Четвертуют человека. Что значит «четвертовать» человека? История четвертования

«Смертная казнь необратима. И поскольку система уголовного правосудия не застрахована от ошибок, она будет неизбежно применена к невиновному».

30 октября 1653-го года, то есть ровно 360 лет назад, в Русском государстве вышел именной царский указ об отмене смертной казни для разбойников и татей (воров). Данный документ государя Алексея Михайловича модифицировал некоторые положения Судебника 1550-го года и Соборного уложения 1649-го года. Его итогом стало то, что всем пойманным и ожидающим экзекуции разбойникам и ворам высшую меру наказания заменили отсечением пальца, сечением кнутом и ссылкою в Сибирь. Все это выглядит как важный шаг на пути полной отмены наиболее жестокого, бесчеловечного и унижающего достоинство наказания. Однако так ли обстояли дела на самом деле? Попытаемся разобраться в зарождении и развитии смертной казни на Руси.

Старинная русская пословица гласит: «Повинную голову меч не сечет». У историков существуют две версии по поводу появления в Древней Руси смертной казни. Сторонники первой теории утверждают, что она возникла как продолжение древнего обычая кровной мести. Покарать виновного, отомстить и восстановить справедливость, считалось делом обязательным не только для пострадавшего, но и для всей его родни. А Русская Правда вообще законодательно утверждает право кровной мести: «Убьет муж мужа, то мстить брату брата, или сынови отца…». В случае отсутствия родственников в дело мщения вмешивалось государство – с убийцы взимался денежный штраф. Если же у преступника не было денег и имущества, чтобы возместить причиненный ущерб, то он отдавался потерпевшему в подневольное состояние «до искупа», то есть пока личным трудом не отрабатывал всю сумму причиненного урона. Окончательно же кровная месть была отменена на княжеском съезде 20 мая 1072-го года (Вышгородский съезд) сыновьями Ярослава Мудрого.

Вторая группа исследователей прошлого говорит о возникновении смертной казни из-за византийского влияния. В летописях хорошо описаны стремления византийских епископов присоединить Русь к положениям Кормчей книги, которая говорит о необходимости уничтожения лиц, промышляющих разбоем. Те же епископы доказывали князю Владимиру Святому: «Ты от Бога поставлен на казнь злых». Какое-то время на Руси действительно практиковалась смертная казнь за разбой, однако вскоре Владимир Красное Солнышко её отменил, перейдя к хорошо известной и проверенной годами системе денежных пеней. Ярослав I и его приемники также отвергли смертную казнь, не оставив в Русской Правде ни одной подобной санкции. А великий князь Владимир Всеволодович Мономах и вовсе в знаменитом «Поучении» завещал детям: «Ни виноватого, ни правого ни убивайте и не повелевайте таковаго убивать. Хотя бы кто и был повинен смерти, не губите христианской души».

Однако отсутствие казни в списках наказаний Русской Правды не значит о ее отсутствии в реальной жизни. Есть свидетельства использования смертной казни за измену, преступления против веры и мятеж. Например, в 1227-ом году в Новгороде сожгли четырех волхвов, обвиненных в колдовстве. А в 1230-го году во время голода в том же Новгороде бояре повелевали сжигать людей, занимающихся людоедством. Кроме того положения Русской Правды разрешали убийство вора на месте преступления (правда, с некоторыми ограничениями) и холопа, поднявшего руку на свободного человека.

Сегодня смертная казнь в России не может ни назначаться, ни исполняться. Принятая в 1993-ем году Конституция РФ установила использование смертной казни как исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления. Однако в 1996-ом году Россия вошла в Совет Европы, обязывающий нас подписать Европейскую конвенцию о защите прав человека. И 16 мая 1996-го года Президент России издал указ о поэтапном сокращении смертной казни, а 16 апреля 1997-го Россия подписала Протокол номер 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод касательно отмены смертной казни в мирное время. И хотя шестой протокол не был ратифицирован нашей страной (единственной из членов Совета Европы), смертную казнь с этого момента в России запрещено применять. Это следует из Венской конвенции, постановляющей подписавшему договор государству вести себя в соответствии с договором до ратификации. Последний раз смертную казнь применили в 1996-ом году.

В 1398-ом году свет увидела Двинская уставная грамота, впервые официально санкционирующая смертную казнь русским законодательством. Высшая мера наказания – повешение – грозила только ворам, пойманным в третий раз. Однако, единожды проникнув в карательные мероприятия светского права, наказание смертной казнью стало быстро развиваться. Всего через шестьдесят девять лет (в Псковской Грамоте 1467-го года) на границе Удельного и Московского этапов развития отечественной правовой жизни, смертная казнь уже выполняет заметную роль в иерархии представленных наказаний. В частности, в Псковской Судной Грамоте обозначены пять преступлений, за которые приходится расплачиваться жизнью: святотатственное воровство из церкви, конокрадство (итак нередко ведущее к кровавому самосуду), передача неприятелю секретных сведений, поджог и кража в третий раз. В самом же документе смертная казнь описывается единственно возможным искуплением проявленной преступником злой воли, способом обезопасить от злодея все общество.

Согласно данным Всероссийского опроса в июле 2001-го года за смертную казнь, выносимую за особо тяжкие преступления, выступали 72% опрошенных (9% против, остальные воздержались). В 2005-ом году за отмену моратория было уже 84% россиян, причем 96% из них поддерживали смертную казнь в отношении террористов.

Среди сторонников введения смертной казни в России – партия КПРФ с обоснованием: «Мораторий противоречит интересам страны» и партия ЛДПР: «Если вешать в центре города, а труп будет висеть несколько дней, то количество преступлений обязательно сократится».

Среди противников – Владимир Путин и Дмитрий Медведев: «Ужесточение наказания не приведёт к искоренению преступности», а также Русская Православная Церковь: «Жизнь человеческая не заканчивается с телесной смертью, отмена смертной казни дает больше возможностей для покаяния оступившегося и для пастырской работы с ним. Милосердие к падшему всегда предпочтительнее мести». В партии «Единая Россия», как и среди сотрудников системы исполнения наказаний нет единого мнения по данному вопросу.

Против смертной казни выступает и экономическая сторона, поскольку данный вид наказания не является экономически выгодным (хотя и существуют предложения по использованию органов приговоренного). Лица, совершившие преступления, могут в течение длительного времени выполнять трудовые обязанности, компенсируя, таким образом, нанесенный материальный ущерб.

Судебник 1497-го года продолжил тенденция к расширению использования смертной казни. К уже имеющимся преступлениям, караемым смертью, добавилась клевета, разбой, различные виды убийства. Воры стали отправляться на виселицу уже после второй кражи. Публичные и сопровождающиеся пытками казни стали частыми явлениями в период правления Иоанна Васильевича Грозного, отметившегося на этом поприще выпуском Судебника 1550-го года.

Любопытно, что в летописях права раннего Московского периода первоначальный взгляд на преступление, заключающийся в нарушении частных интересов, постепенно подменяется понятием зла («лиха» или «лихаго дела»), направленного против целого государства. Таким образом, и наказание за преступления становится делом государственным, царским, а самосуд объявляется запрещенным и возводится в самостоятельное преступление. В Судебниках необходимость смертной казни обосновывается тем, что злая воля участников преступных деяний настолько «испорчена и закоренела», что лишь физическое уничтожение ее обладателя может оградить общество от опасности. Также в этих законодательных сборниках не допускалась возможность примирения потерпевшего с преступником и отмена казни в целях восполнения материального ущерба.

В период Судебников для преступных действий, инициативу преследования которых брало на себя государство, появилась новая форма процесса – сыск. В сыске наличие частного обвинителя не являлось важной деталью, поскольку сама государственная власть представала в роли обвинителя. А при расследовании правонарушений вовсю использовались два могучих орудия: повальный обыск и пытка.

Постараемся восстановить все виды смертной казни, которые имели место в практике Московского государства на протяжении всего семнадцатого века

1. Отсечение головы. Считалось стандартным видом казни и применялось, если не было никаких иных указании или слов «безо всякия пощады».
2. Повешение. Один из самых древних видов казни, пришедший к нам из Византии. Назначалась за разбой и татьбу, а также за предательство ратных людей. Во второй половине семнадцатого века появилось повешение за ребро на железном крюке, ставшее одной из самых жестоких казней.
3. Утопление. Применялось в случаях массовой экзекуции. За отцеубийство и матереубийство в эпоху Судебников утопление совершали вместе с петухом, котом, собакою и ужом.

4. Четвертование или отрубание всех конечностей и головы в самом конце. Считалось одной из самых постыдных казней и назначалось за государственные преступления. В пятнадцатом веке таким образом казнили самозванцев.

5. Залитие расплавленного металла в горло. Совершалось исключительно над фальшивомонетчиками, а в 1672-ом году была заменено отрубанием левых рук и обеих ног.

6. Закапывание в землю заживо. Эта казнь назначалась за мужеубийство. Причем осужденную со связанными руками закапывали по плечи и оставляли в ожидании смерти от голода или жажды. Рядом стояла стража, а прохожим разрешалось приносить виновной только деньги, которые затем шли на покупку гроба.

7. Посажение на кол. Подобно четвертованию, применялось в основном к бунтовщикам. Казнь была очень мучительной – под собственной тяжестью казнимого кол медленно протыкал внутренности и выходил между лопатками или из груди. Для увеличения мучений наконечник кола оснащали перекладиной.

8. Колесование. Представляло собой раздробление всех крупных костей лежащего на земле осужденного железным колесом. После этого колесо устанавливали на шесте в горизонтальном положении, а изувеченное тело казненного клали или привязывали к нему сверху и оставляли умирать от обезвоживания и шока. Эта казнь особенно часто применялась при царствовании Петра I.

9. Сожжение заживо. Специфический вид смертной казни, применяемый за поджоги и преступления против веры. Преступников сжигали на обыкновенном костре, иногда предварительно посадив в железную клетку. Первые случаи использования подобной казни отмечены еще в тринадцатом веке. В конце семнадцатого века сожжение стали применять как наказание за упорство в «старой вере». В качестве ужесточения наказания осужденных окуривали едкими составами или сжигали на медленном огне.

Не удовлетворяясь ужасами этих видов смертной казни, на практике им пытались придать еще более устрашающий характер. Время и место экзекуции объявляли заранее, обставляли соответствующим образом, устраивали торжественные процессии до места. «Заплеченных дел мастера» самостоятельно пытались разнообразить отвратительный ход казней. Тела преступников или части их тел выставляли на определенный срок на всеобщее обозрение в различных публичных местах.

Сто лет, истекшие от появления Судебника 1550-года и до рождения Соборного Уложения 1649-го года, были наполнены неустанной борьбой Московского царства с действительными или воображаемыми антигосударственными элементами. В пору процветания идеи суровой, абсолютной государственности, «лихой человек», преступник, представлялся опасной силой, с которой государственная власть должна была бороться. И Московское государство боролось с «лихими людьми», боролось без устали и без пощады. Неизбежным результатом подобного положения вещей явилось общее повышение масштабов карательной системы, а смертная казнь и вовсе выдвинулась на первый план. Например, после ужасного пожара в столице в 1634-ом году, ее стали применять даже в качестве наказания обычных курильщиков.

Неусыпное противостояние с «лихими людьми» достигло своей кульминации в Соборном Уложении царя Алексея Михайловича. Устрашительный элемент кары пропитывает собой весь этот законодательный памятник. Уложение как будто бы в каждом члене общества видит «лихого человека» и торопиться застращать его угрозами для того, чтобы удержать от преступления. Карательные санкции Уложения постоянно сопровождаются словами: «и другие примут страх» или «чтоб иным на то смотря не повадно было». Здесь же указывается, что наказание преступнику должно осуществляться подобное тому, которое он сам учинил. То есть совершено убийство – Уложение приказывает покарать «смертию же», поджог – преступника сжигают, подделка монет – получи в горло расплавленный металл, изувечил кого-либо – подвергнешься такому же увечью.

Количество преступлений, за которые Уложение Алексея Михайловича грозило смертью, оставляет далеко позади все Судебники, – оно дает санкцию на казнь в пятидесяти четырех (а по подсчетам некоторых экспертов – в шестидесяти) случаях. Если прибавить к этому ряд жестоких наказаний кнутом (страшным орудием, от которого очень часто следовала смерть) и целый набор членовредительных увечий (из-за неразвитой медицины также оканчивавшихся смертным исходом), то фактические границы применения смертной казни могут быть раздвинуты еще шире. Устанавливая смертную казнь за различные преступные деяния, Уложение очень неточно определяет сам род казни. «Казнить безо всякой пощады», «казнить смертью», – вот излюбленные формулировки в этом историческом документе. Кроме того совершенно не описан порядок ее совершения, оставляя это на выбор местных властей.

В последующие годы выходили отдельные статьи видоизменяющие, дополняющие и развивающие определения, касающиеся смертной казни, установленные в Уложении 1649-го года. Нельзя сказать, что новые законы отличались какой-то последовательностью. Некоторые их них противоречили как Уложению, так и друг другу; вводились новые санкции смертной казни, а уже существующие отменялись, затем вновь восстанавливались и снова отменялись. Однако в целом новые указы (особенно принятые в 1653-ем – 1655-ых годах) все же несколько смягчили прежнюю строгость и жестокость, определенную сводами Уложения. Как будто законодательство само устрашилось нового кодекса, поспешив принять ряд корректив по ограничению смертной казни в отношении некоторых преступлений.

Именно одним из таких смягчающих постановлений и был Указ от 30 октября 1653-го года. Смертную казнь оставили в силе лишь для рецидивистов. А Указ 16 августа 1655-го года и вовсе предписывал «давать живот» всем воровским людям, добровольно покаявшимся и сдавшимся властям. Очень похоже на то, что московское законодательство расписалось в бессилии в деле борьбы с «лихими» и пыталось найти с ними компромисс. Смягчаются и виды смертной казни. Например, Указ 25 мая 1654-го года предписывает заменить мучительное сожжение поджигателей простым повешением.

Однако такое направление Российского уголовного законодательства продержалось не долго. Вскоре все снова вернулось на круги своя. Интересующее нас положение об отмене смертной казни для разбойников и воров 8 августа 1659-го года перестало действовать. Именно в этот день по просьбе помещиков и вотчинников появился Указ о восстановлении повешения разбойников, задержанных в понизовых городах. А 11 мая 1663-го года каждому приговоренному разбойнику и вору вместо смерти было предписано отрубить левую руку и обе ноги. В качестве устрашения отрубленные члены прибивали к деревьям вдоль дорог. Очевидно, что эта данная мера, в сущности, и есть смертная казнь, только еще более мучительная по сравнению с повешением. Лишь принятый 24 января 1666-го года закон предписывал вновь казнить воров и разбойников через повешение.

Согласно внутреннему содержанию Уложения 1649-го года санкция смертной казни назначалась за следующие деяния:
1. Преступления против веры, в том числе: богохуление, совращение из православия, святотатственная кража, убийство в церкви, а также нарушение литургии.
2. Государственные преступления. Сюда относились: злоумышление против царя, убийство в его присутствии, государственная измена.
3. Преступления против назначенных властей. Здесь фигурируют: убийство пристава из Москвы, открытое восстание, убийство судьи, порча государственной акта или его подложное составление, недозволенный выезд за границу.
4. Преступления против государственных регалий, доходов и имущества казны. Сюда входят: порча настоящих и изготовление фальшивых монет, корчемная продажа табака.
5. Преступления против благочиния и общественного благоустройства. Здесь имеется в виду подбивание граждан к смуте и злоумышления на «затейные дела».
6. Преступления против чести и жизни частных лиц. Отмечаются: убийство матерью ребенка, убийство родителей детьми, мужеубийство, все виды квалифицированного убийства, оскорбление чести женщин, связанное с насилием.
7. Преступления против собственности: поджог, вторичный разбой, третья неквалифицированная татьба.

Таким образом, во второй половине семнадцатого века угроза смертною казнью превратилась в излюбленное средство побуждения граждан к повиновению царю. Фразы: «казнить таковых смертью», «быть им в смертной казни», – становятся в ту пору расхожей запретительной формулировкой. И хотя в большинстве случаев эта угроза не приводилась в исполнение, само постоянное появление ее в различных указах наглядно свидетельствует о том, насколько хорошо привился у нас принцип устрашения, как лучший способ заставить граждан подчиняться царским законам.

Однако было и негативное последствие повсеместного злоупотребления смертными приговорами. Уже к началу Петровского периода публичные казни превратились в самое обыденное явление в Московском государстве. Общество настолько привыкло, пригляделось к ежедневным зрелищам, что люди перестали ужасаться «нещадных» наказаний. Казни никого не поражали, никого не трогали. Поглазеть на экзекуцию от безделья, казнить преступника, самому быть казнённым – всё это не являлось чем-то выдающимся на сером фоне течения жизни деморализованного общества. Вид телесных и смертных экзекуций с трудом выполнял свою главную цель – цель устрашения.

Иностранцы, посещавшие наше отечество, поражались с какой легкостью относились к смерти сами осуждённые. Люди шли в петлю, под топор, на костёр с таким же безмолвным мужеством с каким бы пошли на вражеский строй. Англичанин Перри в очерках о России времен Петра I пишет: «Русские не боятся смерти и ни во что не ставят её. Когда им приводится идти на казнь, делают это беззаботно». Его современник Коллинс, также отмечал, что приговорённые к повешению сами всходят на лестницу, прощаются с народом, надевают на шеи петли и сбрасываются вниз. Другой заграничный путешественник по фамилии Берхгольц наблюдал случай того, как один мужчина, подвергшись колесованию, вынув с огромным трудом раздробленную руку из колеса, вытер ею себе нос и снова спокойно положил на прежнее место. Затем, увидев, что запачкал кровью колесо, снова вытащил раздробленную руку и вытер кровь рукавом».

Вот такие были результаты беспощадного господства устрашительных наказаний. Смертная казнь превратилась в заурядную кару, а борьба властей с «воровскими» и «лихими» людьми, с «непочитателями» и «ослушниками» царских указов всё более и более накалялась, порождая новые меры устрашения и новые строгости, которые еще более деморализовали общество, но были бессильны уменьшить уровень преступности. Именно в таком виде вопрос о смертной казни был передан новому восемнадцатому веку, первая четверть которого прошла под знаком Петровских реформ.

Любопытно, но царь Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим, никогда не отмечался историками как жестокий и беспощадный правитель. В сохранившихся летописях он представляется мягким и добродушным, религиозным человеком, умеющим отозваться на чужое горе. Второй русский царь династии Романовых обладал пассивной, созерцательной натурой, примеряя старорусские и западнические положения, но, никогда не отдаваясь им с пылкостью Петра I. К этому стоит добавить, что Алексей Михайлович был образованнейшим человеком своего времени, прочитал множество книг, пробовал писать, упражнялся в стихосложении. Являлся человеком порядка, именно ему принадлежат слова: «делу время, потехе час», а также «без чина всякая вещь не укрепится и не утвердится».

Если попытаться обозначить одну общую цель всех уголовных законов Петра I – то это будет стремление принудить подданных безусловному повиновению царской воле. Подобная цель уже проявлялась в указах второй половины семнадцатого века. Однако теперь на первом месте стояла уже не интенсивность злой воли и даже не количество причиненного зла, а только лишь ослушание царского повеления, которое и наказывалось. Как пример, можно привести каторгу и конфискацию имущества для мастера, ненароком сделавшего плохую обувь, смерть «без всякой пощады» за утайку душ при переписи, «лишение живота» дворянина за его неявку на смотр в Москву или Петербург. Кроме того отныне смертной казнью каралась рубка дуба в заповеднике, медлительность при доставке почты, небрежность в отправлении дел должностным лицам.

Смертная казнь в уголовном законодательстве Петра Великого не только продолжает сохранять доминирующее значение, но и еще более расширяет свою область применения. В частности, согласно Воинскому Уставу 1716-го года, выстроенному по образцу западно-европейского уголовного права, высшая мера наказания назначается в ста двадцати двух случаях (приходящихся на двести артикулов Устава), то есть вдвое чаще, чем в Уложении 1649-го года. Эпоха Петра I отметилась использованием всех видов смертной казни уже известных на Руси из прошлых веков, а также добавлением одного нового – «аркибузирования» или обычного расстрела пулями из огнестрельного . Кроме того санкционируется два других вида – четвертование и колесование, которые и ранее применялись на практике, а теперь получили законодательное признание.

Лишь после Петра I карательная волна начала спадать, а во второй четверти восемнадцатого столетия в нашем отечестве были предприняты первые робкие попытки ограничить смертную казнь. Русское уголовное законодательство вставало на путь ее постепенного отрицания, возвращения к основам исконного русского правовоззрения на этот вид наказания.

Уложение 1649-го года и последующие указы рассказывают о некоторых ритуалах, которые сопровождали исполнение смертного приговора. Согласно им приговоренного предписывалось сажать на шесть недель в так называемую «покаянную избу», в которой он должен был, соответственно, покаяться и приготовиться к концу. Экзекуция над ним могла быть совершена только по истечении этого срока. По Указу 1669-го года покаянный срок уменьшили до десяти дней, из которых семь были отведены для поста, два – на исповедь, а десятый – на исполнение приговора. Нельзя было никого казнить в воскресенье или в день царского поминания. Исполнение приговора над беременными женщинами отлагалось до родов. Казнь предписывалось проводить, по возможности, на том же месте, где и совершилось преступление. Однако нельзя было казнить человека на «пустом» (нежилом) месте, только в городе или деревне.

В заключение остается отметить то, что, невзирая на всю жестокость и кровожадность памятников законодательства эпохи Древней Руси, исследователи отечественного уголовного права единогласно сходятся на мнении, что все творимые на родной земле ужасы бледнеют перед неистовствами правосудия в государствах Западной Европы, «заливавшего потоками крови весь семнадцатый век». Перед известными данными о количестве казенных во Франции и Германии в семнадцатом и восемнадцатом столетиях, совершенно стушёвываются цифры казнённых за этот же период в России. Даже, несмотря на частое разрешение смертной казни, Уложение 1649-го года по сравнению с одновременными западными кодексами представляется слишком мягкосердечным. Конечно, формы казни в Древней России были грубы и жестоки, однако до такой утончённости и разнообразия способов лишения жизни злоумышленников, до таких сложнейших конструкции, увеличивающих страдания преступников, какие имелись в Западных «просвященных» государствах, наши предки никогда не доходили.

Источники информации:
http://kir-a-m.livejournal.com/622031.html
http://www.allpravo.ru/library/doc101p0/instrum2363/item2365.html
http://ru.wikipedia.org/

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

Введение

По-видимому, прообразом смертной казни в России, как и у других народов, являлся варварский обычай кровной мести, который представлял собою не что иное, как жестокую борьбу за существование. С возникновением государства он приобретает публичный характер и трансформируется в уголовное наказание - смертную казнь, применяемую от имени государственной власти.

«Русская правда» - первый письменный источник русского права - смертной казни не знала. Как отмечал историк права профессор Н. П. Загоскин, «...Смертная казнь чужда правовому мировоззрению русского народа, как чуждо ему суровое отношение к преступнику вообще». После крещения Руси именно греческие епископы рекомендовали князю Владимиру заимствовать римско-византийскую карательную систему, широко применявшую смертную казнь. Но сам князь отнесся к их совету неодобрительно. Эта традиция не угасла и в дальнейшем: «Не убивайте и не повелевайте убивать, даже если кто и будет повинен в чьей-то смерти». (Владимир Мономах)

И хотя на практике казни, производимые властями, имели место, впервые в истории русского государства смертная казнь законодательно закрепляется лишь в 1398 году в Двинской уставной грамоте. Впоследствии область применения смертной казни расширялась (Псковская судная грамота 1467 года, судебники 1497 и 1550 гг.). Особое распространение смертная казнь получает при Иване Грозном, когда было казнено около 4 тысяч человек.

В то же самое время в Европе смертная казнь имела несравненно больший размах. Например, в Германии при Карле V было казнено около 100 тысяч человек. Один лишь судья фон Карпцов вынес примерно 20 тысяч смертных приговоров.

В России дальнейшее расширение области применения смертной казни имело место при Петре I, когда она могла быть назначена за 123 состава преступлений, (а том числе за незаконную порубку леса, за драки на спорных землях и т. п.).

Сенатским указом от 7 мая 1744 года в период двадцатилетнего правления Елизаветы Петровны смертная казнь в России была отменена полностью, а в последующем применялась по именным указам царей. (Например, казнь Екатериной П Пугачева и его товарищей).

Удивительным образом, однако, созвучие в отношении к смертной казни наблюдается у столь несовместимых фигур XVIII века:

«Опыты свидетельствуют, что частое употребление казней не сделало людей лучшими». (Екатерина II)

«Аксиомою поставить можно, что казнь смертная совсем не нужна (разве из сожаления и по выбору преступника), что всякая жестокость и уродование не достигают в наказании своей цели». (А. Н. Радищев)

На протяжении человеческой истории отношение к смертной казни менялось, конечно, и в связи с общим развитием цивилизации и права. Так, в древности тюремное заключение почти не практиковалось. Вся система наказаний была совершенно иной: продажа в рабство, пытки, телесные наказания. Смертная казнь могла быть изощренно жестокой («квалифицированной»), применялась широко и нередко за незначительные проступки.

Даже принцип «око за око, зуб за зуб» воспринимался в древности совсем по-иному. Он впервые прозвучал в эпоху, когда за зуб могли снять всю голову, а потому был (пусть и примитивным с нашей точки зрения) призывом к умеренности, быть может, даже к милосердию.

С развитием тюремной системы лишение свободы становится одним из основных видов уголовного наказания. В XIX веке практически во всей Европе как противники, так и сторонники смертной казни пришли к единодушному выводу, что ее публичность воздействует на общественные нравы развращающе, что часто вспышки жестокостей случаются именно в тех местах, где только что произведена публичная казнь.

«Бесчисленное множество примеров показывает, что злодеяния случались и во время самой казни». (проф. К. Г. Лаигер)

Казни стали совершать в пределах тюремной ограды или же ранним утром в безлюдных местах.

В XIX веке повсеместно усиливается стремление к ограничению и даже полному запрещению смертной казни в законодательном порядке. Например, в Колумбии смертная казнь отменена в 1863 г., в Венесуэле - в 1864, в Румынии - в 1864, а Коста-Рике - в 1880, в Голландии - в 1870 г. (Не всегда, правда, эти решения не отменялись впоследствии). Даже в Англии, где жестокие средневековые законы продержались почти без изменений до 1830-х годов, уже с конца XVIII века присяжные никогда не оценивали краденое более, чем в 39 шиллингов, поскольку за кражу в 40 шиллингов и более полагалась смертная казнь.

Эта тенденция не обошла и Россию. Так, за 80 лет (с 1826 по 1906 гг.) к смертной казни русскими судами были приговорены 612 человек, в отношении многих из которых она приведена в исполнение не была. Начиная с 1891 г. в русских гражданских судах не было вынесено ни одного смертного приговора. А что касается периода с 1905-1907 годов, это была пресловутая военно-полевая юстиция, вызвавшая всеобщее возмущение и негодование.

Первый же демократически избранный парламент России - I Государственная Дума - одобрила в 1906 году законопроект об отмене смертной казни. Однако он не был утвержден правительством.

Казни в Древней Руси.

В силу обычаев на Руси смертная казнь применялась и в случаях, не предусмотренных законами. Так, киевский князь Ростислав, прогневавшись на Григория Чудотворца, повелел связать ему руки, повесить на шею тяжелый камень и бросить в воду.

В период татаро-монгольского ига ханы выдавали русскому православному духовенству ярлыки, согласно которым священнослужители пользовались правом наказания смертью. Ярлык, выданный татарским ханом Менчу Темиром, давал право киевскому митрополиту Кириллу казнить за хулу православной церкви, как и за всякое нарушение предоставленных духовенству привилегий. В 1230 году были сожжены за колдовство четыре волхва.

Но среди представителей верховной власти были, и противники смертной казни . Хорошо известна заповедь Владимира Мономаха, вошедшая в пословицу: “Не убивайте, не повелевайте убивать, даже если кто и будет повинен в чьей-либо смерти”.

И тем не менее к смертной казни прибегали многие правители Руси в XIII и XIV веках. Так, Дмитрий Донской в 1379 году повелел казнить боярина Вельяминова за измену, а в 1383 году был казнен суржский гость Некомат. Еще в 1069 году во времена “Русской Правды”, не предусматривавшей смертной казни вообще, князь Гизослав, овладев Киевом, послал сына своего в Киев, который предал смертной казни 70 человек, участвовавших в изгнании Изяслава из Киева.

Вывод: смертная казнь применялась на Руси издавна, как в случаях, предусмотренных законом, так и тогда, когда закон о ней умалчивал.

О способах.

На Руси Уложение 1649 года предусматривало пять видов исполнения смертной казни . Однако правосудие прибегало и к другим способам наказания.

Способ казни зависел от вида преступления.

Смертная казнь через повешение считалась унизительной и применялась к военным, перебежавшим к неприятелю. Утопление применялось в тех случаях, когда экзекуция производилась в широких масштабах, сожжение заживо применялось к осужденным за религиозные преступления.

Истоки этого наказания следует искать в византийском праве.

На Руси , особенно при Иване Грозном, применялось кипячение в масле, вине или воде. Иван Грозный казнил этим способом государственных изменников.

Этот царь вообще отличался необычайной жестокостью, граничащей с патологией: достаточно сказать, что он собственноручно избил родного сына Ивана, после чего тот умер.

Грозный был неистощим на выдумки, как казнить подданных. Одних (например, новгородского архиепископа Леонида) по его приказу зашивали в медвежью шкуру и бросали на растерзание собакам, с других живьем сдирали кожу и так далее.

Залитие горла расплавленным свинцом применялось исключительно к фальшивомонетчикам. В 1672 году этот вид смертной казни был заменен отсечением обоих ног и левой руки преступника.

Четвертование применялось за оскорбление государя, за покушение на его жизнь, иногда за измену, а также за самозванство.

Колесование получило широкое распространение с введением воинского устава Петра I. По описанию русского ученого XIX века профессора А.Ф. Кистяковского, способ колесования состоял в следующем: “К эшафоту привязывали в горизонтальном положении андреевский крест, сделанный из двух бревен. На каждой из ветвей этого креста делали две выемки, расстоянием одна от другой на один фут. На этом кресте растягивали преступника так, чтобы лицом он был обращен к небу; каждая оконечность его лежала на одной из ветвей креста, и в каждом месте каждого сочленения он был привязан к кресту. Затем палач, вооруженный железным четырехугольным ломом, наносил удары в часть члена между сочленением, которая как раз лежала над выемкой. Этим способом переламывали кости каждого члена в двух местах. Операция оканчивалась двумя или тремя ударами по животу и переламыванием станового хребта. Разломанного таким образом преступника клали на горизонтально поставленное колесо так, чтобы пятки сходились с заднею частью головы, и оставляли его в таком положении умирать”.

Закапывание, “окопание”, заживо в землю назначалось, как правило, женам за убийство мужа.

Посажение на кол применялось, как и четвертование, преимущественно к бунтовщикам и “воровским изменникам”. В 1614 году на кол был посажен сообщник Марины Мнишек Заруцкий.

Введение смертной казни за отдельные преступления обосновывалось государственными интересами. Так, Петр I, начав строительство флота и нуждавшийся в материале для кораблей, издал указ, запрещавший в определенных местностях рубку леса. За порубку дубового леса виновные карались смертной казнью .

В эпоху Петра I также широко применялась казнь по жребию.

Петр I ввел в список официальных казней аркебузирование, или расстрел. Расстрел не считался позорным наказанием и не покрывал бесчестием имя расстрелянного. Повешение во времена Петра представляло собой позорный вид смерти. Вешали при подавлении бунтов, восстаний и крестьянских волнений.

"Квалифицированная" казнь: повешение, потрошение и четвертование в "цивилизованной" Англии...
https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5,_%D0%BF%D0%BE%​D1%82%D1%80%D0%BE%D1%88%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5_%D0%B8_%D1%87%D0%B5%D1%82%D0%B2%D0%B5%D1%80%D1%82%D0​%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5

Повешение, потрошение и четвертование (англ. hanged, drawn and quartered) — вид смертной казни, возникший в Англии в правление короля Генриха III (1216—1272) и его преемника Эдуарда I (1272—1307) и официально учреждённый в 1351 году в качестве наказания для мужчин, признанных виновными в государственной измене. Приговорённых привязывали к деревянным салазкам, напоминавшим кусок плетёной изгороди, и протаскивали лошадьми к месту казни, где последовательно вешали (не давая задохнуться до смерти), кастрировали, потрошили, четвертовали и обезглавливали. Останки казнённых выставлялись напоказ в наиболее известных публичных местах королевства и столицы, в том числе на Лондонском мосту. Женщин, приговорённых к казни за государственную измену, из соображений «общественного приличия» сжигали на костре.

Суровость приговора диктовалась серьёзностью преступления. Государственная измена, ставившая под угрозу авторитет монарха, считалась деянием, заслуживавшим чрезвычайного наказания, — и, хотя за всё время, пока оно практиковалось, нескольким из осуждённых приговор был смягчён и они подверглись менее жестокой и позорной казни[К 1], к большинству изменников английской короны (включая множество католических священников, казнённых в елизаветинскую эпоху, и группу цареубийц, причастных к смерти короля Карла I в 1649 году) была применена высшая санкция средневекового английского закона.

Несмотря на то, что парламентский акт, определяющий понятие государственной измены, по-прежнему является составной частью действующего законодательства Соединённого Королевства, в ходе реформы британской правовой системы, длившейся бо́льшую часть XIX века, казнь через повешение, потрошение и четвертование была заменена волочением лошадьми, повешением до смерти, посмертным обезглавливанием и четвертованием, затем признана устаревшей и упразднена в 1870 году. В 1998 году смертная казнь за государственную измену в Великобритании была окончательно отменена.

Измена в Англии

Уильям де Мариско, волочимый к месту казни. Иллюстрация из «Большой хроники» Матвея (Мэтью) Парижского. 1240-е годы
В эпоху Высокого Средневековья преступники, осуждённые за измену, подлежали в Англии ряду разнообразных наказаний, включая волочение лошадьми и повешение. В XIII веке были введены другие, более жестокие способы казни, в том числе потрошение, сожжение, отсечение головы и четвертование. По сообщению английского хрониста XIII века Матвея (Мэтью) Парижского, в 1238 году некий «учёный оруженосец» (лат. armiger lit[t]eratus) совершил неудачное покушение на короля Генриха III. Летописец подробно описывает казнь несостоявшегося убийцы: преступник был «разорван лошадьми, затем обезглавлен, а тело его было разделено на три части; каждую из частей проволокли через один из главных городов Англии, после чего вздёрнули на виселице, употребляемой для разбойников». Вероятно, покушавшийся был подослан Уильямом де Мариско (англ. William de Marisco) — государственным преступником, несколькими годами ранее убившим лицо, находившееся под королевской защитой, и бежавшим на остров Ланди. Де Мариско, схваченного в 1242 году, по приказу Генриха проволокли от Вестминстера до Тауэра и повесили, после чего его труп был выпотрошен, внутренности сожжены, тело четвертовано, а останки развезены по разным городам страны. Казни, следовавшие новоучреждённому ритуалу, участились в царствование Эдуарда I. Валлиец Давид III ап Грифид, младший брат последнего независимого правителя Уэльса Лливелина III, стал первым дворянином в Англии, подвергшимся повешению, потрошению и четвертованию после того, как возглавил борьбу Уэльса против английской аннексии, объявив себя принцем Уэльским и «лордом Сноудона». Сопротивление Давида привело Эдуарда в такую ярость, что монарх потребовал для бунтовщика особенной, небывало жестокой кары. После пленения Давида и суда над ним в 1283 году в наказание за предательство он был проволочён лошадьми к месту исполнения приговора; в наказание за убийство английских дворян — повешен; в наказание за то, что английские дворяне были убиты в день Пасхи, труп преступника был выпотрошен, а внутренности — сожжены; в наказание за то, что заговор Давида, имевший целью убийство монарха, распространился на разные части королевства, тело бунтовщика было четвертовано, его части разосланы по всей стране, а голова помещена на вершину Тауэра. Судьбу Давида разделил Уильям Уоллес, схваченный и осуждённый в 1305 году. Вождя шотландских повстанцев, увенчанного шутовской лавровой короной, проволокли к Смитфилду, повесили и обезглавили, после чего его внутренности были извлечены из тела и сожжены, труп рассечён на четыре части, голова выставлена на Лондонском мосту, а останки разосланы в Ньюкасл, Берик, Стерлинг и Перт.

Король Эдуард III, в правление которого был принят Акт об измене (1351), содержавший первое в английской истории официальное юридическое определение государственной измены
Эти и другие казни, в том числе казнь Эндрю Харклея, 1-го графа Карлайла, и Хью ле Диспенсера Младшего, произошли в царствование Эдуарда II, когда ни сам акт измены, ни наказание за неё не имели строгого определения в английском общем праве[К 2]. Изменой считалось нарушение лояльности суверену любым его подданным в возрасте от четырнадцати лет; при этом привилегия решать, имело ли место такое нарушение в том или ином случае, оставалась за королём и его судьями. Судьи Эдуарда III трактовали действия, составлявшие государственную измену, слишком общо́, «объявляя изменами [обычные] уголовные преступления и подкрепляя обвинительные акты болтовнёй об узурпации королевской власти». Это привело к участившимся парламентским запросам о прояснении законодательства, и в 1351 году Эдуард III учредил новый закон, содержавший первое в английской истории официальное юридическое определение государственной измены. Законодательный акт, принятый в эпоху, когда само право монархического властвования считалось неотъемлемым и бесспорным, сосредоточивался преимущественно на защите трона и суверена. Новый закон уточнил прежнее толкование, разделив преступления, традиционно именовавшиеся изменой, на два класса.

Малая измена (англ. petty treason) подразумевала убийство хозяина или лорда слугой, убийство мужа женой и убийство прелата рядовым священнослужителем. Мужчины, виновные в малой измене, приговаривались к волочению и повешению, женщины — к сожжению на костре[К 3].

Государственная измена (англ. high treason) объявлялась тягчайшим из всех возможных преступлений. Посягательство на королевскую власть приравнивалось к непосредственному покушению на жизнь монарха, прямо угрожавшему его статусу суверена и высочайшему праву царствования. Поскольку подобная угроза подвергала опасности устои самого государства, возглавляемого монархом, абсолютно необходимым и единственно справедливым возмездием за указанное преступление провозглашалась высшая мера наказания — мучительная казнь. Практическое различие между казнями за малую и государственную измены состояло в порядке следования составляющих ритуала: вместо волочения и повешения, полагавшихся за малую измену, мужчины-изменники приговаривались к повешению, потрошению и четвертованию, женщины (чья анатомия считалась «неподходящей» для традиционных процедур) — к волочению и сожжению на костре. Подданный английской короны объявлялся изменником государства в том случае, если он: «замышлял или воображал» убийство короля, его жены или его старшего сына и наследника; осквернял жену короля, его незамужнюю старшую дочь или жену его старшего сына и наследника; начинал войну против короля в его королевстве; переходил на сторону врагов короля в его королевстве, предоставляя им помощь и приют в пределах и за пределами королевства; подделывал Большую или Малую государственную печать, а также монеты королевской чеканки; умышленно ввозил в королевство фальшивые деньги; убивал лорда-канцлера, лорда-казначея или одного из королевских судей при исполнении ими государственных обязанностей. При этом, однако, закон никак не ограничивал право монарха лично определять круг деяний, квалифицируемых как государственная измена. Поздне́е, благодаря сопровождавшей закон специальной оговорке, английские судьи получили возможность расширять этот круг по своему усмотрению, трактуя те или иные правонарушения как «предполагаемую измену[К 4]». Несмотря на то, что действие закона распространялось также на жителей английских колоний обеих Америк, по обвинению в государственной измене было казнено лишь несколько человек в североамериканских провинциях Мэриленд и Виргиния; при этом традиционной казни через повешение, потрошение и четвертование подверглись всего два колониста: виргинец Уильям Мэтьюс (англ. William Matthews; 1630) и житель Новой Англии Джошуа Теффт (англ. Joshua Tefft; между 1670 и 1680). В дальнейшем жителей североамериканских колоний, осуждённых за измену английскому монарху, казнили обычным повешением или амнистировали.

Для обвинения английского подданного в государственной измене было достаточно свидетельских показаний одного лица (с 1552 года — двух лиц). Подозреваемые последовательно подвергались конфиденциальному допросу в Тайном совете и публичному суду. Подсудимым не полагалось ни свидетелей защиты, ни адвоката; в их отношении действовала презумпция вины, немедленно переводившая их в категорию поражённых в правах. Положение изменилось лишь в конце XVII века, когда многочисленные обвинения в «предательстве», в течение нескольких лет выдвигавшиеся против представителей партии вигов их политическими оппонентами, сделали необходимым принятие нового, пересмотренного и дополненного Акта об измене (1695). Согласно новому закону, лицам, обвинявшимся в государственной измене, предоставлялось право на адвоката, свидетелей защиты, присяжных и копию обвинительного акта. Для преступлений, прямо не угрожавших жизни монарха, устанавливался трёхлетний срок давности.

Исполнение приговора

Головы казнённых, насаженные на пики при входе на Лондонский мост. Рисунок из «Иллюстрированной истории Англии Джона Кэссела» (англ. John Cassell’s Illustrated History of England, 1858)

«Наглядное Изображение обстоятельств, при коих его покойное Величество был обезглавлен на эшафоте Янв 30: 1648 // Изображение казни Судей Короля» (англ. A liuely Representation of the manner how his late Majesty was beheaded uppon the Scaffold Ian 30: 1648 // A representation of the execution of the Kings Judges). Вверху — Карл I, ожидающий исполнения приговора. Внизу — повешение одного из цареубийц и четвертование другого, сопровождаемое демонстрацией толпе его отсечённой головы
Между оглашением и исполнением приговора обычно проходило несколько дней, в течение которых осуждённые содержались по месту заключения. Вероятно, в эпоху раннего Средневековья преступника волокли на казнь, просто привязав его сзади к лошади. Поздне́е утвердилась традиция, согласно которой осуждённого привязывали к запряжённым лошадью деревянным салазкам, напоминавшим створку ворот плетёной изгороди («хёрдл»; англ. hurdle). По мнению британского юриста и историка Фредерика Уильяма Мэйтленда, это требовалось для того, чтобы «[предоставить] в распоряжение палача ещё живое тело». Глагол to draw, входящий в официальное именование казни, делает не вполне очевидным действительный порядок следования ритуальных процедур. Одно из определений to draw во втором издании Оксфордского словаря английского языка (1989) — «извлекать из тела внутренности или кишки; потрошить (домашнюю птицу и т. п. перед приготовлением; изменника или иного преступника — после повешения)» (англ. to draw out the viscera or intestines of; to disembowel ) — сопровождается примечанием: «из обстоятельств большинства казней не ясно, подразумевается ли в их названии указанное значение или значение 4 (Волочение [преступника], привязанного к хвосту лошади, деревянным салазкам и т. п., к месту казни; принятое в старинном праве наказание за государственную измену). Судя по всему, в случаях, когда drawn [„проволочён“ или „выпотрошен“] упоминается после hanged [„повешен“], речь идёт именно о потрошении» (англ. in many cases of executions it is uncertain whether this, or sense 4 , is meant. The presumption is that where drawn is mentioned after hanged, the sense is as here). По мнению индийского историка Рама Шарана Шармы: «В тех случаях, когда — как в шутливой присказке „повешен, потрошён и четвертован“ (означающей человека, от которого удалось окончательно избавиться) — слово hanged или hung предшествует слову drawn, его следует понимать именно как потрошение изменника». Противоположного взгляда придерживается британский историк и писатель Иэн Мортимер. В эссе, опубликованном им на собственном сайте, утверждается, что извлечение внутренностей из тела преступника — несомненно, применявшееся во многих средневековых казнях — стало расцениваться как заслуживающее отдельного упоминания лишь в новое время, и отождествление drawing с потрошением следует считать ошибочным. По мнению Мортимера, упоминание волочения после повешения объясняется тем, что волочение было малозначительной, второстепенной составляющей традиционного ритуала.


По некоторым свидетельствам, в царствование Марии I публика, наблюдавшая за казнью, открыто подбадривала осуждённых. В большинстве случаев, однако, преступники, ведомые к эшафоту, подвергались жестокому поруганию от собравшихся. Идущего на казнь Уильяма Уоллеса хлестали плетьми, пинали, забрасывали гнильём и отбросами. Священник Томас Причард, казнённый в 1587 году, едва достиг виселицы, до полусмерти растерзанный толпой. Со временем в Англии утвердился обычай, согласно которому за приговорёнными следовал один из «ревностных и благочестивых мужей», призывавший их к покаянию. По сообщению Сэмюела Кларка, пуританскому священнику Уильяму Перкинсу однажды удалось прямо под виселицей убедить некоего юношу в том, что тот уже заслужил прощение Всевышнего, после чего осуждённый встретил смерть «со слезами радости на глазах <…> — так, будто действительно узрел избавление от ада, столь страшившего его прежде, и отверстые небеса, готовые принять его душу».

После оглашения приговора королевского суда публика расступалась перед эшафотом, и преступнику предоставлялась возможность произнести последнее слово. Несмотря на то, что содержание речей приговорённых обычно сводилось к признанию вины (хотя в прямой государственной измене сознавались лишь единицы), за выступлениями пристально следили стоявшие рядом шериф и священник, готовые в любой момент пресечь крамолу. Последнее слово католического священника Уильяма Дина, казнённого в 1588 году, было сочтено столь неподобающим, что оратору заткнули рот — так, что Дин едва не задохнулся от кляпа. Иногда от осуждённых требовали признания лояльности монарху или прояснения тех или иных политических вопросов. Перед казнью Эдмунда Дженнингса в 1591 году «охотник на священников» Ричард Топклифф призвал его сознаться в измене. Дженнингс ответил: «Ежели отслужить мессу означает измену — да, я сознаюсь в измене и горжусь ею» — после чего Топклифф, велев Дженнингсу замолчать, приказал палачу столкнуть его с приставной лестницы. Иногда при казни присутствовал свидетель, чьи показания привели осуждённого на эшафот. В 1582 году тайный агент правительства Джон Мандей (англ. John Munday), наблюдавший за казнью выданного им властям католического священника Томаса Форда, публично подтвердил слова шерифа о признании, якобы полученном от самого Форда.

Настроения, обнаруживаемые в предсмертных речах, во многом определялись условиями тюремного заключения приговорённых. Большинство священников-иезуитов, несмотря на применявшиеся к ним в тюрьме изощрённые пытки, до конца отрицало свою вину, тогда как высокопоставленные вельможи, напротив, чаще других спешили сознаться в содеянном. Возможно, за скорым раскаянием стоял страх подвергнуться мучительному потрошению вместо обычного отсечения головы, а за внешней покорностью судьбе — тайное убеждение в том, что совершённое преступление хотя и было достаточно серьёзным, всё же не составляло государственной измены. Другой причиной примерного поведения на эшафоте могло быть стремление осуждённых отвести от своих наследников угрозу лишения наследства.

Иногда приговорённого заставляли наблюдать за умерщвлением других изменников — часто его сообщников — за несколько минут до его собственной казни. В 1584 году священника Джеймса Белла (англ. James Bell) принудили смотреть на то, как его компаньон Джон Финч был «разделан начетыре» (англ. a-quarter-inge). В 1588 году осуждённых на смерть католиков Эдуарда Джеймса и Фрэнсиса Эдвардса (англ. Francis Edwardes), отказавшихся признать религиозное верховенство Елизаветы I, заставили наблюдать за казнью их единомышленника Ральфа Крокетта.

Обычно приговорённых — в одной рубашке, со связанными впереди руками — вешали, по знаку шерифа сталкивая с приставной лестницы или телеги. Цель состояла в том, чтобы вызывать непродолжительную странгуляцию, не приводившую к смерти, — хотя некоторые из казнимых всё же погибали преждевременно (так, смерть священника Джона Пэйна, казнённого в 1582 году, наступила почти мгновенно после того, как на ногах у него повисли несколько человек). Отдельных, крайне непопулярных у публики преступников — как, например, Уильяма Хэкета (ум. 1591) — снимали с верёвки всего через несколько минут, немедленно подвергая потрошению и кастрации. По свидетельству английского юриста, знатока и толкователя общего права Эдварда Кока, последняя требовалась для того, чтобы «показать, что его [преступника] потомки лишены наследства с порчею крови».

Казнь Томаса Армстронга. Гравюра. 1684
Казнимые, всё ещё сохранявшие сознание к этому моменту, могли наблюдать за сожжением собственных внутренностей, после чего их сердце вырезали из груди, голову отделяли от тела, а тело рассекали на четыре части. По рассказам очевидцев, в октябре 1660 года убийца Карла I генерал-майор Томас Харрисон, до этого провисевший в петле несколько минут, с уже вскрытым для потрошения животом неожиданно приподнялся и ударил палача, после чего тот поспешил отсечь ему голову. Внутренности казнённого были брошены в разожжённый рядом костёр[К 5]. Голову казнённого установили на салазки, доставившие к эшафоту его единомышленника — цареубийцу Джона Кука, затем выставили в Вестминстер-холле. Останки Харрисона были прибиты к лондонским городским воротам. Джон Хоутон, казнённый в 1535 году, во время потрошения читал молитву, а в последний момент вскричал: «Добрый Иисусе, что вы сделаете с моим сердцем?». Палачи часто бывали неопытны, и процедура казни не всегда проходила гладко. В 1584 году палач Ричарда Уайта попытался извлечь внутренности казнимого, проделав отверстие в его животе — но после того, как «сей приём не возымел успеха, разворотил ему грудь мясницким топором до хребта, самым жалким образом»[К 6]. Гаю Фоксу, приговорённому к казни в январе 1606 года за участие в Пороховом заговоре, удалось перехитрить палача, спрыгнув с виселицы и сломав себе шею.

Письменных свидетельств о том, как именно производилось четвертование, не сохранилось, но на гравюре, изображающей казнь Томаса Армстронга (1684), видно, как палач, разделив тело надвое вдоль позвоночника, отрубает ноги на уровне бедра. Судьба останков Давида ап Грифида описана шотландским писателем и политическим деятелем Гербертом Максвеллом: «правую руку с кольцом на пальце [отправили] в Йорк; левую руку — в Бристоль; правую ногу и бедро — в Нортгемптон; левую [ногу] — в Херефорд. Но голову злодея сковали железом, дабы не распалась на куски от гниения, насадили на длинное древко и выставили на видном месте — на посмешище Лондону». После казни в 1660 году цареубийц, причастных к смерти Карла I (1649), мемуарист Джон Ивлин написал: «Я не видел самой расправы, но встретил их останки, — изуродованные, изрубленные, зловонные — когда их везли прочь от виселицы в корзинах на салазках». По традиции останки обдавались кипятком и выставлялись на всеобщее обозрение как устрашающее напоминание о наказании за государственную измену — обычно в тех местах, где изменник устраивал заговор или находил поддержку. Головы казнённых нередко выставлялись на Лондонском мосту, в течение нескольких столетий служившем южным въездом в город. Сохранились описания подобных демонстраций, оставленные рядом известных мемуаристов. По свидетельству Жозефа Жюста Скалигера (1566), «в Лондоне на мосту было множество голов… Я сам видел их — будто мачты судов, с насаженными на верхушки частями человеческих трупов». В 1602 году герцог Штеттинский, подчёркивая зловещее впечатление, производимое выставленными на мосту головами, написал: «У въезда на мост, с пригородной стороны, торчали головы тридцати джентльменов высокого положения, казнённых за измену и тайные деяния против Королевы»[К 7]. Практика выставления голов казнённых на Лондонском мосту завершилась в 1678 году с повешением, потрошением и четвертованием Уильяма Стэли (англ. William Staley) — жертвы сфабрикованного дела о «Папистском заговоре». Останки Стэли были отданы его родственникам, поспешившим устроить торжественные похороны — столь разгневав этим коронера, что тот приказал вырыть тело и повесить его на городских воротах.

Новое время
Другая жертва «Папистского заговора» — архиепископ Армы Оливер Планкетт — стал последним английским католическим священником, подвергшимся повешению, потрошению и четвертованию в Тайберне в июле 1681 года. Палач Планкета был подкуплен, благодаря чему останки казнённого избежали сожжения; ныне его голова экспонируется в церкви Святого Петра в Дроэде. Тем же способом были казнены несколько захваченных в плен офицеров — участников Второго якобитского восстания (1745). К тому времени палач был наделён известной свободой выбора относительно момента, когда следовало прекращать страдания казнимых, и все приговорённые были умерщвлены до того, как подверглись потрошению. В 1781 году французский шпион Франсуа Анри де ля Мотт провисел в петле почти час, прежде чем его сердце было вырезано из груди и сожжено. В следующем году в Портсмуте был повешен, обезглавлен и четвертован Дэвид Тайри (англ. David Tyrie). В двадцатитысячной толпе, наблюдавшей за его казнью, возникла драка за части трупа; наиболее удачливым достались трофеи в виде конечностей и пальцев казнённого. В 1803 году к повешению, потрошению и четвертованию были приговорены Эдуард Деспард и шестеро участников его заговора. Прежде чем преступники были повешены и обезглавлены на крыше тюрьмы Хорсмонгер-Лейн, их усадили на деревянные салазки, запряжённые лошадьми, и по обычаю проволокли несколько раз вокруг тюремного двора. За расправой, как и в случае с казнью Тайри, наблюдала аудитория, насчитывавшая около двадцати тысяч зрителей. Сохранился рассказ очевидца, описывающий ход казни после того, как Деспард произнёс своё последнее слово:

Сие энергичное, но подстрекательское выступление было встречено столь бурными возгласами одобрения, что Шериф, знаком велев Священнику уйти, приказал Полковнику Деспарду замолчать. Осуждённым натянули на глаза колпаки — притом было видно, что Полковник снова поправляет узел под левым ухом; в без семи минут девять был дан сигнал, помост упал, и все они отправились в вечность. Благодаря мере предосторожности, предпринятой Полковником, он, кажется, почти избежал страданий; остальные также не особенно сопротивлялись — за исключением Броутона, самого дерзкого и нечестивого из всех. Вуд, солдат, долго не умирал. Палачи сошли с эшафота и принялись тянуть повешенных за ноги. Пока Макнамара и Вуд висели, с их пальцев упало несколько капель крови. Через тридцать семь минут, в половине десятого, тело Полковника срезали с верёвки, стащили с него сюртук и жилет и уложили труп на опилки, головою на плаху. Хирург, пытаясь отрезать голову от тела простым скальпелем, пропустил необходимое сочленение и кромсал шею до тех пор, пока палач не схватил голову руками и не провернул её несколько раз; лишь тогда её с трудом удалось отделить от туловища. После сего палач воздел голову над собой, возгласив: «Смотрите на голову ЭДУАРДА МАРКУСА ДЕСПАРДА, Предателя!». Ту же церемонию поочерёдно исполнили над остальными, и к десяти часам всё было кончено.

Отсечённая голова Иеремии Брандрета — одного из последних английских преступников, приговорённых к повешению, потрошению и четвертованию
Шерифы, наблюдавшие за сожжением Изабеллы Кондон (англ. Isabella Condon) в 1779 и Фиби Харрис (англ. Phoebe Harris) в 1786 году, намеренно завысили необходимые для казни суммы расходов — по мнению французского историка доктора Симона Девро (фр. Dr Simon Devereaux), исключительно из-за отвращения к жестоким спектаклям, на которых вынуждены были присутствовать по долгу службы. Судьба Харрис побудила британского политика и филантропа Уильяма Уилберфорса поддержать законопроект, отменявший практику казней через сожжение; один из пунктов билля, однако, предусматривал анатомическое вскрытие преступников (кроме убийц), из-за чего весь законопроект был отклонён Палатой лордов. Тем не менее, после сожжения в 1789 году фальшивомонетчицы Кэтрин Мёрфи[К 8] её приговор был опротестован в парламенте Бенджамином Хэмметтом (англ. Benjamin Hammett), назвавшим подобную казнь одним из «диких пережитков нормандской политики». Год спустя, на волне растущего общественного недовольства казнями через сожжение, парламент принял Акт об измене (1790), устанавливавший для женщин-изменниц казнь через обычное повешение. За ним последовал Акт об измене (1814), принятый по инициативе законодателя-реформатора Сэмюэла Ромилли — под влиянием своего друга, выдающегося философа-утилитариста Иеремии Бентама, неоднократно заявлявшего, что карательные законы должны служить исправлению преступного поведения, тогда как суровость британских законов, призванная устрашать потенциальных преступников, напротив, лишь способствует росту преступности. В 1806 году, избранный членом парламента от Куинсборо, Ромилли принялся за исправление законодательства, охарактеризованного им как «наш жестокий и варварский уголовный кодекс, написанный кровью». Добившись отмены смертной казни за отдельные виды воровства и бродяжничество, в 1814 году реформатор предложил приговаривать преступников, виновных в государственной измене, к обычному повешению до смерти с последующей передачей тела в распоряжение короля. Когда Ромилли возразили, что подобное наказание за измену будет менее сурово, чем казнь за рядовое убийство, он признал, что голову трупа всё же следует отсекать — обеспечивая тем самым «соразмерное наказание и надлежащее клеймо». Такая казнь была применена к Иеремии Брандрету — предводителю Пентричского бунта и одному из троих преступников, казнённых в 1817 году в тюрьме Дерби. Подобно Эдуарду Деспарду и его сообщникам, все трое были ритуально проволочены к эшафоту и повешены. Через час после повешения головы казнённых, по настоянию принца-регента, должны были отсечь топором, но нанятый в качестве палача местный углекоп не имел необходимого опыта и, потерпев неудачу после первых двух ударов, закончил дело ножом. Когда он поднял первую отрезанную голову и по обычаю выкрикнул имя казнённого, толпа, охваченная ужасом, разбежалась. Иная реакция наблюдалась в 1820 году, когда в разгар общественных волнений во дворе Ньюгейтской тюрьмы были повешены и обезглавлены пятеро соучастников заговора Кейто-стрит. Несмотря на то, что декапитация была выполнена профессиональным хирургом, после ритуального выкрикивания имени казнённого толпа рассвирепела настолько, что палачи были вынуждены укрыться за тюремными стенами. Заговор стал последним преступлением, виновные в котором были казнены через повешение, потрошение и четвертование.

Преобразование британского законодательства продолжалось в течение всего XIX столетия усилиями ряда политических деятелей, — в том числе Джона Рассела — стремившихся свести к минимуму количество преступлений, каравшихся смертной казнью. Благодаря реформаторской деятельности министра внутренних дел Роберта Пиля казнь за «малую измену» была отменена Актом о злодеяниях против личности (1828), устранившим юридическое различие между преступлениями, ранее составлявшими «малую измену», и убийством. Королевская комиссия по смертной казни (1864—1866) рекомендовала воздержаться от пересмотра законов об измене, ссылаясь на принятый в 1848 году «более милосердный» Акт о преступной измене, ограничивший наказание за большинство видов измены каторжными работами. В отчёте комиссии, отмечавшем перемену в массовом отношении к публичным казням, отчасти обусловленную ростом общественного благосостояния в эпоху Промышленной революции, утверждалось, что «для бунта, убийства или насилия иного рода <…>, по нашему мнению, следует сохранить высшую меру наказания» — несмотря на то, что последний на то время (и, как выяснилось позднее, последний в истории) приговор к повешению, потрошению и четвертованию был вынесен в ноябре 1839 года, причём смертная казнь для приговорённых участников Ньюпортского чартистского восстания была заменена каторгой. Министр внутренних дел Спенсер Хорейшо Уолпол заявил комиссии, что практика публичных казней стала «столь деморализующей, что, вместо того, чтобы оказывать положительное воздействие, имеет тенденцию скорее ожесточать общественное мнение, нежели удерживать преступный класс от совершения преступлений». Комиссия рекомендовала производить казни конфиденциально — за тюремными стенами, не привлекая публичного внимания — «с соблюдением процедур, сочтённых необходимыми для того, чтобы предотвратить злоупотребления и не оставить у публики сомнений в том, что всё было исполнено по закону». Практика публичных казней была официально прекращена два года спустя с принятием Поправки к Акту о смертной казни (1868), представленной на рассмотрение парламента министром внутренних дел Гэзорном Харди. Предложенная перед третьим чтением законопроекта поправка, полностью отменявшая смертную казнь, была отвергнута 127 голосами против 23.


Казнь через повешение, потрошение и четвертование была официально признана «устаревшей в Англии» Актом о конфискации (1870), принятым британским парламентом по повторной (после 1864) инициативе члена Палаты общин либерала Чарльза Форстера[К 9]. Закон положил конец практике конфискации земель и имущества уголовных преступников, обрекавшей членов их семей на нищету, одновременно ограничив наказание за измену обычным повешением — хотя и не упразднив оговорённое в законе 1814 года право монарха заменять повешение отсечением головы. Смертная казнь за измену была окончательно отменена Актом о преступлении и беспорядках (1998), позволившим Великобритании ратифицировать шестой протокол Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в 1999 году.

Известные лица, приговорённые к повешению, потрошению и четвертованию
Основная статья: Список известных лиц, приговорённых к повешению, потрошению и четвертованию
Давид III ап Грифид (1238—1283) — принц Уэльский, младший брат последнего независимого правителя Уэльса Лливелина III.
Уильям Уоллес (ок. 1270—1305) — шотландский рыцарь и военачальник, предводитель шотландцев в войне за независимость от Англии.
Эндрю Харклей, 1-й граф Карлайл (ок. 1270—1323) — английский военачальник, шериф Камберленда.
Хью ле Диспенсер Младший (ок. 1285/1287—1326) — королевский канцлер, фаворит короля Англии Эдуарда II.
Томас Мор (1478—1535) — мыслитель, государственный деятель, писатель, святой Римско-Католической Церкви[† 1].
Джон Хоутон (ок. 1486—1535) — мученик, святой Римско-Католической Церкви.
Джон Пэйн (1532—1582) — священник, мученик, святой Римско-Католической Церкви.
Томас Форд (?—1582) — священник, мученик Римско-Католической Церкви.
Ричард Уайт (ок. 1537—1584) — уэльский школьный учитель, мученик, святой Римско-Католической Церкви.
Джон Финч (ок. 1548—1584) — мученик Римско-Католической Церкви.
Эдуард Джеймс (ок. 1557—1588) — священник, мученик Римско-Католической Церкви.
Уильям Дин (?—1588) — священник, мученик Римско-Католической Церкви.
Ральф Крокетт (?—1588) — священник, мученик Римско-Католической Церкви.
Эдмунд Дженнингс (1567—1591) — священник, мученик, святой Римско-Католической Церкви.
Уильям Хэкет (?—1591) — пуританин, религиозный фанатик.
Гай Фокс (1570—1606) — дворянин-католик, участник Порохового заговора против короля Англии и Шотландии Якова I.
Оливер Кромвель (1599—1658) — вождь Английской революции, лорд-протектор Англии, Шотландии и Ирландии (казнён посмертно).
Томас Харрисон (1606—1660) — военачальник, сторонник парламента во время Английской революции, подписавший смертный приговор королю Англии Карлу I.
Фрэнсис Хэкер (?—1660) — военачальник, сторонник парламента во время Английской революции, подписавший смертный приговор королю Англии Карлу I[† 2].
Джон Кук (1608—1660) — первый Генеральный солиситор Английской республики, председатель суда, вынесшего смертный приговор королю Англии Карлу I.
Оливер Планкетт (1629—1681) — архиепископ Армы, примат всей Ирландии, мученик, святой Римско-Католической Церкви.
Томас Армстронг (ок. 1633—1684) — офицер, член английского парламента.
Франсуа Анри де ля Мотт (?—1781) — французский шпион.
Эдуард Деспард (1751—1783) — ирландский военачальник на британской службе, губернатор Британского Гондураса.
Иеремия Брандрет (1790—1817) — предводитель Пентричского бунта («Ноттингемский капитан»).
Повешение, потрошение и четвертование заменено отсечением головы.
Повешение, потрошение и четвертование заменено повешением до смерти.
В популярной культуре
Описание повешения, потрошения и четвертования встречается в ряде известных литературных произведений, в том числе историческом романе французского писателя Мориса Дрюона «Французская волчица» (1959) из цикла «Проклятые короли» (1955—1977) и биографическом романе английского писателя и литературоведа Энтони Бёрджесса о Кристофере Марло «Мертвец в Дептфорде» (1993).
Двадцать четвёртого ноября на площади перед замком воздвигли помосты для публики, выше установили эшафот, чтобы многочисленные зрители ничего не упустили из этого захватывающего зрелища. <…>
Зазвучали трубы и рожки. Подручные палачей привели и раздели донага Хьюга младшего. Когда его длинное белое тело с округлыми бёдрами и чуть впалой грудью было выставлено напоказ, — рядом стояли палачи в красных рубахах, а внизу торчал целый лес пик лучников, окружавших эшафот, — в толпе раздался злорадный хохот. <…>
Вновь заиграли рожки. Хьюга положили на эшафот, привязали руки и ноги к лежащему кресту святого Андрея. Палач, не торопясь, вострил на точиле нож, похожий на нож мясника, потом попробовал мизинцем его лезвие. Толпа затаила дыхание. Тут подручный палача приблизился к Хьюгу и ухватил щипцами его мужскую плоть. По толпе прошла волна истерического возбуждения, от топота ног сотрясались помосты. И несмотря на этот страшный грохот, все услышали пронзительный, душераздирающий вопль Хьюга, единственный его вопль, который сразу смолк, а из раны начала хлестать фонтаном кровь. Уже бесчувственное тело было оскоплено. Отсечённые части были брошены в печь, прямо на раскалённые угли, которые раздувал один из подручных. Вокруг пополз отвратительный запах горелого мяса. Глашатай, стоявший перед трубачами, возвестил, что с Диспенсером поступили так потому, что «он был мужеложец, совратил короля на путь мужеложества и изгнал королеву с супружеского её ложа».
Затем палач, выбрав нож покрепче и пошире, рассёк ему грудь поперёк, а живот вдоль, словно резал свинью, нащупал щипцами ещё бившееся сердце, вырвал его из груди и тоже бросил в огонь. Снова затрубили трубачи, и снова глашатай заявил, что «Диспенсер был изменником со лживым сердцем и своими предательскими советами нанёс вред державе».
Палач вынул внутренности Диспенсера, блестевшие, словно перламутр, и, потрясая ими, показал толпе, ибо «Диспенсер кормился добром не только знатных, но и бедных людей». И внутренности также превратились в густой серый дым, смешавшийся с ноябрьским холодным дождём. После этого отсекли голову, но не ударом меча, а ножом, так как голова свисала между перекладинами креста; и тут глашатай объявил, что было это сделано потому, что «Диспенсер обезглавил знатнейших сеньоров Англии, и потому, что из головы его исходили дурные советы». Голову Хьюга не сожгли, палач отложил её в сторону, дабы отправить потом в Лондон, где её намеревались выставить на всеобщее обозрение при въезде на мост.
Наконец то, что оставалось от этого длинного белого тела, было разрублено на четыре части. Эти куски решено было отправить в самые крупные после столицы города королевства.

— Морис Дрюон. Французская волчица

Казнь предводителя шотландцев в войне за независимость от Англии Уильяма Уоллеса изображена в историческом фильме Мела Гибсона «Храброе сердце» (США, 1995).
Казнь через повешение, потрошение и четвертование в несколько видоизменённом виде подробно показана в телевизионном мини-сериале «Елизавета I» (Великобритания, 2005).
«Hung, Drawn and Quartered» — 1-я композиция на альбоме Death Shall Rise (1991) британской дэт-метал-группы Cancer.
«Hanged, Drawn and Quartered» — 13-я композиция на альбоме Pile of Skulls (1992) немецкой метал-группы Running Wild.
«Hung, Drawn and Quartered» — 1-я композиция на альбоме Stalingrad (2012) немецкой рок-группы Accept.

Король Эдуард III

Комментарии
Показывать компактно

Согласно приговору, английского государственного деятеля, мыслителя и писателя Томаса Мора, осуждённого за отказ признать религиозное верховенство Генриха VIII, должны были «влачить чрез лондонский Сити до Тайберна, там повесить до полусмерти, затем заживо снять с петли, отсечь ему срамные части, вспороть живот, сжечь внутренности, прибить по одной четверти тела над четырьмя воротами Сити, а голову выставить на Лондонском мосту». Накануне казни Мору была объявлена королевская милость: замена повешения, потрошения и четвертования простым отсечением головы. Для полковника Фрэнсиса Хэкера, подписавшего смертный приговор Карлу I и казнённого Карлом II в 1660 году, четвертование — после униженных просьб сына осуждённого к королю — было заменено повешением до смерти; при этом тело Хэкера было отдано родственникам для погребения.
До 1351 года измена в Англии и наказание за неё определялись Судебником Альфреда Великого. В пересказе британского историка Патрика Уормолда: «если кто злоумышляет на жизнь короля <…> [или жизнь своего лорда], он должен ответить своею жизнью и всем, что имеет <…> или оправдаться, уплатив королю [лорду] виру».
Женщины считались законной собственностью своих мужей, поэтому преступница, осуждённая за убийство мужа, обвинялась не просто в убийстве, а в «малой измене». Подрыв общественного устройства расценивался как особенно тяжкое злодеяние, заслуживавшее гораздо более суровой кары, чем обычное повешение.
Эдвард Кок: «И поскольку в будущем могут произойти многие подобные случаи измены, о коих теперь невозможно ни помыслить, ни объявить, установлено, что, столкнувшись со случаем предполагаемой измены, не входящим в число вышеуказанных, судье надлежит воздержаться от вынесения приговора до тех пор, пока не будет обсуждено и объявлено пред королём и его парламентом, до́лжно ли полагать означенный случай изменою или иным злодеянием».
Приговор Харрисона гласил: «Чтобы ты был доставлен в то место, из коего пришёл, и оттуда проволочён к месту казни, после чего ты будешь повешен за шею и ещё живым срезан с верёвки, твои срамные части будут отсечены, а внутренности извлечены из тела и, ещё при живом тебе, сожжены у тебя на глазах, а голова отсечена, а тело разделено начетверо, головою же и останками распорядятся так, как будет угодно Королевскому величеству. И да помилует Господь твою душу».
Согласно Сеймуру Филлипсу (англ. Seymour Phillips), «Все добрые люди королевства — большие и малые, богатые и бедные — полагали Диспенсера изменником и вором; за последнее он был приговорён к повешению. Как изменника, его должны были проволочить и четвертовать, разослав части тела по всему королевству; как преступника — обезглавить; как злоумышленника, посеявшего раздор между королём, королевой и жителями королевства, — выпотрошить, предав внутренности огню; в итоге он был объявлен изменником, тираном и отступником». По мнению американского психолога и писателя профессора Роберта Кэстенбома (англ. Robert Kastenbaum), вероятной целью посмертного расчленения тела Диспенсера было напоминание зрителям о том, что власти не потерпят инакомыслия. Кроме того, подобные представления могли иметь целью усмирить гнев толпы, лишить труп преступника человеческого подобия, отнять у семьи казнённого возможность устроить ему достойные похороны и даже высвободить злых духов, засевших в его теле. Обычай потрошить изменника, возможно, произошёл из средневековой веры в то, что мысли о предательстве гнездятся во внутренностях злодея, подлежавших «очищению огнём». «Предательские помыслы» Эндрю Харклея, «зародившиеся в его сердце, кишках и внутренностях», следовало «изъять и сжечь дотла, развеяв прах по ветру» — так же, как это было проделано с Уильямом Уоллесом и Жильбером де Миддлтоном (англ. Gilbert de Middleton).
Иногда на мосту выставлялись женские головы — например, голова Элизабет Бартон, прислуги, ставшей монахиней и казнённой за предсказание ранней смерти Генриха VIII. В 1534 году Бартон была проволочена в Тайберн, повешена и обезглавлена.
По обычаю женщин-изменниц сжигали, предварительно задушив до смерти, но в 1726 году палач, отвечавший за казнь Кэтрин Хейс, исполнил свою работу крайне неумело, из-за чего преступница сгорела заживо. Хейс стала последней женщиной в Англии, сожжённой на костре.
Первый законопроект Форстера, беспрепятственно проведённый через обе палаты Парламента, был аннулирован после смены правительства.
Примечания
Показывать компактно

Account: Trial of Sir Thomas More. University of Missouri. — «drawn on a hurdle through the City of London to Tyburn, there to be hanged till he should be half dead; then he should be cut down alive, his privy parts cut off, his belly ripped, his bowels burnt, his four quarters sit up over four gates of the City and his head upon London Bridge» Проверено 18 октября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
Granger, 1824, pp. 137, 138
Powicke, 1949, pp. 54—58
(la) Bellamy, 2004, p. 23: «Rex eum, quasi regiae majestatis (occisorem), membratim laniatum equis apud Coventre, exemplum terribile et spectaculum comentabile praebere (iussit) omnibus audentibus talia machinari. Primo enim distractus, postea decollatus et corpus in tres partes divisum est»
Giles, 1852, p. 139: «dragged asunder, then beheaded, and his body divided into three parts; each part was then dragged through one of the principal cities of England, and was afterwards hung on a gibbet used for robbers»
Lewis II, 1987, p. 234
Diehl & Donnelly, 2009, p. 58
Beadle & Harrison, 2008, p. 11
Bellamy, 2004, pp. 23—26
Murison, 2003, p. 149
Summerson, Henry. Harclay, Andrew, earl of Carlisle (c. 1270–1323) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Hamilton, J. S. Despenser, Hugh, the younger, first Lord Despenser (d. 1326) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Wormald, 2001, pp. 280—281: «if anyone plots against the king’s life <…> , he is liable for his life and all that he owns <…> or to clear himself by the king’s wergeld»
Tanner, 1949, p. 375
Bellamy, 1979, p. 9: «calling felonies treasons and afforcing indictments by talk of accroachment of the royal power»
Tanner, 1949, pp. 375—376
Dubber, 2005, p. 25
Bellamy, 1979, pp. 9—10
Blackstone et al, 1832, pp. 156—157
Caine & Sluga, 2002, pp. 12—13

Briggs, 1996, p. 84
Foucault, 1995, pp. 47—49
Naish, 1991, p. 9
Bellamy, 1979, p. 9: «compassed or imagined»
Bellamy, 1979, p. 9
Bellamy, 1979, pp. 10—11
Coke et al, 1817, pp. 20—21: «And because that many other like cases of treason may happen in time to come, which a man cannot think nor declare at this present time; it is accorded, that if any other case supposed treason, which is not above specified, doth happen before any justice, the justice shall tarry without going to judgement of treason, till the cause be shewed and declared before the king and his parliament, whether it ought to be judged treason or other felony»
Ward, 2009, p. 56
Tomkovicz, 2002, p. 6
Feilden, 2009, pp. 6—7
Cassell, 1858, p. 313
Bellamy, 1979, p. 187
Pollock, 2007, p. 500: « for the hangman a yet living body»
draw // Oxford English Dictionary. — 2nd. ed. — Oxford: Oxford University Press, 1989.
Sharma, 2003, p. 9: «Where, as in the popular hung, drawn and quartered (meaning, facetiously, of a person, completely disposed of), drawn follows hanged or hung, it is to be referred to as the disembowelling of the traitor»
Mortimer, Ian. Why do we say ‘hanged, drawn and quartered?’ (30 марта 2010). Проверено 16 октября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
Beadle & Harrison, 2008, p. 12
Bellamy, 1979, p. 187: «zealous and godly men»
Clarke, 1654, p. 853: «with tears of joy in his eyes <…> as if he actually saw himself delivered from the hell which he feared before, and heaven opened for receiving his soul»
Bellamy, 1979, p. 191
Bellamy, 1979, p. 195
Pollen, 1908, p. 327
Bellamy, 1979, p. 193
Pollen, 1908, p. 207: «If to say Mass be treason, I confess to have done it and glory in it»
Bellamy, 1979, p. 194
Bellamy, 1979, p. 199
Bellamy, 1979, p. 201
Bellamy, 1979, pp. 202—204: « show his issue was disinherited with corruption of blood»
Abbott, 2005, pp. 158—159
Nenner, Howard. Regicides (act. 1649) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Abbott, 2005, p. 158: «That you be led to the place from whence you came, and from thence be drawn upon a hurdle to the place of execution, and then you shall be hanged by the neck and, being alive, shall be cut down, and your privy members to be cut off, and your entrails be taken out of your body and, you living, the same to be burnt before your eyes, and your head to be cut off, your body to be divided into four quarters, and head and quarters to be disposed of at the pleasure of the King’s majesty. And the Lord have mercy on your soul»
Gentles, Ian J. Harrison, Thomas (bap. 1616, d. 1660) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Abbott, 2005, p. 161: «Good Jesu, what will you do with my heart?»
Hogg, James. Houghton, John (1486/7–1535) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Bellamy, 1979, p. 204: «the which device taking no good success, he mangled his breast with a butcher’s axe to the very chine most pitifully»
Phillips, 2010, p. 517: «All the good people of the realm, great and small, rich and poor, regarded Despenser as a traitor and a robber; for which he was sentenced to be hanged. As a traitor he was to be drawn and quartered and the quarters distributed around the kingdom; as an outlaw he was to be beheaded; and for procuring discord between the king and the queen and other people of the kingdom he was sentenced to be disembowelled and his entrails burned; finally he was declared to be a traitor, tyrant and renegade»
Kastenbaum, 2004, pp. 193—194
Bellamy, 1979, p. 204
Westerhof, 2008, p. 127
Parkinson, 1976, pp. 91—92
Fraser, 2005, p. 283
Lewis I, 2008, pp. 113—124
Maxwell, 1913, p. 35: «the right arm with a ring on the finger in York; the left arm in Bristol; the right leg and hip at Northampton; the left at Hereford. But the villain’s head was bound with iron, lest it should fall to pieces from putrefaction, and set conspicuously upon a long spear-shaft for the mockery of London»
Evelyn, 1850, p. 341: «I saw not their execution, but met their quarters, mangled, and cut, and reeking, as they were brought from the gallows in baskets on the hurdle»
Bellamy, 1979, p. 207—208
Abbott, 2005, pp. 159—160: «near the end of the bridge, on the suburb side, were stuck up the heads of thirty gentlemen of high standing who had been beheaded on account of treason and secret practices against the Queen»
Abbott, 2005, pp. 160—161
Beadle & Harrison, 2008, p. 22
Seccombe, Thomas; Carr, Sarah. Staley, William (d. 1678) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Hanly, John. Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Roberts, 2002, p. 132
Gatrell, 1996, pp. 316—317
Poole, 2000, p. 76
Gatrell, 1996, pp. 317—318
Chase, Malcolm. Despard, Edward Marcus (1751–1803) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Granger & Caulfield, 1804, pp. 889—897: «This energetic, but inflammatory appeal, was followed by such enthusiastic plaudits, that the Sheriff hinted to the Clergyman to withdraw, and forbade Colonel Despard to proceed. The cap was then drawn over their eyes, during which the Colonel was observed again to fix the knot under his left ear, and, at seven minutes before nine o’clock the signal being given, the platform dropped, and they were all launched into eternity. From the precaution taken by the Colonel, he appeared to suffer very little, neither did the others struggle much, except Broughton, who had been the most indecently profane of the whole. Wood, the soldier, died very hard. The Executioners went under, and kept pulling them by the feet. Several drops of blood fell from the fingers of Macnamara and Wood, during the time they were suspended. After hanging thirty-seven minutes, the Colonel’s body was cut down, at half an hour past nine o’clock, and being stripped of his coat and waistcoat, it was laid upon saw-dust, with the head reclined upon a block. A surgeon then in attempting to sever the head from the body by a common dissecting knife, missed the particular joint aimed at, when he kept haggling it, till the executioner was obliged to take the head between his hands, and to twist it several times round, when it was with difficulty severed from the body. It was then held up by the executioner, who exclaimed — “Behold the head of EDWARD MARCUS DESPARD, a Traitor!” The same ceremony followed with the others respectively; and the whole concluded by ten o’clock»
Devereaux, 2006, pp. 73—79
Smith, 1996, p. 30
Gatrell, 1996, p. 317
Shelton, 2009, p. 88: « the savage remains of Norman policy»
Feilden, 2009, p. 5
Block & Hostettler, 1997, p. 42: «Our sanguinary and barbarous penal code, written in blood»
Romilly, 1820, p. xlvi: «a fit punishment and appropriate stigma»
Joyce, 1955, p. 105
Belchem, John. Brandreth, Jeremiah (1786/1790–1817) // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004.
Abbott, 2005, pp. 161—162
Block & Hostettler, 1997, pp. 51—58
Dubber, 2005, p. 27
Wiener, 2004, p. 23
Levi, 1866, pp. 134—135: « rebellion, assassination or other violence <…> we are of opinion that the extreme penalty must remain»
Chase, 2007, pp. 137—140
McConville, 1995, p. 409: «so demoralizing that, instead of its having a good effect, it has a tendency rather to brutalize the public mind than to deter the criminal class from committing crime»
McConville, 1995, p. 409: «under such regulations as may be considered necessary to prevent abuse, and to satisfy the public that the law has been complied with»
Gatrell, 1996, p. 593
Block & Hostettler, 1997, pp. 59, 72
Second Reading, HC Deb 30 March 1870 vol 200 cc931-8. Hansard 1803–2005 (30 марта 1870). Проверено 16 октября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
Anon III, 1870
Anon II, 1870, p. 547
Forfeiture Act 1870. The National Archives (1870). Проверено 16 октября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
Anon, 1870, p. 221
Windlesham, 2001, p. 81n
Дрюон, Морис. Французская волчица / пер. с французского Ю. Дубинина. — М. : ОЛМА-ПРЕСС Гранд, 2003. — С. 251—252. — (Проклятые короли: в 7 кн.). — ISBN 5-94846-125-4.
Литература
Показывать компактно

Abbott, Geoffrey. Execution, a Guide to the Ultimate Penalty. — Chichester, West Sussex: Summersdale Publishers, , 2005. — ISBN 1-84024-433-X.
Anon. The Law Times. — Office of the Law Times, 1870. — Vol. 49.
Anon. The Solicitors’ journal & reporter // Law Newspaper. — 1870. — Vol. XIV.
Anon. Public Bills. — Great Britain Parliament, 1870. — Vol. 2.
Beadle, Jeremy. Firsts, Lasts & Onlys: Crime / Jeremy Beadle, Ian Harrison. — L. : Anova Books, 2008. — ISBN 1-905798-04-0.
Bellamy, John. The Tudor Law of Treason. — L. : Routledge & Kegan Paul, 1979. — ISBN 0-7100-8729-2.
Bellamy, John. The Law of Treason in England in the Later Middle Ages. — Reprinted. — Cambridge: Cambridge University Press, 2004. — ISBN 0-521-52638-8.
Blackstone, William. Commentaries on the Laws of England / William Blackstone, Edward Christian, Joseph Chitty, John Eykyn Hovenden, Archer Ryland. — 18th London. — N. Y. : Collins and Hannay, 1832. — Vol. 2.
Block, Brian P. Hanging in the Balance: A History of the Abolition of Capital Punishment in Britain / Brian P. Block, John Hostettler. — Winchester: Waterside Press, 1997. — ISBN 1-872870-47-3.
Briggs, John. Crime and Punishment in England : An Introductory History. — L. : Palgrave Macmillan, 1996. — ISBN 0-312-16331-2.
Caine, Barbara. Gendering European History: 1780–1920 / Barbara Caine, Glenda Sluga. — L. : Continuum, 2002. — ISBN 0-8264-6775-X.
John Cassell’s Illustrated History of England / Text by William Howitt. — L. : W. Kent & Co, 1858. — Vol. II: From the Reign of Edward IV. To the Death of Queen Elizabeth.
Chase, Malcolm. Chartism: A New History. — Manchester: Manchester University Press, 2007. — ISBN 0-7190-6087-7.
Clarke, Samuel. The marrow of ecclesiastical history. — Unicorn in Pauls-Church-yard: William Roybould, 1654.
Coke, Edward. The … part of the institutes of the laws of England; or, a commentary upon Littleton / Edward Coke, Thomas Littleton, Francis Hargrave. — L. : Clarke, 1817.
Devereaux, Simon. The Abolition of the Burning of Women // Crime, Histoire et Sociétés, 2005/2. — International Association for the History of Crime and Criminal Justice, 2006. — Vol. 9. — ISBN 2-600-01054-8.
Diehl, Daniel. The Big Book of Pain: Torture & Punishment Through History / Daniel Diehl, Mark P. Donnelly. — Stroud: Sutton Publishing, 2009. — ISBN 978-0-7509-4583-7.
Dubber, Markus Dirk. The Police Power: Patriarchy and the Foundations of American Government. — N. Y. : Columbia University Press, 2005. — ISBN 0-231-13207-7.
Evelyn, John. Diary and correspondence of John Evelyn / Bray, William (ed.). — L. : Henry Colburn, 1850.
Feilden, Henry St. Clair. A Short Constitutional History of England. — Read Books, , 2009. — ISBN 978-1-4446-9107-8.
Foucault, Michel. Discipline & Punish: The Birth of the Prison. — 2nd ed. — N. Y. : Vintage, 1995. — ISBN 0-679-75255-2.
Fraser, Antonia. The Gunpowder Plot. — Phoenix, , 2005. — ISBN 0-7538-1401-3.
Gatrell, V. A. C. The Hanging Tree: Execution and the English People 1770–1868. — Oxford: Oxford University Press, 1996. — ISBN 0-19-285332-5.
Giles, J. A. Matthew Paris’s English history: From the year 1235 to 1273. — L. : H. G. Bohn, 1852.
Granger, James. A Biographical History of England: From Egbert the Great to the Revolution… — L. : W. Baynes and Son, 1824. — Vol. V.
Granger, William. The New Wonderful Museum, and Extraordinary Magazine / William Granger, James Caulfield. — Paternoster-Row, L. : Alex Hogg & Co, 1804.
Joyce, James Avery. Justice at Work: The Human Side of the Law. — L. : Pan Books, , 1955.
Kastenbaum, Robert. On Our Way: The Final Passage Through Life and Death. — Berkeley: University of California Press ; L. A., 2004. — ISBN 0-520-21880-9.
Levi, Leone. Annals of British Legislation. — L. : Smith, Elder & Co, 1866.
Lewis, Mary E. A Traitor’s Death? The identity of a drawn, hanged and quartered man from Hulton Abbey, Staffordshire // Antiquity. — reading.academia.edu , , 2008.
Lewis, Suzanne. The Art of Matthew Paris in the Chronica majora. — California: University of California Press, 1987. — ISBN 0-520-04981-0.
Maxwell, Sir Herbert. The Chronicle of Lanercost: 1272–1346. — Glasgow: J. Maclehose, 1913.
McConville, Seán. English Local Prisons 1860–1900: Next Only to Death. — L. : Routledge, 1995. — ISBN 0-415-03295-4.
Murison, Alexander Falconer. William Wallace: Guardian of Scotland. — N. Y. : Courier Dover Publications, 2003. — ISBN 0-486-43182-7.
Naish, Camille. Death Comes to the Maiden: Sex and Execution 1431–1933. — L. : Taylor & Francis, 1991. — ISBN 0-415-05585-7.
Parkinson, C. Northcote. Gunpowder Treason and Plot. — Weidenfeld and Nicolson, 1976. — ISBN 0-297-77224-4.
Phillips, Seymour. Edward II. — New Haven: Yale University Press ; L., 2010. — ISBN 978-0-300-15657-7.
Pollen, John Hungerford. Unpublished Documents Relating to the English Martyrs. — L. : J. Whitehead, 1908.
Pollock, Frederick. The History of English Law Before the Time of Edward I. — 2nd ed. — New Jersey: The Lawbook Exchange, 2007. — ISBN 1-58477-718-4.
Poole, Steve. The politics of regicide in England 1760–1850. — Manchester: Manchester University Press, 2000. — ISBN 0-7190-5035-9.
Powicke, F. M. Ways of Medieval Life and Thought. — N. Y. : Biblo & Tannen Publishers, 1949. — ISBN 0-8196-0137-3.
Roberts, John Leonard. The Jacobite Wars: Scotland and the Military Campaigns of 1715 and 1745. — Edinburgh: Edinburgh University Press, 2002. — ISBN 1-902930-29-0.
Romilly, Samuel. The Speeches of Sir Samuel Romilly in the House of Commons: in 2 vols. — L. : Ridgway, 1820.
Sharma, Ram Sharan. Encyclopaedia of Jurisprudence. — New Delhi: Anmol Publications PVT, 2003. — ISBN 81-261-1474-6.
Shelton, Don. The Real Mr Frankenstein: e-book. — Portmin Press, 2009.
Smith, Greg T. The Decline of Public Physical Punishment in London // Qualities of Mercy: Justice, Punishment, and Discretion / Strange, Carolyn (ed.). — Vancouver: UBC Press, 1996. — ISBN 9780774805858.
Tanner, Joseph Robson. Tudor Constitutional Documents, A.D. 1485–1603: with an historical commentary. — 2nd ed. — Cambridge: Cambridge University Press Archive, 1949.
Tomkovicz, James J. The Right to the Assistance of Counsel: A Reference Guide to the United States Constitution. — Westport, CT: Greenwood Publishing Group, 2002. — ISBN 0-313314-48-9.
Ward, Harry M. Going down Hill: Legacies of the American Revolutionary War. — Palo Alto, CA: Academica Press, 2009. — ISBN 978-1-933146-57-7.
Westerhof, Danielle. Death and the Noble Body in Medieval England. — Woodbridge: Boydell & Brewer, 2008. — ISBN 978-1-84383-416-8.
Wiener, Martin J. Men of Blood: Violence, Manliness and Criminal Justice in Victorian England. — Cambridge: Cambridge University Press, 2004. — ISBN 0-521831-98-9.
Windlesham, Baron David James George Hennessy. Dispensing justice // Responses to Crime. — Oxford: Oxford University Press, 2001. — Vol. 4. — ISBN 0-198298-44-7.
Wormald, Patrick. The Making of English Law: King Alfred to the Twelfth Century, Legislation and Its Limits. — Oxford: Wiley-Blackwell, , 2001. — ISBN 0-631-22740-7.
Ссылки
Повешение, потрошение и четвертование на Викискладе?
Drawing and quartering. New World Encyclopedia. Проверено 6 ноября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
EXECUTIONS under all the Tudors. The Tudors Wiki. Проверено 6 ноября 2011.
Hung, Drawn and Quartered. Medieval Life and Times. Проверено 6 ноября 2011. Архивировано из первоисточника 24 января 2012.
Митрофанов, В. П. Преступления и наказания в Англии XVI в.. Information Project – Early Modern England.

С течением времени наказания становились все более жестокими, а количество преступлений не уменьшалось

История существования человечества не знает периодов, когда бы не применялось наказание в виде смертной казни. Возможно, в эру кроманьонцев, лет так 30 тысяч назад, казнь и совершалась спонтанно, на уровне инстинктов, но позже, с развитием цивилизации, это действо было возведено в ранг государственно значимых узаконенных процедур.

Время мудрых правителей

Наверное, самым гуманным и щадящим в отношении преступников на Руси было время правления Владимира Мономаха (умер в 1125 году). Его указом запрещалось казнить провинившихся даже в ответ на совершенное убийство. Впрочем, совсем уже смертная казнь отменена не была. Жизни лишали тех, кто в третий раз был пойман на краже.

О третьей краже речь идет и в следующем известном документе 1467 года: Псковская судная грамота гласит, что помимо третьей кражи казнили за поджог, убийство, государеву измену и воровство из церкви.

Ужесточение закона

Буквально через тридцать лет указом Ивана III расширился перечень преступлений, за которые можно угодить на плаху. В большей степени, это касалось холопов, которые пытались бунтовать. Под казнь подпадали разбойники, святотатцы, поджигатели, убийцы господина, клеветники. Все так же карали за измену государю и церковные преступления. И ворам стали давать всего лишь один шанс: казнили за вторую кражу.

Через полвека вора ждала виселица уже за первое преступление – видимо, воровать меньше не стали. Единственным условием для казни было то, что вора нужно было либо поймать на месте, либо получить его признание, в процессе пытки, разумеется.

«Квалифицированные» казни

Вообще XVI век был богат на массовые и показательные казни. И отличались они жуткой жестокостью. Нет, были и три обычных способа: осужденному отсекали голову, вешали или топили. Но существовали еще казни «квалифицированные». Это подразумевало собой умерщвление преступника с особой извращенностью в целях устрашения и поучения толпы.

В странах Европы существовала казнь, называемая четвертованием. Несчастного привязывали к четырем лошадям и понукали тех пуститься вскачь. Русское четвертование было не менее мучительным. Смертнику отсекали руки, ноги, а уж потом и голову. Так казнили фаворита Петра II, Ивана Долгорукова по доносу подьячего, где тот говорил о произнесении Иваном непристойностей в адрес императрицы Анны Иоанновны . Такая же казнь ожидала Степана Разина и Емельяна Пугачева .

Но Пугачеву, можно сказать, повезло: палач по неизвестной причине вначале отрубил ему голову. Этот вид казни просуществовал вплоть до XIX века. По меньшей мере, известно, что пятерых декабристов в 1825 году должны были казнить именно так. Но высочайшим повелением в последнюю минуту четвертование заменили повешением.

Преступление и наказание

Провинившегося в церковных делах ждало сожжение на костре, за измену могли четвертовать, за неверность или убийство мужа закопать в землю по плечи, фальшивомонетчику заливали расплавленный металл в глотку, насильника ждало хождение до смерти вокруг дерева, к которому был прибит конец его собственной кишки.

Самой же позорной из казней было колесование. Руки и ноги приговоренного ломали в двух местах. Потом переламывали позвоночник и привязывали к колесу, притянув пятки к затылку. Колесо поднимали на шест и оставляли умирающего на всеобщее обозрение.

Самые кровавые монархи

Практика публичных казней была широко распространена в России. Особенно отличились в этом деле Иван Грозный , Петр I и Анна Иоанновна. При Грозном частенько кипятили в воде, вине или масле. Эта казнь полагалась за государственную измену. А при паранойе правителя можно представить, сколько народу сварилось почем зря.

Петр карал смертью за 123 различных преступления - то есть практически за любое нарушение закона. Правда, выдумкой казни не отличались: виновных расстреливали, вешали или отрубали голову. Единственное, что Петр добавил, так это то, что головы секли не традиционным дремучим топором, а по-европейски, по-новому, мечом. Хотя, в то же время узаконили повешение за ребро, грозившее ворам и разбойникам.

В темные времена Анны Иоанновны казни были разнообразными, раздавали их щедро, еще и казнить стали преступников, начиная с достижения ими двенадцатилетнего возраста…

Последнее четвертование

Были и императоры, которым не чуждо было сострадание. Так, императрица Елизавета попыталась полностью отменить смертную казнь. Указом 1754 года высшую меру заменили сибирской ссылкой с лишением всех гражданских прав. Отрицательно относилась к смертной казни и великая Екатерина II . Но при том, что она считала такое наказание неполезным и ненужным, все-таки трижды отправила на плаху провинившихся.

Самые известные из них – Пугачев и его сподвижники, обезглавленные на Болотной площади Москвы в 1775 году. Кстати, это была последняя публичная казнь на Болотной и последнее официальное четвертование в России.

Не были щедрыми на казни и последующие императоры. Хоть Александр I и восстановил смертную казнь, но за все время его правления было казнено всего 84 преступника. Николай I сразу после коронации казнил пятерых – тех самых декабристов. Александр II за четверть века на троне не отправил на смерть ни одного человека и претворил в жизнь несколько крупных реформ, улучшающих условия жизни народа. Например, упразднил воинские поселения и крепостное право. Это не помешало террористам убить его самого.

В период с 1883 по 1890 года было казнено 7 человек. После наступил ХХ век. С ним пришли революции, красный террор, сталинские репрессии, уничтожение военных преступников… Но это уже история другой, современной России.

4 апреля 1754 года указом императрицы Елизаветы Петровны в России отменена смертная казнь. До этого вид узаконенного убийства применялся очень широко. На виселицу, плаху или колесо можно было попасть за малейшую провинность. Давайте вспоминим историю смертной казни в России.

С особой жестокостью

Смертная казнь известна человечеству с незапамятных времен. В России в различные периоды истории отношение к высшей мере наказания было разным. Известно, что уже в XI веке казнили разбойников, о чем упоминается в «Краткой русской правде». Но кого попало не умертвляли. По указу Владимира Мономаха в 1119 году смерть полагалась лишь за кражу, совершенную в третий раз.

В Псковской судной грамоте 1467 года было предусмотрено пять случаев, за которые полагалась смерть. Это воровство в церкви, конокрадство, государственная измена, поджоги, совершенная в третий раз кража, убийство.

Дальше больше. С годами количество преступлений, за которые полагалось умерщвление, увеличилось. В 1497 году царь Иван III указал следующие нарушения закона: разбой, повторная кража, клевета, убийство своего господина, измена, святотатство, кража холопов, поджог, государственные и религиозные преступления.

К 1550 году законы еще больше ужесточаются. На виселицу можно было попасть уже за одну-единственную кражу. Главное, чтобы вор был пойман с поличным или в процессе пытки признался в содеянном. В XVI веке публичные казни приобрели массовый характер. Причем умерщвляли разбойников, душегубов и воров очень разными способами. Казни подразделялись на две категории: обыкновенную и квалифицированную. К первой относились отсечение головы, повешение и утопление. Да, да, в те времена если рядом отсутствовала виселица или палач, могли запросто привязать к ногам камень и сбросить в воду. Благо водоемов на Руси в избытке.

Под квалифицированной казнью подразумевалось умерщвление с особой жестокостью. Это сожжение на костре, четвертование, колесование, закапывание в землю по плечи. Четвертование – это когда осужденного за преступление привязывали за руки и за ноги к четырем лошадям, которые двигались в разные стороны и отрывали несчастному конечности. Так казнили во Франции и других европейских странах.

На Руси делали по-другому: осужденному отрубали топором ноги, руки, а затем голову. Так были умерщвлены многие известные личности, например, Степан Разин и фаворит императора Петра II Иван Долгоруков. Емельяна Пугачева тоже должны были казнить таким способом, но почему-то сначала отрубили голову, а затем руки и ноги. Пятеро декабристов также были приговорены к четвертованию. Однако в последний момент их казнь заменили повешением.

Колесование считалось самой мучительной и позорной казнью. Приговоренному к такой участи железным ломом ломали все крупные кости, затем привязывали к большому колесу и устанавливали его на шест. Человеку также переламывали хребет и привязывали так, чтобы его пятки сходились с затылком. Приговоренный умирал от шока и обезвоживания.

Шоу для толпы

Надо отметить, что в средние века в России смертные казни чаще всего были публичными, проходили на городских площадях при огромном стечении народа. При Иване Грозном наступил самый расцвет жестоких убийств. В моду вошла казнь «кипячение в масле, воде или вине». Такую кару легко можно было получить за государственную измену. В России ХVI-ХVII столетий высшая мера наказания угрожала за такие преступления, как ловля селедки, торговля целебным корнем ревеня, покупка беспошлинно мехов, неверное показание веса соли при взимании пошлин.

Но легче всего потерять жизнь было при царе-реформаторе Петре I. В годы его правления смертная казнь применялась за 123 вида преступлений! Не будет преувеличением утверждение, что смерти предавались почти все нарушители закона. Применялось три вида узаконенного умерщвления: расстрел, повешение, и отсечение головы. С первыми двумя понятно, а вот третье применялось в основном к военнослужащим. Особенность этой казни в том, что голову несчастному отрубали не топором, как раньше, а мечом.

Во времена правления Анны Иоанновны казнили всеми вышеперечисленными способами. Применялась казнь к преступникам, начиная с 12-летнего возраста.

Милосердные императоры

В царствование императрицы Елизаветы Петровны была предпринята первая серьезная попытка устранить смертную казнь. В 1754 году она отменила этот вид наказания. Высшая мера была заменена ссылкой в Сибирь, лишением гражданских и политических прав.

При Екатерине II отношение к смертной казни было неоднозначным. Императрица негативно относилась к такому наказанию, утверждала, что смертная казнь не полезна и не нужна. Во время ее правления известно всего три случая применения высшей меры, одно из самых известных – умерщвление Емельяна Пугачева в 1775 году. Вождь крестьянской войны, самозванец, был обезглавлен в Москве на Болотной площади с несколькими своими сподвижниками.

При Александре I смертная казнь была восстановлена, в период его царствования было уничтожено 84 человека.

Николай I начал свое правление с казни пяти декабристов.

На протяжении 26 лет правления Александра II не было приведено в исполнение ни одного смертного приговора – они заменялись ссылкой, каторгой, пожизненным заключением. В 1883 и 1885 годах казнено было по одному человеку. В 1889 году – 3, в 1890 году – 2 человека.

В начале XX века общество ожесточилось, грянуло несколько революций. Уже в 1905-1906 годах было расстреляно более 4 тысяч преступников. К счастью для них, мучительные и извращенные казни, такие как утопление, четвертование не применялись, смерть наступала от пуль.

Красный террор

В 1917 году, когда большевики пришли к власти, они заявили о своем неприятии смертной казни. Однако начался красный и белый террор, когда десятки тысяч человек ставили к стенке за иные политические взгляды без суда и следствия.

В регионы страны направлялись карательные отряды, которые без особых разбирательств расстреливали недовольных новой властью. Революционное правосудие вершили так называемые «чрезвычайки» - революционные трибуналы. Белогвардейцы также не жалели рабочих и крестьян, вставших на сторону большевиков.

В 1920 году смертная казнь в стране запрещается, но продолжает активно использоваться. Через 2 года в силу вступил Уголовный кодекс РСФСР, куда была введена печально известная 58-я статья. Она предусматривала ответственность за контрреволюционные преступления. Расстрелу подлежали все, кто был заподозрен в контрреволюционной деятельности, шпионаже и диверсиях, разбойных нападениях, а также за экономические преступления.

С 1924-1953 годы было вынесено почти 682 тысячи смертных приговоров из них приведены в исполнение ок. 370 тыс. приговоров. Казнили и во время Великой Отечественной войны, причем кроме расстрела активно применялось и повешение. Так в 1946 году были казнены пленные немцы в Ленинграде, осужденные как военные преступники, генерал-предатель Власов и его сподвижники.

Через 2 года после окончания войны Сталин отменил смертную казнь, но в начале 50-х сам же ее и восстановил. С 1962 по 1990 год было расстреляно 24 тысячи человек. Почти все приговоренные – мужчины. Известно лишь три случая казни женщин. К высшей мере наказания были приговорены мародерша времен ВОВ Антонина Макарова, спекулянтка и расхитительница госимущества Берта Бородкина и отравительница Тамара Иванютина.

В новой России применение смертной казни было резко сокращено: с 1991 по 1996 год исполнены 163 приговора. В мае 1996 года президент Борис Ельцин издал указ «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вхождением России в Совет Европы».
2 сентября 1996 года был расстрелян последний смертник в РФ. По некоторым данным, это был серийный убийца, педофил, садист и каннибал Сергей Головкин.

Сегодня, по данным фонда «Общественное мнение», 62% россиян желают вернуть смертную казнь за тяжкие преступления.