вас умоляю!». А умный-умный жует и говорит: «Да-а-а… Транс-цен-ден-тально!..»

2) Надо привыкнуть смело, в глаза людям, говорить о своих достоинствах. Кому же, как не нам самим, знать, до какой степени мы хороши?

3) Если человек умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомысленен да умен - он скучным быть себе не позволит.

4) Уходи от меня, душегуб, совсем от меня уходи! Обойдусь! Месяцок ***ую и под поезд брошусь! А потом пойду в монастырь и схиму приму! Ты придешь ко мне прощенья просить, а я выйду во всем черном, обаятельная такая, и тебе всю морду поцарапаю, собственным своим кукишем! Уходи!

5) Я ведь как Жанна д’Арк. Та тоже - нет, чтобы коров пасти и жать хлеба - так она села на лошадь и поскакала в Орлеан, на свою попу приключений искать.

6) Мне это нравится. Мне нравится, что у народа моей страны глаза такие пустые и выпуклые. Это вселяет в меня чувство законной гордости. Можно себе представить, какие глаза там. Где все продается и все покупается:
…Глубоко спрятанные, притаившиеся, хищные и перепуганные глаза… Девальвация, безработица, пауперизм… Смотрят исподлобья, с неутихающей заботой и мукой - вот какие глаза в мире чистогана…
Зато у моего народа - какие глаза! Они постоянно навыкате, но - никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла - но зато какая мощь! (какая духовная мощь!) эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы не случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…

7) Я бы согласился жить на земле вечно, если прежде мне показали бы уголок, где не всегда есть место подвигу.

8) «Человек смертен» - таково мое мнение. Но уж если мы родились - ничего не поделаешь, надо немножко пожить…

---------------
Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?

Ничто не вечно, кроме позора.

А Мопассан, например, самой пошлой вещью на свете называл Эйфелеву башню.

Да мало ли от чего дрожит рука? От любви к отечеству.

Обожаю простые удовольствия. Это последнее прибежище сложных натур.

Родилась тогда-то. И была со мной каждый день.
А потом куда-то делась, я не знаю куда.

нам больше невозможно пить по этому прейскуранту

И еще мы обязаны свято оберегать массивы Уссурийской тайги.
Так разве я нарушил? Я сижу и свято оберегаю. Я в эти массивы еще даже ни одного окурка не бросил.

Когда Господь глядит на человека, он вдыхает в него хоть чего-нибудь.
А тут он выдохнул.

Если б меня спросили: как ты вообще относишься к жизни, я бы примерно ответил бы: нерадиво.

Нас четверо на даче. Трое со мной: юный, добрая и вечный.
бесполезное ископаемое, вот кто я Симпатичный шалопай - да это почти господствующий тип у русских.

Меня, прежде чем посадить, надо выкопать.

Скатертями - все твои дороги.

Не пойдем никуда, чтобы на людей не смотреть и себя не показывать.

В этом мире я только подкидыш.

Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись, или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец и как попало - и ни разу не видел Кремля.

…когда я ищу Кремль, я неизменно попадаю на Курский вокзал.

Я согласился бы жить на земле целую вечность, если бы прежде мне показали уголок, где не всегда есть место подвигу.

А она - подошла к столу и выпила, залпом, еще сто пятьдесят, ибо она была совершенна, а совершенству нет предела…

Я тоже хочу Тургенева и выпить…

Надо чтить, повторяю, потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна - все равно: смотри и чти, смотри и не плюй…

Все на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.

Надо привыкнуть смело, в глаза людям, говорить о своих достоинствах. Кому же, как не нам самим, знать, до какой степени мы хороши?

Да. Больше пейте, меньше закусывайте. Это лучшее средство от самомнения и поверхностного атеизма.

Мое завтра светло. Да. Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?

Человек не должен быть одинок - таково мое мнение. Человек должен отдавать себя людям, даже если его и брать не хотят.

А бабушка моя, глухонемая, с печи мне говорит: «Вот видишь, как далеко зашла ты, Дашенька, в поисках своего „я“!»

…сами знаете, как тяжело во Франции писать о любви

Смирись, Веничка, хотя бы на том, что твоя душа вместительнее ума твоего. Да и зачем тебе ум, если у тебя есть совесть и сверх того еще вкус? Совесть и вкус - это уже так много, что мозги становятся просто излишними.

Ну, конечно, все они считают меня дурным человеком. По утрам и с перепою я сам о себе такого же мнения. Но ведь нельзя же доверять мнению человека, который не успел похмелиться! Зато по вечерам - какие во мне бездны! - если, конечно, хорошо набраться за день, - какие бездны во мне по вечерам!

А в Сибири - нет, в Сибири не проживешь. В Сибири вообще
никто не живет, одни только негры живут. Продуктов им туда не завозят, выпить им нечего, не говоря уж «поесть». Только один
раз в год им привозят из Житомира вышитые полотенца - и негры
на них вешаются…

Ибо жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? И затмение души тоже.
Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой меньше, и на кого как действует: один смеётся в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только ещё начинает тошнить.

Самым известным его произведением является псевдоавтобиографическая поэма в прозе «Москва - Петушки». Ее главный герой - алкоголик-интеллектуал, который едет в электричке к любовнице и ребенку. По пути он знакомится с разными людьми и интенсивно распивает с ними спиртные напитки (верней, пьет все, что попадается под руку), после чего пускается в длинные монологи об алкоголизме, культуре, литературе, истории, философии и политике. Лексика поэмы представляет собой синтез библеизмов, советских штампов, цитат из художественной литературы и трудов по марксизму-ленинизму, а также нецензурной брани.

Поэма была написана в 1969-70-х годах. Впервые ее издали в Иерусалиме в 1973, затем в 1977 в Париже. В Советском Союзе произведение Ерофеева официально появилось лишь во времена Перестройки (до этого распространялось исключительно в самиздате).

На сегодняшний день «Москва - Петушки» является одним из наиболее ярких произведений литературы постмодернизма. Поэма переведена на многие языки мира, по ней ставят спектакли в российских и европейских театрах.

Надо чтить потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна - все равно: смотри и чти, смотри и не плюй...

У каждого свой вкус - один любит распускать сопли, другой утирать, третий размазывать.

Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?

Если уж мы прожили тридцать лет, надо попробовать прожить еще тридцать, да, да. «Человек смертен» - таково мое мнение. Но уж если мы родились - ничего не поделаешь, надо немножко пожить. «Жизнь прекрасна» - таково мое мнение.

Больше пейте, меньше закусывайте. Это лучшее средство от самомнения и поверхностного атеизма.

Жизнь человеческая не есть ли минутное окосение души? И затмение души тоже. Мы все как бы пьяны, только каждый по-своему, один выпил больше, другой - меньше. И на кого как действует: один смеется в глаза этому миру, а другой плачет на груди этого мира. Одного уже вытошнило, и ему хорошо, а другого только еще начинает тошнить.

Вот еще Гегель был. Это я очень хорошо помню: был Гегель. Он говорил: «Нет различий, кроме различия в степени между различными степенями и отсутствием различия». То есть, если перевести это на хороший язык: «Кто же сейчас не пьет?» Есть у нас что-нибудь выпить, Петр?

Если человек умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомысленен да умен - он скучным быть себе не позволит.

Я очень люблю читать! В мире столько прекрасных книг! Я, например, пью месяц, пью другой, а потом возьму и прочитаю какую-нибудь книжку, и так хороша покажется мне эта книжка, и так дурен кажусь я сам себе, что я совсем расстраиваюсь и не могу читать, бросаю книжку и начинаю пить, пью месяц, пью другой, а потом...

Икота - выше всякого закона. И как поразила вас недавно внезапность ее начала, так поразит вас ее конец, который вы, как смерть, не предскажете и не предотвратите.

Пить просто водку, даже из горлышка, - в этом нет ничего, кроме томления духа и суеты. Смешать водку с одеколоном - в этом есть известный каприз, но нет никакого пафоса. А вот выпить стакан «Ханаанского бальзама» - в этом есть и каприз, и идея, и пафос, и сверх того еще метафизический намек.

И немедленно выпил…