Рассказ альпиниста про горы детский сад. Лучшие книги про горы и альпинизм – мой ТОП лист

Мы решили, что все наши сотрудники клуба расскажут о своем пути в горной жизни. Возможно, это будет кому-то интересно и подтолкнет к альпинизму и скалолазанию, или просто активному отдыху в горах. И почему-то сказали, что президент обязательно должен быть первым. Я согласился. А что, несколько предложений написать не сложно. Но не получилось. Стал вспоминать, и вот:

_____________________________________________________

Мой путь в горы, как и у большинства, начинался в детстве. Там зарождались смутные желания и неведомые мечты. Их формировали любимые авторы, которых я глотал запоем – Александр Дюма, Жюль Верн, Джеймс Фенимор Купер, Рафаэль Сабатини, Артур Конан Дойл, Герберт Уэллс, Джек Лондон, Чарльз Диккенс, Марк Твен, Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери…. Их герои были путешественниками и смельчаками, их поджидали небывалые приключения. Я обожал эти книги. Любимые персонажи – Натаниэль Бампо (он же Следопыт, Зверобой, Соколиный глаз, Кожаный Чулок – герой пенталогии Купера) и капитан Блад («Одиссея капитана Блада», «Хроники капитана Блада», «Удачи капитана Блада») Рафаэля Сабатини. Ну и конечно герои всех романов Дюма, Жюль Верна и Джека Лондона. Также читал любую фантастику, которую можно было найти.

….Не могу понять, как они живут, не читая всего этого. Человек без этих книг должен обратно превратиться в обезьяну. Но нет. Живут. Айфон, наверное, в руке заменяет палку, которая и сделала из примата человека. Мелкая моторика и все такое…

В поселке на Юге Украины деть свою энергию и стремления было некуда, поэтому оставались только школа и книги. Отличник, активист, председатель совета дружины, заместитель комсорга школы, а пределом мечтаний был поход с настоящей ночевкой. С палаткой, у костра… Но, в школе не было ничего подобного. Мы сами себе в классе организовывали походы, но дальше окраин поселка родители нас, конечно, не пускали. Поэтому уходил с головой в мир книг.

В 15 лет после окончания 8-летней школы я поступил в юридический техникум и приехал жить в Армавир Краснодарского края. Так закончилось детство, и началась самостоятельная жизнь. Сразу в начале учебного года я попал на экскурсию в Домбай. Экскурсионные бюро в советское время массово проводили такие поездки выходного дня – поднялись на канатке на Мусса-Ачитара, пара дежурных легенд про разлученных влюбленных, шашлыки, фото, на обратном пути зверюшки в Тебердинском Заповеднике. Но, я впервые в жизни увидел Горы. Я был в Румынии в 13 лет и там несколько дней жил в Татрах, но здесь были по-настоящему высокие горы. Со снегом в жарком октябре, с просторами, с недосягаемыми вершинами. И я влюбился…

До настоящего знакомства с горами было еще два года, но процесс превращения меня в альпиниста начался тогда. Отчет пошел. Я продолжал учиться, читать, осваивал новый для меня мир самостоятельной жизни. Жил на квартире, сам готовил-стирал-убирал, сам планировал свой бюджет. Иногда мог на спор прожить неделю на два рубля. И еще в то время пришло осознание Высоцкого. В детстве не мог понять, почему отец так любит песни Высоцкого, этого певца всяких пьяниц и прочих неприятных личностей. У меня был бабинный магнитофон «Снежеть-203» и несколько бабин с записями Владимира Семеновича. А еще в техникуме со мной училась Маша, у которой папа или дядя, не помню, лечились от алкогольной зависимости в одной клинике с Высоцким. Это как бы позволяло почти дотронуться к легенде.

…Все это, казалось бы, и не имеет отношения к августу 1989, когда я совершил свое первое восхождение, но это не так. Вся моя предыдущая жизнь подводила меня к горам, и когда это случилось, я был готов, меня взяли тепленьким, и у меня не было иного пути…

Весной 1989 года на втором курсе техникума я вдруг узнал, что в техникуме набирается туристический кружок. Это был как гром среди ясного неба. Я побежал и разузнал, что кружок уже работает, что они уже куда-то съездили на скалы (это ваще офигеть!) и собираются еще. В кружке был руководителем молодой турист Леша Ломакин и стайка девчонок из нашего техникума. Я быстренько записался. Тренировались на городском стадионе. Просто бросали вещи на лавочках и бегали, потом разминка, турники и всякие оргвопросы. Параллельно занималась альпинистская секция из пединститута. А там были практически одни юноши. Конечно, все наши девочки смотрели в ту сторону. В общем, через очень короткое время наш кружок в юридическом техникуме перестал существовать, а секция альпинизма пополнилась студентами из ЮТ. Первый мой выезд – Индюк. Понравилось супер! И потом почти сразу мы принимали участие в туриаде в Архызе. Шли 10 дней по перевалам в Абхазию. Я даже был принят в туристы в конце похода – ложками по жопе получил свою порцию посвящения в туристы. В этом походе было очень тяжело, но и безумно интересно. Это были мои первые горы, где многому пришлось учиться. Больше всего запомнились снежные занятия и большие переходы как раз по снежному рельефу. А еще, когда я сел, чтоб одеть свой рюкзак в первый выход, я не смог с ним встать и упал на спину.

…Своего первого тренера по альпинизму Алексея Степановича Краснокуцкого я застал всего на пару месяцев. Можно сказать, что он и не успел побыть моим тренером. Так, пара занятий на стадионе. Тогда я еще не мог знать, что именно я сделаю его дедушкой. Алексей Степанович улетел в США, а секцию возглавил разрядник Юра Бендриков. Он и стал на первое время моим старшим наставником в альпинизме…

Подходило лето и в наших разговорах все больше звучали слова «альплагерь», «путевка», «смена», «новичок», «разрядник». Мне предстояло поехать в альплагерь. Было ужасно страшно. Ехать предстояло одному. Где-то в Карачаево-Черкессии после каких-то аулов Учкулан и Хурзук находится альпинистский учебно-спортивный лагерь «Узункол». Там альпинисты со всей страны по профсоюзным путевкам оттачивают свое мастерство. В Карачаевске сел в рейсовый автобус до Хурзука и увидел, что половина автобуса это наша братия – молодые, веселые, с рюкзаками. Среди них были и бывалые альпинисты. Они, как дембеля, разговаривали громко, уверено, всему давали свою оценку, в общем, всем своим видом показывали, что они в альпинистской жизни разбираются. У одной девушки в косу был вплетен репшнур. Это была нереальная круть, так мне казалось тогда.

Первая моя смена в «Узунколе» это нескончаемый поток новых знаний, впечатлений, эмоций. По окончании 20-дневной смены 26 августа 1989 г мы совершили свое первое в жизни восхождение на вершину Восточная Мырды 1Б категории трудности, выполнив норматив значка «Альпинист СССР». Само восхождение было легче, чем все предыдущее обучение. А еще перед горой у нас был зачетный поход через 2 перевала на трое суток. После вершины было посвящение в альпинисты. Это супер-традиция советского альпинизма – смех, радость, шуточные приколы над состоявшимися «значками» и, конечно, клятва альпиниста: «…если работа, учеба, семья мешают альпинизму, брось все это….все скоропортящиеся продукты (тушенку, сгущенку, девчонку) отдай инструктору…курица не птица, значок не альпинист…» и печать зеленкой на лоб в конце. Так было во всех лагерях СССР. А если серьезно, такая централизованная система обучения альпинизму была только в Советском Союзе. А если сравнивать не лидеров, а массы, то, конечно, мы были подготовлены на порядок лучше. У нас не было даже понятия «гид-клиент», все готовились к самостоятельным восхождениям.

Про деньги. Альпинистская путевка на 20-дневную смену стоила 48 рублей. И каждая четвертая путевка, выдаваемая на коллектив, бесплатная. А стипендия, к примеру, в техникуме – 37,50 или 45 рублей, если хорошо учишься, в институте – 50 рублей. 14-дневная путевка в горнолыжный лагерь (проживание, питание, работа инструкторов) стоила 24 рубля.

Снаряжение – это была отдельная песня. Его просто не было. Нет, были, конечно, красивые (уже трубой, а не круглые как колобки) рюкзаки ВЦСПС, ботинки ВЦСПС, обвязки питерской судоверфи, спусковые лепестки, которые можно было поломать рукой, но в свободной продаже ничего не было. Туристы-альпинисты все поголовно сами шили себе рюкзаки, спальники, пуховки, палатки, обвязки. В недрах этого дефицита и трудились будущие хозяева Red Fox (Александр Глушковский и Влад Мороз), Bask (братья Богдановы), Sivera (супруги Фисенко), Снаряжение (Дмитрий Валуй) и тысячи других умельцов. В Краснодаре многие пользовались и до сих пор пользуются снаряжением, сшитым Сашей Гриценко. Это был огромный пласт закрытой для посторонних информации – где купить или раздобыть парашютный шелк, стропы для обвязок, пух, первые мембранные ткани, фурнитуру, как сбыть продукцию или как для себя купить нужную экипировку. В Москве существовали стихийные рынки (толчки) по горнолыжной и альпинистской одежде, снаряжению. Каждый, кто отправлялся из периферии в Москву по каким-либо делам, без разницы каким, снабжался деньгами и заказами по снаряжению.

Я помню, как моя беременная жена Оля тащит по Москве на поезд связку из нескольких ковриков. Каждая моя поездка в столицу была такой. А однажды я друга попросил привезти мне несколько обвязок. Дал ему телефон и он назначил москвичу встречу в метро, и все переживал, как же он его узнает. Но все оказалось просто – москвич шел по метро … с пеночкой на заднице! Мой друг, не альпинист, но этот атрибут видел у нас, поэтому четко понял – это он. Это был Васильев Андрей, хозяин знаменитой в будущем на всю страну фирмы Венто. Это были времена, когда руководители фирм-производителей лично приезжали на вокзал, чтобы отправить в регионы снаряжение, а потом с проводником в конверте получить оплату. Романтический период зарождения бизнеса вокруг аутдора…

….И еще – по снаряге и одежде можно было понять уровень альпиниста. В условиях дефицита хорошим снаряжением можно было обрасти только за очень большой период времени. Время уходило на поиски информации, на пошив, на сложные сделки и интриги по заполучению какой-либо заветной шняжки. Без преувеличения на это нужны были годы. А пока ты собирал снарягу, то и в альпинизме рос, или наоборот. Поэтому в лагере сразу было видно, кто перед тобой…

В декабре 1989 г я поехал в горнолыжный лагерь. Почти все альплагеря зимой становились горнолыжными, и ты видел в них те же лица, что и летом. Почти все альпинисты увлекались горными лыжами. Свои первые шаги в этом деле я делал в Приэльбрусье в альплагере «Баксан». Это тоже была любовь с первого взгляда и на всю жизнь.

Атмосфера в горнолыжных лагерях была изумительная. Публика вся наша – горная. В столовой, где на завтрак-обед-ужин собиралась вся смена (несколько отделений по 10 человек), четко наблюдалась иерархия, в которой учитывался только твой уровень катания. Продвинутым и хорошо катающимся отделениям почет и лучшие места, новички сидят тихо и заглядывают в рот асам. Негласно соблюдается принцип боксеров «Трынди не больше собственного веса». Рассказывать анекдоты и громко смеяться «разрешается» только тем, кто на склоне вытворяет чудеса техники. Деньги, звания, а многие были и с высокими учеными степенями, движимое и недвижимое имущество, не имели значения.

В сезоне 89-90 годов я 6 раз выезжал в горы кататься на лыжах. Из них 3 раза по профсоюзным путевкам, хотя по закону один человек мог пользоваться профсоюзной путевкой только раз в году. Я катался в Приэльбрусье, Цее, Лаго-Наках. К концу сезона я чувствовал себя асом. Так много я больше никогда в жизни не катался. Старшие разрядники из нашей секции, глядя на это, вынесли мне приговор – я буду кататься на лыжах, альпинизм не для меня…

…Тогда в декабре в «Баксане» произошло интересное событие. На базе лагеря проходил реабилитационный сбор наших супер-мега-крутых альпинистов. Это была сборная Советского Союза. В СССР было всего две гималайские экспедиции – Эверест-82 и Канченджанга как раз весной 1989 года. Это были, как правило, одни и те же альпинисты, т.к. разница между двумя этими событиями была всего 7 лет. Это были монстры, люди-герои. Отбор в эту команду шел несколько лет по всему СССР. Если вспомнить массовость, то можно представить себе, какая была конкуренция, чтобы попасть хотя бы в республиканскую команду, а про сборную всей страны и говорить нечего. Сколько было нервов, интриг, рухнувших надежд и даже поломанных судеб. Это была элита. Со всеми вытекающими – известность, почет, звания, материальные блага, связи, возможности. Но элита, которая сама себя сделала. Каждый в этой команде был лидер и отдельная боевая единица. Хрищатый, Бершов, Туркевич, Виноградский, Погорелов, Валиев, и др. Я не помню всех, кто был тогда в «Баксане», но точно помню, что был Валиев, Туркевич, Бершов. Я тогда был всего лишь «значком», летом сделал первое в своей жизни восхождение, и еще не особо разбирался в альпинистской жизни всей страны. Нас позвали на какой-то вечер с крутыми альпинистами, я и пошел. Они сидели на сцене и рассказывали об Эвересте и Канченджанге. Это потом я уже понял, каких людей я видел одновременно в одном месте. Тогда я сидел и спокойно воспринимал ситуацию, а именно – я понимал, что передо мной сидят гималайцы. Ну, это примерно как инопланетяне. Я видел, что между нами несколько шагов, и я спокойно без всяких трагических заламываний рук понимал, что эти несколько шагов мне не сделать никогда. Ну, чудес просто не бывает. Вот я со своей 1Б и вот они – в лучах софитов с безумным успехом в Гималаях. Не все могут быть героями, кто-то должен сидеть на обочине и кричать «Ура». От Алексея Степановича у меня была книга «Эверест-82» и я знал, через что они прошли. Между нами была пропасть. В несколько шагов…

…Через 11 лет с Бершовым Сергеем, одним из этих легендарных альпинистов, я поднялся на Эверест в составе нашей кубанской команды, в окружении наших краснодарских монстров. Надо ставить безумные цели, и есть миллионы шансов, что они сбудутся…

На следующий 1990 год мне опять досталась путевка в «Узункол». Вспоминая предыдущий сезон, я для себя решил – если будет страшно, брошу это занятие. Страшно было, но я понял, что не брошу. На этот раз совершил 5 восхождений. Из обрывков памяти всплывают кусочки того лета:

… Наш подход на ночевки Мырды, и нас обгоняют парень с девушкой, крутые перворазрядники. У девушки в ушах наушники, она шла под музыку. «Блииииин, - подумал я, - вот как надо ходить!» Плеер тогда купить была очень большая проблема. С тех пор я всегда хожу с плеером…

… Возвращаясь в лагерь после очередного восхождения, узнали, что разбился Цой...

…При восхождении на Трезубец перед вершиной по наклонной плите инструктор идет без страховки, а мы по перилам. Как он не боится, не могу понять…

…Закрыли 3 разряд за несколько дней до конца смены, есть еще время. Мы с Игорьком из Ворошиловграда (Луганск) «покупаем» неофициально за 10 рублей Короленко и идем на пик Узункол – ему шабашка, а нам бонус к разряду…

В тот 1990 год я закончил техникум и поступил в армавирский педагогический институт. Потихоньку стала распадаться наша секция, и я остался один в институте, в который я поступил ради секции альпинизма. Обидно.

В 1991 году я получаю 30-дневную путевку в альплагерь «Адыл-Су». Это был один из лучших моих сезонов, как это ни странно... И печально.

…Секции нет, я один. Еду в Краснодар и какой-то дядька по фамилии Ахтырский в клубе на Офицерской дает мне путевку в «Адыл-Су». Потом мы будем часто встречаться с Олегом Александровичем…

…Во время тренировок и подготовки к первому восхождению Андрей из Ейска рассказал, что есть клеевая группа – Чайф…

…На тренировочной двоечке (Трапеция, 2А) у нас погибают 4 наших друзей. Из сорвавшихся пятерых только один Андрей остается живым. Нас было два отделения – значки и мы, третьеразрядники. От ноги инструктора пошел камень, срывает нашу двойку, они перехлестывают свою веревку с веревкой тройки из отделения значков, срывают их, улетают на крутой снежник, и там внизу, на бергшрунде, все разбиваются. Наша Левицкая Лена из Запорожья и трое ребят из Киева, из отделения значков. Целый день транспортировочные работы. Мы как роботы. Ничего не понимаем. Отдаю очки подошедшему врачу. В конце дня капают в глаза что-то, спалил…

…Уезжаем в Нальчик. Встречаем родителей ребят. В сотый раз по их просьбе пересказываем как все было. Чувствуем себя виноватыми, что живые. Ненавидим весь мир. Держимся втроем – Витек Гурский (Лена была его девушкой), Юрка Дзядык из Львова и я. Морг. Запах формальдегида. Голые ребята. У каждого косичка на животе (шов после вскрытия). Одеваем. Запаиваем в гробы. Возвращаемся в лагерь…

…Поредевшее отделение значков уезжает домой. У нас девочка (а я уже и не помню, как ее звали) из Питера, на восхождении была со мной в связке, говорит, что с нее хватит альпинизма. А мы втроем решили остаться и ходить…

…После разбора полетов нашего инструктора списывают, дают нам какого-то молодого Петю. Только после стажировки. Мы ему сказали – ты нас не трогай, Петя, и мы тебя не тронем. Так и ходили. Вообще не помню его ни на каком восхождении, кроме Эльбруса. 8 вершин. Одна за другой. Без отдыха. Иногда по две за день. Мы забили на все правила безопасности. Я выходил на всю веревку. Знал, Витек Гурский меня поймает в любой ситуации. Он – борец и подводный пловец. Я верил ему. А Юрка Дзядык всегда поддержит своим юмором…

…Когда не спал от усталости, вспоминал, как Лена пела под гитару:

Мимо текла, текла река,

Плыли куда-то облака,

Шел человек, была дорога

Его не легка, была не легка.

И человек мечтал о том,

Что он построит где-то дом,

И поселится счастье с ним

В доме одном, в доме одном.

Если, бывало, уставал,

То неизменно напевал

Песню любимую свою,

Ту, что пою, ту, что пою.

Дом, как известно всем давно,

Это не стены, не окно,

Даже не стулья за столом,

Это не дом, это не дом.

Дом это там, куда готов

Ты возвращаться вновь и вновь

Яростным, добрым, нежным и злым

Еле живым, еле живым.

Дом это там, где вас поймут,

Там, где надеются и ждут,

Где ты забудешь о плохом,

Это твой дом, это твой дом…

…Закончилась 20-дневная смена, а из 30-дневной было только наше отделение, и в лагере сменился полностью состав. Все приехавшие не могли понять, кто мы такие. Почему начальник учебной части высылает автобус нам навстречу, когда мы возвращаемся с восхождения, и мы едем втроем в пустом автобусе? Почему мы ходим вершины какие захотим? За что такие привилегии? Потом им тихонько кто-нибудь называл цену такому отношению, и нас не трогали…

…Последней вершиной тогда был Эльбрус. Меня накрыло на Косой полке. Этот Петя мне заявил, что я и Юрец будем в Седле отдыхать, а он с Витьком сходит на Западную, а потом вместе на Восточную. Это ж надо было мне такое сказать! У меня горняшку как рукой сняло. В результате на Западную он сходил со мной. Витек, оказывается, подпалил накануне глаза, и когда вышло солнце, из-за боли не мог идти дальше. Закрывал глаза и засыпал. Мы с инструктором и Юрой сходили на Восточную и потом все вместе спустились вниз…

…С Эльбруса спустились 19 августа. Второй день Путча. Все в лагере собрались перед телевизором. А мы с парнями нажарили картошки и напились водки. Было такое чувство, что прожили несколько лет. На следующий день добрались до Нальчика, потом, стоя в проходе рейсового автобуса, ехали до МинВод. Несколько часов стоя в 40-градусную жару? Да легко! В полном автобусе, рядом рюкзаки, мы стояли – загорелые, высушенные горными ветрами, повзрослевшие, в затертых футболках, черствые душой и телом – и разговаривали громко, на весь автобус, как будто были одни. Нам никто не сделал замечания. А так хотелось кого-нибудь заткнуть, найти виноватого и сорваться. Наверное, в нас что-то было. В МинВодах мы и расстались. Я возвращался домой как будто с войны…

В тот год в декабре я еще успел съездить в учебно-методический центр «Эльбрус» все в том же Приэльбрусье и отучиться на инструктора по горным лыжам. Это был последний выпуск этого центра. В том декабре не стало Советского Союза. Мы оказались в другой стране.

Наступил 1992 год. Секции не было. Путевок, как и ВЦСПС (всероссийский центральный совет профессиональных союзов) тоже не было. Что делать, не понятно. Каким-то образом я связался с саратовскими альпинистами и поехал к ним на сборы в Приэльбрусье. Походить ничего не успел с ними, только на занятиях поучаствовал. Еще довелось самому побродить по ущелью Адыл-Су. Помню, как один ночевал на Спартаковских ночевках. Было даже жутковато. Огромное ночное звездное небо, силуэты гор и ни души. Утром проснулся от звука какого-то странного. Выглянув наружу, увидел, что нахожусь в центре стада диких козлов, и некоторые из них жуют тент моей палатки. Наверное, после всех этих приключений и решил, что ну его это, одиночное хождение, надо создавать компанию.

Приехал в Армавир и в начале учебного года, после колхоза, решил сделать набор в институте и возродить секцию.

На этом и закончилась короткая отдельная история альпиниста Афанасьева Олега, и началась другая, более интересная, хотя и тесно связанная с первой, история одного клуба.

P.S. В 1993 году, когда нашей секции было год от рождения, мы приехали на краснодарские сборы в «Эльбрус». И в лагере я встретил Юрку Дзядыка. Он со своими украинскими альпинистами там ходил. Юра привез с собой памятную табличку в честь Лены Левицкой, и мы пошли установить ее на камне у тропы на Зеленую гостиницу. На обратном пути я признался ему, что хочу сделать из секции клуб. Он весело начал фантазировать:

Прикинь, пройдут годы, у тебя будет клуб, кабинет с креслом, на стенах будут картины с горами висеть, свой спортзал, еще скалодром можно построить!

Дурак ты! Я серьезно, а ты издеваешься!

P.P.S. Когда я написал эти строки, мне пришла в голову дурацкая мысль – а может Витька Гурского через одноклассников попробовать найти? Через несколько секунд я рассматривал фото на его страничке – две дочки, зимние погружения, все тот же здоровый черт…

…Может компьютерные технологии и не дадут им обратно в обезьян превратиться, может, проживут как-нибудь без Фенимора Купера?...

Первый рассказ

Это было в Домбае. Однажды оказался я дежурным по альплагерю -- причём в самый хлопотный день, когда происходил очередной "завоз новой смены". А начальником учебной части лагеря (начучем) был легендарный слесарь ленинградского Кировского завода, член Британского Королевского альпклуба Евгений Белецкий. Был он большой поклонник здорового образа жизни. Поэтому каждый день к обеду в столовую привозили бидоны со свежим нарзаном, а вокруг линейки для построений спортсменов были распаханы грядки для редиса, морковки и укропа.

По личному приказу начуча отловил я два отделения новичков и поставил их разучивать упражнения по окучиванию овощей в высокогорной зоне. Вскоре подходит ко мне одна из девиц и, хитро поглядывая снизу и держа ледоруб двумя пальчиками, спрашивает: -- Товарищ дежурный инструктор! У меня в зачётке по предлагерной подготовке одни пятёрки, но этого предмета -- окучивание овощей ледорубом -- мы не проходили. Скажите, как его при этом надо держать: клювиком вниз или тяпочкой?

Я ей отвечаю: -- Это совершенно новая дисциплина, разработанная только что Всесоюзной федерацией альпинизма, до Вас в вашем Киеве она могла ещё и не дойти. Относительно клювика и тяпочки: это очень сложный теоретический вопрос, с которым Вам лучше обратиться к самому Начальнику Учебной Части Заслуженному Мастеру Спорта СССР Белецкому Евгению Андриановичу, он как раз готовит диссертацию по этому поводу... И что вы думаете? Девушка бойкая оказалась, и вправду пошла к Белецкому.

Тот в это время как раз принимал делегацию из ГДР. А тут подходит девица и задаёт вопрос: мол, я знаю, Евгений Андрианович, что Вы крупнейший специалист по тяпочкам и морковочкам... -- Кто Вас ко мне послал?! -- взревел Белецкий. -- Дежурный инструктор, он сам в этом вопросе некомпетентен... Немцы, прекрасно знавшие русский, среагировали мгновенно. Я же в дни "завоза новой смены" больше никогда не дежурил.

Второй рассказ

Вообще-то девушки очень исполнительны и хорошо обучаемы. Если уж чему их научишь, то они никогда этого не забудут. Приведу пример. Работали мы как-то с дружком в альплагере инструкторами. Он со своим отделением очень много возился: то на скалодроме лазанье отрабатывал, то ледовые занятия, то снежные.

Самозадержание ледорубом на снегу тренировали до автоматизма. И вот как-то с утра повёл он новичков на восхождение. Возвращаются вечером в альплагерь, а на товарище лица нет, руки--ноги дрожат... В чём дело? Рассказывает: "Набрали мы высоту по крутому фирновому склону. Тут одна девчушка срывается и едет вниз. Секунда, две, десять -- и всё едет, не "зарубается". Все кричат, чтобы делала, быстрей -- а она только скорость увеличивает. Я её мысленно уже похоронил.

И тут она наконец переворачивается, "зарубается", чётко так ступени себе выбивает, поднимается, отряхивается... Оказалось, она поступила, как на занятиях делали: тогда сначала скорость набирали, а лишь потом делали самозадержание!" Это было в другую смену. Повели мы вместе с товарищем два отделения новичков на гору. На подходах одна мадам совсем измоталась. "Никуда больше, -- говорит, -- не пойду. Не могу -- и всё!" Оставить её нельзя, долго уговаривать некогда.

И пришла моему дружку спасительная идея. "Что с ней возиться! Давай спишем её на процент -- и дело с концами." "Какой процент?" -- насторожилась девица. "Ты что, не знаешь, что по инструкции ВЦСПС в альплагерях установлен процент смертельных случаев? Так что прощай, не поминай лихом." Видели бы вы, как она помчалась догонять группу! И чуть ли не первой взошла на вершину. Так что главное -- к каждой женщине свой подход найти...

Рассказы альпинистов о восхождениях на пик Ленина

Я знаю, как лучше познакомить моих гостей с красотами Алибека. По узкой лесной тропе я подвожу их к "академическому" домику за рекой Алибечкой, поднимаюсь с ними на второй этаж и распахиваю дверь на широкую веранду. Раздаются возгласы удивления и восторга.

Перед террасой лежит широкая поляна. Снег только что стаял, и трава словно ровный изумрудный ковер. Осенью она будет расцвечена белыми и светло-фиолетовыми крокусами. Теперь же время цветения черных тюльпанов, и они четко обозначаются среди зелени. За поляной правильным полукругом выстроились вековые пихты. Кажется, что их верхушки касаются ослепительно белых снеговых полей и голубых ледников Главного Кавказского хребта. Устрашающе крута на фоне темно-синего неба пирамида красавицы Белалакаи. Тоненькие серебристые нити на противоположных склонах-это водопады, шум реки приглушен. А выше всех солнце, ослепительно яркое и ласковое в пору запоздалой высокогорной весны.

Вы что думаете обо всем этом? - спрашиваю я хрупкую стройную женщину. За золоченой оправой очков живые глаза: это врач из Душанбе, альпинистка В. Мошкова.

Красиво, конечно, но как это излишне картинно и не совсем реально, - отвечает она после некоторого раздумья. - Мне больше по душе суровая и торжественная красота наших среднеазиатских гор. Они проще и понятнее. Нет, это я не о горах Варзоба, я думаю сейчас о панорамах Алайской долины...

Да, я была на пике Ленина, кажется, это было уже давно! Моему сыну сейчас шесть лет. Он знает десятки горных цветков. После пика Ленина вот уже третье лето мы приезжаем с ним в альпинистский лагерь. Самыми трудными для меня были последние шаги перед вершиной. До этого высота как-то не ощущалась; некогда было, все время в движении и работе. В лагере 6200 м мне приснился страшный сон: потеряла свой рюкзак с воздухом, проснулась, задыхаясь, в тревоге. В нескольких метрах от цели могла делать только по одному шагу, потом нужно было долго переводить дух. Выбралась к туру последней, четырнадцатой. Руки дрожат. Чтобы удержать в видоискателе группу, прижала кинокамеру к носу, задержала дыхание и от удушья чуть не потеряла сознание. Анвар Шукуров обнял меня, расцеловал. "Молодец, Валя, дошла, а ведь мы на вершине пика Ленина!.." Я не могу сказать ни слова. Когда раздышалась, чувствую, по щекам текут слезы.

Ночевка на 6800 м на спуске прошла как-то незаметно. Основные события, мы их не ожидали, принес следующий день. Во время снегопада и в тумане прошли на спуске почти всю террасу. Движение замедлилось, а потом мы повернули обратно. Ребята не решились пойти на крутой спуск в горловину к куполу 5200 м - боялись лавин. Прошли назад две трети террасы и остановились на ночевку на площадках, где накануне ночевали одесситы. Пологая снежная полка здесь шириной 200-300 м; утром мы убедились, что наши четыре палатки установлены в ряд в сотне метров от крутой части склона.

К 9 часам вечера еще не стемнело. Было как-то серо, и непрерывно шел снег.

Володя, сделай чай, - попросила я мужа. Он выбрался из палатки и на двух "Фебусах" начал топить воду для всех в нашей общей большой кастрюле. В соседней палатке включили "Спидолу". Слышимость прекрасная. Леонид Утесов исполнял какую-то песню. Потом, помню, возглас; "Ребята, лавина!.." Меня сильно толкнуло что-то мягкое, обволокло, еще раз толкнуло в шею и голову и понесло вместе с палаткой вниз по склону. Ведь ниже совсем близко ледовые сбросы и гибель! В сознании одна только мысль: что-то теперь будет, что будет?!

А потом остановка и тишина. Скрип шагов где-то внизу, и голос Володи Машкова: "Ребята, как вы?.." Он заметил темную ткань палатки, выступающую из-под снега, и начал ее рвать; снова досталось моей голове. Затем слышу голос Белкина: "Все в порядке, дышать только нечем..." Выбрались невредимыми наружу все. Только у Абулаева на лбу небольшая ранка. Соседям досталось больше, их палатки были установлены прочнее, на ледорубах, а мы свою закрепили на врытых в снег пустых консервных банках, и нас меньше помяло.

Затем споры, где ночевать. Иван Иванович Линдт, самый старший из нас по возрасту, - за устройство пещеры. Большинство же за ночевку тут же, в снежных ямах, все равно палки палаток сломаны. Надеялись, что новой лавины уже не будет. Ночью даже умудрились спать.

Володя рассказал, что опасность он осознал в последнее мгновение. Он помнил звук легкого хлопка, волну холодного воздуха и мягкий удар по всему телу, потом его закружило и понесло вниз. При первом же вздохе он ощутил резкую боль от тысячи ледяных иголок, попавших в легкие. Когда выбрался из снега, обнаружил, что одна нога босая, а в руке фонарик. Его луч осветил ровный бугристый снег. Володя сразу же побрел вверх по склону, наткнулся на нашу палатку и откопал нас из-под снега.

А утром тяжелый спуск. Снегопад прекратился, но свирепый ветер переметал снег, и на наших лицах намерзала ледяная корка. Отогрелись и пришли в себя только у скал Липкина.

Яков Аркин не помнит, когда у него окончательно оформилось решение предпринять штурм пика Ленина от верховий ледника Ленина по новому пути - "в лоб" по северной трехкилометровой стене в направлении скал предвершинного взлета. Быть может, еще во время первой экспедиции к пику Ленина, организованной обществом "Спартак" в 1952 г., когда он и его товарищи потерпели неудачу в организации траверса пик Ленина - пик Дзержинского. Ледово-снежные склоны северной стены пика Ленина не казались ему тогда непреодолимыми. На Кавказе при "стенных восхождениях" спартаковцам приходилось преодолевать куда более крутые участки и решать более сложные технические задачи подъема и спуска. Ясно было, что здесь, на Памире, главные трудности принесут высота и, возможно, лавины.

Когда Яков Аркин участвовал в заброске продуктов на вершину Раздельную, куда спартаковцы должны были спуститься с пика Ленина по пути к пику Дзержинского, следы многочисленных лавин пересекали северный склон пика. Позже грохот лавин со стены не раз доносился до палаток их высотного лагеря 6700 м на восточном гребне пика Ленина, где альпинисты были вынуждены пережидать непогоду. Оттуда им пришлось отступить, чтобы спасти жизнь заболевшему товарищу.

Решающее значение имел опыт восхождения 1956 г. на пик Победы. Спартаковцам удалось добиться успеха за счет планомерной осады этой грозной вершины, попытка штурма которой не раз заканчивалась трагическим исходом. Теперь в расчет принималась возможность резкого ухудшения погоды на любом из этапов восхождения. Альпинисты решили через каждые 400-500 м высоты оборудовать в толще снежного склона надежные пещеры-убежища с достаточными запасами продуктов и других необходимых вещей. В них можно было в течение нескольких дней переждать непогоду и надежно укрыться от лавин. Новая тактика принесла успех, и Я. Г. Аркин с товарищами взяли ее на вооружение здесь, на северных склонах пика Ленина.

В. М. Абалаков во главе спартаковской команды в начале августа 1960 г. предпринял свое третье восхождение на пик Ленина с перевала Крыленко, а Я. Г. Аркин приступил к подготовке штурма северного склона вершины.

Базовым лагерем альпинистов стала морена у скал Липкина. Первая пещера-убежище - лагерь № 2 - была создана на высоте около 5000 м по обычному пути восхождения на вершину Раздельную. Отсюда повернули точно в направлении вершины; их ориентиром стали два отрога к востоку от высшей точки пика Ленина, получившие название Скальных лап.

От лагеря № 2 шли уже в высотной обуви по твердому снегу. Лагерь № 3 удалось оборудовать на высоте около 6000 м. Только к вечеру альпинистам удалось закончить устройство пещеры. Все круче и грознее вставала перед ними стена пика. Опасность лавин здесь становилась реальной при малейшем ухудшении погоды. Высотный лагерь № 4 был оборудован на высоте 6500 м. После ночевки в нем альпинисты, оставив четырехдневный запас продуктов, отправились вниз для отдыха.

Штурм пика Ленина по новому пути под руководством Я. Г. Аркина предприняли Г. Л. Аграновский, Я. В. Дьяченко, И. Г. Кахиани, В. А. Кизель и Л. Н. Филимонов; все они, за исключением Л. Н. Филимонова, уже бывали на высшей точке пика. Л. Н. Филимонову же в 1958 г. пришлось транспортировать вниз больную китайскую альпинистку.

В высотном лагере № 4 альпинисты ночевали дважды. Дважды они выходили в направлении Скальных лап для устройства последнего, пятого высотного лагеря, который был отрыт в крутом снежном склоне на высоте около 5800 м.

Яков Аркин умышленно не форсировал восхождение; хорошее оборудование штормового лагеря могло иметь решающее значение. Пока его товарищи заканчивали отделку пещеры, он вместе с И. Кахиани предпринял поход к Скальным лапам. Разведка пути была оправдана, двоим альпинистам удалось на протяжении нескольких сот метров проложить на крутом склоне след. По мере приближения к скалам все чаще были камнепады; большие обломки скальных пород рушились вниз и проносились совсем рядом.

Тревожный сон альпинистов накануне штурма в час ночи был нарушен грозным гулом. Якову Аркину, ветерану Отечественной войны, на мгновение припомнился грохот артподготовки. Может быть, лавина?! Альпинисты сжались в своих спальных мешках в ожидании дальнейших событий, но их не последовало.

Утром, когда косые лучи солнца легли на склон, они вышли на штурм. Ночное происшествие объяснялось просто: огромная зияющая трещина длиной около двухсот метров перерезала след, проложенный вчера двумя альпинистами; она образовала отвесную ступень высотою в три метра. Пришлось потратить немало времени, чтобы преодолеть это неожиданное препятствие, возникшее в результате ночной передвижки льда.

Самым трудным оказался последний взлет склона. Вперед вышел Иосиф Кахиани, ему пришлось вырубить в твердом фирне более двух десятков ступеней. На вершину альпинисты вступили в два часа дня 15 августа 1960 г., а к вечеру благополучно спустились в свой штурмовой лагерь № 5. Был проложен новый путь к пику Ленина (Несколькими днями позже по следам группы Я. Аркина по новому пути на пик Ленина совершили восхождение с двумя промежуточными ночевками О. В. Абалаков и И. Федоров. Маршрут восхождения на пик Ленина, проложенный группой Я. Аркина, именуется теперь путем Аркина).

В статистике восхождений на пик Ленина Можно отметить все возрастающее количество альпинистских походов на склонах этого гиганта Заалайского хребта, начиная с 1960 г. В значительной мере развитию здесь альпинизма способствовало создание у северных склонов пика опорной базы альпинистского лагеря "Дугоба". Альпинисты-высотники, приезжающие в Фергану, могли теперь уже на второй день прибыть в Алайскую долину к подножию пика Ленина и получить на базе высотное снаряжение и продукты. Хорошо организованные транспорт и связь еще более упростили задачу восхождения на эту вершину; существенно снизились и материальные расходы экспедиций. В этих условиях среднее время, необходимое для восхождения на пик Ленина (включая акклиматизационные походы), было снижено до месяца вместе с днями подъезда в Ош и отъезда из него или из Ферганы. Но лучше всего об этом можно судить по опыту восхождений 1967 г., в них удалось принять участие и автору этих строк.

Через тридцать лет

Июльская ночь 1967 года. Шумят моторы турбовинтового лайнера. С правого борта его виден полный диск луны. Горизонт застилает мгла. Без особого усилия можно представить себе, что мы летим где-то в космосе. Наши единственные ориентиры - спутник Земли и редкие звезды. Под самолетом проплывают буровато-желтые пятна пустыни, потом воды Аральского моря. Мы приближаемся к Ташкенту.

Мне не спится. Я думаю о том, что начинается мое восьмое путешествие на Памир и пятое к подножию пика Ленина. В 1946 г. наша первая после войны экспедиция на Юго-Западный Памир добралась до этих мест поездом из Москвы только к исходу четвертых суток. От нестерпимой духоты в переполненных вагонах мы спасались на крыше вагона. Некоторые неудобства такого путешествия были возмещены относительной прохладой и зрелищем налета саранчи на поля возле Кзыл-Орды. А теперь меньше чем за три часа самолеты доставляют нас от Минеральных Вод до Ташкента.

Самолет садится на Ошском аэродроме. К нам приближается группа людей. Темные костюмы, галстуки и шляпы убедительно говорят об официальных обязанностях встречающих - ведь в высокогорном Оше жара за 30°, и такой наряд можно носить только при чрезвычайных обстоятельствах. Среди встречающих живописная фигура в шароварах, пестрой рубашке навыпуск и черной узбекской тюбетейке. Это же Арик Поляков! Я готов поклясться, что он был неразлучен с этой же тюбетейкой во время нашего похода к пику Ленина в 1936 г. Но теперь он уже почтенный, несколько располневший Арий Иосифович. На нем лежит нелегкая обязанность хозяйственного обеспечения альпиниады. Когда церемония встречи, взаимные представления и приветствия заканчиваются и я окончательно убеждаюсь, что мои спутники - альпинисты из ГДР, Поляков посвящает меня в свои заботы.

Дел невпроворот, - говорит он, озабоченно глядя куда-то в сторону, через мое плечо; я хорошо знаю, что такая манера беседы свойственна Арику, когда он хочет сообщить собеседнику что-либо важное - Прибывают грузы, прибывают участники альпиниады, надо вести переговоры в облисполкоме, с пограничниками, а тут еще затруднения с автомашинами... Завтра на московском самолете прибывают чехи, болгары, возможно, итальянцы, югославы едут поездом на Андижан. Вчера в базовый лагерь выехали хозяйственная группа Шалаева и руководитель нашего штаба Борис Романов с несколькими альпинистами. Скорее в город, включайся в дела, - заканчивает он.

Я не узнаю окраин Оша, - так изменились они за десять лет, прошедших со времени моего приезда сюда для тренировок участников будущего штурма Джомолунгмы. Машина мчит нас мимо длинных корпусов строящегося текстильного комбината. С трудом узнаю центр города - так он изменился. Рядом кварталы новых пятиэтажных домов, их силуэты почти закрывают гору Сулеймана. На месте спортивной площадки, где в 1958 г. команда, состоящая из китайцев, входивших в нашу экспедицию на р. Караджилгасай, вела спортивный бой со сборной волейболистов Оша, построен современный стадион. Помещения под трибунами в нашем распоряжении. В комнатах штабеля ящиков, горы пуховых курток и брюк, ледорубы, коробки с радиоаппаратурой. В вестибюле разноголосая речь, знакомые лица ветеранов высотного альпинизма и спортивной молодежи, намеренной впервые испытать свои силы в высотном альпинизме.

По совету Полякова я "включаюсь в дела". Передо мной гора деловых бумаг. Начинаем составлять списки участников альпиниады, выезжающих в базовый лагерь у подножия пика Ленина на третий день; возглавить эту группу поручено мне.

Решение о проведении юбилейной альпиниады на пик Ленина, посвященной 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции, было принято Федерацией альпинизма СССР в марте 1967 г. В ней должны были принять участие двести - двести пятьдесят альпинистов, в том числе сорок два из социалистических стран Европы. Однако сведения, которыми располагал наш штаб в Оше, говорили о том, что число участников альпиниады будет гораздо больше. На Ошский стадион с короткой пометкой "пик Ленина" приходили телеграммы с извещением о выезде новых участников и целых команд из Душанбе, Алма-Аты, Грозного, Нальчика, Риги; было удовлетворено ходатайство о приезде к пику Ленина групп альпинистов из Италии и Австрии.

Массовое восхождение на пик Ленина должно было завершиться установкой на нем государственных флагов СССР и стран - участниц альпиниады. Родилась мысль установить на высшей точке пика монумент с изображением великого основателя Советского государства. В разработке его конструкции деятельное участие принял В. М. Абалаков, ветеран пика Ленина и трехкратный восходитель на эту вершину.

Тренерами альпиниады должны были быть опытные альпинисты-высотники. Многие из них уже побывали на пике Ленина и других семитысячниках СССР. С некоторыми я прокладывал маршруты на Памире и Тянь-Шане, с И. Д. Богачевым совершил восхождение на Музтагату в Западном Китае. Уверен, что у нас не возникнет разногласий в выборе тактики восхождения: она была разработана в экспедициях 1936 и 1937 гг., принесла успех и прошла длительную проверку временем. Ведь на пике Ленина с 1928 по 1966 г. уже побывало пятьсот двенадцать человек. Но как мы сможем управлять многочисленными отрядами и группами альпинистов? Ведь на штурм вершины отправится более двухсот восходителей - число, небывалое в мировой практике высотного альпинизма. Как распределить эти группы по известным нам путям восхождения, чтобы сделать его безопасным и обеспечить правильное взаимодействие групп в условиях непогоды, заболеваний или других несчастий?

Но ответы на эти вопросы надо искать на месте после обобщения опыта разведывательных и акклиматизационных походов.

Первые вести из базового лагеря. Б. Т. Романов радирует: две разведывательные группы альпиниады, базирующиеся у подножия пика Ленина в Алайской долине, в филиале альпинистского лагеря "Дугоба", совершили первые восхождения на вершину. Они прошли на пик Ленина с востока по классическому пути через снежный купол на высоте 5200 м.

Но почему же они не поднялись к цели с запада, через вершину Раздельную, так, как я просил их при нашем расставании в Ленинграде, чтобы сделать детальную разведку путей восхождения для альпиниады? На следующий день по следам ленинградцев на вершину взошла группа из шести альпинистов с участием К. К. Кузьмина; я радуюсь успеху своего друга и спутника по памирским экспедициям - ведь это его третье восхождение на пик Ленина.

Представители альпиниады и городских спортивных организаций встречают на аэродроме альпинистов Болгарии и Чехословакии, позже прибывает группа польских альпинистов во главе со Станиславом Биелем. Он сразу же садится за составление очередной корреспонденции в польскую печать. Станислав Биель - опытный высотник, за его плечами участие в двух польских экспедициях на Гиндукуш и восхождения на семитысячные вершины.

Со многими зарубежными альпинистами у меня издавна установились прочные дружеские связи. А. Аврамов закончил в конце 50-х годов школу инструкторов альпинизма СССР на Кавказе. Теперь он заслуженный мастер спорта Болгарии, в его активе - восхождения на труднейшие вершины Кавказа и Альп. Среди чехословацких альпинистов - Карл Герман; всего два года назад мы совершили с ним памятное зимнее восхождение в Высоких Татрах на вершину Рыси, на которой в 1913 г. побывал В. И. Ленин.

Вместе с членом штаба альпиниады В. А. Тихонравовым мы встречаем в Андижане (до него всего два часа езды на автомашине) югославскую делегацию. Ее руководитель Миха Поточник - председатель Союза альпинистов Словении. В составе югославской группы единственная пока среди зарубежных участников альпиниады женщина, очаровательная Барбара Щетинина; она едет на Памир вместе со своим мужем альпинистом. Женщин-альпинисток Советского Союза в альпиниаде будет не менее двадцати. Всем им придется пройти через нелегкие испытания высотного восхождения. На пике Ленина уже успели побывать тринадцать женщин. Первая из них - инженер из Ленинграда Екатерина Мамлеева.

Вас просят подойти альпинисты, прибывшие с пика Ленина, - сообщает дежурный. - Их машина на площади перед стадионом.

Мчусь наверх по лестнице. Группа восходителей окружена плотным кольцом участников альпиниады. С трудом узнаю Строганова, Шведчикова, Бакурова, Сиверса и других. Все они похудели, обросли бородами, их походная одежда покрыта дорожной пылью, на губах, коже лица и шеи следы сильных ожогов - памирское солнце на снежных полях семитысячных высот беспощадно.

Из рассказов выясняю подробности их тяжелого восхождения. К их приезду на пик Ленина зимний и весенний снег только начал уплотняться. Путь от лагеря к лагерю на склонах вершины им пришлось прокладывать в глубоком рыхлом снегу, утаптывая траншею глубиной до метра.

Как лавины? - спрашиваю я с нетерпением.

Начинают сходить на высотах от 5000 до 6000 метров, - сообщает Роман Строганов. - Самая грандиозная их них, шириной до шестисот метров, сошла на наших глазах к подножию скал Липкина и перекрыла весь склон, выводящий к Раздельной. Поэтому-то мы и не пошли на пик с запада. Успели отрыть одну пещеру на 5200 метров. Тяжело нам досталось...

В это можно легко поверить, глядя на усталых альпинистов, оставивших лагерь у пика Ленина только вчера вечером. Стоящий рядом со мной альпинист убеждает прилетевшую вчера в Ош Лену Николаеву:

Ходить на пик Ленина безумие... Я бы, пожалуй, еще раз попытался, но тебе это зачем?! Подумай сама...

Выясняю подробности восхождения группы К. К. Кузьмина. Он отправился на штурм пика без акклиматизационного похода. Возвратившись в базовый лагерь, он сказал: "Так ходить на пик Ленина нельзя!" В какой-то мере спешку К. К. Кузьмина объясняет то обстоятельство, что в его кармане лежит билет на самолет, который через несколько дней должен доставить его в Египет. Кирилл, как инженер-гидроэнергетик, принимает участие в строительстве Асуанской плотины. Феноменальная выносливость Кузьмина выручила его, но в другой группе студентов-альпинистов не все благополучно. В. Надбах и В. Шелатуркин в дни акклиматизационного похода тяжело простудились.

В глазах начинающих высотников читаю смятение, вызванное этой встречей. Я знаю, что в эти минуты перед каждым из них встает вопрос, на который надо в ближайшее время дать ответ: а как я буду чувствовать себя выше привычных мне высот, справлюсь ли с трудностями восхождения или же пойду на спуск, не дойдя до цели, как это пришлось сделать стоящим передо мною ребятам?..

Теперь слово за нами, тренерами и организаторами альпиниады. Мы должны провести ее участников шаг за шагом через нелегкие испытания сурового быта альпинистов-высотников, тяготы акклиматизационных походов, немалые усилия, которые надо вложить в организацию промежуточных лагерей. И каждого из них мы должны подвести к надлежащей спортивной форме, вселить уверенность в своих силах.

Наступают часы прощания с Ошем. Ош сохраняет колорит восточного города, которому суждено было многие сотни лет стоять на перепутье дорог, соединявших верховья Сырдарьи с областями Внутренней Азии. Зарубежные гости и наши альпинисты, впервые попавшие в республики Средней Азии, не расстаются с фото- и киноаппаратами. Они восторгаются пестрыми национальными одеждами местных жителей, высокими войлочными бело-черными шляпами киргизов, дивятся невозмутимости почтенных седобородых старцев, пробирающихся через запруженные автомашинами перекрестки верхом на ишаках.

Последние закупки на ошском базаре закончены, уложены рюкзаки и ящики. Утром шесть автомашин с восемьюдесятью участниками альпиниады оставляют стадион, переправляются по мосту через шумную Акбуру и выезжают на Памирский тракт. Окраины города позади. На крутом косогоре группа провожающих машет нам шляпами: это руководители ошских общественных и спортивных организаций - наши гостеприимные хозяева. Впереди двести семьдесят километров дороги.

По хорошо знакомому мне пути - теперь это удобная асфальтированная дорога - наш автокараван медленно втягивается в горы. Редкие селения остаются позади. На склонах долины - отары овец:

начинается зона летних пастбищ Малого Алая. Уже добрая сотня километров отделяет нас от Оша, но и здесь мы видим трогательные знаки внимания к нам, альпинистам. У дороги плакат: "Привет участникам международной альпиниады на пик Ленина от животноводов Алая!" В ответ с машин несутся радостные возгласы.

Во второй половине дня начинаем подъем на перевал Талдык. Машины медленно ползут по серпантину дороги. Вот и перевал.

Алайская долина встречает нас сильным холодным ветром. Мы останавливаем машины на первом же повороте, где открывается вид на ее просторы. Мгла застилает даль широкой долины, трудно различить отдельные вершины. Но вид на ледяную стену Заалайского хребта потрясает. С изумлением смотрят на грандиозную панораму те, кто впервые на Памире. Их лица отражают восторг, растерянность, недоверие - да реально ли все то, что лежит перед нами?!

Дальше едем вдоль правого берега Кызылсу. Эта часть Алайской долины теперь местами распахана: зеленеют посевы ржи, ячменя, кормовых трав, которые предназначены для скота, остающегося на нелегкую зимовку в боковых долинах Алайского хребта.

Ночуем в намеченном месте перед переправой. Ее начинаем с восходом солнца. В бурных водах одного из рукавов Кызылсу глохнут моторы двух машин, - их засасывает в песок. Совхозный тракторист вовремя приходит к нам на помощь. Некоторое время блуждаем в поисках переправ через рукава Ачикташа и наконец выбираемся на хорошо накатанную колею, ведущую в нужном нам направлении.

Мгла рассеивается. Панорама пика Ленина открывается перед нами во всем величии. Солнечные лучи освещают ледники с востока и подчеркивают все детали рельефа. Даже с тридцатикилометрового расстояния хорошо различаю памятный мне по 1936 году карниз на пике Дзержинского и грозную стену, над которой я раскачивался на веревке, связывавшей меня с Ваней Федоровым. Как на рельефной карте, показываю внимательным слушателям направления классических маршрутов восхождений на эти вершины.

Еще два десятка километров пути по затяжным подъемам и косогорам древних ледниковых морен. Озера, возле них юрты - жилища скотоводов - киргизов и узбеков; тут же стада овец, коров, лошадей и яков. Приближаются и вырастают пятитысячные вершины, которыми заканчиваются отроги Заалайского хребта. Еще одно озеро, возле него альпинистские палатки и мачта радиостанции. Это филиал альпинистского лагеря "Дугоба". Без остановки одолеваем последний подъем и оказываемся на огромной широкой поляне. Справа в низине, среди густой травы, течет ручей с прозрачной родниковой водой. Несколько палаток, выстроившихся в линейку, левее их антенны двух радиостанций. Навстречу нам бегут люди, впереди Борис Романов, загорелый и обветренный в первых памирских походах, тренер альпиниады М. А. Грешнев и другие. Еще левее - гладь пологой речной трассы, я ее узнаю - ведь здесь в 1936 г. мы принимали самолеты Липкина и Шапарова! Потом, год спустя, с этой же поляны мы предприняли новый штурм пика Ленина, принесший нам победу.

Научной, удачной с методической... литературы могут выполнять репродукции портретов писателей, иллюстрации к произведениям, картины жанрового характера, фотографии ...

Секрет пропавшего альпиниста

Просто мистика какая-то! Игорь случайно встретил в метро человека, который… полгода назад погиб в горах. Что это? Призрак? Мираж? А может быть, пропавший альпинист жив и просто от кого-то скрывается? Игорь, Петька, Даша и их друзья останавливаются на последней версии.

Они хотят поговорить с его невестой, но сразу же выясняют – за ней установлена круглосуточная слежка…

"Саяны не отличаются особо грандиозными, вызывающими зуд покорения у альпинистов вершинами. Нет здесь пятитысячников, шеститысячников с вечными ледяными шапками и неприступными пиками. Саяны уступают по мощи Тибету, Кавказу, Памиру, но это тоже огромная страна гор, от Красноярска на севере до монгольских степных просторов на юге; на западе граничит она с такой же горной страной Алтаем, на востоке подступает к Байкалу… Конечно, Саяны – это не только горы, есть тут и животворные, благодатные котловины, и каменные пустыни, и барханы, почти как где-нибудь в Каракумах, и целебные грязевые озера, и не тронутые человеческими механизмами таежные дебри".

И не только об этом.

«Хорошими его героями были представители так называемых мужественных профессий: геологи, гляциологи, спелеологи, вулканологи, полярники и альпинисты, которые борются со стихией, то есть силой, не имеющей никакой идеологической направленности. Это давало Ефиму возможность описывать борьбу почти без участия в ней парткомов, райкомов, обкомов (чем он очень гордился) и тем не менее проталкивать свои книги по мере написания, примерно по штуке в год, без особых столкновений с цензурой или редакторами.

Потом многие книги перекраивались в пьесы и киносценарии, по ним делались теле- и радиопостановки, что самым положительным образом отражалось на благосостоянии автора…».

Бегство из рая

Максим, профессиональный альпинист, во время одного из восхождений принимает участие в спасательной операции, которая круто меняет всю его жизнь и открывает путь к новой, на этот раз карьерной вершине. Но судьба, выстроив цепочку трагических и криминальных обстоятельств, внезапно ставит его перед выбором: лишиться всего, чего он так долго добивался, или всю оставшуюся жизнь помнить о девушке, которую он не попытался спасти.

Роман о резких поворотах в судьбе, иногда организуемых самой жизнью, но иногда становящимися следствием мгновенно принятых неоднозначных решений, зачастую неожиданных для самого их автора. Содержит нецензурную брань.

Стрингер

Гора Эверест (Джомолунгма, 8848м), самая высокая вершина в мире также является одной из самых легендарных вершин, о восхождении на которую, за ее немногим менее чем 100 летнюю историю, накопилась масса разнообразных историй: от фантастически сказочных до наиболее трагических.

В этой статье мы кратко коснемся нескольких из наиболее загадочных историй восхождений на Эверест.

1) Кто первым ступил на вершину Эвереста в 1953 году?

Официально признанным остается тот факт, что первое восхождение было совершено , по пути, .
В этом первом восхождении альпинисты пользовались кислородными приборами, а в работе экспедиции принимали участие более 30 шерпов.
В это восхождение, альпинисты договорились, что при успешном восхождении, они в последствии, будут всем говорить что достигли вершины вместе, одновременно, тем самым протестуя и отрицая против политики колониализма местного населения Непала и Индии.

Однако, со временем открылись косвенные факты, которые утаивали руководитель тогдашней экспедицией Джон Хант (John Hunt) и британский посол в Непале – Кристофер Саммерхайер (Christopher Summerhayr).
По этим данным новозеландец Эдмунд Хиллари взошел на вершину Эвереста первым, до Тенцинга Норгея. Этими фактами оказались три страницы рукописной записи сделанной Эдмундом Хиллари и сейчас хранящиеся в архиве Британского Королевского географического общества.
Вот наиболее знаменательная выдержка из этой записи: «Я ступил на вершину Эвереста, и затем помог Тенцингу подняться и стать рядом со мной» .
В официальной версии Хиллари все время звучала лишь такая версия: «Еще несколько ударов ледоруба по снежному слону и мы вместе стояли на вершине» .

2. Невероятная история Мориса Уилсона (Maurice Wilson)

В 1933-м году - за два десятилетия до первого восхождения на Эверест, совершенного многочисленной британской экспедицией - 34-летний англичанин Морис Уилсон (Maurice Wilson) на весь мир заявил о своём желании взойти на высочайшую вершину мира... в одиночку. Несмотря на скорую гибель на северных склонах Эвереста, он успел стать одной из самых противоречивых фигур мирового альпинизма. О нём много и неоднозначно писала в прессе; его обсуждали в профессиональном сообществе и даже в правительстве.

Подробнее о истории восхождения Мориса Уилсона Вы можете проситать в нашей статье:
.

Помимо того удивительного факта, что Моррис не только не был профессиональным альпинистом, он ни разу до этого не восходил на вершины гор. Он был одним из многих незаметных героев Первой Мировой, выживший в аду окопов. Двойное ранение практически полностью обездвижило его левую руку. Вдобавок к этому он перенёс тяжелую форму туберкулеза и нервное расстройство. Многие ставили под сомнение его способность добиваться цели и отмечали его склонность к бесцельным метаниям - послевоенному синдрому, который выражался в многочисленных незаконченых делах и брошеных жёнах. Помимо всего прочего существовало два "убийственных" аргумента "против": он никогда не управлял самолётом и не занимался альпинизмом.

Уилсон штурмовал гигантский ромбукский ледник, надеясь достичь отметки 8848 м 21-го апреля - в день своего рождения. Он много раз сбивался с пути, но несмотря на это поднялся на высоту 6000 м. Где-то в районе 6500 м - "лагерь 3" предыдущих экспедиций - обильный снегопад вынудил его повернуть вниз, и он два дня пролежал в своей палатке на леднике. Именно там, в полном одиночестве он справил свой 36-й день рождения. Ночью шторм прекратился, и Уилсон сумел добраться до монастыря, в течение 16 часов пробиваясь сквозь 90 см толщу свежевыпавшего снега.

29-го мая Уилсон предпринял повторный штурм, попросив носильщиков подождать его в "лагере 3" 10 дней. К сожалению, его просьба была проигнорирована. В этот день люди видели Мориса Уилсона последний раз. На следующий год неподалёку от "лагеря 3" Эрик Шиптон (Eric Shipton) и доктор Чарльз Уорен (Dr. Charles Warren) нашли его останки, а также его дневник.
Последняя запись в его дневнике датировалась 31 мая и было в ней записано следующее: «Еще один великолепный день».

Последней историей в саге Мориса Уилсона, был спорный факт о том, что Морис был трансвеститом, который до восхожденяи на Эверест работал в магазине женских платьев платья в Новой Зеландии; и по рассказам некоторых людей Морис носил на себе женское нижнее бельё а в его сумке всегда был пакет с женским платьем.
В последствии, в 1960-ом году одна их китайских экспедиций на Эверест подлила масла в огонь в этой истории, заявив что обнаружила остатки платья и женскую обувь периода 1930-х годов на отметке в 6400 метров…

3. Что, если на Эверест первыми поднялись советские альпинисты?

В конце 1952 года, в соответствии с докладом, опубликованным в Alpine Journal , 35 советских альпинистов отправились на Северный склон Эвереста что-бы попытаться покорить маршрут по Северо-Восточному хребту.

Только представьте себе, что могло бы быть, если бы это восхождение удалось?
В издании Sydney Morning Herald, от 21 апреля 1952 в одной из статей отмечатеся: "... У Советов есть более всего «первых мест» чем у любой другой страны мира; русские изобрели сталь, электрические лампочки, радио-теолеграф… и многое, многое другое. Так почему бы им не быть первыми и на Эвересте? Даже если это их восхождение будет побочной целью, а основной задачей экспедиции будет цель доказать что «снежный человек» по сути является капиталистическим поджигателем войн?"

4. Кем был был Эндрю «Сэнди» Ирвин (Andrew "Sandy" Irvine)?

Одной из величайших тайн Эвереста остается вопрос: достигли ли вершины Джордж Мэллори (George Mallory) и Эндрю «Сэнди» Ирвин (Andrew "Sandy" Irvine) в 1924 году, прежде чем они погибли?

Все знают о Мэллори, но кто такой был Ирвин?

Эндрю Комин Ирвин (Andrew Comyn Irvine) (1902-1924), по прозвищу «Сэнди» (Sandy / Рыжик) , был
молодым альпинистом, который активно занимался греблей на байдарках и учился на инженера в Оксфорде.
Он был в этой экспедиции 1924 года самым молодым ее участником, он был назначен руководителем экспедиции на должность ответственного за исправность кислородных баллонов, именно за эти навыки обращения с кислородными баллономи, как считается Джордж и выбрал Эндрю как своего партнера в штурмовое восхождение; хотя некоторые источники утверждают, что у Джорджа Мэллори было сексуальное влечение к Эндрю.

Эндрю Комин «Сэнди» Ирвин (Andrew Comyn "Sandy" Irvine)

Последний раз Джорджа Мэллори и следовавшего с ним молодого альпиниста Эндрю Ирвина, восходящих к вершине по северо-восточному хребту на высоте чуть выше 8500 метров, 8 июня 1924 года наблюдал член экспедиции, геолог Ноэль Оделл. С тех пор живыми их никто не видел.

В 1999 году тело Мэллори было найдено американской экспедицией «Mallory & Irvine Research Expedition» на высоте 8600 метров. Большинство историков и экспертов считают, что Мэллори погиб при попытке взобраться на вертикальную стену на северном хребте горы, называемой второй ступенью.
В 1933 году был найден ледоруб принадлежавший Эндрю, его тело так и не было найдено, хотя от китайских альпинистов некоторое время назад поступала информация о обнаружении на склоне Эвереста тело, как они выразились «старинного английского альпиниста».