Немецкие ветераны второй мировой. Как немецкие ветераны помогают русским

Дата на публикация: 14.06.2019

Подготовка за входно ниво по български език първите 4 урока. You can change your ad preferences anytime.

Подготовка за входно ниво по математика първите 5 видео урока. Попълнете липсващите букви. Дишане на растенията и животните. Медиите за Уча. Публикувай коментар Отказ Вашият имейл адрес няма да бъде публикуван.

Немски език. От Блога:. Cancel Save. Природни явления и процеси Преговор. За контакти с Уча. А за БЕЛ-там ще се оставя да бъда изненадана. Ако не се лъжа май от втори.

Препоръчани теми. Кое число е 3 пъти по-малко от 27? Движение на животните.

• Galina Dimitrova , -- Follow.
• Сигурно тогава ще кажат оценките от входните нива. Ще видим колко време ще срамува

You are here

Искаш ли да подредим уроците точно както в твоя учебник по човекът и природата за 4. Докажи познанията си по география с този тест за столици. Запишете изреченията. Той работи с пауър пойнт,сестра му го научи,защото си прави някакви презентации за зайчетата. Кой е националният празник на република България?

Опазване на въздуха от замърсяване.

Start on. Звук и слух. А при нас дойде отрезняването, но в световната хич я няма, но пък се надявам? Ние от Уча. По География е отговорила вярно на въпросите за география на Българ! Самостоятелна работа.

Напишете названия на: Широколистни дърветаИглолистни дървета Храсти ………………………… …………………… Скриващо се меню с уроци. Написано от Уча.

За контакти с Уча. Огради верния отговор: Кое не е природно бедствие. Вашият имейл адрес няма да бъде публикуван. Сега чакам с историята, имейл адреса и уебсайта ми в този браузър за следващия път когато коментирам.

Трети раздел Движение и енергия.

Любими истории и съвети за уроците в училище и живота!

Движение на телата. Първа оценка - рисуване 5-ца. БГ АД не гарантира за достоверността и пълнотата на съдържанието и не гарантира, че предоставените услуги ще удовлетворят изискванията на потребителя, нито че ще бъдат непрекъснати, навременни и сигурни.

• Информационни технологии.
• Трудът е безценен!
• Виждам, че въпроса е задаван вече, надявам се и отговор да има вече!
• Основни жизнени процеси.

Следи сайта ни за новостите. Китайски език. За мен е за ка, толкова много ми хареса рисунката. Запишете кое от твърденията е право и кое е задължение на ученика. И било заблуда това,че всички много разбирали от компютри и всичко си знаели. Много им е интересно.

Медиите за Уча.се

За сметка на това днес са правили контролно по математика на десетични дроби, кой знае какви ги е надробил Аз съм го карала да ми набира текстове,но без да форматира.

Живата природа не може да съществува без вода, въздух, светлина и топлина. Кой от посочените празници не е семеен?

Отношение к ветеранам - показатель не только экономического состояния государства, но и вещей менее материальных .
Интересно сравнить положение ветеранов Второй мировой войны в различных странах.
Германия
Ветеранам вермахта государство обеспечило безбедную старость и высокий уровень социальных защит .
В зависимости от звания и заслуг размер их пенсии колеблется от 1,5 до 8 тыс. евро .
Например, пенсия младшего офицера составляет 2500 евро. Около 400 евро начисляется вдовам погибших или умерших в послевоенное время .
Выплаты гарантируются лицам немецкого происхождения служившим в вермахте и «выполнявшим уставную военную службу в соответствии с правилом ее прохождения до 9 мая 1945 года».

Интересно, что и ветераны Красной армии, проживающие в Германии имеют право на пенсию в размере 400-500 евро в месяц, а также на социальное обеспечение .
Ветераны войны могут рассчитывать на бесплатную двухразовую госпитализацию в течение года, а если речь идет о военнопленных, то количество госпитализаций неограниченно.
Также государство частично оплачивает бывшим солдатам вермахта посещение мест, где они воевали, в том числе и за рубежом.

Великобритания
Размер пенсии для ветеранов Второй мировой войны в Великобритании напрямую зависит от воинского звания и тяжести ранений.
Ежемесячные выплаты в переводе на европейскую валюту колеблются между 2000 и 9000 евро .
Если есть необходимость, то государство дополнительно оплачивает сиделку .
Более того, право на получение пенсии имеет любой британец, пострадавший в период Второй мировой войны .
Надбавка к основной пенсии также положена вдовам ветеранов .

США
Американских участников Второй мировой войны власти США чествуют дважды в год .
Павших солдат вспоминают в Memorial Day, отмечаемый в последний понедельник мая, а ветеранов чтят 11 ноября в Veterans’ Day.
Американским ветеранам полагается надбавка в 1200$ к пенсии, которая в среднем составляет 1500$ .
Участников Второй мировой войны в США курирует Министерство по делам ветеранов , в ведении которого находится 175 госпиталей, сотни домов престарелых и тысячи районных клиник .
Если болезнь или инвалидность ветерана - следствие военной службы, то все расходы на его лечение берет на себя государство .

Израиль
Участники Второй мировой войны живущие в Израиле получают пенсию в размере 1500$ .
На нее могут рассчитывать и выходцы из бывшего СССР.
Многие ветераны, собрав необходимый пакет документов на родине получают пенсию не только от Минобороны Израиля, но и из российского бюджета .
Ветераны освобождаются от выплат городского налога, получают 50% скидку на лекарства, им также даются существенные скидки на оплату электроэнергии, отопления, телефона и коммунальных услуг .

Латвия
Положение ветеранов войны в Латвии можно назвать плачевным.
У них нет никаких льгот в отличие от «лесных братьев» (националистическое движение), которые получают от Министерства обороны ежемесячную надбавку к пенсии в 100$ .
Средняя ежемесячная пенсия в Латвии составляет примерно 270 евро.
Отсутствие внимании к ветеранам ВОВ в Латвии не удивляет, так как Дня Победы для латышей официально не существует .
Более того, совсем недавно латвийский Сейм принял закон, запрещающий наряду с нацистской и советскую символику.
Это значит, что проживающие в Латвии ветераны ВОВ лишатся возможности носить боевые награды .

Чехия
Чуть лучше жизнь у чешских ветеранов.
Перечень их льгот довольно скромный: бесплатное пользование городским транспортом и телефоном и ежегодная путевка в санаторий от Министерства обороны .
В отличие от других европейских стран в Чехии на вдов и сирот льготы не распространяются .
Интересно, что еще совсем недавно чешские ветераны обеспечивались медикаментами бесплатно, но теперь им приходится за них платить из собственного кармана.
Ветераны Чехии получают обычную пенсию – 12 тыс. крон, что примерно соответствует пенсии российских ветеранов.

Франция
Численность ветеранов Второй мировой войн во Франции составляет примерно 800 тыс. человек, из них 500 тыс. – бывшие военнослужащие, 200 тыс. – участники Сопротивления и 100 тыс. – депортированные в Германию.
Также к категории ветеранов были причислены бывшие военнопленные – 1 млн. 800 тыс.
Пенсия французских ветеранов выше чем у россиян – 600 евро. Они ее получают не с 65 лет, как обычные граждане, а с 60 .
У французских ветеранов есть свое ведомство – их проблемами занимается Министерство по делами бывших военнослужащих и жертв войны .
Но предмет особой гордости Франции – имеющий давнюю историю Дом инвалидов .
Это одновременно зал воинской славы и госпиталь. Ветераны, нуждающиеся в уходе, могут рассчитывать здесь на постоянное пребывание. Для этого им придется отдавать треть своей пенсии, а оставшуюся часть государство им будет перечислять на банковский счет.

Проигравший солдат вермахта и победивший боец Советской Армии - по разные линии... судьбы

Еще несколько лет назад никто и помыслить себе не мог, чтобы эти жизненные истории, эти судьбы уместились рядом на одной газетной странице. Проигравший солдат вермахта и победивший боец Советской Армии. Они ровесники. И сегодня их, если разобраться, объединяет гораздо большее, чем тогда, в цветущем 45-м… Старость, подступившие болезни, а еще — как это ни странно — прошлое. Пусть и по разные стороны фронта. Осталось ли что-нибудь, о чем мечтают они, немец и русский, в свои восемьдесят пять?

Йозеф Моритц. фото: Александра Ильина.

80 РОЗ ИЗ СМОЛЕНСКА

“Я видел, как в России живут люди, я видел ваших стариков, которые искали съестное в мусорных баках. Я понимал, что наша помощь была всего одной каплей на раскаленном камне. Конечно, меня спрашивали: “Зачем вы помогаете России? Ведь вы же воевали против нее!” И тогда я вспоминал про плен и про тех людей, которые протягивали нам, бывшим врагам, кусок черного хлеба…”

“Тем, что я все еще живу, я обязан русским”, — говорит Йозеф Моритц, улыбается и листает альбом с фотографиями. В них собрана почти вся его жизнь, большинство карточек связано с Россией.

Но обо всем по порядку. И герр Зепп, так называют его родные и друзья, начинает свое повествование.

Мы сидим в доме Моритца в городе Хагене, это земля Северный Рейн Фестфалия, здесь есть терраса и сад. Последние новости они с женой Магрет узнают из подаренного дочерьми к юбилею компьютера-планшетника, быстро отыскивают нужную информацию в Интернете.

Зепп примирился с XXI веком. И даже, можно сказать, подружился с ним.

“На фронт меня призвали, когда мне только-только исполнилось 17 лет. Отец ушел намного раньше. Меня откомандировали в Польшу. В плен попал недалеко от Калининграда. До моей родины, а родился я в Восточной Пруссии, оставались какие-то 80 километров…”

Страшных военных воспоминаний память почти не сохранила. Как будто бы черная дыра поглотила все. А может быть, он просто не хочет туда возвращаться…

Первая яркая вспышка — советский лагерь.

Русский язык Зепп выучил именно там.

Как-то раз в их лагерь привезли на повозке на кухню воду. Зепп подошел к лошади и начал разговаривать с ней на родном. Дело в том, что он был родом с хутора и уже с детства управлялся с домашней скотиной.

Из кухни вышел советский офицер и спросил его имя. “Я не понял. Привели переводчика. А через три дня меня вызвали и отвели в стойло к лошадям — так я получил возможность выезжать на них. Если, например, наш доктор ехал в другой лагерь, то я седлал коня, и мы ехали вместе. Именно во время этих совместных поездок я и выучил русский. Наверное, тот добрый командир увидел во мне сына, так хорошо он ко мне отнесся”.

Немцев перевели в Литву, оттуда в Брест. Работали в каменоломне недолго, потом на строительстве улиц. В Бресте восстанавливали взорванный мост. “Знаешь, и такое бывало — подходили простые жители и делились последним куском хлеба. Злобы и ненависти не было… Мы были такие же безусые мальчишки, как и их не пришедшие с фронта сыновья. Наверное, благодаря этим добрым людям я жив до сих пор”.

В 1950 году Зепп вернулся домой — с одним деревянным чемоданом и в мокрой одежде, попал под дождь. На вокзале его встречал только приятель, который освободился несколькими днями ранее. Семью, родителей еще предстояло разыскать. Отец тоже долго находился в плену, но у англичан.

Всем вернувшимся помогала община, давали немного денег. “Мне предложили пойти служить в полицию, но я отказался — в плену мы поклялись друг другу, что никогда больше не возьмем в руки оружие”.

Идти было некуда и не к кому.

“Отправили в реабилитационный лагерь, где нам бесплатно выдавались пайки и мы могли там спать. В день полагалось 50 пфеннигов, но я не хотел быть нахлебником. Приятель предложил меня устроить к знакомому фермеру, но я тоже отказался — не хотел батрачить, я мечтал сам стать на ноги. При этом профессии как таковой у меня не было. Конечно, кроме умения строить и восстанавливать...”

Когда Зепп встретил свою будущую жену Магрет, ему было уже под тридцать, она младше всего на 10 лет — но другое поколение, послевоенное, не пережившее…

Ко времени знакомства со своей невестой Зепп Моритц мог уже похвастаться приличным заработком каменщика. 900 западногерманских марок были тогда большие деньги.

А сегодня пожилая Магрет сидит возле своего старенького мужа, поправляет его, если то или иное название не сразу приходит в голову, подсказывает даты. “Без Зеппа мне бы пришлось очень туго, я счастлива, что у меня такой супруг!” — восклицает она.

Жизнь окончательно наладилась, семья переехала на родину Магрет — в Хаген. Зепп работал на электростанции. Росли три дочки.

До 1993 года Йозеф Моритц не произнес больше ни слова по-русски.

Но когда их Хаген стал городом — побратимом российского Смоленска, в жизнь герра Моритца опять ворвалась Россия.

Гостиница “Россия”

С собой в Смоленск в свой первый визит он взял разговорник, так как не был уверен, что сможет хотя бы прочитать названия улиц. Он ехал к знакомым по работе общества содружества городов.

Почему он занялся этим? Просто есть такая старая, незаживающая рана — называется ностальгия.

Именно она заставляла тогда, в 90-х, еще бодреньких немецких пенсионеров на досуге сначала говорить о: а) всеобщей дороговизне жизни; б) пенсиях, страховках, объединении Германии, зарубежных туристических поездках.

И лишь на третье — на самое главное, когда хмель ударял в голову, — о России…

“Я поселился в гостинице “Россия”. Вышел на улицу, осмотрелся и вернулся обратно, засунул разговорник куда подальше — все было совсем по-другому”.

Поездка в 1993-м стала началом той колоссальной деятельности, у истоков которой стоял Зепп Моритц. “Наше общество городов-побратимов организовало благотворительные трансферы из Хагена к вам”, — очень официально поясняет он.

Проще говоря, огромные грузовики с вещами, продуктами, техникой, которую собрали такие же, как Зепп, простые люди, потянулись в постперестроечный Смоленск.

“Когда мы привезли первый груз с гуманитарной помощью, надо было срочно заниматься растаможкой, — рассказывает Зепп. — Это заняло много времени, какие-то параметры не соответствовали, бумаги были составлены не слишком верно — мы же делали это первый раз! Но ваши господа офицеры ничего и слышать не хотели, наш грузовик должен был быть конфискован и отправлен в Москву. С большим трудом удалось избежать этого. Когда все формальности были наконец улажены, мы выяснили, что большинство привезенных продуктов испортилось, их пришлось выбросить”.

Листая альбом, Зепп рассказывает о русских стариках, разгребающих мусорные кучи на помойках. О раздолбанных не танками мирных смоленских дорогах. О детях Чернобыля, которых они с женой принимали у себя дома.

Нация победителей. О, майн гот!

“Меня часто спрашивают: зачем я это делаю? Ведь в Смоленске наверняка есть миллионеры, которые в принципе тоже могли бы позаботиться об этих несчастных... Я не знаю, кто и что кому должен, я могу отвечать только за себя!”

675 мешков, 122 чемодана, 251 пакет и 107 сумок с одеждой было отправлено за эти годы в Смоленск. 16 инвалидных кресел, 5 компьютеров, перечислять можно долго — список бесконечен и тоже подколот к документам: за каждый доставленный пакет герр Зепп отчитывается с поистине немецкой пунктуальностью!

Более 200 человек из Смоленска жили гостями в его семье, в его доме, кто-то несколько недель, кто-то — пару дней. “Каждый раз нам привозят подарки, и каждый раз мы просим не делать этого”.

Все стены здесь увешаны фотографиями и картинами с видами Смоленщины. Некоторые из сувениров особенно дороги — это портрет Зеппа, написанный русским художником на фоне Успенского собора в Смоленске. Тут же в гостиной — наш герб с двуглавым орлом.

В отдельной папке собраны благодарственные письма, губернаторы Смоленской области и мэры города на протяжении всех этих лет сменяли друг друга, но от каждого из них есть письмо для господина Моритца. Одно из посланий особенно ценно, в нем 80 автографов его русских друзей, ровно столько же алых роз ему прислали из Смоленска на предыдущий юбилей.

Не считая того, самого первого раза — в 44-м, Йозеф Моритц побывал в России еще тридцать раз.

“Я тоже была в России”, — добавляет его жена. Но сейчас Магрет больше не может далеко ездить, она и ходит с ролятором, ходунками для инвалидов, все же ей далеко за семьдесят, а в российской глубинке даже с этим приспособлением передвигаться будет сложно, — сама же по ступенькам Магрет, увы, не поднимется.

А отправляться в дальнюю дорогу одному Зеппу невозможно, хоть он еще и довольно крепок: “Я не хочу надолго оставлять жену!”

Два памятника Ивана Одарченко

В Советском Союзе имя этого человека знал каждый. Именно с Ивана Одарченко скульптор Вучетич лепил монумент Воина-освободителя в Трептов-парке. Того самого, со спасенной девочкой на руках.

В прошлом году 84-летнему Ивану Степановичу довелось еще раз поработать натурщиком. Его бронзовый ветеран будет вечно держать на коленях маленькую правнучку на каменной скамейке в тамбовском парке Победы.

“Бронзой, словно пламенем, облитый,/ С девочкой спасенной на руках,/ Встал солдат на постамент гранитный,/ Чтоб о славе помнили в веках”, — стихи эти в обычной тамбовской школе, где довелось учиться и мне, читали 9 мая наизусть.

Мы, конечно, знали, что Иван Одарченко — кавалер ордена Отечественной войны первой степени, Трудового Красного Знамени, медали “За отвагу” — наш земляк.

Любой мой сверстник конца 80-х, закрыв глаза, мог легко отчеканить эту прославленную биографию. “Освобождал Венгрию, Австрию, Чехию, войну закончил под Прагой. После победы продолжил службу в оккупационных войсках в Берлине. В августе 1947-го, в День физкультурника, на стадионе в районе Вайсензее проходили соревнования советских солдат. После кросса к красивому, широкоплечему Одарченко подошел скульптор Евгений Вучетич и сказал, что хочет лепить с него главный памятник войны”.

Спасенную немецкую девочку изобразила дочь коменданта Берлина Света Котикова.

С созданной Вучетичем гипсовой модели в СССР отлили двенадцатиметровый бронзовый монумент, частями переправили его в Берлин, и 8 мая 1949-го состоялось торжественное открытие мемориала.

Обычный мальчишеский ЖЖ, год 2011-й, wolfik1712.livejournal.com.

День был пасмурный. Даже как-то непривычно. Я с друзьями собрался в парк Победы. Фоткались рядом с фонтаном, пушками и другой техникой. Но речь сейчас не об этом…

А о том, кого мы увидели. Мы увидели фронтовика Ивана Степановича Одарченко, конечно, не всем это имя о чем-то говорит.

Я единственный, кто узнал его. В общем, у нас получилось с ним сфотографироваться и с его памятником.

Наши фотографии с Героем Советского Союза Иваном Одарченко. Кстати, очень хороший человек. Я благодарен всем солдатам, которые воевали за нашу свободу!

Простим тинейджеру, что он перепутал награды Одарченко — Героем Советского Союза тот не был, закончил войну слишком молодым. А вот что думает по поводу нынешней жизни сам Иван Степанович?

И я позвонила ему домой.

Иван Одарченко.

“Девочку ждем к сентябрю!”

— Папа только что вышел из госпиталя, планово там находился, увы, зрение подводит, здоровье крепче не становится, да и возраст дает о себе знать, вот и сейчас он лежит, — рассказывает Елена Ивановна, дочь ветерана. — А раньше, бывало, ни минуты не сидел на месте, сад посадил, своими руками выложил наш кирпичный дом, пока мама была жива, все трудился. А теперь, конечно, годы не те… Если честно, нет сил даже общаться с журналистами, он как поговорит о молодости, как навспоминается — а вечером с сердцем плохо.

Неожиданная слава обрушилась на Одарченко на 20-летие Победы. Именно тогда стало известно о том, что он являлся прототипом знаменитого Воина-освободителя.

— С тех пор нам покоя не давали. Семь раз ездил в ГДР почетным гостем, с мамой, со мной, последний — уже в составе делегации. Его рассказ о строительстве памятника я наизусть выучила, я же с детства в этом — мне и самой уже 52.

Работал простым мастером на предприятии — сначала на Ревтруде, заводе Революционного труда, затем на заводе подшипников скольжения. Растил сына и дочь. Внучку выдал замуж.

— Не могу пожаловаться, но в отличие от многих ветеранов у нас папа неплохо живет, две комнаты у него в доме, и пенсия приличная, около тридцати тысяч плюс еще и по старости, власти про нас не забывают. Все-таки человек он известный, сколько еще таких в России осталось? Иван Степанович даже член “Единой России”, — гордится дочка.

А в прошлом году выдернули неожиданно в феврале из больницы. Оказалось, на юбилей Победы снова надо стать прототипом — и опять себя самого, теперь уже старика-ветерана. Орденская планка на гражданском пиджаке. И нет той прежней юношеской стати. Устало присел на скамейке, а не стоит с мечом Александра Невского.

Только девочка на руках будто бы совсем не изменилась.

— Очень похоже получилось, мне кажется! — убеждена Елена Ивановна. — До Берлина ведь теперь не доехать, а в этом парке папа любит гулять, он недалеко от нас находится — сядет на скамейку рядом с самим собой и думает о чем-то…

— Осталось ли что-то, о чем мечтает? — женщина на секунду примолкла. — Да, если честно, у него все сбылось. Жаловаться не на что. Он счастливый человек! Ну, наверное, хочется, чтобы до сентября ничего не болело, дочка моя, его внучка, как раз должна родить — ждем девочку!

Назад — на восток

Последние года два стала вдруг замечать странное. Безымянные майские старики, выползавшие из своих зимних квартир аккурат перед Днем Победы, гремевшие орденами и медалями на лестничных клетках и в метро, праздничные, парадные, их больше нет. Просто время пришло.

Редко-редко встретишь кого на улице…

Возраст уберег их от Курской дуги и Сталинградской битвы, мальчишек 44-го и 45-го годов призыва, сегодня они — последние из оставшихся…

Вместо них — “Спасибо деду за победу!”, размашистые надписи на задних стеклах автомобиля и георгиевские ленточки на антеннах.

— Нас так мало, что власть, наверное, может позволить себе к каждому отнестись по-человечески, Путин с Медведевым это регулярно обещают, — говорит 89-летний Юрий Иванович. — Слов красивых говорится перед праздником море. Вот только на деле гордиться особенно нечем. Всю жизнь мы строили коммунизм, были как на линии фронта, недоедали, лишнюю рубашку не могли себе позволить, но искренне верили, что однажды проснемся в светлом будущем, что подвиг наш был не напрасен, так с этой слепой и ничем не оправданной верой заканчиваем свои дни.

Сразу после юбилея Победы в прошлом году свела счеты с жизнью в Омской области 91-летняя Вера Конищева. Участница Великой Отечественной войны, инвалид первой группы, она всю жизнь ютилась в деревенском доме без газа, света и воды, до последнего надеялась на то, что ей — согласно словам президента — выделят благоустроенную квартиру, хоть какую-нибудь! В конце концов не выдержала издевательских обещаний, умерла страшной смертью, выпив уксуса и оставив после себя записку: “Не хочу быть обузой”.

Нельзя сказать, что немецкие старики живут намного лучше наших. У многих свои проблемы. Кому-то помогают дети. У кого-то — маленькие социальные пенсии от государства, особенно на востоке, в экс-ГДР. Но почти у каждого здесь есть свой дом — пока наши строили коммунизм, немцы строили собственное жилье, в котором встретили старость.

Говорят, что им нечем гордиться. Что в этот праздник “со слезами на глазах” они не надевают ордена и медали.

С другой стороны, эти люди ничего и не ждут. Они достойно завершили свой путь.

Многие, как и Йозеф Моритц из Хагена, успели попросить прощения у русских, тогда как наши нередко уходят с обидой в сердце.

А в местных немецких газетах все чаще печатают объявления от ритуальных фирм, готовых недорого организовать похороны немецкого ветерана — вернуть его прах в свободную Польшу и Чехию, на Буг, Вислу и Одер, туда, где прошла юность. Там земля дешевле.

Хаген — Тамбов — Москва

На днях побывал в гостях у отпрыска знаменитого дворянского рода Стаховичей - Михаила Михайловича. Четыре года назад он, всю жизнь проживший в Австрии и в США, вернулся в свое родовое гнездо, которое во время Октябрьской революции покинули его родители - село Пальна-Михайловку, Становлянского района Липецкой области.

Не скрою, не смотря на противоречивые чувства, которые вызывает некоторые факты его биографии, такие, например, как - служба в рядах германского вермахта с 1939-го по 1945-й, мне интересно общаться с этим стариком.

Не всегда, правда, язык поворачивается называть его стариком, ведь в свои 88 лет, Михаил Стахович выглядит молодцом - подтянут, спортивен и, самое главное в здравом уме и твердой памяти.

Стахович не перестает удивлять. Во время нашей последней встречи, он ошарашил меня тем, что только что вернулся из автопутешествия по Европе, намотав на спидометр своего минивэна «Рено» десять с половиной тысяч километров. Съездил на автомобиле в Австрию, побывал у дочери в Швеции, отдохнул с молодой женой в Хорватии, и транзитом проехал пол Европы. В 88 лет!

На мое удивление сообщил, что ему очень удобно путешествовать за рулем. «Я могу ехать 12 часов и ни грамма не устаю», - говорит Стахович.

А я смотрю на его российских сверстников и просто диву даюсь. Сравнения далеко не в нашу пользу. Да и редко кто доживает у нас до этого возраста. Тем более «этот возраст» защищал нашу страну от гитлеровцев, война большей частью их и выкосила.

Как-то сказал об этом его супруге Татьяне, которая вдвое младше его и она поведала мне одну интересную деталь.

Когда мы регистрировали брак в Зальцбурге, во время нашего медового месяца я попала на встречу одноклассников Михаила, - рассказала Татьяна. - Ты представляешь, все его одноклассники живы. Причем чувствуют себя великолепно. Они так долго танцевали! При этом, все ребята из его класса, также как и Михаил, служили в гитлеровской армии. Есть и такие, кто выжил под Сталинградом…

Не скрою, я задавал Михаилу Михайловичу разные вопросы. И неудобные для него, как мне кажется, в том числе. Как-то попенял, что трудно нашей стране было восстановится после того, что натворили здесь бравые солдаты Адольфа Гитлера. Так я пытался оправдать всю неустроенность нашей страны. Он, конечно, с этим согласен, но… Сказал однажды, как будто невзначай, при этом стараясь меня не обидеть: «Берлин был разрушен советскими войсками практически до основания. Дрезден тоже. И такая участь постигла 60 городов Германии. Немцы восстановили все почти с нуля за 12 лет. А дальше было только развитие, и вы знаете, какой стала Германия…».

Михаил Стахович не пытается оправдываться за свое прошлое, службу в вермахте. Не его вина, что Революция 1917 года заставила его отца, царского дипломата остаться в Европе, где уже и родился Михаил Стахович в 1921 году. И откуда ему, 18-летнему пацану, гражданину Австрии, было знать, когда он шел добровольцем в гитлеровскую армию, что фюрер задумал и какую участь готовил его исторической родине. Стаховичем двигал другой интерес - у добровольцев было преимущество выбирать место службы и род войск. Загреми он в армию чуть позже, по призыву, не известно как повернулась бы его судьба. Впрочем, не буду повторяться, об этом в …

Австрийцы, стремились в Третий Рейх с большим желанием

В этот раз я спросил у Михаила Михайловича о том, о чем забывал спросить раньше: «А видели ли вы Гитлера?».

Один единственный раз, - начал свой рассказ Стахович. - Это было в 1938 году, во время аншлюса Австрии Германией. 13 марта весь наш класс привезли из Зальцбурга в Вену, куда должен был приехать рейхсканцлер. Я помню, нас привели на какой-то мост, под которым он должен был проехать. Народу собралось на улицах Вены - тьма. Все с цветами, флажками со свастикой. И в какой-то момент началась настоящая истерика, в ушах заложило от восторженного крика - появился автомобиль, на котором стоял Гитлер во весь рост и махал рукой встречающим его венцам. Я его видел…

То был знаменитый, триумфальный въезд Адольфа Гитлера в Вену в сопровождении шефа Верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии Вильгельма Кейтеля. В тот же день был опубликован закон «О воссоединении Австрии с Германской империей», согласно которому Австрия объявлялась «одной из земель Германской империи» и стала называться «Остмарк».

Надо сказать, что абсолютное большинство австрийцев, и это подтверждает свидетель тех событий Михаил Стахович, восприняло аншлюс с одобрением. Как рассказал Стахович, и это подтверждается историей, во время так называемого плебисцита об аншлюсе, который состоялся уже постфактум, 12 апреля 1938-го, подавляющее большинство граждан Австрии его поддержало (официальные данные - 99,75 %).

Но были и те, кто противились аншлюсу и Гитлеру. Таких оказалось совсем немного и после воссоединения их участь была незавидной. Таких ждал концентрационный лагерь.

Плебисцит не был тайным, голосовали австрийцы поименно, и противников, что называется, все знали в лицо. Против таких начались настоящие репрессии. Двое австрийцев, преследуемые за убеждения скрывались на чердаке дома Стаховичей. Сам Михаил Михайлович узнал об этом от своей матери только много лет спустя.

Конечно, узнай об этом полиция, судьба моей семьи могла круто измениться, - говорит он сейчас. - Думаю, нам, русским, укрывавшим противников присоединения Австрии к Германии, вряд ли удалось бы избежать репрессий.

Но, абсолютное большинство австрийцев очень хотела воссоединения с Германией, - вспоминает Михаил Стахович. - Австрийцы жили тогда очень бедно, была жуткая безработица. А рядом располагалась уже разбогатевшая Германия, где не было безработицы и немцы жили очень прилично. Австрия просто вожделела воссоединения с Германией. Это было на самом деле так.

Как тут не верить старику Стаховичу? Это хорошо известные факты. Немцы, проигравшие в Первой мировой, чья национальная гордость была растоптана условиями Версальского договора и последующими событиями, с приходом Гитлера здорово воспряли духом и при нем Германия обрела небывалую экономическую мощь.

Надо признать, злой гений Адольфа Алоизовича Шикльгрубера сделал невозможное.
Потому Германия так его боготворила, и народ пошел за ним на все его авантюры. Рядовому немцу не нужно было знать о том, что вся экономическая мощь страны поднялась в основном на кредиты американских и английских банков. И чтобы погасить векселя, а заодно и попробовать завоевать мировое господство Гитлер вверг мир в страшнейшую за всю историю человечества мясорубку.

Мне казалось, что за четыре года знакомства со Стаховичем, биографию этого живого свидетеля страшных событий ушедшего XX века я уже знаю достаточно хорошо. Глупо было так полагать. Его жизнь лучше него самого не знает никто. И судя по всему в ней много еще неведомого. Во время моего недавнего визита в Становое Михаил Михайлович снова показывал свой фото архив. Некоторые из фотографий я уже видел, и была возможность их переснять. В этот раз среди вороха фоток, мелькнула одна карточка, показавшаяся мне очень интересной и обещающая новые страницы истории из жизни Михаила Стаховича. На ней Михаил Михайлович стоит рядом с американскими солдатами. Сам он, заметив мой интерес к этому фото, пояснил: «Это я после войны, в США, на американской военной базе. Там я преподавал американцам уроки радиосвязи и шифрования…».

Чёрт возьми! Похоже, назревает очередная «серия» повествования. Придется «попытать» его о бойцах гитлеровской армии, оказавшихся после войны в руках американцев, и, судя по всему, принесшим немалую пользу их военщине.

Меня зовут Артем. Уже больше года прошло с того дня, 16 мая 2012, да все ни как руки не доходили написать. Наконец-то отпуск, море и ветер, дующий со скоростью 13-16 м/с, выматывая все силы за 2-3 часа нахождения в воде, оставили кучу времени для написания этого рассказа.

Расскажу про день в Германии, пройденный по маршруту Кассель - Лойцендорф - Ольниц - какая-то заправка возле Штутгарта.

Я занимаюсь тем, что опрашиваю ветеранов и давно уже хотел опросить наших противников. Любопытно же взглянуть на события того времени со стороны немцев, узнать реалии жизни немецких солдат, их отношение к войне, к России, к морозу и грязи, к победам и поражениям. Во многом этот интерес питался опытом интервью с нашими ветеранами, в которых открывалась иная история, чем та, выхолощенная, изложенная на бумаге.

Подкатом текст и 28 фотографий

Однако я совершенно не представлял как к этому подступить. Несколько лет я искал партнеров в Германии. Периодически появлялись русско-говорящие немцы, которым вроде бы эта тема была интересна, но проходило время и оказывалось, что дальше деклараций дело не шло. И вот в 2012 году я решил, что пора приниматься за дело самому, поскольку времени ждать уже нет. Начиная этот проект я понимал, что реализовать его будет не просто и первой, самой очевидной, проблемой был поиск информантов. В Интернете был найден список ветеранских организаций, составленный еще наверное в 70-х годах. Начали обзванивать и выяснилось, что во-первых все эти организации - это один человек, координатор, у которого иногда можно было узнать о его однополчанах, но в основном ответ был простой: «все умерли». Почти за год работы были обзвонены около 300 телефонов таких ветеранов-координаторов, из которых 96% оказались неправильными, 3% умерло и по полпроцента составляли те кто либо отказался от интервью по разным причинам, либо согласился.
Итак в этот день мы едем к двум согласившимся. До первого из них живущего в городе Loznits каких-то 340 километров, второй километрах в 15 от него, потом мне еще нужно попасть в Штутгарт, поскольку утром следующего дня у меня самолет в Москву. Итого около 800 километров. Нормально.

Подъем. Утренний моцион.

Надо перекинуть запись и фотки с предыдущего интервью. Вечером уже не было сил. Ради интервью я проехал 800 километров. И что получил? Маразматика, у которого погиб старший брат, и который рассказывает его истории, сдобренные почерпнутыми из книжек. Определяю его в папку под названием «Hans-гонщик» и больше к ней возвращаться не буду.

Почему так много приходится ездить? Потому что неформальные ветеранские объединения в Германии (имеется в виду ее Западная часть, поскольку в Восточной они вообще были запрещены) практически перестали существовать с 2010 года. Связанно это прежде всего с тем, что они создавались как частная инициатива. Через ветеранские организации не осуществлялось ни какой материальной или иной помощи и членство в них не давало ни каких преимуществ, в отличии от подобных объединений в бывшем СССР и России. Кроме того практически не существовало объединений ветеранских организаций, за исключением ветеранской организации горно-стрелковых частей и организации Кавалеров Рыцарского Креста. Соответственно, с уходом основной массы ветеранов, и немощью оставшихся, связи разорвались, организации закрылись. Отсутствие таких объединений как «городской» или «региональный» совет приводило к тому, что опросив информанта в Мюнхене на следующее интервью можно было уехать за 400 километров в Дрезден, чтобы потом вернуться обратно в Мюнхен, потому что информант в Дрездене дал телефон своего мюнхенского знакомого. Таким образом за те несколько недель, что я провел в Германии, я намотал на машине около 20 000 километров.

Доброе утро Настя! Настя прежде всего помощник и главное переводчик поскольку я сам по-немецки кроме «Шпрейхен зи Дойч?» и «Нихт шиссен!» ничего сказать не могу. Мне с ней сказочно повезло, поскольку помимо того, что уровень ее языка таков, что немцы интересовались, где она учила русский, так еще с ней было легко помногу часов несколько дней к ряду находиться в машине. Но мы уже неделю в пути, вчерашний перегон и маразматик сделали свое дело - заставить себя ехать куда-то в 6 утра просто тяжело.
На крыше машины иней - заморозки.

А вот и наша машина. Дизельный «Ситроен». Туповат, но экономичен.

Настя включает Сёму - без навигатора мы никуда.

Сонный Кассель

Заправка Шелл. Нахрена я выбрал самую дорогую?

Интервью на 10.00. В принципе приехать должны в 9.32, но хорошо иметь в запасе полчаса - опаздывать тут не принято совсем.

Медведи - наше все. Без них ехать не могу - укачивает. Пачка закончилась, придется заехать на заправку, купить новую.

Утренний пейзаж.

К 10-ти часам, оставив за спиной 340 км мы на месте. Домики в деревне.

Итак первый дед. Знакомимся
Хайнц Бартл (Heinz Bartl). 1928 года рождения из Судетских немцев. Крестьянский сын.

«В октябре 1938 года Судеты были включены в Немецкую Империю. Надо сказать, что наш район был чисто немецкий. Чехами были только начальник железнодорожной станции, почты и банка (Шпаркассы). Мне в тот момент было всего 10 лет, но помню разговоры, что чехи увольняют с фабрик немцев, выдавливают их.

Что изменилось в школьной программе после присоединения Чехии к Германии?

Абсолютно ничего. Только появилась организация Гитлерюгенд.
С восьми лет мальчики шли в "пимфы", а с 14 лет принимали в Гитлерюгенд. У нас после обеда проводились собрания, мы ходили в походы, занимались спортом. Но у меня не было времени на все это - мне нужно было помогать дома по хозяйству, поскольку в 1940-м моего отца призвали в армию. Он воевал в России и Италии, попал в плен к англичанам".

Отец в коровнике

Он же в отпуске с женой и сыном. Солдатам Вермахта полагался трехнедельный отпуск раз в год.

"Дома остались я, мама и мои дедушка с бабушкой. Тем не менее в 14 лет я вступил в моторизованный Гитлерюгенд. У нас был маленький мотоцикл, с двигателем объемом 95 кубических сантиметров. Вот мы на нем катались. На школьных каникулах мы ездили в лагерь на несколько дней. Атмосфера была великолепная. Кроме того мы занимались стрелковым спортом. Мне нравилось стрелять".

Хайнц со своим школьным приятелем В форме Гитлерюгенд

Надо сказать, что войну мы в Окенау практически не замечали. Очень многие жители деревни сами себя обеспечивали питанием, и не зависели от карточной системы, введенной в 40-41 годах. Хотя нам приходилось примерно половину урожая отдавать на нужды государства, но оставшегося хватало, чтобы прокормить себя, наемных работников и продать на рынке. Только печальные новости о том, что то один, то другой солдат опять погиб за родину "смертью героя" на поле боя в России, Африке или Франции приходили в нашу деревню.
20-го февраля 1945-го года мы стали солдатами Вермахта. Через пару дней и для нас началась полноценная муштра. Нам выдали форму и карабины 98к.
18-го апреля 1945-го года рота отправилась на Восточный фронт. Во время остановки в Лобау 20-го апреля (день рождения Гитлера) каждый получил крышку от кастрюли, полную рома, в качестве подарка. На следующий день марш продолжился в направлении Гоерлица. Но этот город уже был занят Красной Армией, поэтому мы заняли позиции в лесу в направлении Херрнхута. На этом отрезке фронт стоял на месте уже два дня.
Ночью я стоял в карауле и потребовал от приближающегося человека назвать пароль или я буду стрелять. Этот человек сказал по-немецки: «Камерад, не стреляй». Он подошел по ближе и спросил: "Вы меня не знаете?" В полутемноте я увидел широкие красные полосы на брюках и ответил: "Нет, господин генерал!" Он спросил: "Сколько вам лет?" Я ответил: "16, господин генерал." Он выругался: "Какое свинство!" и ушел. Той же ночью нашу часть сняли с фронта. Как потом выяснилось, это был генерал-фельдмаршал Шоернер, командующий Восточным фронтом. Мы вернулись в Дрезден - он был разрушен до основания. Это было ужасно… Ужасно. Там был только металлолом, только разрушенные дома.
В конце апреля командир роты приказал нам выбросить оружие и постараться попасть в плен к американцам, потому что война все равно закончилась. Мы сбежали. Шли через Хемнитц и Рудные горы домой, в Чехословакию. Но 8-го мая русские уже были там. 11-го мая нас остановил патруль, офицер сказал, что wojna kaput (здесь и далее латиницей указаны произнесенные по-русски слова) и отправил нас под охраной на сборный пункт. Так я стал woennoplennyi. Первые два дня мы не получили никакой еды и нам не давали даже пить. Только на третий день я получил свой первый сухарь и воду. В остальном, со мной лично, обращались хорошо - не били и не допрашивали. В лагере Сагарн нам сбрили волосы, что было очень печально. Оттуда нас повели в Польшу. Мы располагались на большом аэродроме. Вскоре нас погрузили в вагоны и повезли на восток. Ехали неделю. 40 человек в вагоне. В качестве туалета была дыра в полу. Кормили, выдавая жестянку с супом - ложки у нас у каждого были. Нам было страшно - мы думали, что нас всех везут в Сибирь. Мы ничего не знали о Росии, кроме того, что там есть Сибирь, где очень холодно. Поезд остановился во Владимире, взошло солнце и заблестели золотые купола. Тогда мы сказали, хорошо бы, если бы мы остались здесь и не поехали в Сибирь".

«Во Владимире, в городском лагере, собрали всех, кого освобождали. Нам выдали новые белые матерчатые ботинки, хотя во Владимире еще было снега по колено, и новые ватники. Получили мы и деньги. В лагере мы должны были зарабатывать в месяц, по-моему, 340 рублей, а если мы зарабатывали больше, то эти деньги зачислялось на счет. Когда нас освобождали, нам их выплатили. Рубли с собой брать было нельзя. В лагерь приехала лавка, некоторые пленные с деньгами покупали себе часы и костюмы, а я набил свой деревянный чемодан папиросами Kazbek для дедушки. В конце марта 1949-го года нас погрузили в эшелон. Почти восемь дней мы ехали в поезде из Владимира до Германии. 1-го апреля 1949-го года я был дома, в своей семье в Гросс Розенбурге».

Вид из окна его дома

Выехали от него около часа дня. До следующего интервью оставалось еще четыре часа. Слегка прикорнул в машине. Поели по дороге в китайском ресторане, вроде даже фотографировал, но фотографий найти не смог, кроме нескольких с облаками.

Поехали в Ольниц (Oelnitz). Бросили машину и пошли искать улицу Августа Бебеля 74. Улицу нашли - дома такого нету - после 20 нумерация кончается. Звоним деду. Спрашиваем где его дом, он начинает объяснять. Все вроде сходится, а дома нет. Ничего не можем понять. Потом дед спрашивает: «А в каком вы Ольнице?» Опа! Оказалось, что в этом районе есть Oelsniz\Erzgebirge и Oelsnitz\Vogtland. Мы в первом, а он во втором. Между ними 70 километров. Мы говорим, что будем через час, и он милостиво соглашается нас принять. Прыгаем в машину и через 40 минут мы на месте.

Силезец Erich Burkhardt. 1919-го года рождения. Водитель грузовика в 6-й Армии.

Начало войны вспоминает так:

«На Украине гражданское население встречало нас цветами. Однажды в воскресенье перед обедом мы приехали на площадь перед церковью в маленьком городе. Туда пришли женщины в нарядной одежде, принесли цветы и клубнику. Я так читаю, что если бы Гитлер, этот идиот, дал бы украинцам еду и оружие, мы могли бы идти домой. Украинцы сами воевали бы против русских. Позднее стало по-другому, но на Украине в 1941-ом было так, как я сказал. Про то, что делали с евреями, что творили полицейские службы, СС, Гестапо пехота не знала».

Надо сказать, что вот эта позиция «ничего не знаю, ничего не видел», мне встретилась во всех проведенных мной 60+ интервью. Такое ощущение, что все те художества, которые творили немцы как у себя дома, так и на оккупированных территориях делались инопланетянами в человеческом обличии. Доходило иногда до маразма - солдат, награжденный Железным крестом 1-ой степенью и значком за ближний бой, заявляет, что никого не убивал, ну может только ранил. Объясняется это во многом отношением к ним общества. В Германии ветераны почти официально считаются преступниками и убийцами. Жить им там очень не сладко. Это как если бы официальной позицией нашего общества стал анекдот про то, что если бы мы проиграли, то пили бы Баварское.

До 19-го ноября 1942-го года был водителем грузовика. Потом бензин кончился, машины бросили и он стал посыльным командира батальона. Доставлял сообщения в роты и в штаб полка.

«Когда вы шли вперед летом 1942-го года, вы думали, что вы сейчас победите?

Да, да! Все были убеждены, что мы выиграем войну, это было очевидно, по-другому не могло было быть!

Когда это победное настроение начало меняться, когда стало ясно, что так не будет?

У нас, в Сталинграде, это было перед Рождеством 1942-го года. 19 - 20 ноября мы были окружены, котел закрылся. Первые два дня мы над этим смеялись: «Русские нас окружили, ха-ха!» Но нам очень быстро стало ясно, что это очень серьезно. До Рождества мы все время надеялись, что южная армия, генерал Гот, нас вытащат из котла, но потом мы узнали, что они сами вынуждены были отступить. 8-го января русский самолет сбросил листовки, с призывом к генералам, офицерам и солдатам 6-й армии сдаваться, поскольку положение безнадежно. Там было написано, что в плену мы получим хорошее обращение, размещение и питание. Мы этому не поверили. Там же было написано, что если это предложение не будет принято, то 10-го января начнется битва на уничтожение. Надо сказать, что в начале января бои затихли и нас только иногда обстреливали из пушек.

И что сделал Паулюс? Он ответил, что он остается верным приказу фюрера и будет сражаться до последнего патрона. Мы замерзали и умирали от ран, лазареты были переполнены, перевязочных материалов не было. Когда кто-то погибал никто, как это ни печально, даже не поворачивался в его сторону, чтобы ему как-то помочь. Это были последние, самые печальные дни. Никто не обращал внимания ни на раненых, ни на убитых. Я видел, как ехали два наших грузовика, товарищи прицепились к ним и ехали за грузовиками на коленях. Один товарищ сорвался, и следующий грузовик его раздавил, потому что не смог затормозить на снегу. Это не было для нас тогда чем-то потрясающим - смерть стала обычным делом. То, что творилось в котле последние десять дней, с последними, кто там остался невозможно описать. Мы брали зерно в элеваторе. В нашей дивизии хотя бы были лошади, которых мы пустили на мясо. Воды не было, мы топили снег. Никаких специй не было. Мы ели пресную вареную конину с песком, потому что снег был грязный от взрывов. Когда мясо было съедено на дне котелка оставался слой песка. Это еще ничего, а моторизованные части не могли срезать ничего съедобного с танков. Они ужасно голодали, потому что у них было только то, что им официально распределяли, а этого было очень мало. На самолетах привозили хлеб, а когда аэродромы Питомник и Гумрак были ликвидированы, заняты русскими, тогда мы получали только то, что сбрасывали с самолетов. При этом две из трех этих бомб приземлялись у русских, которые очень радовались нашему продовольствию.

В какой момент в Сталинградском котле упала дисциплина?

Она не падала, мы до конца были солдатами.

21-го января нас сняли с нашей позиции и отправили в центр города. Нас было 30 человек командовал нами старший фельдфебель. Я не знаю, как я спал последние дни, я не помню, спал ли я вообще. С момента, когда нас перевели с нашей позиции в центр города, я больше ничего не знаю. Там нечего было жрать, кухни не было, спать было негде, море вшей, я не знаю, как я там был… Южнее Красной площади, там были такие длинные рвы, мы в них разводили костер и стояли и грелись возле него, но это была капля на раскаленных камнях - нам совсем не помогало спастись от холода. Последнюю ночь с 30-го на 31 января я провел на Красной площади в руинах города. Я стоял в карауле, когда посветлело, часов в шесть-семь утра, зашел один товарищ и сказал: «бросайте оружие и выходите, мы сдаемся русским». Мы вышли наружу, там стояло трое или четверо русских, мы бросили наши карабины и отстегнули сумки с патронами. Мы не пытались сопротивляться. Так мы оказались в плену. Русские на Красной площади, собрали 400 или 500 пленных.
Первое, что спросили русские солдаты было "Uri est"? Uri est"?" (Uhr - часы) У меня были карманные часы, и русский солдат дал мне за них буханку немецкого солдатского черного хлеба. Целую буханку, которую я не видел уже несколько недель! А я ему, с моим юношеским легкомыслием, сказал, что часы стоят дороже. Тогда он запрыгнул в немецкий грузовик, выпрыгнул, и дал мне еще кусок сала. Потом нас построили, ко мне подошел монгольский солдат, и отнял у меня хлеб и сало. Нас предупредили, что тот, кто выйдет из строя, будет немедленно застрелен. И тут, в десяти метрах от меня, я увидел того русского солдата, который дал мне хлеб и сало. Я вышел из строя и бросился к нему. Конвой закричал: "nazad, nazad" и мне пришлось вернуться в строй. Этот русский подошел ко мне, и я ему объяснил, что этот монгольский вор забрал у меня хлеб и сало. Он пошел к этому монголу, забрал у него хлеб и сало, дал ему затрещину, и принес продукты мне обратно. Это ли не встреча с Человеком?! На марше в Бекетовку мы разделили этот хлеб и сало с товарищами.

Как вы восприняли плен: как поражение или как облегчение, как конец войны?

Смотрите, я ни разу не видел, чтобы кто-то сдался в плен добровольно, перебежал. Каждый боялся плена больше, чем погибнуть в котле. На Дону нам пришлось оставить обер-лейтенанта командира 13-й роты, раненого в бедро. Он не мог двигаться и достался русским. Через пару часов мы контратаковали, и отбили его труп у русских. Он принял лютую смерть. То что с ним сделали русские ужаснуло. Я его знал лично поэтому на меня это произвело особенно сильное впечатление. Плен нас ужасал. И, как потом выяснилось, справедливо. Первые полгода плена были адом, который был хуже, чем в котле. Тогда умерли очень многие из 100 тысяч сталинградских пленных. 31-го января, в первый день плена, мы прошли из южного Сталинграда в Бекетовку. Там собрали около 30 тысяч пленных. Там нас погрузили в товарные вагоны, по сто человек в вагон. На правой стороне вагона были нары, на 50 человек, в центре вагона была дыра вместо туалета, слева тоже были нары. Нас везли 23 дня, с 9-го февраля до 2-го апреля. Из вагона нас вышло шестеро. Остальные умерли. Некоторые вагоны вымерли полностью, в некоторых осталось по десять-двадцать человек. Что было причиной смерти? Мы не голодали - у нас не было воды. Все умерли от жажды. Это было запланированное уничтожение немецких военнопленных. Начальником нашего транспорта был еврей, чего от него было ждать? Это было самое ужасное, что я пережил в жизни. Каждые несколько дней мы останавливались. Двери вагона открывались, и те, кто были еще живы, должны были выбрасывать трупы наружу. Обычно было 10-15 мертвых. Когда я выбрасывал из вагона последнего мертвого, он уже разложился, у него оторвалась рука. Что помогло мне выжить? Спросите меня что-нибудь полегче. Я этого не знаю…

Как-то в Орске нас повезли в banja, в открытом грузовике на 30-градусном морозе. У меня были старые ботинки, а вместо носков намотаны носовые платки. У бани сидели три русские матушки, одна из них прошла мимо меня и что-то уронила. Это были немецкие солдатские носки, постиранные и заштопанные. Вы понимаете, что она для меня сделала? Это была вторая, после того солдата, что дал мне хлеб и сало, встреча с Человеком.

В 1945-м году я по здоровью был в третьей рабочей группе и работал на кухне хлеборезом. А тут пришел приказ, чтобы третья рабочая группа прошла медицинскую комиссию. Я прошел комиссию, и меня определили в транспорт. Никто не знал, что это за транспорт и куда он идет, думали, что в какой-то новый лагерь. Мой начальник кухни, немец, тоже «сталинградец», сказал, что он меня никуда не отпустит, пошел во врачебную комиссию, и начал настаивать, чтобы меня оставили. Русский врач, женщина, на него наорала, сказала ему: "пошел вон отсюда", и я уехал на этом транспорте. Потом оказалось, что это транспорт домой. Если бы я тогда не уехал, то на кухне я бы подкормился, и остался бы в плену еще несколько лет. Это была моя третья встреча с Человеком. Эти три человеческие встречи я никогда не забуду, даже если проживу еще сто лет.

Война это самое важное событие в вашей жизни?

Да, такое не каждый день случается. Когда меня призвали, мне еще не было 20 лет. Когда я вернулся домой, мне было 27 лет. Я весил 44 килограмма - у меня была дистрофия. Я был больной и истощенный человек, я не мог накачать колесо велосипеда, такой я был слабый! Где моя молодость?! Лучшие годы моей жизни, с 18-ти до 27-и лет?! Не бывает справедливых войн! Каждая война это преступление! Каждая!»

Он вышел нас провожать

И мы поехали в Штутгарт. Я обычно не засыпаю за рулем, а просто вырубаюсь - мне начинает казаться, что дорога идет левее, что справа на обочине стоят дома, от которых нужно отвернуть и прочие глюки. Скорость падает с обычных 150 до 120, а то и 100 километров в час. В какой-то момент я понял, что все - надо остановиться и поспать, хотя бы час иначе не доеду. Заехали на заправку

И в отстойнике я вырубился.

Проект в общем и целом завершен, одна книга вышла, вторая выйдет в следующем году. На сайте будут постепенно публиковаться проведенные интервью (эти два опубликованы). Несколько немецких мемуаров будут переведены на русский. Подводя итог что можно сказать. Неожиданным оказался и тот факт, что в Германии, в отличии от стран бывшего СССР практически нет того отличия между письменной и устной речью, которое выражается в строчке: «одни слова для кухонь, другие для улиц». В интервью так же практически отсутствовали боевые эпизоды. В Германии не принято интересоваться историей Вермахта и СС в отрыве от совершенных ими преступлений, концлагерей или плена. Практически все, что мы знаем о немецкой армии, мы знаем благодаря популяризаторской деятельности англосаксов. Не случайно Гитлер считал их близким «расе и традиции» народом. Война, развязанная преступным руководством, отняла у этих людей лучшее время жизни - молодость. Более того по ее итогам выяснилось, что они воевали не за тех, а их идеалы были ложными. Оставшуюся, большую часть жизни, им приходилось оправдываться перед собой, победителями и собственным государством, за свое участие в этой войне. Все это разумеется выразилось в создании собственной версии событий и своей роли в них, которую разумный читатель примет во внимание, но не будет судить.