Московская епархия

Авторская статья епископа Тихона, которая легла в основу его выступления в Библиотеке иностранной литературы.

4 июля в Библиотеке иностранной литературы состоялась открытая лекция председателя Патриаршего совета по культуре, наместника московского Сретенского монастыря епископа Егорьевского Тихона (Шевкунова) «История реальная и вымышленная. Механизмы формирования образов». Сегодня «Культура» публикует авторскую статью владыки Тихона, которая легла в основу его выступления.

Недавно в пермском интернет-журнале «Звезда», а затем на сайте радиостанции «Эхо Москвы» было опубликовано интервью известного кинорежиссера Александра Сокурова. Значительное место в беседе уделяется истории Церкви. Я бы не стал комментировать эти высказывания, а тем более дискутировать на темы, предлагаемые Александром Николаевичем, если бы речь шла только о привычной для него критике нынешних священнослужителей. Нас можно критиковать сколько угодно. Мы действительно бываем разными, в том числе не соответствующими своему высокому призванию. Считаю, даже несправедливое суждение нам следует выслушивать со смирением. И с пониманием того, что, пусть и не в таких масштабах, основания для нелицеприятных оценок имеются.

Скажу больше, я позитивно отношусь к критике Церкви. Она полезна хотя бы тем, что дает возможность взглянуть на себя со стороны. Однако, если хула, как и случилось в интервью Александра Сокурова, обрушивается на события столетней давности, на тот трагический период отечественной истории, когда Русская Церковь дала христианскому миру целый сонм новомучеников, здесь, без сомнения, необходимо расставить точки над «i».

Все мы наслышаны о фальсификациях истории, о том, что наше прошлое зачастую умышленно искажается недобросовестными трактователями в тех или иных интересах. Это уже стало штампом, и люди относятся к таким утверждениям с легким недоверием: приелось. Тем не менее, тема актуальности не теряет. История вообще - материя особая. Известный французский поэт и автор множества замечательных афоризмов Поль Валери высказывал в начале прошлого века такую мысль: «История - это самый опасный продукт, выработанный химией интеллекта... Она опьяняет народы..., порождает у них ложные воспоминания, вызывает... манию преследования и делает нации желчными, высокомерными, нетерпимыми и тщеславными».

Речь, конечно, об искаженной истории, о таком ее изложении, в котором нет правды. Еще Цицерон говорил, что первый закон истории состоит в том, чтобы бояться какой бы то ни было лжи, а второй - в том, чтобы не бояться какой бы то ни было правды. Если мы соблюдаем это правило, пытаемся со всей ответственностью придерживаться истины, какой бы она ни оказалась, занятия историей могут принести ни с чем не сопоставимую пользу. Однако если в сознание людей пытаются внедрить лживые подмены, это наносит народу ни с чем не сравнимый вред.

Есть такой английский режиссер Кен Лоуч, по убеждениям троцкист. Вот его кредо: «Важно, чтобы история писалась нами, потому что тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Циничные, однако весьма точные слова. Можно добавить: тот, кто пишет историю, формирует не только настоящее, но и будущее. Сегодня на одном конкретном примере я предложил бы понаблюдать, что именно предлагают иногда обществу под видом нашей истории. И как на практике действует механизм создания убедительных для многих исторических образов.

Вот какой образ Церкви формирует для нынешнего поколения Александр Николаевич Сокуров:

«В Российской империи церкви вообще ничего не принадлежало. Все было собственностью государства. Вы, наверное, обращали внимание на заброшенные, но не разрушенные церкви во многих селах, малых городах. Таких по всей стране огромное количество. Когда-то богатый селянин или помещик построил церковь за свой счет и сдал ее “на баланс государства”. Изредка храмы строились на государственные деньги. Церковь оформлялась как приход, и священнику назначалась зарплата из госбюджета. Строились такие церкви почти всегда на частные деньги.

Как только начались революционные события и большевики захватили банки, они первым делом отделили церковь от государства. Денег и без того было мало. И священники перестали получать зарплату. Помыкавшись месяц-другой, они забирали свои семьи, закрывали храмы и уезжали в города. Занимались торговлей, устраивались на работу. А храм оставался на разграбление селу. У народа не было особого отношения к храмам. Их разбирали, грабили, жгли. К слову, о нашем обществе: люди, которые молились, умилялись, плакали перед иконами, лбы разбивали, отмечали религиозные праздники, - позже ходили и грабили это все, жгли, воровали, загаживали. Тот же самый народ. Потом советская власть приспосабливала некоторые из храмов для своих нужд. Большевики взрывали только крупные, знаковые церкви.

Поэтому разговоры о том, что мы возвращаем церкви то, что ей принадлежит, - далеки от правды. У церкви не было своего имущества. Когда началась революция 1917 года, миллионы людей обрушились на церковь, потому что в глазах православных людей церковь и николаевская Россия были одним целым. Священный синод участвовал в управлении страной, благословил вступление России в Первую мировую войну, благословлял расстрелы рабочих, когда начались первые бунты в Сибири и так далее. Священный синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступить по-христиански. Поэтому в представлении населения это была одна, попросту говоря, компания. Поэтому в течение нескольких месяцев продолжалось “триумфальное шествие советской власти”. Страна полностью отошла от монархического режима. Церковь, которая могла бы быть посредником в Гражданской войне, им не стала».

Оставим пока вопрос о зарплатах священников, хотя он здесь стоит на одном из первых мест. Вернемся к нему позже. Деревенские церкви, как правило, строились крестьянской общиной, куда входил и сам священник. Иногда, действительно, храмы возводили помещики, но в основном церкви в деревнях были общинными. И принадлежала церковь не государству, в чем по непонятным причинам убежден Александр Николаевич, а именно общине.

Соответственно разорение храмов уж точно не было делом общины, то есть собственницы. В этих деяниях никогда не участвовала бо льшая или просто значимая ее часть. Безусловно, бывали случаи причастности отдельных деревенских люмпенов к разрушению церквей. А вот несколько документальных примеров, кто и как на деле разорял храмы:

«Забравшись в храм под предводительством Дыбенки, красноармейцы вместе с приехавшими с ними любовницами ходили по храму в шапках, курили, ругали скверно-матерно Иисуса Христа и Матерь Божию, похитили антиминс, занавес от Царских врат, разорвав его на части, церковные одежды, подризники, платки для утирания губ причащающихся, опрокинули Престол, пронзили штыком икону Спасителя. После ухода бесчинствовавшего отряда в одном из притворов храма были обнаружены экскременты».

Это Юг России. Из отчета особой комиссии при генерале Деникине, 1919 год.

А вот Север России, Печорский край. Командующий краем у красных Мандельбаум доносил, что «священник (Дмитрий) Спасский произносит проповеди против советской власти, называя ее властью грабительской. Арестовав священника Спасского, я с отрядом отправился далее. В пути был произведен допрос священнику Спасскому, который подтвердил свое выступление в церкви... Заседание совместно с членами Усть-Сысольской Чрезвычайной комиссии решило: приговорить священника Спасского к расстрелу, каковое постановление и было немедленно приведено в исполнение».

Местные крестьяне рассказали дочери отца Дмитрия о его последних днях: «Они (красноармейцы) все время били его нагайками. И пока везли на пароходе, все время били за то, что он не отрекся от веры Христовой, а их называл слугами сатаны. Пароход остановили под утро на безлюдном месте. На опушке леса велели батюшке выкопать себе могилу. Да, видать, не глубоко смог он выкопать... Когда расстреляли его и забросали песком яму, дождь, ливший целый день, размыл песок, и кисть руки его торчала из могилы, как будто и мертвый он проклинал их».

Таких примеров множество. И все они связаны с теми священниками, которые, по мнению Александра Николаевича Сокурова, оставив храмы на разграбление односельчанам, бежали в города для занятий торговлей...

27 сентября 1918 года при занятии Печорского уезда красные арестовали настоятеля Никольского Собора отца Анфала Суровцева. Настоятель претерпел от большевиков мученическую смерть: «Сначала ему причинили невыразимые страдания, т.к. целые десять дней его били нещадно плетьми, а потом постепенно отрезали нос, уши, вырвали язык, затем застрелили и сбросили в реку».

«Священник Бакуринского прихода на Печоре о. Иосиф Распутин был схвачен красноармейцами, увезен в Ижму и там, привязанный к телеграфному столбу, расстрелян. Несмотря на мольбы жителей (тех самых, которые, по Сокурову, должны были в это время разорять храм), его не дозволили похоронить. Труп священника был обглодан собаками...»

Но, быть может, в родной для А.Н. Сокурова Сибири все обстояло по-другому?

Нет. То же самое. К примеру, по воспоминаниям игумена Евгения (Красноперова), бывшего насельника Вознесенского монастыря, на территории храма за один только день было расстреляно 30 монахов.

А вот как происходили закрытия храмов. Перед нами заявление граждан села Введенщина Иркутского района (специально беру область, где жил А.Н. Сокуров) в Иркутский горсовет.

«Первого апреля 1935 года нашим сельским активом граждан села Введенщина было созвано общее собрание граждан села, на котором стоял вопрос о закрытии местной церкви. Собрание протекало в извращенном виде, то есть молящимся не давали выступить, а которые выступали, были всяко осмеяны сельским активом. Собрание умышленно было затянуто до 12 часов ночи, когда большинство граждан разошлись по домам, тогда они поставили вопрос на голосование. Голосование проходило так же в явно извращенном виде, т.е. при подсчете голосов голоса верующих умышленно пропускали, и в результате такого голосования они постановили закрыть церковь. Мы, молящиеся граждане села... просим назначить вторичное собрание и прислать своего представителя. Или разрешить, чтобы открыть церковь. Просим не отказать в нашей просьбе».

Очень странно выглядит и тезис А.Н. Сокурова, что большевики будто бы взрывали только крупные, знаковые храмы. Это ни в коей мере не соответствует действительности. Например, в трех районах Владимирской области было разрушено 110 сельских храмов. Вообще, среди нескольких десятков тысяч ликвидированных дореволюционных церквей основную долю составляли именно сельские.

От репрессий 1920–1930-х годов пострадали более двухсот церковнослужителей Иркутской области. Это люди, которые не ушли из своих храмов, оставаясь там до конца. Хотя осознавали, какой финал их ждет: тюрьма, пытки и зачастую смертный приговор. На родине Александра Николаевича Сокурова, по некоторым данным, было расстреляно до 70 процентов арестованных церковнослужителей.

Конечно, объявлялись и отступники, но их было абсолютное меньшинство. А как поразительно держали себя на допросах земляки Александра Сокурова, священники, не сбежавшие в города и не оставившие своих прихожан!

Священник Федор Федорович Верномудров служил в церкви Тихвинской иконы Божией Матери. Вот что и как говорил он на допросе в апреле 1931 года: «Воспитан я был в религиозном духе, в любви к Отечеству, государю и русскому народу, и своей общественно-политической деятельностью я до последних дней внушал эту любовь. До последнего времени считаю, что виновником гибели Великой Руси, упадка нравственности, междоусобной вражды является революция...» После многократных ссылок - Соловки, Колыма, Тара - в 38-м году отца Федора Верномудрова и двух его сыновей Владимира и Святослава расстреляли в Иркутске на полигоне «Пивовариха»...

Крайне пренебрежительно отзывается Александр Сокуров о «Николаевской России». Однако не следует забывать, что эта страна к 1917 году была четвертой-пятой экономикой мира: США, Англия, Германия, 4-е и 5-е места делили Франция и Россия. По темпам роста экономического производства мы занимали первую строчку, как сейчас Китай. Эти и другие весьма показательные факты имеются в свободном доступе, полюбопытствуйте на досуге. Скажем лишь об одном - о «безграмотной России». Перепись населения 1920 года, в разгар Гражданской войны, показала, что грамотность подростков от 12 до 16 лет - 86 процентов. Дело в том, что в 1908-м была начата программа всеобщего начального школьного образования, и развивалась она, как мы видим, весьма успешно.

В 1912–1913 годах в России находился французский экономист и журналист Эдмон Тери. Тогда наша страна брала много займов во Франции, предполагалось кредитоваться еще. Банкиры прислали Тери с ответственным заданием: выяснить, что происходит с экономикой России и можно ли далее вкладываться в эту страну. Вот что он пишет в своем заключении: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как они шли с 1900 по 1912 гг., Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой, как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». Не все было плохо в той самой «Николаевской России». Не все ужасно. «Но почему же в таком случае произошла революция?» - обычно следует вопрос. Сознательно не стану сейчас касаться этой темы - тут требуется отдельный серьезный разговор. Продолжим путешествие по истории Александра Сокурова.

Александр Николаевич утверждает: «Священный синод участвовал в управлении страной». Ну, для начала Синод назывался не Священным, а Святейшим. Впрочем, ладно. Но каким образом он участвовал в управлении? Где факты? То, что митрополит Филарет (Дроздов) приложил руку к написанию Манифеста об освобождении крестьян? Что еще? Какое управление страной?

«Благословил вступление России в Первую мировую войну, благословлял расстрелы рабочих, когда начались первые бунты в Сибири...» Вступление России в Первую мировую сопровождалось невиданным патриотическим подъемом всех слоев российского общества - аристократии, дворянства, купечества, рабочих. Даже думская оппозиция не протестовала. Что касается благословения Церковью расстрелов рабочих, когда начались первые бунты в Сибири, - хотелось бы увидеть хоть один подтверждающий документ, хоть одно свидетельство. Ничего подобного, конечно же, нет. Зачем распространять напраслину?

«Священный синод ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступить по-христиански... Церковь, которая могла бы быть посредником в Гражданской войне, им не стала». Как можно обвинять Церковь в том, что она якобы не поднимала свой голос против братоубийственной брани, если Собор 1917–1918 гг. ежемесячно обращался со специальными посланиями и обращениями, призывавшими к установлению мира и прекращению пролития невинной крови? Тексты этих документов изучаются сегодня не только в вузах, но и в средней школе.

Вот цитата из послания патриарха Тихона 19 января 1918 года: «Забыты и попраны заповеди Христовы о любви к ближним: ежедневно доходят до нас известия об ужасных и зверских избиениях ни в чем не повинных... людей, виновных только разве в том, что честно исполняли свой долг перед Родиной, что все силы свои полагали на служение благу народному. И все это совершается... с неслыханною доселе дерзостию и беспощадной жестокостию, без всякого суда и с попранием всякого права и законности, - совершается в наши дни во всех почти городах и весях нашей отчизны: и в столицах, и на отдаленных окраинах».

«Опомнитесь, безумцы, - пишет патриарх Тихон в другом послании, - прекратите ваши кровавые расправы. Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это - поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню гееннскому в жизни будущей - загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной».

И после этого осмелимся утверждать, будто никто из священноначалия «ни разу не заявлял, что убивать нельзя и надо поступать по-христиански»?

Конечно, у Церкви не было доступа к газетам, но эти послания зачитывались во всех православных храмах. «К тебе же, обольщенный, несчастный русский народ, сердце мое горит жалостию до смерти... Очиститесь от грехов своих, опомнитесь, перестаньте смотреть друг на друга как на врагов и разделять родную страну на враждующие станы. Все мы - братья, и у всех нас одна мать - родная Русская земля, и все мы чада одного Отца Небесного... Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери, о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и раздоров, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению».

А знаменитая анафема патриарха Тихона, которую иногда называют «анафемой советской власти» - она тоже забыта? За которую святейший поплатился тюрьмой и, вполне вероятно, жизнью, поскольку есть стойкая версия, что он был убит.

Далее Александр Николаевич, напомню, повествует: «Как только начались революционные события и большевики захватили банки, они первым делом отделили церковь от государства. Денег и без того было мало. И священники перестали получать зарплату. Помыкавшись месяц-другой, они... закрывали храмы и уезжали в города. Занимались торговлей и устраивались на работу».

Помните, у Маяковского: «Не домой, не на суп, а к любимой в гости две морковинки несу за зеленый хвостик». Это как раз о том самом послереволюционном голодном времени. В январе 1918 года дневной паек в Петрограде составлял сто граммов хлеба. В конце апреля - 50 граммов. Какие города, какая торговля в условиях полного огосударствления экономики большевиками и тотального обесценивания денег? Какие бегущие из деревень в города священники - люди, объявленные новой властью «классово враждебными элементами», и в городах первые кандидаты в заложники?

Подобные высказывания Александра Николаевича наталкивают на мысль, что он изучал историю по произведениям Ильфа и Петрова. Но нет: Сокуров окончил исторический факультет Горьковского государственного университета. И Алексей Венедиктов, главный редактор «Эха Москвы», опубликовавший беседу со всеми процитированными пассажами, - выпускник исторического факультета Московского государственного педагогического института, на протяжении двух десятилетий преподавал в школе историю. Как говорится, без комментариев.

Снова вернемся к интервью. Мы идем по нему шаг за шагом, абзац за абзацем.

«В Российской империи церкви вообще ничего не принадлежало, - говорит Александр Николаевич. - Все было собственностью государства... Разговоры о том, что мы возвращаем церкви то, что ей принадлежит, - далеки от правды. У церкви не было своего имущества», - настойчиво повторяет обучавшийся на историческом факультете Сокуров.

Том Х «Свода законов Российской Империи» в книге второй прямо говорит, что имущество Церкви являлось негосударственным: «413. Имущества, принадлежащие разным установлениям, суть: 1) имущества церковные, монастырские и архиерейских домов, (то есть нынешних епархиальных управлений) земли, угодья и мельницы, к церквам, монастырям и архиерейским домам приписанные, и все движимое их имущество».

Хорошо, можно не читать «Свод законов Российской Империи», но неужели в государственном университете в советское время не изучался ленинский декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», где черным по белому сказано, что церковная собственность существовала и именно поэтому данным декретом она упраздняется? Пункты 12 и 13 гласят: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием».

Вы, возможно, утомились, однако доведем наше странствие по истории Сокурова до конца: «Церковь оформлялась как приход, и священнику назначалась зарплата из госбюджета... Большевики... отделили церковь от государства... и священники перестали получать зарплату». В Российской империи к тому времени реальную полную зарплату получали военные и морские священники. Обычному духовенству, если в разные времена государство и платило, то далеко не всем и не всегда. Подсчитано, что если разделить общий объем ежемесячного государственного жалованья всех священников Российской империи в предреволюционные годы на количество духовенства, то на каждого приходилось бы по 67 копеек в месяц. Стоимость двух килограммов мяса или сорока яиц. В основном, в деревнях священники содержались сельской общиной, в городах - своим приходом. Более популярные справки на эту тему можно найти в курсе средней школы - в поэме Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» и рассказах А.П. Чехова.

Особенно тяжело комментировать следующие слова Александра Николаевича: «У народа не было особого отношения к храмам... Отмечали религиозные праздники - позже ходили и грабили, жгли, воровали... Тот же самый народ». Бывало и это. Но было и другое. В 1937 году провели знаменитую «сталинскую» перепись населения. Одним из пунктов опроса значилось отношение к вере. Еще раз: 1937-й. Человека тогда могли репрессировать за одно лишь упоминание дедушки-священника. Перепись была очной, проходила по месту жительства. Так вот, 56,7 процента того самого народа, о котором столь уничижительно отзывается Александр Николаевич, назвали себя верующими. Двадцать лет прошло после революции. Сколько людей уже выбили, выслали, пустили в расход, «перековали». И все же, несмотря ни на какие опасности, 56,7 процента. Причем эта цифра, скорее всего, занижена. Краснов-Левитин рассказывает в воспоминаниях, как переписчики потихоньку ставили в соответствующей графе «атеист». Так записали и его. И только после решительных протестов обозначили как «верующего».

Александр Николаевич говорит в своем интервью: «Ненавидеть и зверски истязать друг друга могут только русские, это характер русского человека. Это чрезвычайно порочная предрасположенность, наследственная. Она формировалась постепенно. Способность выделить главного козла в стаде и идти за ним». Подтверждает ли данный пример эту способность? Почти 57 процентов заявили о своей вере - то есть выступили поперек официальной линии государства с его репрессивным аппаратом. «Ненавидеть и истязать друг друга могут только русские...» Поразительно. Видимо, англичане, американцы, испанцы, французы в своих гражданских войнах осыпали друг друга лепестками роз и водили хороводы...

Александр Николаевич уверен, что противостоять такому «наследственно порочному» народу должны художники, интеллектуалы. Именно они, «возвышенные люди», призваны руководить страной. Не буду поминать всуе имена уже покойных деятелей, которых режиссер полагал бы в самые удачные правители. Но, боюсь, далеко не всякий творческий человек (так же, как далеко не всякая кухарка) способен созидательно, во благо нации управлять государством. 72 года назад наш народ самым жестким образом пресек творческий путь лидера крупнейшей на тот момент европейской державы, по совместительству венского живописца...

Но это лирические отступления. Все-таки главный предмет бичевания Сокурова - Церковь. Она, по мнению Александра Николаевича, дурна в любых своих проявлениях. Даже традиционное приветствие православных людей - трижды поцеловаться по старому дедовскому обычаю, - это плохо, криминально, недопустимо. «Не надо встречать священника поцелуями», - учит режиссер Александр Сокуров. Потому что «у священников паспорта граждан Российской Федерации. Единственная законодательно позволенная форма общения - это разговор как с гражданами. Церковь отделена от государства. Если губернатор будет следовать конституционному праву, если у него есть далеко идущие амбициозные планы, он не будет переступать через себя и идти на сговор». Какой сговор?! Люди просто поприветствовали друг друга!

Сокуров убежден, что, согласно Конституции, губернатор не вправе подойти под благословение. Однако та модель поведения, которую проповедует наш знаменитый режиссер, называется дискриминационной или сегрегационной. Она была характерна для атеистических режимов и некоторых весьма специфических стран. А принятая, как сейчас говорят, во всем цивилизованном мире (в том числе и в России) модель взаимоотношений именуется кооперационной. Или моделью сотрудничества. В ее рамках государство свободно сотрудничает с религиозными объединениями, а должностные лица имеют полное право выражать свою веру при соблюдении упомянутого выше принципа. И никто не может лишить их этого права, гарантированного 28-й статьей Конституции России.

А вот заключить хотелось бы цитатой Александра Николаевича Сокурова, с которой я всецело солидарен: «Мы, люди из среды гуманитарной... среды университетской. Наша задача - чтобы осуществлялась просвещенность и осуществлялось образование». Остается только воплотить в жизнь эти замечательные мудрые слова.

Епархиальное управление до учреждения Святейшего Синода

Русская Православная Церковь основана как митрополия Константинопольского Патриархата. Аналогично византийским митрополиям, она была разделена на епископии - епархии. Епархии эти обширнее византийских митрополичьих округов, тем не менее Русская Церковь и в древности, и в синодальную эпоху, и в наше время не имела и не имеет двуступенчатого деления.
   Права и обязанности епархиального архиерея в Древней Руси соответствовали каноническим требованиям. Он был верховным учителем, первосвященником и главным начальником в своей епархии. В древней Руси епископ, являвшийся первосвященником отдельного полусамостоятельного княжества, являлся часто главным советником князя и в государственных делах; поэтому епископский сан окружен был несравненно большим почетом и блеском, чем в Византии; этому способствовала также обширность и многолюдность русских епархий.
   Институт викарных епископов неизвестен Древней Руси, но при первосвятителях-митрополитах иногда состоял епископ, помогавший ему в управлении его епархией. Св. Алексий при жизни митрополита Феогноста, не имея своей епархии, был помощником пер-воиерарха. После падения Золотой Орды епископы Сарские и Подонские, поселившись близ Москвы в Крутицах и по учреждении Патриаршества носившие титул Крутицких митрополитов, исполняли обязанности помощников Московских Первосвятителей в управлении митрополичьей, а потом Патриаршей областью. В 1698 г. Патриархом Адрианом и царем Петром разрешено Киевскому митрополиту Варлааму (Ясинскому) иметь своего викария.
   И в Древней Руси коллегиальным помощником архиерея в управлении епархией был своеобразный пресвитериум: епархиальное духовенство собиралось в так называемое соборное воскресенье, на «соборики», которые обсуждали важнейшие церковные и пастырские дела. Постоянными помощниками архиерея являлись клирики (крылошане) соборной Церкви. Для ведения судебных и административных дел епископ привлекал и светских чиновников: бояр, дворян, дьяков, подьячих. В патриаршую эпоху по образу Патриарших приказов в епархиях открывались приказы духовных дел, казенные приказы. Приказной персонал состоял из духовных и светских лиц. Местный надзор над духовенством по отдельным округам, на которые делилась епархия, осуществляли наместники, десятильники и поповские старосты.

Епархиальное управление в синодальную эпоху

Права и обязанности епископов, органов епархиальной власти, как и все стороны церковной жизни, подвергаются детальной регламентации. Согласно «Духовному регламенту», составленному архиепископом Феофаном, при поставлении архиерея кандидаты на епископство намечались Святейшим Синодом, и список избранных подлежал утверждению Государем, который в большинстве случаев утверждал того, кто занимал в нем первое место. Члены Синода в этом случае представляли собор епископов, предусматриваемый древними канонами при избрании епископа, а монарх - выражал совокупный голос мирян.
   В 1716 г., еще до издания «Духовного регламента», составлена была новая форма клятвенного обещания, произносившегося русскими архиереями вместе с исповеданием веры перед хиротонией. Помимо известных и в греческой, и в древней русской практике обещаний соблюдать церковные предания, св. каноны, охранять церковный мир, управлять паствой в духе евангельской кротости и оказывать послушание высшей церковной власти, в синодальный период клятвенное обещание включало и такие клятвы, как:

никого не предавать анафеме и не отлучать от Церкви по личным побуждениям;

с отпадшими поступать миролюбиво, кротко и благоразумно;

монахов держать во всей строгости монашеских уставов;

не строить церквей без надобности и не ставить церковнослужителей сверх потребы;

ежегодно или по крайне мере один раз в два года обозревать свою епархию;

мертвых тел, формально не освидетельствованных, не выдавать за святые мощи;

притворно беснующихся (кликуш) наказывать духовными мерами и предавать светской власти;

не допускать вымышленных чудес от икон и источников;

не вмешиваться в мирские дела.

К клятвенному обещанию присоединялась общая государственная присяга на верноподданническое служение Самодержцу и повиновение исходящим от него законам.
   На епархиального архиерея как на главного учителя веры в синодальную эпоху возлагался надзор над всеми духовными школами епархии: академиями (там, где они были), семинариями и духовными училищами, а также контроль за преподаванием Закона Божия в светских школах. Ему же подчинены были и церковно-приходские школы. Как первосвященник своей местной Церкви, епархиальный архиерей имел все права, принадлежащие ему согласно канонам. Однако освящение мира совершалось в России не всеми архиереями (а лишь в Москве и Киеве). Обычай запрещал епископу, как монаху, совершать таинство брака.
   О власти архиерея как главного правителя церковных дел своей епархии в «Духовном регламенте» сказано: «Ведомо же всем буди, что всяк коего-либо чина человек подлежит в духовных делах суду того епископа, в епархии которого пребывает, доколе в ней пребывает» . Но важнейшие церковные дела епархии: открытие новых приходов и упразднение старых, учреждение и закрытие монастырей, духовных школ епископы не решали собственной властью, а предоставляли свои ходатайства по ним в Синод. В Синоде рассматривалась и значительная часть бракоразводных дел. Без предварительного разрешения Синода епархиальный архиерей не мог никого публично отлучить от Церкви.
   Как высшие духовные сановники, архиереи имели и высокие государственные отличия. По табели о рангах митрополиты, архиепископы и епископы приравнивались к трем первым классам военных и гражданских начальников. Со времен императора Павла (1796-1801 гг.) архиереи награждались высшими орденами, за исключением тех, которые перешли к Российской короне от Речи Посполитой. Эти ордена архиереи могли носить на рясах, вне храма, но не на священных облачениях.
   В синодальную эпоху получает широкое распространение институт викариев, главных помощников епархиального архиерея в епископском сане. Уже в 1708 г. при Новгородском архиепископе начал состоять викарий с титулом епископа Карельского и Ладожского. При Екатерине II Синод дозволил своим членам иметь викариев. Викариатства стали открываться и в тех епархиях, где в этом была необходимость: при старейших архиереях-митрополитах и в особо крупных епархиях. Однако до середины XIX в. викариатские кафедра были открыты в немногих епархиях. Лишь во второй половине этого столетия викариатства были учреждены почти во всех епархиях.
   Викарии титуловались по одному из уездных городов епархии. Они имели право ставить церковнослужителей в своих уездах, а по поручению епархиального архиерея - и священнослужителей. Кроме того, их ведению могли вверяться отдельные отрасли церковного управления: надзор за церковно-приходскими школами, женскими монастырями, свечными заводами. Согласно указу от 13 апреля 1793 г., викарии не имели ни своих кафедральных соборов, ни консисторий. Предсоборное Присутствие 1906 г. признало желательным, чтобы викарии были кандидатами на замещение епархиальных кафедр и чтобы их права были расширены Синодом.
   В начале синодальной эпохи учреждения, помогавшие епархиальному архиерею, именовались по-разному: духовными приказами, консисториями, декастериями, духовными правлениями.
   Указом от 9 июля 1744 г. все коллегиальные учреждения по управлению епархиями получили одинаковое наименование - Духовных консисторий. Согласно Уставу Духовных консисторий, изданному 27 марта 1841 г. и пересмотренному в 1883 г., консистория - это присутственное место, через которое архиерей управляет епархией и вершит в ней духовный суд. Вместе с архиереем Консистория получала указы от Синода. Консистории состояли из 5-7 (а иногда и более) членов, избиравшихся из числа архимандритов, игуменов, иеромонахов, протоиереев, священников и утверждавшихся по представлению архиерея Синодом. В таком же порядке члены консистории увольнялись. Для производства дел при консистории состояла особая канцелярия. Ее возглавлял светский чиновник-секретарь, назначаемый и увольняемый Синодом по предложению обер-прокурора. Секретарь консистории подчинялся как епархиальному архиерею, так и обер-прокурору Синода, все предписания которого он обязан был неукоснительно исполнять. Консистории составляли предварительные решения по всем церковным делам епархии и представляли свои протоколы на утверждение архиерея (при этом он не обязан был сам присутствовать в консистории). В случае несогласия архиерея с мнением консистории в исполнение приводилась резолюция архиерея.
   В управлении отдельными частями епархии Епархиальному архиерею помогали благочинные, соответствовавшие древнерусским поповским старостам. В 1698 г. Патриархом Адрианом была издана «Инструкция поповским благочинным смотрителям». В 1775 г. Инструкцию пересмотрел Тверской архиепископ Платон (Левшин), впоследствии митрополит Московский. В его редакции Инструкция была издана Синодом как официальный документ. Благочинный назначался самим архиереем. В благочиннический округ входило 10-15 приходов. Если приходов в округе было больше 15, благочинному давался помощник. Благочинный обязан был дважды в год объезжать свой округ и докладывать архиерею о состоянии вверенных его надзору приходов. Согласно Инструкции, благочинный наблюдал за тем, чтобы духовенство неукоснительно исполняло свои обязанности, касающиеся богослужения, распоряжения церковным имуществом и ведения метрических книг. О всех недостатках благочинный обязан был немедленно сообщать архиерею. Он мог делать братские внушения священникам, допускавшим незначительные проступки, а диаконам и церковнослужителям - в качестве наказания назначать поклоны в храме. При появлении в приходах лжеучителей, «ханжей», кликуш благочинный должен был, если его увещевания не имели успеха, сообщать об этом органам прокурорского надзора. Каждый год благочинный представлял архиерею отчет - так называемые клировые ведомости.
   Для надзора за монастырями архиерей из числа монастырских настоятелей назначал одного, двух или более монастырских благочинных. Надзор за женскими монастырями поручался благочинному мужских монастырей, а в отдельных случаях - смотрительницам благочиния из числа игумений.

Епархиальное управление по определениям. Поместного Собора 1917-1918 гг.

Собор 1917-1918 гг., на котором обсуждались важнейшие церковные дела, рассмотрел и вопрос о епархиальном управлении.
   Доклад на эту тему от имени отдела епархиального управления сделал профессор А.И. Покровский. Проект организации епархиального управления, предложенный данным отделом, явился, по словам докладчика, «посильной попыткой возвратить Церковь к идеалу епископально-общинного управления, к тому порядку, который для Церкви является идеалом на все времена» .
   Серьезные споры разгорелись вокруг положения проекта о том, что епископ управляет епархией при соборном содействии клира и мирян. Предлагались различные поправки: целью одних было резче подчеркнуть Богоучрежденную власть преемников апостолов (архиепископ Тамбовский Кирилл предлагал включить в «Определение о епархиальном управлении» слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь «при помощи епархиальных органов управления и суда» ; а архиепископ Тверской Серафим говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией); другие поправки преследовали противоположные цели - наделить клир и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел.
   Профессор И.М. Громогласов внес предложение заменить формулу «при соборном содействии клира и мирян» словами «в единении с клиром и мирянами» . Поправка Громогласова была принята на пленарном заседании, но Епископское совещание, охраняя канонические основания церковного строя, отвергло эту поправку. В окончательной редакции «Определения о епархиальном управлении» восстановлена формула проекта, предложенная отделом епархиального управления: «Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян» .
   Разногласия обнаружились и относительно вопроса о замещении вдовствующих кафедр. Архиепископ Тверской Серафим высказался за то, чтобы избрание нового епископа было делом самих архиереев. Его оппоненты предлагали предоставить это клирикам и мирянам. Восторжествовал компромиссный вариант: «Архиереи округа или, при отсутствии округов, Священный Синод составляют списки кандидатов, в которые после канонического одобрения включаются и кандидаты, указанные епархией» . Сами же выборы должны осуществляться архиереями округа или епископами, назначенными Синодом, совместно с клиром и народом епархии. Назначение и перемещение архиереев по инициативе высшей церковной власти допускалось лишь в исключительных случаях.
   4 правило I Никейского Собора предусматривает избрание ставленника на вдовствующую кафедру епископами митрополичьего округа: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам». В древности народ участвовал в избрании епископа только как свидетель его добропорядочности и правой веры .
   Собор установил тридцатипятилетний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. Согласно «Определению», епископы должны избираться «из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облечение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество» . Это условие точно соответствует требованию 12 правила Трулльского Собора, хотя оно и расходится с многовековой практикой Русской Церкви поставлять во епископы исключительно монахов мантии. Рукоположение во епископы рясофорных монахов не укоренилось в нашей Церкви и после Собора 1917-1918 гг.
   В соответствии с «Определением», высшим органом, при содействии которого архиерей управляет епархией, является Епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на трехлетний срок. Епархиальные собрания образуют свои постоянные исполнительные органы: Епархиальный совет и Епархиальный суд. Принимая это «Определение», Собор руководствовался стремлением привлечь клир и мирян к широкому участию в церковном управлении. Но каноническая власть епархиального архиерея оставалась неприкосновенной. В ст. 23 «Определения» было предусмотрено: «Без согласия архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь» .
   2 (15) апреля 1918 г. Собор вынес «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что к ведению викарных епископов предполагалось отнести не только круг дел, касающихся епархиального управления, как это имело место и в синодальный период, но и управление отдельными частями епархии. Викарные епископы должны были управлять своими частями епархии «под общим руководством епархиального архиерея на правах самостоятельных епископов и иметь пребывание в городах, по которым титулуются. Издание данного «Определения» было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как первый шаг в этом направлении» . Уже в 1920-е гг. в нашей Церкви насчитывалось не менее 200 архиереев.
   На третьей сессии Собором было вынесено «Определение о церковных округах». Ссылаясь на то, что Соборы 1666 г. и 1681-1682 гг. признали целесообразность образования митрополичьих округов, Собор 1917-1918 гг. постановил «учредить в Российской Церкви церковные округа, а установление числа их и распределение по ним епархий» было поручено высшим органам церковного управления. Далеко не все перемены, предусмотренные Поместным Собором 1917-1918 гг. удалось провести в жизнь. Но все положения Определения Собора были канонически безукоризненны.

Епархиальное управление по Положению. «Об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 1940-е гг., Поместный Собор 1945 г. в своем Положении «Об управлении Русской Православной » пересмотрел «Определение о епархиальном управлении», принятое в 1918 г. Отдел 3 Положения озаглавлен «Епархия». «Русская Православная Церковь, - говорится в ст. 23, - разделяется на епархии, границы которых должны совпадать с гражданскими границами - областными, краевыми, республиканскими» . Принцип соответствия церковных границ гражданским отвечает канонам (II Всел. 17; IV Всел. 38; Антиох. 9), практике Древней Церкви и традициям Русской Церкви. В древности на Руси епархиальные границы сообразовывались с границами удельных княжеств; в синодальную эпоху - с административным делением страны на губернии.
   Согласно Положению 1945 г., епархиальный архиерей носит титул по своему кафедральному городу. Еще при Заместителе Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополите Сергии, в 1927 г., вынесено было постановление о том, чтобы епархии именовались по новым названиям своих кафедральных городов. Как раз тогда и появились титулы епископов Ленинградского, Калининского, Куйбышевского. Каноническим основанием такого переименования, смутившего некоторых церковных людей, является 7 правило I Вселенского Собора: в нем епископ города, в древности именовавшегося Иерусалимом, носит новый титул - по названию города, данному ему языческим императором Адрианом - Элия. Лишь после того, как город вновь стал именоваться Иерусалимом, епископы Матери всех Церквей стали титуловаться Иерусалимскими.
   На основании ст. 24 Положения епархиальный архиерей назначается указом Святейшего Патриарха. В статье говорится лишь об одном моменте в поставлении епископа - об утверждении его избрания. Само же избрание осуществляется Синодом под председательством Патриарха. 4 правило I Вселенского Собора для избрания епископа предполагает Собор по крайней мере трех епископов митрополии и согласие всех остальных, изъявленное посредством издания грамот. В практике нашей Церкви отсутствующих епископов представляют члены Синода, вызываемые поочередно.
   В положении определяются права и обязанности епархиальных архиереев относительно своих епархий, высшей церковной власти и государственной власти. Епархиальный архиерей стоит во главе епархии; он «является ответственным главою вверенной ему епархии» . В епархии ему принадлежит вся полнота власти; в частности, право обращаться с архипастырскими посланиями к своей пастве; он назначает должностных лиц епархии и настоятелей храмов, дает им указания, получает от них отчеты за каждое полугодие, награждает этих должностных лиц и клириков; наблюдает за целесообразным распределением храмов и приходов на территории епархии.
   Епархиальный архиерей является полноправным членом высших учреждений Русской Церкви - Поместного Собора, Архиерейского Собора и Священного Синода - в порядке очереди. В то же время епископ подотчетен всем этим органам и возглавляющему их Патриарху. Епархиальные архиереи представляют Патриарху ежегодный отчет по епархии согласно установленной форме.
   Епархиальный архиерей является единственным лицом, которое может сноситься по епархиальным делам с местными представителями гражданской власти, в частности, по вопросам об открытии в епархии духовно-учебных заведений, о предоставлении храма или молитвенного дома приходской общине (ст. 32 Положения). Как единственный представитель епархии перед гражданской властью, он имеет должностные штамп и печать, зарегистрированные надлежащей гражданской властью. Благодаря этому его акты получают публично-правовое значение.
   Вместо Епархиальных собраний и Епархиальных советов, предусмотренных «Определением о епархиальном управлении» 1918 г., в Положении предусмотрено, что при Епархиальном архиерее состоит лишь один коллегиальный орган - Епархиальный Совет. Но учреждение его не было необходимым, а зависело от воли самого архиерея, ибо Совет существует там, где, как сказано в Положении, «таковой будет архиереем образован» . Это не значило, однако, будто существование Совета зависело от архиерейского произвола; как гласила ст. 26, архиерей может управлять епархией единолично «по местным условиям» и, таким образом, быть или не быть Епархиальному Совету, определялось исходя из местных условий той или иной епархии, а не личных мотивов архиерея. Епархиальный совет, в соответствии с Положением, лишь содействует архиерею в управлении епархией, но не ограничивает его власти. Статья 27 гласит: «Задача Епархиального совета подготовлять к архиерейскому решению дела, направляемые в Епархиальный совет для этой цели епархиальным архиереем» . Таким образом, Совет не имел решающего голоса и являлся только совещательным и вспомогательным учреждением. Согласно Положению Поместного Собора 1945 г., Епархиальный совет состоял из 3-5 лиц, назначаемых архиереем. Миряне не допускались к членству в Епархиальном совете. Кроме Епархиального совета, при архиерее должна была состоять Канцелярия во главе с секретарем, обеспечивающая исполнение распоряжений архиерея.
   Что касается управления отдельными частями епархии, то Поместный Собор в 1945 г., в сущности, вернулся к практике, существовавшей до 1918 г. В Положении ничего не говорится ни о благочиннических собраниях, ни о благочиннических Советах, введенных Собором 1917-1918 гг. Отменяется в Положении и выборность благочинных. Согласно ст. 79 благочинные назначаются епархиальным архиереем. Круг обязанностей благочинного описан в ст. 30 Положения. По ней благочинный является надзорным и исполнительным органом архиерея. Он наблюдает за деятельностью и поведением приходского духовенства, посещает приходы не менее двух раз в год и каждое полугодие представляет архиерею отчет о состоянии вверенного ему округа, а в особо важных случаях - доносит архиерею безотлагательно. Благочинный ходатайствует о награждении подведомственных ему клириков и мирян. В случае необходимости он делает братские увещания приходским настоятелям и другим клирикам, заботится о том, чтобы верующие приходов, временно оставшихся без священнослужителей, не лишены были духовного окормления.

Дата публикации или обновления 04.11.2016

25 июня 1971 г. митрополитом Крутицким и Коломенским и постоянным членом Священного Синода был назначен архиепископ Курский и Белгородский Серафим (Никитин). 11 июня 1977 г. митрополит Серафим был уволен на покой согласно прошению в связи с ухудшением здоровья.

В этот же день, митрополитом Крутицким и Коломенским стал митрополит Тульский и Белевский Ювеналий (Поярков), осуществляющий руководство епархией в настоящее время.

Секретарем Московского епархиального управления с 20 июня 1977 г. стал игумен Григорий (Чирков). Для совершения богослужений в Москве митрополиту Ювеналию был определен Успенский храм Новодевичьего монастыря, на территории которого расположена епархиальная резиденция.

Время, в которое Владыка пришел к управлению епархией, было сложным: остался позади период открытых гонений, но их сменили более изощренные методы психологического воздействия на верующих, чтобы заставить их отречься от Христа. К моменту вступления митрополита Ювеналия в управление Московской епархией в ней не было ни одного монастыря и действовало всего 132 прихода.

В 1984 г. в связи с присоединением к Москве части территории Московской области Владимирская церковь села Виноградово Мытищинского района и Владимирская церковь села Куркино Красногорского района отошли к Москве .

С 1985 г. начала изменяться внутриполитическая ситуация в стране, и, как следствие, постепенно улучшались церковно-государственные отношения. В 1988 г. состоялось широкое празднование 1000-летия Крещения Руси, явившееся знамением возрождения церковной жизни. В этом году в Московской епархии открылось 6 церквей.

1989-й год становится годом возрождения монашеской жизни в епархии - 15 февраля начались регулярные богослужения в Свято-Троицком Ново-Голутвином женском монастыре Коломны , возвращенном Церкви в апреле 1989 г. В том же году в епархии открылось еще 27 церквей, в том числе Успенский кафедральный собор Коломны .

В 1990 г. в Коломне с благословения Владыки Ювеналия возобновило свою работу Московское епархиальное духовное училище, которое своей главной задачей поставило подготовку священников для Московской епархии. Поначалу училище было двухгодичным. Решением Священного Синода Русской Православной Церкви от 26 февраля 1996 г. училище было преобразовано в семинарию. С 1999/2000 учебного года Коломенская духовная семинария перешла на 5-летний срок обучения.

На 1 января 1990 г. в приходах епархии совершали служение 268 священнослужителей. Из них 238 священников и 30 диаконов. В связи с ростом числа церквей учредили и новые благочиния: 1990 г. - Ногинский благочиннический округ (в его состав входили 9 церквей), из Егорьевского округа был выделен Воскресенский благочиннический округ. В 1991 г. появилось еще 8 новых благочинии, в следующем 1992 г. - еще 6. В настоящее время Московская епархия разделена на 43 благочиния. Из числа недавно образованных можно назвать Звенигородский (2007 г.) и Долгопрудненский (2008 г.) округа.

Знамением возрождения духовной жизни стало открытие новых обителей: в 1991 г. возродилась монашеская жизнь в Звенигородском Саввино-Сторожевском монастыре , который стал ставропигиальным ; на Пасху 1992 г. состоялась первая Литургия в Свято-Екатерининском мужском монастыре (Видное). 16 августа 1992 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий совершил торжественное открытие Спасо-Бородинского женского монастыря . В 1993 г. открылись Лужецкий Ферапонтов монастырь и Троицкий Белопесоцкий монастырь .

В 1994 г. Церкви был передан Старо-Голутвин монастырь , в стенах которого в 1995 г. обосновалась Коломенская духовная семинария. В 2010 г. в Московской епархии было открыто уже 25 монастырей, из них 12 мужских и 13 женских.

13 сентября 1987 г. за Божественной литургией в Богоявленском Патриаршем соборе архимандрит Григорий (Чирков), являвшийся секретарем Московского епархиального управления, был хиротонисан во епископа Можайского, викария Московской епархии. 25 февраля 1997 г. Владыка Григорий был возведен в сан архиепископа.

10 августа 1999 г. Святейший Патриарх Алексий II и собор Преосвященных архиереев совершили посвящение во епископа Видновского викария Московской епархии архимандрита Тихона (Недосекина).

С 21 января 1991 г. секретарем Московского епархиального управления является настоятель Троицкого собора Подольска протоиерей Александр Ганаба.

28 января 2009 г. Поместный Собор Русской Православной Церкви утвердил Устав Русской Православной Церкви, принятый Юбилейным Архиерейским Собором 2000 г. В нем так определен статус митрополитов Крутицких и Коломенских: «Патриарх Московский и всея Руси является епархиальным архиереем Московской епархии, состоящей из города Москвы и Московской области. Патриарху Московскому и всея Руси в управлении Московской епархией помогает Патриарший Наместник на правах епархиального архиерея, с титулом митрополита Крутицкого и Коломенского. Территориальные границы управления, осуществляемого Патриаршим Наместником на правах епархиального архиерея, определяются Патриархом Московским и всея Руси» (Устав Русской Православной Церкви IV, 9).

Бессменные помощники Всероссийских митрополитов и Патриархов, Крутицкие архиереи долгое время управляли и своей собственной, одной из самых древних в Русской Православной Церкви, епархией, которая имела самостоятельную историю.

в широком смысле - совокупность органов управления епархии . В узком смысле - исполнительно-распорядительный орган епархии, находящийся под непосредственным руководством епархиального архиерея.

Канонические основания Е. у.

Высшая власть в епархии в соответствии с экклезиологическим учением православной Церкви, канонами и иными основополагающими церковно-правовыми актами принадлежит правящему архиерею. Его помощниками могут быть др. епископы, в наст. время обыкновенно именуемые викариями . В управлении епархией в качестве вспомогательных, консультативных и исполнительных органов участвуют и иные учреждения, в т. ч. коллегиальные, напр. духовные консистории , епархиальные собрания и епархиальные советы , однако полнота законодательной, адм. и судебной власти принадлежит правящему епископу, к-рому она вручена Богом как преемнику апостолов. Епископ ограничен лишь соборными органами высшей власти Поместной Церкви, возглавляемыми ее Предстоятелем.

Права и обязанности правящего епископа определяются тем, что он является верховным учителем веры в своей епархии и главным правителем ее дел. На епископа, как учителя веры, возложено проповедование Евангелия и распространение христ. учения в епархии. Власть епископа имеет основания в Свящ. Писании («Проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием» - 2 Тим 4. 2) и канонах Церкви («Епископ, или пресвитер, не радящий о причте и о людех, и не учащий их благочестию, да будет отлучен. Аще же останется в сем нерадении и лености, да будет извержен» - Ап. 58).

Епископ может совершать в епархии все священнодействия, причем исключительно ему принадлежит право рукоположения иереев, диаконов и низших клириков (1 Тим 5. 22; Тит 1. 5; Ап. 2; Трул. 33; VII Всел. 14; Лаодик. 26) и освящения антиминсов. Визант. канонист патриарх Феодор IV Вальсамон в толковании на Лаодик. 26 отмечал: «Для того вероятно придуманы и антиминсы и уготовляются от местных архиереев в то время, когда они совершают освящение церкви, чтобы полагать оные на святые трапезы молитвенных храмин и дабы они вполне заменяли принадлежности святого жертвенникаи дски святыя трапезы, то есть совершение освящения, и вместе дабы свидетельствовали, что с епископского дозволения в молитвенном доме совершается священнодействие». В Трул. 31 сказано: «Определяем, чтобы священнослужители, священнодействующие или крещающие в молитвенных храмах, находящихся внутри домов, творили сие не иначе, как по изволению местного епископа».

Имя епископа возносится за богослужением во всех храмах его епархии: «Аще которой пресвитер или диакон, по некоторым обвинениям зазрев своего епископа, прежде соборнаго изследования и разсмотрения и совершеннаго осуждения его, дерзнет отступити от общения с ним, и не будет возносити имя его в священных молитвах на литургиях, по церковному преданию: таковый да лишится всякия священническия чести. Ибо поставленный в чин пресвитера, и восхищающий себе суд, митрополитам предоставленный, и, прежде суда, сам собою осуждати своего отца и епископа усиливающийся, не достоин ни чести, ниже наименования пресвитера» (Конст. (861), Двукр. 13).

От епископа как главного правителя церковными делами епархии зависят все пресвитеры, диаконы и церковнослужители, все храмы, молитвенные дома и мон-ри епархии. «Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических, да пребывают, по преданию Святых Отец, под властию епископов каждаго града и да не исторгаются, по дерзости, из-под управления своего епископа» (IV Всел. 8). Епископ имеет право запретить клирику священнослужение, увеличить или уменьшить наложенную епитимию : «Епископы да имеют власть, испытав образ обращения, человеколюбствовати, или большее время покаяния приложити» (Анкир. 5). Из прав епископа вытекают и его обязанности: строго и безусловно повиноваться св. канонам и постановлениям высшей церковной власти, непрерывно пребывать в своей епархии, а удаляться из нее на краткое время только с ведома надлежащей власти: «Не должно, не прилично, и не полезно епископу, не имеющему никакой важной нужды или дела труднаго, оставляти церковь свою на время более продолжительное (чем 3 седмицы.- В. Ц. ), и огорчати вверенный ему народ» (Сардик. 11).

Во взаимоотношении епархиальной власти с высшей властью Поместной Церкви на архиерея возложена обязанность поминать за богослужением имя своего митрополита или патриарха (Конст. (861), Двукр. 14), не предпринимать ничего превышающего его власть без ведома первого епископа (Ап. 34), являться по приглашению первого епископа на архиерейский Собор: «Епископам, которые не приидут на Собор, хотя находятся в своих градах, и притом пребывают в здравии, и свободны от всякаго необходимаго и неотложнаго занятия, братолюбно сказати слово прещения» (IV Всел. 19; это положение повторено в Трул. 8). Для разграничения прав архиереев, управляющих разными епархиями, канонические правила запрещают епископам проповедовать в чужой епархии (Трул. 20), совершать там рукоположения без согласия епархиального архиерея (Анкир. 13) или рукополагать чужого клирика без увольнения его от своего епископа (Сардик. 15), присваивать себе приходы, принадлежащие др. епархии (IV Всел. 17).

В силу кафолического единства Церкви каждый архиерей обязан уважать и признавать постановления, распоряжения и приговоры др. епископов: «Аще который пресвитер, или диакон, от епископа во отлучении будет, не подобает ему в общении прияту быти иным, но точию отлучившим его: разве когда случится умрети епископу, отлучившему его» (Ап. 32). Если одна епархия испытывает недостаток в клириках, а в другой их избыток, то епископ, у к-рого избыток клириков, должен уступить по-братски своих клириков. В Карф. 66 (55) переданы слова 2 епископов: «Постуметиан епископ рек: но аще един епископ имеет множество клириков, то сие множество другаго долженствует помощи мне. Аврилий епископ рек: подлинно, как ты помог другой Церкви, так имеющий большее число клириков будет побужден из числа их уделити тебе для рукоположения».

Е. у. в древней Церкви и в Византии

В апостольский век первые епископы избирались и поставлялись самими апостолами: «Апостолы были посланы проповедовать Евангелие нам от Господа Иисуса Христа, Иисус Христос от Бога. Христос был послан от Бога, а апостолы от Христа. ...Проповедуя по различным странам и городам, они первенцев из верующих по духовном испытании поставляли во епископы и диаконы для будущих верующих» (Clem. Rom. Ep. I ad Cor. 42).

В послеапостольскую эпоху было установлено, что в избрании епископов участвуют епископы ближайших общин, а также клир и народ как свидетели добропорядочности ставленника. Вселенский I Собор постановил: «Епископа поставляти наиболее прилично всем тоя области епископам. Аще же сие неудобно, или по належащей нужде, или по дальности пути: по крайней мере три во едино место да соберутся, а отсутствующие да изъявят согласие посредством грамат: и тогда совершати рукоположение. Утверждати же таковыя действия в каждой области подобает ея митрополиту» (I Всел. 4). С особой категоричностью утверждается, что избрание епископа не может состояться без согласия митрополита (I Всел. 6).

В древности перемещение епископов с кафедры на кафедру в принципе не допускалось. Епископ - жених Церкви, в к-рую поставлен. Согласно Ап. 14, «не позволительно епископу оставляти свою епархию и во иную переходити, аще бы и от многих убеждаем был, разве когда будет некоторая вина благословная, сие творити его понуждающая, яко могущего большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия. И сие не по своему произволу, но по суду многих епископов и по сильнейшему убеждению». Исключения допускались, но в древности они были редки.

Помощниками правящих епископов в IV в. были хорепископы , которые ставились в малых городах и еще чаще в селах. В Антиох. 10 права хорепископов определены следующим образом: «Святый Собор за благо разсуждал, чтобы состоящие в малых градах или селах предстоятели, или так называемые хорепископы, знали свою меру... чтобы они управляли токмо подчиненными им церквами, и ограничивали ими свое попечение и распоряжения, чтобы поставляли чтецов, иподиаконов и заклинателей... а поставляти пресвитера или диакона не дерзали без воли сущаго во граде епископа, которому подчинен хорепископ и его округ». В IV в. институт хорепископства стал исчезать из жизни Церкви. В Лаодик. 57 запрещалось ставить новых хорепископов: «Не подобает в малых градах и селах поставляти епископов, но периодевтов; а поставленным уже прежде, ничего не творити без воли епископа града». Но и после того как прекратилась практика поставления хорепископов, в некоторых епархиях в помощь правящему архиерею посвящались епископы-помощники с титулами ранее существовавших и упраздненных епархий - титулярные епископы, которые впосл. послужили прообразом викарных епископов. В древности хорепископы в отличие от викарных епископов нового времени управляли своей малой областью, составляющей часть епархии.

Помощниками епископа в управлении епархией были также пресвитеры, особенно те, к-рые служили в кафедральном храме. В III в. при кафедрах почти везде существовали пресвитериумы, своего рода пресвитерские советы. В IV-V вв. обязанности отдельных членов пресвитериума получают закрепление в канонах (Гангр. 7, 8; Феоф. 10; IV Всел. 2, 3, 23, 25, 26).

Как институт наиболее полное развитие пресвитериум получил в К-польской Церкви, по примеру которой устраивались пресвитериумы и в др. Церквах Византии. Среди должностных лиц к-польского пресвитериума были эконом ; сакелларий , заведовавший монастырскими делами; скевофилакс - ризничий; хартофилакс - хранитель офиц. документов; сакеллий , на попечении которого находились приходские церкви и приходское духовенство; протэкдик - главный ходатай по церковным делам; протопресвитер , к-рому вверялись богослужебные дела и испытание ставленников в пресвитеры и диаконы; иеромнимон (см. Иеромнимон Великой церкви), помогавший протопресвитеру в заведовании богослужебными делами; канстрисий - помощник скевофилакса; референдарий - посредник между епископом (или патриархом) и гос. властью; логофет - счетовод и помощник протэкдика и хартофилакса; ипомниматограф - помощник хартофилакса, заведовавший нотариальными делами. За исключением протопресвитера, все эти должностные лица могли быть не пресвитерами, а диаконами.

После упразднения института хорепископов отдельные части епархии стали управляться пресвитерами, т. н. периодевтами , назначаемыми епархиальными архиереями (Лаодик. 57). Позднее из должности периодевта возникла должность протопопа . Должности периодевтов и протопопов не являлись пожизненными и не обозначали особую степень церковной правительственной иерархии, или сан. В греч. Церквах, где епископов много, а паства епархий немногочисленна, ни в древности, ни в настоящее время эта должность не получила такого развития, как в России, где епархии во много раз превышают греческие числом пасомых и количеством приходов и где поэтому епархиальному архиерею трудно осуществлять прямой надзор над всеми приходами.

Е. у. в истории Русской Церкви

В 1865 г. архиеп. Минский и Бобруйский Михаил (Голубович) впервые созвал собрание благочинных епархии. Его примеру последовали правящие архиереи других епархий. В повестку дня таких собраний ставились помимо церковно-адм. вопросов также учебные дела, в частности выбор делегатов на окружные и епархиальные училищные съезды, изыскание средств для духовных школ. В 80-х гг. XIX в., при обер-прокуроре К. П. Победоносцеве , такие собрания были либо прекращены, либо ограничивались впредь обсуждением адм. дел.

Ввиду огромных размеров российских епархий в сравнении с епархиями древней Церкви или визант. эпохи и большого числа приходов в них, нередко превышавшего тысячу, правящий архиерей был затруднен в возможности личного рассмотрения решавшихся дел и потому был вынужден, несмотря на соответствующую каноническим правилам полноту своих полномочий, полагаться на проекты решений, к-рые подготавливались духовной консисторией.

Е. у. по определениям Поместного Собора 1917-1918 гг.

Собор обсуждал важнейшие церковные дела, в т. ч. касающиеся управления епархией. Доклад на эту тему от имени отдела Е. у. сделал проф. А. И. Покровский. Проект организации Е. у., предложенный данным отделом, явился, по словам докладчика, «посильной попыткой возвратить Церковь к идеалу епископально-общинного управления, к тому порядку, который для Церкви является идеалом на все времена» (Собор, 1918. Деяния. Т. 5. Вып. 1. С. 232). Серьезные споры разгорелись вокруг положения проекта о том, что епископ управляет епархией при соборном содействии клира и мирян. Предлагались различные поправки: целью одних было резче подчеркнуть богоучрежденную власть преемников апостолов (архиеп. Тамбовский сщмч. Кирилл (Смирнов) предлагал включить в «Определение об епархиальном управлении» слова о единоличном управлении епископа, осуществляемом лишь «при помощи епархиальных органов управления и суда» - Там же. С. 269-270; архиеп. Тверской сщмч. Серафим (Чичагов) говорил даже о недопустимости привлечения мирян к управлению епархией); др. поправки преследовали противоположные цели - наделить клир и мирян более широкими правами в решении епархиальных дел. В окончательную редакцию «Определения об епархиальном управлении» вошла формула проекта, предложенная отделом епархиального управления: «Епархиальный архиерей, по преемству власти от святых апостолов, есть предстоятель местной Церкви, управляющий епархией при соборном содействии клира и мирян» (Собор, 1918. Определения. Вып. 1. С. 18).

Разногласия обнаружились и относительно вопроса о замещении вдовствующих кафедр . Архиеп. Тверской сщмч. Серафим высказался за то, чтобы избрание нового епископа было делом самих архиереев. Его оппоненты предлагали предоставить это клирикам и мирянам. Восторжествовал компромиссный вариант: «Архиереи округа или, при отсутствии округов, Священный Синод составляют списки кандидатов, в которые после канонического одобрения включаются и кандидаты, указанные епархией» (Там же. С. 18-19). Сами выборы должны осуществляться архиереями округа или епископами, назначенными Синодом, совместно с клиром и народом епархии. Назначение и перемещение архиереев по инициативе высшей церковной власти допускались лишь в исключительных случаях.

Собор установил 35-летний возрастной ценз для кандидатов в архиереи. Согласно Определению, епископы должны избираться «из монашествующих или не обязанных браком лиц белого духовенства и мирян, причем для тех и других обязательно облечение в рясофор, если они не принимают пострижения в монашество» (Там же. С. 19). Это условие соответствует требованию Трул. 12, хотя оно и расходится с многовековой практикой Русской Церкви поставлять в епископы исключительно монахов мантии. Рукоположение во епископа рясофорных монахов не укоренилось в Русской Церкви.

В соответствии с соборным Определением высшим органом, при содействии к-рого архиерей управляет епархией, является епархиальное собрание, избираемое из клириков и мирян на 3-летний срок. Епархиальные собрания образуют свои постоянные исполнительные органы: епархиальный совет и епархиальный суд. Границы благочиннических округов должны были устанавливаться епархиальным собранием. Принимая это Определение, Собор руководствовался стремлением привлечь клир и мирян к широкому участию в церковном управлении. Но каноническая власть епархиального архиерея оставалась неприкосновенной. В ст. 23 Определения было предусмотрено: «Без согласия архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь» (Там же. С. 20).

Собор вынес особое «Определение о викарных епископах». Его принципиальная новизна заключалась в том, что к ведению викарных епископов предполагалось отнести не только круг дел, касающихся епархиального управления, как это имело место в синодальный период, но и управление отдельными частями епархии. Издание этого Определения было продиктовано насущной потребностью в увеличении числа епархий и мыслилось как 1-й шаг в этом направлении. В 20-х гг. XX в. в РПЦ насчитывалось не менее 200 архиереев, но ввиду многочисленных арестов, заточений и ссылок архиереев остававшимся на свободе викарным епископам приходилось замещать правящих архиереев; т. о., в РПЦ не сложилось устройство Е. у. с разделением епархии на округа во главе с викариями.

Е. у. по «Положению об управлении Русской Православной Церкви» 1945 г.

Учитывая реальные обстоятельства церковной жизни, сложившиеся в 40-х гг. XX в., Поместный Собор 31 янв.- 2 февр. 1945 г. в «Положении об управлении Русской Православной Церкви» пересмотрел «Определение об епархиальном управлении», принятое в 1918 г. Согласно Положению 1945 г., епархиальный архиерей носит титул по своему кафедральному городу. Еще при Заместителе Местоблюстителя Патриаршего Престола митр. Сергии (Страгородском ; впосл. Патриарх Московский и всея Руси) в 1927 г. было выпущено постановление о том, чтобы епархии именовались по новым названиям своих кафедральных городов (следствием этого постановления было появление титулов епископов Ленинградского, Калининского, Куйбышевского). Каноническим основанием такого переименования, смутившего мн. церковных людей, является I Всел. 7: в нем епископ города, в древности именовавшегося Иерусалимом, носит уже новый титул - по названию города, данному ему языческим имп. Адрианом,- Элия Капитолина . Лишь после того как город вновь стал именоваться Иерусалимом, его епископы стали титуловаться Иерусалимскими.

На основании ст. 24 Положения 1945 г. епархиальный архиерей назначался указом Святейшего Патриарха. В статье говорится лишь об одном моменте в поставлении епископа - об утверждении его избрания. Само избрание осуществлялось Синодом под председательством Патриарха. I Всел. 4 для избрания епископа предполагает собор по крайней мере 3 епископов митрополии и согласие всех остальных, изъявленное посредством издания грамот. В практике РПЦ отсутствующих епископов представляют члены Синода, вызываемые поочередно.

В Положении определяются права и обязанности епархиальных архиереев относительно их епархий, высшей церковной власти и гос. власти. Епархиальный архиерей стоит во главе епархии; он «является ответственным главою вверенной ему епархии» (Положение об управлении РПЦ. С. 4). В епархии ему принадлежит вся полнота власти, в частности право обращаться с архипастырскими посланиями к своей пастве; он назначает должностных лиц епархии и настоятелей храмов, дает им указания, получает от них отчеты за каждое полугодие, награждает должностных лиц и клириков; наблюдает за целесообразным распределением храмов и приходов на территории епархии.

Епархиальный архиерей является полноправным членом высших учреждений РПЦ - Поместного Собора, Архиерейского Собора и Свящ. Синода «для присутствия на одной сессии, согласно списку архиереев, по старшинству хиротонии, по одному из каждой группы, на которые разделяются все епархии» (Там же. С. 3). В то же время епископ подотчетен всем этим органам и возглавляющему их Патриарху. На епархиальных архиереев Положение возлагало обязанность представлять Патриарху ежегодный отчет по епархии согласно установленной форме.

Епархиальный архиерей в соответствии с Положением является единственным лицом, к-рое может сноситься по епархиальным делам с местными представителями гражданской власти, в частности по вопросам об открытии в епархии духовно-учебных заведений, о предоставлении храма или молитвенного дома приходской общине (ст. 32). Как единственный представитель епархии перед гражданской властью он имеет должностные штамп и печать, зарегистрированные надлежащей гражданской властью. Благодаря этому его акты получают публично-правовое значение.

Вместо епархиальных собраний и епархиальных советов, предусмотренных «Определением об епархиальном управлении» 1918 г., согласно Положению, при епархиальном архиерее состоит лишь 1 коллегиальный орган - епархиальный совет, учреждение к-рого зависело от воли архиерея (Там же).

Е. у. по «Уставу об управлении Русской Православной Церкви» 1988 г.

В Уставе, принятом Поместным Собором 1988 г., епархия определяется как «местная церковь, возглавляемая архиереем и состоящая из приходов, объединенных в благочиния, и находящихся на данной территории монастырей» (Устав РПЦ, 1989. С. 15). О границах епархий в Уставе сказано, что внутри СССР они определяются с учетом административно-территориального деления областей, краев или республик, а за рубежом устанавливаются особым решением Свящ. Синода.

Епархиальный архиерей в соответствии с Уставом избирается и назначается Синодом. При необходимости в помощь ему назначается викарный епископ. В епархии архиерей пользуется полнотой власти в делах вероучения, христианской нравственности, священнодействия и пастырства. В Устав 1988 г. впервые в практике Русской Церкви было введено положение о том, что по достижении 75-летнего возраста архиерей должен подавать на имя Патриарха прошение об уходе на покой. При этом вопрос о времени удовлетворения такого прошения решается Свящ. Синодом.

Устав 1988 г. в отличие от ранее действовавшего Положения 1945 г. ввел коллегиальный орган Е. у.- епархиальное собрание. Епархиальный совет, к-рый ранее мог образовываться по усмотрению правящего архиерея, Уставом 1988 г. вводился уже как непременный орган. Устав предусматривал разделение епархии на благочиннические округа, возглавляемые благочинными, к-рых назначает правящий архиерей.

Е. у. по «Уставу Русской Православной Церкви» 2000 г.

Предстоятелем местной церкви - епархии, согласно формулировке Устава, принятого Архиерейским Собором 2000 г., является епархиальный архиерей, к-рый по преемству власти от св. апостолов канонически управляет ею при соборном содействии клириков и мирян. Он избирается Свящ. Синодом, председателем которого является Патриарх, затем получает Указ Патриарха о назначении на кафедру. При необходимости в помощь епархиальному архиерею Свящ. Синодом назначаются викарные епископы, круг обязанностей к-рых устанавливается правящим архиереем. Титул архиерея включает наименование кафедрального города. Архиерейские титулы определяются Свящ. Синодом. Согласно требованиям Устава, «кандидаты в архиереи избираются в возрасте не моложе 30 лет из монашествующих или не состоящих в браке лиц белого духовенства с обязательным пострижением в монашество» (Устав РПЦ, 2000. Х 10). Кандидат «должен соответствовать высокому званию епископа по нравственным качествам и иметь богословское образование» (Там же).

Архиерей, имея полноту власти в епархии в делах вероучения, священнодействия и пастырства, рукополагает клириков и определяет место их служения, назначает сотрудников епархиальных учреждений и благословляет монашеские постриги. Клириков из других епархий он может принимать в клир своей епархии только при наличии у них отпускных грамот . Отпуская священнослужителей в иные епархии, он должен предоставлять по запросу архиереев их личные дела и отпускные грамоты.

Устав присваивает архиерею первенствующее положение во всех делах епархии: «Без согласия епархиального архиерея ни одно решение органов епархиального управления не может быть проведено в жизнь» (Там же. Х 14). Правящий архиерей может обращаться с архипастырскими посланиями к клиру и мирянам своей епархии. В его обязанности входит представление Патриарху ежегодных отчетов о религ., адм. и финансово-хозяйственном состоянии епархии и о своей деятельности. «Епархиальный архиерей является полномочным представителем Русской Православной Церкви перед соответствующими органами государственной власти и управления по вопросам, относящимся к его епархии» (Там же. Х 17).

В своей епархии архиерей заботится о хранении веры, христ. нравственности и благочестия; наблюдает за правильным отправлением богослужения; созывает епархиальное собрание и епархиальный совет и председательствует на них; «применяет право «вето» на решения епархиального собрания с последующей передачей соответствующего вопроса на рассмотрение Священного Синода» (Там же. Х 18); утверждает гражданские уставы приходов, мон-рей, подворий и иных канонических подразделений епархии; посещает приходы и осуществляет контроль за их деятельностью непосредственно или через своих представителей; имеет начальственное наблюдение за епархиальными учреждениями и монастырями и за деятельностью епархиального клира; назначает настоятелей, приходских священников и всех вообще клириков; представляет на утверждение Свящ. Синода ректоров духовных учебных заведений, настоятелей, настоятельниц и наместников епархиальных мон-рей; утверждает состав приходских собраний , внося в него при необходимости изменения; принимает решение о созыве приходских собраний; утверждает кандидатуры председателей приходских советов и ревизионных комиссий; выводит из состава приходских советов тех членов, к-рые нарушают канонические нормы и уставы приходов; утверждает отчеты приходских советов и доклады ревизионных комиссий приходов; утверждает председателей приходских советов и отстраняет их от должности «в случае нарушения ими канонических норм и устава прихода» (Там же. Х 18); утверждает протоколы приходских собраний; предоставляет отпуска клирикам; заботится о духовном и нравственном состоянии духовенства и о повышении его образовательного уровня; имеет попечение о подготовке клириков, для чего направляет достойных кандидатов в духовные школы; наблюдает за состоянием церковной проповеди; ходатайствует перед Патриархом о награждении достойных клириков и мирян патриаршими наградами и в установленном порядке сам награждает таковых; благословляет учреждение новых приходов, постройку и ремонт храмов, молитвенных домов и часовен и заботится о соответствии их внешнего вида и внутреннего убранства правосл. традиции; освящает храмы; несет попечение о состоянии церковного пения, иконописи и прикладных церковных искусств; ходатайствует перед органами гос. власти о возврате епархии храмов и иных сооружений, предназначенных для церковных целей; решает вопросы, связанные с имуществом епархии; распоряжается ее финансовыми средствами; осуществляет контроль за деятельностью приходов, мон-рей, учебных заведений и др. учреждений епархии; издает исполнительно-распорядительные акты по всем вопросам епархиальной жизни; заботится о делах милосердия и благотворительности, об обеспечении приходов всем необходимым для совершения богослужения и об удовлетворении проч. церковных нужд.

Епархиальный архиерей «имеет право отеческого воздействия и взыскания по отношению к клирикам, включая наказания выговором, отстранением от занимаемой должности и временным запрещением в священнослужении; увещевает мирян, в случае необходимости в соответствии с канонами налагает на них прещения или временно отлучает от церковного общения» (Там же. Х 19). Тяжкие проступки он передает на рассмотрение епархиального церковного суда (Положение о церк. суде, 2008. Ст. 3. 2). На основании решения епархиального суда архиерей принимает постановление по рассматриваемому делу (Там же. Ст. 47. 1, 2). Он решает вопросы, связанные с заключением церковных браков и разводами.

Вдовствующей епархией управляет архиерей, назначаемый Патриархом. В период вдовства епархии в ней не предпринимаются дела, связанные с реорганизацией епархиальной жизни, и «не осуществляются перемены в работах, начатых в период управления предыдущего архиерея» (Устав РПЦ, 2000. Х 20). В случае вдовства епархии, перевода правящего архиерея или его ухода на покой епархиальный совет создает комиссию, к-рая осуществляет ревизию епархиального имущества и составляет акт для передачи епархии новому архиерею. «Церковное имущество, которым обладал архиерей в силу своего положения и должности и которое находится в официальной архиерейской резиденции, после его смерти вносится в инвентарную книгу епархии и переходит к ней. Личное имущество скончавшегося архиерея наследуется в соответствии с действующими законами» (Там же. Х 22). Вдовство епархии не может продолжаться более 40 дней, за исключением особых случаев.

Епархиальный архиерей может отлучаться из своей епархии по уважительным причинам на срок до 14 дней без предварительного разрешения высшей церковной власти; на более продолжительный срок он испрашивает разрешение в установленном порядке. Содержание архиереев определяется Свящ. Синодом. При оставлении службы им назначается пенсия в размере, устанавливаемом Синодом. В действующем Уставе сохранено положение прежнего Устава, согласно к-рому по достижении 75-летнего возраста архиерей подает на имя Патриарха прошение об уходе на покой. При этом решение о времени удовлетворения такого прошения принимает Свящ. Синод. Коллегиальными органами Е. у. в соответствии с Уставом 2000 г. являются епархиальное собрание и епархиальный совет, а также епархиальный суд. В тех епархиях, где еще не образованы епархиальные суды, епархиальные советы продолжают осуществлять судебные функции (Положение о церк. суде, 2008. Ст. 23. 2).

Е. у. в узком смысле слова

Исполнительно-распорядительный орган, находящийся под руководством правящего архиерея и призванный помогать ему в осуществлении его исполнительной власти. Согласно действующему Уставу, «архиерей осуществляет высшее начальственное наблюдение за работой Епархиального управления и всех епархиальных учреждений и назначает их сотрудников, согласно штатному расписанию» (Устав РПЦ, 2000. Х 46). Е. у. должно иметь канцелярию, бухгалтерию, архив и иные отделы, «обеспечивающие миссионерскую, издательскую, социально-благотворительную, воспитательно-образовательную, реставрационно-строительную, хозяйственную и прочие виды епархиальной деятельности» (Там же. Х 48). Секретарь Е. у. несет ответственность за делопроизводство епархии и помогает архиерею в управлении епархией и в руководстве Е. у.

В соответствии с Уставом 2000 г. епархия разделяется на благочиннические округа во главе с благочинными, назначаемыми правящим архиереем. Их границы и наименования определяются епархиальным советом.

Ист.: Устав духовных консисторий. СПб., 1883; Духовный Регламент. М., 18974; Собор, 1918. Деяния; Собор, 1918. Определения; Положение об управлении Русской Православной Церкви. М., 1945; Устав РПЦ, 1989; Устав РПЦ, 2000; Положение о церк. суде, 2008.

Прот. Владислав Цыпин