Клуб гармония психология онлайн.

Мужчина и женщина, эта тема снова волнует нас, невзирая на то, что вопросом этим задавались еще наши далекие-далекие предки. Не смотря на то, что написано - переписано на эту тему море работ. Все равно загадка, все равно недопонимание, все равно манящая неизвестность....

Откуда черпал Фрейд сей материал? Как сам он пишет в своей статье - при знакомстве с любовной жизнью невротиков во время психоаналитических сессий. Как решает при этом сам Фрейд - подобное знакомство с поведением показывает нам, что подобное же мы можем наблюдать и у среднего здорового человека.

Рассмотрим один из типов выбора, который описан Фрейдом и который сочетает ряд "условий любви".

Первое условие любви автор называет специфическим - это условие "пострадавшего третьего". Суть этого условия заключается в следующем: свободная женщина никогда не привлечет внимания такого мужчины. Та же женщина, вступив в отношения с другим и находясь в них, становится объектом любви.

Второе условие любви Фрейд называет не постоянным, но "тоже странным". Оно не так распространено, как первое условие, но для рассматриваемого типа выбора женщины оно так же обязательно, как и первое. Итак, оно заключается в том, что женщина "чистая", находящаяся "вне всяких подозрений" не станет для такого типа мужского выбора привлекательной и желанной. Напротив, разогреет желание и вселит страсть та, чья репутация слегка затенена флиртом, связями или открыто демонстрируемым полигамным образом жизни.

Оторвемся ненадолго от перечислений и посмотрим, как видит Фрейд причины таких условий. Первое условие - страдающий третий - дает удовлетворение враждебным, агрессивным чувствам к другому мужчине. А второе условие - "причастность женщины к проституции" - связано с желанием такого мужчины испытывать ревность. По видимому, даже не желанием, а необходимостью, так как такой тип мужчины может испытывать страсть только параллельно с ревностью. Обратите внимание, что "страдающий третий" и мужчина, к которому подозревают и ревнуют - не одно лицо! К законному "обладателю" они не ревнуют.

Третья характеристика. Наиболее ценными объектами любви для таких мужчин становятся женщины, свободно образующие любовные отношения. Они могут любить только таких женщин. Иные же не вызовут никакого душевного отклика, какими бы ценными качествами они не обладали. Страсть при этом возникает очень сильная, и мужчина требует от себя верности, но не обязательно соблюдает ее.

Четвертая характеристика - тенденция "спасать" свою любимую. Такой мужчина уверен, что любимая остро нуждается в нем, в его участии, иначе она быстро потеряет нравственную опору и "пойдет ко дну".

Итак, рассматривая особенности данного типа: не свободность возлюбленной, ее желания связей с другими, на высокую оценку возлюбленной, на потребность в чувстве ревности, на требование собственной верности, на тенденции спасать, Фрейд дает и объяснение таким противоречивым характеристикам. Происхождение их Фрейд видит в детской фиксации на нежности матери. У людей такого типа фиксация на матери сохраняется так долго, что у выбранных объектов оказываются явно очерченные материнские признаки. Этак так называемая "замена" матери.

Будем надеяться, что подобное описание все же относится к невротическим проявлениям, так как и были они изучены Фрейдом на невротиках. А уверенность в гармоничных и счастливых отношениях между мужчиной и женщиной мы оставлять все же не будем.

Психология отношений представлена известным австрийским психологом, Зигмундом Фрейдом. Основываясь на теории психоанализа, Зигмунд Фрейд изучал не только психологические предпосылки базовых человеческих чувств и желаний, но и их влияния на социальную и личностную сферу взаимоотношений людей между собой и в обществе.

Психология отношений широко изложена в его знаменитой работе «Очерки по психологии сексуальности». Суть отношений между мужчиной и женщиной, в данной работе непосредственно, заключается, прежде всего, в выборе объекта своего вожделения или объекта любви. Если коротко объяснить схему действия нашего разума, то в нем, как в шкафу, например, есть три полочки: сознание, подсознание, бессознательное. В сознании живет наше «Я», личность;
подсознание запоминает и обрабатывает поток информации, который поступал, поступает и еще будет поступать, так или иначе, в нашу жизнь; бессознательно же суть намного сложнее структура, чем мы можем себе представить. По теории Зигмунда Фрейда, в бессознательное вытеснялось все, что нам было когда-то неугодно, и там до сих пор находится, постоянно влияя на нас. Пример: ребенок в детстве был лишен одного из родителя, матери, скажем, и был этим ребенком мальчик. В зависимости от дальнейшего развития семейных отношений, в ребенке будут закладываться те или иные восприятия к женщинам, как таковым. Часто можно встретить мужчин, которые не знают, как строить взаимоотношения с женщинами, а все потому, что не дополучили или были лишены материнской любви.

Бессознательное и влияет на то, кого мы выбираем в качестве партнера себе: почему у нас есть определенные пристрастия в характере, манере поведения, вкуса в одежде и, наконец, во внешнем образе и внешности нашего партнера. Человек стремится удовлетворить свои эстетические, сексуальные, интеллектуальные потребности, которые у него были сформированы, и которые также неосознанно (пока еще) заложены в бессознательное. Последнее очень четко отвечает на вопрос психологии отношений, почему встретили мы одного человека, прожили может с ним, или повстречались, а получили, в итоге, совершенно другую личность.

Психология отношений в интерпретации Зигмунда Фрейда дала нам ряд, прижившихся давно на просторах стран СНГ и Евросоюза мнений, которые легли в основу нравоучений каждой третьей семьи: мужчина желает найти женщину, похожую на его мать, а женщина намеревается отыскать мужчину, в чем-то напоминающего ее отца. Еще более интересно складывается тенденция в семьи с появлением детей. В выборе своего будущего партнера дети, которые стали в семье поздними, обращают внимание на партнера намного старше себя и наоборот, что касается детей, появившихся на свет в семье рано.

Но как бы мы не проявляли наши желания и что бы на них не влияло, Зигмунд Фрейд всегда был уверен в одной вещи: на все наши действия влияют два инстинкта – либидо, которое необходимо удовлетворить и жажда голода. Пожалуй, можно с уверенностью указать, что весь психоанализ этого австрийского философа и психолога в аспекте психологии отношений и строился на тенденции сексуального преодоления .

Скачать данный материал:

(Пока оценок нету)

До сих пор мы предоставляли только поэтам изображать те «условия любви», при которых люди совершают их «выбор объекта» и согласуют свои мечты с действительностью. В самом деле, поэты отличаются от других людей некоторыми особенностями, позволяющими им разрешить такую задачу. Обладая особенно тонкой организацией, большей восприимчивостью сокровенных стремлений и желаний других людей, они в то же время обнаруживают достаточно мужества, чтобы раскрыть перед всеми свое собственное бессознательное. Но ценность познания, заключающегося в их описаниях, понижается благодаря одному обстоятельству. Цель поэта – выставить интеллектуальные и эстетические удовольствия и воздействовать на чувство, вот почему поэт не может не изменить действительности, а должен изолировать отдельные его части, разрывать мешающие связи, смягчать целое и дополнять недостающее.
Таковы преимущества так называемой «поэтической вольности». Поэт может проявить весьма мало интереса к происхождению и к развитию подобных душевных состояний, описывая их уже в готовом виде. Поэтому необходимо, чтобы наука, более грубыми прикосновениями и совсем не для удовольствия, занялась теми же вопросами, поэтической обработкой которых люди наслаждались испокон веков. Эти замечания должны служить оправданием строгой научной обработки и вопросов любовной жизни человека. Как раз наука и требует самого полного отказа от «принципов наслаждения», насколько это возможно для нашей психической деятельности.
Во время психоаналитического лечения у врача имеется достаточно возможности знакомиться с областью любовной жизни невротиков. Такое знакомство показывает нам, что подобное же поведение в этой области можно наблюдать у среднего здорового человека и даже у выдающихся людей. Вследствие счастливой случайности в подборе материала, благодаря накоплению однородных впечатлений перед нами вырисовываются определенные типы в любовной жизни. Один такой мужской тип выбора объекта я хочу описать, потому что он отличается рядом таких «условий любви», сочетание которых непонятно, даже странно, и, вместе с тем, этот тип допускает простое психологическое объяснение.
1. Первое из этих «условий любви» можно было бы назвать специфическим; если оно имеется налицо, следует уже искать и другие отличительные признаки этого типа. Его можно назвать условием «пострадавшего третьего». Сущность его состоит в том, что лица, о которых идет речь, никогда не избирают объектом своей любви свободной женщины, а непременно такую, на которую предъявляет права другой мужчина: супруг, жених или друг. Это условие оказывается в некоторых случаях настолько роковым, что на женщину сначала не обращал никакого внимания, или она даже отвергается до тех пор, пока она никому не принадлежит; но человек такого типа влюбляется тотчас же в ту же самую женщину, как только она вступит в одно из указанных отношений к какому-нибудь другому мужчине.
2. Второе условие, быть может, уже не такое постоянное, однако столь же странное. Этот тип выбора объекта пополняется только благодаря сочетанию этого условия с первым, между тем как первое условие само по себе, кажется, встречается очень часто. Второе условие состоит в том, что чистая, вне всяких подозрений, женщина никогда не является достаточно привлекательной, чтобы стать объектом любви, привлекает же в половом отношении только женщина, внушающая подозрение, – верность и порядочность которой вызывают сомнения. Эта последняя особенность может дать целый ряд переходов, начиная с легкой тени на репутации замужней женщины, которая не прочь пофлиртовать, до открытого полигамического образа жизни кокотки или жрицы любви. Но представитель нашего типа не может отказаться хотя бы от какой-нибудь особенности в таком роде. Это условие с некоторым преувеличением можно назвать «любовью к проститутке».
Подобно тому, как первое условие дает удовлетворение враждебным чувствам по отношению к мужчине, у которого отнимают любимую женщину, второе условие – причастность женщины к проституции – находится в связи с необходимостью испытывать чувство ревности, которое, очевидно, является потребностью влюбленных этого типа. Только в том случае, если они могут ревновать, страсть их достигает наибольшей силы, женщина приобретает настоящую ценность, и они никогда не упускают возможности испытать это наиболее сильное чувство. Удивительно то, что ревнуют не к законному обладателю любимой женщины, а к претендентам, к чужим, в близости к которым ее подозревают. В резко выраженных случаях любящий не проявляет желания быть единственным обладателем женщины и, по-видимому, чувствует себя хорошо в таком «тройственном союзе». Один из моих пациентов, который сильно страдал из-за увлечений «на стороне» своей дамы, ничего, однако, не имел против ее замужества и всеми силами содействовал ему; по отношению к мужу он затем в течение многих лет не проявлял и следа ревности. В другом типичном случае пациент был, правда, вначале при первых любовных связях очень ревнив к мужу и заставил свою даму отказаться от супружеских отношений с ним; но в многочисленных более поздних связях он вел себя так же, как другие, и не находил, чтобы законный супруг являлся помехой.
Следующие пункты рисуют уже не условия, предъявляемые к объекту любви, а отношения любящего к объекту своей любви.
3. В нормальной любовной жизни ценность женщины определяется ее непорочностью и понижается с приближением к разряду проститутки. Поэтому странным отклонением от нормального кажется то обстоятельство, что влюбленные нашего типа относятся к женщинам именно такого разряда как к наиболее ценным объектам любви. Любовным связям с этими женщинами они отдаются всеми силами своей души, со страстью, поглощающей все другие интересы жизни. Они и могут любить только таких женщин и всякий раз предъявляют к себе требование неизменной верности, как бы часто ни нарушали ее в действительности. В этих чертах описываемых любовных отношений чрезвычайно ясно выражен навязчивый характер этих отношений, свойственных в известной степени всякому состоянию влюбленности. Не следует, однако, полагать, на основании этой верности и силы привязанности, что одна-единственная такая любовная связь заполняет всю жизнь таких людей, или она бывает только один раз в жизни. Наоборот, страстные увлечения такого рода повторяются с теми же особенностями много раз в жизни лиц такого типа как точная копия предыдущей. Больше того, в зависимости от внешних условий, например, перемены места жительства и среды, любовные объекты могут так часто сменять один другой, что из них образуется длинный ряд.
4. Более всего поражает наблюдателя проявляющаяся у любовников такого типа тенденция спасать возлюбленную. Мужчина убежден, что возлюбленная нуждается в нем, что без него она может потерять всякую нравственную опору и быстро опуститься до низкого уровня. Он ее спасает тем, что не оставляет ее. В некоторых случаях намерение спасти может быть оправдано ссылкой на половую неустойчивость и сомнительное общественное положение возлюбленной; но оно проявляется так же определенно и там, где ссылка на действительное положение вещей не имеет места. Один из принадлежащих к описываемому типу мужчин, умевший завоевывать своих дам чрезвычайно искусными соблазнами и находчивой диалектикой, затем делал в своих любовных связях всевозможные усилия, чтобы при помощи им самим сочиненных трактатов удержать очередную любовницу на пути «добродетели».
Если бросить взгляд на отдельные черты нарисованной здесь картины, на условия, требующие, чтобы любимая была несвободна и принадлежала к разряду проституток, на высокую ее оценку, на потребность испытывать чувство ревности, на верность, которая, однако, сочетается с легкостью перехода от одной к другой женщине, и на намерение спасать, то кажется маловероятным, чтобы все эти особенности могли происходить из одного источника. И все же при психоаналитическом углублении в историю жизни лиц, о которых идет речь, легко открыть такой источник. Этот своеобразный выбор объекта любви и такие странные любовные отношения имеют то же психическое происхождение, что и любовная жизнь у нормального человека: они происходят от детской фиксации нежности на матери и представляют из себя одно из последствий этой фиксации. В нормальной любовной жизни сохраняется не много черт, в которых несомненно проявляется влияние материнского прообраза на выбор объекта, вроде, например, предпочтения, оказываемого молодыми людьми более зрелым женщинам; следовательно, отделение любовного влечения (либидо) от матери произошло сравнительно скоро. У людей нашего типа, напротив, влечение к матери и после наступления половой зрелости имело место так долго, что у выбранных ими позже объектов любви оказываются ясно выраженные материнские признаки, и в них легко узнать замену матери. Здесь напрашивается сравнение с деформацией черепа новорожденного: после длительных родов череп новорожденного представляет из себя слепок тазовых ходов матери.
На нас лежит в таком случае обязанность указать на вероятность того, что характерные черты мужчин нашего типа, условия их любви и их поведение в любви действительно происходят от материнской констелляции. Легче всего это сделать по отношению к первому условию, чтобы женщина была несвободна и чтобы был пострадавший третий. Совершенно очевидно, что у выросшего в семье ребенка неотъемлемо связан с представлением о матери тот факт, что мать принадлежит отцу, и «пострадавшим третьим» является не кто иной, как отец. Так же естественна для детских отношений переоценка, благодаря которой возлюбленная является единственной, незаменимой: ибо ни у кого не бывает больше одной матери, и отношение к ней зиждется на не повторяющемся и не допускающем никакого сомнения событий (рождении).
Раз все объекты любви только замена матери, то понятно и «образование ряда», которое кажется столь резко противоречащим условию верности. Психоанализ показывает нам и на других примерах, что действующее в бессознательном незаменимое часто проявляется расчлененным на бесконечный ряд – бесконечный потому, что всякий суррогат все-таки не дает удовлетворения. Так, например, у детей в известном возрасте возникает непреодолимое желание задавать все новые и новые вопросы, и это объясняется тем, что им надо поставить один-единственный вопрос, который они не решаются задать. А болтливость некоторых невротических больных объясняется тяжестью тайны, которую им хочется разгласить и которую, несмотря на все искушения, они все-таки не выдают.
То, однако, что избранный объект относится к проституткам, совершенно противоречит тому, что источником его является материнский комплекс. Сознательному мышлению взрослого человека мать представляется личностью высокой нравственной чистоты, и немного найдется таких внешних впечатлений, которые были бы для нас так мучительны, как сомнение в этом смысле по отношению к матери. Но как раз это резкое противоречие между «матерью» и «проституткой» и побуждает нас исследовать историю развития и бессознательное взаимоотношение этих двух комплексов, так как мы уже давно знаем, что в бессознательном часто сливается воедино то, что в сознании расщеплено на два противоположных понятия. Исследование возвращает нас к тому периоду жизни, когда мальчик впервые узнает подробности о половых отношениях между взрослыми – приблизительно к годам, предшествующим половой зрелости. Грубые рассказы, проникнутые явным намерением оскорбить и возмутить, знакомят его с тайной половой жизни и подрывают авторитет взрослых, оказывающийся несовместимым с обнаружением их половых отношений. То обстоятельство, что эта откровения относятся к родителям, производит самое сильное впечатление на новопосвященного. Нередко слушатель прямо-таки протестует, возражая приблизительно так: весьма возможно, что твои родители или родители других людей проделывают между собой нечто подобное, но это совершенно невозможно между моими родителями.
В то же время мальчик в виде редко недостающего королария к «ознакомлению с половым вопросом» узнает о существовании известного рода женщин, которые благодаря своей профессии отдаются половой любви, и поэтому все их презирают. Это презрение ему самому остается чуждым; у него рождается к этим несчастным только смешанное чувство томления и жути, так как он знает, что и он сам через них может приобщиться к половой жизни, которую считал до сих пор преимуществом только «больших». Когда он уже перестает сомневаться в том, что его родители составляют исключение из отвратительных правил половой жизни, он цинично говорит себе, что различие между его матерью и падшей женщиной уже не так-то велико, что в сущности обе они делают одно и то же. «Просвящающие» рассказы разбудили в нем следы воспоминаний о его ранних детских летах и желаниях и оживили в нем связанные с ними переживания. Ребенок начинает желать свою мать в этом новом смысле и снова начинает ненавидеть отца как соперника, стоящего на пути к осуществлению этого желания, он попадает, как мы говорим, во власть «комплекса Эдипа». Он видит измену со стороны матери в том, что она полюбила отца, а не егo, и не может этого ей простить. Эти переживания, если только они не проходят быстро, не проявляются ни в чем реально, а только изживаются в фантазиях, которые имеют своим содержанием сексуальную жизнь матери при самых разнообразных обстоятельствах: их напряжение с особенной легкостью разрешается в актах самоудовлетворения. Вследствие постоянного взаимодействия обоих побудительных мотивов этих душевных движений – полового желания и жажды мести – наибольшим предпочтением пользуются фантазии о неверности матери; любовник, с которым изменяет мать, обладает почти всеми чертами собственной персоны, вернее, собственной идеализированной личности, выросшей по возрасту до уровня отца. То, что я в другом месте описал, как «семейный роман», составляет разнообразные продукты этой работы фантазии и сплетение их с разными эгоистическими интересами определенного периода жизни. Познакомившись с этой частью истории душевного развития, мы уже не можем находить непонятным и противоречивым то обстоятельство, что принадлежность возлюбленной к проституции обусловлена непосредственно влиянием материнского комплекса. Описанный нами тип мужской любовной жизни носит следы этого развития, и его можно просто понять как фиксацию на фантазиях мальчика в периоде половой зрелости, нашедших после свое воплощение в реальной жизни. Легко допустить, что усиленный онанизм в годы переходного возраста также благоприятствует фиксации этих фантазий.
Тенденция спасать любимую женщину с такими фантазиями, разросшимися до того, что они получили власть над реальной любовной жизнью, находится как будто только в отдаленной поверхностной связи, исчерпываемой сознательными доводами. Любимая женщина подвергается, мол, опасности, благодаря своей склонности к непостоянству и неверности, и вполне понятно, что любящий старается уберечь ее от опасности, охраняя ее добродетель и противодействуя ее дурным наклонностям. Однако, изучение «покрывающих воспоминаний», фантазий и ночных сновидений таких лиц показывает, что здесь имеет место прекрасно удавшаяся «рационализация» бессознательного мотива, подобная удавшейся вторичной обработке материала сновидений. На самом деле мотив спасения имеет самостоятельное значение и историю и является продуктом материнского или, вернее, родительского комплекса, когда ребенок слышит, что он обязан жизнью родителям, что мать «даровала ему жизнь», то в нем соединяются нежные чувства с душевными движениями, выражающими стремление быть больщим и достичь самостоятельности, и зарождают в нем желание вернуть родителям этот дар и отплатить им тем же. Непокорность мальчика как будто выражает: мне ничего не надо от отца, я хочу вернуть ему все, что я ему стоил. Он рисует себе фантазии о спасении отца от смертельной опасности и таким образом расплачивается с ним. Эта фантазия часто переносится на императора, короля или иную знатную особу и в таком измененном виде становится доступной сознанию и даже годной для поэтической обработки. По отношению к отцу преобладает угрожающее значение фантазии о спасении, а по адресу матери проявляется ее нежное значение. Мать подарила жизнь ребенку, и нелегко возместить такой своеобразный дар чем-нибудь равноценным. Но при незначительном изменении значения слов – что так легко удается в бессознательном и что можно уподобить сознательному слиянию понятий – спасти мать приобретает значение: подарить или сделать ей ребенка, разумеется, вполне похожего на самого себя. Это удаление от первоначального смысла спасения не очень велико, изменение значения слов не произвольно. Мать подарила ему жизнь – его собственную, – и за это ей дарится другая жизнь, жизнь ребенка, имеющего максимальное сходство с ним самим. Сын проявляет свою благодарность тем, что желает иметь от матери сына, равного себе, т. е. в фантазии о спасении он совершенно отождествляет себя с отцом. Все влечения – нежные, благородные, похотливые, непокорные и самовластные находят удовлетворение в этом одном желании быть своим собственным отцом. Не исчезает и момент опасности при таком изменении значения; ведь самый акт рождения представляет из себя опасность, из которой спасение приходит благодаря усилиям матери. Рождение является первой жизненной опасностью и прообразом всех последующих, внушающих нам страх; переживания при рождении остаются у нас, вероятно, в том аффективном выражении, второе мы называем страхом. Макдуф в шотландской легенде, не рожденный матерью, а вырезанный из утробы ее, поэтому не знал и страха.
Древний снотолкователь Артемидор был, несомненно, прав, утверждая, что сновидение меняет свой смысл в зависимости от личности видевшего сон. По законам выражения бессознательных мыслей «спасение» может иметь различное значение в зависимости от того, фантазирует ли о нем женщина или мужчина. Оно может в равной мере иметь значение сделать ребенка – дать начало рождению (у мужчины), как и самой родить ребенка (у женщины). Особенно в связи с водой можно ясно видеть эти различные значения спасения в сновидениях и в фантазиях. Если мужчина спасает во сне женщину, то это значит: он делает ее матерью, – что, согласно вышеизложенному, соответствует смыслу: он ее делает своею матерью. Когда женщина спасает кого-нибудь (ребенка) из воды, то этим она признает себя, подобно царевне в легенде о Моисее, родившей его матерью.
Иногда фантазия о спасении отца также получает смысл нежного отношения. Тогда она выражает желание иметь отца сыном, т. е. иметь такого сына, как отец. Вследствие всех этих отношений мотива спасения к родительскому комплексу, тенденция спасать возлюбленную составляет существенную черту описанного здесь любовного типа.
Я не считаю нужным приводить доказательства правильности метода моей работы, которая в данном случае, как и при описании анальной эротики, стремится к тому, чтобы сначала выделить из всего материала наблюдения крайне и резко очерченные типы. В обоих случаях имеется гораздо большее количество индивидов, у которых можно наблюдать только отдельные или только не резко выраженные черты этого типа. И само собой разумеется, что только связное изложение всех тех наблюдений, на основании которых установлены эти типы, даст нам возможность правильно их оценить.

Глава 2. Зигмунд Фрейд и психоанализ.

Взгляды Фрейда на природу женщины.

Взгляды Фрейда на природу женщины главным образом основывались на биологических различиях между мужчинами и женщинами и всегда подвергались резким критическим нападкам. В следующих главах этой книги, в основном в главе 6 ("Карен Хорни и гуманистический психоанализ") и в главе 9 ("Психология женщины: интегративный подход"), обсуждаются современные противоположные точки зрения. Здесь мы рассматриваем только позицию Фрейда, так чтобы вы имели представление, о чем спорят другие теоретики. Резкие, вполне обоснованные опровержения со стороны феминистских школ, включая Миллера (Miller, 1984) и Саган (Sagan, 1988), оставляют без критических замечаний лишь немногие из положений теории Фрейда.

Зависть к пенису , то есть желание девочки иметь пенис, и связанное с этим понимание, что его "отсутствие" - это критическое обстоятельство в женском развитии. "Открытие того, что она кастрирована, является поворотным моментом в процессе созревания девочки. Отсюда проистекают три направления развития: одно приводит к сексуальному подавлению и неврозам, второе направление ведет к изменению характера в смысле комплекса мужественности, а третье - это развитие нормальной женственности" (Freud, 1933, р. 126).

Согласно Фрейду, данная теория имеет важное значение для развития личности женщины. Зависть девочки к пенису продолжает существовать как чувство неполноценности и предрасполагает ее к ревности. Постоянное желание иметь пенис, или "высший дар", превращается у зрелой женщины в желание иметь ребенка, особенно сына, появление которого удовлетворит ее настойчивое стремление иметь пенис (1933). Ситуация эдипова комплекса не вынуждает женщину преодолевать ее решительным образом из-за страха кастрации. В результате женское суперэго менее развито и интернализовано, чем мужское.

"Фрейд утверждал, что женщина надеется когда-нибудь получить пенис, несмотря ни на что... Я не могу избавиться от представления (хотя я не решаюсь выразить его), что для женщины уровень того, что является этической нормой; отличен от мужского... Мы не должны позволять самим себе уклоняться от таких выводов из-за опровержений со стороны феминистов, которые страстно желают заставить нас считать оба пола равными по положению и достоинству" (1925 b, р. 258).

Фрейд рассматривал маленькую девочку как создание, чьи фаллические устремления являются чрезвычайно важными, но остаются неизменно неудовлетворенными, тем самым обрекая ее на чувство собственного несовершенства и неполноценности. Все же, несмотря на такие утверждения (которые, что не удивительно, подвергались многочисленным критическим нападкам в феминистской литературе), Фрейд часто заявлял о том, что он никогда на самом деле не считал, что понимает природу женщины или женскую психологию В действительности он неоднократно отмечал экспериментальный характер своих описаний женской сексуальности и ее изменений.

Женская сексуальность, согласно Фрейду, представляет собой разочаровавшуюся мужскую сексуальность, вместо того чтобы отражать чисто женские наклонности. Сегодня эта точка зрения представляется, возможно, одним из самых слабых предположений в теории Фрейда. Если принять во внимание эту основную необъективность, то большинство выводов Фрейда относительно природы женской сексуальности и женской психологии покажутся сомнительными. На самом деле некоторые из явлений, которые Фрейд наблюдал и пытался описать, гораздо более правдоподобны, когда они лишены этой разочаровавшейся мужской необъективности.

"Действительно, хотя анатомия может отличать характерные черты, присущие мужскому и женскому организму, психология этого не может. Для психологии противоположность полов постепенно переходит в активность и пассивность, и мы слишком далеки от того, чтобы с легкостью отождествлять активность с мужским началом, а пассивность с женским" (Freud, 1930).

Предположение, сделанное в большинстве ранних психоаналитических работ, заключается в том, что отсутствие пениса у маленькой девочки приводит не только к зависти по отношению к пенису мальчиков и чувству неполноценности, но и к подлинной неполноценности - неполноценности в понятиях женского чувства справедливости, в склонности к интеллектуальному творчеству, в способности осуществления своих намерений без одобрения со стороны мужчины и т. д. Представление о том, что зависть к пенису может быть самым реальным и часто наблюдаемым клиническим явлением, отвергается, потому что это так тесно связано, по мнению большинства людей, с предположением о женской неполноценности более общего свойства. Такой взгляд на данную проблему является неудачным, потому что, как предположила Карен Хорни (Karen Horney, 1926), зависть к пенису может быть естественным переживанием для женщин, таким же, как зависть по отношению к беременности, деторождению, материнству и вскармливанию грудью - для мужчин. Даже более важно то, что переживаемая зависть не обрекает маленькую девочку на постоянное чувство неполноценности. Скорее, ее наличие, говорит Хорни, может дать девочке целый спектр чувств, совладание с которыми служит основой для её роста и развития как зрелого человека, а не как низшего существа.

Эрнст Джонс, биограф Фрейда, был одним из первых психоаналитиков, кто доказал, что эдипов комплекс маленькой девочки развивается из ее врожденной, присущей ей женственности, которая подвержена своим собственным процессам созревания (Fliegel, 1973, р. 387). Он также высказал предположение о том, что страх кастрации происходит из основного страха потери сексуальности и этот страх принимает вид угрозы как для маленькой девочки, так и для маленького мальчика (Jones, 1927).

Мы имеем возможность успешно пересмотреть традиционную психоаналитическую концепцию, которая действительно подверглась значительной критике со стороны феминистов. Вместо того чтобы ликвидировать в целом понятие о зависти к пенису (которое не могло быть оправдано своими частыми клиническими проявлениями), мы можем переоценить идею о том, что женщины ощущают себя стоящими ниже по развитию в результате зависти к пенису, исследовать глубже, почему некоторые женщины описывают чувство неполноценности, имевшее место особенно в юношеском возрасте. Повторяющаяся время от времени в феминистской литературе критика высказывает предположение, что результаты научных наблюдений Фрейда по поводу чувства неполноценности у женщин могли бы быть переосмыслены заново, а не отвергнуты совсем, даже если его идея о происхождении этого чувства не кажется реалистичной. Изучение того, как рассматривать с продуктивных позиций чувство зависти, или чувство неполноценности, или чувство неадекватности, является в конце концов главной задачей становления личности.

ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОАНАЛИЗ

ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ ЛЕКЦИЯ

ЖЕНСТВЕННОСТЬ

Уважаемые дамы и господа! Все это время, пока я готовился к беседам с вами, я боролся с внутренним затруднением. Я чувствовал себя в некоторой степени неуверенным в своей правоте. Действительно, за пятнадцать лет психоанализ изменился и обогатился, но все-таки введение в психоанализ могло бы остаться без изменений и дополнений. Мне все время кажется, что данные лекции не имеют права на существование. Аналитикам я говорю слишком мало и в общем ничего нового, вам же слишком много и о таких вещах, к пониманию которых вы не подготовлены и которые непосредственно к вам не относятся. Я искал оправданий и для каждой отдельной лекции хотел найти свое обоснование. Первая, о теории сновидений, должна была сразу погрузить вас в самую гущу аналитической атмосферы и показать, какими устойчивыми оказались наши воззрения. Во второй, которая прослеживает пути от сновидения к так называемому оккультизму, меня привлекала возможность свободно высказаться в той области, где убеждения, полные предрассудков, наталкиваются сегодня на страстное сопротивление, и я смел надеяться, что вы, воспитанные на примере психоанализа в духе терпимости, не откажетесь сопровождать меня в этом экскурсе. В третьей лекции(1), о разделении личности, были выдвинуты, безусловно, самые резкие для вас (настолько своеобразно их содержание) предположения, но я счел невозможным скрыть от вас этот первый подход к психологии Я, и если бы мы имели его пятнадцать лет назад, я должен был бы уже тогда упомянуть о нем. И наконец, в последней лекции, на которой вы, вероятно, следили за мной с большим трудом, были внесены необходимые поправки, сделана попытка дать новые решения самых важных загадок, и мое введение было бы введением в заблуждения, если бы я умолчал об этом. Как видите, если предпринимаешь попытку извиниться за что-то, это сводится в конце концов к признанию того, что все было неизбежно, все предопределено.

Я покоряюсь, прошу и вас сделать то же самое. Сегодняшняя лекция тоже могла бы не войти во введение, но она даст вам пример подробной аналитической работы, и я рекомендую ее в двух отношениях. В ней нет ничего, кроме наблюдений фактов почти без всяких умозаключений, но ее тема может заинтересовать вас, как никакая другая. Над загадкой женственности много мудрило голов всех времен:

Голов в колпаках с иероглифами,

Голов в чалмах и черных, с перьями, шапках,

Голов в париках и тысячи тысяч других

Голов человеческих, жалких, бессильных...

Г. Гейне. Северное море.

(Перевод М. Михайлова)

Вам тоже не чужды эти размышления, поскольку вы мужчины; от женщин же, присутствующих среди вас, этого ждать не приходится, они сами являются этой загадкой. Мужчина или женщина - вот первое, что вы различаете, встречаясь с другим человеческим существом, и привычно делаете это с уверенностью и без раздумий. Анатомическая наука разделяет вашу уверенность лишь в одном пункте. Мужское - это мужской половой продукт, сперматозоид и его носитель, женское - яйцо и организм, который заключает его в себе. У обоих полов образовались органы, служащие исключительно половым функциям, развившиеся, вероятно, из одного и того же предрасположения в две различные формы. Кроме того, у тех и других прочие органы, форма тела и ткани обнаруживают влияние пола, но оно непостоянно, и его масштаб изменчив, это так называемые вторичные половые признаки. А далее наука говорит вам нечто, что противоречит вашим ожиданиям и что, вероятно, способно смутить ваши чувства. Она обращает ваше внимание на то, что и в теле женщины присутствуют части мужского полового аппарата, хотя и в рудиментарном состоянии, и то же самое имеет место в обратном случае. Она видит в этом явлении признак двуполости, бисексуальности, как будто индивидуум является не мужчиной или женщиной, а всякий раз и тем и другим, только одним в большей степени, а другим в меньшей.

Затем вам придется освоиться с мыслью, что соотношение мужского и женского, сочетающегося в отдельном индивидууме, подвержено весьма значительным колебаниям. Но поскольку, несмотря на весьма редкие случаи, у каждого индивидуума наличествуют либо те, либо другие половые продукты - яйцеклетки или сперматозоиды, - вы, должно быть, усомнитесь в решающем значении этих элементов и сделаете вывод, что то, из чего составляется мужественность или женственность, неизвестного характера, который анатомия не может распознать.

Может быть, это сумеет сделать психология? Мы привыкли рассматривать мужское и женское и как психические качества, перенося понятие бисексуальности также и в душевную жизнь. Таким образом, мы говорим, что человек, будучи самцом или самкой, в одном случае ведет себя по-мужски, а в другом - по-женски. Но вы скоро поймете, что это лишь уступка анатомии и условностям. Вы не сможете дать понятиям "мужское" и "женское" никакого нового содержания. Это не психологическое различие, когда вы говорите, что мужское, как правило, предполагает "активное", а женское - "пассивное". Правильно, такая связь действительно существует. Мужская половая клетка активно движется, отыскивает женскую, а последняя, яйцо, неподвижно, пассивно ждет. Это поведение элементарных половых организмов - образец поведения половых партнеров при половых сношениях. Самец преследует самку с целью совокупления, нападает на нее, проникает в нее. Но именно психологически вы, таким образом, свели особенности мужского к фактору агрессии. Вы будете сомневаться, удалось ли вам тем самым уловить что-то существенное, если примете во внимание то, что в некоторых классах животных самки являются более сильными и агрессивными, самцы же активны только при акте совокупления. Так происходит, например, у пауков, и функции высиживания и выращивания потомства, кажущиеся нам такими исключительно женскими, у животных не всегда связаны с женским полом. У весьма высокоразвитых видов мы наблюдаем участие обоих полов в уходе за потомством или даже то, что самец один посвящает себя этой задаче, да и в области сексуальной жизни человека нетрудно заметить, насколько недостаточно характеризовать мужское поведение активностью, а женское пассивностью. Мать в любом смысле активна по отношению к ребенку, даже об акте сосания вы можете с одинаковым успехом сказать: она кормит ребенка грудью или она дает ребенку сосать свою грудь. Чем далее затем вы выйдете за границы узкой области сексуального, тем яснее проявится "ошибка наложения". Женщины в состоянии развивать большую активность в разных направлениях, мужчины не могут жить вместе с себе подобными, если у них не развита в высокой степени пассивная уступчивость. Если вы теперь скажете, что эти факты как раз доказывают, что мужчины, как и женщины, в психологическом смысле бисексуальны, то отсюда я сделаю вывод, что про себя вы решили признать соответствие "активного" "мужскому", а "пассивного" "женскому". Но делать этого я вам не советую. Мне кажется это нецелесообразным и не дающим ничего нового в познавательном отношении.

Можно было бы попытаться охарактеризовать женственность психологически как предпочтение пассивных целей. Это, конечно, не то же самое, что пассивность: для того чтобы осуществить пассивную цель, может понадобиться большая затрата активности. Возможно, дело обстоит таким образом, что у женщины при выполнении ее сексуальной функции преобладание пассивного поведения и пассивных целеустремлений частично распространяется несколько дальше в жизнь, более или менее далеко, в зависимости от того, насколько границы сексуальной жизни сужены или расширены. Но при этом мы должны обратить внимание на недопустимость недооценки влияния социальных устоев, которые как бы загоняют женщину в ситуации пассивности. Все это еще не совсем ясно.

Однако не будем забывать об особенно прочной связи между женственностью и половой жизнью. Предписанное женщине конституционально и налагаемое на нее социально подавление своей агрессии способствует образованию сильных мазохистских побуждений, которым все-таки удается эротически подавить направленные внутрь разрушительные тенденции. Итак, мазохизм, что называется, поистине женское извращение. Но если вы встретите мазохизм у мужчин, что бывает довольно часто, то что же остается сказать, кроме того, что этим мужчинам свойственны весьма отчетливые женские черты?

Вот вы уже и подготовлены к тому, что и психология не решит тайны женственности. Разъяснение этого вопроса должно прийти, видимо, из какого-то другого источника, и оно не придет до тех пор, пока мы не узнаем, как вообще возникло деление живых существ на два пола. Мы ничего не знаем об этом, а ведь двуполость является таким отчетливым признаком органической жизни, которым она столь резко отличается от неживой природы. А между тем человеческие индивидуумы, которые благодаря наличию женских половых органов характеризуются как явно или преимущественно женские, дают немало материала для исследования. В соответствии со своей спецификой психоанализ не намерен описывать, что такое женщина, - это было бы для него едва ли разрешимой задачей, - а он исследует, как она ею становится, как развивается женщина из предрасположенного к бисексуальности ребенка. За последнее время мы кое-что узнали об этом благодаря тому обстоятельству, что несколько замечательных женщин - наших коллег по психоанализу - начали разрабатывать эту проблему. Дискуссия об этом приобрела особую привлекательность из-за различия полов, потому что каждый раз, когда сравнение оказывалось как будто бы не в пользу их пола, наши дамы подозревали нас, аналитиков-мужчин, в том, что мы, не преодолев определенных, глубоко укоренившихся предубеждений против женственности, были пристрастны в своих исследованиях. На почве бисексуальности нам, напротив, было легко избежать любой невежливости. Нужно было только сказать: это к вам не относится. Вы - исключение, на этот раз в вас больше мужского, чем женского.

В своих исследованиях развития женской сексуальности мы тоже опираемся на два предположения: первое заключается в том, что и здесь конституция не без сопротивления подчиняется функции. Второе гласит, что решающие перемены подготавливаются или совершаются уже до наступления половой зрелости. Оба предположения нетрудно подтвердить. Затем сравнение с развитием мальчика говорит нам, что превращение маленькой девочки в нормальную женщину происходит труднее и сложнее, поскольку оно включает в себя на две задачи больше, и этим задачам нет соответствия в развитии мужчины. Проследим эту параллель с самого начала. Конечно, сама материальная база у мальчика и у девочки различна; чтобы это установить, не нужно никакого психоанализа. Различие в формировании половых органов сопровождается другими физическими отличиями, которые слишком хорошо известны, чтобы о них говорить, В структуре склонностей тоже проявляются дифференциации, которые позволяют почувствовать будущую сущность женщины. Маленькая девочка, как правило, менее агрессивна, упряма и эгоцентрична. В ней, по-видимому, больше потребности в нежности, поэтому она более зависима и послушна. То, что ее легче и быстрее можно научить управлять своими экскреторными функциями, вероятно, есть лишь следствие этой послушности; моча и стул являются первыми подарками, которые ребенок делает ухаживающим за ним лицам, а управление ими - первой уступкой, на которую вынужденно идет инстинктивная жизнь ребенка. Создается впечатление, что маленькая девочка интеллигентнее, живее мальчика тех же лет, она больше идет навстречу внешнему миру, в то же время у нее более сильная привязанность к объектам. Не знаю, подтверждается ли это опережение развития точными данными, во всяком случае установлено, что девочку нельзя назвать интеллектуально отсталой. Но эти половые различия можно не принимать во внимание, они могут быть уравновешены индивидуальными вариациями. Для целей, которые мы в настоящий момент преследуем, ими можно пренебречь.

Ранние фазы развития либидо оба пола проходят, по-видимому, одинаково. Можно было бы ожидать, что у девочек уже в садистско-анальной фазе проявляется отставание в агрессии, но это не так. Анализ детской игры показал нашим женщинам-аналитикам, что агрессивные импульсы у маленьких девочек по разнообразию и интенсивности развиты как нельзя лучше. Со вступлением в фаллическую фазу различия полов полностью отступают на задний план, и мы должны признать, что маленькая девочка - это как бы маленький мужчина. У мальчиков эта фаза, как известно, характеризуется тем, что он умеет доставлять себе наслаждение с помощью своего маленького пениса, связывая его возбужденное состояние со своими представлениями о половых сношениях. То же самое делает девочка со своим еще более маленьким клитором. Кажется, что все онанистические акты происходят у нее с этим эквивалентом пениса, а собственно женское влагалище остается еще не открытым для обоих полов. Правда, есть отдельные свидетельства о ранних вагинальных ощущениях, но их трудно отличить от анальных или от ощущений преддверия влагалища; они ни в каком отношении не могут играть большой роли. Мы смеем настаивать на том, что в фаллической фазе девочки ведущей эрогенной зоной является клитор. Но ведь так не может быть всегда, с переходом к женственности клитор совсем или частично уступает влагалищу свою чувствительность, а следовательно, и значение. И это одна из двух проблем, которые предстоит решать женскому развитию, в то время как более счастливый мужчина ко времени половой зрелости должен только продолжать то, чему он предварительно научился в период раннего сексуального созревания.

Мы еще вернемся к роли клитора, обратимся теперь ко второй проблеме, которая стоит перед развитием девочки. Первым объектом любви мальчика является мать, она остается им также и при формировании Эдипова комплекса, по сути, на протяжении всей жизни. И для девочки мать, а вместе с ней и образы кормилицы, няни тоже являются первым объектом; ведь первые привязанности к объектам связаны с удовлетворением важных и простых жизненных потребностей, а условия ухода за ребенком для обоих полов одинаковы. Но в ситуации Эдипова комплекса объектом любви для девочки становится отец, и мы вправе ожидать, что при нормальном ходе развития она найдет путь от объекта-отца к окончательному выбору объекта. Итак, девочка с течением времени должна поменять эрогенную зону и объект, у мальчика то и другое сохраняется. Возникает вопрос, как это происходит, в частности, как девочка переходит от матери к привязанности к отцу, или, другими словами, из своей мужской в биологически определенную ей женскую фазу?

Решение было бы идеально простым, если бы мы могли предположить, что с определенного возраста вступает в силу элементарное влияние притяжения друг к другу противоположных полов, которое и влечет маленькую женщину к мужчине, в то время как тот же закон позволяет мальчику упорно держаться матери. Можно было бы еще прибавить, что при этом дети следуют намекам, которые подают им родители, предпочитая их в зависимости от пола. Но дело далеко не так просто, ведь мы едва знаем, можем ли мы всерьез верить в ту таинственную, аналитически далее не разложимую силу, о которой так часто грезят поэты. Из трудоемких исследований, для которых, по крайней мере, легко было получить материал, мы почерпнули сведения совсем иного рода. А именно: вы должны знать, что число женщин, которые долго остаются в нежной зависимости от объекта-отца, к тому же от реального отца, очень велико. Такие женщины с интенсивной и затянувшейся привязанностью к отцу предоставили нам возможность сделать поразительные открытия. Мы, конечно, знали, что была предварительная стадия привязанности к матери, но мы не знали, что она могла быть так содержательна, так длительна и могла дать так много поводов для фиксаций и предрасположений. В это время отец - только обременительный соперник; в некоторых случаях привязанность к матери затягивается до четвертого года. Все, что мы позднее находим в отношении к отцу, уже было в ней и после того было перенесено на отца. Короче, мы убеждаемся, что нельзя понять женщину, не отдав должное этой фазе доэдиповой привязанности к матери.

А теперь зададимся вопросом, каковы либидозные отношения девочки к матери. Ответ гласит: они очень разнообразны. Проходя через все три фазы детской сексуальности, они принимают при этом признаки отдельных фаз, выражаются оральными, садистско-анальными и фаллическими желаниями. Эти желания представляют как активные, так и пассивные побуждения; если их отнести к проявляющейся позднее дифференциации полов, чего по возможности следует избегать, то их можно назвать мужскими и женскими. Они, кроме того, полностью амбивалентны, столь же нежной, сколько и враждебно-агрессивной природы. Последние часто проявляются, лишь превратившись в страхи. Не всегда легко сформулировать эти ранние сексуальные желания: отчетливее всего выражается желание сделать матери ребенка и соответствующее ему желание родить ей ребенка, оба относятся к фаллическому периоду, они достаточно странны, но несомненно установлены аналитическим наблюдением. Привлекательность этих исследований - в ошеломляющих отдельных находках, которые они нам дают. Так, например, уже в этот доэдипов период можно обнаружить относящийся к матери страх быть убитой или отравленной, который впоследствии может образовать ядро заболевания паранойей. Или другой случай: вы помните интересный эпизод из истории аналитических исследований, который доставил много неприятных минут. В то время, когда основной интерес был направлен на раскрытие детских сексуальных травм, почти все мои пациентки рассказывали мне, что они были совращены отцом. В конце концов я должен был прийти к выводу, что эти признания не соответствуют действительности, и начал понимать, что истерические симптомы есть плод фантазий, а не реальных событий. Только позднее я смог распознать в этой фантазии о совращении отцом выражение типичного Эдипова комплекса у женщины. А теперь мы снова находим в доэдиповой предыстории девочек фантазию совращения, однако совратительницей, как правило, бывает мать. Но здесь фантазия уже спускается на реальную почву, потому что, действительно, мать, ухаживая за телом ребенка, вызывает у него в гениталиях ощущения удовольствия, возможно, даже впервые их пробуждая.

Я предполагаю, что вы готовы подозревать, будто это описание полноты и силы сексуальных отношений маленькой девочки к своей матери очень преувеличено. Ведь когда наблюдаешь за маленькими девочками, ничего подобного за ними не замечаешь. Но этот довод не годится: можно достаточно многое увидеть в детях, если уметь наблюдать, а кроме того, не забывайте, как мало из своих сексуальных желаний ребенок может предсознательно выразить или тем более сообщить. И тогда мы пользуемся нашим правом изучения остатков и последствий этого мира чувств у лиц, у которых данные процессы развития стали особенно отчетливыми или даже чрезмерными. Ведь патология благодаря изоляции и преувеличению всегда оказывала нам услугу в познании отношений, которые в норме остаются скрытыми. А так как наши исследования никогда не проводились на людях, страдающих тяжелыми отклонениями, то я полагаю, что мы можем считать полученные результаты достоверными.

А теперь сосредоточим свое внимание на следующем вопросе: отчего умирает эта сильная привязанность девочки к матери? Мы знаем, что это ее обычная судьба; она предназначена для того, чтобы уступить место привязанности к отцу. И вот мы сталкиваемся с фактом, который указывает нам дальнейший путь. Этот шаг в развитии свидетельствует не о простой смене объекта. Отход от матери происходит под знаком враждебности, связь с матерью выливается в ненависть. Такая ненависть может стать очень ярко выраженной и сохраниться на всю жизнь, позднее она может подвергнуться тщательной сверхкомпенсации, как правило, какая-то ее часть преодолевается, другая остается. Конечно, сильное влияние оказывают на нее события последующих лет. Но мы ограничимся изучением ее во время перехода к отцу и выяснением ее мотивов. Мы услышим длинный перечень весьма различного свойства обвинений и жалоб в адрес матери, призванных оправдать враждебные чувства ребенка, значение которых нельзя недооценивать. Некоторые из них - явные рационализации, действительные источники враждебности предстоит еще отыскать. Надеюсь, вы последуете за мной, когда на этот раз я проведу вас через все детали психоаналитического исследования.

Упрек в адрес матери, к которому больше всего прибегают, заключается в том, что она слишком мало отдавала ребенку молока, что должно свидетельствовать о недостатке любви. Этот упрек имеет в наших семьях определенное оправдание. У матерей часто не бывает достаточно питания для ребенка, и они ограничиваются тем, что кормят его грудью несколько месяцев, полгода или три четверти года. У примитивных народов детей кормят материнской грудью до двух и трех лет. Образ кормилицы, как правило, сливается с матерью; там, где этого не происходит, упрек превращается в другой, а именно что она слишком рано отослала кормилицу, которая так охотно кормила ребенка. Но как бы там ни было, не может быть, чтобы каждый раз упрек ребенка имел под собой почву. Скорее кажется, что жадность ребенка к своему первому питанию вообще неутолима, что он никогда так и не примирится с утратой материнской груди. Я бы нисколько не удивился, если бы анализ ребенка, принадлежащего примитивному народу, который сосет материнскую грудь, даже научившись бегать и говорить, выразил бы тот же упрек. С отнятием от груди связан, вероятно, и страх перед отравлением. Яд - это пища, которая делает кого-то больным. Может быть, что и свои ранние заболевания ребенок сводит к этому отказу. Чтобы поверить в случай, надо иметь определенное интеллектуальное воспитание; примитивные, необразованные люди и, конечно, ребенок умеют всему, что происходит, найти причину. Возможно, что первоначально это был мотив в духе анимизма. В некоторых слоях нашего населения еще сегодня нельзя умереть без того, чтобы не сказали, что умершего кто-то погубил, скорее всего доктор. А обычной невротической реакцией на смерть близкого является самообвинение в том, что ты сам являешься причиной его смерти.