Поэзия эдгара по. Эдгар по и его поэзия

Эдгар Аллан По начал свою творческую деятельность как поэт-лирик. Первые поэтические сборники "Тамерлан" (Tamerlane and Other Poems, 1827), "Аль Аарааф, Тамерлан и мелкие стихи" (Al Aaraaf, Tamerlane and Minor Poems, 1829) и "Стихи" (Poems, 1831) успеха не принесли. Потерпев неудачу на поэтическом поприще, Эдгар Аллан По обратился к прозе и в течение 30-х гг. писал новеллы, регулярно публиковавшиеся в различных литературных журналах, а впоследствии составившие знаменитый двухтомник "Гротески и арабески" (Tales of the (Grotesque and Arabesque, 1840). К этому же времени относятся первые выступления По-критика. "Прозаический" период 30-х гг. Эдгара Аллана По ознаменовался также попыткой создания романтического романа, оставшегося незаконченным: "Приключения Артура Гордона Пима" (Ihe Narrative of Arthur Gordon Рут of Nuntucket, 1838). В 40-е гг. продолжая писать рассказы, По возвращается к лирике и создает самые совершенные свои произведения: "Ворон" "Улялюм", "Аннабель Ли". Одновременно Эдгар Аллан По трудился и над своей "философией творчества", которой посвятил ряд лекций трактатов и эссе: "Поэтический принцип" (The Poetic Principle 848 , "Философия творчества" (The Philosophy of Composition l"4h), "Логическое обоснование стихосложения" (The Rationale of Verse, 1848), "Маргиналии" (Marginalia, 1844-1849) и др. Поэзия Э. По впервые была по достоинству оценена в Европе! где его много переводили и пропагандировали французские, а зачем и русские символисты. По -из тех поэтов Америки, чье наследие органично вошло в русскую культуру. Образы "безумного Эдгара" питали воображение Бальмонта, Брюсова, Блока.

Все поэтическое наследие Эдгара По, за исключением нескольких отдельных стихотворений, написанных после 1845 г., сосредоточено в четырех сборниках: «Тамерлан и другие стихотворения» (1827), «Аль Аарааф, Тамерлан и другие стихотворения» (1829), «Стихотворения» (1831), «Ворон и другие стихотворения» (1845).

Поэт видел главный смысл деятельности человеческого сознания в постижении Высшей Истины, недоступной традиционному рационалистическому познанию (к слову говоря, поэзия романтизма – стремление к иррациональности). Им владела романтическая идея возможности приближения к такой истине через Высшую Красоту. Цель поэта: вызвать у читателя эмоциональный подъем, при котором только и возможно мимолетное «прозрение» Высшей Красоты. Главный принцип поэтики Эдгара По заключен в установке на эмоционально-психологическое воздействие любого произведения. Он называл такое воздействие «тотальным эффектом», важнейшей чертой которого было единство.

У поэзии Эдгара По только один предмет - прекрасное, понимаемое широко, с включением сюда категории возвышенного. Источниками прекрасного три сферы бытия: природа, искусство и мир человеческих отношений. Поэта привлекают лишь отношения, возникающие как эмоциональное производное от любви и смерти.

Характерным примером может служить концепция поэтической любви у Эдгара По, согласно которой поэт, в отличие от простых смертных, любит не самое женщину, а некий идеальный образ, проецируемый на живой объект. Этот идеальный образ - результат творческого процесса, в ходе которого происходит трансформация качеств реальной женщины, их идеализация и возвышение. Поэт творит идеал, расходуя богатство собственной души, интуицию, воображение. Как заметил известный американский поэт Р. Уилбер, поэтическая любовь у По есть «односторонний творческий акт».

Лирика, да и вообще поэзия По насыщенны метафоризмом, в котром есть две особенности: во-первых, метафоры у него группируются вокруг символов, которые являются как бы маяками для читателя, плывущего по «метафорическому морю»; во-вторых, сами метафоры обладают внутренним тяготением к символизму и во многих случаях функционируют как символы. Разграничение между ними порою условно.

Ветер - вздох Господен - тих.

Холм, обитель неживых, -

Тень, лишь тень в ночном тумане;

А туман - напоминанье,

Образ, символ и покров

Тайны Тайн во тьме миров! («Духи мёртвых»)

Его стихотворения насыщены символикой красок, звуков, запахов. Под пером поэта символический смысл обретают солнце и луна, звезды и море, озера, леса, день, ночь, времена года и т. д. Столь же богатый источник являет собой человеческая культура, античные мифы и народные поверья, архитектурные памятники и скульптура, Священное писание и Коран, фольклорные легенды и мировая поэзия, герои сказок и герои истории. И наконец, последняя группа символов не имеет другого источника, кроме воображения поэта. Их принято называть «искусственными», поскольку за ними в сознании человечества не закреплено никакого значения. Естественно, что они наиболее трудны для расшифровки.

Другой характерной особенностью поэзии По является ее музыкальность. Пристрастие к музыке и музыкальности было общим свойством поэтического сознания в романтизме.

Стихи Эдгара По и впрямь похожи на музыку. Для него понятие музыкальности включало всю звуковую организацию стиха в органическом единстве с образно-смысловым содержанием. По никогда не уравнивал поэзию с музыкой. Он настаивал на том, что поэзия - это музыка в сочетании с мыслью.

Среди великого множества прекрасных творений Эдгара По особо выделяется группа произведений, посвящённых любви и смерти («Ворон», «Аннабель Ли», «Линор» и пр.). Их своеобразие состоит прежде всего в том, что психологически резко усложнённый «готический сюжет» является лишь внешней рамкой развития… темы – переживания любви в сознании, потрясённом невозвратной потерей, нежности, обретшей вдруг исчезающую силу». Само это чувство представляется здесь в неоформленном, текучем состоянии. Оно постоянно движется, ежесекундно переосмысливаясь, то заслоняясь непрерывно меняющимися побочными ассоциациями, то внезапно обрываясь и возвращаясь вспять, словно путеводная нить то и дело ускользает в сознании, заставляя человека, как в трансе, вновь и вновь повторять раз за разом одну и ту же неотвязную мысль, которую так и не удаётся додумать до конца, освоиться с нею. Бесконечные повторы начинают ощущаться как психологическое торможение потрясённого сознания, воспринимаясь читателем как проявление душевного надрыва, с которым он соприкасается в произведении. Последнее даёт читателю «уже не просто описание, не эмоциональную характеристику душевной драмы, встающей за рассказом поэта…, а нечто гораздо большее и несоразмерно более значительное – соприкосновение с самим этим надрывом, драмой как таковой».

Многие исследователи творчества Эдгара Аллана По связывают создание рассматриваемых нами произведений со смертью жены поэта, Виргинии.

Поэтический канон По насчитывает чуть более полусотни произведений, среди которых мы находим всего две относительно длинные поэмы - «Тамерлан» и «Аль Аарааф». Остальные - сравнительно небольшие лирические стихотворения разного достоинства. Томас Элиот как-то заметил, что из всех стихотворных сочинений Эдгара По «лишь полдюжины имели настоящий успех. Однако ни одно стихотворение, ни одна поэма в мире не имели более широкого круга читателей и не осели столь прочно в людской памяти, нежели эти немногочисленные стихи По».

По видел главный смысл деятельности человеческого сознания в постижении Высшей Истины, недоступной традиционному рационалистическому познанию. Им владела романтическая идея возможности приближения к такой истине через Высшую Красоту. Сама категория Высшей Красоты не подлежала логической интерпретации, ибо лежала за пределами логики и рационального суждения. Приобщение к Высшей Красоте давалось человеку лишь в особых эмоциональных состояниях, предполагающих «возвышающее волнение души», близкое к экстазу. Никакой, даже самый гениальный, поэт не в состоянии создать или хотя бы описать Высшую, неземную Красоту. Цель поэта - иная: вызвать у читателя эмоциональный подъем, при котором только и возможно мимолетное «прозрение» Высшей Красоты.

Генеральный принцип поэтики Эдгара По заключен в установке на эмоционально-психологическое воздействие любого произведения. Он называл такое воздействие «тотальным эффектом», важнейшей чертой которого было единство. Именно «тотальному эффекту» должны быть подчинены все аспекты поэтического творения, все частные принципы его организации.

У поэзии Эдгара По только один предмет - прекрасное, понимаемое широко, с включением сюда категории возвышенного, как ее интерпретировал Эдмунд Берк. Источниками прекрасного для поэта являются три сферы бытия: природа, искусство и мир человеческих отношений, взятый, впрочем, в сравнительно узком спектре. Поэта привлекают лишь отношения, возникающие как эмоциональное производное от любви и смерти.

Но природа, искусство и человеческие отношения - лишь материал для поэтического воображения, которое преобразует, пересоздает действительность по законам поэтического мира. В этом смысле прекрасное есть продукт воображения поэта. Характерным примером может служить концепция поэтической любви у Эдгара По, согласно которой поэт, в отличие от простых смертных, любит не самое женщину, а некий идеальный образ, проецируемый на живой объект. Этот идеальный образ - результат творческого процесса, в ходе которого происходит сублимация качеств реальной женщины, их идеализация и возвышение. Поэт творит идеал, расходуя богатство собственной души, интуицию, воображение. Как заметил известный американский поэт Р. Уилбер, поэтическая любовь у По есть «односторонний творческий акт».

Ограниченность предмета поэзии у По - прямое следствие установки на эмоционально-психологический эффект. С этим же связан и принцип неопределенности в его поэтике. В творениях поэта, как правило, отсутствуют пространственные, временные и иные характеристики, придающие содержанию определенность, конкретность и тем самым единичность. Задача поэта заключалась в том, чтобы стимулировать воображение читателя и элиминировать все, что могло бы его ограничить. Но читательское сознание не должно было погружаться в стихию анархической, бесконтрольной свободы. Оно должно было «работать» в определенном направлении. С этим связано еще одно качество поэзии Эдгара По - ее суггестивность, достигаемая с помощью отчасти логического, но главным образом эмоционального подтекста. Сам поэт называл его «мистическим смыслом», хотя к традиционному представлению о мистике он не имеет никакого отношения. Он заявлял, и неоднократно, что применяет термин «мистический смысл к тому классу сочинений, в которых под поверхностным прозрачным смыслом лежит скрытый, суггестивный».

Установка на неопределенность и суггестивность поэзии предопределяла ее метафоричность. Однако в метафоризме По есть две особенности, которые необходимо учитывать: во-первых, метафоры у него группируются вокруг символов, которые являются как бы маяками для читателя, плывущего по «метафорическому морю»; во-вторых, сами метафоры обладают внутренним тяготением к символизму и во многих случаях функционируют как символы. Разграничение между ними порою условно.

Содержательные аспекты символики По восходят к трем областям: природе, культуре и сознанию самого художника. Вместе с Эмерсоном, хотя и независимо от него, поэт был убежден, что «символы возможны потому, что сама природа - символ и в целом и в каждом ее проявлении» (Эмерсон). Из этого источника он черпал щедрою рукою. Его стихотворения насыщены символикой красок, звуков, запахов. Под пером поэта символический смысл обретают солнце и луна, звезды и море, озера, леса, день, ночь, времена года и т. д. Столь же богатый источник являет собой человеческая культура, античные мифы и народные поверья, архитектурные памятники и скульптура, Священное писание и Коран, фольклорные легенды и мировая поэзия, герои сказок и герои истории. И наконец, последняя группа символов не имеет другого источника, кроме воображения поэта. Их принято называть «искусственными», поскольку за ними в сознании человечества не закреплено никакого значения. Естественно, что они наиболее трудны для расшифровки.

Другой характерной особенностью поэзии По является ее музыкальность. Пристрастие к музыке и музыкальности было общим свойством поэтического сознания в романтизме. Подобно многим современникам, Эдгар По выводил поэзию из музыки, однако связывал их друг с другом не только генетически, но и функционально. В музыкальности стиха ему виделся путь к единству, эмоциональному воздействию, организации «подтекста» (или «мистического смысла»), суггестивности.

Стихи Эдгара По и впрямь похожи на музыку. Для него понятие музыкальности включало всю звуковую организацию стиха в органическом единстве с образно-смысловым содержанием. Многочисленные попытки раскрыть секрет музыкальности стихов По чаще всего оканчивались неудачей потому, что критики ограничивались рассмотрением «чистого звучания», отключая его от других элементов художественной системы, не замечая при этом, что звук, взятый в изоляции, «пустеет», теряет эмоциональную окрашенность и действенность. По никогда не уравнивал поэзию с музыкой. Он настаивал на том, что поэзия - это музыка в сочетании с мыслью.

Переводы "Ворона": Ни одно художественное произведение не переводилось на русский язык так часто, как это стихотворение Эдгара По. Существует более двух десятков переводов "Ворона". Уступил даже знаменитый монолог Гамлета "Быть или не быть": его переводили "всего" шестнадцать раз. Первые русские переложения "Ворона" появились в 1878 году. А классическими считаются переводы, сделанные символистами: Бальмонтом, Мережковским, Брюсовым. Константин Бальмонт написал также очерк о жизни и творчестве американского поэта, который до сих пор продолжают использовать в качестве предисловия к сборникам избранного и собраниям сочинений Эдгара По. Разумеется, "Ворона" переводили и в советское время и продолжают переводить до сих пор. Особенно интересно проследить, как искали переводчики русский эквивалент ключевому слову "Невермор". Андреевский сто двадцать лет назад перевёл буквально: "Больше никогда!" Его современник Пальмин ограничился одним "Никогда". Брюсов и Мережковский последовали примеру Андреевского, Бальмонт - Пальмина. Однако оба варианта страдали одним существенным недостатком: пропала фонетическая нагрузка, то есть два "р" ("Невермор!"), которые позволяли Эдгару По соединить человеческую речь и воронье карканье. В 1907 году переводчик Жаботинский нашёл выход: он отказался от поисков русского аналога и оставил английский оригинал - "Невермор!" После чего поиски поиски в этом направлении на целых полвека прекратились. Лишь в 77-ом году появился новый русский эквивалент. Василий Бетаки отдал предпочтение "каркающему" "не вернуть". В восьмидесятые годы Николай Голь нашёл ещё один вариант: "всё прошло".

Читает А. Пономарев, Д. Писаренко, реж А. Николаев запись 1987г.

Эдгар Аллан По
Стихотворения

Сторона I - 23.49
Ворон. 1842
Перевод М. Зенкевича

Молчание» 1840
Перевод К. Бальмонта

Улялюм, баллада. 1847

Сновиденье в сновиденье. 1849
Перевод М. Квятковской

Аннабель Ли. 1849
Перевод К. Бальмонта

Читает А. Пономарев

Сторона 2
«Счастливый день...» 1827
Перевод Т. Гнедич
Сонет к науке. 1829
Спящая 1831
Перевод А. Эппеля
Колизей 1833
Перевод А.Архипова
Червь-победитель. 1843
Перевод. В. Брюсова
Эльдорадо. 1848
Сонет к моей матери 1849
Перевод В.Топоркова

Читает Д. Писаренко

С. Рахманинов
Колокола,
поэма для солистов, хора и оркестра на слова Эдгара По (перевод К. Бальмонта), соч. 35, фрагмент (I ч.)
Исполняет Государственная республиканская академическая русская хоровая капелла им. А. Юрлова
Солист - А. Масленников

Государственный академический симфонический оркестр СССР Дирижер Е. Светланов

Составитель и режиссер А. Николаев

ЭДГАР ПО И ЕГО ПОЭЗИЯ

Эдгар Аллан По {1809 - J849) принадлежал к тем, кому до¬велось опередить свое время. Судьбы таких людей почти всегда складываются нелегко, иногда - трагически. Так было и с ним. Первый великий поэт Соединенных Штатов Америки прожил не¬долгую жизнь, исполненную невзгод и лишений. Трагическое зву¬чание его лучших стихов и новелл было в избыточной мере обеспечено «золотым запасом» страданий, выпавших ему на долю.
Первым из несчастий, обрушившихся на Эдгара По, было си¬ротство. Сын странствующих актеров, он в трехлетнем возрасте лишился родителей и попал на воспитание в чужую семью, глава которой, сравнительно преуспевающий коммерсант, относился к приемному сыну все недоверчивей и враждебней. Артистические - в самом широком смысле - устремления юноши не находили ино¬го ответа в мещанском окружении, кроме постоянно нарастаю¬щей злобы. Не мудрено, что поэт спешил вырваться из не столько провинциального, сколько духовного захолустья.
Но учеба в Виргинском университете оказалась недолгой. Юно¬ша наделал долгов, а отчим отказался покрыть их. Пришлось идти в армию, а затем продолжать образование в Вест-Пойнте, американской военной академии. Однако учеба там обернулась - и закончилась - очередным скандалом: поэта изгнали из академии за нарушение дисциплины.
Вдохновленный примером великого Байрона, боровшегося за свободу Греции, Эдгар По решил примкнуть к участникам польско¬го восстания. Но и это сорвалось; соответствующее прошение не возымело у американских властей успеха. Литература сперва не снискала славы, а затем, когда слава пришла, не смогла обес¬печить мало-мальски сносного существования. Драмы в личной жизни подстерегали несколько ветреного, но способного на вели¬кую страсть поэта одна за другой - и самой страшной из них была смерть его юной жены Виргинии, значившей для него, по его собственному признанию («Жизнь дорога - Виргиния доро¬же»), бесконечно много. Смерть - при загадочных и до сих пор не выясненных обстоятельствах -- не столько положила конец, сколько дала новый толчок сплетням и пересудам о поэте, граничившим порою с прямой клеветой, а то и переходившим в нее. Особенностью посмертной травли Эдгара По было то об¬стоятельство, что тон в ней задавали те, кого он при жизни числил в своих друзьях.
Запоздалые завистники и хулители отнюдь не стремились ума¬лить и принизить сделанное поэтом, недаром же именно они выступали издателями его сочинений. Их замысел был иезуитски тонок; не развеять славу По, а превратить ее в скандальную славу. И следует признать, что в достижении этой цели они добились немалого.

Творчество Эдгара По открыли миру французские символисты, и прежде всего Шарль Бодлер. «Проклятые поэты», по самоопре¬делению, они увидели в таинственном американце старшего собрата по духу. Причуды и экстравагантные выходки поэта, вызывавшие злобную насмешку у него на родине, оказались не в меньшей степени близки им, чем его причудливые и экстравагантные стихи и новеллы, отпугивавшие благонамеренных и трезво мыслящих американцев своей непривычностью. Символисты (сперва французские, а затем и русские) признали Эдгара По «своим», пожалуй, в большей степени, чем он таковым являлся. Ведь в жиз¬ни и творчестве позднего романтика По со всей очевидностью проявилось и европейским символистам не свойственное стремление «поверить алгеброй гармонию». Наряду с «готическими» рас¬сказами о призраках и колдунах, он писая и детективные (Эдгар По слывет основоположником жанра детектива), в которых сыщик Дюпен блистал интеллектом и пользовался, не называя его так, методом дедукции задолго до Шерлока Холмса. По писал и пси¬хологические новеллы (такие, например, как «Бочонок амонтильядо»), в которых каждое душевное движение героев, каждая реплика, каждый жест были выверены поистине с математической точностью. И даже стихи свои, пленяющие и современников, и потомков неповторимой магией слова и чувства, объявлял сконструированными, а не написанными по наитию. Правда, многие - и не без оснований - полагают, что известный трактат «Фило¬софия творчества», в котором шаг за шагом прослеживается процесс работы над знаменитым стихотворением «Ворон» и его генезис объясняется чисто логическими причинами, представляет со¬бой в известной мере мистификацию и что роль вдохновения умалена поэтом сознательно и из эпатажных целей. Пожалуй, в стихотворении «Эльдорадо» Эдгар По создал наиболее убедительный лирический автопортрет и со всей остротой вскрыл тра¬гическое противоречие между высокими стремлениями и земными заботами, обуревавшее его на протяжении всей недолгой жизни.
Новеллистика По читаема и любима в нашей стране. С его лирикой дело обстоит несколько сложнее, и, прежде всего из-за проблем перевода. Если есть на свете непереводимые поэты (а есть они или нет, мы не устаем спорить), то Эдгар По в их чис¬ле. Во всяком случае, в своих вершинных произведениях.
Поэтическое наследие По весьма невелико по объему: три юно¬шеские поэмы и около сорока стихотворений. Бессмертную славу снискали поэту поздние шедевры «Улялюм», «Эльдорадо», «Коло¬кола» (Положенные в русском переводе К. Бальмонта на музыку С. Рахманиновым) и, конечно же, «Ворон». Две темы - романти¬ческое устремление к Красоте и плач по ее неизбежному - в мире смертных - исчезновению - определяют содержание лирики По. Постоянные переклички между стихотворениями и автоповторы поэта лишь подчеркивают это обстоятельство. Новаторство По проявилось главным образом в поразительной и непревзойдённой инструментовке стихов, в их уникальной ритмике, в широте и дер¬зости словоупотребления, в парадоксальном сближении и сопряжении на первый взгляд несочетаемого. Эдгар По - не поэт чистой формы, но новаторство его особенно ярко проявилось именно в формальном отношении. Это крайне легко доказать: достаточно сравнить стиля Эдгара По с творениями его прямых предшест¬венников, поэтов английского романтизма, прежде всего Байрона и Шелли.
Но и углубленный психологизм лирики Эдгара По нашел широкий отклик и в поэзии символистов, и в творчестве многих поэ¬тов XX века. В русской поэзии музыка стихотворений великого американца отозвалась в проникновенных произведениях И. Анненского,
К. Бальмонта, А. Блока. Последний много размышлял об Эдгаре По и писал о нем с истинным пониманием личности, судьбы и творчества автора «Ворона», хотя, пожалуй, не¬сколько преувеличивал роль «дендизма» в образе поэта. Символи¬сты же первыми начали перелагать стихи Эдгара По на русский язык.
Задача эта, как уже отмечалось, крайне нелегкая. Эдгар По был одним из первых поэтов, решившихся на дерзкий языковой эксперимент. То, что сказано в его стихах, неотделимо и непредставимо в отрыве от того, как это сказано.
Разберем пример с «Вороном»: лирический герой стихотворения проводит ночь в одиноких ученых занятиях, пытаясь за ними забыть негаснущую тоску по умершей возлюбленной. В комнату влетает птица. Она неожиданно оказывается вещей, хотя умеет произносить всего одно слово: «Никогда». Ее появление сперва забавляет героя стихотворения, и он обращается к ворону со всякого рода вопросами. Но во всех его вопросах, то скрыто, то явственно, сквозит владеющая им печаль. И многократно повторенное слово «Никогда» становится все более и более зловещим ответом и повергает наконец вопрошающего в безраздельное и беспросветное отчаяние, от которого он надеялся ускользнуть. Вот что написано в стихотворении «Ворон». Но как это написано? Причудливый, завораживающий размер, строфы, насы¬щенные внутренними рифмами и звукоповторами другого рода, рифмующиеся между собой насквозь и рифмующиеся не случайно, а осмысленно, на ключевых словах - «Линор» (это условное имя возлюбленной), «насин мор» (ничего) и «невер мор» (никогда). «Насин мор» - звучит в первых строфах, один раз, будучи пе¬ребито словом «евер мор» (навсегда), а затем грядет зловещее прорицание ворона «невер мор» - и все три слова связаны между собой и как бы вырастают из имени Линор, из мыслей о ней и тоски по ней.
Настрадались с этим «не вер мор» русские переводчики! Одни оставляли это слово без перевода - и вещий Ворон почему-то каркал в русском стихотворении на английском языке (да еще с американским акцентом). Другие, ориентируясь не на звук, а на смысл, заставляли ворона произносить слово «никогда», в ко¬тором трудно расслышать карканье, - и оно тянуло за собой целую цепочку слов, оканчивающихся на «...да», превращая музыку осенней ночи, звучащую в стихотворении, в стук товарного поезда. Третьи - как Андрей Вознесенский - ограничивались лукавой па¬родией на знаменитое стихотворение.
Трудности аналогичного рода подстерегают и переводчиков сти¬хотворения «Эльдорадо». Здесь рифмуются «Эльдорадо» (название легендарной страны, которую ищет герой стихотворения) и «ша-доу» (тень). Тень ползет за искателем приключений из строфы в строфу и меняется в той же мере, как и он сам. В первой строфе рыцарь молод и удал, а тень - простое физическое яв¬ление («в солнечном свете и в тени»), во второй - рыцарь устал, и «тень упала ему на сердце», в третьей - силы окончательно оставили его, и перед ним восстала некая Странствующая Тень, в четвертой, заключительной, речь идет о смерти и о Долине Теней. Как все это перевести? Не случайно все опубликованные переводы этого стихотворения, в том числе и принадлежащий автору этих строк чрезвычайно спорны.
И все же попытки перевода лирики Эдгара По не прекра¬щаются и едва ли когда-нибудь прекратятся. Поэзия По, как всякая истинная поэзия, требует углубленного и многократного прочтения. Уже сегодня образ поэта По создан коллективными усилиями нескольких поколений переводчиков и существует в читательском сознании. Надо только не забывать, что этот образ вынужденно и неизбежно условен.
Виктор Топорков