Народные восстания в киевской руси. Крупнейшие народные бунты русской истории

1. Народные восстания XI в., волхвы и мнение историков. В XI в. на Руси вспыхнуло несколько народных восстаний. Отчасти восстания […]

1. Народные восстания XI в., волхвы и мнение историков.

В XI в. на Руси вспыхнуло несколько народных восстаний. Отчасти восстания спровоцировали неурожай, отчасти недовольство новыми феодальными порядками Руси. Но вот руководителями первых восстаний «Повесть временных лет» называет неких волхвов. Раз волхвы, то стало принятым считать это были языческие жрецы. Именно такое значение закрепилось за словом «волхв» еще с XVIII в.

Так оно считается до сих пор. Советский историк В. В. Мавродин писал в начале 60-х:

«Своеобразие этого народного движения заключалось в том, что во главе восставших против «старой чади» смердов стояли волхвы, которые стремились использовать антифеодальное выступление народа для возврата к прежним дохристианским культам.

Это была не единственная попытка волхвов вернуть былое влияние. В «Повести временных лет» под 1071 г. следует рассказ о выступлениях волхвов в Киеве, Новгороде и Суздальской земле, в частности в Белозерь».

В. В. Мавродин «Народные восстания в Древней Руси», М.. 1961.

Б. А. Рыбаков в начале 80-х писал про эти восстания:

«В 1024 г. волхвы, обосновавшись в Суздале, подняли «мятежь велик» во всем Верхнем Поволжье; в 1071 г. два «кудесника» распоряжались на огромном пространстве от Волги на 300 км к северу до Белоозера. В обоих случаях языческие жрецы (возможно, местного мерянско-вепского происхождения) приносили человеческие жертвы: «и убивашета (двое волхвов) многы жены и имения их имашета собе»

Б. А. Рыбаков «Язычество Древней Руси», М. 1988.

Н. Н. Велецкая прямо увязывала убийство волхвами знатных и зажиточных людей проявлением архаичного ритуала отправления «на тот свет» стариков (ссылаясь при этом почему-то на описание Рубруком обычаев Тибета и Геродота с его описанием индийских обычаев):

«Из свидетельства Ипатьевской летописи явствует, что преждевременное умерщвление почтенных стариков в XI в. еще носило ритуальный характер, имеющий аграрно-магическую функцию, но было уже действом эпизодическим. Выражение «держат гобино» можно толковать и как «задерживают рост зерна», и как «создают препятствие урожаю». Вероятнее всего, в свидетельстве говорится о том, что волхвы отправляли на «тот свет» достойнейших представителей старшего поколения для предотвращения надвигающегося неурожая. Деградация ритуала проявляется в опасении угрозы, связанной в известной мере и с тем, что на земле пребывали те, кому пора было отправляться к праотцам. По всей видимости, проявление деградации обычая и в отходе от регулярного и своевременного отправления его».

Н. Н. Велецкая, «Языческая символика славянских архаических ритуалов», М., 1978.

Мнение, что волхвы этих восстаний являлись языческими жрецами не изменилось и в XXI в. И. А. Фроянов полностью согласен с мнением Н. Н. Велецкой и развивает ее гипотезу. В книге «Древняя Русь» он посвятил немало страниц рассуждениям, что эти восстания были реакцией языческого населения Руси:

«Таким образом, Повесть временных лет запечатлела картину расправы волхвов с «лучшими женами», которые будто бы вредоносными чарами своими задерживали урожай, вызвав «скудость» в Ростовской области. «Именье» убитых «жен» волхвы, по свидетельству летописца, «отъимашата собе». Передача волхвам имущества «лучших жен» исполнена определенного смысла. Древний человек, как известно, одухотворял окружающий мир, населяя духами, добрыми и злыми, все предметы, с которыми так или иначе соприкасался. К этому надо добавить, что, по убеждению язычников, в вещах, принадлежащих человеку, была заключена частица самого владельца этих вещей, в чем отражалось общее языческое сознание нерасчлененности мира людей и мира предметов, в конечном счете - природы. Упомянутые особенности языческого мышления позволяют объяснить, почему волхвы брали имущество («именье») «лучших жен» себе. Они поступали так потому, что на имуществе этом лежала печать действия злых сил, ведовства».

И. А. Фроянов «Древняя Русь IX-XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть», М., 2012.

Казалось бы вопрос закрыт. Первыми восстаниями на Руси руководили языческие жрецы и точка.

2. Волхвы — это не языческие жрецы.

Главная ошибка в понимании сути руководителей мятежников, то что термин «волхв» почему-то переводится как «языческий жрец». Хотя собственно «волхв» и производные от этого слова значения не относятся к религии. Волхв — это специалист по заклинаниям, то есть колдун. Но колдуны никогда и нигде не были служителями культа. Колдуны могли поклоняться тому или иному богу, но они не были служителями богов, точно так же как сейчас бабка-знахарка, шепчущая заговоры не является языческой служительницей культа. В славянском переводе Нового завета волхвами названы три волшебника с Востока, пришедшие поклониться Иисусу, которые в оригинале названы магами (в античную эпоху слово «маг» уже тогда обозначало не только служителя зороастрийского культа, но и восточного волшебника). Волхв — волшебник, волхование — колдовать — именно в таком значении существовали эти слова в древнерусском языке. Вот как это выглядит в словаре И. И. Срезневского:

Терминология славянского язычества, довольно древняя и точная, не терпела двоякого толкования. Служитель культа, то есть человек служивший богам при храме и руководивший религиозными ритуалами, назывался «жрец» (жьрьць, жьрець). Слово происходит от слова «жьрѣти» — «приносить в жертву». Жертва богам называлась «треба» (трѣба). Языческая терминология была еще жива в XI в. и наши предки её помнили и не путали. Так при описании языческой реформы князя Владимира летописец «Повести временных лет» (далее — ПВЛ) писал: «И жряхут имъ, наричуще богы, и привожаху сыны своя, и жряху бѣсомъ, и осквѣрняху землю требами своими. И осквѣрнися требами земля Русская и холмъ тъ «.

Волхвы убивают женщин.

Если бы руководители восстаний действительно приносили человеческие жертвы языческим богам, то современники обязательно отметили бы этот факт. Однако летописцы никаким образом не отметили действия волхвов языческой терминологией, что довольно странно. Еще более странным выглядит передача имущества убитых. Такого обычая славянское язычество не знает. Про убийства волхвами людей, современник Ян Вышатич говорит именно, как об убийстве, а не о принесении в жертву: «…и убиваша <…> многы жены», «И рече Янь к повозникомъ: «Ци кому васъ родинъ убьенъ от сею?»». В древнерусском языке значение слова «убийство» и производные от него было точно таким же, как и сегодня.

Таким образом, современники не считали волхвов языческими жрецами. Не считали таковыми волхвов и позднее. Так «Стоглав» определяет волхвов как колдунов и астрологов: «…волхвы и чародейники от бесовских научений пособие им творят; кудесы бьют в аристотелевы врата и в рафли смотрят и по звездам и по планитам гадают и смотрят дней и часов «. («Аристотелевы врата» — это популярное на Руси сочинение по астрологии, рафли — популярный метод гадания).

И самое главное: славянское родовое общество не делилось на сословия, как у кельтов, или на варны и касты, как индийцев. Поэтому жреческого сословия просто не существовало. Жрецами служили уважаемые люди, выбираемые общиной, или роль жреца выполнял глава рода или князь. С крещением Руси необходимость в жрецах отпала (эта социальная роль перешла к христианским священникам) и жречество просто исчезло из жизни Древней Руси. А вот колдуны остались, потому что они были врачами, агрономами, метеорологами и аналитиками в одном лице. Заменить их в то время учеными специалистами не было ни какой возможности (это удалось сделать только в ХХ в. при советской власти). Поэтому церковь и власти хоть и метали молнии и громы в колдунов и знахарей, но старались их не трогать, предпочитая бороться с внешними проявления язычества.

Но тогда кем были загадочные волхвы восстаний XI в.?

3. Народные восстания XI в. в «Повести временных лет».

Мятеж 1024 г. мало дает информации по интересующему вопросу. После смерти князя Владимира в 1015 г. между его многочисленными потомками началась война за власть, что плачевно отразилось на экономике страны. В 1024 г. в суздальской земле начался голод. Некие волхвы подняли в Суздале мятеж. Волхвы обвинили «старшую чадь», то есть местную знать, в сокрытии продовольствия. Волхвы вероятно были опытными агитаторами, а народ был раздражен бездействием властей и «Был мятеж великий…». Знатных и богатых людей восставшие в Суздале убивали, их дворы грабили. Власти отреагировали оперативно — закупили продовольствие у волжских булгар и мятеж сошел на нет. Князь Ярослав Мудрый с дружиной явился в Суздаль и арестовал главарей мятежа. После короткого суда, одних волхвов казнили, других изгнали (куда изгнали ПВЛ не говорит).

Следует обратить внимание, что христианский летописец очень спокойно отнесся к самому факту восстания волхвов, что весьма странно, ведь волхвы напрямую должны были угрожать христианству, которое только-только утвердилось на Руси. Нет никаких сведений об языческом характере восстания. Но вот социальные мотивы на лицо — волхвы выступили против богатых, то есть на богатство они смотрели негативно, а это не характерно для языческих жрецов.

Восстание в Новгороде, 60-70 гг. XI в.

В конце 60-х или начале 70-х г. (точная дата не известна) в Новгороде снова объявился волхв. Вот этот волхв уже начал антихристианскую агитацию: «...говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, говорил ведь: «Предвижу все» и, хуля веру христианскую, уверял, что «перейду по Волхову перед всем народом «. И этого хватило для начала бунта. Волхв начал призывать к убийству епископа и толпа пошла за ним. Князь Глеб Святославович с дружиной встретил толпу у двора епископа. Епископ в полном облачении с крестом в руках попытался образумить толпу: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть ко кресту идет «, но призыв был не услышан: народ остался с волхвом, князь же с дружиной остался рядом с епископом. Тогда Глеб Святославович, видя что против всего города ему не выстоять, решил подавить мятеж в зародыше. Спрятав топор под плащ, он подошел к волхву и спросил:

«Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?». Тот ответил: «Знаю все». И сказал Глеб: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» — «Чудеса великие сотворю», — сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись. »

Развязка удивляет: вот только что народ был готов учинить мятеж и проливать кровь, как после смерти волхва люди просто разошлись по своим делам. Надо думать, что мы знаем только кульминацию событий. Даже в те далекие времена люди были вполне здравомыслящие, чтобы просто так поверить проходимцу, который вдруг заявил, что он — бог и пророк и может ходить по воде. И не просто поверить, но и пойти убивать епископа. Ясно, что этот бунт тщательно готовили и только решительность князя позволила избежать большого кровопролития. Сердцем мятежа был именно безымянный волхв — как только его ликвидировали, так мятеж немедленно угас сам собой.

Но кем был этот волхв? И кто спровоцировал мятеж? Языческим жрецом? Летописец даже не намекает на это. Он пишет только про бесов, которые прельщают людей, что вполне укладывается в мировоззрение средневекового человека. Волхв же явно был настроен антихристиански. Он не просто призывал к убийству священнослужителя, то есть выступал против церкви, но и изрекал пророчества и даже грозился повторить одно из чудес Иисуса Христа. И ни одного упоминания о языческих богах.

В 1071 г. в ростовской области начался голод. В это время из Ярославля пришли два волхва. Сомнительно, чтобы языческие жрецы спокойно жили в Ярославле. Следовательно, эти двое скрывали свою настоящую сущность. Агитация волхвов на этот раз носила социальный характер. Они убеждали народ, что знатные женщины прячут продовольствие. С помощью нехитрого трюка (разрезали у женщин одежду и показывали народу еду или предметы роскоши) они убедили людей в своей правоте. Начались массовые убийства женщин. У знатных и богатых людей отбирали имущество и, как пишет летописец, забирали себе, но скорее всего раздавали простым людям, иначе сложно было бы объяснить широкую народную поддержку волхвов. Вскоре вокруг них сложилась целая община приверженцев человек в 300, которые ходили по городам и творили убийства и раздел имущества. Но в Белоозере мятежники натолкнулись на Яна Вышатича, будущего киевского тысяцкого, предводителя городского ополчения, который с небольшим отрядом собирал дань. Видимо, Ян бежал из Киева после восстания 1068 г. и поступил на службу черниговскому князю Святославу. Узнав, что волхвы смерды (люди, подданные) его князя, он приказал арестовать их, но получил отказ. После короткой схватки мятежники бежали, убив при этом священника, бывшего с Яном. Войдя в город, Ян приказал выдать волхвов, что и было сделано. А дальше произошел занимательный диалог.

«И сказал им: «Чего ради погубили столько людей?».

Те же сказали, что «они держат запасы, и если истребим их, будет изобилие; если же хочешь, мы перед тобою вынем жито, или рыбу, или что другое»

Янь же сказал: «Поистине ложь это; сотворил Бог человека из земли, составлен он из костей и жил кровяных, нет в нем больше ничего, никто ничего не знает, один только Бог знает».

Они же сказали: «Мы знаем, как человек сотворен».

Он же спросил: «Как?»,

Они же отвечали: «Бог мылся в бане и вспотел, отерся ветошкой и бросил ее с небес на землю. И заспорил сатана с Богом, кому из нее сотворить человека. И сотворил дьявол человека, а Бог душу в него вложил. Вот почему, если умрет человек, — в землю идет тело, а душа к Богу».

Сказал им Янь: «Поистине прельстил вас бес; какому богу веруете?».

Те же ответили: «Антихристу!».

Он же сказал им: «Где же он?».

Они же сказали: «Сидит в бездне».

Сказал им Янь: «Какой это бог, коли сидит в бездне? Это бес, а Бог на небесах, восседает на престоле, славимый ангелами, которые предстоят ему со страхом и не могут на него взглянуть. Один из ангелов был свергнут — тот, кого вы называете антихристом; низвергнут был он с небес за высокомерие свое и теперь в бездне, как вы и говорите; ожидает он, когда сойдет с неба Бог. Этого антихриста Бог свяжет узами и посадит в бездну, схватив его вместе со слугами его и теми, кто в него верует. Вам же и здесь принять муку от меня, а по смерти — там».

Те же сказали: «Говорят нам боги: не можешь нам сделать ничего!».

Он же сказал им: «Лгут вам боги».

Они же ответили: «Мы станем перед Святославом, а ты не можешь ничего нам сделать». Янь же повелел бить их и выдергивать им бороды.

Когда их били и выдирали расщепом бороды, спросил их Янь: «Что же вам молвят боги?».

Они же ответили: «Стать нам перед Святославом» .

Казнь волхвов Янем Вышатичем.

Настойчивость с которой мятежники рвались к князю удивляет, будто они были уверены, что останутся безнаказанными или их целью было предстать перед князем. Видимо и Ян Вышатич что-то подозревал, поэтому выдал волхвов на расправу родственникам убитых мятежниками женщин. Видимо, он не желал, чтобы эти волхвы донесли свои мысли до князя.

Как считают историки это запись непосредственных воспоминаний Яна Вышатича, сделанных лет через тридцать после событий. Слишком много в рассказе деталей, которые мог видеть только он. Так что он мог забыть некоторые детали за давностью лет, но в целом события описаны достоверно.

4. Волхвы — миссионеры манихейской секты богомилов.

Восстание 1071 г. имело ярко выраженную социальную направленность: уничтожение имущественного неравенства и передел имущества (иначе не понятно почему восставшие так легко отдали волхвам имущество казненных). Все три восстания объединены фигурами волхвов-предводителей. Но очень сомнительно, что это были языческие жрецы. Учение о социальном равенстве (в примитивном его виде: всё взять и поделить, а богатых перебить) — это уже выше родовой языческой философии. И настораживает антихристианская направленность восстаний. Языческим жрецам бояться было не чего в Древней Руси. Они просто перестали быть жрецами. В древнерусском обществе только колдуны сохранили за собой ряд прежних функций: гадание, предсказание погоды, выполнение некоторых обрядов, связанных с плодородием, лечением, изготовлением амулетов. С христианизацией жрецам пришлось уступить церкви такие функции, как обряды при рождении, свадьбы и похороны. Бывшие жрецы даже не прятались, а спокойно жили среди людей. Возможно, бывшие жрецы выполняли такие обряды нелегально.

Посмотрим на миниатюру Радзивилловской летописи (летопись XV в., но восходит к летописи XIII в., а миниатюры исследователи относят к еще раннему времени), где художник изобразил новгородского волхва и князя Глеба.

Казнь волхва.

Очень странно выглядит «языческий» жрец, если не сказать чуждо. Такое впечатление, что художник хотел показать именно чужеродность волхва.Бритое лицо (это на Руси, где к бороде было трепетное отношение!), длинные волосы, богатая странная одежда. Нет, это не были языческие жрецы. Обратите внимание какую околесицу вдруг начал городить «волхв», говоря о создании человека! Это не языческая концепция. В языческой мифологии человека боги создают из дерева, глины, камня. Тут же какая-то причудливая псевдохристианская легенда. И уж тем более языческий жрец не стал бы упоминать христианских персонажей.

В итоге можно в общем выделить основные черты идеологии «волхвов»: ненависть к христианству, ненависть к церкви, идея социального равенства.

История знает такую идеологию — это манихейство. Само учение иранского основателя религии Мани очень сложное, запутанное, а самое главное оно было тайным от простых последователей. Вкратце, Мани учил, что материя (то есть наш мир) есть зло, часть мирового мрака, которая так и хочет поглотить божественный свет истины. Душа человека — осколки этого света, поглощенного материей в результате вселенского катаклизма. Поэтому душу нужно было спасать от зла материи путем смерти. Манихеи выступали за аскетический образ жизни и очень не любили христиан. Л. Н. Гумилев назвал манихейство антисистемой, то есть системной целостностью людей с негативным мироощущением. Действительно, считать наш мир злом — это уже перебор, а манихеи не любили ни мир, ни людей, они стремились соединиться со «светом», освободившись от оков материи. И окружающие манихеев люди отвечали им враждой, потому что куда бы манихеи не попадали они начинали свою разрушительную деятельность, уничтожая народы и государства.

Хотя манихейская вера запрещала ложь, но распространялось это только на своих, чужих обманывать можно было, потому что это было необходимо ради «спасения» «неверных» от оков тьмы. Поэтому манихеи проникали в чужое общество надевая привычные населению маски: с христианами они притворялись христианами, с буддистами были буддистами. Так в Иране они надели маску зороастрийцев и в 6 в. их предводитель Маздак даже получил доступ к власти, начав казни знати и богатых людей, раздавая богатства беднякам, в том числе и гаремы знати. На мусульманском Востоке манихейство приняло облик исмаилитских сект и современного ваххабизма.

В VII в. манихеи проникли в Малую Азию, где приняли имя павликиан, где даже основали свою республику, откуда совершали грабительские набеги на Византию, уничтожая христианские храмы.

В X в. манихейство проникло в Болгарию и под именем богомилов (Богомил — так звали основателя секты в Болгарии) распространилось по Балканам. Через Италию богомилы проникли во Францию и Германию, где приняли имена катаров, вальденцев, альбигойцев, патаренов.

Для того, чтобы было легче привлекать новых приверженцев манихеи видоизменили свое учение, модернизировав его под христианство. Наш мир, как теперь гласило их учение, был создан Сатаной, точнее тогда он был еще ангелом Сатанаилом, который позавидовал Богу и создал материальный мир, заключив частицы божественного света в виде души в могиле материи. Сравните с речами волхва Яну Вышатичу о творении человека Сатаной, в которую Бог вложил душу. Видимо, перед нами вариант манихейского учения, разработанный специально для Руси.

Находит объяснение и упоминание «волхвами» неких богов, которым они поклоняются. Богомилы были дуалистами — они одинаково чтили доброго бога Неба и злого бога Земли. Причем богомилы считали, что человек сам должен выбирать какому богу поклоняться сообразно своему характеру. Так у богомилов-сатанистов Сатанаил был добрым богом, которому завидовал бог Неба и потому насылал на землю всяческие беды, вроде грозы.

Распространение богомильства в Европе.

Если богомильство проникло в Европу, то разве не могло оно проникнуть на Русь? Еще как могло. И проникло. Проникали богомилы под видом волхвов, хотя были такими же волхвами, как масоны каменщиками. В Европу богомилы приникали, как ткачи. Обосновавшись в чужом обществе они начинали подпольную агитацию среди населения, вербуя последователей. В Европе, где родовое общество было окнчательно сломлено феодальными порядками, а церковь и власть не отвечали уже понятиям о справедливости, это было легко. Богомилы пользовались социальным неравенством и недовольством населения (а недовольно население в Европе было абсолютно всем). Так как христианская церковь была прямым конкурентом богомилов, то они не стеснялись в ее обличении, особенно указывая на богатство церкви, называли иконы идолами, а Римского папу — сатаной, и утверждали, что Богу храмы не нужны и призывали жить скромно, как первые апостолы. Это находило живой отклик в народе. В конце концов церковь богомилов в Европе выросла настолько, что стала угрозой для европейских государств. Пришлось проводить против богомилов крестовые походы и вводить инквизицию.

Точно также богомилы начали проникать на Русь. Видимо, решили, что самым лучшей маской на Руси будут колдуны-волхвы. И тут богомилы просчитались. И если власти Византии и европейских государств длительное время даже не замечали, что у них под носом растет и укрепляется манихейская секта, то на Руси это быстро заметили, потому что бредовые легенды про Сатану, сотворившего человека с настоящими языческими мифами спутать не могли.

5. Почему манихейство не оказало разрушающего воздействия на Русь?

Разумеется власти на Руси поначалу еще не понимали с какой заразой имеют дело, просто они чувствовали, что на Русь пришло что-то чужое, которое грозит бунтами и мятежами. Поэтому поступали просто и жестко — уничтожали подстрекателей бунта, не трогая народ, тем самым народ не озлоблялся репрессиями и не считал погибших богомилов «невинными страдальцами». Но и сама богомильская заумная антихристианская концепция не нашла отклика среди населения Руси. Она была слишком чуждая. Восстать против несправедливости народ еще мог, а вот идти на смерть ради «соединения со светом» уже не имел желания. Поэтому богомильское учение навсегда осталось на Руси в подполье, вырываясь иногда в виде ересей, которые власти справедливо и жестко подавляли.

Нельзя сказать, что деятельность богомилов долго оставалось тайной. Уже вскоре после первых выступлений богомилов, власти светские и церковные разоблачили мнимых волхвов и с конца XI в. по Руси распространяются поучения против богомильства.

Стоит отметить, что церковь Древней Руси еще не успела сильно погрязнуть в роскоши и коррупции, как католическая церковь Европы. Поэтому антихристианская пропаганда богомилов на Руси просто прошла мимо населения, так как не отражала действительности.

Если на Руси и возникли тайные манихейские секты, то они погибли в огне монгольского нашествия, оставив после себя легенды о Сатанаиле в русском фольклоре. Проникали богомилы на Русь и после монгольского нашествия, создавая различные ереси, вроде ереси стригольников, но эти ереси оперативно подавлялись властями.

Но самое главное, богомилы не нашли контакта с высшей властью и сочувствия манихейским взглядам среди населения, как это случилось в Европе. По этим причинам манихейство на Руси так и осталось малочисленным маргинальным сектанским течением.

Вконтакте

После смерти Ивана Грозного страна погрузилась в настоящий хаос. Наследник престола Федор Иванович не способен был вести политические дела в стране, а цесаревича Дмитрия убили еще в младенческом возрасте.

Именно этот период принято называть Смутным временем. Несколько десятилетий страну разрывали на части потенциальные наследники престола, стремящиеся любыми способами заполучить власть. И лишь с приходом к власти Романовых в 1613 году Смута начала утихать.

Какие же восстания произошли в это время, и можно ли выделить их ключевые моменты?

В результате нескольких десятилетий Смутного времени, положение в стране было хуже некуда. Внутренние восстания ослабили государство, сделав Древнюю Русь лакомым кусочком для иностранных захватчиков. Установление власти нового монаршего рода было неизбежным, и после длительных дебатов, у власти оказались Романовы.

Впереди страну ожидало 300 лет под властью Романовых, технический прогресс и эпоха Просвещения. Все это было бы невозможно, если бы Смуту во время не подавили, а споры за престол продолжились бы.

Это было суровое воздушное путешествие. Виола явно приукрасила, сказав, что вертолет почти не пострадал. Мы взлетали трудно, сила тяжести вцепилась клещами, земля не отпускала нас. А поднялись на десять метров – машину затрясло и стало носить на воздушных качелях. Нас мотало по нарастающей амплитуде. Деревенька под ногами вертелась, как карусель, земля и небо менялись местами, мы были на волосок от того, чтобы разбиться в лепешку. Коротышка летал по салону, обзаводясь свежими шишками. Я держался за какую-то перекладину, а ноги парили, точно в вакууме. Мы что-то вопили, активно используя ненормативную лексику, – нормальная привычка разговаривать, когда страшно. Виола кричала из кабины, что она тоже немного нервничает. Хохотала, что полет учебный, и падение будет учебным, а в сущности, ничего страшного – уж как-нибудь дотянем до места катастрофы…

Примерно так мы и летели – "учебными" прыжками. Выглянув в иллюминатор, я с удивлением обнаружил, что земля, с которой мы должны были "расцеловаться", заметно отъехала. Опричинка, пестрящая пятнами пепелищ, осталась в стороне, мы шли над тайгой, а по курсу синели скалы – островерхие отроги Каскадных гор, разделяющие Каратай на два условных "полушария" – северное и южное. Двигатель захлебывался – временами его треск обрывался, – и нам казалось, что мы уже камнем катимся к земле. Но треск возобновлялся, и машина шла, помаленьку осваивая воздушное пространство. Под вертолетом проплывали скалы – нагромождения известняка – сумрачные, серо-бурые, нелюдимые. Смотреть на них не стоило – от них исходила безнадежная энергетика, лишь добавляющая драматизма. Я оторвался от поручня и перебрался поближе к кабине. Виола что-то судорожно переключала на панели управления, дергала за тумблеры, отрывисто ругалась. Я боялся спрашивать, что не так, – уж лучше не знать. Надо же додуматься до такого – вверить свои неповторимые жизни нервной наркоманке…

– Расскажешь, кто ты такая? – крикнул я.

– А ты не слишком любопытный, дядя? – Она повернула раскрасневшуюся мордашку. – Ты же отгадал практически все – и про сложное детство, и незаконченное высшее, и даже про привычку размахивать руками… Был еще авиаклуб в Энгельсе, самарский купец, за которого я сходила второпях замуж, условный срок после его неудачного падения с балкона… неудачное – это потому что выжил. Вот только, извини, проституткой я никогда не была – в смысле, на "гражданке", тут ты ошибся… Загулы, "гашик" покуривала, кокс стала нюхать, на герыча подсела, бабахалась со всеми подряд – увы, не за деньги… А в Каратае определили как "положено" – подстилкой к авторитетному кренделю в долину Падающей Воды. Любил он меня за строптивость. Объезжал, приручал, как дикого мустанга… Все труды насмарку. Сукой он был страшной. Спала я с ним, когда взрываться начало. Как чувствовала, что безнаказанной останусь, сунула перо под ребро, и ходу, пока его особняк не взлетел…

Оборвалась скалистая гряда. Под нами проплывала извилистая лента глубокого каньона. Ромашковое поле, сочная зелень хвойного леса…

– Еще немного, – прокричала Виола, – и мы в долине Ветров!

– Ты уверена, что на этой колымаге мы пролетим по дуге через весь Каратай?

– Уже нет… – отозвалась она и как-то пугающе осеклась.

Вертолет тряхнуло. Прикатился коротышка, схватил меня за ноги.

– Ох, боюсь, Михаил Андреевич…

– Забыла вам сказать – горючки хрен! – крикнула Виола.

– Так какого ты нам динаму крутила? – вскипел я. – Куда мы денемся без горючки?

– Так не могла я вам об этом сказать, – с убивающей простотой отозвалась Виола. – Вы бы не поехали со мной, пришлось бы одной выкручиваться…

Мы позабыли все слова от такого коварства. Как могли мы ей довериться?! Двигатель внезапно заглох – воцарилась вопросительная тишина. Машина дернулась, словно носом ткнулась в преграду.

– Ой, конь спотыкнулся… – сказал Степан.

Короткий кашель, скрежет шестеренного механизма, мотор снисходительно заработал – неспешно, с пробуксовкой. Словно гном какой-то сидел в моторном отсеке и вертел (когда хотел) ручку завода. Вертолет затрясся, завибрировал, забренчала обшивка, стали лопаться заклепки, скрепляющие стальные листы. Вертолет подался вперед (и вниз!) короткими шажками.

– Ох, терзают меня предчувствия… – открыл Америку Степан.

– Да не психуйте вы, – фыркнула Виола, – сядем как миленькие. Обычная штатная ситуевина…

Мы сели, но как эффектно! Вертолет превращался в неуправляемый сундук с гайками. Топливные баки опустели. Мы словно танцевали венский вальс в сотне метров над землей. Я кричал, Степан кричал – и Виола с нами за компанию. Земля под нами носилась кругами. Мы садились на заросший разнотравьем луг. На юге простирался лесной массив, а за массивом, у подножия пологого холма, мелькали крыши довольно крупной деревни. Но это было так далеко…

Виола что-то бегло переключала на панели, и за мгновение до катастрофы ей удалось приструнить падающую машину. Вертолет слегка завис, словно собирался с духом… и рухнул с метровой высоты. Треснул механизм крепления шасси, подломилась передняя стойка, машина накренилась и застыла.

– Земля-матушка, – прокомментировала из кабины Виола.

– Жесткач, на фиг… – спотыкаясь, пробормотал коротышка. – На ноль, блин, поделили…

– Нас всех в этом мире на ноль поделили! – захохотала Виола.

– Я, кажется, зуб коренной проглотил, – с ужасом глядя на меня, сказал Степан.

– Как это? – не понял я.

– Он давно уже шатался… Это ты, идиотка, виновата!

– Ну, идиотка, – пожала плечами Виола. – Подумаешь, новость. Но все, однако, живы. Пока, – добавила она, с сомнением покосившись на лесной массив.

– Бежим! – всполошился коротышка. – Сейчас рванет! – И на корточках засеменил к выходу.

– Не взорвемся, – хохотала Виола, – баки пустые! Даже если захотим – все равно не взорвемся. Но мелкий прав, надо уходить.

При десантировании из "Ми-8" мы чуть не потеряли коротышку. Он вывалился наружу – ноги не слушались, подкосились, и он припал к стальной обшивке. Категорически запрещается это делать. Степана вздыбило, он заискрился, как новогодняя елка; волосинки, выросшие за год на голом черепе, восстали дыбом. Его отбросило от вертолета. Степан катился колобком по полю, орал, его трясло, как эпилептика. Я бросился его ловить, но он уже поднялся на колени, смотрел на меня объятым жутью взором и все еще потрескивал – мол, что это было? От коротышки можно было прикуривать.

– Поздравляю, мой одноклеточный друг, – с облегчением вымолвил я. – Век живи – век учись. Объясняю для технически тупых: во время полета корпус вертолета накапливает изрядное количество статического электричества. И прикасаться к "вертушке" после посадки смертельно опасно.

– Пока его не заземлят специальными устройствами, – добавила, подходя, Виола. – Странно, – сказала она, внимательно осмотрев трясущегося коротышку, – по идее, Степашка должен быть мертвым. Но выглядит всего лишь потрясенным. Это чудо?

– Сама ты чудо, – пожаловался Степан вибрирующим голоском. – Меня словно копытом отоварили.

– Проводка у тебя сгорела, – фыркнул я. – Больше не лезь, куда не просят.

– А я знал? – Он хотел возмутиться, но сник.

Виола укоризненно покачала головой и вернулась к вертолету. Степан рывками приходил в себя, приглаживал волосинки, как-то подозрительно потягивая носом.

– Это запах или ощущение?

– Попахивает, да, – согласился я. – Кто-то из нас едва не сгорел.

Я изрядно перенервничал. Сердце стучало, как печатная машинка. Пока я был статистом при оживающем Степане и старался к нему не прикасаться, Виола надела на спину свой пополневший рюкзачок, туда же поместила "Кедр", задумчиво походила вокруг тонкоствольного бельгийского пулемета FN MAG, приделанного к плавающей консоли. Затем забралась в кабину, выбралась с увесистым ломиком-монтировкой и принялась отдирать пулемет от консоли.

– Ты тоже решила отличиться? – поинтересовался я.

– Глупый ты, дядя. Знаешь, что творится в этих лесах?

Я опасливо покосился на чернеющий в отдалении хвойник. Если уж мы выбрали южное направление, то придется тащиться через лес. К тому же за лесом деревня – мы видели ее во время падения. Сердце упруго сжалось, предупреждая о том, чего я пока не видел.

– Ты умеешь стрелять из авиационного пулемета, многогранная ты наша? – Я отобрал у дамы ломик и без особого энтузиазма вывернул двенадцатикилограммовый пулемет из приваренных к полу направляющих.

– Нет, он скорее пацифист.

– Плохо, – вздохнула девица. – Пусть идет между нами, не высовывается и не лезет с полезными инициативами…

Народные восстания в 60--70-х гг. XI в

Массовые народные выступления прокатились по Киевской Руси в 1068--1072 гг. Наиболее мощным было восстание в Киеве в 1068 г. Оно вспыхнуло в результате поражения, которое потерпели сыновья Ярослава (Ярославичи) -- Изяслав, Святослав и Всеволод -- от половцев.

В Киеве на Подоле, в ремесленной части города, состоялось вече. Киевляне обратились с просьбой к князьям выдать оружие, чтобы снова сразиться с половцами. Ярославичи отказались выдать оружие, боясь, что народ направит его против них. Тогда народ разгромил дворы богатых бояр. Великий князь Изяслав бежал в Польшу и только с помощью польских феодалов вернулся на киевский престол в 1069 г. Массовые народные выступления произошли в Новгороде, в Ростово-Суздальской земле.

Восстания конца 60-х -- начала 70-х годов XI в. потребовали от князей и бояр энергичных действий. «Русская Правда» была дополнена рядом статей, получивших название «Правда Ярославичей» (в отличие от первой части кодекса -- «Правда Ярослава»). Смысл дополнений -- защитить имущество феодала и его вотчину. Из «Правды Ярославичей» мы узнаем об устройстве вотчины. Центром ее был княжеский или боярский двор. На нем располагались хоромы князя или боярина, дома его приближенных, конюшни, скотный двор. Во главе управления вотчиной стоял княжеский дворецкий-- огнищанин (от слова «огнище» -- дом). Кроме него существовал княжеский подъездной, назначаемый для сбора налогов.

Богатство вотчины составляла земля, поэтому княжеская межа охранялась чрезвычайно высоким штрафом. На этой земле работали зависимые смерды и рабы (холопы, челядь). Руководили работами ратайные (полевые) старосты, которым подчинялись рабы, и сельские старосты, следившие за выполнением работ смердами. В вотчине имелись также ремесленники и ремесленницы.

«Правда Ярославичей» отменила кровную месть и усилила разницу в плате за убийство различных категорий населения, отразив заботу государства о защите собственности, жизни и имущества феодалов. Самый большой штраф платили за убийство старших дружинников, огнищан, княжеских подъездных, жизнь которых оценивалась в 80 гривен. Жизнь свободного населения -- людей (мужей) -- оценивалась в 40 гривен; жизнь сельских и ратайных старост, а также ремесленников -- в 12 гривен; жизнь смердов, живших в вотчинах, и рабов -- в 5 гривен.

От языческих мятежей к социальному протесту

Вторая половина IX и X век в русской истории стали временем грандиозных перемен и в первую очередь в сфере социально-экономической и политической. Наступление частной собственности и частного собственника на свободный мир прошлого круто менял судьбы людей. Принятие Русью христианства означало начало крушения старой языческой веры, которая долгими веками господствовала в душах и думах людей.

Все эти перемены проходили почти синхронно, хотя их темпы по сравнению с рядом западноевропейских стран были замедленными в силу общих геополитических, причин развития восточнославянских земель. Но к концу X - началу XI в., они становились все более и более ощутимыми, вносили совершенно иные краски в жизнь сотен тысяч людей. Особенно болезненно эти перемены выявлялись в периоды острых общественных потрясений - тяжких княжеских междоусобиц, иноземных нашествий, стихийных бедствий - засух, голода, пожаров. В эти дни обострялись обычные беды, всплывали старые обиды, несчастья сплачивали людей на почве общих интересов, ненависти к тем, кого они считали виновными за все свои горести и унижения.

Долгое время в нашей науке господствовал классовый подход к общественным явлениям, выдвинутый на первый план марксизмом. Именно этот подход призван был объяснить течение истории борьбой антагонистических классов в обществе, хотя, думается, что основоположники марксизма, как подлинные диалектики, вовсе не стремились найти простейшую логическую отмычку, которая объясняла бы все сложнейшие перипетии общественной жизни от глубокой древности до современности. И такую отмычку спроецировали уже их так называемые последователи, которые борьбу сделали смыслом и своей жизни. И как объяснить нарастание общественного противоборства в Древней Руси в то время, когда классовая структура феодального общества лишь складывалась и когда совсем иные мотивы поднимали людей на общественное противоборство". Причем социальный мотив был лишь одним из многих, что влиял на общественное поведение людей,

Человеческая природа, человеческая жизнь и человеческое общество устроены так, что противоречия между отдельными людьми, между спаянными одними интересами группами людей, между целыми сословиями и классами неизбежны. Неизбежность этих противоречий объясняется многими причинами. Во-первых, тем, что люди от рождения отличаются разными способностями. Это не позволяет им одинаково воспринимать мир и при равных условиях обретать равные возможности. Во-вторых, неравенством самих этих условий, определяемых социальным положением людей (князь, дружинник, смерд), в которых даже более одаренные по рождению вынуждены занимать низшие ступени общественной лестницы. В-третьих, сочетанием различных жизненных ситуаций, в которых люди проходят свой жизненный путь. По существу, судьба каждого человека неповторима, как неповторим и он сам. Человек весьма редко осознает свою истинную ценность, которая определяется как его врожденными способностями, так и объективными условиями его существования и тем самым объективными возможностями его самовыражения. Зато каждый человек, даже весьма ограниченных умственных способностей, прекрасно понимает и ощущает превосходство другого и, в первую очередь, в сфере общественного положения. Именно это во многом сближает весьма разных людей в большие группы по интересам: в одном случае по ущемленным интересам, в другом -- по защите своего уже завоеванного привилегированного положения. Так было всегда, во всех обществах, так будет и впредь, пока будет жив человеческий род.

Но это вовсе не значит, что люди находятся в постоянной борьбе друг с другом. Люди, группы, сословия, классы нуждаются друг в друге и в то же время индивидуальные интересы людей, их общественные интересы порой прямо противоположны. Личные интересы человека-двигатель общества, но интересы людей одновременно являются взрывоопасным «материалом», который может это общество взорвать, если накал противоречий переходит в накал страстей, которые усиливаются в том случае, если они овладевают большими массами, чьи интересы совпадают.

Древняя Русь не была в этом смысле исключением.

Первые крупные общественные схватки в зарождающемся государстве возникли тогда, когда Киев подминал под себя другие племенные княжения. Древлян, вятичей, членов других племен сплачивало желание отстоять свою независимость и свободу. И здесь сходились интересы, скажем, древлянского князя Мала и безвестного древлянского смерда. Несколько раз поднимали в X в. восстание против Киева древляне, вятичи; самостоятельный путь исторического развития искали полочане. Племенной сепаратизм был главным общественным чувством, которое сплачивало людей и поднимало их на борьбу.

К концу XI в. Русь, кажется более не тревожили племенные или региональные распри и ничто не нарушало ее внутреннего государственного покоя. Но это было обманчивое впечатление. Да, пожаров, вроде племенных восстаний, больше не было, но угли политического сепаратизма, который уходил еще в прошлую племенную жизнь, тлели постоянно. Это чувствовалось в постоянной угрюмой настороженности вятичей, в особой позиции Полоцка, который десятилетиями из поколения в поколение своих князей Рог-волдовичей вел нескончаемую войну с Киевом, и в извечной оппозиции Новгорода, не забывшего свои былые вольности еще варяжской поры.

По мере развития общественных отношений на Руси, появления богатых и бедных, складывания княжеско-боярско-дружинной верхушки, начала ее наступления на земли свободных крестьян племенной сепаратизм отступал в тень. Но другие противоречия выходили на первый план.

С конца X в., со времени введения христианства на Руси появились противоречия между теми, кто был предан старой языческой вере, и носителями идей христианства. Язычество было сильно, как уже говорилось, на севере и северо-востоке страны. Именно на новгородском севере, на вятичском северо-востоке вспыхнули первые пожары неповиновения. Нежелание принять христианство в качестве новой религии шло рука об руку со старыми племенными традициями. А обострявшиеся социальные отношения, потеря частью населения свободы, повышение налогового гнета со стороны государства и частных владельцев лишь осложняли общую обстановку в этих частях страны.

Ряд мятежей произошел в связи с введением христианства на Новгородской земле.

В 1024 г. на северо-востоке страны, в Суздальской земле произошло новое выступление народа. Это было время большого голода. Среди населения прошел слух, что богатые люди скрывают хлеб. Люди бросились во дворы богачей, стали избивать их и разыскивать хлеб. Во главе движения встали волхвы -- языческие жрецы. Так в этом мятеже сплелись мотивы социальные, религиозные и племенные. Потребовалось вмешательство самого великого киевского князя Ярослава. Он явился в Суздальскую землю с дружиной, схватил и казнил руководителей мятежа -- волхвов, утихомирил край.

В 1068 г. в Русской земле произошло еще одно крупное общественное потрясение. Все началось с поражения от половцев русского войска, которым командовал сам великий князь Изяслав, сын Ярослава Мудрого, и его братья Святослав и Всеволод. Разгромленная и потрепанная в открытом бою княжеская дружина заперлась за киевскими стенами и со страхом ждала появления врагов. Именно в это время началось брожение среди горожан. Они требовали у князя оружие и были готовы защитить город. На горе горожане собирались кучками, в толпе говорили, что князья их предали, что воевода Коснячко нарочно не дает им оружие, опасаясь, что оно повернется против богатых людей. Ремесленно-торговый Подол гудел. Там шло нескончаемое вече. Люди требовали освободить из тюрьмы вероломно захваченного сыновьями Ярослава их соперника, неустрашимого воина и талантливого полководца полоцкого князя Всеслава. Народ требовал поставить его во главе войска в борьбе с половцами. Одновременно раздавались голоса о злоупотреблениях княжеских воевод и управителей, о притеснении народа, несправедливых поборах. На Подоле восстали холопы и растерзали бывшего в Киеве новгородского епископа Стефана, который пытался их унять. С Подола сотни людей двинулись к княжескому дворцу, ко двору ненавистного воеводы Коснячко. Другая часть направилась к тюрьме, где томился полоцкий князь Всеслав.

Восставший народ захватил и разгромил многие дворы княжеских бояр и воевод. Княжеский дворец был окружен возбужденной толпой. Близкие к Изяславу люди советовали князю послать воинов к тюрьме и убить Всеслава, но князь колебался. Время было упущено. Народ пошел на приступ дворца. Великий князь, его брат Всеволод со своими чадами и домочадцами, среди которых был и будущий великий киевский князь пятнадцатилетний Владимир Всеволодович Мономах, бежали.

Толпа разгромила и разграбила княжеский дворец. Оттуда было унесено много золотых и серебряных изделий, дорогие меха. Князь Всеслав был освобожден из тюрьмы и возведен восставшим народом на киевский стол. Изяслав бежал в Польшу.

Семь месяцев правил в Киеве Всеслав -- избранник народа. Но прежние правители Киева не сдавались. К этому времени Святослав Черниговский, брат великого князя, разгромил половцев и обезопасил на время русские границы. Изяслав собрал в Польше большую рать и двинулся на Киев, вместе с ним шли польские отряды. Всеслав с киевлянами выступили навстречу. Войска сошлись близ самого Киева. Но битва не состоялась. В канун ее, ночью Всеслав тайно покинул киевлян и бежал к себе в Полоцк. Оставшееся без вождя войско побежало. Вскоре войско Изяслава было уже около стен Киева. Восставший город открыл ворота великому князю и повинился.

Но Изяслав не сразу вошел в город. Сначала он послал туда своего сына Мстислава с дружиной. Тот учинил жестокую расправу над мятежниками, убил около 70 горожан -- зачинщиков бунта, тех, кто участвовал в освобождении и возведении на престол Всеслава, часть мятежников он приказал ослепить, иных же наказал, даже не проведя расследования. Город был повержен. Лишь после этого Изяслав вступил в Киев. Тут же он послал войско в Полоцк и занял его. Всеслав бежал из города в леса.

Так закончилось это первое крупное восстание на Руси, в котором уже просматриваются социальные мотивы. Новые заботы начинают оттеснять на второй план прежние племенные и религиозные интересы.

Пламя мятежа, охватившее Киев, распространилось и на другие русские земли. Бунтовали смерды вокруг самого Киева. Отказывалось платить дани и налоги население Смоленской земли. Поднялся народ в далеком Белоозере. Оттуда смятение перекинулось в Ростово-Суздальскую землю, в край вятичей. Мятеж возглавили здесь два волхва, которые, призывали простых людей к расправе над имущими.

Были разграблены житницы, амбары, медуши богатых людей. Отряд восставших насчитывал около 300 ^человек. Потребовались немалые усилия со стороны властей для подавления мятежа. Волхвы были схвачены и увиты великокняжеским воеводой Яном Вышатичем.

В Новгороде в 1071 г. начался мятеж, направленный против епископа, христианской веры. И снова волхв встал во главе восставших. По существу, город разделился надвое. На епископском дворе стояла княжеская дружина. Весь остальной город оказался в руках восставших. И только убийство волхва во время переговоров помогло обезглавить восстание и рассеять восставших.

Лишь к 1072 г. на Руси был восстановлен порядок и трое Ярославичей, Изяслав, Святослав и Всеволод предприняли меры по успокоению земли. Жестокие кары, обрушившиеся на мятежников, были лишь частью этих мер. Другой частью стала разработка нового законодательства, так как старая Ярославова «Русская Правда» уже не отвечала запросам времени.