Немецкие парашютисты в Голландии: удар с неба. Германские вдв

«Если бы я не видел все это собственными глазами, то никогда бы не поверил, что такое вообще возможно осуществить», – указал в своем рапорте офицер британской армии Арчибальд Уэйвели. Рапорт же он подготовил после того, как осенью 1935 года посетил крупные учения Красной Армии, на которых – согласно утвержденному сценарию – была осуществлена просто гигантская по тем временам воздушно-десантная операция: выброшен парашютный десант численностью около 1000 человек, а еще 2500 десантников и тяжелое вооружение были высажены посадочным способом, при помощи планеров.

В РЕЗУЛЬТАТЕ последовавшего за высадкой десанта наступления условный противник был условно уничтожен. Ничего подобного на Западе тогда еще не то что не проводилось, тогда такие операции и проводить-то фактически некому было. Однако по ряду причин большую известность в годы Второй мировой войны получили воздушно-десантные войска нацистской Германии.

Норвегия, Бельгия и Голландия, Крит – эти названия прочно связаны с германскими десантниками, а проводившиеся там операции пристально изучались военными экспертами в академиях многих стран мира и уже неоднократно и подробно описаны в книгах и статьях, по ним сняты документальные и художественные фильмы. Однако есть страницы в этого рода ВС Германии, мало известные широкой публике. Например деятельность подразделения, носившего не только знак летящего орла люфтваффе, но еще и эсэсовские «зиг-руны».

500-й парашютно-десантный батальон СС (500. SS-Fallschirmjgärbatallion; затем переформирован в 600-й пдб СС) – так называлось это подразделение, которое подчинялось не рейхсмаршалу Герману Герингу, как все остальные десантники, а рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру и отличалось поначалу тем, что было сформировано в значительной степени из военнослужащих, осужденных в СС за различные преступления. Нечто вроде «парашютно-десантного штрафбата» с довольно интересной историей.

Нарушить монополию Геринга

У западных военных историков есть своя трактовка того, почему было сформировано данное подразделение. Так, по их мнению, батальон обязан своим рождением сугубо «необузданному стремлению Гиммлера установить контроль над всеми сферами жизни в Тысячелетнем рейхе». В том числе и в сфере военной организации государства. А осенью 1943 года якобы дошла очередь и до вотчины Геринга, а точнее – до воздушно-десантных войск. Рейхсмаршал тогда был в опале у Гитлера – в том числе и за недавний провал операции по организации воздушного моста для снабжения окруженной в Сталинграде армии Паулюса. Вот рейхсфюрер CC и решил, дескать, «прибрать к рукам небо». И если раньше слова Геринга: «Все, что летает в небе Германии, находится под моим контролем» – были равносильны табу, то теперь «черный Генрих» решился его нарушить.

Есть, впрочем, иная версия того, почему в составе СС был сформирован парашютно-десантный батальон. Ряд историков утверждают, что Гиммлер сделал это по несколько иной причине. Дело в том, что 12 сентября 1943 года была успешно проведена весьма смелая операция «Дуб» (Unternehmen Eiche), целью которой было освобождение посаженного под домашний арест свергнутого переметнувшимися на сторону союзников по антигитлеровской коалиции итальянцами их бывшего «горячо любимого» главу государства Бенито Муссолини. Близкий друг Гитлера, бывший диктатор содержался под охраной итальянских солдат в отеле «Campo Imperatore» в Гран-Сассо, одном из самых знаменитых горнолыжных курортов Италии, расположенном в Апеннинских горах, примерно в 110 км от Рима. Операция, спланированная и осуществленная при активном участии «главного диверсанта Третьего рейха» Отто Скорцени и подразделения специального назначения, отобранного «человеком со шрамом» из военнослужащих СС (к операции привлекались также подразделения германских воздушно-десантных войск, летчики и несколько итальянских офицеров), оказалась весьма успешной – в ходе скоротечного боя сопротивление итальянского гарнизона было сломлено, Муссолини освобожден и с триумфом доставлен к Адольфу Гитлеру. Вот тогда-то, как утверждают ряд зарубежных историков, у Генриха Гиммлера и возникла идея о создании в рамках подчиненной ему организации СС еще и отдельных воздушно-десантных подразделений, а, дескать, момент с опалой Геринга – это просто удачное совпадение и благоприятное стечение обстоятельств, способствовавшее скорейшему воплощению замысла рейхсфюрера СС.

Так это или нет – не тема нашего материала, мы же рассмотрим только историю формирования указанного батальона и вкратце изложим его недолгую «боевую летопись», в которой, впрочем, есть немало интересных эпизодов.

Искупить кровью

Приказ о формировании подчиненного рейхсфюреру СС специального 500-го парашютно-десантного батальона СС поступил прямо из ставки Гитлера. Основным предназначением нового подразделения должно было стать осуществление специальных операций и соответствующих акций. При этом большую часть личного состава батальона должны были составить добровольцы. Остальных же кандидатов надлежало набрать из военнослужащих СС, осужденных за различные преступления и проступки военными трибуналами. Таким осужденным в СС присваивалось условное наименование «Bewahrungs-Soldaten» – это не были некие закоренелые преступники, убийцы или тому подобное, в основном в эту категорию входили «провинившиеся» перед рейхом: те, кто заснул на посту или не сумел выполнить отданного ему приказа, а также другие военнослужащие, совершившие проступки по стечению обстоятельств, а не сознательно пошедшие на преступление. Им, таким образом, предоставлялась возможность «искупить кровью свою вину», отслужив в рядах эсэсовского парашютно-десантного батальона.

Интересно, что тогда в СС существовал 500-й дисциплинарный батальон – SS-Bewührungsbataillon 500 – часть личного состава которого, вероятно, и попала в новое подразделение. С другой стороны, это дало пищу для размышлений тем историкам, которые утверждают, что формирование 500-го батальона СС проводилось в настолько строжайшей тайне, что сама часть была легендирована как 500-й штрафной батальон СС. Однако этой версии все же придерживается незначительное число историков, а большая часть, опираясь на имеющиеся трофейные документы, уверены в том, что 500-й парашютно-десантный батальон СС все же формировался по принципу: 50% – добровольцы, а 50% – «провинившиеся» из штрафных подразделений СС.

Преимуществом при отборе в 500-й батальон СС пользовались те, кто уже проходил парашютно-десантную и иную специальную подготовку. Однако затем всему батальону пришлось совершенствовать парашютно-десантную подготовку на базе воздушно-десантного училища в Кралево (также Кральево), городе в Сербии на реке Ибар. Здесь следует отметить, что первая попытка организации для личного состава ряда подразделений СС курса парашютно-десантной подготовки была предпринята еще задолго до начала войны: в 1937 году группа добровольцев из СС была направлена в центр парашютной подготовки в городе Стендаль, однако курс обучения они так и не завершили (основной причиной указывается гибель одного из добровольцев во время тренировок). Это наводит на мысль о том, что Гиммлер мог еще в то время планировать создание в рамках СС воздушно-десантных войск. После Кралево – а формирование батальона было начато в районе чехословацкого, ныне чешского, города Хлум – последовали 3-я учебная школа воздушно-десантных войск люфтваффе в районе Маданрушка-Баня, недалеко от Сараево, а затем учебный центр и полигон около города Папа, Венгрия, и к началу 1944 года 500-й парашютно-десантный батальон СС был готов к бою. Первым командиром батальона был назначен штурмбанфюрер СС Херберт Гилхофер, проходивший до этого службу в 21-м панцергренадерском полку СС 10-й танковой дивизии СС «Frundsberg».

Прежде чем мы перейдем к боевому пути батальона, представляется интересным кратко рассмотреть его организацию – по состоянию на начало 1944 года, то есть момент окончания учебно-боевой подготовки и боевого слаживания подразделения.

В состав 500-го парашютно-десантного батальона СС входили:
– штаб и штабная рота (взводы связи, МТО, мотоциклетный, хозяйственный, пропаганды и военных корреспондентов, а также взвод укладчиков парашютов);
– три парашютно-десантные роты, в составе каждой из которых находилось по три парашютно-десантных взвода и взвод, хотя точнее сказать, отделение связи (в свою очередь, каждый парашютно-десантный взвод имел в своем составе три «стрелковых» отделения, три отделения пулеметчиков и по одному минометному отделению);
– рота усиления, или, как ее еще называют, «рота тяжелого вооружения», включавшая в себя четыре взвода – пулеметный, минометный, противотанковый – с четырьмя 75-мм безоткатными пушками Leichtgeschätz LG40 (с 1942 года на вооружение воздушно-десантных войск люфтваффе уже поступали 105-мм варианты данной безоткатной пушки, но, как утверждается, у эсэсовского батальона были орудия именно калибра 75 мм), а также взвод огнеметчиков.

Общая численность батальона составляла, по разным данным, от 800 до 1000 человек. Личный состав части носил традиционные для воздушно-десантных войск люфтваффе униформу и снаряжение – за исключением добавления знаков различия и специальных наград СС (хотя на груди комбинезонов у десантников-эсэсовцев красовался традиционный орел люфтваффе). В батальоне использовались стандартные парашюты и вооружение, его тактика действий была типична для парашютно-десантных подразделений германских воздушно-десантных войск того времени. Доподлинно не известно, была ли установлена для десантников СС специальная нарукавная нашивка, но в архивах имеется минимум одно фото, где на форме военнослужащего рассматриваемого батальона такая нашивка присутствует – впрочем, она могла быть и самодельной.

Боевое крещение «орлов Гиммлера»

В бой 500-й батальон бросили вскоре после завершения его боевого слаживания – в начале 1944 года. Однако полученное его командиром задание не было каким-то уж особым и не должно было потребовать от его подчиненных навыков прыжков с парашютом. Напротив, задача выглядела тривиальной для СС – батальону надлежало бороться с партизанами сначала в Югославии, а затем – в Греции и Албании. Так продолжалось несколько месяцев, казалось, что о «специальном назначении» созданного подразделения уже никто и не вспомнит, но не тут-то было…

В апреле 1944 года командиром батальона вместо штурмбанфюрера СС Херберта Гилхофера был назначен гауптштурмфюрер СС Курт Рыбка, прокомандовавший 500-м парашютно-десантным батальоном СС до 26 июня 1944 года. Именно гауптштурмфюреру СС К. Рыбке довелось получить секретное и весьма многообещающее – с точки зрения славы и почестей – задание, более «интересное», чем выполнение обычных охранных и полицейских функций: командир батальона получил приказ десантироваться парашютным и посадочным – с использованием десантных планеров – способами на небольшом горном плато в районе югославского города Дрвар, горная система Динара, где, по данным немецкой разведки, находилась теперь ставка лидера югославского освободительного движения маршала Иосипа Броз Тито.

Согласно разработанному немецким командованием плану, первая группа – парашютный десант – должна была высадиться в первом эшелоне, захватить район и подготовить площадку для приема основной группы, которой надлежало высаживаться уже при помощи десантных планеров, вместе с тяжелым вооружением, боеприпасами и необходимым снаряжением и продовольствием. Главной целью операции был сам маршал Тито – десантникам было необходимо захватить «партизанского полководца», в крайнем случае допускалась его физическая ликвидация. После решения главной задачи операции десантникам надлежало удерживать занятые позиции и отражать атаки югославских партизан до того момента, пока не подойдет боевая группа 373-й пехотной дивизии и не вызволит их из окружения.

Вроде бы понятное и не такое уж и сложное задание. Однако – только на первый взгляд. Ведь что получалось: парашютно-десантному батальону численностью менее тысячи человек предстояло высадиться под самым носом у штаба маршала Тито, в самом центре горного района, занятого огромной партизанской армией, насчитывавшей на тот момент в своих рядах более 10 тысяч бойцов и командиров, да еще и достаточно хорошо вооруженной и оснащенной. Конечно, не вся эта армия была сосредоточена вблизи района операции, но охраняли штаб Тито весьма хорошо. И вот в этих условиях немецким десантникам необходимо было захватить лидера партизанского движения, а затем еще и удерживать непонятно сколько времени занятые позиции – до подхода основных сил 373-й дивизии. Тем более надо учитывать, что шел 1944 год – это уже не 1939–1941 годы, когда германская армия считалась непобедимой и наводила страх на противников. К 1944 году нацистская военная машина уже успела «пообноситься», потерпела ряд серьезных поражений и стала испытывать проблемы в связи с нехваткой хорошо обученного личного состава, вооружения, военной и специальной техники, а также различного снаряжения.
Еще более примечательным был тот факт, что ввиду отсутствия достаточного количества транспортных самолетов и десантных планеров эсэсовцам необходимо было высаживаться – как уже указывалось выше – в два захода, причем с большим интервалом и, как оказалось при дальнейшем более детальном планировании, без тяжелого вооружения и с минимумом боеприпасов, снаряжения и продовольствия. Первой группе – 314 парашютистам – необходимо было выйти на цель ровно в 7 часов утра, и только к полудню им на помощь должна была подоспеть вторая группа – около 400 человек на десантных планерах DFS 230. Единственным положительным моментом было то, что люфтваффе тогда все еще сохраняли господство в воздухе над Югославией и могли, таким образом, оказать необходимую поддержку десанту.

В таких вот условиях 500-му батальону СС надлежало вступить в сражение с отборными частями югославской партизанской армии маршала Тито. Сказать – утопия, значит – ничего не сказать. Военная авантюра человека, потерявшего надежду и хватающегося за любую соломинку. Впрочем, это мог быть хорошо рассчитанный военным гением план, правда, завершился он отнюдь не триумфально. Хотя это была достаточно уникальная по тем временам операция, и потому ее краткая история была все же удостоена внимания немецкой пропаганды – о рейде было написано в ежедневном новостном выпуске германских вооруженных сил «Wehrmachtbericht» за 6 июня 1944 года.

«Ход конем»

Операция по захвату маршала Иосипа Броз Тито получила кодовое наименование «Unternehmen Rösselsprung», или, в переводе с немецкого, – операция «Ход конем». Действительно, ее успешный исход позволил бы немецкому командованию оттянуть поражение на Балканах – обезглавленная армия югославских партизан вполне могла развалиться, как карточный домик, на отдельные части, которые уже не представляли бы такой серьезной опасности для немецких военных. Понимая всю важность данной операции, командование СС привлекло к ней и специальное подразделение СС – «Sonderverband z. b.V. Friedenthal» – созданный и возглавленный Отто Скорцени «спецназ Гиммлера», который весной 1944 года был преобразован в 502-й егерский батальон СС (SS-Jäger-Bataillon 502). Правда, сам Скорцени, командовавший 502-м батальоном СС, отказался вступить в командование операцией – посетив Загреб, он пришел к выводу, что о ее подготовке уже известно противнику и достичь фактора внезапности будет практически невозможно. Более того, «главный диверсант Третьего рейха» стал активно высказываться вообще против проведения операции. Его, впрочем, не послушали – слишком велик был соблазн одним ударом развалить югославскую партизанскую армию. А зря…

Район, где находился штаб маршала Тито, располагался недалеко от города Дрвар и был покрыт многочисленными пещерами. В одной из них и расположился маршал Тито со своим окружением – штаб был эвакуирован туда в результате очередного, уже седьмого по счету, немецкого контрпартизанского наступления на югославских партизан. До этого штаб находился в районе города Яйце – примерно в 80 км восточнее Дрвара, а всего в течение 1942–1943 годов Тито из-за проводившихся немецких операций был вынужден неоднократно менять место расположения своей ставки. Вот сюда-то – в этот каменный мешок – и бросили 500-й пдб СС. Интересно, что в момент проведения операции «Ход конем» в расположении штаба маршала Тито находились представители союзного командования, в том числе – Рэндольф Черчилль, сын Уинстона Черчилля, а также советская и американская военные миссии.

Для обеспечения положительного исхода операции 15-й горный корпус вермахта, созданный в 1943 году в Хорватии и всю войну дислоцировавшийся там же, получил приказ – занять позиции по периметру района Дрвара, перерезать ключевые коммуникации и выбить партизан с господствующих высот, не давая им, таким образом, возможности перебросить подкрепления или выйти из-под удара. В состав группировки вошли: от вермахта – полковая боевая группа и усиленный разведывательный батальон 373-й (хорватской) пехотной дивизии (пд), прозванной «Тигриная дивизия»; усиленный разведывательный батальон 369-й (хорватской) пд, прозванной «Дьявольская дивизия»; 1-й полк – без 3-го батальона – и взводная боевая группа от дивизии специального назначения «Бранденбург»; 92-й гренадерский полк; 54-й горный разведывательный батальон и 2-й моторизованный штурмовой батальон; от СС – 500-й пдб СС, которому временно придавались боевая группа 1-го парашютно-десантного полка 1-й воздушно-десантной дивизии люфтваффе и зондеркоманда «Завадил» (Zawadil); полковая боевая группа, 13-й добровольческий горный полк СС «Артур Флепс» и 7-й моторизованный добровольческий горный разведывательный батальон из состава 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Евгений»; 105-й разведывательный батальон СС; от люфтваффе – кроме указанных ранее подразделений воздушно-десантных войск Геринг выделил до 100 самолетов различного назначения; от сателлитов Германии – 1-й полк самообороны из состава 2-й егерской бригады самообороны Независимой Хорватии (прогерманское государство на территории хорватской части Югославии), а также боснийские и динарские отряды «четников».

Фиаско

Операция по захвату маршала Тито была назначена на 25 мая 1944 года, таким вот своеобразным образом немецкое командование решило «поздравить» партизанского маршала с днем рождения. Буквально несколькими минутами после 7 утра того дня – после бомбового удара, нанесенного самолетами люфтваффе – на город Дрвар с неба высыпались 314 парашютистов первой группы 500-го батальона СС. Сам командир батальона, гауптштурмфюрер СС Курт Рыбка, высадился в первой волне, в составе группы «красная» – одной из трех групп, на которые был поделен парашютный десант.

Десантники, понесшие достаточно ощутимые потери (еще в воздухе партизаны сумели подстрелить далеко не одного парашютиста) все же довольно быстро захватили город и назначенный для приема второй группы десанта район, которые почти вымерли: как и предполагал Отто Скорцени, партизанское командование узнало о готовящейся операции и сумело заранее организовать эвакуацию и сопротивление, сосредоточив южнее Дрвара дополнительные силы. Тем не менее Курт Рыбка организовал доразведку местности, определил главные цели для последующего штурма и стал ожидать подкрепления.

В назначенное время в район прибыла вторая группа десанта: планеры доставили, по разным данным, от 320 до 400 солдат и офицеров (наиболее вероятно, что из состава 500-го пдб СС было только 320 человек, а остальные принадлежали другим подразделениям – дивизии «Бранденбург» и подразделениям связи и авианаводки люфтваффе), разделенных на шесть отрядов, каждый из которых получил свою конкретную задачу. Самому крупному из отрядов, названному «Пантера» («Panther», 110 человек на шести планерах), надлежало присоединиться к «красной» группе во главе с комбатом и атаковать непосредственно «Цитадель», то есть укрытый в горах штаб маршала Тито, и осуществить захват последнего, либо же его физическую ликвидацию. Они тогда еще не знали, что в районе штаба уже осталась всего одна рота охраны, а сам Тито и его окружение благополучно эвакуировались на поджидавшем их поезде в район города Яйце.

Остальные отряды имели следующие цели: «Greifer» («Захватчики») – захват британской военной миссии, «Sturmer» («Бунтари») – захват советской военной миссии, «Brecher» («Волна» или, технический термин, «Дробилка») - захват американской военной миссии, «Draufgänger» («Сорвиголовы») – группа разведки и «Beisser» (есть несколько вариантов перевода этого слова, в том числе «кусака», «насмешник», «зуб» и – производное от австрийского слова – «смельчак», но что конкретно имеется в виду в данном случае – автору материала неизвестно) – группа радиосвязи.

Пилоты планеров главного ударного отряда посадили аппараты недалеко от пещеры-штаба и практически тут же к ним подошла «красная» группа во главе с гауптштурмфюрером СС Рыбкой (в одном из британских источников указано, что Курт Рыбка к тому времени уже был повышен в звании до штурмбанфюрера СС). Увидев, как близко высадилась группа «Пантера», комбат решил – дело почти сделано, осталось только быстрым броском ворваться в пещеру и захватить партизанского «главаря». Однако через несколько минут все изменилось – для десантников наступил в буквальном смысле ад.

Оставшаяся партизанская рота охраны открыла по севшим планерам шквальный огонь, потери немцев начали стремительно расти. Рыбка дал красную ракету – сигнал остальным группам и отрядам перегруппироваться и атаковать главную цель, пещеру со штабом Тито. Но положение 500-го батальона СС стало весьма незавидным: партизаны, как оказалось, уже подтягивали подкрепления, и если изначально около Дрвара находились только рота охраны и личный состав школы командиров партизанской армии, да еще несколько мелких отрядов, то вскоре в район боя после форсированного марша подошли уже отряды 1-й партизанской бригады и 6-й партизанской дивизии, имевшие богатый опыт боев с нацистскими захватчиками. В результате оборонявшиеся оказались в намного большем количестве, чем нападавшие десантники-эсэсовцы, располагая и более мощным вооружением – вплоть до артиллерии.

Перегруппировавшись, немецкие десантники бросились на штурм вторично. Однако к обеду стало ясно – «ход» не удался: ворвавшись в одну из пещер, немцы сумели захватить… только китель маршала, который впоследствии демонстрировался в Вене, но затем подоспевшее подкрепление партизан выбило десантников из пещеры и отбросило их в сторону города, на более открытую местность. Для комбата Курта Рыбки настала пора всерьез подумать об отступлении. И ближе к вечеру он решил, что пора эвакуировать батальон, пока от него еще хоть что-то осталось. Но только глубокой ночью остатки десанта, отступая под непрерывным огнем противника, смогли сосредоточиться в укрытии – за каменной стеной городского кладбища. Но вот на быструю помощь боевой группы 373-й пд можно было не рассчитывать – она не смогла пробиться в заданный район.

Партизаны всю ночь практически непрерывно вели огонь по остаткам эсэсовского батальона и неоднократно переходили в атаки. Ряды десантников таяли прямо на глазах, но сопротивление 500-й пдб СС не прекращал. И почти на рассвете спасение наконец пришло – в виде боевой группы 13-го добровольческого горного полка СС «Артур Флепс» из состава 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Евгений», сумевшей прорваться сквозь оборону окруживших город Дрвар югославских партизан. Операция закончилась – закончилась полным провалом, если, конечно, не считать «украденный» у маршала Тито в день его рождения китель.

В результате этой операции немецкие части, согласно боевым донесениям, в совокупности потеряли 213 человек убитыми, 881 – ранеными и 51 – пропавшими без вести. Что касается самого 500-го пдб СС, то его потери оказались самыми серьезными – было убито и ранено более 500 человек, в том числе ранение получил командир батальона Курт Рыбка. Немецкому командованию был представлен отчет, в котором утверждалось, что партизаны потеряли 25–26 мая около 6000 человек убитыми, что, конечно, очень и очень сильно преувеличено. В реальности потери югославских партизан составили около 500 человек убитыми и немногим более 1000 – ранеными, причем большей частью – в результате сильного бомбового удара, нанесенного самолетами люфтваффе. Зато командиры партизанских отрядов доложили Тито, что в районе города Дрвар немецкими десантниками и другими частями были убиты более 2000 мирных жителей. Однако сами партизаны сообщали, что к утру 26 мая на кладбище Дрвара оставались в живых, точнее, вели огонь не более 20–25 немецких десантников, что, таким образом, позволяет говорить о практически полном уничтожении 500-го пдб СС – убитых, вероятно, было никак не 213 человек, а не менее чем 600–650 солдат и офицеров.

Переформирование и плен

Выжившие после «Хода конем» десантники-эсэсовцы, а также не принимавшие непосредственного участия в бою военнослужащие батальона общей численностью около 200 человек были сначала направлены в Петровац (населенный пункт в нынешней Черногории, примерно в 17 км от Будвы), затем – в Любляны (столица современной Словении), а в конце июня 1944 года остатки батальона перевели в Готенхафен (нынешний польский город Гдыня), в Западной Пруссии, где им надлежало присоединиться к войсковой группировке, собранной для захвата находившихся под контролем финских войск Аландских островов на Балтике, однако операция была отменена. В июне 1944 года командиром батальона был назначен гауптштурмфюрер СС Зигфрид Милиус, командовавший батальоном до конца войны и повышенный позже в чине до штурмбанфюрера СС.

После отмены операции по захвату Аландских островов 500-й пдб СС был направлен в распоряжение 3-го танкового корпуса СС под Нарву, но 9 июля получил новый приказ – следовать в район Каунаса, где он вместе с 1-м танковым полком танковой дивизии «Великая Германия» вермахта вошел в состав боевой группы Теодора Толсдорфа, получившей приказ обеспечить выход из окруженного Вильнюса немецких войск, а также беженцев. Затем последовали новые задания – десантники сдерживали танковый прорыв советских войск на Вильнюс с юго-востока, принимали участие в боях у местечка Расейняй, северо-западнее Каунаса, и в боях возле реки Мемель (в районе Каунаса), так что в итоге к 20 августа 1944 года в 500-м пдб СС осталось только 90 человек. Но даже и их нельзя было вывести на пополнение и переформирование – настолько напряженной была обстановка на советско-германском фронте, настолько стремительно наступали советские войска. Иногда французские военные историки утверждают, что 500-й пдб СС привлекался в июле 1944 года к выполнению карательных акций против французского Сопротивления в районе французских Альп, однако это, как утверждают большинство американских, британских и немецких историков, – совершенная выдумка, поскольку личный состав батальона никогда не принимал участия в такого рода операциях. А вот немецкие войска в районе укрепленного французскими партизанами района на плато Веркор операцию такую действительно проводили – но там принимало участие специальное подразделение из состава второй эскадрильи совершенно секретной 200-й эскадры (II./Kampfgeschwader 200). В составе этой эскадрильи числился отряд спецназа, который и принимал участие в акции против французского Сопротивления.

Зато десантники-эсэсовцы участвовали в другой интересной операции: 15 октября 1944 года часть личного состава еще не переформированного 500-го пдб СС вошла в группу под командованием Отто Скорцени, которая принимала участие в операции «Панцерфауст», в результате которой венгерский регент адмирал М. Хорти был смещен и Венгрия, таким образом, осталась союзником Третьего рейха до конца Второй мировой войны.
Наконец в конце октября 1944 года батальон все же вывели в тыл – в городок Цихенау в Восточной Пруссии, а затем – направили его остатки в Дойч-Ваграм, в Австрии, после чего на его базе было сформировано новое подразделение – 600-й пдб СС. Формирование нового батальона было окончательно завершено в городе Нойштрелиц, причем командование на этот раз приняло решение отказаться от направления в батальон штрафников и сформировало часть полностью на добровольной основе. 9 ноября 1944 года в составе СС появилась новая часть с номером «600». Бывшим же штрафникам, искупившим кровью свои проступки и зачисленным в 600-й пдб СС, были возвращены их звания и разрешено отныне вновь носить «зиг-руны» на петлицах. Численность батальона составила вновь около 1000 человек, его состав, вероятно, был таким же, как и у предшественника.

Оставшиеся полгода «черным» десантникам пришлось повоевать на разных участках фронта, иногда решая специальные задачи, но большей частью ими просто затыкали дыры – батальон стал, как часто говорят, «пожарной командой». Одним из наиболее известных и интересных боевых эпизодов 600-го пдб СС стало его участие в немецком контрнаступлении в Арденнах – десантники-эсэсовцы двух рот батальона входили в состав так называемой 150-й танковой бригады, специальной диверсионной части численностью около 3000 человек, сформированной Отто Скорцени. Военнослужащие этой бригады были одеты в американскую армейскую униформу и имели задачу, изображая «отступающую часть союзных войск», сеять панику и разрушения в тылу противника, нарушать линии связи и управления, а также совершать другие диверсионные акции.

После того как провалилась и эта наступательная операция германских вооруженных сил, 600-й пдб СС был переброшен на Восточный фронт, где разворачивалось зимнее наступление советских войск. Батальон входил в состав оперативной группы, сформированной для обороны подступов к важному мосту у города Шведт, к северо-востоку от Берлина, на западном берегу реки Одер. Десантники заняли позиции на противоположном, восточном, берегу Одера, и только 1 апреля 1945 года остатки батальона были выведены в тыл на отдых и для приема пополнения, в роли которого выступили добровольцы из учебных школ СС и выздоравливающие военнослужащие. Хотя еще до того, как батальон был полностью восстановлен, его вновь бросили навстречу советским войскам – десантники участвовали в контратаке на Бернау, совсем недалеко от Берлина, а после того как часть приняла пополнение и была восстановлена в численности почти до первоначального уровня, она приняла участие в обороне города Нойруппин, к северо-западу от Берлина, обеспечивая отход своих войск. Здесь-то 600-й пдб СС едва в третий раз не прекратил свое существование – в результате сильной атаки он был практически раздавлен советскими танками, в живых осталось не более 10% от первоначального состава части.

Уже в самом конце войны часть военнослужащих батальона привлекалась к подготовке личного состава диверсионных отрядов в рамках проекта «Цеппелин», часть воевала и погибла в Берлине, а часть – во главе с последним командиром батальона штурмбанфюрером СС Зигфридом Милиусом – оказалась в районе города Хагенау, на западе Германии, где благополучно сдалась в плен американским войскам, а сам З. Милиус впоследствии переехал жить в США и достаточно неплохо там устроился, поддерживая «наставнические» связи с группой американцев, создавших военно-исторический, униформистский клуб «500/600-й парашютно-десантный батальон СС».

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Формирование парашютных частей

Немецкое военное ведомство интересовалось возможностью боевого использования воздушно-десантных войск с середины 30-х годов. Локомотивом претворения в жизнь планов их создания стал сам командующий люфтваффе и министр авиации рейхсмаршал Геринг. Заложенные в новом роде войск возможности как нельзя лучше подходили для концепции блицкрига: проведение молниеносных глубоких наступательных операций с прорывом в глубину расположения противника мощных танковых клиньев. Прокладывать для них дорогу в соответствии с этой доктриной и были призваны парашютные войска (Fallschirmtruppen - FST). В их задачу входило быстрое овладение стратегическими объектами - мостами, по которым должны пройти колонны танков и мотопехоты, укрепленными районами, узлами связи и т.д. Знаменитые киевские учения 1935 года, на которых присутствовало несколько германских военных наблюдателей, доступно проиллюстрировали теоретические выкладки армейских специалистов и послужили дополнительным толчком к началу формирования собственных ВДВ. Добавим, что руководство вермахта, вынужденное воссоздавать его практически с нуля, было во многом свободно от косных представлений о ведении современной войны, господствовавших в военных кругах прочих стран.

Формирование парашютных частей началось практически одновременно как в сухопутных войсках, так и в ВВС Германии. 1 октября 1935 года полицейский отряд личной охраны генерала Г. Геринга (Landespolizeigruppe General Goering), который, помимо прочих чинов и титулов, являлся шефом полиции земли Пруссия, был перечислен в состав люфтваффе как отдельный полк «General Goering». Примерно в это же время добровольцы из его состава направляются в городок Альтенграбов, где идет формирование парашютного стрелкового полка ВВС, для прохождения специальной подготовки. Во время первого показательного прыжка перед личным составом полка спортсмен-парашютист, выполнявший его, неожиданно получил серьезную травму при приземлении и был унесен с поля на носилках. Несмотря на этот инцидент, около 600 солдат и офицеров этой элитной войсковой части сразу же добровольно изъявили желание пройти курс парашютной подготовки. Таким образом, в составе полка «Генерал Геринг» был сформирован 1-й стрелковый (парашютный) батальон (Jagerbataillon, затем Fallschirmjagerbataillon), развернутый к концу 30-х годов в полк, в свою очередь получивший название 1-го парашютного (Fallschirmjagerregiment 1). Возглавил его майор Бруно Брауер (Bruno Brauer), впоследствии дослужившийся до чина полковника. Значительное число бойцов новой части были военнослужащими, прошедшими серьезную боевую закалку во время кровопролитной войны в Испании в составе известного «Легиона Кондор» (Legion Condor). Условия отбора в батальон были чрезвычайно жесткими - почти 2/3 первоначальных кандидатов были отвергнуты, причем такой же процент отсева волонтеров, не удовлетворявших требованиям командования ВДВ, сохранялся вплоть до 1940 года.

Обучению германских десантников навыкам парашютных прыжков придавалось огромное значение. Недостаточно проработанное и примитивное снаряжение для прыжков делало необходимой особо тщательную подготовку личного состава. Основные приемы, употребляемые при совершении прыжка, в особенности приземление, отрабатывались в ходе длительной спортивной подготовки. Эти тренировки вместе с изучением парашюта составляли начальный этап подготовки бойца-десантника, после чего начинался курс изучения матчасти и обучения укладке. В дальнейшем солдат начинал тренировки в совершенствовании прыжков с макета самолета, а также изучал иностранные (трофейные) образцы материальной части. К моменту завершения парашютно-десантной подготовки курсанты были обязаны полностью овладеть навыками обращения с парашютом - в дальнейшем все прыжки выполнялись только с собственноручно уложенными средствами десантирования.

Общеспортивная и военная подготовка тоже носили чрезвычайно жесткий характер, причем на первых порах офицеры и солдаты тренировались по идентичным методике и нормативам, а впоследствии занятия для офицеров были значительно усложнены. Большое внимание придавалось воспитанию у личного состава инициативности - предполагалось, что в будущем десантники будут действовать в небольших боевых группах, причем не исключался выход из строя офицеров и унтер-офицеров. В этих условиях каждый военнослужащий должен был активно действовать по собственному усмотрению, не дожидаясь команды старшего.

Перед войной в Стендале была создана центральная парашютная школа. Десантником, имеющим право на ношение особого нагрудного знака (Fallschirmschutzenabzeichen), считался военнослужащий, прошедший курс специальной подготовки и совершивший не менее шести зачетных прыжков. Первый из них совершался в одиночку с высоты 180 метров. Прочие были групповыми и производились со все более низких высот. Венчал курс специальной подготовки прыжок взвода парашютистов (36 человек) с трех самолетов и с высоты менее чем 120 метров. По завершении десантирования подразделение немедленно приступало к выполнению учебной тактической задачи. Для подтверждения полученной квалификации была необходима ежегодная переаттестация. Но к 1944 году, в связи с резким ростом численности воздушно-десантных войск, изменением характера их боевых задач и отсутствием возможности проведения длительной тренировки личного состава такая квалификация стала присваиваться уже всем солдатам и офицерам, а также представителям медицинского, юридического и административного персонала ВВС, совершившим хотя бы один прыжок в жизни.

Вооружение и экипировка

В германских ВДВ использовались парашюты весьма простой конструкции. Разработку отечественных моделей, развернутую в начале 30-х годов профессорами Хоффом (Нoff) и Маделунгом (Madelung), успешно продолжил отдел технического оснащения имперского Министерства авиации. Работы по созданию и испытанию новых систем проводились в четырех экспериментальных центрах в Берлине, Рехлине, Дармштадте и Штутгарте. Цикл испытаний позволил успешно провести доводку нового парашюта и вскоре началось серийное производство первой десантной модели с принудительным раскрытием - Rueckenpackung Zwangsausloesung I (RZ 1).

В начале 1940 года на вооружение ВДВ принята усовершенствованная модель RZ 16: причиной для этого стали регулярные доклады о чрезмерном раскачивании первого образца в воздухе и приводящих к трагедии неполадках в системе принудительного раскрытия. Доработанный RZ 16 получил широкое распространение, а последним массовым образцом десантного парашюта стал появившийся в 1941 году RZ 20, применявшийся вплоть до конца войны в качестве стандартного.

Культура изготовления парашютов в Германии не была столь высока, как в США или Великобритании, поэтому их примитивное устройство не позволяло уверенно управлять куполом в воздухе. В боевых условиях, когда летчики часто проводили выброску на глазок, уклоняясь от зенитного огня, этот фактор вел к тяжелым потерям среди десантников, приземлявшихся в неподходящих для этого местах. Кроме того, большая скорость приземления, угрожающая травмами, заставила парашютистов применять защитные налокотники и наколенники.

Белый шелковый купол RZ 16 с полюсным отверстием имел 8,5 метра в диаметре и состоял из 28 панелей. С момента высадки на Крит немцы стали использовать и купола, имевшие камуфляжную расцветку.

Немцы прыгали с одним парашютом, размещавшимся на уровне поясницы в квадратном ранце. Существовали две незначительно различавшиеся модели парашютных ранцев. Ранний вариант, известный по довоенным фото, предназначался для первого образца немецкого десантного парашюта - RZ 1. Ранец для RZ 16 появился в 1940 году, для RZ 20 - в следующем; для обеих этих систем применялись, как правило, модифицированные ранцы второй модели. Конструкция лямок подвесной системы, сшитых из полос прочной стеганой материи светло-серого цвета, у всех трех образцов практически не различалась.

Сложенный купол укладывался в матерчатую сумку, его верхушку с горловиной сумки связывала специальная стропа. Сама сумка жестко соединялась с вытяжным фалом - отрезком толстого плетеного троса с массивным карабином на противоположном конце. Сложенный купол и аккуратно свернутые в спиральную бухту стропы упаковывались в прочный матерчатый «конверт», пристегивавшийся к тыльной стенке ранца. Из прорезей на его углах выходили два отрезка толстых сдвоенных фалов - свободных концов подвесной системы. Последние шли из точки соединения парашютных строп и прикреплялись карабинами к D-образным кольцам на поясной перемычке круговой лямки.

Перед началом десантирования 12-18 солдат сидели лицом друг к другу на откидных сиденьях внутри грузовой кабины транспортного самолета. Выброска осуществлялась в следующем порядке: при подлете к назначенному району выпускающий (Absetzer) отдавал команду встать и выстроиться в колонну вдоль отсека. При этом каждый парашютист зажимал карабин вытяжного фала в зубах, чтобы его руки оставались свободными. После приказа десантники защелкивали крючья карабинов на тросе или продольной балке, проходящей вдоль фюзеляжа к люку. Подойдя к нему, парашютист широко расставлял ноги, брался обеими руками за поручни по сторонам проема и резко выбрасывал себя наружу, падая головой вниз (этот маневр постоянно отрабатывался на тренировках). Свернутый в бухту вытяжной фал начинал разматываться сразу после покидания самолета, а когда он вытравливался на всю длину (9 метров), вес солдата и импульс, созданный противоположным движением машины, заставляли фал вырывать содержимое ранца наружу, распахивая сложенные клапаны горловины. В продолжающемся падении солдата сумка с куполом парашюта выскакивала наружу: в это время небольшая застежка, удерживавшая «пакет» с парашютом в закрытом состоянии, раскрывалась и сумка срывалась с купола. Вытяжной фал вместе с пустой сумкой оставался висеть в люке самолета, а спирально свернутые стропы продолжали некоторое время разворачиваться и после того, как купол полностью наполнялся воздухом. Все это время десантник падал головой вниз и только расправившиеся стропы резко «выдергивали» его в нормальное положение, что сопровождалось весьма чувствительным рывком.

Такой способ раскрытия парашюта сильно отличался от принятого в большинстве стран мира и признавался союзниками достаточно примитивным (в особенности, если учесть силу динамического удара при полном разворачивании купола и строп в англо-американо-советских и германских моделях). Однако немецкая методика имела и ряд преимуществ, в том числе и при десантировании с малых высот. Неприятные ощущения при рывке в данном случае с лихвой компенсировались малым промежутком времени до полного наполнения купола воздухом, а следовательно, и возможностью совершать выброску с высот, значительно меньших, чем это могли позволить себе, например, британцы на своих «Хотсперах». В случаях, когда парашютист попадал под огонь с земли, беспомощно болтаясь под куполом, это приемущество было трудно переоценить. В германских ВДВ нормальной высотой выброски считался эшелон 110 - 120 метров, однако в условиях сильного противодействия сил ПВО (например, на Крите) десантников выбрасывали и с 75 метров. В этом случае купол эффективно тормозил падение парашютиста не более чем в 35 метрах от земли.

Главным же недостатком парашютов системы RZ была их подвесная система: наличие такого количества конструктивных изъянов трудно объяснить, учитывая традиционно высочайшее качество всех предметов немецкого военного снаряжения. Подвесная система была стандартной для всех стран и представляла собой классическую «ирвиновскую» схему - ранний вариант предусматривал наличие широкой круговой лямки, проходящей по бокам и под ягодицами и перекрещивающейся свободными концами за спиной в районе лопаток. Над точкой пересечения на каждый конец лямки пришивалось по одному D-образному кольцу для крепления карабинов парашютного ранца. Довоенные образцы ранцев отличались зафиксированной в вертикальном положении бухтой вытяжного фала (размещался на лицевой поверхности ранца с его правой стороны) с белым ярлычком-чекой, удерживающим мотки в бухте и закрепленным на левой боковой поверхности или левом крае лицевой стороны. Впереди имелись грудная и поясная перемычки с застежками, а внизу - два ножных обхвата.

Ранцы поздней модели отличались наличием широкого матерчатого хомута, интегрировавшего в себя концы круговой лямки. Вытяжной фал, как правило, сматывали в горизонтальной плоскости и укладывали в верхней части ранца, частично прикрывая его боковыми клапанами. Свободные концы подвесной системы от карабинов, застегнутых на боковых D-образных кольцах, пропускали вертикально вверх и прятали под клапаны ранца в его верхних углах. Эти доработки были вызваны частыми авариями, связанными с ненадежной конструкцией прежних парашютных укладок.

Половины узкой грудной перемычки застегивались с помощью затяжной пряжки; левый, более длинный конец, обматывали вокруг лямки, чтобы не болтался. Аналогично соединялась более широкая поясная перемычка. Концы ножных обхватов пристегивались карабинами к D-образным кольцам на круговой лямке.

В 1941 году разработали упрощенную модель подвесной системы. Вместо неудобных в обращении D-образных колец и карабинов на грудной и поясной перемычках, а также на ножных обхватах введена система массивных однозубых защелок, удерживавшихся в гнездах упругими пластинами-фиксаторами. Это позволяло быстрее освобождаться от лямок после приземления и все же время, затрачиваемое на всю операцию, оставалось по-прежнему значительным.

Основным отличием немецкой подвесной системы от американской, английской или советской стало то, что на RZ свободные концы подвесной системы проходили не за плечами, как у остальных систем, а по схеме, принятой в старом итальянском парашюте системы Сальваторе: все стропы сходились в одну точку, расположенную за спиной десантника повыше уровня плеч. Стропы соединялись с подвесной-системой только двумя фалами свободных концов, проходящими от их связки к D-образным кольцам на поясной перемычке.

Прямых последствий такого конструктивного решения было несколько, и все они по своей сути негативны. Во-первых, описанное выше «пикирование» десантника вниз головой после покидания самолета было не показателем бравады, а насущной необходимостью: если бы в момент раскрытия купола боец находился в горизонтальном положении, рывок в области поясницы был бы таким сильным, что мог переломить тело парашютиста в положение «голова к ногам» с очень болезненными ощущениями и серьезной опасностью травмы. Если же десантник в это время падал вниз «солдатиком», динамический рывок легко перевернул бы его вниз головой с неплохими шансами запутаться ногой в стропах или намотать их на себя.

Во-вторых, спускаясь к земле, парашютист не имел никакой возможности управлять куполом путем подтягивания свободных концов подвесной системы. В общепринятой до настоящего времени «ирвиновской» схеме подтягивание одной из четырех групп строп вызывает изменение обтекания соответствующей стороны купола потоком воздуха и понуждает парашют к совершению маневра. Так, например, сообщение системе вращения путем рывка одного из свободных концов придает устойчивость десантнику, попавшему в порыв ветра, а также позволяет осматривать район приземления. Разворот по ветру перед посадкой обеспечивает парашютисту ее дополнительное смягчение и значительно сокращает продолжительность возможного «дрейфа» по земле до того, как удастся погасить купол. Немецкие же парашютисты были начисто лишены возможности совершать любые маневры - покинув самолет, они становились покорной игрушкой ветров, не будучи в состоянии контролировать ни место приземления, ни его скорость, ни положение, в котором они при этом окажутся.

Отсутствие возможности управлять скоростью приземления особенно остро ощущается в момент посадки. Чтобы хоть как-то снизить уровень риска, парашютистов обучали приземлению в положении «наклон вперед»: в последние секунды перед касанием земли десантник мог попытаться развернуться по ветру, совершая руками и ногами судорожные «плывущие» движения. После этого он оказывался перед необходимостью совершить посадку с падением на бок и быстрым перекатом вперед. Этим, кстати, объясняется наличие в снаряжении немецких ВДВ массивных щитков-амортизаторов на коленях и локтях, совершенно неизвестных десантникам союзных армий. Несмотря на эти защитные «устройства», травмы и переломы при прыжках были очень распространенным явлением (скорость приземления солдата с парашютом RZ составляла 3,5 - 6,5 м/с даже в безветренную погоду).

Наконец, последним неприятным фактором, присущим немецкой подвесной системе, было отсутствие у десантника возможности быстро освободиться от ее лямок после приземления. Как рассказывалось выше, немецкая система соединялась четырьмя довольно неудобными защелками на карабинах, в то время как англичане с самого начала применяли замок «quick-release» (парашюты летчиков люфтваффе оснащались именно таким «центральным» замком, а вот на десантников немцы почему-то поскупились). Крайне затрудненным было и гашение купола после приземления - стропы заканчивались на довольно большом расстоянии от спины десантника и во многих случаях дотянуться до них руками было весьма сложно. При сильном ветре парашютиста за это время запросто могло втащить в водоем или ударить о какой-нибудь камень. По этой причине особым приемом в групповой подготовке немецких десантников стала отработка гашения купола товарища по оружию (на него с размаху бросались всем телом).

Самым парадоксальным является тот факт, что все эти труднообъяснимые недостатки соседствовали с наличием у летчиков ВВС парашютов совершенно нормальной конструкции. Известно, что немцы пытались решить эти проблемы: в середине 1943 года разработан парашют RZ 36 с треугольным куполом и улучшенными маневренными характеристиками, но в строевых частях ВДВ он так и не появился.

* * * ​

Как уже говорилось выше, кроме внутренних прокладок-амортизаторов, немецкие парашютисты на коленях носили специальные щитки (для их прочного крепления под коленями обеих штанин часто устраивались специальные петли).

Щитки делали из капка или толстой пористой резины с кожаным покрытием черного цвета и прошивали толстыми валиками. На ногах они фиксировались перекрещивающимися затяжными полосками эластичной тесьмы с пряжками на внешней стороне.

Для парашютистов был введен специальный образец стального шлема. За короткую историю существования ВДВ рейха сменилось несколько образцов шлемов.

Вначале в ВДВ использовались обычные армейские стальные шлемы М35 (испытывались также модифицированные, с улучшенными подшлемниками-амортизаторами старые каски M17 времен первой мировой войны). Поскольку большой вес этих образцов не удовлетворял командование ВВС, вскоре парашютисты получили облегченные образцы неглубоких шлемов с узкими полями. Варианты I и II отличались друг от друга устройством подбородных ремней и вентиляционных отверстий.

Использовавшийся в парашютном батальоне сухопутных войск вариант I представлял собой армейский шлем М35 с полностью срезанными полями (козырьком и назатыльником). Внешне его легко можно было отличить от авиационного аналога по наличию маленькой горизонтальной прорези над каждым виском - элементом крепления подшлемника.

Сухопутный образец окрашивался в цвет «фельдграу», вариант II, разработанный для ВВС, - в серо-голубой. На правой боковине каски по трафарету наносился трехцветный черно-бело-красный щиток, а слева - белое изображение орла («вермахтовский» - в черном щитке для армейцев, авиационный с «волнистыми» крыльями - для парашютистов люфтваффе). Застежка Y-образного подбородного ремешка снабжалась скользящей пряжкой. Все эти экспериментальные модели вместе со стандартными пехотными шлемами М35 ввиду нехватки новых образцов широко применялись еще в Норвежской кампании.

В 1938 году на вооружение принят стальной шлем М38 конструкции инженера Хайслера (Heissler) с почти полностью срезанными полями. Ремешок Y-об-разный; за уши отходили и крепились к затылочной части каски дополнительные фиксирующие ремни - такое крепление обеспечивало более плотную посадку шлема на голове во время прыжка с парашютом. Ремешок имел двуслойную конструкцию: внешний слой изготовлен из темно-коричневой толстой кожи, внутренний - из мягкой верблюжьей замши. При желании ремешки могли передвигаться вдоль бортов шлема.

Вместо армейского подшлемника, представлявшего собой кожаные перфорированные лепестки, стянутые по центру шнуром, впервые появился усиленный образец. На стальной каркас, который привинчивался к куполу шлема тремя полыми болтами (на височных и затылочной частях), одновременно служившими гайками вентиляторов, натягивался пробково-кожаный колпак с двенадцатью крупными отверстиями. Колпак сшивался из двух половин свиной или бараньей кожи.

Поздние образцы стальных шлемов стали штамповать из более толстого, чем в пехоте, металла (благо меньшие габариты каски оставляли резерв веса). Легированная углеродистая сталь бортов шлема с добавлением марганца и хрома имела толщину 1,15 мм и выдерживала давление 220 кг на квадратный миллиметр.

Шлем образца 1942 года имел не завальцованный, а отбортованный край. Ремешки стали делать толще и шире, а расположенная слева пряжка получила более надежный замок с крючком-фиксатором. Изменилась и конструкция подшлемника: вместо пробки в качестве амортизатора стали использовать губчатый каучук (семь каучуковых деталей различной толщины присоединялись к алюминиевому или чугунному кольцу, в свою очередь приштампо-ванному к внутренней поверхности шлема четырьмя болтами.

В начале войны шлемы окрашивали в серо-голубой цвет и украшали с правой стороны национальным трехцветным щитком, а с левой - изображением летящего орла ВВС (головой по ходу движения). Впоследствии демаскирующие эмблемы исчезли: уже в 1940 году в Норвегии парашютисты часто закрашивали яркий щиток (орел в этом случае мог оставаться на виду). В 1943 - 1944 годах окраска шлемов изменена на защитную, преимущественно песочно-желтую, серо- или оливково-зеленую (русской зимой или в условиях североафриканской жары шлемы часто окрашивались белилами; в первом случае для маскировки, во втором - для меньшего нагревания солнцем). Песочного цвета каски можно было встретить уже на Крите. На Средиземноморье применялась более сложная камуфляжная окраска: например, нанесенные пульверизатором пятна песочного или темно-серого цветов по базовому зеленому. В песочную с розоватым оттенком «африканскую» краску часто добавляли песок для предупреждения глянцевого блеска.

Встречались и неуставные варианты эмблем: так, в 1-м батальоне 1-го парашютного полка в Северной Африке и Италии на левой стороне шлема носили эмблему части - цветное изображение кометы, чья расцветка различалась по ротам. Например, в штабной роте комета была белой с васильковой окантовкой, а в 1-й - черной с белой. Впоследствии эта эмблема принята 4-й парашютной дивизией и наносилась на различное дивизионное имущество до самого конца войны.

М38 и его варианты применялись до конца и послужили образцом для создания британского аналога. Когда парашютисты были вынуждены переключиться на выполнение функций элитной пехоты, в их частях появилось большое количество общевойсковых предметов снаряжения, в том числе и обычные пехотные каски, значительно лучше обеспечивавшие баллистическую защиту головы.

В начале войны пистолетами-пулеметами была вооружена только четверть личного состава ВДВ (в основном унтср-офицсры и офицеры).

В парашютные части, как и в другие формирования специального назначения, в небольших количествах поставлялись пистолеты-пулеметы МР 40/11 (Geraet 3004), разработанные на основе стандартного, но снабженные двойными магазинами. Последние укладывали в вертикально закрепленные на поясе подсумки увеличенной вместимости.

Для всех военнослужащих парашютных частей обязательным являлось ношение пистолета Р 08 (для солдат и унтер-офицеров) либо Р 38 (для офицеров). Оружие носили поясе справа. Парабеллум носили в черной клиновидной кожаной кобуре с глубокой выштампованной крышкой, застегивающейся на косой ремешок с пряжкой. На переднем ребре кобуры имелся кармашек для запасного магазина. Офицерская кобура для Р 38 была сходной по дизайну, но была несколько меньшего размера и имела слегка измененную форму и устройство. Изготавливалась она из коричневой кожи.

Столь высокая насыщенность ВДВ пистолетами объяснялась тем, что при выполнении прыжка с парашютом по уставу каждый десантник имел при себе только пистолет и нож: все остальное стрелковое оружие, а также шанцевый инструмент, рации, перевязочные материалы, плащ-палатки, котелки, фляги и т. п. сбрасывались в гробообразных металлических контейнерах (Waffenhalter) на парашютах одновременно с десантом. Такая концепция основывалась на стремлении предотвратить неполное раскрытие купола из-за зацепки строп за торчащие предметы снаряжения, а также уменьшить общий вес десантника.

После приземления десантник должен был быстро разыскать первый попавшийся контейнер, раскрыть его и вооружиться винтовкой, автоматом или пулеметом. Поскольку контейнеры рассеивались на довольно большой площади, а их быстрое обнаружение было вопросом жизни и смерти, их поверхности окрашивались в белый цвет с широкой красной поперечной полосой. Кроме маркировки контейнеров общего назначения, применялась также специальная окраска: например, радиооборудование обозначалось темной «молнией» войск связи вдоль белого корпуса «ваффенхальтера». Медицинские грузы отличались изображением красного креста в белом круге (на всех гранях контейнера).

В 1941 году применялось три основных типа «ваффенхальтеров». Небольшие контейнеры использовались для погрузки тяжелых компактных грузов (например, боеприпасов), более крупные - для объемных, но легких (медицинский инвентарь). Учтя опыт Крита, немецкие ВВС приняли на вооружение десантников единый образец грузового контейнера, квадратного в сечении, с закругленными углами и несколькими ручками для переноски. Длина корпуса составляла 1,5 метра, длина боковой стороны - около 40 сантиметров. Пара небольших обрезиненных колес и Т-образная рукоятка на противоположном торце позволяли пользоваться контейнером в качестве тележки при разгрузке и транспортировке различного снаряжения в «Fall-Zone». Масса полностью снаряженного контейнера составляла примерно 105 килограммов, а для обеспечения вооружением и предметами экипировки стрелкового взвода численностью 43 человека требовалось 14 таких агрегатов. Сминаемый гофрированный металлический амортизатор цилиндрической формы устанавливался на нижней торцевой части корпуса, парашют прикреплялся к верхней. Обычно контейнеры доставлялись к цели внутри грузовых отсеков Ju 52, закрепленные в специальных козлах. Однако нередко их перевозили и на внешних подкрыльевых узлах подвески (на «Юнкерсах» и других типах самолетов, в том числе и Не 111).

Несовершенство этой системы доставки стало причиной гибели многих немецких десантников на Крите, где они приземлялись буквально на головы англичан и, не успев расхватать винтовки и автоматы, уничтожались в рукопашном бою.

По этой причине парашютисты часто пускались на разного рода ухищрения: так, из матерчатых противогазных сумок нередко шили чехол для пистолета-пулемета МР 40. Чехол застегивался в длину на «молнию», автомат укладывался в него со сложенным плечевым упором и отомкнутым магазином. Всю конструкцию засовывали за поясную лямку подвесной системы, подобно тому, как это делали американцы. Автомат без чехла могли подвешивать и на боку, закинув его лямку на шею «по-драгунски». Однако для немцев этот способ десантирования оказался весьма опасным: при мощном рывке, сопровождавшем открытие купола RZ 16, согнувшийся пополам десантник мог причинить себе серьезные травмы стволом оружия. По этой причине такие методы не прижились, хотя порочность концепции доставки стрелкового оружия в групповых контейнерах к 1941 году стала ясна всем строевым командирам ВДВ.

Официальных нормативов по десантированию с личным оружием, скорее всего, немцы так и не выработали: в этом случае резко повышался риск травмы при выполнении переката вперед в точке приземления. В 30-е годы в парашютной школе Стендаля пытались разработать методику прыжков с винтовкой, которую держали в вытянутых вперед и вверх руках. Остается неизвестным, был ли указанный способ рекомендован бойцам парашютных частей и применялся ли он в боевых операциях: риск нанести себе увечья или повредить оружие в этом случае оставался слишком велик.

Кроме пистолета, каждый десантник во время прыжка имел при себе специальный парашютный нож, предназначавшийся и для экипажей боевых самолетов (Flieger-Kappmesser или Fallschirmjaeger-Schwerkftmesser). Этот, оказавшийся очень удачным, нож создали в Золингене к началу 1936 года по техническому заданию командования ВДВ. Как прочие образцы подобного инвентаря, он предназначался для быстрого выпутывания из парашютных строп в аварийной ситуации.

Концепция ножа предусматривала возможность моментально раскрывать его одной рукой. При резком встряхивании руки вниз и освобождении рычага-стопора клинок выскакивал из рукояти под собственной тяжестью и становился на замок. Энергичное поднятие ножа вверх с повторным нажатием на рычаг позволяло убирать лезвие. Эта манипуляция оказывала на противника значительный визуально-психологический эффект, так как оружие напоминало пружинный нож.

Kappmesser имел простой массивный клинок с односторонней заточкой, помещенный в стальной каркас рукояти. Клинки всех ножей, поступавших в ВДВ и ВВС, были намагничены. На обухе клинка имелся вырез, фиксировавшийся зубом рычага-стопора. Последний поддерживался плоской пружиной, которая представляла собой самый слабый элемент конструкции: в ходе эксплуатации она часто подвергалась повреждениям либо ломалась. Накладки на рукояти, соединенные стальными перемычками, изготавливались из темного орехового дерева (в незначительных количествах встречались рукояти со щечками из бука). На торцевой части предусмотрено подвижное стремя для крепления страховочной стропы, а также откидывающееся шило, служившее для распутывания узлов. Уже после принятия ножа на вооружение выяснилось, что шило можно с успехом использовать в качестве щупа для поиска мин.

Общая длина раскрытого оружия составляла 27,8, длина клинка 10,7 сантиметров, толщина у обуха 4,2 мм. Масса составляла порядка 500 граммов.

В 1936 - 1945 годах оружие изготавливалось различными фирмами. Большинство сохранившихся экземпляров на пятке клинка имеют надписи «SMF - STOCKER COMPANIE (SOLINGEN MEALLFABRIK)», «PAUL WEYERSBER - SOLINGEN» или буквенно-цифровую шифровку «R. В. Nr ...» - сокращение от термина «Reichsbetriebes Nummer» (кодовое обозначение государственного завода). Кроме того, на обухе шила часто размещался штамп о приемке партии Управлением вооружений, как правило, в виде государственного орла, обычно с цифрой «5». Ножи разных выпусков сильно отличаются друг от друга способом отделки. Встречаются экземпляры с металлическими частями, оксидированными в синий цвет, никелированные, выполненные из нержавеющей стали либо (выпускавшиеся в конце войны) с корпусом из обычной стали, за исключением оксидированного клинка.

Бои на Крите показали, что общевойсковое стрелковое оружие, состоявшее на вооружении парашютистов, не всегда отвечает требованиям, предъявляемым спецификой использования в ВДВ. Описанная выше необходимость десантирования винтовок и пулеметов в групповых контейнерах делала взводы парашютистов на первых порах после приземления практически беззащитными. После Критской операции вооруженные пистолетами-пулеметами командиры рот, взводов и отделений, а также их заместители, несмотря на опасность травмы, стали прыгать с личным оружием.

Однако малая прицельная дальность МР 38/40 (всего около 100 метров) делала это оружие практически бесполезным в борьбе с противником, ведущим по приземляющимся парашютистам эффективный огонь из винтовок и пулеметов с дистанции, в несколько раз превышающей указанную.

В связи с отмеченной слабостью пистолетного патрона немецкие десантники потребовали разработать компактное оружие с большой прицельнрй дальностью. Управление вооружений сухопутных войск (Heereswaffenamt), ответственное за разработку стрелкового оружия, тем не менее отклонило заявку, сославшись на то, что ВДВ организационно подчинялись командованию люфтваффе. На это решение повлияли и завышенные тактико-технические требования, которые парашютисты предъявили к создаваемому образцу (тем более, что в это же время ВВС проигнорировали проводимые армией работы по созданию автоматической винтовки под облегченный патрон, более перспективной, чем оружие, заказанное десантниками): этот образец должен был стать универсальным, способным заменить и пистолеты-пулеметы, и в некоторой степени единые пулеметы MG 34/42. С одной стороны, новое оружие должно было сохранить прицельную дальность и точность стрельбы, характерные для самозарядных и магазинных винтовок, с другой - обеспечить скорострельность автоматического оружия. Кроме всего прочего, ею габариты и вес не могли превосходить подобные характеристики у уже имеющегося стрелкового оружия и должны были обеспечить скорость приземления, не превышающую приемлемой цифры. Одновременно велась разработка новых парашютов, обеспечивающих возможность десантирования солдата с личным оружием.

Новое оружие должно было вести огонь одиночными выстрелами при закрытом затворе и очередями - при открытом, дабы избежать самопроизвольного воспламенения порохового заряда в патроне при чрезмерном нагревании конструкции. Винтовку предписывалось сконструировать под стандартный патрон карабина Mauser 7,92x57, который подавался бы из коробчатых магазинов емкостью 10 - 20 патронов. В задание была включена возможность установки оптического прицела, штыка, а на место пламегасителя - насадки для стрельбы винтовочными гранатами либо прибора бесшумной стрельбы. Длина винтовки не должна была превышать 1000 мм, а масса без магазина с патронами - 4 кг. Живучесть ствола рассчитывалась не менее чем на 2000 выстрелов, но в целом в конструкции оружия должны были максимально использоваться металлические сплавы (без использования высококачественной стали), а также упрощенные технологии производства.

Отсутствие интереса со стороны Управления вооружений привело к тому, что работы по созданию нового оружия стало курировать одно из подразделений Министерства авиации - Dienststelle GLG-6 Abt. Bordwaffe. В процессе поисков перспективного разработчика авиаторы разослали проекты тактико-технического задания во все немецкие КБ. Ответ пришел из фирм «Groessfuss», «Gustloff Werke», «Krieghoff», «Mauser Werke», а также «Rheinmetall», но после рассмотрения предложенных проектов к участию в конкурсе допустили только три последние компании. «Маузер» предложил вариант авиационного пулемета MG 81, который в принципе отвечал всем требованиям парашютистов, за исключением массы, составлявшей 6,5 кг. Две другие фирмы к весне 1942 года представили проекты совершенно нового оружия. Победителем стал проект, разработанный известным инженером, создателем знаменитого пулемета MG 34 Луизом Штанге (Stange) из конструкторского бюро компании «Рейнметалл» в тюрингском городке Земмерда.

Таким образом, в 1942 году десантники получили очень оригинальное по тем временам оружие, получившее название автоматической винтовки FG 42 (Fallschirmgewehr - винтовка парашютиста образца 1942 года). Фактически этот образец, снабженный складными сошками и стрелявший мощным винтовочным патроном, был очень близок к ручным пулеметам.

В июне 1942 года ВВС закончили продолжавшиеся с апреля испытания опытных образцов винтовки, а также работы по подготовке ее серийного выпуска. Новое оружие было передано и в Управление вооружений, которое еще в течение нескольких месяцев продолжало его испытания на Куммерсдорфском полигоне. С целью выявления и устранения недоработок конструкции винтовки подвергли таким интенсивным тестам, что в конце концов они оказались практически полностью разрушены. До конца

1943 года серийный выпуск винтовок в полном смысле этого слова так и не смогли наладить: выпускались только небольшие опытные серии, направлявшиеся для войсковых испытаний в части ВДВ. Таким образом, на вооружение «зеленых дьяволов» попали три партии всех трех версий винтовки, из которых лишь последняя была признана годной к крупномасштабному принятию на вооружение (интересно, что на большинстве фронтовых фотографий встречаются главным образом винтовки I серии, что дает большинству авторов основания утверждать, что это и есть основной поздний вариант оружия).

Использование мощного винтовочного патрона при относительно легкой конструкции и длине ствола привело к тому, что винтовки I серии отличались сильной и неприятной отдачей, мощной вспышкой значительно превосходившим привычный звуком выстрела. Первая из перечисленных особенностей делала практически невозможной ведение огня длинными очередями. Тесты показали, что не вполне удачной оказалась и конструкция пистолетной рукоятки, которая была необычно сильно скошена назад. По замыслу конструктора, такой профиль рукояти управления огнем должен был обеспечивать десантнику ведение огня вниз во время спуска с парашютом. Однако практические испытания показали, что уже первые очереди вызывают круговое вращение десантника в воздухе, что (в сочетании с невозможностью одновременного ведения огня и управления парашютом) могло иметь небезопасные последствия. Кроме того, большой угол наклона рукояти не обеспечивал устойчивого удержания оружия при ведении огня в нормальных условиях.

Вторая модель имела пистолетную рукоятку более классической конструкции, в форме, напоминающей рукояти револьверов. Изменениям подвергся также плечевой упор, ранее выполнявшийся в виде выштамповки из тонкой стальной жести. При низких температурах прижатие к нему щеки грозило ее обморожением, из-за чего солдат не мог эффективно использовать приклад при прицеливании. В новом варианте металлический приклад заменили деревянным. Для получения более высоких эксплуатационных характеристик предохранитель от случайного выстрела и переводчик огня были разделены. Изначально над пистолетной рукояткой размещался флажок, вращавшийся на 180 градусов и занимавший три фиксированных положения: F (постановка на предохранитель), D (автоматический огонь) и Е (одиночный огонь). После внесенных в конструкцию изменений с левой стороны ствольной коробки стали устанавливаться два флажка. Больший по размеру служил в качестве переводчика огня (флажок в переднем положении соответствует литере Е, обращенный назад - D). Сразу же за переводчиком огня был размещен несколько меньший флажок предохранителя, занимавший нижнее (литера F, оружие готово к стрельбе) и верхнее (S, запирается спусковой рычаг) положение. Буквы S и F обозначены в затылке спусковой коробки.

Во второй модели была изменена и конструкция пламегасителя, что уменьшило до приемлемой степени звук и пламя выстрела, но существенно не повлияло на снижение отдачи. Лишь в третьей и последней модели оружия отдача была уменьшена благодаря удлинению возвратной пружины; этого удалось достичь ценой некоторого увеличения длины ствола. Кроме того, конструкторы увеличили массу затвора и его ход: благодари этому темп стрельбы упал с 900 до 600 - 700 в/мин. Оба этих усовершенствования вызвали рост общей массы и длины оружия, однако эта цена оказалась вполне приемлемой, особенно если принять во внимание отмечавшееся ранее не лучшее поведение винтовки при стрельбе очередями.

Прочие изменения носили характер второстепенных. Так, узел крепления выштампованной из металла двуногой сошки, ранее размещавшийся перед законцовкой деревянного цевья, перенесли в район дульного среза, в связи с чем в третьей модели они складывались под стволом не вперед, а назад. Окно экстракции, предусмотренное с правой стороны ствольной коробки, стало снабжаться крышкой, предохраняющей внутренние механизмы винтовки от загрязнения; кроме того, был предусмотрен особый выступ, направлявший выброс гильз вперед, от стрелка. Крышкой была снабжена и горловина для примыкания магазина, изменения также внесли в форму рукоятки заряжания. Наконец, Луиз Штанге разработал вариант винтовки с ленточным питанием, но последний остался в единственном образце.

В конце 1942 года последний вариант FG 42 был признан доведенным и пригодным к принятию на вооружение. Во время проведенных сравнительных испытаний с карабином Mauser 98k, самозарядной винтовкой G 41 и автоматом МР 43 новое оружие показало большую точность при ведении огня одиночными выстрелами (точная стрельба длинными очередями винтовочными патронами из оружия массой менее 5 кг была совершенно невозможна, даже с учетом наличия сошки) и произвело в целом неплохое впечатление, хотя отдача по-прежнему оставалась чрезмерной, а масса приближалась к предельно допустимой. Несмотря на свое обозначение, FG 42 была запущена в серийное производство только зимой 1943/1944 годов, и то после личного вмешательства рейхсмаршала Геринга и самого Гитлера. Форсируя развертывание выпуска винтовки для нужд ВДВ, Геринг даже апеллировал к широко известной неприязни фюрера по отношению к программе обеспечения армии стрелковым оружием под промежуточный патрон.

Первый заказ люфтваффе на производство 100 000 единиц FG 42 оказался абсолютно нереальным: заводы «Рейнметалл» в это время не были готовы даже приступить к серийному производству винтовки, из-за чего на изготовление партии из 5000 «фалльширмгеверов» подрядилась фирма «Heinrich Krieghoff» из саксонского города Зуль, причем производитель особо обязался использовать максимально дешевые материалы и технологии. В настоящее время отсутствуют какие-либо достоверные данные о количестве FG 42, выпущенных во время второй мировой войны. Некоторые источники свидетельствуют, что их общее количество не достигло и 1500 единиц, по другим данным, выпуск винтовок прекратился на 7000 экземплярах в связи с приближающимся концом войны либо после ряда неудачных попыток улучшить не вполне надежные механизмы затвора, которые в полевых условиях часто выходили из строя.

FG 42 так никогда и не стал основным индивидуальным оружием солдат, даже в значительно разросшихся к концу боевых действий воздушно-десантных войсках. Тем не менее винтовки спорадически использовались в частях «зеленых дьяволов», в частности, во время операции по освобождению Муссолини и сражений в Италии, Нормандии и самой Германии.

Винтовки первой модели имели следующие ТТХ: длина без штыка 940 мм; длина ствола 502 мм; вес без магазина 4,15 кг (вес магазина с патронами - около 0,8 кг); темп стрельбы 900 в/мин; начальная скорость пули 685 - 720 м/с. Характеристики третьей модели: общая длина и длина ствола 975 и 500 мм соответственно; вес без магазина 4,98 кг; темп стрельбы 600 в/мин.

FG 42 состоит из следующих основных частей и механизмов: ствола с газовой каморой и пламегасителем, ствольной коробки, приклада, сошки, штыка, затворной рамы с затвором и двумя пружинами (боевой и возвратной), спускового и ударного механизмов и прицельного приспособления.

Винтовка работает на принципе отвода пороховых газов через поперечное отверстие в нижней стенке ствола (примерно на половине его длины). Под стволом находится газовая камора, в которой движется поршень, объединенный с толкателем, приводящим в движение механизмы затвора. Конструкция толкателя и затвора заимствована у известного американского ручного пулемета Lewis. На верхней поверхности толкателя (тыльная часть газового поршня) смонтирована боевая личинка затвора, в которую погружен ударник. Затвор с двумя симметричными боевыми упорами в передней части наложен на затворную раму, проходящую через криволинейный паз в его остове. Во время движения рамы вперед назад взаимодействие этого паза со скошенными плоскостями на ее стойке вызывает поворот затвора вокруг продольной оси и запирание либо отпирание им ствола.

Спусковой механизм смонтирован в спусковой коробке, которая имеет рукоятку управления огнем с бакелитовыми щечками.

Ударный механизм ударникового типа. Как уже говорилось выше, FG 42 вела одиночный огонь при закрытом затворе, а автоматический - при открытом. Такой вариант конструкции автоматического оружия встречается крайне редко: кроме немецкой винтовки, он использован в американском ручном пулемете Johnson M1941 и в современных испанских винтовках семейства СЕТМЕ.

В конструкции FG 42 этот эффект достигался благодаря двум отверстиям в штоке газового поршня, в одно из которых, в зависимости от положения переводчика огня, входил соединенный со спусковым рычагом стержень разобщителя, задерживая механизм затвора в заднем положении (при ведении автоматического огня) либо оставляя при каждом выстреле затвор в переднем, запертом, положении (огонь одиночными выстрелами). В последнем случае возвратная пружина растягивалась на всю длину, а так как система не имела курка, который освобождался бы спусковым рычагом и приводил в движение ударник, в конструкции пришлось предусмотреть наличие боевой пружины, действующей после нажатия на спуск. Головка разобщителя, взаимодействуя со скосом затворной рамы, может поворачиваться вправо и влево, вследствие чего происходит срыв разобщителя со спускового крючка.

Ударник соединен со стойкой затворной рамы и разбивает капсюль за счет энергии обеих пружин (возвратной при открытом затворе и боевой - при закрытом). Спусковой механизм позволяет вести одиночный и автоматический огонь. Он состоит из спускового крючка, спускового рычага с разобщителем, пружины спускрвого рычага с направляющим стержнем, вкладыша спускового рычага и переводчика огня.

Как уже упоминалось выше, переводчик огня - флажкового типа, с фиксатором флажка. При повороте флажка переводчика вперед (к букве «Е») разобщитель со спусковым рычагом поворачивается на вкладыше вправо, что обеспечивает одиночный огонь. При повороте флажка назад (к букве «D») разобщитель поворачивается влево, обеспечивая большее зацепление со спусковым крючком, что и позволяет вести автоматический огонь.

Газовая камера закрытого типа, расположена на середине ствола и снабжена на конце регулятором с четырьмя отверстиями разных диаметров. Каждому отверстию соответствует выемка на головке регулятора. Перестановка регулятора для увеличения или уменьшения количества отводимых пороховых газов производится его поворотом с помощью отвертки до совмещения какой-либо выемки на головке регулятора с выемкой на газовой каморе. Это приспособление было введено для предупреждения задержек при различной степени загрязнении внутренних механизмов винтовки. От соприкосновения с горячим стволом и газовой каморой руки стрелка предохраняло деревянное ложе, наложенное на корпус оружия от скобы спускового крючка до переднего конца газовой каморы. В вырезе с его правой стороны двигалась рукоятка заряжания.

Питание патронами при стрельбе производится из коробчатого приставного магазина, в котором 20 патронов располагаются в два ряда в шахматном порядке. Магазин примыкается горизонтально слева. Поскольку газовый механизм был смонтирован в нижней части затворной коробки, а конструкция винтовки предусматривала возможность установки оптического прицела, гнездо магазина не могло быть размещено в нижней или верхней части оружия. Немцам пришлось выбрать способ бокового примыкания магазина на высоте верхнего среза пистолетней рукоятки. Кстати, FG 42 с определенной натяжкой можно считать предтечей современного оружия, выполненного по схеме «булл-пап», то есть с магазином, размещенным за рукояткой управления огнем и спусковым механизмом. Кроме того, как и у винтовок «булл-пап», в конструкции FG 42 едва ли не впервые в мировой практике ствол, затвор и приклад находятся на одной оси, что существенно снижает отдачу, но требует установки высокорасположенных прицельных приспособлений (высоко расположенные на стволе и крышке затворной коробки мушка и прицел для большей компактности сделаны откидными). Прицел диоптрический, поворотного типа. Прицельная дальность - 1200 метров.

Чрезмерную силу отдачи частично компенсировали размещенный в затыльнике приклада амортизатор и смонтированное у дульного среза приспособление, снабженное 10 тонкими внешними ребрами. Последнее выполняло функции пламегасителя, частично - глушителя, а также дульного тормоза (компенсатора).

Винтовка снабжена штыком совершенно нетрадиционного для немецкого стрелкового оружия образца. Игольчатый четырехгранный штык, напоминавший применявшийся в конструкции французской винтовки MAS 36, мог устанавливаться в двух положениях: походном и боевом. В первом случае он покоился в особом подствольном гнезде, скрытом под сложенной сошкой, и был обращен острием в сторону, противоположную дульному срезу. В случае нужды его надлежало вынуть и закрепить в обратном положении. На FG 42 также применялся оптический прицел ZF 42 и редко применявшаяся насадка для стрельбы винтовочными гранатами (снабжалась собственным прицелом).

В течение лета 1938 года полк достиг пика подготовки. Он во много раз превосходил остальную пехоту, что усилило среди служивших в нем чувство долга и личной ответственности. Мы полностью сознавали, что сделали все от нас зависящее для формирования авиадесантных частей.
Нас учили высаживаться на аэродромы, на свекольные поля, на луга, всегда в расположении условного противника, обычно представленного настоящими солдатами.
Так мы приучали наших людей отражать атаку с самого момента приземления; всегда предусматривались наиболее неблагоприятные условия, часто на месте посадки устанавливались учебные мины, чтобы приучить солдат к такой возможности.
Мы многократно совершали групповые прыжки с парашютом, целью которых было приземлиться на относительно небольшом участке и сразу же атаковать неприятеля.
Мы, в случае мобилизации, должны были вобрать в себя лучших бойцов из предыдущих призывов. Так и произошло, когда нас отправили в Силезию, откуда должен был начаться поход в Чехословакию.

Линия чешских укреплений была построена по образцу линии Мажино. Мощные и надежные подземные сооружения занимали важнейшие в тактическом отношении позиции и чередовались с ДОТами.
Эти ДОТы были поставлены так, что могли продолжать вести бой, оказавшись в изоляции, если бы нам удалось осуществить прорывы слева и справа от них.
Большим недостатком этих мощных фортификационных сооружений, частично вырубленных в скалах, было малое количество артиллерийских и пулеметных башен, а также слабая связь с господствующими высотами, поскольку именно эти элементы обеспечивают устойчивость обороны.
Имеющиеся башни были установлены так, что могли вести огонь по фронту, по флангам и даже в тыл. Основным недостатком этой фортификационной системы, как и линии Мажино, являлась ее малая глубина - укрепления были выстроены лишь в одну линию.
Для меня большой интерес представляли полные ненависти надписи, обнаруженные на стенах ДОТов. Они с поразительной ясностью раскрывали всю степень отчаяния чехословацкой армии, которая без малейшего сопротивления оставила позиции, считавшиеся практически неприступными.
Я впервые четко осознал, жертвой какого внутреннего конфликта может стать армия, превратившаяся, помимо своей воли, в орудие политики, прекращения которой она желала. Оставлявшая Судетскую область чехословацкая армия была внутренне сломлена политикой своего собственного правительства.

Польша.

Промежуток времени между чехословацкими событиями и вторжением в Польшу был проведен с пользой. Мы совершенствовали свою подготовку, стараясь сохранить свои подразделения в прекрасном состоянии.
Другие полки 22-й дивизии тоже начали тренировки по высадке с самолетов. Само собой разумеется, мы часто отправляли своих солдат в увольнительные, чтобы дать им возможность расслабиться.
Ход боевых операций в Польше, казалось, не давал никаких случаев для использования авиадесантных частей, и наш полк уже думал, что ему не доведется принять участие в Польской кампании, как вдруг, утром 12 сентября, мы получили приказ выступать.
Была поставлена задача: транспортные самолеты собираются на высоте 300 метров над слоем облаков, в трех километрах западнее аэродрома. Отправка подразделений заняла довольно много времени, поскольку я лично отдавал приказы каждому самолету, увозившему наши группы.
Сначала мы летели в направлении Позена (Познани), затем повернули на юго-восток, к Лодзи. На фронте сложилась кризисная ситуация, и мы должны были заткнуть брешь, помешать прорыву поляков из окружения в направлении Лодзи и успокоить возбужденное население.
Без малейших помех со стороны противника мы приземлились за нашими позициями, на сжатом поле, уже удерживаемом германскими войсками, и, после короткой подготовки, заняли позиции между баварской и саксонской дивизиями, перед которыми стояла задача форсирования небольшой речки Бзура.

Задание было выполнено. Речь шла не о крупной операции; рассказывая об этих боях, я пытаюсь лишь подчеркнуть уровень подготовки и замечательный боевой дух наших людей.
Мне пришлось отдать капитану моего батальона четкий приказ остановить, при необходимости даже силой, тормозить неудержимый порыв наших людей, которые, не заботясь о поддержке слева и справа, забыв об осторожности, атаковали без приказа и сделали много больше, чем от них требовали поставленные задачи.
Чтобы сдержать на будущее подобный пыл, я после боя сделал длинный и обстоятельный доклад по данной теме. И тем не менее полк получил боевое крещение; приобретенная в мирное время подготовка показала свою эффективность. Мы понесли незначительные потери и одержали большую тактическую победу.

Голландия.

Накануне начала наступления у меня состоялся с командиром батальона одного парашютно-десантного полка разговор, который я хотел бы привести здесь, поскольку он очень ярко характеризует душевный настрой большинства молодых офицеров.

Обговорив последние технические детали совместной операции, я задал ему такой вопрос: "Ну что, дружище, вы с радостью идете на это?"

Он: "Да, я делаю это по глубокому убеждению".

Я: "А вас не смущает, что нашей целью является маленькая нейтральная страна?"

Он: "Что вы хотите? Она занимает важное для безопасности нашей родины положение".

Я: "Мой юный друг, как я завидую вашей вере, которую хотел бы с вами разделить".

Он снова попытался убедить меня, но я хлопнул его по плечу и, хоть и с тяжестью на сердце, но с улыбкой, сказал: "Остановимся сегодня на этом, приятель, а завтра свидимся в Ваалхавене".
Так и вышло.

Аэропорт Ваалхавен являл нам зрелище жуткого разрушения. Голландский командир, отвечавший за резервы для контратаки, принял неудачное решение: чтобы укрыть свой батальон от непогоды, он разместил его весь в ангарах.
При атаке с воздуха батальон понес такие потери, что оказался не в состоянии выполнить возложенную на него задачу. Вместе с остальными войсками он смог вступить в бой только на подступах к городу.

В сильной спешке, ведя тяжелые бои и неся большие потери, мы сумели соединиться с нашими товарищами из 11-й роты Шрадера, которая как раз в это время высадилась с гидросамолетов, и вместе с ней проложили себе путь в направлении северного плацдарма.

В ходе коротких разведрейдов имели место небольшие перестрелки, затем начался настоящий бой, и мы ощутили на себе ответ храброго и решительного противника.
Следующие часы были отмечены крайним напряжением, требовавшим стальных нервов. Нас обстреливали голландские канонерки. Бронеавтомобили, явно имевшие приказ подорвать мост, попытались выйти к нему с севера. Пехотные части и отряды морской пехоты соединились, чтобы защитить священную землю родины ("det helige Vaderland").

Другие наши батальоны, которые тем временем приземлились на аэродроме Ваалхавен, атакованном между тем британской авиацией, оказали нам помощь. Они вышли в назначенный им оперативный сектор шириной 13 километров и глубиной 25 километров с окружностью около 80 километров.
Сосредоточение сил, связь, глубокая оборона - прежде эти факторы имели ценность. Теперь же мы держали оборону мелкими рассредоточенными группами, каждой из которых достался участок фронта, для удержания которого в обычных условиях требовалось не менее полка.

Мы, находившиеся впереди, возле передовых позиций противника, были счастливы, когда наконец услышали выстрелы двух пехотных орудий и батареи горной артиллерии, предоставленных в наше распоряжение. Как только позволили погода и общая ситуация, прибыли группы германской авиации.

Так развивался наш бой в неприятельском тылу, когда ко мне поступило сообщение, не предвещавшее ничего хорошего. В нем говорилось о том, что высадка в "Крепость Голландия" севернее Роттердама прошла с меньшим успехом, и нам не следует ждать оттуда никакой помощи.

При этом нам приходилось признать, что с каждым часом голландское командование все яснее осознавало ценность моста, открывавшего путь нашим танковым частям, готовым к атаке, и мы могли быть уверены, что оно использует все имеющиеся в его распоряжении силы для защиты входа в крепость.
Мой штаб был выведен из строя, мой юный адъютант, очень толковый молодой человек, смертельно ранен; парализованный, он лежал в одном голландском госпитале, и, когда через несколько дней этот чудесный юноша умирал, он в предсмертном бреду в последний раз приподнялся со словами: "Задание выполнено!"

В результате переговоров, приведших к капитуляции, была достигнута договоренность о том, что голландские войска в 3 часа по местному времени оставят занимаемые ими позиции и начнут сдавать оружие.
Нам пришлось назначить более раннее время, поскольку мы опасались, что не сможем достичь своей цели - штаба противника - до наступления темноты, к тому же мы ожидали трудностей при передвижении по охваченному огнем городу.

Наши войска со всей возможной быстротой построились в колонну. Один молодой парашютист взял флаг, который его товарищи развернули на крыше самого высокого дома в качестве опознавательного знака для германских самолетов.
Словно во сне, он двинулся вперед, а за ним бойцы, удерживавшие передовой плацдарм.

Многих недоставало; одежда живых была грязной и разорванной; некоторые были без оружия или имели одни лишь гранаты, засунутые в карманы.
В таком виде, около 19 часов, мы вступили в горящий город. Навстречу нашим подразделениям двигались группы вооруженных голландских солдат, направлявшиеся на назначенные им пункты сбора. Мы промаршировали перед штабом, где генерал Штудент, командир 7-й воздушно-десантной дивизии, передал мне пост коменданта города Роттердам.

В это время усиленный моторизованный полк СС "Лейбштандарт Адольф Гитлер" получил приказ выдвинуться в северные окрестности Роттердама и быть готовым к штурму "Крепости Голландия".

В 20 часов танки 9-й танковой дивизии, в составе которой здесь действовал полк "Лейбштандарт", пошли вперед по горящим улицам. Эсэсовцы (и остальные) не знали настоящего положения и того, что уже подписана капитуляция; увидев группу вооруженных голландцев, они решили, что должны подавить этот воображаемый очаг сопротивления, и открыли по ним огонь из пулеметов и башенных орудий.

Когда, удивленный, я выглянул в окно штаб-квартиры, генерал Штудент, стоявший рядом со мной, вдруг рухнул, получив пулю в голову, и, падая, увлек меня за собой, а немецкие и голландские офицеры вместе искали укрытие.

У генерала было сильное кровотечение, и, когда несколько минут спустя я выбежал к моим солдатам, остававшимся внизу, на площади, я сам был весь в крови.

Перед штабом собрались сотни голландцев, ожидавших команды начать сдачу оружия. Я проскользнул сзади через их ряды и с ужасом увидел, что мои люди готовы открыть по ним огонь из пулеметов, поскольку в возникшей неразберихе решили, что подверглись атаке противника.
Я бросился вперед с поднятой рукой, крича им, чтобы они опустили оружие. Моя залитая кровью форма еще больше усилила их возбуждение, поскольку они решили, что я ранен.

В этот драматический момент передо мной возник голландский адмирал. Я попросил его встать справа от голландских солдат, на что он мне ответил, что не совершил ничего, заслуживающего расстрела.
Только в этот момент я осознал страшную серьезность положения и его возможные последствия. Случайно мой взгляд упал на угол здания церкви. Повинуясь внезапно сработавшей интуиции, я велел голландцам идти туда спокойным шагом и укрыться в ней. Когда последний солдат вошел в церковь, я почувствовал огромное облегчение, словно с души у меня свалился тяжелый камень.

Обращая взор в прошлое, я часто благословляю случай, приведший меня в нужный момент в нужное место. Если бы я был ранен или если бы задержался на несколько минут, началась бы стрельба.
Части солдат удалось бы бежать, но голландцы имели бы полное право утверждать, что соглашение об их капитуляции нарушено нами. Сопротивление возобновилось бы, подобно тому как огонь вновь вспыхивает на очаге пожара, который сочли потушенным, а поскольку мы удерживали город весьма ограниченными силами, борьбу за Роттердам пришлось бы начинать снова.

Все это может служить примером того, как срываются тщательно разработанные планы, многие обстоятельства могут радикально измениться из-за ошибок отдельных лиц, и напрасно искать персонально ответственных за них.

Бельгия.

В период оккупации Бельгии, последовавший далее, наш полк использовался в различных воздушно-десантных операциях, которые мы осуществляли без ущерба для бельгийского сельского хозяйства в районе севернее города Антверпен. Нам часто выпадала возможность съездить в Роттердам на могилы наших солдат, похороненных рядом с солдатами голландской армии.

В то время я был назначен командиром полка, и мне посчастливилось сохранить под своим началом моих солдат. В должности командира батальона меня заменил призванный из резерва офицер, бывший на десять лет старше меня; я со спокойной душой вручил в его руки это подразделение, которым так дорожил, и никогда об этом не жалел, а мое доверие не было обмануто.

Полковник, занимавший должность командира полка до меня, пользовался высочайшим уважением и в качестве награды за свою службу получил под свое начало егерскую дивизию." - из воспоминаний командира III батальона 16-го пехотного полка в 1939-40 г, Дитриха фон Хольтица.

На Восточном фронте немецкие ВДВ использовались для укрепления слабых участков фронта. Как и для большинства погибших солдат вермахта, СССР стал могилой и для военной элиты Третьего рейха.
Так, в октябре 43-го вся 1-я воздушно-десантная дивизия - 6 000 солдат с оружием, техникой и снаряжением - на 75 железнодорожных составах была передислоцирована в Россию. 1.06.1944 г. остатки некогда грозного соединения вместе с полученным уже на фронте пополнением вернулись обратно в рейх на 2 составах.

В ходе войны мобильные специальные силы вермахта выросли до 50 тысяч бойцов, объединённых в 2 корпуса и 5 дивизий ВДВ. Чем труднее немцам становилось воевать, тем больше десантников сражалось в качестве пехоты. Например, знаменитый 6-й пдп (3 500 штыков) воевал в Нормандии без тяжёлого вооружения и транспортных средств.
Потери росли, учебные батальоны и парашютные школы не поставляли достаточно смены, курс подготовки сокращался, в армию призывались всё более молодые рекруты.
Для пополнения боевых частей прочёсывались штабы, управления, вспомогательные службы.

Немолодые солдаты, державшие в руках только винтовку, ставились перед выбором: в парашютисты или в одну из полевых дивизий. 16-летние мальчишки получали доппаёк - пол-литра молока в день, потому что они ещё росли; большинство не имело никакой парашютной подготовки, целые полки только по названию были десантными.
С лета 1944 года рота десантников в 30 штыков считалась полностью боеспособной, а в полках зачастую не набиралось и 200 бойцов. Войска утрачивали качество элиты, в их составе было лишь немного старослужащих, собственно "зелёных дьяволов", основную же массу теперь составляли фанатики из гитлерюгенда.

Но даже в 1945 году они сражались, не щадя себя, идя на самопожертвование. Была попытка использовать это психическое состояние (камикадзе) для массированного штурма американских баз ВВС в северной Италии, откуда шли ковровые бомбардировки рейха (операция "Улей"), но времени на это уже не было.

Десантные части стали с боем прорываться на запад, в американский плен. Корпусу "Герман Геринг", элите из элит, своего рода войскам СС люфтваффе, это не удалось. Под Дрезденом он был окружён и сдался русским.

Фильм "Зеленые дьяволы" Монте-Кассино.

Основан на реальной истории эвакуации культурных ценностей аббатства "Монте-Кассино" подполковником дивизии "Герман Геринг" Юлиусом Шлегелем в октябре 1943 года. В первых кадрах показан отдых и тренировки немецких парашютистов в Авиньоне, но пребывание в этом раю оказывается недолговечным: подразделение переводят под Монте-Кассино.

В древнем монастыре хранятся шедевры мировой культуры - картины Рубенса, Леонардо да Винчи, Тициана и Рафаэля, древние манускрипты эпохи Римской империи и другие ценности. Немецкое командование, желая уберечь Монте-Кассино от разрушения, приказывает парашютистам занять линию обороны ниже монастырских стен и заодно во спасение вывезти шедевры в Ватикан.

Итальянские партизаны, подозревая немцев в грабеже достояния республики, организуют нападение на колонну... В фильме искусно вмонтированы эпизоды военной немецкой хроники; добротно и детально показаны будни войны с ее каждодневными трагедиями и маленькими радостями жизни.

Как например, эпизод с конфискованным к рождественскому столу поросенком, которого наши герои уложили на носилки, укрыли плащ-палаткой и пронесли под видом погибшего камерада мимо генерала. Растроганный генерал было отдал честь, но вдруг увидел поросячий хвостик...

Воздуш­ные силы на то время, были неотъемлемой частью армии. Приход к власти нацистов, и дальнейшие милитаристские планы. потребовали перестройку войск. Для обеспечения большей эффективности, столь динамически развивающихся, выделили в отдельный род войск. На разных этапах развития в них входили

• семь воздушных флотов
• противовоздушная оборона (радарные, прожекторные и зенитные батареи), самая многочисленная часть ВВС более миллиона человек
• воздушно-десантные части Fliegerdivision
• авиа полевые дивизии Luftwaffen Feld Division (на их долю пришлись самые большие потери, некоторые формирования были уничтожены полностью)

Считается, что Германия была изобретателем па­рашютно десантных и планерных под­разделений в . На самом деле это не так. Еще в 1931 году СССР стал обладателем воздушно-десантных войск.
Взяв за основу подразделение (Fallschirmjager) парашютно-стрелковый батальон, по своей инициативе сформировал из него в 1936 г., 7-ую авиадесантную диви­зию (Fliegerdivision). По своей организации и предназначению бывшей первой в мире структуре ВДВ.

Наземные силы люфтваффе Германии десантники

Почти все серьезные участники Второй мировой войны, так же имели в составе вооруженных сил, свои авиадесантные час­ти.
Германия, в отличие от других участников Второй мировой войны, авиадесантные час­ти подчинялись командованию ВВС. У других же стран участников войны, парашютно-десантные части находились в подчинении сухопутных войск. Что в последствии так же произошло и в Германии. Авиа-полевые дивизии, не путаем с их с парашютистами, набирались из числа добровольцев несущих службу в люфтваффе. После разгрома под Сталинградом, их переподчинили все таки вермахту.

Парашютисты отлично себя зарекомендовали при вторжении в Норвегию в 1940 г., Бельгию и Голлан­дию. Самая знаменитая и удачно проведенная операция, против крепости Эбен­-Эмаэль. Была захвачена ранним утром, планеристами (десант осуществлен с планеров) практически без сопротивления со стороны бельгийской армии.
Обратите внимание на отличие, вторым награждались десантники "СС" и подразделение "Бранденбург 800".

Знак парашютист люфтваффе слева, справа квалификационный знак парашютист Вермахта

На гребне успеха применения парашютистов в 1940-1941 гг. со­юзники Германии, взяв за образец наземные войска люфтваффе их элитную составляющую десантников. Создали свои собственные воздушно десантные подразделения.
Немецкие десантники парашютисты носили ботинки на высокой резиновой по­дошве и специальный комбинезон на молниях. В 1942г. произошла смена стрелкового вооружения па­рашютно десантных войск. Основным личным оружием стала мощная автоматическая штурмовая вин­товка FG-42.

Хорошо вооруженный отряд парашютистов

Первоначально десантные операции име­ли небольшой масшта­б. По мере наращивания численности, впервые в мировой практи­ке, в бое­вых условиях массовое десантирование произвели при захвате Крита в мае 1941 г. С этого дня был поставлен крест, на массовых десантах. Десантная операция завершилась потерей 4000 парашютистов и более 2000 ранеными. Так же во время десантной операции было потеряно 220 самолетов.
Гитлер с прямотой заявил, «день парашю­тистов прошел». Некогда бывшими элитными войсками, они начали использоваться в качестве легкой пехоты. Поэтому и не было десантов в операциях за Мальту и Кипр.

элитное наземное подраз­деление люфтваффе предположительно Италия

Другое элитное наземное подраз­деление люфтваффе - танковая ди­визия «Герман Геринг».
В 1933 году создана как полицейская часть. По ходатайству Герма­на Геринга ее передают в 1935 г в люфтваффе. Постепенно укрупняясь, к началу военной компании на Вос­точном фронте имеет штат бригады.
После разгрома в Тунисе в 1943 г. бригаду преобразовали в танковую дивизию "Герман Ге­ринг". Переведенная в Польшу в 1944 г., она выросла в октябре этого года до танкового корпуса.

Десантники люфтваффе расчет Мг 34 начало войны

Дивизия "Герман Геринг" и воздушно-десантные части Fliegerdivision, составляли элиту люфтваффе.
По задумке Геринга, когда он решил создать свою армию, на подобии "СС". Набрав из добровольцев несущих службу в других структурах люфтваффе, сформировали авиа полевые дивизии.

12 авиа полевая дивизия Россия 1943 год

Получили полный антипод элите. Плохо вооруженные, слабо организованные имевшие слабых командиров. И неудачно введенных по времени, на арену боевых действий. Попали под удар наших армий, образующих котел вокруг Сталинграда. Где практически все и были разгромлены, некоторые в течении нескольких дней. Другие соединения авиа полевых дивизий испытали мощный прессинг наших армий пытавшихся срезать Ржевский выступ, так же полностью утратили боеспособность. Как результат, самые большие потери в люфтваффе, и отправка на борьбу с партизанами.
Позднее мы разберем каждое подразделение военно воздушных сил Германии более подробно.

Rueckenpackung Zwangsausloesung I (RZ 20), современное фото после приземления.

Германские десантники использовали парашюты весьма простой конструкции. Разработку отечественных моделей, развернутую в начале 30-х годов профессорами Хоффом (Нoff) и Маделунгом (Madelung), успешно продолжил отдел технического оснащения имперского Министерства авиации. Работы по созданию и испытанию новых систем проводились в четырех экспериментальных центрах в Берлине, Рехлине, Дармштадте и Штутгарте. Цикл испытаний позволил успешно провести доводку нового парашюта и вскоре началось серийное производство первой десантной модели с принудительным раскрытием – Rueckenpackung Zwangsausloesung I (RZ 1).

В начале 1940 года на вооружение немецких десантников принята усовершенствованная модель RZ 16: причиной для этого стали регулярные доклады о чрезмерном раскачивании первого образца в воздухе и приводящих к трагедии неполадках в системе принудительного раскрытия. Доработанный RZ 16 получил широкое распространение, а последним массовым образцом десантного парашюта стал появившийся в 1941 году RZ 20, применявшийся вплоть до конца войны в качестве стандартного.

Белый шелковый купол RZ 16 с полюсным отверстием имел 8,5 метра в диаметре и состоял из 28 панелей. С момента высадки на Крит немцы стали использовать и купола, имевшие камуфляжную расцветку.

Немцы прыгали с одним парашютом, размещавшимся на уровне поясницы в квадратном ранце. Существовали две незначительно различавшиеся модели парашютных ранцев. Ранний вариант, известный по довоенным фото, предназначался для первого образца немецкого десантного парашюта – RZ 1. Ранец для RZ 16 появился в 1940 году, для RZ 20 – в следующем. Для обеих этих систем применялись, как правило, модифицированные ранцы второй модели. Конструкция лямок подвесной системы, сшитых из полос прочной стеганой материи светло-серого цвета, у всех трех образцов практически не различалась.

Сложенный купол укладывался в матерчатую сумку, его верхушку с горловиной сумки связывала специальная стропа. Сама сумка жестко соединялась с вытяжным фалом – отрезком толстого плетеного троса с массивным карабином на противоположном конце. Сложенный купол и аккуратно свернутые в спиральную бухту стропы упаковывались в прочный матерчатый «конверт», пристегивавшийся к тыльной стенке ранца. Из прорезей на его углах выходили два отрезка толстых сдвоенных фалов – свободных концов подвесной системы. Последние шли из точки соединения парашютных строп и прикреплялись карабинами к D-образным кольцам на поясной перемычке круговой лямки.

Перед началом десантирования 12 – 18 солдат сидели лицом друг к другу на откидных сиденьях внутри грузовой кабины транспортного самолета. Выброска осуществлялась в следующем порядке: при подлете к назначенному району выпускающий (Absetzer) отдавал команду встать и выстроиться в колонну вдоль отсека. При этом каждый парашютист зажимал карабин вытяжного фала в зубах, чтобы его руки оставались свободными. После приказа десантники защелкивали крючья карабинов на тросе или продольной балке, проходящей вдоль фюзеляжа к люку. Подойдя к нему, парашютист широко расставлял ноги, брался обеими руками за поручни по сторонам проема и резко выбрасывал себя наружу, падая головой вниз (этот маневр постоянно отрабатывался на тренировках). Свернутый в бухту вытяжной фал начинал разматываться сразу после покидания самолета, а когда он вытравливался на всю длину (9 метров), вес солдата и импульс, созданный противоположным движением машины, заставляли фал вырывать содержимое ранца наружу, распахивая сложенные клапаны горловины. В продолжающемся падении солдата сумка с куполом парашюта выскакивала наружу: в это время небольшая застежка, удерживавшая «пакет» с парашютом в закрытом состоянии, раскрывалась и сумка срывалась с купола. Вытяжной фал вместе с пустой сумкой оставался висеть в люке самолета, а спирально свернутые стропы продолжали некоторое время разворачиваться и после того, как купол полностью наполнялся воздухом. Все это время десантник падал головой вниз и только расправившиеся стропы резко «выдергивали» его в нормальное положение, что сопровождалось весьма чувствительным рывком.

Такой способ раскрытия парашюта сильно отличался от принятого в большинстве стран мира и признавался союзниками достаточно примитивным (в особенности, если учесть силу динамического удара при полном разворачивании купола и строп в англо-американо-советских и германских моделях). Однако немецкая методика имела и ряд преимуществ, в том числе и при десантировании с малых высот. Неприятные ощущения при рывке в данном случае с лихвой компенсировались малым промежутком времени до полного наполнения купола воздухом, а следовательно, и возможностью совершать выброску с высот, значительно меньших, чем это могли позволить себе, например, британцы на своих «Хотсперах». В случаях, когда парашютист попадал под огонь с земли, беспомощно болтаясь под куполом, это преимущество было трудно переоценить. Для германских десантников нормальной высотой выброски считался эшелон 110 – 120 метров (в советской армии эта высота называлась сверхмалой и прыжки с таких высот практиковались крайне редко и то только в бригадах «спецназа» ГРУ), однако в условиях сильного противодействия сил ПВО (например, на Крите) десантников выбрасывали и с 75 метров (с таких высот в настоящее время не прыгают). В этом случае купол эффективно тормозил падение парашютиста не более чем в 35 метрах от земли.

Подвесная система была стандартной для всех стран и представляла собой классическую «ирвиновскую» схему – ранний вариант предусматривал наличие широкой круговой лямки, проходящей по бокам и под ягодицами и перекрещивающейся свободными концами за спиной в районе лопаток. Над точкой пересечения на каждый конец лямки пришивалось по одному D-образному кольцу для крепления карабинов парашютного ранца.

Довоенные образцы ранцев отличались зафиксированной в вертикальном положении бухтой вытяжного фала (размещался на лицевой поверхности ранца с его правой стороны) с белым ярлычком-чекой, удерживающим мотки в бухте и закрепленным на левой боковой поверхности или левом крае лицевой стороны. Впереди имелись грудная и поясная перемычки с застежками, а внизу – два ножных обхвата.

Ранцы поздней модели отличались наличием широкого матерчатого хомута, интегрировавшего в себя концы круговой лямки. Вытяжной фал, как правило, сматывали в горизонтальной плоскости и укладывали в верхней части ранца, частично прикрывая его боковыми клапанами. Свободные концы подвесной системы от карабинов, застегнутых на боковых D-образных кольцах, пропускали вертикально вверх и прятали под клапаны ранца в его верхних углах. Эти доработки были вызваны частыми авариями, связанными с ненадежной конструкцией прежних парашютных укладок. Половины узкой грудной перемычки застегивались с помощью затяжной пряжки; левый, более длинный конец, обматывали вокруг лямки, чтобы не болтался. Аналогично соединялась более широкая поясная перемычка. Концы ножных обхватов пристегивались карабинами к D-образным кольцам на круговой лямке.

В 1941 году разработали упрощенную модель подвесной системы. Вместо неудобных в обращении D-образных колец и карабинов на грудной и поясной перемычках, а также на ножных обхватах введена система массивных однозубых защелок, удерживавшихся в гнездах упругими пластинами-фиксаторами. Это позволяло быстрее освобождаться от лямок после приземления.

Основным отличием немецкой подвесной системы от американской, английской или советской стало то, что на RZ свободные концы подвесной системы проходили не за плечами, как у остальных систем, а по схеме, принятой в старом итальянском парашюте системы Сальваторе: все стропы сходились в одну точку, расположенную за спиной десантника повыше уровня плеч. Стропы соединялись с подвесной-системой только двумя фалами свободных концов, проходящими от их связки к D-образным кольцам на поясной перемычке.

Прямых последствий такого конструктивного решения было несколько, и все они по своей сути негативны. Описанное выше «пикирование» десантника вниз головой после покидания самолета было не показателем бравады, а насущной необходимостью: если бы в момент раскрытия купола боец находился в горизонтальном положении, рывок в области поясницы был бы таким сильным, что мог переломить тело парашютиста в положение «голова к ногам» с очень болезненными ощущениями и серьезной опасностью травмы. Если же десантник в это время падал вниз «солдатиком», динамический рывок легко перевернул бы его вниз головой с неплохими шансами запутаться ногой в стропах или намотать их на себя.

Любое утверждение о том, что немецкий десантник не мог управлять своим парашютом, не говорит о том, что немцы не хотели, что у их десантников был «хороший» парашют, а говорит о том, что немцы производили выброски с предельно низких высот, что объясняется, прежде всего, тактической целесообразность и здравым смыслом. Немцы с 1936 года не совершали и не тренировали выброски с 700 – 800 метров. Прекрасно отдавая себе отчет в том, что в подобном случае – десантники будут расстреляны зенитчиками еще в воздухе.

Чтобы снизить уровень риска, парашютистов обучали приземлению в положении «наклон вперед»: в последние секунды перед касанием земли десантник мог попытаться развернуться по ветру, совершая руками и ногами судорожные «плывущие» движения. После этого он оказывался перед необходимостью совершить посадку с падением на бок и быстрым перекатом вперед. Этим, кстати, объясняется наличие в снаряжении немецких десантников массивных щитков-амортизаторов на коленях и локтях, совершенно неизвестных десантникам союзных армий. Потому что немецкие десантники на парашютах RZ приземлялись со скоростью 3,5 – 6,5 м/с даже в безветренную погоду.

ЗЫ. В связи с этим абсолютно непонятно, почему в ВВС применялись парашюты с "нормальной" подвесной. Кроме того, даже за оставшиеся 5-10 секунд до приземления, десантник как минимум мог довернутся по ветру без судорожных «плывущих» движений. Ну и, само-собой, погасить купол было бы неизмеримо проще даже при достаточно сильном ветре, уж поверьте моему опыту.

Первое массовое применение воздушных десантов в мировой истории осуществили немцы в самом начале Второй мировой войны. Опыт этих десантных операций до сих пор вызывает многочисленные споры. Были ли они на самом деле эффективны, и насколько на их последующую оценку повлияла пропаганда обеих воюющих сторон?

Немецкие воздушно-десантные войска в начале войны

Из-за ограниченного количества транспортных самолетов главной оперативной единицей воздушно-десантных сил вермахта являлся парашютный батальон, имевший следующую организацию:

• штаб со взводом связи;
• три стрелковые роты – три взвода по три отделения в каждом (18 ручных пулеметов, 3 легких 50-мм миномета и 3 противотанковых ружья);
• рота тяжелого пехотного оружия (12 станковых пулеметов и 6 средних 81-мм минометов).

Основной транспортной машиной немецких воздушно-десантных войск являлся трехмоторный «Юнкерс» Ju.52 , производившийся еще с начала 30-х годов. Грузоподъемность этого самолета составляла 1,5–2 т (при полезной нагрузке до 4,5 т в перегруз), он мог брать на борт одно отделение парашютистов – 13 солдат и командира. Таким образом, для переброски одного батальона требовалось 40 самолетов, а минимальный запас снаряжения и снабжения требовал еще десятка машин.

Немецкий парашютист с парашютом RZ.1
Источник – Fallschirmjager: German Paratroopers from Glory to Defeat 1939–1945. Concord Publications, 2001 (Concord 6505)

Выброска с парашютом требовала специальной подготовки бойцов, включая умение ориентироваться на незнакомой местности и быстро принимать самостоятельные решения в постоянно меняющейся обстановке. Наконец, возникли проблемы с личным оружием – прыгать с тяжелым карабином было неудобно, поэтому к началу Второй мировой войны тактика немецких парашютистов предполагала сброс оружия в отдельном контейнере, а десантники имели при себе только пистолеты (как правило, автоматические «Зауэр» 38 (H)).

Транспортный самолет «Юнкерс» Ju.52
Источник – waralbum.ru

Поэтому собственно парашютистов в немецких ВДВ перед войной было немного – они составляли 1-й и 2-й батальоны 2-го воздушно-десантного полка. Парашютистов предполагалось использовать, в первую очередь, для захвата аэродромов или мест, удобных для посадки самолетов (например, ровных и прямых участков шоссе). Основная часть десантных войск высаживалась посадочным способом (с приземляющихся самолетов), что позволяло улучшить управление десантом, но таило в себе риск гибели ценных транспортных машин от аварий или вражеского огня.

Частичным решением проблемы стали десантные планеры, которые было не жалко потерять; вдобавок крупный планер теоретически мог поднять куда больше, чем транспортный самолет – так, Me.321 «Гигант», производившийся с начала 1941 года, вмещал до 200 десантников или один средний танк. Основной немецкий десантный планер DFS.230, состоявший на вооружении к 1940 году, имел куда более скромные характеристики: 1200 кг груза либо 10 десантников и 270 кг снаряжения для них. Однако такой планер стоил всего 7500 немецких марок – эквивалент стоимости десяти штатных парашютов RZI6. К весне 1940 года из машин DFS.230 был сформирован 1-й полк 1-й воздушно-десантной эскадры.

Десантный планер DFS.230
Источник – aviastar.org

Таким образом, эффективность десанта зависела от количества задействованных самолетов и возможности использовать каждый из них по нескольку раз. Было очевидно, что в масштабных боевых действиях десант желательно использовать не для захвата территории как таковой, а для занятия отдельных пунктов, контроль над которыми поможет продвижению своих войск и усложнит действия противника.

Подготовка операции «Везерюбунг»

Первым воздушным десантом Второй мировой войны стала высадка немецких парашютистов в Дании и Норвегии. Основой операции «Везерюбунг» была цепь морских десантов в главных портах Норвегии, но для поддержки высадки с моря и, прежде всего, захвата вражеских аэродромов было решено использовать парашютистов. Для первого удара немецкое командование выделило сравнительно небольшие силы – 1-й батальон 1-го воздушно-десантного полка (I/FJR1) под командованием майора Эриха Вальтера (в общей сложности – пять рот).

В Дании парашютисты 4-й роты капитана Вальтера Герике должны были овладеть аэродромом Ольборг, предотвратив использование его противником. Далее роте предписывалось занять мосты через пролив Сторстреммен между островами Фальстер и Зеландия, по которым проходит дорога из Гессера в Копенгаген, а также лежащий в этом проливе остров Маснедё, где находились береговые батареи.

Операция «Везерюбунг» – захват немцами Дании и Норвегии

В Норвегии 3-я рота обер-лейтенанта фон Брандиса должна была захватить аэродром Сола близ Ставангера – единственную авиабазу на всем западном побережье Норвегии. Одновременно штабная и 2-я роты под командованием майора Вальтера выбрасывались с парашютами на аэродроме Форнебю близ Осло и готовили его к приему посадочного десанта. 1-я рота лейтенанта Герберта Шмидта оставалась в резерве.

Всего к началу операции люфтваффе имели 571 машин Ju.52. В первой волне высадки 9 апреля 1940 года было задействовано десять авиатранспортных групп и четыре эскадрильи, которые перебрасывали один батальон и две роты парашютистов. Еще один воздушно-десантный батальон и три батальона обычной пехоты предполагалось высадить посадочным способом вместе с шестью ротами аэродромного обслуживания, штабом авиационных сил и штабом пехотного полка. На захваченные аэродромы предполагалось тотчас же перебросить истребители, поэтому для них заранее выгружалось 168 т горючего.

9 апреля 1940 года: аэродром Сола

Высадка в Дании прошла без осложнений и скорее напоминала маневры – датские войска предпочитали не оказывать сопротивления даже до получения приказа о капитуляции. Мосты через Сторстреммен были быстро захвачены парашютистами, на аэродром Ольборг сразу высадился посадочный десант.

А вот в Норвегии немцы сразу наткнулись на жесткое сопротивление. У отряда, атаковавшего аэродром Сола, неприятности начались еще на подлете. Десант (рота парашютистов, 1-й батальон 193-го пехотного полка и подразделение зенитной артиллерии, всего – около 800 человек) должны были высаживать две группы транспортных машин из 7-й эскадрильи 1-й воздушной эскадры особого назначения под прикрытием двухмоторных машин «Мессершмитт» Bf.110 из 3-й эскадрильи 76-й эскадры тяжелых истребителей. Но из-за плотной низкой облачности одна из групп с десантом повернула обратно, вскоре это сделали и истребители (после того, как два из них столкнулись в тумане друг с другом и рухнули в воду).

В итоге в 9:50 (по другим данным – в 9:20) к цели вышло лишь двенадцать Ju.52 под прикрытием пары истребителей, не заметивших сигнала своего командира возвращаться. Всего было сброшено около 150 парашютистов под командованием обер-лейтенанта фон Брандиса, но ветер отнес часть десантников в сторону от взлетной полосы. Защитники аэродрома под командованием лейтенанта Тура Тангваля яростно сопротивлялись, их огневые точки удалось подавить лишь атакой обоих тяжелых истребителей. В итоге потери десанта оказались сравнительно невелики – трое убитых и около десятка раненых. Вскоре аэродром был захвачен, хотя часть опорных пунктов продолжала сопротивление.

Высаженная вместе с десантом аэродромная команда за 4 часа подготовила аэродром к приему самолетов, после чего сюда началась переброска подкреплений и зенитной артиллерии. Всего за первый день операции в Сола приземлилось 180 транспортных машин, сюда были доставлены два батальона 193‑го пехотного полка, запас горючего, наземный персонал 1-й эскадрильи 1-й группы пикирующих бомбардировщиков, а также личный состав 4-й батареи 33-го зенитного полка с 20‑мм зенитными пушками.

Заняв аэродром, десантники двинулись к Ставангеру и без особых проблем захватили город и порт. Вскоре сюда вошли три немецких транспорта, доставивших подкрепления и боеприпасы (в том числе, материальную часть трех зенитных батарей); сами зенитчики были переброшены чуть ранее с помощью гидросамолетов. Еще один транспорт («Рода») утром оказался перехвачен и потоплен норвежским эсминцем «Эгир», после чего сам эсминец был уничтожен в Ставангере атакой немецких бомбардировщиков. Более серьезной потерей для немцев стала гибель шедшего сюда же танкера «Посидония», торпедированного британской подлодкой «Тритон» накануне вечером.

Уже к вечеру 9 апреля в Сола прибыли 22 пикировщика Ju.87, а также 4 дальних истребителя Bf.110; в гавани Ставангера приводнились 15 поплавковых бомбардировщиков Не.115 из 106‑й береговой авиагруппы. В кратчайший срок здесь была создана мощная воздушная группировка, способная оказывать поддержку морским десантам, высаженным севернее.

9 апреля: аэродром Форнебю – череда неожиданностей

Норвежская столица Осло и военно-морская база Хортен, расположенная ближе к устью Осло-фьорда, должны были захватываться комбинированным ударом с моря и с воздуха. Одновременно с высадкой морского десанта две парашютные роты выбрасывались на аэродром Форнебю рядом с Осло, после чего сюда высаживались посадочным способом два батальона из состава 169-й пехотной дивизии.

В этом районе располагались крупные силы норвежской армии – 1-я и 2-я пехотные дивизии, в полном составе насчитывавшие около 17 000 солдат и офицеров. Однако к началу немецкого вторжения войска еще не были отмобилизованы, поэтому их боевая мощь оказалась значительно меньшей. Зато береговая оборона Осло-фьорда показала себя весьма эффективной – у Дрёбака, в самом узком месте фьорда ею был потоплен тяжелый крейсер «Блюхер» , шедший с частью морского десанта. Из-за гибели корабля морская высадка в Осло временно задержалась, и воздушный десант неожиданно стал основным.

Действия немецкого флота в Осло-фьорде 9 апреля 1940 года
Источник – А.М. Носков. Скандинавский плацдарм во Второй мировой войне. М.: Наука, 1977

Из-за облачности и тумана, стоявшего над Северной Германией, 29 транспортных Ju.52 вылетели с аэродрома Шлезвиг с очень большим опозданием. На подходе к Осло-фьорду одна из машин отстала от группы и была сбита норвежскими истребителями – погиб весь экипаж и 12 десантников. В тот момент, когда по плану должны были выбрасываться парашютисты, командир 2-й группы 1-й воздушной эскадры особого назначения (первая волна десанта) подполковник Древес отдал своим машинам приказ о повороте на обратный курс. На часах было 8:20. Древес решил не рисковать, выбрасывая парашютистов в тумане, а высадить их в датском Ольборге, уже захваченном немцами, и сообщил об этом командованию 10-го воздушного корпуса в Гамбург.

В штабе корпуса разгорелся яростный спор. Командир воздушного корпуса генерал-лейтенант Ганс Гайслер потребовал отдать приказ о возвращении второй, посадочной волны десанта (она стартовала через 20 минут после первой). В то же время командующий армейской транспортной авиацией полковник Карл-Август фон Габленц считал, что операция должна быть продолжена: при внезапном приземлении даже на незанятый парашютистами аэродром посадочный десант имеет шансы на успех. Вдобавок аэродром Ольборга уже и так был забит «под завязку», и посадка здесь новых самолетов могла привести к неприятностям.

После того, как от стоявшего в гавани Осло разведывательного судна «Виддер» пришло сообщение о том, что над норвежской столицей также стоит туман, в спор вмешался Геринг, который лично распорядился вернуть все самолеты. Но тут в действие вступил «человеческий фактор». Командир 103-й авиагруппы особого назначения капитан Рихард Вагнер, руководивший транспортными самолетами второй волны, решил… проигнорировать приказ. Позднее он заявил, что поскольку подчинялся начальнику армейской транспортной авиации, то приказ от имени 10-го авиакорпуса принял за вражескую дезинформацию. Самолеты лежали на курсе, опытные пилоты не теряли ориентировки, и Вагнер решил, что его группа справится с задачей. Решение оказалось неожиданно верным: вскоре туман начал рассеиваться, а затем пропал вовсе.

Тяжелый истребитель «Мессершмитт» Bf.110
Источник – John Vasco, Fernando Estanislau. The Messerschmitt Bf.110 in color profile. 1939–1945. Schiffer Military History, 2005

Другой случайностью стало то, что сопровождавшие вторую волну восемь тяжелых истребителей Bf.110 из 1-й эскадрильи 76-й истребительной эскадры под командованием обер-лейтенанта Вернера Хансена также не свернули с маршрута и дошли до Форнебю. Аэродром находился за пределами радиуса их полета, поэтому машинам оставалось только ждать его захвата и садится здесь – вернуться домой «мессершмитты» уже не могли.

На аэродроме Форнебю базировалась истребительная эскадрилья норвежской армейской авиации – семь боеспособных бипланов «Гладиатор». Получив информацию о приближении к столице большой группы вражеских самолетов, пять из них поднялись в воздух и в 8:37 вступили в схватку с «мессершмиттами» обер-лейтенанта Хансена. Норвежцам удалось сбить два «мессершмитта» и один транспортный «юнкерс», потеряв в бою всего один самолет. Свою роль сыграл и тот факт, что немецкие летчики не могли вести маневренный бой из-за недостатка горючего. Дойдя до аэродрома Форнебю, они успели один раз проштурмовать его, уничтожив стоявшие здесь два истребителя (один из них только что приземлился после воздушного боя), после чего пошли на посадку.

Почти одновременно с истребителями, в 9:05 (вместо 8:45 по плану), на аэродром начали садиться транспортные машины. ПВО аэродрома была частично подавлена, но все же зенитные пулеметы открыли огонь. Единственной его жертвой стал капитан Вагнер, летевший в головном самолете. Норвежцы торопливо пытались забаррикадировать взлетную полосу автомашинами, но все немецкие транспортные самолеты смогли приземлиться, хотя три из них получили повреждения.

Убитый немецкий парашютист на аэродроме Форнебю

На земле сопротивление оказалось слабым, десантники быстро заняли аэродром, позиции зенитных орудий и центр управления полетами. Вскоре из Осло сюда прибыл немецкий военно-воздушный атташе капитан Эберхард Шпиллер. По радио он отправил сигнал о занятии аэродрома и готовности к приему остальных эшелонов десанта. К полудню здесь уже высадилось около пяти пехотных рот – правда без тяжелого вооружения, если не считать трофейные зенитные орудия и пулеметы. Если бы норвежцы организовали контратаку, они могли доставить немцам крупные неприятности. Но гарнизон аэродрома под командованием капитана Мунте-Даля отступил к крепости Акерсхус и более никакой инициативы не проявил.

Командование норвежской армии и руководство страны было деморализовано известиями о высадке немцев сразу в нескольких пунктах. В 9:30 правительство и королевская семья покинули столицу, отправившись на автомашинах в центр страны; сюда же было вывезено золото Национального банка. Около полудня 9 апреля первые немецкие солдаты появились на улицах Осло, а в 15:30 сюда с оркестром строем вошли войска захватчиков численностью до батальона. Норвежские войска, деморализованные бегством командования и отсутствием приказов, не оказывали сопротивления: в Осло немцы взяли около 1300 пленных, большинство из которых даже не имело оружия (было захвачено всего 300 винтовок).

Тем временем кригсмарине все еще пытались занять норвежские укрепления на островах и по берегам Осло-фьорда. Этот удалось лишь вечером, после того, как командующий укрепленным районом Осло-фьорда отдал приказ о капитуляции. Немецкие корабли вошли в гавань Осло лишь в 11:45 следующего дня – более чем на сутки позже, чем это предполагалось планом операции…

Немецкие солдаты на улице Осло, апрель 1940 года
Источник – История Второй мировой войны. В 12 томах. Том 3. М.: Воениздат, 1974

Десанты на аэродромы Сола и Форнебю завершились успешно и оказали серьезное влияние на общую ситуацию в Норвегии, хотя с воздуха были высажены относительно небольшие силы – порядка 2000 солдат. Однако нетрудно заметить, что их успех во многом стал результатом случайности, а также решительности немецких командиров и апатии командиров норвежских. Общие потери немецкой авиации в первые сутки Норвежской кампании составили 20 машин всех типов – в основном, от аварий и огня с земли.

14 апреля: десант в Домбосе

Однако захватом столицы Норвежская операция не закончилась. Бежавшее из Осло правительство оказало немцам неожиданное и эффективное сопротивление. 11 апреля король Хокон VII сместил командующего сухопутными силами генерал-майора Кристиана Локе и назначил на его место генерального инспектора пехоты полковника Отто Рюге, произведенного по этому случаю в генерал-майоры. Рюге уже отличился в ночь с 9 на 10 апреля, организовав прикрытие дороги, ведшей из Осло в Хамар (именно туда выехало норвежское правительство). Именно он, собрав разрозненные группы солдат, возле Мидтскуга дал немцам первый успешный бой, в ходе которого погиб немецкий военно-воздушный авиационный атташе Шпиллер, возглавивший авангард десантников. А 14 апреля началась высадка англо-французских войск (до 40 000 человек) в Намсусе и Харстаде, после чего у союзников создалось впечатление, что Норвегию можно удержать. 17–19 апреля две английских дивизии были высажены в районе Ондальснеса, 29 августа состоялась высадка союзников в Будё, 4 мая – в Му.

Чтобы разъединить норвежские войска и отсечь их группировку, находившуюся севернее Осло, от остальных сил, немецкое командование решило высадить воздушный десант в Домбосе. Этот городок лежал в 250 км от немецких позиций, на полпути от Хамара к Тронхейму, где соединялись шоссейные и железные дороги из Тронхейма, Осло и Ондальснеса. Захват столь важного узла коммуникаций нарушил бы связность всей только что созданной норвежской обороны.

14 апреля в 17:15 пятнадцать транспортных «юнкерсов» из 2-й группы 1-й воздушной эскадры особого назначения подполковника Древеса поднялись с аэродрома Форнебю, имея на борту 168 парашютистов из 1-й роты 1-го парашютного полка под командованием обер-лейтенанта Герберта Шмидта. Но из-за плохой погоды часть машин не смогла найти ориентиры для выброски, кроме того, другая их часть попала под зенитный огонь. В итоге один самолет был сбит, два разбились при вынужденной посадке, семь вернулись на Форнебю, еще три приземлились в Тронхейме, а один из-за повреждений сел в Швеции. Лишь шесть машин смогли выбросить парашютистов, но в неправильном месте в восьми километрах к югу от города.

Хокон VII, король Норвегии с 1905 по 1957 год. Фото 1915 года
Источник – flickr.com

В темном лесу, заметенном снегом, парашютистам оказалось очень тяжело найти друг друга. К утру 15 апреля собралось лишь 63 человека, в том числе, двое офицеров (одним из них был обер-лейтенант Шмидт). Остальные десантники заблудились, часть из них попала в плен. Отряд Шмидта оседлал шоссе в пяти километрах от Домбоса и взорвал полотно железной дороги, ведшей на Лиллехаммер и далее на Осло. Сделать что-то большее он уже не мог, хотя именно здесь десантникам могла улыбнуться невероятная удача. Дело в том, что именно 14 апреля король Хокон VII и главнокомандующий генерал-майор Рюге из соображений безопасности решили перебазироваться из Хамара в Ондальснес, где готовилась высадка союзников. Королевский конвой чудом не попал в руки врага: буквально за несколько километров от места высадки немцев короля предупредили местные ребятишки, сообщившие, что видели в небе парашюты, а на шоссе – людей в незнакомой форме.

Норвежцы бросили против парашютистов 2-й батальон 11-го пехотного полка. Несмотря на многократное превосходство в силах и наличие минометов, он действовал крайне нерешительно. Немцы шаг за шагом отступали на юг, уходя из-под ударов, а 18 апреля даже смогли получить боеприпасы и снабжение, сброшенные с воздуха. Лишь 19 апреля норвежцам, наконец, удалось окружить их в горной котловине, после чего оставшиеся в живых 34 десантника во главе с тяжелораненым Шмидтом сложили оружие.

Май: парашютисты в боях за Нарвик

Более в этой кампании немцы не высаживали воздушных десантов, хотя такие планы существовали. 30 мая Гитлер приказал направить в Северную Норвегию части 7‑й парашютно-десантной дивизии, высвободившейся после окончания боевых действий в Голландии. Теперь ее предполагалось использовать в новой операции по захвату Нарвика, оставленного 28 мая под натиском английских войск. Операция получила кодовое обозначение «Наумбург». Для ее проведения было выделено два парашютных батальона и около тысячи горных стрелков, прошедших воздушно-десантную подготовку. Однако вскоре необходимость в операции отпала в связи с уходом союзников из Нарвика (8 июня).

Транспортный «Юнкерс» сбрасывает парашютистов у Нарвика, 30 мая 1940 года
Источник – Chris McNab. Fallschirmjager. Nemecti vysadkari

Тем не менее, воздушные десантники все-таки приняли участие в боях за Нарвик – в качестве подкреплений воевавшим здесь горным егерям генерал-лейтенанта Дитля. Немецкие войска, высадившиеся в Нарвике с эсминцев еще 9 апреля, были блокированы десантом союзников и оказались в отчаянном положении. Пять тысяч солдат, громко именуемых группой войск «Нарвик», фактически попали в окружение, связь с ними поддерживалась только по воздуху. Для усиления группы Дитля было решено использовать десантников, отправляемых на транспортных «Юнкерсах» и гидросамолетах. 13 апреля один гидросамолет доставил людям Дитля боеприпасы, а три Ju.52, севшие на льду озера Гартвиг – батарею горной артиллерии.

Немецкие парашютисты в горах у Нарвика
Источник – Chris McNab. Fallschirmjager. Nemecti vysadkari

8 мая две летающие лодки, севшие в Румбакс-фьорде, доставили 36 человек подкрепления. 14 мая у Нарвика было выброшено 60 парашютистов, 15 мая – еще 22, 17 мая – еще 60. 20 мая в Румбакс-фьорд на гидросамолетах было доставлено 12 солдат и 2 офицера. 22 мая у Нарвика выбросилась с парашютами целая воздушно-десантная рота, на следующий день – рота горных егерей, специально прошедших курс парашютных тренировок. С 24 по 30 мая здесь был высажен парашютный батальон капитана Вальтера, а также доставлено еще одно горное орудие (на летающей лодке).

Итоги операции

За всю Норвежскую кампанию транспортные Ju.52 совершили 3018 вылетов, перевезли в Норвегию 29 280 человек, 1177 т горючего и 2376 т других грузов. При этом лишь малая часть людей и грузов предназначалась для выброски с парашютами. В целом, воздушно-десантные войска показали себя своеобразным «хирургическим инструментом» – эффективным, опасным, но очень хрупким и ненадежным средством. Ниша их применения на практике оказалась довольно узкой, а успех каждый раз зависел от огромного количества случайностей и решительности отдельных людей – от генерала до солдата.

Источники и литература:

1. С. В. Патянин. Блицкриг в Западной Европе: Норвегия, Дания. М.: АСТ, 2004
2. А. Гове. Внимание – парашютисты! М.: Издательство иностранной литературы, 1957
3. Б. Кверри, М. Чаппел. Германские парашютисты, 1939–1945. М.: АСТ, Астрель, 2003
4. Морской Атлас. Том III. Часть вторая. Описания к картам. ГШ ВМФ, 1966
5. Крылья Люфтваффе. Боевые самолеты Третьего рейха. Часть первая: Арадо – Дорнье (Серия: История авиационной техники. Приложение к бюллетеню «Техническая информация», выпуск №4). М.: ЦАГИ, 1994
6. Chris McNab. Fallschirmjager. Nemecti vysadkari. Praha: Svojtla & Co, 2003
7. I. M. Baxter, R. Volstad. Fallschirmjuger. German Paratroopers from Glory to Defeat 1939–1945. Concord Publishing, 2001 (Concord 6505)
8. Chris Ailsby. Hitler"s Sky Warriors. German Paratroopers in Action 1939–1945. London: Brown Partworks Ltd, 2000