Сколько лет правил людовик 9. Людовик IX Святой - биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация

Людовик IX Святой (1214-1270), король Франции с 1226 г.

Французский король Людовик IX не был похож на своих предшественников, его можно считать идеальным монархом Средневековья. Он был образцовым христианином, отважным рыцарем, дважды собирался освобождать Иерусалим. Он осуществил несколько важных государственных реформ: разделил страну на 20 округов, ввел единообразные деньги для всей Франции, требовал справедливых решений в судах. После смерти он стал символом духовных традиций доброй французской монархии.

Существует легенда о том, что молодой Людовик, стремившийся во всем быть справедливым, назначал особые дни для приема простых граждан. После обедни он выходил из дворца в королевский двор, садился под любимым дубом и принимал всех желавших рассказать ему о своих тяжбах. Он внимательно выслушивал каждого и выносил свое решение, которое уже никто не мог оспорить.

Людовик уделял большое внимание укреплению своей королевской власти и судебным делам. Со временем он сделал центральным судебным учреждением парижский парламент, состоявший из пэров и юристов. Он же отстаивал духовные интересы Франции от притязаний римской католической церкви. Французы говорили, что Людовик вобрал в себя лучшие качества своей матери Бланки Кастильской, женщины волевой, умной, решительной, и отца — Людовика VIII, по прозвищу Лев, смелого воина, владевшего кроме французской короны еще и английской.

Сын-наследник Людовик IX был приятной внешности, стройный и сильный. После ранней смерти отца он долгое время находился под влиянием матери. Она заботилась о его воспитании, образовании и опекала до коронации, которое произошло в 12-летнем возрасте. Но и позже ей пришлось во многом помогать сыну. Едва он вступил на престол, как продолжились Альбигойские войны на юге Франции против ере- тиков-катаров. Мало того, молодого короля жаждали сместить французские феодалы, которых поддержал английский король. Пришлось его матери, Бланке Кастильской, организовывать поход против восставших, усмирять феодалов и вести переговоры с англичанами. Мать подавила мятежи и закончила все войны с альбигойцами и англичанами. Таким образом, Людовик к своему 15-летию получил «подарок» — успокоенное государство.

Но достигнутое перемирие продолжалось недолго. В 1240 году еретики-катары восстали в Лангедоке, в 1241 году начался мятеж в Пуату. 16 летний Людовик взял в руки меч и во главе вооруженной конницы отправился усмирять восставших. Ему удалось разбить вражеские отряды и подавить мятежников, жаждавших присоединить Пуату к Англии. И Лангедок не устоял перед ним — еретиков изгнали.

Наконец Людовик смог приступить к организации давно задуманного им Седьмого крестового похода. Ему хотелось самому участвовать в битве против неверных, освободить христианские реликвии. В 1239 году он выкупил у крестоносцев терновый венец, который, по рассказам, был на голове Иисуса Христа вдень Его мученической казни. Для этого венца Людовик велел возвести на территории королевского дворца святую часовню — Сент-Шапель, в которой должна была храниться эта святыня.

Наконец весной 1248 года вместе с вооруженными рыцарями он отправился на Восток. Это было тяжелое время испытаний. Особых побед он не достиг, попал в плен к неверным. Его выкупили. Вернулся король на родину только через 6 лет без реликвий, без подарков. Занялся обустройством государства, его преобразованием и… задумал новый крестовый поход. Теперь во имя искупления грехов, во имя мученика Христа.

Летом 1270 года он снова отправился на Восток. Но едва достигнул Туниса, как вместе со многими рыцарями оказался жертвой эпидемии чумы. В августе того же года Людовик IX скончался. Через 30 лет его канонизировали как святого.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В Москве 13:15, я напоминаю вопрос: как называли в Европе, в исторических романах, главу Общества асассинов, которые воевали, в том числе, если можно сказать, что они воевали, с крестоносцами и с Людовиком IX. Это программа «Все так!», Наталья Ивановна Басовская у нас в гостях, добрый день, Наталья Ивановна!

Н.БАСОВСКАЯ – Добрый день!

А.ВЕНЕДИКТОВ – У нас сегодня Людовик IX Святой. Я когда готовился к передаче, обнаружил совершенно противоположные оценки его деятельности. Некоторые называли его… сейчас я прочитаю вам: «самый ничтожный из французских королей». Некоторые называли его великим реформатором, хотя в России он совсем мало известен…

Н.БАСОВСКАЯ – Скорее, неизвестен.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, Людовик XI еще по «Квентину Дорварду»…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …как-то, там, известен, Филипп IV по Дрюону, его внук как-то известен…

Н.БАСОВСКАЯ – А этот не попал в художественную литературу.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, да.

Н.БАСОВСКАЯ – А в учебниках с таким прозвищем как Святой он всегда занимал какое-то достаточно скромное место. Правда, так скороговоркой и говорилось, что он провел важные реформы. А вообще-то важнейшие. И мне кажется, ему очень вредило в советское время вот это самое «Святой». Об этом писали иронично – ну разве может быть, вообще, король…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Святой.

Н.БАСОВСКАЯ – …святым и получить… Наверное, святым, вообще, трудно действительно быть, но получить, как бы, в какой-то мере заслуженно такое прозвище. А между тем, прозвище – великий исторический источник. Во времена, когда монархия во Франции была слабой и достаточно ничтожной, прозвища последних, например, поздних Каролингов, были прямо смешные – и Простоватый, и… ну, там, Птицелов, там, допустим, в Германских землях…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет, ну это…

Н.БАСОВСКАЯ – Какие-то простодушные. Толстый – на самом деле, он был не толстый…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Лысый.

Н.БАСОВСКАЯ – Лысый… не толстый, а могучий, в общем-то, как выясняется.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, это потом уже выясняется.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, это потом выясняется. Такие, простодушные. А по мере того, как монархия набирала силу, и при нем, вот, при Людовике IX, это время зенита средневековья, прозвища менялись. Его дед уже, Филипп II, - Август, потом появятся… этот Святой, потом появятся… Филипп IV уже Красивый. Был красивым, не был…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Уважительно. Уважительно.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, ну, уважительно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – С легким оттенком боязни.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Красивый у нас король. Дела его некрасивые, а сам красивый. Дела разные. Появится Карл V Мудрый – что вполне, кстати, справедливо. Карл VII Победитель, и т.д. Прозвища – тоже исторический источник. И поэтому то, что Святой стало его прозвищем при жизни, всеобщим, повсеместно распространенным. И через 20 лет после его кончины он был канонизирован, т.е. это прозвище получило силу законодательную, скажем, официальную.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Очень быстро, кстати.

Н.БАСОВСКАЯ – 20 лет – это очень быстро. Это случай достаточно редкий. Был проведен колоссальный процесс по изучению его деяний – папы римские организовали. И как потом говорил папа Бонифаций, образовался такой архив, что и на осле не увезешь. Видимо, ему казалось, что это очень много. Ну, осел – это значит, два сундука.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – Т.е. в два сундука этот архив не умещался. Он, в основном, утрачен был, но многое из этого архива перешло в сочинения некоторых того времени авторов, и благодаря этому мы знаем о Людовике IX очень даже немало, и написано о нем во Франции просто очень много. И судьба его здесь, она… это, вот, просто судьба. Потому что, на самом деле, фигура, привлекающая внимание.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Ивановна Басовская в программе. Людовик IX – XIII век. В России XIII век – это, вот, Батый пришел.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, тяжелый век.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот это Батый пришел.

Н.БАСОВСКАЯ – Трагический, страшный…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Одновременно происходит это.

Н.БАСОВСКАЯ – Он знал про монголов, между прочим. Одной из его смешных черт – его многие считают в этом смысле смешным – были какие-то очень наивные мечтания, которые его охватывали, он их пытался привести в действие. В частности, он попробовал монголов уговорить перейти в христианство. Он отправил туда большую депутацию, представительную, из деятелей церкви – епископов с книгами, ритуальными предметами для богослужения, и с надеждой уговорить их принять христианство. Наивно? Безусловно. Конечно, ничего из такого деяния не вышло. Да, но вот этот XIII век во Франции, он совсем другой. Время правления этого короля 1214-1270, и он сделался королем в 12 лет. После внезапной кончины его кратко правившего отца Людовика VIII. По всем предположениям, скорее всего, был отравлен. Всегда вокруг…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Любовником жены.

Н.БАСОВСКАЯ – Вокруг трона, да, собирались… предположение.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Предположение.

Н.БАСОВСКАЯ – Доказать нельзя.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, предположение.

Н.БАСОВСКАЯ – Собирались люди, которые разного рода неприязнь питали к правителям. Вполне возможно, это случилось. Но вот эти годы, когда у власти оказался Людовик IX – сначала за него правила его мать, Бланка Кастильская, умная регентша, талантливая регентша, и вообще, в нашей передаче фигура не посторонняя.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Я только хочу связать историческое событие…

Н.БАСОВСКАЯ – Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Бланка Кастильская, мама нашего героя, была одновременно внучкой Алиеноры Аквитанской.

Н.БАСОВСКАЯ – Я потому и сказала, в нашей передаче она не чужая. Это ее просватала Алиенора Аквитанская в возрасте за 80 лет, перевалив для этой цели за Пиренеи. И Бланка Кастильская была умница. Конечно, ей, как всегда и всем королевам, мешало то, что она иностранка. Во Франции уже в XIII веке, вот, свой – чужой очень хорошо ощущается. И все-таки была умна, талантлива, и даже недруги отдавали ей должное. Ну, например, когда случился бунт знати, во главе с графом Тибо Шампанским – сына нет, сын, как всегда, в крестоносных делах далеко на Востоке, она оказалась в очень трудном положении, у них войско. Она все-таки предпочла переговоры. И так провела переговоры, что Тибо Шампанский после этого не только смирился, но писал в ее честь стихи, и был подозреваем в крайней влюбленности в Бланку Кастильскую. Кто знает, как было…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Хотя она был чуть старше его, мягко… мягко.

Н.БАСОВСКАЯ – Она была старше, сильно старше. Но стихи лились рекой. Ну, Шампань еще – это область, там это тоже принято было…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Трубадуры, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Трубадуры… принято было. И Людовик IX поначалу ребенок, до 21 года, он хотя был и коронован, и помазан на царствование, так сказать, но реально правила регентша-мать. Потом не раз отсутствовал, она тоже правила. И все-таки он много успел. И вот, для того, чтобы ответить на загадку, Вами заданную, Алексей Алексеевич – действительно, загадка: самый ничтожный или самый великий? – я для начала приведу несколько слов великого насмешника и врага абсолютистской монархии Вольтера. Что поразительно… это эпиграфом взял Ле Гофф к той книге, лучшей книге о Людовике, которая…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Которую мы разыгрываем.

Н.БАСОВСКАЯ – Которая разыгрывается. «Его благочестие – благочестие анахорета – не лишило его ни единой королевской добродетели. Рачительно хозяйствуя, он не стал менее щедрым, он умело сочетал мудрую политику с непогрешимым правосудием. И быть может, это единственный государь, который заслуживает и такой похвалы: он был трезво мыслящим и непреклонным в совете, несгибаемым, но не безрассудным в сражении, и так умел сострадать, словно всю жизнь его преследовали несчастья». И потрясающая фраза: «Больших добродетелей человеку не дано».

А.ВЕНЕДИКТОВ – И это Вольтер?

Н.БАСОВСКАЯ – Это Вольтер, «Опыт о нравах». Это поразительно. Ну, менее удивительно – хронист Матвей Парижский: «Король Франции является королем земных королей». Но Матвей Парижский, несмотря на то, что он Парижский, он из Англии, он англичанин, он представитель враждебной средневековой хронографии, так сказать, писания истории. Ну, и наш соотечественник, Тимофей Николаевич Грановский.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Человек, который… ну, первейший, в общем, один из первейших русских… российских медиевистов дореволюционных, который очень умел словом писать портреты. На его лекции сбегались – на его профессорские лекции – сбегалась публика. По Манежной площади, тогда еще похожей на площадь, бежали люди послушать Грановского. И вот фраза из него – он написал… записаны его лекции, его беседа о Людовике IX Святом – «Король и правда сделались в то время однозначащими словами для Франции». Ну просто гимн, панегирик.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. И даже есть легенда о том, что он выходил из дворца, садился под дубом, как когда-то древние…

Н.БАСОВСКАЯ – В Венсенском лесу.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В Венсенском лесу. И судил своих подданных, и даже иноземцы к нему приходили.

Н.БАСОВСКАЯ – Подражая царю Соломону.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Что-то не верится.

Н.БАСОВСКАЯ – А между тем, евреи в королевстве преследовались. Об этом я еще чуть позже скажу. В Венсенском лесу, великий знаменитый дуб. Время от времени король усаживается там, и каждый человек может к нему обратиться. За справедливостью. И он, как бы – вот, творчество, наверное, все-таки, такое, панегирики… идеализация. Потому что мне подозрительно то, что больше всего описываются случаи, когда он поправлял и корректировал родного брата. Хотя, как знать. Карл Анжуйский был ему всегда опасен. Очень честолюбивый. Вообще, братья для королей – самая опасная фигура. И он нашел потом выход. Людовик IX был, конечно, не глуп. Вот, он понял, что Карлу Анжуйскому – тогда графу еще – трудно жить без короны. Он нашел ему в Европе корону. Отправил его биться за сицилийскую корону, и он стал королем обеих Сицилий, основав там Анжуйский дом. Стало спокойно. Вообще, главная цель Людовика в политике была миротворчество. Он говорил: «блаженны миротворцы». И вот, он не лгал, потому что его деятельность была направлена на то, чтобы внутри Франции был мир, и даже Европа, даже с соседними странами чтобы был мир. Он готов был кое-что уступить, за что его осуждали.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, он уступил Аквитанию.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно, не всю, кусочки.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Не всю, кусочки, но все-таки уступил.

Н.БАСОВСКАЯ – Кусочки. Но Генриху III английскому уступил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – При этом победив его сначала в битве.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Победил, но уступил. Мир дороже.

Н.БАСОВСКАЯ – И его за это многие осуждали. А в итоге страннейшие вещи писали в советское время: этот, так сказать, толковый реальный политик внутри страны, во внешней своей политике был, там, ну чуть ли не идиотом. Потому что неудачные Крестовые походы.

А.ВЕНЕДИКТОВ – В том числе.

Н.БАСОВСКАЯ – А я говорю, так не бывает. И я давно об этом написала. Написала статью «Воображаемая линия горизонта», где я говорю, что грань между внешней и внутренней политикой – это как линия горизонта. Нельзя делить политику. Есть политика – и все. И его политика состояла именно в том, чтобы для того, чтобы здесь был мир, он всех этих воинственных своих рыцарей уводил на Восток. Тем более, что, видимо, искренне верил в крестоносную идею. Был склонен к такому, ну, фанатичному, отчаянному служению Христу. И он уводил туда их на цели, которые в ту эпоху считались абсолютно благородными. Цели, ради которых можно было умереть, страдать – а они действительно очень страдали в этих Крестовых походах. Но это долгий мир во Франции. И прежде всего, не только потому, что он с соседями умел ладить. Его даже папы римские стали привлекать как третейского судью в конфликтах на Пиренейском полуострове, между государями, в конфликтах между английским королем Генрихом III с его баронами. И Людовик принял решение в пользу короля, что вызвало продолжение смуты в Англии. Он сказал: «Нет, помазанник Божий прав». Он был убежденным последователем того, что власть действительно от Бога, что Бог призовет всех, будет судить по делам его – т.е., ну, по-настоящему искренне верующим, но человеком своей эпохи – это безусловно. И вот этот третейский судья, человек, говоривший «блаженны миротворцы», действительно, добился, что во Франции наступило некоторое умиротворение, довольно долгое.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну конечно, он запретил частные войны баронов против баронов.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Это же потрясающее решение, Алексей Алексеевич.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Конечно. Поломал их право.

Н.БАСОВСКАЯ – Да. Как он решился на это? Вот поэтому я уже не назвала бы его ничтожнейшим. Это называется, ну, судебные реформы Людовика IX Святого. Там несколько действий, которые он произвел, и среди них запрет частных войн. Что такое запретить рыцарям выяснять отношения друг с другом с помощью меча? Да это лишить их… перекрыть им кислород. А он на это решился.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, взяв и отправив их в Святую Землю.

Н.БАСОВСКАЯ – И одновременно туда оттягивая их активность, к этому восточному магниту. Умно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Как сейчас принято говорить, предложил им позитивный пакет и негативный пакет, так, как Ирану сейчас предлагают. Вот кто родоначальник нашей дипломатии в отношении Ирана. Наталья Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!». Мы продолжим.

НОВОСТИ

А.ВЕНЕДИКТОВ – «Эхо Москвы», это действительно программа «Все так!». Мы продолжаем говорить о Людовике Святом с Натальей Басовской. Мы говорили о внешней политике, о судебной реформе.

Н.БАСОВСКАЯ – Судебная реформа – это внутри. Внешняя политика, я пыталась свою версию предложить, она такова, чтобы мир и спокойствие были внутри сугубо феодальной Франции. Ведь что такое XIII век, и почему мы говорим «зенит». Ну, из физики знаем, зенит – это положение тела, после которого возможно движение только в одну сторону, а именно вниз. И вот все возможности, все плюсы, все яркие черты, вся физиономия, что ли, феодального мира в XIII веке во Франции выражена очень отчетливо. Именно при Людовике. И то, что он меняет судебную практику – это очень смело. Потому что он… сделал несколько шагов. Первое: он ограничил функции феодального суда. К этому стремились тогда все короли в разных странах Западной Европы. Но это, конечно, противоречит самой сути феодального иммунитета, внутреннего суверенитета – «я в моем поместье все, в том числе и судья». Он создает парламент. В отличие от английского парламента – в Англии это был орган сословного представительства, собственно, и есть.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – А здесь это судебная инстанция. Королевский суд.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Парижский парламент – это судебная инстанция, да.

Н.БАСОВСКАЯ – Королевский суд. Да. Возглавляемый самим королем. Что замечательно – в этом самом парламенте разбираются дела только на основе опроса свидетелей. Это уже движение к Новому времени и к судебной практике Нового времени.

А.ВЕНЕДИКТОВ – XIII век, напомним.

Н.БАСОВСКАЯ – Новое время не за горами во Франции, а у нас, Вы правильно сказали, Алексей Алексеевич…

А.ВЕНЕДИКТОВ – У нас Батый.

Н.БАСОВСКАЯ – …для контраста, у нас самое страшное: мы на пороге, в общем-то, начавшейся – уже не на пороге, а внутри – большой катастрофы цивилизационной. Кроме того, он ввел право апелляций к королю. Даже если дело рассматривались – какие-то дела были мелкие, остались у сеньоров – и вот, кто-то недоволен решением, он может апеллировать через парламент к королю. Это очень смелая мера, и она показывает, что французская монархия вступила в стадию зрелости, и в этом зените на престоле оказался – ведь здесь всегда много случайного – человек, способный эти возможности, накопленные монархией, реализовывать. В сущности, в России пока выражение удачные реформы просто мало применимо – у нас или реформы, и они неудачные, или нет реформ. А вот эти удачные. Кроме того, он запретил судебные поединки – пережиток страшный, но очень дорогой для баронов, сеньоров, маркизов, графов. Решить дело с помощью меча – а меч направляет Бог. Кто погибнет на этом судебном поединке, тот, значит, был неправ. Но это же из глубин веков! Это, в общем-то, трансформированный позднепервобытный обычай. Во времена позднего родового строя Божий суд состоял в том, что могли руку сунуть в кипяток, и по тому, как заживала рана, решать, прав был человек или не прав. Могли устроить тоже поединок. Но это архаично. Рыцари превратили это в одно из своих преимуществ, привилегий, прав – и вдруг запретил. Несовременно, мол. Да, опять дыхание Нового времени. И наконец, ввел знаменитые 40 дней короля. Это поразительное решение, и, в общем-то, вот тут его могли бы и смести. Любой, получивший вызов все-таки на поединок – они, конечно, продолжают посылать вызовы, ни одна из реформ идеально не выполнялась. Но любой, получивший вызов, не имеет сразу права ответить – в течение 40 дней он должен подождать со своими феодальными страстями, дать время и возможность королю решить дело миром, взяв эту миссию на себя. Блаженны миротворцы. И вот, он 40 дней будет трудиться, будет собирать какие-то сведения, посылать людей, постарается решить миром. И часто ему это удается. И это поднимает авторитет королевской власти. Ну, наконец, часто менял чиновников. Замечено. Больше 3 лет старался ни сенешала, ни бальи – вот этих основных своих исполнителей на местах – не держать. Не обязательно снимал. Перемещал. Вот, чтобы он не врастал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Борьба с коррупцией.

Н.БАСОВСКАЯ – Чтобы… Да. Чтобы он не врастал, чтобы он не самоуспокаивался, да, чтобы не съела его эта самая коррупция. Наивно, немножко простодушно, но мы говорим об обществе, у которого еще черт традиционного мира было предостаточно. И наконец, ввел единую королевскую монету. Ну, вроде бы, пустяк, и часто читающие учебник думают: «Ну, это так…», оно выпадает из головы, ввел монету – ерунда. А это тоже революционный шаг, и причем опять, устремленный к Новому времени. Потому что наиболее счастливы от этой реформы, которая, кстати, вполне удалась, были горожане. И им важнее всего нужна была… им важнее всего была единая монета, и чтобы она полноценной была. Он добился, что стали строго следить за весом, чтобы в золотое экю входило от 999 до 1000 граммов чистого золота, или… а в серебряную 23-24 грамма серебра. И вот горожанам это было чрезвычайно важно. Такую монету все предпочитали, а до этого каждый высокородный сеньор чеканит свою, со своим царственным профилем. И моральный авторитет, и реальное экономическое уважение со стороны тех, кто заинтересован в развитии Франции – все это он поддержал этой мерой. Которая кажется, вроде, такой, будничной.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, знаете, какая еще будничная мера у него была, смешная и историческая – значит, он издал эдикт по возвращении с Востока в 1254 году о запрете карточных игр во Франции, и те, кто это нарушал, наказывались кнутом публично. Это, кстати, первое упоминание о том, что вообще были карточные игры. Пришли с Востока, наверное.

Н.БАСОВСКАЯ – Были. Боролся с проститутками. Хотел их расселить…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Удачно. Удачно… неудачно.

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно, нет.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Неудачно.

Н.БАСОВСКАЯ – …в специальных кварталах Парижа, боролся с беспутством студентов.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Святой! Наивный святой!

Н.БАСОВСКАЯ – Очень хотел, чтобы студенты перестали к этим самым проституткам через речку Сену бегать. Не добился. Но…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Судебную реформу легче провести.

Н.БАСОВСКАЯ – Да, и с монетой проще. А студента изменить – это очень сложно. И студенты…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вы, как профессор, это знаете.

Н.БАСОВСКАЯ – (смеется) Пожалуй, есть элемент этого. Хотя студенчество изменилось, но молодость есть молодость. И вот в этом он был наивен. И это дает некоторым основание авторам говорить, что, он, видите ли, вот такой ничтожный. Но ничтожным он не был. Потому что вот эти его шаги вполне удались. Он почувствовал поддержку со стороны горожан. В одном из его распоряжений проступает даже то, что он помнил, что есть крестьяне, которые вовсе были, как бы, за гранью социального мира.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – Ну, почвой их считали, в XII веке уж точно. Пишет: «Знайте, что мы запретили в нашем королевстве всякие войны, поджоги и помехи земледельческому труду». Т.е. от этих феодальных войн больше всего, конечно же, страдали крестьянские поля. «И страждут озими от бешеной забавы». Наше все, с нами всегда Пушкин, на любую тему мы найдем, что из него привести.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская, Алексей Венедиктов в программе «Все так!». Но при этом мы совсем забыли, за что он получил «Святой». Не за то, что боролся с проститутками и карточными играми. Крестовые походы – были ли они для него только инструментом для выведения буйого рыцарства в походы? Но он же сам туда ездил…

Н.БАСОВСКАЯ – Еще как.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Там и умер.

Н.БАСОВСКАЯ – Там и умер. Он отдал несколько лет жизни. О нем написано много…

А.ВЕНЕДИКТОВ – В плен попал. В плен попал.

Н.БАСОВСКАЯ – Были очевидцы и участники. Ну, прежде всего, конечно, его друг Жуанвиль, один из ранних биографов этого XIII века, человек талантливый, в общем, можно сказать, литератор. Он очевидец и участник.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Кстати, его хроники вышли на русском языке – по-моему, в «Академии» издавала.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Гильом де Шартр, капеллан его личный, Жоффруа де Болье, духовник короля. Гильом де Сен-Патю, духовник жены Людовика IX, королевы Маргариты Прованской. Т.е. о нем написало много людей. Трудно представить, чтобы они все были одинаковыми людьми. Хоть они и принадлежали к какому-то кругу, все-таки это люди разные. Но данные о том, что было в Крестовых походах, у них просто однозначные. А кроме того, тот самый замечательный Ле Гофф, чью книгу сегодня заслужили наши внимательные слушатели. Это блистательный современный французский историк, блистательный представитель лучшей историографической школы ХХ века школы Анналов. Он промерил данные о Людовике IX столь разнообразными методами – психологическими, экономическими, лингвистическими – промерил, просчитал и, в общем-то, лет 15 он работал над этой книгой. Все, и может быть, и он сам, ожидали ответа «нет», что все-таки не был он таким, каким его рисуют современники. А ответ у Ле Гоффа получился поразительный. «Он вне всякого сомнения, - пишет Ле Гофф, - был первым королем Франции, который возвел такую личную черту как совесть в королевское достоинство». Вот он ее и проявлял в двух походах. Он был организатором и предводителем седьмого Крестового похода – 1248-1254 года в Египет. И восьмого – 1270 года поход в Тунис, но в самом начале которого он и умер. Что такое седьмой…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Он попал в плен. Он попал в плен.

Н.БАСОВСКАЯ – В седьмом он уже был в плену. Это был несчастливейший крестовый поход. Т.е. удачей можно назвать только взятие одного города – Дамьетты. Но город недолго оставался во власти христиан, потому что захваченный в плен Людовик IX должен был заплатить выкуп колоссальный за себя. А он сказал, что он не допустит, чтобы с французов собирали деньги на его выкуп – в свое время Ричард Львиное Сердце совершенно спокойно обирал Англию, чтобы быть выкупленным. Не допустит, и поэтому за себя лично – деньги собирались только за его спутников – за себя лично, мол, вынужден вернуть этот город Дамьетту. Т.е., ну, конечно, катастрофа, конечно, полнейшая неудача.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да, цена умопомрачительная – 25 тысяч золотых ливров.

Н.БАСОВСКАЯ – Все это умопомрачительно.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Бюджет страны.

Н.БАСОВСКАЯ – И те жертвы, которые они там принесли, они тоже ужасающи. Отчаянные сражения сочетались с эпидемиями, страшными болезнями, и черты… вот та самая совесть, о которой пишет Ле Гофф, видимо, проступили эти черты Людовика во время этого крестового похода. Он неудачен в военном и политическом смысле, да. Но мне кажется, сам-то Людовик важнейшими победами считал победы нравственные, связанные с той самой совестью. Когда в разгар эпидемии страшной – ну, возможно, это не чума, но что-то очень страшное. Ну, желудочные болезни, и прочее. Даже некоторые священнослужители сказали, что они боятся хоронить эти тела, разлагающиеся и издающиеся тяжелый запах и т.д. – боятся. Людовик страшно их устыдил. Он сказал: «Я буду присутствовать на каждом погребении. Мы обязаны». И тела были погребены. Когда при подсчетах этого самого колоссального выкупа, о котором Вы так справедливо сказали, один из его приближенных похвастался, что он сумел обсчитать мусульман – перевод из монеты в монету…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – …из системы в систему, очень сложный. И он довольно хорошо их обсчитал.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Сэкономили.

Н.БАСОВСКАЯ – Король так разволновался, что Жуанвиль наступил на ногу этому придворному и сказал: «Ваше Величество, это шутка, все было хорошо». Потому что было ясно, что его может, ну, сердечный приступ случиться с ним на этой почве. «Это была шутка». Тот, кому наступили на ногу, понял, что надо молчать, будто бы это была шутка. Дальше история, так сказать…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Умалчивает.

Н.БАСОВСКАЯ – …растворяется в тумане.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да.

Н.БАСОВСКАЯ – Насколько обсчитал. Какие бедствия они претерпели! Как он сидел в этом плену. Это не был блистательно почетный плен, как это часто случалось между европейскими государями. Он содержался в плохих условиях. Ему там потом, под занавес, султан пожаловал какую-то одежду, а в общем, он был плохо одет. Была и какая-то цепь, которая как-то, как-то, да как-то…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Был немолодым человеком в то время уже.

Н.БАСОВСКАЯ – Он был не молод. Он действительно страдал. Умел страдать, любить это страдание, и повернуть его как, вот, это великое божье дело. Но личный пример его был таков, что спутникам отступать было просто некуда, трудно, и они принимали… были вынуждены стараться вести себя подобным образом. Конечно, строго критически неудачный крестовый поход. Конечно, со строго критической точки зрения, человек, особенно, ХХ века – ХХI тем более – что за химера такая, Крестовые походы? Что за мечта – возвратить эти самые святые места, связанные с деятельностью Христа? Кажется химерой, но для человека средневековья это было очень серьезно. Да и сегодня, видя, что происходит на Ближнем Востоке, мы понимаем, что таинственность этих мест и тяготение к ним вовсе не исчезла вместе со средневековьем. Вот такой кажется облик – даже в неудачном походе он благороден. Когда произошел переворот при дворе этого самого египетского султана, правителя – мамлюки его свергли, зверски убили, вырвали сердце этого султана, того, кто его пленил, строго говоря, и принес Людовику. Это сердце.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Подарочек.

Н.БАСОВСКАЯ – Тот с отвращением отвернулся, и никакой радости по поводу зверского убийства своего врага не проявил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Своего мучителя.

Н.БАСОВСКАЯ – Это отразили и мусульманские источники.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Тоже, да?

Н.БАСОВСКАЯ – А здесь уже можно говорить о некоторой объективности. Уважение к нему было таковым – и на Востоке тоже – то даже возник слух, что будто бы правитель Туниса – вот, мусульманский, это уже про восьмой поход – готов рассмотреть, так сказать, скажем, вопрос о принятии христианства. Ну, конечно, пустой слух. Конечно, нереальный, невозможный. Но вот строгие критики Людовика говорят: «Вот смотрите, вот святой, святой, а какая, вот, дикая наивность ему свойственна». Он готов был все-таки отправиться в Тунис, сначала попробовать мирно уговорить, а нет – так с мечом. Ведь церковь объявила войну за веру абсолютно справедливой. И поэтому меч здесь совершенно уместен. И когда какие-то современники говорят, что только исламу свойственно с мечом утверждать свою веру – это неправда. Христианская религия тоже с мечом. Война в средневековье за веру считалась справедливой. Ну, и кажется, все-таки вот такой, почти безупречный. К тому же, его называют Периклом средневековья, он содействовал украшению Парижа, была построена капелла Сен-Шапель при королевском дворце в Париже, дивная с художественной точки зрения, воздушная, изящная, красивая. Опять говорят: и вот наивный – там хранился терновый венец.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Вот это история фантастическая, с терновым венцом.

Н.БАСОВСКАЯ – …купленный им за бешеные деньги…

А.ВЕНЕДИКТОВ – При том, что один терновый венец, который, якобы, был на голове Христа, уже был в монастыре Сен-Дени.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну да.

Н.БАСОВСКАЯ – То еще Ян Гус говорил: «Святая Бригитта сороконожка, видимо – столько ее берцовых костей хранится по всей Европе». И вот, он веровал в венец.

А.ВЕНЕДИКТОВ – И он купил у них…

Н.БАСОВСКАЯ – За бешеные деньги у константинопольского императора. Почему? Вот, он впадал в какие-то такие наивные… А вдруг все-таки? Он верил в эти реликвии, но вместе с тем содействовал украшению Парижа. Поддержал капеллана Робера де Сорбона. Отыскал этого человека, довольно мало ученого – ведь отсюда, вот, Сорбонна. Он создал новый колледж при поддержке Людовика IX. Людовик IX сам заходил туда иногда на занятия, сидел вместе со студентами. Часто мог сесть прямо на пол, даже не на ковер. Современники это отмечали. Очень мало…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Как блаженный какой-то.

Н.БАСОВСКАЯ – Что-то да. С этими чертами.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Что-то юродивый, я бы сказал даже.

Н.БАСОВСКАЯ – Отмечалось при дворе, что король никогда не заказывал какое-нибудь блюдо, а ел то, что ему поставят на стол. Вот это будет простая какая-нибудь примитивная каша из гороха – он ее съест и ничего не скажет. Может сидеть на сырой земле, может сесть, вот, рядом со студентами. Если это жесты – а я вполне допускаю, это время жеста, это цивилизация жеста – то это ведь жесты умные и, видимо, сочетавшиеся с индивидуальными чертами характера. Вот этот колледж Сорбонна, почему он потом стал так знаменит? В него ринулись студенты. Потому что при поддержке короля Робер де Сорбон предложил там студентам не только проживание, но и стипендию. Какие еще претензии к святому? Он допустил во Францию инквизицию. Не все правители Западной Европы пустили инквизицию. Как раз она разгорается в XIII веке. Он допустил.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну святой же, ну.

Н.БАСОВСКАЯ – Он веровал в ее цели. Он веровал в ее цели, в ее задачи. Но когда во главе французской инквизиции стал некто Роберт Малый, по прозвищу Бугр, что значит, болгарин в тогдашнем названии – бывший сам, бывший еретик, раскаявшийся еретик, отступник от ортодоксальной…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Хуже не бывает.

Н.БАСОВСКАЯ – Хуже… и хуже не случилось. Это бывший еретик-катар, знаменитая ересь катаров на юге Франции, Альбигойские войны против них. Так когда он вернулся в лоно церкви, он развернул такую бешеную борьбу с инакомыслием в виде ереси во Франции – там, в какой-то день казнил 183 человека. И после этого, видимо, при содействии Людовика, его сместили и даже посадили в тюрьму. Ну, как, вот, наивное выражение того времени, как человека явно ненормального. Нормальный, вернувшийся…

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нормальный инквизитор.

Н.БАСОВСКАЯ – …покаявшийся еретик. И вот, эти деяния тоже приписывают Людовику, но понять-то их можно. Они не вызывают… именно ХХ век осудил его за это. За преследование евреев-ростовщиков ему готовы были, как бы, приписать антисемитизм – это неверно. Это для него слова еврей и ростовщик было одно и тоже. А когда, опять же, неверный, не христианин, еврей желал принять христианство… он не раз был крестным отцом. Он, а королева крестной матерью. Он был счастлив, если человек принимал крещение. Да, видимо, это пример истовой, искренней веры в ее средневековой вариации.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Ну, значит, он все-таки выбивался, согласитесь, из вот таких, даже из истовых, потому что, конечно, от глупейшей истории с терновым венцом… И вообще, он собирал, там, распятия, у него, там, такие гвозди…

Н.БАСОВСКАЯ – Гвозди от креста, да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Копье, губку…

Н.БАСОВСКАЯ – Да, да, да.

А.ВЕНЕДИКТОВ – …вот все это, да…

Н.БАСОВСКАЯ – Веря, что это так.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Веря, что это та губка, что это те гвозди, что это та перекладина. Вот такая вот истовость, она была ведь не свойственна всем христианским государям?

Н.БАСОВСКАЯ – Нет, конечно. И все-таки то особенное место, которое он занимает, скажем, во французской истории – а оно действительно особенное, просто у нас мало известно; труд Ле Гоффа это блестяще подтверждает – и тот особенный ореол, с которым он вошел в историю, показывает, что это была личность неординарная. Наивно и, ну, уже стало общим местом говорить, что личность, там, в интерьере эпохи. Вот Ле Гофф не хотел писать личность в интерьере.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Нет, нет.

Н.БАСОВСКАЯ – Он хотел залезть в анатомию личности. Но результат-то тоже. Что совесть – это такая вот категория, которая случается в любые времена, в любые эпохи, и, как мы видим, на очень разных должностях, если чуть-чуть иронически назвать королевское достоинство должностью. Статус.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Наталья Басовская. Вы слушаете нашу передачу каждое воскресенье с 13 до 14, мы пытаемся найти разных людей из разных эпох. Вы его назвали средневековым Периклом. Вот о Перикле, наверное, наша следующая передача в следующее воскресенье.

Н.БАСОВСКАЯ – Так получилось, что Вы заранее планировали это – и вот какая-то ниточка.

А.ВЕНЕДИКТОВ – Да. Я напомню нашим слушателям, что Наталья Ивановна Басовская – профессор РГГУ, и каждое воскресенье с 13 до 14 мы ждем вас, мы ставим вам вопросы и проигрываем вам хорошие призы. А я с вами прощаюсь до 15 часов, в 15 часов программа «Без посредников».

При Людовике улучшилась система внутреннего управления. Хотя было заведено не так уж много новых учреждений, происходило развитие прежних, расширялись их полномочия. В частности, стремительно развивались королевское судопроизводство, налогообложение, совершенствовалась организация военного дела.

ЛЮДОВИК IX или Людовик Святой (Louis IX или Saint Louis) (1214–1270), король Франции, сын Людовика VIII и Бланки Кастильской, родился в Пуасси 25 апреля 1214. После того как в 1226 умер Людовик VIII, его искушенная в делах управления вдова стала регентом на время несовершеннолетия короля. С 1236 Людовик правил самостоятельно, но продолжал советоваться с матерью до самой ее смерти. Однако в 1244 он – вопреки желанию матери и министров – принял обет отправиться в крестовый поход. В 1248 Людовик с 35-тысячным войском отплыл из Франции и прибыл вначале на Кипр, откуда после колебаний направился в Египет, с тем чтобы разгромить мусульма и вынудить их ослабить давление на христианские области в Палестине. Вначале крестоносцам удалось овладеть Дамьеттой (совр. Думьят) в дельте Нила, но попытки продвинуться в глубь страны закончились в 1250 сокрушительным поражением при Эль-Мансуре, в результате которого король и его войско попали в плен. После долгих переговоров королю и его приближенным удалось выкупиться, и тогда Людовик отправился в Палестину, где провел еще четыре года, укрепляя города и пытась обеспечить позиции христиан дипломатическим путем. Лишь в 1254 Людовик вернулся в Париж; возвращение было отчасти ускорено смертью в 1252 его матери, остававшейся регентом на время отсутствия короля. В начале правления Людовика его мать подавила мятеж знати и распространила королевскую власть на владения крупных феодалов. Под прямую власть короны попало крупное графство Тулузское. При Людовике улучшилась система внутреннего управления. Хотя было заведено не так уж много новых учреждений, происходило развитие прежних, расширялись их полномочия. В частности, стремительно развивались королевское судопроизводство, налогообложение, совершенствовалась организация военного дела. Феодальный двор короля, или Curia Regis (собрание вассалов при дворе сеньора), разделялся на группы, каждая из которых выполняла свои функции. Развивалось местное самоуправление, на места рассылались королевские чиновники для проверки и рассмотрения жалоб. Хотя Людовик многое делал для укрепления королевской власти, ему все же не удалось воспользоваться слабостью английского короля Генриха III, чтобы завершить отвоевание т.н. Ангевинской державы (английских владений во Франции). Вместо этого он пошел на заключение Парижского мира (1259), по условиям которого Аквитания и Гасконь признавались ленами английского короля в обмен на его отказ от притязаний на Нормандию, Анжу, Пуату и другие владения на севере Франции. Благодаря общеевропейской славе в случае тех или иных разногласий Людовика нередко просили выступить в качестве арбитра. Впрочем, вынесенное им решение в пользу Генриха III, когда в 1262 между английским королем и баронами разгорелся конфликт, не принесло мира. В 1270 Людовик, уже будучи больным, настоял на том, чтобы встать во главе еще одного крестового похода против мусульман – на этот раз в Тунис. Но вскоре после прибытия в Африку, 25 августа 1270, Людовик умер от вспыхнувшей в лагере крестоносцев эпидемии чумы. Людовик был известен набожностью, милосердием, строгими нравами. 44 года правления Людовика оказались достаточно мирными для Франции. В 1297 он был канонизирован при папе Бонифации VIII.

Глава девятая. Тамплиеры и Людовик IX Святой, король Франции

Людовик IX, король Франции, известный ныне как Людовик Святой, родился в 1214 году. Он был вторым сыном Людовика VIII и его супруги Бланки Кастильской. В 1226 году Людовик VIII скончался от дизентерии, возвращаясь с юга Франции, где он усмирял еретиков. Королю было всего двадцать восемь лет, а наследнику престола Людовику IX - девять.

По счастью, регентшей при наследнике стала вдовствующая королева Бланка. В свои двадцать семь лет она состояла в браке более половины жизни и произвела на свет двенадцать детей, семеро из которых выжили. Как и ее грозная бабка Алиенора Аквитанская, Бланка знала толк в управлении государством. Кроме того, в отличие от Мелисанды , королевы Иерусалима, Бланка была любима своими детьми. Она крепко держала страну в руках, пока Людовик не достиг совершеннолетия, а затем со всеми необходимыми предосторожностями передала бразды правления сыну.

Вся королевская семья отличалась набожностью, особенно Людовик. Он добился перемещения из Константинополя в Париж священных реликвий, связанных со Страстями Господними, в том числе тернового венца, частицы Животворящего Креста и губки, смоченной уксусом, которую римский воин приложил к устам Иисуса, когда Спаситель принимал крестные муки. Для хранения этих святынь король построил церковь Сен-Шапель, которая и сейчас стоит на острове Сите в Париже.

В 1244 году Людовика поразил недуг, перед которым оказались бессильны все врачи. Думая, что его кончина близка, король «привел в порядок свои дела и обратился к своим братьям с настоятельной просьбой позаботиться о его жене и детях, в то время еще совсем маленьких и беззащитных».

В какой-то момент его близкие подумали, что он умер, но Людовик очнулся. Как пишут в хрониках, первые его слова были обращены к парижскому епископу Гийому Оверньскому. «Я хочу отправиться в крестовый поход!» - прохрипел король.

Когда Людовик окончательно выздоровел, его мать Бланка и епископ попытались отговорить его от задуманного. «Вы говорили это, находясь во власти недуга… Кровь прихлынула к вашему мозгу, и вы не отдавали себе отчета в словах», - убеждали они короля.

Однако Людовик не дал себя разубедить. В это время до Парижа дошла весть о захвате в июле 1244 года Иерусалима туркменами из Хорезма, которых теснили на запад монголы, а также о поражении христиан у Газы. Людовик решил, что именно он призван спасти Святую землю.

Король убедил и трех своих младших братьев - Робера, Альфонса и Карла присоединиться к нему и другим представителям знатных родов королевства. За королем не последовали только Тибо, граф Шампаньский и король Наварры, - он только что вернулся со Святой земли после тяжелого поражения и решил, что с него довольно.

Вместе с Людовиком в поход отправилась его супруга Маргарита Прованская. Дабы не подвергать риску престолонаследие, они оставили двух своих юных сыновей на попечении их бабки.

Прочие члены семьи, за исключением Альфонса, отплыли из Франции в августе 1248 года. Альфонс остался, чтобы присматривать за делами в королевстве и позаботиться о жене Робера, беременность которой не позволяла ей предпринять морское путешествие. Оба они присоединятся к королю позднее.

Благоразумие заставило братьев плыть на разных кораблях, и все они благополучно добрались до цели. 17 сентября Людовик и его спутники высадились на Кипре, где их приветствовал Великий магистр тамплиеров Гийом де Соннак, прибывший на остров из Акры, чтобы присоединиться к королю.

Было решено, что армия проведет зиму на Кипре. В ожидании весны Людовик не терял время зря - он помирил между собой госпитальеров и тамплиеров.

Когда следующим летом Людовик и его армия покидали остров, Гийом сопровождал короля. Поскольку считалось, что ключи к Иерусалиму находятся в Египте, Людовик решил первым делом напасть на египетский город Дамьетту, чтобы перерезать пути снабжения продовольствием, ведущие на север.

Нельзя сказать, что высадка войск прошла гладко. Когда небольшие суда с воинами приблизились к берегу, они попали под обстрел мусульман. «Зрелище поражало великолепием, - вспоминал Жан де Жуанвиль. - Доспехи воинов султана, сплошь покрытые золотом, ослепительно сверкали в лучах солнца». Жуанвилю, который, по-видимому, состоял в родстве со всеми, включая короля, было в то время двадцать с небольшим, и этот поход стал важным событием в его очень, как оказалось, долгой жизни.

Когда французы подошли к Дамьетте, выяснилось, что ворота города распахнуты, а сам он пуст. Жители Дамьетты помнили о последней осаде их города европейцами и предпочли уйти, чтобы не испытывать судьбу снова. Даже гарнизон, которым командовал Факр ад-Дин, оставил Дамьетту. Узнав об этом, султан, который в это время находился при смерти, приказал повесить всех воинов гарнизона.

Людовик не скрывал восторга. Армия заняла город, и король с супругой устроились со всевозможными удобствами. Дамьетта оказалась превосходным местом, где можно было переждать ежегодный разлив Нила, и подходящей базой для набегов в глубь египетской территории.

С приближение зимы армия начала движение через дельту Нила к Мансуру. 7 декабря королевские войска подверглись нападению египтян. «Однако тамплиеры и другие воины нашего головного отряда не дрогнули и не потеряли мужества», - уверяет читателя Жуанвиль. Следует признать, что, хотя о тамплиерах сказано многое, ни один человек, видевший этих воинов в битве, не смог упрекнуть их в трусости.

И все же довольно скоро французов постигла первая неудача, и храмовникам пришлось заплатить за нее немалую цену. 8 февраля брат короля Робер, граф Артуа, находился в передовом отряде вместе с тамплиерами. Они переправились через реку, и Людовик велел им ждать, пока к ним присоединится остальная часть войск. Однако Робер со своими воинами не пожелал медлить и напал на лагерь сарацин. Французы устроили кровавую резню, не щадя стариков, детей и женщин.

Гийом де Соннак, Великий магистр тамплиеров, «рыцарь славный и отважный, воин мудрый и дальновидный, советовал графу Артуа остановиться и удержать своих людей». Но Робер только рассмеялся ему в лицо и устремился вперед. Тамплиеры не могли допустить, чтобы графа убили, и последовали за ним, надеясь все же убедить его вернуться.

Тем временем граф Робер и его люди вошли в Мансур и вскоре оказались в переплетении узких улиц, где стали легкой мишенью для защитников города. «Эго был момент крайней опасности, но отряд мамелюков… отважных, как львы, и непревзойденных в сражении… заставил их обратиться в бегство. Французы были убиты без всякой пощады, все до одного», - пишет арабский источник.

По свидетельству Жуанвиля, тамплиеры потеряли в Мансуре 280 воинов.

В течение нескольких дней Людовик сохранял надежду, что его брат всего лишь попал в плен и удерживается мусульманами до выкупа, но потом пришло известие о смерти Робера. «„Все во власти Господней, нам ли роптать“, - сказал король, и крупные слезы полились из глаз его».

Немногие уцелевшие тамплиеры продолжали сражаться за Людовика. Потерявший глаз еще в прежние дни, Гийом де Соннак всегда бился в первых рядах. 11 февраля он защищал баррикаду, сооруженную из обломков захваченных осадных машин неприятеля. Мусульмане принялись метать «греческий огонь», и сухое дерево баррикады вспыхнуло как факел. «Сарацины… не стали ждать, когда огонь утихнет, а бросились вперед и схватились с тамплиерами среди пламени». Гийом потерял в этой битве второй глаз (первый он потерял в схватке за несколько лет до этого) и вскоре умер от ран.

До избрания нового Великого магистра его обязанности принял на себя маршал ордена Рено де Вишье.

Однако других крупных сражений в Египте не последовало. Французы, запертые в дельте Нила, окруженные со всех сторон неприятелем, изнемогали от мух, вшей и болезней. Корабли с продовольствием, посланные к ним из Дамьетты, были перехвачены и разграблены сарацинами. Среди воинов свирепствовала цинга. Даже король не избежал этой напасти, так скудна была его пища. Людовик пытался договориться о перемирии, но поражение его армии было слишком очевидно.

Сарацины пошли в наступление 7 апреля. К этому времени Людовик страдал не только от цинги, но и от дизентерии, причем так сильно, что «пришлось отрезать нижнюю часть его исподнего». Если уж король был так плох, можно себе представить, в каком состоянии находились другие воины. Французы потерпели сокрушительное поражение. Людовик и два его оставшихся в живых брата попали в плен.

Королева Маргарита в это время находилась в Дамьетте и со дня на день должна была разрешиться от бремени. На нее и легла ответственность за дальнейшие действия. Главной задачей королевы стало освобождение пленников.

Поторговавшись, султан согласился освободить короля и других узников в обмен на возвращение Дамьетты и пятьсот тысяч ливров, или миллион золотых византинов. Позднее эту сумму удалось уменьшить до четырехсот тысяч ливров, что тем не менее превышало годовой доход короля.

К сожалению, на следующий же день после соглашения султан был убит своим телохранителем. Переговоры вернулись к исходной точке, и французы уже не чаяли сохранить жизнь, но новый правитель не стал менять условий выкупа.

В записях Жуанвиля есть любопытное место: Людовику было предложено дать клятву, что он доставит оговоренный выкуп. Текст клятвы, в частности, включал такую фразу: «Если король нарушит обещание, данное эмирам, то навлечет на себя бесчестье подобно христианину, который отрицает Бога и Божеский закон и в знак презрения к Нему плюет на крест и топчет его ногами».

Подумать только - именно эти два прегрешения войдут в перечень главных обвинений против тамплиеров на суде. Король отказался приносить клятву и, вполне вероятно, с гордостью поведал об этом своим детям. Рассказ короля мог дойти и до его внука, Филиппа IV, а тот возьми да и реши, что совсем недурно было бы обвинить в этих преступлениях тамплиеров, которые так любят язычников.

С другой стороны, Жуанвиль умер только в 1317 году, то есть после ареста тамплиеров он жил еще десять лет. Писать воспоминания он начал в 1305 году, если не раньше, и продолжал это занятие вплоть до своей смерти в возрасте девяноста одного года. Не мог ли Жуанвиль перепутать текст клятвы, которую отказался произносить Людовик, с тем, что он слышал о тамплиерах во время процесса?

Ордену тамплиеров было суждено сыграть свою роль в поисках средств для выкупа короля Людовика IX. Когда все собранные в Дамьетте деньги пересчитали, оказалось, что не хватает тридцати тысяч ливров. При дворе сразу подумали, не обратиться ли за краткосрочной ссудой к тамплиерам. Поскольку Великий магистр ордена погиб, Жан де Жуанвиль, сенешаль графа Шампаньского, отправился к Этьену д’Оррикуру, который возглавлял местное командорство тамплиеров. Однако Этьен отказался дать указанную ссуду, объяснив свой отказ следующим образом: «Вам должно быть известно, что мы связаны клятвой, согласно которой все деньги, доверенные ордену, мы можем выдать только тем, от кого их получили». Собственных денег у храмовников в Дамьетте не оказалось.

Жуанвиля подобный аргумент не удовлетворил, и между ним и Этьеном завязался громкий спор. Тогда маршал ордена и исполняющий обязанности Великого магистра Рено де Вишье предложил следующий выход из положения. Тамплиеры действительно не вправе дать эту ссуду, сказал он, но если деньги будут у них похищены, тут уж ничего не поделаешь. А возместить пропажу Людовик сможет из средств, находящихся в Акре.

И вот благодаря изобретательности Рено де Вишье выкуп удалось заплатить. Людовик вернул мусульманам Дамьетту и отправился в Акру вместе с женой и новорожденным сыном. Большинство его сподвижников, включая двух братьев, вернулись домой.

Сам Людовик оставался на Святой земле до 1254 года. Его поход стоил тысячи жизней, не говоря уж об уплаченном за короля выкупе. А удалось этой ценой всего лишь укрепить несколько городов Иерусалимского королевства. По всей видимости, Людовик понимал, сколь малого достиг, поскольку через десять лет он замыслил новый крестовый поход. Толчком к этому послужило прибытие ко двору тамплиера из Акры, который сообщил об угрозе нашествия монголов.

И снова с Людовиком отправились два его брата, а также сыновья Филипп, который не участвовал в предыдущем походе, и Жан-Тристан с Пьером, которые во время этого похода появились на свет. Взял с собой король и дочь Изабель с ее мужем - очередным Тибо Шампаньским. Маргарита на сей раз предпочла остаться дома. Выразил желание участвовать в походе и английский принц Эдуард, однако к отъезду Людовика он не поспел и, во исполнение данного обета, несколько позже отправился в Акру сам.

Что касается Людовика, то его целью на сей раз была не Акра и не Египет, а Тунис. Он держал это в тайне до самого отплытия. Что стояло за подобным решением, до сих пор является предметом обсуждения историков. Некоторые считают, будто Людовик верил в то, что эмир Туниса склоняется к принятию христианства, но нуждается в военной поддержке. Одно время считалось, что вторгнуться в Тунис для обретения прочной позиции в Африке предложил брат короля Карл Анжуйский, ставший к тому времени королем Сицилии. Однако позже появились доказательства, что Карл вообще не ведал о намерении Людовика высадиться в Тунисе и был вынужден менять собственные планы, чтобы действовать в согласии с королем.

Однако, какие бы причины ни побудили Людовика действовать тем или иным образом, этот поход вновь закончился полным провалом. На этот раз армия потерпела поражение не от мусульман, а от летней жары. В Северной Африке французы высадились в августе. Людям не хватало воды, негде было укрыться от солнца, в лагере свирепствовали болезни. Первым из членов королевской семьи скончался сын Людовика Жан-Тристан. Затем заболел его старший сын Филипп. Следующим недуг поразил Людовика, который так до конца и не оправился после своей болезни во время египетского похода. Почувствовав близкую смерть, король велел положить себя на пепел и раскинул руки крестом. Умер Людовик 25 августа 1270 года.

Вскоре в лагерь прибыл Карл Анжуйский. Он приказал выварить тело короля в воде и вине, дабы отделить плоть от костей, а кости отправить во Францию для погребения. Кроме того, Карл смог заключить с эмиром весьма благоприятный для Сицилии договор.

Так закончился последний значительный крестовый поход, когда-либо предпринятый европейским монархом.

Во время этого похода умерли брат Людовика Пьер и его жена и дочь и зять короля. Филипп III, сын Людовика, оправился от болезни, но его супруга Жанна скончалась после падения с лошади, успев родить мертвого ребенка. Интересно, стал бы их сын Филипп Красивый таким жестоким, если бы его мать осталась жива?

Единственный уцелевший брат короля Карл воздвиг в своем дворце усыпальницу, где были захоронены останки Людовика. Почти сразу же после этого пошли слухи о чудесах на его могиле.

Согласно всем источникам, Людовик неизменно питал приязнь к тамплиерам. Сотни рыцарей Храма были убиты или пленены во время египетского похода. Король высоко ценил их мужество и воинское искусство. Поэтому враждебность к ордену Филиппа Красивого, внука Людовика, никак нельзя связывать с памятью о деде.

Вся связь храмовников с последним походом Людовика Святого сводится к тому, что через орден совершались операции по переводу средств для армии. Однако после неудачных походов Людовика в народе укрепилось и без того распространенное мнение, что тамплиеры и госпитальеры проявили недостаточное усердие в защите Святой земли.