Ахромеев биография. Ахромеев Сергей Фёдорович

В первом атомном устройстве, взорванном на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года в 7 часов 00 минут, использовался инициатор, изготовленный по «рецепту», выписанному (точнее, спизденному в США - Ал) военным разведчиком «Дельмаром» - Жоржем Абрамовичем Ковалем.

Имена разведчиков, принимавших участие в добывании британских и американских атомных секретов, за минувшие десять лет стали известны широкой мировой общественности. Некоторым из них присвоено звание Героя Советского Союза, Героя России. Но названы еще не все имена. Портрет одного из неизвестных и был показан Президенту России В.В. Путину. Благодаря тележурналистам его, еще безымянным, увидели Россия и мир. Назовем же фамилию этого легендарного человека - Коваль. Имя - Жорж Абрамович. Оперативный псевдоним - «Дельмар ».

Обычно мы узнаем имена сотрудников специальных служб, когда их раскрывает та или иная иностранная контрразведка. Имена же всех остальных сохраняются в тайне независимо «от срока давности» их работы в разведке. Этот принцип - «ведомственный инстинкт самосохранения». Он нарабатывался десятилетиями и себя оправдал. Именно на нем основывается древо военной разведки - крона есть, а корней не видно. «Дельмар» относится к тем редким профессионалам военной разведки, которые смогли в годы длительных командировок избежать сетей иностранных контрразведок. Поэтому «Дельмара» так долго не знали ни по имени, ни в лицо.

Чем «Дельмар» отличается от других военных разведчиков тех лет? Скорее всего тем, что был единственным гражданином СССР, которому удалось лично проникнуть на секретные атомные объекты США. Это уникальный случай. Как правило, разведчики находят на интересующих их объектах добровольных помощников, которые то ли по идейным мотивам, то ли за определенное вознаграждение передают им секретные материалы. Этих помощников принято называть агентами. В те далекие уже годы многие иностранцы левых убеждений помогали советской разведке бескорыстно.
«Дельмар» как человек-невидимка прошел через все преграды, воздвигнутые контрразведкой США, проник на секретный объект, работа на котором позволила собрать информацию о производстве ядерных материалов - плутония, полония и др. и направить ее по своим каналам в Москву. В истории специальных служб ХХ века другого подобного случая, мне кажется, нет.
Известно, что мифы создаются, когда реальные свидетели молчат. «Дельмар», которому в 2000 году было уже за восемьдесят, мог и отказаться от воспоминаний. Разведка - профессия стрессогенная. Участники тайных операций спецслужб никогда не забывают их деталей, но рассказов о них, как правило, избегают.
Вокруг американского атомного проекта была создана абсолютная секретность. Военный руководитель проекта генерал Лесли Гровс однажды назвал меры безопасности, которые были предприняты для сохранения в тайне процесса разработки атомной бомбы, «мертвой зоной ». «Дельмар» проник в эту мертвую зону. Прошли сквозь нее и другие советские военные разведчики. После блистательной победы советских войск на Курской дуге и выхода Красной Армии к Днепру, завершивших коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны на восточном фронте, генерал Гровс заявил: «Мы должны теперь стремиться сохранить в тайне от русских наши открытия... » Как будто до этого американцы делились своими атомными секретами с СССР. Просто генерал Гровс еще раз вслух сказал о том, о чем думал не только он.
Чтобы понять, какие препятствия пришлось преодолевать «Дельмару» и другим нашим военным разведчикам, видимо, нужны хотя бы общие представления о мерах безопасности, которые предпринимались американцами по охране атомного проекта.
Дело было поставлено так, что многие специалисты, принимавшие участие в реализации планов Р. Оппенгеймера, научного руководителя американского атомного проекта, и не предполагали, какую именно они выполняют работу. Генерал Гровс не имел ничего общего с ядерной физикой, однако, как свидетельствуют некоторые участники американского атомного проекта, был жестким и целеустремленным администратором. Ему удалось установить особый порядок работы для всех, кто был связан с созданием атомного оружия. Возможно, именно за это Гровс и получил звание бригадного генерала инженерных войск американской армии.
Между сотрудниками лабораторий, занятыми отдельными исследованиями, были воздвигнуты поистине непроницаемые стены. Каждый отдел в рамках даже одной и той же программы не имел представления о том, что делают сотрудники других отделов. Координация осуществлялась сверху. И только наверх уходили результаты исследований.
Секретные атомные города американского уранового проекта были похожи на гетто для ученых. Представители военной контрразведки следили, чтобы строгие правила секретности никогда и никем не нарушались.
Агенты ФБР и военной контрразведки Джи-2 подвергали тщательной проверке всех, кто привлекался к работе на атомных объектах: в секретном научном центре в Лос-Аламосе (штат Нью-Мексико), на заводах по обогащению урана в Хэнфорде (штат Вашингтон), в городе промышленных атомных реакторов в Ок-Ридже (штат Теннесси), в лабораториях Колумбийского и Чикагского университетов. Автобиографические данные всех сотрудников американского атомного проекта проверялись и перепроверялись. Безопасность обеспечивалась не на сто, а, как полагали, на все двести процентов. Гровс считал, что мертвая зона вокруг американских атомных проектов непроницаема. Такой же точки зрения придерживался полковник Борис Паш, начальник службы безопасности американского атомного проекта. Полковник был сыном митрополита русской православной церкви в расколе, обосновавшейся в США с давних времен. Звали митрополита Фиофилом. В миру его имя было Пашковский. Борис предпочел упрощенный вариант отцовской фамилии - Паш.
Служба, которую возглавлял полковник Паш, держала сотрудников проекта в полном смысле под колпаком. За ними велось постоянное наблюдение, вскрывались их письма, прослушивались телефонные разговоры, в квартирах, где проживали сотрудники закрытых лабораторий, устанавливались подслушивающие устройства.
В своем инквизиторском рвении контрразведка делала даже больше, чем требовали правительственные инструкции. Тяжесть секретности и условия ее соблюдения были настолько ощутимы, что далеко не все, кто участвовал в создании атомной бомбы, смогли выдержать на плечах этот психологический груз.
Морской офицер, проходивший службу в одной из атомных лабораторий в Ок-Ридже, не вынес условий непрерывной слежки контрразведки и сошел с ума. Это произошло в поезде, когда, получив двухнедельный отпуск, он направлялся из Ок-Риджа в Нью-Йорк. В переполненном железнодорожном вагоне он вдруг начал рассказывать о работах, которые проводятся в «атомном городе», и тут же был арестован агентами военной контрразведки. Они были везде. Как оказалось, офицер потерял рассудок и уже не мог контролировать себя и свои высказывания. И вот только для него была устроена небольшая клиника с врачами и обслуживающим персоналом, проверенным ФБР на допуск к секретным работам. Считалось крайне опасным помещать этого офицера в частную или общественную клинику. Не исключено, что были и другие подобные трагедии.
Так вот: на этом же сверхзакрытом объекте «Дельмар» провел около двух лет. Как ни строги были порядки генерала Гровса, в его системе «абсолютной секретности» имелись слабости, изъяны. Советским военным разведчикам удалось найти их, проникнуть в американские лаборатории и добыть там точные данные об атомной бомбе.

В судьбе Жоржа Коваля отчетливо просматривались три круга. В первом он жил и учился в США, затем в СССР. Во втором стал секретным сотрудником советской военной разведки. В круге третьем Жорж Абрамович жил в Москве, учился в аспирантуре, преподавал в Московском химико-технологическом институте имени Д.И. Менделеева.
Все три круга жизни, по которым довелось пройти Жоржу Ковалю, были наполнены и трудными испытаниями, и радостными событиями, и горечью утрат. Все три круга сложились почти что в девяносто три года.
После первых встреч с «Дельмаром» было понятно, что жизнь его удалась, многому научила, обогатила знаниями и не ожесточила душу. Несмотря на достаточно трудную стезю, по которой ему довелось шагать, он сохранил в свои девяносто лет и бодрость духа, и чувство гостеприимства, и радость общения. Он рабол на компьютере, поддерживал переписку с друзьями, которые жили в США и в Израиле, превосходно владел английским языком, внимательно следил за событиями в России и за рубежом и очень тепло отзывался о своих родных - племянниках и их детях.

Сью-сити - Биробиджан - Москва

Первый круг жизни Жоржа Коваля начался 25 декабря 1913 года в захолустном американском городке Сью-Сити, расположенном на стыке трех штатов: Южной Дакоты, Небраски и Айовы. В этом убогом городишке и поселился в 1910 году плотник Абрам Коваль, эмигрант из Российской империи, точнее - выходец из белорусского местечка Телеханы.

Ковали прожили в США около двадцати лет. В их семье появились трое детей, которых нужно было не только кормить и одевать, но и обучать в школе. За все надо было платить. Несмотря на старания главы семейства, денег в семье постоянно не хватало. Плотник поддерживал связи с друзьями из России, в которой происходили бурные потрясения - революции, гражданская война, стабилизация обстановки, коллективизация и индустриализация. Планомерно и разумно решался и национальный вопрос. В 1932 году семья Ковалей в полном составе решила возвратиться в Россию. Путешествие через Тихий океан они совершили на пароходе «Левитан».

Оказавшись в России, семейство Ковалей обосновалось в Биробиджане, который в мае 1934 года стал столицей Еврейской автономной области. Началась новая жизнь. Переселенцы из США стали членами коммуны «Икор». Им выделили жилье. Отец стал работать по специальности, строил новые дома. Сыновья работали в коммуне. Жорж вначале трудился на лесозаготовках, затем драноколом, потом - слесарем по ремонту сельхозтехники.

В 1934 году Жорж Коваль отправился из Биробиджана в Москву. Ему не только хотелось увидеть белокаменную столицу России, но и поступить в технический вуз. Выбор он уже сделал и был готов к вступительным экзаменам. В том же 1934 году Жорж стал студентом Московского химико-технологического института имени Д.И. Менделеева. Учился старательно, разработал интересную дипломную работу по тематике лаборатории редких газов, которую успешно защитил в 1939 году. По рекомендации Государственной экзаменационной комиссии молодой инженер Жорж Коваль без экзаменов был зачислен в аспирантуру. Члены ГЭК заметили у дипломанта Коваля задатки исследователя и, возможно, будущего ученого.

Достоверный источник

Военная разведка заинтересовалась личностью Жоржа Коваля в 1938 году, когда в Разведуправлении неожиданно возникла необходимость заменить разведчика-нелегала Артура Адамса, действовавшего в США. Адамс, псевдоним которого был «Ахилл», попал под подозрение сотрудников Наркомата внутренних дел СССР. Его бездоказательно обвинили в связях с троцкистом Блюгерманом и в том, что он, якобы закупал за границей авиационные двигатели по завышенным ценам.

Военные разведчики увидели в Ковале человека, на которого можно было положиться. По крайней мере, его характеристики и общая профессиональная подготовка позволяли на это надеяться. Жорж Коваль верил в светлые идеалы коммунизма и готов был за них сражаться. Его личные и деловые качества соответствовали тем, которыми должен обладать разведчик. Интересы Разведуправления и личные планы молодого инженера совпали. На первой же беседе с представителем военной разведки он дал согласие на работу в этой новой и неизвестной для него организации. В Разведуправлении новому секретному сотруднику был присвоен псевдоним «Дельмар». Так началась одноименная операция военной разведки по выводу Жоржа Коваля в США.

Пройдя курс специальной подготовки, Коваль отправился за океан. Его главной задачей было добывание сведений о разработке в американских лабораториях новых химических отравляющих веществ. В создании химического оружия американцы в те годы опережали фашистскую Германию и достигли значительных результатов.

Вскоре Жорж Коваль без затруднений устроился на работу, приобрел новых полезных знакомых.
В 1943 году как и многих других американцев, Коваля ждал призыв на службу в американскую армию. Поскольку Коваль имел документы, подтверждающие, что он окончил два курса американского технического колледжа, то его направили на учебу. На этот раз на специальные курсы, где молодые парни осваивали новые по тем временам специальности, связанные с работой на объектах по производству радиоактивных материалов. Курсы были при Нью-Йоркском городском колледже.

В августе 1944 года рядовой американской армии Жорж Коваль успешно завершил обучение на курсах и был направлен на секретный объект в город Ок-Ридж (штат Теннесси). Это был один из тех американских городов-призраков, вокруг которых генерал Гровс создал свою «мертвую зону». Вскоре «Дельмар» попал в закрытый американский атомный город, стал одним из сотрудников завода по производству радиоактивных материалов. Подобные атомограды Челябинск-70, Арзамас-16 в СССР будут построены после окончания Великой Отечественной войны.

Через полгода «Дельмар» получил первый отпуск. Это позволило ему покинуть Ок-Ридж и встретиться с резидентом «Фарадеем». Даже Клаус Фукс, который занимался разработкой математического аппарата газодиффузионного процесса и решением технологических проблем строившегося комплекса в Ок-Ридже, ни разу в этом городе не был. От «Дельмара» стало известно, что в Ок-Ридже производятся обогащенный уран и плутоний, что этот объект разделен на три основных литерных сектора: К-25, У-12 и Х-10. На объекте Х-10 действовала секретная установка по производству плутония. Будучи уже в девяностолетнем возрасте Жорж Коваль гордился тем, что был единственным советским разведчиком, который держал в собственных руках образец плутония, полученного американцами.
Коваль был радиометристом и поэтому имел доступ в разные отделы предприятия. Все, что делалось в секторах К-25 и У-12, ему тоже было известно. Он смотрел на американские опыты по производству урана и плутония глазами дипломированного специалиста, окончившего один из лучших советских высших учебных заведений - МХТИ. Сведения «Дельмара» немедленно передавались в Москву. В Центре на их основе готовились донесения на имя генерал-лейтенанта П. Судоплатова, начальника отдела «С», созданного по указанию И.В. Сталина в НКВД. Отсюда эти данные направлялись И.В. Курчатову, который внимательно изучал их, давал оценки и ставил новые задачи перед сотрудниками разведывательных служб. «Дельмар» был первым разведчиком, который подсказал советским физикам и конструкторам, для чего используется в американских атомных зарядах химический элемент полоний.
Вскоре его перевели на новое место службы - в лабораторию, которая располагалась на секретном объекте в городе Дейтон, штат Огайо. Новая должность расширила его, как говорят в разведке, информационные возможности. В этой лаборатории тоже работали физики и химики, выполнявшие задания в рамках американского атомного проекта.На очередной встрече «Дельмар» передал «Клайду» сведения об основных направлениях работы лаборатории в Дейтоне.
Главным итогом разведывательной деятельности «Дельмара» в США стало то, что он смог выявить некоторые секретные атомные объекты в США, их структуру, объемы производства ядерных материалов, количество занятых специалистов, связи с другими закрытыми объектами американского атомного проекта.

В сентябре 1945 года завершилась Вторая мировая война. Жоржа Коваля уволили с военной службы. Начальник лаборатории предложил ему остаться на прежней должности, обещал новое повышение по службе. На очередной встрече «Дельмар» доложил «Клайду» о том, что еще узнал о лаборатории в Дейтоне, и сообщил о предложении остаться там же на должности гражданского специалиста.
Сегодня может возникнуть вопрос: а правильно ли поступил Жорж Коваль, прекратив свою специальную командировку в США и возвраиясь в родные пенаты? На этот вопрос можно дать только один ответ: «Жорж Коваль поступил абсолютно правильно». Раньше или позже американская контрразведка установила бы, что он незаконно находится на территории США. Дело в том, что в одном из номеров уже упоминавшегося журнала «Найлебен» общества «ИКОР» была опубликована фотография семьи Ковалей, прибывших из США в Биробиджан. На переднем плане в центре этой фотографии был запечатлен Жорж Абрамович. Этого было достаточно, чтобы - в годы послевоенных антикоммунистических истерий - американская контрразведка проявила к сержанту американской армии Ковалю повышенный интерес. Хорошо, что такого поворота событий удалось избежать…

В круге третьем

В Москве жизнь Жоржа Коваля сначала складывалась без каких-либо проблем. Он наконец-то встретился с женой, которая все эти годы ожидала его в Москве, изредка получая письма от мужа, которые передавал представитель военной разведки.
В июне 1949 года начальник 2-го Главного управления Генштаба генерал армии М. Захаров подписал приказ, касающийся судьбы «Дельмара» и его работы в военной разведке. В приказе говорилось, что «…солдат Жорж Коваль 1913 года рождения демобилизован из рядов Вооруженных Сил СССР».
После этого Жорж Абрамович расстался с военной разведкой на пятьдесят лет.
С большой радостью бывший аспирант возвратился в институт - МХТИ, без особого труда восстановился в аспирантуре и начал увлеченно заниматься научной работой.
Через два года Коваль защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук. По оценке членов ученого совета, его диссертация была важной для народного хозяйства страны. Коваль действительно работал над ней увлеченно, используя знания, полученные в МХТИ и американском колледже. Пригодился и опыт практической работы в Ок-Ридже и Дейтоне.
Научной работе Коваль отдавал все свое время, лишь изредка вырываясь на стадион «Динамо», чтобы посмотреть очередной матч любимого «Спартака».

В его жизни настала полоса творческих успехов в науке и спокойная семейная жизнь. Его приняли на преподавательскую работу в МХТИ. Институт стал для молодого ученого родным домом, в котором он работал около сорока лет. Он искренне любил свою кафедру, своих коллег, к которым всегда относился с большим уважением. Он любил свой предмет и своих любознательных студентов, с которыми умел из года в год находить общий язык и прививать любовь к знаниям и точным наукам. Многие из тех, кто слушал лекции доцента Коваля, стали кандидатами технических наук, руководителями крупных предприятий химической промышленности.

Однако предчувствие, что американская контрразведка рано или поздно заинтересуется его судьбой, оправдалось. Как стало известно, агенты ФБР все-таки начали разыскивать Жоржа Коваля. В 1949 - 1951 гг. они опросили всех его знакомых в Ок-Ридже и в Дейтоне. Они опросили всех соседей семьи плотника в маленьком городе Сью-Сити. Они пытались понять, какой Жорж Коваль выехал на постоянное проживание в СССР в 1932 году и какой Жорж Коваль работал на секретных объектах в Ок-Ридже и в Дейтоне. Российские телекомпании 8 ноября 2006 года показали в своих передачах портрет неизвестного разведчика. Это был портрет Жоржа Абрамовича Коваля. Печально, но он не дожил до этого дня. Умер Жорж Коваль 31 января 2006 года в Москве. В те январские дни по одному из телеканалов демонстрировался фильм «В круге первом», созданный по одноименному роману Александра Исаевича Солженицына. Через сорок лет после создания этого романа его многострадальные герои ожили на экране. Опять прозвучала фамилия «разведчика Жоржа Коваля, вылетающего в Нью-Йорк для встречи с американским профессором, который передаст ему новые данные об атомной бомбе…».
Настоящий Жорж Коваль смотрел этот фильм. Какие чувства он испытывал в тот момент? Этого никто и никогда уже не узнает.

«Дельмар» и ГРУ

Было бы несправедливо завершить повествование об этом военном разведчике, не рассказав о его отношениях с разведкой после возвращения в Москву.
Нет секрета, что разведчики отправляются в специальные командировки для того, чтобы выполнять специальные задания. Как правило, задания эти связаны с укреплением безопасности государства. Специальные миссии Артура Адамса, Яна Черняка, Жоржа Коваля, Павла Ангелова и некоторых других военных разведчиков были нацелены на добывание сведений об американском и британском атомных проектах. Разведчики выполнили поставленные перед ними задачи. Они добыли около шести тысяч листов секретных материалов об атомных проектах иностранных государств и двадцать пять ценных образцов. Артуру Адамсу и Яну Черняку за мужество и героизм, проявленные при выполнении правительственных заданий, было присвоено звание Героя России. Произошло это в последние годы.
Как были оценены достижения разведчика Жоржа Коваля в его специальной командировке? Он был награжден медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 г.». И все...

В 2000 году контакты военной разведки с Жоржем Ковалем были восстановлены. Он был принят в члены Совета ветеранов, награжден почетным знаком «За службу в военной разведке», ежемесячно ему оказывалась материальная помощь. ».
На этом рассказ о «Дельмаре» можно было бы и завершить. Но, предвидя, что у читателей могут возникнуть вопросы о том, какую же ценность представляли в 1946 году сведения о производстве в США полония и его использовании в американском атомном проекте, приведу оценки непредвзятых специалистов.
Первая оценка принадлежит М.П. Грабовскому, автору книги «Атомный аврал», опубликованной в Москве в 2001 году. Грабовский пишет: «…Технологическая схема, разработанная в НИИ-9 под руководством Ершовой, …являлась более мощной, напоминающей полупроизводственный цех. Именно сюда поступили более сотни висмутовых блочков, облученных мощным нейтронным потоком в промышленном реакторе «А», пущенном в это время в Челябинске. Активность этих блочков была очень высокой, и работа с ними представляла серьезную опасность. Однако все они были переработаны в первом квартале 1949 года. Весь полученный полоний был отправлен поездом в КБ-11, где к тому времени создана специальная лаборатория по изготовлению НЗ (нейтронного запала. - прим. В.Л.)… И только в июне 1949 года, как последняя деталь к уже готовой бомбе, были сконструированы и изготовлены четыре НЗ мощностью около 50 кюри. К моменту испытания атомной бомбы все они были доставлены на Семипалатинский полигон. В самый последний момент окончательно выбрали один из них, с наилучшими характеристиками…»
Из этого описания можно понять, что нейтронный запал к советскому атомному устройству, которое готовилось к подрыву на Семипалатинском полигоне, был изготовлен по «рецепту» Жоржа Коваля. До поступления его донесения в Москву об использовании американцами полония этим веществом в рамках советского атомного проекта никто не занимался.
Второе свидетельство об использовании полония в первом советском атомном устройстве было опубликовано в книге «Создание первой советской ядерной бомбы», выпущенной в 1995 году Министерством Российской Федерации по атомной энергии.
В этой интересной работе на странице 123 указывается следующее: «…Из опубликованных сейчас материалов разведки, которые поступали с начала 1945 года в лабораторию № 2 и анализировались лично И.В. Курчатовым, были известны общие описания ядерной бомбы, ее размеры и общая масса, а также перечислены десять наименований основных частей, составляющих бомбу. Наиболее подробно описана конструкция полоний-бериллиевого источника нейтронов («инициатор»), состоящего из полого бериллиевого шарика с 15 клинообразными выемками, в которых находился полоний. Общее содержание полония-210 в инициаторе равнялось 50 Ки. На промышленном реакторе «А», начиная с 1948 года, полоний-210 нарабатывался при облучении висмута…»
И далее: «…период а-распада полония-210 приблизительно 140 суток, и поэтому такой источник нейтронов по сравнению с Ra-Be-источником примерно в 4000 раз более эффективен…»
Авторы книги «Создание первой советской ядерной бомбы» - специалисты Министерства Российской Федерации по атомной энергии. Их оценки бесспорны. В 1941-1948 годах именно они были потребителями разведывательных сведений об атомных проектах США и Англии. В том числе и сведений, добытых разведчиком Ж.А. Ковалем.
Сведения, переданные Ж.А. Ковалем в декабре 1945 - феврале 1946 г. в Москву об использовании американцами в их первой бомбе полония, подсказали советским ученым идею и показали правильный путь решения проблемы, связанной с нейтронным запалом. Позже для серийного производства советских атомных бомб нейтронные запалы изготовлялись из других материалов. Но в первом атомном устройстве, взорванном на Семипалатинском полигоне 29 августа 1949 года в 7 часов 00 минут, использовался инициатор, изготовленный по «рецепту», выписанному военным разведчиком «Дельмаром» - Жоржем Абрамовичем Ковалем.
На снимках: КОВАЛЬ Жорж Абрамович («Дельмар») - преподаватель Московского химико-технологического института. Руководители Российского химико-технологического университета им. Д.И. Менделеева в гостях у Жоржа Абрамовича.; Главный конструктор первой советской атомной бомбы Ю.Б. ХАРИТОН.; Аллан Нанн Мэй; Лесли Гровс; Эдвард ТЕЛЛЕР; Роберт ОППЕНГЕЙМЕР; Записка начальника 1-го управления ГРУ Генштаба Красной армии в НКВД СССР.

Активный поиск советских агентов, который временами больше походил на охоту на ведьм, хоть и привел к серии громких арестов, но не позволил американским разведчикам понять главного - причин, по которым американские ученые активно шли на сотрудничество с СССР.

Самый успешный нелегал

Настоящее имя советского гражданина Рудольфа Абеля, арестованного в США в 1957 году, долгое время было неизвестно даже его коллегам по опасной работе. Лишь в 90-х, когда завесу секретности приоткрыли, стал понятен объем послевоенной разведывательной деятельности , карьера которого в разведке началась еще в 1927 году.

Через три года после завершения Великой Отечественной войны Фишер был направлен на другое, особо опасное направление. В конце 40-х начинается одна из самых длительных и опасных командировок советского специалиста по разведке. Под легендой свободного художника Эмиля Робера Голдфуса советскому нелегалу, работавшему под оперативным псевдонимом Марк в Соединенных Штатах Америки, удалось завербовать и собрать под единое управление нескольких агентов, способных получать данные об атомном проекте США от непосредственных участников.

Несмотря на то что создание собственной атомной бомбы стало для СССР жизненно важным предприятием, добывать сведения любой ценой, жертвуя агентами и источниками информации, не пришлось - участники проекта, ученые с мировыми именами и уникальными знаниями, активно предлагали свои услуги советской разведке практически с первых дней работы над американским атомным оружием.

«Фишер - пример идеального разведчика, который знал и понимал, как выполнять задачу в тех условиях, какие есть. Он умел замыкать на себе информацию, делать выводы, докладывать только строго необходимые вещи. Это своеобразной кризисный управленец времен холодной войны, который не только знал, как из радиоприемника, фольги, коробки спичек и жвачки сделать тайник, но и понимал, как поступить, чтобы не раскрыли ни резидента, ни завербованных агентов. В общем-то, если бы не сдавший Фишера агент, то советская резидентура могла бы работать в США до конца холодной войны без особых проблем», - отметил в интервью «Звезде» историк Борис Худяков.

Тайный агент ГРУ

Историки разведки часто отмечают, что общая координация работы резидентуры за рубежом, вне всякого сомнения, сложна, однако и в этом случае подбор кадров решает все. Одним из тех, кто стал активно сотрудничать с советской разведкой, был Жорж Абрамович Коваль, один из самых засекреченных агентов «атомной декады». Подробности работы Коваля с Главным разведывательным управлением до самой смерти советского агента не раскрывались по его личной просьбе. Историки отмечают, что при жизни, уже после того, как кончилась холодная война и отношения новой России и США заметно улучшились, Коваль предпочитал никому и никогда не рассказывать о подробностях своей работы над атомным проектом в США.

Контакт и вербовка Коваля советской внешней разведкой состоялись еще в 1939 году во время учебы гражданина США в Московском химико-технологическом институте. Первым местом работы Коваля сразу после возвращения в Соединенные Штаты стала лаборатория атомного центра в Ок-Ридже, закрытом городе в штате Теннеси, где в рамках проекта «Манхэттен» проводились ключевые научные изыскания по компонентам атомной бомбы.

Стремительный карьерный рост Коваля позволил советским разведчикам получить массу ценной информации. В частности, он описал и оформил в виде удобного информационного материала подробную схему процесса производства радиоактивных материалов, плутония и полония-210, использованных в американской атомной бомбе «Толстяк».

После перевода в научный центр Дейтон Жорж Коваль продолжил снабжать советскую разведку ценными разведданными. Благодаря полученной информации от агента, проходившего в агентурных документах под оперативным псевдонимом Дельмар, советские ученые во главе с академиком Курчатовым к 1945 году смогли значительно ускориться в одном из самых сложных направлений создания атомной бомбы - разработке нейтронного запала, «поджигающего» цепную реакцию нейтронов в атомном заряде.

В 1949 году, после выполнения смертельно опасной миссии, Жорж Коваль вернулся в Москву и уже через четыре года, после защиты диссертации, стал преподавать в Московском химико-технологическом институте, где проработал почти 40 лет. Практически до самой смерти Коваль не рассказывал о своей работе: слишком важной и ценной была задача, и слишком тонкими оказались методы сбора информации. Стоит отметить, что Коваль неоднократно попадал в разработку американской контрразведки, однако доказательств его работы на СССР так и не нашли.

Долгое время считалось, что именно Коваль стал первым контактом советских разведчиков среди ученых проекта «Манхэттен», однако талантливый «атомный разведчик» не был одинок в своих стремлениях «уравновесить» мир.

Первый из первых

Работа американской и британской контрразведок и серьезное изучение научных сотрудников проекта «Манхэттен» привели к чудовищному выводу: источники утечки сверхсекретной информации находятся на самом высоком уровне, а значит, выявлять потенциальных агентов необходимо среди лучших умов планеты, собранных в рамках одного проекта. Одним из первых по итогам контрразведывательных мероприятий был арестован немецкий физик Клаус Фукс, которого, как и Коваля, до последнего не принимали в оперативную разработку после десятков проверок. Оказалось, что Фукс плотно работал с органами разведки СССР еще с 1943 года и с самого начала работы над проектом «Манхэттен» поставлял секретные сведения советским резидентам.

Уже после ареста Фукса стали допрашивать его ближайшего соратника, физика-теоретика Рудольфа Пайерлса, который отказался свидетельствовать о своем коллеге и заявил, что Фукс работал на СССР, исходя из собственных убеждений, и не имел скрытых мотивов, включая материальное вознаграждение за работу. Того же мнения придерживался и Виктор Вайскопф, американский физик, отметивший, что Фукс выступал за создание баланса по части оружия массового поражения.

После ареста Фукса были раскрыты и другие участники уникальной операции - связной Фукса Гарри Голд и сотрудник лаборатории Дэвид Грингласс, раскрывший советской разведке подробности конструкции бомбы, сброшенной на японский город Нагасаки. Были арестованы и ближайшие родственники Грингласса - Этель и Юлиус Розенберг, работавшие на резидентуру внешней разведки с 40-х годов.

Однако наибольшую опасность, согласно рассекреченным документам, для «атомного проекта» представлял одаренный физик Теодор Холл. Именно он едва ли не первым вступил в контакт с органами внешней разведки СССР и стал передавать секретные сведения о разработке американского атомного оружия. К моменту начала работ по проекту «Манхэттен» Холл оказался самым молодым участником коллектива. Его талант и способность мыслить поражают до сих пор: в 14 лет вундеркинда приняли в Колумбийский университет, а еще через два года - в Гарвард. Спустя еще два года Холл получил ученую степень, а в возрасте 19 лет был привлечен к работе над атомной бомбой, где получил беспрецедентный уровень допуска к секретным материалам.

Теодор Холл так и не был осужден за работу на Советский Союз. Во многом этого удалось добиться грамотной организацией работы Холла по атомному проекту в Лос-Аламосе. Действия Холла не только позволили советским разведчикам получить к 1944 году чертежи, математические выкладки, данные лабораторных исследований и многое другое, но и способствовали тому, что агенты Федерального бюро расследований несколько лет ходили по ложному следу.

«Здесь важно отметить и другое. В ряде источников Холл подается как ярый противник США, однако на самом деле это далеко не так. В действительности он был противником одностороннего обладания оружием с такими возможностями для разрушения и со временем планировал разорвать отношения с советской разведкой. Само собой, после того, как убедится, что сделал для мира во всем мире все, что только мог. Холл неоднократно отвечал, что атомная бомба, которую делают в США, намного хуже, чем немецкие разработки по этой теме. Он также считал, что только Советский Союз обладает достаточной силой, чтобы "уравновесить" геополитические весы», - отметил в интервью «Звезде» военный историк Всеволод Белинский.

Несмотря на то что Холл был физиком, советская резидентура в США получила и другие ценные сведения об атомном проекте. После подробных докладов Холла стали известны структура научных центров, координаты и подробные данные о режиме работы, пропускных пунктах и внутренних документах для сотрудников и многое другое. К тому же, с момента первых контактов с советской разведкой Холл самостоятельно умел «сбрасывать хвосты» наружного наблюдения, направляясь на конспиративные квартиры, чем очень удивил советских разведчиков.

Схема работы Теодора Холла на Советский Союз, как и его личность, была раскрыта в рамках засекреченной операции военной контрразведки США под кодовым названием «Венона». И хотя вина Холла была практически полностью доказана, а сам он неоднократно подвергался тяжелым допросам, американский физик не только не признал собственной вины, но и ввиду секретности оперативно-разыскных мероприятий был всего лишь уволен с занимаемой должности без тюремного срока.

Доказательства причастности Холла к работе на СССР были опубликованы лишь в 1995 году, в чем ученый впоследствии неоднократно пытался объясниться. Однако никаких подробностей вроде схем, контактов, явок, паролей, имен и других данных Теодор Холл не выдавал никогда, а причины, по которым он самостоятельно пошел на сотрудничество с СССР, лишь в 2003 году официально подтвердила его жена.

Джоан Холл отмечала, что ее муж прекрасно понимал, к чему приведет одностороннее обладание оружием такого типа. Американский физик полагал, что США не устоят перед соблазном устраивать карательные акции по собственному желанию, отмечая, что, к уничтожению могли быть приговорены не только территории СССР, но и крупные города в Китае, удар по которым планировали нанести в начале 50-х годов.

Звание и должность этот человек заслужил самостоятельно, без обращения к родственным связям или деньгам. С первых дней Великой Отечественной войны он служил ротным командиром. Участвовал в знаковых сражениях под Ленинградом, а также защищал сложный Сталинградский и Украинский фронт. После войны карьера Сергея Федоровича пошла вверх. И в 1982 году ему присвоено звание Героя СССР, а через год Ахромеев - маршал Советского Союза. Двое детей, внуки, жена, любовь к Родине - все прекрасно. Но 24 августа 1991 года тело Сергея Федоровича находят мертвым, повешенным на оконной ручке и в сидячем положении.

Образование

Военная служба у Сергея Федоровича началась в 17 лет, когда он поступил в военно-морское училище. Спустя год юноша вынужден был отправиться в составе стрелкового батальона курсантов на защиту Ленинграда. После блокады его вес был до 40 кг, а отмороженные конечности, которые намеревались ампутировать медики, чудом остались при Ахромееве. В 1942 году парень проходит курсы лейтенантов при Астраханском училище, по окончании которых становится командиром стрелкового взвода, а в 1944-м он является командиром батальона автоматчиков.

В 1945 году Сергей завершает учебу в Высшей офицерской школе. Прекращать повышать знания в военной сфере не собирается будущий маршал Ахромеев. Биография Сергея Федоровича в плане образования содержит такой список достижений:

• 1952 год - Академия бронетанковых войск, золотая медаль;
• 1967 год - Академия генерального штаба, И в этом же году становится начальником штаба армии.

Семья

Когда в кругу родных и близких все гладко и по любви, лишний раз не хочется делиться с окружающими какой-либо информацией. Видимо, и в семье Ахромеевых было все благополучно, поскольку сведений о родственниках в биографии мало.

Известно, что со своей женой Тамарой Сергей познакомился в Московской школе № 381 во время совместной учебы. Когда служил командиром батальона на Дальнем Востоке будущий маршал Ахромеев, семья его пополнилась еще одним человеком. У них родилась дочка Татьяна. Перебравшись в Москву, Сергей и Тамара становятся родителями второй раз. К этому времени Сергею Федоровичу дают звание генерала.

Служба при Горбачеве

К середине 80-х Сергей Федорович был одним из тех, кто считал, что власти необходима перезагрузка. Поэтому с выбором генсека в лице Михаила Сергеевича у Ахромеева появилось желание работать. Он увидел в Горбачеве заинтересованность и намерения понять армейские проблемы.

Будучи министром обороны и другом Сергея Федоровича, в одном интервью рассказывал, что до событий 1991 года Ахромеев стремился попасть в «райскую группу». Это негласное название общества при министре обороны, созданное еще при Сталине. Но не суждено было в нее войти, поскольку Горбачев предложил Сергею Федоровичу должность своего советника.

Это обстоятельство стало роковым. Ахромеев - маршал Советского Союза - не хотел видеть, как сверхдержава рушит свою систему безопасности.

Предыстория подписания договора о разоружении

Когда советником президента при Горбачеве стал маршал Ахромеев, биография последнего принимает новую веху, которая привела Сергея Федоровича к тайной смерти. Еще в 1970 годах в Америке и СССР была создана техника по наведению ракет, позволяющая достигать точности попадания в цель. Это стало началом гонки в развитии системы обороны в ядерной сфере. В 1976 году Устиновым принимаются решения о наращивании межконтинентальных баллистических ракет (МБР) для прикрытия западного направления с боеголовкой, способной поразить несколько целей одновременно. Когда на границах Советского Союза было уже размещено 300 ракет, а в Европе предполагалось развернуть 572 американских ракеты, начались между странами переговоры.

Диалог, начавшийся в 1980 году, приобрел компромиссные черты после смерти Д. Ф. Устинова. До этого переговоры по космическим вооружениям и «евроракетам» Советский Союз намеревался проводить в одной плоскости. И в начале 1986 года М. С. Горбачев выдвигает программу постепенной ликвидации ядерного оружия, которая рассматривается как уступка СССР.

Разоружение

Предложенная Горбачевым программа настораживала Японию, а позднее и КНР тем, что СССР перенаправит ракеты на эти страны. В конце 1987 года разрешение вопроса заключалось в уничтожении ракет средней и малой дальности под контролем специалистов-инспекторов.

Ахромеев - маршал Советского Союза - докладывал тогда Горбачеву, что разоружение происходит в одностороннем порядке и СССР теряет свою боеспособность. В реальности Америка уничтожала устаревшую военную мощь, в то время как ракеты морского базирования, которые представляли опасность в виде ядерного оружия, предусмотренного для контроля над советской страной, США сохранили. Как рассказывает историк, писатель Александр Широкорад, Советский Союз уничтожил большую часть ракет Р-36, которые в Америке были прозваны «сатаной».

США уничтожили ракеты средней дальности в количестве 100 штук, а в СССР - в пять раз больше. А формально оба государства должны были разоружиться в равном количестве.

Финальный поступок, окончательно разочаровавший Ахромеева в политике Горбачева, — это уничтожение лучшего вооружения «Ока», не подпадавшего по параметрам к тем, которые подлежали уничтожению по договору. Но после приезда госсекретаря США Шульца Михаил Сергеевич соглашается сократить оперативно-тактический комплекс. Сергей Федорович понимает всю глупость ситуации и просит Горбачева этого не делать. На что последний сказал категорическое «нет».

Смерть маршала Ахромеева

В августе 1991 года Сергей Федорович с женой и внучками отдыхал в Сочи. О том, что готовится государственный переворот, он не знал, хотя и был в дружбе с Язовым, тогдашним министром обороны. 19-го числа того же месяца и года Ахромеев вылетел в Москву. В это время при Кремле создавался комитет по чрезвычайным ситуациям, который выступал против реорганизации СССР в По приезде в Москву Сергей Федорович предложил одному из членов ГКЧП свою помощь в сборе информации с мест. В этом и заключалось его участие, но членом ГКЧП он не был.

Неудача путча сильно расстроила Сергея Федоровича, после него маршал Ахромеев (родственники позднее говорили об этом в интервью) ждал ареста. 25 августа безжизненное тело нашли в кремлевском кабинете. Он сидел, а на шее была петля из почтового шпагата.

Сомнения в самоубийстве

Смерть Сергея Ахромеева остается загадкой: самостоятельно ли он предпринял меры или была помощь со стороны? Первое, на что ссылаются исследователи в пользу умышленного убийства, - это позорная смерть, которую не мог позволить себе офицер, ведь Ахромеев - маршал Советского Союза. Виселица считалась орудием убийства для изменников родины, а он таковым не был.

Второе сомнение в самоубийстве - настроения Сергея Федоровича накануне. Перед смертью (убийством) он не был угнетен, наоборот, Ахромеев вечером 23 августа гостил у дочери, а на следующий день, перед уходом на работу, пообещал внучке совместную прогулку по возвращении. Поведение было спокойное, а по официальной версии, он уже мысленно готовил себе петлю.

Есть версия, что он сам наложил на себя руки, но искусственно, то есть его к этому подвели. Вероятнее всего, дали что-то съесть или выпить. Труп офицера пролежал в кабинете 10 часов, никто не интересовался судьбой Сергея Федоровича, кроме семьи, которая не клала телефонную трубку в надежде, что на обратном конце ответит родной человек.

Тайна гибели маршала Ахромеева, похороны

Из всего вышесказанного примечательно то, что советский военачальник не заслужил покоиться ни на Ваганьковском, ни на Новодевичьем кладбище. Некролог не был опубликован в газете «Правда», а провожать его в последний путь пришло скудное количество людей.

Без почестей и без положенного по рангу ритуала был похоронен Маршал Ахромеев. Фото скромной могилы вы можете увидеть выше. Это все, что осталось от принципиального и мужественного Сергея Федоровича.

Даже когда он уже был в земле, совершается не христианский, не человечный акт по отношению к покойному Сергею Федоровичу: раскопка могилы Ахромеева и снятие мундира с медалями. Рассматривать этот факт как способ наживы неразумно, ведь всегда существуют другие способы легкого заработка. А вот то, что этот вандальский акт был совершен для скрытия улик, многим исследователям и историкам кажется уместным.

25 марта 1983 года генералу армии С. Ф. Ахромееву Указом Президиума Верховного Совета СССР было присвоено звание Маршала Советского Союза. Коммунистическая партия и Советское правительство воспитали плеяду советских полководцев и военачальников. Среди них достойное место занимает наш земляк Сергей Фёдорович Ахромеев – Герой Советского Союза, Маршал Советского Союза, начальник Генерального штаба Вооружённых Сил СССР, первый заместитель Министр обороны СССР.

Биография Сергея Фёдоровича по-своему примечательна. Родился он 5-го мая 1923 в селе Виндрей Торбеевского района в крестьянской семье. Там прошло его детство, оттуда он с матерью в тридцатые годы приехал в Москву. Окончил среднюю школу, стал комсомольцем.

Семнадцатилетним юношей в1940 году он становится курсантом Высшего военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Неизвестно, по каким бы ступенькам флотской службы пришлось бы пройти Ахромееву, если бы не вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину. Фашисты сломали планы не только будущего морского офицера Ахромеева, но и всего советского народа.

Сейчас трудно представить себе маршала Ахромеева в роли помощника командира взвода курсантов 3-й морской бригады Ленинградского военного округа, когда он со своими однокурсниками стоял на пути вражеских танков и гитлеровских пехотинцев, которые рвались к Ленинграду. Сергею Фёдоровичу пришлось участвовать в боях не только на Ленинградском, но и на Сталинградском и 4-м Украинском фронтах.

В боях закалялась воля молодого помощника командира взвода, росло его умение бить ненавистного врага. Ахромееву и его товарищам не раз приходилось выполнять сложные задания командования, отсекать от танков наступавших гитлеровцев, стойко оборонять свои рубежи.

В конце 1941 года осколок крупповской стали сделал первую отметку на теле Ахромеева. По апрель 1942 года он находился в госпитале в городе Астрахани, а после госпиталя – снова фронт, снова бои.

В октябре 1942 года С. Ф. Ахромееву было присвоено звание лейтенанта. В 1943 году он стал членом партии коммунистов. В двадцать лет командовал батальоном. Ахромеев понимал, что ему, офицеру, члену партии, многое дано, но многое с него и спросится. Он видел, как отличные командирские качества помогали его товарищам умело выполнять поставленные задачи. Он учился у них, перенимал опыт. Подчинённые Ахромеева высоко ценили незаурядные способности своего командира, который был моложе многих бойцов батальона. Бойцы знали и видели, каков их ком-бат в бою. С него брали пример, за ним смело шли в атаки на врага.

Всем бойцам были известны его личная храбрость и честность: не простит никакого обмана подчинённому, не прибавит заслуг себе. Командир батальона всегда стремился добиваться большого успеха малой кровью, старался по-отечески поговорить с ранеными бойцами, вовремя представить отличившихся к награде.

В ноябре 1944 года С. Ф. Ахромеев с должности командира батальона автоматчиков 14-й самоходной артиллерийской бригады был направлен на учёбу в Высшую офицерскую школу самоходной артиллерии. Окончив её, он снова командует батальоном.

В 1952 году С. Ф. Ахромеев с отличием окончил Военную академию бронетанковых войск. Изучение теории военного искусства для многих, прошедших практику великой войны, оказалось делом не менее сложным, чем ведение боя.

После окончания академии Сергей Фёдорович возглавил штаб полка, а вскоре и танковый полк, был заместителем командира мотострелковой, а затем танковой дивизии, командовал танковой дивизией. Годы наполнялись напряжённой работой по укреплению оборонной мощи страны. В апреле 1964 года С. Ф. Ахромеев стал генерал-майором танковых войск.

Вскоре он был послан на учёбу в Академию Генерального штаба Вооружённых Сил СССР имени К. Е. Ворошиловым. Обогатившись знаниями военного искусства, Сергей Фёдорович расширил свой оперативно-стратегический кругозор, что помогло и помогает ему успешно выполнять задачи по укреплению оборонной мощи нашей Родины.

Полевой академией для Сергея Фёдоровича стал многолетняя служба в войсках на Дальнем Востоке и в Белоруссии. В это время в работе С. Ф. Ахромеева проявились такие качества, как всестороннее знание дела, широкий военно-теоретический кругозор, умение на практике применять полученные знания и опыт Великой Отечественной войны, выдвигать и растить способных командиров.

Автору этих строк неоднократно приходилось встречаться с офицерами и генералами – уроженцами Мордовии, которые в различное время служили под командованием С. Ф. Ахромеева. Они рассказывали о том, как Сергей Фёдорович всегда скрупулёзно анализировал состояние боевой подготовки и готовности частей, вместе с командирами и политработниками намечал мероприятия, направленные на повышение боевой выучки войск, внимательно выслушивал предложения, просьбы, помогал решать бытовые вопросы офицеров, солдат.

…Всё дальше в прошлое уходят грозные годы Великой Отечественной войны, всё меньше в строю остаётся её ветеранов. Нелёгкое бремя воинской службы принимает на себя новое поколение, в том числе молодые, но уже достаточно опытные военачальники. С 1974 года С. Ф. Ахромеев работает на ответственных постах в центральном аппарате Министерства обороны СССР.

Служебную деятельность Сергей Фёдорович сочетает с активной партийной и общественной работой. Он избирался делегатом XXIV, XXV и XXVI съездов КПСС, член ЦК КПСС. Избран депутатом Верховного Совета РСФСР десятого созыва, а в сентябре 1984 года - депутатом Верховного Совета СССР одиннадцатого созыва.

Как бы ни были до предела заполнены делами службы дни Маршала Советского Союза Ахромеева, он находит время, чтобы выступить с лекцией, встретиться с воинами, ответить на письма избирателей.

Советское правительство высоко оценило заслуги Сергея Фёдоровича Ахромеева перед Родиной. В 1982 году Указом Президиума Верховного Совета СССР С. Ф. Ахромееву присвоено звание Ге-роя Советского Союза. Он удостоен четырёх орденов Ленина, двух орденов Красной Звезды, ордена «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» III степени, многих медалей. Отмечен орденами и медалями многих стран, социалистического содружества.

В 1983 году наш земляк отметил своё 60-летие. Среднего роста, крепко сбитый, Сергей Фёдорович подтянут, энергичен. Он в расцвете творческих сил.

В зрелом возрасте человек оглядывается назад. Оценивает сделанное, анализирует поступки, сокрушается по поводу упущенных возможностей, сравнивает различные периоды. Сергей Фёдорович Ахромеев говорит так:

Как кадровый офицер, - я горд тем, что принёс и приношу пользу нашей армии, нашей Родине во время войны и в мирные дни.

За этими словами – большой смысл.

Ахромеев Сергей Федорович родился 5 мая 1923 г. в селе Виндрей Спасского уезда Тамбовской губернии (ныне Торбеевский район, Республика Мордовия) в семье крестьянина. Его отец попал под раскулачивание (умер в конце 1940-х годов в Средней Азии), а мать после развода с мужем в 1928 г. уехала с детьми в Москву, где устроилась на работу на завод «Красный богатырь».

В 1940 г. С.Ф. Ахромеев окончил 10 классов военно-морской специальной школы № 381 города Москвы и поступил в Высшее военно-морское училище им. М.В. Фрунзе в городе Ленинграде (ныне Санкт-Петербург).

Начало Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. он встретил на военно-морской базе Балтийского флота в Либаве (ныне Лиепая, Латвия), где проходил практику после окончания первого курса военно-морского училища.

В сентябре - декабре 1941 г. в составе объединенного курсантского стрелкового батальона Высшего военно-морского училища им. М.В. Фрунзе и Военно-морского пограничного училища НКВД участвовал в обороне Ленинграда.

С января по март 1942 г. Сергей Федорович находился на лечении в госпитале после ранения в ногу и обморожения, полученных на Ленинградском фронте, а затем был направлен продолжать учебу в военно-морское училище им. М.В. Фрунзе, эвакуированное к тому времени в город Астрахань.

Курсант военно-морского училища С.Ф. Ахромеев. 1941 г.

С мая по август 1942 г. он курсантом проходил практику на Черноморском флоте, командуя расчетом орудия на корабле. В августе 1942 г., в связи с наступлением противника на Кавказе и к Волге, а также большим некомплектом командного состава в пехоте, курсанты 1-го и 2-го курсов военно-морского училища были направлены во 2-е Астраханское пехотное училище, где прошли двухмесячный курс подготовки лейтенантов. В октябре этого же года С.Ф. Ахромееву присвоили воинское звание лейтенанта. С октября по ноябрь 1942 г. лейтенант Ахромеев, командуя взводом автоматчиков 152-й отдельной стрелковой бригады, участвовал в Сталинградской битве, воевал в калмыцких степях в районе Халхута, Яшкуль, Улан Эрге.

Затем проходил службу адъютантом старшим батальона, помощником начальника штаба в 197-м армейском запасном стрелковом полку 28-й армии на Сталинградском и Южном фронтах. В апреле 1943 г. ему присвоили воинское звание старший лейтенант.

С июля 1943 г. С.Ф. Ахромеев - адъютант старший мотострелково-пулеметного батальона 140-й танковой бригады, переформированной позднее в 14-ю самоходно-артиллерийскую бригаду 28-й, а потом 5-й ударной армий на Южном и 4-м Украинском фронтах.

В июле - декабре 1943 г. он участвовал в прорыве обороны противника на реке Миус, в освобождении Донбасса, и в боях в Таврии. В августе 1943 г. получил контузию.

В представлении на С.Ф. Ахромеева к очередному воинскому званию «капитан», которое он получил в октябре 1943 г., отмечалось: «Тактически грамотный командир. В боях за освобождение Донбасса и Запорожской области от врага умело и своевременно доводил боевые приказы и приказания командира до подчиненных. Находясь в боевых порядках рот, своим личным примером и смелостью воодушевлял личный состав батальона на подвиги. За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, награжден орденом Красная Звезда».

С июля 1944 г. Сергей Федорович временно исполнял должность командира мотобатальона автоматчиков 14-й самоходно-артиллерийской бригады резерва Верховного Главнокомандования Харьковского, а затем Московского военных округов.

С ноября 1944 по июнь 1945 г. он пришел обучение в Высшей офицерской школе самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Красной армии по специальности - «начальник штаба полка самоходной артиллерии».

После окончания офицерской школы служил на должностях: заместителя командира 2-го самоходно-артиллерийского дивизиона СУ-76 14-й самоходно-артиллерийской бригады, а затем командовал 2-м танковым батальоном 14-го отдельного танкового полка Учебного центра самоходной артиллерии бронетанковых и механизированных войск Московского военного округа.

В феврале 1947 г. С.Ф. Ахромеев был назначен командиром батальона ИСУ-122 14-го тяжелого танкосамоходного полка 31-й гвардейской механизированной дивизии Закавказского военного округа.

В июле 1952 г. окончил с золотой медалью командный факультет Военной академии бронетанковых и механизированных войск им. И.В. Сталина (во время учебы ему присвоили воинские звания - майор и подполковник) и получил назначение на должность начальника штаба 190-го танкосамоходного полка 39-й армии Приморского военного округа. В аттестации на выпускника академии был сделан вывод: «По своим деловым и политическим качествам достоин оставления адъюнктом кафедры тактики высших соединений при академии или на должность начальника оперативного отделения дивизии».

С марта 1955 г. С.Ф. Ахромеев служил в Дальневосточном военном округе на должностях: начальника штаба 63-го механизированного полка 39-й армии, старшего офицера 3-го отдела Управления боевой подготовки штаба военного округа, командиров 76-го, а затем 184-го танковых полков, заместителя командира 47-й гвардейской мотострелковой дивизии, начальника штаба 46-й танковой дивизии 5-й армии. В декабре 1956 г. ему присвоили воинское звание полковника.

В аттестации на командира танкового полка С.Ф. Ахромеева, составленной в 1957 г., указывалось: «Грамотный, трудолюбивый, энергичный и инициативный командир полка. Правильно учит и воспитывает своих подчиненных. Твердой рукой наводит порядок и дисциплину в полку. Боевая и политическая подготовка в части хорошая, а огневая подготовка танкистов - отличная».

Генерал-майор Ахромеев Сергей Федорович. 1965 г.

В декабре 1960 г. С.Ф. Ахромеева перевели в Белорусский военный округ, где он командовал 36-й, а затем 45-й гвардейской учебной танковыми дивизиями. В апреле 1964 г. ему присвоили воинское звание генерал-майора и направили на учебу в Военную академию Генерального штаба Вооруженных сил СССР. В июле 1967 г., по окончании с золотой медалью академии Генерального штаба, его назначили начальником штаба - первым заместителем командующего 8-й танковой армии Прикарпатского военного округа, а в октябре 1968 года - командующим 7-й танковой армией в Белорусском военном округе.

В 1969 году С.Ф. Ахромееву присвоили воинское звание генерал-лейтенанта.

В мае 1972 г. С.Ф. Ахромеева перевели на должность начальника штаба - первого заместителя командующего войсками Дальневосточного военного округа. В январе 1974 г. командующий войсками Дальневосточного военного округа генерал армии (впоследствии Маршал Советского Союза) В.И. Петров в аттестации на своего заместителя написал: «Твердо знает теорию и практические вопросы организации и ведения фронтовой операции. Оперативную обстановку оценивает глубоко, делает правильные выводы и обоснованные предложения. На стратегическом учении «Восток-72» и стратегическом штабном тренировочном занятии «Восток-73» с задачами справился успешно... Вывод: Достоин назначения на должность начальника Главного оперативного управления Генерального штаба. Глубоко убежден, что тов. Ахромеев С.Ф. и с этой высокой обязанностью справится с честью».

В марте 1974 г. генерал-лейтенанта С.Ф. Ахромеева назначают начальником Главного оперативного управления Генерального штаба (с 1976 г. и заместителем начальника Генерального штаба) Вооруженных сил СССР, и в октябре того же года ему присвоили воинское звание генерал-полковника.

Во второй половине 1970-х годов Главное оперативное управление являлось своего рода штабом внутри Генерального штаба. В его функции входило: планирование применения армии и флота, их строительство, развертывание и совершенствование, а также оперативная подготовка высших штабов. Кроме того Главное оперативное управление являлось основной военной экспертной организацией для политического руководства советского государства на международных переговорах по сокращению ядерных и обычных вооружений.

В аттестации на С.Ф. Ахромеева, составленной в 1978 г. начальником Генерального штаба Маршалом Советского Союза Н.В. Огарковым, отмечалось: «Главным оперативным управлением руководит уверенно, обладает хорошими организаторскими способностями. Твердо изучил и хорошо знает состояние и перспективы развития наших Вооруженных сил и вероятного противника. Волевой и решительный генерал. Ответственности и трудностей в работе не боится».

С.Ф. Ахромеев в своих выступлениях в прессе подчеркивал, что в Генеральном штабе Вооруженных сил СССР одними из первых стали отчетливо понимать опасность сохранения огромного арсенала ядерного и обычного оружия, накопленного за много лет противостояния двух военно-политических блоков - Варшавского договора и НАТО. В 1975-1976 гг., после завершения совещания в Хельсинки по безопасности и сотрудничеству в Европе, по его инициативе был разработан проект «замораживания военных расходов», за счет сокращения серийных поставок вооружения в войска и на флот, который военно-политическое руководство страны признало преждевременным.

В начале 1979 г. С.Ф. Ахромеев, как военный специалист, участвовал в подготовке Договора об ограничении стратегических наступательных вооружений (ОСВ-2), подписанного Генеральным секретарем ЦК КПСС Л.И. Брежневым и президентом США Дж. Картером в июне 1979 г., но который не был ратифицирован Сенатом США в связи с вводом советских войск в Афганистан.

В феврале 1979 г. С.Ф. Ахромеева назначили первым заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР, а в апреле того же года ему присвоили воинское звание генерала армии. Возглавляя оперативную группу Министерства обороны СССР на территории Туркестанского военного округа, он занимался формированием, боевым слаживанием и обеспечением частей и соединений группировки советских войск, готовившейся к вводу в Афганистан.

С декабря 1979 г. С.Ф. Ахромеев, как начальник штаба Оперативной группы Министерства обороны СССР в Афганистане, решал военно-политические вопросы, связанные с координацией боевых действий ограниченного контингента советских войск и афганских правительственных сил, а также с оказанием помощи в строительстве армии ДРА. С 1980 по 1982 годы он неоднократно находился в длительных служебных командировках на территории Афганистана.

В мае 1982 г. С.Ф. Ахромееву «за проявленные воинское мастерство, личное мужество и героизм при проведении мероприятий по оказанию интернациональной помощи ДРА и обеспечению безопасности СССР, присвоили звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Одновременно в этот период С.Ф. Ахромеев являлся секретарем Совета обороны СССР, где непосредственно участвовал в подготовке документов по дальнейшему развитию и совершенствованию советских Вооруженных сил.

В 1981 г. за исследование и разработку новых систем автоматизированного управления Вооруженными силами ему была присуждена Ленинская премия.

В марте 1983 г. С.Ф. Ахромееву присвоили воинское звание Маршал Советского Союза. Он стал единственным военачальником за всю историю советских Вооруженных сил, кто стал Маршалом Советского Союза, будучи первым заместителем, а не начальником Генерального штаба.

В сентябре 1984 г. С.Ф. Ахромеева назначили на должность начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР - первого заместителя министра обороны СССР.

Во второй половине 1980-х годов Генеральный штаб во взаимодействии с другими органами военного управления спланировал и провел в советских Вооруженных силах кардинальные преобразования, которые были обусловлены курсом «перестройки» внутренней и внешней политики государства, принятым в 1985 г. политическим руководством СССР. С.Ф. Ахромеев считал, что в новых условиях диапазон деятельности Генерального штаба значительно расширился - он стал не только «мозгом армии», но и генератором новых идей - органом, вырабатывающим предложения для заинтересованных государственных ведомств по наиболее важным военно-политическим и военно-техническим вопросам.

При участии С.Ф. Ахромеева была разработана в Генеральном штабе и принята в мае 1987 г. новая Военная доктрина СССР, носившая оборонительный характер. В основу военного строительства был положен принцип разумной достаточности для обороны в пределах сохранения военного паритета между СССР и США и их союзниками, а его эффективность связывались в первую очередь с качественными параметрами - как в отношении оружия и военной техники, так и личного состава Вооруженных сил.

В 1988-1989 гг. Генеральный штаб спланировал и провел совместно с командованием и штабами войск Южного направления, Туркестанского военного округа и 40-й армии поэтапный вывод советских войск из Афганистана, а также осуществил комплекс мер по повышению боеспособности афганской армии, чтобы она могла самостоятельно вести боевые действия с антиправительственными силами. Сразу после назначения Б.В. Громова на должность командующего 40-й армией, начальник Генерального штаба С.Ф. Ахромеев сказал ему: «Необходимо сделать все, чтобы сократить риск для солдат и офицеров. Жизнь молодых ребят - самое дорогое, что у нас есть в Афганистане. Кроме того, с нашей стороны все усилия должны быть направлены на вывод Ограниченного контингента советских войск. Причем, - уточнил маршал, - это будет организованный вывод, а не бегство».

В апреле 1986 г., после аварии на Чернобыльской АЭС, С.Ф. Ахромеев занимался организацией и проведением мобилизационного развертывания войск, переброски их по воздуху и железной дороге в район катастрофы. Личный состав Вооруженных сил осуществлял: радиационную разведку, дезактивацию местности, укрытие зараженных отходов, участвовал в захоронении аварийного блока.

Во второй половине 1980-х годов активизировались межгосударственные переговоры по сокращению вооружений и контролю над сферой военной деятельности. С.Ф. Ахромеев, в качестве специалиста по военным вопросам, участвовал во встречах между руководителем Советского государства М.С. Горбачевым и президентами США Р. Рейганом, а затем и Дж. Бушем в Рейкьявике, Вашингтоне и Москве, на Мальте в результате которых были достигнуты договоренности по вопросам разоружения в Европе.

В 1988 г. состоялись: в марте месяце первая в истории отношений США и СССР встреча в городе Берне (Швейцария) министров обороны этих государств, а в сентябре первый официальный визит в Вашингтон начальника Генерального штаба Вооруженных сил СССР. Личные контакты между министром обороны СССР Д.Т. Язовым и министром обороны США Ф. Карлуччи, а также начальником Генерального штаба С.Ф. Ахромеевым и председателем Комитета начальников штабов адмиралом У. Кроу, способствовали укреплению взаимного доверия в вопросах сокращения вооружений.

С. Ф. Ахромеев и Г. М. Корниенко - депутаты Верховного Совета СССР,
в перерыве одного из его заседаний в 1985 г.

С 1984 по 1988 гг. С.Ф. Ахромеев избирался депутатом Верховного Совета СССР от Молдавской Советской Социалистической Республики. С 1981 года он кандидат, а с 1983 года - член ЦК КПСС.

В декабре 1988 г. С.Ф. Ахромеева по его личной просьбе, связанной с состоянием здоровья, освободили от должности начальника Генерального штаба, и он был назначен генеральным инспектором Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР.

Около 15 лет прослужил С.Ф. Ахромеев в Генеральном штабе, из них четыре года его начальником. Он возглавлял Генеральный штаб в переломное время, когда осуществлялся поиск новых форм и способов обеспечения безопасности советского государства в обстановке разрушения связей с союзниками - странами Варшавского договора, и перехода от открытой конфронтации к политике компромиссов и соглашений в отношениях между СССР и США. Маршал Советского Союза Д.Т. Язов и генерал армии М.А. Гареев характеризовали С.Ф. Ахромеева по совместной службе, как человека и военачальника высокой чести и достоинства, который всегда оставался верным присяге и долгу.

С. Ф. Ахромеев с председателем Комитета начальников штабов США адмиралом У. Крау
в ходе военных учений в США

В 1989-1990 гг. С.Ф. Ахромеев был военным советником М.С. Горбачева - Председателя Верховного Совета СССР и Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами, с марта 1990 г. Президента СССР. Он занимался разработкой и анализом предложений по наиболее важным вопросам военной политики, а также ведения переговоров с США и государствами НАТО, касавшихся ядерных и обычных вооружений.

В 1989 г. на I Съезде народных депутатов СССР С.Ф. Ахромеева избрали в состав Верховного Совета СССР. С парламентской трибуны он активно противостоял нападкам на армию и флот, призывам к развалу Советского Союза и демонтажу социалистического строя, попыткам фальсификации истории Великой Отечественной войны.

В книге «Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года» С.Ф. Ахромеев отмечал: «Шесть лет перестройки (1985-1991 гг.) для Вооруженных сил были нелегкими и даже драматическими. Автор, как военный, еще в 1986 году, зная о круто меняющемся курсе нашей внешней политики и реформах в экономике, предполагал, что армии и флоту предстоят нелегкие дни и большие испытания. Однако большинство из нас, военных руководителей, никак не предполагали, что перестройка примет такой стихийный разрушительный, а часто и антисоциалистический характер...».

События, связанные с процессом распада Союза ССР и его Вооруженных сил, служению которым С.Ф. Ахромеев посвятил всю жизнь, стали основной причиной трагической гибели военачальника, последовавшей 24 августа 1991 г.

За день до смерти он написал: «У меня складывается убеждение, что мы уже теряем Отечество, не создав на его месте ничего другого. Но ведь в этих трех понятиях - государство, народ, вооруженные силы - для меня, как и для миллионов других людей, заключается смысл жизни. Выходит, что он теперь утрачивается. Нужно же, наконец, по-настоящему задуматься над этим, опомниться и сохранить Родину, пока над ее живым телом идет противоборство враждующих сил».

Похоронили Маршала Советского Союза на Троекуровском кладбище в Москве.

За ратную службу он награжден: четырьмя орденами Ленина, орденами Октябрьской Революции и Отечественной войны 1-й ст., двумя орденами Красной Звезды, орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й ст., а также медалями и иностранными наградами.

Сергей Корин,
старший научный сотрудник Научно-исследовательского
института военной истории ВАГШ ВС РФ,
кандидат исторических наук