Петр карлович клодт биография. О Пётре Карловиче Клодте

Пётр Клодт родился 1805 году в Санкт-Петербурге в семье военных, происходившей из старинного немецкого рода. Его отец был генералом, героем Отечественной войны 1812 года. Несмотря на то, что будущий скульптор появился на свет в столице, годы юности он провел в Омске, вдали от европейского образования и культуры. Связать свою жизнь он хотел, как и его предки, с военной карьерой – в Омске он был курсантом казачьего училища, а по возвращении в Петербург поступил в училище уже артиллерийское. Несмотря на такой выбор, в годы своей учебы он при любой возможности брался за карандаш или перочинный ножик – вырезал фигурки лошадей и людей – увлечение, которым "заразил" его отец.

После окончания обучения Клодт произведён в прапорщики, служил в артиллерийской бригаде, но в 1828 году ушёл со службы, чтобы сосредоточиться исключительно на искусстве. Два года он учился самостоятельно, после стал вольнослушателем Академии художеств: ректор академии Мартос и учителя, видя в Клодте талант и умение, помогали ему добиться успеха. Со временем он стал настоящим мастером своего дела и был известен не только при императорском дворе, но и далеко за его пределами. Самое известное творение Клодта – это, конечно, скульптуры укротителей коней на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге, но и другие его произведения не менее великолепны. "Вечерняя Москва" предлагает вам вспомнить самые известные из них.

Кони Нарвских триумфальных ворот

Клодт выполнял этот большой правительственный заказ совместно с такими опытными скульпторами как С. Пименов и В. Демут-Малиновский. На аттике арки установлена несущая колесницу богини славы шестёрка коней, выполненная из кованой меди по модели Клодта в 1833 году. В отличие от классических изображений этого сюжета, кони в исполнении Клодта стремительно несутся вперёд и даже встают на дыбы. При этом вся скульптурная композиция производит впечатление стремительного движения. После выполнения этой работы автор получил всемирную известность и покровительство Николая I. Известна легенда о том, что Николай I сказал: "Ну, Клодт, ты делаешь лошадей лучше, чем жеребец".

Самое известное творение Клодта – это, конечно же, скульптурная группа укротителей коней на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге, но и другие произведения мастера не менее великолепны

"Укротители коней" Аничкова моста

Знаменитые "Укротители коней" сначала должны были располагаться совсем не там, где их можно увидеть сегодня. Скульптуры должны были украсить пристани Адмиралтейского бульвара, у входа на Дворцовую площадь. Примечательно, что и место, и сам проект одобрил лично Николай I . Когда все уже было готово для отливки, Клодт решил, что негоже укрощать коней рядом с водой и кораблями. Он стал искать место и довольно быстро его выбор пал на Аничков мост, который и так нуждался в реконструкции и был достаточно невзрачен. Скульптор намекнул о своей идее, и император его поддержал. Николай предоставил скульптору двух чистокровных арабских жеребцов – ему дозволялось делать с ними все, что угодно. Клодту очень пригодился его опыт, полученный еще во время обучения в Академии – в то время он был учеником одного из выдающихся русский литейщиков Екимова, а к моменту создания "Укротителей" уже успел возглавить весь Литейный Двор. Увидев первые заготовки из бронзы император сказал скульптору, что они вышли даже лучше, чем жеребцы выглядели на самом деле.

20 ноября 1841 года состоялось торжественное открытие Аничкова моста после реконструкции, на которое петербуржцы шли буквально толпами. Но тогда жители не увидели истинной красоты работы Клодта – Николай I решил подарить две скульптуры прусскому королю Фридриху Вильгельму, и вместо них были установлены раскрашенные гипсовые копии. Спустя три года копии были изготовлены повторно, но долго тоже не продержались – на этот раз их счастливым обладателем стал "король обеих Сицилий" Фердинанд II. Лишь в 1850 году гипсовые копии окончательно исчезли с моста, и их место заняли бронзовые фигуры.

Аничков мост в 1850-х годах

Памятник Ивану Крылову

Жизнь знаменитого баснописца практически неразрывно связана с Петербургом – он прожил в городе почти шестьдесят лет, редко выезжая за его пределы. Его смерть в 1844 стала народной трагедией, и через год была объявлена добровольная подписка, целью которой было собрать деньги на памятник знаменитому поэту. В 1849 году проект Клодта побеждает в открытом конкурсе. Первоначальные эскизы предполагали создание практически античного образа поэта, но скульптор пошел на смелый шаг – он отказался от господствовавших в то время идей воплощения идеалистических образов, и захотел изобразить поэта максимально точно, в естественной обстановке. По словам современников, ему удалось добиться практически портретного сходства с оригиналом. По периметру пьедестала скульптор расположил животных – героев басен Крылова. Памятник и по сей день украшает Летний сад Петербурга.

Памятник Николаю I на Исаакиевской площади

Памятник князю Владимиру Киевскому

В 1833 году скульптор В. Демут-Малиновский работал над проектом памятника князю Владимиру Киевскому - инициатору крещения Руси в 988. Работы завершились представлением в 1835 году проекта президенту Императорской академии художеств. По невыясненным причинам работы над проектом приостановились на десятилетие. В 1846 году Демут-Малиновский умер, после этого руководство работами взял на себя архитектор К. Тон, спроектировавший постамент в виде высокой башнеобразной церкви в псевдовизантийском стиле. В то время Клодт руководил литейным двором академии художеств и ему была поручена отливка памятника в бронзе. Перед отливкой ему пришлось воспроизвести маленькую фигурку, сделанную в своё время Демут-Малиновским в гигантском масштабе памятника. При выполнении этой работы неизбежно внесение изменений относительно модели. Оценить эти различия невозможно, так как сравнить эскизный проект с памятником не представляется возможным: эскизная модель не сохранилась. Большую работу Клодт проделал над лицом скульптуры, придав ей выражение одухотворённости и вдохновения. Скульптор сделал свою работу очень добросовестно, перевёз статую из Санкт-Петербурга в Киев, и очень удачно выбрал место для неё: она вписана в высокий гористый пейзаж берега Днепра.

Памятник князю Владимиру Киевскому

Памятник Николаю I

Памятник противоречивому, но выдающемуся императору был заложен спустя год после его смерти – в 1856 году. Это был изначально сложный проект, над которым должны были трудиться несколько скульпторов, но самая ответственная работа – воплощение фигуры государя – была поручена Клодту. Успешно справиться с задачей ему удалось только со второго раза – во время первой попытки форма скульптуры не выдержала, и расплавленная бронза вытекла наружу. Наследник Николая, Александр II позволил скульптору совершить вторичную отливку, которая оказалась успешной. Для того, чтобы вывезти скульптуру за пределы Императорской Академии художеств, где она отливалась, потребовалось сломать стены: настолько велики были ее размеры. 25 июня 1859 памятник был торжественно открыт в присутствии Александра II . Современники поражались невиданному доселе достижению: Клодту удалось добиться того, что скульптура всадника опиралась всего на две точки опоры, на задние ноги коня! В Европе такой памятник был поставлен впервые, единственным более ранним примером такого воплощения чуда инженерной мысли был американский памятник президенту Эндрю Джексону в столице США. После октябрьского переворота 1917 года неоднократно ставился вопрос о демонтаже памятника как наследия царского режима, но художественный гений Клодта спас монумент от разрушения: благодаря уникальности системы всего двух опор он был признан чудом инженерной мысли и сохранен.

Я смотрю на рисунок 160-летней давности, где некий художник отразил 30-летнего скульптора Петра Карловича Клодта: какое сходство с его прапра-правнуком Евгением, художником-дизайнером и моим другом!

Евгений Клодт: Наш род известен чуть не с X-XII веков. Мой отец искал корни Клодтов по всей Европе, ибо всюду они оставили свой след. Находил своих предков в родословных древних ломбардских цезарей, ветеранов Юлия Цезаря, в Вестфалии, Саксонии и Пруссии, в княжествах Айлен, Варбург, Брауншвейг, в Ливонии и Курляндии...

Но судьба этого живого и плодотворного рода вдруг совершила удивительный поворот: с XVIII века Клодты решительно "прописались" в России. И тут, в полном смысле слова, заблистали.

Первого русского Клодта звали от рождения Карлом Густавом. При дворах и армиях их императорских Величеств Екатерины II, Павла I и Александра I его окрестили Карлом Федоровичем. За безупречную службу награждали орденами Святого Владимира и Святой Анны. Золотой шпагой - "За храбрость". С этой шпагой полковник Карл Клодт шел на французов в Бородинской битве. Закончил службу бароном и генералом, оставив России пятерых сыновей.

Одного из них звали Петр Клодт. Его бронзовые кони вот уже полтора века украшают Аничков мост. На четверке его крылатых коней едет по фронтону Большого театра бог Аполлон. Со стен Большого Кремлевского дворца несется на коварного Змия Георгий Победоносец...

Предатель рода

Его "лошадиная" судьба была как бы предопределена: в детстве отец Карл присылал сыну Петьке из армии бумажных лошадок, вырезанных из игральных карт; в юности, юнкером-артиллеристом, любовался выездкой столичных гусар. Но в гусары не пошел. Ему нравилось не гарцевать, а наблюдать лошадей - их стать, природную грацию, врожденное благородство. В артиллерийском классе вместо баллистических траекторий рисовал лошадей. А увидев однажды, как из березового полена Петр вырезал лошадку, старший брат Владимир воскликнул: "Петька, ты нашего рода предатель! Лошадник! Ямщик!"

Но "лошадник" продолжал мастерить коней. Как-то в Петров день пришли к прапорщику Петру Клодту сослуживцы. С ними незнакомый штабс-капитан. Он с интересом разглядывал деревянных лошадок. И вдруг сказал: "Продайте коня, барон!" - "Не продается", - ответил Петр. "Отчего же?" - "Офицерская честь не велит. А вот подарить могу".

У Дворцовой площади архитектор Росси возводил здание Генерального штаба - в память о войне с Наполеоном. И когда над аркой, сверкая, восстала Колесница Победы, у подпоручика Клодта в груди что-то взорвалось. Шестерка бронзовых коней летела к нему из поднебесья. На следующий день он подал в отставку...

А затем начались чудеса. Кто-то из царской свиты преподнес императору Николаю I деревянного всадника. Обожавший подобные игрушки и, как известно, любивший поиграть "в кавалерию" царь молвил: "Прелестно. Кто же сей даровитый резчик?" - "Барон Клодт, Ваше Величество. Отставной поручик". - "Пусть вырежет для меня отряд конногвардейцев". И, получив их, приказал: "А теперь покажите мне этого барона!"

Госпожа Удача

Шутка ли: отставной поручик, игрушечник, бедняк (даром что барон) зван на аудиенцию к самому императору! Как в сказке, успешно проходит царево испытание: самоучка, всем на удивление, блестяще копирует немецкие эстампы. После чего высочайше рекомендован Академии художеств, взят под ее покровительство. Жизнь его в одночасье введена в творческую колею: лекции в Академии, копирование в музеях и дворцах античных мраморов, новые знакомства... Но скульптура еще "за горами", и Петр Клодт по-прежнему режет свои игрушки - лошадей и гусар, которые идут нарасхват.

Между тем ему двадцать пять - возраст, когда подлинные мастера, как правило, уже творят шедевры. От игрушек же Петра до настоящей скульптуры, кажется, еще ох как далеко! Однако госпожа Удача не дремлет. Загадочная судьба Клодта готовит его поразительный взлет. Уже воздвигнуты новые (каменные, взамен деревянных) Нарвские Триумфальные ворота, над которыми вот-вот вздыбится Колесница Славы.

Колесницу вылепил Демут, фигуры коней - Пименов. Но царь вдруг заявляет, что "кони Пименова слишком худы". И распоряжается позвать столь же известных скульпторов Гальберга и Орловского. Однако оба (из профессиональной солидарности или боязни не угодить императору) находят предлог для отказа. И тогда... Тогда вдруг вспоминают об "игрушечнике" Клодте! Ошеломленный, испуганный, Петр колеблется. Но ему говорят: "Вы не можете отказаться, барон. Кое-кому это, быть может, и сойдет. А вам прощения не будет, ибо вы никто".

И происходит невероятное. Мастер, никогда не работавший в глине и гипсе, в античной классике и имперских формах, вылепил первого гигантского коня так, что комиссия единогласна: "Сия модель сделана с желаемым успехом". Вся же шестерка коней изваяна и отлита всего за год. И Колесница Славы помчалась. Итогом стало событие еще более невозможное: скульптор-самоучка враз удостоился звания академика.

Евгений Клодт: В том же 1832 году произошло событие, в жизни Петра Карловича, быть может, еще более важное: молодой академик женился на племяннице Мартоса, ректора Академии, - Юленьке. И, как показало время, приобрел сокровище, достойное всех его будущий деяний. Мой пра-прадед, художник-жанрист Михаил Петрович Клодт, вспоминал: "Моя мать была хороша собой, стройна и грационзна. Притом развеселого характера". "С Юленькой я, как у Христа за пазухой", - говаривал Петр. Своеобразным подарком новобрачным стал следующий заказ царя, который, спустя годы, приведет Клодта на его Олимп - на Аничков мост.

Дорога на Аничков

Аничков мост тогда еще был узок и пуст. И, возможно, таким бы и остался, не назначь Николай I молодому скульптору новую встречу - на этот раз в своем конногвардейском манеже, на смотре английских жеребцов.

Коней выводили английские водничие. Царь сравнил их с мифологическими Диоскурами и спросил Клодта: "А ты что скажешь, барон?" "Кони благородные, Ваше Величество, - уклончиво ответил Петр. "Вот что, - продолжал император. - Мы Дворцовую площадь перестраиваем: неплохо бы туда коней и укротителей поставить".

И Клодт подумал о том, что на этот раз без живого коня, без подлинной натуры, ему никак не обойтись. Лошадь все время должна быть рядом, днем и ночью. Только так можно стать водничим своего коня: сперва самому его укротить и приручить, а уж потом оседлать - бронзового.

И вот из конюшен царских в конюшню академическую привели двух чистокровных арабских жеребцов - в полное распоряжение скульптора: Петр мог их и рисовать, и лепить, и кормить из своих рук, и запрягать в свой экипаж.

И работа пошла. Николай I, посетивший мастерскую и увидевший коней еще в глине, восхищенно сказал: "Барон, твои кони лучше моих жеребцов".

Евгений Клодт: Первые две группы были готовы к отливке. Однако... Как же все-таки кони Клодта оказались именно на Аничковом мосту? Ведь и царь, а затем и академический совет решили установить "Укротителей" (таково было условное название) возле Адмиралтейского бульвара, у входа с набережной на Дворцовую площадь. Но в один прекрасный летний вечер Петр Карлович вышел из дома и отправился искать свое место. Спустя много лет, собирая материал для книги о прапрадеде, мой отец Георгий Клодт прошел тем же путем.

"... Через Исаакиевский наплавной мост, - рассказывал отец, - Петр Клодт прошел к Адмиралтейству и Набережной - туда, где должен коней поставить. Справа и слева - величественные шпили Петропавловки и Адмиралтейства, между ними мачты кораблей. Ну а ежели взглянуть с Невского? Прямо в глаза - шпиль. Так кто же и откуда увидит здесь его коней? И, оставив за спиной Адмиралтейство, пошел по Невскому проспекту. Пересек Мойку, заглянул на Театральную. Вернулся на Невский. Дальше, кажется,было уже некуда. Но он пошел. И остановился на Аничковом мосту. В обе стороны от него, сколько глаз позволял, уходил Невский: мчались кареты, гарцевали офицеры, шли дамы и господа, спешил куда-то чиновный люд... И, ощутив, как вдруг забилось сердце, Петр Карлович понял - выбор сделан: с этого места он видел все, и - все видели его!"

Сам отливал

Решив (вопреки замыслу царя) поставить свою скульптурную "поэму" на Аничковом, Петр лишь намекнул об этом Николаю - согласие пришло само собой. Царь понимал, что Аничков и в самом деле устарел, нужна реконструкция. А тогда и кони Клодта будут здесь к месту.

Логика творческого поведения Клодта неизменно приводила его к успеху. Так, будучи еще вольнослушателем Академии, он пошел в ученики к лучшему русскому литейщику Василию Екимову. И став уже именитым, не оставлял художественного литья, чтобы достоверно знать - что и как из вылепленного перейдет в бронзу. В тот момент, когда первые модели были готовы к отливке, внезапно умер Екимов. И, как единственному скульптору, в совершенстве овладевшему литьем, Клодту предложили не только самому одевать в бронзу свои изделия, но и возглавить весь Литейный Дом.

И вот настал торжественный час. У плавильных печей вокруг Клодта и его подручных собралось множество люда. Ждали пуска металла. Толпа, сняв шапки и крестясь, притихла. Рабочие ударили ломами в литок, и расплавленная бронза, горячо дыша и сверкая, потекла в формы. Клодт был весь в напряжении. Рабочих лихорадило от жара - им давали пить молоко. Президент Академии художеств Оленин, не в силах стоять от волнения, сидел за дверями литейки и бормотал молитвы. Внезпно раздалось мощное "ура". Свершилось! Клодт вышел к Оленину, рухнул рядом с ним на табурет...

А на Невском шла перестройка Аничкова моста. Архитекторы, путейцы, строители - весь Петербург работал на клодтовских коней. Вскоре была отлита и вторая группа "Укротителей" - та, где молодой водничий удерживает коня, вставшего на дыбы. И к первой и ко второй бронзовым группам Клодт сделал их копии в гипсе, тонировав под бронзу. Царю не терпелось открыть поскорее новый Аничков, поставив скульптуры на все четыре угла моста. Думал ли тогда Петр Клодт, что понадобится еще целых десять лет, прежде чем он сыграет перед петербуржцами на Аничковом весь свой блестящий спектакль - в четырех бронзовых картинах.

Однако и то, что увидел Петербург 20 ноября 1841 года, восхитило всех: "Жизнь коня и человека на Аничковом, - писали газеты, - представляет новый мир в искусстве. Подобно водничему, осаждающему коня, скульптор Петр Клодт взял-таки часть этого искусства в свои руки и своротил с ложной дороги на настоящую".

Царь вызвал к себе Клодта и сообщил: хочет-де прославить его творения во всем мире. А для сего дарит уже отлитые скульптуры прусскому королю Фридриху Вильгельму IV, который от них без ума. Пришлось Петру ехать в Берлин с подарком.

Евгений Клодт: Тут, между прочим, выяснилась одна из самых удивительных черт Петра Карловича, ставшая характерной чертой нашей династии: потомок иноземцев, он по своему духу, привычкам, пристрастиям был таким русским, что, находясь в Германии, ужасно тосковал по родине. Впрочем, "страдания" Клодта были вознаграждены: Фридрих Вильгельм пожаловал ему орден Красного Орла и бриллиантовую табакерку.

В тот же год он вновь отлил "Укротителей". Но уже другой гость Николая I, король обеих Сицилий Фердинанд II, увидев божественных коней Клодта, пожелал видеть их ежедневно у себя в Неаполе. А получив их, наградил Клодта Неаполитанским орденом. После чего европейские газеты сообщили: "В Неаполе нынче находятся три чуда: тело Спасителя, снятое со Креста, покрытое прозрачной мраморной пеленой, "Снятие Спасителя со Креста" - картина Эспаньолетта, и бронзовые кони русского барона Клодта". Берлин, Париж, Рим удостоили Петра Клодта звания почетного члена своих Академий.

Вместо эпилога

"Укротители" на Аничковом стали лебединой песней Клодта, спетой скульптором на сорок пятом году жизни, в самом расцвете творческих сил. Сочиняя лучшее свое творение, он в то же время участвует в украшении интерьеров Исаакиевского собора - его горельф "Христос во Славе" украсил фриз над Алтарными вратами. Создает гигантский барельеф для Мраморного дворца, изобразив на нем охотничьи и дорожные картины. В 1849-м, за год до полного завершения эпопеи на Аничковом, побеждает в конкурсе на памятник русскому баснописцу Ивану Андреевчу Крылову. А уже в 1852 году отливает и усаживает своего "дедушку" в Летнем саду - с раскрытой книгой в руках, с печально-задумчивым лицом, в окружении целого зверинца басенных героев.

Диапазон скульптора в эти годы поражает: от интимного "домашнего" памятника Крылову в Петербурге до поистине вселенской статуи Владимира Святого в Киеве. После чего Клодт приступает к последней из своих великих работ - памятнику Николая I. Свершение это и грандиозно и символично. Петр Карлович пережил своего царя на 12 лет. Но, по существу, вся его творческая жизнь прошла при императоре, под его покровительством. Кому же, как не ему, суждено было оставить память об императоре? Вероятно, это понимали все. В том числе и Монферран - творец Александрийского столпа, которому Александр II поручил сооружение памятника своему отцу. Зодчий, не колеблясь, предложил Петру Клодту вылепить и отлить конную статую царя.

Когда-то молодой "игрушечник"Петр Клодт вырезал для Николая конногвардейца, удивительно похожего на царя. Спустя тридцать лет, став первым скульптором России, он поставил бронзового "Конногвардейца" на пьедестал... Огромный, чуть не на две головы выше всей своей свиты, в накинутой на плечи николаевской шинели, в белой фуражке с красным околышем, Александр II стоял перед своим батюшкой. Затем, обернувшись к Клодту, молча протянул ему руку. Конь под бронзовым царем рвался в галоп. Казалось, еще мгновение - и громадный всадник уйдет в небо.

Не счесть сокровищ искусств в Петербурге: гениальна улица Росси, великолепен Зимний дворец Растрелли, грандиозен Исаакий Монферрана... И все же прав тот, кто сказал: "Нет Петербурга без клодтовских коней!"

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГОРНЫЙ ИНСТИТУТ ИМ. Г.В.ПЛЕХАНОВА
(ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ)

По дисциплине: История Отечества

Выполнили студент: гр. ГК-08-1 ______________ /Николаева Г.С./
(подпись)

Дата: ___________

Проверил преподаватель: ____________ /Афанасьев В.Г./

Санкт-Петербург
2008

Содержание:
1.Введение





7.Памятник Николаю 1

9.Заключение
Список Литературы

1.Введение

«Глубоко и всесторонне постигая натуру, он смог
найти точное соотношение между идеалом и реальностью,
что видно в его творениях, наделенных гармоничной красотой»

Многие знают знаменитого русского скульптора 19 века Петра Карловича Клодта по его великолепным монументальным произведениям, известным на весь мир.
В данной работе будет рассказано не только о его знаменитых шедеврах. Талант Клодта уникален в своем роде, он был скульптором и литейщиком одновременно. Он отливал не только свои работы, но произведения других скульпторов, прежде всего памятники, которые можно сейчас увидеть во многих городах России. Также Клодт не ограничивался созданием исключительно монументальных работ, он создал великолепные мемориальные, станковые, портретные и декоративные произведения, а также работал в технике офорта и литографии. Клодт являлся основоположником анималистического жанра в русской скульптуре, до него в этом жанре работали единицы. Он прекрасно совмещал свою в каком-то роде опасную и трудоемкую работу с преподавательской деятельность в Императорской Академии художеств.
Талант Клодта был оценен не только в России, но и за рубежом. Многие из его работ являлись подарками правителям других стран. Его талант был отмечен несколькими русскими орденами, за рубежом он был также награжден орденами.
В своем реферате я рассмотрю основные вехи жизни и творчества великого скульптора, оставившего колоссальное наследие своим потомкам.

2.Родословная семьи Клодтов фон Юргенсбург

3. Отец Петра Карловича Клодта

4.Петр Карлович Клодт. Ранний период.

5. Скульптурные группы Аничкова моста

6.Памятник И.А. Крылову в Летнем саду

Вся долгая жизнь великого русского поэта, работавшего в жанре басни, была связана с Санкт-Петербургом: он приехал сюда в тринадцатилетнем возрасте и прожил здесь свыше шестидесяти лет, практически не выезжая за пределы Петербурга. В этом городе к Крылову пришла слава и всенародная любовь.
Когда в 1844 году он покинул этот мир, его кончина была воспринята как всенародное горе. Через год, в 1845, через газеты было объявлено о всероссийской добровольной подписке с целью поставить памятник баснописцу. В 1848 году было собрано более 30 тысяч рублей, и академией художеств был объявлен конкурс, в нём приняли участие все ведущие скульпторы того времени.
В мае 1848 года комитет предложил государю для избрания следующих художников: Витали, Клодта, Теребенева, Пименова и Ставассера. Николай 1 повелел открыть конкурс между ними. Срок представления проекта был назначен на 1 октября 1848 года.
К указанному сроку Витали и Ставассер не смогли сделать работу по причине болезни, а Клодт и Теребенев были заняты срочными официальными заказами. В Академию художеств был доставлен лишь проект, выполненный Пименовым, но его решили рассматривать, когда будут представлены все остальные.
Для участия в конкурсе Пименов и Ставассер покинули Италию и прибыли в Петербург осенью 1849 года. В ноябре все пять скульпторов подали свои рисунки в Академию художеств. Из всех работ признали удовлетворительными только две: Клодта и Пименова. Приоритет идеи принадлежал Пименову, но простота решения композиции памятника и отказ от аллегорических фигур позволили отдать предпочтение Клодту.
Клодт делает ряд карандашных набросков, в которых пытается группировать фигуры различных животных. Он отбирал наиболее выразительные фигуры, которые можно было разместить по углам постамента. Скульптор обратился к А.А. Агину, который взял на себя труд создания графических эскизов барельефов памятника.
Агин оказал серьезную творческую помощь Клодту. В его рисунках была найдена композиционная взаимосвязь фигур, их пространственное соотношение. Сама графическая проработка изображений выполнялась с учетом использования при лепке скульптуры особенности светотени.
Интересные документальные подробности о работе Клодта на памятником изложил В.Острогорский: «Император Николай Павлович, очень любивший Крылова и расположенный к художнику, тотчас же велел послать в распоряжение последнего живых зверей из своей царской охоты, волка, орла, лисицу и медведя с медведицей. Кто-то подарил художнику черного медведя – муравьеда, а из Финляндии, куда Клодт часто ездил, привез он сам маленького волчонка. Художник Боголюбов привез с острова Мадейры обезьянку – макаку».
К 23 мая 1852 года Клодт окончил леку большой модели памятника. В июне того же года Клодту было разрешено приступить к отливке памятника из бронзы.
В апреле 1854 года памятник был готов к установке на место. Однако момент установки был отложен по причине Крымской войны. После смерти Николая 1 решение об открытии памятника было принято Александром 2.
Существовало несколько вариантов по выбору места для памятника. Предполагалось установить его на Васильевском острове, где жил баснописец. Памятник мог стоять на набережной Невы, между зданием Двенадцати коллегий и Академией наук. Предпочтение было отдано Летнему саду. При Петре Первом здесь был создан «зеленый лабиринт». При входе в лабиринт стояла отлитая из свинца и позолоченная статуя баснописца Эзопа. На месте исчезнувшего Эзопа и персонажей его басен появился памятник Крылову.
В 1869 году вокруг памятника была установлена решетка, выполненная по моделям скульптора Е.К Эренберга.
Изображая Крылова, Клодт первоначально задумал представить его в античной тоге, что мы и видим на одном из ранних набросков. От такого, характерного для классического искусства 1830х годов, решения памятника Клодт сразу же отказался. Работая над портретной статуей Крылова, скульптор ориентировался на живописные изображения К.П. Брюллова и бюст С.И. Гальберга. Созданный Гальбергом портрет со всей точностью повторен Клодтом в его памятнике. Детально воспроизведены характер лепки лица, построение формы головы, расположение морщин и складок, рисунок бровей и губ, а также пряди волос. Клодт вылепил, как отмечают очевидцы, подлинный сюртук баснописца.
Еще современники скульптора отмечали как основу творческого метода Клодта его натурную работу. Памятник Крылову был непохож на другие монументы, а главной его особенность было то, что кроме образа великого русского баснописца представлены и поучительные сцены из всеми известных басен. Орнаментально – декоративный рельеф, как живым ковром, покрывает постамент из темного сердобольского гранита. Здесь нет механического соединения разных животных и растительных мотивов. По мере обхода памятника перед зрителем развертываются картины – своеобразные скульптурные иллюстрации к басням.
Клодт был подвергнут критике за мелочную придирчивость с целью достижения максимального реализма в изображении животных на горельефе, указывая автору, что персонажи басен в воображении читателей скорее являлись аллегорическими, чем представляли собой реальных раков, собак, лисиц. Кроме того, авторов памятника критиковали за несоразмерность сложного по композиции горельефа пьедестала и реалистичного художественного решения портретной статуи.
Несмотря на эту критику, потомки высоко оценили работу скульпторов, и памятник Крылову занял достойное место в истории русской скульптуры.

7.Памятник Николаю 1

8.Монументальные и мемориальные работы П.К. Клодта

Гениальный скульптор Клодт Петр Карлович с детства собирался стать военным. А выбрал творчество. И начал учиться без наставников. А еще, по воле обстоятельств, он стал первоклассным литейщиком. Именно он дал толчок развитию этого искусства.

Он же сделал отечественную анималистику самодостаточной дисциплиной…

Семья потомственных военных

Петр Карлович Клодт, биография которого будет поведана читателю в статье, появился на свет в Петербурге в 1805-м. Семейство Клодтов состояло в основном из потомственных военных. Эта фамилия была весьма небогатой, зато родовитой. Так, прапрадед скульптора принимал участие в Северной войне и считался одним из известных деятелей тех баталий. Папа Петра также был военным. Он сражался против полчищ Бонапарта во время Отечественной войны 1812-го и был боевым генералом. Его портрет до сих пор находится в галерее Эрмитажа.

Когда Петр родился, его отец получил новую должность и возглавил штаб Отдельного Сибирского корпуса. Поэтому детство и юность будущего скульптура прошли в Омске.

Именно в этом сибирском городе у него проявилась тяга к рисованию, лепке и резьбе. Когда ему было двенадцать, он уже вырезал из дерева лошадей. В этих животных он видел ни с чем не сравнимое очарование.

По большому счету это увлечение перешло юному Петру от его отца. Тот высылал ему из армии бумажных лошадок, которые были вырезаны из игральных карт. После этого при малейшей возможности будущий скульптор всегда старался рисовать и вырезать этих животных.

В 1822-м глава семейства скончался, и его родственники сразу же решили вернуться в Северную столицу.

Военная служба

Поскольку предки юного Клодта были военными, семнадцатилетний Петр решил поступать в артиллерийское училище. Честно говоря, об этом периоде жизни крайне мало. Ему было семнадцать, когда он стал юнкером. Затем, через несколько лет, его произвели в прапорщики.

В эти же времена, когда у него оставалось свободное время, он изучал лошадей - наблюдал за их поведением, повадками, позами… Одним словом, он постигал этих животных как субъекты художественного творчества. У него не было другого наставника, кроме натуры. Также он продолжал заниматься своим любимым увлечением - рисовал или вырезал фигурки.

В 1827-м Клодт, уже подпоручик, по причине болезни бросил службу. С этого момента он сосредоточился только на своем творчестве.

Вольнослушатель академии

На протяжении двух лет бывший офицер занимался скульптурой самостоятельно. Он, как и раньше, работал с натуры, копировал античные и современные произведения искусства. Однажды кто-то из венценосных особ преподнес великому императору Николаю I фигурку всадника из дерева. Поскольку самодержец очень любил такие «игрушки», он приказал найти даровитого автора. В результате Петр Клодт оказался в Зимнем дворце и после аудиенции с императором стал вольнослушателем Академии художеств. Также он начал получать и денежное пособие. Это был 1829-й.

С этого времени скульптор полностью отдал себе искусству. Он начал слушать лекции, знакомился с новыми творческими людьми, копировал скульптуры во дворцах и музеях и продолжал вырезать фигурки лошадей с гусарами. Между прочим, в 30-х эти его «игрушки» шли буквально нарасхват. Известно, что подобная деревянная статуэтка Клодта украшала в свое время письменный стол самой императрицы. Одним словом, талант и упорство скульптора неминуемо принесли реальные плоды. Причем даже ранее, чем ожидал сам молодой творец.

Что касается преподавателей Академии, то они одобряли его работы, всячески помогая ему добиться успеха. Но непосредственным наставником молодого слушателя был ректор заведения И. Мартос. Именно он ввел его в свой дом…

Женитьба на племяннице ректора

В действительности, Петр Клодт, биография которого насыщенна интересными событиями, стал частым гостем в доме Мартоса. Через некоторое время он даже хотел жениться на дочери ректора. Но этого не случилось. Зато он начал любезничать с его племянницей. Иулиания Спиридонова - так ее звали. Впоследствии она стал верной любящей супругой и хозяйкой дома. Их свадьба состоялась в 1832-м.

Через три года у семейства Клодтов появился наследник - Михаил. Спустя десятилетия он стал весьма известным художником и периодически работал за границей.

Первый правительственный заказ

После свадьбы Петр Клодт (скульптор) получил первый правительственный заказ. Речь идет о скульптурном оформлении что в Северной столице. Компанию ему составили опытные творческие личности, такие как В. Демут-Малиновский и С. Пименов. Несмотря на то что молодой скульптор совершенно не имел опыта в монументальных работах, ему удалось с блеском выйти победителем. Когда на аттике арки уже была установлена его шестерка коней, которые несут колесницу богини славы, Клодт (скульптор, творец этого шедевра) получил не только покровительство российского самодержца, но и всемирную славу.

Кроме того, после такого триумфа 28-летний творец-самоучка стал академиком Академии художеств. Также он стал профессором скульптуры, и, кроме жалованья, он начал получать ежегодную солидную пенсию. А еще ему дали просторную квартиру и мастерскую…

От Адмиралтейского бульвара до Аничкова моста

Когда Клодт работал над оформлением Нарвских ворот, ему поступил очередной заказ от правительства. Он должен создать две скульптурные группы. По замыслу, они украшали бы пристань Адмиралтейского бульвара. Название им - «Укрощение коня».

Петр Клодт смог изготовить модели для этого проекта и доставил их в Академию для обсуждения. Академики были более чем удовлетворены работой талантливого скульптора, и было принято решение выполнить этот заказ в полном размере.

Но поскольку Клодт продолжал трудиться над композицией Нарвских ворот, пришлось выдержать паузу в работе над «укротителями». Через некоторое время, когда первый проект был завершен, скульптор вернулся к прежней композиции.

Однако теперь он предложил поставить скульптуры не на Адмиралтейском бульваре, а на Аничковом мосту.

Дело в том, что это сооружение изначально было деревянной переправой, потом - каменной. Мост был надежен, но очень узок для большой столицы. Николай I сам понимал, что требуется реконструкция. И в таком случае клодтовские «Укротители коней» были бы тут к месту. Одним словом, такие работы придали бы мосту весьма современный вид. В результате перестройка сооружения стартовала в 1840-м.

Но еще до этого первая группа «укротителей» была уже готова, и литейщики ждали команду, чтобы отлить произведение искусства в бронзе. Но глава литейного двора Академии В. Екимов скоропостижно скончался, не оставив, к сожалению, своего преемника…

Литейщик

Без такого профессионального специалиста отливка была вообще невозможна. Но чтобы реализовать все-таки задуманное, Клодт решил сам руководить выполнением этих работ. Тем более навыкам литейного дела он был обучен, когда учился в военном училище и в Академии.

На тот момент он считался единственным скульптором, который в совершенстве овладел художественным литьем. Поэтому он получил предложение руководить всем литейным двором. Он, конечно, не отказался. Так впервые в истории искусства скульптор, который не имел соответствующего образования, начал возглавлять подобную мастерскую.

К 1841-му Клодт уже изготовил две бронзовые композиции и начал готовиться к отливке последней пары скульптур.

Ну а в конце ноября того же года открылся Аничков мост после реставрации. Готовые бронзовые группы находились на пьедесталах правого берега Фонтанки, а слева - гипсовые копии...

История с подарками

В 1842-м были сделаны отливки последней пары. Однако до Аничкова моста они не добрались. Дело в том, что Николай I вызвал скульптора. Он сообщил, что хочет прославить творения Клодта. А для этого он решил подарить уже отлитые королю Пруссии Фридриху Вильгельму IV.

В результате Клодт отправился в Берлин. Бронзовый подарок был вручен прусскому монарху. После этого скульптуры установили около главных ворот императорского дворца. Вильгельм, правда, в долгу не остался. Он презентовал Клодту бриллиантовую табакерку и вручил ему престижный орден Красного Орла.

По возвращении в Петербург в очередной раз начал отливать «укротителей». Но и в этот раз эта пара не добралась до пункта назначения, так как на тот момент в Северной Пальмире с визитом находился правитель обеих Сицилий Фердинанд II. Российский самодержец продемонстрировал сицилийскому монарху творения Клодта. В результате Фердинанду понравилось, как их ваял Петр Клодт, и он попросил презентовать парочку ему. Так и случилось. Бронзовая пара скульптора находится в Неаполе, а гениального творца наградили очередным орденом.

Честно говоря, такие же копии находятся и в России. К примеру, в усадьбе Голицыных и в Петродворце.

Вершина творчества

Таким образом, с 1846-го художник в очередной раз отливал скульптуру и завершал всю композицию. Этот процесс, на поверку, длился четыре года. И в 1850-м гипсовые копии убрали с моста, и на их место установили бронзовые фигуры. Таким образом, Клодт (скульптор) Аничков мост окончательно завершил оформлять. Работы длились два десятилетия. А весь ансамбль принес мастеру невиданный успех.

Конечно, после «укротителей» Клодт создавал и иные скульптурные работы. Однако, по мнению ценителей искусства, «Аничковы кони» являются вершиной творчества художника.

70-метровый рельеф

П. Клодт (скульптор) продолжал работать над важнейшими императорскими заказами. Один из них - перестройка служебного дома Мраморного дворца. Так, по проекту предполагалось, что весь нижний этаж отдается для конюшен, а корпус, который выходит в сад, станет манежем. Соответственно, для украшения был создан 70-метровый рельеф, который назывался «Лошадь на службе человека». Автором был Клодт. В данной работе скульптор изобразил сцены приручения лошадей, дорожные и охотничьи картины, кавалерийские баталии…

Самое проникновенное произведение

Из иных скульптур мастера особняком стоит памятник Ивану Крылову. Напомним, известного баснописца не стало в 1844-м. Его смерть была воспринята как всенародное горе. На следующий год посредством периодических изданий было объявлено о добровольной подписке, связанной с установкой памятника Крылову. Через три года нужная сумма была собрана, и Академия художеств объявила соответствующий конкурс среди скульпторов. В результате победителем стал Клодт.

Первоначально он планировал выполнить заказ в античных традициях. Но в конце концов создал правдиво точный портретный образ.

По большому счету вся творческая жизнь художника прошла при самодержце, под его непосредственным покровительством. Поэтому кто мог оставить в бронзе память о нем? Только Клодт.

В результате за сооружение отвечал известный творец Александрийской колонны Монферран. А вот вылепить статую и отлить мог лишь Клодт.

В самом начале 1857-го была произведена закладка памятника, на следующий год мастер уже начал отливать бронзовую конную статую царя. К сожалению, в процессе отливки появилась трещина, и в результате ряд частей фигуры оказались не наполненными.

В 1859-м произошла вторичная отливка. На этот раз все прошло более чем успешно.

Однако, чтобы доставить статую из мастерской на место установки, пришлось проламывать одну из стен. Больше никаких проблем уже не было.

Ну а в июне того же года памятник императору был торжественно открыт. Это произведение стало не только истинным украшение площади Исаакия, но и шедевром мирового искусства.

Анатомия

Кроме непосредственной деятельности, Клодт Петр Карлович, скульптуры которого известны всему миру, разрабатывал учебные пособия для молодых дарований Академии. Так, еще в тридцатых он отлил из бронзы известное «Лежащее тело». Иными словами, это анатомия человека, которая была создана при участии одного из преподавателей анатомии. Немногим позднее мастер создал и «Анатомию лошади».

Скоропостижная кончина мастера

Гениального скульптора не стало осенью 1867-го. Скоропостижная смерть настигла его на собственной даче в Финляндии. Говорят, в последние минуты своей жизни скульптор Клодт (его работы признаны шедеврами), как всегда, вырезал фигурки.

Похоронили Клодта на лютеранском погосте, что в Северной столице. А в 1936-м прах мастера перенесли в Некрополь мастеров искусств. Тогда же установили новое надгробие.

На лютеранском кладбище остались практически все родственники скульптора, включая его супругу. К сожалению, все могилы Клодтов оказались непоправимо разрушенными...

Всё свободное время, которое оставалось от обучения ратному ремеслу, он отдавал своему увлечению:

Также известно, что в этот период Клодт много времени посвящал изучению поз, аллюров и повадок лошадей. «Постигая коня как субъект художественного творчества, он не имел иного наставника, кроме натуры» .

После окончания училища будущий скульптор получил чин подпоручика. Офицер служил в учебной артиллерийской бригаде до 23 лет, а после этого в 1828 году ушёл с военной службы и решил далее заниматься исключительно скульптурой.

Скульптор

Два года Клодт учился самостоятельно, копировал современные и античные произведения искусства и работал с натуры. С 1830 года он является вольнослушателем Академии художеств , его учителями стали ректор Академии И. П. Мартос , а также мастера скульптуры С. И. Гальберг и Б. И. Орловский . Они, одобряя работы и талант молодого скульптора, помогали ему добиваться успеха. Всё это время Пётр Карлович жил и работал в одном из подвалов. Туда он даже заводил лошадей. Там он рисовал их в самых разных ракурсах. Клодт изучил лошадь со всех её сторон и поз. Внутри его рабочего помещения было грязно, валялись комки глины, чертежи, зарисовки. Сам же барон ходил в затрапезье. Люди недоумевали: «Как барон может жить в таком убожестве?»

Одарённость и упорство Клодта принесли неожиданные дивиденды : с начала 1830-х годов большим успехом стали пользоваться его статуэтки , изображающие лошадей.

Кони Нарвских ворот

Сильным продолжением карьеры стал большой правительственный заказ на скульптурное оформление Нарвских ворот совместно с такими опытными скульпторами как С. С. Пименов и В. И. Демут-Малиновский . На аттике арки установлена несущая колесницу богини славы шестёрка коней, выполненная из кованой меди по модели Клодта в 1833 году . В отличие от классических изображений этого сюжета, кони в исполнении Клодта стремительно несутся вперёд и даже встают на дыбы. При этом вся скульптурная композиция производит впечатление стремительного движения.

После выполнения этой работы автор получил всемирную известность и покровительство Николая I . Известна легенда о том, что Николай I сказал: «Ну, Клодт, ты делаешь лошадей лучше, чем жеребец».

Аничков мост

В конце 1832 - начале 1833 года скульптор получил новый правительственный заказ на выполнение двух скульптурных групп для украшения дворцовой пристани Адмиралтейской набережной . Летом 1833 года Клодт изготовил модели для проекта, и в августе того же года модели были утверждены императором и доставлены для обсуждения в Академию художеств.

Члены академического совета выразили полное удовлетворение работой скульптора и было решено выполнить обе первые группы в полном размере. После этого успеха в работе над этим проектом наступил перерыв, обусловленный тем, что Клодт завершал работу над скульптурной композицией Нарвских ворот.

Этот перерыв закончился в середине 1830-х, и работа над проектом была продолжена. Император Николай I , курировавший проект пристани, не одобрил сочетание львов и лошадей. Вместо Диоскуров на пристани были установлены вазы.

П. К. Клодт обратил внимание на проект перестройки Аничкова моста и предложил поставить скульптуры не на пристанях Адмиралтейской набережной или на Адмиралтейском бульваре , а перенести их на опоры Аничкова моста.

Предложение было одобрено и новый проект предусматривал установку двух пар скульптурных композиций на четырёх пьедесталах на западной и восточной сторонах моста.

К 1838 году первая группа была реализована в натуральном размере и готова к переводу в бронзу.

Внезапно возникло непреодолимое препятствие: скоропостижно умер, не оставив преемника, руководитель Литейного двора Императорской академии художеств В. П. Екимов .

Без этого человека отливка скульптур была невозможна, вследствие чего скульптор принял решение самостоятельно руководить выполнением литейных работ.

Wilkinus Pferdebändiger in St. Petersburg.jpg

Четвертая композиция

Anichkov bridge horse tamer 2.jpg

Третья композиция

Вторая композиция

Anichkov bridge horse tamer 4.jpg

Первая композиция

Воплощение в бронзе

Для выполнения работ ему пригодились навыки основ литейного дела , которым его обучали в артиллерийском училище, практически освоенных на службе в артиллерии и применённых на уроках В. П. Екимова в бытность Клодта вольнослушателем академии.

Возглавив Литейный двор в 1838 году, он занялся усовершенствованием, привнеся в работу производства технологические новинки и современные методы.

То, что скульптор стал литейщиком, принесло неожиданные результаты: большинство отлитых статуй не требовало дополнительной обработки (чеканки или исправлений).

Для достижения этого результата потребовалась тщательная работа над восковым оригиналом с воспроизведением мельчайших возможностей и целиковой отливкой композиции (до этого момента такие большие скульптуры отливались по частям). Между 1838 и 1841 годами скульптор успел изготовить в бронзе две композиции и начать подготовку к отливке второй пары скульптур.

На боковых пьедесталах стояли две пары скульптурных композиций: бронзовые группы находились на правом берегу реки Фонтанки (со стороны Адмиралтейства), на пьедесталах левого берега были установлены гипсовые раскрашенные копии.

В Берлине

Повторные отливки были изготовлены в 1842 году, но до моста не добрались, император подарил эту пару прусскому королю Фридриху Вильгельму IV и по его указанию скульптуры отправились в Берлин украшать главные ворота королевского дворца .

В Неаполе

В 1843-1844 копии были изготовлены повторно.

С 1844 до весны 1846 года они оставались на пьедесталах Аничкова моста, затем Николай I отправил их «королю обеих Сицилий» Фердинанду II (в Королевский дворец в Неаполе).

Naples. The steed of Klodt. Left group.jpg

Левая группа

Правая группа

Также копии скульптур установлены в садах и дворцовых сооружениях в России : в окрестностях Санкт-Петербурга - у Орловского дворца в Стрельне и Петергофе , а также на территории усадьбы Голицыных в подмосковных Кузьминках , усадьбе Кузьминки-Влахернское.

С 1846 года на восточной стороне Аничкова моста снова были помещены гипсовые копии, а художник начал создавать дальнейшее продолжение и завершение ансамбля.

Участники композиции были те же: конь и водитель, но у них иные движения и композиция, а также новый сюжет.

На выполнение копий у художника ушло четыре года, и в 1850 году гипсовые скульптуры окончательно исчезли с Аничкова моста, и на их место солдаты Сапёрного батальона под руководством барона Клодта водрузили новые бронзовые фигуры. Работы над оформлением Аничкова моста были завершены.

Сюжет

1. В первой группе животное покорно человеку - обнажённый атлет, сжимая узду, сдерживает вздыбленного коня. И животное, и человек напряжены, борьба нарастает.
   • Это показано с помощью двух основных диагоналей: плавный силуэт шеи и спины лошади, который можно увидеть на фоне неба образует первую диагональ, которая пересекается с диагональю, образуемой фигурой атлета. Движения выделены ритмичными повторами.
2. Во второй группе голова животного высоко вздёрнута, пасть оскалена, ноздри раздуты, конь бьёт передними копытами по воздуху, фигура водителя развёрнута в форме спирали, он пытается осаживать коня.
   • Основные диагонали композиции сближаются, силуэты коня и водителя как бы переплетаются между собой.
3. В третьей группе конь одолевает водителя: человек повержен на землю, а конь пытается вырваться на волю, победно выгибая шею и сбросив попону на землю. Свободе коня препятствует только узда в левой руке водителя.
   • Основные диагонали композиции отчётливо выражены и выделено их пересечение. Силуэты коня и водителя образуют раскрытую композицию, в отличие от первых двух скульптур.
4. В четвёртой группе человек укрощает разъярённое животное: опираясь на одно колено, он укрощает дикий бег коня, обеими руками сжимая узду.
   • Силуэт коня образует очень пологую диагональ, силуэт водителя неразличим из-за драпировки, спадающей со спины коня. Силуэт памятника снова получил замкнутость и уравновешенность.

Прообразы

Прямым прообразом коней Клодта послужили фигуры Диоскуров в Римском форуме на Капитолийском холме , но у этих античных скульптур был неестественный мотив движения, а также налицо нарушение пропорций: по сравнению с увеличенными фигурами юношей кони выглядят слишком маленькими. Другим прообразом были «Кони Марли » французского скульптора Гийома Кусту , созданные им около 1740 года, и находящиеся в Париже на въезде на Елисейские Поля с площади Согласия . В трактовке Кусту кони олицетворяют животное начало, символизируют стремительную неукротимую свирепость и изображены гигантами рядом с малорослыми водителями.

Клодт, в свою очередь, изображал обычных кавалерийских лошадей, анатомию которых изучал много лет.

Служебный дом

В 1845-1850-х годах Клодт принимал участие в работах по перестройке «Служебного дома» Мраморного дворца : по проекту А. П. Брюллова нижний этаж предназначался под дворцовые конюшни, а корпус, выходящий в сад, должен был стать манежем .

В связи с этим предназначением для украшения здания по фасаду , над окнами второго этажа, во всю длину средней части здания, был выполнен семидесятиметровый рельеф «Лошадь на службе человека».

Его выполнил Клодт по графическому эскизу архитектора, он состоял из четырёх блоков, не объединённых общим сюжетом или идеей:

• Боевые схватки всадников;
• Конные процессии;
• Поездки верхом и на колесницах ;
• Сюжеты охоты .

Искусствоведы считают, что этот рельеф был выполнен Клодтом по образу и подобию коней на фризе Парфенона .

Это мнение поддерживается и римским облачением людей, изображённых на рельефах.

Клодт смог применить новаторский приём: он сделал памятник, непохожий на пластические изображения полководцев, царей, вельмож, которые в его время украшали Санкт-Петербург и Москву , отказавшись от привычного языка аллегорий и создав реалистически точный портретный образ.

Скульптор изобразил баснописца сидящим на скамье, одетым в повседневную одежду в естественной расслабленной позе, как будто он присел отдохнуть под липами Летнего сада.

Все эти элементы акцентируют внимание на лице поэта, в котором скульптор старался передать характеристику личности Крылова. Скульптору удалось воплотить портретное и общее сходство поэта, что было признано современниками.

Замысел художника пошёл дальше простого изображения поэта, Клодт задумал создать скульптурную композицию, расположив по периметру пьедестала горельефные образы персонажей басен.

Изображения носят иллюстративный характер, и для создания композиции Клодт в 1849 году привлёк к работе известного художника-иллюстратора А. А. Агина .

Клодт перенёс фигуры на пьедестал, тщательно сверив изображения с живой натурой.

Работы над памятником были закончены в 1855 году.

Критика памятника

Клодт был подвергнут критике за мелочную придирчивость с целью достижения максимального реализма в изображении животных на горельефе, автору указывали, что персонажи басен в воображении читателей скорее являлись аллегорическими , чем представляли собой реальных раков, собак, лисиц.

Несмотря на эту критику, потомки высоко оценили работу скульпторов, и памятник Крылову занял достойное место в истории русской скульптуры.

Памятник князю Владимиру Киевскому

Работы завершились представлением в 1835 году проекта президенту Императорской академии художеств.

По невыясненным причинам работы над проектом приостановились на десятилетие.

В 1846 году Демут-Малиновский умер, после этого руководство работами взял на себя архитектор К. А. Тон .

В конце того же года появляются сведения, что «проект принят к исполнению» . Тон перекомпоновал проект, взяв за основу эскиз модели Демут-Малиновского и спроектировал постамент в виде высокой башнеобразной церкви в псевдовизантийском стиле.

Клодт в то время руководил литейным двором Академии художеств, ему была поручена отливка памятника в бронзе. Перед отливкой ему пришлось воспроизвести маленькую фигурку, сделанную в своё время Демут-Малиновским в гигантском масштабе памятника.

При выполнении этой работы неизбежно внесение изменений относительно модели.

Оценить эти различия невозможно, так как эскизная модель не сохранилась.

Большую работу Клодт проделал над лицом скульптуры, придав ей выражение одухотворённости и вдохновения.

Памятник представляет собой бронзовую статую высотой 4,5 метра, установленную на пьедестале высотой 16 метров. Монумент лаконичный и строгий, принадлежит к типичным образцам русского классицизма . Князь Владимир одет в длинный, ниспадающий плащ, в его руке - крест, который он простирает над городом.

Клодт сделал свою работу очень добросовестно, перевёз статую из Санкт-Петербурга в Киев и очень удачно выбрал место для неё: статуя вписана в высокий гористый пейзаж берега Днепра.

Над оформлением памятника работали несколько скульпторов: сам Клодт выполнил фигуру императора. Пьедестал оформили скульпторы :

• Н. А. Ромазанов создал три барельефа.
• Р. К. Залеман в 1856-1858 годах выполнил четыре аллегорические женские фигуры: «Сила», «Мудрость», «Правосудие» и «Вера», и барельеф на том же пьедестале, изображающий поднесение графом М. М. Сперанским Свода законов императору.

Вершиной композиции является конная фигура императора. Первоначальный эскиз, созданный Клодтом, представлял собой всадника на спокойно стоящем коне. Автор с помощью мимики и жестов планировал отразить характер императора, но этот вариант был отвергнут Монферраном по причине того, что не мог служить изначальной цели объединения пространственных ансамблей.

Скульптор создал новый эскиз. В нём, отказавшись от замысла дать характеристику персонажа, он изобразил коня в движении, опирающегося только на заднюю пару ног. При этом стремительной позе коня противостоит вытянутая в струну парадная фигура императора. Для воплощения этого эскиза скульптор точно рассчитал вес всей конной фигуры для того, чтобы она стояла, опираясь лишь на две точки опоры. Этот вариант был принят архитектором и воплощён в бронзе.

Техническое мастерство выполнения сложнейшей задачи - постановка коня на две точки опоры. Для их прочности Клодт заказал на лучшем заводе в Олонецкой железные подпоры (весом в 60 пудов , стоящие 2000 руб. серебром).

• Советские историки и искусствоведы невысоко оценивали композиционно-стилистическую композицию памятника и отмечали, что в качестве единой композиции элементы не смотрятся:
  • Пьедестал, рельефы на пьедестале и конная статуя не подчинены единой идее и в какой-то мере противоречат друг другу.
  • Сами формы памятника измельчены и перегружены мелкими деталями, а композиция вычурна и излишне декоративна.

• При этом выделялись положительные черты композиции:
  1. Она отвечает назначенной цели и, дополняя ансамбль площади, придаёт ему завершённость и целостность.
  2. Все части целого профессионально сделаны мастерами своего дела, художественная ценность элементов несомненна.
• После Революции 1917 года памятник Николаю I на Исаакиевской площади готовился к сносу, как и всё связанное с царизмом, но благодаря уникальной особенности - тяжёлая конная статуя опирается только на задние ноги - был признан шедевром инженерной мысли и не был уничтожен в советское время .

Храм Христа Спасителя в Москве

Совместно со скульпторами А. В. Логановским, Н. А. Рамазановым и другими, работал над скульптурами храма -памятника в «русско-византийском» стиле - Храма Христа Спасителя (строился почти 40 лет), с 10 сентября 1839 года . Именно он, а не Н.А.Рамазанов, исполнил горельеф великомученика Георгия на северной стороне храма, находящийся ныне в Донском монастыре (см. "Историческое описание Храма во имя Христа Спасителя в Москве" М. 1883 г. М.Мостовский - начальник канцелярии строительства храма).

Итог жизни скульптора

Кроме того осязаемого наследства в виде графики и пластики, которое мастер оставил потомкам, он покорил ещё несколько вершин в своей жизни:

Малые скульптурные формы

На протяжении всей карьеры Клодт работал в направлении пластики малых форм. Статуэтки этого автора были высоко ценимы его современниками. Часть из них включена в коллекции музеев, таких как Государственный Русский музей .

Смерть

Последние годы своей жизни художник провёл на своей даче Халола , где умер 8 (20) ноября года.

В ноябре 1867 года задували метели, когда он жил на даче в «Халола», и внучка просила дедушку вырезать ей лошадку. Клодт взял игральную карту и ножницы.
- Деточка! Когда я был маленьким, как ты, мой бедный отец тоже радовал меня, вырезая из бумаги лошадок… Лицо его вдруг перекосилось, внучка закричала:
- Дедушка, не надо смешить меня своими гримасами!
Клодт покачнулся и рухнул на пол.

См. также

• Михаил Петрович Клодт (1835-1914) - художник, сын П. К. Клодта

Напишите отзыв о статье "Клодт, Пётр Карлович"

Примечания

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• Самойлов А. Кони Клодта // Художник. 1961, № 12. С.29-34.
• Петров В. Н. Пётр Карлович Клодт / Оформление И. С. Серова. - Л. : Художник РСФСР , 1973. - 60 с. - (Массовая библиотечка по искусству). - 20 000 экз. (обл.)
• Петров В. Н. Пётр Карлович Клодт, 1805-1867. - Л. : Художник РСФСР , 1985. - (Массовая библиотека по искусству). (обл.)
• Клодт Г. А. «Лепил и отливал Петр Клодт…» / Георгий Клодт; Худ. А. А. Зубченко. - М .: Советский художник , 1989. - 240 с. - (Рассказы о художниках). - 25 000 экз. - ISBN 5-269-00030-X . (обл.)
• Клодт Г. А. Повесть о моих предках / Г. А. Клодт; Художник Е. Г. Клодт. - М .: Воениздат , 1997. - 304, с. - (Редкая книга). - 10 000 экз. - ISBN 5-203-01796-6 . (в пер., суперобл.)
• Кривдина О. А. Скульптор Петр Карлович Клодт. - СПб. : Сударыня, 2005. - 284 с. - ISBN 5-88718-042-0 . (в пер., суперобл.)
• samlib.ru/s/shurygin_a_i/klodt.shtml Укрощение непокорных

Ссылки

• // Журнал "Золотой Мустанг" №2/2002
• Ромм А. П. К. Клодт.- М.-Л.: Искусство, 1948.-50 с.-0,13 к.

Отрывок, характеризующий Клодт, Пётр Карлович

Возвратившись со смотра, Кутузов, сопутствуемый австрийским генералом, прошел в свой кабинет и, кликнув адъютанта, приказал подать себе некоторые бумаги, относившиеся до состояния приходивших войск, и письма, полученные от эрцгерцога Фердинанда, начальствовавшего передовою армией. Князь Андрей Болконский с требуемыми бумагами вошел в кабинет главнокомандующего. Перед разложенным на столе планом сидели Кутузов и австрийский член гофкригсрата.
– А… – сказал Кутузов, оглядываясь на Болконского, как будто этим словом приглашая адъютанта подождать, и продолжал по французски начатый разговор.
– Я только говорю одно, генерал, – говорил Кутузов с приятным изяществом выражений и интонации, заставлявшим вслушиваться в каждое неторопливо сказанное слово. Видно было, что Кутузов и сам с удовольствием слушал себя. – Я только одно говорю, генерал, что ежели бы дело зависело от моего личного желания, то воля его величества императора Франца давно была бы исполнена. Я давно уже присоединился бы к эрцгерцогу. И верьте моей чести, что для меня лично передать высшее начальство армией более меня сведущему и искусному генералу, какими так обильна Австрия, и сложить с себя всю эту тяжкую ответственность для меня лично было бы отрадой. Но обстоятельства бывают сильнее нас, генерал.
И Кутузов улыбнулся с таким выражением, как будто он говорил: «Вы имеете полное право не верить мне, и даже мне совершенно всё равно, верите ли вы мне или нет, но вы не имеете повода сказать мне это. И в этом то всё дело».
Австрийский генерал имел недовольный вид, но не мог не в том же тоне отвечать Кутузову.
– Напротив, – сказал он ворчливым и сердитым тоном, так противоречившим лестному значению произносимых слов, – напротив, участие вашего превосходительства в общем деле высоко ценится его величеством; но мы полагаем, что настоящее замедление лишает славные русские войска и их главнокомандующих тех лавров, которые они привыкли пожинать в битвах, – закончил он видимо приготовленную фразу.
Кутузов поклонился, не изменяя улыбки.
– А я так убежден и, основываясь на последнем письме, которым почтил меня его высочество эрцгерцог Фердинанд, предполагаю, что австрийские войска, под начальством столь искусного помощника, каков генерал Мак, теперь уже одержали решительную победу и не нуждаются более в нашей помощи, – сказал Кутузов.
Генерал нахмурился. Хотя и не было положительных известий о поражении австрийцев, но было слишком много обстоятельств, подтверждавших общие невыгодные слухи; и потому предположение Кутузова о победе австрийцев было весьма похоже на насмешку. Но Кутузов кротко улыбался, всё с тем же выражением, которое говорило, что он имеет право предполагать это. Действительно, последнее письмо, полученное им из армии Мака, извещало его о победе и о самом выгодном стратегическом положении армии.
– Дай ка сюда это письмо, – сказал Кутузов, обращаясь к князю Андрею. – Вот изволите видеть. – И Кутузов, с насмешливою улыбкой на концах губ, прочел по немецки австрийскому генералу следующее место из письма эрцгерцога Фердинанда: «Wir haben vollkommen zusammengehaltene Krafte, nahe an 70 000 Mann, um den Feind, wenn er den Lech passirte, angreifen und schlagen zu konnen. Wir konnen, da wir Meister von Ulm sind, den Vortheil, auch von beiden Uferien der Donau Meister zu bleiben, nicht verlieren; mithin auch jeden Augenblick, wenn der Feind den Lech nicht passirte, die Donau ubersetzen, uns auf seine Communikations Linie werfen, die Donau unterhalb repassiren und dem Feinde, wenn er sich gegen unsere treue Allirte mit ganzer Macht wenden wollte, seine Absicht alabald vereitelien. Wir werden auf solche Weise den Zeitpunkt, wo die Kaiserlich Ruseische Armee ausgerustet sein wird, muthig entgegenharren, und sodann leicht gemeinschaftlich die Moglichkeit finden, dem Feinde das Schicksal zuzubereiten, so er verdient». [Мы имеем вполне сосредоточенные силы, около 70 000 человек, так что мы можем атаковать и разбить неприятеля в случае переправы его через Лех. Так как мы уже владеем Ульмом, то мы можем удерживать за собою выгоду командования обоими берегами Дуная, стало быть, ежеминутно, в случае если неприятель не перейдет через Лех, переправиться через Дунай, броситься на его коммуникационную линию, ниже перейти обратно Дунай и неприятелю, если он вздумает обратить всю свою силу на наших верных союзников, не дать исполнить его намерение. Таким образом мы будем бодро ожидать времени, когда императорская российская армия совсем изготовится, и затем вместе легко найдем возможность уготовить неприятелю участь, коей он заслуживает».]
Кутузов тяжело вздохнул, окончив этот период, и внимательно и ласково посмотрел на члена гофкригсрата.
– Но вы знаете, ваше превосходительство, мудрое правило, предписывающее предполагать худшее, – сказал австрийский генерал, видимо желая покончить с шутками и приступить к делу.
Он невольно оглянулся на адъютанта.
– Извините, генерал, – перебил его Кутузов и тоже поворотился к князю Андрею. – Вот что, мой любезный, возьми ты все донесения от наших лазутчиков у Козловского. Вот два письма от графа Ностица, вот письмо от его высочества эрцгерцога Фердинанда, вот еще, – сказал он, подавая ему несколько бумаг. – И из всего этого чистенько, на французском языке, составь mеmorandum, записочку, для видимости всех тех известий, которые мы о действиях австрийской армии имели. Ну, так то, и представь его превосходительству.
Князь Андрей наклонил голову в знак того, что понял с первых слов не только то, что было сказано, но и то, что желал бы сказать ему Кутузов. Он собрал бумаги, и, отдав общий поклон, тихо шагая по ковру, вышел в приемную.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Кутузов, которого он догнал еще в Польше, принял его очень ласково, обещал ему не забывать его, отличал от других адъютантов, брал с собою в Вену и давал более серьезные поручения. Из Вены Кутузов писал своему старому товарищу, отцу князя Андрея:
«Ваш сын, – писал он, – надежду подает быть офицером, из ряду выходящим по своим занятиям, твердости и исполнительности. Я считаю себя счастливым, имея под рукой такого подчиненного».
В штабе Кутузова, между товарищами сослуживцами и вообще в армии князь Андрей, так же как и в петербургском обществе, имел две совершенно противоположные репутации.
Одни, меньшая часть, признавали князя Андрея чем то особенным от себя и от всех других людей, ожидали от него больших успехов, слушали его, восхищались им и подражали ему; и с этими людьми князь Андрей был прост и приятен. Другие, большинство, не любили князя Андрея, считали его надутым, холодным и неприятным человеком. Но с этими людьми князь Андрей умел поставить себя так, что его уважали и даже боялись.
Выйдя в приемную из кабинета Кутузова, князь Андрей с бумагами подошел к товарищу,дежурному адъютанту Козловскому, который с книгой сидел у окна.
– Ну, что, князь? – спросил Козловский.
– Приказано составить записку, почему нейдем вперед.
– А почему?
Князь Андрей пожал плечами.
– Нет известия от Мака? – спросил Козловский.
– Нет.
– Ежели бы правда, что он разбит, так пришло бы известие.
– Вероятно, – сказал князь Андрей и направился к выходной двери; но в то же время навстречу ему, хлопнув дверью, быстро вошел в приемную высокий, очевидно приезжий, австрийский генерал в сюртуке, с повязанною черным платком головой и с орденом Марии Терезии на шее. Князь Андрей остановился.
– Генерал аншеф Кутузов? – быстро проговорил приезжий генерал с резким немецким выговором, оглядываясь на обе стороны и без остановки проходя к двери кабинета.
– Генерал аншеф занят, – сказал Козловский, торопливо подходя к неизвестному генералу и загораживая ему дорогу от двери. – Как прикажете доложить?
Неизвестный генерал презрительно оглянулся сверху вниз на невысокого ростом Козловского, как будто удивляясь, что его могут не знать.
– Генерал аншеф занят, – спокойно повторил Козловский.
Лицо генерала нахмурилось, губы его дернулись и задрожали. Он вынул записную книжку, быстро начертил что то карандашом, вырвал листок, отдал, быстрыми шагами подошел к окну, бросил свое тело на стул и оглянул бывших в комнате, как будто спрашивая: зачем они на него смотрят? Потом генерал поднял голову, вытянул шею, как будто намереваясь что то сказать, но тотчас же, как будто небрежно начиная напевать про себя, произвел странный звук, который тотчас же пресекся. Дверь кабинета отворилась, и на пороге ее показался Кутузов. Генерал с повязанною головой, как будто убегая от опасности, нагнувшись, большими, быстрыми шагами худых ног подошел к Кутузову.
– Vous voyez le malheureux Mack, [Вы видите несчастного Мака.] – проговорил он сорвавшимся голосом.
Лицо Кутузова, стоявшего в дверях кабинета, несколько мгновений оставалось совершенно неподвижно. Потом, как волна, пробежала по его лицу морщина, лоб разгладился; он почтительно наклонил голову, закрыл глаза, молча пропустил мимо себя Мака и сам за собой затворил дверь.
Слух, уже распространенный прежде, о разбитии австрийцев и о сдаче всей армии под Ульмом, оказывался справедливым. Через полчаса уже по разным направлениям были разосланы адъютанты с приказаниями, доказывавшими, что скоро и русские войска, до сих пор бывшие в бездействии, должны будут встретиться с неприятелем.
Князь Андрей был один из тех редких офицеров в штабе, который полагал свой главный интерес в общем ходе военного дела. Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность положения русских войск и живо вообразил себе то, что ожидает армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые после Суворова.
Но он боялся гения Бонапарта, который мог оказаться сильнее всей храбрости русских войск, и вместе с тем не мог допустить позора для своего героя.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый день. Он сошелся в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему то смеялись.
– Что ты так мрачен? – спросил Несвицкий, заметив бледное с блестящими глазами лицо князя Андрея.
– Веселиться нечему, – отвечал Болконский.
В то время как князь Андрей сошелся с Несвицким и Жерковым, с другой стороны коридора навстречу им шли Штраух, австрийский генерал, состоявший при штабе Кутузова для наблюдения за продовольствием русской армии, и член гофкригсрата, приехавшие накануне. По широкому коридору было достаточно места, чтобы генералы могли свободно разойтись с тремя офицерами; но Жерков, отталкивая рукой Несвицкого, запыхавшимся голосом проговорил:
– Идут!… идут!… посторонитесь, дорогу! пожалуйста дорогу!
Генералы проходили с видом желания избавиться от утруждающих почестей. На лице шутника Жеркова выразилась вдруг глупая улыбка радости, которой он как будто не мог удержать.
– Ваше превосходительство, – сказал он по немецки, выдвигаясь вперед и обращаясь к австрийскому генералу. – Имею честь поздравить.
Он наклонил голову и неловко, как дети, которые учатся танцовать, стал расшаркиваться то одной, то другой ногой.
Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом, то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l"ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C"est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.

Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг"ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг"одулся, бг"ат, вчег"а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р. – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог"т меня дег"нул пойти к этой кг"ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг"едставить, ни одной каг"ты, ни одной, ни одной каг"ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг"оль бьет; семпель даст, паг"оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг"оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг"аться ског"ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег"но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог"ово! Вздули меня вчег"а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг"уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег"вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог"ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег"но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег"но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг"а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г"остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог"това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог"ю. Всех запог"ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог"ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог"! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог"ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог"ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог"т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.