Многоуважаемый Григорий Петрович! Климову Г. П

Известный писатель- беллетрист, родился 14 апреля 1829 года в с. Даниловке, Харьковской губернии, Изюмского уезда, умер 6-го декабря 1890 г. Первоначальное воспитание получил дома под руководством родителей, сумевших развить в сыне любовь к музыке и литературе, потом окончил курс московского дворянского института (бывшего университетского пансиона), и затем - курс с.-петербургского университета по камеральному отделению юридического факультета, откуда вышел в 1850 г. кандидатом, с серебряною медалью за конкурсное сочинение на тему: "О Пушкине и Крылове", предложенную в 1848 году философским факультетом. Весною 1849 года, еще будучи студентом, Данилевский, по недоразумению, вместо однофамильца Н. Я. Данилевского, был арестован, как причастный делу Петрашевского, и два месяца содержался в казематах Петропавловской крепости. Поступив в 1850 г. на службу канцелярским чиновником в департамент народного просвещения, Данилевский в следующем году был назначен чиновником особых поручений при товарище министра народного просвещения, А. С. Норове, и, по поручению министра командирован был в губернии курскую, харьковскую и полтавскую для собирания сведений о древних рукописях и старинных актах в монастырях и городах. Результатом командировки были реестры более выдающихся из найденных им актов, а также детальное описание редких рукописей исторического содержания, напечатанное им в статье: "Частные и общественные собрания актов и исторических документов в харьковской губ." (Журн. М. Н. Пр. 1856 г., № 2). Летом 1855 г., Данилевский получил командировку от Археологической комиссии, согласно плану Устрялова, в полтавскую губернию для осмотра и описания в археологическом отношении местностей города Полтавы и ближайших к ней селений, ознаменованных событиями эпохи борьбы Петра Великого с Карлом XII (результаты этой командировки изложены Данилевским в статье: "Полтавская старина в отношении ко времени Петра Великого", появившейся в Журн. M. H. Пр. 1856 г., № 3), а также в екатеринославскую губернию - для описания архива и достопримечательностей города, и затем вскоре, по поручению морского министерства, отправился на юг России, к прибрежьям Азовского моря, Днепра и Дона и прилежащие губернии для описания быта и промыслов местных жителей. В 1857 году Данилевский оставил службу по министерству народного просвещения, женился на дочери изюмского помещика Ю. Е. Замятиной и поселился в харьковской губернии, где и прожил двенадцать лет, частью в родовом имении отца с. Петровском, частью в имении жены - Екатериновке, неся при этом различные общественные обязанности и лишь изредка путешествуя то по России, то за границей; две поездки за границу, а также поездки в Польшу, Белоруссию, Волынь, Подолию, по Волге, Дону и Днепру дали богатый материал для будущих произведений Данилевского. В 1857 и 1858 гг. Данилевский работал по крестьянскому вопросу и служил по выборам депутатом харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян и получил серебряную медаль на александровской ленте с надписью: "Благодарю за труды по освобождению крестьян". В 1863 году в качестве частного лица, по поручению министра народного просвещения Головина, он посетил и описал около двухсот народных школ харьковской губернии.

В первое трехлетие существования земства, с 1865 по 1868 год, Данилевский служил по выборам сначала членом змиевского училищного совета, потом гласным харьковского губернского земского собрания и членом харьковской губернской земской управы, где в течение трех лет заведовал попечительным отделом управы, народными школами губернии, больницами, приютами и проч.; в 1867-1868 гг. он был в Петербурге в качестве члена депутации от харьковского губернского земства, ходатайствовавшего о постройке курско-харьковско-азовской железной дороги, и в 1867 и 1870 гг. был избираем в почетные мировые судьи Змиевского уезда. Кроме того, в течение всей земской службы Данилевского на обязанности его лежало печатание всех отчетов и других изданий губернской земской управы, а также журналов губернского земского собрания. Предполагая заняться адвокатурой, Данилевский оставил службу по земству и в 1868 году указом сената был утвержден присяжным поверенным округа харьковской судебной палаты, но вскоре, уже в начале 1869 года, переселился в Петербург, поступил на службу по министерству внутренних дел чиновником особых поручений VI класса при министре и затем, по настоянию Л. С. Макова, был командирован в распоряжение главного редактора газеты "Правительственный Вестник". В начале 1870 года он был назначен помощником главного редактора, в 1875 году - произведен в действительные статские советники, а 22 августа 1881 года назначен главным редактором газеты " Правительственный Вестник", и состоял в этой должности до самой смерти. С небольшим через год, в 1882 году, Данилевскому именным Высочайшим указом повелено быть членом совета главного управления по делам печати, с оставлением в должности главного редактора "Правительственного Вестника", а в 1886 году он был произведен в тайные советники. Как редактор "Правительственного Вестника". Данилевский много содействовал тому, что литературный и научный отделы этого издания сделались значительно разностороннее. Кроме того, редакция газеты ему же обязана и организацией сношений с представителями различных министерств и высших государственных учреждений, посредством которых для редакции обеспечена была непрерывная доставка официальных сведений по отделу "сообщений" как о работах самих министерств, так и о занятиях разных правительственных комиссий и комитетов.

На литературное поприще Данилевский выступил очень рано, еще будучи студентом петербургского университета. Первым печатным произведением его было стихотворение "Славянская весна", появившееся в № 47 "Иллюстрации" 1846 года, без подписи. Затем с 1847 года Данилевский сделался деятельным сотрудником "Полицейской Газеты", в которой писал под псевдонимом "Пан-Баян". В течение 1847 года он поместил в этой газете семь фельетонов о столичных событиях и происшествиях, а в следующем году напечатал фельетон: "Очерки изящного" и пятнадцать писем о Финляндии, озаглавленных: "Выписки из путевого альбома", с подписью: Гр. Д-ский, написанных хотя и в восторженно напыщенном тоне, но не лишенных интереса. Особенно любопытен очерк, посвяшенный финской поэзии. Затем произведения Данилевского начали появляться в детском журнале А. О. Ишимовой "Звездочка", где в 1847 году была напечатана его статья: "Пещера тигров" и стихотворения: "Брату" и "У колыбели". Первые литературные опыты его были встречены критикой далеко несочувственно: поэма из мексиканской жизни "Гвая Ллир", напечатанная сначала в "Библиотеке для чтения" и затем, отдельным изданием, "Крымские стихотворения", изданные в 1851 году, а также "Пир у поэта Катула", драматические сцены из римской жизни, шедшие в Александринском театре, и "Арабская Касида" - стихотворения, прявившиеся в "Пантеоне" 1852 года, - подверглись даже резким отзывам и нападками. Одним из первых бытовых рассказов Данилевского, сочувственно встреченных критикою, была "Повесть о том, как казак побывал в Бахчисарае", напечатанная в "Современнике" 1852 года (№ 5). Ободренный успехом, Данилевский написал целый ряд рассказов из украинского быта, изданных в 1853 г. под общим заглавием "Слобожане", и напечатал целую серию сказок из малорусского быта (в "Отеч. Зап."), изданных потом под общим заглавием "Степных казаков", которые так понравились критике и публике, что в одной из книжек "Дешевой библиотеки" Суворина выдержали одно за другим семь изданий. В пятидесятых годах Данилевский напечатал в различных периодических изданиях целый ряд стихотворных переводов из Байрона, Шиллера, Лонгфелло, Новалиса ("Мадонна" и "Наши крылья"), Мицкевича и Шекспира ("Король Ричард III"), в "Библ. для чтен.", 1850 г., №№ 4 и 6, и "Цимбелин", там же, 1851 г., № 8, и отд.), а также написал ряд фельетонов и критических статей о малорусской литературе. В конце пятидесятых годов Данилевский уже пользовался репутацией почтенного литератора и сотрудничал во многих периодических изданиях: "Московских Ведомостях", "Голосе", "Северной Пчеле", "С.-Петербургских Ведомостях", "Одесском Вестнике", "Биржевых Ведомостях", "Харьковских Губ. Ведомостях" и мн. др., но литературная известность Данилевского началась, собственно, после появления его двух романов: "Беглые в Новороссии" и "Беглые воротились" или "Воля", которые печатались под псевдонимом А. Скавронского, в журнале Достоевского "Время" в 1862 г. (№№ 1 и 2) и 1863 г. (№№ 1-3). Явившись под свежим впечатлением освобождения крестьян, романы эти нравились публике не одним только сказочным интересом замысловатых и увлекательных сюжетов, не одним только образным языком и мастерским изображением крестьянского быта и блестящих картин южной природы, но и гуманным отношением к народу, лишенным той излишней фальшивой идеализации, которою страдало большинство романов начала шестидесятых годов. С тех пор почти все его произведения, и мелкие и крупные, пользовались значительным успехом, а роман "Новые места" ("Русск. Вестник" 1867 г., №№ 1 и 2), посвященный разоблачению харьковской истории о подделывателях кредитных билетов, вызвал своего рода сенсацию. В 1866 г. Данилевский издал сборник "Украинская Старина", заключающий в себе исследование о харьковских народных школах в старину и новейшее время и биографии южнорусских деятелей; Квитки-Основьяненко, Сковороды и Каразина, - почтенный труд, который академия наук, в 1868 г., увенчала Уваровской малой премией в 500 руб. Заплативши дань изображению народного быта своими первыми романами, Данилевский на долгое время замолчал, писал лишь небольшие рассказы из украинской жизни и только после одиннадцатилетнего перерыва выступил с последним бытовым романом "Девятый вал" (в "Вестнике Европы" 1873 г.), раскрывшим всю подноготную быта женских монастырей и имевшим шумный успех, и затем в конце семидесятых годов дал целую серию фантастических рассказов: "Русский Декамерон", "Жизнь через сто лет" и т. п.

Испытав свои силы на поприще исторической беллетристики еще в пятидесятых годах, когда появились его рассказы из жизни ХVІІ и ХVІІІ вв.: "Вечер в тереме царя Алексея Михайловича", "Царь Алексей с соколом" (1856 г.) и "Екатерина Великая на Днепре" (1858 г.), Данилевский в последние годы своей жизни почти исключительно посвятил свои силы художественной разработке отечественной истории, по преимуществу XVIII века, знатоком которого он был и из которого черпал содержание для своих романов. В исторических произведениях Данилевского проходит перед читателем почти вся история новой России: изображению эпохи Петра, І, Елизаветы, Петра III и Екатерины Второй посвящены повести и романы: "На Индию", "Мирович", "Княжна Тараканова" (1882 г.), "Черный год" или "Пугачевщина" (1889 г.), "Потемкин на Дунае" и "Уманская резня"; началу XIX столетия посвящены роман "Сожженная Москва" (1882 г.), написанный под сильным влиянием "Войны и мира" гр. Толстого, и отрывки из неоконченного романа "Восемьсот двадцать пятый год" - из эпохи Александра I.

Живо написанные исторические романы Данилевского хотя и основаны на внимательном, добросовестном изучении исторических событий описываемой эпохи и не лишены художественности, однако страдают тем недостатком, что автор, увлеченный художественным вымыслом, позволял себе иногда уклоняться от исторической правды и сближал, напр., исторических лиц, которые жили в разные эпохи или приписывал им невероятные положения и т. п. Публика все-таки зачитывалась романами Данилевского, среди которых наибольший успех выпал на долю романа "Мирович". В этом романе Данилевским впервые опубликованы любопытные данные из дела об Иоанне Антоновиче, именно, изображен известный эпизод из царствования Екатерины - попытка Мировича совершить coup d"état, возведя на престол злосчастного шлиссельбургского узника, Иоанна VІ. "Мирович", носивший в рукописи название: "Царственный узник", был запрещен цензурой, но, по всеподданнейшему докладу министра внутренних дел, государь разрешил его напечатать, и "Мирович" имел такой шумный успех в России и за границей, что в 1880 г. в Париже, в Collège de France, проф. Ходзько читал о нем лекции. Впрочем, Данилевский, стяжав известность на поприще исторической беллетристики, продолжал печатать в различных газетах и журналах мелкие рассказы: в "Историческом Вестнике" он описал свою поездку к гр. Толстому в Ясную Поляну; вероятно, под влиянием этой же поездки он написал и рассказы для народа: "Христос-Сеятель" и "Стрелочник". Уже после смерти Данилевского в "Сборнике Нивы" появился рассказ его "Шарик", в "Историч. Вестн." (1891 г. янв.) напечатана часть его мемуаров под заглавием: "Из литературных воспоминаний" о Н. Ф. Щербине и в "Русской Мысли" 1892 г. (янв. и февр.) появилось начало романа, в котором Данилевский предлагал изобразить трагическую судьбу Алексея Петровича. С годами росла и популярность Данилевского: не было почти ни одного периодического издания, с широким кругом читателей, в котором бы не сотрудничал он; его повести и рассказы с 1874 г. начали появляться и за границей в переводах, на французском, немецком, польском, чешском и венгерском языках. Данилевский был членом многих обществ: любителей российской словесности при Московском университете (с 1867 г.), Императорского русского географического (с 1870 г.), член-корреспондентом общества любителей древней письменности (с 1886 г.), Русского литературного общества (с 1883 г.), членом комиссии при академии художеств для обсуждения вопроса об устройстве музеев в городах (с 1883 г.) и др. На долю Данилевского выпало редкое внимание со стороны читающей публики: еще при жизни автора собрание его сочинений выдержало шесть изданий, а в 1893 г., через два года после его смерти, появилось и седьмое издание в девяти томах, с биографиею автора.

"Собрание сочинений Г. П. Данилевского", изд. седьмое, 1893 г., т. I, биографич. очерк, С. Трубачевым. - "Исторический Вестник", 1890 г., № 4, стр. 154 (ст. С. Левина); 1891 г. № 1, стр. 299-304; 1893 г. № 8, стр. 520. - Соловьев: "Искусство и жизнь", 1869 г., т. III, стр. 214-257 ("Деловые люди"). - "Русская Мысль", 1886 г., № 11-12, ст. Сокальского: "Поэзия труда и борьбы". - Скабичевский: "История нов. русской лит." СПб. 1891 г., стр. 233-235, 371-372. - Г. П. Данилевский по личным его письмам и литер. переписке. Харьков, 1893 г., стр. 91 См. об этой брошюре "Киевская Старина", 1894, № 1.

А. Черкас.

{Половцов}

Данилевский, Григорий Петрович

Известный романист. Родился 14 апреля 1829 г. в богатой дворянской семье (см. выше) Харьковской губернии, учился в Московском университетском пансионе и Петербургском университете, где в 1850 г. кончил курс со степенью кандидата прав. За год до того он по ошибке был привлечен к делу Петрашевского и несколько месяцев просидел в Петропавловской крепости в одиночном заключении. С 1850 по 57 г. Д. служил в министерстве народного просвещения чиновником особых поручений и неоднократно получал командировки в архивы южных монастырей. В 1856 г. он был одним из писателей, посланных вел. кн. Константином Николаевичем для изучения различных окраин России. Ему было поручено описание прибрежьев Азовского моря и устьев Дона. Выйдя в 1857 г. в отставку, Д. надолго поселился в своих имениях, был депутатом харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, позднее членом училищного совета, губернским гласным и членом Харьковской губернской земской управы, почетным мировым судьей, ездил с земскими депутациями в Петербург и т. д. В 1868 г. Д. поступил было в присяжные поверенные Харьковского окр., но вскоре получил место помощника главного редактора "Правительственного вестника", а в 1881 г. был назначен главным редактором газеты; состоял также членом совета главного управления по делам печати. Умер в Петербурге 6 дек. 1890 г. Довольно высокое официальное положение Д. нимало не ослабило в нем ни страстного стремления к литературной деятельности, ни, в общем, "либеральной" ее окраски. Печатал он свои большие произведения 70-х и 80-х гг. исключительно в "Вестнике Европы" и "Русск. мысли", а в библиографическом отделе официального "Правит. вестника" весьма часто давались благоприятные отзывы о литературных явлениях, которые в изданиях консервативного лагеря встречали самую резкую оценку. Литературную деятельность свою Д. начал мало замечательными стихами: поэма из мексиканской жизни "Гвая-Лир", "Украинские сказки" (имели, впрочем, 8 изд.), "Крымские стихот." (1851), переводы из Шекспира ("Ричард III", "Цимбелин"), Байрона, Мицкевича и др. Удачнее были повести из малороссийского быта и старины, собранные в 1854 г. в книжку "Слобожане". Первый роман, обративший на Д. внимание большой публики, - "Беглые в Новороссии" (1862), подписанный псевдонимом "Д. Скавронский". За ним последовали "Беглые воротились" (1863) и "Новые места" (1867). В 1874 г. появился "Девятый вал". Повестью "Потемкин на Дунае" (1878) начинается вторая половина литературной деятельности Д., почти исключительно посвященная исторической беллетристике. Одно за одним появляются: "Мирович" (1879); "На Индию при Петре" (1880); "Княжна Тараканова" (1883); "Сожженная Москва" (1886); "Черный год" (1888) и ряд рассказов из семейной старины. Полное собрание соч. Д. (сначала в 4, позднее в 9 т.) выдержало с 1876 г. 7 изданий (печатавшихся, впрочем, в небольшом количестве экземпляров). В 1866 году Д. издал книгу "Украинская старина" (истор. и биограф. очерки), удостоенную малой Уваровской премии. Из биограф. данных о Д. можно отметить предисловие С. Трубачева к 6 изд. и переписку Д. (Харьков, 1893), из критических - Ник. Соловьева в его книге "Искусство и жизнь" и П. Сокальского в "Рус. мысли", 1886 г., № 11 и 12. Hепосредственно художественное дарование Д. невелико. Ему совсем не удается характеристика и отделка отдельных лиц; у него никогда не хватает терпения стройно и последовательно довести интригу до конца, он всегда торопливо распутывает ее кое-как, благодаря чему ни один роман его не обходится без того, чтобы на сцену не появился какой-нибудь deus ex machina. Это сообщает произведениям его характер анекдотичности, а подчас и мелодраматичности. Но Д. бесспорно занимательный рассказчик, и, за исключением "Девятого вала", все вышедшее из под его пера читается с большим интересом. Тайна этого интереса лежит в самом выборе сюжетов. "Девятый вал" потому и скучен, что взята в общем обыденная тема, в которую только изредка вкраплены излюбленные Д. уголовные мотивы. Во всех же остальных его произведениях сюжеты самые экстраординарные. Три "бытовых", по намерению автора, романа Д., образующие известную трилогию, посвященную изображению оригинальной жизни Приазовского края ("Беглые в Новороссии", "Беглые воротились" и "Новые места"), не составляют исключения. Критика Зап. Европы, где Д. пользуется большою популярностью (существует около 100 переводов разных его сочинений), справедливо дала ему за эту трилогию эпитет "русского Купера". И действительно, жизнь наших правда поэтичных в своем приволье, но по общему представлению столь мирных новороссийских степей под кистью Д. получает необыкновенно романтическую окраску. Похищение женщин, лихие подвиги разбойников, величавые беглые, фальшивые монетчики, бешеные погони, убийства, подкопы, вооруженное сопротивление властям и даже смертная казнь - вот на каком непривычном для русского реализма фоне разыгрываются чрезвычайные события трилогии. Один из немногих в русской критике апологетов Д., П. Сокальский, основываясь на второстепенных, в сущности, подробностях и эпизодах трилогии, усматривает в ней "поэзию борьбы и труда". Сам автор в лирических отступлениях и постоянном приравнивании Новороссии к "штатам по Миссисипи", тоже весьма ясно обнаруживает свое стремление придать приобретательским подвигам своих героев характер протеста против крепостной апатии, одним мертвым кольцом охватившей и барина, и мужика. Не следует забывать, что трилогия Д. была задумана и частью даже написана в ту эпоху, когда деловитость как противоядие косности соблазняла самых крупных писателей наших. Известно, однако же, что попытки идеализирования Штольцев ни к чему не привели. Нечего, следовательно, удивляться, что и второстепенному таланту Д. не удалось выделить в погоне за наживой элементы душевного порыва к сильному и яркому. Спекуляторы его только спекуляторами и остались. Вот почему вместо "поэзии борьбы и труда" гораздо вернее будет усматривать вместе с критикою 60-х гг. в трилогии одну только "художественную этнографию". В 1870 годах Д. в "Девятом вале" в лице Ветлугина сделал попытку прямого апофеозирования "делового" человека; но на этот раз получилось нечто до такой степени безжизненное, что самые горячие защитники Д. признали попытку безусловно неудачной.

Исторические романы Д. уступают художественно-этнографическим произведениям его в свежести и воодушевлении, но они гораздо зрелее по исполнению. В них меньше характерной для Д. торопливости, и стремление к эффектности не идет дальше желания схватывать яркие черты эпохи. Писал Д. свои исторические романы, почти исключительно посвященные 2-й половине прошлого столетия, с большой тщательностью и с прекрасной подготовкой. Он был большой знаток 18-го в. не только по книгам, но и по живым семейным преданиям, сообщенным ему умною и талантливою матерью. Отдельные личности, как и в бытовых романах, мало ему удаются, но общий колорит он схватывает очень удачно. Лучший из исторических романов Д. - "Черный год". Правда, личность Пугачева вышла недостаточно яркой, но понимание психологии масс местами доходит до истинной глубины. К числу наименее удачных романов Д. нельзя не причислить "Сожженную Москву", где соперничество с Толстым оказалось слишком опасным.

С. Венгеров.

{Брокгауз}

Данилевский, Григорий Петрович

(1829-1890) - романист. Из богатых дворян. Привлекался по делу петрашевцев (1849), но был освобожден без последствий через 2½ месяца. В дальнейшем занимал крупные бюрократические посты; ряд лет состоял редактором "Правительственного вестника". Получил известность своим бытовым романом "Беглые в Новороссии" (1862, под псевдонимом А. Скавронский). Продолжая традиции публицистической литературы, рисуя разложение дворянства, злоупотребления администрации и эксплуатацию беглых крестьян, Д. в частности по-новому ставил и проблему "лишних людей", ища ее разрешения на путях буржуазного предпринимательства, которому он воздает хвалу в своем романе. После опубликования ряда др. общественно-бытовых романов ("Беглые воротились", 1863; "Новые места", 1867; "Девятый вал", 1874, и пр.) Д. вторую половину своей деятельности отдал писанию авантюрно-исторических романов, лучшие из которых, благодаря несомненной живости рассказа, необычным романтическим сюжетам и богатству приключений, долгое время сохраняли известный интерес, несмотря на слабую "историчность" этих произведений и на официальную трактовку исторических событий и лиц. Таковы напр. романы: "Мирович" (1879), "Сожженная Москва" (1886), "Черный год" (1888-89) и ряд небольших рассказов.

Первое собр. соч. Д. вышло в 4 тт., СПб, 1877; полное собр. - в 24 тт. (9 изд., СПб, 1901) и в приложении к "Ниве" за 1901.

Лит.: Биографический очерк Трубачева С. при т. I сочинений Д.; Г. П. Данилевский по личным его письмам и литературной переписке, Харьков, 1893; Венгеров С., Источники словаря русских писателей, том II, СПб, 1910; Языков Д. Д., Обзор жизни и трудов русских писателей, вып. 10; Соколов П., Искусство и жизнь, том III, Петербург, 1869.

Данилевский, Григорий Петрович

Русский писатель. Род. в богатой дворянской семье, учился в Петербургском университете. В 1849 был арестован по делу Петрашевского; в 1850-1857 служил в мин. нар. проев.; в 1868-1881 редактировал "Правительственный вестник".

Д. - автор ряда исторических романов и повестей, пользовавшихся в свое время большой популярностью и переведенных на ряд иностранных яз.: "Мирович" ,"Сожженная Москва" , "Черный год" , "Потемкин на Дунае" и мн. др. Эти романы Д. примыкают к тому течению исторической беллетристики, которое в 30-х гг. представлялось Загоскиным, а в 70-х - Салиасом; с последним из них, представителем крупнопоместного стиля в историческом романе, у Д. особенно много аналогий. Поместный генезис его творчества явствует из трактовки им явлений русской истории. Центральными образами композиций Данилевского являются родовые дворяне, крепко преданные престолу и родине, - Глеб Дуганов ("Черный год"), морской офицер Концов ("Княжна Тараканова"), Перовский ("Сожженная Москва") и т. д. Преобладающие темы Данилевского - годы лихолетья русского государства - нашествие Наполеона, бунт Пугачева. Система образов Д. обыкновенно резко делится на две части: бунтовщики экспозируются со стороны по преимуществу отрицательной ("Испуганная, бледная Туровцова исчезла среди серых зипунов, чекменей, бараньих шапок и в кучу сбившихся плеч и спин. Раздался неистовый женский вопль. В воздухе бессильно мелькнули белые и худые руки и с развившеюся, тощею косой седая голова. Здесь и там полилась кровь. Падали, с раздробленными черепами, сбежавшиеся последние защитники барского добра". Такова картина крестьянского восстания против справедливой и благородной помещицы). Вся трактовка пугачевщины не выходит у Д. за границы бунта, затеянного яицкими казаками ради их личных выгод. Эта политическая интрига обыкновенно увязывается Д. с любовной экспозицией дворянского бытового уклада.

Помимо исторических романов, Д. написал романы полуэтнографического характера. Такова его трилогия - "Беглые в Новороссии", "Беглые воротились", "Новые места" , - давшая критике повод назвать Д. "русским Купером".

Библиография: 1.Сочин. Д., изд.7-е, 9 тт., СПб., 1892-1893 (одно из чрезвычайно многочисленных изданий Д.).

II. Скабичевский А., История новейшей русской литературы, гл. XX; Н. Ш(елгунов), Бесплодная нива, "Дело", 1800, X; Гаршин Е., Критические опыты, СПб., 1888.

Григо́рий Петро́вич Даниле́вский (14 (26) апреля , село Даниловка , Изюмский уезд , Слободско-Украинская губерния , Российская империя - 6 (18) декабря , Санкт-Петербург , Российская империя) - русский писатель, публицист, переводчик, автор художественных произведений, в том числе романов из истории России XVIII-XIX веков, при жизни писателя снискавших признание в России и за рубежом.

Слава одарённого бытописателя пришла к Данилевскому в 1862 году с выходом в свет новеллы «Беглые в Новороссии», опубликованной под псевдонимом А. Скавронский.

Биография

Ему было поручено описание прибрежьев Азовского моря и устьев Дона . Выйдя в г. в отставку, надолго поселился в своих имениях, был депутатом харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, позднее членом училищного совета, губернским гласным и членом Харьковской губернской земской управы, почётным мировым судьей, ездил с земскими депутациями в Петербург и т. д. В г. поступил было в присяжные поверенные Харьковского округа, но вскоре получил место помощника главного редактора «Правительственного вестника », а в г. был назначен главным редактором газеты; состоял также членом совета главного управления по делам печати. Тайный советник .

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1849 год - дом И. И. Загемеля и А. А. Берга - Загибенин переулок, 4;
• 1864 - 06.12.1890 года - доходный дом - Невский проспект, 71.

Творческая деятельность

Литературную деятельность начал стихами, дебютировав в печати стихотворением в . В «Библиотеке для чтения » опубликовал поэму из мексиканской жизни «Гвая-Ллир» (), после чего стал постоянным сотрудником журнала Сенковского . К тому же ряду относят его «Украинские сказки» (имели, впрочем, 8 изд.), цикл «Крымские стихотворения» (), переводы из Шекспира («Ричард III», «Цимбелин»), Байрона , Мицкевича и другие. Печатал также путевые очерки.

Удачнее были повести из малороссийского быта и старины, собранные в г. в книжку «Слобожане». Первый роман , обративший на Данилевского внимание публики, - «Беглые в Новороссии» (), подписанный псевдонимом «А. Скавронский» . За ним последовали «Беглые воротились» () и «Новые места» ().

Довольно высокое официальное положение нимало не ослабило в нём ни страстного стремления к литературной деятельности, ни в общем «либеральной» её окраски. Печатал он свои большие произведения 1870-х и 1880-х гг. исключительно в «Вестнике Европы » и «Русской мысли», а в библиографическом отделе официального «Правительственного вестника» весьма часто давались благоприятные отзывы о литературных явлениях, которые в изданиях консервативного лагеря встречали самую резкую оценку.

Значение творчества

Художественное дарование Данилевского критиками XIX века оценивалось невысоко. Ему не удавались характеристика и отделка отдельных лиц. У него не хватало терпения стройно и последовательно довести интригу до конца, он всегда торопливо распутывал её кое-как, благодаря чему ни один роман его не обходится без того, чтобы на сцену не появился какой-нибудь deus ex machina . Это сообщает произведениям его характер анекдотичности, а подчас и мелодраматичности.

Но Данилевский бесспорно занимательный рассказчик, и, за исключением «Девятого вала», все вышедшее из под его пера читается с большим интересом. Тайна этого интереса лежит в самом выборе сюжетов. «Девятый вал» потому и скучен, что взята в общем обыденная тема, в которую только изредка вкраплены излюбленные Данилевским уголовные мотивы. Во всех же остальных его произведениях сюжеты самые экстраординарные. Три «бытовых», по намерению автора, романа, образующие известную трилогию , посвящённую изображению оригинальной жизни Приазовского края («Беглые в Новороссии», «Беглые воротились» и «Новые места»), не составляют исключения. Критика Западной Европы , где Данилевский пользовался большой популярностью (существует около 100 переводов разных его сочинений), справедливо дала ему за эту трилогию эпитет «русского Купера ».

Жизнь поэтичных в своем приволье, но по общему представлению столь мирных новороссийских степей под кистью Данилевского получает необыкновенно романтическую окраску. Похищение женщин, лихие подвиги разбойников, величавые беглые, фальшивомонетчики, бешеные погони, убийства, подкопы, вооружённое сопротивление властям и даже смертная казнь - вот на каком непривычном для русского реализма фоне разыгрываются чрезвычайные события трилогии. Один из немногих в русской критике апологетов Данилевского, П. Сокальский, основываясь на второстепенных, в сущности, подробностях и эпизодах трилогии, усматривает в ней «поэзию борьбы и труда». Сам автор в лирических отступлениях и постоянном приравнивании Новороссии к «штатам по Миссисипи», тоже весьма ясно обнаруживает своё стремление придать приобретательским подвигам своих героев характер протеста против крепостной апатии , одним мертвым кольцом охватившей и барина, и мужика. Не следует забывать, что трилогия Данилевского была задумана и частью даже написана в ту эпоху, когда деловитость как противоядие косности соблазняла самых крупных писателей наших. Известно, однако же, что попытки идеализирования Штольцев ни к чему не привели. Нечего, следовательно, удивляться, что и второстепенному таланту Данилевского не удалось выделить в погоне за наживой элементы душевного порыва к сильному и яркому. Спекуляторы его только спекуляторами и остались. Вот почему вместо «поэзии борьбы и труда» гораздо вернее будет усматривать вместе с критикой 60-х гг. в трилогии одну только «художественную этнографию». В 1870 годах Данилевский в «Девятом вале» в лице Ветлугина сделал попытку прямого апофеозирования «делового» человека; но на этот раз получилось нечто до такой степени безжизненное, что самые горячие защитники Д. признали попытку безусловно неудачной.

Исторические романы Данилевского уступают художественно-этнографическим произведениям его в свежести и воодушевлении, но они гораздо зрелее по исполнению. В них меньше характерной для Данилевского торопливости, и стремление к эффектности не идет дальше желания схватывать яркие черты эпохи. Писал Данилевский свои исторические романы, почти исключительно посвященные второй половине XVIII века , с большой тщательностью и с прекрасной подготовкой. Он был большой знаток XVIII века не только по книгам, но и по живым семейным преданиям, сообщённым ему умной и талантливой матерью. Отдельные личности, как и в бытовых романах, мало ему удаются, но общий колорит он схватывает очень удачно. Лучший из исторических романов Данилевского - «Чёрный год». Правда, личность Пугачёва вышла недостаточно яркой, но понимание психологии масс местами доходит до истинной глубины.

К числу наименее удачных романов Данилевского критика причисляла «Сожжённую Москву», где соперничество с Л. Н. Толстым оказалось слишком опасным.

Из биографических данных о Данилевском можно отметить предисловие С. Трубачева к 6 изд., также к 8 изд. (посмертному) - изд. А.Ф. Маркса (С.-Петербург, 1901 г.) и переписку Данилевского (Харьков , ), из критических - Ник. Соловьёва в его книге «Искусство и жизнь» и П. Сокальского в «Русской мысли», г., № 11 и 12.

Семья

• Жена - Юлия Егоровна Замятина , дочь помещика - соседа Змиевского уезда, штабс-капитана Замятина. Свадьба была 7 июня 1857 года (ст. ст.). Венчание происходило в Покровской церкви села Дмитриевки, Изюмского уезда.
• Дочь - Александра Григорьевна Данилевская , в замужестве Родригес. Вышла замуж за испанского офицера Родригеса, ставшего в 1920-х годах генералом. Была близко знакома с Михаилом Кольцовым в 1936-1938.
  • Внучки - Юлия и Елена Родригес . Во время Гражданской войны в Испании работали в советском торгпредстве.

Основные произведения

• «Слобожане» (сборник рассказов и очерков), ;
• «Полтавская старина», Санкт Петербург, ;
• «Жизнь через сто лет», ;
• «Беглые в Новороссии» и «Воля» («Беглые воротились»), опубликован в журнале «Время» ( , № 1-2, и , № 1-3);
• «Но­вые места», ;
• «Девятый вал», ;
• «Мирович», ;
• «Княжна Тараканова», ;
• «Сожженная Москва», ;
• «Черный год» («Пугачев­щина»), - ;
• «Царевич Алексей» (незакончен), вышел в посмертно.

Напишите отзыв о статье "Данилевский, Григорий Петрович"

Литература

• // Исторический вестник , 1891. – Т. 43. - № 1. – С. 299-304.
• Русские писатели. 1800-1917. Биографический словарь. Т. 2: Г - К. Москва: Большая российская энциклопедия, 1992. С. 80-82.
• С. Венгеров. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1893. - Т. X. - С. 75-77.

Ссылки

• , издание 1854 г. в новой орфографии в
• в библиотеке Максима Мошкова

Примечания

Отрывок, характеризующий Данилевский, Григорий Петрович

На другой день Ростов проводил Денисова, который не хотел более ни одного дня оставаться в Москве. Денисова провожали у цыган все его московские приятели, и он не помнил, как его уложили в сани и как везли первые три станции.
После отъезда Денисова, Ростов, дожидаясь денег, которые не вдруг мог собрать старый граф, провел еще две недели в Москве, не выезжая из дому, и преимущественно в комнате барышень.
Соня была к нему нежнее и преданнее чем прежде. Она, казалось, хотела показать ему, что его проигрыш был подвиг, за который она теперь еще больше любит его; но Николай теперь считал себя недостойным ее.
Он исписал альбомы девочек стихами и нотами, и не простившись ни с кем из своих знакомых, отослав наконец все 43 тысячи и получив росписку Долохова, уехал в конце ноября догонять полк, который уже был в Польше.

После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на cтанции не было лошадей, или не хотел их смотритель. Пьер должен был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
– Прикажете чемоданы внести? Постель постелить, чаю прикажете? – спрашивал камердинер.
Пьер не отвечал, потому что ничего не слыхал и не видел. Он задумался еще на прошлой станции и всё продолжал думать о том же – о столь важном, что он не обращал никакого.внимания на то, что происходило вокруг него. Его не только не интересовало то, что он позже или раньше приедет в Петербург, или то, что будет или не будет ему места отдохнуть на этой станции, но всё равно было в сравнении с теми мыслями, которые его занимали теперь, пробудет ли он несколько часов или всю жизнь на этой станции.
Смотритель, смотрительша, камердинер, баба с торжковским шитьем заходили в комнату, предлагая свои услуги. Пьер, не переменяя своего положения задранных ног, смотрел на них через очки, и не понимал, что им может быть нужно и каким образом все они могли жить, не разрешив тех вопросов, которые занимали его. А его занимали всё одни и те же вопросы с самого того дня, как он после дуэли вернулся из Сокольников и провел первую, мучительную, бессонную ночь; только теперь в уединении путешествия, они с особенной силой овладели им. О чем бы он ни начинал думать, он возвращался к одним и тем же вопросам, которых он не мог разрешить, и не мог перестать задавать себе. Как будто в голове его свернулся тот главный винт, на котором держалась вся его жизнь. Винт не входил дальше, не выходил вон, а вертелся, ничего не захватывая, всё на том же нарезе, и нельзя было перестать вертеть его.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика, после которых он для его сиятельства (что будет, то будет) даст курьерских. Смотритель очевидно врал и хотел только получить с проезжего лишние деньги. «Дурно ли это было или хорошо?», спрашивал себя Пьер. «Для меня хорошо, для другого проезжающего дурно, а для него самого неизбежно, потому что ему есть нечего: он говорил, что его прибил за это офицер. А офицер прибил за то, что ему ехать надо было скорее. А я стрелял в Долохова за то, что я счел себя оскорбленным, а Людовика XVI казнили за то, что его считали преступником, а через год убили тех, кто его казнил, тоже за что то. Что дурно? Что хорошо? Что надо любить, что ненавидеть? Для чего жить, и что такое я? Что такое жизнь, что смерть? Какая сила управляет всем?», спрашивал он себя. И не было ответа ни на один из этих вопросов, кроме одного, не логического ответа, вовсе не на эти вопросы. Ответ этот был: «умрешь – всё кончится. Умрешь и всё узнаешь, или перестанешь спрашивать». Но и умереть было страшно.
Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.

– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.

Григо́рий Петро́вич Даниле́вский (14 (26) апреля , село Даниловка , Изюмский уезд , Слободско-Украинская губерния , Российская империя - 6 (18) декабря , Санкт-Петербург , Российская империя) - русский (малороссийский) литератор, наиболее известный романами из истории России XVIII-XIX веков. С 1881 г. главный редактор «Правительственного вестника », тайный советник .

Биография

Выйдя в 1857 году в отставку, надолго поселился в своих имениях, был депутатом харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, позднее членом училищного совета, губернским гласным и членом Харьковской губернской земской управы, почётным мировым судьей, ездил с земскими депутациями в Петербург и т. д. В родном селе Даниловка в 1962 г. ему поставлен памятник.

В 1868 году поступил было в присяжные поверенные Харьковского округа, но вскоре получил место помощника главного редактора «Правительственного вестника », а в 1881 году был назначен главным редактором; состоял также членом совета главного управления по делам печати.

Творческая деятельность

Данилевский, 1844

Литературную деятельность начал стихами, первое стихотворение опубликовал в 17 лет. В «Библиотеке для чтения » поместил поэму из мексиканской жизни «Гвая-Ллир» (1849), после чего стал постоянным сотрудником журнала Сенковского . Осенью 1851 г. познакомился со своим кумиром Гоголем . К юношескому периоду романтического эпигонства относятся «Украинские сказки» (выдержавшие, впрочем, 8 изданий), цикл «Крымские стихотворения» (1851), переводы из Шекспира («Ричард III», «Цимбелин»), Байрона , Мицкевича и других авторов.

Несколько оригинальнее были этнографические повести из малороссийского быта и старины, собранные в 1854 г. под названием «Слобожане». Первый роман , обративший на Данилевского внимание серьёзной публики, - «Беглые в Новороссии» (1862), подписанный псевдонимом «А. Скавронский» . За ним последовали «Беглые воротились» (1863) и «Новые места» (1867). После многолетнего перерыва в 1874 г. появился роман «Девятый вал», основанный отчасти на автобиографическом материале и содержащий критику монастырских нравов. Эта книга подводит черту под периодом общественно-бытовых повестей Данилевского.

Повестью «Потёмкин на Дунае» (1878) начинается вторая половина литературной деятельности Данилевского, почти исключительно посвященная исторической беллетристике. Один за другим появляются романы «Мирович» (1879), «На Индию при Петре» (1880), «Княжна Тараканова» (1883), «Сожженная Москва» (1886), «Чёрный год» (1888) и ряд рассказов «из семейной старины».

Занимательность сюжетов и лёгкость слога позволили Данилевскому соперничать с графом Салиасом , Д. Л. Мордовцевым и Вс. Соловьёвым за право считаться «русским Дюма ». В 1866 г. он издал книгу исторических и биографических очерков «Украинская старина», удостоенную малой Уваровской премии . Печатал также путевые очерки и святочные рассказы . Полное собрание сочинений Данилевского (сначала в 4, позднее в 9 тт.) выдержало с 1876 г. семь изданий (печатавшихся, впрочем, в небольшом количестве экземпляров).

Довольно высокое официальное положение не ослабило в Данилевском ни стремления к литературной деятельности, ни в целом либеральной её окраски. Печатал он свои большие произведения 1870-х и 1880-х гг. исключительно в «Вестнике Европы » и «Русской мысли », а в библиографическом отделе официального «Правительственного вестника» весьма часто давались благоприятные отзывы о литературных явлениях, которые в изданиях консервативного лагеря встречали самую резкую оценку.

Наибольшим успехом пользовался роман о Мировиче , в рукописи озаглавленный «Царственный узник» и впервые открывший для широкой публики обстоятельства смерти императора Иоанна Антоновича , прежде засекреченные. Публикация книги, отсроченная цензурой на четыре года, стала подлинной сенсацией .

Семья

Жена - Юлия Егоровна Замятина , дочь владельца соседнего имения (в Змиевском уезде) - штабс-капитана Замятина. Венчание состоялось 7 июня 1857 г. в Покровской церкви села Дмитриевка Изюмского уезда.

Григорий Петрович Данилевский - известный отечественный литератор. Популярность к нему пришла благодаря романам, посвященным российской истории XVIII-XIX веков. С 1881 года в должности главного редактора возглавлял журнал "Правительственный вестник", имел чин тайного советника.

Семья литератора

Григорий Петрович Данилевский родился в 1829 году. Он появился на свет в небольшом селе Даниловка, расположенном в Изюмском уезде Слободско-Украинской губернии. В наши дни это территория Харьковской области.

Отец героя нашей статьи был богатым и обеспеченным помещиком. Его звали Петр Иванович, в армии дослужился до поручика, а после отправился в отставку. Он умер в 1839 году, когда сыну было десять лет.

В семье Данилевских существовало семейное предание, которое, впрочем, было подтверждено вполне официальными документами. Оно гласило, что основателю их рода Даниле Данилову в 1709 году выпала честь принимать в своем доме императора Петра I. Правитель как раз возвращался в Полтаву из Азова. Рассказывали, что государю понравилось у Данилова, он быстро пошел вверх по карьерной лестнице.

Примечательно, что в роду у Григория Петровича Данилевского оказался еще один знаменитый литератор. Его двоюродная сестра Ефросинья Осиповна стала в будущем бабушкой Владимира Маяковского.

Образование

Григорий Петрович Данилевский сначала учился в дворянском институте в Москве (до 1846 года), а затем поступил в университет в Санкт-Петербург на юридическое отделение. Отец всегда хотел, чтобы он получил основательную профессию, которая бы приносила постоянный доход.

В биографии Григория Петровича Данилевского немало интересных фактов и курьезов. Правда, один из них едва не закончился трагедией. В 1849 году его по ошибке арестовали вместо Николая Яковлевича Данилевского и привлекли к ответственности по который был сторонником революционной борьбы, собирался готовить для нее народные массы. Петрашевский и еще 20 человек, среди которых был Федор Достоевский, были приговорены к смертной казни, которую в последний момент заменили бессрочной каторгой.

Героя нашей статьи несколько месяцев продержали в одиночной камере в Петропавловской крепости. Только потом в досадной ошибке разобрались и отпустили студента. Реально связанный с Петрашевским Николай Яковлевич Данилевский провел в заключении 100 дней, после чего был выслан из Петербурга.

Григорий Петрович в 1850 году получает серебряную медаль за сочинение "О Пушкине и Крылове", университетский курс окончил со степенью кандидата права.

На службе в министерстве

Биография Григория Петровича Данилевского подробно изложена в этой статье. Сразу после университета он поступил на службу в Министерство народного просвещения. Работал чиновником по особым поручениям, часто отправлялся в командировки в отдаленные южные монастыри для работы в архивах.

В 1856 году Николаевич отправил его в числе других писателей (литературный талант Данилевского к тому времени уже начали ценить) изучать окраины России. Герой нашей статьи получил задание описать устье Дона и побережье Азовского моря.

В отставку

В отставку Данилевский вышел достаточно рано, в 1857 году. Он решил полностью посвятить себя творчеству, так любимой им литературе. Он селится в собственном имении на территории Малороссии.

При этом ведет активную общественную деятельность. В частности, занимает пост депутата Харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян. Позже становится членом училищного совета, губернским гласным, со временем - членом Харьковской губернской Также он был почетным мировым судьей, сыграло свою роль полученное юридическое образование и уважение, которым он пользовался среди окружающих. Вместе с земскими депутатами неоднократно ездил в Петербург представлять интересы их губернии. В 1962 году в родном селе Даниловка ему был установлен памятник, в знак благодарности за все, что он сделал для своих земляков.

Работа в "Правительственном вестнике"

В 1868 году Данилевский поступает в присяжные поверенные от Харьковского округа, но вскоре оставляет это занятие, чтобы полностью сосредоточиться на работе в "Правительственном вестнике". Сначала он помощник главного редактора, а с 1881 году официально возглавляет издание. Параллельно состоит в совете главного управления по делам печати.

"Правительственный вестник" - ежедневная газета, которая выходила в Санкт-Петербурге с 1869 по 1917 годы. Это было официальное правительственное издание при Главном управлении по делам печати. Идея ее основания принадлежит министру внутренних дел Александру Тимашеву.

Данилевский приходит в "Правительственный вестник" помогать главному редактору Василию Григорьеву, который шесть лет был главным цензором России. За ним издание возглавил Петр Капнист, а потом Сергей Сушков.

Данилевский проработал главным редактором до самой смерти (до 1890 года), на этом посту его сменил Сергей Татищев.

Данилевский скончался в Петербурге 6 декабря 1890 года. Последние 26 лет он жил в столице Российской империи в доходном доме на Невском проспекте. Похоронен был у себя на малой родине. Сейчас его могила находится на территории села Пришиб в Харьковской области.

Творческая биография

Тесно связана с книгами биография Григория Петровича Данилевского. Свою литературную деятельность он начал с написания стихов, когда ему было 17 лет. В 1849 году в "Библиотеке для чтения" молодому автору удалось опубликовать поэму под названием "Гвая-Ллир", которая рассказывала о мексиканской жизни. Ее достаточно тепло встретили критики, после этого Данилевский стал штатным сотрудником журнала Сенковского, в котором дебютировал.

В 1851 году Данилевский знакомится со своим кумиром Николаем Гоголем. 42-летний писатель к тому времени уже успел опубликовать "Мертвые души" и многие другие свои знаменитые произведения. Данилевский поначалу ему во многом подражал. В юношестве писал романтические произведения:

• "Украинские сказки", которые выдержали восемь переизданий,
• цикл стихов "Крымские стихотворения".

Занимался переводами Шекспира, Мицкевича и Байрона.

Обратить на себя внимание герою нашей статьи удалось в 1862 году. Именно тогда вышел роман Григория Петровича Данилевского "Беглые в Новороссии". Книга появилась в печати под псевдонимом А. Скавронский.

Роман отличается захватывающим сюжетом о бывших крепостных крестьянах, которые нашли новую жизнь на окраине России, в необжитых областях Приазовья. Тут они смогли избавиться от рабского труда.

Автор описывает целые деревни, которые заселяют пришельцы, тайные пустынные земли, розыск беглых старыми помещиками, их хозяевами. Романист расширяет представления читателей об эпохе крепостничества. Книга написана под влиянием поездки автора на юг страны, организованной великим князем Константином Николаевичем.

После первого успешного романа список книг Григория Петровича Данилевского пополнился новыми: "Беглые воротились" и "Новые места". После перерыва в 7 лет, связанного с занятостью в "Правительственном вестнике", герой нашей статьи пишет роман "Девятый вал". В нем он критикует нравы российских монастырей, основываясь преимущественно на собственных многочисленных поездках. Этой книгой завершается, так называемый, общественный бытовой реализм Данилевского.

Историческая беллетристика

На следующем этапе Данилевский обращается к исторической беллетристике. В 1878 году выходит повесть "Потемкин на Дунае", за ней появляются романы "Мирович", "На Индию при Петре".

В 1883 году выходит "Княжна Тараканова" Григория Петровича Данилевского. Это исторический и в то же время любовный роман, который посвящен судьбе мнимой дочери императрицы Елизаветы Петровны.

Живо и ярко герой нашей статьи описывает отношения между княжной Таракановой и гетманом Огинским, который клялся ей в любви и верности. Вся жизнь главной героини состояла из романтических отношений и жестоких разочарований. В романе она вступает в связь с немецким правителем князем Лимбургом и самым опасным донжуаном XVIII века в России Алексеем Орловым. Все вокруг фактически приносят ее в жертву, но ее любовь и страсть погибнуть не могут. К такому выводу приводит читателя Данилевский.

"Сожженная Москва"

В 1886 году пишет роман "Сожженная Москва" Григорий Петрович Данилевский. Книга посвящена событиям Отечественной войны 1812 года. При этом одной из основных сюжетных линий становятся любовные отношения Базиля Перовского и Авроры, их мечты о счастливой семейной жизни разрушает нашествие Наполеона.

На страницах романа можно найти подробные описания представителей родовитых семейств и людей из народа, которые насмерть борются с врагом. Когда Базиль оказывается в плену, Аврора идет в партизаны, чтобы готовить покушение на Наполеона.

В 1888 году выходит роман "Черный год", посвященный восстанию Емельяна Пугачева.

"Русский Дюма"

Книги Григория Петровича Данилевского ценятся достаточно высоко. Он даже соперничает за неофициальное звание "русского Дюма" с Мордовцевым, графом Салиасом и Соловьевым. В 1866 году выходит его книга биографических и исторических очерков "Украинская старина". За нее автор получает Уваровскую премию.

С 1876 года полное собрание сочинений Данилевского выдерживает семь изданий. Правда, нужно признать, что печатали его каждый раз небольшими тиражами.

Оценки творчества

В отзывах об авторе, Григории Петровиче Данилевском, критики и современные исследователи всегда отмечали, что высокое положение не ослабило его страсти к литературе, часто она имела ярко выраженную либеральную окраску. Например, в 1870-80-х годах Данилевский печатался исключительно в "Русской мысли" и "Вестнике Европы". А в библиографическом отделе, возглавляемого им "Правительственного вестника", часто можно было встретить положительные рецензии на произведения, которые критиковались в консервативном лагере.

Самым популярным его произведением стал роман о Мировиче, который имел рабочее название "Царственный узник". В нем впервые для широкой публики были открыты обстоятельства смерти правнука Ивана V - императора который правил с октября 1740 по ноябрь 1741 годов. Он царствовал чисто формально при регентстве Бирона, а затем своей матери Анны Леопольдовны. Когда он официально вступил на престол, ему не исполнилось еще и года.

Затем императора-младенца свергла дочь Петра Елизавета, практически всю жизнь он провел в одиночном заключении, а в возрасте 23 лет был убит при очередной попытке его освободить, к тому времени страной правила Екатерина II. До Данилевского эта информация была засекречена, он первым придал ее огласке. Цензура 4 года запрещала книгу, но когда она все-таки вышла, то стала настоящей сенсацией.

Современники Данилевского утверждают, что его книги, в первую очередь, пользовались популярностью у невзыскательной публики. Есть в творчестве героя нашей статьи и фантастические произведения. Подражая Жюлю Верну, он пишет рассказ "Жизнь через сто лет", в котором описывает мир 1968 года с централизованным водоснабжением, электричеством и отоплением. По телефону транслируют спектакли, на месте Сахары появилось искусственное море, а между Францией и Англией запустили подземную железную дорогу.

Личная жизнь

Данилевский был женат на Юлии Замятиной, дочери хозяина имения, расположенного по соседству. Они венчались в 1857 году.

У них родилась дочь Александра, которая в 1904 году уехала лечить легкие в Испанию и вышла там замуж за офицера Родригеса. В период Гражданской войны близко познакомилась с советским поэтом Михаилом Кольцовым. Внучки Данилевского Елена и Юлия работали в торговом представительстве Советского Союза.

Григорий Петрович Данилевский (14 (26) апреля 1829, село Даниловка, Изюмский уезд, Слободско-Украинская губерния — 6 (18) декабря 1890, Санкт-Петербург) — русский и украинский писатель и публицист, автор романов из истории России и Украины XVIII-XIX веков.

Родился в богатой дворянской семье харьковского помещика, отставного поручика Петра Ивановича Данилевского (1802—1839). По семейным преданиям, подтверждённым, впрочем, и серьёзными документами, основателю этого дворянского рода, Даниле Данилову сыну в 1709 году выпала честь принимать в своём доме Петра I, возвращавшегося из Азова в Полтаву. Двоюродная сестра писателя, Ефросинья Осиповна Данилевская, приходилась бабушкой поэту Маяковскому.

Учился в Московском дворянском институте (1841—1846), затем на юридическом отделении Санкт-Петербургского университета. По ошибке (вместо однофамильца Н. Я. Данилевского) был привлечён к делу Петрашевского и несколько месяцев просидел в Петропавловской крепости в одиночном заключении. В 1850 окончил университетский курс со степенью кандидата прав и с серебряною медалью за конкурсное сочинение на тему: «О Пушкине и Крылове».

В 1850—1857 служил в Министерстве народного просвещения чиновником особых поручений и неоднократно получал командировки в архивы южных монастырей. В 1856 году был одним из писателей, посланных великим князем Константином Николаевичем для изучения различных окраин России.

Ему было поручено описание прибрежьев Азовского моря и устьев Дона. Выйдя в 1857 г. в отставку, надолго поселился в своих имениях, был депутатом харьковского комитета по улучшению быта помещичьих крестьян, позднее членом училищного совета, губернским гласным и членом Харьковской губернской земской управы, почётным мировым судьей, ездил с земскими депутациями в Петербург и т. д. В 1868 г. поступил было в присяжные поверенные Харьковского округа, но вскоре получил место помощника главного редактора «Правительственного вестника», а в 1881 г. был назначен главным редактором газеты; состоял также членом совета главного управления по делам печати. Тайный советник.

Умер 6 (18) декабря 1890 г. в Петербурге. Похоронен в селе Пришиб, ныне Балаклеевского района Харьковской области.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1849 год — дом И. И. Загемеля и А. А. Берга — Загибенин переулок, 4;
• 1864 — 06.12.1890 года — доходный дом — Невский проспект, 71.

Творческая деятельность

Литературную деятельность начал «мало замечательными» стихами, дебютировав в печати стихотворением в 1846. В «Библиотеке для чтения» опубликовал поэму из мексиканской жизни «Гвая-Ллир» (1849), после чего стал постоянным сотрудником журнала Сенковского. К тому же ряду относят его «Украинские сказки» (имели, впрочем, 8 изд.), цикл «Крымские стихотворения» (1851), переводы из Шекспира («Ричард III», «Цимбелин»), Байрона, Мицкевича и другие. Печатал также путевые очерки.

Удачнее были повести из малороссийского быта и старины, собранные в 1854 г. в книжку «Слобожане». Первый роман, обративший на Данилевского внимание большой публики, — «Беглые в Новороссии» (1862), подписанный псевдонимом «А. Скавронский». За ним последовали «Беглые воротились» (1863) и «Новые места» (1867).

Довольно высокое официальное положение нимало не ослабило в нём ни страстного стремления к литературной деятельности, ни в общем «либеральной» её окраски. Печатал он свои большие произведения 1870-х и 1880-х гг. исключительно в «Вестнике Европы» и «Русской мысли», а в библиографическом отделе официального «Правительственного вестника» весьма часто давались благоприятные отзывы о литературных явлениях, которые в изданиях консервативного лагеря встречали самую резкую оценку.

В 1874 г. появился «Девятый вал». Повестью «Потёмкин на Дунае» (1878) начинается вторая половина литературной деятельности Данилевского, почти исключительно посвященная исторической беллетристике. Одно за одним появляются «Мирович» (1879); «На Индию при Петре» (1880); «Княжна Тараканова» (1883); «Сожженная Москва» (1886); «Чёрный год» (1888) и ряд рассказов из семейной старины. Полное собрание сочинений Данилевского (сначала в 4, позднее в 9 т.) выдержало с 1876 г. 7 изданий (печатавшихся, впрочем, в небольшом количестве экземпляров). В 1866 году Данилевский издал книгу «Украинская старина» (исторические и биографические очерки), удостоенную малой Уваровской премии.

В фантастическом рассказе «Жизнь через сто лет» описывает мир 1968 года: централизованное снабжение городов водой, электричеством и теплом; трансляция спектаклей по телефону; подземная железная дорога между Англией и Францией; искусственное море на месте Сахары и т. д.

Значение творчества

Художественное дарование Данилевского критиками XIX века оценивалось невысоко. Ему не удавались характеристика и отделка отдельных лиц. У него не хватало терпения стройно и последовательно довести интригу до конца, он всегда торопливо распутывал её кое-как, благодаря чему ни один роман его не обходится без того, чтобы на сцену не появился какой-нибудь deus ex machina. Это сообщает произведениям его характер анекдотичности, а подчас и мелодраматичности.

Но Данилевский бесспорно занимательный рассказчик, и, за исключением «Девятого вала», все вышедшее из под его пера читается с большим интересом. Тайна этого интереса лежит в самом выборе сюжетов. «Девятый вал» потому и скучен, что взята в общем обыденная тема, в которую только изредка вкраплены излюбленные Данилевским уголовные мотивы. Во всех же остальных его произведениях сюжеты самые экстраординарные. Три «бытовых», по намерению автора, романа, образующие известную трилогию, посвящённую изображению оригинальной жизни Приазовского края («Беглые в Новороссии», «Беглые воротились» и «Новые места»), не составляют исключения. Критика Западной Европы, где Данилевский пользовался большой популярностью (существует около 100 переводов разных его сочинений), справедливо дала ему за эту трилогию эпитет «русского Купера».

Жизнь поэтичных в своем приволье, но по общему представлению столь мирных новороссийских степей под кистью Данилевского получает необыкновенно романтическую окраску. Похищение женщин, лихие подвиги разбойников, величавые беглые, фальшивые монетчики, бешеные погони, убийства, подкопы, вооружённое сопротивление властям и даже смертная казнь — вот на каком непривычном для русского реализма фоне разыгрываются чрезвычайные события трилогии. Один из немногих в русской критике апологетов Данилевского, П. Сокальский, основываясь на второстепенных, в сущности, подробностях и эпизодах трилогии, усматривает в ней «поэзию борьбы и труда». Сам автор в лирических отступлениях и постоянном приравнивании Новороссии к «штатам по Миссисипи», тоже весьма ясно обнаруживает свое стремление придать приобретательским подвигам своих героев характер протеста против крепостной апатии, одним мертвым кольцом охватившей и барина, и мужика. Не следует забывать, что трилогия Данилевского была задумана и частью даже написана в ту эпоху, когда деловитость как противоядие косности соблазняла самых крупных писателей наших. Известно, однако же, что попытки идеализирования Штольцев ни к чему не привели. Нечего, следовательно, удивляться, что и второстепенному таланту Данилевского не удалось выделить в погоне за наживой элементы душевного порыва к сильному и яркому. Спекуляторы его только спекуляторами и остались. Вот почему вместо «поэзии борьбы и труда» гораздо вернее будет усматривать вместе с критикой 60-х гг. в трилогии одну только «художественную этнографию». В 1870 годах Данилевского в «Девятом вале» в лице Ветлугина сделал попытку прямого апофеозирования «делового» человека; но на этот раз получилось нечто до такой степени безжизненное, что самые горячие защитники Д. признали попытку безусловно неудачной.

Исторические романы Данилевского уступают художественно-этнографическим произведениям его в свежести и воодушевлении, но они гораздо зрелее по исполнению. В них меньше характерной для Данилевского торопливости, и стремление к эффектности не идет дальше желания схватывать яркие черты эпохи. Писал Данилевский свои исторические романы, почти исключительно посвященные второй половине XVIII века, с большой тщательностью и с прекрасной подготовкой. Он был большой знаток XVIII века не только по книгам, но и по живым семейным преданиям, сообщённым ему умной и талантливой матерью. Отдельные личности, как и в бытовых романах, мало ему удаются, но общий колорит он схватывает очень удачно. Лучший из исторических романов Данилевского — «Чёрный год». Правда, личность Пугачева вышла недостаточно яркой, но понимание психологии масс местами доходит до истинной глубины.

К числу наименее удачных романов Данилевского критика причисляла «Сожжённую Москву», где соперничество с Л. Н. Толстым оказалось слишком опасным.